Аннотация: После драки в "Загулявшем зайце" Капитан Стражи возвращается в Крепость, где его поджидают плохие новости и сводящие с ума, невероятные "сюрпризы"...
Дрогнула занавеска, выпуская в прихожую соблазнительные пряные ароматы мяса и трав, от которых желудок заурчал в счастливом предвкушении. Выглянув из кухни, Айша радостно всплеснула руками, и её толстые косы скользнули по высокой груди, заставляя сердце словно в первый раз сходить с ума:
― Мой Капитан, наконец ты вернулся! Я уже и не знала, что думать... ― звонкий голосок дрожал, а в больших тёмных глазах сияла влага, и не думавшая проливаться на загорелые щёчки. Моя смешливая гордая красавица, если бы ты знала, как я по тебе скучал...
Я рванулся вперёд, чтобы, схватив её на руки, прижать спиной к стене, чувствуя, как маленькие ножки обвивают меня, а мягкие губы впиваются в пересохший от жажды и желания рот... Но вместо нежных пальчиков любимой на своей пылающей коже ощутил, как что-то тянет тело назад, пытаясь выбить из седла... Седла? Да чтоб... эту отраву вместе с проклятыми кочевниками...
Видение рассеялось ― конь подо мной встал на дыбы, и я, вцепившись в гриву, из последних сил пытался удержаться от падения. Громкое ржание перепуганного животного и крики суетящихся помощников, пытавшихся его успокоить, слились в голове в пульсирующий болью гул...
― Стоять, кому сказал, стоять, тупая скотина... ― лицо Бина покраснело от напряжения, вены на лбу вздулись, но он не отпускал поводья, рискуя в любой момент попасть под рассекавшие воздух копыта. С другой стороны стонал Газ, не уступавший силой и упрямством рыжему напарнику, и совместными усилиями им удалось спасти своего бредящего видениями Командира.
Я тяжело дышал, похлопывая жеребца по лоснящейся гриве, тихо шепча ему в дрожащее ухо:
― Прости, прости дурака... Замечтался, идиот...
Спешившись и игнорируя полные тревоги глаза новичков, подошёл к краю насыпи, образовавшейся прошлой весной, когда одним печальным утром земля дрогнула, обрушив сразу несколько построек и похоронив под собой больше полсотни несчастных жителей. Весь город ещё несколько дней жил в страхе и ожидании новых толчков. Но, к счастью, всё обошлось, теперь о случившейся беде напоминал лишь ров, заполненный камнями, песком и тем, что ещё недавно люди называли своими домами...
Выходило, мой конь нёсся прямо сюда, и, если бы не помощь ребят, лежать нам обоим с переломанными костями на дне этой ямы. Как же такое могло случиться? Я ведь даже не помнил, как отключился во время скачки. Ясно одно ― чем дальше, тем последствия ранения будут проявляться всё сильнее, и, возможно, мне так и не суждено продержаться до наступления утра с его золотой зарёй и сомнительной помощью Чена.
Негромкий голос Газа отвлёк от нерадостных размышлений:
― С Вами всё в порядке, Командир?
Ответил, не поворачиваясь ― стыдно было смотреть в его добрые заботливые глаза:
― Сейчас ― да, что произошло, Газ?
Он замялся:
― Когда мы выехали из Монастырских садов, Вы внезапно, свернули с дороги прямо к этому обрыву и мчались так, словно не слышали наших криков. Еле успели догнать...
Я развернулся, Бин стоял рядом с напарником, исподлобья сверля меня серьёзным взглядом. Пришлось признаться:
― Это всё последствия ранения, полученного на границе, скоро станет легче. Теперь я ваш должник, но и не думайте расслабляться ― со мной это не пройдёт... По коням, пора вернуться в крепость.
Мы продолжили путь, уже не сопровождаемый беззаботной болтовнёй молодых стражников ― над головами словно повисла огромная хмурая туча, закрывшая своей тенью радость и красоту этого мира. Теперь в воздухе витало уныние. Невольно вспомнились слова Старика Чена, сказанные нам с Борамом десять лет назад:
― Вы оба ― молодые и горячие юнцы, для которых пока существует только хорошее и плохое, белое и чёрное. Повзрослев, поймёте, что жизнь ― это неровный клубящийся туман, где человек вынужден блуждать в поисках истины, и где достаточно одного неосмотрительного шага, чтобы из светлого участка незаметно угодить в непроглядный мрак, полный боли и отчаяния...
Теперь я понимал его слова, но, вопреки всему, продолжал сопротивляться, надеясь на чудо. Полковое знамя на груди, согрев, снова напомнило:
― Ты живёшь за тех, кого уже нет; нельзя умирать, боец, пока враг не уничтожен. Упрямый, безрассудный Капитан, рано или поздно придёт и твой черёд, но пока дышишь ― не сдавайся, чтоб тебя...
Крепость встретила нас непривычной тишиной, и я не сразу сообразил, что все силы брошены на охрану Губернаторского дворца, где сегодня должен был состояться праздничный приём в честь Императора и Наследника престола. С души немного отлегло ― скорее всего, Коменданта тоже не было на месте, а значит, мне не придётся снова терять время, выслушивая его бред. Оставалось молить бога, чтобы начальство не прихватило с собой Лекса ― не терпелось услышать его учёное мнение о моей безумной догадке на счёт Посла.
Прямо у ворот ко мне бросился начальник караула Чанси, большой любитель хмельных напитков и обладатель не только на редкость болтливого языка, но и самого большого живота в гарнизоне. По его перепуганному лицу и вытаращенным глазам стало ясно, что меня ждут очередные проблемы. Он вытер испарину со лба:
― Капитан! Робин, дружище... тебя мне сам бог послал: Комендант укатил к Губернатору, обругав за то, что ты шляешься неизвестно где. Хотя сам отправил по делу Посла...
Я знал, что остановить поток слов Чанси трудно, поэтому положил ему руку на плечо:
― Короче, Толстяк... Говори, что случилось, или я ухожу, ты даже не представляешь, сколько мне сегодня пришлось бегать...
Он снова вытер пот мокрым платком:
― Я должен был принять то, что ты прислал в последний раз...
― Ну и?
Чанси побледнел, его и без того круглые рыбьи глаза попытались покинуть орбиты, голос придушенно хрипел:
― Патруль принёс тело Посла... Понимаешь? Я же утром уже принимал его, и он был точно мёртв...
Устало вздохнул:
― Знаешь, Толстяк, некоторые люди заводят себе двойников. Так бывает, Лекс с этим разберётся. И перестань психовать, а то удар хватит, и придётся тебе в Покойницкой составить компанию этой чудной парочке...
Чанси жалобно заглянул мне в глаза, и по его щенячьему взгляду я понял, что сейчас услышу нечто ужасное:
― Не придётся, Капитан. Во-первых, оно испарилось прямо на моих глазах... тело Посла... того ― исчезло... А, во-вторых, Лекс тоже пропал. Из Крепости он не выходил, мои люди везде искали, и в Тайной Канцелярии его точно нет... Что делать?
Не скажу, что в голове зазвенел тревожный колокольчик ― чего не было, того не было. Это был отчаянный набат, так ударивший по нервам, что я едва устоял на ногах. Сзади зашептались взволнованные помощники, и пришлось на них прикрикнуть:
― Попридержите языки, болтуны, а ты, Чанси, успокойся. Это всё, что случилось в моё отсутствие?
Бедный взмокший Толстяк заплакал, громко сморкаясь в платок:
― Не всё, Робин... Я был в Покойницкой ― того, первого Посла, тоже нет на месте. Скажи на милость, зачем его похищать? Какого демона кому-то понадобился вскрытый труп?
Чанси рыдал на моём плече, и я машинально поглаживал его седеющую голову:
― Тихо, тихо... Уверен, что двойник исчез?
Он всхлипнул, тряся двойным подбородком:
― Чем хочешь поклянусь... Ты же понимаешь, это запретное колдовство, да ещё таинственное исчезновение Посла и Лекса в придачу. Мне теперь одна дорога ― в Тайную Канцелярию, а я не переживу их допроса, у меня же слабое сердце...
Не зная, чем утешить Толстяка, буркнул первое, что пришло в голову:
― Веди в Покойницкую, хочу сам увидеть...
В холодном мраке подвала Чанси указал на пустую полку, после чего мы вчетвером поднялись в лабораторию Лекса, причём неповоротливый в обычное время Толстяк сейчас бежал впереди всех, пугая покрасневшим от натуги лицом. Осмотр ничего не дал ― не было ни погрома, ни следов сопротивления, получалось, никто против воли друга не тащил. Значит, либо он сам спрятался, что маловероятно, либо... его, как Посла ― перенесли в неизвестном направлении, а, возможно, и времени...
Ситуация складывалась неприятная ― на помощь Лекса рассчитывать не приходилось, теперь надо было искать его самого. Спасти Чанси можно было лишь, найдя тела, а интуиция подсказывала, что их, скорее всего, уже вообще нет, ведь в таком случае концов не найти...
У выхода из башни нас поджидали два типа с пустыми невыразительными лицами и их начальник ― Дорн, сам Глава Тайной Канцелярии. Седой благообразный старичок с румяными щеками, аккуратной белоснежной бородкой и молодыми тёмными, всегда смеющимися глазами. И это при его-то "работе"... Он вызывал у меня непроходящее чувство брезгливости, ведь его холёные руки под безупречно чистой одеждой были испачканы кровью сотен людей.
― Капитан, ― Дорн вежливо наклонил голову, ― я восхищён Вашим трудолюбием и верностью идеалам Империи. Но сегодня мне придётся забрать с собой этого милого господина, ― он взял под руку помертвевшего Толстяка, уже обращаясь к нему, ― не беспокойтесь, Чанси, мы просто немного поговорим, и Вы немедленно вернётесь на свой пост, обещаю...
Я вместе с замершими новичками провожал печальным взглядом болтливого, но совершенно безобидного человека, и, сжимая кулаки, мечтал о встрече с Дорном один на один в тёмном переулке. Хоть и понимал, что это желание вряд ли когда-нибудь исполнится... Бин процедил сквозь зубы:
― Почему меня всегда тошнит, стоит только увидеть эту пакостную рожу?
Газ тут же одёрнул напарника за рукав, а я похлопал мальчишку по плечу:
― Кажется, кому-то надоел его длинный язык ― смотри, договоришься... Кстати, как давно ты живёшь в городе и почему пошёл в Стражу?
"Рыжик" почесал кудрявый затылок:
― Всю жизнь, Командир, я вырос в квартале пекарей, у отца там лавка "Булочки и крендели", может, знаете? Всегда мечтал попасть сюда, сам не знаю почему... Просто хотелось, и всё.
Я кивнул, усмехнувшись:
― Знаю, как же. Это там, где старик Хруст пытался побить жену скалкой, а она его чуть не засунула в колодец?
Бин довольно захохотал:
― Точно, мне мама рассказывала эту историю, я тогда ещё маленький был...
― Так что, жив ещё старый "утопленник"?
Парнишка перестал смеяться:
― Похоронили в прошлом году, у нас тогда на поминки было много заказов...
С души отлегло ― не похоже, что врал, или хорошо подготовился... Улыбнувшись, спросил как-то сразу напрягшегося Газа:
― А ты что расскажешь?
Он поднял голову, в красивых глазах плескалась тоска:
― Отец привёз нас с мамой и сёстрами к морю, надеялся, что у младшей пройдёт кашель, ― мальчишка отвернулся, и голос дрогнул, ― не помогло... А в Стражу пошёл, потому что семье нужны деньги ― здесь неплохо платят.
Я смутился, похлопав новичка по плечу:
― Что ж, ничего с этим не поделаешь, крепись... Ну, хватит о прошлом, подведём итоги, а они у нас нерадостные: "пчёл" мы потеряли, обоих "Послов" увели из-под носа, но, что самое противное ― Лекс пропал. Есть соображения, где его искать?
Ребята переглянулись, Газ уверенно ответил за обоих:
― Командир, доверьтесь нам ― мы с Бином обыщем Крепость, если Алхимик здесь ― из-под земли достанем...
На этот раз рыжий кивнул с серьёзным видом, а я разочарованно выдохнул:
― Думаете, Чанси плохо искал? Он хоть и балабол, но крепость знает отлично, уж точно получше вас двоих. Есть у меня одна мысль, правда, чтобы её проверить, придётся вернуться в лабораторию, ― и добавил, хотя прекрасно знал ответ, ― если устали, ждите здесь...
Поднимаясь наверх, в очередной раз проклял Лекса за его стремление жить ближе к облакам, и пока настырные новички после моего строгого предупреждения:
― Ничего руками не трогать, иначе Алхимик оторвёт вашему Командиру голову, но перед этим я проделаю то же самое с вами, ― обиженно дуясь, сидели на диване, подошёл к тому самому зеркалу. Меня снова била дрожь и терзала непривычная робость, но, взяв себя в руки, всё же заставил похолодевшие пальцы прикоснуться к мутной поверхности.
И сам не понимал, чего ждал от этой странной, честно говоря, пугающей вещицы, поначалу обрадовавшись, когда после моего "эксперимента" ничего не произошло. Но мысль о похищенном и наверняка страдающем друге подстегнула к действию ― бесстрашно ощупав тонкую рамку, а потом и всё зеркало, в который раз убедился, что выражение ― "дуракам везёт" ― ко мне не относится.
Первым желанием было хорошенько пройтись кулаком по мутному стеклу, но, вспомнив слова Алхимика, что особенные вещи требуют особого отношения, решился и неуверенно произнёс:
― Покажи Лекса...
Спиной чувствовал, как помощники подошли и стали рядом, но сейчас мне было не до них... Тем более, что по поверхности зеркала побежала мелкая рябь, быстро сменившаяся мелькающими полосами. От холодного, бесстрастного голоса я взмок с головы до пят:
― Недостаток данных, требуется перезагрузка, ваш запрос обрабатывается. Ожидайте...
Зачем-то буркнул в ответ:
― Жду, чтоб тебя... ― прислушиваясь к испуганному шёпоту ребят за спиной:
― Командир, что за х... штука?
В ответ только цыкнул на них, и они послушно притихли.
Сердце поцеловало горло, когда "зеркало" произнесло:
― Объект Лекс найден, ― показав нам картинку, на которой в тёмном помещении на полу сидел мой друг, уронив голову на грудь, от его ноги к стене тянулась толстая цепь...
Я сглотнул, вздрогнув от горячего дыхания Бина у самого уха:
― Командир, кажется, это здешняя тюрьма, камера для смертников. Там на стене есть знак, только видно плохо, слишком темно...
Рука Газа решительно отстранила нас обоих, по-прежнему негромко, но уверенно произнеся:
― Увеличить изображение.
Картинка в зеркале послушно приблизилась, новичок повернул ко мне побледневшее лицо:
― Так лучше, Командир?
Я положил ладонь на эфес меча, но Бин меня опередил, приставив кинжал к горлу напарника и бешено сверкая глазами. Не знаю, чего было больше в моём голосе ― усталости, обиды на судьбу или разочарования, но точно не страха: