Улица встретила меня моросящим дождём и ветром. Но мне это даже понравилось ― его порывы разгоняли надоевший смог, хотя дышать всё равно было трудно. Однако никакому ненастью не под силу было прогнать царящий в душе мрак. Я медленно шёл вперёд, моей целью было то самое кафе. Ранним утром его двери были закрыты, что, впрочем, меня не остановило ― как-никак, маг... Душу раздирали противоречивые чувства и, прежде всего, злость на самого себя:
― Как я мог так расслабиться, забыть, зачем стремился поспасть в этот мир, как позволил кому-то играть собой?
Невидимым прошёл через чёрный вход, где работали уборщики, и, проскользнув между ними, выбрался в зал. Он был разделён перегородками на отдельные закутки с общим столом. Значит, вся компания будет здесь. Мне останется занять соседний угол и слушать, о чём они будут говорить, или просто постоять "невидимкой" поблизости. Так даже лучше, смогу полюбоваться на их лживые физиономии.
Выйдя на улицу, взял с уличного лотка букет цветов для Милы, а с соседнего ― несколько аппетитных фруктов для Токи и друзей. Денег, чтобы расплатиться, у меня не было, хотя Мила одолжила одну из своих карт, я принципиально не пользовался ею. Переживут, сумасшедшие жители "мира будущего". Они уничтожили вековые леса, изгадили воздух и землю, заразили реки отравой. Этот мир мне не нравился, чтобы там не думала о нём Мила, а теперь ― я просто его ненавидел...
Быстро вернулся в дом и, прежде чем войти в квартиру, постарался успокоить свой гнев. Мила встретила меня на пороге и, обрадовавшись цветам, вполне искренне бросилась на шею. Я даже подумал:
― А вдруг она любит по-настоящему и никак не замешана в этой грязной истории? Что, если ошибаюсь на её счёт?
Токи очень понравились фрукты, и близнецы с не меньшим интересом обнюхивали незнакомые "диковинки". Я безмятежно улыбался и вполне естественно шутил. Во всяком случае, Мила ни разу не поинтересовалась:
― Что не так?
Нашлась и причина провести день дома: пришлось сослаться на головную боль, и друзья поддержали, расписав в красках, как мне было плохо этим утром. Подруга разволновалась, и я снова на руках отнёс её в спальню, доказывая, что со мной всё в порядке...
День прошёл вполне сносно, но с приближением вечера настроение начало ухудшаться, и, стараясь замаскировать его, я уставился в большой экран, на котором какие-то люди без конца стреляли друг в друга. Было нудно и неинтересно: подумав, решил, что, будь я на их месте ― уложить бы всех одним заклинанием. Но, в отличие от меня, они не владели магией. И об этом не стоило забывать, ведь, как ни крути, мы с близнецами были на вражеской территории.
Время приближалось к семи, но Мила никуда не собиралась. Я забеспокоился, не перепутал ли Токи день, но тут всё внезапно изменилось. Кто-то позвонил моей славной возлюбленной, и она, изменившись в лице, стала, смущаясь, бормотать, что ей срочно нужно встретиться с подругой.
Я понятливо кивнул, обещая подождать, пока она разберётся со своими делами.
― Конечно, ступай к ней, друзей нельзя оставлять в беде. А мы с ребятами пока посмотрим фильм. Не волнуйся, ― я был сама "покладистость". Знай Мила меня лучше ― давно бы насторожилась. А так, поцеловав на прощание, быстро ушла, вид у неё был очень встревоженный.
Как только она скрылась за дверью, я оделся и последовал за ней. Близнецы отказались оставаться дома, пообещав, что смешаются с толпой возле кафе. Спорить с ними не имело смысла, всякое могло случиться, и то, что они будут неподалёку, придавало мне уверенности. Рик взял с собой Токи на случай, если нам придётся срочно перемещаться. Что-то мне подсказывало ― больше мы этот гостеприимный дом не увидим.
Лёгкая утренняя капель, перешедшая днём в ливень, прекратилась, и в раскалённом зноем воздухе стало ещё тяжелее дышать. Раньше я любил гулять в лесу после дождя, любуясь радугой и вдыхая чистый прозрачный воздух, напоённый ароматами летних цветов. И, смеясь, целовал конопатую деревенскую девчонку, падая с ней в мокрую траву и наслаждаясь её доверчивой, бесхитростной любовью. Как же её звали? Уже не помню, но тогда я тоже был счастлив. Ну почему высокомерный болван Лэнни не ценил таких простых вещей...
Подойдя к кафе, "растворился" в воздухе, и никто этого даже не заметил. Прохожие были так заняты собой, словно им было всё равно, что происходило рядом с ними.
― И это наши потомки? Чем же мы так согрешили, что заслужили такое?
На душе стало тоскливо, но я отбросил печальные мысли, сосредоточившись на встрече с теми, кого знал всю свою жизнь и одновременно совсем не знал.
Легко проникнув в переполненный зал и не спеша пройдя вдоль него, увидел за последним столом нужную мне компанию. Вокруг все места были заняты, и, переступив через страх, я приблизился к сидевшим за столом людям, встав так, чтобы хорошо видеть и слышать их. Отец, мой взгляд прежде всего нашёл его, и сердце наполнилось и радостью, и щемящей грустью... Как же мне хотелось броситься в его объятья, крича, как я безумно по нему соскучился и не верю ни одному слову ведьмы. Пусть только сам скажет, что она лжёт...
Но я не сделал этого, в корне задушив этот щенячий восторг, переводя взгляд на Джара, а потом и на тётю Лору с племянницей. У отца и Лоры было хорошее настроение. Они улыбались, поднимая бокалы с вином, и что-то оживлённо обсуждали. Джар был мрачен и пил в молчании. Моя подруга нервно теребила в руках сумочку и, похоже, считала минуты, чтобы поскорее покинуть это место. Она была здесь явно лишней, во всяком случае, казалась такой.
Я весь обратился в слух, но вначале из-за шума в ушах различал только звон бокалов и отдельные смешки. Пришлось снова взять себя в руки и сосредоточиться.
― Боже, Дорн, я смотрю у тебя слишком хорошее настроение, такими темпами нам придётся заказывать ещё вина. А сам жаловался, что на твоей кредитке остались гроши, ― усмехнулась тётя Лора.
― Что ж, я не отказываюсь от своих слов, предательница, деньги и вправду кончаются. Но наша малышка Мила сделала всё как надо, и скоро мы неприлично разбогатеем. Знаете, сколько стоит Хронос на чёрном рынке? Молчите? Вот, вот... ― и отец, насмешливо скривив рот, снова пригубил из своего бокала.
Джар оторвался от бутылки, в его глазах была только боль:
― А я не могу думать о деньгах, безумно хочу увидеть близнецов. Мальчики так выросли, и мне следовало давно убить тебя за это, Лора. Отправила их в прошлое, неумеха, отняла годы жизни, и не сваливай всё на программный сбой. Когда-нибудь прикончу тебя, но сначала буду пытать "с пристрастием". Я же, по твоим словам, "обожаю это делать". Мерзавка, надо же было такое наплести нашим детям и при этом иметь наглость хвастаться, что облила нас грязью. Сволочь, ты, Лора... И ты не меньшая дрянь, Дорн, раз вновь связался с ней. Ты хоть понимаешь, что теперь в глазах детей мы с тобой ― настоящие монстры? Они же поверили этой лгунье и наверняка мечтают разделаться с нами...
― Успокойся, Джар, мы со всем разберёмся, и заканчивай пить, ты и так уже почти осушил бутылку... ― отец отнял у друга бокал, ― жизнь ― несправедливая штука, сам знаешь.
От этих слов у меня не просто камень свалился с души, я готов был разрыдаться от счастья, но взяв эмоции под контроль, продолжил слушать.
Джар возмущённо отобрал своё вино у Дорна; его пошатывало, он и в самом деле было уже "хорош".
― Нет, старый друг, ничего уже не изменишь. Эта сволочь вместе со своим безумным муженьком творила ужасные вещи, в то время как мы с тобой спасали жизни. Это же ты предложил устроить в моём доме операционную, где за прошедшие годы мы помогли сотням людей. Почему не рассказал об этом сыну, и меня заставил молчать? Видишь, к чему это привело? Нас вышвырнули из института, лишили возможности заниматься любимым делом, больше того, объявили преступниками... А ты опять связался с ней, идиот...
Дорн промолчал, вдруг со всей силы грохнув бокалом по столу:
―Ты как маленький, Джар, думаешь, я делаю это от хорошей жизни? Без денег ― мы никто, друг... Я хочу не только восстановиться на работе, оправдав себя в глазах детей и коллег, но и продолжить исследования...
― Да что ты, и для этого всего-навсего собираешься ограбить собственного сына? Отлично, Дорн! А не подумал, что Хроносы ещё совершенно не изучены. Что мы о них знаем? Да, они каким-то образом накапливают энергию, могут переносить себя и живые объекты во времени и... всё. А о детях ты подумал? Как они без этого существа выберутся из нашего паршивого мира?
― А зачем им выбираться? Лэнни неплохо здесь устроится, он без ума от Милы, а с его магией ― перед ним будут открыты все двери. И не только перед ним... ― у отца загорелись глаза, а у меня сердце снова сжалось от боли: он думал о себе, о своём успехе, я был для него лишь средством достижения этого. Тут ведьма оказалась права...
― Простите, Дорн, но я с Вами категорически не согласна. Вы меня просто поражаете, ― Мила встала с места, её щёки горели, а в глазах стояли слёзы, ― как может отец так плохо знать своего сына? Он очень закрытый человек: за то время, что мы были вместе, Лэнни не рассказал о себе ни слова. Он не доверяет мне, хоть его чувства и искренни, как, впрочем, и мои. В одном я совершенно уверена ― наш мир ему не нравится, и никакими обещаниями его здесь не удержать. Как же я раскаиваюсь, что обо всём рассказала тёте: так надеялась, что смогу помочь ему вновь обрести семью. Наивная дура...
Лора одёрнула её, заставив опуститься рядом с собой, и я еле сдержался, чтобы немедленно не поджарить мерзкую ведьму. Но надо было дослушать их до конца: при мне эти люди вряд ли стали бы откровенничать...
Дорн нахмурился, больше он не смеялся:
― Бедная девочка, мне так жаль, что мы втянули тебя во всё это. Ты и так пострадала из-за наших детей: вытащила их из далёкого прошлого, нарушив все инструкции, потеряла работу...
― Я ни о чём не жалею. Лэнни спас меня, и это здорово, что мне удалось помочь ему и ребятам. Джар, у Вас отличные сыновья, Вы можете ими гордиться. Они настоящие друзья Лэнни. Уволили меня не из-за них, а потому что я помогла тёте Лоре. Если бы только заранее знала, к чему это приведёт... ― Мила вытирала слёзы рукой, а я смотрел на неё с нежностью, шепча про себя:
― Прости, дорогая, что плохо о тебе думал. Ты ― лучшая из женщин и навсегда для меня останешься такой.
Тут взорвалась сама "тётушка":
― Как тебе не стыдно говорить это, Мила. Да ― я много лгала и продолжаю делать это постоянно, а иначе не выжить, но тебя, глупышка, всегда любила по-настоящему. Всё, что у меня есть ― принадлежит тебе! Если хочешь, сегодня же переведу на твой счёт все мои сбережения... Даже без работы ты ни в чём не будешь нуждаться.
― Не стоит, тётя. После того, что я о Вас узнала, мне ничего не нужно. Я сама найду работу. И вот что, принимать участие в сговоре против Лэнни ― не буду― немедленно пойду к нему и всё расскажу. И вы меня не остановите.
Ведьма пошевелила губами, и Мила покорно села рядом с ней.
― Что ты сделала с девочкой? ― вскочил Джар, но отец схватил его за руку, прошипев:
― Оставь её, ничего с Милой не случится. Лора слегка затуманила её память, теперь она нам не помешает, потому что не помнит ни о Лэнни, ни о твоих сыновьях.
Джар посмотрел на Дорна замутнённым взглядом:
― Ну ты и дрянь! Если причинишь девочке вред, будешь иметь дело со мной. Не понимаю, как я мог столько лет не замечать твоей гнилой сущности, Дорн, а ведь ты ― мой лучший друг... ― его голова упала на руки, и он заснул.
― Зачем, Лора? Это было лишнее, ― процедил отец, но я видел, как задёргалась его щека. Так с ним бывало и раньше, в детстве это сильно меня пугало, ― если даже Джар меня осуждает, может, и правда, бросить всё к чёрту. В мире полно стран, где не помешают опытные врачи. Проживём как-нибудь и не будем мешать детям. Мы и так перед ними виноваты...
Лицо Лоры перекосило от гнева:
― Ты серьёзно, Дорн? Как же это похоже на тебя, мягкотелый слизняк, но на этот раз я не позволю тебе всё испортить. Попробуешь мне помешать ― не пощажу, хоть и люблю по-прежнему...
― Что ты задумала, Лора? ― голос отца звучал непривычно испуганно.
― То, о чём мечтала многие годы ― отомстить за то, что бросил меня, разрушить твою жизнь, как ты это сделал с моей... Уже почти получилось: твой сын отвернулся от тебя, вы с дураком Джаром ― преступники в бегах. Мне нужен Хронос, и ты поможешь его достать, если, конечно, хочешь, чтобы твой драгоценный Лэнни остался в живых...
― А кто же, интересно, помешает мне жить, "тётушка"? Уж не ты, в любом случае, ― сняв маскировку, я подошёл к ним вплотную, любуясь на её обезумевшее от страха лицо, с горечью посмотрев на отца. Мой голос сочился ядом:
― Здравствуй, папа! Давно не виделись, смотрю, ты не особенно спешил встретиться со мной, Хронос для тебя важнее, понимаю. Не спорю, это очень полезное существо, но, отобрав его у меня, ты обрёк бы нас с ребятами на мучительную смерть. Прибыв в этот мир с Хроносом, вернуться домой мы можем только с ним, и не позже, чем через две недели. Иначе нам конец...
Отец встал, протянув ко мне руки, чтобы обнять:
― Лэнни, сынок, позволь всё объяснить...
Но я брезгливо отстранился. Его щека задёргалась ещё больше, в голосе было одно лишь раскаяние, но меня это не тронуло. Мне было плевать, искренен ли он или снова притворяется ― Лэнни перестал быть доверчивым маленьким мальчиком. Внутри проснулась и бушевала так долго сдерживаемая ненависть, и я не собирался её останавливать.
― Поверь, Лэнни, если бы я только знал, что тебе угрожает хоть малейшая опасность, никогда не поддался на её уговоры...
Ответ он прочитал в моём взгляде и сник, беспомощно опустившись на диван. Я недобро ухмыльнулся:
― Мало того, что ты лгал с самого детства, даже когда я повзрослел, не пощадив, отправил меня к ней. Ты же догадывался, в какую ловушку посылаешь сына и детей лучшего друга. За что ты так поступил с нами, отец?
― Лэнни, она поклялась, что будет заботиться о вас, как о собственных детях. Я ведь не мог остаться и был в отчаянии, а Лора любила меня всю жизнь... Теперь понимаю, что не стоило доверять ей. Это была моя главная ошибка.
― И не единственная, отец! Если бы ты просто рассказал всю правду, многого из того, что случилось с нами, можно было избежать. Как думаешь, кому бы я поверил ― тебе или ведьме? Почему молчишь? ― от отчаяния у меня перехватило горло. Еле сдерживаясь, чтобы не сотворить с ним что-нибудь ужасное, взглянул на его белое, как мел, лицо и увидел несчастные глаза, всегда смотревшие на меня с любовью...
Я разрывался на части: как же мне хотелось его ударить и, вместе с тем, ― подойти и крепко обнять. Но, сжимая кулаки, я не сдвинулся с места:
― Надо бы хорошенько проучить тебя, ведь сам знаешь, что был мне неважным отцом... но родителей не выбирают, верно? И я по-прежнему люблю тебя, папа... Хотя теперь это ничего между нами не изменит. Надеюсь никогда тебя больше не увидеть... Уверен, ты не пропадёшь. Пообещай хотя бы заботиться о Миле, а я сделаю вид, что поверил тебе...
― Клянусь, Лэнни, с этой минуты она станет для меня родной дочерью...
Я зло засмеялся:
― Нет, вот этого не надо... Мне слишком хорошо известно, как ты заботишься о детях. Просто присмотри за ней, как за невестой сына, которой, к несчастью, никогда не стать моей женой. Мы из разных миров, но я хочу, чтобы она была счастлива. Оберегай её, раз мне не суждено этого сделать...
Он смотрел на меня, и как много лет назад в детстве, его губы еле слышно прошептали: