Аннотация: Узнав об уникальных способностях редкой расы, нечистые на руку дельцы начали похищать детей, пытаясь использовать маленьких, ещё не повзрослевших метаморфов в своих грязных целях...
Клетка была и в самом деле хороша ― тонким гибким прутьям из специального сплава, тайну изготовления которого унесли с собой в могилу несговорчивые мастера далёкого даже по меркам нашей технически продвинутой Галактики мира, не были страшны ни космический холод, ни жар огненной вулканической лавы. Не действовали на это чудо и все известные науке поля, кроме, пожалуй... впрочем, об этом не то что говорить, но даже думать было строго запрещено. Особо любопытные быстро теряли свои жалкие жизни, разумеется, вместе с никчёмными породившими их небесными телами. И, поверьте, рисковать желающих не было. Больше не было...
Это странное, до сих пор неизученное поле было совершенно случайно открыто всего каких-то сто лет назад любознательным учёным-археологом. Он работал в экспедиции, изучавшей остатки древней цивилизации на одной из недавно обжитых человечеством планет в созвездии Лиры, единственной уцелевшей в небольшой планетарной системе после развязанных Конфедерацией кровавых войн за независимость. Именно ему пришла в голову идея обследовать заброшенные пещеры, считавшиеся у местных племён "жилищем богов", и обнаружить, что происходившие в них явления невозможно объяснить известными современной науке законами мироздания...
Самым удивительным во всём этом было то, что действие поля проявлялось только в присутствии так называемого "металла из пещер" ― серебристо-малинового, лёгкого как сверхпластик и настолько твёрдого вещества, что уничтожить его мог, пожалуй, только очень сильный ядерный взрыв...
Из этого сплава и была сделана клетка, внутри которой я свободно плавал, окружённый особенным полем. А ничто иное не смогло бы удержать меня в плену, ведь я ― метаморф, редкое и, страшно даже представить насколько, ценное существо, способное принимать любой облик. Во всяком случае, именно так обо мне думали стоявшие напротив люди, с умным видом рассматривавшие очень дорого доставшееся им вселенское "чудо".
― Человечество ― невежественное и жестокое порождение чьих-то бестолковых, абсолютно неудачных экспериментов, ― повторял отец, собрав нас, детей, для вечерней беседы, ― как иначе можно объяснить маниакальное стремление этих особей к разрушению. Всё, где побывали "космические блохи" ― ему почему-то очень нравилось это сравнение, подслушанное во время вторжения на нашу планету первой экспедиции людей ― приходит в упадок и неизбежно умирает.
Отец поправил свои длинные светлые волосы, отвлекая внимание, чтобы мы не видели боли на его красивом лице:
― Посмотрите хотя бы на нас ― из шести ещё недавно цветущих, а ныне пустынных планет системы сохранилась только одна, да и то она ежедневно подвергается разграблению. Эти нелепые существа, считающие себя верхом цивилизованности, даже не потрудились выяснить, что в этом мире, по странному стечению обстоятельств так похожему на их прародину, уничтоженную, как я подозреваю, их же собственными руками, нет неразумных созданий...
Он горько засмеялся, и от предчувствия беды у меня заныло в груди.
― Людям и в голову не пришло, что здесь ― всё живое, всё дышит, думает и чувствует. Куда уж им разобраться в природе такого уникального явления, как раса метаморфов ― пожалуй, единственное, что мне нравится ― это данное ими название. Хоть оно и поверхностное, как они сами и их жалкие потуги в науке. Мы не просто способны к изменению формы, мы ― учёные и истинные исследователи глубин Вселенной. Но людям это не интересно, им нужны только ресурсы уцелевшей планеты, а не наши знания...
Я не выдержал и, нарушив правила этикета, подал голос:
― Прости, отец, но неправильно обвинять всё человечество из-за шайки оказавшихся у власти жадных и корыстолюбивых мерзавцев. Ты не можешь отрицать, что люди многого добились, и среди них наверняка есть очень достойные и заслуживающие уважения...
Он не повысил голос, не изменил интонации, но посмотрел на меня пристальным взглядом, от которого захотелось немедленно провалиться в раскалённое ядро планеты:
― Мой юный и неопытный младший наследник, тебе свойственны и, конечно, простительны детская наивность и великодушие. Но я надеюсь, что ты не настолько глуп, чтобы защищать убийц, ― братья и сёстры засмеялись, а я вцепился в изящные драпировки длинного одеяния, стараясь сдержать ужас, потому что уже понял ― отец приготовил своему непослушному сыну тяжёлое испытание.
Он встал и прошёл в центр зала, где раньше проходили заседания Учёного Совета, а теперь ветер гонял пыль по полуразбитым мозаичным плитам, бросая горсти песка в когда-то сияющие витражи окон. Слова отца звучали как приговор, не подлежащий обжалованию:
― Эти недостойные отбросы Вселенной посмели покуситься на самое ценное ― наше потомство, пытаясь использовать маленьких, ещё не повзрослевший метаморфов в своих грязных целях, ― он сделал паузу, и у меня заранее скрутило желудок, ― они осмелились похищать детей!
От его жуткого крика остатки стёкол осыпались внутрь зала, а перепуганные наследники Первого Советника упали на колени перед грозным отцом. Все как один... кроме меня. Дрожа, я ждал, пока он приблизится и заглянет в глаза непокорного сына.
Холодная рука подняла бледное лицо упрямца за подбородок, и отец, смеясь, нежно прижал мою голову к себе, приказав остальным:
― Оставьте нас!
Под топот убегающих детских ног мы сели рядом на пыльную скамью амфитеатра, куда я раньше приходил, чтобы с восторгом слушать отчёты Командиров экспедиций в глубины Космоса. Будучи совсем крохой, младший сын Советника мечтал однажды стать одним из них, прославив свой род... Это было не так уж и давно, как раз накануне высадки первой экспедиции людей и последующей бомбардировки соседних планет...
Отец обнял меня за плечи, его голос был одновременно и печален, и твёрд:
― Я знал, что ты не уступишь ― моя кровь... Тебе, малыш, придётся непросто, и, если бы у меня был другой выход... Впрочем, давай сразу к делу. Ты уже знаешь, что люди похищают детей ― необходимо это прекратить. Наш народ никогда не использовал силу, тем более, против слабых ― это запрещено высшим Законом, но пришло время дать отпор распоясавшимся негодяям, согласен?
Я кивнул, и он одобрительно похлопал меня по плечу:
― Пора остановить человеческую экспансию, сын, пусть возвращаются к себе домой. Я разработал план, но для его исполнения тебе придётся попасть к ним в плен и запастись терпением...
В этот момент стоящие напротив люди заговорили между собой, и, отбросив воспоминания, я весь обратился в слух, внимательно рассматривая тех, кто всерьёз собирался стать "моими хозяевами".
Несомненно, это были кадровые военные, и выдавала их не только новенькая форма и отличная выправка ― вдоволь насмотрелся на таких, бесстыдно хозяйничавших в наших лесах и скалах ― но и присущая им самоуверенность победителей. Глядя в эти наглые, полные самодовольства глаза, я поневоле начинал понимать возмущение отца...
Молодой подтянутый человек с едва начинавшими седеть висками и несколькими шрамами на узкой породистой физиономии смотрел на меня скептически и, потягивая голубой напиток из прозрачного бокала, недовольно кривил губы. Его собеседник с лицом "доброго старого дедушки" и колючим взглядом садиста показался мне более опасным ― на миг я засомневался в собственном решении послушать совет отца и принять облик светловолосого человеческого ребёнка лет семи с испуганными заплаканными глазами.
Сделать это было просто, ведь почти не пришлось трансформироваться ― именно так, за исключением небольших деталей, я на тот момент и выглядел... Меня всегда удивляло это несомненное внешнее сходство наших рас, но на расспросы Первый Советник обычно хмурился или отшучивался, сводя всё к парадоксам Вселенной.
― Не кривись, Джефф, подойди и полюбуйся на наш пропуск в Высшую Лигу Федерации. И даже не это главное... Мы с тобой станем героями, о нас будут трындеть все, кому не лень ― капитаны Звёздного Флота помогли закончить треклятую войну, унесшую жизни трети человечества! Шутка ли... Поверь, потраченные деньги ― ничто по сравнению с ожидающей нас благодарностью спасённых миллиардов... За это стоит выпить, ― "дедушка" отвинтил крышку плоской бутылки тёмного стекла и, приложившись к горлышку, долго от него не отрывался.
Моложавый тип выслушал эту речь без энтузиазма, недовольно проворчав:
― Ты бы не налегал так на пойло, Гаррис... уже не те годы, а то откинешься раньше времени ― кто будет вытаскивать меня из авантюры, в которую сам же и втянул? Подумать только, рискуя всем, я залез в казну, поддавшись на твои уговоры... И лишь для того, чтобы заполучить этого сопляка...
Старик рыгнул, вытирая рот рукавом кителя:
― Болван ты, Джеффри. Сколько раз тебе говорить ― помалкивай и сойдёшь за умного. Не смотри, что у мальчишки такой побитый вид, уверен, он прекрасно нас понимает, и, если бы этот хитрец не был мне так нужен, я бы с удовольствием поковырялся в его кишках... ― он неприятно засмеялся, и от этого внутри всё заледенело. Показалось, что его грязная рука уже щекочет нежную кожу живота острым лезвием ножа, спрятанного в заднем кармане форменных брюк.
Молодой сплюнул на пол, поморщившись:
― Чёртов извращенец, как тебя ещё земля носит... Ох, как же я соскучился по дому, грёбаный космос, ненавижу...
Икнув, седой продолжил свои разглагольствования:
― Хоть эти... создания пока толком не изучены, достоверно известно, что из них получаются самые лучшие телохранители или, ― он подмигнул мне, ― убийцы... Что не удивительно при их-то способностях к маскировке. Кстати, ты знаешь историю о профессоре Штейне, нет? Этот болван попытался вскрыть взрослого метаморфа прямо в подобной клетке, но не учёл, что прутья не только лишают тварей способностей перекидываться, но и защищают от насилия.
Он замолчал, снова присосавшись к бутылке, и только уполовинив её, выдохнул перегаром на всё более и более мрачнеющего Джеффа:
― Потерпев неудачу, профессор решил продолжить операцию "что там у тебя внутри, милок?" на обычном столе. И ― упс! Превратившийся в слизь метаморф вытек через отдушину в полу, только его и видели. Знаешь, Джефф, мы ведь и понятия не имеем, как эти "оборотни" выглядят на самом деле, вот дела, да?
Гаррис снова приложился к пойлу, на этот раз ненадолго, и, завинтив крышку, сказал вдруг совершенно трезвым голосом:
― Ну хватит разводить сопли. Мы начали большое дело, и клянусь, я не сдохну, пока не получу свой приз, даже если придётся ждать чёртовы двадцать пять лет... Ведь раньше в эту часть Галактики экспедиций не будет. Что уставился? У меня везде свои люди, в том числе, и штабе ― сведения точные, поэтому нам и нужен самый лучший на свете телохранитель. Он будет присматривать за "объектом", пока мы не вернёмся...
Покрасневшее от возмущения лицо Джеффри перекосило, узкие глаза налились кровью:
― Да ты с ума сошёл, старый... За это время много чего может случиться с нами обоими, да и твой не пойми-кто, например, сбежит... И с чего решил, что он будет охранять нужного нам типа? Сплошная ересь, как я только повёлся на этот дикий бред...
И тут "добрый старичок" показал себя во всей красе: схватил молодого офицера за китель, с такой силой швырнув о стену небольшой комнаты, в которой мы все находились, что Джеффри взвизгнул и, закрыв руками голову, тоненько заверещал:
― Я всё понял, Гаррис, понял! Успокойся, не будет больше вопросов...
Хмурый седой офицер как ни в чём не бывало одёрнул китель напарника, смахнув с него невидимую пыль:
― Это последнее предупреждение, дебил... В следующий раз проснёшься уже на том свете, или вообще... ― он натянуто засмеялся, обнимая напуганного до полусмерти Джеффа, судорожно пытавшегося отчистить залитую голубым напитком форму, ― ну не дуйся, дружище, я же пошутил, только и всего. Ничего с тобой не случится, ведь мне нужен компаньон. Во всяком случае, пока...
Я задрожал от его отвратительного смеха и раздевающего взгляда, от которого хотелось бежать куда угодно, лишь бы оказаться как можно дальше отсюда. Но не мог этого сделать из-за проклятия нашего рода ― серебристого-малинового "металла", блокирующего трансформацию, хотя по просьбе отца сам влез в эту западню...
Гаррис придвинулся вплотную к клетке, и от вида его прищуренных хищных глаз, не в силах спрятаться, я не удержался от слёз ― горячие дорожки против воли обожгли щёки... И похоже, ему это понравилось ― старый мерзавец толкнул приунывшего Джеффа в бок:
― Только полюбуйся на этого прелестного мальчугана, напарник! Чёртово отродье от страха уже сейчас готово на всё. Правда же, малыш?
Я слишком поспешно кивнул, и от неловкого движения поле внутри маленькой тюрьмы всколыхнулось, чуть не перевернув меня вниз головой, что привело обоих похитителей в восторг. С трудом удерживая равновесие, успокаивал себя, вспоминая наставления отца:
― Как бы трудно не было, сынок, помни ― боль и страх можно перетерпеть. Главное, удержаться рядом с тем, ради кого я рискую собственным сыном. Стань его тенью и сделай всё, чтобы твоё место не занял кто-то другой. Этот человек очень важен для будущего людей, и ты будешь его беречь, пока я не дам команду ― уничтожить "объект"... Не пугайся, сын, иногда ради высокой цели приходится идти на жертвы ― ты нарушишь Закон, чтобы спасти своих братьев и сестёр от истребления, и не только их ― весь наш мир...
Эти воспоминания не очень-то утешали, ведь мне предстояло долгие годы присматривать за незнакомым человеком лишь для того, чтобы потом его убить. То есть, свершить недопустимый для нашей расы поступок, караемый вечным изгнанием... Но отказать отцу означало бы ― предать свой народ. Ни выхода, ни лучика надежды что-либо изменить в лучшую сторону, кошмар, обрушившийся на голову маленького ребёнка...
Успокоенный новым бокалом голубого напитка, Джефф смотрел на меня мутным, рассеянным взглядом, в котором не было и намёка на сострадание. Его язык всё больше заплетался:
― А как мы заставим мальчишку подчиняться, ик?
Гаррис, убедившись, что тёмная фляга уже пуста, выбросил её в угол:
― А вот так, дружок, ― он поднёс руку к клетке, требовательно рявкнув:
― Дай сюда свою лапку, кузнечик!
И мне вдруг захотелось его укусить, находясь в облике какого-нибудь очень хищного животного. Так, чтобы кровь залила этот аккуратный мундир, не оставив на нём ни единого чистого пятнышка. Но, подавив это ужасное желание, я протянул свою бледную ладонь пьяному Капитану Звёздного Флота, решив, что отныне буду ненавидеть любого встреченного в жизни Капитана...
Засмеявшись, он быстро и очень ловко натянул на мой палец кольцо из того самого "металла":
― Вот и всё, Джеффри, теперь парень наш, никуда ему не деться... Во всяком случае, пока я не сниму с него эту дрянь...
Компаньон едва кивнул, пьяно всхрапнув, и задремал, устроившись с ногами на угловом диване. Гаррис пробормотал:
― Слабак... ― и развернулся ко мне, ― вот что мы сделаем, малыш: завтра я отвезу тебя на ярмарку. Старая упрямая ведьма не сможет пройти мимо этих чудных локонов и больших грустных глаз. Она обязательно тебя выкупит, а наши люди позаботятся, чтобы другие не сделали этого раньше... Через неё ты выйдешь на нужного "объекта" и будешь рядом с ним, пока не вернусь. Понял? Отлично, я знал, что мы поладим... Кстати, перестань так странно пялиться, а то от твоих дурацких взглядов мурашки по коже, вот ведь тварь...
Я послушно кивнул, снова представляя, как было бы здорово вцепиться зубами в эту мерзкую толстую шею, выпустив всю чёрную сладкую кровь на пол... Теперь становилось понятно, почему похищенные дети самого миролюбивого народа превращались в лучших убийц ― во мне тоже родилось ранее незнакомое чувство, имя которому ― ненависть...
Задремавший было рядом с напарником Гаррис вдруг встрепенулся, пробормотав:
― А как тебя зовут, маленький метаморф?
Улыбнувшись ему самой милой из улыбок, я произнёс, прислушиваясь к непривычному звуку моего нового голоса:
― Лекс, господин (1)... 1. Книга П. Люро "Капитан"