Лютая Ольга : другие произведения.

Классическая история

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Действительно классическая история - с драконами, рыцараями, обаятельным негодяем и Настоящей Любовью :)
  
  КЛАССИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
  
  Человек в черном плаще осторожно пробирался между колоннами храма Адра-стеи. Его целью был огромный драгоценный камень на подставке. Легкой тенью он скользнул к камню и склонился над ним. Черный капюшон свалился с его головы, об-нажив светлые волосы, перетянутые кожаным ремешком, изящный профиль и изум-рудные глаза. Некоторое время он восхищенно любовался камнем, а потом одним неуловимым движением сдернул его с места, где он лежал веками.
  Через две минуты только опустевшая подставка напоминала о том, что здесь про-изошла кража.
  ***
  Он бежал из деревни. Задыхаясь от хохота, еле передвигая ноги, бежал из послед-них сил. Разъяренная толпа, которой вовсе не было так весело, гналась за ним. Нако-нец, решив, что пора отрываться от погони, он напряг все мускулы и в отчаянном рывке вскочил на огромный камень, что стоял на окраине деревни. Толпа, состоявшая из двух десятков крестьян, в растерянности остановилась перед камнем. Некоторое время люди молчали, а потом заговорил седой, плотного телосложения человек (старос-та, машинально отметил бежавший):
  -- Я, конечно, знал, что ты безбожник, Итал Ромеро. Но если для тебя нет ничего святого, пожалей нас. Оставь этот камень и священную силу, исходящую из него, что-бы на нас не обрушилась кара Асмодея.
  Молодой человек, к которому обратился староста, пожал широкими плечами:
  -- Если я отсюда сойду, вы убьете меня или, того хуже, заставите жениться на этой женщине. Я на такое не пойду.
  И он невозмутимо уселся на камень. Седой мужчина в отчаянии оглянулся. Слов-но в ответ, из толпы вышла молодая женщина, одетая не по-деревенски нарядно в длинное платье с затейливой шнуровкой на груди и рукавах. По почтительным взгля-дам крестьян сразу было понятно, что она пользуется большим влиянием в деревне. Она посмотрела на Итала и презрительно сказала:
  -- Я не стану требовать от тебя невозможного, Ромеро, потому что знаю - ты не способен на благородный поступок. Мы не причиним тебе вреда, только сойди с кам-ня.
  Итал полюбопытствовал:
  -- А что будет со мной дальше?
  -- Ты сможешь убраться отсюда на все четыре стороны, и большего не смей тре-бовать!
  Несколько долгих секунд он молчал. Потом его загорелое красивое лицо осветила счастливая улыбка:
  -- Это то, что мне нужно. Ты просто прелесть, Лэйя.
  Итал встал на ноги и потянулся всем своим сильным, гибким телом. Но он не то-ропился спрыгивать с камня. Женщина обеспокоенно спросила:
  -- Почему ты не уходишь? Чего ты ждешь?
  -- Я жду, чтобы вы отошли на безопасное расстояние.
  -- Зачем?
  -- Дабы не ввергнуть вас в соблазн и не дать зарезать меня, как цыпленка.
  И Итал отвесил толпе изысканный поклон.
  Люди недовольно заворчали. Но Лэйя, властно взмахнув рукой, осадила их:
  -- Сейчас важнее безопасность деревни, а не личная месть. Отойдем. Пусть уби-рается.
  Люди отступили на несколько шагов. Итал невозмутимо потребовал:
  -- Дальше.
  Крестьяне отошли на приличное расстояние, когда он внезапно спрыгнул с камня. Несколько секунд он стоял неподвижно, и Лэйе стало невыносимо горько терять его. Итал был высок, статен, широк в плечах и узок в бедрах, длинноног и мускулист. На его загорелом лице с безупречными чертами сияли озорные зеленые глаза под густыми черными бровями. Светлые длинные волосы свободно падали на плечи. Но за этой прекрасной оболочкой скрывалась холодная душа, циничный ум, не ценящий ни чу-жих чувств, ни жизней. Кроме того, он был вор. И все же она его любила. Взмахом ру-ки Лэйя остановила готовую ринуться на него толпу и громко сказала:
  -- Убирайся, Итал Ромеро. И никогда не возвращайся сюда.
  Он крикнул:
  -- Я всегда буду помнить тебя, Лэйя!
  Рассмеявшись, он исчез в тени леса.
  ***
  На темном острове Асмодей Адрастея взглянула в черные глаза Даэны:
  -- Покажи мне этого негодяя! Я хочу увидеть его труп.
  Глаза Даэны холодно засветились, и Адрастея увидела, как расходится темнота в них и появляется изображение. Она увидела лес, мелькавший перед нею; потом мель-кание замедлилось, и изображение скользнуло по дереву. Адрастея увидела Итала, си-дящего под огромным деревом. Он поднял голову, и взгляд его зеленых глаз, казалось, пронзил темные глаза Адрастеи. Она отшатнулась от Даэны и с гневом воскликнула:
  -- Он жив! Скажи мне, почему? Кто его спас?!
  Глаза Даэны медленно потухли, изображение исчезло. Даэна посмотрела на Адра-стею:
  -- Ты уверена, что хочешь знать это?
  -- Конечно, уверена! Покажи мне того, кто это сделал!
  На этот раз в глазах Даэны появилось изображение юной золотоволосой девушки с глазами цвета предрассветного неба. Девушка была бледна и печальна. При виде ее Адрастея побледнела:
  -- Аврора! Она решилась! Следи за ним, Даэна, мне необходимо знать о нем все!
  ***
  Даниэл шел по лесу. Зеленеющие деревья, цветущие кусты, казалось, приветство-вали его появление. Пели птицы, шумел лес, полный звуков середины весны. Даниэл улыбался. Ему было весело, душа его пела. Еще бы - только сегодня утром он получил свой первый боевой лук и первую серебряную стрелу (юноша надеялся, что она не ста-нет последней), он стал настоящим воином. Даниэл настолько ушел в свои счастливые мысли, что не заметил, как пересек незримую границу территории своей деревни. Он шел и шел, и вернулся в реальность только тогда, когда мимо его уха просвистела стре-ла. Даниэл остановился, недоуменно огляделся и увидел человека, стоящего на тропе напротив него с натянутым луком в руках. Юноша испуганно отшатнулся, и человек опустил оружие. Необидно усмехнувшись, он спросил:
  -- Ну, чего ты так испугался?
  Даниэл посмотрел на человека. Тот был невысок, темноглаз, коренаст и муску-лист. Черные волосы, стянутые тонким кожаным ремешком, по традиции свободно падали на могучие плечи. На вид ему было около тридцати лет, и Даниэл не сомневал-ся, что видит перед собой человека, а не какого-нибудь духа охоты. Человек снова ска-зал:
  -- Не бойся. Откуда ты?
  И голос его был настолько дружелюбен, что Даниэл невольно улыбнулся в ответ и сказал:
  -- Я из Луилла. Это наша деревня, она здесь недалеко.
  Мужчина улыбнулся, подошел к Даниэлу и протянул ему руку:
  -- Я - Дамис Гиант, с острова Аваллон.
  Юноша восхищенно распахнул глаза:
  -- Ты с Аваллона?! С острова Авроры? Ух ты...
  Даниэлу было восемнадцать, он всю жизнь прожил в своей глуши, и потому его восторженность была совершенно естественна. Он торопливо ответил на рукопожатие:
  -- Даниэл Сакс.
  -- Куда идешь, Даниэл Сакс?
  -- Да так... Задумался и сам не заметил, как забрел за границу деревни... Но это неважно. Расскажи лучше о себе!
  Дамис усмехнулся, сделал длинный шаг и, садясь под деревом, похлопал широкой ладонью по пружинистому мягкому моху:
  -- Садись сюда.
  Даниэл с готовностью опустился рядом. Его синие глаза восторженно смотрели на аваллонца:
  -- Рассказывай...
  Дамис улыбнулся нетерпеливости юноши и начал рассказ:
  -- Я родился и жил на Острове Яблок до двадцати лет. Родился я среди гэлов, ко-торые составляют большинство населения Аваллона. И научился там всему тому, что должен уметь каждый воин у нас: беседовать и биться на мечах, петь и стрелять из лу-ка, и еще кое-чему. Но этого мне всегда казалось мало. Мне хотелось приключений, жизни, полной опасностей, восторгов женщин и славы среди мужчин. И однажды я удрал на материк. Долгих семь лет я жил здесь, испытал все, о чем мечтал, и пришел к выводу, что нет ничего лучше жизни тихой и спокойной с семьей в своем домике. И тогда я вернулся на Аваллон.
  -- И как тебя там приняли? Как героя?
  Дамис горько усмехнулся:
  -- А ты как думаешь? Женщины считали меня дикарем, а мужчины презирали. Целый год я пытался примириться с этим и вернуться к той жизни, от которой когда-то бежал. Это мне удавалось плохо. Я бы, наверное, так и сбежал с Аваллона, если бы не одно событие. Дело в том, что Аврора... м-м... как бы это сказать... заболела. Три грации, ее верные бессмертные подруги, разлетелись по всему свету искать лекарство от ее недуга. Эолка, самая юная из граций, слетала на Асмодей и, пока не было Адра-стеи, сумела узнать у Даэны причину болезни Авроры. Оказалось, что у Авроры начала пропадать сила. Такое иногда случается с богинями. Аврора угасала, и Аваллон тоже. Хрусталь сделался мутным, яблоки - кислыми, и остров уже почти не двигался по вол-нам. Самая мудрая из граций, Грайлис, сообщила Авроре, что излечит ее только аро-мат грациела - волшебного цветка, выращенного грациями когда-то и украденного у них Орионом для Фамы и ее мерзких помощников. С тех пор прошло много лет, Орион погиб - ему отомстила Адрастея за то, что он обманул ее, - но грациел так и остался у Фамы.
  Дамис замолчал, задумавшись о чем-то. Даниэл нерешительно кашлянул:
  -- Дамис?
  -- Да? Ты что-то хотел спросить?
  -- Да... Кто такая Фама?
  -- Она - самая опасная из всех богинь. Одним словом Фама может уничтожить че-ловека.
  -- Убить?
  -- Хуже. Опозорить на всю жизнь. Но также одним своим словом она может воз-величить, поднять до небес в глазах других людей.
  -- А чем отличается Фама от Авроры или Адрастеи?
  -- Ни Аврора, ни Адрастея не вмешиваются в жизнь людей так, как это делает Фама. Аврора посылает любовь и утренний свет всему миру. Адрастея только лишь следит за людьми, замечает их грехи и после смерти свидетельствует против них на суде. А Фама делает все, чтобы люди почувствовали себя несчастными, никому не нужными, и действует она через сердца грешников и негодяев.
  -- Ясно... Так что же решила Аврора, когда узнала, где грациел?
  -- Она собрала все население острова на площади возле своего дворца. Три грации вышли к нам и поведали всю историю. Аврора сказала, что ей нужны люди, которые смогут вернуть волшебный цветок. Она назвала определенные ограничения, и после этого перед ней осталось стоять едва десяток мужчин.
  -- А что это были за ограничения?
  -- Возраст. Он колебался от 18 до 30 лет. Таких на острове немного. Аврора не стала на нас смотреть, она уже была слишком слаба, и поручила грациям выделить среди нас троих избранных.
  Первой приблизилась к нашему строю Эолка. Она очень красива, как, впрочем, и все грации. Она самая юная, и должна была выбрать первого из избранных - того единственного, который сможет взять в руки грациел. Но такого, к сожалению, среди нас не оказалось.
  Тогда к нам подошла вторая грация, Лэйранис. О, это чудесной красоты женщи-на! Более зрелая, чем Эолка, более женственная и, я бы сказал, более чувственная и страстная. Лэйранис должна была выбрать среди нас того, кто сможет уговорить Фаму отдать цветок. Не оказалось среди нас и такого.
  Последней подошла к нам Грайлис. Она очень мудра и, хоть слепа, видит души насквозь. Венец Заката осеняет ее чело. Грайлис должна была выбрать того, кто пове-дет избранных к Фаме и обеспечит защиту от ее чар.
  -- И она тоже никого не выбрала?
  -- Нет, она выбрала. Грайлис сразу подошла ко мне и, взяв меня за руку, подвела к Авроре. Аврора была уже очень слаба, но она нашла в себе силы приподняться и вручила мне медальон.
  И Дамис задумчиво коснулся сделанного из какого-то розового металла медальо-на, висевшего у него на шее. Даниэл разглядел на крышке изображение встающего солнца, и с благоговением спросил:
  -- Это... Тот самый?
  -- Да. - Дамис посмотрел Даниэлу прямо в глаза: - Ты знаешь, для чего он?
  Даниэл пожал плечами:
  -- Наверное, чтобы указать путь к Фаме?
  -- Не только. Хотя и это тоже. Медальон предназначен прежде всего для того, что-бы я смог найти двух оставшихся избранных - ведь среди гэлов их не оказалось.
  -- И ты нашел уже кого-нибудь?
  -- Пока нет. А скажи-ка ты мне лучше, Даниэл, сколько тебе лет?
  -- Восемнадцать, а что?
  -- Да так... Слушай, расскажи мне о своей деревне... Луилле, кажется?
  -- Да, и это чудесное место!
  И Даниэл принялся рассыпаться в похвалах своей деревне. Пока он говорил, Да-мис внимательно наблюдал за ним. Профессиональным взглядом бойца он отметил развитые мышцы, особенно на правой руке - мечевой. Еще раньше он оценил высо-кий рост, отличное сложение, лук и колчан со стрелами за спиной. Сейчас он отметил еще одно - юноша был красив, красив, как Орион. Темные волосы падали на плечи, синие глаза под густыми, вразлет, черными бровями, прямой нос, упрямые, чуть об-ветренные губы, волевой подбородок. За время своих странствий Дамис успел понять, что именно такой тип мужчин больше всего нравится женщинам. Но некоторая ро-бость и мягкость, наблюдавшиеся в синих глазах Даниэла, говорили о том, что он еще очень молод и вряд ли сможет использовать свою привлекательность в корыстных це-лях.
  Внезапно какой-то блик привлек внимание Дамиса, и его взгляд скользнул поверх головы юноши.
  Аваллонец увидел юную девушку, стоящую на тропе позади Даниэла. Одета она была в обычную деревенскую одежду, но на золотых волосах ее, заплетенных в косы, струящиеся по плечам, первым лучом солнца розовела диадема Рассвета. Девушка пе-рехватила взгляд Дамиса и, улыбнувшись, слегка кивнула ему, словно отвечая на не-высказанный вопрос.
  Даниэл, увидев, что внимание Дамиса отвлечено, резко повернулся и замер в изумлении.
  Девушка шагнула к нему, неслышно ступая по тропе. Даниэл выдавил:
  -- Кто ты?
  -- Меня зовут Эолка.
  На губах девушки появилась легкая, светлая улыбка. Небесно-голубые глаза заис-крились, а на щеках появились лукавые ямочки. Она продолжила мелодичным, хру-стальным голосом:
  -- Ты первый из Избранных, Даниэл Сакс. Теперь ты должен идти за Дамисом Ги-антом. Он покажет тебе дорогу. Ты не против?
  -- Как я могу быть против, госпожа?!
  Снова лучезарно улыбнувшись, Эолка медленно растаяла в солнечном свете.
  Даниэл словно очнулся от светлого забытья. Он посмотрел на Дамиса:
  -- Я избран? Чтобы взять грациел?
  Дамис только кивнул. Некоторое время они молчали. В глазах Даниэла застыло мечтательное выражение, а на губах играла улыбка, подобная улыбке Эолки. Дамис мягко спросил:
  -- Она очень тебе понравилась?
  -- Да... Это и есть грация?
  -- Угу. Она самая. Но Эолка - прекраснейшая из граций, юная и непорочная... вот уже около 200 лет. И каждый нормальный мужчина реагирует на ее появление так же, как и ты.
  Уловив в тоне Дамиса нечто подозрительно жалостливое, Даниэл нахмурился:
  -- Как?
  -- Впадает в транс и начинает грезить о любви.
  Даниэл вспыхнул. Лицо его покраснело до самых ушей. Он было потянулся за кинжалом, но потом смущенно улыбнулся:
  -- Ты прав. Но ведь эта девушка - сама воплощенная любовь. И когда я смотрел на нее, то ощутил в душе такую легкость и такой покой, какого не испытывал уже дав-но.
  Дамис сочувственно улыбнулся, но улыбка исчезла с его лица, как только он ус-лышал следующий вопрос Даниэла:
  -- А могут грации любить?
  -- Забудь об этом, парень. Грация так же далеко от тебя, как и Аврора. Грации чрезвычайно редко становятся смертными. Ибо, полюбив, богиня превращается в че-ловека.
  -- Но все-таки становятся?
  -- Даже не надейся, что такая, как Эолка, станет смертной. Ни ради тебя, ни ради кого-то другого. Богини не для людей.
  Даниэл только опустил голову, сознавая правоту Дамиса. А потом он спросил:
  -- И что же будем теперь делать?
  -- Надо найти второго из Избранных.
  -- Того, который уговорит Фаму?
  -- Его самого.
  -- Неужели он так важен?
  -- Очень важен. Грациел - необычный цветок, а Фама слишком сильна для того, чтобы мы могли его украсть.
  Дамис поднялся:
  -- Вставай, первый из Избранных. Нам пора в путь.
  ***
  На темном острове Асмодей Адрастея снова взглянула в холодные глаза Даэны. На этот раз она захотела увидеть первого из Избранных.
  Через мгновение тьма в глазах Даэны расступилась, и Адрастея увидела Даниэла с Дамисом, пробирающихся сквозь лесную чащу. Некоторое время Адрастея смотрела на них и слушала проклятья, срывающиеся с их губ, а потом приказала:
  -- Покажи второго.
  Изображение слегка дрогнуло, перемещаясь влево. Адрастея увидела Итала, про-бирающегося по той же чаще навстречу Дамису и Даниэлу. Адрастея задумчиво про-шептала:
  -- Они скоро встретятся. Интересно, а есть ли грешные мысли у первого? Впро-чем, я знаю - нет. Куда интереснее знать мысли этого мерзавца Ромеро...
  ***
  Итал брел вперед скорее по привычке, нежели руководствуясь сознанием. Одежда его, некогда прочная и красивая, была разорвана и висела на нем лохмотьями. Длин-ный меч в потертых кожаных ножнах, переброшенный за спину, подпрыгивал при каждом шаге и неистово колотил по лопаткам и ребрам. Это было все оружие, которое осталось у Итала Ромеро. Лук со стрелами он бросил по дороге, а кинжал утопил в ка-ком-то болоте.
  Вот уже три дня его мучила лихорадка, вызванная укусом какого-то жука. Все это время Итал не ел и не спал. В его воспаленном мозгу билась одна-единственная мысль: "Вперед!". И он шел, не задумываясь над тем, куда идет. Просто передвигал ноги.
  Продравшись сквозь колючие кусты, оставившие на его коже длинные кровото-чащие царапины, Итал вывалился, еле удержавшись на ногах, на поляну, покрытую мягкой изумрудной травой. Он собирался сделать следующий шаг, когда увидел двоих людей, стоящих у кустов на противоположном краю поляны. И это словно выбило его из колеи; затуманенный мозг словно получил команду расслабиться, и, потеряв созна-ние, Итал с протяжным стоном рухнул в высокую пышную траву...
  ...Сознание возвращалось медленно и сопровождалось дикой головной болью. От-крыв глаза, Итал обнаружил, что лежит на спине возле костра, что уже ночь и ярко светят звезды, и что он укрыт тяжелым плащом. Некоторое время он наслаждался по-коем и блаженством, глядя в небо; а потом рука его метнулась к шее, где должен был быть привязан меч. Не обнаружив оружия, Итал попытался вскочить, но не сумел. Его судорожное движение не осталось незамеченным. К нему подошла тень и спросила хриплым голосом:
  -- Чего тебе?
  Итал прохрипел:
  -- Где... где мой меч? - И с внезапной яростью, удивившей его самого, продолжил: - Куда вы его дели?! Где мое оружие?!
  Даниэл (именно он был тенью, подошедшей к Италу) шарахнулся от него. Итал ус-лышал суровый голос:
  -- Спокойно, парень. Не пугай мальчика.
  Итал увидел вторую тень. Она протянула палку в огонь, и на ее конце расцвел цветок огня. В свете факела Итал разглядел лица двоих мужчин. Старший опустился рядом с Италом и спокойно сказал:
  -- Все в порядке. Твой меч там, рядом с нашим оружием.
  Итал несколько расслабился, а Дамис продолжил:
  -- Кто ты? Как твое имя?
  Итал облизнул сухие губы и сказал:
  -- Итал. Итал Ромеро.
  -- Вот, уже лучше. Меня зовут Дамис Гиант, а этот юноша - Даниэл Сакс.
  Даниэл опустился на траву рядом с Дамисом, улыбнулся и сказал:
  -- Ты так неожиданно вывалился из кустов, что я даже слегка испугался.
  -- Это когда вы меня нашли?
  -- Ага. Два дня назад.
  -- Что?!
  -- Ты спал все это время. Не проснулся ни разу, сколько мы тебя ни будили.
  Итал посмотрел на Дамиса и Даниэла и тихо спросил:
  -- Кто вы такие, ребята? Почему вы меня подобрали? Ведь вы же не знаете обо мне ничего!
  Ответил Дамис:
  -- Неважно, кто ты. Ты нуждался в нашей помощи, и мы не могли тебя бросить - иначе бы ты погиб.
  Итал буркнул:
  -- Не стоило стараться. Я бы на вашем месте прошел мимо.
  Дамис усмехнулся:
  -- Какое счастье, что ты не на нашем месте, Итал.
  Даниэл глянул на Дамиса и недоуменно спросил:
  -- Ты уверен, что этот парень - именно тот, кто нам нужен?
  -- Я уверен. Не волнуйся, он еще покажет себя. Правда, Итал? Итал?
  Но Итал уже снова спал...
  Он проснулся рано утром, когда Дамис и Даниэл еще спали. Разбудило его легкое прикосновение. Итал открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Лэйю. Она, заме-тив, что он уже проснулся, спокойно спросила:
  -- Ну, как твои дела, разбойник?
  Итал, пораженный самим ее присутствием здесь, молча таращился на нее. Лэйя продолжила:
  -- Ну, чего молчишь?
  Он нашел в себе силы ухмыльнуться:
  -- Честно говоря, я несколько удивлен твоим ранним визитом. Но я всегда рад ви-деть рядом с собой такую прекрасную женщину.
  Лэйя с улыбкой покачала головой:
  -- Ты невозможен. Сначала ты соблазняешь женщину, потом бросаешь ее, обрекая на вечный позор, а потом рассыпаешься перед ней в комплиментах.
  -- Тебе не нравятся комплименты вообще или исключительно мои?
  Лэйя внезапно перестала улыбаться, и глаза ее стали льдисто-холодными:
  -- Ты знаешь, зачем я здесь?
  -- Отомстить?
  -- Отнюдь.
  Лэйя легонько прикоснулась к груди Итала, и жгучая боль прожгла его внутренно-сти. Итал с трудом сдержал крик, а она улыбнулась - как ему показалось, торжест-вующе:
  -- Я пришла обязать тебя сделать кое-что.
  -- А вот это вряд ли, дорогая.
  Она снова слегка коснулась Итала, и невыносимая, какая-то нечеловеческая боль свела его тело судорогой.
  -- Может, ты сначала спросишь, чего я хочу?
  -- Чего... ты хочешь?
  -- Ты отправишься с этими людьми и будешь им во всем помогать.
  -- В чем?
  Боль поднялась откуда-то из живота и перехватила горло. Отдышавшись, Итал в отчаянии спросил:
  -- За что?! Зачем ты мучаешь меня? За то, что я спросил, в чем заключается моя помощь?
  Лэйя растерялась:
  -- Я ничего не делала, Итал, клянусь тебе!
  Но он только стиснул зубы, пытаясь удержать стон.
  Некоторое время Лэйя смотрела на него растерянно, а потом внезапная догадка осенила ее, и она откинула плащ, которым был укрыт Итал. Она увидела, что все его тело покрыто кровью, сочащейся из многочисленных порезов, а в том месте, где она коснулась его груди, обнаружилась гноящаяся рана. "Видимо, у него была лихорадка. Я каким-то образом ускорила процесс, и теперь яд у него в крови".
  Лэйя успокаивающе положила ладонь на его пылающий лоб:
  -- Я поняла, что случилось. Потерпи немного, и тебе станет легче.
  Она положила обе руки ему на грудь и сильно надавила, послав импульс в изра-ненное тело.
  Боль выгнула Итала дугой, а из горла вырвался страшный крик.
  Дамис и Даниэл вскочили на ноги, как ошпаренные. Даниэл, увидев корчащегося от боли Итала, рванулся было помочь ему, но Дамис удержал его:
  -- Не вмешивайся. Ты же видишь - это грация. Она не сделает плохого Избранно-му.
  Даниэл замер, не в силах отвести взгляда от того, что происходило на другом кон-це поляны.
  Грация еще раз надавила на грудь уже потерявшего сознание Итала, напряжен-ные мышцы его тела расслабились, и он упал на траву. Лэйя провела ладонью над го-ловой Итала, и он открыл глаза. Слабая улыбка тронула его губы, когда он немного удивленно произнес:
  -- Совсем не больно. Ничего не чувствую.
  Даниэл, подавив внезапно подступившую тошноту, поспешно отвернулся. Сейчас Итал представлял собой не слишком аппетитное зрелище. Плащ, которым он был ук-рыт, насквозь пропитался кровью и вышедшим из раны гноем.
  Лэйя судорожно сглотнула и отвернулась на секунду. И Даниэл увидел ее серые глаза, затянутые пеленой слез. На какой-то миг их взгляды пересеклись, и Даниэл про-читал в глазах грации, к своему изумлению, любовь.
  Грация тут же отвернулась. Проведя рукой над Италом, она прошептала что-то, и вся кровь и гной, вспыхнув сухим синим огнем, исчезли.
  Она снова склонилась над Италом:
  -- Как ты себя чувствуешь?
  Итал улыбнулся, и его зеленые нахальные глаза заблестели, как и прежде, когда он ответил:
  -- Отлично. И я повторю свой вопрос - что же от меня требуется?
  Лэйя помолчала, а потом сказала:
  -- Я, конечно, знаю, что ты вор, Итал Ромеро. И у тебя хватает ума не скрывать этого от меня. Но правду ли говорят, что ты - самый удачливый и хитрый вор на кон-тиненте?
  Безмятежно улыбнувшись и ни на секунду не задумавшись, Итал ответил:
  -- Да.
  Даниэл, прислушивавшийся к разговору, тихо сказал Дамису:
  -- Да, если когда-нибудь он и умрет, то только не от скромности.
  Дамис ответил ему понимающей улыбкой.
  Тем временем Лэйя продолжала:
  -- А правда ли, что ты умеешь уговорить и обмануть любого?
  -- Да.
  -- Я не уверена в этом.
  Итал приподнялся на локте:
  -- Почему? Это что, вызов моим способностям?
  Лэйя скрыла свое удивление за улыбкой:
  -- Ты быстро догадался об истинной подоплеке моих вопросов. У тебя проница-тельный ум.
  -- А чего ты ожидала от меня? Я все же профессионал, вор и аферист, а глупые воры и аферисты долго не живут.
  -- Отлично. Ты прав, это действительно вызов твоим способностям. Дело в том, что есть на белом свете существо, крайне хитрое, подлое и недоверчивое.
  Глаза Итала блеснули изумрудным огнем:
  -- Достойный коллега вышел бы из этого существа!
  -- Возможно... Но это не главное. Главное то, что нам... вернее, вам необходимо все же обмануть это существо.
  Итал наморщил лоб, изображая задумчивость, хотя сразу решил, что согласится, и сказал:
  -- Это возможно, хотя и трудно. А могу я спросить, что это за существо?
  Голоса Лэйи и Дамиса прозвучали одновременно:
  -- Не можешь!
  -- Можешь!
  Лэйя метнула яростный взгляд на Дамиса, но он твердо сказал:
  -- Он имеет право знать. И также имеет полное право отказаться.
  Лэйя отвернулась от него, в бессильном гневе махнув рукой, словно бы говоря: "Жаль, но это правда". Дамис продолжил, обращаясь уже к Италу:
  -- Ее имя - Фама.
  -- Это женщина?! Но я не воюю с женщинами!
  Лэйя мрачно бросила:
  -- А кто просит тебя воевать с ней? Обмани ее... как обманывал других женщин... И только!
  Итал промолчал, и тогда Дамис продолжил:
  -- Это не совсем женщина. Она женщина в той же степени, в какой ими являются Аврора или Адрастея. Это третья богиня. Она - воплощение слухов и сплетен, что гу-ляют по всему миру. Она может уничтожить человека одним словом, а может и возне-сти к недосягаемым высотам тем же способом. И она хитра, очень хитра! До сих пор ее смог обмануть лишь один человек - Орион, но она страшно ему отомстила с помо-щью Адрастеи. И теперь Фама будет вдвое осторожнее.
  Итал задумчиво прищурился и на мгновение дал волю своим амбициям:
  -- А было бы здорово обмануть богиню обмана!
  Даниэл сказал тихонько, но Итал все равно его услышал:
  -- Довольно самоубийственное желание...
  Дамис продолжил:
  -- У нее грациел, и мы должны заставить ее отдать его нам. Но она должна это сделать добровольно. Вот почему ты - с нами, среди Избранных. Я - третий, и я доведу вас до жилища Фамы; Даниэл - первый, он унесет грациел на волю; а ты - второй, и твоя задача - уговорить Фаму.
  -- Постой, что ты сказал насчет Избранных? Избранных кем?
  -- Грациями, конечно! Меня избрала старшая, Грайлис, Даниэла - Эолка, а тебя - средняя, Лэйранис.
  -- Погоди, я чего-то не понял. Я не знаю никакую Лэйранис!
  -- Ну вот же она стоит!
  Дамис указал на молодую женщину, что стояла, отвернувшись от них, и расте-рянно добавил:
  -- А разве ты не знал?..
  Итал присвистнул и резким рывком сел. Плащ свалился с его плеч и обнажил за-горелую грудь с великолепными мышцами и без малейшего следа каких-либо ран. Лэйя повернулась к нему, и, перехватив его взгляд, грустно улыбнулась:
  -- Ну да, я - грация. Бессмертная богиня, служительница и подруга вечно юной Авроры. Но, Итал...
  Итал перебил ее:
  -- Нет-нет, благородная грация, ты не должна оправдываться. Зачем богине объ-яснять свои поступки смертному, тем более вору и аферисту? Я недостоин твоих оп-равданий, прекраснейшая!
  Итал встал таким же резким рывком; его движение походило скорее на прыжок тигра, чем на подъем человека. Плащ свалился с него, окончательно обнажив его тело. Лэйя поспешно отвернулась, стыдливо отводя глаза.
  Итал, заметив это, шагнул к ней и, схватив за плечи, резко развернул к себе:
  -- Зачем ты отворачиваешься, богиня? Можно подумать, ты не видела меня об-наженным! Скажи - я ведь был лучше, чем многие другие? А?
  Его зеленые глаза пылали, светлые волосы разметались по широким плечам. Лэйя спокойно сказала, глядя в изумрудные гневные глаза:
  -- Да, ты был лучше, чем многие другие.
  Его ошеломили эти спокойные слова; он отпустил ее, отступил на шаг и внезапно усмехнулся:
  -- Я вижу, общение со мной не прошло для тебя даром. Ну что ж...
  Он повернулся к Дамису, словно забыв о грации, и сказал:
  -- Я пойду с вами.
  -- Ты можешь отказаться.
  -- Я не хочу. Будет славное приключение, ребята. Я иду с вами.
  Даниэл робко спросил:
  -- А как же грация?
  -- А разве она еще здесь? Впрочем, меня сейчас волнует только одно - во что я оденусь и как скоро я поем.
  Дамис улыбнулся:
  -- Пусть это тебя не волнует. У меня есть запасной комплект одежды, она подой-дет тебе. А поедим мы сразу, как только дойдем до ближайшей деревни.
  -- Это прекрасно!
  Итал посмотрел на мешок Дамиса, что лежал по ту сторону кострища, и сказал:
  -- Я, пожалуй, пойду оденусь.
  И, перепрыгнув костер и подхватив мешок с одеждой, направился куда-то в кус-ты.
  Даниэл подошел к грации и, смущаясь, сказал:
  -- Не переживайте, леди. Он просто злится.
  Лэйранис тут же приняла надменный вид:
  -- А с чего ты взял, что я переживаю? Не вмешивайся в дела богинь, юноша!
  Даниэл спокойно ответил:
  -- Но я же вижу, как вы на него смотрите! В ваших глазах - любовь... Или грации не умеют любить?
  Лэйранис едва слышно прошептала:
  -- Умеют, и в этом-то и беда...
  Итал тем временем оделся. Снова перепрыгнув кострище, он подошел к грации и сказал:
  -- Я не хочу, чтобы мы прощались врагами. Но знай - и друзьями мы никогда не станем.
  Лэйя отступила на шаг. Ее серые глаза сверкнули, а пышные каштановые волосы рассыпались по плечам, когда она гордо вздернула подбородок:
  -- Я не нуждаюсь в твоей дружбе и не боюсь твоей ненависти, Итал Ромеро. При всем желании ты не смог бы причинить мне вреда.
  В этот момент солнце высветило в ее волосах корону Дня, и грация сразу же на-чала таять, исчезая.
  Однако Итал успел сказать ей:
  -- Я всегда буду помнить тебя, Лэйя!
  ***
  На темном острове Асмодей Адрастея вновь взглянула в холодные глаза Даэны. Увидев, что хотела, она в задумчивости прошептала:
  -- Что же будет?
  И добавила с внезапной яростью:
  -- Когда же я смогу отомстить?! Я ненавижу этого ворюгу, и убила бы его... если б могла. Но он еще поплатится за свою наглость и ловкость!
  ***
  Трое Избранных довольно скоро вышли из леса. Они направились к деревне, что виднелась у горизонта.
  Итал, шагая рядом с Дамисом и Даниэлом, совершенно не обращал внимания на радужное настроение спутников. Он был погружен в собственные мысли и ощущения. Итал не понимал, что с ним происходит. Он всегда был легкомысленным, необязатель-ным; он был равнодушен к женщинам, легко покидал их и так же легко находил. Но что случилось в этот раз? Лэйя задела его самолюбие, обманула его. Некоторое время Итал был вне себя от злости, а потом ему в голову пришла отрезвляющая мысль: как можно судить грацию, полубогиню, существо сверхъестественное по человеческим меркам? И какое он имеет на это право?
  К тому времени, как путешественники дошли до деревни, Итал успокоился со-всем, и простил Лэйе ее ложь. Но при всем желании он не смог выбросить оттуда ее образ - изящную фигурку, так напоминающую амфору, пышные волосы, обрамляю-щие прекрасное лицо, мраморно-белую кожу и огромные серые глаза. Да, неудиви-тельно, что он не может ее забыть. Но слова, те слова, которые он ей сказал: "Мы никогда не будем друзьями!" и ее гордый ответ: "Я не нуждаюсь в твоей дружбе"! Эти слова убили все, что могло бы быть между ними!
  Итал настолько глубоко ушел в свои мысли, что не заметил, как пристально на не-го смотрит Даниэл.
  Между тем путешественники вошли в деревню.
  Когда они шли по главной улице, Даниэл обратил внимание на девушку, что бы-стрым шагом шла им навстречу. Она была высокой; стройная фигурка ее была затяну-та в коричневую кожу; высокие сапоги смотрелись великолепно на ее длинных ногах.
  Даниэла поразило то, что она была в брюках, ведь в его деревне женщина не име-ла права подчеркивать свои прелести.
  Во-вторых, волосы ее были непокрыты, но против этого он ничего не имел, так как роскошная золотая коса доходила до середины бедра.
  Она сразу показалась ему знакомой, но Даниэл так и не понял, кого она ему на-поминает.
  Девушка, едва завидев путешественников, остановилась, а потом с радостным воплем кинулась на шею Италу.
  Итал крепко обнял ее; судя по всему, он отлично знал девушку. Она, оторвавшись от него, засыпала его вопросами:
  -- Как ты здесь очутился, Итал? Что произошло? Ведь ты же уехал в другую сторо-ну! Кто эти люди? Куда ты идешь?
  Итал прервал ее:
  -- Ну-ну, не все сразу.
  Он ласково погладил девушку по плечу и сказал:
  -- Познакомься. Это мои друзья - Дамис и Даниэл.
  Девушка развернулась к ним, и Даниэл увидел, какие удивительные глаза у нее. Зеленые, отливающие изумрудом, они сверкали в опушке длинных, густых черных ресниц. На смуглом, загорелом лице они сияли необычайно ярко.
  Итал представил ее:
  -- Это Славия.
  Девушка вновь повернулась к Италу и заговорила сладким, медоточивым голосом:
  -- Милый, у тебя случайно не завалялись три золотые монеты?
  Итал заметно поскучнел:
  -- Зачем тебе?
  -- Ну-у... Я немножко задолжала, скажем так.
  -- Опять?
  Итал отвернулся от нее и, двинувшись по дороге, сказал Дамису:
  -- Пошли дальше.
  Славия пошла за ним, жалобно приговаривая:
  -- Ну Итал, пожалуйста! У меня очень серьезное положение! Трактирщик убьет меня, если я к вечеру не верну три золотые монеты!
  Итал резко развернулся и накинулся на нее:
  -- Ах, трактирщик! Славия, тебя погубит любовь к комфорту! Мне надоело вытас-кивать тебя из неприятностей с трактирщиками. И, кроме того, у меня все равно сей-час нет денег.
  -- Как нет?!
  Славия отступила от Итала. На ее лице отразилась безмерная усталость. Но это мгновение было - и прошло. Потом она усмехнулась и беспечно сказала:
  -- Ну что ж, украду где-нибудь.
  Дамис, едва услышав эти слова, немедленно возмутился:
  -- То есть как это так - "украду"?! Тебе вообще-то сколько лет, девочка?
  -- Семнадцать.
  -- И ты уже воруешь?!
  Славия улыбнулась чуть насмешливо и печально:
  -- Да что с тобой, дядя? Я ворую лет с пяти, если не раньше. - И добавила едва слышно: - Поверь мне, это был не мой выбор...
  Дамис, не слышавший ее последних слов, посмотрел на девушку с молчаливым недоумением, а потом сказал, словно догадавшись:
  -- Ну да, ты ведь наверняка долго общалась с Италом!
  Славия насмешливо изогнула тонкие черные брови:
  -- А, я вижу, вы его неплохо узнали!
  Дамис проворчал, вызвав у девушки и Итала приступ веселья:
  -- Достаточно... - Дамис переждал их смех и продолжил: - Хоть я и верю, что ты вполне профессиональная воровка и способна утащить деньги у любого, я не хочу, чтобы с нашим приходом в этой деревне начинались преступления. К тому же - убий-ства. Ведь трактирщик обещал убить тебя, так? - Дождавшись ответного кивка, Дамис закончил: - Ввиду всех этих причин я твердо намерен одолжить тебе три золотые мо-неты.
  ***
  Славия привела их в трактир "Золотой гусь", вывеска которого изображала ука-занную птицу, насаженную на вертел и действительно золотую - из-за поджаристой корочки. Идиллическую картинку портил внушительных размеров трактирщик, стоя-щий на пороге и опирающийся на суковатую дубину.
  Увидев Славию, он хмуро и неприятно улыбнулся и многозначительно погладил свое оружие.
  Славия смело шагнула к нему:
  -- Здравствуй, Пирф!
  Трактирщик мрачно ответил:
  -- Иди, куда шла, Славия. В моем трактире не принято дважды даром кормить всяких воровок.
  Девушка без малейшей обиды подхватила его слова:
  -- Конечно! Это ведь только портит репутацию трактира! А у тебя ведь действи-тельно высококлассный трактир, и об этом знают все! Ты не должен и близко подпус-кать подобных личностей!..
  -- Вот-вот, и иди, куда шла.
  -- ...Но я-то ведь не такая! Как ты думаешь, зачем я снова к тебе пришла?
  -- Украсть.
  Славия искренне возмутилась:
  -- Как ты мог такое подумать! Я пришла, чтобы заплатить тебе то, что должна.
  В голосе Пирфа было столько яда, что его можно было сцеживать и продавать на все:
  -- Неужели? Объявился наконец твой несуществующий Итал?
  И было ясно, что трактирщик не поверил ни единому слову Славии. Что, в общем-то, характеризовало его как человека рассудительного и осторожного.
  И тогда вперед выступил великолепный Итал:
  -- Слушай, трактирщик! Недоверие написано на твоем лице. Кроме того, на твоей небритой физиономии я вижу еще и упрямство. Так вот что я тебе скажу - недоверие и упрямство испортят тебе жизнь. Славия всегда говорила тебе правду. Я приехал, и мое имя - Итал Ромеро.
  Пирф некоторое время обалдело смотрел на Итала, а потом засуетился:
  -- Проходите, проходите, господа! Вы все остановитесь здесь? Ну, о чем я спра-шиваю! Конечно, вы все остановитесь у меня!
  Он услужливо распахнул двустворчатую резную дверь. Первой в нее вошла, гордо подняв голову, Славия.
  ***
  Трактир оказался внутри неожиданно большим и просторным, к тому же двух-этажным. Весь первый этаж занимали кухня и огромный зал, столами и столиками. Посередине стоял большой общий стол, а вдоль него - две длинные скамьи. Маленькие столики сопровождались стульями, и были предназначены, как сказал Пирф, для тех, кто брезговал общим столом.
  Второй этаж занимали многочисленные комнаты.
  Дамис, Итал, Даниэл и Славия вошли в трактир, и сразу попали в руки предупре-дительных слуг, которые попытались взять их оружие, чтобы поставить его в оружей-ный угол. Но если Итал спокойно позволил взять свой меч, то Даниэл прижал оружие к груди, а Дамис мрачно покосился на Пирфа и решительно сказал:
  -- Свое оружие я не доверю никому! Даже тебе, достойный трактирщик. И уж тем более не доверю его этим жуликоватым типам, которые у тебя служат.
  Пирф жизнерадостно воскликнул:
  -- Ну не хотите, и не надо! Кто ж вас заставляет! Пожалуйста, пусть ваше оружие будет у вас. Только я очень вас попрошу - не надо пугать наших людей, они не любят вида обнаженных клинков.
  Славия подтвердила, презрительно скривив пунцовые губы:
  -- Точно! Они здесь все трусы.
  И тут же, скривившись от точного тычка по ребрам, полученного от Итала, доба-вила:
  -- Не все, правда, и не всегда...
  Трактирщик никак не отреагировал на ее слова. Он вообще был занят гораздо бо-лее важными проблемами. Казалось, он хочет что-то сказать, но не решается. Наконец проницательный Даниэл произнес:
  -- Говори, Пирф. Я вижу, ты хочешь что-то сказать.
  Трактирщик откашлялся и немного смущенно спросил:
  -- Господин Итал, а... как же деньги?
  -- Три золотых? А, это к Дамису. Вот к этому мрачному господину разбойничьей наружности. Он у нас в основном по благотворительной части...
  Пирф испуганно повернулся к Дамису:
  -- Господин?
  Дамис проворчал:
  -- Дать бы тебе по ребрам...
  Но деньги достал, и вручил их трактирщику.
  Тот с поклоном принял монеты, опустил их в просторный карман и, сразу повесе-лев, спросил:
  -- Чего желаете на обед?
  Итал заинтересованно спросил:
  -- А что есть?
  -- Яичница, жареные тушканчики... но это на любителя, конечно... Еще есть куры - жареные, вареные, печеные с яблоками. Супы - грибной, куриный, рыбный... еще гороховый! Потом сладкое - финики, торт воздушный, чай, мед. И, конечно, наше главное блюдо - жаренный на вертеле гусь!
  Итал совершенно серьезно ответил:
  -- Тушканчиков мы, пожалуй, брать не будем. - И уточнил у всей компании, лука-во прищурившись: - Ведь не будем?
  Дамис и Даниэл дружно замотали головами, а Славия прикрыла улыбку ладонью. Итал продолжил:
  -- Возьмем-ка мы супа - всем по их выбору, это уж ты уточнишь самостоятельно, не всю же мне работу делать за тебя. Потом еще гуся своего тащи, ну и сладкое, ко-нечно. Что там у тебя? Торт воздушный? Да! А вино в этом заведении водится?
  Трактирщик заулыбался:
  -- Обижаете, господин Итал! Какой же трактир без вина! У нас есть почти все сорта, только закажите!
  Итал на мгновение задумался, а потом сказал, будто решаясь на самый отчаян-ный шаг в своей жизни:
  -- Мне, пожалуй, белого майханского.
  Славия быстро добавила:
  -- Мне того же!
  Даниэл только нахмурился:
  -- Я пить не буду.
  Пирф, запоминавший, кому что принести, загибая пальцы, обратился к Дамису - надо сказать, с величайшей почтительностью обратился:
  -- А вы, господин? Что будете пить?
  -- Если есть, то розовое аваллонское. А если нет, то и пить ничего не стоит.
  Пирф поклонился:
  -- Я посмотрю, обязательно. А пока обед будет готовиться, извольте пройти в ва-ши комнаты.
  Дамис удивленно приподнял брови:
  -- Какие комнаты? Мы разве заказывали комнаты?
  Пирф, в свою очередь, удивился:
  -- А разве вы не будете их заказывать?
  -- Будем.
  -- Вот я и приготовил их заранее.
  -- И как же ты задумал нас расселить?
  -- В двух единственных двуспальных комнатах. В одной - господа Дамис и Дани-эл, а в другой, само собой, господин Итал и его... гм... подружка. Ведь вы не против?
  Дамис задумчиво хмыкнул и вопросительно глянул на Славию:
  -- Ты не против?
  Девушка недоуменно спросила:
  -- А почему я должна быть...
  И вдруг звонко расхохоталась:
  -- Ой, не могу!.. Итал... он печется о моей нравственности...
  Даниэл залился яркой краской, и даже Дамис слегка порозовел. Итал же, нимало не смущенный, подхватил изнемогающую от сдавленного хихиканья девушку и пота-щил ее наверх, в комнаты.
  ***
  На темном острове Асмодей Адрастея металась по маленькой комнатке, в которой всегда встречалась с Даэной. Адрастея то приказывала показать ей Итала, то кидалась прочь от зеркальных глаз своей волшебной служанки. Адрастею бесила сама мысль о неуязвимости ее оскорбителя. Она в сотый раз говорила Даэне:
  -- О, если бы Аврора не защищала его! Я бы уничтожила этого мелкого, ничтожно-го, мерзкого... но очень хитрого и ловкого человека! Моя ненависть и злость клокочут во мне и не находят выхода! Даэна, что мне делать?
  Холодный, размеренный голос Даэны ответил:
  -- Ты хочешь совета как человек или как богиня?
  -- Конечно, как богиня!
  -- Забудь этого воришку. Будь выше смертных.
  Адрастея с досадой отвернулась от Даэны:
  -- Ах, ты не понимаешь! Я не могу забыть о нем. Он украл из моего храма свя-щенный камень! Я не могу просто так отпустить его. Люди перестанут бояться меня!
  Даэна все так же холодно сказала:
  -- Ты мыслишь, как человек. Ты опускаешься до ненависти, но это же недопус-тимо. Не забывай, что ты - богиня справедливости и судьбы, а не базарная торговка, у которой утащили кусок пирога.
  Адрастея раздраженно бросила:
  -- Замолчи!
  Отвернулась от Даэны и выбежала из комнаты...
  ...Адрастея была единственной из трех богинь, вершивших судьбы этого мира, которой люди ставили храмы. Аврора была и без того почитаема среди людей, ведь наглядное свидетельство ее могущества каждое утро появлялось на небосклоне, а ее подруги - три грации - часто бывали среди смертных. Фама же, несмотря на все свое могущество, не менее явное, чем у Авроры, была чересчур уж мерзкой, да и не боялись ее особенно. А как же можно ставить храм божеству, к которому не испытываешь ни любви, ни страха?
  Другое дело Адрастея. Хоть она и не вмешивалась в повседневную жизнь людей так явно, как Аврора и Фама, ее боялись и уважали. Прежде всего Адрастея была бо-гиней справедливости, а справедливость - редкая вещь среди людей, и поэтому ее увековечивали в камне, создавая храмы, удивительные по своей красоте.
  Кроме трех богинь, был еще Асмодей, именем которого был назван остров Адра-стеи. Он был бесом, злобным, но не очень могущественным, и Адрастея весьма успеш-но справлялась с ним, используя его для наказания людей.
  ***
  Спускаясь вниз, в общее помещение, Славия думала о Даниэле. Что греха таить, он поразил ее. Такого красивого парня Славия не видела никогда. Да, Итал тоже кра-сив, но совсем по-другому. Его она всегда сравнивала с леопардом - гибким, подвиж-ным, внешне мягким, а внутри неожиданно стальным, и постоянно готовым к стремительной атаке. Короче, хищным котом. А Даниэл... Славия не знала, с чем его можно сравнить. Она вообще ничего о нем не знала, но чувствовала - нет в этом юноше кровавой гибкости и смертельной грации хищника. Зато есть - это она тоже чувствовала - надежность. А это было важным качеством, которое у того же Итала, например, отсутствовало напрочь.
  Славия покосилась на Итала, шедшего рядом. Немного поколебавшись, она спро-сила:
  -- Итал, что ты знаешь о Даниэле?
  Тот равнодушно откликнулся, даже не повернув к ней головы:
  -- Об этом красавчике? Да почти ничего.
  Подходя к столу и усаживаясь на деревянную лавку, отполированную до блеска тысячами предыдущих посетителей, девушка продолжила:
  -- И все же? Пока они не пришли, расскажи.
  Он уставился на нее весело и нагло, как умел только он один:
  -- А что это ты так заинтересовалась им? Уж не влюбилась ли, а?
  Девушка сердито фыркнула:
  -- А тебе-то что?
  Итал примиряющее сказал:
  -- Ладно тебе, не сердись. Малышка, ты вполне заслужила счастье, и этот маль-чишка, похоже, куда более достойный кандидат в защитники, чем я... Итак, что же я знаю о нем? По правде говоря, не слишком много. Лет ему примерно восемнадцать...
  Славия перебила его:
  -- Сколько?!
  -- Восемнадцать, кажется. А почему это тебя так шокирует?
  -- Он кажется гораздо старше... - И, не удержавшись, съязвила: - В отличие от те-бя. Ты вообще кажешься мальчишкой на его фоне.
  Итал страдальчески вздохнул и кротко осведомился:
  -- Можно продолжать?.. Спасибо. Кажется, он неплохой лучник. - И добавил ехид-но: - И девушки от него без ума.
  Славия замахнулась на него было, но Итала спасло появление Дамиса и Даниэла.
  Они сели за стол, причем Даниэл оказался напротив Славии. Девушка воспользо-валась этим самым бессовестным образом и принялась в упор рассматривать его - это был ее любимый прием смущения мужчин. Он не всегда срабатывал (Итала, например, смутить было невозможно), но сейчас дал стопроцентный результат. Даниэл, чувствуя, что краснеет, отвел взгляд от обнаженных рук девушки и подумал: "Вот ведь бестия зеленоглазая! Она ведь специально это делает".
  Даниэл не стал бы отрицать, что девушка ему нравится, и даже очень сильно нравится. Но она была женщиной Итала, и потому была для Даниэла под запретом. В таких случаях не было более строгого судьи, чем он сам.
  Итал, заметив, как пристально Славия смотрит на Даниэла, слегка толкнул ее но-гой и прошептал:
  -- Не так активно, малышка.
  Даниэл метнул быстрый взгляд на Итала. Он прекрасно слышал все, что тот гово-рил, и его обращение к Славии почему-то неприятно задело юношу. А Итал тем време-нем продолжил, на этот раз вообще чуть слышно, но Славия его поняла:
  -- Он должен остаться невинным.
  Славия одними губами спросила:
  -- Почему?
  -- О, тебе расскажи! Сразу полмира узнает об этом.
  Далее обед длился в молчании. И только когда дело подошло к воздушному торту, изнывавшая от любопытства Славия небрежно спросила у Даниэла:
  -- Ты всегда носишь свою серебряную стрелу с собой?
  -- Да.
  -- Ты такой хороший стрелок, и потому тебе ее вручили?
  -- Именно.
  Даниэл чуть насмешливо глянул на девушку:
  -- Говори сразу, что тебе нужно, не ходи вокруг да около.
  И, слегка помедлив, добавил:
  -- Малышка...
  Славия даже бровью не повела, хотя внутри у нее все кипело от возмущения. Да-ниэл не мог придумать лучшего способа восстановить ее против себя. Девушка терпеть не могла, когда ее называли "малышкой", и позволяла это (только в виде исключения) одному лишь Италу. И потому она задала совсем не тот вопрос, который ее интересо-вал. Нет, она намеренно захотела причинить ему боль, и потому спросила:
  -- Скажи, ты сам в курсе, зачем тебе надо оставаться невинным?
  Спросила - и сразу пожалела, потому что ТАКИХ вопросов мужчины не прощают. И теперь ее шансы понравиться ему уменьшились почти до нуля.
  Он насмешливо прищурился:
  -- А к чему тебе это знать? Что, захотелось попробовать?
  Славия стиснула зубы, чтобы не дать своему острому языку волю. Чтобы не ухуд-шить ситуацию еще больше, тем более, что Итал, мило улыбаясь, изо всех сил наступил ей на ногу. В этот критический момент к их столу подошел Пирф. Слегка поклонив-шись, он спросил:
  -- Ну, как господам обед, понравился? Или, не дай Аврора, у вас есть претензии?
  Итал легко ответил:
  -- Все было великолепно, Пирф. Особенно хорош был гусь.
  Хозяин просиял:
  -- Я так и знал, что он вам понравится! Вы знаете, я его готовлю по совершенно особому рецеп...
  И осекся на полуслове, испуганно уставившись на вход в трактир.
  Итал хотел было развернуться к двери, чтобы посмотреть, что же так напугало трактирщика, но ему не пришлось этого делать. Потому что он сразу услышал риту-альные слова, сказанные мягким, вкрадчивым голосом, от которого его кинуло в дрожь:
  -- Слухом земля полнится.
  Пирф, слегка запинаясь, ответил:
  -- Тем же концом... да по тому же месту...
  Итал наконец обернулся и увидел того, кто произнес ритуальные слова посланца Фамы. Вернее, ту. Ибо посланцем богини слухов и сплетен на этот раз была девушка. И, надо сказать, это была очень красивая девушка. Высокая, стройная, в длинном плаще сапфирового цвета с капюшоном, который сейчас был откинут и открывал взгляду красивую голову на высокой, гордой шее, нежную белую кожу, аккуратный носик, бархатистые карие глаза и великолепные черные локоны. Взгляд ее чудесных глаз был откровенно насмешлив - посланница Фамы прекрасно знала о своей власти над людьми.
  Итал невольно вздрогнул, узнавая ее. То была Райлис, веселая и любвеобильная нимфа лесного озера, давняя подружка Итала. Жесткая и совершенно безжалостная, она тем не менее всегда была справедлива, и Итал даже боялся представить, что могло заставить ее стать посланницей Фамы. Коротко глянув на Пирфа, нимфа бросила:
  -- Комнату.
  Ничего повелительного в ее голосе не было. Но Пирф сорвался с места и поспешил вперед, указывая ей дорогу, и никто почему-то не сомневался, что комната у нее будет самая лучшая.
  Когда они поднялись по лестнице, Славия шумно перевела дыхание:
  -- Я думала, меня вырвет прямо здесь. Ну и мерзость!
  Итал рассеянно кивнул, а потом добавил:
  -- Но и хороша же! Настоящая красавица.
  О своем знакомстве с Райлис Итал благоразумно умолчал.
  Даниэл мрачно сказал:
  -- Ничего красивого. Обычная Сплетница.
  Дамис покачал головой:
  -- Нет, Даниэл. В том-то и дело, что это НЕ обыкновенная Сплетница. Чересчур вовремя она тут появилась, и слишком циничен ее взгляд, в нем какая-то нечеловече-ская жестокость. Боюсь, как бы не сама Фама к нам пожаловала.
  Даниэл удивился:
  -- С чего бы это Фаме нас искать? Что, ей делать больше нечего?
  Аваллонец укоризненно покачал головой:
  -- Даниэл, Даниэл! Ты забываешь о характере нашей миссии. А ведь он связан с Фамой непосредственно.
  Юноша раздраженно сказал:
  -- Ничего я не забываю! Но ведь у нее полно помощников, в том числе и добро-вольных, что же ей делать здесь?
  Дамис промолчал. И тогда Славия, со жгучим любопытством следившая за разго-вором, решила вмешаться:
  -- Люди! Эй, ау! Что происходит? Объясните мне, темной, глупой женщине!
  Дамис недовольно скривился:
  -- А что ты вообще здесь делаешь? Тебе здесь быть не положено. Итал!
  Итал откликнулся:
  -- Аюшки? Ах, Славия! Пусть останется, послушает. - И туманно пояснил: - Ей бу-дет полезно.
  Дамис твердо сказал:
  -- Никаких посторонних при нашем разговоре быть не должно!
  Славия вкрадчиво сказала:
  -- Дамис, послушай. Итал может подтвердить, что я крайне любопытна, и если за-хочу что-то узнать - я это непременно узнаю. Если ты меня прогонишь, от этого не из-менится ровным счетом ничего. В крайнем случае я просто подслушаю. - Она вдруг ослепительно улыбнулась: - Ты только представь, как я буду изобретать разные спосо-бы шпионства, как буду преследовать вас, прячась по кустам... Разве тебе не стало смешно? Смотри, даже Даниэл улыбается!
  При этих словах Даниэл немедленно перестал улыбаться, хотя картинка, предста-вившаяся ему, вышла презабавная.
  Девушка немного помолчала, а потом серьезно добавила:
  -- Я дам тебе честное слово, что о том, что я услышу, ничего никому не скажу.
  Дамис помолчал, обдумывая ее слова.
  Наткнулся на смеющийся взгляд Итала и сказал со вздохом:
  -- Ну ладно, оставайся. Но предупреждаю, что ничего суперсекретного ты здесь не услышишь.
  Дамис начал рассказывать девушке об их путешествии, и даже не заметил, что их подслушивают.
  ***
  На темном острове Асмодей Адрастея в который уже раз взглянула в холодные глаза Даэны. Недолго понаблюдав за Италом, она сказала сама себе: "Все, мучения мои закончились. Завтра этот мерзавец и вся его компания заодно погибнут!"
  И Адрастея злорадно захихикала.
  ***
  Даниэл был в комнате один, когда к нему постучали. Он, в полной уверенности, что это стучит вернувшийся Дамис (хотя зачем ему стучать, Даниэл не совсем понял), ушедший поговорить с хозяином трактира, крикнул:
  -- Не заперто!
  Дверь медленно открылась, и из коридорной полутьмы к нему в комнату скольз-нула женская фигура в длинном синем плаще с капюшоном. Даниэл невольно отшат-нулся, с ужасом узнавая в ней посланницу Фамы.
  Девушка подошла к нему вплотную и сказала, не поднимая головы:
  -- Мое имя - Райлис. Я нимфа лесного озера.
  Она на миг запнулась, а потом продолжила каким-то другим, странно изменив-шимся голосом:
  -- Я пришла, чтобы предупредить тебя.
  И, так как юноша все еще потрясенно молчал, нимфа продолжила:
  -- Тебе грозит опасность.
  -- Мне?
  -- Тебе и всем твоим спутникам.
  -- Какая?
  И по его голосу сразу было ясно - Даниэл не сомневается, что красавица-нимфа ему лжет. Но она с готовностью ответила:
  -- Вас погубит пучина Нравственного.
  -- Что? При чем здесь мораль?
  Райлис печально покачала головой:
  -- Я не могу открыть тебе большего.
  -- Тогда зачем же ты пришла?
  -- Предупредить.
  -- Но ты же ничего толком не сказала!
  -- Я не могу.
   Даниэл раздраженно вздохнул и тряхнул головой. Темные волосы рассыпались по плечам, и взгляд Райлис, завороженно следившей за ним, сделался каким-то совер-шенно уж безумным. Юноша, проклиная про себя непостижимую женскую логику и уже начиная злиться, спросил ее:
  -- Что тебе нужно от меня, посланница Фамы? Ты можешь толком объяснить?
  -- Возьми меня с собой!
  Даниэл растерялся:
  -- З-зачем?
  -- Только я смогу спасти вас. Для того, чтобы избежать гибели, вы должны взять с собой женщину.
  -- Но... Но ведь с нами уже есть одна...
  Райлис наконец отвела глаза и медленно произнесла:
  -- Что ж... Ты сделал свой выбор, смертный.
  И выскользнула из комнаты, едва не столкнувшись на пороге с Дамисом, прово-дившим ее задумчивым взглядом.
  Конечно, Дамис сразу же поинтересовался, что она здесь делала. Даниэл объяс-нил, заодно спросив, верно ли он поступил, отказав ей. Дамис потер переносицу:
  -- Ты правильно сделал. Ни к чему нам шпионы Фамы. Но почему она обратилась именно к тебе? Не ко мне, не к Италу, в конце концов? Ведь они, кажется, знакомы?
  -- Ну, с чего ты взял, что они знакомы?
  -- Слишком уж он старательно делал вид, что видит ее впервые в жизни... Но ты не ответил на мой вопрос.
  Даниэл чуть раздраженно пожал плечами:
  -- Откуда я-то это знаю? Мне кажется, она и сама не совсем в курсе... Давай лучше спать ложиться.
  ...Даниэл ошибался. Нимфа прекрасно знала, почему она должна была обратиться именно к нему. Райлис действительно не была простой сплетницей. Но и на службе у Фамы уже не состояла. За свою полуторасотлетнюю жизнь Райлис служила многим, в том числе и Фаме. Но сейчас она просто использовала былые навыки для того, чтобы проникнуть в трактир.
  Лет семьдесят назад старшая из граций, Грайлис, спасла ей жизнь. И нимфа по-обещала, что выполнит любую ее просьбу. Все это время грация молчала, а за день до того, как Даниэл повстречал на лесной тропе аваллонца, наконец нашла просьбу, дос-тойную цены жизни Райлис.
  Она показала нимфе в волшебном зеркале Даниэла и сказала:
  -- Ты найдешь этого юношу и вручишь ему мой дар... Хотя этот дар он сможет оценить лишь через некоторое время, и боюсь, что это будет очень нескоро...
  Райлис выполнила просьбу грации, и во время визита к Даниэлу, выполнив ряд несложных манипуляций, передала ему дар Грайлис - способность вызывать к себе женскую любовь. И тогда случилось то, чего нимфа опасалась. Юноша, пораженный ее красотой и подсознательно желающий ей понравиться, получив дар, немедленно ис-полнил свое желание. Именно поэтому Райлис открыла ему, что Избранным угрожает опасность, хотя и не имела права делать этого. Она даже намекнула на средство спа-сения.
  К счастью (или к сожалению), нимфа знала о том, что она передала Даниэлу, и знала также, как это действует. Сила дара ослабевала с расстоянием, и поэтому Рай-лис ушла из трактира сразу после разговора.
  Уходя от "Золотого гуся" все дальше и дальше, Райлис думала о том, какое же страшное оружие подарила старшая из граций этому мальчишке...
  ***
  Наутро, после легкого завтрака, Дамис, Итал, Даниэл и Славия собрались идти дальше. То, что девушка пойдет с ними, решилось как-то само собой. Видя, что Даниэл не протестует, ни Дамис, ни, тем более, Итал не возразили ни слова.
  Они сидели внизу, ждали, пока соберется Славия. Пирф услужливо маячил где-то рядом. Даниэл обратился к Италу:
  -- Скажи, Итал, ты никогда не слышал о пучине Нравственного?
  Итал повел плечами:
  -- Нет. А от кого ты услышал это название?
  -- От Райлис.
  Итал от неожиданности поперхнулся воздухом и закашлялся. Дамис по-доброму усмехнулся:
  -- Да ладно тебе, парень, мы уже знаем, что ты знаком с этой нимфой.
  Итал независимо хмыкнул и вдруг спросил:
  -- Она ни о чем тебя не предупреждала?
  Даниэл слегка смутился:
  -- Ну... Вообще-то предупреждала.
  -- Что конкретно она сказала?
  -- Что нас всех погубит пучина Нравственного.
  -- Райлис не имеет привычки болтать просто так.
  Дамис заметил:
  -- Предупреждениями посланницы богини, даже такой, как Фама, нельзя пренеб-регать. И уж мы, в нашем положении, просто не имеем на это права.
  И, приподнявшись со стула, позвал:
  -- Эй, трактирщик!
  Пирф подскочил к ним:
  -- Чего изволите, господин?
  -- Скажи-ка, Пирф... Что такое пучина Нравственного? И кто такой этот самый Нравственный?
  Трактирщик заметно побледнел:
  -- Н-не знаю...
  Дамис внимательно посмотрел на него и проникновенно сказал:
  -- Не лги мне, трактирщик. Я умею быть очень убедительным. Говори, что знаешь!
  И тут Пирф вдруг грохнулся на колени:
  -- Пощадите меня, господин! Не заставляйте рассказывать о том, о чем я не дол-жен говорить!..
  Аваллонец жестко прищурился:
  -- И все же?
  Трактирщик умоляюще сложил дрожащие ладони:
  -- Прошу вас, господин! Авророй заклинаю, не спрашивайте меня!..
  Дамис смешался. После ТАКОЙ мольбы он уже не мог продолжать расспросы - слишком многое для него значило имя Авроры. Тогда Итал, перехватив его растерян-ный взгляд, мягко сказал:
  -- Не нервничай, Пирф. Никто не собирается заставлять тебя говорить то, чего ты не можешь сказать... Или не хочешь.
  Пирф облегченно вздохнул и поднялся с колен. Итал продолжил:
  -- Не можешь ли ты назвать нам человека, который...м-м... смог бы рассказать нам то, о чем ты говорить не хочешь?
  Пирф замялся. Он явно что-то знал, но говорить не решался. Проницательный Даниэл поощрил его:
  -- Говори, говори, трактирщик!
  Пирф осторожно заговорил:
  -- Вообще-то есть тут один человек... Он ничего не боится. Даже богинь. Это по-тому, что он сумасшедший.
  Дамис нахмурился:
  -- То есть?
  -- Он живет один, на самом краю деревни, практически в лесу. Не в нормальном доме, а в какой-то землянке. Живет он тем, что собирает в лесу травы, а потом лечит всех, кто к нему приходит. И денег не берет! Ясно же - чокнутый!
  Итал задумчиво сказал:
  -- Ну, если он лечит всех, кто к нему приходит... за солью, к примеру, или топор одолжить... то он действительно чокнутый.
  Даниэл отвернулся, изо всех сил стараясь удержаться от того, чтобы расхохотать-ся, и даже серьезный Дамис невольно улыбнулся. А Итал продолжил все тем же тоном:
  -- Чем же он может нам помочь?
  -- Но я же сказал - он знает лес! И может сказать вам, кто такой... Нравственный.
  -- Мило. И как зовут этого душевного во всех смыслах человека?
  Плечи отвернувшегося Даниэла подозрительно дрогнули, но преданно таращив-шийся на Итала трактирщик не услышал, как юноша хрюкнул от смеха.
  -- Фрис. Его имя - Фрис.
  И в этот миг с лестницы легко сбежала Славия.
  Свои роскошные волосы она заплела в две тривиальнейшие косы, и венцом уло-жила их вокруг головы. Эта прическа красила ее необыкновенно: лицо девушки стало строже, серьезнее, будто корона эта была настоящей. Даниэл отметил, как неодобри-тельно нахмурился Итал, и тут же светловолосый вор ехидно бросил:
  -- К такой прическе нужно бальное платье, а не кожаные штаны, дорогуша!
  Девушка показала ему язык, и все строгое очарование ее немедленно исчезло. Она жизнерадостно поздоровалась:
  -- Привет всем! Куда мы идем?
  Дамис поднялся:
  -- К одному душевному отшельнику, который должен нам помочь кое-что выяс-нить.
  ***
  То, в чем жил Фрис, нельзя было назвать даже землянкой - так, яма, выкопанная в скользкой, болотистой почве и накрытая дерновой крышей. Славия, увидев подобное жилище, презрительно скривила губы:
  -- Какое убожество! Как можно жить в яме?
  -- Можно, девица. Когда у тебя нет дома.
  Славия повернулась на голос, и увидела у опушки леса мужчину - высокого, креп-кого, одетого в какие-то лохмотья. Девушку поразили его волосы. С первого взгляда он казался блондином, но, когда он подошел ближе, Славия убедилась, что он седой. Странно контрастировали с его волосами совсем молодые, дерзкие и пронзительные глаза.
  Когда эти серебристо-стальные глаза остановились на Итале, он поежился от крайне неприятного ощущения. Ему стало абсолютно ясно, что этот человек знает о нем все, до самого донышка. Эти холодные, требовательные глаза словно предупреж-дали: ты виноват, и понесешь наказание за свои преступления!
  Поэтому, когда Фрис повернул голову к Дамису, Итал облегченно перевел дыха-ние. Судя по озабоченно нахмурившимся бровям, ни аваллонцу, ни Даниэлу отшель-ник тоже особо не понравился. И только Славия сияла солнышком. Она узнала в этом человеке великого короля древности, Алтея. Совершив немало достойного, основав ве-личайшую империю на материке, он был когда-то предан и убит. Тело его сожгли на погребальном костре, а дух с тех пор странствовал в мире живых, вселяясь в тела тех, кто хотел бескорыстно помогать другим.
  Дамис наконец прервал затянувшееся молчание:
  -- Вы - Фрис?
  -- Да.
  -- Мы бы хотели кое-что у вас выяснить.
  -- Что именно?
  Итал невольно вздрогнул, когда Фрис вдруг снова в упор глянул на него. К сча-стью, Дамис продолжил, и странный человек отвернулся от Итала, вперяя взгляд в старшего из путников.
  -- Вы знаете, что такое пучина Нравственного? И кто, собственно, это такой? Или... что такое?
  Какое-то время Фрис молча смотрел на Дамиса, а потом, видимо, положительно оценив аваллонца, сказал:
  -- Я расскажу вам все, что знаю.
  Конечно, Фрис открыл им далеко не все, что знал об этом болоте и его обитателе по прозвищу Нравственный, но и то, что он посчитал нужным рассказать, оказалось слишком даже для восторженной Славии.
  Болото, начинавшееся совсем близко, за соседним холмиком, когда-то звалось са-мым обычным для болот образом. То ли Коровьи Гати, то ли Оленьи Поскакушки - ко-роче говоря, мирное и ни к чему не обязывающее название. Но однажды, лет эдак пятнадцать назад, в оные Гати с неба свалился самый настоящий дракон.
  Самые любопытные - и самые смелые, - отправившиеся поглазеть на НАСТОЯ-ЩЕГО ДРАКОНА, назад не вернулись. Потом все рискнувшие пройти болотом пропа-дали. Вернулся, уцелев, только один купец-заброда, сдуру не поверивший в "страшные сказки" про дракона. Вернулся - и рассказал сельчанам, почему дракон никого не пропускает.
  Чудище придумало свои собственные критерии оценки людей, и всех, кто им не соответствовал, убивало. Самое невероятное, что нравственный дракон никого не ел, а просто топил в болоте. Купец, захлебываясь пережитым ужасом, и облегчением, и по-чему-то восторгом, сказал еще, что крылья у Нравственного изодраны в клочья, а мес-тами прожжены.
  Говорили потом, что его изгнали его же собственные сородичи, и с ужасом добав-ляли:
  -- Это каким же надо было быть чудовищем, чтобы его изгнали даже сами драко-ны!
  Конечно, характер дракона, и без того не самый лучший, от подобного наказания испортился еще больше.
  Фрис немного подумал и добавил, что чудище пока что бессмертно. И до тех пор будет вредить, пока... А что "пока", никто не знает, кроме самого дракона. Но говорят, что это как-то связано с женщиной.
  Парни молча переглянулись, и Даниэл вспомнил предупреждение нимфы: "Вы должны взять с собой женщину..."
  ***
  Болото оказалось практически непроходимым, и дракон здесь был совершенно ни при чем. Трое мужчин и девушка скакали по кочкам, ежеминутно рискуя свалиться в бездонную тьму, прикрытую мелкой ряской. И все больше задумывались - а на кой их вообще понесло в эту трясину?! Мало ли что там напророчила эта безумная Райлис? Они же могли просто-напросто обойти пучину Нравственного стороной!
  Когда нога шедшего впереди Итала нащупала наконец твердую землю под слоем мутно-зеленой воды, он облегченно вздохнул и мысленно поблагодарил Аврору за из-бавление от пиявок. Которые бы непременно обглодали его тело, свались Итал в боло-то. Но благодарственные слова замерли у него на губах, когда прямо из-под его ног, вздымая ряску и тину на недосягаемую высоту, поднялась голова на длинной шее, не-заметно переходящей в извилистое гибкое тело. Несомненно, это был дракон. Он мог бы показаться грациозным и даже красивым, если бы не горящие безумным огнем глаза и плотоядно оскаленные зубы.
  Итал живо представил, с какой легкостью эти зубы перекусят его напополам, как распластается по чешуйчатой морде диковинными усами его чудная светлая шевелю-ра, и нелепость привидевшегося несколько притупила страх. Впрочем, видимо, дракон владел какими-то чарами, потому что ни Итал, ни Дамис с Даниэлом не могли ни по-шевелиться, ни промолвить хотя бы словечко. Дракон удовлетворенно хмыкнул, и гла-за его полыхнули светло-голубым.
  Какие только глупости не приходят в голову перед смертью! Итал был готов плю-нуть вслед тому, кто придумал, будто бы перед человеком проносится вся его жизнь. Как же! Судьба в который раз состроила ему ехидную рожу, испоганив даже послед-ние мгновения. Потому что перед глазами его упорно стоял золотистый, поджаристый бок недоеденного накануне гуся. И запах, упоительный запах жареного мяса!..
  Итал невольно сглотнул, и в ответ ему сладострастно облизнулся дракон. "Чтоб ты подавился моими ребрами", - мрачно пожелал ему Итал.
  И едва не заорал, невзирая на заклятье, когда такой же мрачный голос отозвался в его голове: "Скорее я отравлюсь твоим ядовитым языком".
  Изумленный взгляд человека встретился с настороженным драконьим, и все со-мнения окончательно улетучились: несомненно, голос в его голове принадлежал это-му... Итал не постеснялся перечислить, какими именно эпитетами он бы наградил эту ящерицу-переростка, если бы язык повиновался ему.
  Дракон в долгу не остался, и на голову Итала обрушились все ругательства, каки-ми осыпали болото и поселившееся в нем чудовище когда-либо забредавшие сюда лю-ди. Впрочем, судя по вычурности некоторых проклятий (вроде "Чтоб тебе на ногу Брагол плюнул"), сюда порой забредали даже полулегендарные гнумы.
  Итал довольно зажмурился и восхищенно подумал: "Да ты умелец, каких поис-кать!"
  Дракон, похоже, начавший испытывать удовольствие от их безмолвного диалога, хотел было ответить чем-нибудь столь же ехидным, но не успел. Потому что прямо пе-ред его мордой, плотоядно уставившейся на Итала, возникла хрупкая девичья фигур-ка, затянутая в кожаный гамбизон.
  Итал испытал поистине высокую гордость и умиление, когда Славия отважно пи-скнула срывающимся голосом:
  -- Не смей!.. не смей трогать его!
  Ящер ошеломленно дернул шеей и вдруг, будто учуяв что-то, шумно фыркнул. Славию обдало теплым воздухом и, пардон, всем тем, что может скопиться в носу у любого существа, и Итал сдавленно захихикал, попутно замечая: когда дракон удивлен и растерян, чары его слабеют.
  Тем временем хозяин бывших Оленьих Завирушек (или как там раньше называ-лось это болото?) раскрыл пасть и с натугой спросил:
  -- Ты...кто?..
  Драконий голос оказался на удивление мелодичным, и даже легкая хрипота, воз-никшая, видимо, от долгого отсутствия собеседника, не портила его.
  Девушка, от возмущения даже не удивившаяся своей неизвестно откуда возник-шей храбрости, ответила:
  -- Меня зовут Славия. А вот ты...
  Голос ее прервался, но Итал легко додумал все то, что она хотела сказать. И не-медленно продублировал в голове: "...мерзкая сопливая ящерица, ты-то кто?"
  Голова дракона метнулась к неподвижно стоящему человеку, и в голове Итала возник раздраженный шип дракона: "Если ты сию же секунду не замолчишь..."
  Закончить фразу ему не дала Славия:
  -- Эй, я к тебе обращаюсь!
  Дракон метнулся к ней и вдруг, словно принюхавшись, ошеломленно замотал го-ловой:
  -- Но ты... ты - женщина!
  -- Ну, и что с того? Поэтому на меня не стоит обращать внимания?!
  Дракон, которого Италу в этот момент было искренне жаль, отчаянно взревел:
  -- Но женщины не имеют права ходить этим путем!!!
  Из ноздрей его вырвались струйки дыма, и это будто разморозило Итала. Он не-медленно шагнул вперед, заслоняя собой Славию. Изумрудные глаза вызывающе и на-смешливо сверкнули в тон его словам:
  -- Вы ведете себя невежливо, господин ящ... - Итал поперхнулся, и закончил: -- ...дракон.
  Голова измученного жителя болота в который уже раз развернулась к нахальному человеку, и дракон возмущенно завопил:
  -- Я?! Это Я веду себя невежливо?! Неужели это я вломился в чужой дом, распугал всех пиявок и разогнал всех червяков на три лиги вокруг?! Да еще и обзывал хозяина всякими неприличными словами!!!
  Искренне наслаждаясь словами дракона, Итал заслушался, и не сразу сообразил, что последние фразы дракон прорычал мысленно. Все прочие, включая Славию, ус-лышали только первое возмущенное "я".
  Дракон, сурово уставившись в лицо Италу и пряча лукавые искры в глубине глаз (впрочем, уж тот-то их прекрасно разглядел!), продолжил вслух:
  -- Да я самый вежливый дракон по эту сторону океана!
  Итал прищурился и ядовито спросил:
  -- Неужели? Тогда чем же объяснить то, что вы до сих пор не представились да-ме?
  Глаза дракона на мгновение вспыхнули золотом, а потом он с безукоризненной вежливостью сказал:
  -- Исключительно удивлением!
  Ему явно очень нравился разговор. Дракон продолжил, заглядываясь через плечо Итала на Славию:
  -- Мое имя - Нодал, я дальний родственник великого Сторма.
  "Тоже мне, великолепный потомок великих предков!" - ехидно прокомментировал Итал.
  -- А вот ты кто такой, и почему не представился сразу?
  -- Довольно трудно представляться, когда не можешь шевельнуть не то что рукой, но и языком, не так ли? Я - Итал. Итал Ромеро. А это - моя спутница, ее зовут Славия.
  Немедленно в голове Итала раздался полный сожаления и несбывшихся надежд голос дракона: "Лучше бы ты в обморок грохнулся, чем замер без движения... Погоди, погоди! Как ты сказал? Ромеро?"
  И Нодал продолжил вслух:
  -- Ах, Итал Ромеро! Теперь все ясно.
  Славия, не привыкшая долго находиться в тени, немедленно осведомилась:
  -- Ты уже слышал о нем?
  Дракон метнул на Итала странный взгляд, и неопределенно ответил:
  -- Слышал...
  Девушка не успела уточнить, где и что именно Нодал слышал о ее спутнике, по-тому что оный спутник слегка раздраженно сказал:
  -- Слушай, малышка, я понимаю, что ты погибаешь от любопытства, но пусть бла-городный дракон освободит нас с Дамисом и Даниэлом.
  Янтарные глаза Нодала сверкнули зеленым, и Итал, слегка качнувшись, шагнул наконец с кочки на землю. Судя по двойному воплю, раздавшемуся сзади, Дамису и Даниэлу не настолько повезло.
  Впрочем, ни дракон, ни девушка не обратили внимания на то, что происходило за спиной Итала. Нодал заворожено глядел на Славию, так что она очень быстро потеря-ла терпение и, нахмурившись, спросила:
  -- Что? Почему ты на меня так смотришь? Что тебе нужно от меня, потомок вели-кого Стрёма?
  Итал, не сумев подавить смешок, поспешил отвернуться от дракона. Впрочем, Нодал не заметил этого. А Дамис, приглядевшись к нему чуть внимательнее, с изумле-нием понял, что дракон смутился! Нодал издал непонятный звук, что-то среднее между всхлипом и шипением, и выпустил небольшое пламенное облачко. Слегка придя в се-бя, дракон ответил:
  -- Ты разве не знаешь, женщина по имени Славия, о том, как действует на драко-на присутствие человеческой женщины?
  -- Нет. А как?
  Продолжая пожирать девушку поистине влюбленным взглядом, дракон спросил:
  -- Что ты знаешь о единорогах? Слышала вообще о них когда-нибудь?
  -- Ну, слышала. Какие-то легенды про...Подожди-ка...- Славия нахмурилась, ста-раясь воспроизвести все в точности, и с подвыванием произнесла:
  -- И этот белый конь с рогами,
   Что затоптал змею ногами,
   Стал нежен, кроток и приветлив,
   Как солнце ласковое летом.
  И добавила уже совершенно нормальным тоном, по ходу ткнув давящегося сме-хом Итала кулаком в ребра:
  -- Что-то в таком духе.
  Нодал грустно произнес:
  -- Как это печально...Древние прекрасные легенды предаются осмеянию или, что еще хуже, вот этакому бездарному изложению... Однако, вернемся к нашей теме. Как единорог испытывает невероятное почтение и любовь к чистым душой людям, так и дракон, встретив на своем пути достойного человека, выбирает его... вернее, ее... сво-ей подругой.
  -- Подругой? Это в каком смысле?
  Дракон снова уставился на Итала и ответил, насмешливо сверкнув глазами:
  -- Уж не в том, в каком ты привык их воспринимать, Итал Ромеро, вор с конти-нентальной славой.
  Славия наконец вышла из-за спины Итала и в упор спросила:
  -- К чему ты все это рассказал?
  Похоже, она все еще не понимала. Зато догадался Даниэл:
  -- Великолепно! Неужели ты выбрал ее?
  Дракон впервые посмотрел на юношу. Внимательно приглядываясь к нему, Нодал произнес:
  -- А ты догадлив, мальчик. Как твое имя?
  -- Даниэл Сакс.
  Дракон покивал, а потом задумчиво сказал:
  -- Прикоснись ко мне.
  И рявкнул мысленно на осмелившегося прокомментировать его просьбу Итала: "Еще одно слово, и я наплюю на свои принципы жидкой лавой, и сожгу тебя. За-ткнешься ты наконец?"
  Итал завопил (если бы вслух, то это называлось бы "во все горло", а так... ну, пусть будет "во весь разум"): "Но я не могу СОВСЕМ не думать!!!"
  Нодал не ответил ему, потому что Даниэл уже протянул руку в его сторону. Граци-озно изогнув шею, дракон подставил голову под ладонь юноши. Однако, едва пальцы Даниэла коснулись его чешуи, так и взвился, резко отдергивая голову:
  -- Я же просил только прикоснуться!
  Выразительные глаза его налились красным, и Итал поспешил вмешаться:
  -- Честное слово, Нодал, он ничего больше не делал!
  И добавил мысленно: "Даже я бы не рискнул бить тебя".
  Дракон, постепенно успокаиваясь, фыркнул: "Ты? Да ты бы именно это и сделал в первую очередь!"
  Итал только мечтательно вздохнул.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"