Всю ночь меня донимали кошмары. Я не помнил, что в них происходило, наверное, оно и к лучшему. Еле разлепив ресницы, выплюнул лезущие в рот длинные волнистые волосы посапывавшего на моём плече Фаби. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что я нахожусь в одной постели с эльфом и, подскочив в ужасе, свалиться на пол.
Фаби тоже с трудом продрал глаза и осмотрелся. Он очень удивился, увидев меня, перепуганного, сидящего на полу у кровати:
― Ты что там делаешь, Эжен? Это я тебя столкнул? Прости, нечаянно вышло. Но ты тоже хорош ― посмотри, какой фингал залепил мне под глаз. Болит, между прочим...
― Как... какого лешего ты разлёгся в моей кровати, Фаби?
― Почему это в твоей? Она моя, и комната тоже, глаза открой...
Мог бы этого и не говорить, я уже и сам догадался ― спутать простую каморку слуги с роскошной спальней эльфа было невозможно: расписной потолок, шёлковые обои, мех на полу...
Вдруг Фаби засмеялся, но тут же перестал, схватившись за подбитый глаз:
― Не подумай ничего плохого, Эжен! Видно, мы с тобой вчера здорово напились, вот отец и "пошутил", бросив нас обоих сюда. Очень в его духе...
― Серьёзно? А почему я тогда тебе глаз подбил? Просто так?
Фаби спустил ноги с кровати и потянулся. Он был полностью одет, как, впрочем, и я, что меня немного успокоило.
― Ты так крутился во сне и стонал, что я попытался тебя разбудить. И тут ты как завопил:
― Проклятые эльфы, всех вас ненавижу! ― ну и двинул мне в глаз. Но я не стал с тобой драться, сил не было, и, кажется, снова уснул. А что вчера было-то? Ничего не помню, мы пили с тобой и отцом. Уго тоже, вроде, был и всё. Дальше ― пустота...
Я встал, нервно оглянувшись ― в отличие от Фаби, с моей памятью всё было в порядке:
― Прости за синяк, кошмары снились, видно, дрался с кем-то. Тоже ничего не помню, крепкое было вино. Пойду умоюсь...
Фаби кивнул, снова забравшись в кровать, похоже, он ещё толком не проснулся. И тут, уже выходя их комнаты, я зачем-то его спросил:
― Почему у Винса такая горячая кожа, словно у него жар?
Фаби встрепенулся:
― Он что, к тебе приставал?
Усмехнулся:
― Ещё чего... Просто коснулся моей щеки, чуть не обжёг.
― А, это... Понимаешь, на войне отца ранило заклинанием, теперь у него всегда повышенная температура. Он уже привык, ― Фаби завернулся в одеяло и уснул.
Я не стал задерживаться в спальне эльфа и быстро вышел. Под дверью меня ждала Зилла. Она, как ни в чём не бывало, облизала руку, подставив голову, чтобы её погладили. Похоже, мой телохранитель уже не злилась, и, убедившись в этом, я осторожно почесал её за лохматым ухом.
Произошедшее с ней вчера здорово пугало, "кто-то управлял одним из вас" ― это были слова Винса. Неужели, не помня себя, я убил птицу? Или некто, приняв мой облик, совершил преступление, надеясь, что Зилла меня прикончит. И она была к этому близка... Как же страшно жить в этом мире, и смогу ли я дождаться возвращения домой?
Но больше всего разволновало вчерашнее открытие ― я, и вдруг ― маг? Теоретически, конечно ― ведь ничему не обучен и беспомощен, словно ребёнок. Но вряд ли это остановит эльфов; меня прикончат только за то, что я человек с задатками мага. А как же Винс, его странное поведение и слова ― может, они приснились? Могу ли я ему верить, или это был лишь его пьяный бред? Он же сам предупредил, чтобы я никому не доверял. Безумие какое-то, долго не выдержу...
Схватившись за голову, быстро помчался в свою комнату и, бросившись на кровать, закрыл голову подушкой. Так скверно я давно себя не чувствовал, разве однажды в детстве, когда отец грозился выпороть ремнём за какую-то шалость, а мама закрыла меня собой. Помню, как испуганно смотрел на багровую полосу, растекавшуюся по её руке, и мне было так плохо и стыдно, словно это я был виноват в случившемся. А она, глядя отцу в глаза, сказала:
― Никогда не смей трогать моего сына!
И отец отступил...
― О, моя удивительная мама, которую ничто не могло сломить. Как же я скучаю по тебе...
В комнате раздалось покашливание, и непривычно робкий голос Уго произнёс:
― Ты проснулся, Эжен? Как себя чувствуешь после вчерашнего?
Я буркнул:
― Нормально.
― Что ж, тогда буди Фаби, позавтракаем и поедем. Дилижанс будет через час, вещи я собрал.
― И куда мы отправимся? ― спросил просто так, сейчас я был в таком подавленном настроении, что мне было абсолютно всё равно, куда тащить свои кости.
― Сначала в наш загородный дом, он стоит у моря. Там красиво, и можно купаться целый день. Тебе понравится, вот увидишь.
Я встал, кивнув. Уго вышел, и показалось, в его глазах промелькнула тревога, совсем не соответствовавшая оптимистичной интонации. Нашёл за занавеской ванную с горячей водой и, быстро приведя себя в порядок, поспешил к Фаби. Но он уже поджидал меня на кухне, и мы быстро позавтракали, не тратя время на разговоры.
Угрюмые и подавленные, уже совсем скоро все тряслись в дилижансе, в котором, к счастью, к нам никто не присоединился. Скорее всего, своеобразный вид Зиллы отпугивал возможных попутчиков. Было странно сидеть в полной тишине. Уго откровенно печалился, Фаби уткнулся в книгу, Зилла спала, свернувшись большим клубком у моих ног, а мне оставалось безрадостно пялиться из окна на быстро проносящиеся мимо пейзажи, чем-то напоминавшие пустынные области Крыма.
Дорога была неровной, часто виляя, при этом экипаж немилосердно трясло, и только поэтому я не задремал. Меня укачало не хуже, чем на море, и пришлось попросить Уго остановиться на пару минут, чтобы я смог передохнуть.
Ему это не понравилось, но, поворчав, он согласился. Зилла так крепко уснула, что я не стал её будить, рассудив, что всё равно скоро вернусь. Вылез из дилижанса и пошёл вдоль дороги, с одной стороны примыкавшей к скале, а с другой ― нависавшей над морем.
― Сейчас, сейчас, пройдусь пару минут, и сразу станет легче, ― убеждал то ли самого себя, то ли гоблина, бредущего в нескольких шагах позади меня.
Я не понял, как из совершенно гладкой скалы появилась лохматая рука и, схватив меня за шиворот, утянула за собой. Там, где я оказался, было абсолютно темно, но пахло отвратительно. Словно гигантский городской мусорный бак, неделями не вывозившийся под раскалённым солнцем, решили выбросить именно сюда. Да я чуть не задохнулся от этого непередаваемого "амбре". Пришлось срочно зажать нос, а лохматая и довольно когтистая лапа продолжала меня куда-то тащить.
Конечно, я испугался, но страх часто вызывал во мне обратную реакцию ― желание бунтовать:
― Эй, как там тебя, лохморукий, отпусти, слышишь, а то хуже будет.
Он молчал, продолжая тащить ― наверное, не понимал по-русски... Тогда я повторил эту же фразу по-эльфийски, однако реакции не было, из чего сделал вывод, что мой похититель, скорее всего, глухой, потому что орал я довольно громко. Рассчитывал, что "свои" услышат мои вопли и придут на помощь, но и тут ошибся. Оно заговорило, и этот голос был, мягко выражаясь, необычным. Он скорее напоминал что-то среднее между мышиным писком и шуршанием змеи в террариуме. Думаете, такого не бывает? Я тоже так раньше думал.
― Замолчи, эльф, иначе я съем несколько твоих пальцев прямо сейчас, я очень голоден.
Вместо того чтобы последовать этому совету и собраться с силами, я начал противоречить:
― Слушай сюда, морда, какой я тебе эльф, глаза раскрой. Или хотя бы огонь зажги, сам увидишь.
― Мне не нужен свет, я чувствую твой запах, он очень вкусный.
Я буркнул:
― Это вряд ли, здесь так жарко, что весь пропотел с головы до ног. Любишь потное и скользкое, да?
Он вдруг остановился, и в душе зародились нехорошие предчувствия. Чёрт его знает, может, у него зубы людоеда, а у меня, чтобы обороняться, не то, что ножа, даже вилки с собой не было. Сам не знаю, откуда вдруг пришла мысль, и я гаркнул:
― Дайте свет, что б вас...
Вокруг не просто посветлело ― узкий коридор, по которому меня, оказывается, тащили, залило ярким весёлым светом, причём, разных сменяющих друг друга оттенков, как на цирковом представлении. Я сам от удивления рот раскрыл: не хватало только медведей на мотоциклах с развевающимися флагами и бравурного марша духового оркестра.
То существо, что тянуло меня за собой, упало на землю, беспомощно закрыв морду волосатыми лапами. Теперь я хорошенько его рассмотрел: ну одно слов ― урод: ростом где-то мне по грудь, задние лапы короткие, но сильные, хвост лопатой волочился по пыли, оставляя заметный след, тело покрыто бурой шестью. Даже не знаю ― что за за генетический сбой, жалко его маму, нелегко с ним пришлось, наверное...
В общем, я так и не понял, что это было ― помесь гигантской говорящей крысы с утконосом или ещё кого-то более ужасного с крокодилом. Но от света неизвестный мне зверь визгливо заверещал, чуть не оглушив, и припустился на всех четырёх лапах куда-то вперёд по тоннелю. Я увидел в пыли камень, схватил его и швырнул вслед этому "нечто". Камень, к моему изумлению, в полёте распрямился, превратившись в удивительную безглазую ящерку.
― Тоже мне, развели тут зоопарк, одно слово ― эльфы, всё у них не как у людей, ― бормотал я, возвращаясь по своим следам, пока не вышел к узкой расщелине, через которую меня похитили. Зажмурившись от яркого солнца, сразу попал в руки рыдающих Уго и Фаби. Рядом бегала мой горе-телохранитель, радостно подвывая.
― Живой, Уго, смотри, он остался жив! ― всхлипывал Фаби у меня на груди. Пришлось погладить его по голове, что б он успокоился. Уго опять был покрыт нервными пятнами, и, испугавшись, что он упадёт в обморок, я быстро сказал:
― Прекратите истерику, со мной всё в порядке. Ничего страшного не случилось...
― Я видел, как тебя схватила мохнатая рука, утащив за собой, в этих местах живут горные тролли. Мы с Фаби подумали, что потеряли тебя навсегда...― страдал Уго.
― Тролли? Странно, что-то они у вас какие-то мелкие, я их себе другими представлял. Ну, хватит меня тискать, Фаби, поехали дальше, хочу скорее к морю, искупаться...
Оба "встречающих" повеселели, убедившись, что я жив, и потащили меня к дилижансу. Всё оставшееся время они не давали покоя, в подробностях расспрашивая, что со мной произошло в скале. Я не упустил шанс повеселиться, то есть насочинял всякого, так, что у Уго глаза полезли на лоб от бесстыдного вранья, а Фаби, наоборот, смотрел на меня, как на героя, заставив устыдиться собственно буйной фантазии.
За такими разговорами и не заметили, как добрались до пункта назначения. Выгрузили из дилижанса вещи, причём, делать это почему-то пришлось мне одному: Уго хватался за сердце после моих изобретательных россказней, Фаби был выше работы слуги ― ну как же, благородный, так его раз так, эльф... Но я быстро образумил его, сказав, что один не потащу вещи, а просто выкину их в море, пусть поплавают.
Фаби нахмурился, но спорить со мной не стал, взяв пару корзинок, остальное мы нагрузили на безропотную Зиллу, пристроив Уго один небольшой саквояж. Я ограничился небольшим полукруглым чемоданом. Дилижанс укатил подальше от нашей разношёрстной компании, а мы медленно побрели вниз по довольно крутой дороге, ведущей к побережью.
Не буду рассказывать, сколько раз я спотыкался во время этого спуска, что почему-то вызывало у всех весёлый смех. Вот, злыдни, даже Зилла негромко похрюкивала. Наконец, мы оказались у прекрасной виллы, окружённой цветущим садом. Это было настоящее райское местечко, особенно, если учесть прозрачные изумрудные волны, набегавшие на белоснежный песок всего лишь в нескольких метрах от сада.
Настроение у меня заметно повысилось. А уж когда у порога нас встретила рыжеволосая и большеглазая, на целую голову выше любого из нас, симпатичная девушка в длинном платье и улыбнулась мне, жизнь в этом мире показалась не такой уж и отстойной. Я тут же начал строить глазки, что, по-моему, ей понравилось, но расстроило эльфа.
― Эй, Фаби, это кто такая? Судя по серьге ― ваша служанка. Как зовут? Ты что это так нахмурился? Она твоя девчонка, да? Тогда я ― пас, ты же мой друг.
― Надо же, а я думал, ты проспал вечеринку и забыл, что мы теперь друзья, ― почему-то вспылил он, ― это Марна, младшая дочь горного великана. Вот уродилась такой маленькой, её в семье считают уродиной. Мы с отцом взяли девочку к себе, когда она была совсем малышкой. А сейчас ― смотри, как вымахала. Давно я здесь не был. В детстве мы с ней вместе играли, она плавает лучше и быстрее любого эльфа. Хорошая девочка, не обижай её...
Тут, словно подтверждая его слова, Марна бросилась к Фаби и с радостным криком обняла его, прижав к себе. Судя по тому, как покраснело его лицо, и полезли на лоб глаза, сделала она это слишком "горячо". Уго тут же замахал руками, заорав на неё:
― Марна, паршивка! Ты решила задушить молодого господина? Немедленно отпусти его, а то накажу...
Марна испуганно поставила Фаби на землю, нежно погладив по голове. Говорила она басом, и ей это очень "шло":
― Прости, Фаби, забыла, какой ты слабенький. А кто это такой хорошенький рядом с тобой? Можно я его покружу?
Фаби хитро посмотрел на меня, и я сразу понял, что это будет непростое "кружение". Коварный эльф тут же получил крепкий тычок кулаком по спине и по моему взгляду догадался, что это только аванс. Остальное он получит потом, если только попробует подвергнуть меня испытанию на прочность в объятиях великанши.
― Не стоит, Марна, он ― человек, ещё более слабый, чем я, ― поиздевался эльф.
― Какая жалость... А эта милая зверушка, её можно покружить?
― Валяй! ― разрешил бессердечный Фаби, даже не глядя на всполошившуюся Зиллу.
Марна радостно подхватила бедного телохранителя под мышки и легко, словно пушинку, подняла над собой.
― Вот это силища, ― восхищённо протянул я.
― Да уж, этого у Марны не отнять, ― почему-то грустно сказал Фаби, ― она может ненароком не только задушить, но, если рассердится ― забросить очень далеко со всеми вытекающими последствиями. Так что не зли её.
А между тем Зилле понравилось "кружение". Она весело хрюкала, облизав девушке лицо. Потом они вместе пошли в дом, причём Марна легко подхватила всю нашу поклажу. Кажется, они с моей телохранительницей понравились друг другу.
И тут только я заметил стелившийся за подолом юбки Марны длинный, но не толстый хвост, удивлённо ахнув:
― Вот это дела! А я-то думал, она настоящая девушка...
― А она ― и есть настоящая. Поверь, хвост ей в этом не мешает, ― хмыкнул Фаби.
― Серьёзно? ― засомневался я.
Глаза эльфа прищурились:
― А ты проверь, только учти, лететь придётся долго, а приземляться ― больно. У великанов с "этим" строго! ― и он захохотал.
Убил бы придурка, да не мог ― сам же назвал его другом...