В город мы въехали, едва успев до закрытия ворот. Охрана была серьёзная, и, немного подумав, Фредди решил не рисковать новыми "документами", что он достал, попросив меня применить заклинание невидимости. Это тоже оказалось непросто, у ворот патрулировали маги. На них, конечно, не было опознавательных знаков, но я сразу почувствовала магическую ауру.
Видя мой задумчивый вид, Фредди засмеялся, сказав, что отвлечёт охрану на себя, я же должна потихоньку пройти вместе с лошадьми в город и ждать его там. Он исчез с моих глаз, но не из мыслей и сердца, растворившись в толпе толкающихся людей. Взяв коней под уздцы и выдохнув, помолилась, чтобы у него всё прошло гладко. За себя я не волновалась ― уж в чём-чём, а в умении прятаться у Франни-сорванца был большой опыт, особенно когда отец или Тео разыскивали меня по всему замку после очередных шалостей с магией.
Смешавшись с большой крестьянской семьёй, спешившей к завтрашнему базару, я спокойно миновала патруль, хотя один молодой маг и завертел головой, высматривая кого-то в толпе. К счастью, это была не я. Сумерки быстро накрывали город, и, отойдя подальше от ворот, остановилась в стороне от дороги под первым попавшимся деревом, не решаясь снять маскировку. Наконец, немного успокоившись и здраво рассудив, что Фредди меня тоже не увидит, избавилась от заклинания и тут же вздрогнула, почувствовав его нежные объятия.
― Как знал, что ты выберешь это место, малышка, ― на душе потеплело от звуков любимого голоса, и я неохотно высвободилась из кольца ласковых рук.
― Неужели такая предсказуемая? Надо над этим поработать, кстати, куда пойдём теперь? Оставаться на улице наверняка опасно, тут кругом магические патрули, что б их...
― Не волнуйся, главное, веди себя спокойно и помни: из нас двоих только ты можешь говорить на их языке. Я ― твой немой брат, а ты ― моя любимая сестричка.
Фыркнула, усмехаясь, хотя нервный озноб не хотел отпускать:
― Тогда не прижимайся так к "сестре", а то подумают, что ты вдобавок ещё и слепой.
Фредди поцеловал меня в щёку:
― Обещаю держать себя в руках. Двигаемся вперёд по дороге и свернём, когда скажу. Здесь есть небольшая харчевня, я останавливался в ней, правда, это было довольно давно. Там не очень уютно, зато хозяина совершенно не интересуют документы постояльцев, было бы серебро.
― А оно у нас есть? Я же отдала тебе свои последние запасы.
Шут обаятельно улыбнулся, и в этот момент мне показалось, что передо мной стоит прежний Фредди ― простодушный с виду, хитроумный воришка, а не красивый молодой мужчина с цепким насмешливым взглядом, от которого иногда становилось не по себе.
― А зачем, по-твоему, я пробежался в толпе? Теперь у нас есть местные деньги и их хватит, чтобы расплатиться за ночлег. Почему ты так смотришь, Франни? Стыдишься, что твой друг ― вор? Знаешь, мне и самому неприятно заниматься этим делом, но когда речь заходит о выживании, пойдёшь на многое. Вряд ли эти люди за красивые глаза одолжили бы нам немного "капусты"...
Я неподдельно удивилась:
― Здесь расплачиваются овощами?
Он задорно засмеялся:
― Прости, Франни, я имел ввиду деньги.
Мы пошли вперёд после того как Шут получил от меня лёгкий подзатыльник и притворно возмутился:
― За что?
― Нечего говорить глупости, ты ― немой, вдруг нас кто-нибудь, как ты сказал, "пасёт"?
Фредди покорно кивнул:
― Нахваталась моих словечек? Молодец, малышка. Ты права ― за нами следят, и это плохо, но давай делать вид, что ничего не замечаем. Пусть преследователи думают, что мы ― растяпы, и расслабятся. Так нам будет легче их провести.
― А у нас получится, Фредди?
― Конечно, я тоже не лох, выкрутимся, дорогая, - и, взяв меня за руку, повёл вперёд.
Я покорно следовала за ним, не приставая с вопросами об очередном новом слове, о смысле которого и сама догадалась. Вскоре мы свернули в переулок, словно созданный для грабителей ― там горел всего один фонарь, и уже в двух шагах от него царила кромешная тьма. Фредди пожал мне руку и неожиданно резко прислонил к стене дома, вдоль которой мы шли, шепнув:
― Молчи.
Уздечка второго коня оказалась у меня в руке, а Шут исчез, чтобы появиться через несколько мгновений, вытирая лезвие большого ножа, очень похожего на тот, что привиделся мне совсем недавно. Кто-то рядом тихо застонал и, судя по шлепку, свалился в уличную грязь.
Мгновенно похолодевшая ладонь снова оказалась в руке друга, быстро потащившего меня вперёд к светящимся окнам харчевни. Только когда мы оказались внутри, сердце немного отпустило и перестало неровно подскакивать, словно телега на ухабах. В зале было битком набито народу, внешний вид которого, мягко говоря, не внушал доверия, но Фредди спокойно подвёл меня к стойке и с помощью жестов уверенно "пообщался" с неприятного вида хозяином заведения.
Для нас нашёлся небольшой стол в углу зала, и вскоре я жадно ела подозрительное, но очень вкусное рагу. Соскучившись по горячему, мне было плевать на такие мелочи. Фредди медленно ковырялся в миске, словно вовсе не был голоден, с грустью поглядывая в мою сторону, так что, не выдержав, я покраснела:
― Не осуждай ― просто твоя подруга очень проголодалась...
Вместо ответа он взял мою руку, и, поцеловав, прижал к своей щеке, и это было красноречивее любых слов. Я улыбнулась, продолжив расправу над рагу, и, если бы не смеющиеся глаза Шута, вылизала миску дочиста. После сытного обеда мы прошли не наверх, в комнаты, а спустились куда-то в подвал. В маленьком, но чистом помещении стояла только одна широкая кровать, зато был умывальник, и я быстренько выгнала Фредди за дверь, чтобы вдоволь поплескаться.
Когда он вошёл в комнату, я уже лежала, напряжённая как струна, завернувшись в одеяло и уткнувшись носом в стенку, чувствуя спиной его взгляд.
― Спокойной ночи, малышка! Отдыхай и выброси глупости из головы. Чтобы ты обо мне не думала, я ― порядочный человек и не обижу ребёнка...
Меня хватило только на то, чтобы выдохнуть:
― И тебе добрых снов, Фредди. Прости, если спрошу одну вещь, не хочешь, не отвечай, не обижусь. В той, другой жизни, как тебя звали?
Ответом стало молчание, но через несколько моих вздохов, печальный голос произнёс:
― Джо. Для тех, кто меня любил ― Джонни...
Я спрятала улыбку в край одеяла, прошептав так, чтобы он услышал:
― Спокойной ночи, Джонни... ― практически сразу же уснув.
Удивительно, но проснулась я раньше Фредди. Его аккуратно свёрнутый плащ лежал на стуле рядом с моим, сапоги стояли у кровати. Он не раздевался и прилёг на самый край поверх одеяла. В правой руке был зажат нож в чехле. Осторожно перелезла через него и застыла: лицо друга, покрытое капельками пота, пылало. Обветренные губы что-то шептали, но даже наклонившись к нему, я не смогла понять слов ― это был чужой, незнакомый мне язык. Единственное, что смогла разобрать ― явно женское имя ― Мэри. Он всё время повторял его, добавляя что-то вроде "сорри".
Ревность, словно жидкий огонь, заполнила тело до кончиков пальцев, мне не надо было объяснять, кого он имел ввиду ― его жена незримо присутствовала рядом, и с этим ничего нельзя было поделать. Но, загнав нелепое чувство вглубь, я сосредоточилась на Фредди: он был не здоров, и причина такого состояния нашлась быстро ― на левой руке краснел воспалившийся порез.
Сразу же вспомнилось вчерашнее происшествие: видимо, нож того человека задел Фредди, а он почему-то не придал этому значения, вот рана и дала о себе знать. Заклинание исцеления сработало хорошо, щёки Шута побледнели, а вскоре он перестал бредить, открыв глаза. Даже пытался пошутить:
― Кажется, я сегодня проспал, не поверишь, Франни, такой кошмар приснился. А у кого это опять глазки на мокром месте, что-то случилось?
Смахнула слезу ладонью:
― Да ничего особенного, просто один вояка забыл, что раны надо прижигать, чтобы не попала грязь. Даже я это знаю. Вот и пришлось спасать этого глупого человека, метавшегося в бреду и напугавшего меня до чёртиков... ― я показала смущённому Фредди уже подсохший чистый порез.
Он осмотрел руку и прижал меня к себе:
― Спасибо, лучшая девушка этой вселенной! Я теперь твой вечный должник и прошу прощения за свою глупость. Слишком устал вчера, такой болван... ― его губы нашли мои и долго не отпускали.
Но я не была бы собой, не умудрившись всё испортить. Не знаю, какой демон в тот момент дёргал меня за язык. Наверное, проклятая ревность...
― Лучшая девушка, говоришь? А я думала, её зовут Мэри, ты что-то жадно шептал ей в бреду... ― сказала и сразу же пожалела об этой дурацкой шутке, изменившей лицо Фредди. Он стал ещё бледнее и, ничего не ответив, оделся, плеснув в лицо водой, вышел из комнаты.
Я недолго постучала себя кулаком по лбу, но делать было нечего ― повернуть время вспять было не в моей власти. Умылась и, накинув плащ, вышла следом за расстроенным другом. Он поджидал за дверью, и, как только я показалась, схватив за руку, притянул к себе:
― Малышка, мы же договорились, пока не закончим наши дела, не будем говорить о прошлом... ― в его голосе вина смешалась с печалью.
Я уткнулась головой в его плечо:
― Прости, Фредди, больше не буду так шутить. Сама не знаю, что на меня нашло...
Договорить не успела, потому что он резко дёрнулся в сторону, потащив и меня за собой. В том месте, где я только что стояла, из стены торчала стрела, а через мгновение к ней прибавились и другие. До меня доносился их разрезавший воздух свист, но послушная крику Фредди:
― Пригнись и беги! ― я мчалась следом, сама не зная куда, боясь отпустить его горячую ладонь и отстать в этом многодневном, уже осточертевшем "забеге".
Яркий свет мазнул по глазам и, чуть не упав, поскользнувшись в луже ночного дождя, а, может и чего-то более прозаического, я приземлилась в спасительные объятия друга. Мы свернули в подворотню и обнаружили там наших коней. Не было времени подумать, как они оказались в нужном месте, но, садясь верхом, Фредди сказал:
― Просто заплатил слуге, чтобы тот утром привел наш "транспорт" сюда.
Отметив про себя ещё одно новое словечко, я послушно направила коня по узкому петляющему переулку, который, в конце концов, вывел нас к рыночной площади. Мы спешились, смешавшись с толпой и ведя коней в поводу. Только пройдя почти весь рынок, я решилась спросить:
― Фредди, думаешь, это были гвардейцы?
Он пожал плечами:
― Вряд ли. Стрелы ― самодельные, у местных вояк они другие. Скорее уж, подумал бы на твоих бывших друзей, что-то давненько о них ничего не было слышно.
При упоминании о Доне и Марке у меня похолодело в груди. Занятая собой, я совсем о них забыла. А ведь мы дружили с детства, они были моей первой любовью... Стало невыносимо стыдно:
― Что произошло с ними за это время, насколько заклинание изменило ребят, и существует ли на самом деле способ им помочь? А вдруг вся эта "беготня" ― лишь пустая трата времени и сил? ― такие мысли расстроили меня ещё больше, но жаловаться Фредди я не стала.
Задумавшись, с кем-то столкнулась, машинально пробормотав:
― Прости, Фредди, а куда мы идём? ― подняла глаза и встретилась с так хорошо мне знакомым взглядом Арчи. Его губы радостно улыбались, каштановые волосы на солнце отливали золотом, и всё же что-то с ним было не так... Он сам мне всё объяснил:
― Перепутала меня со своим бывшим дружком, да, Франни? Неудивительно, ведь мы с ним так похожи... А про нового любовника забудь, он теперь в надёжных руках моих дознавателей. Ну что испугалась? С тобой ничего страшного не случится, у меня на маленькую распутницу совсем другие планы.
Он смеялся в лицо, но я его не видела. Мой взгляд провожал двоих дюжих солдат, тащивших под мышки обмякшее тело Фредди. Они быстро скрылись в толпе, и только тогда мои глаза исподлобья взглянули на Троша, и этот недобрый взгляд заставил его подавиться смехом. Я повернула голову чуть набок, как это любил делать мой Фредди, и усмехнулась:
― Доволен, что справился с девчонкой? ― презрительно окинув его взглядом, я выдала самые забористые ругательства, которые успела узнать в пути. Этого мне показалось мало, хотя глаза противника, явно ожидавшего слёз, а не площадной ругани, итак полезли на лоб. И, вспомнив кое-что, добавила словечко Фредди, показавшееся достаточно оскорбительным, ― лох!
Он ударил меня в живот, и на минуту мир вокруг почернел от боли, но я не застонала, а, отдышавшись, сплюнула кровью от прикушенной губы, найдя в себе силы усмехнуться:
Я видела, как он побелел, и его перекосило от злости, значит, задела за живое. Конечно, это был очередной не очень умный мой поступок. И в самом деле, глупо дразнить голодного медведя прямо перед его оскаленной мордой, зато я сделала это от души. И он сдулся. Подъехала чёрная карета, в которую меня впихнули гвардейцы; не было сил даже забраться на сидение ― я так и осталась лежать на грязном вздрагивающем полу, думая о том, как болит живот, и чем мне помочь Фредди...
Итогом этих недолгих, потому что карета довольно скоро остановилась, размышлений стало решение больше не лезть на рожон, а сделать всё, чтобы разыскать место, где держат Шута, использовав для этого умения мага.
― Никого не буду щадить, любой, кто посмеет встать на пути, сгорит в жарком пламени. Мне под силу сжечь даже дворец, и, если потребуется, я это сделаю. И плевать, надо будет ― наступлю на горло собственной гордости, лишь бы помочь друзьям. Важен результат, такое дело, и я справлюсь, чес-слово...
Карета встала, меня последний раз подбросило, ударив больным животом о жёсткий пол. Дверца распахнулась, и я мысленно приготовилась к грубым солдатским рукам, которые за косы будут вытаскивать бедную Франни наружу. Но всё сложилось иначе. Две, судя по одежде, горничные подхватили меня под руки и, охая, повели в роскошный городской дом, по красоте ничуть не уступавший дворцу вельможи.
Я успела лишь слегка окинуть его взглядом, обратив особое внимание на зарешеченные окна подвала. Больше высмотреть ничего не удалось, поскольку здоровенные горничные, внешне напоминавшие переодетых безусых гвардейцев, буквально затащили меня в двери и проволокли, заботливо вереща что-то о бедной барышне, на второй этаж в красиво убранную комнату. Это была роскошная "девичья" спальня в кружевах, лентах и полках с книгами исключительно романтической направленности. На огромной кровати под балдахином сидели куклы в длинных платьях. И всё это благоухало цветами и сияло розовым шёлком.
Чес-слово, чуть не вырвало, похоже, кому-то очень понравилась моя спальня в замке отца, и этот кто-то в точности до самых мелочей её скопировал. Вероятно, тот самый заботливый паренёк, так похожий на Арчи, нежно ударивший стальным кулаком юную девушку в живот. А-а, сволочь, ненавижу! И тебя, и твою мерзкую комнату с рюшами и кружевами... Захотелось немедленно засучить рукава, размазав слишком услужливых горничных по стенке.
Но я сдержалась. Во-первых, потому что дала себе слово больше не нарываться на неприятности, а во-вторых ― безумно болел живот. Мне казалось, что после удара там что-то лопнуло. Внезапно пол под ногами покачнулся и полетел навстречу... Очнулась я на чём-то мягком, рядом со мной негромко переговаривались мужские голоса. Боли не было, значит, пока я была нужна Трошу живой. Не спеша открывать глаза, прислушалась к разговору:
― Делай с ней что хочешь, лекарь, но девка должна быть в полном порядке. Иначе уже сегодня будешь дрыгать ногами на виселице, так приказал Господин. Угождай ей во всём, но глаз не спускай. Она очень важная птица, сам слышал, как наш Колдун бранил себя за несдержанность. Можешь себе такое представить? И я тоже. Ну, удачи тебе, и запомни: сегодня вечером она должна выглядеть как кукла и быть послушной, у тебя ведь есть такие специальные настойки? ― и голос, противно захохотав, стал удаляться.
Хлопнула дверь, и только тогда я расслышала дребезжащий старческий смешок:
― Да чтоб вы все сдохли, проклятые колдуны! Ничего у мерзавцев нет святого, даже детей не щадите. Но недолго верёвочке виться, скоро мы вас всех перевешаем, безбожники...
― Просыпайся, деточка. Знаю, что ты очнулась. Не бойся, начальник стражи ушёл и обещал, что до вечера не будет тебя тревожить. Я приказал принести сюда еду, ты выглядишь усталой и измученной, не отказывайся, поешь хоть немного...
Я открыла глаза; сначала голова немного кружилась, но постепенно всё успокоилось. На меня грустно смотрел старичок с добрым лицом:
― Франни, ты, наверное, меня не помнишь. Я как-то приезжал в ваш замок, твой отец и Тео в своё время были моими учениками и пригласили у них погостить. Я тогда пробыл там почти всё лето. Ты с мальчиками Тео была бедовой рыжеволосой девчонкой, помню, сладу с вами не было, но родители всегда гордились своими детьми. Здоровы ли они сейчас? Давно ты их видела?
Перевела на него усталый взгляд:
― Нет, я Вас не помню. Когда уходила из дома, с отцом и Тео всё было в порядке. Кто Вы и почему служите этому мерзавцу?
Он тяжело вздохнул:
― Поосторожней с выражениями, детка! Тут везде "уши", нам обоим не поздоровится, если Трош узнает, что мы с тобой знакомы. Я ― Эрик, можешь называть просто "лекарь", или как в детстве ― дядя Эрик. А попал сюда не по своей воле: как-то возвращаясь из имения в столицу, угодил в разбойничью засаду. Там бы мне и пришёл конец, но один из лиходеев был ранен, я вылечил его и так сохранил себе жизнь. Потом пленных продали в это забытое богами Королевство. И тут неожиданно повезло, старый Король узнал меня, когда-то и он был учеником знаменитого лекаря. Да-да, Франни, я долгие десятилетия преподавал в столичной Академии лекарское искусство, многие почитали за честь знакомство со мной. Вот видишь, теперь оказался на положении раба, и только заступничество Короля хранит старика. Пока...
Я не знала, что сказать. С одной стороны, так хотелось ему довериться, а с другой... жизнь научила меня осторожности.
― Простите, дядя Эрик! Я вас не помню, а слова....
― Правильно, Франни, нечего доверять первому встречному, ― лицо лекаря стало ещё печальней, ― поговорим лучше о твоём самочувствии. Нигде не болит?
Улыбнулась и, сама не знаю почему, крепко пожала ему руку. В его глазах сразу появился радостный блеск:
― Спасибо, дядя Эрик! Вашими заботами мне стало гораздо лучше, и, знаете что, давайте сюда еду. Я такая голодная... ― в тот момент мне даже хватило наглости глупо похлопать ресницами, голубые глаза были доверчиво распахнуты и смотрели на старичка с надеждой.
― Как же-как же, разве допустил бы коварный Трош ко мне люто ненавидящего его человека? Смешно, такое дело. Хотели наивную дурочку? Так получите... Франни принимает вызов, чес-слово, ещё посмотрим ― кто кого...