Няня довольно захихикала словно озорная девчонка и поспешно вышла из комнаты, оставив нас одних, шурша чёрной как смола юбкой. Я же как ни в чём не бывало с невинным лицом простачка повторил просьбу:
― Гай, будь так добр, дай руку: ступеньки очень скользкие, ненароком можно и упасть...
Надо отдать должное моему новому помощнику ― он быстро пришёл в себя и неторопливо приблизился, нахально окидывая меня полным презрения взглядом.
― А ты совсем даже неплох, Твоё Сиятельство! Я-то думал, что тяжёлые доспехи сделали Наследника похожим на убогого скрюченного старичка, ― он словно нехотя протянул руку, и, вцепившись в неё, я осторожно спустился в голубую прозрачную воду.
Откуда надменному новому помощнику было знать, что даже такое простое дело, как принятие ванной, было для меня ежедневным испытанием. Маленький Али обычно сам мыл Господина мягкой губкой и душистым мылом, лежавшими в красивой вазе. Гай же, брезгливо скривившись, взял двумя пальцами мочалку и словно нечаянно уронил её на пол, водрузив сверху ароматный кусочек мыла. А потом с тем же выражением лица небрежно столкнув ногой всё это в ванну, довольно улыбнулся. Но я ловко поймал мочалку и начал мыться, усердно натирая кожу и делая вид, что не замечаю его оскорбительного для княжеской особы поведения.
Наглец присел рядом со мной на корточки и склонил голову набок, не переставая ухмыляться:
― Неужели так и будешь терпеть мои выходки, Наследник, или, устроив истерику, пожалуешься строгому отцу?
Я, не прекращая намыливаться, хмыкнул:
― Думаешь, стоит? Ради того, чтобы посмотреть, как твой длинноногий обезображенный труп болтается на виселице на радость птицам? Я, Гай, не любитель подобных зрелищ, а ещё ― не мерзкий доносчик. Запомни это. И вот, ― с показным равнодушием протянул ему мочалку, ― потри мне спину, пожалуйста, самому не удобно.
Думал, он окрысится и скажет какую-нибудь гадость в своём духе, но Гай молча выполнил просьбу, и это меня насторожило. Наслушавшись многочисленных сплетен о плохом характере ученика придворного мага, я был на взводе, каждую минуту ожидая от него какой-нибудь выходки, но тот к моему удивлению осторожно водил мочалкой по коже, и показалось, что его руки слегка дрожали. До меня не сразу дошло, что насмешник боялся причинить вред Наследнику.
Такое поведение совершенно не вязалось с его же ершистыми словами, это смущало и беспокоило. Вымывшись, попросил подать полотенце, и он протянул его, случайно не донеся до моей руки и уронив в воду. Глядя, как оно медленно тонет, опускаясь на дно, я успокоился: теперь можно было выдохнуть, примерно этого от вредного помощника и стоило ожидать.
― Не смешно, Гай. Ладно, сам возьму запасное, ― потянулся в сторону, почувствовав, как нога скользнула по дну ванны. Я похолодел, заваливаясь на спину, и в ужасе зажмурился, приготовившись к боли, а, возможно, и смертельному удару о край раковины. В то же мгновение меня окатило водой, залив глаза и заставив беспомощно фыркать и кашлять. Крепкие руки помощника прижали тело к себе, пока я, испуганно таращась, цеплялся за его одежду.
Сообразительный Гай вовремя прыгнул в ванну и спас меня. Мокрые и растерянные, словно застигнутые врасплох влюблённые, мы стояли, сцепившись в "объятьях", и только каркающий старческий смех вошедшей в комнату няни вывел нас из ступора, заставив смущённо отпустить друг друга.
― А я смотрю, греховодники, вас и на минуту нельзя оставить вдвоём, чем это вы тут занимались, а? ― уперев руки в бока, веселилась ещё одна любительница потешаться надо мной.
Эти насмешливые слова подстегнули обоих: Гай быстро вылез из воды и, схватив за руку, осторожно помог выбраться из ванны. И, кусая губу, без напоминаний закутал в полотенце. Я же, сгорая от стыда, боялся поднять на него глаза, и только еле слышно прошептал:
― Спасибо...
Няня продолжала смеяться, пока я, сев на кровать, усиленно вытирался, не зная, как себя дальше вести. Не потерявший самообладания Гай, не обращая внимания на стекавшую с него ручейками воду, подошёл ко мне и, отобрав полотенце, ни капли не смущаясь, сказал:
― Заканчивай с этим, итак уже, наверное, от усердия вся кожа в дырах. Я принёс твои чёртовы доспехи. Хватит сверкать задницей, Наследник, надевай бельё, и будем запихивать тебя в панцирь.
Няня засмеялась ещё громче:
― Да я смотрю, вы, ребятки, хорошо поладили между собой! Тогда приходите в столовую, стол уже накрыт, ― и она вышла из комнаты, вытирая слёзы с глаз уголком белоснежного накрахмаленного фартука.
Только тогда я осмелился посмотреть на Гая: хоть его лицо и покраснело от смущения, голубые глаза задорно блестели, и в них уже не было того надменного выражения, с которым мой помощник недавно появился здесь. Невольно улыбнувшись, я рассмеялся, и Гай поддержал меня громким хохотом.
Он так быстро помог мне надеть доспехи, словно делал это постоянно. Оставалось поражаться, с какой ловкостью работали его худые пальцы.
― Гай, ― я не скрывал восхищения, ― откуда ты знаешь, как устроена эта "клетка"?
― Учитель всё объяснил. Он понимал, что рано или поздно мне придётся заниматься твоими доспехами: их же надо каждые полгода "подзаряжать" магией. Так что держись за меня, если хочешь и дальше нормально двигаться.
Я засмеялся:
― Да уж, подержался сегодня в ванне...
Гай на мгновение остановил на мне взгляд и захохотал:
― А ты, Сиятельство, ничего! Я уж думал, что княжеский сынок и в самом деле надутый индюк, как о тебе говорили в замке.
Улыбнулся в ответ:
― Про тебя, знаешь, тоже многое рассказывали...
Он вытер слёзы с глаз и защёлкнул последнюю застёжку на доспехах.
― Ну всё, сбруя надета, наконец-то можно и позавтракать. Провожу тебя в столовую и сгоняю на кухню, может, там что и осталось...
― Зачем тебе туда? ― я искренне удивился его словам, ― ты теперь постоянно должен быть со мной. И обедать будешь по-княжески, и спать в этой комнате, ― показал на кровать Али у стены, невольно нахмурившись от неприятных воспоминаний.
Похоже, эта ситуация не вызвала у Гая особого восторга. Он сердито посмотрел на меня:
― Я что, раб, чтобы сидеть рядом с тобой как привязанный? Между прочим, в отличие от твоего Али, ученик мага ― свободный человек...
В ответ внимательно взглянул на худого, явно недоедавшего помощника, ответив как можно более равнодушным тоном:
― Ладно, иди куда хочешь, Гай, но за моим столом и еда вкуснее, и сможешь съесть сколько влезет. И ещё было бы здорово, если бы ты проверил её на присутствие яда. Раньше твой Учитель делал это каждый день, а ты так умеешь?
Гай закусил губу, недовольно кивнув.
― Ладно, так и быть, проверю, чем там тебя собираются травить, а потом уйду до вечера. Я хочу почитать книги Учителя, ― сказал он упавшим голосом, ― мне так много ещё надо узнать, а без него...
― Сочувствую, Гай. Для всех нас это огромная потеря, поверь. Если и был в замке человек, которого отец действительно уважал, то это он. Я слышал, эти двое дружили и были неразлучны с самого детства?
Гай побледнел и снова кивнул. Он ненадолго вернулся к себе, чтобы переодеться, после чего мы пришли в столовую, где нас ждали роскошные блюда, от одного запаха которых мой живот радостно заворчал. Заняв за столом привычное место, постучал ладонью по соседнему стулу, приглашая нового помощника сесть рядом. Он заколебался, его взгляд "разбегался" от обилия и разнообразия съестного. Я думал, что Гай обрадуется возможности хорошенько набить брюхо, но ошибся: он помрачнел, и на его веснушчатом лице снова появилось высокомерная гримаса.
― В чём дело? Тебе что-то не нравится? ― изумлённо спросил его.
Гай посмотрел так, словно его смертельно оскорбили и, нарочито не спеша, сел на другую сторону стола.
― Что, Твоё Сиятельство, привыкли хорошо кушать? ― презрительно почти "выплюнул" он. ― А вот ваши подданные тем временем голодают. Даже моему Учителю приходилось часто обходиться чёрствой горбушкой хлеба и кружкой воды. Из нас выкачивают последние гроши на бесконечные войны, что ведёт твой отец...
Я вскочил и, подбежав, закрыл его рот рукой, зашипев на ухо:
― Тише ты, ненормальный, не забывай ― мы в замке, здесь всюду полно посторонних ушей. Если об этих словах станет известно отцу, я не смогу тебя защитить. И твоего Учителя, к несчастью для всех нас, больше нет в живых...
Он бешено сверкнул глазами, резко оттолкнув мою руку, и, хотя на ней была защитная перчатка ― я невольно застонал. Гай, поспешно расстегнув перчатку, внимательно осмотрел ладонь. Убедившись, что перелома нет, снова натянул на неё привычную защиту.
― Чёрт, совсем вылетело из головы, какой ты неженка, Наследник. Ладно, садись, проверю, нет ли тут яда.
Я вернулся на место, аппетит сразу пропал, в горле почему-то встал горький комок ― мне было стыдно, ведь Гай сказал то, что и так было хорошо известно ― здесь на еде не экономили, в то время как вся страна в очередной раз туго затянула пояса.
Гай медленно провёл рукой над столом, и в воздухе повисло серебристое облако, накрывшее все блюда. Через несколько мгновений оно растаяло. Я уже видел подобное, но каждый раз этот магический ритуал вызывал во мне восхищение и тихую зависть.
Не удержавшись, прошептал:
― Здорово, Гай! Как же тебе повезло родиться магом...
От такой похвалы его лицо скривилось, и он ядовито меня передразнил:
― А тебе, Твоё Сиятельство, повезло родиться князем...
Я посмотрел ему прямо в глаза, зло процедив:
― Серьёзно? Повезло, говоришь? Хочешь, поменяемся таким "везеньем"? А то забирай его даром, мне оно не нужно, ― и показал на свои доспехи, ― мало того, что обречён всю жизнь таскать на себе это добро, так почти каждую неделю кто-то пытается меня убить. Не передумал меняться, а, Гай?
Парень смутился, вот уж не думал, что он это умеет, и негромко произнёс:
― Да ладно тебе, Барри, не бесись. Ну вырвалась глупость, с кем не бывает...
Вся злость сразу же растаяла и, не зная, что сказать, я показал на стол:
― Раз уж яда сегодня не положили, давай хоть поедим, что ли.
На этот раз Гай не стал отказываться и быстро принялся накладывать себе на серебряное блюдо всё подряд. Я смотрел на него, пряча улыбку, чтобы не смутить голодного помощника. Положил себе немного зелени и начал вяло в ней ковыряться, есть почему-то совсем не хотелось.
Мы молчали, я исподтишка поглядывал на быстро растущую рядом с ним гору куриных костей, и удивлялся, как это всё в него влезает. Внезапно он поперхнулся и попытался закашляться, но вместо этого из его груди раздался полузадушенный хрип. Быстро вскочив и подбежав сзади, я обхватил беднягу руками под грудью и стал встряхивать. Этому приёму меня научил Али. Кусок кости благополучно выскочил, и Гай, наконец, смог вздохнуть.
В этот момент в столовую вошла няня и, снова застав нас в "интересном положении", удивлённо хмыкнула:
― Да что с вами творится, дети? Вы бы хоть до вечера потерпели... ― и она засмеялась, а мы покраснели, как два пойманных с поличным дурака.
― Прекрати, няня, ― мне было стыдно и смешно одновременно, ― что за глупости ты говоришь? Гай подавился костью, а я ему помогал избавиться от неё, только и всего...
Она подошла к нам, весело потрепав обоих по щекам:
― А чего тогда покраснели, а? Да ладно, пошутила я. Идите оба в комнату Барри и ждите там, Князь сейчас придёт.
Мы переглянулись. Эта новость нас не обрадовала, но деваться было некуда, пришлось плелись назад.
По дороге Гай ругался на чёртову кость, что чуть не проткнула ему горло, и на глупую старуху, несущую всякую чушь. Я молчал, думая, как долго на этот раз будет вопить отец, обвиняя меня во всех своих бедах. Интересно, знал ли он, что на самом деле стало причиной моей ужасной болезни?
Эти размышления были прерваны стуком трости об пол и скрипом деревяшки, уже много лет заменявшей отцу ногу. Мы с Гаем быстро опустились на колени, склонив головы и покорно ожидая разрешения Князя встать. Он прохромал в мою комнату, даже не взглянув на нас, и плюхнулся в большое резное кресло.
― Очухался, наконец, сын? Что ещё за моду взял, словно девица, сутками валяться в кровати? ― его голос сегодня звучал как-то особенно сухо и зло.
Я молчал, по опыту зная, что так будет лучше. Надо было дать отцу хорошенько "проораться". Он сердился, и я тут был ни при чём. Отец никогда не рассказывал мне о государственных делах, словно специально стараясь держать подальше от этого, чем вызывал неодобрительные разговоры придворных. Меня считали чуть ли не умалишённым, раз отец не доверял сыну в делах. Это было странно, кое-кто, правда, говорил, мол, Князь просто не верит, что его "младшенький" доживёт до совершеннолетия, и поэтому ищет другого наследника.
Всё о жизни при дворе и в стране, мне было известно исключительно со слов Али. Я и сам считал, что отец слишком меня оберегает, хоть и был его единственным выжившим ребёнком. Постоянно пряча меня от жизни, он делал хуже нам обоим. Но я не смел сказать ему об этом, потому что до дрожи боялся своего отца...
Князь внезапно переключился на Гая.
― Я слышал о тебе много плохого, ученик мага. Но, несмотря на это, доверяю самое дорогое, что у меня есть ― сына. Не буду много говорить, просто запомни: день, когда погибнет Барри, станет последним и для тебя. Понял? ― и он приподнял в угрожающем жесте свою трость.
Гай поспешно поклонился:
― Да, господин!
Отец встал и, несмотря на хромоту, быстро вышел из комнаты.
Я удивлённо смотрел ему вслед: он никогда себя так раньше не вёл, значит, произошло что-то важное. Гай поднял голову, внимательно взглянув мне в глаза:
― Помяни моё слово, скоро нас ждут большие перемены. Не хочу тебя пугать, Барри, но твой отец... с ним что-то не так. Не могу объяснить, просто чувствую.
Я в ужасе уставился на него, надеясь, что это была всего лишь глупая шутка, но лицо помощника было серьёзным и задумчивым. И очень похожим на нашего погибшего мага...
Внезапно голову "повело", и от боли я закрыл глаза. Странное видение словно бешеная собака набросилось на меня, терзая рассудок. Кругом была кровь, она заливала всё, заставляя дрожать от ужаса. На этом фоне сначала появилось несчастное лицо Али, но его быстро сменил отец, чьи окровавленные седые волосы прилипли к коже. За ним последовала горячо любимая няня, её когда-то голубые глаза почернели, а разбитый рот застыл в немом крике. А дальше замелькали, сменяя друг друга, чужие, незнакомые люди, протягивавшие ко мне руки, то ли ища спасения, то ли моля о пощаде...
― Нет, оставьте меня в покое, я здесь ни при чём! ― закричал, чувствуя, как Гай держит слабеющее тело, не давая свалиться на пол.
― Эй, Барри, немедленно открой глаза ― а ты, оказывается, ещё и припадочный. Предупредил бы, что ли, напугал до...
Он выругался, но я слышал, как бешено стучало его сердце.
С трудом разлепив веки, прошептал:
― Да всё со мной в порядке, просто плохо поел. Не обращай внимания, уже прошло, ― и, чтобы перевести разговор на другую тему, спросил:
― Скажи, Учитель был твоим отцом? Вы так похожи друг на друга, и как только сразу не заметил...
Он вспыхнул, тяжело дыша, и оттолкнул меня, сжав кулаки. Голубая жилка на его виске отчаянно пульсировала, прозрачные глаза недобро прищурились. Я невольно отступил, словно заворожённый яростным выражением этого худого напряжённого лица. Подняв руки в защитном жесте, улыбнулся и примирительно пробормотал:
― Прости, Гай, ты прав, не моё это дело. Поверь, не хотел обидеть...
Он сразу сник и сел на стул, спрятав лицо в натруженных ладонях. Я почему-то не мог отвести от них взгляд, пытаясь сравнить со своими изнеженными руками. Этому парнишке в жизни явно приходилось много трудиться, не то что мне.
― Неужели мы так похожи? ― его голос звучал расстроенно.
― И да, и нет. У нашего мага, конечно, не было таких огненных волос, но черты лица... Ты его копия, Гай. Не понимаю, почему стыдишься этого? Твой отец был замечательным человеком и преданным другом, ― при этих словах слёзы подкатили к горлу, я подумал об Али. Ещё совсем недавно он был для меня лучшим... Впрочем, именно Али до конца защищал меня и, не раздумывая, отдал свою жизнь, подарив такие нужные минуты для спасения. Почему же я веду себя как неблагодарная свинья, даже в мыслях осуждая маленького друга? Ему ведь тоже было очень непросто...
Гай посмотрел на меня с грустной ухмылкой:
― Я вовсе не стыжусь этого, просто не хочу, чтобы к многочисленным прозвищам, которыми наградили меня обитатели замка, прибавилось ещё и постыдное "бастард".