Наверное, мой крик разбудил не только Ланса и Мири, но и распугал кормившихся трупами зверей. Мне было очень плохо, да и выглядел я наверняка не лучше, чем себя чувствовал. Пот заливал глаза, или это были безутешные слёзы отчаяния? Я не на шутку перепугал своих попутчиков, Ланс обнял "крикуна" и прижал к себе, успокаивая и посмеиваясь одновременно:
― Ну что же ты творишь, дурачок, наверняка вся округа слышала эти вопли. Может, нам и не прятаться вовсе, если ты будешь устраивать такие завывания, а?
Мири смотрела с жалостью и одёрнула его за рукав:
― Прекрати свои глупые шутки, Ланс, ему и так плохо. Что тебе приснилась, Реми? Может, поделишься с нами? Сразу станет легче...
Я не отвечал, только мотал головой и всхлипывал. Понимал, что веду себя как маленький ребёнок, но ничего не мог поделать.
Мирела принесла воды из бурдюка, она была тёплой и противно отдавала кожей, но мне всё равно пришлось её выпить. Это подействовало, и я начал понемногу успокаиваться. Девушка недолго посидела рядом, держа меня за руку, а потом, тяжело вздохнув, ушла спать. Я же снова улёгся рядом с Лансом и стал крутить единственную пуговицу на его рубахе.
― Гай, не хочу называть тебя этим дурацким именем ― Ланс, но, видимо, придётся. Слушай, у меня есть одна просьба, только пообещай, что выполнишь её. Пожалуйста...
Ланс почти заснул, но услышав нытьё, покорно открыл глаза:
― Сначала скажи, что ты хочешь, а то вдруг попросишь луну с неба, а я сдуру, соглашусь?
Я тихо засмеялся и, резко дёрнув, оторвал несчастную пуговицу вместе с куском рубахи. Охнув, Ланс, видимо, хотел меня обругать, но кое-как сдержался:
― Ну, Наследник, у тебя и запросы. Хорошо, что это единственная пуговица на моих вещах... была. Что поделать, забирай ― дарю...
― Нет, Ланс, возьми её обратно, я хотел попросить тебя об услуге.
Ошарашенный друг печально вздохнул:
― Однако, странный ты выбрал для этого способ, Барри. Ладно уж, говори, что с тобой поделать.
Я немного помолчал, неожиданно выпалив:
― Если я начну сходить с ума, как отец, не жалей меня ― сразу убей. Обещаешь?
Охнув, он посмотрел в мои покрасневшие от слёз глаза и ответил, как показалось, лишь для того, чтобы я от него отстал:
― Хорошо, уговорил. Будут ещё просьбы, или пока остановимся на этом и, наконец, поспим? А то утро уже близко, спать хочу, сил нет... Да, и вот что, забирай пуговицу себе, мне она ни к чему... ― пробурчал он, переворачиваясь на другой бок.
Я кивнул и, зажав "щедрый подарок" в кулаке, на удивление быстро уснул. А утром после недолгих сборов повозка тронулась в путь. Никто из нас не стал завтракать на месте кровавого пира, устроенного дикими тварями ― мы сделали это через пару часов, отъехав подальше от места ночёвки.
Стоит ли говорить, что настроение у всех было подавленное, разговаривать не хотелось, поэтому, быстро перекусив, двинулись дальше. По дороге Мири предупредила, чтобы в деревне, где мы собирались пополнить запасы, ни с кем не разговаривали. Она сама знает, кому продать лошадей и у кого лучше купить продукты.
― Место это нехорошее, но других деревень поблизости нет. Тут промышляют работорговлей, продают краденое из обоих государств, а, главное, не спрашивают, откуда товары, кто ты и куда держишь путь. Но всё равно, держите ухо востро и будьте готовы бежать оттуда в любую минуту. И, напоминаю, никаких "старых имён", рядом ошиваются "охотники за головами", они ловят беглецов, вроде нас. Так что сидите в повозке и не высовывайтесь. Если что ― вы мои братья...
Последние слова Мири нас насмешили: и в самом деле, ну кто поверит, что у смуглой, черноокой девчонки есть огненно-рыжий "брат", да и второй "братишка" больше смахивал на блондина.
Как бы то ни было Ланс хмуро выслушал Мирелу, но возражать не стал. Он задумчиво посмотрел на меня, спросив у девушки:
― У тебя есть запасное одеяло? Давай закроем Реми так, чтобы торчал один нос, скажем, что у него лихорадка, тогда к нам точно не сунутся.
Я и так весь прошлый день "належался в своё удовольствие", мечтая хоть сегодня походить по земле, "размять косточки", не буквально, конечно. Мысль о том, что придётся изображать "больного" и не двигаться, бесила, но я понимал, что Мири права, и потому промолчал. Ланс о чём-то пошептался с ней и, достав какую-то склянку с плохо пахнувшей мазью, нанёс эту гадость мне на лицо и ладони.
Кожа почти мгновенно страшно зачесалась, и, немного потерпев, я начал расчесывать зудевшее лицо. Ланс смотрел на это безобразие, довольно кивая, потом вытер кожу мокрой тряпкой ― зуд постепенно прекратился, но лицо осталось покрыто немаленькими волдырями. Словно на беднягу Барри напал рой диких ос, а я не смог от него убежать. Это, конечно, меня расстроило, зато развеселило друга и девчонку. Я дулся на них, пытаясь даже угрожать:
― Это как называется, Ланс? Нашёл время издеваться, вот сейчас встану и не посмотрю, что ты старше и здоровее меня. Побью, мало не покажется...
― Утихни, Реми, ― хихикая, сказал бесстыжий, ― просто немного потерпи. Во-первых, никто не узнает под этой краснотой твоё симпатичное личико, а, во-вторых, к тебе ― не сунутся, побоятся заразы. Вот увидишь, ещё спасибо скажешь...
― Обязательно скажу, как только уедем из деревни, найду палку побольше и скажу... ― не утихал я, чем приводил зловредную парочку в восторг.
Так, шутливо переругиваясь, мы и добрались до поселения, и, поскольку выходить мне не разрешалось, пришлось подсматривать за происходящим через разрез в холстине, закрывавшей заднюю часть повозки.
Посёлок был небольшой, невзрачный и серый, впрочем, как и всё вокруг. Народ бродил по единственной улице, лица людей, в основном, были прикрыты капюшонами плащей или разноцветными шарфами. Все старались быстро проходить мимо, бросая на нашу повозку подозрительные взгляды. И чем больше я осматривался, тем тревожнее становилось на душе.
Мири привела доставшихся нам после ночной бойни коней к большому дому и, недолго поговорив с разбойничьего вида хозяином, быстро ушла оттуда, передав Лансу увесистый мешочек с деньгами. Моего вредного друга она выпустила на улицу только после того, как намотала ему на голову пестрый шарф, полностью скрывший его рыжие волосы, к тому же заставив надеть чудной халат из такой же ткани. Выглядело это комично, и я ждал, когда же они оба вернутся, чтобы как следует посмеяться, отомстив за мои мучения.
За продуктами Мири повела повозку к другому дому, Ланс изображал из себя её свирепого охранника, и, глядя на него, я потешался, предвкушая забаву, совсем забыв, что в это время "больному" полагалось тихонечко лежать под лоскутным одеялом. Однако, это-то меня и спасло...
Как только я увидел, что ребята зашли в дом в сопровождении женщины в такой же пёстрой, как у Мирелы, юбке, хотел лечь на специально приготовленное место. Но мне совсем не понравилось, как стоявший напротив дома человек, сделал хозяйке какой-то знак, и, стоило ей скрыться из виду, направился к нашей повозке. Ясно было, что они в сговоре друг с другом и замышляют что-то недоброе.
Отпрянув от щели, через которую вёл наблюдение, я прижался к стене, лихорадочно соображая, чем бы отпугнуть разбойника, явно собиравшегося нас ограбить. К сожалению, Ланс забрал с собой кинжал, единственное оружие, которым я мог отбиться. Что оставалось? Притвориться смертельно больным и надеяться, что покрасневшее лицо отпугнёт врага? Такой вариант меня совершенно не устраивал.
Я колебался, а тем временем острый нож ещё больше прорвал полотно задней стены повозки, врезавшись в центр подушки, на которой должна была лежать голова "больного". От одной мысли, что это могло стать моей последней минутой, я страшно завопил, скорчив гримасу, а уже наполовину забравшийся внутрь разбойник, явно не ожидавший этого, закричал ещё громче...
И неудивительно ― сам чуть не поперхнулся, увидев, что мои розовые ногти потемнели и вытянулись в три раза, превратившись в страшные зазубренные когти, а красивое, ну, пусть на этот раз и не очень красивое лицо... с ним явно что-то происходило. Хотя увидеть результат изменения, конечно, мне было не дано, зато им от души полюбовался незадачливый противник. Мда...
Эта "красота" буквально его подкосила. Он икнул, позеленел, посрамив цветом лица молоденькую травку, схватился за сердце и вывалился из повозки, ударившись спиной о землю. Со страхом посмотрел на свои руки ― они были в полном порядке, как и лицо. Тогда, что это было? Меня охватил ужас: неужели, предсказание Мири начало сбываться, и я ― "весь в отца"?
― Нет, только не это, не хочу быть на него похожим. Никакому дьяволу не позволю забрать душу, лучше умру... ― повторял я, когда в повозку ворвался Ланс и стал меня успокаивать.
― Что случилось, Реми? ― прокричал он.
Я показывал рукой в сторону, куда свалился разбойник.
― Там человек, он пытался ударить меня ножом, а я закричал. Он испугался и упал, ― это всё, что мне удалось из себя выдавить.
Ланс тут же выскочил наружу и подбежал к лежащему на земле типу. Тот выглядел отвратительно ― скрюченный, с зажатым в руке ножом и застывшей на лице гримасой ужаса. Его открытый рот, казалось, продолжал кричать. Можно было подумать, что негодяй умер от страха, и я это хорошо знал...
Из дома вышла довольная Мири, везя обычную тележку, доверху нагруженную только что купленной едой. Рядом с ней деловито семенила "хозяйка". Увидев своего подельника на земле, она ахнула и раскрыла было рот, чтобы накричать на нас, но нож в руке покойника говорил сам за себя, и злодейка притихла.
― Это мой племянник, ― бормотала женщина упавшим голосом, ― простите его, он у нас в семье дурачок ― не ведает, что творит. И сердце у него больное, сами видите...
Но я разглядел в её глазах нешуточную ярость, догадавшись, что она так просто нам этого не спустит. Прекрасно понимали это и Ланс с Мирелой, поэтому, быстро загрузив продукты в повозку, вернули тележку взбешённой "хозяйке" и ударили хлыстом коней, погоняя их прочь из этого ужасного места.
Настроение у всех было подавленное. Ланс разматывал шарф, вздрагивая каждый раз, как колесо налетало на камень, Мири вела повозку вперёд, закусив губу.
Я забился в угол, в который раз считая себя невольным источником неприятностей, и прислушивался к их разговору.
― Чёрт, Мирела, ну и накрутила ты мне башню на голове, чуть не запутался... ― бормотал Ланс, изо всех сил стараясь казаться спокойным, ― куда мы теперь? Она ведь наверняка организует погоню.
― Да, я хорошо знаю Тару, и никак не ожидала от неё такой подлости. Она из нашего народа ― точно не простит. Знаешь, что такое кровная месть? Боюсь, теперь нам её не избежать...
― Это из-за меня, да? Он же первый хотел ударить, я только вскрикнул... ― не выдержал я, словно оправдываясь.
― Никто тебя не винит, малыш, это они решили поживиться за наш счёт. Сами виноваты, что у этого придурка от неожиданности отказало сердце...
Я благоразумно промолчал, не собираясь распространяться о своих странных "видениях". Это ещё больше бы всё запутало, поэтому сидел, спрятав голову в колени, и старался не вспоминать страшные когти, что почудились мне совсем недавно.
― Ты знаешь эти места, Мири, куда теперь поедем? ― в голосе Ланса звучало нескрываемое отчаяние.
― Туда, куда они не сунутся, ― девушка подхлестнула и так резво бегущих коней.
Ланс окинул её взглядом, удивлённо хмыкнув:
― Что ж, твои слова вселяют надежду...
Мирела лишь на мгновение повернула к нам голову, но я увидел, как побледнело её прекрасное лицо. Если уж ей было так страшно, куда же мы направлялись? Вскоре она сама ответила на мой невысказанный вопрос.
― Тут недалеко есть скалы, называются Души предков. Считается, что там обитают... сами понимаете кто. Есть там одна неприятная пещера, нам строго-настрого запрещено к ней даже приближаться, это страшный грех. Но, с другой стороны, больше-то укрыться негде. Так что... ― и она тяжело вздохнула.
Мы потрясённо молчали. Ехать туда, где обитали призраки, было то ещё удовольствие, и сколько бы Ланс ни говорил, что не верит "во всю эту чепуху", я заметил, как у него перекосило лицо, а на лбу выступили капли пота. Он поспешно вытер их всё тем же шарфом, в котором окончательно запутался, громко чертыхаясь.
В другое время я, наверное, посмеялся бы над ним, но сейчас предпочёл, чтобы смеялись надо мной, только не везли в логово нечисти...
Мирела резко натянула поводья, осторожно развернув коней на маленькую, едва заметную тропинку, уводящую к невысоким скалам. Не оборачиваясь, она сказала Лансу:
― Маг, делай свою работу ― наших следов не должно быть видно.
Я услышал, как Ланс негромко забормотал свои заклинания. В том, что они сработают как надо, можно было не сомневаться. Уже не раз убеждался в том, что друг ― прекрасный маг. На всякий случай выглянул на дорогу через большую прореху в стене повозки ― погони не было, но от этого не стало легче. Мири произнесла ужасное слово ― кровная месть, значит, за нами будут гоняться до конца, пока никого не останется в живых, и неважно, что мы с ней ― не родственники, главное ― были там, а, значит ― тоже враги...
Неожиданно над нами повисла тень, закрывшая солнце, и даже я, находившийся внутри, почувствовал это. Быстро подбежал к Лансу, сидевшему рядом с Мирелой, и ахнул: в скале открывался большой проход, ведущий к пещере. Туда проехала бы не одна, а, наверное, целых три повозки в ряд. Но заросшая почти до пояса травой тропа говорила о том, что здесь давно никого не было.
Арка входа была неровной, но при этом украшена вырезанными в камне фигурами, похожими на людей в плащах. Они вели обычную жизнь ― строили дома, готовили пищу на костре, водили хороводы, охотились из луков на странных животных. С одной лишь особенностью ― у них не было голов, и это, чёрт возьми, пугало.
― Мири, это и есть пещера предков, в которую никому нельзя входить?
Она посмотрела на меня задумчиво:
― Эти скалы называются Души предков, туда могут входить только наши священники, и они делают это раз в десять лет. Судя по тому, как выросла здешняя растительность, тут давно никого не было. Обрати внимание, Реми, везде сушь, а здесь цветы и травы по пояс. Это души предков присматривают за своим святилищем...
― Или совсем рядом находится источник, видимо, он проходит где-то под землёй. Скорее всего, в пещере мы найдем следы воды, ― как ни в чём не бывало сказал Ланс, ― что касается того, будто эти места никто не посещал, я в этом не уверен: тепло и влажная почва позволят траве вырасти за несколько дней.
Мирела посмотрела на него с упрёком, и Ланс замолчал, смутившись и пожав плечами. Я предпочёл оставить своё мнение при себе. Чтобы ни говорил Ланс, мне было страшно. Няня, а, вернее, бабушка, рассказывала множество пугающих историй, случавшихся с теми, кто не уважал предков и нарушал места их упокоения. Может, конечно, она специально запугивала нас с Али, чтобы озорники не шастали в усыпальницу, но это не очень-то помогло ― мы бывали там, и не раз, и никаких приведений не встречали. И всё же...
Видно было, что Мири тяжело нарушить запрет, но, прислушавшись к чему-то, она вдруг решилась и, кивнув Лансу, передала ему вожжи:
― Сам правь, у меня руки не поднимаются сделать это. И, пожалуйста, поторопись, за нами погоня. Не забудь убрать следы: те, кто нас ищут ― внутрь не сунутся, но обязательно проверят это место.