Сделав вид, что обиделся на друзей, побрёл рядом с повозкой, играя с Везунчиком: бросал ему серые, как сама пустошь, камушки, и он охотно возвращал их мне, правда, при ближайшем рассмотрении это оказывались совершенно другие камни.
― Ах ты, мелкий жулик, не хочется тебе искать, приносишь, что попало? ― строгим голосом "поругал" я щенка, и, вздохнув, добавил, ― нет бы, что-нибудь интересное принёс.
Приунывший было Везунчик встрепенулся, начал нюхать землю и внезапно рванул куда-то в сторону. Я испугался, что он отстанет от повозки, и начал его звать. Но волнения оказались напрасными. Щенок выскочил из-за ближайшего камня, положив у моих ног кость, довольно виляя хвостом и ожидая заслуженной похвалы. Однако мне сейчас было не до этого. Я внимательно рассматривал принесённую им "добычу": на ней ещё оставались следы зубов какого-то хищника и даже немного мяса.
Это мне не понравилось, и, подняв руку, я остановил повозку, показав находку Лансу. Тот задумался, а подошедшая к нам Мири внимательно осмотрела кость и вздрогнула:
― Это, несомненно, принадлежало человеку, где вы её взяли?
― Везунчик принёс вон из-за того камня, ― смутился я, словно сам обглодал кому-то ногу. Все бросились смотреть, что же спрятано за большим валуном совсем недалеко от дороги.
Я прибежал первым и, почувствовав тошноту, тут же ушёл в сторону, уже оттуда слушая ругань Ланса и всхлипывания Мири. Друг подошёл ко мне и тронул за плечо:
― Ну, Реми, налюбовался, что иногда случается с одинокими путниками в пустошах?
От его слов среди жары мне вдруг стало нестерпимо холодно и страшно.
― Что это было, Ланс?
― Не знаю, может, на человека напал хищник с гор, иногда они сюда забредают. Я читал об этом, думаю, Мири знает больше, но не хочет говорить. Что-то бубнит себе под нос на непонятном наречии и целует амулет. Лучше б она меня поцеловала...
― А почему это тебя? ― возмутился я.
― Потому что от меня хотя бы так ужасно не пахнет, ― усмехнулся он.
― Но я же не виноват... ― начал было оправдываться, но потом махнул рукой. Скорее бы добраться до оазиса и как следует вымыться ...
Настроение играть пропало, и, забрав Везунчика, устроился в повозке. На душе было тревожно, и словно против воли я постоянно оглядывался назад, боясь, что увижу тень огромного кровожадного создания, идущего за нами по пятам...
Пару раз пробовал расспросить Мири о случившемся, но она сначала отнекивалась, а потом просто замолчала, давая понять, что своими вопросами я ничего от неё не добьюсь. Мы сами не заметили, как это случилось, но все стали держаться вместе, и только весёлый щенок по-прежнему яростно трепал отданный ему Мири драный мешок.
Оазис показался ближе к вечеру, и в лучах заходящего солнца выглядел просто волшебно. Едва остановив повозку, мы спрыгнули на белый песок и стали торопливо раздеваться. Мирела ушла за большие кусты, пригрозив, чтобы и носа к ней не совали. Но нам было не до этого. Ланс помог мне снять ненавистные доспехи, и мы почти одновременно голышом с воплями бросились в тёплую, как парное молоко, воду.
Жаль, конечно, что озеро было мелковато, в самой его середине оно доставало мне до пояса, но это не помешало нам с Лансом наслаждаться. Мы плескались, обрызгивая друг друга, фыркали и хохотали как дети, и на некоторое время я почувствовал себя абсолютно счастливым.
Ланс вышел на берег, достал из мешка мочалку, душистое мыло и стал намыливать меня, а я сидел в воде и улыбался как последний дурак. Потом мне пришлось мылить его спину, и хорошее настроение быстро сменилось на задумчивое:
― Надо же, всё его тело покрыто старыми шрамами, глубокими и не очень. Он со смехом рассказывал о своём детстве, и мне даже в голову не пришло, сколько тяжёлых испытаний пришлось перенести этому мальчишке. Я ― эгоист, всегда думаю только о себе, ну и, иногда, о Мири...
Повернувшись, Ланс легонько щёлкнул меня по носу:
― Уснул, что ли, банщик? Или это работа не для твоих нежных ручек?
― Прости, Ланс, задумался что-то, ― продолжил усердно тереть ему спину.
― Сильнее, сильнее, вот так, благодать какая... И о чём ты думаешь, княжеский сыночек?
― О тебе, о Мири...
Ланс снова засмеялся:
― Ну какой же ты любвеобильный, уж выбери кого-то одного...
Я сделал вид, что разозлился. Хотя и самому стало смешно, и несколько раз отшлёпал "весельчака" мочалкой по спине. Мы снова начали гоняться друг за другом, и тут только я заметил стоящего у воды грустного Везунчика:
― Везунчик, мой хороший! Иди скорее, тебе тоже не помешает вымыться!
Но щенок, совсем как человек, замотал головой и попятился от воды. Это показалось мне неправильным, и, выскочив на берег, я подхватил зывывающего пса на руки и искупал в воде. Слёзы в его глазах пристыдили меня, он дрожал и скулил, уткнувшись носом в руку. Я быстро вынес его на берег и поставил на тёплый песок. Мне было стыдно за свою глупость:
― Прости, дружок, я такой болван, может, у тебя с водой связаны страшные воспоминания. Прошу, Везунчик, не обижайся...
Он, повесив голову, быстро отошёл подальше, усевшись под раскидистым деревом, и начал вылизываться, время от времени глядя на меня печальными глазами.
Я вернулся в озеро и сел на дно, позволив небольшим волнам разбиваться о тело. Неожиданно вспомнил, что Али не любил большую воду. Он рассказывал, как однажды в детстве чуть не утонул в озере и теперь боялся заходить в него даже по колено.
Снова внимательно посмотрел на Везунчика, с унылым видом лежавшего на берегу, повторяя себе:
― Это же полный бред, Али тут совсем ни при чём, просто я очень по нему скучаю. А щенок ― всего лишь боится воды.
И сам себе не верил.
За кустами вскрикнула Мирела, и мы с Лансом, не сговариваясь, рванулись к ней, не подумав, что из одежды на нас ― только брызги воды. Она сидела рядом с берегом и, видимо, мыла длинные волосы. Они запутались в колючих ветвях кустарника, спускавшегося к самой воде, и Мири никак не удавалось их отцепить.
Мы появились в "полной красе" перед девушкой, совсем забыв, что давали слово не заходить на "её сторону". Взглянув на нас безумными глазами, она так отчаянно заверещала, что мы мгновенно ретировались назад. Первым из нас отдышался Ланс:
― Мири, не кричи так, горло сорвёшь и привлечёшь к нам всё зверье в округе. Ну, прости нас с Реми, не сообразили ― услышали, что ты вскрикнула, и испугались за тебя...
Кажется, и Мирела взяла себя в руки:
― Не сообразили они, нашли дурочку! ― было слышно, как она всхлипывает, и от стыда я был готов провалиться на месте.
Помолчав немного, она жалобно сказала:
― Да ладно, я сама виновата, зацепилась волосами за ветку и вскрикнула. Реми, иди сюда и помоги распутать волосы, только обещай, что не будешь на меня смотреть.
― Конечно, Мири, можно мне уже... подойти? ― я сам удивлялся трясущимся рукам и дрожи в голосе.
― Иди уж, и не вздумай делать ничего лишнего, убью, ― пробурчала она.
Я покорно кивнул, забыв, что она меня не видит, но никак не мог решиться и сделать первый шаг. Ланс шлёпнул мочалкой пониже спины, хрюкнув в ухо:
― Везунчик, ― совсем забыв, что зовёт щенка.
Как только я подошёл к покрасневшей Мири и, стараясь не смотреть на её прекрасное тело, начал осторожно выпутывать волосы из кустов, нечаянно вызванный Лансом щенок, увидев меня, счёл, что я в опасности, и бесстрашно бросился на помощь. Но не рассчитав, прыгнул прямо мне на спину.
Я с воплем окунулся в воду, Везунчик залаял на невидимого противника, с гордостью задрав маленький хвост, но на всякий случай попытался забраться на голову подальше от воды, исцарапав когтями всю спину. Мой вой, истошный лай собаки, а также хохот Мири и Ланса ― стали прекрасным завершением нашего купания в озере.
Позже, сидя у костра и давясь от смеха, мы уплетали сваренную Мири похлёбку и делились своими впечатлениями о первом совместном купании. У Ланса уже от смеха болел живот, Мирела хмыкала, я просто краснел, потому что именно меня друзья сделали объектом насмешек. Но не злился, мне было хорошо рядом с ними. А набегавшийся и наевшийся до отвала Везунчик мирно дремал у меня на коленях...
Мири ушла спать в повозку, а мы с Лансом решили заночевать у костра. В пустошах по ночам было холодно, но здесь, в оазисе, постоянно сохранялось тепло. Я валялся у огня, положив голову на руки, и смотрел, как играет Везунчик, пытаясь поймать маленького краба.
Ланс сел рядом, внимательно к чему-то прислушиваясь.
Взошла полная луна, освещая небольшой пятачок земли, на котором мы расположились. Деревья и кустарники окружали нас чёрной стеной, и даже прекрасное маленькое озеро ― пугало в ночи.
― Ланс, ты поставил свою защиту? Что-то мне неспокойно, ― пробормотал я.
― Разумеется, но всё же не советую тебе никуда отходить от костра. Завтра на рассвете наберём у ручья чистой воды и поедем дальше. Хоть здесь, конечно, и здорово, но почему-то не хочется задерживаться у этой красоты.
― Наверное, ночью звери придут на водопой, ― мне становилось всё страшнее, ― Мири рассказывала тебе, какие хищники здесь водятся?
Ланс не сдержался от ехидной усмешки:
― Какие-то, думаю, водятся... Например, те, что до скелета обгрызли бедолагу у дороги.
Ох уж этот Ланс, у меня после его слов всё тело покрылось мурашками. Вот же, нашёл время запугивать... Кажется, не только я испугался, даже маленький Везунчик после его слов прижался ко мне, поскуливая.
Ланс вдруг перестал ухмыляться и замер, прислушиваясь. Я тоже, подражая ему, "навострил уши", и, к своему ужасу, услышал отчётливый топот ног.
Мы, не сговариваясь, схватились за оружие. Я сжал в руках дубинку, а Ланс забормотал, и над его ладонью возник большой огненный шар. А Везунчик... Ох, лучше бы я этого не видел! Маленький щенок увеличивался в размерах прямо у меня на глазах, неузнаваемо меняясь.
Таких страшилищ я ещё не видел. Славные миленькие ушки уменьшились, заострившись, шерсть же, наоборот, выросла, превратившись в гриву, бугрившееся мышцами тело вымахало ростом с лошадь, огромные когтистые лапы рыли песок, готовые в любой момент броситься на невидимого пока противника. Производил впечатление и длинный, увенчанный большим шипом, словно жалом, хвост, бившийся о вздымающиеся бока... Добавьте к этой картине пасть, усыпанную огромными неровными зубами, да, к тому же, полыхающую огнём, и станет понятно, почему выглянувшая из повозки Мири тут же упала в обморок, а я уронил дубинку в костёр.
Но удивиться и испугаться такому внезапному преображению не успел. Из темноты выступили невысокие коренастые люди, вооружённые копьями и дубинками. Их головы были чисто выбриты, а тела, прикрытые лишь набедренными повязками, украшали многочисленные рисунки, рассматривать которые как-то не хотелось.
Во главе этой толпы шёл вождь или шаман, разобрать было трудно, но ростом он был немного выше остальных воинов, и на его голове красовалась корона, сделанная из человеческих черепов, а худое, словно состоящее из одних жил, тело, напротив, было совершенно обнажено. В руке он держал настоящую кривую саблю, воинственно ею потряхивая, а на страшном, как смертный грех, лице с выпученными, видно, для большего эффекта, глазами было написано вполне понятное и без перевода выражение:
― Всё, ребята, вам ― крышка...
Везунчик рявкнул, мало того, ещё и плюнул огнём в вождя, испепелив его на месте. Это решило всё. Воины, побросав оружие, с непонятными воплями исчезли в темноте. Щенок громко зевнул и, вернувшись к прежним размерам, удобно устроился у моих трясущихся ног.
Я попытался было вытащить из костра уже начавшую гореть дубинку, но обжёгся. Выругавшись фразой, узнанной у моего старшего друга, сказал ему, так и не успевшему закрыть распахнутый в изумлении рот:
― Это что было-то, Ланс?
― Не знаю, Реми, но чудовище нас только что спасло...Ой, я думал, сдохну от страха. А где Мири?
И, чертыхнувшись, потому что непогашенное пламя на ладони сильно обожгло ему руку, Ланс на полусогнутых ногах поковылял к повозке с лежащей Мирелой. Я же опустился на песок рядом с Везунчиком и со страхом погладил его по лохматой голове. Он поднял свои влажные чёрные глаза и, как ни в чём не бывало, начал облизывать мою руку.
― Спасибо, Али, ― еле выдавил из себя фразу, в которую и сам-то, честно говоря, не верил.
Щенок на мгновение перестал лизаться, словно что-то обдумывал, а потом продолжил своё занятие. Я вытер рукавом рубахи пот со лба и посмотрел на приближавшуюся к нам Мири. Ланс размахивал руками, видимо, обрисовывая размеры диковинного зверя, в которого обратился мой маленький дружок.
― Мири, это всё происки дьявола, прячущегося за Реми, надо избавиться от щенка.
Но девушка молчала. Она опустилась на колени рядом со мной, погладив Везунчика по голове.
― Нет, Ланс, на этот раз ты не прав. В этом маленьком существе нет ни капли зла, только озорство. Без сомнения, он никак не связан с нечистью, что добивается Реми. Скорее, напротив, он нам послан небесами. Кто-то там, наверху, очень тебя любит, малыш, ― сказала она, обращаясь ко мне.
И я в ответ согласно кивнул:
― Да, Мири, догадываюсь, о ком ты говоришь...
И только Ланс фыркнул:
― Вы хоть слышите себя со стороны? Это же полный бред, чушь... Ладно, вряд ли эти уроды сегодня сунутся к нам, пошли спать в повозку, а завтра с рассветом валим отсюда. По горло сыт этим оазисом.
И мы пошли за ним к повозке. Я прижимал к себе Везунчика, зарываясь носом в его пушистый мех. Мири смотрела на нас как-то странно, а Ланс демонстративно держался подальше, но больше ничего не говорил.
Этот безумный день, наконец-то, кончился, чтобы дать начало другому, не менее удивительному дню...
С рассветом мы покинули странный оазис. Я держал Везунчика на коленях, постоянно оглядываясь назад, на быстро исчезающее тёплое озеро, где вчера на несколько минут почувствовал себя обыкновенным мальчишкой. С утра пополнили запасы воды, и мне так долго не хотелось вынимать руки из-под прозрачных прохладных струй ручья, что Лансу пришлось за шиворот оттаскивать меня и, ругаясь, тащить к повозке.
Я не сопротивлялся и вообще всё утро просидел как пришибленный, не слушая разговоров и сосредоточившись на собственных мыслях. Это было необычно, но я не думал ни о чудесном превращении Везунчика, ни о странных людях, готовых убить нас, ни о том непонятном существе, что, по словам Мири, сидело у меня за плечами и иногда подавало голос. Ничто меня больше не удивляло, я покорился судьбе, вероятно, решившей проверить Наследника на прочность.
Повторил эти слова вслух и усмехнулся:
― Да уж, кто бы говорил о "прочности". Если бы не доспехи, меня бы уже давно не было на свете... Может, так даже было бы лучше, ведь, если хорошенько подумать, кому я здесь нужен?
― Реми, что случилось? Почему плачешь, тебе нехорошо? Смотри, и Везунчик расстроен, прыгает около тебя, а ты его не замечаешь, ― встревоженный голос Мирелы ворвался в мои грустные мысли.
Я хотел сказать, что всё в порядке, и просто задумался, но понял, что не могу пошевелить губами. Меня словно сковало, подвижными оставались только глаза. Ко мне наклонился Ланс, подвигав руками перед лицом, но я не реагировал. Паники не было ― только уверенность, что скоро всё само собой пройдёт.
Не знаю, кто подал эту мысль, возможно, мой враг, о котором пока ничего не знал, или сам додумался, но я внимательно присмотрелся к мельтешащим вокруг друзьям и увидел их в новом свете. В прямом смысле. Везунчика и Мири окружал яркий слепящий свет, а вот над Лансом нависла настоящая тьма.