Мири первой поняла, что со мной творилось, строго сказав:
― Немедленно прекрати думать о плохом, Реми. Тебе нельзя, это привлечёт к нам зло, и, в первую очередь, затронет твою душу.
Я согласно кивнул и двинулся вслед за Лансом, легко несущим на руках маленькую хрупкую девушку. Он положил её внутрь повозки и велел мне сидеть рядом с ней, охраняя. Но этот номер у него не прошёл ― Мири быстро оправилась, выпив немного вина из "бабушкиного" кувшина, и сама села управлять лошадьми.
― Мне это привычнее, а вы с Реми наведите порядок в повозке: придурок, посланный в погоню моим "женихом", зачем-то перевернул всё вверх дном. Золота у меня не было, думаю, это его сильно разозлило, ― и она показала на синяк и следы от кнута.
Мы с Лансом переглянулись, в тот момент каждый хотел "поговорить" с этим мерзавцем, но теперь это было невозможно, и виноват был я. Хотя признаваться в этом не собирался.
Мири вела повозку по хорошо заметной тропе, мы прибрались и нашли несколько яблок, предложив их бедняжке. Она взяла, но есть не стала, всё время думая о своём. Мы же погрызли немного старых лепёшек и сыра. Никто ― ни я, ни Ланс к ней не приставал: неловко было тревожить малышку, захочет ― сама расскажет...
Полдня по горной дороге, поднимавшей нас вверх, прошли относительно спокойно. Мы устроили привал у скалы и, наконец-то сварив кашу, нормально поели. Настроение у всех было невесёлое, да и собиравшиеся над нами тучи не сулили ничего хорошего.
― Быстро сворачивайте свой "привал", надо успеть добраться вон до той скалы. Там точно есть пещера, я о ней слышала. Её называют ― "Приют путника". Тот, кто там ночует, всегда оставляет для других хворост и немного припасов ― это закон. Повозку придётся оставить снаружи, но лошадей мы должны завести внутрь, а то к утру от них останутся одни косточки.
Поспешно собрались и, погоняя и без того усталых "трудяг", поспешили туда, куда указала нам наша проводница. Небо быстро темнело, и вдалеке уже погромыхивало. Где-то совсем рядом сверкнула молния, и я, наконец-то, понял, как же это страшно, когда нет крыши над головой. И, хоть мне уже довелось пережить бурю, гроза показалась намного опаснее.
Дождь обрушился внезапно, сразу окружив нас почти непрозрачной стеной. От бесконечных всполохов молний и потоков воды слезились глаза. Звуки грома отражались от скал, своим грохотом парализуя волю. И только Мири не растерялась ― она буквально за руки втащила нас внутрь пещеры, до которой мы всё-таки успели добраться, а потом завела туда перепуганных коней, успокоенных магией Ланса.
Он осветил небольшое пространство пещеры, которому предстояло стать нашим временным убежищем, своими удивительными магическими огнями. Коней поставили у дальней стены и сразу же их накормили. Только потом занялись собой. В пещере и в самом деле был очаг и заготовленный хворост, а также немного крупы для каши. В воде ― недостатка не было...
Мири заставила нас побегать к повозке, чтобы перетащить из неё продукты и вещи, которые ещё не промокли. Это было очень страшно, тем более, что мы забрались довольно высоко, и с одного края дороги нас поджидал неприятный обрыв. А если учесть практически полное отсутствие видимости...
Но, наконец, все дела были закончены, Ланс прикрыл вход в пещеру заклинанием, и мы смогли вздохнуть спокойно: развели костёр, разделись и посушили вещи у огня. Хотя одеяла, пока мы их перетаскивали из повозки, успели промокнуть, на помощь опять пришёл Ланс, высушивший их с помощью всё той же магии.
Только теперь я заметил, что он израсходовал на это почти все силы: помог мне снять доспехи и сразу уснул, упав на пол, а нам с Мири пришлось кое-как подсовывать под него одеяло, что с моей так и не зажившей рукой было непростым делом...
И всё же мы справились: где-то в горах гремела гроза ― надрывно кашлял гром. Запускал молнии, смеясь над нашими страхами, бог-громовержец, насмешливый ветер то и дело разбивался о стены крепости-пещеры. Без задних ног спал маг Ланс, что-то мучило его во сне, он то и дело вскрикивал, грозя страшной карой неизвестному противнику. Это было и забавно, и грустно одновременно.
Я и Мири, наконец, вдоволь напились горячего целебного отвара, сделавшего наши тела лёгкими и отдохнувшими. Прижавшись друг к другу, мы всю ночь предавались любви, временно забыв о тех трудностях пути, что уже преодолели, и тех, что ещё ждали нас впереди...
Наслаждение и ласки успокоили и утомили нас настолько, что влюблённые благополучно пропустили все ужасы этой ночи. Лишь под утро, когда гроза кончилась, мне приснился странный сон.
Я видел себя бродящим по тёмным лабиринтам, наполненным призраками и другими загадочными сущностями. Они мелькали вокруг, словно спешили по своим делам, а я был одним из них и не заслуживал внимания. Какие только уродцы и монстры не встречались на моём пути, и ни один из них не проявил по отношению ко мне ни капли агрессии.
Это тревожило и забавляло, объяснить свои необычные ощущения я не мог. Как бы неправильно это не звучало, но здесь я был своим. Один из коридоров привёл меня к большому залу, в котором на креслах, вырезанных из кости и украшенных черепами животных, сидели и неторопливо беседовали местные старейшины. Они и впрямь походили на обычных, убелённых сединами старцев, отличавшихся от простых людей лишь тем, что из их глазниц вырывалось разноцветное пламя.
Это меня заинтриговало, и я приблизился к ним, только тут ощутив, что неправильно передвигаюсь: ноги плыли по воздуху, не касаясь гранитного пола. Осмотрев себя, понял, что одет так же, как и старики ― длинная шёлковая рубаха до пола, скрывавшая ступни, была темнее самой ночи. Её украшали золотые и серебряные, смутно знакомые символы, значения которых, как ни старался ― вспомнить не мог.
Один из старейшин, тот, в чьих глазах переливалось тёмное, как переспелая вишня, пламя, привстал и поманил меня к себе:
― Сынок, как ты здесь оказался? Твоё время присоединиться к нашему Совету ещё не пришло. Что ты тут делаешь?
Потрясённый, я не мог ему ответить, потому что, хоть и не сразу, узнал в нём отца. Наконец, слова пришли ко мне:
― Папа, я ищу лекарство от того заклинания, что исковеркало мои кости...
Он вдруг засмеялся, прижав меня к себе. Я думал, что его тело при прикосновении развеется, как дым, или будет холоднее льда в зимнюю пору. Но это оказалось лишь моей фантазией ― объятья "призрачного" отца были так же горячи и крепки, как и прежде.
― А что с твоей ногой? ― зачем-то вырываясь из этих слишком уж жарких объятий, пролепетал я.
― С ногой? А что с ней не так? Она в полном порядке. А вот тебе надо поскорее возвращаться в свой мир и заняться не поиском лекарства, что и так у тебя уже есть, а совсем другого. Худшее наказание, что можно только придумать ― это быть не в ладу с самим собой, со своей совестью, сынок. Разберись с тем демоном, что морочит тебя и твоих друзей. Это мой отцовский наказ, и уходи отсюда поскорее, пока не заявилась тёща и не начала браниться по своему обыкновению.
Я кивнул и развернулся к выходу, столкнувшись в дверях с прекрасной девушкой, чья седая коса спускалась почти до пяток. Из её глазниц вырывалось такое знакомое голубое пламя, повторяющее цвет моих собственных глаз. И, хоть на её лице не было ни одной морщинки, по ироничной ухмылке и насмешливо поднятым бровям я сразу узнал бабушку.
Она вскрикнула:
― Барри! Радость моя, иди же скорее и обними свою няню!
И я чуть не рванулся к ней, но голос отца рявкнул:
― Не трогай его, Хильда, он ещё не окончил свой земной путь. Пусть сначала разберётся со своей судьбой.
И она послушно отступила в тень, опустив к полу свои необыкновенные глаза, а я побежал прочь, с криком проснувшись в объятьях Мири. Кажется, мои вопли разбудили не только её ― Ланс подскочил на месте, крепко ударившись головой о стену:
― Реми, ну ты и голосистый болван... Каждый раз я что-нибудь себе разбиваю из-за твоего противного голоса. Что на этот-то раз приключилось, или на нас снова напала дикая кошка?
Мири спокойно натянула одежду, помогая мне привести себя в порядок.
― От тебя самого больше шума, чем от нас двоих, перестань нести чушь и займись доспехами Реми, ― она была невозмутима, и я чуть не расцеловал её за это, но, смутившись, сдержался.
Как ни странно, поворчав немного, Ланс послушался, убедив меня, что в нашей компании царил матриархат...
Я выглянул наружу, и представшая картина, прямо скажу, меня не обрадовала: хоть то, что повозка, промокнув, уцелела ― было здорово, но полдороги, засыпанной камнями, сулили нам тяжёлый день... Присоединившиеся ко мне друзья стонали и заранее охали, представляя, сколько работы надо проделать, чтобы продолжить путь. Я пообещал во всём им помогать, но они смотрели на меня скептически:
― Помогать? Может, сразу засыпать тебя камнями, чтоб не мучился? ― ворчал Ланс.
― Это опасно, Реми! Одно неловкое движение... ― вздыхала заботливая Мири.
― Да прекратите же. На мне ― доспехи, и я совсем не слабак, вот увидите.
И мы начали работать. Сказать, что к вечеру, когда дорога, наконец, была расчищена, у меня ещё оставались силы ― было бы полным враньём. Даже жевать пустую лепёшку с кашей не было сил, я просто валился с ног, безумно завидуя Лансу и Мири, не только уплетавшим ужин с большим аппетитом, но и умудрявшимся при этом ещё шутить.
Вдруг Ланс встрепенулся и, ударив себя ладонью по лбу, вскрикнул:
― Вот ведь болван, про козу-то забыл! ― и быстро выбежал из пещеры.
Я застонал, и не только мысленно. Днём он увидел на откосе убитую камнем горную козу и полдня нам обещал, что сделает из неё вкусное жаркое. Стоило только представить запахи, которыми сейчас наполнится пещера, и мой желудок потянуло вывернуться наизнанку. К счастью, пока Ланс бегал за нашим будущим ужином, я не выдержал и уснул, пропустив все неприятные процедуры.
А проснулся поздней ночью от аромата настоящего мяса и почти на карачках приполз к костру. Жаркое оказалось жёстким и не очень вкусным, но изголодавшиеся по "нормальной" еде желудки даже не заметили таких мелочей.
Мы наелись, а на следующий день, пустившись, наконец, в путь, все страдали от несварения. Так что, как прошёл следующий день ― точно описать не могу, пожалуй, к нему подходило лишь одно слово ― отвратительно...
К нашему счастью, это было единственное приключение в горах, и через пару дней мы благополучно спустились вниз, разбив лагерь у подножия этих пусть и невысоких, но довольно опасных гор. Перед нами простирался лес. Не простой, а тот, о котором хотелось говорить, затаив дыхание, и, по возможности, спрятав свой страх куда подальше.
Я растерянно смотрел на эту громаду, в которой не было ни то, что дороги, но даже небольшой тропинки. И, не буду скрывать ― в тот момент отчаяние накрыло меня с головой. Ну, скажите на милость, как пробраться через эти непроходимые заросли? Никак ― другого ответа не было...
Между тем, Мири и Ланс о чём-то оживлённо спорили, а меня даже не пригласили поучаствовать в их жаркой дискуссии. Я присел у костра и, наконец, задумался о том сне, в котором мне привиделись духи и повелевающий ими отец.
Уж и не знаю, как додумался до такого, но, сосредоточившись, представил себе зал, в котором проходило собрание старейшин, и, отыскав среди повелителей духов отца, обратился к нему за помощью. Он выслушал меня, даже не повернувшись, а потом щёлкнул пальцами, и из-под стола вынырнуло привидение сухонькой остроносой и весьма непривлекательной старушки, чей неприветливый вид сразу выдал её малоприятный характер.
― Это Оса ― она один из наших лучших разведчиков и проводников. Слушай её беспрекословно, и вы выйдите из леса с минимальными потерями.
Сказав это, отец махнул мне рукой. Я прекрасно знал этот жест, однозначно говоривший:
― Не мешай и убирайся прочь!
― Так-так, ― размышлял я, помешивая угли в костре, ― что бы это могло быть? Новое видение, наподобие Везунчика, означающее, что моё заболевание усиливается, или всё-таки правда, которой можно верить?
Я склонялся к первому варианту, потому что никакой старушки с дурацким именем "Оса" поблизости не наблюдалось.
― Просто, олух, не туда смотришь. Я рядом, ты меня пока не видишь, зато можешь услышать. Твой отец ― великий человек, и я согласилась помогать лишь из уважения к нему, ― прошипела она мне в ухо так, что сразу захотелось его почесать.
― Да ну! А, по-моему, он просто тебе приказал... ― зачем-то заупрямился я, хотя подозревал, что ничем хорошим моё поведение не кончится.
И не ошибся. Мелкая вредина размером чуть больше овода пребольно тяпнула меня зубами за мочку уха. Хорошо так впилась, аж кровь потекла. При этом она злорадно хихикала и, кажется, показывала язык. Я глазам своим не поверил. Попробовал поймать её в ладонь, но она скрылась, трепеща маленькими прозрачными крылышками где-то позади головы.
― Смотри, Мири, пока мы себе чуть головы не сломали, как найти дорогу в этой непроходимой чащобе, он с комарами игрался! Лучше бы ужин приготовил, ― фыркал Ланс, которого теперь, по словам Мирелы, снова можно было звать Гаем.
Меня его "речь" очень задела, а, может, это я разозлился после укуса зловредной Осы, но обиду не стерпел:
― Ага, как получилось с твоей протухшей козой? Лучше уж комаров гонять, чем травить друзей...
Сказал и сам покраснел, так стало стыдно. Нахмурившийся Гай сверкал глазами не хуже громовержца. Мири усмехнулась:
― Да вы ещё подеритесь, дурачьё. Ужин я и без вас приготовлю, а ты, Барри, рассказывай, что надумал ― видела, как ты что-то бормотал себе под нос.
Я посмотрел на обоих и, вздохнув, протянул ладонь:
― Эй, Оса, прости, пожалуйста, выходи и покажись, а то мне никто не поверит!
Уговаривать вредную старушку не пришлось. Через несколько мгновений на ладони сидела маленькая, не совсем обычная фея и, сложив руки на груди, подобно Гаю, победоносно осматривала разинувший рот отряд. У меня отлегло от сердца ― раз и друзья её увидели, значит, это не очередной бред.
Я откашлялся и как можно более серьёзно произнёс:
― Гай, Мири, знакомьтесь ― это наш проводник по имени Оса. Она проведёт нас через дремучий лес к озёрам. Так обещал мне отец, хотите верьте, хотите нет...
Ответом стало гробовое молчание...
Я ждал дальнейшей реакции, но Мири и Гай ― теперь, перебравшись через горы, мог, наконец, смело называть его настоящим именем, стояли и смотрели на маленькую остроносую старушку в драном платье. Её прозрачные крылья были сложены за спиной, и она явно нервничала, притопывая ногой по моей ладони.
― Ой, настоящая фея... А я не верила бабушке, думала, она сказки рассказывает. Правда, всегда казалось, что феи несколько... ― Мири испуганно посмотрела на помрачневшую Осу и почему-то быстро спряталась за спиной Гая. Мне стало обидно...
Вот тут-то старушка и показала всем, кто она такая на самом деле: слетела с ладони на траву и начала расти. Да, это было то ещё зрелище! Когда её размеры превысили рост среднего великана, а Мири от испуга тоненько заверещала, Ланс произнёс своё слово, вернув старую хулиганку к прежним размерам, да ещё и заключив её в клетку.
Это Осу взбесило: она начала неистово бросаться на прутья неожиданной тюрьмы и, потрясая сухонькими кулачками, предрекать разного рода несчастья на наши глупые головы. Тут уже я быстро сообразил, что ссориться с проводницей нам совершенно ни к чему: со злости она могла завести нашу компанию в одну только ей известную глушь, где нас наверняка ожидала мучительная смерть. Или вредина вообще могла отказаться помогать...
― Прекрати, Гай! Не стоит обижать уважаемую даму. Уверен, она не хотела нас напугать, просто решила немного размяться, ведь так, дорогая Оса? ― обратился я к разъярённой фурии самым сладким голосом, на который только был способен...