Лобырева Елена : другие произведения.

И это все о ней

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


"И это все о ней"

  
   "Хочу на пенсию"!
   Эта мысль, как молния, каждое утро вспыхивала в полупроснувшемся мозгу молодой девушки при первых звуках будильника, много лет назад ставшего ее личным врагом.
   Следующую дежурную мысль, появляющуюся в голове по мере пробуждения, можно выразить коротко: "Жизнь - дерьмо!".
   Порождают эту старую, как мир, формулу разные обстоятельства жизни той или иной барышни, но львиная их доля так или иначе связана с мужским коварством. Причем степень мужской вины может быть самой разнообразной, от легкой до особо крупной, но мысль она вызывает всегда одинаковую. "Жизнь - дерьмо!"
   Если взглянуть на полки книжных магазинов, то становится просто радостно от сознания того, сколько же существует успешных женщин, которые настолько умны и интеллектуальны, что, не в силах сдержать напор распирающих их изнутри знаний, готовы поделиться ими с менее удачливыми товарками. Причем данные руководства охватывают практически любую область человеческой деятельности. Нас готовы научить всему, начиная от того, как вывести пятно от фуа-гра с любимой юбки, и заканчивая пошаговой инструкцией по управлению мужем.
   И, как свидетельствуют предисловия к этим шедеврам, при четком выполнении всех изложенных в них советов, любая женщина может легко достигнуть того состояния, которое в простонародье называется счастьем.
   Не будем спорить, возможно, так оно и есть. Но, учитывая ошеломляющее количество этих произведений, а также их доступность широким слоям населения, можно легко предположить, что, обладай эти советы действительно такими удивительными свойствами, мы бы уже жили в эпоху полного благоденствия, и несчастную женщину можно было бы встретить разве что в историческом музее в качестве экспоната.
   Когда - то я читала выдержку из одной такой книги, которая учила, как надо правильно просыпаться, чтобы обеспечить себе удачный день. Она гласила, что это умение гарантирует позитивный настрой и полное отсутствие мрачных мыслей. Сам факт того, что, просыпаясь, необходимо помнить, как это сделать правильно, приводит меня в неописуемый восторг. Однако, допускаю, это я настолько убога, что не могу осуществить столь незамысловатое действие, а для остальных людей это не представляет ни малейшего затруднения. Верю, верю и сразу.
   Судя по всему, наша героиня либо не читала подобной полезной литературы, либо, как и автор, была неспособна проснуться по инструкции, но результат оказался плачевным: "Жизнь - дерьмо!"
   Кстати, пора уже и познакомиться. Нашу героиню зовут Анна, и рассказывать о ней, в общем-то, и нечего, так как она являет собой совершенно заурядную представительницу огромной армии банковских клерков или, как сейчас стало модно выражаться, офисного планктона.
   Внешностью она обладает также вполне заурядной, но не лишенной приятности: высокая, довольно стройная шатенка тридцати лет. Она неглупа и не замужем.
  
   Итак, Анна проснулась, полежала, смакуя мысль про неудавшуюся еще с вечера жизнь и, путаясь в одеяле и охая, начала вылезать из кровати. Повозив по холодному полу ногами в поисках тапочек, которые почему-то всегда с утра оказывались не в том месте, где их оставили вечером, девушка потащилась на кухню.
   Господи, как же она ненавидит утра будних дней! Почти также, как выходные... Но в выходные хотя бы можно поспать подольше, а не ползать по кухне, натыкаясь на мебель. Заученными за годы движениями она ткнула кнопку на электрическом чайнике, вынула кружку, ложку и банку с чаем. Открыла, насыпала, залила, закрыла. Далее настала очередь пачки печенья. Механически поглощая печенье и запивая его чаем, совершенно не чувствуя вкуса, Анна рассеянным взглядом уставилась в телевизор над столом в ожидании прогноза погоды.
   Вы никогда не задумывались над тем, насколько московские жители озабочены вопросом погоды? Первым эту особенность отмечал в свое время писатель Фазиль Искандер. Возможно, москвичи даже обскакали англичан, как известно тоже любящих о погоде поговорить. Причем мы смотрим прогнозы по телевизору, слушаем их по радио, изучаем сайты в Интернете и спрашиваем у родных, друзей и коллег, не знают ли они, какая завтра погода.
   Такой интерес воспитан в нас, безусловно, талантливостью наших синоптиков. С тем же успехом Гидрометцентр вместо команды дипломированных специалистов мог посадить штат пифий, вооруженных хрустальными шарами. А еще у меня есть подозрение, что в здании Гидрометцентра нет окон. Иначе синоптики могли бы корректировать свои прогнозы, просто посмотрев в окно.
   Самое смешное, что прогнозы вечерние на сегодня, утренние на сейчас, а также версии разных радиостанций могут различаться радикально. Иногда доходит до абсурда: на улице идет дождь и дует холодный ветер, а по НТВ бодрый дядька Александр Беляев убедительно-доверительным тоном вещает, что осадки маловероятны и с температурой воздуха тоже все замечательно.
   И хотя прослушивание прогноза не гарантирует нас от появления в шифоновой блузке на десятиградусном морозе, мы все равно замираем каждый раз, когда его слышим.
   Анна, повинуясь выработанному годами инстинкту, также ждала прогноза и, как это обычно бывает, внимательно прослушав про снегопады в Якутии и необычное тепло в Сочи, буквально на секундочку отвлеклась и....следующее, что она увидела, была реклама Иммодиума. Погода в Москве так и осталась для нее загадкой. Пришлось положиться на дедовский способ и посмотреть на термометр за окном. Увиденное совсем не порадовало: день обещал быть пасмурным, дождливым и довольно холодным.
   Как раз под стать настроению...
   После душа глаза немного приоткрылись, и Анна получила возможность вдоволь налюбоваться на свое бледное заспанное лицо в зеркале. Да, хороша... В такие минуты даже можно порадоваться, что ее никто не видит.
   Много таких маленьких радостей одинокого существования можно отыскать при определенной сноровке: отсутствие необходимости готовить несколько завтраков вместо одного, гладить рубашки и отпаривать стрелки на брюках, набивать холодильник всякой снедью вместо упаковки йогуртов, да и посуды надо мыть минимум в два раза меньше. Однако так себя можно успокаивать до определенного возраста, потом страх одиночества и неопределенность социального статуса начинают перевешивать все эти маленькие бытовые удобства.
   До недавнего момента Анну особо не трогала ее одинокое положение. Она была симпатичной, современной и самодостаточной девушкой, и почитателей у нее хватало, так же как и скоротечных, ни к чему не обязывающих романов.
   Каждый раз, расставаясь с очередным кавалером, Анна думала, что эта была очередная проба пера, времени у нее еще много и скоро-скоро появится принц, который и отведет ее во Дворец бракосочетаний. Нельзя сказать, что все расставания проходили совершенно безболезненно, но никаких более сильных эмоций, чем чувство легкой грусти, которое без следа рассасывалось за неделю-две, Анна не испытывала.
   Первое беспокойство появилось за несколько месяцев до ее, Аниного, тридцатилетия. По мере приближения праздничной даты тревога усиливалась, пока не превратилась в явно оформившуюся навязчивую идею: "Мне нужно замуж!"
   Естественно, чувство появилось не само собой, а сформировалось под влиянием множества факторов. Подсознание долго накапливало информацию прежде, чем начать методично отравлять Анне жизнь.
   Посильную лепту в процесс формирования идеи - фикс внесла, как это водится, Анина мама. Вера Олеговна значительно раньше своей дочери поняла, что ситуация становится угрожающей и решила предпринять попытку внедрить в сознание неразумной девицы мысль о необходимости скорейшего построения ячейки общества с последующим не менее стремительным рождением внука или внучки. Поскольку Вера Олеговна была женщиной авторитарной и предпочитала действовать командными методами, то после первого же разговора с матерью на эту деликатную тему, Аня бросила действующего на тот момент ухажера. Из чувства противоречия.
   Вообще, у Анны отношения с матерью всегда складывались непросто не только из-за тяжелого характера и взрывного нрава последней, но и по иным причинам, суть которых станет ясна дальше.
  
   Вера Олеговна всегда была крупной, уверенной в себе женщиной. Она была, безусловно, умна и очень целеустремленна, поэтому практически всю свою трудовую жизнь занимала руководящие посты.
   Причем, добиваясь очередного повышения, Вера Олеговна не останавливалась на достигнутом и не укладывалась на лавры, чтобы на них почивать. Наоборот, она начинала постигать все новые и новые аспекты профессии с удвоенной силой. В учении она была совершенно неутомима и могла заниматься в ущерб сну, еде и, естественно, семье.
   Вера Олеговна была совершенно не домашним человеком: ее тяготило длительное пребывание дома или на даче вне общества, вне круговорота событий, без которых она себя не мыслила. Домашние заботы ее тоже мало интересовали, она, конечно, готовила, мыла посуду, стирала белье, но исключительно по необходимости, так как у Веры Олеговны были четкие представления о том, какой должна быть идеальная женщина, и она неукоснительно им следовала. Правда, когда советское общество преобразилось в общество российское, а всеобщее социальное равенство сменилось приятной принадлежностью к среднему классу, а, если быть точнее, к верхнему его слою, Вера Олеговна сразу же скинула все домашние обязанности на нанятую домработницу, о которой тайно мечтала с первых дней замужества.
   Поскольку пышная и горластая хохлушка Оксана была исполнением ее голубой мечты, Вера Олеговна относилась к ней очень пристрастно. Поэтому нередко кухня ее коттеджа становилась полем битвы. Две массивные дамы упирали руки в боки, вскидывали головы, суживали в презрительном прищуре глаза и начинали сходиться. Картина явно напоминала историческую битву Пересвета с Челубеем, где роль льда Чудского озера выполняла итальянская плитка, удачно имитирующая булыжную мостовую белого средиземноморского городка. Когда Анна смотрела на эту плитку, ей начинали чудиться звук прибоя, соленый ветерок и запах прокаленного на солнце кипариса.
   Началом военных действий могли послужить самые разнообразные причины. Поначалу, в основном, носящие хозяйственный характер. Но с годами Оксана стала практически членом семьи, и круг причин, влекущих кухонные сражения, значительно расширился, включив в себя еще и жизненные аспекты.
   Замуж Вера Олеговна вышла достаточно рано - в двадцать один год, будучи студенткой. Это шаг был, пожалуй, единственным опрометчивым и непродуманным поступком в ее жизни. Объектом любви, а потом и законным мужем стал ничем непримечательный молодой человек. Они повстречались на вечеринке, устроенной в общежитии Вериного института по поводу сдачи сессии на третьем курсе. Каким ветром занесло его на эту вечеринку, трудно сказать, потому, что это была первая и, практически, последняя вечеринка, на которой он побывал. Дима, который впоследствии стал Дмитрием Сергеевичем Потоцким, не произвел на Веру вообще никакого впечатления. Однако он был единственным в этой комнате представителем сильной половины человечества, который не обращал на Веру решительно никакого внимания, что не могло ее не задевать. Вера, как девушка заметная, статная, да вдобавок еще умная и обладающая живым чувством юмора, в любой компании практически сразу становилась признанным лидером, что обеспечивало ей внимание всех мужчин в километровом радиусе от эпицентра ее обаяния.
   Поэтому полное равнодушие к ее незаурядной персоне не могло ее не удивить. Молодой человек стоял у окна и задумчиво курил, глядя куда угодно, но только не на Веру. Причем равнодушие было явно не деланным, юноша не избегал смотреть на нее, нет. Было совершенно очевидно, что она ему просто совершенно неинтересна. Вера увеличила градус обаяния. Безрезультатно. Вера пошла танцевать, грациозно изгибаясь и закидывая руки. Безрезультатно. Тогда Вера решила вынуть последний туз из рукава, и спела под гитару. Все остальные парни были уже давно аккуратно сложены в штабеля у стенок, все, но не этот. Абсолютно безрезультатно.
   Если бы не этот прискорбный факт, Вера и думать бы забыла о неприметном юноше с вечеринки, но как бы ни так! Молниеносно она стала обрастать всевозможными комплексами, касаемо своей привлекательности в глазах мужчин. Ведь неважно, сколько было покоренных. Важно, что один остался равнодушным! В конце концов, после нескольких дней душевных страданий, Вера через хозяина комнаты в общежитии, где проходила вечеринка, выяснила домашний телефон непокорного.
   Долго и вдумчиво придумывала предлог для звонка и, наконец, решилась. Дима долго вспоминал, о какой Вере идет речь, а, вспомнив, не выказал никаких эмоций, во всяком случае, его голос продолжал оставаться вежливо-равнодушным.
   Минут пятнадцать Вера что-то весело щебетала на нейтральные темы, ожидая, что молодой человек как-то поддержит разговор, а с ним и дальнейшее знакомство. Однако никакой инициативы он не проявлял, и Вера чувствовала, что еще немного, и разговор надо будет сворачивать. Она продолжала нести какую-то ничего не значащую чушь, лихорадочно соображая, что делать дальше, потому что собеседник заметно терял интерес к беседе.
   Вера закрыла глаза и выпалила одним духом предложение сходить погулять вечером в парк. Собеседник на другом конце провода немного помолчал, а потом абсолютно равнодушным тоном согласился.
   Подготовка к свиданию, которое можно было назвать таковым с большой натяжкой, была проведена с особой тщательностью: было надето лучшее платье с пышной юбкой и широким поясом для подчеркивания тонкой талии и высокой груди, волосы были уложены при помощи щипцов, которыми Вера пользовалась только в экстренных случаях, зная, как они вредны. Макияж был продуман до мелочей: ярко, но не вульгарно, чтобы сразить сразу и наповал.
   Когда Вера шла от метро до входа в парк Горького, где они договорились встретиться, проходящие мимо мужчины оборачивались ей в след, и она чувствовала себя абсолютно неотразимой. Быстрая капитуляция непокорного врага была уже, практически предрешена, но.... Он даже не узнал ее. То есть, когда она к нему подошла, колыхая пышной юбкой и стуча тонкими каблучками, он поздоровался и улыбнулся, но улыбка выглядела абсолютно равнодушной, и он даже и не подумал упасть в обморок, сраженный ее неземной красотой.
   Они погуляли по парку, съели мороженое и поговорили о всякой ерунде. Дима был вежлив, улыбчив и легко поддерживал беседу, но, расставаясь около метро, он не попросил ее телефона и не условился о следующей встрече. Всю обратную дорогу до дома Вера практически плакала от досады. Она прокручивала в голове весь вечер, пытаясь понять, что она делала не так, и чем могла отпугнуть молодого человека. Ответов не находилось, и это расстраивало еще больше. Неужели ее обаяние дало сбой? Неужели что-то внезапно изменилось, и она перестала быть привлекательной?
   В полном душевном раздрае Вера провела неделю. Покорение странного парня стало для нее навязчивой идеей и, разработав эффективную на ее взгляд стратегию, Вера позвонила ему опять. На этот раз он ее узнал, что было уже серьезным прогрессом. Девушка не стала дожидаться приглашения, и сама пригласила его на прогулку. Он согласился.
   Так и осталось неизвестным, сработала ли Верина стратегия, или само так все сложилось, но Вере удалось дотащить его до ЗАГСа. Дима никогда не сопротивлялся, он неизменно был вежлив, улыбчив, послушен, но инициативы не проявлял вообще никакой. Причем инициатором первого поцелуя также была Вера. Даже, стоя в черном парадном костюме рядом с тонущей в белом гипюре невестой перед строгой тетенькой во Дворце бракосочетаний, он меньше всего был похож на счастливого новобрачного, хотя и несчастным не выглядел.
   Зачем это надо было Вере, она и сама теперь сказать не могла. Видимо, во всем была виновата ее целеустремленность. Если решила, что живым из ее рук не уйдет, значит, так тому и быть!
   В погоне за маячащей впереди целью, которой было замужество с Димой, Вера даже не задумывалась, а что за человек ее будущий муж, какие у него интересы и нужна ли она ему в принципе. Вера четко шла к намеченному рубежу, не оставляя себе времени оглянуться вокруг.
   Родители Веры к тому времени поняли, что не являются для дочери авторитетами вообще, и пытаться сдвигать ее с места, если она что-то решила, абсолютно бесполезно. Она не скандалила, не ругалась, просто смотрела на них с высоты своего роста так, что желание дискутировать дальше пропадало само собой. Причем надолго.
   Поэтому странность данного альянса отмечали все, кто часто встречал их вместе, но против Веры никто идти не хотел. В конце концов, не маленькая, сама разберется.
   Свадьба была веселой, студенческой, с большим количеством водки, танцев и гостей. По мнению Веры Олеговны, это был самый яркий день ее семейной жизни.
   После свадьбы молодые поехали на неделю в Прибалтику. Было холодно, с моря дул резкий холодный ветер, так что о прогулках по взморью можно было даже не думать. Они бродили по улочкам Риги, заходили в маленькие, очень непривычные кафе, совсем не похожие на те, что им доводилось посещать в Москве. Ходили, в основном, молча, наслаждаясь милыми улочками старого города и его необычной архитектурой. Там, в Риге, Вера впервые задумалась над тем, с кем же она связала свою судьбу.
   После того, как цель была достигнута, Вера вдруг совершенно ясно поняла, что вообще ничего не знает о Диме. Нет, она, конечно, знала, где он учится, кем он будет по окончании института, знала, где он живет, была знакома с его родителями. Но она совершенно не представляла, что за человек был ее муж. Она понятия не имела, какие у него интересы и кулинарные предпочтения, что он любит читать и какие фильмы смотреть. Ведь в кино они всегда ходили по Вериному выбору. А самое главное, Вера не смогла ответить себе на главный вопрос: любит ли он ее?
   Всю неделю, проведенную на взморье, Дима вел себя безупречно: он был неизменно улыбчив, вежлив, покладист и мил. Любовью он занимался по всем правилам, даже, можно сказать, хрестоматийно. Создавалось впечатление, что им было прочитано немало руководств о том, как правильно вести себя с женщиной в постели, так все было идеально: сначала прелюдия, потом неторопливый секс, потом поцелуй. Однако если за технику Вера всегда ставила ему 5,8 (возможно, из-за отсутствия другого опыта на эту тему), то за артистизм больше 3,1 ему получить ни разу не удалось.
   Молодые вернулись домой, в подаренную вскладчину родителями с обеих сторон квартиру. Жизнь постепенно вошла в свою колею: оба учились до обеда, а потом Вера занималась домашними заботами, а Дима на диване смотрел телевизор.
   Однако поездка в Прибалтику не прошла для них даром: Вера обнаружила, что она беременна. Страшную догадку подтвердила врач в районной женской консультации. Вместо радости Вера почувствовала жуткую досаду, учиться оставалось всего полтора курса, уже диплом на носу, а тут такая неприятность!
   Дима воспринял новость чрезвычайно спокойно, и понять, что он в этот момент чувствовал, Вере так и не удалось, хотя, сказать по - правде, она не очень-то и стремилась. Как это ни печально, но к тому моменту Вера поняла, что ее муж абсолютно аморфный и неэмоциональный человек. Таких ее мама называла "телок на веревочке". Но хуже всего было то, что, достигнув своей цели в виде штампа в паспорте в разделе "Семейное положение", Вера отчетливо поняла, что совершенно не любит своего мужа.
   И что у нее получилось в сухом остатке? Посторонний человек, с которым ей придется жить всю жизнь (в то время разводы еще не были так распространены, и каждый развод был событием, широко обсуждавшимся на комсомольских и партийных собраниях). А теперь еще этот неожиданный ребенок! Но, поскольку агитация о вреде абортов сделала свое черное дело, Вере даже в голову не пришло подумать о решении создавшейся проблемы таким способом.
   Беременность прошла незаметно, в суматохе учебы и домашних дел Вере просто было некогда сосредотачиваться на нюансах своего состояния, поэтому, когда начались первые схватки, она и Дима оказались совершенно не готовы к этому событию. Кое - как сориентировавшись, Дима вызвал "Скорую", которая доставила Веру в роддом, где она благополучно родила девочку, в последствие названную Аней.
   До защиты диплома оставалось всего ничего, поэтому академический отпуск решили не брать, а младенца сплавить временно к одной из бабушек, благо обе были согласны. В связи с этим даже были развернуты небольшие военные действия за право получить малышку на воспитание. После непродолжительных, но кровопролитных боев почетное право досталось матери Веры, которая выиграла сражение с небольшим перевесом в виде отдельной комнаты для новорожденной.
   И понеслась: молодые родители просиживали дни и ночи в библиотеках и диссертационных залах, выуживая факты, цифры и графики для своих дипломов, бегали за научными руководителями, переделывали ночами написанные от руки страницы с правками, сдавали опять, снова переделывали. Потом настала очередь рецензентов, которых по непонятному стечению обстоятельств, никогда не оказывалось на месте и приходилось ждать, устраивать засады и ловить их на лестнице, по которой они бежали с заседания ученого совета на заседание кафедры, с одной пары на другую. Вообще, рецензенты - странный народ. Они, как будто, постоянно исполняют навязанную им против их воли трудовую повинность, рецензируя отвратительные им еще до прочтения дипломы. Хотя рецензенту со стажем совершенно необязательно читать весь многостраничный опус. Он может по раз и навсегда заготовленной "рыбе" и оглавлению диплома составить вполне продуманную и умную рецензию в любой области научного знания. Поэтому мне, например, не вполне понятно, почему рецензентов так тяготит их обязанность.
   Да, дипломникам того времени можно только посочувствовать. Представьте себе, что вы пишете несколько десятков страниц вручную, соблюдая установленные ГОСТами отступы и поля, чертите, высунув от старания язык, десятки графиков и диаграмм, перелопачиваете кучу толстенных фолиантов для написания литобзора, а потом какой-нибудь лысый дядька, ваш научный руководитель, берет, и неверной рукой зачеркивает по паре слов на каждой странице, которые не удовлетворяют его литературному вкусу. И вот все ваши старания летят коту под хвост, ваши любовно вычерченные диаграммы обязательно оказываются именно на испорченных страницах, и приходится начинать практически все заново. Думаю, что во многие студенческие головы в такие моменты приходили либо суицидальные, либо киллерские мысли.
   И как же хорошо дипломникам в наши дни! К вашим услугам компьютеры с текстовыми и графическими редакторами, всевозможные мастера построения диаграмм и графиков! Я уже не говорю о возможностях Интернета, где можно если не скачать, то заказать за умеренную плату дипломную работу на любую тему. Правда, научные руководители тоже поднаторели в таких вот штучках и пользуются электронной проверкой на плагиат. Но в качестве плюса их компьютерной подкованности может выступать тот факт, что теперь не надо устраивать засады на рецензентов и иже с ними, можно просто отослать им диплом по электронной почте. Бутылку коньяку, понятно, к такому письму не приложишь, но это уже издержки достижений цивилизации. Не разбив яиц, не приготовишь яичницу.
   После защиты дипломных работ и получения выстраданных корочек молодым необходимо было отдохнуть, что они и сделали, укатив на полтора месяца с шумной компанией таких же, как они молодых специалистов в Карелию. Естественно, без ребенка.
   После возвращения с отдыха сразу же остро встал вопрос с трудоустройством. Веру, как выпускницу пищевого института, распределили технологом в большой ресторан, который, как и все московские рестораны того времени, был малодоступен для широкой публики и представлял собой некий закрытый клуб не для всех. Вера считала, что ей крупно повезло. Но повезло ей, естественно, неспроста.
   Вера еще с первого курса была одержима жаждой общественной деятельности и, еще не начав учебы, уже пристроилась в местный профком учетчицей членских взносов. И так она там прижилась, так вписалась в коллектив, что уже к концу первого курса профсоюзные деятели института не мыслили своего дальнейшего существования без инициативной студентки. Она могла организовать все, что угодно. И это что угодно происходило как по маслу, без сучка и задоринки. И когда дело касалось профсоюзных путевок в Пицунду, и когда дело касалось быстрого сбора членских взносов. Даже махровые неплательщики выворачивали свои карманы перед стоящей с ведомостью в руках Верой, чтобы погасить свои долги в кратчайшие сроки. Любые грешники раскаивались перед ликом Веры глубоко и искренне.
   Институт заканчивала Вера уже заместителем председателя профкома института. Естественно, этот факт очень сильно повлиял на распределение молодой специалистки.
   Вечером, получив направление на работу, Вера пришла домой, практически приплясывая на месте от переполнявшей ее радости. Дима, выслушав сбивчивые реплики жены, благосклонно покачал головой, улыбнулся и сообщил, что он подал документы в аспирантуру своего института. Вера от неожиданности как будто налетела лбом на бетонную стену, вся ее радость мгновенно преобразовалась в ярость, которая немедленно была обрушена на мужа. Девушка кричала ему, что вместо того, чтобы зарабатывать деньги на работе, он будет еще три года просиживать штаны в аспирантуре, сидя на ее шее, что он мог бы для начала выяснить ее, Верино, мнение по этому вопросу, что они как-никак семья, и все вопросы должны решать сообща, и еще много всего обидного, что накопилось к тому времени в ее душе. Дима спокойно выслушал всю эту тираду, дал Вере время перевести дух и отдышаться, а потом спокойно сказал, что это - вопрос решенный и обсуждению не подлежит. Поскольку девушка уже выпустила пар, она смогла только презрительно посмотреть на мужа и молча выйти из комнаты.
   Опять началась ежедневная рутина: Вера ходила на работу, Дима - в институт или библиотеки, вечером они встречались дома, ужинали и молча устало смотрели телевизор, потом ложились спать. О том, чтобы забрать ребенка речи пока быть не могло, да и бабушка и дедушкой не настаивали, младенец оказался очень спокойным и улыбчивым, и заниматься с ним было сплошным удовольствием.
   В выходные супруги заезжали к родителям посмотреть на дочку, но ни у одного, ни у другого интереса ребенок особого не вызывал. У Димы - в силу его общей незаинтересованности в ком бы то ни было, кроме себя - любимого, а у Веры, видимо, из-за того, что расстались они с Аней почти сразу же после родов, и материнский инстинкт пока не был разбужен общением с девочкой.
   Исполнив свой родительский долг, и, по необходимости, повозившись с дочкой, молодое семейство уезжало домой, чтобы забыть о ребенке до следующего субботнего визита.
   А забыть-то было отчего, особенно Вере! Работа в ресторане захватила ее целиком и полностью. Столько всего надо было переделать, столько всего наладить, о стольком позаботиться. Хоть этот ресторан и отличался хорошей качественной кухней (насколько она могла оставаться качественной на фоне всеобщего воровства продуктов), все технологические процессы в нем были устроены по-старинке, в меру понимания предыдущего технолога, отправленного на заслуженный отдых в глубоко преклонном возрасте и изучавшего технологии построения процессов еще, наверное, при последнем царе.
   Но самое главное, что профсоюзная работа в этом ресторане была на самом низком уровне, а, проще говоря, практически отсутствовала. Этого уже Вера стерпеть никак не могла! Поэтому она взялась за работу сразу по нескольким направлениям, чем чрезвычайно напугала поначалу директора ресторана, который вместе с немолодым шеф - поваром с ужасом наблюдали за не в меру активной молодой специалисткой. Однако позже, поняв, что все свои преобразования Вера полностью воплощает в жизнь сама, не привлекая никого в помощь, они расслабились и перестали видеть в ней потенциальную угрозу своему годами складывавшемуся спокойному и уютному укладу жизни.
  
   Дмитрий тоже не скучал, помимо интересной научной работы в его жизни появились кучи хорошеньких студенток, которые воспринимали его не как такого же студента, как они, а как будущего преподавателя, почти небожителя, и это придавало Диме в их глазах необыкновенный шарм. Он чувствовал себя козлом на капустной плантации, когда вокруг открываются такие перспективы, что даже страшно становится, а сможешь ли все съесть, или придется только понадкусывать? Все чаще и чаще Дима задумывался над тем, что завести любовницу из числа молоденьких студенток будет совсем нелишним, тем более что все они в большинстве своем представляли полную противоположность его супруге. Вера, как начала работать в своем ресторане, приходила поздно, уходила рано, все время напряженно о чем-то думала и даже иногда рисовала что-то на бумаге. Они и раньше общались довольно мало, но супружеский долг Вера исполняла безропотно, по первому требованию. Такое положение вещей Диму вполне устраивало. Теперь же жена, ссылаясь на усталость и ранний подъем завтра, все чаще отказывала ему в плотских радостях. Вот это Дима переносил с трудом и полностью оправдывал свои крамольные мысли сложившимися обстоятельствами.
   Время шло. Дима закончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию и остался преподавать в том же институте математику. Студенты его любили, особенно студентки, чем он беззастенчиво пользовался. Не было еще ни одной его дипломницы, которая бы не оказалась в Диминой постели. Даже суровые нравы того времени не могли остановить его от завязывания подобных романов. И ему до поры до времени везло: девушки попадались сговорчивыми, понятливыми в плане его женатого положения, и ни на что не претендовали.
   Поскольку количество романов начало перерастать в качество, у Димы даже сложилась определенная схема, по которой происходило обольщение каждой новой девушки. Схема была стара и проста как мир, но неизменно работала. Он и предположить не мог, насколько все юные девушки наивны и похожи друг на друга. Как говаривала несравненная Лиса Алиса: "На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь, и делай с ним, что хошь."
   Каждый новый роман Дмитрий Сергеевич начинал стандартно: с ужина в каком-нибудь кафе. Там, под бутылку шампанского он сначала рассказывал анекдоты, которые становились по мере опьянения девушки все более и более развязными, потом - пару смешных историй (истории действительно были смешными, вычитанными им в журнале "Крокодил", всегда одни и те же). Рассказчиком он был неплохим, да и многократное повторение этих баек позволило отточить актерское мастерство до мельчайших нюансов. Девушка заливалась громким смехом, половину от которого составляли, конечно, еще и пары шампанского, не без этого. Расставаясь с Дмитрием у подъезда своего дома, барышня уже пребывала в уверенности, что ее сегодняшний кавалер очень мил, весел и умен. А еще и преподаватель! Безусловно, девушкам также льстило внимание взрослого мужчины. Целый преподаватель математики! Кандидат математических наук!
   Между первым и вторым свиданием Дмитрий при встречах в коридорах института бросал на девицу взгляды, в которых одновременно можно было прочесть тоску, интерес и томление от невозможности подойти. Девица заливалась краской и до конца дня была сама не своя, уж очень много в этом взгляде было обещающего и запретного.
   Второе свидание также проходило в кафе под неизменную бутылку шампанского. Дмитрий усугублял ситуацию букетом цветов для дамы. Дама размякала, даже еще и не выпив. В отличие от первого свидания, веселого, второе свидание было грустным и патетическим. Дмитрий рассказывал новой подруге, как он одинок и не понят. Как его мятущаяся тонкая душа ищет понимания, а натыкается на стену профсоюзной сущности его жены. В которой нет ничего женского, ничего нежного и таинственного, а есть только технологические процессы приготовления пищи и членские взносы. По ходу давно отрепетированной пьесы Дмитрий не забывал подливать девушке шампанского.
   И вот в самый кульминационный момент действия он как бы от избытка чувств, не замечая того, хватал руку уже чуть не плачущей от мучительного сострадания девицы, и, наклонившись через столик почти к самому ее лицу, страстным сбивчивым шепотом говорил, что он чувствует, что лишь она, такая нежная, тонкая, сможет суметь понять его невыносимо страдающую натуру.
   Девица сначала пугалась, пыталась вырвать руку, но предательские семена жалости уже были брошены в удобренную шампанским почву.
   На следующий день, с красными от бессонной ночи глазами, она была уже почти готова спасать своего научного руководителя ценой собственной жизни.
   Дальше, в целях экономии, начинались прогулки под руку по глухим закоулкам Нескучного сада, он читал стихи (всегда одни и те же), иногда даже на английском, не очень заботясь о произношении и точности воспроизведения, все равно ведь девушка не поймет. Сам Дмитрий стихов не любил, но специально, в целях обольщения молоденьких дурочек, выучил несколько.
   С этими же целями Дима подковался немного в живописи: купил в киоске Союзпечать несколько наборов открыток с репродукциями картин собрания Эрмитажа и Пушкинского музея. Особый упор Дмитрий решил сделать на импрессионистов, ему показалось, что это будет свежо и оригинально.
   Вот как раз в последний и решающий день цикла обольщения Дмитрий в качестве тяжелой артиллерии применял своих проверенных импрессионистов. Девушка, в большинстве случаев, даже слова такого не знала, но признаться в этом никак не могла, чтобы не уронить свое реноме в глазах высокообразованного и тонкодушного кавалера. Поэтому она старалась, как можно более выразительно закатывать глаза и выдавать в качестве реплик нечленораздельные, но очень страстные звуки, которые должны были выражать крайнюю степень восторга. В свете такого положения предложение Дмитрия, как бы внезапно и неожиданно пришедшее ему в голову, пойти к нему домой и посмотреть альбом импортного издания об импрессионистах из собрания Луврской галереи, обычно воспринималось на ура.
   Веры гарантированно не бывало дома часов до восьми вечера, Аня, по традиции, жила у Вериных родителей, так что их квартира была в полном распоряжении Димы и его спутницы. Дмитрий накрывал легкий стол с традиционном шампанским, и действительно доставал шикарно изданный альбом импрессионистов, купленный им по случаю в букинистическом магазине за немалые деньги. Что поделаешь, искусство требует жертв! Тем более, что это вложение окупило себя уже не единожды!
   Дальше было дело техники. Главное - не напугать. Поэтому все остальные действия по продвижению юного тела от стола к дивану Дмитрий проводил с такой осторожностью, словно передвигаясь по тонкому льду. Риск провалиться и в том, и в другом случае был примерно одинаково высок. В случае победы триумфатору доставались несмелые объятья, неумелые поцелуи, потом, в некоторых случаях, тихие и неискренние слезы, и, как результат, очередная любовница.
   Вот тут-то и приходило время для расстановки точек над Ё. Доверительно обняв все еще находящую под впечатлением произошедшего девушку, Дмитрий проникновенным голосом говорил ей, что она - чудесная и замечательная, практически идеал всей его жизни, но развестись он никак не может по соображениям идейным, так как это совершенно противоречит партийной морали и его положению в институте. Поэтому она, девушка, может рассчитывать только на нелегальное положение его самой любимой женщины, даря ему счастье и примиряя с нелегкой жизнью с нелюбимой женой, но о штампе в паспорте надо забыть прямо сейчас. Опять же, нелишним было деликатно напомнить о том, что все то, что сейчас произошло, не согласуется не только с партийной, но и комсомольской моралью, поэтому, чем меньше об этом будут знать, тем лучше для всех участников процесса.
   Внедрив в сознание барышни столь полезные для всех сведения, Дмитрий закреплял достигнутые результаты путем нежных поцелуев, легких объятий и горы изысканных комплиментов, полностью сглаживающих в сознании девушки неприятную направленность предыдущего разговора.
   Обычно девушки оставались дарить, скрашивать и примирять, и романы длились от полугода до года, потом девушка Дмитрию надоедала окончательно, и он также по отработанной схеме сводил отношения на "нет". То ли он это делал так искусно, то ли девушкам тоже надоедало их нелегальное положение, сейчас уже трудно сказать, но, тем не менее, романы как начинались, так и прекращались, достаточно гладко и тихо. Без шума и пыли.
   Но однажды Дмитрию не повезло. То ли ангел - хранитель за что-то на Диму разобиделся, то ли ему надоело постоянно быть начеку, и он взял заслуженный отпуск, чтобы побродить по райским кущам, история умалчивает. Но факт остается фактом, роковой роман был завязан.
   Она была, по традиции, его дипломницей, и представляла собой хрупкое создание с копной легких кудряшек, как нимб окружавших ее прелестную мордашку с голубыми наивными глазками и чуть курносым задорным носиком. Кукольный образ стопроцентной блондинки дополняли губки бантиком и румяные щечки. От нее пахло цветами и карамельками. И имя у нее было какое-то сладкое - Ася.
   Процесс обольщения проходил как-то очень гладко и быстро, что должно было насторожить такого опытного ловеласа, как Дмитрий. Однако избалованный своими предыдущими победами, он подумал, что отточил свою технику до такого совершенства, что она просто работает без сбоев, как хорошо отлаженный и смазанный механизм. Это вселило в него некоторую гордость и притупило бдительность. И даже порой мелькавший в невинном голубом взоре стальной отблеск не заставлял его задуматься о том, что внешность иногда бывает обманчива. И под маской овцы запросто может таиться лев.
   На предложение посмотреть альбом импрессионистов девица ответила контрпредложением посмотреть прекрасно изданный альбом передвижников у нее дома. Дмитрий плохо представлял себе, кто такие передвижники, и повел себя так же, как до этого вели себя его девицы: закатил глаза и нечленораздельно восторженно замычал. И на предложение согласился.
   Квартира, в которую привезла его Ася, поражала воображение простого советского преподавателя математики своими размерами и обстановкой. Сияющий паркет перемежался длинноворсовыми коврами, вдоль стен стояла необычная мебель на гнутых ножках, обитая, похоже, шелком. И хотя квартира представляла собой скорее антикварный магазин, а не жилище, поскольку мебель здесь была собрана дорогая, но разномастная, но в роскоши ей было трудно отказать. Нетрудовые доходы без стеснения выглядывали тут изо всех ящичков пузатых комодов, изо всех щелочек паркетной доски, из всех складок тяжелых бархатных штор, из каждой розочки на обоях.
   На стол Ася сервировала коньяк с диким количеством звездочек и бутерброды с красной рыбой. Альбом также появился на свет, как и было обещано, но до него очередь так и не дошла, потому, что Ася бросилась на Дмитрия как дикая кошка. Такой страсти от небесного создания Дима ожидать никак не мог, поэтому он настолько опешил, что даже не заметил, как оказался совершенно голым в спальне с огромной кроватью, застеленной каким-то замысловатого узора покрывалом и приспущенными шторами с кистями.
   Небесное создание тоже было здесь, и тоже абсолютно голое. Только Дима машинально оценил ладность хрупкого тела, как оно тряхнуло всклокоченными кудряшками, полыхнуло голубыми глазами и завалило Диму на кровать, прямо поверх узоров.
   То, что было дальше, происходило с Дмитрием впервые. За всю свою богатую карьеру дамского обольстителя он впервые увидел, чтобы женщина так себя вела в постели. То, что девица оказалась совсем не девица, это еще полбеды. Но то, что она проделывала с ним, одновременно пугало и возбуждало. Она даже не кричала, она рычала, она кусалась, она впивалась в его спину ногтями, она извивалась и меняла позы. Дима поймал ее взгляд. Он был абсолютно неосмысленным и невидящим.
   Достигли апогея они одновременно, Ася протяжно хрипло вскрикнула, дернулась и затихла. Дима перевалился на спину рядом с ней и закрыл глаза, смотреть на нее ему было страшно. Несколько минут все было тихо, потом девушка тихо завозилась у него под боком. Полная трансформация разъяренной тигрицы в безобидного котенка произошла. Натянув одеяло до шеи, на него невинными голубыми глазами смотрел белокурый ангелок и нежно улыбался. Ася что-то тихо мурлыкала, уткнувшись ему куда-то в подмышку, а он лежал и думал, что все произошедшее было простым наваждением, настолько эта милая девочка не вязалась с недавними воспоминаниями.
   Потом они выбрались из постели, перекусили невостребованными до этого бутербродами, и Дмитрий отработал по привычке свою обязательную программу насчет развода и штампа в паспорте. Ася понимающе кивала, хлопала глазами и приоткрывала ротик. Потом она проводила его до дверей, нежно потерлась носом о его щеку, и Дмитрий полностью утвердился в мысли, что ему вся эта чертовщина привиделась, и такой милый ребенок просто не может быть демоном.
   Однако, принимая дома душ, Дима почувствовал, что от горячей воды начала сильно саднить кожа на спине. Он глянул в зеркало на свою спину и ужаснулся: вся спина была покрыта глубокими синюшными царапинами. Значит, все-таки было... Теперь придется скрывать спину, чтобы не вызвать лишних Вериных вопросов о природе происхождения этих отметин. Вот же стерва малолетняя.
   Сначала Дмитрий принял решение больше со странной девицей не встречаться, но, вспоминая о ее поведении в постели, он приходил в сильное мужское волнение, настолько явственное, что приходилось застегивать пиджак. Нет, еще разок обязательно нужно с ней увидеться, чтобы еще раз испытать доселе неведанные ощущения.
   Они встретились еще раз, а потом еще. Она была как наркотик. Каждый раз Дмитрий давал себе обещание, что эта встреча - последняя, но каждый раз приходил к ней снова.
   Время шло, дипломная работа Аси продвигалась с большим трудом, так как девушкой она была в математике недалекой, да и помимо математики поговорить с ней было практически не о чем. Дмитрий только диву давался, как такая слабенькая в интеллектуальном отношении студентка могла дотянуть до диплома.
   Их отношения держались исключительно на потрясающих Асиных постельных возможностях, во всяком случае, со стороны Дмитрия. Она ему уже давно наскучила как собеседница, как дипломница она практически выводила его из себя своей тупостью, так тут еще и постель начала приедаться. Ведь когда слишком много сладкого, всегда хочется чего-нибудь кислого. Дело еще усугублялось тем, что Ася помимо необычайной страстности была еще и крайне ненасытной. И после получасового отдыха она требовала второго раунда, потом третьего и так далее. Дмитрия такой ритм выматывал, он не всегда мог соответствовать ожиданиям своей подруги, что ее сильно злило и заставляло отпускать нелестные комментарии относительно его мужских возможностей.
   И, когда до защиты оставались считанные дни, и его роль научного руководителя также подошла к своему логическому завершению, Дмитрий решил начать процедуру окончания отношений.
   Но не тут-то было! Ася быстро почувствовала желание Дмитрия потихоньку уйти в тень. Все его уловки она разгадывала очень быстро и, сначала деликатно, а потом в ультимативной форме начала требовать продолжения его визитов в ее антикварный дом-музей. Дмитрий сначала пытался находить какие-то более или менее объективные причины невозможности этих посещений, но, после очередного скандала, который закатила ему Ася, не на шутку разозлился и выложил ей открытым текстом свое нежелание продолжать надоевшие отношения. Далее он ей напомнил, что она была предупреждена о небесконечности их романа и о том, что он женат.
   Ася на удивление спокойно выслушала его тираду, потом поинтересовалась, хорошо ли он подумал над сказанным. Дима ее заверил, что подумал он хорошо, и что эти отношения тяготят его уже давно. И что он продолжал их из жалости к ней, но после ее омерзительного скандала продолжение просто немыслимо и невозможно.
   - Жаль, что ты не захотел этого сам, по доброй воле, - задумчиво сказала Ася и как-то странно на него посмотрела. Выражение этого взгляда Дмитрий мог бы описать как жалость к смертельно больному. Ася развернулась на своих тонких каблучках и вышла из аудитории, покачивая тубусом с диаграммами к дипломной работе.
   Смысл загадочной фразы стал ясен Дмитрию несколько позже, при весьма неприятных обстоятельствах.
  
   Было на удивление теплое июньское утро, после ночного дождя вся зелень казалась промытой и свежей, чирикали какие-то мелкие птички в кронах деревьев, по тротуарам прохаживались степенные голуби, тоже казавшиеся менее пыльными, чем обычно. Дмитрий шел к институту пешком, желая насладиться этим чудным утром, обещающим переродиться в жаркий день. Настроение у него было на удивление приподнятым, в голове, как облачка по небу, пролетали легкие и какие-то белые мысли, на губах играла легкая улыбка. Дмитрий ощущал полное довольство собой и окружающим миром.
   Зайдя на кафедру и поздоровавшись с немногочисленными коллегами, которые дали себе труд так же, как и Дмитрий, придти на работу вовремя, он бросил свой портфель на стол, и только было достал чашку, чтобы развести в ней растворимый кофе, как взгляд его упал на придавленный письменным прибором листок бумаги. Послание оказалось от декана факультета, на котором находилась его кафедра, и содержало просьбу зайти к нему в кабинет сразу же по приходу на работу. Обычно округло-тягучий почерк декана, полностью отражавший характер своего автора, на этот раз выглядел каким-то неровным, с выбивающимися из общей строки буквами, похожими на пики кардиограммы.
   Перед Дмитрием встала дилемма: либо сначала выпить кофе, а потом зайти к декану, либо кофе отложить. После недолгой, но мучительной внутренней борьбы, выбор был сделан в пользу кофе.
   Поболтав с коллегами о том, о сем, выпив растворимую бурду, гордо называющую себя кофе, Дмитрий пошел к декану.
   Открыв дверь кабинета, он увидел, что декан в кабинете не один. От одного вида декана Дмитрию стало нехорошо. Обычно такой спокойный, такой вальяжный, похожий на Колобка декан имел зеленушно - серый оттенок лица, трясущиеся губы и нервно подрагивающие руки. Да и голос его, когда он предложил Дмитрию заходить, срывался и давал петуха. Видно было, что все то время, пока Дмитрий пил эрзац - кофе и беседовал с коллегами, декан поджаривался тут как на адской сковородке. Также угадывалось, что посетитель декана вызывает в нем неподдельный ужас.
   - А вот и наш Дмитрий Сергеевич Потоцкий, - нервным писклявым голосом сказал декан,- заходите, Дмитрий Сергеевич, знакомьтесь, это.....
   Но договорить он не успел, так как был прерван на полуслове посетителем кабинета:
   - Спасибо, вы нам очень помогли, дальше мы сами справимся. Можете идти.
   Декан с явным облегчением почти галопом ринулся к спасительному выходу. Видимо, он очень ждал этого момента.
   Посетитель молча рукой указал Дмитрию на стул напротив себя за длинным столом для совещаний. Раньше кабинет декана, в котором он бывал не одну сотню раз, не казался Дмитрию таким мрачным и неуютным, а теперь он просто физически чувствовал на себе давление темной канцелярской мебели, стул впивался в уже начавшую подживать спину, стол норовил дать ему под дых, а дорогой Леонид Ильич Брежнев с портрета над креслом декана смотрел на него из-под бровей очень недобро и укоризненно. Хотя, скорее всего, ощущение угрозы и опасности исходило от человека, сидевшего напротив.
   Посетитель был не из простых советских служащих. Об этом говорили и его костюм, купленный определенно не в магазине фабрики "Москвичка", и его внешность, которая носила явно кабинетный характер. Причем не такого обшарпанного кабинета, в котором они сейчас находились, а безбрежного кабинета, больше похожего на поле для гольфа, с массивным столом, бронзовым прибором и дубовыми панелями на стенах.
   Тяжелый начальственный взгляд упал на Диму и начал по нему медленно перемещаться, выравнивая все естественные неровности как асфальтовым катком. У Дмитрия вспотели руки.
   Молчание с рассматриванием затягивались. Дима, который чувствовал себя все более и более неловко, решил первым попробовать разрубить завязывающийся вокруг его шеи Гордиев узел:
   - Извините, может, вы представитесь?
   Посетитель продолжал давить его тяжелым взглядом, потом он открыл рот, из которого вывалились и ударились об пол с каменным стуком слова:
   - Я - отец Аси.
   У Димы вспотела спина, и подвело живот. В голове пронеслось неуместное в этот момент озарение по поводу загадочной возможности Аси при отсутствии всяких способностей дотянуть до защиты дипломной работы. Да и квартира, про которую Ася говорила, что она ей досталась от бабушки - певицы, сразу вписалась в выстраиваемую в мозгу Дмитрия Сергеевича картину. Страшноватую такую картину...
   Опять повисло натянутое молчание: Дима выстраивал в голове логические цепочки, отец Аси опять принялся его разглядывать.
   - Не понимаю, что она в тебе нашла? - уже не так угрожающе произнес он, - но это не важно, в конце концов, не мне с тобой жить, а ей.
   - В смысле "жить"? - вскинулся Дмитрий,- я женат, между прочим.
   - А то я не знаю. Я все про тебя знаю, про каждый твой чих, про каждую девку. Все знаю. Жена - не стена, разведешься. Я помогу, чтобы без шума было, тихо.
   - Но я не хочу разводиться.
   - Ну а как же ты без развода женишься на моей Асе?
   - Так я и жениться на ней не хочу.
   - Послушай, мне тоже неприятен этот разговор. Никогда не думал, что так буду Асеньку замуж выдавать. Но только выхода у меня нет, парень.
   - Ну, как нет выхода? Она у вас красавица, неужели не найдет никого? Да еще при таком отце?
   - Ты мне зубы не заговаривай. Знаешь ведь, больна девочка. И ничего тут не сделаешь, не лечится это...
   Логическая цепочка получила свое завершающее звено. Вот оно что. Поразительные трансформации объясняются чрезвычайно просто: Ася - нимфоманка. Откуда-то из глубин памяти всплыли вычитанные в юношеском возрасте сведения из медицинской энциклопедии. Наивная Димина мама даже не пыталась прятать увесистый том, не подозревая о том, сколько увлекательной, запретной до дрожи информации почерпнул оттуда ее сын.
   Отец Аси тяжело вздохнул. Он уже не казался Дмитрию таким страшным и неприятным. Теперь перед ним сидел немолодой, усталый мужик. Даже жалко его стало.
   - Неужели ты думаешь, что она не знакомится ни с кем? Почти каждый день новый. Да только после ее экзерсисов постельных они убегают, себя не помня. Ты - единственный, кто так долго выдержал. Значит, ты-то нам и подходишь. Как мужик я тебя понимаю, нелегко это. Но как отец, извини, понять не могу.
   Дмитрий молчал, глядя в исцарапанный и покрытый пятнами штемпельной краски стол. Когда он поднял глаза, перед ним сидел уже не расстроенный мужик, а опять номенклатурный работник. Трансформации у него получались не хуже, чем у Аси. Семейное, видимо.
   - Короче, мое последнее слово: женишься, у тебя будет все. Не женишься - не будет ничего. Тебе выбирать. На размышления один день. Завтра ждем тебя в восемь вечера в нашей квартире. Приходи свататься. Не придешь - в порошок сотру. Свободен.
   Дима встал и, не прощаясь, вышел из кабинета декана. В приемной уже отошедший от потрясения декан что-то тихо, голова к голове, обсуждал с секретаршей. Увидев Дмитрия, они сразу замолчали и выжидательно на него уставились. Он прошел мимо них и направился обратно на кафедру. Портфель по-прежнему лежал на его столе, грязная чашка из-под кофе гнездилась рядом. Дмитрий, не слова ни говоря, стянул портфель со стола и вышел на улицу.
   Утро уже переросло в довольно жаркий день, но Дмитрий этого не замечал. Он шел по улице, глядя перед собой пустыми стеклянными глазами, в то время как в голове у него происходила лихорадочная работа мысли. Что же делать? Какое решение принять? Разум твердил, что надо соглашаться, ведь последствия могут быть непредсказуемыми, или, скорее, очень хорошо предсказуемыми. Но чувства немедленно восставали при одной только мысли, что он станет сексуальным рабом этой ненормальной девчонки. Перспектива провести весь остаток жизни в постели с разъяренной фурией под аккомпанемент ее рычания и криков, с разодранной спиной и искусанными плечами, была еще страшнее возможных последствий отказа.
   Прослонявшись весь день по улице, и прометавшись всю ночь по квартире под удивленные взгляды Веры Олеговны, Дмитрий решил не жениться на Асе. Последствия женитьбы были ему абсолютно ясны, а вот последствия отказа, чем черт не шутит, может, будут не такими серьезными, как было обещано. Все-таки не сталинизм у нас, в лагеря не сошлют.
   И не пошел в восемь вечера в пыточную квартиру свататься.
   Шли неделя за неделей, ни Ася, ни ее отец больше не появлялись, и Дмитрий, устав ждать последствий, начал забывать об этом инциденте. В какой-то момент его даже посетило чувство гордости оттого, что он не испугался, не пошел на поводу у номенклатурной семейки, а принял единственно правильное решение, чем показал себя гордым и независимым человеком.
   Но враг, как оказалось, не дремал, а методично и неторопливо собирал материалы.
   И насобирал на дело об аморальном поведении преподавателя кафедры прикладной математики Дмитрия Сергеевича Потоцкого.
   На собрании партийного комитета института было вывешено и перетряхнуто все грязное белье, которое скопилось за годы его донжуанских похождений. Выведены за костлявые руки и посажены посреди актового зала все скелеты, сохранявшиеся до поры, до времени в канцелярских шкафах.
   Единогласно партийным комитетом института было принято решение об исключении из партии гражданина Потоцкого Д.С. и лишения его должности преподавателя с последующим увольнением из института.
   Так вот бесславно закончилась преподавательская карьера Димы.
   Его больше не преследовали. То ли потеряли к нему интерес, то ли посчитали, что он и так достаточно наказан, то ли не обладали достаточной силой для дальнейшего стирания Дмитрия с лица земли, доподлинно не известно.
   Но пути на преподавательскую работу ему были заказаны из-за склонности к аморальному поведению, научная работа не светила из-за потери партбилета. Поэтому, промаявшись какое-то время, тщетно обивая пороги различных отделов кадров, Дмитрий осел дома с твердым намерением писать в тишине и покое докторскую диссертацию, благо заработков Веры к тому времени хватало на вполне безбедное существование.
   А что же Вера? Вера довольно спокойно отреагировала на разоблачение ее мужа с последующими крахами и провалами. Потому, что у самой рыльце было в пушку, и она внутренне не чувствовала себя вправе на какие-то решительные действия. Поэтому она, для подобающего выражения порицания неверному супругу, а также для подчеркивания своего оскорбленного достоинства обманутой жены, перенесла свои вещи в свободную комнату и стала спать отдельно.
  
   Работа у Веры отнимала все ее свободное время и занимала практически все ее мысли. Девушка оказалась не только исполнительным работником, но и очень творческим человеком. Ни к одному делу она не относилась формально, все делала с огоньком и личной заинтересованностью. Естественно, профсоюзная работа в отдельно взятом ресторане была поднята на небывалую высоту.
   На отраслевых совещаниях ее начали ставить в пример: не только наладила технологические процессы на самом современном уровне, но и общественную работу оживила. И взносы вовремя сдаются, и отчеты все к сроку пишутся. Не хозяйство, а просто конфетка.
   Поэтому назначение Веры на должность заведующей производством ни для кого не явилось неожиданностью.
   А потом директору ее ресторана стукнуло шестьдесят и его, со всеми почестями, как полагается, но практически на следующий день после юбилея отправили на заслуженный отдых. Кто стал его преемником также несложно догадаться. Конечно Вера.
   Проработав немного в сфере общественного питания, Вера поняла, что борьба с ветряными мельницами не ее амплуа. Запретить тотальное воровство продуктов всеми членами коллектива было просто утопической задачей, и девушка это прекрасно понимала. Мало того, ангелом она тоже никогда не была и к моментам морального содержания относилась с практической точки зрения: жить нужно всем, кормить семьи тоже, так почему же этого не сделать, отщипнув немного вот от того батона колбасы. Ведь не убудет же от клиента, если вместо двухсот грамм мясного ассорти он получит сто восемьдесят? А уж если бульон варить не на килограмме мяса, а на девятистах граммах, то вообще никто даже и не заметит.
   Поэтому Вера поступила вполне разумно в сложившейся ситуации, и со словами "С волками жить, по - волчьи выть" установила негласные минимальные нормы продуктов, которые надо было оставить в блюде, чтобы это не отразилось на его вкусе и количестве. То есть воруйте, но не зарывайтесь!
   Коллектив ее за это уважал, а сама она каждый день после работы забирала в холодильной камере свою долю сегодняшнего меню.
   Верина зарплата росла, на продукты она не тратилась, поэтому как-то само собой получилось, что на сберегательной книжке скопилась неплохая сумма денег. Вера подумала-подумала, и решила купить садовый участок.
   К тому времени связи у Веры уже образовались крепкие, разветвленные и полезные. Поэтому приобрести кусок земли в садовом кооперативе научно-исследовательского института было делом несложным. Вера очень придирчиво выбирала учреждение, от которого те или иные участки выделялись: к дачному соседству надо подходить очень вдумчиво. Тут все на виду, через сетку - рабицу, поэтому, чем интеллигентнее соседи, тем лучше. Да и перекинуться в преферанс будет с кем в один из подмосковных вечеров. Среди научных сотрудников есть больше шансов найти заядлых преферансистов, чем среди, скажем, токарей или ткачих.
   Поселок располагался совсем недалеко от Москвы, в сосновом лесу. Рядом располагались несколько естественных озер с песчаным дном и чистой прозрачной водой. Не место, а сплошная красота.
   За лето нанятая Верой опять же по знакомству, бригада рабочих воздвигла добротный брусовый дом, с печкой, летней кухней и небольшим сарайчиком.
   Никогда не увлекающаяся садом-огородом Вера вдруг полюбила эту дачу всей душой. То ли потому, что ее повседневная жизнь была перенасыщена контактами со всевозможными людьми, начиная от технического персонала ресторана и официантов, и заканчивая руководителями главков на отраслевых совещаниях, а на даче было тихо и малолюдно; то ли любовь к почти деревенской жизни дремала в ней со времен предков, которые были, как и у многих нынешних городских, деревенскими жителями.
   Сама не отдавая себе отчета в том, почему она это делает, Вера не спешила знакомиться с так тщательно выбранными ее соседями. И отделывалась при встречах вежливыми, но не располагающими к дальнейшему знакомству, приветствиями.
   Дима не проявлял к даче вообще никакого интереса ни на этапе покупки и строительства, ни во врмея посещения. Он был в поселке всего пару раз, один раз, когда была только куплена земля, и Вера восторженно водила его к озерам, показывая, какую удачную покупку они совершили, и как чудесно можно будет проводить там летние выходные и отпуска. Дима ее восторгов явно не разделял и довольно равнодушно и скучающе разглядывал окружающие красоты.
   Второй раз он посетил дачу уже после строительства и благоустройства дома. Проведя один день на природе, он сказал Вере, что его до костей обглодали комары, и он хочет уехать обратно в Москву.
   Больше ей ни разу вытащить его на дачу не удалось, под разными предлогами Дима отказывался ездить с Верой.
   Вериным родителям дача понравилась и на следующий год она запланировали вывезти ребенка на природу на все лето уже на собственные угодья. Но в этом году из-за строительства уже была снята на весь сезон дача в Малаховке, и, чтобы деньги не пропадали, они решили провести окончание сезона на съемной.
   И как-то так получилось, что у Веры очень быстро сложилась традиция ездить после работы на дачу одной, а потом с дачи сразу ехать на работу. По времени это занимало практически столько же, сколько и дорога до дома. Домой Веру особенно не тянуло, так как к тому времени у них с Димой уже сложились прохладно - вежливые отношения, которые-то супружескими можно было назвать с большой натяжкой.
   О Диминых бесконечных романах Вера догадывалась, так как Дима, считая себя отличником шпионско-партизанской подготовки, думал, что следов своего пребывания вереницы студенток не оставляют, а оставленные он мастерски ликвидирует. На деле его конспиративные способности были более чем скромными, и Вера периодически натыкалась на подтверждения своих догадок по всей квартире.
   Но, поскольку, ее это мало трогало, то тратить нервы и силы на скандалы с неверным мужем ей не хотелось. Вера делала вид, что ничего не замечает и ни о чем не догадывается. В конце концов, разводиться она пока не собиралась, а тот факт, что Дима перестал проявлять к ней чисто мужской интерес, был ей только на руку: женщина выматывалась на работе, да и выполнять супружеский долг только из-за того, что он "долг", она не хотела.
   Поэтому Вера со спокойной душой практически переехала на дачу, а Дима получил в полное распоряжение квартиру не только днем, но и ночью. За продуктами по мере необходимости он подъезжал к Вере прямо на работу. Перекинувшись с женой парой ничего не значащих фраз, Дима забирал плотно набитые сумки и уезжал.
   Однажды в начале августа Вера как обычно приехала после работы на дачу, сбросила туфли на каблуках, вылезла из представительского платья, распустила волосы, смыла косметику и, набросив цветастый халатик, села на открытой терраске выпить чаю. Вечер только начинался, низкое солнце еще освещало верхушки вековых сосен, окружавших поселок, было тепло и в воздухе пахло прогретой за день хвоей. Вера блаженно вытянула гудящие после целого дня в узких лодочках ноги, глотнула чаю и зажмурилась от удовольствия. Было тихо-тихо, только изредка подавала голос какая-то птичка, да чуть слышно шелестели листья огромной березы, росшей рядом с терраской.
   Она, видимо, задремала, потому что негромкий голос, произнесший "Извините", заставил ее вздрогнуть и почти опрокинуть чашку с остывшим чаем. Неимоверно изогнувшись и поймав в полете пытающуюся вырваться из рук и разбиться чашку, Вера оглянулась на голос. За калиткой стоял незнакомый мужчина и с испугом взирал на ее акробатические номера.
   - Извините, - еще раз произнес он, - я не хотел вас испугать.
   - Да что вы, все нормально, я просто немного задремала, уж так тут хорошо и тихо. Проходите!
   Незнакомец продолжал в нерешительности топтаться за забором.
   - Да заходите же! - позвала его Вера. Перспектива подниматься на ноги с удобного диванчика и тащиться через весь участок к калитке, чтобы выяснить у незнакомца причину его визита, Веру совершенно не радовала. Поэтому она предпочла вариант перемещения горы к Магомету.
   Незнакомец, наконец, справился со своей неуместной в данной ситуации деликатностью, и вошел. Пока он передвигался по направлению к терраске, Вера смогла его рассмотреть в общих чертах. Ничего выдающегося: выгоревшая рубашка, вытянутые на коленях тренировочные, какие-то немыслимые ботинки без шнурков. Короче, классический дачник. Он еще не успел подойти, а Вера уже потеряла к нему всяческий интерес и отвела взгляд.
   Мужчина подошел к входу на терраску и опять принялся топтаться. Волна раздражения начала медленно подниматься в Вериной голове, она перевела на него взгляд, готовая уже сказать какую-нибудь резкость, но вместо этого ее губы помимо ее желания проникновенно произнесли: "Чаю хотите?"
   - Ну, если вас не затруднит....
   - Конечно, нет! Чайник, наверное, еще теплый. Вы не голодны?
   - Нет-нет, не беспокойтесь, только чаю.
   Вера в полном замешательстве отправилась на кухню за чашкой и чайником. Что произошло? Почему она вдруг смешалась как пионерка? Что вдруг она вздумала поить его чаем? Пытаясь поймать вспыхивающие и немедленно исчезающие мысли, Вера лихорадочно резала хлеб, мазала его сливочным маслом и сверху кидала шматы красной рыбы. Погрузив все хозяйство на поднос, и зацепив плюющийся кипятком чайник, она двинулась обратно к оставленному гостю. Сердце неровно колотило о ребра и что-то внутри сжималось в районе солнечного сплетения, как иногда бывает перед экзаменами. Лицо тоже не отставало от происходящих процессов и горело, как будто она только что вышла из сауны.
   Увидев прибывшее на подносе великолепие, гость совсем сник, он даже как-то съежился и поджал под стул свои ноги в ботинках без шнурков и втянул голову в плечи, видимо для того, чтобы занимать как можно меньше места на тесной терраске.
   "Господи!" - подумала Вера - "нашла, кого чаем поить!"
   И вдруг он поднял лицо и посмотрел Вере в глаза. Наваждение началось опять: Вера покраснела, опять гулко забухало сердце, и предательски задрожали руки. Какое это было лицо! Какие глаза!
   Ему было лет около сорока, и он был необычайно красив, во всяком случае, Вере казалось именно так. Но красота его была совершено неброской, как бы нарисованной пастелью. Он не был похож на мексикано-подобных мачо, чьи яркие крупные черты можно разглядеть издали. Поэтому сначала он не показался Вере не то, что красивым, а просто хоть сколько-нибудь интересным. Но когда она посмотрела на него вблизи, то увидела мягкие правильные черты лица, чистую матовую кожу, по которой неудержимо хотелось провести рукой, и потрясающие глаза: большие, с абсолютно голубыми белками, теплого медового цвета, обрамленные длинными, но не темными, а тоже пастельного цвета ресницами.
   Отрывать взгляд мучительно не хотелось, но приличия уже давно требовали, чтобы Вера это сделала.
   Вера принялась наливать чай, эта, казалось бы, незамысловатая процедура далась ей путем приложения титанических усилий: руки не хотели подчиняться командам разума, который, видимо, тоже, в свою очередь, пребывал в глубокой коме. Поэтому следствием ее мучений стали куча пятен от заварки на скатерти и полное блюдце кипятка при полупустой чашке. На этом результате Вера решила остановиться, так как дальнейшие упражнения с чайником могли привести к физическим увечьям всех присутствующих.
   Оказалось, что незнакомца зовут Владимир, он работает старшим научным сотрудником в том самом НИИ, который распределял участки, и, как следствие, является соседом Веры по поселку. А привела его к ней банальная бытовая проблема: в его хозяйстве кончилась соль. Поскольку, из ближайших соседей только Вера оказалась в наличии, пришлось ему набраться наглости и буквально вломиться к ней в дом, нарушив ее покой и уединение. Ну и заодно, раз уж так случилось, познакомиться.
   Она разговорились о том, о сем, в основном, о строительстве и садово-огородных делах. Он говорил очень правильным литературным языком и, пообвыкнувшись, даже начал шутить. Мило и смешно. Вера тоже расслабилась. За разговорами гость как-то незаметно умял все приготовленные Верой бутерброды. Очнулись они оттого, что практически перестали видеть лиц друг друга, на улице стемнело, а свет зажечь им как-то и в голову не пришло. Посмотрев на часы, Вера ужаснулась - почти одиннадцать. Гость немедленно вспомнил о приличиях и по-быстрому ретировался, пожелав Вере спокойной ночи, поблагодарив за стол и беседу и, естественно, не взяв искомую соль.
   Вера собрала на поднос грязную посуду, оставшуюся после чаепития, и понесла ее на кухню. Проходя мимо зеркала, она по привычке в него глянула и чуть не выронила из рук поднос: она и забыла совсем, что перед визитом гостя умылась и распустила волосы, даже не расчесав их. Боже, какой же она перед ним предстала замарашкой! Еще и этот простецкий цветастый халат, расходившийся на груди и чуть-чуть на животе. Вера никогда не была худышкой, а, работая в ресторане и постоянно пробуя какие-то блюда, немного располнела. Ее полнота не была пока некрасивой, даже наоборот, очень ей шла и придавала эдакий "сдобный" вид. Но некоторые вещи, которые были куплены несколько лет назад, и которые она не носила на работу, были Вере, прямо скажем, несколько узковаты.
   Вот такая она и предстала перед Владимиром: нечесаная, некрашеная и в халате, который был ей заметно узок. Да... Надеяться на то, что она произвела на него впечатление, было, по меньшей мере, глупо. Но Вере страстно хотелось понравиться незнакомцу. Во-первых, потому, что это очень по-женски, а, во-вторых, гость ей очень понравился сам. Было в нем что-то очень для Веры притягательное.
   Ночь Вера провела в душевных страданиях. Воспоминания о Владимире перемежались переживаниями о своем неприглядном виде, надежды на то, что он зайдет к ней еще - мыслями о том, что она просто не могла ему такая понравится.
   Следующий день тянулся для Веры непривычно долго, обычно она носилась как белка в колесе и понимала, что рабочий день уже завершен, когда бухгалтерша заходила к ней в кабинет попрощаться. Но в этот день все валилось из рук, а мысли были только о вчерашнем госте, и собрать себя в кулак, чтобы поработать, у Веры никак не получалось. Еле дождавшись, когда часовая стрелка доползет до цифры шесть, Вера схватила свой ежедневный директорский продуктовый набор и бросилась к вокзалу, чтобы успеть поймать электричку. Остальным сотрудникам ресторана осталось только удивленно посмотреть в спину пронесшейся, как смерч по кухне директрисе, и молча переглянуться: никогда они еще не видели, чтобы их руководитель так спешно покидала рабочее место.
   От электрички Вера почти бежала до своего дома, не смотря на высокие каблуки, увязавшие в неасфальтированной тропинке, и тяжеленную сумку с продуктами.
   Влетев в дом и отдышавшись, она принялась строгать бутерброды с всякими деликатесами. Вскипятив чайник, Вера, как была, на шпильках и в костюме, с прической и боевом макияже, отправилась сервировать чай на терраску, где давеча и происходило чаепитие.
   Плюхнувшись на диванчик, Вера закурила сигарету и принялась ждать. Прошел час, чайник уже почти совсем остыл. Прошло два часа, деликатесы на бутербродах начали потихоньку терять товарный вид. И вместе с товарным видом семги и буженины уходила Верина надежда на то, что Владимир появится. Значит, не понравилась...
   Обзывая себя идиоткой, и чуть не плача, Вера пошла в дом, чтобы переодеться, скинуть с ног ненавистные лодочки и стереть с лица щедро наложенную косметику. Уже надев в доме спасительные тапки, она услышала нерешительные поскребывания у калитки и через штакетник разглядела своего долгожданного гостя.
   Надевая на ходу туфли и расшвыривая тапки, Вера побежала открывать и без того незапертую калитку. Владимир оказался в таком же затрапезном виде, что и вчера, но в руке держал букетик каких-то цветов, явно собранных по дороге к Вериной даче. Однако эти незамысловатые цветы были ей милее всех тепличных роз, вместе взятых.
   Владимир оглядел Веру и произнес:
   - Сегодня вы совсем другая. Но вчера вы были милее.
   Вера от неожиданности такого высказывания встала как вкопанная и уставилась на мужчину. Тут сразу понял, что сморозил что-то не то и пустился в длинные объяснения, суть которых сводилась к тому, что она, Вера, конечно в таком виде очень красивая женщина, но выглядит чересчур официально для такого неофициального визита, как его. И вчера в халатике она выглядела милее, моложе и наивнее, что в его глазах придает ей, Вере, необычайную привлекательность.
   Вера немедленно его простила и повела к столу. Сегодня стол не произвел на него такого сильного впечатление, как вчера, но явный дискомфорт от встречи Владимира с деликатесами, она почувствовала.
   Опять его визит затянулся почти за полночь, но Вере так не хотелось, чтобы он уходил, что она приняла привентивные меры и включила свет на терраске, когда еще было совсем светло.
   Нынешний разговор был значительно более информативным для Веры, чем предыдущий. Путем задавания наводящих вопросов она выяснила главное, что ее интересовало: женат он или нет. Оказалось, что Владимир не женат и никогда не был, что несказанно удивило женщину, учитывая его немолодежный возраст и привлекательную внешность.
   Владимир интересовался музыкой, в основном, бардами, сам играл на гитаре и немного пел. Также в сферу его интересов входили книги и кино.
   В данный момент Владимир был в отпуске и постоянно жил на даче. На вопрос Веры, не скучно ли ему тут одному целый месяц, он ответил, что ему никогда не бывает скучно, так как все свое свободное время он посвящает чтению и размышлениям над прочитанным. Вере показалось странным такое объяснение, так как сама она была очень деятельным человеком и пробыть целый месяц в одиночестве, на ее взгляд, ничего не делая, представлялось ей невыносимым. Но пока она была слишком увлечена своим гостем, чтобы предаваться анализу его странностей.
   Неделю Вера была как во сне. Она жила исключительно от встречи к встрече. Работа перестала ее интересовать вообще, а возникающие дела ничего, кроме раздражения не вызывали, так как мешали ей думать о Владимире.
   Ровно в шесть она покидала ресторан, неслась на дачу, где, переодевшись во что-нибудь непафосное, и оставив минимум косметики (для своего спокойствия) ждала Владимира на терраске с накрытым столом.
   Она жутко не высыпалась из-за того, что визиты заканчивались за полночь, а вставать приходилось в шесть. Но что были эти мелочи по сравнению с самими визитами!
   В один из вечеров Вера изъявила желание взглянуть на жилище Владимира, и он сказал, что завтрашний ужин будет проходить у него, и объяснил Вере, как найти его дом.
   Вера, не надеясь на то, что у Владимира найдется хоть что-нибудь съестное, попросила поваров положить ей сегодня в ежедневную сумку уже нарезанные бутерброды и бутылку коньяка.
   Дом Владимира Вера нашла не сразу потому, что предположить, что небольшая развалюха в глубине заросшего каким-то хилым, но частым подлеском участка, может являться жилым строением, она никак не могла. Но, побродив по улице туда-сюда, Вера с некоторым разочарованием осознала, что, скорее всего, развалюха и является целью ее поисков. Толкнув еле держащуюся на петлях калитку, женщина зашла на неухоженный участок. Если ее участок был неухожен вследствие недостаточного времени владения, то участок Владимира выглядел заброшенным уже давно и надолго. Хотя, дом вполне соответствовал своему окружению.
   Он был каким-то кособоким, сколоченным из разномастных обрезков и покрытый позеленевшим в некоторых местах шифером. Вблизи дом уже не казался таким маленьким, но ощущение халупы Веру не покинуло.
   В дверях дома показался хозяин. Да, они составляли с домом очень гармоничный ансамбль: оба какие-то неухоженные и слегка пропыленные. Владимир, забыв взять у Веры сумку, взял ее за локоть и провел в дом. Внутри чем-то очень странно пахло. Вера определила этот запах, как какой-то библиотечный. Так пахло в многочисленных библиотеках, посещенных ею в пору написания дипломной работы: старой бумагой, тленом и пылью.
   Пройдя через маленькие сени, заваленные какой-то пыльной обувью, они оказались в комнате, которая по набору мебели могла играть роль гостиной. По стенам стояли буфет, тумбочка с маленьким черно-белым телевизором, платяной шкаф. Посередине комнаты стоял обеденный стол, покрытый желтоватой в пятнах скатертью, и четыре стула. На всех поверхностях лежал толстый слой пыли, но, тем не менее, комната имела вполне жилой вид.
   Вера попросила дать ей несколько тарелок под бутерброды, чайные чашки и рюмки под коньяк. Владимир явно смешался и, опустив голову, пробормотал, что чистых тарелок нет, надо мыть. И куда-то устремился, видимо, на кухню. Однако Вера, все еще желая произвести впечатление на хозяина не только внешностью, но и необычайными хозяйственными способностями, кинулась за ним со словами: "Ну что вы, Володя, я сама помою!" Долго упрашивать его не пришлось, он быстро отошел, пропустив Веру вперед, и ее глазам открылась кухня. Вере мучительно захотелось бежать отсюда, куда глаза глядят. Но она мужественно попросила фартук и взялась за работу. В нагроможденных в мойке, на столах и холодильнике чашках и тарелках уже завелась новая жизнь: они все были покрыты плесенью разных цветов и степени пушистости. Небрезгливую, в общем-то, Веру даже стало немного мутить. Но она постаралась взять себя в руки, напомнив себе, ради какой великой цели совершается этот трудовой подвиг. Через час вся посуда была перемыта, и можно было приступать непосредственно к ужину.
   Беседа под коньячок и бутерброды пошла хорошо, и в какой-то момент Вера поделилась с Владимиром своими ощущениями от запаха в его доме и выразила удивление, что в доме пахнет библиотекой.
   Владимир, не слова не говоря, встал из-за стола, взял Веру, уже не очень хорошо державшуюся от коньяка на ногах, и буквально потащил ее к закрытой двери, которая, видимо, вела из гостиной в другую комнату. Толкнув дверь, они оказались в небольшом полутемном помещении, забитом под потолок книгами. Книги стояли на самодельных стеллажах, лежали в стопках у стен, громоздились на подоконниках, почти полностью закрывая и без того мутные непромытые стекла. Между книгами угадывались небольшой диван и стул, на котором ворохом была свалена какая-то одежда. Вера поближе подошла к стеллажам, пытаясь в полумраке разглядеть названия, написанные на корешках книг.
   В следующий момент она почувствовала, как Владимир подошел к ней сзади вплотную, его руки обняли ее за талию, а лицо уткнулось в ее волосы. По всему Вериному телу пробежала горячая волна, которая с силой ударила в голову. Вера повернулась. Его глаза оказались совсем рядом с ее глазами, теперь он обнимал ее крепче, Вера чувствовала его дыхание у себя на щеке. Он чуть наклонился и поцеловал ее. Горячая волна отхлынула от Вериной головы и покатилась в обратную сторону.
   Дальше все произошло здесь же, на продавленном диване, застеленном несвежим бельем. Но Вере было абсолютно все равно: таких ощущений, которые она испытала сегодня с Владимиром, она раньше никогда не испытывала. Она даже не подозревала, что может быть так хорошо. Голова ее полностью отключилась, остались только чувства и ощущения. Периодически в голове взрывались салютом разноцветные искры, и Вера почти теряла сознание от блаженства.
   Вера лежала на животе, уткнувшись в несвежую наволочку, абсолютно опустошенная и обессиленная. Владимир гладил ее спину и говорил о том, что Вера представляет собой идеал женщины, которая ему нужна, и который он так долго и безуспешно искал. Дальше последовало предложение выйти за него замуж.
   У Веры не было сил не то, чтобы отвечать, но даже думать. Поэтому она невнятно пробормотала, что утро вечера мудренее, и заснула.
   Ночью Вере приснился чрезвычайно эротический сон, который становился все более и более реалистичным, пока Вера, перешагнув зыбкую грань между сном и явью, не поняла, что на все происходит на самом деле. Ее спящее тело ласкает Володя, и оно отзывается приступами жгучего желания на каждое его прикосновение.
   В следующий раз Вера осознала себя, когда за окном стало рассветать. И тут она со всей ясностью поняла, что не переживет хотя бы минутной разлуки с Володей. Ее внезапно разбуженная женская сущность категорически протестовала против необходимости вылезать из постели и ехать в город на работу. Поэтому, кое-как одевшись и умывшись, они, обнявшись, потащились на станцию, где Вера с боями прорвалась к служебному телефону начальника станции и позвонила шеф - повару, сказавшись больной. Шеф не высказал ни малейшего удивления по поводу внезапной Вериной болезни, сказав, что, судя по ее поведению в последнее время, следовало ожидать каких-то происшествий, уж больно она была странная. Вера, продолжая артистично покашливать в трубку, подтвердила, что сама была не своя всю неделю, и вот, свалилась. Пообещав позвонить, Вера бросила трубку.
   Они перебрались в Верин дом, где было значительно комфортнее и ближе к набитому холодильнику, потому, что между постельными схватками их пробивал жуткий аппетит.
   Два дня они вообще не вылезали из постели. Владимир был на удивление выносливым и изобретательным любовником и доводил Веру до состояний, близких к обморочным. Она не уставала удивляться, открывая для себя все новые и новые ощущения, возникающие при общении мужчины и женщины.
   На третий день у Веры возникло чувство, что ее тело больше не выдержит такого накала страсти, а душа просто лопнет от переизбытка чувств. Да и холодильник практически опустел. Надо было выходить на работу.
   После двух знаменательных дней Верин график строился следующим образом: работа с девяти до шести, дорога до дачи, быстрый ужин и практически бессонная ночь в объятьях Володи. Вера похудела, ее взгляд приобрел несколько диковатое выражение от постоянного недосыпа и бушевавших в ее душе чувств. На работе Вера делала только самое необходимое, потому, что для того, чтобы сосредоточиться на делах, ей приходилось прилагать просто титанически усилия, и надолго ее физически не хватало.
   Приходивший за очередной порцией продуктов Дима даже поинтересовался, хорошо ли она себя чувствует. Вера отделалась дежурной фразой о большом количестве навалившейся на нее работы и поспешила ретироваться, чтобы Дима не уловил флюиды, которые она распространяла вокруг себя в огромных количествах. Наверное, окажись поблизости сухой пень, мечтающий стать березкой, он бы весь покрылся новой свежей зеленью.
   Между тем, погода начала потихоньку портиться - наступила осень. На даче стало очень неуютно, да и от непрекращающихся проливных дождей дорогу от станции так развезло, что пройти там можно было, только облачившись в резиновые сапоги по колено. При очередном визите Дима сказал Вере, что надо бы уже возвращаться домой, дачный сезон закончился. Или в Верины планы не входит возвращение в лоно семьи?
   И тут Вера очень отчетливо поняла, что она стоит перед Рубиконом, который надо либо перейти, либо остаться на этом берегу. Она подошла к точке принятия решения. С одной стороны, она очень хотела развестись с Димой и выйти замуж за Володю. Но, с другой стороны, внутренний голос (или женская интуиция) говорил, что стоит немного подождать и не делать резких движений. Почему, Вера объяснить не могла, но и рубить с плеча тоже не хотелось: все же, знакомы они не так давно, да и второй раз совершать ту же ошибку, и связывать свою жизнь с малознакомым человеком, ей не хотелось. Все же чувства чувствами, а разумом Веру Господь не обидел.
   И Вера вернулась в московскую квартиру. Однако и встреч с Володей не прекратила. Он тоже перебрался в город, и теперь они встречались в его захламленном жилище. Когда Вера первый раз посетила эту квартиру, она отметила сильное сходство между дачным домом и городским: также везде было пыльно и неубрано, также на кухне громоздились горы немытой посуды, и также комната была завалена книгами. Разница была в одном: если дача имела целых две комнаты и одну из них с натяжкой, но можно было назвать жилой, то квартира была однокомнатная, и эта единственная комната для жилья годилась условно.
   Вера, которая еще не определилась окончательно с тем, кто в дальнейшем будет ее мужем, решила, что не лишним будет привести эту квартиру в порядок и немного цивилизовать ее хозяина. То, что годилось для дачных условий, совершенно не годилось для городских.
   Для начала она провела ревизию его гардероба, не обнаружив там ни одной приличной рубашки и не лоснящихся брюк. С обувью дело обстояло еще хуже: перед Верой предстала коллекция порванных шнурков, треснувших подошв и стоптанных набоек. Ни одна их найденных ею пар обуви за свою длинную жизнь явно никогда не встречалась со щеткой и кремом.
   Пришлось Вере использовать свои связи и деньги для того, чтобы приодеть своего потенциального мужа. Владимир реагировал на обновки довольно вяло, так как эта сторона жизни, как и все, которые относились к бытовой ее сфере, интересовала его мало. Он называл Верины усилия мещанством, однако принимал от нее эти подарки и носил их. Правда, если бы она подарила ему мешок с прорезями, он отнесся бы к нему ровно также и тоже, видимо, носил бы.
   Около полугода Вера жила на два дома: после работы мчалась к Володе, чтобы покормить его ужином и получить свою порцию его ласк, потом мчалась домой, чтобы покормить Диму ужином и рухнуть в кровать абсолютно без сил. По субботам они с Димой ездили навещать Аню, а в воскресенье, если удавалось найти хороший предлог, она опять срывалась к Володе. Только в выходные у них оставалось время на то, чтобы не только выполнить обязательную программу встречи, но и поговорить.
   Вот эти разговоры и сыграли роковую роль в их отношениях.
   Володя говорил всегда только о том, что интересно ему и никогда не интересовался проблемами Веры. Как-то раз она попыталась рассказать ему какую-то историю из своей ресторанной жизни, но не встретила с его стороны абсолютно никакого интереса. Похоже, он даже не услышал ничего из ее рассказа. Зато часами мог обсуждать какой-то фильм, которого Вера не видела. Ей было совершенно неинтересно слушать подобные разглагольствования, но виду женщина не показывала, так как знала, насколько мужчины ценят, когда их слушают.
   Если Володя не говорил о своих увлечениях, он жаловался.
   Он жаловался на всех: на безжалостное начальство, которое закрыло его научную тему; на подлецов - коллег, которые постоянно подсиживают его из зависти; на гадов - соседей, которые включают по ночам музыку; на контроллера в автобусе, который не поверил, что он засунул куда-то купленный билет, и оштрафовал его.
   Вере, как женщине решительной, были недоступны его сетования. Она совершенно искренне не понимала, как можно терпеть от кого-то несправедливость по отношению к себе, и не предпринимать никаких действий, чтобы себя защитить. Она много раз советовала ему, как поступить, к кому пойти и что сказать. Но Володя ни разу ими не воспользовался, а продолжал жаловаться на судьбу - злодейку и окружающих - завистников.
   Вера удивлялась такому количеству недоброжелателей своего любовника, но верила и даже иногда, после изложения особо вопиющего случая попирания Володиных прав, возмущалась вместе с ним черствости и низости некоторых людей.
   Однажды ей в голову пришла замечательная мысль о том, чтобы помочь Володе устроиться на другое место, где ему откроются перспективы дальнейшей научной работы и не будет нечестных коллег. Она тщательно перебрала все свои имеющиеся знакомства и, наконец, нашла среди них одно, которое могло бы быть ей полезным.
   Пригласив на небольшой дружеский ужин в свой ресторан директора одного московского НИИ, она под рюмочку коньяка и осетрину рассказала ему о том, как талантливого ученого давит недальновидное и закостенелое руководство, из зависти закрывая все его научные темы, и что такого дельного человека надо срочно спасать, пока он не потерял веру в прогрессивное человечество и не запил от своей непонятости.
   Директор НИИ сначала сопротивлялся, ссылаясь на отсутствие вакансий и непрофильность научной направленности гения, но Вериным доводам было очень трудно сопротивляться. Расписав директору, какого он клада может лишиться в лице Володи по своей упрямости, Вера добилась своего: Володю взяли на работу руководителем нового научного проекта.
   Володя сразу загорелся этим предложением, восторженно поблагодарил Веру, и весь вечер возбужденно бегал по квартире, выкрикивая фразы: "Они у меня увидят!..", "Я им покажу!.." и еще что-то про Нобелевскую премию и закостенелые мозги бюрократов.
   Вера тоже очень радовалась такому раскладу, ведь, если у него все получится, то она сможет получить мужа - доктора наук, начальника лаборатории или даже целого института в перспективе!
   Володя вышел на работу в новое место, и сначала очень радовал Веру положительными отзывами о новой работе, коллегах, подчиненных и, конечно, руководстве. Но время шло, и в его рассказах стали проскальзывать прежние обиженные нотки, уже какие-то отдельные коллеги, видимо, разглядев, что рядом находится гений, начинали кипеть от зависти и вставлять палки в колеса, потом отдельные подчиненные по тем же причинам саботировали работу, а потом стало доставаться и начальству за его косность и зашоренность.
   А потом позвонил тот самый директор, который составил Володе протекцию.
   - Здравствуй, Вера Олеговна! Ну ты мне и удружила со своим гением! Ну удружила!
   - Здравствуй, Игорь Павлович! А я как раз собиралась тебе звонить, жаловаться. Не дают Владимиру работать нормально! Он бьется как рыба об лед, а ему палки в колеса вставляют!
   - Кто бьется? Он бьется? Вера, побойся Бога. Он для нас обуза страшная, только из уважения к тебе его тащили. Бездельник, интриган и склочник! Ты меня, Вера Олеговна, извини, но я звоню тебе сказать, что ничего у нас с твоим Владимиром не выйдет. Передай ему, чтобы писал по собственному, иначе проблемы будут. Извини еще раз, но он - не работник.
   Положив трубку, Вера задумалась. Ее, как женщину разумную, и раньше начали смущать некоторые нюансы Володиного поведения. Состоявшийся разговор внес посильную лепту в начало процесса Вериного прозрения.
   Похоже, что в лице Володи она встретила классический вариант интеллигента - неудачника, который работать - не работает, бороться - не борется, а только упивается ролью жертвы и уходит от действительности, как страус, засунув свою голову в книги. Теперь легко объясняется и тот факт, что он, обладая такой внешностью и такими способностями, нелишними в семейной жизни, так и не нашел себе жену. Женщины, обычно, избегают неудачников и зануд.
   Когда Вера передала Володе слова директора, он практически впал в истерику. ОН обвинял всех, начиная от уборщицы в НИИ, которая передвигала бумаги у него на столе в его отсутствие и прятала самые важные, а потом, наверняка, перепродавала их конкурентам, и, заканчивая правительством, которое не обращает внимания на коррупцию и взяточничество. Досталось и Вере, ее он обвинил в воровстве народного добра и участии в круговой поруке. Этого Вера вынести уже не могла, она встала и с размаху влепила своему любовнику полновесную пощечину. Владимир поперхнулся своей обвинительной речью на полуслове. Однако оплеуха возымела свое действие - он угомонился.
   Веру он поймал уже в дверях, когда она надевала туфли в полной решимости больше в эту квартиру не приходить. На нее произвели впечатление не столько обвинения в ее адрес, сколько неприглядное истерическое состояние хозяина квартиры. Вера несколько по-иному представляла себе образ своего будущего мужа, а перед ней предстала размазня, выкрикивающая по-бабски визгливым голосом глупые обвинения.
   Прозрение почти состоялось. Ни о каком замужестве не может идти речь!
   Володя обнял сопротивляющуюся и злую Веру, поймал ее уворачивающиеся губы и поцеловал, как только он умел целовать. От его поцелуев Вера полностью теряла голову и волю, как крысы от звуков дудочки крысолова.
   Прощение было заслужено в постели, причем под конец Вера уже сама готова была просить прощения за свою черствость и неумение понять тонкой души.
   Начались душевные метания. Вера никак не могла договориться с собой по поводу дальнейшей судьбы ее отношений с Володей. Головой она понимала, что о замужестве стоит забыть и не вспоминать. Теперь образ любовника сложился в ее сознании во всей своей красоте и силе - одно слово, тряпка. В момент, когда она вспоминала сцену, которую он закатил ей в последнюю встречу, она давала себе слово, что больше никогда с ним не увидится. Но потом приходили другие воспоминания, от которых по всему телу пробегала сладкая дрожь, и Вера готова была хоть сейчас все бросить и мчаться со всех ног к нему.
   И она продолжала ездить к нему, правда, визиты она стало наносить все реже и реже, пока они не свелись к посещению раз в неделю, по средам. Дмитрию Вера сказала, что по средам у них отраслевые планерки, и поэтому могла задерживаться у Володи долго, почти до одиннадцати. Конечно же, имела место быть традиционная сумка с продуктами на неделю, которую Вера еле дотаскивала до Володиной квартиры. Но ужин она уже не готовила, так как не видела больше смысла поражать любовника своими кулинарными изысками. Она приходила по определенному поводу и всегда получала то, за чем пришла. На разговоры времени почти не оставалось, что Веру вполне устраивало.
   Время шло, их отношения полностью устаканились до еженедельных встреч по средам. Володя устроился на работу, но подробностей Вера не знала, и знать не хотела. Она думала, что их тандем устраивает обоих его участников, но она и здесь ошибалась.
  
   К тому моменту, когда Диму выгнали с работы с белым билетом в зубах, отношения Веры и Володи уже вошли в их еженедельную стадию.
   Но достижение относительного затишья в личной Вериной жизни происходило на фоне серьезных потрясений в жизни общественной: сначала Горбачев объявил перестройку, потом распался Советский Союз, а потом на просторах того, что осталось от великой державы, начали строить капитализм.
   Вера, как человек, закаленный в партизанском подполье ресторанного бизнеса по-советски, немедленно ринулась на завоевание непаханого общепитовского поля по-российски. Она, зная всех лучших поваров и официантов в Москве, создала сначала одно кооперативное кафе, потом другое, а к середине девяностых она уже была владелицей сети ресторанов.
   Дело это было нелегким, через многое пришлось пройти: и рэкет, и взятки, и бесконечные визиты то СЭС, то пожарных, но и Вера была не лыком шита: советскую закалку работника общепита ничем не перешибешь, даже акульим оскалом капитализма!
   Были куплен коттедж в коттеджном поселке недалеко от Москвы и Мерседес, заведен регулярно пополняемый счет в банке. Вера Олеговна стала вполне состоятельной женщиной.
   Но и для Веры все эти годы борьбы за свой бизнес не прошли без следа, она стала настоящей бой-бабой: крикливой, решительной, прущей как танк к намеченной цели и забывающей о словах "законность", "этичность" и прочей ерунде, когда речь заходила об интересах ее ресторанного дела. Но как последний островок, оставшийся от огромного затонувшего материка, в Вере, как в женщине, остались способность жалеть и любовь к хорошему сексу.
   Но не для всех эти годы были такими удачными, как для Веры. Дима, повозившись со своей диссертацией около полугода, постепенно переместился от письменного стола на диван к телевизору, да так там и остался. Вера пыталась вовлечь его в свой бизнес, но он никакого рвения не проявлял, и Вера оставила его в покое. В конце концов, какая ей разница, кто живет у нее в коттедже на диване, комнат много.
   С Володей она продолжала общаться в том же режиме, еженедельном, по средам, скорее по привычке, чем по необходимости. Пару лет назад НИИ, в котором он работал, приказал долго жить, сотрудников поувольняли, оборудование распродали, помещения сдали в аренду. Володя остался безработным, так как новой России научные сотрудники, как и сама наука, были не нужны.
   Вера его жалела, все же не чужой. Поддерживала его материально, привозила продукты, покупала одежду. Он, в свою очередь, снимал накопившееся у Веры напряжение доступным ему способом. Как это ни странно, но с годами его мужские качества абсолютно не страдали.
   Однажды Вера проезжала на своем Мерседесе мимо дома Володи и, хотя была и не среда, решила заехать, немного расслабиться и заодно чего-нибудь у него перекусить, чтобы не тратить время на обед в ресторане. Звонить и предупреждать о своем визите она не посчитала нужным, так как была уверена, что он лежит на диване с очередной книгой, в коих теперь недостатка не было, и которыми его Вера снабжала в больших количествах.
   Изобилие книг, любых, даже тех, о которых раньше советскому интеллигенту можно было только мечтать, или читать их в фотокопиях и списках, ломая глаза по ночам, Владимира просто несказанно потрясало. Он специально выдумывал самые изощренные издания, которые и читать-то особо не хотел, в тайной надежде на то, что уж эту книгу Вера точно не сможет найти. Однако проходила неделя, и Вера привозила все книги по списку, который он так натужно составлял.
   Вера представляла его жизнь сплошным чтением книг, перемежавшимся просмотром видеомагнитофона, который она подарила ему на день рождения несколько лет назад, и поеданием продуктов из супермаркета, которыми Вера же набивала раз в неделю его холодильник. Также Вериными стараниями у Владимира уже собралась довольно неплохая коллекция разнообразных фильмов, в основном, американских, 50-70 годов выпуска, и музыкальных записей, купленных по Володиному вкусу.
   Поднявшись на нужный этаж, Вера позвонила. Сначала вообще никто не открывал, потом за дверью раздался какой-то шорох, и кто-то несколько секунд изучал ее в глазок. Затем опять все стихло. Сначала Вера испугалась, что что-то случилось с ее любовником, и в квартире находятся чужие люди, которые не решаются или боятся открыть дверь. Потом подкатило раздражение и Вера начала неистово давить на звонок, чтобы показать, что она имеет полное право войти в эту квартиру, что бы там не происходило. В момент, когда Вера уже была близка к бешенству и желанию ломать дверь, она приоткрылась, и в щели появилось лицо Володи, вернее один глаз и щека. И то, и другое как-то нервно подергивались.
   -Вера? А ты что не как обычно, не в среду?
   - А ты что, не рад меня видеть, если я не в среду?
   - Ну что ты, рад, конечно, рад. Только ты бы позвонила...
   - Ты так и будешь держать меня на лестнице, или все же в дом пустишь?
   - Да, конечно, проходи.
   Володя открыл дверь. Он был в халате. При Вере он надевал халат только после секса, когда шел в ванную.
   Вера продолжала пребывать в сильном раздражении, потому продолжала его цеплять:
   - А чем был так занят, что так долго дверь не открывал? И зачем в глазок меня изучал? Только по средам меня узнаешь, а по вторникам нет?
   - Вера, солнышко, ну что ты говоришь такое? Просто всю ночь читал новую книгу, оторваться не мог, вот и сморило меня, заснул крепко. Никого не ждал, вот и не услышал звонка сначала. А потом пока проснулся, пока оделся...
   - Ладно, давай чаю попьем сначала.
   И Вера, отодвинув Володю, направилась на кухню ставить чайник. Чайник был почти горячим, при этом в мойке стояли две чайные чашки и тарелка с недоеденным бутербродом. Ободок одной чашки был испачкан помадой. Вере стало весело. Ее обуял некий охотничий азарт, но она решила получить удовольствие от разыгрывающейся комедии положений сполна, поэтому количество чашек и помаду она оставила незамеченными.
   Она налила чаю, нарезала бутербродов и села за стол. Все время, пока Вера накрывала на стол, Володя топтался у нее за спиной, видимо, наблюдая, заметила она что-то подозрительное или нет.
   Вера спокойно и неторопливо пила чай, наслаждаясь ситуацией. Володя чуть ли не подпрыгивал на стуле, рука, державшая чашку, чуть подрагивала. Из этого его волнения Вера сделала вывод, что гостья, все еще находится здесь. Но где можно спрятать женщину в однокомнатной квартире?
   Допив чай и доев бутерброды, Вера поднялась и неторопливо направилась в туалет. Дверь была не заперта, и внутри никого не было. Для убедительности Вера спустила воду и вышла. Дальше на очереди была ванная. С тем же результатом. Черт, ну где же? В квартире не было даже балкона.
   Выйдя из ванной, Вера направилась в комнату. Володя, как привязанный шел за ней. Она неторопливо обошла по периметру комнату и остановилась у стола, взяв в руки лежавшую на нем открытую книгу. На несколько минут Вера как будто погрузилась в чтение, из-под челки наблюдая за своим любовником. Он нервно переминался с ноги на ногу, периодически бросая нервные взгляды на наспех застеленную кровать в углу. Ага, есть!
   Вера быстро оценила расстояние между матрасом и полом и небрежно брошенное покрывало, которое как бы случайно свешивалось так, чтобы полностью скрыть это пространство от глаз. Все понятно.
   В голове Веры сразу созрел план небольшой мести. Она подошла к кровати, села на нее и томно протянула к Володе руки. Он явно немного расслабился и подошел. Вера сама проявила инициативу, и через несколько минут они уже занимались делом. Вера громче, чем обычно выражала свое одобрение действиям любовника, и он, поначалу несколько скованный, видимо, совсем уверился в том, что клуша Вера ничего не заметила и ему, как обычно, на протяжении многих лет, удастся выйти сухим из воды, совсем расслабился и был, как обычно, на высоте.
   В какой-то момент Вера даже забыла о присутствии в комнате третьего и о том, что она занимается претворением в жизнь плана мести, и полностью отдалась процессу. Все-таки в этом отношении он имел над ней полную власть.
   Отдышавшись, Вера огляделась по сторонам в поисках своего халата, который обычно по средам всегда висел на стуле рядом с кроватью. Однако сейчас его не было. Возможно, Володя вынимал его только перед ее визитом.
   - Зайчонок, подай, пожалуйста, мне халат. Я схожу в ванную.
   - Он в стирке. Я его в грязное белье положил.
   - Зачем, я ж его недавно стирала, забыл?
   - Он показался мне несвежим. Надень мой.
   Вера спустила ноги с кровати и начала шарить ими по полу в поисках тапочек. Тапочки не отыскивались в слепую, поэтому Вера, чуть наклонившись вперед, практически заглянула под кровать. Она увидела пояс от своего халата, тянувшийся куда-то вглубь подкроватного пространства. Вера вспомнила, что тут происходило до бурного секса, и хоть охотничий азарт уже пропал, и хотелось спать, она решила довести план мести до конца. Что она будет делать потом, Вера решила подумать позже, когда мозги всплывут из области малого таза и полностью встанут на отведенное им место в голове.
   Вера нащупала, наконец, тапочки, влезла в них и, подобрав разбросанные по полу части своего гардероба, оделась. Затем она подошла к кровати, наклонилась, чтобы чмокнуть любовника в щеку, потом резко сев на корточки, заглянула под кровать и приказала: "Вылезайте!"
   Вглядевшись в сумрак под кроватью, она смогла разглядеть забившуюся в самой стене скрючившуюся фигуру, облаченную в ее белоснежный махровый халат, естественно, безнадежно испорченный. Вера еще раз устало сказала: "Вылезайте, я вас нашла!"
   Под кроватью произошло шевеление, и на свет Божий вылезла женщина, вся облепленная паутиной и комками пыли, трясущаяся и взъерошенная.
   Не глядя на Володю, Вера бросила ему: "Одевайся!" и, не оборачиваясь, гордо держа голову и покачивая бедрами, пошла на кухню.
   Несчастное подкроватное создание поплелось за ней. На ярком свету в кухне Вере удалось ее разглядеть, и ярость просто закипела в ней: "Это ж надо меня на такое променять!" Женщине было, может тридцать, может, сорок. Она была из породы таких серых мышек, возраст которых угадать практически нереально. Уже с рождения они выглядят ровно так, как продолжают выглядеть всю жизнь - никак. Каждый раз, когда ты встречаешься с подобной женщиной, определенно нельзя сказать, виделись вы раньше или нет, настолько не запоминается ее внешность. Они всегда бледны, обладают впалыми глазами, тонкими губами и неопределенного пыльного цвета прямыми жидкими волосами, заложенными за немного оттопыренные уши. У них всегда печально - недовольный вид и тихий голос.
   Вот сейчас такое же существо стояло перед Верой, костлявыми ручонками пытаясь как можно глубже запахнуть грязный Верин халат на своей впалой груди. Халат, учитывая пышные формы своей хозяйки, запахиваться категорически не желал, и поэтому Вера имела возможность любоваться анатомическими особенностями грудной клетки существа. Правда, этому существу надо было отдать должное: оно пыталось как-то облагородить себя путем нанесения на бесцветные глазки голубых теней и туши, а на тонкие губки - красной помады.
   К этому времени подтянулся на кухню и герой - любовник в халате, подаренном ему все той же Верой. Он несмело выглядывал из-за плеча своей бледной пассии, и вид имел вполне растерянный. Вера физически чувствовала их страх перед ней и вся сцена ей явно начала напоминать виденные в фильмах кадры допросов в НКВД. Упоительное чувство полной власти человеческого существа над человеческим существом. Молчание затягивалось. Вере стало скучно.
   Она поднялась во весь свой рост из-за стола и, обращаясь к подкроватному существу, произнесла тоном королевы - матери:
   - Ладно, девушка, оставляю вам этого Дон Жуана в полное распоряжение, хольте его и лелейте, кормите и поите, а главное, денег подкидывать не забывайте, он к хорошей жизни привык. А я, пойду, пожалуй.
   Вера подождала, пока потерянная парочка не освободит ей проход в коридор, затем неторопливо прошествовала к двери, натянула на ноги сапожки на шпильках, небрежно накинула на плечи норковый жакет и, не слова не говоря, вышла из квартиры, оставив живописную группу в халатах молча смотреть ей в след.
   Больше с Володей она не виделась, на его телефонные звонки не отвечала и о его дальнейшей судьбе ничего не знала, да и знать особенно не хотела.
  
   Как человек цельный, Вера Олеговна, даже в положении обитательницы большого коттеджа, осталась верна своим представлениям об идеальной женщине. И в эти представления совершенно не вписывалась незамужняя тридцатилетняя дочь.
   Хоть Вера и содержала всю свою жизнь двоих абсолютно никчемных мужиков и была, по большому счету, по-женски несчастлива, но в институте брака она не разочаровалась. Как женщина разумная, она не склонна была делать обобщения типа "Все мужики - сволочи", просто она считала, что если ей в жизни с мужчинами не повезло, то это не значит, что никому другому повезти не сможет.
   Поэтому Вера Олеговна решила провести ряд воспитательных бесед со своей дочерью, целью которых было внедрение в Анино сознание мысли о необходимости сосредоточения на поиске достойного мужчины с последующим ведением этого мужчины под венец. Однако Анна реагировала на все попытки Веры Олеговны завести разговор на эту тему неадекватно, и даже бросила назло матери своего имеющегося на тот момент любовника.
   Вообще Вере Олеговне было довольно трудно общаться с Анной, хотя она и была ей родной дочерью, но жизнь складывалась так, что большую часть своего детства и юности Анна провела у Вериных родителей, поэтому особой близости, какая бывает между матерью и дочерью, у них не возникло. И хотя Вера Олеговна как могла, помогала растить дочку, но помощь эта носила, в основном, материальный характер, а детям эти материи глубоко до фени, им любовь нужна. И поэтому после того, как Анна переехала от бабушек - дедушек в родительский дом, между ними возникали постоянные конфликты, которые не прекратились и после отселения Анны в отдельную квартиру. Только тогда они стали происходить, в основном, по телефону.
  
   Как уже было сказано, Анна провела практически все детство у бабушки с дедушкой. Родители навещали ее только по выходным, и то не всегда. Они приезжали такие молодые, шумные, навозили разных вкусностей и подарков.
   Но Аня, хоть и была тогда еще совсем маленькой девочкой, интуитивно чувствовала, что играют с ней родители без души и интереса, а просто потому, что так надо. Это чувство не покидало Аню на протяжении всей ее жизни.
   Сначала мама приезжала с папой, потом отец стал появляться все реже, а потом и вовсе пропал. Бабушка никогда не комментировала отношений родителей между собой, только вздыхала и головой качала.
   Видимо, Верина мама, Анина бабушка, провела переосмысление своих педагогических приемов, учитывая непростой Верин характер, и воспитывала Аню с учетом произведенной работы над ошибками. Поэтому Аня росла тихим ребенком, потом тихой девушкой и в результате стала довольно тихой молодой женщиной, в которой явно не наблюдалось таких ненавистных бабушке качеств, как упрямство и целеустремленность.
   Лето Аня проводила сначала на съемных дачах, потом - на построенной матерью, куда она, кстати, приезжала довольно часто, но, приехав, сразу же куда-то уходила, таща с собой половину от привезенных из города продуктов.
   Летние лагеря Аня не посещала никогда, поэтому и не приобрела вкуса к общественной жизни и жизни большим коллективом. Даже будучи уже взрослой девушкой, Аня терпеть не могла шумных и многолюдных тусовок и чувствовала себя комфортно только в своей квартире.
   Пойдя в школу, Аня не смогла завести себе большой кучи друзей, как это сделали все остальные дети. Ну не любила она общество и все тут!
   Даже по жизни у нее была всего одна подруга, как раз приобретенная именно в далеком детстве. Все остальные попытки завести себе подруг на том или ином этапе ее жизни, заканчивались полным фиаско. И не потому, что знакомства не завязывались. Совсем нет. Завязывались, и иногда даже очень близкие, но потом очередная подруга делала что-то неподобающе ужасное, что вынуждало Аню вычеркнуть ее телефон из записной книжки и постараться забыть о ее существовании.
   Аня переехала в родительскую квартиру, когда ей было двенадцать лет. Бабушка с дедушкой были уже немолодыми, и растить Аню им уже было не по силам, тем более, что такой взрослой девочке не дело проводить время со стариками.
   Отец уже сидел в то время дома и все время проводит перед телевизором на диване. Единственное, что он делал для Ани - это разогревал оставленный матерью в холодильнике приготовленный обед. Посуду мыла либо Аня, либо она оставалась лежать в раковине до прихода с работы Веры Олеговны.
   Мать приходила с работы поздно, усталая и погруженная полностью в свои мысли, поэтому, даже живя в одной квартире, они практически не общались. Три человека, которые абсолютно не интересовались друг другом. Гостиница, а не квартира.
   Так и шла их жизнь. Сначала Аня закончила школу, потом поступила в Финансовую академию, естественно, не без финансирования данного процесса со стороны Веры Олеговны.
   Студенческие годы Анны прошли тоже достаточно гладко, она училась без особого рвения, но и отвращения к учебе не испытывала. В студенческой жизни не участвовала, особых интересов не имела.
   После переезда семьи Потоцких в коттедж в ближайшем Подмосковье отношения между ее членами не то, чтобы стали налаживаться, а стали более ровными. Скорее всего, это объяснялось тем, что дом был настолько большим по сравнению с их квартирой, что обитатели его стали меньше сталкиваться друг с другом: все имели по комнате с отдельным санузлом и изредка встречались только на безбрежной кухне, где хозяйничала Оксана. Оксана знала, пожалуй, больше всех о жизни живущих в коттедже людей.
   Тем не менее, без скандалов не обходилось и тут. В основном, они происходили между Верой Олеговной и Анной, так как Дмитрий Сергеевич уже давно стал и для дочери, и для супруги неким предметом меблировки, на который и обращать внимание было незачем: ну ходит себе небритое существо по дому, так и что с того?
   Конфликты возникали по разным поводам, суть которых менялась по мере взросления Анны и изменений, происходящих в ее жизни. Веру Олеговну сначала возмущало нежелание Анны участвовать в общественной жизни класса, потом институтской группы, ее неактивность и инертность. Как женщине активной и целеустремленной, Вере Олеговне было совершенно непонятно такое дочерино незаинтересованное отношение к жизни. А ее любовь к чтению напоминала о Володе и приводила в неописуемую ярость. Вере казалось, что причиной Володиной аморфности и неприспособленности к жизни являлась фанатичная привязанность к книгам.
   Также Веру раздражала Анина неброская внешность и полное равнодушие дочери к данному факту: никаких попыток выглядеть привлекательно и одеваться красиво и со вкусом Анна не делала. И, учитывая резкий и решительный характер Веры, а также ее благоприобретенные и выкованные в неравной борьбе с государством лексикон и привычки, жизнь для Анны в родительском доме, не смотря на его богатство и престижность, особо счастливой не была.
   Поэтому по окончании института Анна приняла решение переехать в старую родительскую квартиру и жить отдельно. Эта идея не встретила отпора со стороны матери, так как та тоже была не против отселить от себя не являющуюся поводом для гордости дочь, и любить и воспитывать ее издалека, преимущественно по телефону. Так Анна обрела долгожданную и упоительную свободу.
  
  
   Первым делом Анна затеяла в квартире грандиозный ремонт. Квартира имела абсолютно нежилой и неухоженный вид. Во-первых, в ней уже давно никто не жил, а, во-вторых, даже когда она была обитаема, ее обитатели - Вера Олеговна и Дмитрий Сергеевич, не слишком заботились о ее внешнем виде и наличии в ней уюта. Вера там только ночевала, а Дмитрий был сначала настолько занят своими романами, а потом настолько подавлен своим полным фиаско, что также не обращал внимания на окружавшие его интерьеры. Поэтому и в лучшие свои годы квартира была запущенной, а уж теперь и совсем обветшала. Яркие когда-то обои выцвели от времени и покрылись неизвестно откуда взявшимися пятнами, мебель состарилась и пропылилась, паркет давно потерял свое лаковое покрытие и сначала начал скрипеть под ногами, а потом и вовсе, то тут, то там, отдельные паркетины покидали предназначенные для них места и, видимо, уходили из дома куда глаза глядят, так как их больше никто и никогда не встречал. Теперь ощущения от хождения по такому полу вызывали стойкие ассоциации с перемещением по брусчатке Красной площади.
   В квартирах, где живут более счастливые семьи, тоже бывают пятна на обоях и сломанные части мебельных гарнитуров, но у каждого пятна на стене и у каждой царапины на полировке есть своя, семейная история. И когда приходят гости, отец семейства или хозяйка дома с умилением показывают на какое-нибудь особо видное пятно, которое не удалось прикрыть повешенной картиной, и рассказывают душещипательную историю его возникновения, связанную с милыми моментами процесса взросления их детей или жизни их домашних питомцев. Каждое пятно в таких домах представляет собой веху их счастливой семейной жизни, как и зарубки на дверных косяках, отмечающие достижения их отпрысков ростовых показателей.
   И совсем другое ощущение вызывали пятна на обоях в Аниной квартире: они были и оставались просто пятнами, а не милыми свидетельствами семейной истории, и ничего, кроме раздражения вызывать не могли. Поэтому и подлежали немедленному и безжалостному уничтожению путем сдирания их со стен вместе с выцветшими обоями.
   Анна заказала мусорный контейнер и выкинула из квартиры все, что там было, включая не успевшие сбежать в поисках лучшей судьбы паркетины.
   Мать пожала плечами и выделила на ремонт сумму денег, достаточную для превращения старой квартиры в отдельно взятый островок современного комфорта среди безбрежного моря старых квартир спального района. После проведения некоторой перепланировки убогого создания типового строительства советской эпохи, Анна получила вполне удобное и продуманное дизайнерское творение, вполне пригодное для жизни одинокой обеспеченной девушки и дальнейшего обзаведения этой девушкой семьей.
   Вера Олеговна, пришедшая посмотреть на результат проекта, поглощавшего в течение полугода довольно приличные суммы денег, осталась, в целом, довольна, хотя и высказала ряд замечаний, касающихся как интерьера, так и качества исполнения строительных и ремонтных работ. Но, поскольку Анна ожидала более негативной реакции, зная характер своей матери, можно было считать, что работа проделана хорошая.
   Поскольку переизбытка друзей и знакомых у Анны не наблюдалось, то позвать на новоселье, кроме единственной подруги Ирки, было некого.
   С Ириной она познакомилась, еще будучи детьми, когда Анна проводила свое детство у бабушки с дедушкой. Ира жила в том же доме, что и Верины родители, поэтому детство их прошло на одной площадке во дворе. Дружба началась с совместной лепки куличиков в грязноватой песочнице, потом продолжилась в школе, а затем перешла с ними и во взрослую жизнь. Причем, Ира, в отличие от Анны, имела совсем не замкнутый характер и, помимо, Ани, имела еще довольно внушительную кучу подруг. Поэтому, если для Анны Ирина была единственной подругой, то Ира о себе такого сказать не могла. Тем не менее, своим вниманием она Аню не обделяла, что позволяло последней вполне удовлетвориться ее кандидатурой в роли единственной и близкой подруги.
   Однако Ира всегда испытывала к Ане странные чувства. Теперь, по прошествии многих лет, их можно было бы охарактеризовать, как некий мазохизм. Но тогда, в далеком детстве, это слово девочке было еще не знакомо. С одной стороны, Ирочка всегда завидовала более, с ее точки зрения, удачливой подруге, а с другой - тянулась к ней.
   Ириному пониманию тогда было недоступно, что Аня - ребенок, в сущности, несчастный, брошенный на бабушку и дедушку родителями, и предметом для зависти являться не может.
   Но Анины игрушки, которые привозила ей мама в желании, по большому счету, откупиться от отлученной от нормальной семьи дочери, а позже Анины красивые и дорогие вещи вызывали у Иры жгучую зависть.
   Еще тогда девочка постоянно пыталась по своему мстить подруге, то, якобы случайно, выливая на новое платье в оборках пузырек с чернилами, то наступая грязной подошвой на первый раз надетые туфельки, то сломав красивую ручку с видами Венеции.
   Иногда даже Ира заходила так далеко, что потихоньку стягивала у Ани из портфеля импортный розовый ластик, пахнущий клубникой, или автоматический карандашик, который был во времена их детства большой редкостью.
   Потом Ира мучилась угрызениями совести и от этого начинала испытывать к Ане еще более негативные чувства.
   Став уже взрослой, Ирина завидовала Ане на поклонников и ее к ним легкое отношение, на трехкомнатную квартиру, где их было всего трое, а Ирина была вынуждена ютиться в тесной однушке с родителями и престарелой бабушкой.
   И чем теплее и добрее относилась к ней Аня, тем сильнее и сильнее ненавидела ее Ирина.
   Ирина, по большому счету, была простушкой: она родилась и выросла в семье людей без высшего образования и без особых амбиций, с грехом пополам дотянула до десятого класса, но в институт не попала, так как способности имела более чем скромные, а финансовые возможности ее родителей были еще скромнее, чем ее способности. Поэтому, недолго думая, Ира после школы пошла работать секретаршей в небольшую торговую фирму, которых к тому времени развелось в большом количестве на непаханой экономической ниве постсоветского пространства. Фирма не бедствовала, и даже развивалась, поэтому и Ирина имела свой кусок хлеба, который частенько удавалось не только намазать маслом, но и положить на него кусок ветчины.
   Ирина обладала довольно яркой внешностью, которую с годами научилась удачно подчеркивать косметикой и хорошо подобранной одеждой. Поэтому недостатка в кавалерах у нее не наблюдалось так же, как и Ани, но отсутствие отдельной жилплощади и наличие неработающих родителей и бабушки сильно осложняло ее личную жизнь.
   Даже страшно представить, сколько же искалеченных жизней обязаны квартирному вопросу. Сколько прекрасных и трогательных любовных историй закончились, разбившись о панельные стены перенаселенных типовых домов!
   Поэтому Ирина дала согласие первому же кавалеру, который предложил ей вместе с рукой и сердцем отдельное жилище. И хотя приданное жениха скорее напоминало квартиру для одинокого гнома, чем обиталище для двух людей, но это была отдельная квартира, в которой Ирина была бы избавлена от постоянного натыкания на кого-то в коридоре и ожидания своей очереди посетить удобства по утрам.
   Вообще, остается загадкой, почему советские архитекторы, проектировавшие типовые панельные девятиэтажки, свято верили в то, что чем больше в квартире комнат, тем меньше должна быть кухня.
   Однако, для советских, ставшими потом, российскими, граждан данные мелочи большого значения не имеют: главное не размер квартиры, а ее отдельность и степень заселенности. Вот почему для Ирины основным фактором, определившим ее дальнейшую судьбу, явилось наличие у претендента отдельной квартиры.
   Правда, сказать, что ее избранник оказался плохим мужем, нельзя. Он был тихим, добрым, ничем не примечательным мужчиной, но к супруге относился с уважением и нежностью, а руки имел золотые, что практически полностью искупало его скромные заработки.
   Ирина очень полюбила свое новое жилище. Убирала ее почти каждый день, так что квартира была практически стерильной, как операционная, а из унитаза можно было безбоязненно пить воду. Стоило ей только заметить небольшое пятнышко на сверкающей глади стола, как она тут же бежала за тряпкой и дышала на это пятнышко, и терла до тех пор, пока полировка не начинала отбрасывать зайчики в свете такой же сверкающей идеально отмытыми стеклянными подвесками люстры. В магазинах она любила долго бродить по отделам с посудой и всякими приспособлениями для кухни, которых вдруг появилось такое невообразимое количество, что даже сразу понять, для какой цели служит тот или иной предмет, было практически невозможно. Ира любовно выбирала разделочные доски, прихватки для горячего, блюдечки под использованные пакетики с чаем и другие, так милые сердцу хозяйки безделушки.
   Кухня Ирина тоже сияла, и ей доставляло особое удовольствие проводить там время, готовя всякие незамысловатые блюда. Казалось, что даже, несмотря на довольно прохладное отношение к своему мужу, она абсолютно счастлива.
   Однако, с рождением ребенка все изменилось: однокомнатная квартира хороша для двоих, но слишком мала для троих... Теперь вся жизнь Иры и ее супруга проходила на крохотной кухне, где некуда было впихнуть даже маленький телевизор, так как в единственной комнате спал маленький сын.
   В душе Ирины начало накапливаться раздражение и постепенно она поняла, что перестала любить свою квартиру.
   Поэтому, когда Анна пригласила Ирину на новоселье, Ирина испытала сильный приступ черной зависти при виде трехкомнатной квартиры, стена одной комнаты которой была снесена и образовывала большую кухню-студию, оснащенную барной стойкой и сияющей современной техникой. Зачем Аньке одной такие хоромы? Она одна живет в трех комнатах, а ее семья ютится в одной. Однако, Ирина постаралась справиться с неприятными мыслями и преувеличенно радостно выражала свой восторг по поводу сверкающих полов, новой мебели, шикарных штор и пластиковых стеклопакетов.
   Правда, надо отдать должное Анне, вела себя она совершенно просто, без хвастовства и превосходства настолько, что создавалось впечатление, что ей все это роскошество абсолютно до фени, что несколько примиряло Ирину с жизнью.
   И, тем не менее, распрощавшись с Анной и глядя в непроглядную тьму за окном ярко освещенного вагона метро, Ирина продолжала размышлять над несправедливостью происходящего и постепенно ее душа, как часто это бывало в детстве, начинала наполняться неприязнью к Ане. А войдя в свою крохотную квартиру, которая уже стала приобретать запущенный и немытый вид из-за охлаждения к ней ее хозяйки и, как следствие, прекратившихся ежедневных, и даже еженедельных уборок, Ирина остро ощутила ее убогость по сравнению с Аниными роскошными хоромами. Накричав от досады на удивленного мужа и хныкающего ребенка, Ирина не смогла даже уединиться, чтобы выплакать злые слезы, закипавшие в глазах. Запершись в ванной и глядя на себя в покрытое потеками зеркало, Ирина окончательно поняла, что теперь ее злейшим врагом является Анна.
   Умом Ирина понимала, что на самом деле Анна не виновата в том, что является дочерью состоятельной женщины, и даже в том, что Ирина с семьей должна ютиться в однокомнатной квартире, но когда женщины слушали голос разума?
   Вот так, даже не подозревая об этом, Анна окончательно лишилась единственной подруги и приобрела вместо нее врага.
  
   Благодаря связям и усилиям Веры Олеговны Анна была устроена на работу в один из банков, которые начали появляться в Москве как грибы после дождя. И хотя у нее было законченное финансовое образование, ее определили стажером в бухгалтерию, в которой она и просидела последующие пять лет.
   Банк "И" был просто замечательным местом, команда там подобралась молодая и очень веселая, весело работали и весело проводили свободное время, которое также, в большинстве случаев проводили на работе. В те годы банковская система России только начинала складываться, и поэтому жестких стандартов проведения операций просто пока не существовало: зарубежный опыт еще не переняли, а своего еще не наработали, поэтому все работали, кто во что горазд, и набивали в процессе функционирования свои, очень болезненные, но и такие же полезные шишки.
   Руководство банка также было молодым, веселым и инициативным, и в банке царила такая атмосфера, что люди работали не за деньги, а для достижения общих целей. Теперь о такой лояльности персонала банкиры могут только ностальгировать, мечтательно подперев пухлые щеки. А тогда, в начале девяностых, работники по еще оставшейся с советских лет традиции, не требовали постоянных увеличений зарплаты, обширного социального пакета, а была заняты целыми днями, а иногда и ночами тем, что поднимали зарождавшийся только банковский бизнес на небывалую высоту, постоянно внедряя что-то новое и доселе невиданное.
   В банке "И" очень уважали дружеские посиделки, отмечания на работе дней рождения и общебанковские праздники. Отделы ходили друг к другу в гости с тортами и бутылками. Немедленно сдвигались со столов в сторону компьютеры, папки и ручки, чтобы освободить место для стихийно образовавшейся вечеринки. Потом уже начали даже обзаводиться посудой, стаканами и даже микроволновками для разогрева принесенной коллегами пиццы.
   Иногда даже руководство принимало участие в таких посиделках и не считало зазорным выпить с сотрудниками одну - другую бутылку водки. Обычно засиживались допоздна и потом еще медленно шли до метро большой и шумной пьяной компанией.
   Такие посиделки случались очень часто, так как банк был достаточно большим, отделов было много, и поэтому почти каждый день у кого-то да случался повод для торжества.
   Работать в банке было настолько весело и комфортно, что большинство сотрудников предпочитало проводить на работе как можно больше времени, поэтому количество разводов среди несвободного персонала банка было крайне высоким - ну какой же законной половине понравится, когда супруг или супруга проводит на работе будни и иногда выходные, а приходит домой ближе к полуночи и не всегда трезвым?
   Но разводы никого не пугали, так как таким количеством романов, которое вспыхивало между сотрудниками в банке "И", вряд ли сможет похвастаться даже профессиональная сваха.
   Общебанковские праздники были отдельной песней: в огромном холле первого этажа сервировались столы, щедро уставленные не только закусками, но и горячительными напитками, и банковский народ начинал уходить в отрыв. Все очень быстро и старательно напивались. Сигналом к началу танцев всегда становился вынос из помещения напивавшегося каждый раз до невменяемого состояния второго зампреда. Особенно популярными, естественно, были медленные танцы, которые служили неистощимым источником для получения информации местными сплетницами, коих в банке было просто не счесть. Дальше те, кто мог, расползались по своим комнатам и продолжали пить и веселиться в более узком кругу. Некоторые досиживали до следующего утра.
   После каждого такого праздника следующий день в банке был практически нерабочим: некоторые сотрудники полностью выбывали из строя по причине тяжкого похмелья, а остальные проводили все время в курилке, обсуждая произошедшее накануне: кто с кем танцевал, кто с кем уединялся в кабинете, кто с кем уехал, а кто напился и падал в салат. Завхоз ходил со скорбным лицом по помещениям и менял разбитые стеклянные двери, свернутые унитазы, поломанные стулья и залитые вином клавиатуры. О тяжком труде уборщиц даже и упоминать страшно: такого количества бутылок, недоеденных бутербродов и прочего пищевого и непищевого мусора здоровый человеческий мозг представить не в состоянии.
   Потом банковская жизнь постепенно входила в свою колею, постепенно забывались сенсационные альянсы и пьяные конфузы, и банк работал до следующего праздника, который не заставлял себя долго ждать.
   Анне очень нравилось работать в банке "И", ей нравилась ее работа, хотя она была рутинной и неразнообразной, но Аня любила цифры и длинные колонки данных ее не только не пугали, но и радовали глаз. Сначала ей, как стажеру, доверяли простейшие операции, требовавшие просто механического вбивания данных в электронную систему, но потом, убедившись в ее добросовестности и внимательности, ей стали поручать более сложные дела, с которыми она тоже блестяще справлялась. Из стажера она очень скоро превратилась в экономиста, потом в ведущего экономиста, а потом - в начальника сектора. Главный бухгалтер очень ценила Анну за ее внимательность, безотказность и готовность работать по выходным и даже по ночам.
   Единственным минусом работы в бухгалтерии было то, что, в отличие от всего остального банка, в этом подразделении работали немолодые женщины, имевшие опыт ведения учета еще на советских предприятиях и в сберкассах. И бухгалтерия была единственным отделом, который уходил с работы практически вовремя, не засиживаясь, за исключением, естественно, отчетных дат.
   Главный бухгалтер была женщиной за сорок и не имела семьи и детей. Она фанатично любила свою работу и практически жила ею, а в выходные и праздники, которые она была вынуждена проводить дома, она изнывала от скуки. Поэтому, если отчетная дата выпадала на праздник или выходной, она в приказном порядке выгоняла всю бухгалтерию на отчеты. Семейные дамы, коих оставалось все меньше и меньше, пытались выражать недовольство, но только не Анна, которая находилась ровно в таком же положении, что и главный бухгалтер - ей нечем было занять свои одинокие выходные дома. Вот за эту готовность выходить по первому зову ее и двигали по служебной лестнице.
   Работая в банке "И", Анна даже начала приобретать вкус к общественной жизни, во всяком случае, она принимала участие во всех попойках, на которые ее приглашали. И на одной из таких дружеских вечеринок в отделе автоматизации у нее и завязался роман с начальником кредитного отдела Павлом Александровичем. И ходить на работу стало еще веселей.
   Роман этот был бесперспективным с самого его начала: кавалер был давно и безнадежно женат и обременен двумя детьми и собакой. Однако у Ани на этот момент не было любовников, поэтому она, понимая небесконечность данного мероприятия, ввязалась в эту историю. Моральная сторона вопроса ее не очень занимала, так как на роль жены она изначально не претендовала, а по молодости считала, что раз муж от жены гуляет, то виновата в этом исключительно жена. Значит, не додала чего-то. Поэтому никакими душевными мучениями Аня отношения не отягощала, но и глубоко пускать в сердце записного ловеласа Павла не собиралась.
   Роман их происходил, по сложившейся банковской традиции, практически не отходя от рабочего места, только изредка, когда не намечалось никаких посиделок, и позволяла работа, они заезжали к Анне домой.
   Анне с Павлом было всегда весело, легко и хорошо, во-первых, потому, что он был умным, коммуникабельным и славным мужчиной, а во-вторых, у них всегда были общие темы для разговоров, начиная от профессиональных тем, и заканчивая перемыванием косточек коллегам. И то, что в постели Павел рекордов не ставил и в большинстве случаев оставлял Анну равнодушной к процессу, полностью компенсировалось единением душ и любовью к сплетням.
   Казалось, больше и мечтать не о чем: любимая работа и приятное дополнение к ней в виде Павла. Правда, вопроса с пустыми и одинокими выходными это не решало, но Анну это на том этапе ее жизни не особо беспокоило. Можно было подолгу спать, потом слоняться по квартире в халате, смотреть телевизор или читать. А можно позвать в гости подругу Ирку и провести вечер за приятной беседой.
   Ире было мучительно приходить в гости к Ане, сидеть на ее огромной кухне, пить чай из изящных фарфоровых чашек и страдать от острых приступов зависти. Но каждый раз, когда Аня приглашала ее в гости, она соглашалась, чувствуя себя мазохисткой. Видимо, шестым чувством, которое бывает очень развито у недалеких, но хитрых женщин, она понимала, что ей надо знать об Ане все. И если потерять ее из вида и перестать общаться, то она не сможет отомстить ей за свою, не такую шикарную, как у Ани жизнь, и хоть чуть-чуть подпортить обедню. И Ирина продолжала играть роль задушевной Аниной подруги, выжидая удобного случая для болезненного укуса. Она так морально уставала за время этих представлений, что потом, добираясь домой, чувствовала себя полностью вымотанной физически и абсолютно опустошенной. Но желание сделать Аньке пакость было настолько велико, что она готова была исполнять эту роль столько, сколько потребуется для претворения в жизнь плана мести.
  
   Так и текла Анина жизнь, наполненная работой, дружескими посиделками и романом с Павлом. Анна заканчивала свои рабочие дела и перебиралась к Павлу, который сидел в небольшом, но отдельном кабинете, выгороженном в углу комнаты, занимаемой кредитным отделом. Они пили кофе, болтали и дожидались, когда все сотрудники разбредутся по домам. Деликатные сотрудники, которые, естественно, все были в курсе происходящих событий, старались угодить шефу и не засиживаться в комнате слишком долго.
   Но потом заведенный порядок стал постепенно и неуловимо меняться. Аня не придавала этому никакого значения, смысл этих изменений стал ей понятен несколько позже и при очень неприятных обстоятельствах.
   Первым изменением, замеченным и проигнорированным Анной, стало то, что Павел, когда она вечером заходила в его кабинет, прежде, чем поставить на стол чашки для кофе, собирал бумаги, над которыми работал до момента ее прихода, складывал их в папку, а папку убирал в сейф.
   Вторым изменением стало то, что Павел стал сам приходить к Ане, не дожидаясь, когда она закончит работу и посетит его кабинет. Он приходил всегда в тот момент, когда сотрудницы бухгалтерии, которые не любили задерживаться на работе, уходили домой. Анна обычно не очень торопилась закончить работу вовремя, чтобы не сидеть без дела, дожидаясь, когда можно будет идти к Павлу. Поэтому из всей бухгалтерии она оставалась на работе самой последней, выключала свет и сдавала ключ на охрану.
   Павел приходил сначала просто так, слонялся по комнате, ездил на кресле между столами и ждал, когда Анна закончит свою работу, а потом они вместе перемещались в кабинет к Павлу. Потом Павел стал приходить со своими бумагами, садился за соседний с Аней стол, раскладывал их и начинал читать, делать какие-то правки. На удивленный вопрос Ани, почему он переехал работать к ней, Павел со смущенной улыбкой отвечал, что он очень скучает по ней и предпочитает пошелестеть бумагами рядом с ней, чем одному в кабинете, без нее. Анну полностью удовлетворил подобный ответ и даже всколыхнул в ее сердце новую порцию нежности к нему.
   Некоторое время они работали по вечерам вместе, причем Павел не только перебирал бумаги, но и отправлял какие-то факсы с Аниного телефона, а иногда даже просил сесть за ее компьютер отправить пару писем по электронной почте. Естественно, Аня, полностью доверяя Павлу, не выходила из программ, открытых на ее компьютере под ее паролями - ведь ему только на минутку, только письма отправить.
   Они засиживались на работе все позднее и позднее: работы становилось больше, она требовала все больше и больше времени на выполнение, а ведь еще надо было дождаться ухода сотрудников и немного побыть вдвоем. От постоянного недосыпания Павел стал немного нервным и хмурым. И через некоторое время Анна почувствовала, что Павла что-то явно гнетет и беспокоит. На все ее вопросы он отвечал, что все в порядке, просто он сильно устал от такой насыщенной личной и общественной жизни, и что Ане не стоит беспокоиться, к ней это не имеет никакого отношения.
   Потом Павел предложил Ане уменьшить количество их вечерних встреч, так как постоянные поздние приходы домой негативно отражаются на его отношениях с семьей, и жена начинает высказывать подозрения относительно его каждодневных вечерних переработок. Анна, естественно согласилась, во-первых, потому, что не желала Павлу никаких домашних неприятностей, а во-вторых, она сама порядком вымоталась от такой жизни.
   Как-то раз, в пятницу, примерно через месяц после того, как они уменьшили количество встреч, на подстанции произошла авария, и электричества лишились сразу несколько домов, в том числе и банк. И весь персонал отпустили с середины дня домой, так как без электричества дальнейшая работа была просто невозможна - в большинстве комнат банка не было даже окон. Анна решила воспользоваться неожиданно полученной возможностью, и пригласила Павла к себе.
   По дороге к дому Анны Павел был как-то напряжен и задумчив, однако на все Анины вопросы отвечал, что все хорошо и ей просто мерещиться то, чего на самом деле нет.
   Дома у Анны они перекусили и даже выпили по бокалу вина, отметив тем самым неожиданный выходной и представившуюся возможность побыть вдвоем больше часа и в комфортных условиях. После занятий любовью Павел видимо расслабился, и, облачившись в халат, пошел в ванную. Анна, собирая разбросанную по всей комнате одежду, заметила вывалившиеся из кармана брюк ее любовника ключи. Она подобрала их и с удивлением обнаружила, что это ключи от автомобиля, причем, судя по эмблеме на пластиковой головке ключей, от автомобиля Тойота. О том, что у Павла есть машина, да еще и Тойота, Анна не знала. Павел всегда ездил на работу и с работы на метро, да и мало у кого из сотрудников банка были машины.
   Когда улыбающийся и довольный Павел вышел из ванной, Анна отдала ему ключи и шутливо спросила его:
   - Пашка, а ты, оказывается, подпольный миллионер Корейко, может, у тебя еще в кармане ключи от виллы в Каннах имеются?
   Однако Павел не поддержал шутку, нахмурился, и, больно схватив ничего не понимающую Аню за локоть, практически поволок ее на кухню. Усадив ее на стул возле стола, Павел сам садиться не стал и, некоторое время постояв молча, наконец, произнес:
   - Аня, нам надо расстаться.
   - Почему? - только и смогла произнести ошарашенная Аня. Она почувствовала, как слезы подступают, и перехватывает горло.
   - Моя жена начала подозревать о наших отношениях и грозиться уехать к маме и забрать с собой детей. А я не хочу их терять.
   - Но Паша....
   - Ань, я ничего тебе не обещал и сразу сказал, что женат. Ты должна была понимать, что рано или поздно все закончится.
   - Паша, я ни на что не претендую, ты же знаешь... Но я сейчас просто оказалась не готова к тому, что ты решишь так резко все закончить.
   - Я давно об этом думал. Просто не решался сказать. Извини, но сегодня мы были вместе последний раз. И прошу тебя, давай обойдемся без скандалов и истерик, мы же взрослые люди.
   После этих слов Аня, которая уже готова была устроить и то, и другое, взяла себя в руки, решив, что не доставит Павлу такой радости. В конце концов, у нее тоже гордость есть!
   - Хорошо, Паша, как скажешь. В принципе, я тоже устала от наших отношений.
   - Вот и славно, значит, расстанемся по взаимному согласию и без взаимных претензий. Думаю, что у тебя хватит благоразумия вести себя на работе корректно.
   - Конечно, за кого ты меня принимаешь? Я достаточно хорошо воспитана, чтобы вести себя корректно в любой ситуации.
   - Умница, недаром ты мне нравилась. Ну все, я пошел.
   - Иди.
   Закрыв за Павлом дверь, Анна разревелась. Вдоволь наплакавшись, Аня вытерла слезы и, всхлипывая, потащилась в ванную. Там, глядя в зеркало на свое опухшее красное лицо с потеками туши на щеках, она сказала своему отражению, что, в общем-то, исход был ожидаемым и вполне прогнозируемым.
   И что, слава Богу, ей хватило ума не влюбиться в него.
   А плакала она исключительно из-за уязвленного самолюбия.
   И это - все.
   И больше расстраиваться и плакать повода нет.
   И ничего такого страшного не произошло.
   Подумаешь...
   Она еще так молода, что у нее таких еще тысяча будет.
   И даже лучше.
   Про ключи от Тойоты она полностью забыла, ошарашенная совсем другими событиями. Вспомнила она о них позже, в разговоре с Ириной.
  
   Всю субботу Аня слонялась по квартире и не находила себе места. Все-таки расстаться с любовником - это не просто. Даже если ты его и не любила. Ане очень хотелось поделиться с кем-нибудь своей проблемой. Но с матерью подобные вопросы она не обсуждала, так как если раньше их отношения нельзя было назвать доверительными, то теперь она просто свелись к минимуму: Аня иногда в выходные заезжала навестить родителей, но отец выходил только поздороваться, а потом сразу же опять уходил в свою комнату к прерванному просмотру очередного сериала, а мать задавала ей дежурный набор вопросов, практически не слушая ответов на них. Единственным человеком, кто был ей искренне рад, оставалась Оксана. Но ведь с Оксаной любовника-то не обсудишь.
   Оставалась только задушевная подруга Ира, которая, как это и бывало раньше, приехала по первому же Аниному зову.
   Ира была чрезвычайно озабочена положением Аниных дел: ну где это видано: работа хорошая, денег платят прилично, веселая компания, да еще и любовник под боком? Ну как это все стерпеть можно? Хотя любовник ее волновал меньше всего: он был женат и имел детей, следовательно, продолжения романа и счастливого замужества быть не могло, а, значит, это момент представлялся Ирине совершенно безопасным.
   Ирина всегда очень подробно расспрашивала Аню про ее работу, служебные обязанности, даже интересовалась фамилиями сослуживцев. Аня с удовольствием ей рассказывала об этом, но больше, конечно, она любила рассказывать Ирине про своего Пашу.
   В предыдущий раз Аня ей взахлеб рассказывала, что Паша настолько в ней нуждается и так по ней скучает, что даже приходит работать по вечерам в ее комнату только для того, чтобы быть к ней ближе и видеть ее.
   -Прямо сидит и работает, факсы отправляет, с моего компьютера письма по электронной почте шлет. А раньше он так не делал, сидел у себя и ждал, когда я сама приду. Видишь, он все больше и больше ко мне привязывается. А вдруг, он жену бросит и ко мне придет?- с восторженным испугом щебетала Аня.
   - Все возможно, ты ведь такая милая,- подбадривала ее на дальнейшие откровения Ирина.
   Но в субботу Аня выглядела подавленной и не щебетала как обычно. Просто бальзам на Ирино сердце.
   Не успели они сесть за стол и налить чаю, как Аня стала вываливать на Ирину голову свои проблемы:
   - Ира, представляешь, он меня бросил!
   - Кто, Пашка? Не может быть!
   - Может, Ира, может. Вот вчера, на этом самом месте он мне это сказал. Жена, говорит, заподозрила его в неверности и грозит забрать детей и уехать к маме.
   - А чего это он вдруг? Все же нормально было. Вот по вечерам даже работать к тебе приходил.
   - Он уже недели две у себя по вечерам работал. И встречаться мы реже стали по его инициативе. А еще он последнее время какой-то напряженный и нервный был. Наверное, действительно, его жена доставала.
   - Похоже.
   - Ой, я чего вспомнила! Вчера у него из кармана брюк вывалился ключ от машины Тойота. А я даже и не знала, что у него вообще машина есть. Странно, я думала, я все о нем знаю.
   - Действительно странно. А ты не заметила, ключи новыми выглядели или потертые?
   - Слушай, я особо не смотрела. Вроде, не потертые, и эмблема не стертая, блестит. Да какая разница. Главное, я теперь не знаю, что будет, если мы в коридоре встретимся....
   - Да ничего не будет. Плюнь ты на это. Ты ж не из-за любви страдаешь, а из-за того, что тебя посмели бросить. Это, конечно, неприятно, но не смертельно. Соберись.
   - Да, конечно, я понимаю. Я соберусь. Просто неожиданно очень получилось. Все было хорошо, мы занимались любовью, а потом я ему отдала эти ключи от машины, и тут его как прорвало...
   - Он тебе это сказал сразу после того, как ты нашла ключи?
   - Да.
   - А ты ему что-то сказала по этому поводу?
   - Я пошутила, спросив, нет ли у него еще в кармане ключей от виллы. А он даже не улыбнулся, схватил меня за руку, потащил сюда и все сказал.
   Ирина продолжала что-то говорить, уведя разговор в область, где требовалось ее минимальное участие, прокручивая в голове только что сказанное Анной. Она, в отличие от своей собеседницы, сразу почувствовала некий подвох. Правда, пока картинка происходящего не складывалась - мешала Анина болтовня и необходимость все-таки участвовать в разговоре.
   Ира постаралась как можно быстрее закруглить разговор, сославшись на неотложные дела и объяснив, что приехала только для того, чтобы Аню утешить, а теперь ей надо срочно бежать. Аня казалась искренне расстроенной, но подругу задерживать не стала и отпустила домой, снабдив сумкой с оставшимися от их посиделок сладостями.
   Ирина ехала домой, и ее не покидало отчетливое ощущение того, что, наконец, подвернулась прекрасная возможность сделать Ане что-нибудь плохое и что не зря она столько времени терпит эту дурищу.
   То, что Павел для чего-то использовал Аню, Ирине было понятно. Вопрос для чего? Судя по всему, Аня полностью исполнила свою роль.
   "Мавр сделал свое дело, мавр может уходить".
   Но что это была за роль?
   Хорошо, а если отталкиваться от ключей? Ключи послужили явным катализатором процесса расставания. И скорее всего, такой резкий разговор был затеян для того, чтобы отвлечь Анино внимание от злополучной находки.
   А машина, скорее всего, появилась недавно, и Павел явно не хочет ее афишировать.
   Значит, возможно, Аня каким-то образом была замешана в финансовой махинации Павла, результатом которой была, как минимум, покупка новой машины.
   А какие изменения произошли в рутине их общения?
   Он приходил работать к ней в комнату, чего до этого не имел привычки делать.
   Что ему могло понадобиться в Аниной комнате? Факс! И программы на ее компьютере! И вход под ее паролем!
   Контуры картины произошедшего начали вырисовываться в Ирином мозгу. Но Ирина слишком мало понимала в банковских операциях, и уж тем более, в банковских аферах. Но, как ее давно уже научила жизнь, если не можешь что-то сделать сама, поручи это специально обученным людям.
   Промаявшись всю ночь, Ирина встала утром с четким планом действий.
   Она решила обратиться к начальнику службы безопасности фирмы, в которой она работала. Она пришла к нему и с видом озабоченным и испуганным сказала, что ей совершенно случайно стало известно о возможном проведении финансовых махинаций в банке "И". И о том, как сильно она уважает самого начальника службы безопасности, и как высоко ценит его способности и связи. И что наверняка, у него найдутся способы предотвратить финансовые потери банка "И", и как банк "И" в этом случае будет ему благодарен и не только благодарен.
   Начальник службы был не настолько глуп, чтобы не оценить возможные финансовые последствия возможного предотвращения возможных махинаций. Он немедленно выяснил, кто трудится на ниве обеспечения безопасности банка "И", нашел общих знакомых и получил искомый телефон.
   Служба безопасности провела негласное расследование и выяснила, что с телефона, установленного в помещении бухгалтерии, были отправлены несколько липовых банковских гарантий, которые уже в скором времени могут быть предъявлены банку. Общими усилиями, с привлечением Ирины в качестве анонимного источника, был также вычислен автор данных махинаций - Анна Дмитриевна Потоцкая, начальник сектора учета кредитных и залоговых операций бухгалтерии банка "И".
   И хотя главный бухгалтер отказывалась верить в то, что ее сотрудница Потоцкая А.Д. могла совершить подобное деяние, но факты - упрямая штука: Анна постоянно задерживалась на работе и была единственным сотрудником, который имел в момент отправки факсов доступ к телефону, с ее электронного адреса сразу же после отправки факса уходили письма с подтверждением, под ее паролем делались выписки по счетам клиентов, чьи операции якобы гарантировались.
   Анну вызвал начальник службы безопасности банка и предложил ей написать заявление об уходе по собственному желанию, если она не хочет быть уволенной по статье за мошенничество.
   Вот так бесславно закончилась Анина карьера в банке "И". В процессе разговора с начальником безопасности она поняла, что ее подставил Павел, но ничего говорить не стала. Уволили ее в один день, даже не пропуская в банк, трудовую книжку ей вынесла, не глядя в глаза, начальница отдела кадров. Павла она больше не видела.
  
   Две недели Анна пребывала в глубоком шоке от произошедшего: мало того, что она лишилась интересной и любимой работы, так еще и была предана и подставлена любовником. Долгими часами она сидела на кухне своей квартиры, курила и пыталась восстановить в памяти цепь событий, которые сыграли свою роковую роль в ее жизни. Теперь Аня просто не понимала, как она могла не заметить происходящего вокруг нее, и как она не удосужилась сложить два и два, чтобы предотвратить случившееся. Вывод, к которому после продолжительных размышлений пришла Аня, был неутешительным: Павел просчитал все варианты с самого начала и завязал с ней роман исключительно для претворения в жизнь своих коварных планов. После осознания данного факта она совсем скуксилась: девушке очень тяжело осознавать, что роман с ней завели исключительно с мошенническими целями, использовали и выбросили, как ненужную испорченную вещь! Да еще и с последствиями в виде увольнения.
   А еще Ане не давала покоя мысль о том, что выглядела она в этой ситуации полной дурой, не замечающей очевидных вещей, и неспособной сделать простейших выводов, ведь Павел даже особо не пытался шифроваться! А она-то считала, что их отношения искренние, теплые и доверительные.
   Матери Анна решила не рассказывать о своем полном фиаско. Не поймет, не оценит, не пожалеет. На Оксану тоже рассчитывать не приходилось. Она все донесет Вере Олеговне: все же вероятный гнев работодательницы и угроза потерять не только место, но и жилье, превалировали над обещаниями хранить Анины тайны и уносить их с собой в могилу. Уж кому-кому, а Оксане был хорошо известен крутой нрав хозяйки. Оставалась только верная подруга Ира.
   Ирина, естественно, была в курсе произошедших событий, так как играла в них не последнюю роль. Но ее триумф был не полным без того, чтобы услышать всю историю из уст Анны и увидеть ее раздавленной и уничтоженной. Она ждала Аниного звонка и, дождавшись, долго уговаривать себя приехать не заставила.
   Все-таки в ней погибла великая актриса: складывая брови домиком, проникновенно глядя в глаза дурехе Ане, говоря слова искренне звучащих утешений, Ира ликовала и хохотала внутри.
   Вот тебе престижная работа!
   Вот тебе достойная зарплата!
   Вот тебе приличный любовник!
   На, получи, квартировладелица!
   Что, уже не так тебе хорошо живется в своих барских хоромах?
   Но Ирина рано праздновала победу: через две недели Анна устроилась на работу в банк "П" с большим выигрышем в зарплате и небольшим повышением в должности. А через месяц Аня уже забыла о своих неприятностях и опять была такой, как будто ничего и не случилось.
   Ирина была безумно раздосадована. Но что поделаешь, месть - дело нелегкое. Надо уметь затаиться и ждать, когда представится следующий удобный случай.
  
   Банк "П" был полной противоположностью банку "И". Такого количества внутренних регламентирующих работу документов, наверное, не сыщется даже в Сбербанке. На каждый чих в банке "П" был припасен соответствующий регламент, естественно, обязательный к выполнению.
   Сотрудники в банке "П" были на редкость неприветливые, хмурые и недружелюбные. Ответом практически на любой вопрос было "Посмотрите в положении (регламенте, порядке, правилах), там все написано". И самой яркой чертой банка "П" было то, что главное задачей всего персонала было не выполнение порученной ему работы, а забота о том, чтобы в случае возникновения какой-то опасности был в наличии документ, доказывающий, что данный конкретный работник ни в чем не виноват и проблема это не его. Все сотрудники были по большей части заняты тем, что сидели и переводили стрелки на других.
   Обусловлено это было тотальным контролем, который начинал постепенно выходить за грани разумного. За каждым сотрудником, выполняющим определенную работу, было закреплено как минимум два проверяющих работника, которых, в свою очередь, проверял кто-то еще.
   С маниакальным упорством руководство банка внедряло все новые и новые системы контроля, проверки и наказаний за ошибки. Что совершенно не спасало от их возникновения.
   Сотрудники не выдерживали постоянного жесткого прессинга и уходили пачками. За год в банке "П" сменялся практически весь состав полностью. Поэтому банк постоянно штормило и лихорадило.
   Неизменным было только правление, куда, помимо Председателя, входило еще пять зампредов, все, как на подбор, женщины преклонного возраста с неустроенной личной жизнью и климактерическими перепадами настроения.
   Председатель представлял собой цивилизовавшегося выходца их захолустного грузинского села и обладал совершенно женским характером. Весь банк зависел от того, в каком настроении проснется сегодня Председатель. Если в хорошем, то есть вероятность, что день пройдет без человеческих жертв, если же нет, то возможны самые разнообразные варианты. На беду сотрудников банка, он чаще просыпался в плохом настроении, да еще и был подвержен затяжным депрессиям. Как раз в эти периоды начинались особо массовые увольнения работников, поэтому самым загруженным делами подразделением был отдел кадров. О степени затягивания депрессии можно было судить по изможденности лиц кадровиков и их нервозности и взвинченности. А по заплаканным глазам секретарши сотрудники по утрам выясняли настроение Председателя.
   Секретарши сменялись в банке "П" особенно быстро. Настолько, что знающие люди даже не пытались запомнить имя и фамилию очередной дивы, сидящей в приемной.
   Председатель по непонятной причине мнил себя знатоком человеческих душ и постоянно пытался ставить психологические эксперименты над сотрудниками. Хотя, по мнению большинства, его стоило бы совсем изолировать от общества, как потенциально опасный и деструктивный элемент.
   Он кричал на сотрудников, включая и зампредов, кидался в них дыроколами и имел привычку доверять только себе. Заседания правления превращались в театр одного актера, когда говорил только он, а остальные молча сидели и кивали. Поэтому, как при таком руководстве банку удавалось держаться на плаву, для всех, в том числе и для Ани, было большой загадкой.
   Зампреды же, получив свою порцию негатива, несли его в массы, то запрещая разговаривать по мобильным телефонам, то пить чай на рабочем месте, то отлучаться в туалет больше, чем три раза в день. А иногда просто начинали придираться по поводу и без повода, останавливаясь только тогда, когда жертва, на которую пал гнев, не выбегала из комнаты в слезах.
   Аня попала в бухгалтерию и, по началу, была ошарашена тишиной, которая царила в комнате. В ее памяти были живы воспоминания о дружелюбной и веселой атмосфере, царившей в банке "И". Тут же никто ни с кем не разговаривал, а главный бухгалтер наблюдала за работой подразделения, как автоматчик с вышки наблюдает за прогулками заключенных. Любой вопрос, заданный шепотом одним сотрудником другому, сразу же вызывал ее живой интерес, который сводился к выяснению, почему тот или иной работник задает вопросы другим, а не находит на него ответ самостоятельно. Да и вопросы-то задавать было бессмысленно, так как ответ на него сводился к предложению почитать очередной внутренний документ.
   Основным контингентом, работающим в банке "П", были одинокие матери, остро нуждающиеся в средствах к существованию и не имеющие времени для поиска другой работы. Правда, и они уходили, но терпели все выпадавшие на их долю издевательства до последнего.
   Чуть ли не месяц Аня пыталась изучать внутренние документы и инструкции, пухлый список которых ей с кислым лицом выдала главный бухгалтер. Приходилось брать с собой домой, читать в транспорте и по выходным. Однако, всего объема содержащейся в них информации Ане так и не удалось освоить, поэтому она решила читать документы кусками, по мере возникновения необходимости.
   Такая необходимость возникала часто, поэтому Аня не успевала делать свою работу до окончания рабочего дня, так как поиски ответов на возникающие вопросы занимали уйму времени. Многостраничные документы были составлены подробно, но совершенно бестолково. Из-за постоянного копания в нормативах, Анна задерживалась, хотя ее коллеги ровно в шесть часов молча вставали, одевались, брали сумки, и, буркнув на прощание что-то неопределенное, уходили.
   В банке "П" было не принято задерживаться после работы, выходить в выходные, устраивать дни рождения, да и вообще, общаться между собой тоже было не принято.
   Первые несколько месяцев были для Анны очень мучительными: недоброжелательность коллег, постоянные задержки на рабочем месте и, как следствие, постоянное недосыпание сводили ее с ума. Если раньше выходные ее тяготили, то теперь Аня ждала их как манны небесной, а хуже времени, чем воскресный вечер для нее не было - завтра снова на работу, впереди целая рабочая неделя.
   Постепенно, конечно, она свыклась со своим местом работы, со странностями своих работодателей и даже выучила большую часть внутренних документов, но сказать, что работа приносила ей радость, или хотя бы моральное удовлетворение, было нельзя. Скорее, Аня воспринимала ее как трудовую повинность и неприятный способ зарабатывать себе на жизнь.
   Она периодически жаловалась Ирине на свое неудачное место работы и говорила, что надо собраться с силами и начать искать что-нибудь другое, но Ирина ее отговаривала: с одной стороны она была рада, что у Анны все так неудачно складывается, а с другой стороны с раздражением понимала, что очередная подлянка с ее нынешней работой связана быть не может, так как для Ани увольнение скорее будет радостью, чем большим переживанием. Оставалось сидеть и ждать, когда в Аниной жизни появится что-то очень для нее ценное и разрушение чего будет для нее болезненным и крайне неприятным. Быстротечные романы, которые случались у Ани, были не в счет: она расставалась с очередным кавалером прежде, чем Ирина успевала даже подумать об очередной серии своей мести.
  
   На Анино двадцатисемилетие Вера Олеговна подарила ей машину. Это был ярко - красный Мерседес А-класса, с черным кожаным салоном и автоматической коробкой передач. Аня сразу влюбилась в шуструю и симпатичную машинку. Ей доставляло огромное удовольствие управлять маленьким автомобильчиком, и даже, стоя в многокилометровых пробках, в которые она попадала не реже раза в неделю, Аня не нервничала, не бесилась, как большинство остальных водителей вокруг нее, а наслаждалась тем, что сидит в своей любимой машинке, ей сухо и комфортно, а из динамиков звучит ее любимое радио.
   Для Ирины это был удар ниже пояса. Она давно мешала о своей собственной машине, но к тому времени фирма, в которой работал ее супруг, приказала долго жить, и ему пришлось хвататься за первую подвернувшуюся работу, где зарплата была не сопоставима с предыдущими доходами. Скоро Ирина почувствовала, что денег начинает не хватать. Не то, чтобы не хватало на еду, в конце концов, она и сама довольно прилично зарабатывала, но вот на всякие излишества средств было явно недостаточно. Очень скоро ей стало понятно, что мечты о новой, большой квартире и собственной машине надо похоронить на неопределенный срок.
   Конечно, в семье машина была, и неплохая, но она с каждым годом старела и из новой, вполне престижной иномарки постепенно превращалась в сильно бывшую в употреблении. Ездил на автомобиле супруг, поэтому Ирина, как и прежде, вынуждена была передвигаться на метро. Ее данный факт очень обижал и оскорблял, но с момента, когда Аня стала счастливой обладательницей Мерседеса, стал для нее просто непереносим. И, как назло, в Аниной жизни пока совершенно не за что было зацепиться: и работа так себе, и любимый мужчина отсутствует. Если только в аварию попадет. Но тут Ирина на ситуацию повлиять не могла никак.
  
   У Веры Олеговны жизнь тоже шла своим чередом. Переселив Анну в отдельную квартиру, она почувствовала большое облегчение: если с Дмитрием, который стал неотъемлемой частью дивана в своей комнате, она почти не пересекалась, так как даже ел он в своей комнате, куда трудолюбивая Оксана три раза в день заносила полные подносы еды, а потом выносила пустую посуду, то Анна постоянно напоминала о своем присутствии, причем способами, чрезвычайно Веру Олеговну раздражавшими. Став обладательницей собственного большого дома, она, помимо своего тяжелого характера и невоздержанности на язык, приобрела невыносимую любовь к чистоте и порядку. Все вещи должны были лежать на своих местах, мебель - стоять там, куда она ее поставила, безделушки на каминной полке должны были располагаться ровно в том порядке, в котором они были единожды расставлены, а все поверхности должны были сиять. Даже случайно оставленная на диване раскрытая газета могла привести Веру Олеговну в состояние тихого бешенства, а уж брошенные в холле на проходе туфли - почти в состояние аффекта.
   Вера Олеговна имела стойкое мнение, что Анна живет и ведет себя совершенно неправильно, ее раздражало в ней все: от невзрачной внешности и худобы, цвета колготок и длины юбок, до полного отсутствия целеустремленности. Вера Олеговна считала, что в Анины годы уже пора стать вполне состоявшейся женщиной: иметь семью, детей, или, на худой конец, хотя бы карьеру. И поэтому в каждой ссоре Ане напоминалось, что без матери она - никто. И все, что у нее есть, куплено на деньги Веры Олеговны.
   По вечерам на кухне она часто жаловалась Оксане, что дочь, похоже, пошла не в нее, а в бессмысленного отца и, по всей вероятности, если не вмешаться, закончит свою жизнь старой девой с десятком кошек на содержании. Оксана разговор поддерживала, но всегда гнула свою линию: карьера женщине вообще не нужна, от лукавого все это, а вот приличный муж и куча детишек - это да, совершенно необходимо. Вера Олеговна, естественно, раздражалась от того, что Оксана пытается с ней спорить, переходила на крик, обзывала домработницу дурой неотесанной и вылетала из кухни, напоследок оглушительно хлопнув дверью.
   Однако, отдышавшись в своей комнате и обретя душевное равновесие, Вера Олеговна постепенно приходила к выводу, что, скорее всего, в случае с Анной, Оксана права. Поэтому, подумав и все взвесив, она решила повести атаку на дочь именно в этом направлении.
   С момента принятия Верой Олеговной подобного решения, практически ни один разговор с Анной не обходился без упоминаний о том, что в ее почти преклонном возрасте уже просто неприлично быть одной.
   Сначала Аня не придавала этим разговорам особого значения, потом они ее стали раздражать, но, в результате все же цель, поставленная Верой Олеговной, была достигнута: в мозгу дочери сформировалась мысль о необходимости выйти замуж.
   Формировалась эта мысль, ставшая в преддверии Аниного тридцатилетия почти маниакальной, довольно трудно и мучительно. Возможно, что если бы Аня оставалась работать в банке "И", данная идея бы и вовсе не возникла, так как рабочий процесс был настолько насыщенным и увлекательным, что на личную жизнь у сотрудников просто не оставалось времени, но работа в банке "П" Аню оставляла абсолютно равнодушной, и, как следствие, в ее жизни образовался некий вакуум, который ей было нечем заполнить. Особенно ее одиночество и незаинтересованность в жизни проявлялись в выходные, когда она совершенно не знала, куда себя деть. Друзей, кроме Иры, у нее не было, а Ира обычно не была склонна куда-нибудь с Аней ходить и предпочитала приезжать к ней домой выпить кофе и потрепаться за жизнь. Одной посещать мероприятия Анне было скучно, и в результате выходные она проводила дома, слоняясь по квартире в пижаме. Поскольку для себя готовить ей было лень, а никакими хобби Анна не увлекалась, то оставалось только смотреть телевизор, читать и заниматься своей внешностью. Анне очень нравилось ублажать свою кожу всевозможными кремами и маслами, поэтому все выходные ее лицо то было намазано разноцветными масками, то блестело, то было покрыто пропитанными разными лечебными смесями марлевыми салфетками. Безусловно, кому-то покажется, что о таком времяпрепровождении в выходные можно только мечтать, но так сможет подумать только очень занятой человек, который на самом деле проводит выходные в делах, а о просмотре телевизора ни диване только мечтает. Потому, что такие выходные, как у Ани, повторяясь из недели в неделю, могут свести с ума.
   Постоянные материны разговоры, однообразные выходные и чувство неустроенности в жизни привели к тому, что в Анином мозгу, наконец, сформировалась та самая мысль, о которой мы упоминали в самом начале. "Хочу замуж!"
   Но для того, чтобы выйти замуж, как минимум надо иметь подходящую кандидатуру, которая бы тоже разделяла подобное желание и просыпалась по утрам с мыслью "Хочу жениться!"
   Ни подходящей кандидатуры, ни какой-нибудь иной, на данный момент у Ани не было. И по поводу того, где ее взять, особых мыслей тоже.
   Между прочим, знакомство в современном городе представляет собой большую, иногда даже неразрешимую проблему. Ну вот скажите, где может приличная современная девушка встретить своего принца?
   На улице.
   В метро.
   На работе.
   В ресторане или кафе.
   На выставке, в кино или музее.
   На вечеринке, в гостях.
   Для Ани знакомства на улице и в транспорте были просто табу. С юных лет бабушка ее учила, что оборачиваться на свист, на гудок машины и знакомиться на улице и в транспорте приличная девушка не может! Причем, что в этом плохого Анна так и не поняла, однако, заботливо вбитые в детский мозг бабушкины наставления до сих пор сидели в Ане на уровне рефлексов и отравляли, портили, а, возможно, и рушили ее личную жизнь. Когда кто-то в метро или на улице пытался с Аней заговорить с явной целью завязывания знакомства, девушка предпринимала все возможные меры, чтобы оно ни в коем случае не состоялось: молча проходила мимо, переходила на другую сторону дороги, и даже выходила из вагона поезда или автобуса. Правда, если бы ее потенциальные знакомые проявляли больше настойчивости, возможно, что, в конце концов, искомое знакомство и состоялось бы, но никто из них ни на чем не настаивал, и поэтому опыта подобных знакомств Аня не имела.
   Да и с момента появления у нее машины, вероятность подобных встреч сводилась к абсолютному нулю: Аня попросту не спускалась в метро и не ходила по улицам пешком.
   Правда, она слышала, что теперь люди знакомятся в пробках, но представить себе механизм подобного знакомства не могла. Стоя в пробках, Аня иногда, чтобы развлечься, разглядывала водителей и пассажиров находящихся в поле видимости машин. В результате наблюдения ею был сделан неутешительный вывод о том, что знакомство в пробке вещь какая-то ирреальная. Одинокие водители - мужчины либо сидели с отрешенным выражением лица, глядя прямо перед собой, либо заметно нервничали, что также не способствует заведению приятных знакомств, либо пытались спать или читать газету. Однако ни один из них не рассматривал обитателей стоящих рядом автомобилей в поисках объекта для флирта. И хотя Анна вполне допускала, что, исходя из длины московских пробок, там можно не только познакомиться, но еще успеть сыграть свадьбу, родить ребенка и даже умереть от старости, но опыт знакомств в пробках у нее также отсутствовал.
   Еще Анна слышала о том, что много встреч возникало на почве замены проколотого колеса. Данные байки повествовали о том, как девушка - водитель прокалывала колесо, парковалась на обочине, включала аварийку, и начинала голосовать встречным машинам, имея вид растерянный и беззащитный. И, судя по рассказам, мужчины - водители начинали съезжаться к несчастной барышне, как бабочки слетаются на огонь. И они, вооруженные баллонными ключами и домкратами, начинали наперебой предлагать свою помощь в замене колеса, отвезении пострадавшей до дома и вызове эвакуатора. Даме оставалось лишь выбрать из всей этой толпы наиболее симпатичного и перспективного для продолжения дальнейшего знакомства мужчину.
   Особенно правдивые легенды повествовали о том, что через три минуты с момента произведения барышней описанных выше действий, к ней подъезжал тонированный БМВ (Порш Каен, Мерседес S-класса, Бентли), из которого выходил принц (олигарх, сын олигарха, арабский шейх) в костюме (тунике) от Армани (Бриони, Кардена, Диора) и увлекал обомлевшую барышню вглубь отделанного деревом ценных пород и телячьей кожей салона с целью подвезти ее до дома, пока его охрана (водитель, вассалы) будут заниматься дальнейшей судьбой ее машины. Ну и далее, естественно, следовал неминуемый хэппи - энд с шикарной свадьбой, свадебным путешествием на собственной яхте вокруг света и дальнейшим поселением в загородном доме (коттедже, замке, вилле) на Рублевке (в Каннах, Ницце, на Ривьере).
   О служебных романах Аня знала не понаслышке и давно сделала для себя вывод, что делать этого не стоит. Тем более, что банк "П" такой возможности и не предоставлял: во-первых, основной контингент составляли женщины, а, во-вторых, в банке имелся этический кодекс для сотрудников, один из пунктов которого гласил, что заводить романы на рабочих местах категорически запрещается. Под большим секретом Анне рассказала одна из очень немногих старожил предпенсионного возраста, которая не ушла из банка только потому, что до пенсии оставалось совсем чуть-чуть, про ситуацию, которая случилась в банке "П" несколько лет назад. Операционистка и водитель нарушили упомянутый пункт этического кодекса и полюбили друг друга. Причем, она была замужем, а он был женат.
   Практически, как в песне: "А она была египтяночка, а он был израильский солдат".
   Прознав об этом вопиющем факте, зампредша, курировавшая отдел кадров, позвонила ее мужу и его жене и потребовала от них провести надлежащую работу со своими непутевыми половинами. Результатом разговора был развод водителя и огромный бланш под глазом у операционистки. Ну и, естественно, их последующее расставание, и паническое бегство последней из банка.
   Памятуя эту леденящую душу историю, Анна бы даже при наличии достойных кандидатов среди немногочисленных коллег мужского пола не решилась пойти против норм этического кодекса, ибо чревато.
   Остальные способы были для Анны неактуальны по причине того, что на вечеринки ее не звали, кино и театры, а также концертные залы и рестораны она не посещала. Правда, как говорилось в кинофильме "Москва слезам не верит", очень хорошо на кладбище знакомиться, но данный вариант Анну тоже совершенно не прельщал.
   Поэтому, из всех перечисленных видов знакомств Ане оставался только вариант с проколом колеса. Но и он, к сожалению, потерпел полное фиаско.
   Колесо на Аниной машине прокалывать смысла особого не было: процесс замены испорченного колеса на запасное в этом автомобиле предусмотрен не был. Запаска в нем отсутствовала как класс, но зато заботливые немцы положили в багажник баллон с герметиком, чтобы в случае прокола просто залить этим герметиком поврежденное место на покрышке.
   Заливание колеса герметиком не представлялось Ане столь же романтичным, как замена его на запасное. Сразу отпадала необходимость в предусмотренных сценарием баллонных ключах и домкратах, наперевес с которыми желающие помочь прекрасной даме мужчины должны окружать ее со всех сторон. Опять же, заливка герметиком не предполагала применения грубой мужской силы, да и времени она занимала значительно меньше, чем полноценная замена колеса.
   Поэтому Анна ограничилась тем, что скинула клемму с аккумулятора и приготовилась в ответ на вопрос "Что случилось?" с покорностью овцы и беззащитной улыбкой, способной обезоружить даже самого стойкого женоненавистника, отвечать что-то типа "Не знаю, не заводится".
   Совершив все необходимые приготовления, Анна приняла картинную позу, подняла руку и начала голосовать.
   Машины пролетали мимо нее одна за другой, время шло, но никто не спешил оказывать ей искомую помощь.
   Анна начала мерзнуть и покрываться толстым слоем дорожной пыли. Она уже было решила прекратить свое бесперспективное занятие, как вдруг на обочине притормозила Газель, из которой выбрался засаленный мужичок в спецовке и крикнул:
   - Могу за тысячу до станции техобслуживания дотащить. Поедешь?
   Аня смерила его презрительным взглядом, не говоря ни слова, открыла капот, поставила клемму на место, захлопнула его, села за руль и, разбрасывая из-под колес гравий и ошметки земли, выехала на трассу.
   То ли Анина юбка была недостаточно короткой, то ли движение было слишком свободным, то ли легенды были лживыми, а может, среди нормальных мужиков случился как-то внезапный падеж, неизвестно. Но факт остается фактом, последний вариант осуществления знакомства рухнул.
   В мрачнейшем расположении духа Анна вернулась после своих дорожных упражнений домой. Приняв душ и смыв с себя пыль, которая в большом количестве покрывала ее куртку, волосы и лицо, она завалилась на диван. Злые слезы стояли на ближних подступах, и от обиды и унижения хотелось выть. Вообще Анна, как человек одинокий, имела привычку громко разговаривать сама с собой. И сквозь слезы она произнесла:
   - Бред какой-то, человеку негде даже познакомиться! Ну хоть к свахе обращайся!
   Произнесенная вслух мысль ее сильно развеселила. Вытерев слезы, она представила дородную женщину, почему-то с ярко-красными накладными ногтями и цветком в голове, которая чинно и степенно, показывая альбомы с фотографиями потенциальных женихов, нахваливает их, как грузин на рынке хвалит свои помидоры:
   - Вот посмотрите на этого мужчину: высокий, красивый, усы как у гусара. Все хорош. Нужна московская прописка.
   - А вот этот. Вы не смотрите, что ему за пятьдесят и лысоват немного. Зато ответственный работник, квартира имеется, и дача.
   - Вот хороший кандидат: все при нем. Правда, был пять раз женат и имеет четырех детей, но это не проблема.
   - А от этого есть возможность по завещанию много получить.
   От подобных мыслей у Ани даже настроение немного исправилось. И тут вдруг ее осенило: а ведь это мысль! При современных технологиях роль свахи может запросто исполнить Интернет.
   Анна вскочила, схватила ноутбук и набрала в поисковике фразу "Сайт знакомств". Количество ссылок, выбранных по ее запросу, удивило Анну неимоверно, их были сотни: знакомства для тех, кому за..., знакомства для молодежи, VIP знакомства, знакомства с иностранцами для последующего выезда в страну проживания мужа. Даже для собак и кошек были предусмотрены сайты знакомств!
   Аня выбрала первую попавшуюся ссылку. Поразмыслив, она решила разместить анкету сама, а не набиваться. Если она разместит свою фотографию, то сразу отфильтрует кандидатов, которым она не понравится внешне. Еще раз почувствовать унижение, которое она испытала на дороге, Анне больше не хотелось.
   Особо отметив в тексте анкеты тот факт, что она ищет не просто виртуального или реального флирта, а романа, перетекающего в законное замужество с последующим рождением кучи наследников, она налила себе большую кружку кофе и села перед компьютеров в ожидании результатов.
   Результат не заставил себя долго ждать. Она даже была удивлена количеством просмотров своей анкеты со стороны обитателей сайта. Однако, за просмотрами пока ничего не следовало, ни один из просмотревших пока не изъявил желания встретиться или хотя бы поболтать.
   Аня сидела за монитором до ночи, количество просмотров ее анкеты росло, но никаких сообщений в ее адрес не поступало. Совершенно упав духом, Аня выключила ноутбук и легла спать.
   Все ночь ее мучили какие-то невнятные кошмары, она ворочалась, просыпалась и чувствовала себя абсолютно несчастной. Ее так и подмывало опять включить компьютер и посмотреть, может, все-таки кто-то прислал ей сообщение. Но она решила проявить характер и дождаться утра.
   Однако первым делом, которое она сделала, проснувшись на следующий день, было включение ноутбука и заход на вчерашний сайт знакомств. Да! Есть!
   Сообщение пришло от некоего Игоря. Оно было очень прозаическим и кратким: "Привет. Меня зовут Игорь. Хочу с Вами познакомиться. Позвоните." и дальше следовал номер мобильного телефона.
   Аня сразу же решила посмотреть его анкету, так как значилось, что в ней присутствует фотография. Фотография была не очень четкая, но из имеющихся в анкете сведений было понятно что: Игорю 45 лет, он не женат и имеет вполне заурядную, но не лишенную приятности наружность.
   На работу Анна ехала с таким настроением, как будто Игорь уже сделал ей предложение. Все виделось в радужном свете: и улицы были чистыми, и листва непыльной, и светофоры зелеными, и даже лица людей в проезжавших мимо машинах выглядели не такими хмурыми, какими они казались обычно. Жизнь была прекрасна оттого, что в ней был виртуальный Игорь.
   Аня решила, что звонить с самого утра неправильно, так как кандидат может подумать, что ей это чрезвычайно интересно, поэтому решила подождать до полудня. Время тянулось мучительно медленно, а она находилась в таком возбуждении, что просто чуть ли не подпрыгивала на стуле, вызывая недоуменные взгляды коллег. Даже главный бухгалтер, не замечавшая Аню в упор, снизошла до того, чтобы процедить сквозь зубы: "Потоцкая, что-то случилось? Что вы ерзаете и мешаете коллегам работать?"
   Ровно в двенадцать, Аня взяла телефон и пошла на улицу, чтобы покурить. Номер Игоря уже был предусмотрительно забит в телефонную книгу. Дрожащими от волнениями пальцами Аня выбрала нужное имя и нажала вызов.
   Голос Игоря не поражал воображения, но для Ани это большого значения не имело. Разговор был достаточно коротким, но они успели договориться о встрече в кафе недалеко от Ани после работы на следующий день.
   Аня так нервничала, что даже прикурить ей удалось далеко не с первого раза. Закурив, она привалилась спиной к стене, так как ноги тоже предательски дрожали и тонкие каблуки отказывались держать тело в равновесии. Боже, завтра она его увидит! Выкурив еще одну сигарету и волевым решением уняв дрожь в конечностях, Аня вернулась на рабочее место. Но работа не шла ни в какую, так как Анины мысли крутились совершенно в другой области и сосредоточиться не удавалось совершенно. В результате Она приняла решение сделать только необходимую часть, а остальное, что может немного подождать, оставить завтра.
   Анна с трудом дожила до конца рабочего дня, казалось, время не только остановилось, но и начало двигаться в другую сторону и скоро опять будет девять часов утра.
   Наконец, она все же дождалась спасительных шести часов вечера, прыгнула в свою машину и пустилась в обратный путь до дома. Как назло, Садовое кольцо стояло. Аню всегда удивлял данный факт: большинство организаций в Центре работают с девяти до шести, почему же тогда в шесть часов вечера уже образуются глухие заторы.
   Впервые в жизни Аня нервничала, стоя в пробке. Во-первых, она вообще была на взводе и просто сидеть и ждать у нее не было физических сил, а, во-вторых, Ане хотелось как можно быстрее попасть домой, чтобы успеть сделать несколько подтягивающих и освежающих масок и выбрать из своего обширного гардероба подходящий для завтрашней исторической встречи наряд.
   Наконец, после мучительной дороги Аня добралась до своей квартиры и принялась претворять в жизнь свои грандиозные вечерние планы. Для начала она положила на лицо подтягивающую маску и пошла в гардеробную, чтобы подобрать себе достойный наряд. Однако тут она столкнулась с определенными трудностями: она никак не могла понять, как нужно выглядеть, чтобы произвести наилучшее впечатление на абсолютно незнакомого человека. Ведь неизвестно, что в женщине он считает привлекательным и важным? Большую грудь и широкие бедра? Спортивный тип фигуры? Каких женщин предпочитает, худых или полных? Интеллектуалок или милых дурочек? Аня терялась в догадках, что нужно подчеркнуть, а что - скрыть.
   В результате страшных мучений, перемежавшихся сигаретами и накладыванием все новых и новых масок, Аня решила выбрать нейтральный черный приталенный костюм и романтичную блузку в горошек. Ни вашим, ни нашим.
   Потом настал черед выбора туфель. С туфлями все тоже было непросто: насколько он высокий, не смутит ли его, что Аня на каблуках может быть выше его? И вообще, нравятся ли ему высокие каблуки или лучше выбрать лодочки без каблуков? И тут Аня нашла соломоново решение, выбрав туфли классической формы на среднем каблуке.
   Надев все на себя, и покрутившись перед зеркалом, Аня пришла к выводу, что в сборе все выглядит вполне неплохо, и если бы она была Игорем, то ей бы все понравилось.
   Выпив на сон грядущий Новопассита и смыв последнюю маску, Аня легла спать. Напряжение и волнение ее никак не отпускали, несмотря на выпитое успокаивающее, поэтому заснуть ей удалось около часу ночи, но и тогда ее продолжали преследовать какие-то отрывочные сны, носящие тревожный и, по большей части, неприятный характер.
   Проснулась Аня с тяжелой головой и чувством, какое возникает где-то в районе диафрагмы перед сдачей важного экзамена. Но, подойдя к зеркалу в ванной, она с удовлетворением отметила, что на ее внешности ни нервозность, ни плохой сон не отразились, и чудодейственные маски также дали ярко выраженный положительный эффект.
   Повозившись над макияжем и прической дольше, чем обычно, Анна, наконец, вышла из дома.
   Она долго усаживалась в машину, стараясь ремнем безопасности не помять лацканы костюма и воротник блузки, однако все усилия по созданию неопасного для одежды варианта размещения успехом не увенчались: либо мялась блузка, либо пиджак. Повозившись минут пять и поняв абсолютную тщетность своих усилий, Аня плюнула на безопасность и под сводящий с ума писк возмущенного таким пренебрежением правилами автомобиля поехала на работу.
   Ровно в десять Игорь позвонил ей на мобильный и уточнил, состоится ли вечером их встреча. Получив положительный ответ, он попрощался до вечера.
   Весь рабочий день Аня была на грани помешательства, курсируя между курилкой и туалетом, где перед большим зеркалом она убеждалась в безупречности своего макияжа и аккуратности прически.
   Чем ближе стрелка часов приближалась к шести, тем больше Анна нервничала. Она пыталась убеждать себя в том, что сегодня вечером ее судьба никоим образом не решается, и в случае отрицательного исхода встречи ничего страшного не произойдет - не получилось с одним, получится с другим. И что теперь она нашла способ знакомиться и теперь замужество - это вопрос времени. Но аутотренинг не помогал, чувствовала она себя как полководец перед решающим войну сражением, проигрыш которого чреват не только потерей его жизни, но и жизней миллионов граждан побежденной страны.
   И вот, наконец, рабочий день закончился. Удостоверившись еще раз в неотразимости своей внешности, Аня поехала на встречу. Писк автомобиля действовал на и так напряженные до предела нервы, руки и ноги дрожали, движение на дороге было затрудненным. При таком положении вещей Аня рисковала вообще не доехать на встречу. Она еще раз строго приказала себе собраться и хотя бы сконцентрироваться на дороге, чтобы не попасть в аварию, да еще и с не пристегнутым ремнем. На этот раз самоубеждение подействовало и она немного успокоилась и взяла себя в руки.
   К ресторану она подъехала минута в минуту, но рядом с рестораном мест для парковки не было, поэтому Ане пришлось еще некоторое время поискать свободное, а потом долго туда запихивать машину. В этот момент Аня порадовалась тому, что у нее не Майбах и не S-класс, а всего лишь маленькая машинка, хотя обычно ее посещали совершенно противоположные мысли.
  
   Анна вошла в полутемный зал ресторана и обвела его взглядом. Сигаретный дым слоями стоял в лучах матовых ламп, которые освещали зал через подвешенные под потолком расписные газовые платки, создававшие в помещении мягкий полумрак. Самый выигрышный свет для женского лица за тридцать и выше. Он скрывает темные круги под глазами, затушевывает неровности лица, делая его гладким и матовым. Глаза выглядят глубокими, блестящими и огромными, а губы - четко очерченными и пухлыми. Анна недаром предложила для встречи этот ресторан, эффект его полумрака уже не раз был ею оценен по реакции кавалеров, с которыми она тут бывала. Ну где же он? Неужели еще не приехал? Аня не любила непунктуальных людей, хотя сама иногда опаздывала. Как, например, сейчас.
   В институтские годы у Ани была однокурсница по имени Наталья, с которой они периодически пытались встречаться у метро перед занятиями для того, чтобы та могла переписать сделанное для семинара домашнее задание или расчет лабораторных работ. Не было случая, чтобы Наталья хоть раз пришла вовремя, поэтому Аня после таких встреч всегда опаздывала, за что и получала от преподавателей пару-тройку саркастических фраз, которые всегда говорятся в таких случаях. Не то, чтобы ее это сильно задевало, но, тем не менее, после встреч с Натальей Анна начала ценить в людях пунктуальность.
   Не обнаружив своего визави, Анна уже полезла в сумку за мобильным телефоном, чтобы выяснить его текущее местоположение, как вдруг она заметила, что в дальнем конце зала из-за столика привстал мужчина и помахал ей рукой. Он! У Ани бешено заколотилось сердце и вспотели руки. Теперь самое главное дойти до столика так, чтобы не было видно, как дрожат ее ноги, при этом не свалиться и не снести стоящие на столах приборы и солонки, да еще, по возможности, продемонстрировать легкость походки и плавное покачивание бедер.
   С поставленной задачей Аня справилась и дошла до столика изящно и без приключений. Для закрепления достигнутого результата, она посчитала наилучшим вариантом как можно скорее сесть за стол во избежание возникновения неприятных инцидентов.
   Почувствовав надежную опору, Аня немного расслабилась и получила возможность получше рассмотреть своего кавалера, насколько это было вообще возможно в ее состоянии и при таком освещении.
   Игорь был одет в клетчатую рубашку и джинсы, ну ни дать, ни взять, техасский фермер. И черт ее дернул вырядиться в строгий костюм!
   У него было очень мужественное, слегка, может быть, грубоватое лицо. Глубокие морщины шли от носа к подбородку, на котором красовалась мечта всех женщин - ямочка. Еще Аня отметила пухлые чувственные губы и ярко-голубые глаза под цвет клетчатой рубашки. Вьющиеся, коротко стриженные темные волосы дополняли портрет записного сердцееда.
   Но для анализа у Ани уже не хватило времени, Аня мгновенно и бесповоротно влюбилась. Теперь на вопрос: "Верите ли вы в любовь с первого взгляда?" Аня с уверенностью могла дать положительный ответ.
   Игорь, в свою очередь рассматривал Аню. Судя по всему, увиденное его не разочаровало, потому, что он широко улыбнулся и сказал:
   - Анна, очень рад знакомству!
   Боже, что это была за улыбка! Она сразу преображала его грубоватое лицо, смягчала черты и собирала вокруг глаз очаровательные морщинки, а взгляд становился добрым и сияющим.
   Они ужинали, пили чай с травами и разговаривали. Если честно, Анна почти не участвовала в разговоре, так как практически не улавливала смысла сказанного Игорем. Она просто слушала, как звучит его голос, смотрела, как его лицо периодически озаряется потрясающей улыбкой и любовалась им. Она просто готова была растечься сладкой лужицей под стулом, на котором сидела.
   В какой-то момент Игорь посмотрел на часы и сказал, что уже поздно и надо собираться по домам, так как завтра - очередной рабочий день и Анне необходимо выспаться. Она готова была сидеть и смотреть на него еще и еще, но раз он так заботлив и думает о ее здоровье, придется идти. Ведь не говорить же ему: "Давайте посидим еще, я не насмотрелась на вас".
   Игорь расплатился по счету и галантно отодвинул стул, давай возможность Ане встать.
   - Анна, вас подвезти?
   - Нет, спасибо, я на машине.
   - Я могу надеяться на то, чтобы увидеть вас еще?
   - Да, конечно, - Анна была на седьмом небе от счастья. Да!!!! Да!!!! Он готов продолжать знакомство! Да!
   - Отлично! Тогда в следующий раз приезжайте без машины, я отвезу вас домой, так мы сможем еще немного побыть друг с другом. Если не хотите ехать на метро, я мог бы за вами заехать прямо к работе, если вы не против.
   О!!!! Боже!!! Я ему понравилась!!!
   - Игорь, вы очень любезны. Я даже, возможно, воспользуюсь вашим предложением.
   - Давайте встретимся через день здесь же, вы согласны?
   - Хорошо, договорились.
   Они вышли на улицу, уже почти стемнело. Игорь открыл перед ней дверь на улицу, а потом проводил до машины. Анне жутко не хотелось садиться в автомобиль и отрываться от него, от ее Игоря. В первый раз в жизни она пожалела, что у нее есть машина.
   Кстати, они только познакомились, а Анна уже делала и думала не так, как раньше: ехала не пристегнутой, потом порадовалась, что у нее не Майбах, а теперь и вовсе пожалела, что вообще имеет машину. Чудеса! Что же будет дальше?
   Пока в ее голове проносились подобные мысли, Игорь взял ее за руку. Анино сердце сделало остановку, а потом забилось с утроенной скоростью, даже в ушах застучало. Но на этом он не остановился. Он поцеловал ее руку! И глядя ей в глаза, тихо сказал:
   - Аня, я бы очень хотел увидеть вас снова.
   - Я тоже, - смущенно произнесла она, хотя внутри у нее все плясало и пело.
   Наконец, Аня села в машину и тронулась в сторону дома.
   Она находилась в состоянии, которое можно было бы назвать эйфорией. Она подпевала радио, она улыбалась, ей хотелось обнять и любить весь свет. Без сомнения, она случайно ухватила удачу за хвост: Игорь однозначно ее вторая половинка, тут и думать нечего! Недаром же она полюбила его с первого взгляда. И он, похоже, остался ею просто очарован! Как он смотрел на нее! Как он держал ее за руку!
   Причем от ее недавней нервозности не осталось и следа, Аня поняла для себя, что все дело, практически, в шляпе и предложение с последующим замужеством только лишь вопрос времени. Не очень понятно, если хорошенько подумать, откуда взялась подобная уверенность, но Аня даже не собиралась подвергать подробному анализу их встречу, так как с этого момента она начала жить только чувствами, совершенно не слушая голоса разума. А зря...
   Дома, раздеваясь, она кружила по комнатам, чувствуя себя абсолютно счастливой. Накладывая на лицо маску из белой глины, она размышляла о том, что завтра же надо посетить любимый косметический магазин и скупить на корню весь ассортимент предлагаемой им продукции, ей есть теперь для кого быть красивой. Да и в магазин нижнего белья нужно заехать, ведь теперь она точно знает, для кого будут предназначаться все эти невероятные кружева, вышивки и бантики. А еще надо будет купить чулки, новые духи... Аня вдруг поняла, что теперь она обретает новый смысл жизни, теперь она будет жить для Игоря.
   Завтра Игорь позвонил ровно в десять, спросил, как Аня вчера доехала до дома, как ей спалось, еще раз отметил, что вчерашняя встреча прошла просто чудесно, и он изнемогает от желания увидеть Анну вновь. Аня в течение разговора начинала переходить из твердого состояния в жидкое, каждое его слово было для нее райской музыкой, бальзамом на сердце и удобрением для начинающих ветвиться и зацветать пышным цветом иллюзий.
   Уже который день Анна не могла полноценно работать. Раньше она была не в силах сосредоточиться из-за изводившей ее нервозности, а теперь - из-за того, что голова ее была забита мыслями, но, увы, далеко не о работе.
   Уже второй день начальница отдела отчетности не могла добиться от нее данных для составления консолидированной формы по резервам. И теперь, как это было заведено в банке "П", подала на нее докладную главному бухгалтеру.
   Главный бухгалтер, которая, по непонятным для Ани причинам, предпочитала ее не замечать, теперь была вынуждена не только заметить Анну, но и даже заговорить с ней, что было для нее, видимо, абсолютно невыносимо. Поэтому она сразу начала разговор на повышенных тонах, в процессе все больше и больше заводясь от своих же криков, как бультерьеры заводятся от собственного лая. И, если раньше подобный стиль ведения разговора привел бы Аню в ступор, то теперь она восприняла его спокойно, сидела и даже слегка улыбалась, глядя, как бедная женщина, не достигая желаемого результата, начинает исходить пеной и наливаться свекольным цветом в лице и области декольте. Единственной мыслью, кружившей в Аниной голове, была сладкая мысль о том, что скоро Игорь женится на ней, и она сможет покинуть этот гадюшник в качестве замужней, не имеющей больше необходимости работать, женщины.
   Тем временем, главный бухгалтер, достигнув точки кипения, выпустила распиравший ее изнутри пар путем широкого раскрытия рта и издания истошного вопля "Вон!" Она так в этот момент походила на паровоз, давший гудок, что Аня чуть не прыснула со смеху. Правда, вовремя подавила это желание, подумав, что на сегодня главбухше уже довольно, а то, не дай, Бог, удар ее хватит. Поэтому Аня просто встала, и, чуть пританцовывая, вышла из кабинета начальницы.
   Бухгалтерия встретила ее гробовой тишиной и испуганными взглядами, обращенными к двери, из которой, видимо, должна была вылететь полуобморочная Анна. Однако, появление ее, идущей без посторонней помощи, да еще и улыбающейся, было настолько неожидаемым, что сотрудники, до этого момента испытывающие что-то похожее на сострадание, к своей измочаленной руководством коллеге, сразу же переменили вектор, и прониклись жалостью к бедной начальнице, поруганной наглой девицей. Сразу же кто-то начал капать валерьянку в стакан, а кто-то побежал мочить в туалет тряпку на лоб. Анне же было выражено молчаливое, но явное неодобрение.
   Но Анна продолжала обдумывать мысль, пришедшую ей в голову в кабинете главного бухгалтера, и внимания на кидаемые в ее сторону взгляды не обращала.
   К счастью, присущее всем человеческим особям, даже абсолютно влюбленным, чувство самосохранения побудило Анну все же дать требуемые от нее данные, которые были ею посчитаны с приложением титанических усилий и одной ошибкой.
  
   На следующую встречу Аня ехала на метро. От поездки она не испытывала никаких неприятных чувств, поэтому в ресторан она практически не вошла, а влетела, настолько хорошо и легко у нее было на душе. Игоря еще не было, и Аня заняла тот же столик, за которым они сидели в прошлый раз. Аня закурила и принялась гипнотизировать вход в зал. Вскоре появился Игорь и, когда он шел по направлению к ней, Аня обнаружила, что он немного сутулится и прихрамывает на левую ногу. Другой бы данные факты, возможно, не понравились, но Аня, воспринимавшая своего кавалера только с огромным знаком "плюс", почувствовала необычайное умиление от своих неожиданных наблюдений. На Игоре были все те же джинсы и клетчатая рубашка.
   Он подошел к Ане и поцеловал ей руку.
   - Вы сегодня очаровательны.
   - Спасибо.
   - А вы не будете возражать, если мы перейдем на "ты"?
   - Конечно, нет.
   - Надеюсь, ты сегодня без машины?
   - Без машины.
   - Отлично, тогда я буду иметь счастье довезти тебя сегодня до дома?
   - Будешь.
   Поскольку из предыдущего разговора Аня не вынесла абсолютно никакой информации, то она решила наверстать упущенное:
   - Игорь, а где ты работаешь?
   - Я - генеральный директор фирмы, занимающейся маркетинговыми исследованиями. Фирма довольно известная и уважаемая. Работаем с очень известными производителями, банками и продавцами. А ты кем работаешь, прокурором?
   - Почему прокурором? - несказано удивилась Аня.
   - Ну, у тебя позавчера был такой костюм, я подумал, что ты прокурор.
   Аня в очередной раз пожалела о своем решении надеть злосчастный костюм.
   -Нет, я не прокурор. Я работаю в банке, в бухгалтерии.
   - Ты не похожа на бухгалтера.
   - А как ты себе представлял настоящего бухгалтера? Толстая тетка за сорок, в белой блузке, черной юбке и в вязаном жилете? А, еще про нарукавники забыла.
   - Ну, примерно так и представлял, - улыбнулся Игорь.
   Тут настала очередь улыбаться Ане.
   - У тебя устаревшие представления. Теперь бухгалтерами работают молодые очаровательные девушки.
   - Я вижу, - сказал Игорь, и накрыл своей ладонью лежащую на столе Анину руку.
   Анино сердце опять повело себя из рук вон плохо, прыгнув в груди и ударившись о ребра.
   - Аня, а тебя не смущает такая большая разница в возрасте? Все-таки пятнадцать лет.
   - Нет, абсолютно не смущает. Я всегда мечтала о мужчине, намного старше меня.
   - Ну тогда твоя мечта сбылась, - абсолютно серьезно произнес Игорь.
   На этом месте Анино лицо вступило в преступный сговор с распоясавшимся не на шутку сердцем, и предательски покраснело. Ладони стали мокрыми и Аня стала молить Бога, чтобы Игорь не вздумал сейчас их целовать.
   Принимая превентивные меры, девушка решила как ни в чем не бывало продолжить прервавшуюся таким потрясающим способом беседу.
   - А почему ты сейчас не женат?
   - Да я был женат один раз, но это было давно. Она предпочла мне другого, побогаче. Я очень тяжело переживал развод, поэтому решил больше не жениться. Да и сына надо было воспитывать?
   - Как воспитывать? Жена при разводе оставила тебе ребенка?
   - Да, так тоже иногда бывает.
   - Но ведь в советские времена суд всегда принимал решение в пользу матери?
   - Она отказалась от него добровольно, о чем суду было сказано.
   Аня немного помолчала, ошарашенная услышанным. Какой мужчина! Пожертвовал своей личной жизнью для того, чтобы воспитать сына! Какое благородство!
   - Но теперь, наверное, сын уже взрослый?
   - Да, двадцать три года.
   - А почему сейчас не женился?
   - Я привык жить один. Да и не встречал пока подходящую женщину. До позавчерашнего дня...
   Игорь внимательно смотрел в Анино лицо. Она совсем смешалась и, чтобы вся гамма чувств не отразилась у нее на лице, стала суетливо копаться в сумке в поисках зажигалки.
   После ресторана он подвел ее к черному джипу БМВ Х-5, открыл перед ней дверь и помог сесть в высокую машину.
   Остановившись у ее дома, Игорь предложил покурить по последней сигарете. Ане тоже не хотелось идти домой, поэтому она с радостью согласилась. Когда она повернулась к нему, чтобы прикурить сигарету, он одной рукой вынул сигарету из ее рта, а другой наклонил Анину голову к себе и поцеловал.
   Поза была очень неудобной, щетина на его верхней губе колола и царапала ей губы. Ане это поцелуй не понравился, но разве уже что-то имело хоть малейшее значение для нее? Она настолько сильно влюбилась в этого, по большому счету, совершенно незнакомого мужчину, что ей было бы абсолютно все равно, даже окажись он импотентом.
   Тихонько отстранившись, Аня прикурила сигарету от своей зажигалки.
   Игорь, прикурив свою, тихо сказал:
   - У тебя потрясающе сладкие губы. Тебя очень приятно целовать.
   Аня улыбнулась в ответ.
   - Ты с кем живешь?
   - Одна.
   - Пригласи меня в гости?
  
   Хоть это было и против Аниных правил, она пригласила его в гости. Обычно Аня никогда не допускала секса в первые несколько свиданий. Опять же, срабатывали вбитые в ее голову бабушкины наказы: чем раньше прыгнешь с мужчиной в постель, тем короче будут отношения. Идеальным вариантом, конечно, был секс после свадьбы, но эта нынешняя молодежь! Поэтому бабушка призывала Аню держать марку хотя бы недели две.
   Можно было, конечно, предположить, что Игорь зайдет выпить чашку кофе, но... Все Анины робкие надежды были развеяны прямо в коридоре, когда Аня только и успела, что закрыть входную дверь в квартиру. Игорь набросился на нее, как солдат срочной службы, который не видел женщин минимум года два. Аня даже была несколько шокирована, когда он стал прямо в коридоре сдирать с нее одежду, не расстегивая пуговиц и молний. Любовь любовью, но зачем же хорошую одежду-то портить?
   Он целовал ее, обнимал, шептал на ухо прерывающимся голосом всякие нежные и страстные глупости, от которых Аня, в основном и таяла, так как его поцелуи продолжали оставлять ее равнодушной. Но вот слова! Все - таки тысячу раз правы те, кто говорит, что женщина любит ушами. В этом нет никакого сомнения. И если против ласк могут устоять многие женщины, то против слов - ни одна.
   Они, подобно мальчику - с - пальчик, выложили путь в Анину спальню предметами одежды, которые Игорь сначала срывал с Ани, а потом с себя.
   Они лежали на широкой кровати, совершенно измученные. Во всяком случае, так ощущала себя Аня. Она точно время не засекала, но, по ее самым скромным прикидкам, огневой контакт, как она называла для себя процесс занятий любовью, длился не меньше минут сорока. И теперь она лежала и чувствовала себя пловчихой на длинные дистанции: такая же усталая и мокрая. Лежала и пыталась понять, понравилось ли ей или нет. По всему выходило, что не очень. И поэтому Аня испытывала даже некоторое разочарование.
   Игорь лежал на другом конце кровати, закрыв глаза и прерывисто дыша, видимо, этот марафон тоже дался ему непросто.
   Аня повернула голову и посмотрела на него, ей был виден только его профиль, четко выделявшийся на фоне светлой стены спальни. Профиль был не менее мужественный, чем анфас. Глядя на него, Анна чувствовала, как ее до краев заполняет невероятная нежность к нему. Осторожно, чтобы не расплескать эту нежность по всей кровати, она подползла к Игорю и умостилась рядом, положив голову ему на плечо. Он приобнял ее за плечи и, не открывая глаз, тихо сказал:
   - Ты удивительная женщина. С тобой потрясающе хорошо.
   На этом месте неудачные поцелуи и слишком затянувшийся секс превратились в самые лучшие и неповторимые на этом свете, и Аня готова была продолжать еще хоть полтора часа, лишь бы ему было хорошо, хотя еще пять минут назад в голове ее бродили совсем иные мысли. Сила слова, ничего уж тут не поделаешь!
   Они полежали еще немного, обмениваясь ничего не значащими фразами, потом Игорь аккуратно высвободил свое плечо из-под Аниной головы и начал одеваться. Аня получила, наконец, возможность, рассмотреть его тело. Тут было на что посмотреть! Игорь обладал идеальными пропорциями мужской фигуры: широкими плечами и узкими бедрами, на его теле не было ни грамма лишнего веса, он весь был такой сухой и поджарый, как охотничья собака. Все мышцы были достаточно рельефными, но не перекачанными.
   При виде такой красоты Анина голова опять затуманилась, и она была бы не против продолжить банкет. Однако Игорь уже натянул джинсы и теперь застегивал свою клетчатую ковбойку.
   - Ты куда?
   - Милая моя, уже поздно, тебе пора спать.
   - Ты разве не останешься?
   - Нет, не хочу тебе надоедать.
   - Ты мне не надоешь никогда, останься.
   - Анюта, действительно мне нужно ехать.
   - Ну зачем тебе куда-то ехать? - Аня практически готова была заплакать.
   Игорь подошел к кровати, опустился на колени так, чтобы его лицо было напротив Аниного, посмотрел ей в глаза, поцеловал в губы и сказал:
   - Малыш, ты утром сама поймешь, что это было правильным решением. У нас вся жизнь впереди, еще устанем просыпаться вместе. Лежи, отдыхай. Я сам захлопну дверь.
   Через несколько минут Аня услышала, как хлопнула входная дверь - Игорь ушел, потом она услышала, как завелся мотор его БМВ, как хлопнула водительская дверь и дальше - шелест колес по асфальту.
   Аня продолжала лежать на развороченной кровати в полной темноте. С одной стороны, она была полностью вымотана физически, но с другой стороны, эмоциональная сторона ее личности вела очень активную работу по прокручиванию кадр за кадром ее сегодняшней встречи с Игорем, подвергая каждое его слово подробному анализу с последующим выводом типа "Любит, не любит, плюнет, поцелует". Дальше каждое слово архивировалось и аккуратно складывалось в разных уголках мозга для последующего хранения до самой смерти.
   Вообще, существует несколько теорий о том, что же такое любовь. Некоторые ученые считают, что это - химическая реакция, происходящая в нашем организме под воздействием импульсов мозга, посылаемых при виде объекта чувств. И даже утверждают, что ею можно управлять. То есть, в конечном итоге, управлять чувством любви. Если чувства взаимны, то человек дает возможность реакции происходить в его организме, а если нет, то, извините, нам не надо этих страданий. И волевым решением прекращает дальнейшее течение реакции. Все, любви нет. Правда, разобраться, почему же данная реакция запускается в человеческом организме при виде определенного человека, ученые пока дать ответа не смогли. Но ничего, мы подождем.
   Согласно второй теории любовь - это болезнь с характерными симптомами: учащенный пульс, сердцебиение, стенокардия, приливы, нарушение мозговой деятельности и тому подобные. Тут я готова согласиться. Да, с моей точки зрения любовь действительно нездоровое состояние организма, особенно мозга. За мужчин не скажу, но женщины от любви катастрофически глупеют. Причем настолько, что оказываются абсолютно неспособными контролировать свои эмоции и прислушиваться к голосу разума. Казалось бы, есть у тебя любимый человек, между вами взаимная любовь, обещающая в дальнейшем плавно перетечь в счастливый брак, чего ж еще? Живи и радуйся. Но женщины не способны радоваться. Они обязательно должны найти какой-нибудь момент в этой взаимной любви, который сведет на нет всю радость от этого, и создаст огромное количество поводов для переживаний.
   Тем самым отравляя жизнь не только себе, но и ему. Потому, что счастливый возлюбленный никак не возьмет в толк, отчего его любимая грустна и несчастна. Он ведь дал ей все необходимое для счастья. Что не так? Чем он смог ее обидеть?
   И иногда случается, что мужчина просто устает от каждодневного самокопания в поисках причин недовольства его любимой. И находит себе другую любимую, либо вообще разочаровывается в любви и дает себе обещание никогда больше не любить.
   И вот тогда женщина, лишенная любовной болезнью последнего разума, получает уже не надуманный, а реальный повод для страданий. Тут начинает наступать прозрение. Все, что было хорошего, разрушено ее же собственными руками, и разбитое корыто, в которое только что и остается, что лить слезы, вырублено ею же из цельного куска дущи любимого мужчины. Что имеем, не храним...
   Однако, если вы вдруг подумали, что описанное выше прозрение перерождается в жизненный опыт, который потом дает возможность избегать подобных крахов любви в будущем, то вы глубоко неправы! Каждый следующий раз все повторяется по единожды написанному сценарию, с той лишь разницей, что иногда любимые мужчины оказываются настолько сильны духом, что таки доводят вечно хныкающую и обиженную любимую женщину до ЗАГСа.
   Поэтому я и склонна верить в теорию о том, что любовь - это не что иное, как болезнь. Либо, в противном случае, придется признать, что все женщины - дуры?
   Анна тоже стала жертвой этого страшного недуга. Правда, болезнь только начала развиваться, блокируя мыслительные процессы, но еще не вошла в стадию полной остановки мозговой деятельности. Поэтому анализ произнесенных Игорем фраз и произведенных им действий имел положительную направленность и давал вполне положительные и радостные выводы: "Он тоже влюблен и имеет серьезные намерения!"
   На этой оптимистичной ноте Аня заснула, так и не покинув поле сражения. Косметика осталась не смытой, одежда продолжала лежать на полу в коридоре, как напоминание о недавно прошедших тут затяжных боях.
  
   Утром, проснувшись, и глянув на себя в зеркало, Аня поняла, как был прав вчера Игорь, не оставшись ночевать. Нельзя в самом начале знакомства наносить такой непоправимый урон эстетическим чувствам мужчины. Из-за не смытой на ночь туши под глазами образовались черные пугающие круги, а из-за не наложенного крема лицо казалось серым и каким-то мятым. Не расчесанные, взмокшие вчера волосы стояли дыбом и никак не хотели возвращаться в положенное им природой состояние. В целом, картина была очень непривлекательная, и это утро могло бы оказаться последним утром в их непродолжительном, но таком многообещающем знакомстве.
   Поэтому Аня испытала чувство большого облегчения от того, что свидетелем этого кошмара стала только она одна. Но в ней также стало нарастать чувство беспокойства: по глубоко въевшимся в память бабушкиным наставлениям и предупреждениям выходило, что девушка, позволившая себе на втором свидании лечь в постель с мужчиной, может быть расценена последним, как особа легкомысленная и доступная, и далеко не факт, что после проведенной вместе ночи, мужчина еще раз появится в жизни этой особы.
   На работу Аня приехала в довольно мрачном расположении духа. Вынув из сумки мобильный телефон, она положила его на стол и начала ждать десяти часов. Минуло десять часов, потом пол-одиннадцатого. Анино сердце упало, она уже готова была расплакаться от отчаяния. Все, он не позвонит... Бабушка была права...
   Игорь позвонил в двенадцать. При виде высветившегося на экране телефона имени, Аня готова была просто завизжать от радости. Схватив надрывающийся мобильник, она пулей вылетела из комнаты в коридор и прерывающимся от волнения и быстрых перемещений голосом выдохнула в трубку:
   - Алле?
   - Здравствуй, милая! Как твои дела? Как спалось?
   - Все хорошо. Почему ты так поздно звонишь?
   - Извини, забыл тебя предупредить. Сегодня с утра был на переговорах.
   - Успешно?
   - Вполне. Ты какая-то невеселая или мне кажется?
   - Нет, все в порядке. Я очень рада, что ты позвонил.
   - Все время вспоминаю наш вчерашний вечер. Ты была просто невероятна!
   - Да, мне тоже было очень хорошо с тобой.
   - Когда мы снова сможем увидеться?
   - Когда скажешь. Хочешь, приезжай в выходные.
   - Аня, я не успел тебе сказать, что в выходные я смогу к тебе приезжать достаточно редко - все выходные я стараюсь проводить с сыном. В будни мы редко видимся.
   - Я понимаю, - выдавила из себя Аня. Пока она решила вести себя осторожно и ни на чем не настаивать, чтобы не отпугнуть Игоря и не противопоставлять себя его любимому сыну, ради которого он пожертвовал своей личной жизнью, чтобы он еще раз ею не пожертвовал.
   - Очень соскучился по тебе.
   - Я тоже.
   - Давай я приеду к тебе в понедельник после работы? Теперь я дорогу знаю.
   - Давай. А я приготовлю ужин.
   - Договорились, милая, до понедельника.
   - А ты не будешь звонить в выходные? - Ане было даже стращно подумать о том, что целых два дня она не увидит, или хотя бы не услышит Игоря.
   - Извини, Анют, звонить не смогу. Сама понимаешь, я должен подготовить сына к тому, что у меня появилась женщина. Он может болезненно на это отреагировать.
   - Да, конечно, я все понимаю.
   - Что-то ты совсем расстроилась. Малыш, надо просто немного потерпеть, чтобы все устаканилось. Я буду писать тебе СМС, договорились?
   - Хорошо, пиши, я буду ждать.
   - До свидания, милая, буду скучать.
   - И я буду. Пиши, не забудь.
   - Целую.
   Аня была очень раздосадована словами Игоря о выходных. Опять один на один с телевизором? Но потом она подумала, что, во-первых, это очень благородно со стороны Игоря уделять время сыну, а, во-вторых, если они скоро поженятся, то будут вместе постоянно, а его сын будет приезжать на выходные. И Аня решила не расстраиваться по этому поводу.
   Настроение у Ани исправилось.
   Выходные прошли как обычно, но теперь в Аниной жизни появился еще один, кроме Игоря, смысл - его СМС-ки. Аня проводила все выходные в ожидании, когда, наконец, мобильник истошным писком известит о приходе нового сообщения. Правда, Игорь в выходные ее вниманием особо не баловал, но все равно, Анна была готова довольствоваться и этим.
  
   Все воскресенье Анна изучала поваренные книги, оставшиеся на книжных полках после бурной трудовой деятельности Веры Олеговны, и составляла сначала меню, а потом список продуктов, необходимых для приготовления званого ужина, запланированного на понедельник. Аня, честно говоря, не могла похвастаться особыми кулинарными умениями, так как готовить ей было негде и не для кого: своих предыдущих любовников она ужинами не кормила, так как не чувствовала в этом никакой необходимости, да и желания особого никогда не возникало, а сама она в еде была не привередлива, и суп из пакетика, котлеты из коробочки и пара йогуртов ее вполне устраивали.
   Огромный двудверный холодильник на кухне, купленный исключительно из-за своих эстетических качеств, а не из-за потрясающей воображение вместительности, всегда пустовал. Обычными его немногочисленными обитателями были пакет молока, несколько яиц, упаковка йогуртов и пара огурцов с помидорами, а в морозильнике всегда присутствовали упаковка котлет "Богатырские", пакет пельменей и пачка мороженого.
   Из такого набора продуктов соорудить при Аниных умениях званый ужин было практически нереально. Поэтому, она, вооружившись составленным списком, отправилась в магазин за покупками.
   Обычно Аня старалась тратить на поход в продуктовый магазин минимум времени, точно зная, где в торговом зале располагаются отделы с ее постоянным набором продуктов. Она всегда несказанно удивлялась, когда Оксана, со свойственной ей многословностью, начинала в нечастые Анины визиты к матери рассказывать в красках о своих вояжах за покупками.
   Теперь, отягощенная длинным списком ингредиентов, Аня начала, наконец, понимать, на что Оксана тратила столько своего времени. Девушка внезапно открыла для себя факт существования продуктов, доселе абсолютно ей неизвестных. Причем, вознамерившись купить банку консервированных ананасов для изготовления в дальнейшем экзотического салата, Анна почти двадцать минут провела перед стеллажом, уставленным разнообразными банками, содержащими один и тот же искомый фрукт, силясь понять, в чем между ними состоит отличие. Так и не поняв этого, она выбрала самую дорогую и пошла дальше. Все-таки большой выбор, это не всегда хорошо.
   Вернувшись из магазина обвешанной кучей пакетов и совершенно без сил, Аня рухнула на стул на кухне, закурила и стала обдумывать следующий насущный, после закупки ингредиентов, вопрос "А как же все это теперь готовить?"
   Зная прописную истину о том, что путь к сердцу мужчины напрямую лежит через его желудок, Аня не стала искать легких путей, и выбрала довольно экзотические и сложные в приготовлении блюда. И теперь сидела перед открытой поваренной книгой, силясь понять смысл используемых там терминов типа "и немного пассеровать на медленном огне", "потомить под крышкой" или "отделить малое филе от большого".
   Ане очень хотелось сразить Игоря наповал своей готовкой. С одной стороны, она хотела продемонстрировать, что на кухне в качестве хозяйки она также хороша, как и в постели в качестве любовницы, а с другой стороны, Аня рассудила, что, живя один с сыном, Игорь, скорее всего питается примерно также, как она, и неожиданное разнообразие, внесенное ее кулинарными способностями, сразу покажет преимущества женатой жизни перед холостой.
   Немного подумав над непривычными словами, она решила позвонить Оксане. Оксана с подозрением отнеслась к вдруг возникшей Аниной любознательности в области кулинарного искусства и начала ее с пристрастием пытать, шантажируя тем, что не приоткроет завесу тайны над тонкостями приготовления блюд. Выпытав у девушки информацию о том, что завтра у нее ожидается званый ужин с участием некоего мужчины, домработница сразу же сделала все следовавшие из вырванного признания выводы:
   У Ани появился мужчина.
   Мужчина очень важен для нее.
   Возможно, она даже влюбилась.
   Если Оксана не вмешается, Аня отравит мужика, и роман закончится либо в связи со смертью последнего, либо в связи с тем, что он выживет, но потом будет долго болеть.
   Надо спасать положение, и немедленно.
   Оксана была по-житейски женщиной неглупой, и поэтому весь мыслительный процесс занял достаточно небольшой отрезок времени.
   - Ты уже продукты покупала?
   - Да, весь холодильник завален.
   - Перечисли.
   Аня прочитала все названия на пачках, банках и упаковках.
   - Интересный набор, - хмыкнула Оксана, - а чего готовить-то собралась, рукастая ты моя?
   Аня проигнорировала Оксанину иронию и зачитала названия рецептов из поваренной книги.
   Заканчивала она под совершенно неприличное гоготание домработницы. Отсмеявшись, Оксана посерьезнела и произнесла:
   - Завтра приеду. Когда твой молодец придти должен?
   - Часов в семь.
   - Успею. Все поставлю в холодильник, тебе только заправить останется. Надеюсь, с этим-то сможешь справиться?
   - Да я бы и приготовить смогла, - пробурчала Аня, испытывая, однако, огромное облегчение от того, что необходимость открывать для себя новый мир кулинарии, отпала.
   - Да мне мужика твоего жалко, потравишь ведь, умелица.
   - Оксана, спасибо тебе большое. А уберись еще немного, ладно?
   - Если успею. Пыль вытру, наверняка, слой с палец толщиной нарастила?
   - Я недавно вытирала.
   - Ага, вот завтра и проверю.
   - Спасибо, спасибо!
   - Пользуйся на здоровье.
   Аня положила трубку и, радуясь тому, что все так хорошо разрешилось, пошла заниматься более насущными делами - улучшать свою внешность.
  
   В понедельник Игорь был пунктуален, и позвонил ровно в десять. Аня ждала его звонка в курилке, с мобильником в руке. Вести свои переговоры в комнате не было никакой возможности из-за развернутых в ее сторону чутких ушей коллег. Аня явственно видела, как они поворачиваются, подобно локаторам, а сверхчувствительные датчики фиксируют все ее слова для последующего обсуждения любовных перипетий и перемывания косточек. Вообще, ничто не может так сплотить женский коллектив, как возникновение в непосредственной близости от этого коллектива объекта для сплетен.
   Аня даже смогла бы написать небольшое пособие для руководителей подразделений по работе с персоналом, с предложениями о замене дорогостоящих тим - билдингов подсадной уткой женского пола, которая будет просто путем ведения телефонных переговоров достаточно понятного содержания, постоянно давать повод для сплетен. Появление в рекордно короткие сроки сплоченной команды обеспечено! Дешево и сердито! А уж какая экономия!
   Игорь подтвердил свое намерение приехать, Аня намекнула, что ужин будет изысканным. Игорь выразил свое восхищение. На этом распрощались до вечера.
   В шесть часов Аня, кое-как упорядочив разбросанные на столе бумажки, схватила сумку и пулей выбежала из комнаты: ей надо было успеть заправить Оксанину стряпню и еще сделать вид, что готовила она сама. Ведь если она приедет позже, чем Игорь, то будет довольно трудно его убедить в том, что ужин - дело ее умелых и заботливых рук.
   На ее счастье, пробок на дороге практически не было, и она успела влететь в квартиру до приезда Игоря.
   Она надела кокетливый фартук, который был кем-то подарен, но ни разу не надет. Успев оторвать с него висящую бирку, Аня отправилась инспектировать холодильник. Оксана расстаралась. Она даже, не доверяя все же Ане, не только заправила блюда, но и придала им товарный вид: разложила все по красивым блюдам и салатницам, украсила сверху и даже воткнула ложку для раскладывания яств по тарелкам. Ане оставалось только сервировать приборы и расставить все эту красоту на столе.
   Аня зажигала последнюю свечку, когда раздался звонок в дверь. Она придала волосам немного растрепанный вид, ровно настолько, насколько это было нужно, чтобы показать, что она уже час вертится на кухне, и пошла открывать. На пороге стоял Игорь, сжимая в руке букетик голубых ирисов. Войдя, он обнял Аню и поцеловал. На этот раз поцелуй произвел на нее куда большее впечатление, чем в прошлый, но она взяла себя в руки и повела Игоря на кухню, где был накрыт стол для ужина.
   Увидев открывшееся его взгляду великолепие, Игорь восхищенно ахнул:
   - Какая красота! И когда же ты успела все это приготовить?
   Аня смущенно потупила глаза:
   - Я специально ушла сегодня пораньше с работы, чтобы успеть. А продукты вчера купила.
   - Нет, я не устаю удивляться: ты просто восхитительная женщина!
   - Ты с работы, голодный, садись за стол.
   - Анют, честно говоря, я после шести стараюсь не есть, я и так с возрастом начал набирать вес.
   - Да о чем ты говоришь, какой вес! В тебе ни жиринки лишней.
   - Так это именно потому, что я держу себя в руках. Но такую красоту пропустить, конечно, не смогу. Положи мне, пожалуйста, салата, но немного. Вот так, спасибо!
   Еда оказалась, естественно, очень вкусной - Оксанины кулинарный таланты славились на весь поселок, где жила Вера Олеговна, ее даже не единожды пытались перекупить соседи, но Оксана была почти членом семьи, хозяйку уважала и где-то даже любила, поэтому на лестные предложения не соглашалась и говорила о них Вере Олеговне. Из-за этого она перессорилась почти со всеми соседями.
   Немного поев, Игорь встал, взял за руку жующую Анну и потащил ее в спальню. Если поцелуй за выходные стал значительно лучше, то постельные экзерсисы остались прежними, только еще сильнее затянулась по времени. Аня в принципе не любила долговременные огневые контакты, она уставала и теряла интерес к происходящему, а тут еще и Игорь был не особо разнообразен в своих методах и приемах, поэтому Ане попросту становилось скучно. Однако ее недовольство процессом полностью компенсировалось той нежностью и любовью, которые она испытывала к Игорю.
   В последствие, она для себя поняла, что ценит во встречах с Игорем не сам огневой контакт, а то, что происходило после него. Когда она имела возможность положить ему голову на плечо, прижаться всем телом и вести неспешные разговоры.
   Игорь был замечательным собеседником. Он много всего знал, интересно рассказывал и поднимал иногда такие темы, которые до этого для Ани просто не существовали. После разговоров с Игорем она понимала, насколько бедна и неинтересна ее жизнь, как много она еще не видела и не знает.
   А еще он читал ей стихи. Одно стихотворение поразило ее до глубины души.
  
   Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
   И руки особенно тонки, колени обняв.
   Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
   Изысканный бродит жираф.
  
   Ему грациозная стройность и нега дана,
   И шкуру его украшает волшебный узор,
   С которым равняться осмелится только луна,
   Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
  
   Вдали он подобен цветным парусам корабля,
   И бег его плавен, как радостный птичий полет.
   Я знаю, что много чудесного видит земля,
   Когда на закате он прячется в мраморный грот.
  
   Я знаю веселые сказки таинственных стран
   Про черную деву, про страсть молодого вождя,
   Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
   Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
  
   И как я тебе расскажу про тропический сад,
   Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав..
   Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
   Изысканный бродит жираф.
  
   Уже потом, много времени спустя, она узнала, что это Гумилев.
   Она почти каждую их встречу просила, чтобы он прочитал ей про жирафа. В исполнении Игоря эти строчки звучали как музыка, Аня даже не разбирала слов и не могла потом, как ни старалась, воспроизвести даже одной строки, но она готова была лежать и слушать бесконечно, как Игорь, дыша ей в макушку, произносил волшебные слова:
  
   Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
   Изысканный бродит жираф.
  
   Однажды Аня, отдыхая после очередного марафонского забега, спросила Игоря:
   - Скажи, но ведь у тебя после развода были какие-то женщины. Ведь не могли не быть, ты же был молодым мужчиной.
   - Конечно, были.
   - А много? - Аня почувствовала укол ревности, довольно болезненный.
   - Малыш, смотря что считать "много".
   - Ну я не знаю...
   - У всех свои координаты. А вообще, если не уверена, что хочешь знать ответ, лучше не задавай вопрос.
   У Ани как-то сразу испортилось настроение.
   - Малыш, ну ты чего раскисла? Это же все было давно, я тогда не был знаком с тобой. Я же тоже у тебя не первый?
   - Не обращай внимания, это глупо с моей стороны. А расскажи мне про них.
   - Про всех? Ну, я думаю, вряд ли тебе будет интересно.
   - Ну расскажи тогда про последнюю.
   К Аниному удивлению, Игорь начал рассказывать. Вообще-то Аня была уверена, что настоящие мужчины не делятся информацией о своих предыдущих любовницах, особенно с женщинами, но раз Игорь так делает, значит, Анины убеждения были неправильными и не имели под собой никакой почвы.
   Игорь рассказывал все довольно подробно, а Аня слушала внимательно и испытывала смешанные чувства: с одной стороны, это была ревность, а с другой - превосходство над этой женщиной, которая не смогла удержать такого мужчину, как Игорь, а Аня обязательно сможет. По мере рассказа, она сравнивала себя с ней, и постоянно сравнения был в ее, Анину, пользу. Однако, финал рассказа получился какой-то скомканный и невнятный. Аня так и не поняла причины расставания. Но это было и не особо важно, так как Игорь, посмотрев на часы, засобирался домой.
  
   Возвратившись от Ани, Оксана немедленно пошла к Вере Олеговне, чтобы объяснить причину своей внезапной поездки к ее дочери и чтобы поделиться с ней имеющейся информацией касательно появившегося мужчины и сегодняшнего ужина.
   Вера Олеговна тоже оценила всю серьезность ситуации, раз ее дочь взялась что-то готовить своими руками. Правда, информации было катастрофически мало, но тем не менее, ее хватало для того, чтобы вселить в сердце Веры Олеговны небольшую надежду на то, что ее увещевания, наконец, дали всходы, и ее непутевая дочь, может, в ближайшем будущем обзаведется семьей и станет приличной женщиной.
   Но с выяснениями всех обстоятельств дела она пока решила подождать, так как кратковременные романы бывали у Ани и раньше, правда, ужинов она пока не готовила, что правда, то правда. Но для замужества одних ужинов все же маловато. Поэтому Вера Олеговна решила дать Ане на проверку чувств еще три месяца. Если до этого времени роман прикажет долго жить, то и выяснять ничего не стоит, а если переживет сей критический возраст, то, значит, можно будет считать, что тут что-то действительно серьезное. Приняв решение, Вера Олеговна попросила Оксану, по возможности осторожно получать от Ани текущую информацию, но не говорить, что она в курсе.
  
   Отношения Ани с Игорем длились уже почти три месяца. Завистливые люди могли бы сказать, что они носили достаточно рутинный характер: Игорь каждый день, за исключением выходных, ровно в десять утра звонил Ане, чтобы узнать, как ее дела, как она провела ночь и как доехала до дома. Аня ровно в десять уже стояла в курилке с телефоном и ждала его звонка. По выходным он слал ей СМС-ки и, как-то раз, он прислал ей сообщение с пожеланием спокойной ночи. Аня написала ему в ответ, что ей очень приятно было получить такое письмо, после чего он каждый день стал присылать ей сообщение с пожеланием спокойной ночи.
   В выходные она почти всегда оставалась одна, правда, иногда Игорь заезжал в субботу утром, но визит был очень недолгим, настолько недолгим, что оставалось время только на огневой контакт, даже без разговоров.
   Раз в неделю он посещал ее у нее дома, правда, ужинать он почти всегда отказывался, поэтому Аня махнула на его кормление рукой, посчитав, что ее хозяйственные навыки он уже успел по достоинству оценить.
   Иногда они обедали в рабочее время недалеко от Аниного банка.
   Сама того не замечая, Аня полностью подчинила свою жизнь графику их встреч и полностью стала рабой своего мобильного. Если раньше она забывала телефон в сумке, карманах и даже на сидении в машине, то теперь она всюду таскала его с собой, боясь пропустить звонок Игоря. По выходным она также не выпускала мобильный из рук, захватывая телефон даже в ванную, ожидая прихода от него сообщений. И жизнь ее отмечалась вехами от его звонка в десять, до Смс-ки с пожеланием спокойной ночи.
   Игорь никогда не оставался ночевать, и никогда не звал Аню к себе. А если его телефон звонил, то он всегда, где бы он ни был, за столом или в постели, выходил и закрывал за собой дверь. Аня сначала очень удивлялась такому поведению и даже один раз задала ему вопрос:
   - Игорь, а почему ты не разговариваешь при мне? Я не буду подслушивать.
   - Малыш, я не боюсь, что ты будешь подслушивать. Звонки по работе. Я иногда могу сорваться, накричать, даже иногда матом. Зачем тебе это слышать? Зачем тебе эта проза жизни?
   Аня не стала настаивать, но с этого момента начала подозревать, что Игорь работает не там, где говорит. Возможно, тут бы Ане и стоило прислушаться к голосу разума, но, вместо этого, она вдруг придумала себе историю, что он - олигарх, но не хочет до поры до времени говорить об этом Ане, чтобы полностью исключить материальную подоплеку их отношений, и чтобы убедиться, что Аня любит его, а не его миллионы. Этим же объяснялось то, что он не звал ее к себе домой, чтобы не раскрыться раньше времени. Наверняка, особняк на Рублевке.
   Если Игорь вдруг не звонил в положенное время, Анна сразу впадала в состояние мрачного отчаяния, из которого ее мог вывести только его звонок. Она настолько потеряла голову, что все ее эмоции были связаны исключительно только с ним. Можно было сказать наверняка: если у нее хорошее настроение, значит, он позвонил и написал сообщение, если настроение просто замечательное, значит, вчера Игорь был у нее, если же настроение из рук вон плохое, значит, Игорь либо не позвонил, либо по какой-то причине отменилась назначенная с ним встреча.
   Больше Аню в этой жизни ничего не волновало. А волноваться было чему. Поскольку Аня думала только исключительно об Игоре, и совсем не думала о работе, то работу она свою выполняла из рук вон плохо: постоянно задерживала сроки предоставления данных для отчетности, допускала ошибки, теряла документы.
   На стол главного бухгалтера ложились все новые и новые докладные о том, что Потоцкая А.Д. не сделала то, задержала се, ошиблась там и ошиблась сям.
   Главбухша стала подумывать об увольнении Ани, тем более, что она хорошо помнила Анин гордый выход из ее кабинета. Однако кадровичка, которая была не столько сердобольной женщиной, сколько пыталась соблюсти свой интерес, предложила отправить Потоцкую в отпуск. Может, отдохнет и начнет нормально работать. А то уволишь, а потом замучаешься другую искать. Мало того, что люди и так пачками увольняются, не успеваешь на их места срочно замены искать, так еще и самим увольнять? А работать кто будет? И так половина должностей в банке вакантна.
   Так Аня узнала, что она идет в отпуск.
   В этот же день, во время очередного визита Игоря, она сказала ему, что через две недели уходит в отпуск.
   - Милый, поехали вместе, ты столько работаешь, тебе надо отдохнуть. И мне невыносимо будет ехать без тебя. Придется остаться дома.
   - На две недели не смогу. Но вот на неделю.... А давай! Поехали!
   Аня взвизгнула от счастья и повисла у Игоря на шее.
   - Куда поедем?
   - Надо подумать... а давай махнем в Израиль! У меня многократная рабочая виза.
   - И у меня многократная! Ездила два года назад, она еще действует.
   - Договорились. Организацию поездки беру на себя.
   Аня была на седьмом небе от счастья и начала подготовку к отпуску. Почему-то ей вдруг пришло в голову, что Игорь не случайно выбрал Израиль и что там, где-нибудь в маленьком ресторане, он обязательно сделает ей предложение. Она столько раз мысленно уже прокручивала это событие! За основу, естественно, были взяты кадры из всевозможных американских кинофильмов, где мужественный красавец - герой за романтическим ужином в маленьком ресторанчике, где играют обязательно скрипки, преподносит красавице - героине маленькую бархатную коробочку. Героиня, естественно, не имея не малейшего представления о том, что держит в руках, широко распахивает красиво подведенные глаза и нежным голосом спрашивает:
   - Милый, что это?
   А герой, заикаясь, краснея и вообще, очень смущаясь, отвечает:
   - Любимая, выходи за меня замуж!
   Тут она открывает коробочку, все еще не догадываясь о ее содержимом, и весь зал озаряется миллионами отблесков от граней неимоверно огромного бриллианта.
   Из глаз героини красиво текут крупные слезы, не размазывая профессионально наложенного макияжа, она надевает кольцо на палец и с придыханием произносит искомое "Да!" Занавес. Хэппи - энд.
   Господи, как она была счастлива! А, как известно, и в горе, и в радости человеку необходим собеседник, с которым можно поделиться своими эмоциями. Разделенное горе становится легче, а разделенное счастье - счастьем вдвойне.
   Естественно, что в роли собеседницы, слушательницы и наперсницы выступала все та же Ира.
   Аня не давала открыть ей рта, взахлеб рассказывая о своем необыкновенном Игоречке. Сначала она просто описывала его необыкновенные человеческие качества, его ум, красоту и покладистый характер. Рассказы прерывались ее истерическими воплями типа "Боже, Ира, как я счастлива!", или "Я так его люблю!".
   Потом, каждая фраза Ани стала начинаться словами "А вот Игорь сказал", "А Игорь думает, что", а истеричные вопли приобрели совсем иной характер: "Я не могу без него!", "Не представляю, как я раньше жила!" и, наконец, "Мы скоро поженимся".
   Ира еще в самом начале их отношений почувствовала, что тут все будет всерьез, а почувствовав, сразу поняла, что вот он, ее следующий шанс нанести удар побольнее. Аня тяжело будет переживать потерю своего Игоречка. Но как? За что зацепиться? Ира сама начала напрашиваться к Ане в гости, хотя ее уже давно тошнило от Аниных откровений и слюнявых восторгов, в поисках хотя бы какой-то зацепки. Игорь по подругиным рассказам представлялся чуть ли не идеальным человеком, безумно влюбленным в нее и готовым не сегодня, завтра сделать ей предложение.
   Ирина не видела пока ничего, что могло бы послужить отправной точкой для построения плана мести. Ее это злило неимоверно, ведь, не ровен час, он действительно сделает Ане предложение и все. Счастливое замужество с состоятельным мужем, дети, квартиры, машины! Нет, этого Ирина допустить не могла.
   Анна позвонила ей около двенадцати ночи и, не обращая внимания на злобное Иринино шипение по поводу позднего звонка, начала кричать в трубку:
   - Иришка, через две недели мы с Игоречком едем отдыхать на неделю в Израиль! Ирка, я чувствую, я почти знаю, он там мне сделает предложение! Ирка, я так счастлива, так счастлива.
   "Ну вот", - подумала Ирина,- "они еще и отдыхать едут. И куда, в Израиль! Я на несчастную Турцию наскрести не могу, а они... Постой-ка, постой-ка..."
   - Ань, а ты его с мамой уже познакомила?
   На другом конце трубки воцарилось молчание, потом Аня нерешительно произнесла:
   - А ты думаешь, надо?
   - А как же. Представь, вдруг он действительно сделает тебе предложение, а твоя мать его даже не знает. Она у тебя дама с характером, будет скандал.
   - Да, действительно, об этом я не подумала. Какая же ты все-таки молодец, Ирка. Спасибо тебе за идею. Ну ладно, пока, буду думать, как лучше сделать.
   "Пожалуйста, пожалуйста, подруга", - ядовито произнесла Ирина, повесив трубку. А ведь это и правда гениальная идея. Зная по словам Анны характер ее матери, она поняла, что поручила работу профессионалу своего дела. Вероятность того, что Игорь понравится Вере Олеговне, была настолько мала, что можно считать, что дело в шляпе. Уж Анина мать найдет аргументы, чтобы убедить дочь, даже если та будет сопротивляться, что Игорь ей не пара.
   Ирина пришла в хорошее расположение духа: как приятно чужими рукам делать грязную работу.
   Но потом ее начали терзать сомнения. А вдруг Игорь все же понравится Аниной мамаше и она благословит их на законный брак, тем более, что Вера Олеговна не раз говорила о том, что хочет, чтобы Аня как можно скорее вышла замуж? Ну, значит, тогда придется придумывать что-то еще... "Будем решать проблемы по мере их поступления". С этими словами Ирина пошла спать.
  
   Аня позвонила Вере Олеговне на следующий день:
   - Мама, ты не возражаешь, если я приеду к тебе в гости с одним человеком?
   Вера Олеговна сразу поняла, о ком идет речь и очень обрадовалась, что Аня сама решила приехать. Срок, отпущенный ею на проверку прочности их отношений, почти истек, и можно было говорить о том, что отношения завязались серьезные. Но для того, чтобы заманить Аниного кавалера на смотрины, Вере Олеговне пришлось бы идти на всевозможные ухищрения, а тут так все удачно получилось - сама напрашивается. Однако, она не подала виду, что в курсе событий и, придав голосу удивленные интонации, спросила:
   - А что это за "один человек"? Ты, вроде, не имеешь привычки знакомить меня со своими мужиками?
   - Понимаешь, мама, это не совсем обычный случай...
   - А в чем его необычность? У него три ноги?
   - Да нет, я не о том... ну...в общем, скорее всего, мы поженимся, - выпалила Аня.
   - Поженитесь? Интересно. А он уже сделал тебе предложение? - голос Веры Олеговны начал приобретать явные металлические нотки.
   Исходя из ее картины мира, брак должен был заключаться, как это было принято раньше.
   Знакомство с родителями.
   Просьба выдать за него дочку.
   Предложение руки и сердца непосредственно дочери.
   Свадьба. Шикарная. Обязательно.
   Венчание. Хотя этот пункт можно опустить, ладно уж.
   Дети.
   Вывешивание простыни на обозрение общественности Вера Олеговна, как дама современная, вычеркнула из списка уже давно, а все остальное должно было происходить именно так, и именно в таком порядке. И никак больше.
   Современный институт брака Веру Олеговну не устраивал: ну что это такое, когда родители (в данном случае - мать) узнают о произошедшем уже постфактум, когда невеста на седьмом месяце и в брючном костюме, а свадьба - шашлыки на Москва - реке? Ну куда это годиться? Поэтому и разводов больше, чем свадеб.
   Аня, даже не будучи миноискателем, металлические нотки уловила сразу. Уж в чем, а в этом вопросе она была более, чем подкована, поэтому, чтобы не накалять атмосферу и оставить разговор в нужном русле, она поспешила добавить:
   - Нет, предложения он мне еще не сделал. Но через две недели мы едем вместе в Израиль. Думаю, там он мне его и сделает.
   Вот Ирка, вот молодец, вовремя надоумила!
   Вера Олеговна расслабилась - все пока шло по плану.
   - Хорошо, приезжайте, только с утра предупреди, Оксанка стол сделает.
   - Да, мама, обязательно.
   - Жду, - и Вера Олеговна положила трубку. Разговор с дочерью, вопреки сложившейся традиции, ее порадовал. Она пришла в настолько приятное настроение, что пошла поделиться новостью с Оксаной. Увидев вальяжно вплывшие сначала бюст, а потом и остальные части хозяйки, Оксана сразу поняла, что произошло что-то хорошее, так как такую довольную улыбку на лице хозяйки она видела лет пять назад, когда Вера Олеговна выиграла непростую и затяжную войну со своим давним конкурентом, не только одержав безоговорочную победу, но и прибрав к своим рукам его немалую сеть ресторанов.
   А уж когда та закурила длинную сигарету, расположившись в любимом кресле, Оксана и вовсе поняла: у них почти праздник. Хозяйка позволяла себе курить либо при сильном волнении, чего сейчас не наблюдалось, либо в очень хорошем расположении духа.
   - Ксана, они едут.
   - Кто "они"?
   - Анька со своим женихом.
   - Ух ты! Уже с женихом?
   - Ну не совсем с женихом. Преувеличила. Но Анька считает, что он ей в ближайшее время предложение сделает. Ей-то виднее.
   - Дай Бог! Неужели дождались? Это все тот, для которого я готовить ездила?
   - Ага.
   - Да уж почти три месяца прошло.
   - А я тебе о чем? Похоже, там действительно все серьезно.
   - Дай-то Бог! Дай-то Бог!
   - А что за человек-то?
   - Вот и посмотрим.
   В это же самое время Аня звонила Игорю. Делала она это крайне редко, так как Игорь всегда был явно недоволен ее звонкам. Один раз, еще в начале их знакомства, у Ани на кухне сорвало кран, и она, не зная, что делать, позвонила Игорю. Было около одиннадцати вечера, Игорь снял трубку не сразу и каким-то задушенным голосом зло поинтересовался, что у нее случилось. Аня была уже не рада, что позвонила, и очень быстро свернула разговор. Такой тон ее обидел.
   На следующее утро, когда Игорь позвонил ей ровно в десять, Аня продемонстрировала ему свою обиду. На что Игорь сказал:
   - Малыш, извини, неудобно вчера получилось.
   - Да уж. Тебе так неприятно слышать мой голос?
   - Ну что ты, дуреха. Я обожаю твой голос. Но ты пойми, рядом сын. Я не хочу, чтобы он узнал что-то не от меня, а надумал сам. Он мальчик непростой, да и возраст у него сейчас сложный. Один твой звонок может все испортить, понимаешь?
   - Да, понимаю, но у меня была проблема...
   - Анюта, будет большая проблема, если с сыном все пойдет не так. Ты же у меня умная девочка, должна все понять.
   Аня совершенно не могла спокойно переносить, когда Игорь называл ее "моя девочка". На нее эти слова действовали просто гипнотически, как на крыс - дудочка крысолова. "При звуках флейты теряет волю".
   Игорь, похоже, это тоже заметил, и, в случае возникновения зачатков конфликта, использовал эту фразу. Быстрое прощение было обеспечено!
   - Хорошо, Игорь, ты действительно прав. Извини, что так получилось.
   - Ну что ты, не извиняйся. Просто запомни, что одним звонком ты можешь все испортить.
   На этом инцидент был исчерпан. Но теперь была такая ситуация, что Ане просто необходимо было обсудить этот вопрос с Игорем. Игорь взял трубку сразу:
   - Что случилось?
   - Игорь, мне надо с тобой срочно поговорить.
   - Я перезвоню, - и он выключил телефон.
   Перезвонил он минут через сорок.
   - Что у тебя стряслось?
   - Игорь... я даже не знаю, как сказать...
   - Ну скажи как-нибудь. У меня мало времени, извини.
   - Понимаешь, моя мама приглашает нас в гости.
   - А твоя мама знает обо мне?
   - Ну да, знает. Я ей говорила, что у меня есть... мужчина.
   - Так... И на какую тему будут гости?
   Тут Аня почувствовала, что в этом месте нужно солгать:
   - Да будет много народу, всякие ее сослуживцы. Она просила меня придти с кавалером. Но ведь мой кавалер ты? Правда?
   Игорь рассмеялся:
   - Ну, конечно, я. А когда?
   - Вообще-то завтра, после работы. Сможешь?
   - Подожди, я думаю. Хорошо, надо так надо. Заеду за тобой на работу. Пока.
   И, не дожидаясь Аниных слов, закончил разговор.
   Аня облегченно вздохнула. Слава Богу, что ей пришло в голову соврать, у нее было такое чувство, что, скажи она правду, Игорь бы не согласился поехать. Почему? Может, волнуется, что не понравится Аниной матери?
  
   Когда они подъехали к коттеджу Аниной матери, Игорь заметно удивился:
   - Это дом твоей матери?
   - Да, а что тебя так удивляет?
   - Не ожидал, если честно. Думал, будет бревенчатый дачный дом в два этажа. А тут целый замок. А кто твоя мама?
   - Владелица сети ресторанов "Т".
   - Да ты что? Я часто там обедал в свое время.
   - Ну, значит, вы уж заочно знакомы.
   - А отец кто?
   - Придаток к телевизору.
   - Это как?
   - Поймешь со временем.
   Дальше они были вынуждены прервать диалог, так как охранник открыл им ворота, и они въехали в огромный двор. Двор на самом деле впечатлял, особенно вечером, когда зажигались все фонари в саду и подсветка у фонтанов. Да-да, у фонтанов. Когда Вера Олеговна строила это дом, она наняла дизайнера для проектировки и озеленения участка. Дизайнер был очень талантливый и дельный, но была у него одна нездоровая страсть - фонтаны. Поэтому в саду у Веры Олеговны их было много, разных форм и размеров, но все они по вечерам подсвечивались разными огнями.
   Вера Олеговна вышла на крыльцо, чтобы встретить гостей. Она была необычайно радушна и улыбчива. Аня такой свою мать не видела уже давно. Взяв Игоря под локоть, она, что-то воркуя, потащила его в сад, смотреть фонтаны, пока не накроют к ужину. Ане ничего не оставалось, как проследовать на кухню к Оксане.
   Оксана развернулась не по-детски. Такого дыма коромыслом она не видела уже давно. На помощь были приглашены поварята и официанты из одного из хозяйских ресторанов, и стол обещал быть потрясающим.
   Однако такое необычное радушие матери Аню сильно напрягало. Каким-то шестым чувством она чувствовала, что добром это не кончится. Зря она Ирку послушалась. И она была более, чем права.
   Игорь Вере Олеговне не понравился.
   Это было видно невооруженным взглядом после того, как они вернулись с экскурсионной прогулки по саду. Вернее, видно это было только Ане, так как она мать изучила давно и хорошо. То есть, Вера Олеговна была все также оживлена и радушна, но нехорошее выражение глаз выдавало ее с потрохами.
   За столом Вера Олеговна обращалась только к Игорю, полностью исключив Аню из разговора, и даже когда Аня пыталась вставить какое-то слово, оно полностью ею игнорировалось. Игоря тоже явно напрягала создавшаяся ситуация, хотя он и пытался держаться непринужденно.
   Перед чаем, оставив Игоря в гостиной, Вера Олеговна отозвала дочь в другую комнату. Здесь уже не было нужды изображать гостеприимную хозяйку, и, сбросив с лица свою радушную улыбку, она осталась недовольной и задумчивой:
   - Послушай, а как фамилия твоего Игоря?
   И тут Аня поняла, что не знает.
   - Я не знаю.
   - Так, - произнесла мать и посмотрела на дочь с жалостью, как на малохольную, - Хорошо. А название фирмы, в которой он работает знаешь?
   - Нет...
   - Очень хорошо. Про дату рождения и адрес проживания, полагаю, спрашивать даже смысла нет?
   - Нет...
   - Аня, ты взрослая женщина! Подумай сама, ты уже три месяца встречаешься с человеком, впускаешь его в дом, и ничего, повторяю, ни-че-го о нем, кроме имени, не знаешь. Надеюсь, ключи от квартиры ты ему еще не дала?
   - Мама, ну перестань... Он приличный человек. Зачем мне его фамилия? А название фирмы он мне говорил, я просто...забыла...
   - У меня такое впечатление, что он немного не тот, за кого себя выдает.
   - Мама, он олигарх, но не хочет, чтобы я об этом знала. Он хочет, чтобы я любила его, а не его деньги, понимаешь?
   Вера Олеговна опять посмотрела на Аню с жалостью и даже, как показалось Ане, подавила в себе порыв пощупать ей лоб, не горячий ли.
   - Господи, ну в кого ты такая... ладно, опять все сама... иди к своему олигарху, а то сбежит. А я пойду, прогуляюсь немного.
   Аня нашла Игоря там, где и оставила его, только теперь он был в ярости:
   - Мы немедленно уезжаем!
   - Игорюсь, а чай?
   - Мы немедленно уезжаем, или я уеду один!
   - Я с тобой!
   - Собирайся,- и он буквально поволок ее за руку в холл, к дверям.
   Веру Олеговну они встретили во дворе, она шла от стоянки автомобилей. Она опять была сама радушность:
   - Вы уже уезжаете? Так рано?
   - Нам пора, Вера Олеговна, спасибо за гостеприимство. Все было очень вкусно.
   - Игорь, была очень рада с вами познакомиться, жду вас еще! Обязательно приезжайте!
   - Непременно. Всего хорошего.
   - До свидания, мама.
   - Счастливо.
   Когда габаритные огни БМВ скрылись за поворотом, Вера Олеговна в глубокой задумчивости пошла назад в дом. Ее не покидал чувство, что Игорь (если он вообще Игорь) что-то явно скрывает. Вопрос: "Что?", и насколько это "что" опасно.
   Охотник за наследством? Не исключено.
   Грабитель? Так давно бы уж вынес Анькины цацки, и дело с концом. Хотя, может и вынес уже, просто эта дурища ничего не заметила.
   Искатель московской прописки? Возможно, но номера на машине московские, хотя машина может быть по доверенности.
   Ладно, чего гадать? Ведь не зря же она ходила гулять на автостоянку? Теперь у нее есть номер его БМВ, а дальше уже - дело техники.
   В фирме Веры Олеговны работали не только повара, официанты и мойщики посуды, но также был штат юристов и охраны, в которой было немало бывших безопасников.
   Не откладывая дело в долгий ящик, Вера Олеговна взяла телефон и набрала номер начальника службы своей охраны.
   - Сергей Тимофеевич, добрый вечер!
   - Приветствую вас, Вера Олеговна! Что-то случилось?
   - Да пока нет, но вероятность существует. Я тебе сейчас дам номер машины, а ты как можно скорее расскажи мне о ее владельце. Если машина по доверенности, то тогда о том, кто сейчас на ней ездит. Договорились?
   - Вообще не проблема, завтра информация будет. Объяснишь в чем дело?
   - Не сейчас. Сама пока не знаю, есть ли дело. Вот завтра и выясним.
   - До завтра.
   - Будь здоров!
   Они ехали в сторону Москвы по Дмитровскому шоссе. Игорь молчал, но судя по скорости, с которой он вел машину, он был просто в бешенстве. Аня боялась даже обращаться к нему, понимая свою вину. Но дальше молчать было невозможно, поэтому она позвала:
   - Игорь...
   И тут его прорвало:
   - Ты меня на смотрины возила?
   - Игорь, какие смотрины, ты о чем?
   - Ты мне соврала, что там будет много гостей.
   - Да, соврала...Но по-другому бы ты не поехал...
   - Не поехал бы. И ты меня ложью решила заманить?
   - Игорек, ну прости меня. Просто мне очень хотелось познакомить тебя с мамой.
   - Зачем?
   - Мама хотела познакомиться с моим любимым человеком. Ей же не все равно.
   - Да уж, ей точно не все равно. Чувствовал себя, как на допросе в НКВД.
   - Да нет, мама просто своеобразный человек. Она привыкла командовать, всю жизни начальницей была. Оттого такие замашки. Она - хороший и добрый человек, просто привычки генеральские.
   - Да, мамаша у тебя серьезная женщина. Ты на нее совсем не похожа.
   - Это плохо или хорошо?
   - Хорошо, конечно. А твоя мама со всеми твоими кавалерами знакомилась?
   Врать, так врать.
   - Конечно, со всеми. Она за меня очень волнуется и интересуется моей жизнью. Я ведь у нее одна. А живу отдельно. Она не может знать, с кем я встречаюсь, поэтому зовет в гости, чтобы посмотреть, не бомж ли какой, или преступный элемент. Пойми, она же мать!
   Игорь молчал, но Аня кожей чувствовала, что напряжение в машине спадает. Наконец, Игорь повернул к ней лицо и произнес:
   - Как все-таки хорошо, что ты на нее не похожа.
   Время было позднее, поэтому он высадил Аню у подъезда и уехал домой. Она чувствовала, что прощена, но все равно на душе было муторно, и хотелось плакать. Вот и познакомились...
  
   Вере Олеговне не пришлось долго ждать информации, уже к обеду следующего дня Сергей Тимофеевич позвонил ей на мобильный с докладом.
   - Приветствую, Вера Олеговна! Уж не знаю, зачем тебе эта информация, но мужик, вроде, чистый.
   - Я выводы сама сделаю, ты говори, что накопал.
   - Да в том-то и дело, что ничего не накопал. Все нормально. Человек, как человек. Не был, не имеет, не участвовал.
   - А я и не утверждаю, что он ненормальный. Просто мне надо знать, что за птица. Не томи, выкладывай.
   - Ну хорошо. Значит, так. Зовут его Игорь Юрьевич Варданов, пятьдесят четыре года. Работает генеральным директором маркетинговой фирмы "К". Кстати, фирма довольно известная и, вроде, белая. Собственником фирмы является какая-то баба, но его, похоже, деньгами не обижают. БМВ, номер которой ты мне вчера дала, принадлежит ему. В страховой полис вписана еще некая Марина Григорьевна Варданова, тридцати семи лет отроду. Похоже, жена. Хотя про нее подробностей не выяснял. Прописаны оба в трехкомнатной квартире в районе Теплого Стана. Квартира куплена недавно, на вторичном рынке. Это пока все. Что-то еще нужно, или этого достаточно?
   Вера Олеговна задумчиво произнесла:
   - Пока хватит. Спасибо тебе, Сергей Тимофеевич.
   - Да не за что. Если поглубже копнуть надо будет про него, или про жену - звони.
   - Хорошо, спасибо еще раз.
   Отключив телефон, Вера Олеговна вышла в сад, села на качели и закурила вне графика сигарету. Теперь все понятно. Женат. Отсюда и нервозность. Во дает, конспиратор, Анька за три месяца даже не догадалась. Идиотка! Олигарх он замаскированный. "Он любит не меня, а мои миллионы".
   Хотя все это было довольно неприятно, но Вера Олеговна почувствовала некоторое облегчение. Из всех возможных вариантов наличие жены было наиболее безобидным.
   Но зато могло поставить под угрозу скорейший брак ее дочери, таким образом, сбив ее, целеустремленнейшую Веру Олеговну, с намеченного пути. Это не есть хорошо!
   Конечно, как показывает мировая практика, жена - не стена. И если он от нее погуливает и с Анькой уже три месяца валандается, может, думает о разводе. В конце концов, Анна - невеста завидная: с квартирой, с машиной, с наследством и, в перспективе, с хорошо налаженным бизнесом и коттеджем с фонтанами. Староват, правда...
   Черт, ну почему эта малохольная ничего толком сделать не может, даже жениха нашла и то сильно бывшего в употреблении. Хотя, выглядит он отлично, никогда бы не сказала, что ему за пятьдесят, максимум лет сорок пять.
   Но Анька-то влюбилась не на шутку. Вера Олеговна, сидя вчера за столом, наблюдала за поведением дочери и качеством ее взглядов, бросаемых на объект страсти. С Аниной стороны все зашло очень далеко, да и он смотрел на нее вполне с интересом и где-то даже нежностью.
   Может, правда, развод замыслил?
   Ладно, то, что надо что-то делать, понятно. Не понятно пока, что. Если она все скажет Анне, не ясно, что та сделает. Может ведь сгоряча и чтобы матери досадить, бросить его. А может, наоборот. И тогда сколько еще ждать, когда она замуж, наконец, выйдет, если Игорь все же не разведется?
   А потом еще будет ходить и размахивать транспарантами, что деспотичная мать разрушила ее личную жизнь.
   Нет, с Анной говорить бесполезно. А вот с Игорем... Возможно, что с ним как раз и стоит поговорить. Объяснить ему, что к чему. Пусть думает.
   Приняв такое решение, Вера Олеговна опять набрала номер Сергей Тимофеевича:
   - Сережа, у меня к тебе еще одна просьбочка будет. Дай мне, пожалуйста, мобильный телефон этого архаровца. И адрес его фирмы.
   - Не проблема. Перезвоню.
   Сергей Тимофеевич перезвонил через полчаса и продиктовал Вере Олеговна номер мобильного телефона Игоря и координаты фирмы.
   Вера Олеговна собралась, села в свой Мерседес и в сопровождении охраны на джипе (для солидности и лучшего понимания Игорем всей серьезности проблемы) поехала к офису Игоря.
   Запарковавшись рядом с административным зданием какого-то бывшего завода, Вера Олеговна набрала телефон Игоря.
   - Алло?
   - Добрый день, Игорь. Это Вера Олеговна, мать Анны.
   В трубке воцарилось молчание. Потом Игорь хрипло произнес:
   - Откуда у вас номер моего телефона? Аня дала?
   - Аня ничего не знает. Вы будете удивлены, но у меня есть не только номер вашего мобильного, но и адрес вашей фирмы. Хотела с вами поговорить, спускайтесь вниз, моя машина припаркована около входа в здание.
   - Поговорить о чем?
   - Спускайтесь и все узнаете.
   - Хорошо, сейчас буду.
   Через пять минут из подъезда вышел Игорь. С недовольным видом он начал искать Верину машину. Для быстроты поиска она поморгала ему дальним светом.
   Когда Игорь подошел к машине и взялся, было, за ручку двери, дорогу ему заступил бравый молодец в черном костюме, который своей ручищей - лопатой пребольно взял Игоря за предплечье. Тут открылась водительская дверь, и Вера Олеговна крикнула, что все в порядке, и это - ожидаемый гость. Капкан, сжимающий руку, разжался, и Игорь получил возможность сесть в пахшее дорогой кожей и парфюмом нутро автомобиля.
   Сегодня Вера Олеговна играла роль не радушной хозяйки, а озабоченной проблемами дочери преданной матери. Она были грустна, и лицо имела задумчивое. Женщина молча смотрела на Игоря, осуждающе качая головой. Наконец, перестав изображать китайского болванчика, Вера Олеговна произнесла:
   - Игорь, я навела о вас справки.
   - Не сомневался. И что же?
   - В общем и целом, все нормально. Но меня смущает один нюанс вашей биографии. Вы женаты.
   - Да, я женат.
   - А Аня об этом знает?
   - Нет.
   - А про свой, мягко говоря, немолодой возраст вы ей говорили?
   - Я сказал, что мне сорок пять.
   - Понятно. Хотя, я бы вам больше и не дала. Молодец, хорошо держитесь.
   - Спасибо за лестную оценку.
   - Не за что. Но даже не ваш возраст меня смущает.
   - А что же тогда?
   - Скажу вам, Игорь, откровенно: Аня - моя единственная дочь, и поэтому ее счастье для меня небезразлично. Ей уже почти тридцать, а в таком возрасте уже давно пора быть замужем и иметь детей.
   - Причем здесь я?
   - Анна полюбила вас всей душой, о чем, я думаю, вы и сами хорошо осведомлены. Вы скрыли от нее факт вашей несвободности, поэтому девочка надеется (и небеспочвенно), что вы скоро сделаете ей предложение.
   - Серьезно?
   - Игорь, перестаньте дурочку валять! Вы нараздавали авансов, а теперь пытаетесь изображать удивление, что Аня ваши к ней чувства приняла за чистую монету? - Вера Олеговна начала терять терпение. - Короче, Игорь, я хочу, чтобы вы сами ей сказали о том, что вы женаты. Я не знаю, как Анна поступит, узнав эту новость. Возможно, она выставит вас за дверь. Тогда проблема будет решена. Если же Анна не найдет в себе сил выгнать вас взашей, то тогда проблема встанет остро и потребует скорейшего решения. Думаю, самым простым и верным решением тут будет ваш развод. Возможно, что ваша жена - прекрасная женщина, но с Аней вы зашли слишком далеко.
   - А если я не захочу разводиться?
   - Игорь, мы взрослые люди, вы сами все прекрасно понимаете. Я - женщина цивилизованная и действую цивилизованными методами. И запугивать вас не собираюсь. Вы - человек не глупый, сами сумеете просчитать варианты. Но помните, что Аню есть кому защитить. Надеюсь, вы примите правильное решение. Всего хорошего.
  
   Да, Игорь был женат. И в его планы совершено не входило разводиться. И не потому, что он любил жену, но, во-первых, за почти десять лет, которые они были женаты, между ними возникли дружеские и доверительные отношения, которые Игорь ценил значительно больше, чем любовь, а, во-вторых, жена его устраивала во всех отношениях.
   Марина была женщиной очень умной и отлично понимала, что ей в этой жизни нужно. С одной стороны, она любила Игоря, который был ей хорошим мужем, а с другой, профессия врача, которой она обладала, в нынешние времена хлебной назвать было никак нельзя. Поэтому, выйдя замуж за довольно небедного человека, она готова была закрывать глаза на какие-то его небольшие слабости.
   Слабостью Игоря были женщины.
   Марина относилась к тем редким женщинам, которые, даже будучи влюбленными, не теряют головы и сохраняют способность мыслить. Поэтому она очень быстро научилась не впускать обиды далеко в сердце и всегда слушаться голоса разума. А этот голос ей говорил, что те привилегии, которые она получала, будучи замужем за Игорем, стоили того, чтобы не рвать с ним отношения из-за каких-то там быстротечных романов.
   Неужели, такие глупости, как чувство собственника на отдельно взятого мужчину могут перевесить:
   Наличие социального статуса замужней женщины, что в ее тридцать семь лет является достаточно важным аспектом.
   Трехкомнатная квартира, которая при разводе в лучшем случае трансформируется в однокомнатную.
   Неплохая дача недалеко от Москвы, которая просто исчезнет из ее жизни.
   Собственная машина, которую Марина не сможет содержать самостоятельно.
   Возможность не работать.
   И многие-многие другие радости, наличие которых ей обеспечивал тугой кошелек супруга.
   Ну и скажите, уместна ли тут гордость? Тем более, что Марина прекрасно понимала, что моногамность ее мужу абсолютно несвойственна, и, если его не отпускать иногда погулять, то он уйдет сам. А так, как показывала практика, все романы Игоря были очень быстротечны, и он всегда возвращался к ней, Марине, так как понимал, что умная женщина значительно ценнее, чем женщина красивая и молодая.
   Также Марина понимала, что возраст Игоря уже давал надежду на то, что в скором времени он угомониться и будет приписан навечно к тихой гавани семейного очага.
   Когда Марина начала настаивать на официальном оформлении их отношений, Игорь открытым текстом сказал ей, что к супружеской верности абсолютно неспособен и если ее данный факт смущает, что лучше остановиться на берегу и не пытаться войти в воду.
   Марина обдумала данное заявление и сказала, что ее этот факт не смущает, и она обязуется не устраивать скандалов и сцен, но только в том случае, если Игорем будет неукоснительно исполняться ряд простых правил:
   Ночевать дома.
   Не водить своих женщин в их квартиру в ее отсутствие.
   Использовать средства защиты от нехороших болезней и нежелательных беременностей.
   Соблюдать внешние приличия, то есть откровенно не выставлять напоказ перед Мариной наличие очередного романа.
   Так между будущими супругами был заключен пакт, которые они неукоснительно исполняли все десять лет их совместной жизни.
   Игорь, в свою очередь, очень ценил Марину за то, что она делала его жизнь абсолютно комфортной. Он получал все, о чем только может мечтать мужчина: полное взаимопонимание, молчание, когда хочется молчать, беседу, когда хочется поговорить, вкусный ужин вечером, секс по желанию ночью, порядок в квартире, чистые и глаженные вещи и полную свободу действий.
   Игорь очень рано женился и, может поэтому, а может, и по каким-то другим причинам, постоянно чувствовал, что не нагулялся. Он даже не мог себе представить, что должен принадлежать только одной, единожды и, возможно, ошибочно, выбранной женщине, когда вокруг столько красивых, свободных и страстных представительниц прекрасного пола, которые совершенно не прочь одарить его своими ласками и вниманием.
   Поэтому очень скоро молодая супруга обнаружила, что Игорь ей изменяет. Причем обнаружено это было самым некрасивым из всех некрасивых способов - Игорь наградил ее нехорошей болезнью. После совместного излечения супруги помирились, но с тех пор молодая всегда была начеку. Она обнюхивала его пиджаки и рубашки, проверяла карманы, снимала и изучала волоски и его одежды, обнаружив в себе немалые способности к детективной работе. Результаты не заставили себя долго ждать, молодой муж опять попался.
   Скандал, потом еще один, и еще. А потом молодая супруга собрала чемоданы и ушла к другому, оставив проштрафившемуся Дон Жуану сына.
   Игорь довольно тяжело переживал развод, причем его убивали ни денежная нужда, которую он постоянно испытывал, будучи математиком и содержа на одну крохотную зарплату сына, ни необходимость в одиночку растить ребенка, а тот факт, что его могли бросить.
   Его, такого необыкновенного, умного, красивого, спортивного, могла бросить женщина, которая вообще ничего из себя не представляла! Уязвленное самолюбие не давало ему покоя несколько лет, но, как известно, время лечит, и Игорь пережил этот болезненный удар.
   Далее его жизнь представляла из себя череду сменяющих друг друга женщин, имена которых он сейчас даже не мог вспомнить. Однако, связывать с какой-нибудь из них свою жизнь Игорь не собирался, так как не хотел опять становиться заложником одной в ущерб всем остальным.
   И хотя жизнь двух мужчин в бытовом плане была довольно трудна, а иногда просто невыносима, когда Игорю, вместо того, чтобы попить с друзьями пива в выходные, приходилось стирать и готовить, он не хотел связывать себя узами брака.
   Сейчас он даже не мог точно сказать, чем зацепила его Марина, поскольку внешностью она обладала очень скромной и, можно даже сказать, непривлекательной: чуть раскосые глаза, прямые темные волосы, худощавая фигура. Пройдешь, не заметишь. Но Игоря она почему-то зацепила. Видимо, судьба.
   Правда, встречи с Мариной он совмещал со встречами с другими женщинами, но она смогла добиться своего и женить его на себе. Все-таки она была очень умной женщиной.
   Игорь много раз давал себе обещание остепениться и перестать изменять жене. Но хватало его ненадолго. Видимо, все-таки было в его любви к женщинам что-то патологическое: когда он общался только с женой, жизнь для него теряла смысл, становилась абсолютно пресной и неинтересной, как будто он терял энергетическую подпитку извне.
   Для него каждое новое знакомство с женщиной было спектаклем, которым он наслаждался, в котором он блистал, как знаменитый актер. Ему безумно нравилось видеть, как совершенно разные женщины, молодые и не очень, с характером и без, становились пластилином в его руках, из которого он мог лепить что угодно.
   Он всегда очень хорошо относился к своим женщинам: он их не обижал, дарил цветы, водил в рестораны, звонил каждый день и исполнял другие их прихоти. Но проходил месяц - другой, и женщина ему приедалась, отношения с ней теряли свою новизну, и хотелось уже чего-то нового. Обычно, Игорь, чтобы не обижать подругу своим уходом, делал так, что она его бросала сама. Этим поводом чаще всего служил внезапно вскрывшийся факт его неверности, внезапность которого была тщательно подготовлена Игорем. Дама устраивала скандал, выгоняла подлеца, подлец радостно уходил и больше, даже если его готовы были простить, не появлялся.
   Конечно, Игорю надо было бы заводить романы с дамами замужними, для полного исключения построения матримониальных планов и соблюдения осторожности при общении, но Игоря в замужних дамах всегда раздражало постоянное поглядывание на часы, ограниченность во времени и неспособность бежать к нему по первому его зову. Да и тот факт, что, только что лежавшая в его объятиях женщина через час окажется уже в постели с законным супругом, был ему очень неприятен. Не желая становиться собственностью других, сам он был большим собственником.
   Поэтому он искал дам одиноких, с которыми тоже была куча проблем, но зато они полностью отдавались роману, и Игорь не имел конкурентов в виде их мужей. Он полностью располагал их временем, их квартирами и их любовью.
   Игорь разместил свою анкету на сайте знакомств и, при возникновении необходимости, легко находил себе там новую жертву, имея большой выбор и фильтры для отбора по интересующим его параметрам: рост, вес, цвет волос, не замужем, детей нет. Далее шел просмотр фотографий и в результате Игорь находил идеал, пригодный для дальнейшей работы.
   Так он и нашел Аню.
   Девочка ему понравилась, при своей скромной внешности было в ней что-то очень притягательное. Наверное, как и в случае с Мариной.
   Игорь чувствовал, что роман недопустимо затянулся. Он устал от необходимости два раза ужинать (у нее и дома), от постоянных походов в туалет, чтобы написать ей оттуда СМС-ку, от необходимости скрывать то, что он женат и постоянно придумывать все новые и новые поводы не оставаться ночевать и не приезжать в выходные, выскакивать куда-то, когда звонит жена. Он видел, как сильно Аня в него влюблена, да и сам он был уже близок к тому, чтобы назвать свои чувства к ней влюбленностью, ему очень жалко было заканчивать этот роман и не хотелось ранить чувства девушки, уж больно искренне она к нему относилась.
   Аня была почти второй Мариной, но у него уже была одна. Она была деликатной, ничего не требовала, всегда входила в его положение и боялась ему хоть чем-то навредить. Они могли бы еще долго вот так существовать втроем к большой радости и удовольствию Игоря.
   Если бы не ее вздорная мамаша. Но, наверное, даже и хорошо, что все так получилось. Теперь Игорь будет вынужден сказать Ане, что он женат, Аня, наверняка, не сможет его простить и весь роман сойдет на нет. В конце концов, он и так совершенно неприлично затянулся. Хотя такую девочку терять жаль: славная, страстная, необременительная и готовит хорошо.
   Игорь решил доставить Ане последнюю радость, все-таки поехав с ней в Израиль, а там, в последний вечер перед отъездом, рассказать о Марине. С одной стороны, провести приятную неделю вдвоем, а с другой - свести к минимуму время на скандал. Ведь не будет же она выяснять отношения в самолете.
   Марине он решил сказать, что едет на международную конференцию маркетологов.
  
   Израиль всегда казался Ане чудесной страной, в которой можно найти удовольствие на любой вкус.
   Можно совершить паломничество по святым местам, увидев своими глазами геену огненную, пуп земли или камень помазания, посетить хлев, в котором родился младенец Иисус, и город Иерихон, известный своими трубами. Ане всегда было очень странно узнавать, что выражения, которые все используют в повседневной жизни, не задумываясь о их смысле, на самом деле имеют абсолютно прикладное значение и древние корни, например выражения "перемывать кости" или "козел отпущения".
   Можно посмотреть на древние города крестоносцев или посетить бахайские сады, можно подлечиться на курортах Мертвого моря, можно покататься на горных лыжах на горе Хеврон, а можно устроить пляжный отдых в Эйлате или Нетании. Ну а любители шоппинга смогут купить дешевые бриллианты на Алмазной бирже и омолаживающую косметику Агава прямо на фабрике.
   Но не только разнообразие развлечений привлекало Аню в этой стране. В Израиле чувствуешь себя, как дома из-за полного отсутствия языкового барьера: практически все израильтяне говорят по-русски.
   Аня и Игорь остановились в отеле в Нетании, стоящем на самом берегу Средиземного моря. Выйдя вечером прогуляться по аллее вдоль пляжа, они слышали вокруг себя только русскую речь с разнообразными акцентами, и представляли, что такие же разговоры они могли бы слышать, прогуливаясь по набережной где-нибудь в Крыму. Аню в Израиле также восхищал тот факт, что если в Крыму все буйство южной растительности является исключительно природным явлением, обусловленным жарким климатом и наличием достаточного количества осадков, то в Израиле такие же великолепные сады, парки, клумбы и пальмовые и эвкалиптовые рощи являются исключительно рукотворными. Вся Израильская земля, за исключением, естественно, Иудейской пустыни, опутана сотнями километров шлангов, по которым к каждой травине, цветочку, кустику или дереву подводится вода для полива.
   За неделю они практически не бывали в номере, а море видели только после заката, когда туристический автобус привозил их с очередной экскурсии в отель. Они посетили Мертвое море, заповедник - оазис Энгеди, Хайфу, Кейсарию, Акко и, конечно же, Иерусалим.
   Аня уже бывала в Израиле, но впечатления, полученные в эту поездку, нельзя было даже сравнивать с предыдущими: рядом всегда был Игорь, который очень живо реагировал на все, что они видели и узнавали, а иногда даже дополнял рассказанное экскурсоводом. Он, оказывается, был большим знатоком Библии и Священного Писания и пояснял Ане некоторые библейские истории, на которые ссылался гид.
   А вел себя Игорь, как сумасшедший влюбленный. Он не выпускал Аню из рук: то он держал ее за руку, то обнимал за плечи, то за талию. Даже в автобусе они ехали, держась за руки. Окружающие люди смотрели на них кто с умилением, а кто с недоумением: все-таки большая разница в возрасте бросалась в глаза, и людям казалось странным подобное поведение, так бы могли вести себя тинейджеры, переживающие свою первую любовь, но никак не взрослые мужчина и женщина.
   Но Ане было наплевать на чужое мнение, она была счастлива. Счастлива так, как не бывала еще счастлива никогда. Эта неделя вдвоем, вдали от рабочей суеты, необходимости расставаться, московских пробок и мешающих родственников, казалось, сблизила их настолько, что Аня была уверена, что знает Игоря не первый, и даже не второй год.
   Ей открылось доселе невиданное удовольствие просыпаться рядом с ним, слушать его дыхание, когда он спит, видеть его зубную щетку и бритву на полочке в ванной и его ботинки рядом со своими в прихожей. Ане хотелось, чтобы так было всегда, и она с ужасом думала, что по окончании этой волшебной недели они снова вернутся в Москву и разъедутся по своим квартирам. Опять она будет слоняться по своей большой квартире в гордом одиночестве... Невыносимо!
   Игорь тоже наслаждался поездкой. Вдали от Марины и Веры Олеговны, ему казалось, что вот, он нашел свое счастье, свою любимую женщину, с которой он проведет остаток своей жизни и умрет в один день, несмотря на большую разницу в возрасте.
   Но его эйфория была разрушена неприятным происшествием, случившимся в предпоследний день их поездки.
   Они только что приехали с экскурсии в Хайфу. Игорь пошел в ванную, чтобы принять душ, а Аня сидела в кресле, наслаждаясь прохладой кондиционированного номера. Вдруг ее взгляд упал на паспорт Игоря, валявшийся среди других мелочей на прикроватном столике. Вспомнив укоры матери о том, что она даже не знает его фамилии, Аня протянула руку к бордовой книжечке. Раскрыв титульную страницу, она прочла "Варданов Игорь Юрьевич". Какая замечательная фамилия! А как будет звучать "Варданова Анна Дмитриевна"! Это не какая-то там Потоцкая! Варданова...
   Аня погладила пальцем заламинированную фотографию и уже была готова положить паспорт туда, откуда она его взяла, как вдруг она ощутила какое-то смутное беспокойство. Что-то было не так.
   Аня опять открыла документ и проглядела напечатанные там цифры и слова. Не может быть! Год рождения! Произведя в уме несложные арифметические действия, Аня отказывалась верить полученным результатам. Закрыв паспорт, она схватила мобильный и посчитала на калькуляторе. Результат оказался тем же. Пятьдесят четыре года? Мамочки мои!
   В этот момент, бодрый и свежий, из ванной вышел Игорь. Увидев выражение Аниного лица, он испугался:
   - Малыш, что с тобой? Тебе нехорошо?
   Аня посмотрела на него каким-то диким взглядом и выдавила:
   - Игорь, сколько тебе лет?
   Сначала Игорь даже не понял сути вопроса, но потом его взгляд упал на лежащий поверх разбросанных вещей паспорт, и суть вопроса стала ясна! Черт, расслабился, потерял бдительность. Черт!
   - Пятьдесят четыре!
   - Зачем ты мне врал?
   - Мне казалось, что тебя может отпугнуть разница в возрасте.
   - Игорь, мне все равно, сколько тебе лет, какими болезнями ты страдаешь и что в твоей жизни происходило до меня. Я люблю тебя! Люблю таким, какой ты есть.
   - Аня...
   - А ты начал наши отношения с вранья...- Аня встала, и, не глядя на него, ушла в ванную. Щелкнул замок, потом полилась вода.
   Игорь чувствовал себя так, как будто ему на голову вылили ведро ледяной воды. Все, сказка кончилась! Послезавтра они вернутся в Москву, где его ждет Марина. Что он себе, дурак, намечтал? Какая Аня, какая женщина его мечты, какое "состариться и умереть в один день"? Опомнись! Завтра необходимо положить конец всему этому наваждению, иначе вся его налаженная и устраивающая во всех отношениях жизнь пойдет наперекосяк!
   Аня вышла из ванной, глаза были чуть красноваты, но в целом она полностью взяла себя в руки и, казалось, уже забыла о произошедшем инциденте. Она забралась на постель, где лежал Игорь, и уткнулась ему в плечо. Вечер и ночь прошли, как ни в чем не бывало. Аня его полностью простила.
   На следующее утро Игорь проснулся в чудесном настроении, и уже было хотел разбудить сопящую рядом Аню, чтобы продолжить прерванные сном развлечения, как вдруг он вспомнил, что ему предстоит сегодня сделать. Настроение сразу испортилось и Игорь ощутил сосущую пустоту где-то в районе диафрагмы. Черт! Скорее бы все закончилось. Игорь уже хотел, чтобы за окнами была серая осенняя Москва, а не сияющее солнце Нетании, а отношения были бы уже выяснены, и точки над i расставлены.
   Но впереди еще был целый день, и его надо было как-то прожить. Сегодня по плану у них были короткая экскурсия по старому порту Яффо и свободный вечер перед отлетом в Россию.
   Хотя Игорь и пытался взять себя в руки и держаться непринужденно, Аня сразу почувствовала его нервозность. Она мысленно корила себя за вчерашнюю сцену. И чего она взъелась? Ведь это так понятно: зная, что ей всего тридцать, он мог подумать, что такая существенная разница в возрасте может ее отпугнуть, и отношения умрут, даже не начавшись. Он же не знал, что Ане все равно, сколько ему лет. А потом забыл признаться, или постеснялся. А она на него напала!
   Поэтому она старалась, как могла, показать Игорю, что сожалеет о вчерашнем и готова загладить свою вину любым удобным ему способом.
   Но нервозность Игоря по мере приближения вечера только усиливалась, и Ане оставалось только гадать о причинах ее возникновения, так как на вопросы Игорь не отвечал, а только напряженно улыбался.
   Когда они вернулись в отель после экскурсии, за окнами уже начинало темнеть. Пометавшись по номеру, Игорь, наконец, решился:
   - Ань, сегодня наш последний вечер в Израиле, завтра мы возвращаемся в Москву.
   - Да, я помню. Но я не хочу. Не хочу, чтобы сказка кончалась.
   "Если бы ты знала, девочка моя, насколько страшный у сказки окажется конец", - подумал Игорь, но вслух сказал:
   - Я приглашаю тебя на ужин в ресторан! Пойдем есть кисло - сладкую свинину.
   И тут Аня все поняла! Вот чем объяснялась нервозность Игоря! Да! Да! Вот он, тот самый романтический ресторанчик, где она получит, наконец, свою бархатную коробочку! Боже, Боже!!!!!!!!! Как я раньше не догадалась!
   - Я сейчас, быстро, только платье надену!
   И Аня, с платьем наперевес, умчалась в ванную. Игорь с удивлением наблюдал за подобной реакцией. Неужели, ее так обрадовала возможность пойти в ресторан? Странно... Для Ани это было не в диковинку. "Ничего не понимаю...".
   Через несколько минут из ванной вышла Аня. На ней было маленькое коктейльное черное платье с открытой спиной, волосы распущены по плечам, глаза сияют. "Что ж такое? Чему она так обрадовалась и зачем так нарядилась?" - от полнейшего непонимания происходящего Игорю стало еще тоскливее.
   А платье было куплено Аней еще в Москве, специально для этого случая. Она была уверена, что в этой поездке решится ее судьба, и поэтому подготовила все заранее. Она обегала немало магазинов, прежде, чем смогла найти то, что искала. Ведь не зря же было просмотрено столько фильмов, и не зря столько раз Аня в мечтах представляла этот момент!
   И вот теперь, наконец, платье дождалось своего часа! А Аня дождалась своего счастья! Сегодня, сейчас!
   Они пришли в небольшой китайский ресторанчик недалеко от отеля. Внутри было уютно, везде висели красные фонарики и вкусно пахло. Правда, скрипачей Аня не заметила, но, в конце концов, возможны некоторые вольности в интерпретации намеченного сценария. Главное, чтобы основная линия не пострадала, а нюансы можно опустить.
   Игорь сделал заказ и закурил, чего обычно не делал. Он явно сильно нервничал. Ане даже стало его жалко. Наконец, он резким движением затоптал сигарету в пепельнице, и произнес:
   - Аня, мне надо сказать тебе очень важную вещь.
   - Да? - Аня сделала наивные глаза. Сердце поднялось к горлу и начало трепыхаться там. Ну где же ты, бархатная коробочка? Аня хотела запомнить все подробности, чтобы потом рассказывать внукам, как их дед делал ей предложение.
   - Я...,- слова мучительно застревали у Игоря в горле.
   - Да, милый, - точно по сценарию подбодрила его Аня.
   Игорь сделал вдох и, как будто выплюнул застрявшую фразу:
   - Я женат.
   Он видел, как сползает с Аниного лица улыбка.
   - Что ты?
   - Я женат. Давно. Уже десять лет.
   Аня сидела, не очень понимая, что вообще происходит. Что он говорит? Какая жена? Где коробочка?
   Ее мозг отказывался понимать смысл сказанных Игорем слов. Единственным ее желанием сейчас было остаться одной. Она вскочила на ноги и выбежала на улицу. Она была одна, в чужой стране. Ей мучительно захотелось в свою квартиру. Чтобы никого не было! И не было слов, которые сказал Игорь! И чтобы ее не было!
   Но, кроме отеля, ей некуда было идти. Она шла по улице и слезы катились по ее лицу, прокладывая по щекам черные дорожки от растекающейся туши. Взяв у потрясенного ее видом портье ключ, она поднялась в номер и закрылась в ванной.
   Аня стояла под горячим душем, мысли метались в ее голове, как стая испуганных воробьев. Постепенно картинка начинала складываться. Теперь были понятны нежелание Игоря оставаться ночевать, ее одинокие выходные, его тайные телефонные переговоры. Как она могла быть так глупа, чтобы сразу не понять, что он ее обманывает? Мать права, я абсолютная и безнадежная дура.
   Но что теперь делать? Как поступить?
   Быть гордой и послать его ко всем чертям?
   Но я так люблю его! Я не могу без него!
   Что мне останется? Пустая квартира? Все вечера, проведенные в четырех стенах?
   Я не переживу, если его не будет в моей жизни.
   Хорошо, пусть жена. Пусть! Но ведь она была и до этого. И мы были так счастливы...
   Да, он вряд ли на мне женится. Ну и пусть. Пусть просто будет со мной!
   Он же тоже меня любит, я же чувствую, он любит меня.
   Возможно, он захочет с ней развестись. Он так любит меня, а я так люблю его, что мы не можем расстаться.
   Он подумает, и поймет, что его счастье - это я. И придет ко мне.
   Я ведь не дослушала, может, он хотел мне сказать, что уходит от жены ко мне?
   Может, он решил покончить с враньем потому, что у нас такие отношения, что там нет места недомолвкам и лжи?
   Нет, я не могу его бросить, не могу! Я не вынесу и дня без него. Пусть будет, что будет.
   Игорь посидел в ресторане. На душе было мерзко. Да, с одной стороны, ему стало легче от того, что он сказал ей правду, но с другой - ему было жалко ее терять. Он был влюблен. Да, глупо отрицать очевидное! Он был настолько неосторожен, что влюбился на старости лет в эту девочку. И что дальше? Развод с Мариной? Бред! Он еще не чувствует себя настолько старым, чтобы осесть в кресле у чьей-то юбки! Игорь, опомнись! Это все наваждение, которое скоро пройдет.
   Надо было возвращаться в отель. Скорее всего, она там, ей некуда больше пойти.
   Игорь расплатился по счету и поплелся обратно в номер. Ему было боязно возвращаться обратно. Что его ждет?
   Однако ничего, кроме закрытой двери ванной и звука льющейся воды, в комнате он не обнаружил. Он завалился на кровать и принялся ждать дальнейшего развития событий. Через два часа его начало одолевать беспокойство: что Аня там делает столько времени? Может, ей стало плохо? А может...Игорь вспомнил свой бритвенный станок, лежащий на стеклянной полочке. Боже! А вдруг она...?
   Он вскочил на ноги и начал неистово молотить в закрытую дверь ванной кулаками, истерично выкрикивая ее имя.
   Неожиданно щелкнул замок и дверь открылась. Игорь чуть не потерял равновесие и, возможно бы упал, если бы из облака пара ему навстречу не бросилась Анна. Она повисла у него на шее и сквозь всхлипывания, заливая его рубашку слезами и тушью, прошептала ему куда-то в область шеи:
   - Игоречек, не бросай меня!
   Поворот событий был для Игоря неожиданным. Он ожидал чего угодно: пощечин, криков, истерик, гробового молчания. Но этой фразы он никак не ожидал. Он приподнял Аню под мышки и легонько встряхнул, чтобы привести в чувства. Потом он отнес ее в комнату и посадил на кровать.
   - Аня, давай поговорим спокойно.
   - Давай,- она еще всхлипывала и размазывала по лицу черные потеки.
   - Ты ведь понимаешь, что я не могу на тебе жениться. Я не брошу свою жену.
   - Понимаю,- сказала Аня покорно.
   - Тогда о чем ты говорила?
   - Не бросай меня, - повторила Аня, - просто будь со мной, как раньше. Я не буду ни на что претендовать. Я не хочу тебя терять. Я люблю тебя.
   - Ты предлагаешь, чтобы мы остались любовниками?
   - Да. Теперь тебе даже будет проще. Не надо будет столько врать и придумывать.
   - Но твоя мать....
   - Что моя мать?
   Игорь вкратце рассказал Ане о своей встрече с Верой Олеговной.
   - Я все улажу, не бойся. Я скажу, что рассталась с тобой.
   - Аня, ты хорошо подумала?
   - Игорь, я не смогу без тебя. Ты - мое все. Поэтому я готова на все, чтобы только ты был со мной.
   И Игорь смалодушничал. Ему было жалко девочку, ему было жалко себя, ему льстило такое полное подчинение и самоотречение ради него со стороны Ани. И он решил все оставить как есть. Тем более, если Аня уладит вопрос со своей матерью.
   - Покажи мне ее. Твою жену.
   - Зачем?
   - Ну просто так. Хочу посмотреть.
   Игорь нашел в телефоне фотографию Марины и показал Ане. Аня долго всматривалась в лицо, смотрящее на нее с экрана мобильного. "Ничего особенного".
   Примирение было настолько долгим и страстным, что они чуть не опоздали в аэропорт.
  
   Москва встретила их дождливым пасмурным днем. Поцеловав, Игорь посадил Аню в такси, а сам поехал домой, к Марине. Официально.
   Вера Олеговна держала руку на пульсе. Все время, пока Аня со своим кавалером была в Израиле, она находилась в состоянии легкой взвинченности, ожидая, чем закончится поездка и как Игорь себя поведет.
   Произнеся угрозы, Вера Олеговна, как женщина деловая, понимала, что в случае неповиновения Варданова, ей придется их исполнять. Делать этого, естественно, не хотелось, но и особой надежды на то, что этот проходимец сделает все, как надо, у нее тоже не было.
   Скорее, даже Вера Олеговна была уверена в том, что разводиться по доброй воле Игорь не будет. Поэтому, немного поразмышляв на досуге, она решила опять прибегнуть к помощи верного друга Сергея Тимофеевича.
   Ему было дано задание, пока молодежь отдыхает за границей, собрать на Варданова полный комплект информации с особым упором на названия и имена контрагентов его фирмы. Далее, выяснить, кто там занимает посты глав служб безопасности и попытаться найти на них выходы по дружеским каналам.
   Делать бизнес Вера Олеговна умела. Но она также очень хорошо умела этот самый бизнес рушить. Моральные аспекты подобных деяний ее не сильно беспокоили, так как она хорошо знала, что здесь может выжить только сильнейший. А свое право на выживание можно доказать только подобными способами.
   Ну а уж если говорить об Игоре, то тут вообще все было по-честному: она его предупредила заблаговременно и дала шанс все исправить.
   На следующий день после возвращения Ани домой, Вера Олеговна вызвала ее к себе для серьезного разговора. Все робкие отговорки, которые дочь пыталась мямлить в трубку, были зарублены на корню:
   - Приезжай немедленно, мне надо с тобой поговорить, - отрубила Вера Олеговна и бросила трубку.
   Аня приехала через три часа, и по ее виду матери стразу стало абсолютно все понятно. Предполагая, что Игорь рассказал Анне об их памятном разговоре у его офиса, Вера Олеговна комедию ломать не стала и сразу приступила к делу:
   - Ну, судя по твоему похоронному выражению лица и отсутствию массивного брильянта на пальце, предложения он тебе не сделал?
   - Нет...
   - А ты его, насколько я тебя знаю, не бросила?
   - Нет...
   - Аня, ты уверена, что это тот человек, с которым ты хочешь связать свою жизнь?
   - Мама, я его люблю. Я жизни своей без него не представляю, - Аня начала хлюпать носом.
   Вера Олеговна поморщилась - не любила она этих слез бесполезных.
   - Хорошо. То есть, если он все-таки разведется, ты его простишь?
   - Я его уже простила.
   - Ладно, не переживай, может, все образуется.
   - Мама, он мне рассказал, что ты с ним встречалась.
   - Не сомневалась ни секунды.
   - Не надо ничего делать. Оставь его в покое. Пусть будет так, как будет.
   - Что значит "пусть будет"? Само ничего делаться не будет. Надо бороться, если решила.
   - Я не буду бороться. И ты не надо. Я не хочу, чтобы у него были какие-то неприятности.
   - Правда? Он, когда тебе сорок бочек арестантов наврал, не очень-то заботился о том, будут у тебя неприятности или нет!
   - Ну и что? Я прошу тебя, мама! Оставь нас в покое.
   Вера Олеговна поняла, что продолжать подобный разговор себе дороже! Она, конечно, подозревала, что ее дочь - существо бесхребетное, но чтобы настолько! Дискутировать на эту тему она больше не будет, а сделает так, как считает нужным сама.
   - Хорошо, если ты так хочешь... Делай, как знаешь.
   Проводив Аню до ворот, Вера Олеговна немедленно кинулась к телефону.
   - Сергей Тимофеевич, добрый вечер!
   - Здравствуй, Вера Олеговна. Ну что, пускаем в ход тяжелую артиллерию?
   - Да, этот Дон Жуан все сделал не так.
   - Смелый, однако, - рассмеялся Тимофеевич, - видимо, не понял, с кем дело имеет.
   - Видимо. Короче, давай, как договаривались. По контрагентам аккуратненько рассылаем информацию о том, что его фирма фальсифицирует отчеты об исследованиях. В налоговую - о недостоверности предоставляемой отчетности и расчетах наличными без чеков. Я беру на себя его жену.
   - Вера, а не слишком ты?
   - Я его предупреждала. Хотя ладно, давай пока без налоговой обойдемся.
   - Договорились. Начинаю работать.
   -С Богом! Пока.
  
   Жизнь Игоря радовала: теперь он полностью перешел на легальное положение, чем был избавлен от необходимости придумывания каждый раз новых легенд для Ани, его окружали две любящие женщины, которые полностью друг друга дополняли и превращали его существование просто в малину.
   Аня сказала ему, что вопрос с матерью она тоже уладила, так что даже с этой стороны никаких неприятностей ждать не приходилось, хотя, если честно, угрозы Веры Олеговны он всерьез не воспринял. Ну помахала женщина пальцами, потешила свое самолюбие и все, сдулась.
   Игорь так сильно расслабился и начал получать от жизни удовольствие, что абсолютно не замечал, что происходи в бренном мире вокруг него. С небес на землю его вернул главный бухгалтер его фирмы, который настойчиво добивался аудиенции. Варданову не хотелось обсуждать какие-то его мелкие проблемы, но тот так упорно пытался прорваться в его кабинет, что Игорь капитулировал под его мощным натиском.
   Вид у бухгалтера был хмурый, в руках он мял какие-то бумаги, покрытые мелкими цифрами.
   Игорь вальяжно откинулся в кресле.
   - Ну? - произнес он голосом объевшегося сметаны кота, - что там у тебя? Зарплату поднять надо?
   - Игорь Юрьевич, нам не из чего поднимать зарплату!
   - Да? Почему?
   - Потому, что нам скоро нечем будет платить даже аренду.
   - А что случилось?
   - Наши доходы за последнее время сильно сократились.
   - Все же шло замечательно?
   - Да, шло. Но теперь все изменилось. Мало того, что нам практически не удалось заключить ни одного нового договора, так еще и старые, долговременные, расторгаются по требованию заказчиков.
   - Почему меня не поставили в известность? - взвился Варданов.
   - Это случилось все очень быстро, а вы меня отказывались принимать.
   Игорь вызвал начальницу договорного отдела, которая совершенно растеряно подтвердила, что каждый день по нескольку контрагентов выражают настойчивое желание досрочно закрыть имеющиеся договоры, а новые клиенты, даже которые уже были в разработке, почему-то отказываются и уходят к конкурентам.
   Игорь выгнал подчиненных из кабинета. Что бы это могло быть? Что произошло? И тут ему в голову пришла мысль, откуда может дуть ветер...
  
   Вера Олеговна была полностью удовлетворена результатами действий Сергея Тимофеевича. Теперь фирма Игоря вряд ли сможет вернуть себе былые позиции: старых крупных клиентов они хорошенько обработали, теперь они на километр не подойдут к его компании, а мелочевка больших прибылей не даст. Поэтому на плаву, конечно, останется, но былых заработков уже не будет. А, может, владелица Игорька турнет за то, что не оправдал.
   Хорошо. Но поставленных задач это все равно не решило пока. Для верности, Вера Олеговна решила сделать контрольный выстрел в голову. Этим выстрелом должен стать звонок его супруге. Возможно, Марина сама сделает всю грязную работу и уйдет от Игоря, благо, что его финансовое состояние резко покачнулось.
   Звонить самой Вере Олеговне не хотелось: голос немолодой, да и статус не тот. Орудием мести была выбрана ее секретарша, обладавшая, по странному стечению обстоятельств, не только умом, но еще хорошей внешностью и обворожительным голосом.
   Звонок решено было осуществить по домашнему телефону Игоря днем, в расчете на то, что в такое время он точно на работе, а жена, возможно, дома.
   Трубку сняла женщина.
   Секретарша придала своему потрясающему голосу еще как можно более кошачьи интонации и буквально промурлыкала в трубку:
   - Марина?
   - Да, добрый день.
   - Марина, я звоню вам, чтобы сообщить пренеприятное для вас известие.
   - Что случилось? - голос стал испуганным.
   - Ваш муж вам изменяет.
   Больше ничего девушка сказать не успела, так как на другом конце провода с грохотом бросили трубку.
   Вот теперь дело сделано. Хотя, черт их знает, этих сумасшедших. Может, опять помирятся.
  
   Мрачный, терзаемый подозрениями Игорь вернулся домой, прошел на кухню, где по традиции, в это время стряпала ужин Марина, и попытался, опять же по традиции, чмокнуть ее в щеку. Но Марина уклонилась от его поцелуя и влепила ему полновесную оплеуху.
   - Зая, в чем дело? - ошарашено проговорил Игорь, потирая горящее лицо.
   - Игорь, мы с тобой договаривались. Я смотрю сквозь пальцы на твои бесконечные романы, делаю вид, что ничего не происходит. И что же?
   - И что же?
   - Твои девицы начали звонить мне домой!
   - Не может быть!
   - Еще как может! - Марина явно была в ярости. Игорь даже и не мог припомнить, видел ли он ее когда-нибудь в таком состоянии.- Сегодня позвонила какая-то, и таким гламурным голоском сообщила мне, что мой муж мне изменяет. Я не позволю, чтобы какие-то девки мне рассказывали про измены моего мужа! Совсем голову потерял? С малолеткой безмозглой связался?
   Игорь понимал, что прощение теперь придется вымаливать долго, поэтому, буркнув "Извини", ретировался в комнату.
   Теперь у него не было никаких сомнений и в авторстве финансовых неприятностей, и в авторстве этого звонка. Анина мамаша и Аня, кто ж еще. Усыпили бдительность, а теперь действуют сообща. Мать клиентов каким-то образом отваживает, а дочка решила рассорить его с женой, чтобы потом прибрать к рукам. А какие слова говорила! "Не буду ни на что претендовать", "Все, что угодно, только будь со мной". Мамочкина школа!
   "Все, разозлили вы меня всерьез! Идиот, надо было все тогда, в Израиле заканчивать! Пожалел на свою голову, змеищу!"
   И, не откладывая в долгий ящик и убедившись, что Марина в злобе стучит на кухне сковородками, Игорь набрал Анин номер.
   - Алле! - Игорь чувствовал, как она улыбается.
   - Ты зачем это сделала?
   - А что я сделала?
   - Ты зачем звонила моей жене?
   - Игорь, что с тобой? Зачем мне звонить твоей жене?
   - Не придуряйся. А твоя мамаша практически лишила меня бизнеса. А ты говорила, что все уладила!
   - Она мне так сказала, что оставит тебя в покое. Игорь, я ничего не знала!
   - Конечно, я сразу поверил. Все, что вы сделали, это подло и нечестно. Я больше не хочу продолжать с тобой общение.
   - Игорь, опомнись! Я никому не звонила.
   - Я больше не хочу тебя слушать. Все, прощай!
   И Игорь выключил мобильный.
   Аня сидела на кухне и тупо смотрела на свой телефон, как будто, там могли быть написано ответы на обрушившиеся на нее вопросы.
   Что за бред нес Игорь? С чего он решил, что Аня звонила его жене? Она и телефона-то не знает...Это какая-то ошибка. Надо позвонить ему и объяснить, что это - недоразумение какое-то.
   Аня набрала телефон Игоря. Телефон был выключен. Весь вечер она просидела с телефоном в руках, периодически набирая номер Игоря. Безрезультатно. "Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети".
   Она почти не спала ночью и утром встала в совершенно невменяемом состоянии. У нее еще оставалась надежда, что все произошедшее вчера - какой-то невероятный кошмарный сон, и что сегодня все окажется по-старому.
   Но в десять Игорь не позвонил. Не позвонил он ни в одиннадцать, ни в двенадцать. Аня сидела, тупо уставившись в одну точку под недоуменными взглядами коллег.
   В четыре она решила позвонить ему сама. После продолжительных гудков Игорь, наконец, снял трубку:
   - Я просил мне больше не звонить. Ты что, не поняла? Тогда скажу еще раз: после того, что вы сделали, дальнейшее общение между нами невозможно! Не смей мне больше звонить!
  
   Аня впала в глубокую депрессию. Ее перестало вообще что-либо интересовать. Просыпалась она с мыслью "Жизнь - дерьмо!". С ней же и засыпала.
   Все ее мысли вертелись исключительно вокруг Игоря. Она целыми днями вела с ним мысленные диалоги, то пытаясь его убедить в том, что она никому не звонила, то пытаясь просить прощения, сама не зная за что.
   Часто приходила Ира, пыталась утешать, но Аня практически не слышала ее слов, потому, что была занята разговором с Игорем.
   Приезжала Оксана, готовила еду, потом эту еду через неделю выбрасывала. Аня практически не ела, зато горы окурков в пепельницах, расставленных по всей квартире, начинали напоминать Эверест.
   Вера Олеговна пыталась вести с нею беседы, но Аня не слышала и ее.
   Из молоденькой стройной девушки Анна медленно, но верно превращалась в худую немолодую женщину, с отсутствующим выражением лица и немытыми волосами.
   Аня ходила на работу практически по привычке, потому, что о работе она вообще не думала, занятая виртуальными беседами. Она что-то делала по инерции, но инерции надолго не хватало и стол главного бухгалтера стали покрывать уже привычные кучи докладных и служебных записок с жалобами на некачественную работу Потоцкой.
   Главбухша вызвала Аню в кабинет и, памятуя о ее невосприимчивости к крикам, решила начать разговор в спокойном тоне, а там как получится.
   Потоцкая сидела напротив нее на стуле, глядя на нее явно невидящими глазами. Начальница все же тоже была женщиной, и где-то еще в далеких уголках ее озлобленной от тяжелого банковского труда душе завалялось немного жалости. Она видела, что с Анной что-то происходит, потому, что ее худобы и явного пренебрежения к своему внешнему виду трудно было не заметить. И главбухша, впервые за много лет, вдруг решила проявить человечность и предложила Ане, как только та сделает все необходимые на сегодня дела, пораньше уйти домой, чтобы поспать и отлежаться.
   Аня кивнула головой, вышла из кабинета начальницы, собрала сумку и, не слова не говоря, ушла. Но она забыла, что был последний день предоставления отчетности, для которой она подавала данные, и упустила ключевые слова в речи главного бухгалтера "Сделать все необходимые на сегодня дела", потому, что в этот момент Игорь как-то особенно сильно начал ее обвинять, и ей пришлось немедленно начать оправдываться.
   Аня ехала домой и думала, что, наверное, действительно, ей нужно поспать. Она остановила машину у ближайшей аптеки и, проконсультировавшись с провизором, купила упаковку снотворного.
   Приехав домой, Аня выпила две таблетки снотворного, выключила телефон и легла спать.
   В это время в банке "П" назревал большой скандал. Выяснилось, что ушедшая с работы Потоцкая не подала необходимых сведений, для включения их в отчетность. Все попытки до нее дозвониться к успеху не привели, а все таблицы находились у нее на жестком диске компьютера, пароля от которого ни у кого, кроме Ани нет. Причем, ушла она после разговора с главным бухгалтером, которая, видимо ее отпустила.
   Главбухша горько сожалея о том, что проявила так некстати несвойственный ей гуманизм, вспомнила годы молодые, и сама, путем невероятных умственных усилий, скрипя мозгом, посчитала недостающие данные. Буквально, на грани фола, отчетность была отправлена.
   Однако просто так прощать кому-то свою минутную слабость главбухша была не намерена. И ровно в девять утра она уже ввалилась в кабинет кадровички с требованием уволить Потоцкую немедленно! На слабые протесты кадровички, уже представившей затяжные поиски замены для уволенной, разгневанная главбухша заявила: "Решайте, либо я, либо она!" Поскольку о возможности другого выбора и речи идти не могло, замученной сотруднице кадров ничего не оставалось, как начать готовить документы.
   Аню депремировали, влепили выговор и уволили одним днем. Хорошо хоть по собственному желанию. Умом она понимала, что ее вина в произошедшем велика и последние четыре месяца она вообще о работе не думала. Да и что значит потеря работы по сравнению с потерей Игоря? И он не заставил долго себя ждать, произнеся в ее голове ироничным тоном что-то по поводу ее никчемности и непроходимой глупости, чем расстроил Аню окончательно.
  
   Аня стояла на светофоре. Красный свет сменился зеленым, и Аня готова была уже тронуться, как вдруг машину сотряс чувствительный удар, сопровождаемый неприятным хрустом мнущегося металла и разбитого стекла. Она сначала даже не поняла, что произошло, но на всякий случай нажала на педаль тормоза. Черт, догнали. В зеркало заднего вида она видела только что-то большое и темное.
   Однако вместо того, чтобы испугаться и запаниковать, Аня обрадовалась: судьба посылает ей шанс помириться с Игорем! Ведь если она ему позвонит и слабым голосом скажет, что попала в аварию, он, наверняка, бросит все свои дела и приедет. Он не сможет бросить свою любимую девушку в беде!
   Аня схватила телефон и начала лихорадочно набирать его номер. В трубке пошли короткие гудки - "вызываемый номер занят". Аня набрала еще, потом еще, но абсолютно безрезультатно - номер был наглухо занят.
   В боковое зеркало Аня увидела, что с водительской стороны из врезавшейся в нее машины выбралась женщина, которая тоже что-то эмоционально говорила в телефонную трубку, зажатую между ухом и плечом. Бросив последнюю фразу, женщина закончила разговор и подошла к Аниной двери. Аня тоже вышла из машины.
   Лицо женщины ей показалось смутно знакомым, хотя, где она ее видела, Аня вспомнить не могла.
   Женщина улыбнулась:
   - Добрый день. Я прошу у вас прощения, я очень виновата, отвлеклась от дороги и не видела, что вы еще не тронулись. Вы хорошо себя чувствуете?
   - Вроде нормально. Вы знаете, что в таких случаях надо делать?
   - Вызвать ГАИ. Я только что разговаривала с мужем, он сам вызовет.
   - Хорошо.
   - Давайте знакомиться, нам тут, наверное, долго вместе стоять. Меня зовут Марина.
   - Очень приятно, меня Аня.
   Марина? Тут Аню как молнией ударило. Это жена Игоря. Черный БМВ. Номер? Передний номер джипа застрял где-то в недрах Аниного багажника, поэтому Аня обошла его сзади. Точно! Ошибки быть не может. Это она.
   - Аня, извините, а у вас случайно нет в машине воды? Стоять долго, а дети хотят пить.
   Дети? Какие дети?
   Машинально Аня открыла дверь своей машины и вытащила бутылку с водой.
   - Вот, возьмите.
   - Спасибо. Даже не знаю, как вас благодарить.
   - Да не за что.
   Марина подошла к задней двери БМВ и открыла ее, Аня заглянула через ее плечо и увидела, что на заднем сидении машины в автомобильных креслицах сидят двое близнецов лет трех. Сомнений быть не могло: на нее смотрели две маленьких копии их отца - Игоря, только глаза были мамины - чуть раскосые.
   - Какие милые детки. А сколько им лет?
   - Почти три. Муж их просто обожает, как узнал, что я попала вместе с детьми в аварию, думала, убьет прямо по телефону. Что с вами, Аня, вы побелели вся. Вы правда хорошо себя чувствуете? Я врач, я могу помочь, только скажите, где болит.
   Аня молча развернулась, села в машину и заблокировала двери. Марина пожала плечами, но больше приставать к Ане с разговорами не стала и занялась детьми.
   Уехали гаишники, составив необходимые бумаги, уехал покалеченный черный БМВ, унося с собой жену и детей Игоря, а маленькая красная машинка все продолжала стоять посередине дороги, мигая аварийными сигналами.
   Жизнь кончилась.
   Или только началась?

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"