Аннотация: Случайная встреча с двумя необыкновенными людьми заставила журналиста "Вечерних новостей" одного приморского городка поверить в невозможное...
― Не беси меня, Джо, а то... ― как ни странно, это прозвучало совсем не агрессивно, и я невольно оглянулся на говорившего. За соседним столиком летнего кафе сидел, уткнувшись в планшет, довольно симпатичный подросток лет шестнадцати. Точнее сказать было сложно, поскольку густая чёлка практически полностью закрывала его лоб и глаза.
Не переставая теребить длинную серёжку в виде причудливого креста, мальчишка поднял голову на парня в чёрной футболке, со смехом ерошившего его вихры, и, казалось, смущённо пробормотал:
― Перестань, люди же вокруг, а ты обращаешься со мной как с маленьким... Не мешай и уходи, я кое-кого жду. Сказал же, вернусь домой, когда сам захочу ― уговаривать бесполезно, так и передай отцу...
Отвёл взгляд от этой парочки, сделав ещё один глоток кофе со льдом, и, чувствуя, как едкая струйка пота скользнула по шее.
― Раздражение обеспечено... Проклятая жара, когда же она кончится ― время уже близится к восьми вечера, а столбик градусника в аптеке напротив словно застыл на отметке "тридцать пять". И это в тени... Не лето, а проклятье.
Не спеша помешал трубочкой лёд в стакане и ещё раз взглянул на часы. Мелена опять опаздывала, и, если бы не обещанная этой непунктуальной сплетницей "убойная", конечно, с её слов, информация, я бы ни на минуту не задержался в этой убогой забегаловке. А помчался на пляж, чтобы хоть немного остудить воспалённую из-за пекла и кусачих словно демоны мух кожу пусть и в тёплой, загаженной пластиком и другим разноцветным мусором жиже, которую мы по привычке называем "синим морем"...
Неплохо завернул, но, увы, я ― Жорж Бувье, редактор колонки "Удивительное вокруг нас" в "Вечерних новостях", тридцативосьмилетний полнеющий холостяк с редеющей шевелюрой, а не красавица блондинка Эстер из "Экологического вестника". Ох уж эта синеглазая Эстер, в которую безнадёжно влюблена практически вся худшая половина человечества, то есть, мужчины нашего старейшего в городе печатного издания.
Скрипнул стул за спиной, и я догадался, что парень в чёрной футболке сел рядом с несговорчивым подростком, а поскольку делать было нечего, прислушался к их разговору.
― Генри , не дури, ты же у нас "умник", братишка, зачем тебе связываться с ведьмами... Отцу это точно не понравится: будет скандал, он опять отправит тебя куда подальше, а я буду скучать без любимого маленького упрямца. Да и Дэн расстроится ― начнёт крушить всё подряд. Вспомни, как в прошлый раз он стёр с лица земли рыбацкий посёлок, хорошо ещё, что жители успели спрятаться в лесу.
― Хватит, Джо. Я уже принял решение и сделаю по-своему, пора поставить на место старых выскочек ― запру негодяек в доме, пусть посидят там пару столетий, может, одумаются. Слишком много от них неприятностей, а так даже будет забавно ― в доме старухи Марты, кажется, сейчас отель, а туристы падки на экзотику. Отбоя не будет от желающих посмотреть на настоящих призраков... ― мальчишка засмеялся, и меня заворожил его удивительный звонкий голос.
И тут я допустил ошибку ― повернулся, чтобы ещё раз посмотреть на этого малолетнего шутника. Отель "У Марты" пользовался в городе дурной славой, и мне, как человеку, кровно заинтересованному в поисках всякой мистической чепухи ― ведь это мой "хлеб" ― уже не раз приходилось о нём писать. Не без гордости могу признаться, что многие "загадочные происшествия" в доме старой ведьмы были придуманы лично автором самой популярной колонки в нашей газете. Скажете, нечестно? А что поделать, все крутятся как могут, и я ― не исключение...
Принадлежал ли, и в самом деле, большой каменный дом в центре Старого Города ростовщице Марте Мориц, объявленной ведьмой и сожжённой на костре инквизиции сотни лет назад ― никому не известно. Как и то, существовала ли вообще пресловутая процентщица на самом деле ― тут важна история о привидении злобной старухи, наряду с хорошо сохранившейся старинной крепостью, привлекавшая в наши края любопытных туристов с туго набитыми кошельками.
Не реже пары раз в год приходилось придумывать новую небылицу о шалящем в отеле призраке или искать, как правило, нетрезвого "очевидца", за пару купюр готового поделиться со мной и, разумеется, читателями своими не совсем достоверными "наблюдениями". Потому, стоило только этой неадекватной парочке упомянуть дом Марты, как я навострил уши, которые потом готов был оторвать собственными руками за чуть не стоившее мне жизни любопытство...
Впрочем, всё по порядку...
Итак, я имел глупость оглянуться на мальчишку, и, видимо, сделал это очень неосторожно ― рука скользнула по столу, опрокинув стакан с кофе прямо мне на брюки. Последовавшее за этим выражение было позаимствовано у нашего милого консьержа Франсуа, чья внешность ― типичный божий одуванчик ― никак не соответствовала его силе духа и неповторимым оборотам речи портового грузчика.
Похоже, это впечатлило братьев за соседним столиком ― они как по команде развернулись в мою сторону. Младший даже тряхнул лохматой чёлкой, явив миру высокий лоб и потрясающие, большие сине-сиреневые глаза. Мальчишка был просто красавчик, неудивительно, что у меня от изумления открылся рот словно у торговки на рынке, увидевшей цены своей конкурентки по прилавку.
Старший, окинув "неудачника" скучающим взглядом, заботливо поправил чёлку брата, чем вызвал явное недовольство мальца, буквально вцепившегося в меня взглядом. Я икнул, попробовав опустить глаза, но ничего не вышло ― мелкий гадёныш словно держал веки, не позволяя даже моргнуть.
По и без того вспотевшей спине потекли почти весенние ручьи, лоб взмок, а вмиг онемевшие руки беспомощно лежали на коленях словно неродные. Сиреневые глаза изучали жертву всего несколько мгновений и, потеряв интерес, отпустили, оставив в душе ощущение, будто в голове без разрешения основательно порылись. Что, естественно, вызвало во мне бурный эмоциональный протест, который, впрочем, я благоразумно предпочёл скрыть. Только вот с мальчишкой этот номер не прошёл...
Бедное испуганное сердце вздрогнуло, когда в глазах озорного подростка зажглись лукавые огоньки, а губы скривила усмешка:
― Джо, этот тип на меня пялится...
Прозвучало вполне безобидно, но мне послышалось коварное:
― Убей его, братик!
Одного взгляда на нахмурившего соболиные брови Джо, обладателя торса древнегреческого атлета и кулаков чемпиона мира по боксу, было достаточно, чтобы я превратился в дрожащее желе, но мальчишке и этого показалось мало. Уже не скрывая улыбки, он промурлыкал:
― Жорж Бувье из "Вечерних новостей" нас подслушивал, он тоже интересуется домом Марты. Кстати, Джо, это он насочинял истории про призраков отеля, тот ещё выдумщик... Может, его подослали наши конкуренты?
Если бы я мог нарушить законы природы, сжавшись до размеров бабушкиного напёрстка, непременно сделал это. Но, увы, всё, что оставалось ― смотреть на Джо умоляющим взглядом раненого зверька, как когда-то в старшей школе на свою подружку Мири ― тогда этот номер сработал "на ура", и девчонка, плюнув, не стала выбивать из меня пыль. Но этот бугай, похоже, не знал жалости...
Как же я ошибался. Джо широко улыбнулся, и тут я заметил, насколько они похожи, только глаза старшего брата были цвета шоколада с капелькой золотистого мёда. Этот почти греческий бог протянул ладонь:
― Так вы редактор "Вечёрки" ― месье Бувье? Рад нашей встрече, всегда с удовольствием читаю эту забавную колонку. У Вас по-настоящему изобретательный ум, Жорж. Ох, простите, что не представился: я ― Джо Баркли, физик и астроном, по приглашению друга приехал поработать в местной обсерватории.
Я чуть не расплакался, ватными пальцами пожимая крепкую ладонь здоровяка и промямлив от счастья, считая, что удачно выкрутился:
― Очень рад знакомству, месье Джо, ― и неожиданно для себя спросил, хотя, клянусь Богом, не собирался этого делать, ― простите, неужели Ваш брат умеет читать мысли?
Многострадальное сердце журналиста упало в пятки и отчаянно там зарыдало, оплакивая печальную судьбу своего невезучего обладателя, потому что прекрасные брови старшего братца недовольно поползли к переносице. Меня спас знакомый звонкий смех:
― Успокойся, Джо! Каюсь, мои проделки... Управлять этим типом оказалось гораздо легче, чем я думал. И почему у людей такой открытый разум, совсем никакой защиты?
"Греческий бог", улыбнувшись, хмыкнул:
― Простите несносного мальчишку, месье Жорж ― все подростки просто невыносимы, а этот ― особенно...
Лихорадочно порывшись в кармане брюк, я нашёл мятый носовой платок и, промокнув мокрое как после дождя лицо, смущённо поддакнул:
― Конечно, конечно! Мой племянник Мик ― то ещё наказание, но при этом славный мальчишка... ― а тем временем настороженный взгляд не отрывался от подозрительно смеявшихся глаз Генри. Как чувствовал, что паршивец придумает ещё что-нибудь, и не ошибся...
― Слушай, Джо, раз уж этот месье Бувье так интересуется потусторонними штуками, давай возьмём его в отель, пусть посмотрит на настоящих, а не придуманных призраков. Это будет забавно, уверен, ему хватит впечатлений на несколько лет вперёд... Ну, пожалуйста! ― заканючил хитрец, ― а за это я обещаю сегодня же вернуться домой...
Старший брат явно растерялся и почему-то посмотрел на меня с испугом:
― С ума сошёл? Тебе напомнить ― это категорически запрещено, а уж что на подобную выходку скажет отец ― и подумать страшно. Да даже если бы я согласился на эту авантюру, кто поручится, что такое зрелище не приведёт к фатальным последствиям для бедного месье Жоржа? Не валяй дурака, Генри... Сам же говорил ― у тебя назначена встреча, а теперь собираешься тащиться в проклятый дом, прихватив с собой человека?
Глаза младшего брата вдруг стали холоднее кубика льда, уже почти растаявшего в кофейной луже у моих ног, а голос прозвучал так странно, словно он приказывал, а не просил:
― Встречу можно и отложить, вот так, ― планшет в его руке медленно растворился в горячем июльском воздухе, ― ты ведь тоже хочешь пойти, да, Джо? А уж как об этом мечтает журналист ― не выразить словами...
Невидимая гигантская рука внезапно легла на затылок, и от пронзительного взгляда Генри губы забормотали с такой скоростью, словно спешили обогнать промелькнувшее мимо такси:
― Я просто в восторге от этой идеи, пожалуйста, возьмите меня с собой! ― разумеется, на самом деле и в мыслях ничего такого не было. Напротив, хотелось, завизжав от ужаса, умолять ненормального мальчишку поскорее обо всём забыть, оставив в покое "случайную жертву". Но покорные чужой воле губы продолжали твердить:
― Месье Джо, как Вашему брату удаётся вытворять такое? Он, наверное...
Старший закашлялся, гневно сверкая глазами на смеющегося проказника:
― Видите ли, Жорж, можно мне называть Вас так по-дружески? Вот и славно... Генри ― собирается стать фокусником и потому постоянно практикуется. Всё, что Вы видели, всего лишь ловкость рук ― не больше, обыкновенный обман зрения.
Это заявление брата развеселило младшенького ещё больше. Он взмахнул руками, и свежий ветерок окутал меня, мгновенно остудив готовое расплавиться от жары тело:
― Фокусник ― это круто! Верно, Жорж? Как Вам такое ― "упражнение" называется "зефир", и от него невозможно простудиться, не то что от кондиционера.
Я и правда впервые за весь день вздохнул с облегчением, но ожидание очередного подвоха не позволяло мне как следует насладиться моментом. Внезапно невидимое давление на голову исчезло, и, наконец, удалось пробормотать уже без чужой подсказки:
― Действительно, круто, даже слишком... Умоляю, Генри, не надо больше фокусов, а то, боюсь, сердце не выдержит.
Он разочарованно фыркнул, снова уставившись в появившийся из воздуха планшет, а Джо смущённо сказал:
― Простите его выходки, Жорж... Мы уже уходим.
Я не успел облегчённо выдохнуть, как старший из братьев Баркли вдруг помрачнел, а пальцы младшего, легко пройдя сквозь планшет, нервно застучали по столу. Его губы раздражённо дёрнулись:
― Поздно, они уже здесь...
Вокруг потемнело, словно беспощадное солнце внезапно закрыло большой китайской ширмой. Надо ли говорить, что в небе по-прежнему не было ни облачка, зато прямо перед столиком моих новых знакомых появились две очаровательные феи ― девушки, чей возраст невозможно было определить из-за обилия яркой косметики на хорошеньких лицах. Короткие топы открывали любопытному взору много интересного, а мини шорты на стройных бёдрах так и притягивали к себе мужские взгляды.
Я, во всяком случае, засмотрелся, пока одна из девиц с длинными рыжими, собранными в конский хвост дредами не остановила на мне взгляд, от которого волосы встали дыбом по всему телу, даже в носу. И хоть глаза размалёванной "красотки" были спрятаны за стёклами больших модных очков, весь энтузиазм разом пропал. Захотелось немедленно спрятаться под маленьким пластиковым столом уличного кафе, лишь бы не чувствовать грубое шевеление когтистых пальцев в несчастной голове.
Только теперь я оценил, насколько бережными были недавние прикосновения Генри. Далеко не мелодичный, скорее, похожий на скрежет несмазанных петель смех подстегнул нараставшую в душе панику, и я открыл рот, чтобы крикнуть:
― Джо, Генри, спасите меня от этой гарпии! ― но вместо слов изо рта послышалось громкое лошадиное ржание, а пальцы потяжелели, мгновенно слипшись между собой, словно угодили в твердеющий прямо на глазах клей. Дёрнувшись, перевёл взгляд на руки и ахнул, вернее, произнёс что-то вроде:
― И-и-и-го! ― потому что... кисти очень быстро трансформировались, превращаясь в самые настоящие копыта...
К отвратительному смеху присоединилось что-то среднее между карканьем вороны и уханьем совы, и, даже не глядя, я догадался, что издавала эти звуки вторая "красотка" с крашеными волосами, напоминавшими красно-жёлтое оперение экзотических птиц.
От охватившего меня страха стало нечем дышать, голова закружилась, и не знаю, увидела бы ещё когда-нибудь мама своего несчастного сына живым, если бы не мальчишеский голос, прервавший этот нечеловеческий хохот:
― А ну молчать, старые швабры! Пришло моё время смеяться...
Генри быстро пропел что-то удивительно мелодичное и совершенно непонятное, но от этого солнце снова засияло в полную силу, грудь отпустило, и пальцы правой руки свободно зашевелились, пытаясь сорвать с лица душившую несуществующую уздечку, пока язык посылал проклятья ведьмам на чистейшем французском языке.
Я успел увидеть, как что-то пёстрое, извиваясь, словно змея, втянулось в планшет, и взбудораженный Джо радостно обнял брата, ероша лохматую шевелюру младшего:
― У тебя получилось! Ну что за паршивец, это было так рискованно...
А смущённый Генри бормотал, пытаясь вырваться из его объятий:
― Да ладно тебе, Джо, всё же обошлось...
И тут я робко закашлял, пытаясь привлечь к себе внимание братьев:
― Простите, ребята. Здорово, конечно, что обошлось, но есть одна проблемка...
Они посмотрели на меня, одновременно вскрикнув:
― Вот чёрт! ― когда я продемонстрировал им правую руку с копытом вместо кисти.
Джо почесал затылок:
― Как же так? Надо спрятать это недоразумение...
Я охнул, внезапно осмелев:
― Только спрятать? Э, нет, так дело не пойдёт! Быстро возвращайте мне руку, а не то...
Братья, перемигнувшись, хмыкнули, и запуганное сердце снова приуныло, вздрагивая и пропуская удары.
― А то что? Напишешь про нас в своей колонке? ― ироничный голос Генри внезапно смягчился, ― прости, Жорж, обещаю, я всё исправлю. Потерпи немного, сейчас замаскируем это безобразие, чтобы люди не шарахались...
Он что-то пробормотал, и на моей несчастной правой кисти, то есть, копыте появилась внушительного вида боксёрская перчатка. Юный "фокусник" удовлетворённо потёр ладони, а я, поднеся эту чертовски тяжёлую "маскировку" к глазам, простонал:
― Теперь уж точно никто не обратит на меня внимание ― известный редактор "Вечерних новостей" в шортах и боксёрской перчатке ― подумаешь, невидаль, да на каждом углу...
Стало так обидно, что нос без спроса громко хлюпнул, а по щеке потекла очень горячая и далеко не одинокая слеза. Джо тут же ободряюще похлопал по плечу:
― Не надо, Жорж, успокойся ― мы немедленно отправляемся в отель "У Марты" и во что бы то ни стало заставим ведьму вернуть тебе нормальный облик.
Обречённо кивнул ― мол, делайте, что хотите, лишь бы хуже не было. Вспышка перед глазами так меня напугала, что я отчаянно замахал руками, кажется, неосторожно задев Джо по лицу. Яркий свет сменился полумраком гостиничного коридора, но первое, что увидели глаза, была сердитая физиономия "греческого бога" с наливающимся фингалом на румяной щеке. Старший Баркли явно себя сдерживал, шипя не хуже песчаной гадюки:
― Ты бы копытом не размахивал, что ли... Больно всё-таки.
Младший представитель этой фамилии согнулся пополам от беззвучного хохота, за что и получил от брата лёгкую затрещину, которая, впрочем, только ещё больше его развеселила. Я же, растерявшись, виновато бормотал:
― Простите ради бога, случайно вышло... ― хотя где-то в глубинах запуганного мозга мелькнула злорадная мыслишка ― есть всё-таки в мире высшая справедливость!
Наконец, отсмеявшись, Генри провёл рукой над планшетом, сосредоточенно бормоча что-то похожее на рэп. В результате рядом возникли две полупрозрачные фигуры старух такого древнего и отвратительного вида, что, не выдержав, я взвизгнул, бросившись на шею заскрипевшему зубами Джо:
― Спасите, помогите, уберите скорее этот кошмар! ― от моего истошного вопля содрогнулись не только все присутствующие, включая дёрнувшихся полупрозрачных старух в лохмотьях, но даже стены отеля и посыпавшаяся с потолка штукатурка. Я так голосил, что не слышал стонов старшего Баркли:
― Слезь с меня, Жорж, и перестань бить по спине перчаткой ― убить решил, что ли? ― упрашивал Джо, тщетно пытаясь отцепить орущего "клеща" от своего атлетического тела, ― давай, Генри, действуй, пока это чудовище совсем не раздавило твоего брата!
Фокусник уже не смеялся, сосредоточенно набирая что-то не планшете, а осмелевшие новоиспечённые призраки во всю хихикали, показывая на нас жёлтыми, похожими на высохшие кости пальцами, под шумок попытавшись скрыться в стене. Но Генри уже закончил свои манипуляции с гаджетом, зачем-то подкинув и взорвав его в воздухе, так что у меня от неожиданности пропал дар речи, вызвав у Джо преждевременный вздох облегчения. Наивный! Ошалев от такого развития событий, я только сильнее вцепился в потенциального защитника, повиснув на нём всем своим немаленьким весом...
И снова в этот хаос вмешался голос Генри:
― Замрите все! Эй, старые клюшки, немедленно верните Жоржу руку, иначе я добавлю к сроку вашего заключения пару сотен лет, а может, и больше. Итак, время пошло ― сто лет. Молчите? Двести...
Одна из старух взвизгнула, и пострадавшая конечность, словно налившись свинцом, ярко полыхнула синим пламенем, чтобы уже через мгновение покрыться ледяной коркой. От новых непередаваемых ощущений я ослабил хватку, и Джо, наконец, сбросил с себя "тяжёлый груз", а перчатка благополучно растворилась в воздухе, явив миру обыкновенную, но такую желанную человеческую кисть.
Слёзы умиления и радости потекли по моему счастливому лицу, и даже братья довольно заулыбались, но этот прекрасный момент чуть не испортила вторая карга. Она неслышно подплыла сзади, гаркнув на ухо так, что я охнул:
― А может, милок, тебе нужен хвост? Например, волчий или пушистый, как у лисы? Приходи сюда на следующей неделе, сделаю в лучшем виде, ― и, подмигнув, хихикающая зараза нырнула в стену вслед за подругой.
Пущенный Генри им вдогонку теннисный мяч просвистел в опасной близости от моего носа, исчезнув в дрогнувшей словно гладь озера кирпичной кладке. А я подумал, что ещё одна такая идиотская выходка мальчишки, и из отеля выйдет ― если сможет, конечно ― не мужчина в полном расцвете сил, а седой старик с трясущейся головой.
Кажется, только Джо понял моё отчаянное состояние ― он вдруг улыбнулся и, обняв, похлопал по спине, отчего сердце снова затрепыхалось, но теперь уже от восторга:
― Бедняга Жорж! Несладко тебе пришлось сегодня, но всё хорошо, что хорошо кончается, правда? Удачи, дружище! ― он взял ухмыляющегося брата за руку и сделал шаг назад...
Я только раскрыл рот, чтобы сказать ему... но не успел, потому что понял ― вновь стою у летнего кафе, пока официанты торопливо уносят в помещение пластиковые столы и стулья. Вокруг разливается долгожданная ночная прохлада, и первые яркие звёзды уже усыпали тёмно-синий небосвод, с немыслимой высоты посмеиваясь над тусклыми фонарями опустевших улиц. Ветерок, наполненный запахами моря и южных цветов, гоняет по мостовой пустые кофейные стаканчики, ероша кудри и целуя щёки растерянного провинциального журналиста.
Братья исчезли, как и этот удивительный день, полный непридуманных мистических событий, оставив на прощание щемящее чувство грусти и радости одновременно. С кем же я столкнулся ― настоящим Волшебником или талантливым Фокусником? А, возможно, просто перегрелся на солнце и, задремав, увидел этот необыкновенный сон? В любом случае, никто не поверит моему рассказу, никто, кроме неугомонного фантазёра Мика, ведь только юность способна по-настоящему искренне верить в чудеса...