Они сидели за школой, на заднем крыльце, и пили портвейн. Это Вадик Редькин настоял на портвейне, отчаянно заностальгировав по детству. Они сейчас как раз вспоминали тот случай, когда они втроем (жаль, Андрюхи Бабаева с ними не было - он служил сейчас на флоте), продав на рынке сворованные с овощебазы арбузы, купили свою первую "честно" заработанную бутылку портвейна, и пили ее в Ромкином сарае. Было это в пятом классе. С тех пор было ими выпито вместе немало, но та бутылка навсегда осталась той символической вещью, которая впервые заставила их почувствовать себя серьезными и взрослыми.
- А меня мать тогда не засекла, - говорил Вадик. - Я натрескался лаврового листа и сказал, что отравился в школьной столовой борщом. Пришел, и сразу в постель залег.
- А меня батя засек... Ремешком! - в свою очередь похвастался Ромка. - И это он еще не знал, что я у него сигареты стянул! А так бы убил, наверное.
- А меня отец не трогал - все мать больше гоняла. А бабка заступалась... Хорошая была бабуля, только курила много.
- Ага, помню! - засмеялся Ромка. - Ты как-то ее папиросы "Казбек" притащил. Крепкие были, зараза! Я, помнится, потом полдня блевал - всё хвастался, что умею взатяг курить. Три штуки подряд вытянул... В каком это классе было, а, Вадь?
- В третьем, кажется...
Им было весело и хорошо. Ромка щурился на заходящее весеннее солнышко и, в промежутках между сигаретными затяжками, радостно вдыхал в себя воздух свободы, так нежданно свалившейся на него за полгода до дембиля. Прошло уже три дня с момента его прибытия домой. Первый день он вообще не выходил на улицу, наслаждаясь теплом и уютом родного дома, любовью и заботой родителей. Нежился в постели, валялся в зале на диване, перед телевизором. Мама взяла отгул, все хлопотала вокруг него, готовила всякие вкусности, рассказывала о деревне, пыталась заговорить с ним о его будущих планах ("Какие, на фиг, планы за полгода до дембиля?", - думал он расслабленно). Потом вспомнила об его одноклассниках. Сказала, между прочим, что видела недавно Лену Зорькину ("Хорошая девочка! Учится в "меде", отличница! Умничка..."). Та очень интересовалась Ромой, спрашивала, когда он уже "дембильнется" ("Слово-то какое смешное, ха-ха-ха!"). В общем, Ромка находился наверху блаженства.
На другой день Ромка с трудом напялил на себя свои старые шмотки, и вышел "в свет". Первым делом он отправился к Вадику - закадычному дружку еще со школьных лет, но того не было дома - их группа перед сессией уехала на два дня на какую-то практику в учебное хозяйство (Вадик, чудак, всерьез готовился стать зоотехником. Говорил всем, что это его призвание, но Ромка-то знал, что в "сельскохозяйственном" просто-напросто была военная кафедра - каждый "косит", как умеет!). Тогда он пошел к Ленке. Ее он застал, предложил погулять - она быстро, без лишних слов, согласилась. Они прошлись по центральной улице, посидели в кафе-мороженое, погуляли по центральному парку, покатались на старой цепочной карусели... А вечером пошли в кино - так сказать, "на последний ряд". В зале она прильнула к нему очень недвусмысленно. Ромка поцеловал ее и... сразу вспомнил Светины губы: их влажная упругость, их вкус и запах тут же всплыли из запасников его памяти, словно все это было минуту назад. А потом вдруг вспомнилось и все остальное..., да так ярко, так сладко, что ему срочно пришлось накинуть на колени свою джинсовую куртку, лежавшую на соседнем кресле (этот волнующий жест Лена истолковала, очевидно, по-своему, потому что прижавшись к нему еще плотнее). Конечно, и Ленка была тоже ничего себе девушка, но...
Поздно вечером он проводил ее до дома. Лена звала к себе, говорила, что родители вернутся из гостей за полночь, и что "у нас еще много времени...", но Ромка, сославшись на "одно очень срочное дело", отказался.
"Странно, - думал он, целуя ее на прощанье, - несколько дней назад я мечтал об этом... И вот тебе... Неужели, это все из-за "нее"?".
Да, хотя это невероятное приключение, которое случилось с ним в дороге, казалось ему уже не более, чем кошмарным (и, не смотря ни на что, прекрасным, восхитительным) сном, но ее он не мог забыть ни на минуту - такую своенравную, даже грубую, и, в то же время, нежную и беззащитную... Эти ее восхитительные глаза, горячие губы, мягкий нежный голос... И это ее трогательное: "Прошу тебя... Только ты можешь сейчас мне помочь!". Да, он отдавал себе отчет, что вся ее нежность к нему была не настоящая, а лишь вызванная временной интоксикацией ее хрупкого женского сознания коньяком, но надежда ведь, как известно, умирает последней! А еще он с тревогой думал о ее странном поведении. В самом деле: поезд, ночь, гроб с телом родного брата, незнакомый человек и секс с ним на этом гробе... Кошмар! Если бы ему такое кто-нибудь рассказал, то у него бы не возникло никаких сомнений относительно психики такой девушки, но вот изнутри ситуация выглядела совсем не так однозначно. Тем более, что основной причиной он, все же, считал алкоголь. А эта дрянь и не такое еще могла сотворить с человеком, уж Ромка это знал отлично: хоть он и жил на белом свете не так долго, но все основные неприятности и недоразумения случались с ним именно "по пьяной лавочке".
- Эй, Ромка, очнись! - Вадик дернул его за куртку, возвращая в действительность. - Слышь, что говорю?
- А?
- Я говорю, одногруппник мой, Кирька Крынкин, такую фигню сегодня утром на консультации рассказал... Он на практику позавчера не поехал, сачкануть решил. Говорит, лучше бы поехал. Говорит, к нему ровно в полночь призрак явился.
- Действительно, фигня, - засмеялся Ромка.
- Ага. Я тоже, поначалу, посмеялся, но он в таких красках все рассказал, что, ей богу, даже малость на страх прошибло. Кстати говоря, Кирюха, он вообще-то не трепло пацан.
- Ну-ну?
- Короче, слушай! Там с одним его бывшим одноклассником трагедия случилась: погиб он в армии, кажется, утонул... А на днях его в гробу цинковом привезли. А пацан этот был странный - вроде как гомик... Прикинь, гомика в армию засунули, гы-гы... Ну вот. В общем, этот его одноклассник... мертвый к нему ночью в комнату через окно залез, прикинь!
Ромкина челюсть стала медленно отпадать.
- Ты чего, Ром? - удивленно спросил Вадик, глядя, как вытягивается и бледнеет лицо его товарища. - Ты сейчас будто тоже мертвяка увидел.
- Вадька... - Рома сглотнул слюну. - А ты знаешь, кто тот гроб в поезде вез?
- Кто?
- Я!
- Не свисти!
- Гадом буду! Я ж тебе не успел рассказать, почему мне отпуск-то дали... Так вот, это я его сопровождал.
- О-о... - только и сказал Вадик.
- И там, в поезде, со мной такое...
Но говорить об их связи со Светой ему не хотелось, и он о ней вообще ничего не сказал, а рассказал о том, как ему пришлось спать на ящике с гробом, и как ему приснился призрак мертвеца в белой длинной рубахе и с синим вытянутым лицом.
- Во-во..., - восторженно закричал Вадик после его последних слов, - так и Кирюха его описывал! Только он божился, что это с ним не во сне, а наяву было.
Ромку охватил ужас: "Да что за фигня творится?".
- Послушай, - сказал он, - мне нужно с ним поговорить!
- С кем? - не понял Вадик.
- С Кирюхой твоим. Не с призраком же.
- Зачем?
- Пока еще не знаю...
- О,кей! Тогда вперед, а то уже вечер...
И они, быстро допив бутылку, пошли со школьного двора.
На их счастье, Кирилл оказался дома. После недолгих уговоров, он еще раз пересказал свой рассказ, закончив так:
- А под конец эта тварь и говорит: "Я вас с Филькой теперь каждую ночь буду терзать!". - Он перевел дух. - И слово-то какое - терзать. Кошмар! Я теперь дома и ночевать один боюсь.
Помолчали. Потом Вадик сказал:
- Слушай, а давай мы у тебя сейчас побудем? Через часок уже темнеть начнет, может, он опять...?
- Вы серьезно? - обрадовался Кирилл.
- Вряд ли он сюда сунется еще, - сказал Рома. А потом спросил:
- Постой, Кирилл, а как он там тебе сказал: вас с Филькой? Филька - это кто?
- Да тоже одноклассник наш - дружок мой школьный, Филипский Андрей. В общем, тут такое дело... - Кирилл замялся. - Цепляли мы Агапку часто. Подтрунивали, обзывали... Пару раз даже били. Так, не сильно. Ну, дураки, в общем, были. Дети...
- Понятно, - сказал Рома, вспомнив, как поначалу издевались над Сережей во взводе. "Мы тоже были, как дети малые...".
- А теперь, получается, он мстит с того света, так? - Вадик захихикал.
- Я посмотрел, как бы ты смеялся, если б тебе такое..., - обиженно надул губы Киря.
- Слушай, Кирилл, а ты знаком с его сестрой? - неожиданно для себя спросил Рома.
- С какой еще сестрой? - удивился Киря, но потом лицо его просияло. - А-а, это та красотка? Как же, один раз даже имел удовольствие пообщаться. Она к нам в школу как-то, в десятом классе, приперлась за брата заступаться. Он тогда утром сбежал с уроков - мы его с Филькой слегка попинали...
- И что?
- А, ничего. Фильку за грудки хватала, грозилась нас по стене размазать, если еще раз...
- А вы?
- А что мы! Не драться же с девчонкой... К тому же, она была в такой короткой юбочке, - Киря причмокнул губами, - прелесть! Все пацаны высыпали из класса поглазеть.
- То-то у тебя так глазки заблестели, - усмехнулся Вадик. - Даже про мертвеца своего забыл.
- А то! - Киря сально улыбнулся. - Эх, пацаны, и повезет же какому-то счастливчику!
- Это точно, - сказал Ромка угрюмо.
- Кстати, на братца она здорово похожа, только повыше будет, - продолжал Кирилл. - И порезвее, раз в сто...
Они помолчали. Наконец, Ромка сказал:
- Ладно, мужики! Как хотите, но я во всю эту фигню с живыми мертвецами не верю. Если ты, Кирилл, нас не разводишь... (Киря при этих словах истово перекрестился и поклялся: "Гадом буду!"), то мы этого призрака твоего словим.
- Как?
- Далеко этот твой Филя живет?
- Да нет, на Южной... В частном секторе, - ответил Кирилл. - А что?
- Я сильно подозреваю, что сегодня ночью этот страшный призрак объявится на Южной улице. Не хотите увидеть его?
- Мысль неплохая, хотя второго раза для меня будет много, - криво улыбнулся Кирилл. - Но это всяк лучше, чем сидеть дома одному и ждать... Я согласен.
- Рома, ты серьезно? - спросил Вадик.
- Вполне. Пошли, времени у нас немного.
- Ладно! Только надо еще в магазин заскочить, взять лекарство от страха, чтобы, не дай бог, не обделаться там, - хихикнул Вадик.
Вот уже почти два часа они сидели в небольшой комнатушке, расположенной на первом этаже кирпичного двухэтажного дома. Сам хозяин, Андрей Филипский - полноватый парень с мрачным лицом, отнесся к их идее поймать призрака с явным недоверием, восприняв все, как элементарный развод. И если б не принесенные гостями три бутылки вина, подтверждавшие серьезность их намерений, он бы не постеснялся послать их куда подальше, вместе с бывшим одноклассником. Но вот, подвыпив, сидя на полу в темной комнате и слушая рассказ товарища (уже порядком обросший дополнительными подробностями), он постепенно проникся соответствующим настроением. Он даже сходил на кухню за большим тесаком для рубки мяса, полувсерьез приговаривая со зловещей улыбкой: "Отфигачу башку этому мертвяку и повешу у себя на стенку!". Вообще, все воспринимали это, как некую увлекательную игру, которая под выпивку протекала очень даже негрустно. К тому же, после первой бутылки, Кирилл стал рассказывать какую-то страшилку про ожившую статую, вычитанную им когда-то у Проспера Мериме, чем еще больше настроил всех на мистический лад. Им, ожидавшим неизвестно чего, было и весело, и, вместе с тем, как-то не по себе, словно собравшимся на спиритический сеанс повесам. Из всей компании только Ромка, пожалуй, относился к предстоящему делу серьезно. Может, это было из-за того, что он один из всех присутствующих уже не был мальчишкой, пройдя суровую армейскую школу, а может потому, что все случившиеся с ним в последние дни события, начиная с момента исчезновения в реке Сережи Агапко, и заканчивая его поспешными похоронами, уже не на шутку тревожили его, и возбуждали очень нехорошие мысли. И вот теперь показалась небольшая ниточка, за которую он надеялся вытянуть что-то более осязаемое, чем невероятный и неправдоподобный рассказ Кирилла.
Приближалась полночь, и Ромка подумал, что если уж подходить к делу серьезно, то не помешает одному из них устроить засаду снаружи дома ("Какого лешего мы все тут скучились?"). Поэтому он, сказав всем, что хочет курить (а курить действительно хотелось), залез на подоконник и спрыгнул на двор.
Теперь он сидел в кустах сирени, напротив окна, и слушал, как из комнаты доносились приглушенные, но отчетливые звуки разговора и тихого, идиотического смеха.
"Вот же, придурки!", - подумал он, и уже хотел прикрикнуть на развеселившуюся не в меру компанию, как вдруг кусты у забора зашевелились.
"Ага, - подумал Ромка, посмотрев на часы, - а ты пунктуален, приятель! Любишь дешевые эффекты? Ну-ну!".
Наконец, в кустах показалось белое пятно. Некто в белой одежде, похожей на женскую ночную рубашку, но с капюшоном, крался к дому. Ромка быстро затушил сигарету и замер.
Странный гость, меж тем, остановился под окном в нерешительности, видимо, услышав доносящиеся из комнаты звуки.
"Так, ребятки спалились! Сейчас это чучело смоется", - подумал Рома, и стал тихонько выбираться из своего укрытия. Между ними было шагов пять. Потом четыре, три, два, один... Под ногой предательски хрустнуло мелкое стеклышко, и тут же белая фигура стремительно обернулась к нему.
Ромка отшатнулся. Из-под капюшона на него смотрело то же бледно-синее лицо, что и тогда, в поезде..., только теперь оно не было размытым, и в мертвом свете луны он ясно различил его страшные черты, сильно тронутые трупным разложением: раздутые, покрытые зеленой плесенью губы; белые, почти без зрачков, глаза, как у вареной рыбы; на правой щеке висела лохмотьями кожа, под которой явственно белели зубы и челюстная кость (Ромке даже почудился гниющий запах). Но, не смотря на весь этот ужас, это, несомненно, было лицо Сережи Агапко - его черты как бы проступали сквозь омерзительную маску мертвеца. И это совмещение несовместимого было особенно отвратительным. У Ромы все поплыло перед глазами. Он никогда не верил в подобную чушь с ожившими мертвецами, но сейчас, ночью, лицом к лицу столкнувшись с этим..., он на какое-то мгновение пустил в себя сумрак потустороннего мира. Стоя на ватных ногах, он не шелохнулся даже тогда, когда "призрак" сорвался с места. И только когда он взметнулся над забором, Ромка очнулся и побежал следом. Оказавшись на улице, он оглянулся по сторонам: "призрак" был уже метрах в пятидесяти от него, и белым пятном уплывал вниз по улице. Ромка кинулся за ним. Тот двигался быстро, несколько раз сворачивал в переулки, и Ромка, как ни старался, все не мог к нему приблизиться. Наконец, дома кончились, начался луг. Он приблизительно знал этот район - там дальше, за лугом, должна быть река. Туда, очевидно, и стремился странный беглец. И действительно, скоро местность резко пошла вниз. В свете луны он увидел блеск воды и "призрака", метнувшегося к ней. Всплеск, и вот уже белые одежды исчезли под темной поверхностью... Ромка остановился у самой воды, напряженно всматриваясь вперед. Но черная гладь больше не всколыхнулась ни разу.
Он еще постоял на берегу минут пять, потом развернулся и пошел прочь. К ребятам на Южную он не стал возвращаться (да он бы ночью и не нашел дом Фили), а направился сразу домой.
Утром, часов в десять, к Роме заскочил Вадим. Он был весьма встревожен ночным исчезновением друга. Но когда Ромка рассказал о своей погоне за "мертвецом", то лишь посмеялся.
- Что ж ты его сразу не сцапал? - спросил он.
- Послушай, Вадя! Если бы ты увидел эту рожу, то в штаны бы наложил, стопроцентно!
Но Вадик тут же сказал, что его материалистическое воспитание напрочь отметает чушь подобного рода. Ромка парировал, что при дневном свете легко быть материалистом, а вот вчера, в комнате у Фили, этим мировоззрением не сильно пахло. Впрочем, больше он ничего доказывать не стал, ибо увиденного и прочувствованного никакими словами не заменишь. И друзья решили продолжить общение в другом месте, а именно: в маленьком уютном подвальчике на соседней улице, где некогда располагалось кафе-мороженое, а ныне был пивбар. А что еще делать в отпуске? Призраки призраками, а отпускная неделя неумолимо таяла, и нужно было срочно наполнить ее чем-то приятным. А что может быть приятнее выпивки в хорошей компании?... Это уже потом, спустя много лет, он стал оценивать время, потраченное на пьянки, как упущенное, по-идиотски убитое, но тогда это казалось лучшими минутами в его жизни.
Сидя за кружкой пива, и мирно беседуя с друзьями (не успели они прийти в бар, как откуда-то, словно по волшебству, стали возникать старые приятели) Ромка расслабленно думал, что теперь хватит с него всякой мистических ерунды. И еще о том, что нужно поскорее выкинуть из головы мысли о "ней"... Но когда он вечером пришел домой, его ждало новое потрясение.
- Рома, а к тебе девушка приходила, - сказала ему мама с порога.
- Ленка, что ли, - небрежно спросил он.
- Нет, не Леночка. Таинственная незнакомка! Стройная такая, рыжеволосая девушка. Очень вежливая, и очень красивая... - Она улыбнулась и шутливо погрозила ему пальцем. - Ах ты, донжуан! Не успел приехать, и уже нарасхват.
- Давно? - с волнением спросил Рома.
- Ну... - Она подумала. - Где-то, минут сорок назад.
- Что она сказала?
- Сказала, что зовут ее Света, и что ей очень нужно с тобой поговорить. А кто она, Ромочка?
- Да так, одна знакомая... В поезде случайно познакомились (Ромка не стал по приезду рассказывать родителям, каким образом он получил этот отпуск - зачем им расстраиваться из-за неприятного дела, которое их совсем не касалось!).
Мама улыбнулась, но ничего не сказала.
Ромка хотел тут же идти к Свете, благо адрес он знал. Но потом он передумал:
"Еще чего! Пусть подождет - ей надо, не мне! Завтра...".
На следующий день, после обеда, Рома отправился к Свете, на всякий случай обойдя стороной квартал, где жила Лена Зорькина.