Я вздыхал, жалея себя, но тут в голову пришла мысль, что со мной нет кинжала, который надо было вернуть Гаю. А я умудрился его потерять. Это ещё сильнее расстроило "растеряху", к тому же тело под доспехами ужасно зудело. Мне, привыкшему принимать ванну каждый день, было очень тяжело, к тому же я не мог почесаться, не сняв доспехи.
В это время в повозку влез Гай и первым делом подошёл ко мне. Из его руки вылетел маленький световой шарик, зависнув у моего лица:
― Ну что нюни распустил, Барри? Это не похоже на умного и гордого Наследника. Возьми себя в руки, а, иначе, как же мы с тобой преодолеем все трудности, если ты киснешь от первой неприятности?
Я попытался улыбнуться.
Ему это понравилось:
― А теперь вылезай наружу, ночь теплая, я захватил пару кувшинов воды. Это негусто, но пока хватит.
― Зачем, Гай?
― Будем снимать твою амуницию, немного помоешься, вспотел, наверное. Идём, не при девчонке же оголяться, как ты любишь, ― он шутливо толкнул меня в бок и подмигнул.
Я тихо засмеялся и вылез из повозки следом за другом, а через несколько минут уже снова лежал на голых досках, подложив мешок под голову, свободный от доспехов и счастливый, что этот ужасный день, наконец, кончился. Засыпая, подумал, что завтра, при свете дня, наверняка найду потерянный кинжал Гая и смогу его вернуть. На душе стало легче, и меня сморил сон, чтобы дать измученной душе немного отдохнуть от постигших меня бед, подготовив к новым, ещё более ужасным...
Казалось, проснусь от малейшего шороха, но усталость была сильнее осторожности. Меня разбудила Мири:
― Вставай, Реми, Ланс сейчас придёт и поможет тебе с доспехами, а я пока приготовлю нам завтрак. И вот ещё что: заметила, ты по-прежнему называешь своего друга Гаем, постарайся так не делать ― ляпнешь где-нибудь по привычке, и нам конец.
Она собралась уйти, но я её остановил:
― А где он сейчас, Мири?
Девушка тяжело вздохнула:
― Хоронит тех, кто вчера мог сделать то же самое со всеми нами...
Осторожно спрыгнул с повозки, ведь спасительных доспехов на мне не было, и пошёл к оврагу; как назло, вернулись воспоминания о событиях прошедшего дня, безнадёжно испортив настроение. Ланса всё не было, и я решил пока поискать потерянный кинжал, оставленный, скорее всего, в той яме, где прятался.
Но, перерыв всё вокруг, оружия так и не нашёл. Это было неприятно, и пришлось вернулся к костру. Мири ушла за водой, и, сидя у огня, я подкидывал в него ветки. Солнечный луч пробежал по траве, и прямо под моей ногой что-то блеснуло.
Я радостно ахнул и схватил находку, правда, сразу же отбросив её от себя как можно дальше. Кинжал был испачкан в уже засохшей крови разбойников. Так вот чем неведомый "мститель" перерезал им горло! Но почему он сделал это кинжалом Ланса, хотя наверняка у него было достаточно своего оружия?
Ответ напрашивался сам собой, напугав до дрожи. Этот некто, кого Мири называла дьяволом, специально подобрал клинок, зажатый в моей руке, чтобы свалить вину на глупого Реми, выставив убийцей. Поверят ли Ланс и Мири в мою невиновность? Наверное, но осадок останется...
И тогда я совершил ошибку: вместо того, чтобы всё рассказать друзьям, нашёл в повозке приготовленный для путешествия бурдюк, и, вылив из него немного воды, отмыл кинжал от крови, хорошенько протерев его травой. Я успел вовремя до возвращения Мири и тут же похвастался своей находкой. Она только кивнула:
― И где ты его отыскал?
― Да в яме, вчера было темно, выронил, наверное...
Девушка подняла на меня свои тёмные глаза, и я сразу понял, что Мирела не поверила...
В это время пришёл Ланс и, взяв доспехи, позвал с собой к ручью.
Мы наконец-то нормально вымылись, и, несмотря на то, что вода была очень холодной, я чувствовал себя прекрасно.
― Пользуйся возможностью хорошенько поплескаться, Реми, потом мы долго будем лишены этой радости.
Я согласился с ним. После недолгого завтрака вернул кинжал Лансу, и мы отправились в путь. Первое время только и делал, что с любопытством таращился по сторонам, задавая Миреле много вопросов о жизни в этих краях, о тех опасностях, что могут подстерегать нас в пути. Мне всё было интересно. Но часы в дороге тянулись медленно, пейзаж был слишком однообразный и быстро наскучил, я начал клевать носом.
Неожиданно сквозь дрёму послышались громкие удары хлыста и перепуганный голос Мирелы:
― Гони, Ланс, гони! Если мы не оторвёмся, в лучшем случае, нас продадут в рабство...
Удары хлыста следовали один за другим, повозка подскакивала на дороге, окружив нас облаком пыли, из-за которого я ничего не мог разглядеть. С ужасом представил, что впереди окажется крутой поворот или пропасть, а мы с разгона нырнём туда. Сам не знаю, что на меня так повлияло, но я закричал, и в этот момент повозку тряхнуло, выбросив меня за борт.
Я покатился по каменистому склону и остался жив только благодаря магическим доспехам. Но даже они не спасли от синяков и ссадин, а, главное ― от большой шишки на затылке. Хотя о чём тут было горевать, когда я оказался между двумя пылевыми облаками: одно стремительно удалялось, второе же ― приближалось с ещё большей скоростью.
Выбора не было: или покориться судьбе и ждать своей незавидной участи, или попытаться спрятаться. Рядом находилась невысокая скала с чахлым кустарником у подножия. Шансов добраться до неё ― совсем немного, но страх порой подстёгивает лучше любого кнута. Сам не помню, как я оказался за этим кустарником и, увидев узкую горизонтальную щель у самой земли ― забился в неё, боясь даже дышать.
Сначала услышал приближающийся топот копыт и крики людей, затем звуки шагов, они раздавались всё ближе и ближе, и, предчувствуя неминуемую беду, я крепко зажмурился. Шишка на затылке запульсировала, и показалось, что кто-то тоненько хихикает прямо в ухо. Но в тот момент было плевать на это, хотелось только одного ― чтобы они ушли и забыли обо мне.
В страхе уже представлял, как неведомые враги тычут саблями и пиками в моё тело, пытаясь выгнать из укрытия, а я плачу и прошу о милосердии, хотя и понимаю ― они не знают такого слова. Внезапно сердце успокоилось и забилось ровно, кажется, я просто со всем смирился. И уснул...
Солнце ушло за горизонт, где-то вдалеке завывали неизвестные звери, и мне было чертовски холодно. Руки и ноги затекли, а губы пересохли, но я был жив и до сих пор лежал в этой чёртовой дыре.
Совсем рядом фыркнула лошадь, заставив сердце снова сжаться, а тело ― замереть, насколько это было возможно в тех обстоятельствах. А потом голос Ланса прокричал на всю степь:
― Реми! Ты где?
Это было так неожиданно, что я дёрнулся, больно ударившись плечом о скалу, и громко застонал. Быстрые шаги Ланса приближались, и вскоре у моего лица повис уже знакомый огонёк. Увидев его, прошептал, чувствуя, как кровь сочится из разорванных губ:
― Ланс, я здесь, мне холодно и страшно, пожалуйста, помоги...
Сначала он засмеялся:
― Живой! Так и знал, что сумеешь всех провести, проныра Барри. Как же мне тебя отсюда выковырять? Сам двигаться можешь?
Я еле пошевелил губами:
― Это вряд ли. Придётся доставать меня частями...
На этот раз он не засмеялся, произнеся несколько своих загадочных слов, и тело словно ветром выдуло из-под скалы. Ланс добавил ещё пару световых шаров, и они зависли в воздухе, освещая страшную картину.
Всё пространство перед скалой было усыпано трупами воинов, лежавших в разных позах. Их чёрная кровь оросила эти пустынные земли, тела были утыканы стрелами или порублены мечами. Рядом фыркали, переступая с ноги на ногу, несколько уцелевших коней в боевой амуниции, пытаясь найти среди камней клочки пожелтевшей травы. Всё указывало на то, что здесь недавно проходило яростное сражение, а я, получается, снова проспал...
Ланс нёс меня на руках к стоящей невдалеке повозке. Навстречу нам выбежала Мири, она смотрела с испугом, и "найдёныш" попытался улыбнуться разбитыми в кровь губами:
― Привет, Мири, я ― в порядке...
Девушка горестно всплеснула руками:
― Где ты его нашёл, Ланс? В обозе, рядом с другими пленниками?
― Не было никакого обоза -- наш маленький герой ловко забился в щель вон у той скалы. Еле достал его оттуда. Приготовь похлёбку, Мирела, надо покормить этого бедолагу, он и так еле пищит.
Маг положил меня на траву у костра и стал снимать доспехи.
― Что ты делаешь, Ланс? У меня всё тело затекло, нет сил мыться.
― Вымыться было бы неплохо, конечно, но воду надо беречь. Я просто хочу узнать, что у тебя сломано.
― У меня ничего не болит, только голова немного кружится. Я точно не ранен.
Ланс посмотрел с иронией:
― Как это ― не ранен? У тебя вся одежда в крови -- чистого места нет. Так бывает во время шока, когда не чувствуешь боль.
― Говорю тебе, я ― не ранен, а про кровь ничего не знаю. Когда забивался в щель, одежда была совершенно чистой, если не считать, конечно, пыли и грязи.
Тогда помрачневший Ланс развернул плащ: не было ни одного светлого пятнышка, словно кто-то специально прополоскал его в крови.
― Тогда как ты это объяснишь?
― Откуда мне знать? Я провалялся целый день, ничего не видя и не слыша. Спроси об этом Мири, это она всё время твердит, что дьявол охотится за мной. Думаю, это его работа.
― Не сочиняй сказок, Реми! Я не верю в эти бредни, должно же существовать какое-то рациональное объяснение. Может, было кровотечение?
Еле усмехнулся, скривив губы:
― Да после такого кровотечения цвет моей кожи стал бы голубее твоих глаз...
Эти слова почему-то его смутили, и, сняв доспехи, Ланс внимательно осмотрел меня со всех сторон:
― Верно, внешних повреждений нет, только несколько синяков, но ни растяжений, ни переломов. Это хорошо, но тогда откуда всё-таки взялась кровь?
Подошедшая к нам Мири велела усадить меня у костра и накормить похлёбкой ― я был так слаб, что не мог даже самостоятельно есть. Ланс кормил меня, как маленького, ни разу не засмеявшись. Мири же всё время молчала, задумавшись о чём-то. Наконец, она встала, отряхнув длинную юбку:
― Пойду соберу лошадей, продадим их и получим хорошие деньги, только вот сёдла и сбрую придётся снять. Как думаешь, что за люди гнались за нами? Они не похожи на подданных вашего княжества, но и на здешний народ ― тоже. У них смуглые лица и странный разрез глаз. Возможно, они пришли с юга, я никогда там не бывала...
Я только что закончил "мучить" похлёбку и, облизывая ложку, спросил:
― Как думаешь, Ланс, кто мог напасть на такой большой отряд, и почему победители не забрали оружие и коней проигравших?
Он внимательно посмотрел на меня и отвернулся, наверное, для того, чтобы я не видел выражения его лица.
― Никто на них не нападал. Они все просто разом сошли с ума и начали убивать друг друга. Странно, правда? ― с этими словами он развернулся, пристально заглянув в мои глаза.
Но я смело ответил на этот взгляд ― мне нечего было скрывать.
― Да, необычно, но я тут ни при чём. Не умею делать такие фокусы, но читал, что можно отравить людей, добавив в еду специальные грибы, что вызывают "видения". Если их отравили, яд мог подействовать не сразу, вот они и сошли с ума по дороге. Просто совпадение, что это произошло рядом с моим "убежищем".
Ланс ничего не сказал, а, снова взяв на руки, отнёс в повозку.
Уложив поудобнее, прошептал:
― Спи, ― и быстро ушёл к Мири. Я не слышал о чём они шептались, но фантазия нарисовала настоящий заговор против меня, что, конечно, очень расстраивало. Я понимал, почему они мне не доверяли, ведь, окажись сам на их месте, поступил бы также, но, сколько ни ломал голову ― придумать себе оправдание так и не смог.
Сначала кинжал в чужой крови, теперь ― плащ и непонятное кровавое побоище ― почему всё это происходило рядом со мной? В отличие от Ланса, я верил в дьявола, но зачем ему понадобилась душа, почему именно моя? Что в княжеском Наследнике такого особенного? От этих тяжёлых мыслей никак не мог заснуть, дожидаясь, пока в повозку зайдут Ланс и Мири.
― Почему ты до сих пор не спишь, Реми? ― голос друга был таким усталым, что захотелось обнять его и успокоить, но я не посмел. Да, если честно, и сил не было.
― Не спится, всё думаю об этих странностях. Ланс, ты говорил, что вначале с отцом всё было в порядке. Может, припомнишь, когда именно в нём начались изменения?
Он лёг рядом, и я почувствовал, что ему совсем не хочется разговаривать, но он себя преодолел:
― Пожалуй, первые признаки расстройства появились у него, когда пропали сыновья, а потом внезапно умерла жена. Характер стал меняться прямо на глазах, так рассказывал Учитель. Но все решили, что это временное помутнение, связанное с пережитым горем. К тому же, после встречи с твоей мамой всё наладилось. А вот когда ты родился, а она вскоре скончалась ― тут он по-настоящему сорвался.
Ланс замолчал, о чём-то задумавшись.
― Кажется, Учитель вспоминал, что Князь после смерти твоей мамы ездил в какой-то забытый богом горный монастырь. Он провёл там две недели и вернулся совершенно другим человеком. Поговаривали, что там его заколдовали. Спрашивал отца, правда ли это, но он молчал, а однажды проговорился, что почувствовал на Князе незнакомое сильное заклятье.
Я встрепенулся:
― Что за заклятье, говори же, Ланс?
Он вдруг сильно занервничал:
― Да ничего я толком не знаю, но вроде оно построено на крови невинных жертв, и, чтобы его поддерживать, надо постоянно убивать. Но, по-моему, это всё бабкины сказки, доказательств-то нет. Учитель даже тайком ездил в тот монастырь...
― И что? ― казалось, сердце пыталось вырваться наружу, так громко оно стучало.
― В том-то и дело ― не было в горах никакого монастыря, только какие-то древние развалины. Жители говорили, что это плохое место, там раньше исполняли свои кровавые обряды дьяволопоклонники. Но их всех давно уничтожили, лет триста назад, и часовню разрушили в назидание другим. Правда, со слов "местных", в определённые дни можно не только видеть на горе эту часовню, но и войти в неё. То есть, войти ― можно, а выбраться наружу ещё никому не удавалось.
После таких слов Ланса в голове билась лишь одна мысль ― что тот, кого Мири называла "дьяволом", сделал с моим отцом, изменив его и заставив вести бесконечные войны, расплачиваясь с нечистью кровью людей? И не ждёт ли меня, как его сына, подобная участь? Нет, ни за что, лучше умереть...
Я смотрел на Ланса с ужасом и видел, что он и сам напуган. Мири прикрикнула на нас, чтобы мы перестали шептаться. Пришлось отвернуться, но я всё равно долго не мог уснуть, вздрагивая от завываний и рычания зверей за повозкой. И без объяснений друга понимал, что у местных хищников сегодня роскошный пир, и им не до нас. Спать под чавкающие звуки разрываемой плоти было просто невыносимо, и понявший это Ланс прочитал заклинание, позволившее мне уснуть.
Но кошмар на этом не закончился. Во сне я увидел себя сидящим на отцовском троне, в роскошной мантии и с короной на голове. И никаких привычных доспехов, значит, миссия закончилась победой. У меня был гордый вид и, когда в тронный зал ввели преступников, я, вынув меч, двинулся им навстречу.
Первыми шли Гай и Мирела. Их лица и тела были покрыты синяками, одежда ― разорвана, но они крепко держались за руки. Счастливо смеясь и отбросив меч, открыл им свои объятья, приказав немедленно снять оковы. Они радостно бросились ко мне, а я, быстро подняв клинок, убил им сначала Мири, а потом и растерявшегося Гая. Закрыв лицо дрожащими руками, опустился перед окровавленными телами на колени. Вдруг убийца друзей отвёл ладони в сторону, посмотрев прямо на меня, словно я не спал, а стоял напротив него. Тот, другой Барри вовсе не плакал над убитыми: он улыбался, а в его глазах плясали огни безумия...