Любимов Виктор Иванович : другие произведения.

Время индиго - 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Вторая часть трилогии

   Виктор Любимов
   ' ВРЕМЯ ИНДИГО 2'
   Роман / вторая часть /
   Вместо пролога
   Чрево самолёта уже поглотило всех желающих разделить с ним цель и итог полёта из страны тысячи островов. Когда Стас подбежал к трапу он был последним, но вполне это оказалось в своё время. Для такого необычного и непланового полёта строгости и график были более чем условными. Техники и прочая обслуга только что начали отключать свои поводья и связи из шлангов, проводов, трапов и лестниц. Крылатый конь почувствовал свободу и потому, нетерпеливо, шумно приседая, забил струями из турбин по аэродромным плитам. Прощально поржав со свистом, и весь, дрожа от нетерпения, он показал, и испытал свою мощь многотысячного табуна скакунов. Потом решительно вздрогнул и тронулся в дальний путь. Он разбежался до предела возможностей, потом резво подпрыгнул и, поджав свои круглые копыта-колёса, замкнул на себя, без вариантов, всё настоящее и будущее очередных пассажиров, и сросшихся с ним пилотов
   Нет, не верьте мне, а проверьте сами себе. если вам это не совсем знакомо. Далеко не всем безоговорочно и не до телячьего восторга нравится такая безысходность и полная беспомощность своего положения в летающей банке с крылышками. На земле и на воде нам было и будет привычнее всегда. Там нам кажется, что можно как-то подсуетится, поискать и найти свой фейс контроль и спасительный шанс в любой ситуации. Любые надежды на те более приземлённые шаксы. Ну, в конце концов там можно хотя бы побарахтаться и попытаться, во всяком случае, и в случае чего. Там есть, пусть хоть и мизерная и призрачная, но вера в личное твоё соучастие в любом безнадёжном деле. А тут полное и безоговорочное вручение своей судьбы агрегату, да такому, что тяжелее воздуха и с миллионом бездушных винтиков. А от любого кусочка металла и случайности теперь зависит твоё всё и навсегда. В самолёт мы вступаем, поднимаясь и остаёмся обречёнными на наивную веру в надёжность каждого шурупа и непогрешимость человеческого фактора пилотов. И успокаиваем мы себя, при этом, только тем, что не все же и не всегда самолёты падают. Некоторые, бывает, и садятся, и при этом, даже мягко, так как нам желают провожающие. Увы не всегда и всем искренне, судя по катастрофам.
   Статистика, которая знает буквально всё, и даже то, сколько в ней в самой неверного и лжи, говорит и убеждает нас, что количество перенесённых по небу живыми, больше чем не долетевших такими. Что, среди перевозок по земле ,гораздо большее число аварий, катастроф и жертв. Верю, против арифметики не попрёшь, да и хочется верить в то, что тебе повезёт и в этот раз, если деваться уже некуда. Но всё равно, как-то неуютно себя чувствует любой человек в летающей оболочке, до самого набора высоты. Это потом уже всё и всем становится по барабану от безысходности, и даже до весёлости. А куда теперь деваться?
   Смирившись с происшедшим, как с неизбежностью, а в душе не раз мысленно помолясь, даже если ты не веруешь ни во что, забываешь о своих, если не о страхах, то про опасения. Теперь стараешься не думать о том, сколько километров пустоты тебя отделяет от тверди, которая может в любой миг стать пухом праху твоему. Потому как разницы уже никакой нет, если больше или меньше на один или другой аршин. А когда такой разницы нет, то уже и спокойнее от того, что поверил ты в то, что чему бывать, того не миновать. Главное, и желанное теперь, долететь до точки посадки и чтобы она оказалась не последней.
   И что бы там не говорили иные частые летуны о своём безразличии, но эти ощущения бесследно и у них не пропадают. Что поделаешь против естества своей природы, если человек произошёл не от птеродактиля. Во всяком случае, внутренние ощущения не из приятных, если они не для внешней бравады. И потому, наверное, если на железной дороге пассажиры в вагоне поезда могут себе позволить привычный домашний быт, как у жильцов коммунальной квартиры, со скандалами, разборками, криками, и склоками, то здесь иное. Взойдя на борт самолёта, все сразу начинают вести себя иначе и более пристойно. Откуда что появляется и берётся. Неведомая ранее воспитанность, и доброжелательность к незнакомым людям так и прёт из нас. Поведение здесь резко меняется у всех, как при входе в единый храм. Серость. А тем более чернота помыслов остаются за порогом. А это, значит, что, как правило, все степенны, тихи и предупредительны к случайным соседям поневоле.
   А к экипажу, так вообще относимся мы, на период полёта, с невиданным почтением и вынужденным полным доверием. Уважительно, однако. Не как к проводникам в поездке по железке, где порою и частенько проскакивает обоюдное хамство и случаются скандалы. Здесь этого ни-ни, только, как к великим жрецам, познавшим таинство и магию полёта. Потому, наверное и стюардессы, кажутся милыми небесными созданиями. Всех одновременно вдруг поражает почти заповедная, библейская любовь к ближнему. Это, наверное, от понимания того, что с ним и остальными, кто чуть подальше, предстоит тебе быть ближе к создателю и по расстоянию, и по времени возможной встречи. И обречены они совместно разделить, любую твою судьбу и итог перелёта, вплоть до общего прибытия на суд божий.
   Здесь, во временной и хрупкой оболочке автономного жизнеобеспечения, все становятся равны, и власть имущий, и налоги ему отдающий. И праведник, достойный святости, и грешник недостойный даже ада, древний старец, проживший лишний год, и младенец, рождённый прожить ещё больше. Деньги, власть и значимость земная, а это всё оставлено внизу, и сложено перед алтарём божества Airа, вплоть до возвращения на твердь земную. Всё возвращено будет, возможно, но только после приземления, которое, всегда, и непременно состоится. Вопрос только как? По касательной или по втыкательной линии? Ну, это уж как повезёт, и что предначертано там наверху любому, или одному из нас. Но судьбу одного индивида, вынужденно, разделят все сразу и все вместе. Такая уравниловка некоторых, очень даже, успокаивает.
   Смертельно зависимые от своих попутчиков, мы потому и стараемся быть добрее с ними, и даже готовы замолить все, и за всех чужие грехи. Не жалко и даже хочется, лишь бы не предстать перед создателем раньше своего срока из-за такой малости и чужой оплошности. Но, к счастью, действительно, удачный перелёт происходит чаще, чем недолёт, и он гораздо приятнее для пассажиров и ждущих их родственников.
   А теперь, хоть и временно, но все великие планы, скромные надежды, заветные желания, и будущее, зависят только от неё, от этой огромной неестественной для природы птицы-монстра. Эдакого, небесного динозавра, в утробу которого, добровольно, с радостью и суетой, за свои же деньги, взошли люди. Она, по их же воли и прихоти. присвоила себе право на время решать их будущее. Те же, отчаянные и самоуверенные, ради времени и скорости ради, согласились сыграть коллективно в русскую рулетку с судьбой и её господином Случаем. При этом каждый был уверен, что роковой выстрел его не коснётся, стараясь не помнить, что он всё равно случится. Не может, не случится!
   Глава 25
   Олигарх
   Рейс тот был специальным и совершался по милости российского МЧС, того самого, что зовётся министерством по чрезвычайным ситуациям. А почему предпочитают сокращённо звать, так это чтобы меньше жути нагонять. Но всё равно, почти, как ЧК, где тоже способны были, любую ситуацию, превратить в чрезвычайную. И получали под это, также чрезвычайные полномочия и средства. Салон был огромным и полупустым, поэтому и Стас-индиго, после прохода в салон, получил право свободного выбора места, хотя и взошёл на борт последним. Ни новые его способности, ни возможности, не избавляли Стаса от ощущений других пассажиров. Отрываться от земли всегда и всем необычно, да и боязно. Хвостовая часть самолёта никого не привлекала, да и была забита ящиками, коробками, баулами и тюками. Видимо возвращалось домой имущество спасателей, ранее завезённое в Индонезию. Оно было разложено вместе с вновь на местных базарах приобретённым имуществом. Не раздумывая, Стас сел в ближайшее свободное кресло, рядом с молодым человеком. Обустраиваясь поудобнее, и разбирая хвосты страховочных ремней, он узнал в соседе парня, что извинялся перед входом на аэродром за хамство своего босса, когда тот толкнул оказавшуюся на пути Еву и прошёл мимо них, как через пустое место. Теперь тот, в компании двух телохранителей и двух дам с ребёнком, занял передние места перед самой кабиной пилотов. Лицо ребёнка показалось настолько знакомым, что Стас вздрогнул от неожиданности. И тут же вспомнился сон в последнюю ночь перед отлётом:
   - Бывает же такое, - подумал он, - увидеть во сне человека, которого никогда раньше не встречал и даже не подозревал о его существовании, а потом с ним встретиться. Да, тайны снов не подлежат разгадке. Во всяком случае, если не гадать по шарлатанским толкованиям, и научным псевдо изысканиям. А теперь по этому поводу можно думать всё, что угодно. Всё равно в истине будешь сомневаться, потому как вариантов много, а правды и уверенности нет никакой и ни в чём. Но хорошо ещё, что приснилось это милое дитя, хотя и в столь необычной ситуации. Это гораздо лучше, чем её родитель с самодовольной его рожей. Вот этого он бы, наверное, не спасал бы так и даже во сне. Хотя, навряд ли. Беда, она для всех беда, и для милых, и для не очень. Настоящее милосердие тоже не должно разбирать лиц и возраста, симпатии и противности. Ему избирательность не свойственна, если нет иных помыслов, как помочь человеку.
   Полёт предстоял долгий, с промежуточной посадкой, поэтому он с соседом познакомился и сделал это с удовольствием. Совестливого и симпатичного ему парня звали Ринатом. Первое впечатление Стаса не оказалось ошибочным, и они не сговариваясь, с первых слов были уже на ты.
   - А почему это Ринат ты не в компании со своим боссом? - спросил Стас, после первых дежурных фраз приветствия, - или тебя, на время полёта. изгнали, как белую ворону из стаи стервятников?
   - Да нет, - засмеялся тот, - там пока терпят и ценят мой окрас, как вынужденную необходимость. Просто босс наш сейчас в моих услугах не нуждаются. Я у него работаю в качестве помощника и переводчика. Это, как понимаешь, не постоянное приложение, когда он среди своих и в моих услугах не нуждается. Сейчас, в самолёте он в обществ6е людей, вполне родственных ему по духу и языку. Значит, он может обойтись без моего присутствия и переводов. Его мат, и специальный жаргон, тем соотечественникам и родственному окружению более понятны напрямую, чем после моей полировки. А потом, сам то я этот язык знаю так плохо, что иной иностранец может, смело давать мне фору. Поэтому в такой ситуации, я ему, сейчас, и не нужен. Вдруг ошибусь в этажности крепких выражений, или упущу такое оскорбление, что даже и не для обиды было ради, а просто так, ну, как говорится, для связки его слов, или от их недостатка и для смазки беседы. Это, когда эмоции мысли переполняют, а запаса слов не хватает. Он говорит, что русским матом можно не только обругать, но и приласкать можно, и даже объясниться в любви. Вопрос, только в умении им пользоваться и в какой тональности произносить гадости, да так, чтобы они оказались желанными и милыми. Но тут он полный виртуоз, как и многие наши начальники и командиры.
   И потом, Стас, знаешь, он так меня достал в последнее время, что хочется побыть, хоть немного, но подальше. Да и отдохну я от необходимости думать, говорить и жить на нескольких языках сразу и одновременно. Знаешь, порою, с этой словесной чехардой, я уже, кажется, стал забывать свой родной, татарский. Вот прилетим домой, отпрошусь я у него на недельку в отпуск, и поеду в один маленький городок, что под Казанью. Вот там уж я свою душу и отведу. Забуду, хоть на время, что в мире есть сотни и тысячи других языков и наречий.
   - А кто твой такой резкий босс, что утомил тебя так? - спросил Стас, - я, конечно, слышал в нашем Оренграде эту одиозную фамилию из когорты нью-русских, но так, знаешь ли, вскользь и не придавал ей особого значения. Мне, такие люди, что, из-за набитого кошелька, возомнили себя великими, не интересны. И тем более, что эта фамилия произносилась, всё больше, перед очередными нашими бесконечными выборами, а потом, как бы пропадала. Но, в такие моменты такое могут расписать и рассказать, что, даже зная хорошо человека, не сразу поймёшь, что это про него. Про себя они наплетут три короба, благих дел, да так, что хоть крылышки ангельские пришивай, да в святые записывай. Такое наобещают, что даже если и не хочешь, так всё равно поверишь, что готовы эти ребята, патриоты своего кошелька, последнюю рубаху отдать избирателю, ради его блага, и в ущерб себе пушистому. И получается, что все богатства к ним свалились с неба, без афёр и махинаций, но уму и труду великому благодаря. А значит, закономерно случилось то, что они оказались избранными свыше для этой нелёгкой их ноши.
   Послушать же их противников, с одного и того же поля прихватизации, про грязь их и пороки, так получается, что можно ставить к стенке обе стороны, без суда и без следствия. А если всё это сложить, а потом разделить пополам, то средне арифметическая величина всё равно подтвердит мнение народа, про то, что власть у нас не может быть бескорыстной и честной по самому своему определению. И вся она, для наших избранников только, как средство обогащения и сохранения награбленного от ограбленных и от конкурентов, под защитой законов ими же написанными.
  Или твой босс из другого теста сделан, а его высокомерие, и хамство только досадная случайность? Так кто он такой, наш великий земляк, Хряков?
   - Пожалуй, это, даже, ни кто? - засмеялся Ринат, - а что, и не личность, а явление российской современности. Если тебе действительно интересно, то вот слушай Стас, Хряков Борис Николаевич, а за глаза и в кругах братвы, просто Боров, это, можно сказать, закономерное и характерное порождение нашего смутного времени.
   Бойкий парень в доперестроечные времена ловко вклинился в комсомольскую элиту города, даже будучи недоучкой. Помогла природа. Крепкое здоровье и кулаки, быстрые на расправу не только на ринге, расчищали ему дорогу к будущему богатству. Сначала на уровне местного мясокомбината, где он создал и возглавил первый комсомольский оперативный отряд.
   Борьба с несунами и расхитителями социалистической собственности в то время была, как никогда актуальна. Пленумы, съезды и прочая говорильня государственного масштаба занимались этим делом. Потому что тащили, несли и пёрли тогда все и всё подряд. От гаек с заводов, до носовых платков с фабрик, и сена с ферм. Ничего не было в магазинах, но всё было в холодильниках и в домах. Это ужасно беспокоило власть, которая, даже карточной системой на продукты и на предметы первой необходимости не могла довести свой народ до полной нищеты и до уверенности в том, что колбаса бывает только в кино. Милиции, которая сама была голодной, хронически не хватало для этих целей. Да и не было у неё особого рвения для такой борьбы, сами варились в этом котле. И вот тогда, по примеру китайских хунвейбинов, стали стравливать молодёжь с несознательными родителями. Вот в этом деле, наш Хряков и сумел отличиться по полной программе. Тогда ведь ещё не знали и не ведали, что в России можно безнаказанно воровать эшелонами, цистернами и целыми территориями.
   Изъятые пакеты, свёртки и вывернутые карманы с кусками народного достояния создали ему славу принципиального и честного активиста, способного заменить официальные, продажные и беззубые карательные структуры. Начав с поимки вороватых сторожей, грузчиков и прочего несознательного пролетариата, он, со временем, накопил информацию и на руководство комбината. А через них вышел и на более высоких чинов, которых они обеспечивали бесплатными, и тоже ворованными деликатесами. Это, было использовано умело, и позволило ему подняться выше. Вскоре, он возглавил уже городскую ступень непримиримых молодых борцов за социалистический правопорядок. Рядовые звенья его отрядов, как и всякая жирная кормушка, активно обрастали пополнением шустрых ребят, и даже тех, что были из мест не столь отдалённых и готовых бороться профессионально с мелким ворьём. Так и тогда он стал Боровом и тогда же народился и закрутился Оренградский общак, втянувший в свою орбиту все сферы деяний в регионе. В том числе и то, что принято называть государственными.
   Нагрянувшая перестройка не застала его врасплох, как многих других партийных лидеров края. Он почуял её дух гораздо раньше других и перестроился давно до официального призыва, но не был в этом замечен. Дурацкий сухой закон, и выборный фарс руководителей всех уровней, вплоть до армии, позволили ему избавиться от неугодных людей и расставить на нужные посты свои кадры. Первые кооперативы, мешки скупленных ваучеров, отписанные предприятия и дома, вместе с жильцами, позволяли ему и дальше обрастать властью денег. Потом это превратилось в должность при губернаторе, который безвылазно был в столице, или в запое, а порой одновременно везде. Мелкие и крупные криминальные разборки того начального передела и грабежа, с заказным изобличительным шумом и повсеместной пальбой, Хрякова не коснулись, а только добавили авторитета и возможностей.
   Он слишком быстро стартовал и уже давно взлетел на недосягаемую для преступной мелочи и честных людей высоту. Его слово, уже тогда, было важнее всех сходок воровских авторитетов, многие из которых ели и пили из его рук.
   Власть, однако, стала тяготить его своими нескончаемыми совещаниями и оправданиями перед ограбленным народом. Хотелось пожить по своему расписанию и вволю попользоваться благами своих, уже совершённых деяний. Тогда, и для этого, он предал своего непосредственного шефа. Сговорился на очередных выборах с его конкурентом и выторговал для себя статус неприкасаемого. Он вложил в его выборы деньги, снабдил компроматом и в итоге стал и свободен и выше законов. Времени на бизнес стало больше, и он уже перешёл к более серьёзным вещам. Таким, как нефть, газ и земля. Более того он теперь скупает воздушные транспортные коридоры. Да, да, не удивляйся Стас, сейчас мы с тобою летим по воздушным транспортным коридорам. владениям Хрякова. До многих ещё не дошло, что дороги в небе могут быть личными, но он первый, кто это быстро уловил и сейчас скупает по дешёвке права на них. А скоро без его разрешения никто и никуда не полетит. Всё будет под его контролем, если соблюдать священное право частной собственности. На земле всё уже поделено, а над землёю хозяин Хряков. До многих это ещё, пока, кажется глупостью, а когда дойдёт, то будет уже поздно и слишком дорого откупаться. А Билл, который Гейтс будет, по сравнению с ним и его доходами, скромным клерком. Вот и думай после этого, кто владыка небесный, создатель всего сущего, или наш Боров.
   Когда надо было реализовывать награбленные средства и активы, Хряков это умело сделал через свои банки. Вся его империя состоит из подставных пешек, а потому он, как бы и ни при чём, и существует на скромную зарплату уважаемого консультанта губернского правительства. Хотя при этом имеет свои самолёты и корабли, не говоря уже про нефтяные вышки. А сейчас мы возвращаемся из Индонезии, где ему вздумалось воочию посмотреть последствия цунами. Такое, Стас, было впечатление, при этом, что вид чужого горя ему приносили отдых и радость. Вот, что такое Хряков, Стас. Это, если кратко и без кровавых подробностей из исторического сериала о накоплении первичного капитала в России. Но он и сейчас продолжает держать нос по политическому ветру. Чутко реагирует на коньюктуру власти. Он, естественно не отстал от волны массового вливания в основанную правителями очередную новую партию, куда, как в единую сливную яму стекается всё, а в том числе и достойные того отходы. Каждому из них новая руководящая и направляющая сила прототипа компартии, стала достойной заменой привычной среды обитания, и владения всем и всеми. Наружные мотивации у них могут быть разные, но желание одно. Это, чтобы, сгрудившись перед общей угрозой в стаю и более крупный организм, получить больше прав на беспредел, закреплённый законодательно и властно. И главное, не надо при этом трястись от выборов до выборов и гадать, куда теперь метнуться, чтоб не промахнуться. Главное, что бы этот выбор совпадал с выбором очередного правителя. А теперь вполне понятно, и комфортно и доходно. Они прекрасно поняли, что теперь выбирать будут опять под единодушное 'одобрямс' по рекомендации, предшественников, стоящих у руля власти. При немереных финансах и нужных им законах, это уже равносильно назначению. Мы снова вступаем на ту же самую колею, что хорошо накатали коммунисты. А зачем изобретать велосипед, если он уже был и есть, и на нём мы прекрасно ездили. Скоро, опять будем хором орать про спасибо единой партии нашей за хлеб и за тухлую кашу.
   - Я смотрю, не любишь ты своего босса? - смеясь, спросил Стас, - если так откровенно и зло о нём отзываешься, да ещё перед первым встречным.
   - Да, ты прав, - ответил Ринат, - не люблю, и он догадывается об этом. Но не с телохранителями же мне об этом говорить, и не с его очередной женой. А выговориться, Стас, иногда, так хочется. Тем более, здесь, среди чужих и чуждых нам людей. А почему именно с тобой? Да, хотя бы, потому, что после происшедшего перед взлётом с твоей девушкой, навряд ли, ты побежишь ему шептать об этом откровении.
   Красивая она у тебя, - произнёс он, как-то грустно, после некоторой паузы, - внешне, похожа на местную. Угадал?
   - Почти, - подтвердил Стас, - именно внешне только и похожа, а внутри сплошные потёмки.
   - Ну, так всегда говорят, что чужая душа потёмки.
   Согласился Ринат.
   - Особенно эта душа, - подвёл черту Стас и решил сменить щекотливую тему разговора, - А почему Ринат ты не бросишь эту компанию и не поищешь другую, боле достойную работу? Парень ты, я смотрю, развитой, грамотный, а спрос, на таких, есть всегда, и даже в наше нелёгкое время.
   - Ну, причин на то много, - улыбнулся от ожидаемого и закономерного вопроса Ринат, - во-первых, мне очень интересна сама работа с её поездками, контактами и морем информации. Во-вторых, я могу в какие-то моменты влиять на сглаживание последствий его жёстких решений. И в-последних, а это главное.... А кто меня, Стас, отпустит? Я имею в ввиду живым. Мои два предшественника тоже захотели уйти, а последний его помощник, так даже вознамерился открыть собственное дело. А в основу взял некоторые тайны босса. Так вечная им память. Они слишком много знали, чтобы так просто и безнаказанно покинуть его. С ним можно только так расстаться, а не откланяться. Мне по этому поводу намекнули, а я, как ты сам говоришь, вполне понятливый человек. Поэтому будем жить, пока это дозволено и возможно, жить в его золотой клетке. Я и семью не создаю только потому, что не хочу плодить число сирот и вдов. Правда и такой красивой девушки, что провожала тебя, ещё не встретил. Не загадываю надолго, но надеюсь на лучшее. А там уж, как повезёт, и куда выведет кривая.
   - Тебе повезёт Ринат, - заметил Стас, вспомнив слова Евы перед расставанием, - обязательно повезёт. Потому что не может везти всегда только негодяям. После их радостей, должны быть им и неприятности.
   - Это что же из теории вероятности? - засмеялся Ринат, - так в жизни она не всегда закономерна. Ладно, Стас, не принимай всё близко к сердцу, такое повседневно и только в разных масштабах. Ты сам-то как? Отдыхал хорошо?
   - Да, - ответил тот, не вдаваясь в подробности, - отдыхать, не работать, но тоже надоедает, тем более, когда так далеко от дома.
   Разговор их был прерван разносом стюардессами дежурного лётного питания, за которым следовала тележка с персональным платным набором. Начав с компании Хрякова, где произошла процедура почти ресторанного обслуживания, девушка подошла к ним и обратилась к Ринату:
   - Ваш заказ от Бориса Николаевича. Можете выбрать и дополнительно, если что пожелаете. Всё уже оплачено.
   И она стала уставлять приборами и пищей столик перед носом пассажира. Стас выбрал себе только напитки и булочку. Единственное, что не было в целлофане и в консервантах. Ринат поблагодарил и равнодушно смотрел на уставленный едой свой столик.
   - О, как о тебе пекутся и заботятся, - заметил Стас, - прямо по отечески и по семейному. И вкусы твои босс знает, и аппетит ему твой известен. А ты ещё в обиде на такую няньку.
   - Это его стиль и конёк, Стас. Он любит снабжать своих людей едой, что бы потом лишний раз напоминать им, кому они обязаны своим существованием, и кто их кормит. Зато потом за каждый съеденный кусок можно упрекать и выжимать, как половую тряпку. Он при этом даже садовника не забудет и знает сколько, когда и чего тот съел. На некоторых такая забота действует, и впечатляет до бездумной преданности, а у меня каждый его кусок в горле застревает.
   Отпив немного минералки и нехотя поковырявшись в тарелках, Ринат откинулся на спинку кресла и как бы задремал. Это не прошло не замеченным со стороны Хрякова и он подошёл к ним. Внимательно осмотрев Стаса, он обратился к своему помощнику:
   - Ты, почему не ешь Ринат? Не нравится мой выбор? Так давай закажем другое. Одними разговорами, - и он снова бросил взгляд на Стаса, - сыт не будешь, а перелёт нам, на этот раз, долгий предстоит.
   - Спасибо Борис Николаевич, - Ринат при этом эмитировал попытку приподняться, - вы же знаете, что меня в самолёте часто укачивает. И тогда уж не до еды, а выворачивать желудок в пакетик не хочется. Лучше я наверстаю всё на земле. И мне больше пользы, и стюардессам меньше хлопот будет.
   - Да о них не беспокойся, и не думай серьёзно о таких мелочах, - с презрением ответил Хряков, - они, эти тощие селёдки, для того здесь и существуют, что бы подтирать за нами. За всё проплачено Ринат. А кто это твой сосед, с которым вы так мило и оживлённо базарили? Может, познакомишь?
   - Да земляк это наш, Станислав Рогов. Он Борис Николаевич, тоже соскучился по родному, по нашему Оренграду, вот и вспоминали мы с ним знакомые места.
   - Земляк? - настороженно среагировал Хряков, - и места знакомые вспоминаете? Это какие же у вас могут быть общие места? Извини меня, конечно. земляк, но где это ты и с кем работаешь, если можешь позволить себе поездку в Индонезию, а я тебя, при этом, при всём, не знаю?
   - Нигде и ни под кем я не работаю, - ответил Стас, - я художник. И хотел бы заметить, что не все едут в эту страну отдыхать. Там можно прекрасно и работать.
   - Художник? О, - оживился Хряков, - это тоже прибыльная профессия. Зря ты однако про свободу в твоей работе. Вас всех крышует союз художников, а тот, в свою очередь подмят одним общеизвестным московским грузином. Не поверю, если ты скажешь, что про него не слышал. Но всё равно, завидую я таким, почти, свободным и творческим людям и их талантам. А главное, некоторые из них умудряются на этой штуке заработать. Говорят, что раньше даже деньги так, талантами, называли. Я, вот недавно в Лондоне был на аукционе, так отвалил ихнему художнику Рубенсу, немало своих кровных, за никчёмную мазню. А всё жена моя в товетное. Вот она и пристала ко мне, возьми, да возьми, говорит картину. Это такой шедевр и автор такой знаменитый. Он очень старый и потому модный сейчас и почти всем известный.
   - Я далеко нм виновата. Бабы, они ведь падкие на всё яркое и це Рубенс, - засмеявшись, ответил Стас, - и никогда им не буду. А тому из ваших миллионов ничего уже не нужно.
   - Ну, не скажи, художник, ещё как оказались нужны. Не отказано мне, и не отворотил он нос от моих денег, - не согласился Хряков, - и тебе, тоже, следует более уважительно относится к этому благу. Хотя ты, действительно, далеко не старик ещё, и видимо ещё не в цене. но какие твои годы, может и доживёшь до старости. Однако, парадокс получается с этими художниками. Мужик обычный, чем старее становится, тем меньше ценится, а старые художники наоборот прут в цене вверх. А лишние, Стас, деньги и этому Рубенсу, не помешают, их слишком много никогда не бывает. Правда, скажу тебе так. То, что мы купили, кажется, и моя младшая дочь в пять лет лучше нарисует. Но он тоже молодец и деловой этот, самый, Рубенс, уважаю я таких шустрых, и ценю. Особенно приятно жить становится, когда покупаешь и таких. Это надо же, так имя своё раскрутить на старости лет, что даже жена моя его знает. Вот, что значит хорошая реклама, да когда она ещё и двигатель искусства. И таких мужиков в искусстве, смотрю, развелось очень много, особенно в литературе. Вон, один из них, каждый день по радио России обвиняет библиотеки, что его книги разворовали. Отсюда он делает вывод, что талантлив, как никто, а Солженицын, это его подмастерье. А может те книги, просто хорошо подходят для туалетных надобностей?
   И, если продолжать про художества, то вот что я вам расскажу. Был я, как-то в одном банке, так там висела у них картина, какую можно нарисовать за пять минут сажей с обычной линейкой и понятной без всякого названия. Простой чёрный квадрат. Мне они говорили, что она стоит по деньгам больше, чем тот банк. Но яE3о лучшего не могли повесить на стенку, и это обм-то быстро понял, что дела у них плохи, если ниче%ан для лохов. А потому и уступил я тот банк одному столичному выскочке. И получилось, что правильно я сделал, и в картинах хорошо разбираюсь, потому что тот, вскоре, с этим банком и с этой картиной, влип в великие неприятности. А в своём офисе я, по приезду, аккуратно обвёл карандашом на картоне трёх литровую банку и назвал то чудо белым кругом. Так все просители и особенно мои сотрудники восторгаются этим произведением искусства, называют его шедевром. Правильно говорят, что талантливый человек во всём талантлив. Согласны?
   Ренат, вынужденно и с кислой миной кивнул, а Стас продолжил мысль:
   - Такое бывает, например, как в случае с Леонардо да Винчи. Он во всём был талантлив. А если, при этом, такой талант посадить ещё на большой мешок с деньгами, так он всем будет виден издалека и надолго. Ты ему не родственник случайно? А то на этом тоже можно много денег заработать. - Не сидел я нигде, - обиделся Хряков, - и сам, кого хочешь, хоть на кол посажу. И родственников у меня нищих нет сейчас. Но Леона, да Винтика знал, классные мошенники были. Векселя любые могли нарисовать и кому угодно их впарить. Даже говорящие умудрялись делать. Во, как! Это, чтобы они сами подтверждали свою подлинность и фамильную принадлежность. Потрёшь таким по стеклу, если нервы крепкие, и скрип раздаётся: 'Хряков, Хряков'. Это я к тому, что и ко мне они наведались. Только того не учли, дуралеи, что мне моя фамилия не нравится. Вон Ренат про это дело знает. Он запрос делал по нашей геральдической линии. Все гинекологические деревья облазил, а благородных сродственников не нашёл. Даже ни одного завалявшегося графа не оказалось поблизости от моей фамилии. Придётся самому покупать титулы и становится стволом великого рода человеческого. А те таланты, всё равно, потом плохо кончили. Изобрели они гранатомёт с кривым стволом, чтобы можно было стрелять им из-за угла и камней, и хотели продать его чеченам, за немалые деньги. Те согласились, но заставили, для верности, проверить и выстрелить самим. Обмана не было, как они и обещали, граната не полетела прямо. Она разорвала наводяшую трубу в руках Леона, да Винтика тоже, при этом прицепила. -------щ - Да, Стас правильно ты говоришь, и я тоже, наверное, А я Стас, при другом раскладе, тоже стал бы художником, наверное. Как видишь, способности великие есть, и, как у нас говорят, мастерство не пропьёшь. Да вот времени его реализовать и использовать на пользу человечеству, всё не хватает. О себе приходится всё время думать, не до мировых проблем. А всякие такие художества оказывается для меня лично не такие уж и сложные. Это всегда так, когда всё прекрасно умеешь и разбираешься лучше всех. Я понял Стас, что в любом искусстве самое главное, а это то с чего надо начинать всем мазилам. Это то, что в зависимости от времени или спроса, нужно творить. Тут есть две крайности, надо делать или что-то круглое, или квадратное, с острыми углами, но всё, желательно, аккуратно. Так что может на старости лет, когда немного разгребу все дела, да начну думать о боге, так и переплюну того Рубенса. И, когда будешь в Оренграде, земляк, заходи, ко мне. в офис. Так уж и быть, разрешу тебе Стас, как художник художнику, посмотреть на своё чудо.
   - Спасибо за честь Борис, - поблагодарил Стас, - но трёхлитровыми банками, причём натуральными, у меня весь погреб набит.
   - Вот, вот, - не обиделся Хряков на ответную фамильярность, - говоришь, что художник, но и ты сам в искусстве ничего не понимаешь. Те твои банки, не иначе, как с огурцами, а значит, они предназначены для брюха. А моя картина, чисто для души. Понятно это тебе? Улавливаешь разницу? Но и это ещё не всё. И в художестве и в любой жратве, важно ещё, как это, когда и кому их подать. Вся эта ваша мазня, тот же бизнес, а в нём я любого художника переплюну. Хотя и банка из погреба, да если она полная соленья, это тоже хорошо, это даже более натурально, выразительно и главное полезно, и надолго запоминается. Память брюха она сильнее памяти зрения.
   Да, кстати, Ринат, - обратился он уже к своему помощнику, - пошевели-ка своими извилинами да переведи мне на русский, что такое значит слово боров. По каковски это будет? Сейчас шёл по салону и услышал это диковинное иностранное слово. Вроде, как бы и знакомое, а вот никак не вспомню про что это, и на каком языке.
   - Я думал, Борис Николаевич, вы про это хорошо знаете, - запинаясь и краснея, ответил тот, - это же вполне распространенное и чисто русское слово.
   - А ты не умничай, - насупился Хряков, - и отвечай. Я. может, и знаю, да, видно, подзабыл немного. Сам понимаешь, сколько всего приходится знать мне и помнить всего нового, да ещё на разных языках, после твоего перевода. Так что старое, порою, и забывается, если оно, уже давно не нужно. А если это не из моего бизнеса, так и вовсе, всякая дрянь ни к чему. Серое вещество в мозгах не бесконечно, и даже в моих. Его ценить и беречь надо, а потому нужно периодически подчищать от пустых знаний. На то, ты, и такие умники, как ты, у меня есть. Зачем человеку лишняя грамотность, если у него есть лишние деньги на грамотеев. Всё должно быть в меру, и знания в том числе. Или даром я вас всех кормлю да берегу, как родных? Так что это значит, словарь ты наш?
   - Ну, понимаете ли, Борис Николаевич, - запинаясь начал Ринат, - это такая разновидность свиней, мужского пола, без обязательных отличительных признаков самца.
   - Как это? - оторопел Хряков, - что за чушь ты городишь? Какие ещё там отличительные признаки у свиней? Может, скажешь ещё, что кабаны тоже должны быть при галстуках и в клубных пиджаках? Или подстрижены должны быть коротко?
   И сам же рассмеялся от такой нелепицы и глупости своего помощника.
   - Да немного не так, - ответил, ещё более смущаясь, Ринат, - это просто кастрированные и очень жирные самцы, которых уже не зовут кабанами. Для большего веса туши это делается, но при этом. их даже свиньями назвать нельзя, как обычных кабанов, потому и зовут их боровами.
   - Вот как, - задумался Хряков, - это значит уже свинопасы и специалисты наши по свиноводству стали ездить в Индонезию, и даже в одном самолёте со мною, и при этом про бывшие яйца своих кабанов рассуждают? Куда я попал? Сплошной свинарник. По прилёту Ринат, дай моё распоряжение, что впредь будем летать только на своём самолёте, или не допускать посторонних. А то вскоре посадят вместе, в один самолёт не только со свинарями, но и со всякими свиньями.
   Вот козлы, совсем уже обнаглели, - возмутился он, и при этом окинул высокомерным взглядом салон самолёта и Стаса в том числе, - совсем, говорю, народ обнаглел. Каждый, кто заимел лишний рваный рубль, норовит ехать по моим маршрутам, да ещё со своими свинскими проблемами. Ладно, пойду на своё место, а вы, если что не так подходите, не стесняйтесь. Я быстро со всеми разберусь. Когда Хряков отошёл на приличное расстояние, Стас спросил Рената: - Удивляюсь, как такой человек смог сделать великое состояние? Неужели для этого и ума не надо? - Нет, не надо, - рассмеялся тот, - Объясню тебе словами, а точнее понятиями, самого же Хрякова. Он говорит, что здесь, главное не ум, а набор необходимых качеств, которыми он наделён с избытком. Это, как очередь, где все стоят в ожидании своего времени и равной доли. Вдруг находится такой Хряков, расталкивает бесцеремонно воспитанных и слабых и получает всё первым и за всех. Очередь конечно возмущается, призывает к совести, а толку-то. Он уже отоварился и они для него теперь пустое место. Время приватизации было именно такой очередью. Тогда всё проходило без ума, в том числе и у правителей наших. Он им и сейчас не нужен. Ты же слышал, что они могут это купить, вмести с обладателями такого некчёмного товара, как и своё образование, звания и титулы.
   В это время младшая дочь Хрякова увлечённо расправлялась с остатками йогурта из маленькой баночки. Просить ещё добавки было бесполезно. Режим питания, разработанный профессорами от медицины, выполнялся строго, и поэтому оставалось только выскабливать стенки посудины разовой пластиковой ложечкой. Каждая оставшаяся капелька была слаще предыдущей и облизывалась с особой тщательностью, а ложечка была уже вся обслюнявлена. Когда няня сделала попытку убрать баночку и забрать ложечку, то девочка ещё глубже засунула её в ротик и, сделав невольное дыхательное движение, она, прогнала внутрь гортани это орудие дорожного питания. Оторопевшие женщины не сразу осознали опасность происшедшего, а девчонка от нехватки воздуха прогнала ложку ещё дальше и стала задыхаться. Её лицо приобрело синюшный цвет, а глазки закатились. Хлопки по спине только загоняли невинное орудие питания глубже и превращали в орудие убийства.
   - Помогите! Помогите же, кто ни будь, - одновременно закричали мать и нянька.
   Да так закричали, что вопли ужаса стали слышны даже в кабине пилотов. Они, привскочив, быстро среагировали и согласно инструкции заблокировали двери в салон, от возможного проникновения террористов. Два пассажира спасателя, медики по профессии бросились к девочке, но, поняв в чём дело, развели руками. Хряков оказался тут же и, видя, что дочь умирает в муках, у него на глазах, заорал и затопал на них:
   - Спасайте девчонку сволочи. Озолочу. Если она умрёт, то я вас лично сам вышвырну из самолёта и без парашютов и порву на куски.
   - Извините, - попробовал объясниться один из врачей, - но что можно сделать в этой ситуации? Не резать же нам её кухонным ножом и на две части.
   - Делайте, что ни будь гады, - орал Хряков, - делайте, а не рассуждайте, и не разводите мне здесь своими корявыми руками. Иначе все сдохнете.
   Врачи, не испуга ради, а, желая действительно, что либо сделать, подняли девочку за ноги вниз головой и сделали несколько встряхивающих движений. Это не помогало, а девочка уже забилась в конвульсиях. Тогда Стас, поняв, что произошло, бросился к ним. Он вспомнил свой сон, который превращался в вещий, и выхватил трепещущее тельце. Затем положил его на свободное место в проходе. Опешившие и растерянные врачи не возражали, а Стас наложил плотно свою ладонь на горло девочки, что было расценено отцом, как удушение.
   - Убью мазила. Ты что же это себе позволяешь, Рубенс хренов, - заорал Хряков и бросился на спину склонившегося над девочкой Стаса.
   Отбросив движениями плеч добрую сотню килограмм помехи, Стас мысленно приказал телохранителям:
   - Уберите от меня этого борова на пять минут.
   Те, бросившись уже на помощь своему боссу, резко изменили профессиональные и наработанные до автоматизма движения. Им не надо было объяснять кто такой боров. А в итоге Хряков получил несколько неожиданных и мощных пинков. Потом был скручен и кувыркался под соседними креслами, куда глубоко затолкала его верная охрана. При этом досталось и жене Хрякова, что вздумала сменить мужа на шее Стаса. Салон замер и ждал развязки.
   Стас ощущал ладонью инородный предмет, что не позволял девочке дышать. Он своим биополем индиго не только фиксировал его наличие, но быстро изменял саму структуру его материала, придавая ему другие свойства. Когда же ложечка стала мягкой и податливой, то Стас нажал на грудину, стараясь её вытолкнуть наружу. Это почти удалось сделать, вплоть до самой ротовой полости. Потом Стас прильнул к ротику и сделал втягивающее движение воздуха. Роковая ложечка подвинулась ещё дальше, и Стас смог ухватиться за её кончик зубами. Осторожно, боясь повредить гортань ребёнка, он отстранялся от его лица вместе с трофеем. Встав с пола, с ложкой во рту он предоставил жестами разрешение на дальнейшие процедуры по искусственному дыханию и массажу сердечка делать врачам. Девочка быстро пришла в себя и после нескольких самостоятельных вздохов в экстренной помощи больше не нуждалась. Она удивлённо, как после прерванного сонного кошмара сидела в проходе, и рассматривала окруживших её людей. Это заняло времени не более двух минут и маленькое сердечко не успело остановиться. Стас подал ей ложку, на память. Но она была какая-то мягкая и мало напоминала своей формой прежнее орудие питания. Врач взял из рук девочки желеобразное подобие ложки, и удивлённо рассматривая его, произнёс:
  - Так за минуту переварить продукт, да ещё пластик, это же невозможно. Даже в кислоте не удалось бы превратить её в резинку. Что же за желудочный сок у этой девчонки?
   Спросил он обращаясь к неведомо кому:
   - Жизненный это сок доктор, жизненный.
   Ответил ему Стас.
   Теперь всё внимание переключилось на оказание помощи матери ребёнка, что от ужаса и горя была в обмороке. И как-то все отвлеклись от Хрякова, который, видя спасение дочери, затих, не брыкался, и уже не орал в тисках охранников, что добросовестно исполняли пятиминутную установку и волю Стаса. Ровно через пять минут они разжали свои объятия и недоумённо переглядываясь, стали вытаскивать своего босса из-под кресла. Хряков встал и отряхнувшись, врезал им по безответной пощёчине. Потом он поблагодарил их своим любимым 'убью', и бросился к дочери. Девочка заботливо огладила его помятый пиджак и спросила слабеньким голоском:
   - Папа, а за что они тебя так обидели? Ты ведь у них начальник, ты их кормишь, а они тебя не слушаются. Хочешь, я их сама за это поругаю? Мне тебя папочка так жалко.
   Хряков, медленно приходил в своё обычное состояние, он обвёл взглядом окружавших их пассажиров, врачей, виновато понурившихся охранников. Потом внимательно посмотрел на удаляющегося на своё место Стаса, и подумав ответил:
   - Боюсь дочка, что из всех нас, ругать тебе надо только меня. И тебя немножко малышка. Это за то, что ты нас всех так напугала. Но это мы сделаем потом, когда ты немножко поправишься. А сейчас иди на ручки к маме, а я организую твоё е сейчас надо. Это, прежде всего, покой и полное послушание.
   Порыв отцовской любви, тут же см%Bечение. И не спорь с папой, я лучше знаю, что тебо5нился приступом активной деятельности и предприимчивости.
   - Дайте мне немедленно связь с руководством МЧС и с заместителем министра здравоохранения, - обратился он к стоящему тут же рядом командиру экипажа, - а все дальнейшие указания будете получать через них, или меня.
   - Я вам уважаемый пассажир, конечно, искренне сочувствую за беду, и рад, что всё так благополучно завершилось, но не могу и не буду этого делать, - категорично ответил тот, - самолёт это вам не телефонная будка и не переговорная станция. Может вам и президента России, прикажете, подать в собеседники? Он тогда точно и срочно отменит свой плановый визит во Францию, ради вашего желания поболтать с ним. Да, и боюсь я, что и перечисленные вами особы тоже не будут в особом восторге от таких переговоров до вашего указа по их отставке. Так что связь со всеми желаемыми лицами вы сможете организовать сами лично, но только после посадки самолёта, и в аэропорту.
   - Вот как? - неожиданно спокойно среагировал на почти издевательский, но справедливый тон отказа Хряков, - тогда скажи мне служивый, кто для вас непосредственный начальник в министерстве? Ильи Сергеевича достаточно?
   - Конечно, мы ему подчиняемся, - подтвердил командир, - это правая рука министра и ему все подчиняются. Только я вам сказал однозначно и готов повторить сказанное. Никаких переговоров с борта самолёта не будет. А о происшествии, я уже доложил диспетчеру и они, на земле, тоже все рады за хороший исход.
   - Отлично, - согласился Хряков, и махнул рукой телохранителям, - ну-ка, тельники мои, быстро дайте мне нашу спутниковую связь.
   Те достали из портфеля спутниковый телефон и передали его боссу.
   - Прекратите хулиганить, - потребовал командир и сделал попытку вырвать трубку у Хрякова, - на борту всякая мобильная связь категорически запрещена. Это может повлиять на работу приборов и безопасность полёта.
   Но на этот раз его охрана знала, что делать и встала перед боссом живым щитом. Хряков спокойно полистал свою записную книжку и набрал нужный номер.
   - Илья? Привет, это Борис Хряков. Как дела дружище? Всё воюешь со стихией, а попутно и с людьми?
   - Борис? - удивились в трубку, - как лёгок ты на помине. А мы вот только что тебя в своём кругу вспоминали и смотрели фотки с последней охоты на медведей, когда ты так ловко всю семью косолапых перестрелял с медвежатами вместе. Говори друг, какими судьбами и что тебе надо от меня? Ты же знаешь, что друзья для меня святое, и я рад буду, если смогу, быть им хоть в чём-то полезным. А особенно тебе.
   Он, похоже, долго бы ещё распинался о своей дружбе и признательности. Но Хрякова это не интересовало, он точно знал, во сколько ему обходится эта дружба по статье представительских расходов на нужных людей. Поэтому он бесцеремонно остановил пустые словоизлияния.
   - Илья не суетись. извини, но об этом потом при нашей встрече. А сейчас слушай меня внимательно. Я нахожусь на борту номер 0104. Это ваш самолёт, что летит из Индонезии. С моей дочкой случилось несчастье, в котором ей удачно и вовремя помогли. Но заметь Илья, не твои хвалёные спецы врачи, а бродячий художник. Однако теперь суть не в этом. Мне нужно, до подлёта в Танкоград, организовать медицинский консилиум. Позвони нашему другу Олегу в министерство здравоохранения, пусть он немедленно соберёт нужных профессоров и позвонит мне, на спутниковый телефон. Да, - как бы вспомнил он, - тут один твой борзый командир корабля препятствует проведению нашей спасательной операции. Не даёт говорить по телефону и рассказывает мне сказки про свои инструкции, как будто они писаны для нас, а не для него. Так ты объясни ему, что к чему, и кто я. Пусть он впредь знает своё место в стойле.
   После некоторой паузы Илья ответил:
   - Дай ему Борис трубку, это мы тоже уладим и быстро, а Олега я уже набираю по другому телефону. Удачи тебе дружище, если что не так, звони немедленно, а когда будешь в Москве, то не забывай, и заскакивай непременно. Освежим воспоминания, организуем, что ни будь весёленькое, да и о планах не будущее поговорим,- многозначительно закончил он.
   - Тебя, - проронил Хряков, протягивая трубку командиру, - получи новые инструкции взамен своих устаревших.
   - Командир борта 0104 Рахманов на связи, - представился тот, - слушаю вас внимательно Илья Сергеевич. Да.... Да.... Понял.... Есть.... Доложу.... Да....
   И так это продолжалось насколько минут, в течении которых лицо командира багровело от бессильной ярости и возмущения. А когда разговор закончился, он не сразу вернул трубку, переваривая услышанное, а потом, сквозь зубы процедил:
   - Можете пользоваться своим телефоном, в виде исключения, а если понадобиться, заходите в пилотскую кабину на наши источники связи.
   - Ну, спасибо благодетель, разрешил, - презрительно буркнул Хряков, и не удостоил его даже взглядом и не ответил элементарной благодарностью.
   А вскоре позвонил тот, кого все окружающие звали Олегом Соломоновичем. Но только не Хряков.
   - Олег, скажу тебе сразу. Пустое и дела в сторону, оставим их на потом. С моей дочкой на борту самолёта случилось несчастье. Она чуть было не задохнулась, и не погибла. Сейчас, самое страшное позади, но нужны консультации попутным врачам, о возможных последствиях и по действиям до прилёта в аэропорт. Я им сейчас передам трубку, и ты поймёшь, кто из специалистов им нужен.
   - Борис, да не паникуй ты. Я могу и сам их проконсультировать, - ответил с готовностью Олег, - Не забывай, что я тоже доктор медицинских наук, и давно уже профессор с претензиями на академика
   - А вот этого делать не надо, - категорично отверг поспешное предложение Хряков, - ты знаешь, что я тебя уважаю Олег, но сейчас мне нужны настоящие классные медики, а не свадебный генерал от медицины. Это тебе не бизнес на поставках в регионы негодного импортного оборудования и просроченных лекарств. Сейчас речь идёт о здоровье моей дочери. Так организуешь консилиум? Или мне выходить на министра?
   - Конечно, конечно Борис. Какой разговор? Сейчас потолкую с твоим эскулапом, потом организую через свой селектор их связь с любым специалистом. А в Танкоград я немедленно дам команду, что бы вас там встретила медицинская бригада прямо в аэропорту и по полной программе. Я же понимаю, что это не ординарный случай, раз случилось с твоей дочерью. Да, - добавил, как бы невзначай, Олег Соломонович, - Борис, как там насчёт тендера на поставку рентгеновских аппаратов в ваш край? Конкуренты фирмы, что значится на моей жене, уж больно сильно засуетились. Поможешь?
   - Будет тебе тендер, и вместе с паровозом в качестве меня, - пообещал Хряков, - по приезду организую твоей фирме зелёный свет. Сделаем тебе самую честную конкуренцию. Действуй, а я передаю трубку врачу.
   Теперь всё внимание пассажиров самолёта и специалистов от медицины было приковано к виновнице переполоха. Врачи достали свои нехитрые дежурные приспособления и аварийные аптечки. Они выслушивали и обстукивали тело девочки и тут же передавали данные по телефону на землю. Оттуда они получали советы и консультации от ведущих медицинских светил столицы.
   Вскоре к Стасу подошёл Ринат.
   - Босс просит тебя подойти к нему, - улыбаясь, доложил он Стасу, - кажется, что он хочет совершить невероятное. Извиниться и выдать тебе свою монаршую благодарность.
   - Пошёл он к чёрту, твой босс, - буркнул Стас, - а свою благодарность пусть обведёт карандашом на картоне и выставит, как очередной шедевр в вашем офисе. Это будет вместо очередной иконы для его холуёв.
   - Я примерно так и представлял твой ответ, расплылся совсем в улыбке Ринат, - Передам всё дословно и с удовольствием, потому что это будет, как нечастая возможность выразить и своё мнение о нём, но за девчонку, спасибо тебе и от меня Стас. Мы все искренне, а не ради папы, любим это маленькое чудо. Пойду, передам твою признательность, правда немного дипломатичнее, а то, боюсь, не поймёт он меня. Сам он не может подойти, потому что охранники вывихнули ему ногу, помяли рёбра, да и скула багрового цвета подозрительно влево смотрит. Не пойму, до сих пор, как эти верные его псы ослушались команды фас, и решились на такое. Они теперь сами выглядят, как побитые собаки. Но, похоже, как ни странно, тоже прощены.
   Вернулся Ринат вскоре, но не один, а сопровождая и поддерживая хромающего Хрякова.
   - Извините меня друг Станислав, - уже в другом тоне и просительно обратился он к Стасу, - я не понял сначала ваших действий и намерений. Да и что вы хотите, если до сих пор и врачи не поймут ваших манипуляций, и как вам удалось сделать невозможное, извлечь из гортани твёрдый предмет без скальпеля и в такой короткий срок. Я вам искренне благодарен и я ваш вечный должник, а потому готов всегда помочь в любом вопросе. Хоть финансами, хоть организационно. Вы ведь знаете, что в нашем крае я значу и стою немало. Так что по приезду навестите меня обязательно. Ринат это организует. А хотите, я вам устрою краевую выставку, или организуем наш совместный салон живописи.
   - Спасибо Борис, не надо, - ответил Стас, - я ведь не Рубенс и до вашего белого круга мне тоже далеко. На фоне такого таланта я буду выглядеть слишком бледно.
   - Ничего, не стесняйся, - успокаивал Хряков Стаса. Мы и этого Рубенса пригласим, или выпишем этого маляра к нам из-за его бугра. И не такие мастера приезжали по моему приглашению. А я, выберу время, и тоже кое-что допишу к той своей картине.
   - Простите Борис Николаевич, - не выдержал, и встрял в разговор Ринат, - но Рубенс давно уже умер.
   - Как это умер? Уже? И давно? - возмутился Хряков, - но я ведь недавно купил его картину. Чёрти что, но жаль старика. Но мы тогда что ни будь другое. Всё равно придумаем Стас с другими, его смерть нам не помеха. Так мы помянем и его. Так что по приезду заходи Станислав, как к себе домой, и обязательно.
   И он, при поддержке Рината, заковылял на своё место.
   Когда Ринат вернулся, то Стас спал, или делал вид, что спит. И сосед по креслу, не стал беспокоить его до самого подлёта к Танкограду.
   А Стас действительно заснул далеко не сразу. Чем дальше отдалялись они от Индонезии, тем с большей грустью он вспоминал покинутых друзей. Тем больше и чётче приходило осознание того, что после вспышки исключительных свойств индиго во время цунами, он уже другой человек. И человек ли? Если побывал в потустороннем мире и наделён такими возможностями, с которые и сам ещё не освоился и не познал их предел. Но каким бы он, этот предел не был, сомнений в человечности не должно быть. Ни за один свой поступок после трагедии ему не было стыдно, и по иному он бы не поступил и до воскрешения. Просто был он до этооять происходящему злодейству. Это наполнило сознание тёплым чувством к будущему человечеств и всему предстоящему времени индиго. Впереди людE3о беспомощным и неспособным активно противост%ей ждёт настоящая и всеобъемлющая гуманность, помноженная на невиданное могущество в содружестве со всем мирозданием. Это настолько успокоило, что он почувствовал острую тоску по родине. Вся забугорная экзотика теперь представлялась утомившей частотой видения, преснятиной. Россия на этом фоне теперь виделась желанным раем. А почему бы и нет? Не зря же, на очередном параде планет она была объявлена королевой, и должна сменить на этом троне многострадальную Иудею на всё третье тысячелетие новой эры. Родившийся там, пропитавшийся её квасным духом и просторами, ты обречён повязанным быть с нею навсегда. Повязан капиллярами тончайших корешков оставленных в родной почве, что не отрываются напрочь, и постоянно напоминают, тянут и высасывают наш первичный телячий восторг перед Забугорьем. А потому, и по мере течения времени расставания, этот рецидив проходит вообще, и Ломоносова закон физический, на счёт того, что если где-то и убудет, то где-то и прибудет, превращается в закон психологический. Вакуум преклонения перед всем 'не нашим', невольно заполняется воспоминаниями, которые по истечению срока давности становятся всё более розовыми и желанными. Издалека, всё хочется простить и со всем смириться, и хочется просить прощения у неё, потому, как всё это родное и своё. А своё, оказывается, не пахнет так погано, как чужое. Затягивает она и манит из любых далей райских в свой ещё не устоявшийся и мутный омут, как русалки в душную июньскую ночь на Ивана Купала. Уж, какие только деликатесы и стерильные ванные не предлагай нашей хавронье, но всё равно будет она с тоской вспоминать ту родную лужу, что автоматически появляются у каждого нашего свинарника, и подворья, как непременный атрибут российской действительности. И если подвернётся ей случай, то не преминет она в ту лужу вернуться, после любой санитарной помывки. Так что рай земной, для нас, для россиян, всех возрастов, всех народностей и исповедей, а не отдельных супер личностей, если и возможен, то может он быть только на своей, пусть, на не ухоженной пока, и не совсем уютной местами, но на родине. Правда сделать его нам предстоит ещё. Просто, творить его надо, а не ныть и не завидовать Забугорью. На этой самой, на оставшейся нам уже только осьмушке тверди земной. Да и делать тот рай надо, оказывается, самим, без тех первичных призрачных и наивных надежд на чужого дядю благодетеля. Делать надо, сейчас, и повседневно. Он, рай тот, конечно, неотвратим, но сам не явится, как по волшебному мановению, когда много всего и всё, вдруг, сразу. Тут вопрос времени, сил и реального осознания, что есть рай реальный, а не сказочный. Чтобы не получилось, как с ихним, марксовым, вечно блуждающим призраком коммунизма, с его туманными далями, когда проехали и не заметили. А если кто и попользовался, так немногие.
   Но если сидеть и мечтать насчёт того, что бугор, которым от нас отгородились, нам в этом поможет, так это точно, что блажен, кто верует. Только блаженство на Руси всегда было дурости подобно. Он, этот коварный запад, и многолюдный восток, в придачу к нему, помогут нам завсегда, и уже здорово помогают. Там ведь такие, сердобольные и гуманные люди живут. которые, за наше благополучие день и ночь пекутся и лезут для этого к нам, во все открытые властью щели. И переживают за нас так в Забугорье сильно, что даже во сне видит себя на нашей территории, и мечтает о тех временах, когда мы будем жить гораздо лучше, чем они, у себя, и при этом ничего не делая лично и за их счёт. Всё сделают и решат за нас они сами, на наши просторах, да только зачем тогда мы им будем нужны? Помогут, конечно, самозваные доброхоты, и от всей души помогут, да так, что мало нам всем не покажется. Помогут развалить то, что ещё до конца не развалено, загасить то, что ещё теплится, добить то, что ещё живо. А главное, помогут растащить по кускам и клочкам, всё то, что собиралось и склеивалось самобытной культурой наших многих народов веками и создавалось на фундаменте их бесчисленных жертв защитников своего единого отечества. То, что стоит на костях предков всех наших граждан и народов, на теле мамы нашей Родины. И непонятно только правителям наивным нашим, за ради чего, все так согласны суетиться и печься о нас, и о нашем благе, да ещё в ущерб себе? Или там такие глупые, что напрочь забыли основы закона межгосударственных джунглей, где ' Чем сильнее сосед, тем слабее я '? Навряд ли, там такие забывчивые и наивные простофили, как мы, а вернее, верхушка наша. И правильно говорили древние ' Бойся данайцев, дары приносящих'. А если кто про это забыл, так это только великие первые два наших президента, один сильно трезвый, а другой, вечно пъяный, которые, благополучия своего ради, и имиджа забугорного для, так опустили свою страну и российских людей, как не смогли сделать в своё время ни Наполеон, ни Гитлер. Зато им там теперь рукоплещут, как хорошим клоунам, да и здесь поют дифирамбы те, кто успел под их развал, прихватизацию и иное разграбление. И наплевать им, что у себе, в отечестве, это вылилось в сотни тысяч загубленных судеб, жизней и в миллионы, вмиг обнищавших сограждан, от талантливых академиков, до немощных стариков. Главным для демо-камарильи было, то, чтобы за тем дальним бугром оценили бездарность их руководства и открытое предательство по достоинству. Первый получил по справедливости и по морде за свои великие предательские деяния, да так, что второй сбежал досрочно от украденной власти досрочно и спрятался за миллионы охранных денег на своё содержание. Зато теперь наших экс правителей даже допустили на съёмки рекламных роликов на западе, в качестве шутов. Свои-то президенты более привередливы в вопросах чести и порядочности, даже после ухода от власти. Они на такое не падки, и любой ценой бизнес не делают.
   Но слава создателю, что всё ужасное кончается. Эйфория и опьянение от суррогатной демократии прошли, и пришло время общественного отрезвления и сбора камней. Пришло оно, вместе со всеми побочными симптомами и последствиями до самых верхов. Пришло, как приходит просветление у каждого обычного нашего мужика. Рассматривает он, перед зеркалом. опухшее лицо своё, после сильного перепития, и силится вспомнить, и понять, почему, и как он натворил давеча такое, что век теперь ему не отмыться, и что будет аукаться ещё долго и больно для него и всех потомков семьи его. И не с благодарностью вспоминает он при этом того, кто коварно споил его и довёл до такого состояния.
  На том и сморил Стаса крепкий сон. До самого конца полёта.
   Глава 26
  
   'Кавказская морда'
   Снижение самолёта было уверенным и активным, да настолько, что всё, что было в районе промежности, стремилось переместиться ближе к горлу, а слуха почти не стало. Поэтому всем было не до сна и ни до дрёмы. Даже, подвыпившие, для крепкого сна и спокойствия пассажиры, были потревожены этим событием. Разговоры затихли в напряжённом ожидании посадки, а тела непроизвольно подтянулись и напряглись, перед встречей с землёй, как в подготовке для броска. Когда же касание земли состоялось, и двигатели взревели на новой, тормозной ноте, то так и хотелось невольно и радостно вскричать:
   - Есть контакт! Ура!
   После естественной остановки двигателей лайнера, пассажиры услышали уже новые и тревожные звуки. Это неслись с сиренами к самолёту несколько машин скорой помощи. Все, не сговариваясь, отменили обязательную давку по выходу. Не сговариваясь, они предоставили это право сделать семье Хрякова в сопровождении вереницы врачей. Ринат после консультации со своим боссом вновь подошёл к Стасу.
   - Мы задержимся здесь для обследования девочки. Ты можешь к нам присоединиться. Хряков, даже просил об этом и предлагал мне передать тебе деньги. Я отказался и сказал, что ты их не возьмёшь.
   - Правильно сделал, - ответил Стас, - пусть лучше купит девчонке лишнюю баночку йогурта. А насчёт его компании, так я бы из всех выбрал бы общение только с тобой. В Оренграде встретимся, я позвоню или заеду в ваш офис.
   - Спасибо, - ответил Ринат, передавая ему свою визитку - поверь, я тоже, искренне, рад нашему знакомству. Как ни странно, но это самое светлое пятно в моей поездке в Индонезию. Получилось, что надо было ехать за тысячи километров, что бы встретить друга, который живёт рядом. До встречи Стас. Но, хочу тебе сказать, что в лице Хрякова, своими отказами от его милостей, ты можешь нажить врага. Он такого не прощает никому, потому что воспринимает, как оскорбление и обиду. - Это его проблемы. Ответил Стас, и они обменялись крепким рукопожатием.
   Погода, из-за метели была нелётная, и предстояло томительное ожидание в аэропорту милости от природы. Слоняться из угла в угол по этому ослепительному сараю не хотелось, да и не было никакой уверенности в постоянных обещаниях скорого вылета. Поэтому Стас, купил в местном магазине тёплую куртку, сдал билет и решил добираться до Оренграда на поезде. Благо было прямое сообщение, да и хотелось насмотреться на родные и знакомые места не с высоты и не свысока, а из окна.
   Не имея хлопот и проблем с провожающими, он заранее зашёл в вагон и сразу же занял верхнюю полку купе над своим нижним номером. Это было верным способом избежать в пути возможных переселений. Прошлые дорожные передряги его приучили, что попутчиками могут оказаться и дети, и престарелые, и женщины. И неловко будет чувствовать себя перед ними обладателем более удобного нижнего места. Вошедшие две девушки, видимо, были обладательницами билетов на верхние полки. Поэтому, увидев, что одна из них занята, они забеспокоились, решив, что или они ошиблись в спешке номером купе, или ошибся парень. Потом, разобравшись, и поняв, что это Стас уступил им, заранее, своё место, они поблагодарили его, назвали свои имена и начали раскладывать вещи, а затем попытались создать маленький, и возможный в дороге уют. Причём младшая не торопилась занять своё место и обосноваться на верху, она явно хитрила. Выжидала и надеялась на подобный, такой же подарок, если это будет не слишком старый мужчина. И ей, кажется, повезло, потому что последним соседом по купе, оказался молодой парень, с вызывающе шумной компанией друзей, которые прошли в соседние купе. Они все зашли в вагон в самый последний момент перед отправлением поезда и своим появлением, немедленно, внесли нервозность и сутолоку по всему вагону. Попутчик бесцеремонно смёл вещи женщин с нижней полки, и раскидал при этом свои. На вопрос и просьбу девушки об уступке места, он ответил быстро, как домашнюю заготовку. Видимо, он немало побывал в дороге по стальным путям, и в подобных ситуациях побывал уже не раз. Сей, закалённый путешественник, не в пример размазне Стасу, мог за себя постоять и способен был достойно защитить свои ущемлённые мужские права, как перед женщинами, так, видимо, и перед детьми:
   - Уступить? - и парень рассмеялся, - Нет, не могу и не хочу, и не надейся. С какой это стати? Только потому, что ты женщина? Так этого я и не знаю точно, не проверял ещё. Вот, на тебе даже юбки нет, а брюки. Так что основной аргумент уже отпадает. Хотя по нынешним временам и юбка сейчас не гарантия принадлежности к бабскому полу, если только она не выше трусов. Может её напяливают, некоторые двуногие личности только для того, чтобы специально морочить голову, таким воспитанным и жалостливым людям вроде меня. Про макияж и говорить ничего не надо, это тоже не гарантия, если сейчас лучшие визажисты мальчики. Так себе губки, щёчки разрисуют, что на иной стене шпаклёвки меньше. Поэтому извини и подвинься, а лучше лезь-ка ты подруга, или друг, сразу на свой законный потолок.
   - Тебе что паспорта наши показать? - перебила его старшая, - или очки прописать? Джентльмен ты хренов.
   - Нет, не надо теперь ни того, и ни другого, - ответил парень, - потому что, судя, по милому твоему ответу, ты действительно нежное существо. Можно верить, и без сомнений, что вы обе, то, что, сейчас, принято считать современными дамами. Только это ещё больше усугубляет нашу ситуацию. Надеюсь, что ваши глаза не настолько замазаны тушью и вы тоже, иногда, что-либо читаете и слушаете познавательные передачи. Так вот, согласно описаниям, статистике и глубоким научным исследованиям, практическим наблюдениям и моему личному мнению, следует вот что: современный мужчина, сейчас, существо очень слабое, с легко ранимой психикой и мало живущее. Он нуждается в повсеместной постоянной заботе и защите. Он должен, при этом, и сам беречь себя и отбиваться от возможных притеснений со стороны феминисток. А потому он, а значит и я сам лично, как мужчина, вправе рассчитывать на бесспорные уступки. Пришло леди то время, когда нужно возвращать нам долги за тысячелетия заботы о вас нашими предками. Сколько войн и жертв прошли мы ради этого. А всё, в основном, из-за вас. Не зря же Троя пала из-за Елены, а руно златое пропало из-за Медеи. А французы правильно советуют нам, и говорят, что в причине каждой жизненной пакости нужно искать женщину. Радуйтесь бабы и ликуйте теперь. Гип, гип, ура, вы нас пилили, пилили и победили. Явился снова из пещерного забытья, вам долгожданный матриархат, во всей его красе. А мы без сожаления, сдаёмся вам без дальнейшего боя. Признаём покорно своё поражение, и то, что ваша хитрая тактика эмансипации победила нашу прямолинейность и грубость. Принимайте нашу эстафету из рук в руки, но только всю и во всём. И теперь, все тяготы и лишения добытчика, защитника, хранителя, что переходят к вам, исполняйте по полной программе. Лидируйте себе на здоровье, и берегите нас, мужчин, как ценный и хрупкий дар. Лелейте, нас как мы берегли вас, до сей поры.
   А потом, знаешь, подруга, открою тебе свой маленький секрет. Я очень люблю, когда женщины на мне или, даже, выше меня. Это когда я смотрю на них снизу, особенно, когда они поднимаются, и перебирают ножками у меня перед носом. А вдруг окажется, что они у тебя ещё и красивые и ты под брюками не прячешь две кривые оглобли.
   Но, могу, исключения ради, и как истинный джентльмен, ночью подвинуться и погреть тебя и уберечь от падения. А захотите, так приходите хоть двое сразу или по очереди. Будете, конечно, в тесноте, но зато не будете в обиде. Так что, если боишься сверху упасть, то обещаю, что внизу будешь надёжно спасена от травм и ушибов, а для страховки будешь прибита к полке моим гвоздём.
   Расхохотавшись своей, как ему показалось удачной шутке, он вышел. Оторопевшая младшая попутчица не нашлась, что и ответить.
   - Козёл двуногий, - презрительно процедила старшая, - и таких козлов, сейчас, через одного, - она, при этом подняла взгляд над собой.
   Закрытая за красноречивым и ярым поборником мужских прав дверь, заглушила звуки неизбежных дорожных ссор и разборок при посадке в коридоре. Стас, отвернувшись к стенке, дал возможность женщинам привести себя в походное состояние, а вскоре, и, вообще заснул.
   Разбудил его, рывок, при трогании поезда с места на очередной станции, а может и шум громкого смеха в купе. Это радовало. Значит, попутчики помирились и скандала больше не будет. За столиком набирало обороты дорожное застолье. Традиционная для поездок по железке жертвенная курица, уже была превращена в холмик костей, а количество пивных бутылок явно превышало число участников ужина. То, что это именно ужин можно было определить по темноте за окном. Помимо билетных соседей по купе, здесь был ещё один, видимо друг парня. Заметив, что Стас проснулся и заворочался, молодые люди внимательно посмотрели на него и, оставшись довольными первым впечатлением, приподнялись, протянув руки для рукопожатия и знакомства.
   - Иван.
   Представился сосед по купе.
   - Серый.
   Представился его друг. Это видимо соответствовало имени Сергей.
   - Станислав Иванович.
   Ответил он, чем вызвал пьяный смех у друзей.
   - Ну, на это ты братан никак не тянешь, молод ещё для отчества. Зато классно, что Иваныч, а не Казбекович, или Мамедович. Хоть в поезде отдохнуть от этих чурок.
   Стас понял, что эта тема, видимо, ими активно до этого обсуждалась и стала причиной его пробуждения, когда переросла в активную фазу на уровень кухонно-коммунального накала.
   - Да, да, - поддержала его старшая девушка, - а то на базарах, и везде, куда не повернёшься, одни кавказцы и азиаты, сплошные хамы и обманщики, нормально поговорить не с кем. Между собой они, по своему только горланят, а если на русском, так только матом. И в каждой русской женщине видят проститутку.
   - Ну, вообще то на базар, во всём мире, за уроками изящной словесности не ходят, - заметил Стас, - это, к сожалению, психология и издержки любого нашего рынка, которые вы называете базаром. И русские продавцы там тоже не пример благородства, грамотности, и воспитанности.
   - Да, - согласился Серый, - ты Станислав, возможно и прав, но эту атмосферу мата, грубости и беспардонности на нашей земле принесли и создают, в первую очередь именно безграмотные инородцы, и особенно кавказцы, которые расползлись, как вши по давно немытому и не чищенному телу России. Не научившись говорить нам по-русски здравствуй и спасибо, они уже умеют писать три буквы на заборах, и орут их при всех скандалах. Они, как тараканы лезут во все лакомые щели, занимают тёплые места, не давая жизни нашему коренному населению самому пользоваться благами нашей родины. Выжили они нас, всех русских из своих опереточных республик, а теперь и здесь у нас дома, не дают нам покоя. Правильно говорят, что паразиты не могут жить без своей жертвы, потому и преследуют они её. И в первую очередь они заполонили все наши базары.
   - Но базар, это ещё не вся Россия, отпарировал Стас, - может для вас это и есть смысл и место бытия, но для других это миг в жизни, в походе за покупкой. Просто там у некоторых национальностей в силу их врождённого менталитета лучше получается торговля. И что-то я не видел их засилья в науке, в высоких технологиях и отраслях требующих большого профессионализма, а они по этому поводу не проклинают наших профессоров и те не опасаются за свои места. Это, по-моему, важнее базаров. Да и там давно правят бал не они, а местная блатная братва, которой они платят дань, из своих последних грошей, такие неугодные вам инородцы. Давно прошли те совковые времена, когда армянин или узбек могли шокировать в ресторане официанта пачкой небрежно брошенных на стол крупных купюр. Сейчас иная кредитка нашего русского стоит дороже всего базарного дохода.
   При этом он спустился с верхней полки и вновь стал объектом пристального наблюдения.
   Иван заметил:
   - Я не возражал бы Стас, если бы они лезли только в дворники, слесаря, грузчики, а то всё норовят в торговлю, да в шашлычные. Скоро, даже бабушкам места не будет, где торговать семечками. И, потом, Стас, я смотрю, ты вроде бы русский парень, во всяком случае внешне, славянин. И судя по цвету волос, и по лицу, явно, не кавказец. Так почему же ты не за нас, не за нашу родину, а за эти кавказские морды.
   - Извините Иван, но я, таких морд не знаю. И тем более не знаю таких людей, и такой национальности. Да и лица, которые вы называете мордами, далеко не в полном соответствии с принятыми характеристиками национальностей. Мне безразлично, кто кем и где родился, как выглядит типаж его лица, и что записано в его паспорте. Был бы человек человеком. Я ведь тоже не виноват перед остальными народами, что родился блондином и русским. А вот вы, например, при своей смуглости и волосам брюнета и по вашим же критериям, тоже могли бы сойти за уроженца Кавказа. Адольф Гитлер, кстати, внешне, ну никак не вписывался в классический шаблон истинного арийца, 'белокурую бестию', и в том же Израиле, вполне, мог бы сойти за еврея. А уроки истории говорят нам, что стоит только начать с национальной графы в удостоверении личности, как до такого договориться можно, что и второй мировой войны мало покажется. И так, запросто, можно докатиться до элементарного фашизма. Или, по крайней мере, до чёрных сотен и советского социализма, когда целые народы объявлялись врагами, и выселялись со своих мест в резервации.
   - А что, это было бы здорово, - перебил его Иван, - согнать всех чурок с тёплых южных мест. Но ни в центр, куда они и сами так лезут, всеми правдами и неправдами, а в Арктику. Ближе к полюсу их надо поселить, да заставить их там пасти белых медведей, вместо баранов. Вот, например, всех евреев, непременно, надо вернуть в их одноимённую область возле Китая. И нужно запретить им возврат из Израиля, пусть их там мусульмане добивают. Чеченцев всех нужно подарить назад казахам, или определить на Чукотку, пусть остынут малость. Остальных, у которых, что два аула, так это уже республика, можно переселить на Курильские острова. И каждой такой республике дать по целой скале в океане. Пусть там осваивают и завоёвывают японские базары. По размерам территорий это будет побольше, чем у них сейчас дома, а по границам, тоже наше спокойствие будет обеспечено, океан не перескачешь. Но для этого им надо создать такие условия, чтобы они сами посчитали за счастье убраться, куда подальше от нас, благо места в России, ещё много. И если им, так уж не сидится в своих горах, то нечего делать и в наших горо%E
   - Извини Стас, - вмешался, и Сергей,- незнание порождает иллюзии и заблуждения. Это налицо и в твоём случае о великом переселении народов %4ах. Если только на свалках, взамен наших бомжей. CAавказа в советские времена. Когда начинают об этом кричать, то не договаривают многое и срочно забывают главные обстоятельства. Я же всегда напоминаю и подчёркиваю, что выселения и репрессии были, но именно во времена Сталина, Берия, и прочих грузин, руливших страной. Это был великий провокационный план зачистки всего Кавказа и прилегающих к нему территорий, включая казачьи земли Кубани и Дона для будущей Великой Грузии. Обрати внимание, что в первую очередь очищались прилегающие к ней земли, Чечни, Осетии и прочих народов. Безжалостно очищалась и сама Грузия от инородцев и в частности от турок месхетинцев. При этом, обманом и насильственно присоединялись дополнительно территории Осетии, Абхазии. А сейчас кричат о русском империализме и колониализме. Подождите и увидите, как грузинские правители начнут вырезать своих соседей с помощью американцев и НАТО. А разве латыши не стреляли в эстонцев и наоборот, а разве не изгоняли из Крыма татар украинцы. Все в то время были хороши. А русский народ, как раз больше всего и потерял тогда своих сынов. Больше, чем весь Кавказ и Прибалтика, да и все прочие, вместе взятые. Просто в то время под Россию была заложена такая неразорвавшаяся бомба длительного пользования, которая работает и сейчас, и будет опасна ещё долгое время, если людям не показывать истинных минёров и их цели. Для этого и было всё задумано, а нас пытаются везде выставить колонизаторами, и угнетателями. Но назови мне Стас, в мире ещё хоть одну такую империю, которая бы жила хуже, чем её псевдо колонии, которые, по существу и фактически правили метрополией. Назови мне времена Англии, когда ей правили индусы, а Францией вьетнамец. И назови мне, таких ещё горе угнетённых, которые бы, так жировали на шее своих угнетателей. А ведь было именно так, и так пытаются продолжать сейчас. А мы, истинные патриоты, обязаны это безобразие прекратить. Мы, просто хотим снова помочь инородцам, и дать им возможность жить на своей исторической родине. Мечтали они о ней, и о своих саклях, вот пусть и получат их в вечное пользование. Но именно это, а не более. Мы не просто предоставим им такую возможность, но и заставим их, пользоваться своим правом, жить на своей земле. Но только на ней, и не пяди больше.
   - А кто это вы? Такие, самозваные благодетели и судьи народов и людей?
   Спросил Стас, хотя уже и сам всё понял без его предсказуемого ответа.
   - Мы? Мы, это настоящие патриоты своей родины. Те, кому не безразлична судьба страны, где права и обычаи коренного населения давно топчут инородцы.
   Стасу стало ясно, что в этом случае ему противостоит собеседник не просто обманутый, а именно идеолог националистической идеи. Из тех. Кто обманывает других, и сам обманываться рад
   - А что потом будет? - спросил Стас, - когда вы всех разгоните, по так называемым своим землям? Хотя это весьма спорно, и проблематично, ведь многие родились уже и в самом центре России. Что опять железный занавес опустите, только с замком снаружи? Или типа израильской стены от Палестины построите?
   Но и здесь ответ был наготове:
   - Потом Стас будет эффект банки с пауками. Собранные в кучу, вокруг Эльбруса, и Казбека, они будут обманывать, грабить и убивать только друг друга. И дай бог им в этом деле долгих забот и успехов. Надо будет только помогать всем сторонам с оружием. Чем больше туда мы металлолома свалим, тем лучше. Чем больше будет у них проблем, тем спокойнее будет у нас. Грузины снова начнут и будут уничтожать осетин и абхазов, как делали это их правители сотни лет. Те, естественно, будут сопротивляться. Потом в это дело втянется весь Кавказ с Америкой и Украиной в придачу. И флаг им в руки, пусть увязнут в горах, хоть на все оставшиеся времена. Там никогда не было и не будет победителей, кроме того, кто стоит в сторонке.
   Дружный смех показал, что присутствующим понравилось такое предложение, а Иван снова обратился к Стасу.
   - Я смотрю, здесь, Стас, только ты один против такой перспективы? Не при против коллектива, будь с большинством. С народом нашим.
   - Ошибаетесь, я далеко не один против фашизма и национального маразма. Просто, я не такой, как вы, Иван, великий специалист по такому мироустройству. И я считаю, что прежде чем кому-то, чего-то желать, нужно сначала примерить эту шкуру на себе. И если при этом будет уютно, то тогда полный вперёд. Но поверьте мне, а я знаю это изначально, потому как поколесил по миру и не мало. Не ваше и не моё счастье родиться кем-то. Себя ещё надо сделать. Счастье это родиться вообще, а быть человеком, это счастье вдвойне. Но это не так просто, как поставить соответствующий штамп в паспорте. Что бы вы сейчас говорили, если бы вашими родителями были евреи или негры, или те же грузины? Вы, что отказались бы от них? Да и навряд ли вам это помогло, при таком подходе.
   Захотелось немедленно закончить это неприятный разговор, и Стас, не дожидаясь ответа, вышел из купе. Он прошёл в тамбур покурить, и ему показалось, что здесь в непосредственной близости к туалету и то атмосфера было чище и свежее. Там никого не было, и он решил спросить у Евы, о её делах. Он послал ей импульс, и она немед%Dто сделал не ради праздного настроения, а потому на его вопросы, вместо ответа задала свой:
   - Стас, ты, почему это не в духах? Приближаешленно откликнулась. Но сразу же и поняла, что он яCся к своей родине, а настроение, как будто в ссылку отправляешься. Что случилось, индиго?
   Стас коротко поведал ей о том, с какими попутчиками ему предстоит совершать это возвращение, и то, что ему после такого неудобно за отдельных своих земляков и соотечественников. За тех, кто пошёл по тропе махрового национализма, и которые возомнили себя исключительными особями супернации.
   Ева в ответ рассмеялась:
   - Удивляюсь я тебе индиго. Ради защиты других ты готов на всё, и в том числе пожертвовать собой, а вот оградить свой покой не хочешь, хотя и в состоянии это спокойно сделать. Ну ладно успокойся и иди отдыхать. Утро вечера мудренее.
   Стас заподозрил неладное:
   - Ты что это удумала Ева? Прекрати свои штучки, я живу среди людей и хочу жить по их правилам и возможностям. Хватит уже невероятного, да меня это особо и не волнует, просто молодёжи негде реализовать свою энергию, вот и нашли некоторые выход в героизации противостояния другим нациям. А ближе всех оказались и под руки подвернулись свои же соотечественники, но только с Кавказа.
   - Ладно, ладно, - успокоила Ева, - действительно всё будет, как надо.
   На этом они и простились, а Стас вернулся в купе.
   Застолье было в разгаре. У пар, разгорячённых алкоголем, дело дошло до обнимания и поцелуев, которые не остановило и появление Стаса. Он, уже хотел было снова выйти, что бы дать возможность им без помех своего присутствия пообщаться, и избежать, при этом, неизбежных пьяных разговоров, но Иван оторвался от своей вцепившейся в его шею попутной напарницы, Он поднялся со скамьи, прихватив при этом со столика наполненный стакан и половину сервировки. Потом заорал на всё купе, да и не только там это было слышно:
   - О-о-о, братан вернулся. Выпей Стас с нами за здоровье наших прекрасных дам. Тост священный. обязательный и безотказный.
   Стас отодвинул руку со стаканом, поднесённым к самому лицу:
   - Спасибо за угощение господа, но я пить не буду.
   - Что так? - возмутился Иван, - это хамство. Мы к тебе, значит. от души, а ты значит брезгуешь нами, или ты за падло с нами считаешь выпить. Да тем более за баб, за наших женщин. У нас так, у настоящих русских, не принято. Как говорится, бьют, беги, а дают, бери. Или, может быть, тебе наши девушки не нравятся, и ты не хочешь за них выпить, или ты просто-напросто пидор ходячий?
   Стас не успел ответить, как встряла, сидящая рядом с Сергеем девушка:
   - Да нет Иван, прекрати, хрень пороть, он нормальный и хороший мужик, уважительный. Он мне и место своё уступил. Просто ему девушки для пары не хватило. Вот он и злится. Дорога-то длинная, а он, как пятый лишний. Так сам же в этом и виноват. Надо было не дремать, а быстренько хватать, пока ни кого не было.
   Они дружно и громко засмеялись, а та в продолжении темы привстала и надвинулась на Стаса:
   - Хочешь, малыш, я тебя тоже приласкаю и поцелую.
   Но Стас и от её попыток отстранился, как от замызганного стакана с водкой, Отодвинул он её, при этом, немного в сторону, отчего она от тесноты купе и приличного возлияния, снова, вынужденно плюхнулась рядом с Сергеем.
   - Ты чего это себе позволяешь? - возмутился и снова вскочил Иван, - не смей прикасаться к нашим дамам, а то я быстро научу тебя пижон хорошим манерам.
   При этом он схватил Стаса за рубашку на груди и попытался притянуть к себе поближе. А у того закипала ярость, и он с трудом сдерживал себя, чтобы не ответить достойно, по-мужски, этому самозваному учителю этикета и хороших манер.
   - Отпусти.
   Глухо и тихо произнёс он, но так, что, кажется, это разнеслось по всему вагону. При этом он так опалил задиру пьяного джентльменства, своим взглядом, что из глаз ударили две синие искры. Ивана, как ударило током, и пальцы его невольно разжались, а ноги подкосились, и он свалился, как мешок с картошкой на вагонный диван.
   Сергей, до этого молча наблюдавший за происходящим, видя явное трезвое превосходство одной из сторон, тоже решил вмешаться.
   - Иван, действительно прекрати приставать к человеку. Ну не хочет он с нами выпить и закусить, ну и не надо. Нам же больше и достанется. А я вот лично не откажусь с тобой выпить. Даже хоть за дам..
   Стас беспрепятственно забрался на свою полку, услышав вдогонку сказанное шёпотом Сергея:
   - Чистоплюй.
   - Нахал, каких мало у меня было, - добавила его девушка. А я то дуоа, поначалу приняла его за порядочного парня.
   Иван, отдышавшись от своего шока, как бы в оправдание своей неосуществлённой решимости прошептал.
   - Будь он кавказцем, то я бы ему такое устроил, что он сам бы выпрыгнул с поезда и бежал до горы Арарат без оглядки до следующего потопа. Смехом слушатели выразили своё согласие с его способностями на такие действия. Этим они замяли и закончили обсуждение происшедшего и продолжили своё веселье, но уже без желания потревожить Стаса. Хихиканье и громкий шёпот говорили о том, что они принимают для себя важное совместное решение. Затем они выключили в купе свет, разделив каждую нижнюю полку на двоих. Теснота такого общения и выпитое, настолько их сблизили, что привели к последующему, плохо заглушаемому, учащённому сопению, стонам и чувственным вскрикам. Стас этого уже не слышал, он успел до этого крепко заснуть.
   Наутро, его разбудил голос того же неугомонного Ивана:
   - Пачэму у мине нос балыт? Спросил он встревожено, неизвестно кого.
   Его подружка рассмеялась:
   - Ты, наверное, его ночью об меня натёр.
   Сергей, не раскрывая глаз, продолжил тему:
   - Хороший нос за неделю кулак чувствует, а за день выпивку. А это значит, что у нас осталось, чем похмелиться. Я лично не против, а то башка, как барабан, пустая и гудит. До приезда надо поправить пошатнувшееся наше здоровье.
   При этом он привстал и раскрыл глаза. Посмотрев на Ивана, осторожно ощупывающего свой нос, он проснулся окончательно, и рассмеялся, показывая на него пальцем:
   - Да, ты, пожалуй, не шутишь брат, и не будь я уверен, что это ты, так и не признал бы своего кореша. Что случилось Иван. Драка вчера не состоялась, а у тебя нос, как сломанный и распух до кавказского размера. Где твоя милая картошка? А щетина? Блин. Да я, насколько помню, ты раз в неделю бреешься, а тут как месяц без бритвы, да густая у тебя пошла щетина и чёрная. Что топочный мазут.
   Девушки при этом тоже привстали, недоумённо уставившись на то, что раньше было лицом Ивана. Его это настолько испугало, что он вскочил и тупо уставился в зеркало на входной двери.
   - Лэнка, ты нэ балной?
   Чуть не со слезами и так же с акцентом спросил Иван, отвернувшись от зеркала.
   Та изумилась и сначала не нашлась, что ответить, а потом выпалила:
   - Сам ты больной, и придурок. Пить надо было меньше, тогда бы и не опух так. Иди лучше помой свою пустую башку холодной водой, может и полегчает всем. У меня отец всегда так делает с похмелья. Говорит, что помогает, и потом, после мытья, кроме запаха перегара ничего не остаётся.
   Иван послушался совета и достав бритву с полотенцем, вышел в коридор. Через минуту оттуда послышались звуки скандального, до криков разговора, а затем и шум явной драки. Присутствующие невольно прислушались, а Сергей вдруг вскочил и с матюками выскочил из купе. Вернулись они вдвоём, минут через пятнадцать. Иван при этом был тщательно выбрит до порезов и с прекрасным багровым пятном под левым глазом, что вскоре грозил перерасти в такой же прекрасный синяк. Для мужчины вещь обычная и даже говорят, что его лицо шрамы и фонари даже красят. Стас, во всяком случае, никогда такого макияжа не стеснялся и поглаживая осторожно в детстве синюшную опухоль прикидывал, сколько таких же отметин оставил своим противникам. А боевой раскрас Ивана стал простым следствием дружеского пожелания ему доброго утра сотоварищами, что не признали в нём своего единомышленника в борьбе с инородцами. Это приветствие состоялось, когда он заглянул в соседнее купе, и прокричал:
   - Прывэт братаны. Пашлы мыт свая морды.
   Морда его тут же умылась кровью из разбитого носа. И только вмешательство Сергея приостановило дальнейшую помывку остального тела.
   - Сэргэй, а за чито аны мэнэ так абыдэлы? - спросил Иван друга, - им чито сон плахая прыснылса, илы я нэ так сказала чито?
   Сергей не сразу нашелся, что ответить, а, подумав спросил:
   - Ты, какого рожна Иван язык-то ломаешь свой и коверкаешь свой базар, как глину месишь. Ты, почему говоришь, как чурка или какой-то Аванес? Ну ладно рожа у тебя теперь, как кавказская, может, для этого, тебя ночью клоп какой укусил, но говорить-то ты можешь по человечески?
   - Магу конэчна, Сэрый, и хочу, но вот так получаица, понымаешь? Думаю вся правылна, гавару тожа правылна, и слышу дажа правылна. А вот палучаица и панымают мина нэ савсэм правылна. Дуракы всэ навэрна?
   - Ну да, все мы тут дураки, а ты один среди нас самый умный, - встряла в разговор его случайная, попутная подруга, - ты, перед нами, комедию здесь идиотскую не ломай, а веди себя прилично и следи за своим базаром.
   Девушки при этом демонстративно встали и вышли из купе, а Сергей тоже срочно засобирался к себе. Проведя тщательную ревизию, оставшихся после ночного пиршества бутылок, он насобирал с полстакана недопитого и процедил это в себя.
   - Ну ладно, Иван-братан, - пробормотал он, стараясь не смотреть на друга, - я пойду, пожалуй, тоже. Узнаю, как там наша братва переночевала. Да и собирать вещи уже пора, скоро наша станция. Ты, кстати, плохо побрился. Поскоблись перед прибытием ещё немного. Пока, дома созвонимся.
   Иван после его ухода посмотрелся в зеркало и чертыхнулся. От недавнего тщательного бритья остались не только несколько порезов, но и прежняя щетина. Она опять придавала его новому лицу неряшливый и запущенный вид. Схватив снова полотенце и бритвенный станок, Иван хотел выскочить в коридор, но был остановлен окриком Стаса:
   - Стой! Побриться можешь и здесь.
   Иван нерешительно замер у раскрытой уже двери и вспомнив, недавнее плотное и тёплое общение со своими друзьями закрыл её.
   - Сейчас принесу тебе кипяточку распарить кожу, и выйду покурить. А ты брейся и не торопись, а то опять порежешься.
   Иван не ожидал такого участия от человека, который раньше ему явно не симпатизировал.
   - Спасыба друг. Вот всо продёт и я ым ишо пакажу, как мина абыжат. Я пакажу ым какой я ест чурка. Я ужэ опать буду, как чалавэка
   - Ты опять за своё? - спросил с удивлением Стас, - у тебя, что Иван в жизни нет других проблем и интересов, как только доказывать свою национальную принадлежность и великую значимость?
   - Да нэт, ест навэрна, - нерешительно ответил Иван, и снова посмотрел на себя в зеркало, - а тэпэр ешо болше и долга будэт. Тапэр мая идты к врачу нада будэт. И язык рускый учыт нада. Сука Лэнка, точно балной был. Всэ балэзны у джигытов от русскых баб быват.
   Стас принёс ему от проводника стакан кипятку и вышел в тамбур вагона. Там было уже так накурено, что можно было сигарету и не разжигать. Это группа скинхедов, друзей Ивана, вышла на коллективный перекур и что-то встревожено обсуждала. Стас прошёл через наэлектризованную их толпу дальше к вагону ресторану. Пора было подкрепиться, перед приездом в Оренград. Там, за столиком он связался с Евой:
   - Это ты проказница с моим попутчиком так зло подшутила? - спросил он, смеясь, - ну ты даёшь, такое ему долго не забудется.
   - А никогда ничего и никому не забывается, - ответила Ева, - а это его новое лицо теперь ему навсегда.
   - Да ты что? - возмутился Стас, - Зачем же так жестоко. Парню ещё жить, да жить, а ты ему всю биографию перечеркнула. Он ведь теперь даже разговаривать нормально не может.
   - Ничего научится, - категорично ответила Ева, - ещё молодой. Зато друзьям его и подобным ему, будет хороший урок. Они сейчас уже засуетились, как крысы, хлебнувшие отравы. Да и не переживай ты индиго больно за него. Конечно, на первых порах он хлебнёт лиха, которое сам и создавал другим. Но в итоге у него всё будет хорошо. Он бросит теперь все свои молодые силы не на злобу к людям. а на учёбу, а потом и на борьбу с национализмом. Короче станет и будет успешным и нормальным человеком. И даже женится на красивейшей девушке, на таджичке.
   - Это с его-то лицом? - неуверенно спросил Стас, - как-то не верится.
   Теперь он услышал смех Евы:
   - А что лицо? Это та одёжка, по которой только встречают. С лица воду не пить, и с ним не жить. И, скажу тебе, по секрету нашему дамскому, что для мужчины это не самое главное достоинство в женском представлении. Главное, что бы он был человеком, и желательно, вполне состоявшимся и успешным человеком. Это важнее всякого лица, без этого никакой жизни не будет. На востоке, не зря говорят, что мужчина может быть только чуть-чуть красивее обезьяны, это для женщины уже давно привычно. Но он должен быть мужчиной во всём остальном. Так что не расстраивайся мужчина, и приятного тебе аппетита.
   - Спасибо, - ответил Стас, - и особенно за дамское откровение твоё. Ты сама то где и как? Как там мои друзья?
   - Да всё у нас нормально индиго. Гарри вылетает в Америку, оформлять свои отношения с журналом и согласовывать план командировок. Хочет напроситься в Россию, наверное, чтобы поквитаться с тобою за последние издёвки. А Марат.... Марат, тот возле меня. Всё не теряет надежд заполучить меня в свой гарем. Но ты же знаешь, что это невозможно вообще, а главное потому что это мне ни к чему. Я, своё, отлюбила сотни лет назад, а если бы полюбила..., - и она сделала паузу, - то, другого. Вернее могла бы отлюбить, если бы не наши средневековые нравы, когда, естественное, для жизни, выдавалось за страшный смертный грех. Когда мужчины кричали во всех церквях 'не прелюбодействуй' и даже в божьи заповеди это занесли, а сами обманывали, соблазняли и насиловали женщин. А потом свои жертвы называли падшими, грязными и делали изгоями общества, - печально вздохнув, она закончила, - вот, по просьбе Марата, дождусь, когда он закончит здесь со своими переговорами и помчусь по белому свету по своим делам и заданиям. Мне столько предстоит познать и увидеть. Столько в мире изменилось, что познать всё и вечной жизни не хватит. До свидания индиго.
   - А будет ли оно, то свидание? Милая ведьмочка.
   - Надеюсь, Стас, а потому я и шляпку ту берегу. Помнишь? - Помню.
   Стас, улыбаясь от впечатлений после воспоминаний индонезийских приключений и контакта с Евой, доел свой завтрак о1ритья, встретил его радостно, как давнего друг8 вернулся в купе. Иван, снова посвежевший после % - спросил первым делом он, - что-та долга нэ заход%а.
   - Станыслав, а Сэрого нашего нэ выдэл?FBт мая братан. - а потом, видимо поняв, что Серому просто неловко общаться с ним добавил, - ладна ым всэм навэрна нэ до мина. Пускай катаютса свой дорога, а я пайду свой.
   Вошедшие вслед за Стасом оEн снова полез на верхнюю полку, что бы внизу было просторнее. Те же забились в угол под Стасом, и 4евушки создали неизбежную вагонную тесноту, и %уставились в окно, чтобы не смотреть на Ивана. Иван понял, что, таким образом, они просто избегают общения с ним, вздохнул, и полез тоже на верхнюю полку. За общим для всех окном, в пролетающий мимо них мир, мелькали бесконечные лесопосадки с чередой разрывов. - Это сколько же труда и сил понадобилось, нашему народу, опутать всю страну такой п5сть много прекрасного и достойного уважения. Пурелестью, - подумал Стас, - нет, в прошлом было и %Eсть не те средства и методы, но вот выросли деревья и дела стали более заметными и понятными. Так молча, думая каждый о своём, они и приехали к вокзалу Оренграда.
   Город, великий в своём собственном представлении, от усилий своих прежних правителей, а так обычный и хороший городок азиатской России, до сих пор не удостоился своего более понятного и стабильного названия и даже точного географического места. Так уж ему не повезло, с буйных Екатерининских времён. То его переносили, то его переименовывали и перекрашивали, при всех властях, для забвения живших и гулявших здесь бандитов мирового масштаба и великих летунов. То, опять же, пытались обозвать именами прочих самозванцев и претендентов на царственные полномочия. А сейчас, он опять жил на краю своего переназвания, потому, как дал старт и путёвку, в великую безбедную жизнь некоторым своим согражданам с чёрными и непонятными большими состояниями. Черноградом он ещё не стал, но уже в столицах таковым звался. Несчастьем для него и для его сожителей было то, что нашлись под ним, в памперсах солевых линз, моря газа и нефти. В любой стране это было бы благом и прочным фундаментом для дальнейшего благосостояния, но только не здесь и не для России вообще. Прибытие состоялось и оказалось, что для того что бы суета с выходом, багажом и встречаниями, Стаса и Ивана не коснулись надо было просто ждать. Они не торопились и ждали, до самого того момента, когда вагон полностью не освободиться. Первый потому, что не любил любые очереди и тем более ненужные, а второй, потому что не хотел встречаться с друзьями, которые срочно стали бывшими. Когда коридор стал пустеть, они спустились с полок и пошли к выходу. Стас невольно глянул на лицо Ивана и поперхнулся. Оно было вновь покрыто чёрной недельной щетиной, которую принято называть 'мерзавчиком' и что очень популярна у российских бичей и олигархов. Те, молодцы, даже в этом, даже на бритье своих фейсов экономят. Распрощавшись в тамбуре вагона, они двинулись дальше, но уже каждый своим путём. Иван намеренно отстал, желая меньше встретить знакомых.
   Встречный милицейский патруль удивил Стаса зажженными огоньками охотничьего азарта в глазах. Они были направлены за спину Стаса, и он невольно обернулся, что бы увидеть их цель. Позади него брёл только Иван.
   Стас остановился и стал ждать развязки этой встречи. А она ничего хорошего его попутчику не сулила.
   - Хачик, эй ты, козёл чернопопый, давай свой паспорт, - услышал Иван.
   Не понимая, что это касается именно его, он хотел пройти мимо постовых, за что и поплатился вывернутыми за спину руками.
   - Ты что чурка, совсем по-русски не понимаешь, или паспорта нет на такую рожу? - прошипел ему на ухо сержант, - ты, что это себе позволяешь скотина двуногая? Это тебе не Чечня, где вы наших парней кастрируете. Это, уже казачьи края пошли.
   - Ест у мина паспарт, - забился в их объятиях, пытаясь вырваться,Иван, - нэ чурка я вам. И самы мы, тожэ савсэм казах настаящий.
   Это заявление совсем взбесило блюстителей порядка и они, поддавая Ивану исподтишка тумаки, потащили его в привокзальный отдел милиции. Докурив сигарету, Стас тоже зашёл туда минут через пять-семь.
   Возле порога комнаты для задержанных, что в простонародье значится, как обезьянник, валялся избитый и стонущий Иван, а доставившие его сержанты бойко писали рапорта. Они подробно и честно, в деталях и фантазиях описывали причины и мотивы задержания преступника. Это, оказывается, благодаря их бдительности на перроне был задержан особо опасный иностранный наркокурьер, который имел при себе, но выбросил под проходящий поезд огромный пакет с веществом белого цвета, похожим на героин. Это он при задержании оказал активное физическое сопротивление и напал на них самих. При нём же, потом в отделе, был обнаружен и изъят пакетик с наркотиком. Всё писалось легко и быстро. Благо схема была отработана и накатана давно, а пакетик этот помог упечь за решётку уже не одного такого непонятливого и борзого задержанного.
   Стас подошёл к окошечку и обратился к дежурному офицеру:
   - Господин капитан помогите мне, пожалуйста, найти друга из прибывшего только что поезда.
   Капитан от такого господского обращения расцвёл и готов был выполнить функции справочной службы. Он не подозревал, что у Стаса просто не поворачивался язык начать с ним разговор со слова товарищ.
   - Слушаю вас внимательно уважаемый, - ответил он, - фамилия, имя и мы вам найдём, хоть чёрта, а не то что знакомого. На то мы и милиция, чтобы не только искать, но и находить иногда. Тем более, что по просьбе хороших людей..
   - Калугин Иван, лет двадцати, черноволосый, глаза тёмно карие, навыкате, роста среднего, небрит с неделю, говорит по-русски плохо с акцентом.
   Глаза капитана стали свинцовыми, и в них пропало дружелюбие. Развернув лежащий перед ним паспорт, и внимательно просмотрев все его страницы, он спросил Стаса:
   - А ты кто ему будешь?
   - Я буду и есть ему друг. Но только на вы, пожалуйста и без хамства господин офицер.
   Внешность и одежда Стаса не позволяли его принимать за обычную публику милиции, поэтому капитан сменил тональность.
   - Понимаете ли, гражданин, - и он кивнул головой на валяющегося, стонущего Ивана, - этот человек совершил ряд тяжких преступлений и будет арестован на время проведения следствия и до суда. Он сможет, теперь, встретится с вами только через несколько лет. Мои постовые жизнью рисковали, пресекая его противоправные действия.
   Капитан, похоже, был готов перейти к описанию тягот и опасностей их милицейской службы, а героические дела автоматически перенести и на свою личность, но Стас его перебил:
   - Ничего подобного не было, а я был свидетелем произвола и спровоцированного задержания невинного человека.
   - Даже так? Ничего не выйдет, - улыбнулся капитан, - никакой вы не свидетель, потому, как начали с того, что вы ему друг. Как раз друзья его теперь нас и будут интересовать. Что бы выяснить преступные связи. И как бы вам не стать сообщником этого чурки с поддельным российским паспортом. Фотография-то не его и это безо всякой экспертизы видно. Один нос чего только стоит. Потом, полноценными свидетелями могут быть только посторонние и не заинтересованные лица. А, где вы таких, кроме себя, найдёте? Это, я вам скажу, такой товар, что даже в наше рыночное время полной достаточности страшный дефицит. И потом свидетелей нужно не менее двух, что бы усомниться в действиях и показаниях двух наших постовых. А теперь давайте свои документы, для установления и вашей личности. Теперь это интересно. Я запишу данные для следователя и вас, потом пригласят для допроса.
   - Свидетели сейчас будут, - заверил капитана Стас, протягивая ему свой паспорт, - а у вас будет на одно надутое преступление меньше.
   Капитан, отлично знающий своё дело, улыбнулся наивности идиота. Но он не стал больше спорить и пререкаться с далёким от прозы милицейской жизни пижоном. Спорить с дураком, себе глупее будет. Он, молча, и демонстративно, с показной тщательностью, добросовестного клерка, стал записывать его паспортные данные в замусоленный и замусоренный, гражданскими данными журнал. До новогодней смены документации было далеко, как до нового года, а идиоты, желающие отметится в нём, появлялись постоянно. И что удивительно, некоторые приходили сами. Капитан, в это важное время, стал похож, для всех окружающих на вывеску: ' Занят и надолго'.
   В то же самое время, на перроне, в самом вокзале, и морозной наружи его, нескольким людям, видевшим момент задержания Ивана, срочно, вдруг, понадобилась милиция. Эк чего, наивные до полных штанов счастья, захотели граждане. Ну и бестолковый у нас попадается иногда, и для некоторых структур народ, если мы и они обращают на такую мелочь внимание. Но, это странное и множественное бесполезное вопрошание внесло переполох в жизнь всего прирельсового сообщества и в то, что рядом с ним кормилось. Это ж надо такому случиться в таком благостном городке. Ищут и спрашивают про какую-то милицию. Соскучились что ли по Керенскому? Давненько такого не случалось здесь. Жили всегда благостно и спокойно, старались, до пота цыганского жить не по факту и по московскому закону, а по липовым отчётам губернаторов. И, вдруг, на тебе. Караул! Милиция! Ау! Пожалуй, что со времён февраля семнадцатого года прошлого столетия такого не случалось здесь. С того самого времени, когда этим словом заменили полицию. Полиции не стало, а оно так и осталось словом и не превратилось в дело. Ну и трудов же у таких наивных, ищущих слово, граждан при этом было. Да, оно и понятно многим. Случай вообще-то, сам по себе исключительный. По сути своего неестественного глупого желания искать защиты и помощи у милиции, которую, даже временно, перестали звать, стыда ради, народной. Потом, опять же, искать в нашем обществе милицию, да громко и ещё вслух, да без нолей два? Нет, это будет сплошной дурград, а не Оренград. То есть искать то, что давно всеми потеряно, и ставшее неизвестным и бесполезным, для общего потребления и назначения. Смешно, да и не глупость ли это? Знай, же гражданин, простой землежитель, вдруг озабоченный этой потребностью. Если, ты нормальный россиянин, а не из племени олигарх, и тебе вдруг приспичело узнать не про туалет, а где это слово на букву М и указатель того. То путь у тебя простой и верный. Ты просто должен просто идти и идти по своей или чужой жизни и идти так, пока тебя не остановят. А, если ты, в промежутках между законопослушанием и своей потребностью, захотел заплатить налоги на её содержание, то тоже не спеши и встретишься с ней обязательно. У нас половину страны сидела, а другая половина их стерегла, зная, что в любой момент места жития могут поменяться. Так что встреча, даже если она и нежелательна тобой, то неизбежна для другой. Главное, чтобы её, и этого, желала другая, стерегущая нас сторона. А она, в последнее время, всегда этого желает и твоё любое желание она тоже подстережёт. Под любым предлогом напомнит о себе и по причине своего существования, она тебя поймает за то что ты есть. Даже по причине и желанию борьбы с собой, то есть, ради борьбы с коррупцией. Это будет, как война Америки с собственной, созданной для вражеского существования мифической аль-кай-едой. Держитесь россияне, а особенно, все неугодные губернаторы и все их чада, кто подписывается от имени такого государства. Началась очередная борьба с врагами вашнго народа и их родственным потомством до последнего их по-колено. Но колени, как и каждая башка на разной высоте, может и минует кого кара такаю, если вовремя их пригнуть. Так что ты не беспокойся особенно и заранее. А главное, другим не береди раны воспоминаниями о том, что она должна делать, власть наша, и быть для чего должна. Будь уверен, здесь тебе не дадут промахнуться мимо денежного писсуара налогов. Всё сольёшь с благодарностью для её пропитания и звука канализации. Не ищи её, для исполнения своего гражданского долга. Нужда тебя заставит и она для этого дела, сама тебя найдёт и долги для себя из тебя выбьет, то есть, получит, да с процентами. Всё равно придёт её время, и отнимет она твои деньги на твою потенциальную, и всевозможную, нужную ей, опасность.
   Получив загадочные право-левые координаты от служащих и от ложных указателей, страждущие чуждой им справедливости, быстро направились к отделению милиции и начали пытаться заходить в него. Первыми прошли через все преграды две пожилые женщины. Бесцеремонно оттерев Стаса от окошечка общения, они потребовали сеье начальника.
   - На всех начальника не хватит, он для вас один, - заявил, вставая со своего стула, капитан, - потом, он, может быть в отъезде, он сейчас, срочно и бесповоротно занят, весь в раскрытии каких-то ваших преступлений. Потом, он активно отдыхает, и срочно, для вас, приболел. И вообще, граждане и даже гражданки, в отсутствии нашего вам начальника, я теперь для всех начальником стал. На целые сутки всё нужно и можно поиметь только со мной. И сейчас, я за него по всем делам внутренним и по вопросам наружным. Как скажу сейчас, так и решу потом. И даже так оно и будет. Так что, слушаю вас гражданки и очень даже внимательно если что скажете вразумительное для меня..
   - Товарищ миллионер, - вскричали женщины, - Ваши милиционеры сейчас ни за что, ни про что, избили и задержали человека, - почти хором прокричали те в заградительное от посетителей окно, - Мы всё это видели и знаем, что он ничего плохого для вас ни сделал. Дайте нам вашу бумагу, которая всё терпит и мы напишем правду в заявлении. Мы будем свидетелями.
   - Кем? - удивился забытому слову капитан, - Кого избили и кого задержали? - опешил и плюхнулся от подозрительной догадки снова на стул капитан, - вот этого незнакомого и не родного вам чурку задержали? - он кивнул на лежащего Ивана, - да, кто его здесь держит? Он сам теперь идти не может. Этот чернопопый обънет, сам чуть не погубил моих постовых и он сам для всех наркоман.
   - Сам ты чурка и наркоман, - не растерялась с ответом одна из женщин и бросилась вытирать разбитое лицо Ивана, - эдак и меня можно скрутить и записать в наркоманы и в чурки. А ещё работаешь в милиции миллионером, и дослужился до капитана с кучей звёздочек. Как тебе не стыдно говорить такое про человека? А парень действительно ничего ни делал, но ваши постовые скрутили его ни за что, ни про что, на наших глазах. Да если его отмыть, побрить и обиходить, так эта чурка. краше тебя гладкого станет. Чурка ты сам, в созвездии своих погон, - добавила другая, - у тебя не иначе, как в пятнадцатом поколении мама сама на дереве чуркой сидела. Капитан беспомощно оглянулся на самих постовых, ища от них опровержений такой наглости. Но те, прекратив излагать на бумаге свои фантазии, отвернулись или задумались, и как бы не слышали возмущений и заявлений посетителей. Снова открылась, тугая для этого дела дверь, и в дежурку, как к себе домой, вошёл молодой парень. Он также протиснулся в окошко и, привычно показав красное удостоверение что-то зашептал капитану.
   - Извините коллега, - ответил капитан, - но у нас полный набор фактов и вещественные доказательства имеются по этому происшествию.
   - Засунь ты свои факты и доказательства знаешь куда? - Повысил голос парень, а не получив ответа на свой вопрос продолжил, - Я видел их собственными глазами, эти ваши двуногие факты. Потом сам в уголовке семь лет работаю и знаю, как эти доказательства иногда получают случайно и обнаруживают специально. Здесь, капитан, наш прокол и человек этот сейчас не при чём. Надо разбираться не с ним, а с твоими постовыми, иначе с такими задержаниями они и тебя подставят под статью. Так что, если не хочешь неприятностей, то проси у людей мира. Иначе я тоже готов идти в свидетели. Но давай лучше не будем выносить мусоров из избы - Нет, - упёрся принципиальный капитан, перебирая в уме сроки той нехорошей статьи, - В данном, и конкретном случае ты, коллега, не прав. У меня всё возможное изъято и запротоколировано, да так, как и положено, по нашему с вами закону. Вот смотри коллега, у меня и пакетик мой с порошком его героина имеется, изъятый у него при всевозможном обыске.
   Он открыл ящик стола и достал оттуда целлофановый пакетик. В нём лежал и был вещдок, недавний окурок Стасовой сигареты, ранее брошенный в урну.
   - Так, всё понятно, и не понятно - сник после паузы капитан, - вернее ничего не понятно и похоже, действительно накуролесили мои орлы в вороньих перьях. Я им сейчас такое пропишу и без рецепта, что впредь будут соблюдать и чтить даже римское право, а не только наше вокзальное. Что вы хотите гражданин? - обратился он уже к Стасу, продолжая при этом крутить и рассматривать с удивлением злополучный пакетик, - наказания постовых, их увольнения, суда? Это мы для вас обеспечим, ради такого случая
   - Я хочу только одного, - ответил Стас, - отпустите немедленно этого парня.
   - А он уже почти свободен, и даже совсем, - ответил капитан, зло, разрывая свои бумаги на мелкие кусочки, и метко швырнув в урну пакет с окурком, - примите наши извинения господа чурки, если их вам, конечно, достаточно.
   - Достаточно, - ответил Стас, поднимая с бетонного пола, и отряхивая Ивана, - нам чужой беды не надо. Только и вы постарайтесь реже извиняться капитан. - Больше этого не повторится, - заверил его тот, - чище работать будем с господами чурками. А может вы прихватите и этого с собой? Он показал с надеждой на тоскливо смотрящего на выход старожила вокзальных камер хранения людей, на вора Трошку. Однако, всеобщая амнистия тому на этот раз не состоялась. - С кем тогда будем работать и кто будет нас тогда кормить? Возмутился парень с красным удостоверением. Он подошёл к кормильцу и стал ждать, когда тот подаст ему руку. Выводя на улицу стонущего попутчика, с помощь сердобольных женщин, Стас пропустил входящих в помещение ещё двух граждан. Не закрывшиеся двери донесли до него визг дежурного:
   - Да отпустили мы уже его, отпустили мы вашего родственника и остальных сейчас выгоним. Успокойтесь граждане и навсегда, или будете сами задержаны. Больше такого задержания не будет, проколы исключены из нашей работы, я их порвал опять. Теперь будут одни протоколы. Нет у меня теперь такого задержанного. Невиновных людей мы никогда не задерживаем со вчерашнего дня. Тем более мы не держим и вас без наличия на то серьёзных оснований. Вот соберём их все, в кучку, тогда, пожалуйста, милости просим, приходите все и сразу. Господи, да что же это сегодня происходит? Может, я прослушал, когда объявляли про международный день свидетеля, или народ совсем сошёл уже с нашего ума? Когда надо, так никого не найдёшь, хоть днём и с фонарём. Или все задом к нам стоят или ничего им в метре от нас не видать. А тут, из-за какого-то..., - он вовремя осёкся, - случайного прохожего, что доставлен для элементарного установления личности столько суеты и шума. Вам что сегодня бесплатные призы обещали за посещение милиции? Или сон про тридцать седьмой год приснился? Всё приём закончен. Двери открыты только для отлова.
   Дверь за Стасом закрылась и отсекла от них радость капитана по поводу вспышки правовой сознательности граждан. Иван, выйдя на свежий морозный воздух, остановился. Он закашлялся и расправив осторожным дыханием свои помятые, пинками рёбра, попросил у Стаса закурить. Протянутую пачку он рассмотрел внимательно и отказался:
   - Нэт, Станыслав Ываныч, мине ета трава сичас нэ памогит. Сичас бы прымочкы маршанскай кашельной, илы лучша, ешо чэго паболша и пакрэпчэ. Это нэрвы чтоба у чурка поуспокоит, - и он криво улыбнулся своим разбитым лицом.
   - Эй, зэмлак, - обратился Иван к проходящему мимо узбеку. Тот был без вывески, но вполне смуглым, - пагады нэмнога нам, дай браток пакурыт адын толка раз.
   Тот, осмотрев подозрительно новоявленного земляка и покосившись, почти по русски, на Стаса, развёл руками, показывая, что или не курит сейчас, или не имеет такой дурной привычки вообще. Тогда нерешительно, и с опаской, Иван обратился к проходящему мимо них русскому мужику. Тот остановился и достал пачку всенародной 'Примы'. В ней лежала единственная, последняя с прошлой недели помятая сигарета. Дёрнувшаяся за ней рука Ивана остановилась на пол пути:
   - Паслэдную нэ бэрут.
   - Бери, бери парень, - радушно предложил мужик, - последняя, это когда у попа жена, а такого дерьма в каждом киоске навалом. Кури копти на своё здоровье, - засмеялся он, а, давая прикурить, присмотревшись внимательно, участливо добавил, - э, да я смотрю, друг, тебе не только курево нужно. Тебе, наверное, по настоящему плохо, жизнь дерьмо и это не поможет. Давай-ка провожу я тебя до вокзального мед пункта, да там, заодно и погреешься. Тяжело вам южанам привыкать к нашим морозам. А дома, видно, ещё тяжелее, раз идёте на такие муки.
   Они побрели в сторону здания вокзала, а Стас, стоял и раздумывал, куда ему податься сначала. Или сразу домой в пригородную деревеньку Ждалово, или же, навестить мать, и городских своих сродственников.
   Внимание его привлекли два паренька, что вели по направлению к милиции, упирающуюся, но при этом внешне весёлую цыганку. Рядом шла плачущая девушка. Эту процессию, немного позади, сопровождала шумная компания из более чем десятка цыганок и их обязательных на все случаи жизни детей. Пересчитать их в толповой суете всегда невозможно. Они хватали за руки и одежду парней и старались всячески освободить свою таборную родственницу. Из криков и шума на весь перрон Стас понял, что задержали, с поличным, карманную воровку, с уликами и с потерпевшей впридачу. А теперь, другие цыганки пытаются отбить и освободить её от оперативников. Их действия, по мере приближения к отделу, становились всё более активными и даже агрессивными. Они рассчитывали, что вынужденные от них обороняться сотрудники милиции ослабят удержание воровки и та сможет сбежать, а потом затеряться, среди многочисленного вокзального люда. Положение оперативников усугублялось, ещё и тем, что в нападении участвовали только женщины и дети. Этот, любимый террористами, коварный приём живого щита был рассчитан на благородство и порядочность милиционеров. Он успешно срабатывал у них не раз на базарах и здесь на вокзале. Он же был рассчитан не только на подавление решимости блюстителей закона, но и на невольную поддержку со стороны зевак, что всегда на стороне слабого пола и детей. За десяток метров до входа одна из цыганок решилась на отчаянный шаг. Она швырнула в лицо милиционера своего, завёрнутого в тёплый конверт, грудного ребёнка. Реакция была мгновенной. Он выпустил руку воровки, чтобы перехватить летящий живой снаряд двумя. Это ему удалось, и он бережно держал в руках дитя, которое с пелёнок приняло активное участие в делах табора. Но это послужило и сигналом к действия для остальных. Часть из них блокировала его от сотоварки, а другая стала явно и агрессивно терзать одежду второго, стараясь отодрать и его от руки карманницы. Парень, несмотря на плевки и тумаки продолжал исполнять свой долг, как хороший бульдог. Он, только крепче, вцепился в задержанную мёртвой хваткой, и в тоже время, не трогал напавших и орущих на него леди в цветастых широченных юбках цыганского кутюрье. Положение было неравным, и явно не в его пользу. Почему-то, это доставляло удовольствие толпе зевак, среди которой уже работала другая бригада карманных воров. На лице милиционера уже проступила кровь из царапин оставленных ласково нежными женскими ручками с кинжальными ногтями.
   Стас решил вмешаться, и помочь милиции в правом для всех деле. Справедливость не имеет права не победить, ни в каком изощрённом противостоянии против неё. Она имеет право и обязана бороться без ограничений своего права.
   - Эй, ромалы, - зычно прокричал он на весь перрон, - отпустите их. И Стас перешёл после этого на местный цыганский диалект. Нет, он его не знал и не мог разговаривать, как ром. Он передавал им своё восприятие происходящего, но понятное и доходившее до сознания им как на родном языке. Цыганские женщины, такие бесцеремонные, порою до наглости, и независимые в отношениях со всеми мужчинами инородцами, своих джентльменов очень чтут, и беспрекословно им подчиняются, потому что уважают. Тем более, когда это требование было выражено, в такой баронской и непререкаемой манере, что использовал Стас.
   - Я говорю вам женщины, отпустите их, это будет лучше, и вы женщины потом поймёте почему.я вам это обещаю. Сейчас туда, - и он показал на двери, - или заведут только её одну вашу подругу, или же через минуту выскочит целый взвод милиционеров и занесут туда вас всех. Тогда начнётся преследование всего табора, из-за её ошибки и вашего противостояния. За нападение на милиционера. Что вы на это ответите своему барону? А пока у вас ещё остаётся шанс порешать всё дело с девушкой мирно, и откупиться от неё, что бы она не писала своё заявление на вас. Её нищенские студенческие деньги вам ни славы, ни богатства не принесут. Больше получите потом, когда повезёт с другим лохом. Отдайте сейчас мало и получите потом много.
   Визги и спектакльные крики прекратились, затоптанные шапки парней, были подняты, и, после тщательного отряхивания, цыганками от снега, водружены им на головы. Видя отсутствие сопротивления и нападения, сотрудники ослабили хватку воровки и та, уже нахмурившись, обречённо и медленно, но сама, пошла к дверям отдела милиции. Женщина, что швырнула ребёнка в милиционера забрала его и зашла вместе с ней. Перед этим она успела что-то шепнуть обворованной девушке и сунула ей в руки несколько купюр. Остальные, затихнув, расположились рядом в ожидании решения судьбы неудачливой родственницы. К ним тут же подошли мужчины, что всегда в таких случаях бывают рядом, но стоят над схваткой за спинами женщин и детей.
   - Чей будешь ром? - обратился один из них к Стасу, - почему не знаю тебя? Хорошо и правильно говоришь брат. Доходчиво говоришь, однако. Сразу всем и всё понятно. Да как-то, всё равно, не по-нашему. Извини. конечно, мне без разницы, но, не из немецких ли будешь? Там говорят, тоже много светлых ромалов.
   - Нет, индонезийский я, - ответил по-русски ему, шутя, Стас.
   - Вот как, - удивился цыган, - а я про такой табор и страну и не слышал. И где же это такая?
   - Далеко, далеко на юге, на островах, - ответил Стас, - на тех, что ближе к Антарктиде и к пингвинам.
   - Это надо же, куда зашли наши ромалы, - искренне удивился тот, - и как же мы там, цыгане. живём?
   - Хорошо, и правильно живём ром. А главное, что весело. Так же, как и здесь. То пляшем, то воруем, то поём, то гадаем. Только наркотиками не промышляем.
   - Это правильно, - согласился цыган, - наш барон тоже говорит, что это уже не цыгане, если травят гадостью и зельем своих кормильцев. Лучше поиметь, их честно, но чаще. Взять то, что можно, от них отнять нашими старыми дедовскими способами. Меньше тогда ненависти будет к нам. Это уже всем, как-то привычно стало, народ прямо ждёт когда его обманут. А главное, что за такие дедовские проделки, обид на ромалов меньше, чем за наркоту. Он, барон наш цыганский, почти русским стал. Таким правильным и грамотным наш бароном сейчас сделался, что целых четыре класса закончил в своих хождениях по базарам. Для обмана больше и не надо. А теперь вот наши девчонки, - и он кивнул на стоящих возле забора цыганок, - привезли ему из Москвы, аж два, почти настоящих, диплома, нашего красного цвета и какую-то кандидатскую ступень. Он на неё никак не наступит, высоковата, видно, но всём равно, шибко грамотный от этого сделался. Теперь он у нас получился, вообще с верхним высшим образованием, и не с одним. Вся его образованность, с подписью от самого действующего президента. А следующий, тоже у нас есть, но его подписал будущий, так что пусть полежит пока, до очередных выборов. Потом всем и покажем. Но главное, что есть ум у него, а образование приложим, или украдём. Может, вообще, и со временем, профессором кремлёвским будет, каждый, кто барон. Или сделаем из него, что-то, типа барона в звании советника президента. Знаешь таких советников? Их сейчас развелось столько, что чаще президента показывают по телевизору. Их уже и цитируют, как власть и даже чаще. А при этом, спросу с них никакого. Президент, он что, при этом? Даже не барон, того хоть слушаются таборные бабы. Пускай отдыхает после выборов до следующих. Утром проснулся, а ночью за него всё решили и сказали самозваные советники. Твоё президентское дело, телячье..., только исполняй его достойно, стой спокойно в своём стойле, пока тебя подмывают советники всякие, и оправдывайся за их гадость. Может нам в следующий раз лучше выбирать советников, а не президента? Всё равно они всем рулят, как своим поместьем. Это звание, говорят, сейчас тоже купить можно, да и просто таким назваться тоже можно и не опасно. Мы вот, цыгане, денежек поднакопим, как другие нации, и тоже такую должность для себя купим. Тем более, что не за ум же она продаётся, если денег хватает. Вон, наш сосед, грузин, недавно ещё одно звание вора в законе купил. На перспективу говорит. А это тебе не какое-то русское президенство, не звание, а должность, и не почётная, а прибыльная тоже. Теперь он значится в книге рекордов Гиннеса , как вор в квадрате, квадратный вор он. Но, у него, при этом, нет советников, а есть только шестёрки. А главное при этих советах, чтобы рожа была наглее, да уметь по цыгански врать не моргнув. Вон. пуп земли российской, Дворкович, уже заранее стал говорить, и это показывают, что, как и когда должен сказать и сделать президент. И даже если, и слава богу, он делает наоборот, то всё равно Дворкович главнее. Он же первый сказал чушь, и это его, почему-то, показали на весь мир, значит это правда, а президент обшибся малость, и его со временем куча советников заболтает и поправит. Так что слушать надо таких советников, которые двигают пешки президентов через две клетки. Вот поэтому и нужно, что бы во всяком заболтае был и наш, цыганский голос. Тогда можно говорить и про наркотики спокойно, как в Голландии. Сначала про курево всякой травки, а потом про курево любой иглы.
   Телефонный звонок отвлёк его от общения со Стасом, и он, достав навороченный мобильник, вчера ещё принадлежавший базарному бизнесмену, стал докладывать обстановку барону.
   - Отец говорит, что ты всё правильно сделал ром и зовёт в любое время в гости. А хочешь, будь нашим. Мы рады будем иметь такого брата. Пойдём к девчонкам, видишь, они машут, хотят познакомиться с таким красивым ромом. Пошли, пошли, - уговаривал он упиравшегося Стаса, - у них тоже есть право поговорить с тобой, а не только у тебя с ними. Ром не должен бояться женщин, у них красота, а у мужчины плётка.
   Подведя Стаса к стайке молоденьких цыганок, что отбились от пожилых занятых детьми женщин, молодой цыган его покинул. Он решил заглянуть в отдел милиции и узнать, как обычно со стороны зрителя, происходящее там. Иной позиции и не могло быть. Где вы видели осужденного за карманные кражи цыгана? Разве, больше некому сидеть за это? Для такого занятия созданы ими их женщины, которые отдыхают от таборной жизни и детей десятилетиями. Девушки, которым была уготована судьба кормилец своих мужей, откровенно и заинтересовано разглядывали Стаса. В своей обычной милой цыганской манере, они просили подарить, что ни будь на память. Всё это сопровождалось смехом, хихиканьем и откровенным заигрыванием. Одна даже прильнула на миг к нему. Однако Стас почувствовал, что уже замёрз и распрощавшись с ними пошёл на вокзал.
  
   Глава-3
   Дорога
  
   На выходе с перрона, Стаса стали откровенно хватать за рукава всякие личности, и предлагать свои услуги таксистов и частных извозчиков. Не все были похожи на таких. Чувствовалась отработанная, навязчивая сервисная система, и если ты вырывался от одного цепкого благодетеля, то тут же переходил в сферу воздействия другого транспортного благодетеля. Перебор предложения транспортных услуг перед недостаточным спросом дорогого удовольствия, вынуждал их быть и артистами, и психологами одновременно. Малейшая нерешительность в отказе воспринималась, как возможное согласие, и тогда уже трудно было отказаться от настырности сервисного рэкета в ущерб своего кошелька. Тут же, быстро комплектовались команды попутчиков по направлениям, по достатку и по срочности. Желая заполучить тебя в своё авто, извозчики не скупятся на елей и свои широкие златозубые улыбки. Милейшие, всем проходящим люди. Но стоит только тебе категорически отказаться от предложения, почти халявных услуг, как можешь за своей спиной, или ударом в лицо, услышать такой непечатный презент в свой адрес на расставание, что уши твои свернутся в трубочку и развернуть их будет очень трудно радостью встречи с родными. Извозчики чутко уловили, что Стасу были нужны их услуги, а потому их предложения на сей раз были особенно назойливыми. Но для поездки в деревню, которая в это время года бывала занесена снегами, он нуждался не просто в машине, а в вездеходе, да чтобы четыре на четыре, поэтому, вырвавшись из агрессивного внимания городских извозчиков, он вышел для выбора подходящего транспортного средства на привокзальную площадь. Когда увидел нужное, то подошёл к непопулярной в перевозках, а потому, видимо, и единственной, 'Ниве' стоящей на привокзальном пятачке. Рашен джип стоя без надежд на востребование. Водитель, был тоже не первой молодости и опытности. Как обычно, в надежде с первой попытки, срубить по лёгкому побольше деньжат, он загрубил и назвал нереальную сумму в полторы тысячи рублей. Стас мог бы рассчитаться и по этому запросу, но не желал выглядеть в его глазах простаком, которого легко обмануть и, зная, что расстояние не соответствует желаемой оплате извозчику, предложил вдвое меньше.
   - Да ты что земляк, - возмутился тот, - ехать за город, да на такое расстояние, за эти копейки? Ищи лохов, их здесь навалом, как мусора на помойке. Это надо быть или дураком наивным, или пацаном сопливым. Скажи, похож я на первого или на второго? А может, я похож на обоих сразу?
   - Нет, не похож, - подтвердил Стас, - и не сразу. Ты умный пожилой человек, а значит, знаешь, что до моего села всего тридцать километров. И считать ты умеешь, если не пацан. Так что моя цена вполне достойная, для тебя и твоей мыльницы . И дорога туда, не полоса препятствий, как в нашем престольном Оренграде. Ездил по ней не раз сам и знаю каждую кочку.
   - Да я оттуда никогда обратного клиента не найду, а холостой пробег, сам понимаешь, это тоже деньги и время.
   - Ну, этого тебе и за два конца хватит, да и зря ты так однозначно зарекаешься. Место то бойкое, да и ты не промах. Найдёшь клиентов. А вообще, - и Стас сменил тактику напора, - смотри сам, ты ведь здесь не единственный. Прошли те времена, когда на зелёный огонёк такси пассажиры бросались, как на амбразуру.
   Водитель надеялся на торг, в свою пользу, но, почти, не получалось. Клиент оказался слишком несговорчивым и видимо, слишком бывалым. Но и Стаса устраивала только эта машина. Переговоры затянулись. А тут ещё, Стас увидел бегущего к нему знакомого цыгана. Тот подбежал и молча протянул ему, его же портмоне.
   - В чём дело? - удивился Стас, - откуда и как он у тебя оказался?
   - Всё нормально ром, - сверкнул золотой улыбкой тот. Обычай в нашем таборе такой. Если девушке нравится парень, то она должна его обчистить, чтобы показать своё умение и способность прокормить семью. А потом, когда она возвращает добытое ему, то он принимает решение. Как правило, это должно быть правильное решение, или жена с твоими же деньгами, или ты без денег и без жены, - и цыган снова улыбнулся, - иначе быть беде и ему и ей. Я, Розе объяснил, что ты не совсем наш, а светлый, потому что от пингвинов приехал, и обычаев нашего табора не знаешь. Она обиделась и швырнула мне твой кошелёк
   Стас, вспомнил прильнувшую к нему девушку, и рассмеялся:
   - Да, такая красавица любую цыганскую семью прокормит. Дураков на её век хватит. А сегодня у нас точно, дождь пойдёт.
   - Да, она такая, - ответил цыган, и с гордостью добавил, - это моя сестра. А к чему ты брат про дождь? Это зимой-то и в мороз дождь?
   - Да, а как же иначе, - продолжал смеяться Стас, - сам пойми. Где это видано, что бы цыгане бегали по вокзалу в поисках обворованного, да что бы вернуть ему кошелёк, как главную улику. Это точно к дождю среди зимы.
   - Вон оно что, - понял цыган, - нет ром, я не знаю какие порядки там у вас на удивительных островах и среди пингвинов, а здесь мы живём по-простому, по-русски, и своих не обижаем. Я же говорю тебе, что понравился ты сестре, а не твой кошелёк. Цыганка за любовь может жить и с пустым карманом. Просто, обычай у нас такой есть. Наша девчонка пошутила и, видно, время пришло нам с отцом присматривать ей жениха. Ну, пока ром, и рот здесь больше не разевай, даже если тебя обнимет королева красоты. Тем более если королева. Чем красивее женщина, тем опаснее и дороже её объятия. Кстати в милиции всё решилось миром и студентка категорически отказалась писать заявление. Спасибо тебе ром. Но сестре на глаза с другой женщиной не попадайся. Зарежет! Спокойно и тихо закончил он, но Стас поверил больше чем крику.
   Стоящих машин оказалось гораздо больше, чем желающих и способных на них ехать. Да и рассосались уже все прибывшие на этом поезде, а следующий будет только через два часа. Поэтому хозE2оё согласие, за сердобольность и жалость к продрогшему клиенту. Он распахнул дверь охолодавшей от длительной стоянки своей машины. После обяз%яин 'Нивы', откровенно плюнув с досады, выдал сательного небольшого прогрева двигателя они поехали на выезд из города в сторону райцентра Саманска.
   - Что-то легко ты одет для наших мест и для такого времени года, - побеспокоился за Стаса водитель для разговора, - не местный, наверное, с югов приехал, что ли?
   - Да местный я, - ответил Стас своему наблюдательному извозчику, - тут и родился, а то что с юга, так это точно, и ты угадал. Всего два дня назад, как из Индонезии прибыл в нашу степь.
   - Ну, ты даёшь земляк. Отчаянный ты, однако, парень, если после такой встряски и цунами ездил туда отдыхать. Там говорят в конце декабря прошлого года, триста с гаком тысяч человек, только погибло, а раненых никто и не считал. Пальцев не хватает миллионы загибать. И тебя после такого ужаса потянуло в этот ад?
   - Нет, почему же? - ответил улыбаясь Стас, - не потянуло. Я просто только что из него вырвался.
   Водитель невольно притормозил и пристально посмотрел на Стаса, как бы пытаясь обнаружить на н%бенного разочарованно спросил:
   - Ну и как оно там, это ихнее цунами?
   - Да так себе, небрежно ответил Стас, - цунами оно и есть цунаём следы буйства стихии. А, не увидев, ничего осоECи.
   - Это точно, - спокойно согласился водитель, как человек видавший их каждый день, и на день по несколько раз, - вот и я так думаю, что ничего особенного. Наши метели, наверное, порою будут похлеще и покруче всякого цунами. Просто народ там, видимо, такой хлипкий, что даже под простой тёплой водой дохнет.
   А после некоторой паузы добавил:
   - Хотелось бы, однако, себе представить, что это за бяка такая, про которую до сих пор все телевизоры бормочут. И не как они показывают, а так поближе, - и после паузы добавил, - но желательно со стороны.
   Очередная пробка у светофора, где произошла небольшая авария, предоставила ему такую возможность. Стас легко передал в его сознание, увиденное за несколько мгновений до отключения своей памяти в Банга-Ачех.
   Грохот стихии, сменивший райскую идиллию, крики ужаса обречённых и гибнущих людей, стена воды над головой, готовая обрушить на землю, всё, что удалось собрать и уничтожить на своём пути. Всё это заполнило сознание водителя, сделав его невольным очевидцем и участником трагедии. Он выпучил глаза, невидяще глядя в лобовое стекло на впереди стоящую машину, но видел при этом, как наяву, только то, что видел Стас, перед тем, как его накрыло горой воды и обломков вперемешку с трупами людей.
   Когда же назойливые сигналы задних машин вернули его к действительности, он тронулся и вытирая испарину со лба, заявил Стасу:
   - Нет, брат, я думаю, что ты не прав, и не видел там настоящего горя. Цунами,... это, я думаю,... всё-таки цунами, и это страшно. Это, наверное, как конец света в отдельно взятом регионе. Это, пожалуй, будет похлеще всякой войны. Чистилище, прямо таки водное, где уничтожается абсолютно всё без разбора, и живое, им созданное одним взмахом каприза стихии. Нет цунами, это..., всё-таки цунами. А тебе земляк просто повезло, что был ты, в тот момент далеко от этого чудовища. А то осталась бы от тебя одна только светлая память да та ненадолго и не у всех.
   - Тебе виднее, - согласился с ним Стас, - ты, видимо, человек опытный в этих делах, а я просто случайно там оказался, потому ничего и не понял.
   - Шутишь? Это хорошо если после такого ужаса человек способен шутить. Так легче жить и выживать, по себе понял и знаю. Как только все пакости начинаешь принимать, как конец света и себя родимого, так всё становиться ещё хуже и чернее. Хмурые и злые люди чаще дохнут.
   По пути никчёмные разговоры о том, откуда сам, да куда, да, как там, у них, привели незаметно, через тридцать километров к развилке на Саманск и Стасову деревню Ждалово, что была через несколько километров. Как у всякого уважающего себя провинциального районного центра, тем более стоящего несколько в стороне от основной магистрали, здесь, у дороги стояло обязательное сооружение, что имело кличку 'Дай'. Было оно в виде кирпичного сарая увешанного плакатами с призывами не забывать о безопасности дорожного движения, и о его опасности. А также призывы были помнить и о тех, кто её, эту самую безопасность, денно и ношно обеспечивает. На сей раз, бдительность дорожных стражей, видимо, притупилась, и водитель решил, что имеет реальную возможность проскочить мимо хозяев этого дорожного форпоста в глубинке без последствий. Он крякнул с удовлетворением от такой перспективы и хотел добавить газку, пока не открылись ненасытные двери домика, и не появился живой шлагбаум. Но не тут то было. Тот, в образе лейтенанта милиции, с опознавательными знаками принадлежности к её элите, называемой и ГАИ, и ДПС, и даже в одно время неприличным набором букв и звуков типа ГИ...и ЕБэ-Дэ-Дэ был, просто, за противоположным углом, куда его задвинул свежий зимний ветерок, и опыт работы. Зачем маячить на виду и заранее предупреждать, что ты не дремлешь. Бдительности своей, он не потерял, был начеку, а значит, ел хлеб государственный и был на иждивении налогоплательщиков не зря. Но зачем их об этом предупреждать, когда лучше и выгоднее неотвратимо покарать.
   Стас в своё время поинтересовался, почему существует такое чёткое разделение сотрудников при ведомстве по внутренним делам одного государства? Словоохотливый знакомый сотрудник дорожного беспорядка, смеясь над дилетантом, разъяснил ему житейскую истину:
  - Это, для того, чтобы иметь прикрытие своего беспредела по закону о защите милиционеров, а в случаях обращения наивных граждан с житейской бедой, можно было отмахнуться и сказать, что мы не милиция, а потом гордо добавить, мы из ГАИ.
   Водитель 'Нивы', в ответ на цирковое явление лейтенанта из засады, остановился, выматерился, достал документы из бардачка, и побежал на полусогнутых к нему. На очередное, на, всегда, неплановое, и нежеланное, но и неизбежное свидание. Протянутые им документы удостоились только небрежного взгляда, без их разворота. И пожалуй с таким же успехом за них сошло бы и брачное свидетельство бабушки водителя, и рекламная брошюра противозачаточных средств после которых гарантирована беременность двойней. Снисходительно улыбаясь, лейтенант не распылялся на такие мелочи, а смотрел в саму суть свидания. Он оценивал фактуру водителя, и товарный вид его автомашины, а также прикидывал возможные последствия создавшейся дорожной ситуации. Затем, он промямлил скороговоркой своё обязательное представление, из которого можно было разобрать только то, что он инспектор чего-то там исключительного. Да и какая разница для основного вопроса? Разве закону, сечас, не безразлично, кто им будет поворачивать, как дышлом, Иванов или Мамед-Оглы? Поэтому, он и приступил оперативно к тому основному, ради чего и вынужден был стоять здесь и мёрзнуть:
   - Я смотрю не местный ты? Из города что ли, бедолага?
   - Да командир, - подтвердил водитель, - вот приятеля везу домой, в соседнюю деревеньку Ждалово, а особенностей дороги вашей и условий движения по ней не знаю. Поэтому еду внимательно и очень осторожно. Стараюсь правила ваши бдить.
   - Это хорошо, что осторожно, - одобрил лейтенант, - и людям тоже надо помогать, а то у нас общественный транспорт совсем плохо ходит. А сколько ты ему добрячок зарядил благодарностей за свою бескорыстную помощь? Не иначе как штуку, и не меньше?
   - Да что ты командир, - возмутился водитель, - я вообще извозом не занимаюсь, а с приятелей разве деньги берут? Я, во всяком случае, никогда.
   - Хорошо, хорошо, молодец, - успокоил тот его, - будем считать, что ты действительно, не от мира сего и способен на такие благородные жесты. Ценю я и понимаю твоё, и таких, как ты, доброхотов, бескорыстие. Ах, как же я тебя брат понимаю, и как мне это близко, потому как, сам я, такой же простой, добрый и наивный. Только дело не в этом благом твоём деле, коллега ты мой, по любви к людям и человекам. А всё дело в том, что ты, городской наш благния и первую его заповедь. Ты, бедолага, превысил установленную в зоне поста скорость. Вместо поодетель, грубо нарушил правила дорожного движеложенных и разрешенных мною сорока километров в час, пёр ты аж, до шестидесяти. И это в зоне прямой видимости моего поста, что вообще равноценно наглому вызову закону и святым правилам дорожного движения. Представляю себе, как ты носишься на своей мыльнице, когда вообще остаёшься без нашего присмотра. Посмотри-ка, для наглядности и уверенности в своей неправоте в наш прибор.
   И он показал на прибитый к стене радар, индикатор которого действительно зловещими красными, жидкими, но кристаллическими цифрами добросовестно подтверждал обвинения гаишника. По иному и не могло быть, потому что других цифр он показывать не мог со времён последней настройки местными умельцами. Получалось так, что хоть тащи ты на своём горбу любое транспортное средство, но превышение скорости будет тебе успешно обеспечено. Однако опытный водитель, хотя и знал, что он ехал не более, сорока пяти, спорить не стал с хозяином 'Дай'. Себе же будет дороже. А потому, он, отбросив возможные контр доводы, и факты, плавно перешёл в следующую фазу вынужденного свидания. А именно в борьбу за финансовую безопасность участников дорожного движения:
   - Извини командир грешного, увлёкся я разговорами с приятелем, а знака того и не заметил. Но теперь я всё осознал, раскаялся сам, и другим накажу, что бы ездили мимо твоего поста только на первой скорости и на холостом ходу двигателя.
   - Это правильно, - похвалил лейтенант, - правила надо соблюдать, блюсти, а нелёгкий наш труд надо уважать, а не мечтать, как бы проскочить безнаказанно. Ну, пойдём бедолага, - предложил он, пряча корочки с документами в карман, - будем составлять протокол и писать мемуары твоего нарушения и искреннего раскаяния. Расскажешь мне и бумаге подробно и честно, на что ты надеялся и о чём мечтал проезжая мимо поста с превышением скоростного режима.
   - Прости командир, на первый раз, - заныл водитель, - ни лихачество то было и не желание тебя обидеть неуважением. Простая человеческая невнимательность и расслабленность от пустынной дороги. Сам знаешь, что в правилах есть пункт про то, что водитель не должен своими действием и бездействием создавать помехи другим участникам движения. Вот я и решил, побыстрее, проскочить, дабы освободить тебе место перед постом для остановки настоящих нарушителей. Поверь, что это был мой единственный, первый и последний раз такое. И это за всю практику в двадцать лет. Веришь такому?
   - Верю, - согласно кивнул в ответ на эту сказку, отвыкший удивляться, хозяин поста и прилегающих к нему километров, - да только на дороге бывает достаточно и одного раза, чтобы свершилась непоправимая трагедия. Потому, как, каждая строчка и буква в правилах движения, гражданин водитель, - тут он повысил тональность до суровой, - писана кровью невинных и винных жертв, от аварий и катастроф. А потом, ты и сам должен понимать и знаешь, что я не бог, а значит, могу, и обязан не прощать грехи дорожные, а только наказывать за них. Это значит, что я ближе по своим функциям к архангелу. Причём обязан, и могу делать это, только по всей строгости нашего справедливого и гуманного закона. Пойми меня и прости брат при этом, но судьба и работа у нас такая неблагодарная. Не кровожадный я. Я бы и не против милосердия, но служба того требует и я обязан. Короче, каждому своё. А это значит, что ты нарушаешь, а я пресекаю это, ради твоего же и окружающих блага. Да простит тебя всевышний, а я бы и рад, да не могу, прости и ты меня.
   Водитель простил, и понял всё правильно, а именно то, что так просто и только этой нравоучительной лекцией ему на этот раз не отделаться. Поэтому, он быстро достал и протянул дорожному пастырю свой дежурный, заготовленный специально для таких бесед и для таких проповедников неотразимый аргумент и довесок к моральному покаянию. Однако, гаишник, взглянув на протянутый ему стольник, снова показал на дверь и пошёл, не спеша, к ней. Он давал водителю время на более полное раскаяние, и мог при этом не сомневаться, что тот, привязанный изъятыми документами, последует за ним, как на поводке. А тот понял, что и сюда достигло дыхание, неведомой ранее инфляции, и ставки видимо возросли, а поездка может оказаться убыточной. Малой кровью ему сегодня не отделаться.
   - Командир, - обратился он снова, к такому принципиальному и честному постовому, - у меня в машине ещё один стольник есть. Последний, - добавил он быстро, дабы не распалять аппетит у служивого, - давай я сбегаю, принесу, и расстанемся мы с миром и к обоюдному удовольствию. И я наказан буду по закону и по полной программе, до последнего рубля, в соответствии тяжести своего преступления, да и ты не будешь в великой своей обиде на меня грешного.
   - Стольник, говоришь, - призадумался лейтенант, готовый уже открыть дверь в своё логово, - итого значит двести. Двести разделить на двадцать твоих запредельных километров, это получается, - и он наморщил лоб, - по десять рублей за версту. Ладно, - смилостивился он, - для первого раза, и с таким искренним раскаянием, сойдёт. Давай, неси, но быстро, а то я здесь с тобой уже совсем замёрз.
   Водитель подбежал к машине и раскрыв дверь со стороны Стаса, спросил того:
   - У тебя стольник есть?
   - Да, есть, конечно, - ответил тот, - вот, пожалуйста, возьми пятьсот рублей. Всё равно мне с тобой рассчитываться скоро надо за поездку.
   - Нет, нет, - замахал руками водитель, - что ты, именно стольник нужен. Тут тебе не разменный пункт и не базар. Сколько ни протяни в эту прорву, все равно сдачи не получишь. Пятисотка, у меня у самого есть, но нужен именно стольник. На том сговорились, а я не идиот, чтобы кару себе множить.
   - А что собственно случилось? - спросил удивлённо Стас, роясь в своих карманах, - ехал ты вполне аккуратно, трезв, документы есть. Так в чём же дело?
   - Да всё, земляк, просто и обычно, как всегда, и как везде у нас в России. Хоть в Саманске, хоть в Мурманске, всё едино и понятно. Для гаишника, водитель вечный и самый удобный объект охоты и виноват он уже и в том, что тому хочется покушать. Да сладко при этом и желательно с выпивкой. Не за дорожниками же ему бегать и не думать про организацию безопасного и удобного движения. Это хлопотно и не благодарно. Проще когда зверь сам на ловца бежит. Это только законники наши считают, что в России нет платных дорог и они благодетели наши обеспечили население бесплатными ухабами. Попробовал бы кто из них бесплатно проехать, хоть сто километров без своей чиновничьей неприкосновенности. Давно за всё платим, только может не в тот карман? Ну, это уж куда показали, туда деньги и кладём. А что бы попроще был сбор дани, тут у них радар настроен на шестьдесят километров, а знак повесили сорок. При этом, каждый километр несоответствия теперь у них стоит всего червонец. Так что арифметика простая. Ладно, хоть по божески ребята работают, и не заклинили индикатор на ста кэмэ. Нет, что там не говори, а в деревне мужики более совестливые и честнее, чем в нашем городе. Они, видно, ещё не совсем перестроились на волчьи городские порядки.
   - Но ты же и ехал только сорок, - возмутился Стас, - я специально глянул перед постом на спидометр, там было именно сорок. А значит это и не наказание за нарушение, а наглое вымогательство. А ты согласился с дорожным произволом, и даёшь ему элементарную взятку.
   - Такого слова на дороге нет, - засмеялся водитель, - взятка это когда попался, да когда показали по телевизору, а здесь всё гораздо проще и называется это действо, как штраф на месте по добровольно принудительному согласию двух сторон. А не хочешь, на этом самом месте, так они тоже не против такого развития дорожных событий, и бегай себе потом на здоровье, как положено по закону. А после протокола, суда и кабинетной маяты доказывай, что ты не верблюд. Убытков не меньше, результат тот же, зато нервотрёпки по самое горло. Помножь это на своё потерянное время, поиски изъятого удостоверения, а потому, лучше скажи спасибо, что благодетель согласился принять денежку и не зарядил при этом ещё больше. Тут всё продуманно и учтено. Даже коньюктура рынка и та действует в наших отношениях. Если по закону и протоколу надо стольник, то на карман согласятся на половину меньше. А это, значит, водителю выгода прямая сдаться здесь и сейчас, чем в суде. Если находятся дураки, что готовы спорить и оспаривать незыблимую правоту инспектора, то и здесь всё просто. Разборки происходят, как правило, тетатет, а значит между равными по своей правоте двумя гражданами. Но его правота всегда правее рядового гражданина и ему больше веры. Он же государственный человек, а водитель, это простое, но доходное приложение к этому государству. Недавно отклонили наши законники положение об обязательных ауди записях переговоров сотрудников с нарушителем по спорным моментам. Думаю, правильно сделали. Пустые это хлопоты. и доходов им будет меньше, да и бесполезное это занятие. Просто научат они ментов и нас разговаривать языком немых жестов, или объясняться письменно.
  А ты говоришь взятка.
   - Да нет, - не согласился Стас, разглаживая найденную сторублёвку, - слово такое, как взятка, и его истинное понятие никто ещё не отменял со времён Даля. Даже в России и даже на её дорогах должен быть предел. Просто некоторым, иногда требуется напоминание, что служба и форма, это не кормушка, а дорога не частная лавочка. Ну, на, неси и мой стольник на алтарь мздоимства, - протянул Стас ему тщательно разглаженную и заряженную его волей индиго сторублёвку, - надеюсь, он вспомнит про это, а моими деньгами подавится. А вместе с ним подавятся и остальные, такие же принципиальные, но такие сердобольные от наших денег законники. Да и радар им надо срочно починить.
   - Э, да ты, я смотрю, вообще, далёк от дорожной жизни, парень - заметил в ответ водитель, - покажи мне хоть одного гаишника или чиновника, который подавился бы деньгами, которые уже успел проглотить. Деньги, это, как раз, самая лучшая смазка для них, если не спели схватить во время за руку. Так что он, наш благодетель, даже не поперхнётся и проглотит всё, сколько ни подай, не то, что этим твоим мятым стольником.
   - Ничего, - улыбнулся Стас, - моим, может быть и подавится. И будет жить после этого, как в своём самом страшном сне, это когда честно, и когда только на одну зарплату.
   Водитель на это наивное заявление ничего не ответил, а просто рассмеялся, и побежал, назад, к постовому офицеру. Но при этом он не потерял надежду отыграть что-то назад. Вручаю первый стольник, он держал второй на виду но, не передавая его, затеял торг.
   - А вообще-то, командир, я точно знаю, что ехал только сорок кэмэ и не метра свыше, это и пассажир видел на спидометре и готов это подтвердить.
   - Может быть, - спокойно среагировал постовой, и сделал вид, что готов вернуть деньги, - Это мнение не моё, а радара. да только какая разница в том, что ты хочешь притянуть к нашим добрым отношениям и свидетеля? Если тебя не устраивает сумма штрафа в двести рублей, то ради бога. Я готов пойти тебе навстречу и давай выйдем на сумму, в рублей этак на пятьсот.
   - Это, как это, как это? - опешил водитель, - за что командир такая щедрость?
   - Да, за что угодно. Вот, например, ты и твой пассажир не были пристёгнуты ремнями безопасности. То есть, не бережёте вы своё здоровье и жизнь, которые так нужны нашему государству, а предоставляете эту заботу мне. Что же я готов, к такой нагрузке, гражданин водитель, но только и за это тоже надо платить. Потом, машина твоя отечественная, и не первой свежести, а это значит, что я без натяжек и напряжения найду в ней столько технических неисправностей, что придётся тебе снимать с неё номера и ставить на арест площадку. Дальше, хочешь? Так, пожалуйста. Твоё водительское удостоверение так затёрто, что вызывает сомнения в своей подлинности, и следует его изъять для направления на экспертизу. А потом, и вид у тебя какой-то не адекватный. Не иначе, как после приёма спиртного, а может и после наркотиков, которые, следует искать и обязательно надо найти. Сознавайся, бедолага, сколько нынче выпил? Или говори, чего накурился?
   - Да что ты, что ты, - засуетился и сразу взмок на морозе водитель, - я же пошутил командир. Всё было именно так, как ты сказал. Пёр я, действительно в наглую, возле поста со скоростью за шестьдесят километров. Да и денег больше нет никаких. Вот возьми, мои последние, и спасибо тебе за доброту твою.
   - Ладно, - милостиво согласился постовой, - осознай свою вину, и приезжай ещё.
   После этого он вернул документы водителю, а сам зашёл в 'Дай', что бы погреться и подбить итоги напряжённой рабочей смены.
   Водитель вернулся за руль и после некоторого раздумья и молчания уважительно произнёс:
   - Грамотный, однако..., сволочь. Такого по кривой не объедешь. Не смотри, что деревенщина, а так всё обставит, что за свои же утраченные деньги будешь ему благодарен и признателен. Наверное, совсем недавно проходил курсы повышения квалификации. Их, я слышал, периодически, собирают со всей области для обмена опытом. Поэтому они и шпарят на всех постах одно и тоже. И результат всегда одинаковый, если не дашь, так и не поедешь. Скажи мне, сколько ещё до твоей деревни таких 'Дай' стоит?
   - Да нет таких больше, - успокоил его Стас, - но и 'На' не будет. Тут осталось-то всего километров шесть-семь. Вот, если только кто выедет сверхурочно на свободный поиск. Так этого не угадаешь на любой нашей дороге, а потому, смотри лучше в оба. Бывают иногда тут случаи, когда выползают с полосатыми палочками на дорогу, этакие патриоты правопорядка на ударную и сверх урочную работу.
   - Ну, с этими попроще будет, - заметил водитель, - они сами с оглядкой стоят на дороге. И им не до протокола. Заработают на флакон, другой с простаков, и снова в кусты. Потому как за такую переработку сотоварищи могут и по шее накостылять, и зарядить штраф за не соблюдение условий распределения территорий и доходов. Поэтому вся их самодеятельность рассчитана на дураков, которые под каждой милицейской фуражкой видят гаишника. Я вот недавно с таким столкнулся на трассе, так ещё и навариться на нём сумел. Он после того, как снял с меня полтинник, вздумал доехать за мой счёт до дома. Я согласился, и привёз его под окна прокуратуры. Двери заблокировал и говорю ему. Сейчас начну сигналить, да так, что прибежит сам прокурор и сдам тебя по прямому назначению. Или же, плати пятисотку за доставку и верни мой полтинник. Рассчитался, как миленький, и ещё при этом даже извинился. Так что прорвёмся.
  А ты как, может, накинешь за вредность и хлопоты? Сам видишь какие непредвиденные расходы несу ради твоей доставки.
   - Ладно, - согласился Стас, - это наша общая беда, а потому и я за неё в ответе. Получишь ты по нашему уговору в чистоте, без расходов на взятку.
   - Вот это по нашему, - оживился приунывший водитель, - вот это по братски и тепло. Редко такое бывает, но потому и приятно вдвойне. Сщас мы до твоего села мигом домчим. Сам говоришь Ждалово, значит ждёт тебя.
   - Не слишком газуй, - осадил его Стас, - остальные штрафы за твой счёт.
   - Да, да, - опомнился тот, - как говорил на заре туманной водительской юности мой наставник, тише едешь - дело мастера боится. Вот так и поедем, по мастерски.
   И не зря. Потому что через несколько километров встречные машины стали моргать фарами, давая понять, что впереди, очередное искусственное дорожное препятствие. Водитель напрягся, а Стас от этого только громко рассмеялся.
   - Ты чего гогочешь? - спросил раздосованно его тот, - рад, что у меня меньше будет навару от очередной встречи с гаишником?
   - Да нет, что ты, - запротестовал Стас, - это тебе не грозит. Просто я невольно сравнил эту ситуацию с дорожными порядками на западе. Там каждый водитель сам по себе и даже срочно и с удовольствием настучит в полицию на нарушителя по любой мелочи. И только в России народ сплотился, как всегда бывает перед общей бедой, и готов осложнить жизнь служителям законного беспредела.
   - А что ты хочешь от страны, где одна треть просидела в лагерях, другая их сажала и охраняла, а остальные кормили и содержали тех и других? У нас другое отношение к стукачеству.
   Водительская информация не была ложной и вскоре их, вновь, остановил очередной сотрудник милиции, который стоял между двумя машинами.
   - Проклятье, - и водитель грязно выругался, - у вас здесь деревьев меньше, чем ментов. Этому то, что надо?
   Подошедший молоденький сержант поздоровался, чётко представился и обратился с неожиданной для водителя 'Нивы' просьбой:
   - Помогите, пожалуйста, водителю с 'Москвича'. Два часа, как у него заглохла машина, и он с женой совсем уже окоченели. Я мимо ехал, остановился и отогрел их, но мало что понимаю в технике, и не могу помочь им сам. Жалко людей, надо выручать.
   - Много сейчас таких на дороге чайников, - неприязненно ответил водитель, - купят права, а ни рулить, ни чинить не могут. Если я для всех буду нянькой, так с голоду сдохну. Они ведь только за спасибо помощи хотят.
   - А как же иначе? - удивился сержант, раз человек в беде, то какие могут быть счёты?
   - И ты тоже сердобольный? - вспомнил водитель недавнюю беседу, - я смотрю на дорогах у вас, одни гуманисты стоят в погонах. Некогда нам, - ответил водитель, под впечатлением той, недавней душевной беседы с лейтенантом, и сделал попытку захлопнуть дверцу, - лови другого дурака, такого, что будет канителиться с этим 'Москвичом' и с его хозяевами.
   - Нет, - вмешался Стас, - если тебе сильно некогда, то можешь, конечно, ехать, но один. Потому что я пока не помогу им, не поеду. Беда она не только касается милиции но и всех нас. А были бы все такие, как этот сержант, так и бед было меньше.
   Стас решительно вышел из 'Нивы' и пошёл к стоящей сиротливо на обочине сломавшейся машине. Водитель насмешливо смотрел ему вслед, представляя какую беспомощную помощь окажет он этой развалюхе. Однако зря. Стас начинал свою водительскую жизнь именно с такого хлама, а потому и знал досконально все его слабые места.
   - Свечи проверял? - спросил он хозяина развалюхи, - нет? Ну тогда и голову нечего морочить. Выкручивай и прочищай. Девяносто процентов, что дело в них. Забрызгало маслом и в нагаре. Остальные версии оставим на потом.
   Хозяин действительно сильно продрог и поэтому долго выполнял задание Стаса, плохо послушными руками. Наконец он представил Стасу четыре свечи где нагара было больше чем металла.
   - Чисть, протирай и ставь на место, - скомандовал Стас, - и не жди, что это я сделаю за тебе. Перед поездкой надо было думать своей головой. А не захотел головой, так делай теперь руками. Через них наука быстрее доходит.
   Когда свечи были поставлены на место, то хозяин сделал попытку завести двигатель. но стартер, слабо фыркнув затих. Ясно было, что до этого из аккумулятора добросовестно выжали последние амперы.
   - Сдох, - обречённо промолвил хозяин, - теперь только буксиром надо заводить. А у меня и троса с собою нет.
   Он с надеждой посмотрел на 'Ниву'. Но Стас решил обойтись без помощи её водителя, что так и ждал признания своей незаменимости.
   - Садись и пробуй ещё раз, - скомандовал Стас, - сейчас заведётся. Я поправлю клеммы и всё будет в порядке. Заводи по моей команде.
   Он положил обе руки на клеммы аккумулятора передавая ему часть своей энергии индиго, и кивнул. Водитель повернул ключ зажигания, стартер взвыл, как на испытательном стенде и мотор заработал. Хозяин не мог выйти из салона, потому что был занят прогревом двигателя, а Стас, не дожидаясь его благодарности, пошёл к 'Ниве'.
   - Спасибо вам, - услышал он от сержанта, - я был уверен, что кто-то всё равно им поможет.
   - Спасибо и тебе брат, - ответил Стас, - потому что я был всегда уверен, что в нашей милиции работают и честные и порядочные люди. Остальное, как накипь, которая бывает в любой самой чистой воде. Надо просто постоянно её счищать и избавляться от вредных примесей.
   Желания ехать дальше, с человеком, которому безразлично чужое горе, у Стаса не было. Да и до села оставалось километра полтора, от силы два. Поэтому, подойдя к 'Ниве' он швырнул водителю тысячу рублей и, взяв свою сумку, пошёл по трассе пешком. Тихая морозная погода наполняла радостью простого бытия и красотою контрастов чёрно-белого пейзажа. Он так этими ощущениями увлёкся, что услышал нагоняющие его шаги только когда они его настигли.
  
  
  Глава -4
  Банкроты
  
   В это время постовой офицер, в помещении 'Дай' подбивал итоги своего нелёгкого трудового дня. А это было, порою, посложнее, самой работы на благо людей и государства. Потому что, здесь надо было уже отдавать, а не только брать. И не чужое, а то, что уже стало таким родным и своим раз побывало в кармане. И получалось, что брались деньги, как чужие а отдавались, как свои. Приходилось расставаться с кровным, нажитым нелёгким трудом и с риском, и отрывать, потому, по живому от души и тела, как материальный свой достаток. Но он честно и аккуратно разложил заработанное на две неравные доли, где меньшая часть была его, а большая должна идти своим путём дальше, вверх, по должностной лестнице. Куда, кому и сколько, его это не касалось, хотя и было по милицейски обидно, досадно и жалко. Он здесь, ради этих милых бумажек, пропахших потом, бензином и прочим парфюмом человеческих тел, постоянно, в зной и в стужу подвергал свою жизнь постоянному риску и превратностям судьбы. Он рисковал своей честью попасться на каждой взятке, а кто-то там, на верху, за здорово живёшь, получал дармовую пайку, только потому, что сидел в административном курятнике на шесток повыше его.
   Но система не любила нытья и любопытства, а потому каждый должен знать и занимать только своё место, если не хотел потерять его и не мечтал о своём подъёме по той же самой лестнице. Лейтенант Сучков об этом мечтал, мечтал давно и даже всегда. Это постоянно подогревалось итогами его нелёгкой работы, где он был на самом низу в качестве рядового сборщика дорожной дани. Ну и что с того, что он лейтенант милиции, эка невидаль, да пусть хоть сержант, да на должности начальственной и более сытной. А офицерство, оно ведь само по себе не кормит, сейчас плюнь и то в офицера попадёшь. Давно размылось само это понятие в милиции. Не зря на западе в полиции воинских званий почти нет, одни комиссары, да инспектора, или всем заправляет умный нижний чин. Да что там далеко и за бугор ходить. В той же самой, в родной России были раньше отличия в званиях должностей и назначений карательных служб. Это чтобы в обществе не принижали их значение, не требовали салдафонства и муштры от полицейских, но ума и чести обязательно. Зато во времена чудес совкового периода, когда диктаторы готовы были одеть в сталинскую и любимую Мао униформу всё население планеты пошли дальше и проще. Для массового потребления и внедрения в широкие массы трудящихся обязательных качеств офицерства, взамен таким, как благородства, воспитанности и прочее, они стали давать и присваивать звания направо и налево. Принадлежность к звёздочкам предполагала и автоматическое приобретение таковых достоинств. И тогда, каждый прыщик на руководящем организме страны стал поневоле офицерским. Раз секретарь райкома или другого какого-то ОМА то уже автоматом и офицер. Красный директор, то, тоже становись в общий строй. И не важно, что ты лучше знаешь сопромат, чем строевой устав, и его ать-два, а важно, чтобы ты по субординации знал, что над тобой есть чин повыше. Офицерских должностей становилось всё больше и больше, и даже стало их гораздо больше, чем умных людей. Тогда-то и стали отличать полковников от настоящих полковников, а по количеству звёздочек на душу населения, нас и Китай до сих пор не догонит. Одни только пузатые генералы чего стоят, если их габаритами можно загородить, как живым забором всю нашу протяжённую границу.
   В армии предполагается, что раз ты офицер, значит, командир и имеешь энное количество подчинённых, для которых ты образец и пример. А звёздочки в милиции для того, что бы не мог кто либо усомниться в компетентности и в значении для правопорядка, блатных выскочек и назначенцев, которые в итоге и вершат судьбы честных, но рядовых исполнителей. А в ГАИ, офицерство, это ещё, для пущей важности и для гонору перед водителями, которым всё равно кому отстёгивать плату за проезд, рядовому сборщику, или в звании майора. А потом это всё равно складывается в общую, обезличенную денежную реку, которая вопреки всем законам физики и подзаконным актам гравитации течёт снизу вверх.
   Первым препятствием и порогом в этой реке для лейтенанта Сучкова был его взводный командир, а потому и настоящий друг Наиль. Сын руководителя райпотребсоюза, что подкармливал всё руководство и власть района, тот был пока непреодолимым барьером. Оставалось только ждать и надеяться на то время, когда папаша пристроит сына или в область, или здесь на более высокий пост. Это конечно, когда-то произойдёт, папаша и сынок, ребята были нахрапистые и пробивные. Но когда это случится, оставалось только гадать, ждать и надеяться. Других вариантов Сучков не видел, а потому всячески ублажал Наиля, что бы тот, уходя, рекомендовал его командовать всем взводом инспекторов дорожной дани. И кажется к этому шло, потому что Наиль не скрывал своих амбиций и намерений оставить после себя, на своём доходном месте, именно Сучкова. Ради такого можно поиграть и в дружбу и потерпеть убытки от чрезмерной своей честности. Последний раз, полюбовавшись стопками купюр, он убрал их в ящик стола и снова вышел на откормочный участок дороги. А в это время в столе зашуршали и зашелестели все сложенные денежки. Это Стасова сторублёвка передавала, как заразный вирус, им свою информацию, заложенную бывшим владельцем. Им теперь предстояло выполнять не только роль мерила стоимости денежно-дорожных отношений, но и быть обличителями российского мздоимства.
   Сучков, как, оказалось, вышел вовремя. По дороге летел не частый для этих краёв представительский джип. Это событие согревало, потому, как сулило ему закончить смену более достойно. А зная возможность наглого поведения этой категории водителей, Сучков выскочил с жезлом на самую середину дороги. Готовые проскочить мимо него деньги, он намерен был остановить самым решительным образом. Кто не рискует, тот не ест, а если и ест, то мало. И это ему удалось. Машина остановилась в метре от постового, а из неё вышли два братка шкафного исполнения.
  - Ты чего это идиот, как бык на красную тряпку кидаешься? - спросил водитель, - мы бы и так остановились. Может быть, - с не уверенностью добавил пассажир, - нам всё равно про дорогу расспросить надо было. Так чего тебе из под нас надо, служивый? Или случилось с тобой что? Так мы не скорая помощь, это звони по ноль один или ноль три. Своим, по ноль два можешь не звонить, они если и приедут, то последними.
   Сучков понял, что с этими типами можно добиться желанных результатов, только официальным обращением. Простые объяснения причин остановки и дежурные угрозы для простаков здесь не помогут. Такие клиенты, способны при случае не только много дать, но могут и отнять, а волшебную полосатую палочку просто и отобрать. Козырнув им, и строго на вы, он повторил своё стандартное обвинение по скоростному режиму.
  - Да? - удивился водитель, который точно знал, что ехал не меньше ста километров, - так говоришь, что мы плелись только на шестьдесят кэмэ?
  - Так точно, - подтвердил Сучков, - посмотрите, на мой прибор это он зафиксировал точно, а техника не позволит мне вас обмануть.
   И он указал на свой радар.
  - Посмотрим, посмотрим на твою рашен супер технику, что научилась так нагло врать моей японской.
   И они вдвоём подошли ближе к радару. А там чётко высвечивалось число сорок. Это их после некоторого изумления возмутило и одновременно насмешило.
   Сучков, ожидавший обычного признания факта вины, удивился их смеху и тоже подошёл ближе. Неведомая раньше цифра сорок привела его в состояние ступора.
  - Извините, наверное, он только что сломался, - пролепетал он, - а именно только что. Это всё от мороза, при нём техника и та не выдерживает. И честно вам говорю, что, только что этот радар показывал по вашей машине ровно шестьдесят километров. И вы превысили скорость движения, в зоне действия знака, на двадцать километров.
  - Не на двадцать браток, а на все шестьдесят, это если по моему спидометру и навигатору, - глумился водитель, - да только твоему шагометру и технике деревенской надо верить больше, чем иностранной. Сам же про это сказал. А своё голое мнение и честное своё слово, ты к протоколу не пришьёшь, надо указывать показания прибора. А он и по русски и по арабски говорит нам чётко, что и он врёт, и ты врёшь с ним за компанию, и даже ещё больше.
  - Предъявите тогда ваши документы, - решил зайти с другого края принципиальF0едъявите.
   Но не тут то было. Народ попался не только борзый, но и грамотный в особенностях д%Eный постовой, - и документы на машину тоже ваши п%Eрожных отношениях. Где прокол с каждой стороны участников вечного противостояния вызывал умелое его использование другой стороной.
  - С этого начинать надо было служивый за здравие, - нагло улыбался водитель, - а не этим заканчивать за упокой, после своего наглого вранья. Сказал бы сразу, подайте ребята детишкам на молочишко. Так, глядишь бы, мы тебе и подали за твой бросок под колёса. А теперь катись-ка ты козёл в погонах, куда подальше со своей рязанской техникой, к бабе между ног, а мы поехали своим путём.
   Сучков ни стал настаивать и возражать. Ситуация была явно нелепой и привлекать излишнее внимание к ней не было смысла.
   После их отъезда он постучал несколько раз по предавшему его помощнику, но тот отказывался от сотрудничества. На все проходящие с различной скоростью машины он реагировал одинаково в соответствии со знаком. А точнее не реагировал вообще и не менял своего подтверждения, что все невиновны, и строго соблюдают скоростной режим. Плюнув от обиды за подлое предательство в столь важный момент на радар, Сучков зашёл на пост, а через несколько минут подъехал и Наиль. Фамильярно обнявшись, друзья присели за стол. После некоторых дежурных вопросов постовой раскрыл ящик и достал деньги.
   Взводный, взяв большую пачку и спросив, сколько, не стал пересчитывать ни её, ни меньшую. Долгая совместная работа и аккуратность в расчётах Сучка приучили его к доверию. Здесь же он подбил итог по всем сборам с других постов и патрулей, отделил свою долю по такому же принципу, тридцать процентов мне, остальное тому, неизвестному парню. Кучка и доля тех не известных, при этом выросла вполне заметно, и те парни не могли обижаться.
  - Ладно, поеду к шефу, на недельную оперативку и доклад, - при этом взводный многозначительно посмотрел на деньги, - конечно это не летний улов, и когда больше, то всегда лучше, но тоже кое что. У тебя, кстати, Сучок, снова лучше всех результат по предупреждению дорожных правонарушений. Опять будешь на доске почёта весь месяц. Особая благодарность тебе от нашего депутата Санкова, того самого, что ты в понедельник пьяного сопроводил до дома. Я поговорю с шефом, может, напишет на тебя представление о присвоении досрочного звания. Считаю, что ты его заслужил, да и достоин, как никто другой. Думаю, что и накопил ты уже на эту награду? - Ну, как, угадал? - и он дружески ударил но плечу своего перспективного подчинённого.
  - Да нет Наиль, наверное, не надо пока торопиться, - отказался скромно Сучков, - боюсь, что тогда в случае твоего повышения, мне не хватит денег на твою должность. А это лучше чем лишняя звёздочка. Ты же знаешь, что водители за звание нам платят весьма неохотно и мало. А по должности достаётся больше и не так канительно.
  - Ну, как знаешь, согласился Наиль, - хотя имей в виду, что, я мог бы тебе при случае, и при необходимости, занять эти денежки под проценты. Ты ведь мне друг, а потому я готов тебя всегда выручить.
  - Спасибо Наиль, не надо, да и беда у нас, - решился доложить командиру Сучков, - радар наш, тот, что кормилец, сломался и заклинил на сорока. Как будто теперь пошёл в обратный отсчёт выявленных мною нарушений. Трудно будет при такой ситуации без техники бороться с правонарушителями и выполнять напряжённый наш план законных поборов.
   После некоторого раздумья командир успокоил друга и пообещал обязательно и срочно найти специалиста. Не все же левши перевелись на Руси.
  Приехав в районное ГАИ, Наиль зашёл в кабинет начальника и подождав ухода внеурочного посетителя выложил предназначенное ему содержимое из своей сумки. Шеф брезгливо потрогал пачки и отчитал:
  - Вы мне скоро начнёте носить рублями и копейками в мешках из-под картошки. Что не мог по дороге разменять на крупные купюры? Вот теперь сиди и распределяй сколько, кому, и какими.
  - Извините товарищ майор. Боялся, что опоздаю, а потому после постов сразу в ваш кабинет, без задержки. И слышал я, на западе говорят, что мелкими купюрами всегда рассчитываться лучше, тогда меньше риска.
  - Ты о чём это опасливый? - опешил майор, - я что зря до самой области развожу дань. Им интересны не риски наши, а денежки, поэтому всегда меня прикроют. Скажи лучше, как дела с дорожной нашей обстановкой? Чем здесь порадуешь?
  - Всё хорошо, - ответил Наиль, - за неделю всего только тройка трупов, десяток раненых, да шесть угонов. Для нашего района, Сергей Михайлович, почти идеально. Особо надо отличить, при этом лейтенанта Сучкова, - и взводный уставился на пачки денег, - работает не за страх, а на совесть. Лучшие по взводу, а значит и по району, показатели.
  - Молодец, - согласился майор, - скажи ему, что может он, выделенный на кормление ему пост обустроить и утеплить на пару лет. Но естественно, не за наш счёт, а по личной инициативе. Коттедж по евро не надо, а так, что бы было скромненько, но со вкусом. Чтобы не стыдно было привезти туда проверяющих и прочих гостей. Думаю, что средства и материалы такой ценный сотрудник найдёт сам. Других вариантов нет, и скидок на долю не будет.
  - Хорошо, передам. А как насчёт сауны на посту? Не возражаете Сергей Михайлович? Я бы тоже помощь и вложения сделал в общее дело профессиональной реабилитации от наших постоянных стрессов.
  - Я тебе счас, и здесь устрою такую сауну, - и майор от возмущения даже поднялся, - такую мини баню сделаю, что вмиг запаришься. Я тебе про показательный пост дорожного правопорядка толкую, а не про бордель. Может вам туда и бар поставить в комплекте с проститутками? Я же ясно сказал, скром-нень-ко. А это значит, чтобы было приятно во всех отношениях, но, без намёков на излишества. Пусть лучше пристроит гараж на пару боксов, а то угнанные машины уже некуда стало ставить. Вон вчера, твоим ребятам, прямо, в посадке пришлось тачку разбирать. На холоде. Ты хоть представляешь себе, каково это, крутить гайки на морозе?
  - Извините товарищ майор. Всё понял. Разрешите выполнять?
   И Наиль прищёлкнул каблуками своих модельных сапог.
  - Идите, - смилостивился начальник, - проект принеси на предварительное согласование. Покажу сначала властям.
   После ухода подчинённого ему предстоял каторжный труд подсчёта и распределения доходов по своей службе, а Стасова и другие заражённые деньги делали своё чёрное дело. Для отчётности майор выпотрошил сейф от пачек и одиночных купюр, полученных за разностороннюю деятельность почти государственного предприятия. Он уже прикидывал в уме сколько получилось от принятых с закрытыми глазами экзаменов, пройденных техосмотров, выданных блатных номеров, прощённых пьяниц, отмазанных аварий, и прочей мелочи. Получалось лучше, чем показатели прошлых лет. Прогресс был налицо, и можно было надеяться на поощрения от начальства. Достав из стола карту нахлебников, с нарисованными квадратами должностей он стал тасовать пачки и купюры. Крупные крупным и областным, мелкие всякой шушере, типа заместителей начальника отдела милиции. Самая крупная сумма оказалась на квадрате главы администрации. Майор призадумался и стал рассуждать:
  - А что собственно такое голова района по нынешним временам? Так себе, привычка к почитанию власти. Ничего и не на что он теперь не способен. Сегодня он голова, а завтра, сам без головы. Не избрали тебя и ты ноль, - кучка была ополовинена, а следующим был прокурор, - этот зверь и его должность всё может, и если захочет надзирать, то оденет и наручники. Этот и голову может осадить и начальника направить в нужное русло, - кучка того заметно возросла. Доля судьи тоже заметно убавилась, - если дело дойдёт до того, так тогда и добавим, а сейчас не в коня корм. От процессов своих пусть пока питается. Доля зама по оперативной работе тоже была урезана, - этот не поделился, когда постовые килограмм героина отняли у дальнобойщиков таджиков. В итоге ни денег, ни дела, ни героина. Хватит с него и своих немереных уголовных доходов. За его отказные, прекращённые и просто незарегистрированные дела дают гораздо больше. Кучка заместителя по воспитательной работе возросла, - правильно воспитывает наши кадры, не донимает их совестливыми лекциями. Не душит у молодёжи на корню инициативу и деловую хватку. Не зря говорят, что скоро будет начальником райотдела. Начальник был перед пенсией, но его обижать майор не стал, - пусть старик перед отдыхом и забвением пожирует и потешится. Это он ведь дал ему путёвку в сытую жизнь.
   Разложив свой отчёт по конвертам. он аккуратно подписал каждый. Это чтобы не спутать ветви генеалогического древа жизни района. Потом майор вздохнул от тяжкого труда и сложив всё в сейф оставил развоз до следующего дня. В сейфе пошла денежная суета, а вирус оставленный Стасом продолжал поражать все купюры. Взяв себе на вечерние расходы немного из доли прокурора, а не из своей, майор пошёл пешком домой. Благо в посёлке всё было рядом. Да и нравилось ему быть на этом отрезки пути уважаемым и узнаваемым человеком. Раскланявшись с десятком встречных земляков, он зашёл в магазин. Две старушки, собравшиеся в складчину купить булку хлеба, тщательно пересчитывали свои копейки у прилавка. Но, увидев майора, они отодвинулись в угол и затихли в почтении перед таким солидным покупателем. Продавщица Клава уже изучила и знала наизусть вкусы своего постоянного клиента, а потому ждала только его команды.
  - Вам как всегда Сергей Михалыч? - спросила она, неприязненно уставившись на старушек, - с пакетиком или у вас свой?
  - Нет, упакуйте Клавочка, - ответил бравый майор, который при каждой встрече с ней вспоминал с удовольствием прошлый летний пикник и тот куст боярышника, под которым они были не на вы.
   Пока продавщица, крутя заманчиво обтянутым местом, что пониже спины, комплектовала ему пакет с продуктами и пойлом, майор достал и положил пятисотку на прилавок. Случайный взгляд на неё бросил его в пот. Поперёк купюры коряво, но понятно было написано проклятое всеми чиновниками слово 'взятка'.
  Как бы случайно он смёл деньги на пол, а когда Клава протянула пакет, то он признался ей:
  - Извините Клава, но я оставил деньги в кабинете и смогу занести только завтра. Если поверите и дадите мне в долг, то спасибо, если нет, то обойдусь. Так дадите?
   - Конечно, же, вам дам, - улыбнулась Клава и добавила многозначительно, - я вам Сергей Михалыч завсегда и всё дам.
   - Ну, спасибо, - засуетился майор опасаясь такого направления беседы и лежащей на полу пятисотки.
  - Сынок ты денежку потерял, - остановил его на выходе крик старушки, - большая та денежка, почти, как моя пенсия.
  - Ничего я здесь не терял, - буркнул майор, нет у меня сегодня денег.
   Он быстро захлопнул дверь. А старушки, покрутив найденные деньги, безо всяких надписей, отдали Клаве на дальнейший просмотр и купили себе ещё два пакета молока. Сдача позволяла прожить им безбедно, по полста рублей в день ещё девять суток.
   Майор далеко от магазина не отошёл, а остановился и стал анализировать события недели по каждому дню. Сам он денег от просителей давно уже почти не брал. На то были помощники, что раз в неделю приносили ему дань. Поэтому так просто подловить его было трудно. Им тоже вроде бы интереса не было. Все кормились из одного котла. Вот только Наиль в последнее время стал от рук отбиваться. Возомнил, видно, себе, что за папашиной спиной может отхватить куски и побольше, чем доля взводного командира. Хотя и ему резона нет, так и такую подлянку подставлять. Сам же первый и погорит с угнанными машинами. Может быть, эта купюра попала от ранних операций оперативников, что не изъяли из оборота помеченные денежки? А он когда распределял доли и пересчитывал деньги, просто не заметил надписи, или она была односторонней и находилась внизу купюры. Решив, что это наиболее верная версия, майор почти успокоился и пошёл домой. Там плотно поужинав и в меру выпив из Клавиного набора, майор достал оставшиеся деньги и внимательно их просмотрел. Всё было обычно и ничего лишнего, или особенного на них не было. Жена застав его за этим занятием стала, как всегда клянчить на свои расходы. У неё сразу в эти моменты рвались сапоги, бился хрусталь, расползалась шуба. А прочей мелкой напасти было не перечесть. Что бы избежать полного перечисления нескончаемого списка семейных проблем, пришлось выделить ей половину. Когда же она взяла в руки деньги, то на них проступило коряво написанное с обеих сторон слово 'взятка'.
  - Что это Сергей? - удивлённо спросила она мужа, - и зачем мне от тебя взятка? Я тебе не очередная твоя проститутка, что будет спать с тобой и даст тебе, только за деньги? Мне ведь иногда и просто так хочется. А если сильно жалко, то так и скажи. Я обойдусь и мне семья наша дороже этих твоих поганых денег. Подавись ты ими, жмот несчастный.
   Она при этом возмущённо швырнула деньги в мужа. Майор, давно уже привык к подобным сценам. После них, просто приходилось задабривать её ещё большими подношениями. Кряхтя, опустился он на корточки и стал собирать с пола меченные купюры. Когда он их снова разложил на столе, то обнаружил, что зловещие надписи потускнели, а затем пропали и вовсе. Покрутив невинные теперь дензнаки, понюхав их, лизнув, и попробовав даже на зуб, он не нашёл ничего отличительного. Но не так прост он был, чтобы ни придать должного внимания, такому необычному происшествию. Логического объяснения не было, значит, задача по разрешению такой неожиданной провокации осложнялась и требовала экспериментов. Он продолжал долго и мучительно размышлять, а потом попросил ласково жену:
  - Ну-ка, теперь ты Люся возьми, снова какую ни будь бумажку. Да не бойся ты шалава, - успокоил он свою супругу, - они не кусаются, дура ты набитая, я уже их все проверил.
   Та осторожно взяла тысячную купюру и на ней, вновь проявилось проклятие. Она неохотно, но опустила её на стол, и оно исчезло.
  - Ну, тебя Серёжа с твоими дурацкими фокусами. Ты лучше завтра принеси настоящие деньги, а эти забери себе пока .
  - Ладно, - согласился майор.
   Он решительно сгрёб всё со стола и бросил в угли тлеющего камина. Подпитка оказалась, кстати, и огонёк весело заплясал по радужным бумажкам. На жару они оказались все равноценными независимо от написанных на них цифр.
  - Что ты наделал идиот? - взвизгнула жена, - мы бы могли их разменять на настоящие, и с этими деньгами дней десять пожить нормально.
  - Нет, дура, ты не угадала. Не десять дней, а гораздо больше, - ответил майор, - не десять дней, а десять лет, как минимум, я бы грыз на них сухари на нарах в зоне. Лучше уж никаких денег, да спать на коврике у двери дома, чем эти проклятые и под небом в крупную решётку. Я их сжёг, чтобы не потерять остальные и завтра принести ещё больше.
   Ночь была для него бессонная и в стороне от тёплого бока жены. А урывки забытья сразу же наполнялись кошмарами сегодняшнего вечера. Это был не отдых, а муки, с видениями кадров вечного российского сериала про оборотней в погонах.
  Наутро он побежал пораньше на работу. Но был он там не первый.
   У входа в здание его поджидали командир взвода и инспектор Сучков. По растерянному виду и нерешительности подчинённых майор понял, что их пожелание ему доброго утра не сбудется.
  - Что случилось, и почему в такую рань? - спросил он подчинённых, - авария какая-то серьёзная, или чэпэ по личному составу? Так могли бы позвонить домой. Я всё равно не спал.
  - Да о таком, Сергей Михалыч по телефону не поговоришь, начал взводный, - А то, что чэпэ, так это точно. Вечером ко мне прибежал этот орёл, и стал настаивать на том, что его подлавливают на взятке. А всем нам надо быть настороже и работать честно. А деньги, говорит, у него все меченные. Вот послушайте, что он вам расскажет, этот сумасшедший.
  - Товарищ майор, - начал Сучков, - вы же знаете, что я строю дом. Так вот зашёл я в землянку к своим нелегалам, к строителям, и дал им денег на питание. Смотрю, бригадир пересчитал и показывает их своим таджикам. А те залопотали про какие-то новые русские деньги. Я сначала не придал этому значения. Думал, что они просто забыли, как те выглядят. Я же с ними только лапшой, да хлебом рассчитывался раньше. Ну, обноски иногда давал. Всё равно выкидывать надо. Но присмотрелся я и увидел, что на всех деньгах написано большими буквами ругательное и неприличное слово: 'взятка'. Я, конечно, отнял те деньги и прямым ходом к Наилю. Вот и всё. А тот не верит мне. И не видит ничего.
  - Да как же мне верить, - вскипел Наиль, - когда на твоих деньгах ничего ни я, ни ты сам не увидел. Это что же, я должен верить твоей совести и словам, и не верить своим глазам? Псих ты Сучков и нас хочешь сделать такими. Я тебе давно хочу сказать вот что. Не устраиваешь ты нас, да никогда и не устраивал. Если не можешь вынести тяготы нашей службы, и надломился, так скатертью тебе дорога, а не пост на той дороге. На ней останутся только достойные. Прости, но такова жизнь и место сломавшимся, сам знаешь из правил движения, только на обочине. Что бы не мешать тем, кто прёт по ней на всём газу.
  - Успокойся, - осадил его майор, - пошли в кабинет и там спокойно обсудим эту ситуацию. Выводы будем делать потом и без горячки.
   Он уже понял, что его случай был не единичным и положение усложняется. Не понимая причин, он решил разобраться и устранить последствия. Но, кажется, первоисточник неприятностей близок.
  В кабинете, он, не рассказывая о своих проблемах, потребовал:
  - Все деньги, все до единой копейки, на стол, - а видя, что Наиль хочет возмутиться, добавил, - Быстро, без разговоров и не бойся, - это не захват вас с поличным, а для дела.
  - Всё равно, обыск прямо таки какой-то, - бурчал негромко Наиль, - а я человек честный, и ничего лишнего себе не оставил. Но если вам Михалыч и вчерашнего мало, так можно было это по человечески обсудить, а не отнимать наши кровно заработанные деньги, да ещё таким бандитским способом. Это уже, как служебный грабёж, Сергей Михайлович, натуральное гоп-стоп, а мы так не договаривались.
  - А ты прокурору пожалуйся, - отреагировал майор, - он тебе посочувствует и поможет найти управу на начальника. - а, видя что те вытряхнули все карманы добавил, - потом ещё спасибо мне скажете господа потерпевшие.
   Две стопки разнокалиберных купюр, от сторублёвки и выше подверглись его тщательному анализу. Всё было обычно и без того гадкого слова. Были, правда, разные мелкие пометки карандашом или ручкой с цифрами и галочками. То есть со следами неуважительного отношения к деньгам, их прежних владельцев. Но не более того. Майор задумался, а его подчинённые тоже молчали. Потому что не знали, что и думать про своего, взбесившегося начальника.
  - Я же говорил, что ничего нет, стоял на своём Наиль, готовый снова разложить деньги по карманам, - это у Сучка завихрения с видениями.
  - Да погоди ты, - остановил его майор, - не всё так просто, как ты думаешь. И дело тут не в Сучке, извиняюсь, не в твоём Сучкове. В наш век техники всего можно ожидать и поэтому никогда не надо терять бдительности на нашей опасной службе.
   Новое в ситуацию внесла прибывшая на работу секретарша начальника Валя. Она загремела переставляемыми в приёмной стульями и дала толчок новым мыслям майора.
  - Валя, - громко окликнул он её, - зайди ко мне.
  - А почты не было Сергей Михайлович, - просунув голову в приоткрытую дверь, ответила та.
  - Да не нужна мне твоя почта. Заходи сама и присаживайся.
   Валя, зашла и уставилась на деньги, разложенные на столе.
  - Садись, садись, умница ты наша. Ты сегодня молодец, не опоздала, даже на полчаса.
   Понимаешь ли, Валя, дочка, - майор не знал, как объяснить девушке цель вызова, - понимаешь ли, мы тут проводим одну ответственную спецоперацию и нужно эти деньги разложить по разным конвертам. Дело секретное и делать его нужно здесь и сейчас. Я тебе сейчас дам два конверта, а ты пересчитаешь эти кучки и положишь их внутрь.
   Валя понятливо кивнула и присела к столу. Начала она со стопки денег выложенных Сучковым.
  - Ой, что это? - вскрикнула она, - тут Сергей Михайлович что-то написано,
   Майор знал уже точно, что там могло быть написано, а потому даже не взглянул. Но Наиль подвинулся поближе и сильно усомнился, что у Сучка были галлюцинации. Последующие купюры были отмечены таким же образом. Значит, тот не врал, и это, сам Наиль, те надписи не заметил.
  - Ничего, ничего, - успокоил майор секретаршу, - я ведь тебе сказал, что это спецоперация. Так что и удивляться тут нечего. Пересчитывай и складывай в конвертик.
   Наиль решил, что на этом вся проверка закончена и протянул руку за своими деньгами:
  - Стоять! - грозно рявкнул майор, - а потом Валя и следующую стопочку так же обработай, - продолжил он успокоительно, уже обращаясь к вздрогнувшей девушке.
   Та, послушно закончила работу с первой частью и приступила к деньгам выложенным Наилем. Но первая же, взятая в руки денежка тут же представила злосчастную надпись о своём происхождении. Наиль плюхнулся на стул рядом с Валей и вытаращил глаза.
   Когда девушка закончила и вопросительно посмотрела на своего начальника, то он решился продолжить исследования и выложил из конвертов, что были в сейфе перед ней новый ворох денег.
  - Эти можешь не считать. Просто перебери и складывай в сторонку.
   Первые же купюры попавшие в руки секретарши дали ему понять от чего его уберегла судьба. Он даже не мог представить себе возможные последствия, если бы вручил эти деньги прокурору и остальным своим благодетелям и покровителям. Теперь уже упал в кресло он сам. Отдышавшись, он решил довести операцию до полного завершения. Из сейфа он решительно достал последние свои деньги, которые сложил туда за ненадобностью. Это была его зарплата за несколько последних месяцев. Если уж избавляться, так от всего и сразу. На такой дерзкий поступок он был способен. Бросив деньги на стол в сторону девушки, он горестно подпёр кулаком лицо и уткнулся невидящим взглядом в лежащие рядом бумаги. Положение было таким, что впору было вешаться. Всё летело к чёрту, и никто его не будет здесь держать за красивые глазки. Система, которая создавалась многими годами, от первого голодного пролетарского постового, которого советская власть выгнала кормиться на большую дорогу с подобием современного асфальта, затрещала по швам. Та самая система-кормилица, которая тщательно полировалась десятилетиями методом проб и ошибок, давала явный сбой. Основанная, на фундаменте многих должностных взлётов и трагедий, она рушилась в одночасье, и это было только началом её краха. А у истоков этого краха был он. Очнулся от горьких дум майор, из-за громкого возгласа Вали. Девушка добралась до его зарплаты:
  - Сергей Михайлович, а здесь ошибка.
  - Какая ещё ошибка?
   Не понял тот.
  - Да надписей на этих деньгах нет. Вы наверное забыли их подписать. Будете их помечать?
  Она вернула ненормальные деньги, что не хотели иметь нечего общего со взяткой и майор тупо уставился на них. А потом выдавил:
  - Буду Валя, обязательно буду, это особенные деньги. Давай-ка их сюда, это будет уже другая операция. И всё на этом, ты свободна, иди и занимайся своими делами.
   Когда девушка вышла, Наиль очнулся и попросил у шефа объяснений.
  - Да ничего я и сам не понимаю. Это настолько ново даже для нашего технологического времени, что никакого вразумительного объяснения не находит. Но для меня ясно одно. Наше счастье, что мы удержались на краю пропасти. Мы сейчас стоим над ней на одной ноге и стоит только чуть неправильно пошевелиться, как рухнем все и всё вместе с нами. Нам предстоит раскрыть заговор против родной системы-кормилицы и попытаться спасти её.
  - Но на моих деньгах не было ничего раньше, - упорствовал Наиль, - как и на тех, что вы последние отдавали.
  - А на твоих и сейчас ничего нет, - ответил майор, - возьми и убедись.
   Наиль с радостью схватил свой конверт и взяв в руки деньги увидел, что надписи исчезают, а вскоре и вовсе пропали.
  - Ну вот, - облегчённо вздохнул он, - опять они настоящие и спасибо за развлечение. Не знал я, что вы ещё и фокусник, Сергей Михайлович.
  - Нет Наиль, - унял его восторг майор, - я не фокусник, и не всё так просто, и как нам хотелось бы. Стоит тебе отдать эти деньги в другие... руки, - у него чуть было не вырвалось слово чистые, - как тут же это будет выглядеть расчётом от взятки.
   Наиль испугано бросил свою добычу назад в общую кучу опасных бумажек. Майор даже рассмеялся от такой трусости и принялся быстро ставить мелкие галочки на тех деньгах, что оказались без надписи.
  - И что нам теперь делать с этой макулатурой? - Наиль кивнул на стол, - ими ведь теперь, даже стены в доме не оклеишь.
  - Сжечь, - категорично ответил начальник, - и протянул ему пакет, - предать их уничтожающему воздействию огня. Другого варианта я не вижу.
   Наиль с Сучковым приступили к сбору разбросанных по столу денег, а закончив это Наиль протянул руку за теми, что были на столе шефа.
  - Нет, - быстро среагировал тот и убрал их в карман, - не смей, эти не надо трогать своими руками, а тем более жечь.
  - Это почему же?
   Подозрительно спросил Наиль.
  - Это другие деньги..., это настоящие деньги, это зарплата.
  - Зарплата?
   Удивлённо, как забытое слово переспросили одновременно и Наиль и Сучков.
   В это время позвонил телефон. Это был начальник райотдела милиции:
  - Сергей, вы там, что вообще с ума сошли от ожирения, - вместо приветствия начал он, - если твои подчинённые настолько зажрались, что стали разрисовывать деньги, так значит им надо ставки назначить такие, что бы они каждую копейку считали и берегли, как последнюю.
  - В чём дело? - спросил майор, - но сам он уже предполагал ответ, - я не понимаю вас Иван Степанович.
  - Не понимаешь? И не удивительно. Я сам ничего не понимаю, зачем твоим парням доводить до истерики население нашего района. Тут у меня сейчас в кабинете водитель такси, так он на грани сумасшествия. И есть из-за чего. Говорит, что подвозил нашего сотрудника, гаишника. Тот рассчитался с ним сторублёвкой и ушёл. Водитель, не глядя, сунул деньги в карман, а через пять минут зашёл в киоск за сигаретами и обнаружил на этой сторублёвке надпись 'взятка'. Вот и пришёл он к нам с повинной и в пред инфарктном состоянии. И я его прекрасно понимаю. Это надо же такому случиться. Человек проработал за рулём столько лет постоянно в объятиях вашей братвы, и вдруг такая беда. Гаишник даёт водителю взятку. Да тут у любого нормального гражданина, какое угодно сердце не выдержит. Вот я сейчас его водичкой в карвалолом отпою, и направлю к тебе с этой самой сторублёвкой. А ты уж Сергей, будь добр и займись своим личным составом, чтобы не наглели. А если появились лишние деньги, так на что я тебя там держу?
  - Спасибо Иван Степанович, только и мог ответить в ответ майор, - вы всегда были мне защитником.
  - Ты особо-то не распинайся, - прервал его шеф, - лучше не забывай, какое сегодня число и что пришло время Чэ. Время расчётов. А ты как бы и забыл.
  - Нет, нет, ничего я не забыл и после обеда всё будет на местах. Все будут довольны.
   Положив трубку, майор вытер рукавом мундира обильный пот со лба. Обречённо вздохнув, он спросил подчиненных:
  - Кому вы ещё давали эти проклятые деньги?
  - Я никому, - ответил Сучков, - отнял у таджиков и сразу же к Наилю. Предупредить об опасности.
  - Я, кажется, давал, - смущённо ответил Наиль.
  - Как это кажется? - возмутился майор, - ты не помнишь с кем, и за что рассчитывался?
  - Да я не то что рассчитывался, но после ваших упрёков разменял я свои деньги на крупные у сержанта Бойко. Но когда он их пересчитывал, то никаких надписей не было.
  - Экий довод, - презрительно усмехнулся майор, -2от Бойко не из нашего гнезда.
   После стука в дверь в кабинет вошёл пожилой мужчина.
  - Меня к в тоже мне нашёл проверочную машинку. Как будто э%Fам начальник послал, - неуверенно представился он, - тут, кажется, ошибка вышла и ко мне чужие деньги попали. А я не взяточник, гражданин майор, и если мне кто и суёт лишний червонец, то я конечно не отказываюсь. Но это, как мне знакомый адвокат сказал, чаевые и за них не судят. А здесь другое дело и я не хочу в тюрьму за чужие заработки и доходы.
   Майор вскочил навстречу и заботливо засуетился перед водителем.
  - Садитесь уважаемый, давайте те деньги, а мы во всём разберёмся.
  - Тут никто не разберётся, потому как и сто свидетелей не докажут, что гаишник мог дать взятку водителю. И тут после любого приговора весь мир смеяться будет. Но зачем эта подлянка и что мне теперь делать с такими деньгами, где написано слово 'взятка'? - он достал из нагрудного кармана сложенную пополам сторублёвку и протянул майору.
   Тот медленно стал её разворачивать, давая время очиститься от пакостного слова. Потом, делая вид, что внимательно рассматривает купюру, он спросил у водителя:
  - И где же вы увидели здесь это непотребное слово, которое мы давно калёным железом выжгли из нашей жизни? Это вам не гнилое Советское время, а демократический правопорядок, где все работают не за идеи, а за государственную зарплату.
   Водитель изумлённо рассматривал абсолютно невинную купюру, которой крутил у него перед носом майор. Но его попытку взять её в свои руки тот пресёк и направился к столу. При этом переходе сторублёвка была обменяна на те деньги, что были выданы в качестве зарплаты.
  - Так что же мы будем делать с вами, уважаемый? - спросил уже уверенно и даже резко майор, - вы продолжаете настаивать, что получили меченные деньги от нашего сотрудника?
  - Да, вроде бы и да, - неуверенно подтвердил водитель, - я же видел надпись и читать умею хорошо.
  - Ну, тогда иди сюда поближе грамотей, - пригласил майор его к столу, - и прочитай нам вслух, всё, что ты там видишь.
   Водитель подошёл, покрутил в руках сторублёвку, но ничего там лишнего не обнаружил. Зарплата достойно прошла двойную проверку и честными, и ловкими руками. Это вселило надежду и уверенность, что ситуация не безнадёжная. Кураж от этого чувства так и попёр из майора.
  - Знаю, что есть люди, которые плохо видят то, что написано. Это естественно, и я их понимаю. Такое может быть со всеми. оно или возрастное, или по пьяному делу. Но ты хочешь видеть то, чего нет, и никогда не было. Ты, что очередной провидец или просто, спорта ради оговариваешь всех честных работников милиции подряд, и готов для этого, даже отдать свои последние сто рублей. Это уже выглядит, как заговор и платный заказ клеветы и оговора. Остаётся только выяснить, зачем тебе это надо и кто твои сообщники?
  - Да что вы товарищ майор, - опешил водитель, - простите, померещилось старому, - я же говорил вашему начальнику. Где это видано, чтобы гаишник давал взятку водителю. Я теперь думаю, что это не для меня, а для него, для вашего сержанта, были именные деньги и ко мне попали по ошибке. Давайте отдадим их ему. Может это ему сувенир был такой юбилейный, и человек теперь будет искать их и расстраиваться. Вы уж верните их владельцу по прямому назначению, а я обойдусь, как ни будь. Может мне это когда на дороге и зачтётся.
  - Опять ты за своё, - взревел майор, - опять клевещешь?
  - Всё, всё молчу. Я видно ничего не понимаю в нынешней рыночной жизни, а потому и страдаю. Простите старого дурня. А то возомнил себе, что теперь гаишники стали откупаться от водителей и возвращают им взя.... Всё, всё молчу.
  - Правильно, - одобрил уже спокойно майор, - молчи, так будешь казаться умнее.
   Лейтенант Сучков, оформите в приёмной официальный отказ водителя от своих заведомо ложных показаний, и пусть он катится на все четыре стороны.
   При этом майор с явным сожалением расстался с частью своей зарплаты в виде чистой сторублёвки.
  - И это верните ему под расписку. Нам чужих денег не надо. Хватает нам и зарплаты, что щедро платит наше государство.
  - Ну, и что теперь будем делать командир? - спросил майор у взводного, - ты надеюсь, теперь понимаешь, насколько это серьёзно и опасно.
  - Понимаю, - неуверенно ответил, тот, - но не знаю, что нам делать, - это было добавлено уже твёрдо, - в общем, как прикажете, Сергей Михайлович, так всё и сделаем.
  - Ну, тогда слушай приказ! - и майор с подчинённым непроизвольно поднялись от таких торжественных слов.
  - Приказываю! Первое, эту гадость немедленно уничтожить. И чтобы не единой бумажки не уцелело и не разлетелось.
  Второе, немедленно найти Бойко, и изъять у него всю наличность.
  Третье, объявить сбор всему личному составу по тревоге. Тоже всех обчистить от скверны и объяснить важность момента. И чтобы не единого больше рубля не брали с водил до особого на то указания. Всё делать только по нашим дурацким законам. А чтобы народ не роптал, на излишнюю и непривычную для него честность, то пусть больше и чаще прощают. Тут лучше недобдеть, чем перебдить. Пусть узнают нашу доброту. Может когда и вспомнят эти смутные времена и нас добрым словом. Короче, всю работу свернуть до лучших времён, если хотят до них дожить. Сможешь?
  - Смогу, - подтвердил свою решимость Наиль демонстрацией увесистого кулака, - всё вышибу до последней копейки. Приказ начальника - закон для подчинённого, и я его выполню товарищ майор.
  - Верю! И последнее, - это уже было сказано обречённо, - похоже, мы с тобой Наиль, да и вся наша система, банкроты. Дань сегодня нести надо, а денег, - и он кивнул на набитый пакет, - нет, и в ближайшей перспективе не предвидится. Но, свои платёжные обязательства системе выполнять нам надо, а поэтому объясни доходчиво это ребятам, но уже помягче, как положено, и пусти шапку по кругу на деньги от зарплаты. Займи, что можно у знакомых и родственников. Но план поставок нам срывать нельзя. Сам понимаешь, чем это чревато в современных рыночных отношениях. Сержанты, те ещё устоят на дороге, им наплевать, кто будет завтра командир и кому отстёгивать долю. А нам, с тобой не усидеть без подпитки и без отдачи. Я тоже, сейчас, займусь сбором пожертвований. Но смотри, чтобы деньги были идеально чистыми. Под расписки, договора и прочее. Не нести нельзя, иначе мы потеряем кредиторов и весь их кредит нашей безнаказанности и прикрытия.
  - Ясное дело, - согласился взводный, - я понимаю, что мы с вами самые ответственные за порядок на дорогах нашего района. С нас будет и главный спрос. А только скажите Сергей Михайлович, как и на что нам теперь жить?
  - На зарплату!
   Как отрезал майор. А немного погодя добавил, - Это пока.
   Вечером того же дня после развоза отчётов о проделанной работе в конвертах, майор лично объехал все посты. Нужно было убедиться, что подчинённые правильно перестроились и действуют в строгом соответствии со сложной и непривычной ситуацией. Всё было правильно и хорошо до противного. И он, самолично, видел, как с%ющим мимо них машинам.
  - Надолго ли вас хватит рEAрепя зубами, те поворачивались задом к проезжаебята? - думал он, - но крепитесь. Я понимаю, как %Fного стимула и интереса. Сам такое проходил. Но е%2яжело на дороге работать вот так, без материальF1ли повезёт и всё уляжется, то потом мы наверстаем упущенное.
   И только лейтенант Сучков разочаровал его своей неуёмной жадностью и неисполнительностью. Он мог свести на нет все жертвы личного состава.
   Подъезжая к его стационарному посту, майор увидел, что тот, как и прежде бросается на проезжающие мимо машины и бойко ведёт работу с водителями. Несколько машин стояли на площадке без водителей в качестве задержанных. Это было горьким разочарованием для командира. От кого он не ожидал такого наплевательского отношения к своим указаниям, так это от Сучкова. Как он в нём ошибся. А ещё держал его в резерве на выдвижение и как возможную замену Наилю. Вот трудный момент и показал его истинную суть и его звериный оскал.
   Не выражая своего гнева, майор дождался, когда Сучков сунул документы очередного правонарушителя в карман, и тот, как угорелый бросив перед постом машину, бросился в сторону посёлка.
   - Пошли на пост, - шипящим шёпотом предложил майор лейтенанту, - там поговорим.
   Не успели ещё закрыться за ними двери, как он вцепился в куртку Сучкова:
  - Ты, что же это сволочь себе позволяешь? В то время когда твои товарищи и твои командиры лишились всех доходов и затянули пояса, ты жируешь и подставляешь всех нас. Ты же лично убедился, что мы под невиданным ранее колпаком, и под наблюдением, которого ещё никто не знал. Тебе, что деньги совсем разум затмили и ты действительно больной?
  - Что за деньги? Какие деньги, товарищ майор? Да у меня в кармане только те гроши, что дала жена на карманные расходы и на обед. Остальные все выгреб Наиль по вашему указанию. Но он же и сказал, что надо изыскивать любые возможности, для спасения системы. Вот я и стараюсь.
  - Как это ты стараешься? - не понял майор, но хватку ослабил, - ты старатель, что не понял, что нашу золотоносную жилу отравили и нужно время для её очистки?
  - Да всё я понял Сергей Михайлович, - хитро улыбнулся Сучков, - сказано было денег не брать, я и не беру, даже когда суют сами в карман. Одному при этом пригрозил, что оформлю попытку подкупа должностного лица и дачи взятки. Но никто не запрещал брать натурой и потом превращать её в те же деньги. Заметьте, в чистые деньги товарищ майор. Проверено и испытано вашим способом, чужими руками.
  - Как это? - не понял сразу майор, - что за комбинация? Давай по порядку и подробнее.
  - Да всё очень просто. Водитель, как всегда предлагает штраф оплатить на месте деньгами. Я, конечно же, ни в какую. Но при этом намекаю, что это будет взятка, а вот если за хорошие отношения будет подарок продуктами, выпивкой или другим товаром, то тогда прощении обеспечено. Вот и натащили, - он при этом указал рукой на угол комнаты заваленный мешками, пакетами и свёртками, - кто картошки, кто кусок сала, кто водки, или блок сигарет. Короче ходовой товар.
   Майор начал вникать в тему, но решил детализировать процесс до самого конца.
  - А что ты говорил насчёт проверки? Что, если на этом шматке сала нет надписи 'взятка', так думаешь, что он и чистый?
  - Ага, - подтвердил Сучков, - я ел, вкусно, с чесночком и перцем. Деревенский посол, пальчики оближешь. Хотите попробовать, Сергей Михайлович? Вот хлеба только нет. С таким копеечным товаром никто ещё не проезжал.
  - Пошёл ты к чёрту со своим салом и брюхом, которое читать не умеет. Докладывай быстро и по существу вопроса.
   Договорить они не успели, так как вошёл прибежавший из села водитель с пакетом и обратился к Сучкову:
  - Извини командир, тут у вас в деревне про коньяк 'Наполеон' не слышали. Пришлось взять два молдавских 'белых аиста'. Так сказать эквивалент. Думаю, сойдёт, и если сильно не перебирать, то голова тоже болеть не будет.
  - Поставь в угол, - кивнул Сучков, - а корочки твои в машине на сидении. - когда водитель вышел то он продолжил отчёт, - так вот утром, после первых подношений, я поехал в свой киоск, где заправляет тёща и сдал ей товар. Получил расчёт и тут же пустил деньги в оборот в соседнем магазине. Денежки прошли не одни и разные руки, но всё было чисто и без ругательных слов. После смены отвезу всё остальное, а завтра выручка снова потечёт в систему.
  - Ну Сучок, извини Сучков, ну ты даёшь. Талант, одним словом. Это надо же такую многоходовку придумать, что впору чемпиону по шахматам. Только вот что, - и майор решил укрепить свои позиции в этой конструкции, - товар весь отвези в мой магазин. Сам знаешь, там место побойчее, да и у меня под контролем. Понял?
  - Понял, - кисло ответил лейтенант, - а по какой цене будете принимать товарищ майор? По оптовой, или по розничной?
  - Нет, вижу я, что переоценил твои умственные способности, Алехин ты наш дорожный, - рассмеялся майор, - естественно приём продукции без документов будет идти, как везде принято, за пол цены, - и добавил, подумав, - оптовой. И не унывай, а гордись. Теперь не вы со мной а я буду с вами рассчитываться. Тебе будет даже премия особая сверх доли. Можешь теперь, хоть прописываться на этом посту для постоянного проживания. На год, - добавил он тут же, - это что бы не зажрался и помнил про начальство. Всё пока, надо ехать к другим орлам, внедрять твой опыт и прогрессивные методы борьбы с дорожными правонарушениями.
   Выйдя на улицу, майор заметил, что и там стало, как то светлее, теплее и уютнее, несмотря на зимний вечер.
  - Эх, как жизнь порозовела, - радостно подумал он, - нет, видно не придумали ещё способов, чтобы победить нашу кормилицу Систему Дай. Она, как и Россия непобедима. И дай бог им крепкого здоровья и долгих лет жизни. А мы, государственные люди, с ней завсегда проживём безбедно и при всех видах власти. Что власть? Она приходит и уходит, а мы служивые всегда при деле и при Системе. Пусть, там на верху, байки рассказывают про борьбу с коррупцией, да со взятками. Это их такая работа, нашего же брата чиновника. Просто должности у них такие и кого-то подвинуть надо с доходного места. А потом всё тишь, да гладь, да наша благодать. Да и с чем бороться-то, если это испокон веков? Если даже божьи люди, попы и те за мзду грехи отпускают и продавали индульгенции. Так что брали и будут брать всегда. Брали при царях, брали при коммунистах, будем брать и при демократах. Скорее бы теперь ещё круче гайки подкрутили законники по нашей службе. А то во всём инфляция, рост цен и расходов, а у нас на дорогах всё застопорилось. А было бы, совсем хорошо и логично. Раз растёт благосостояние некоторого народа, значит и наше добро должно расти. Но для этого нужно больше да покруче штрафов, вот и будет больше и шире предложения. Но верится, и особенно сегодня, что это не за горами, и случится. Не зря же и им там на самом верху перепадает по каналам нашей Системы. Вон как глотки дерут некоторые, что бить надо рублями водил нещадно. А кто нищий, так пусть сидит в своих деревнях, или ездит на печи, как тот дурак Емеля.
   Теперь, пожалуй, можно и к Клавдии наведаться для расчёта с долгом из зарплаты. И, похоже, расчёт будет полный и с процентами. Наверное, это может затянуться и до утра. Уж больно тоскливо по коровьи смотрит она на него в последнее время. Только что не мычит, как та тёлка, что познаёт бугая, только один раз, а дёргают её за титьки круглый год. Надо позвонить своей, что областной рейд с выездом в другой район по безопасности дорожного движения. В своём то она всё знает больше любого опера. У неё здесь осведомителей больше чем у всего уголовного розыска. Теперь только этот номер проходит. Прошлый раз вон позвонил, что у нас ловля опасного преступника, и я тоже буду всю ночь в засаде. Так она дура утром, вместо сочувствия, так орала и пытала, кому я так бесстрашно всю ночь засаживал, до помадных ран и засосов.
   Проводив довольным взглядом очередного вернувшегося из села гонца, прошмыгнувшего в строение не с пустым пакетом, майор уселся в свой джип, замурлыкал любимую мелодию и поехал к Клавке. Слов той песни он всех не помнил, да и не полном их порядке. Да и зачем ему это? Главное, чтобы было в тему и что там были некоторые такие душеные и близкие слова. Это особенно, когда про 'Наша служба и опасна и трудна'.
  - Ничего сейчас уже немного полегчало.
   Улыбался он и это благодушие было надолго.
  
  Глава 5
  Попутчица
  
   Скрип шагов по снежному насту, позади, оказался неожиданным и застал Стаса врасплох. Да и не удивительно. Он так залюбовался открывшимся видом с пригорка на свою давно знакомую, но с других ракурсов деревню, что среагировал на них только тогда, когда они уже были, совсем рядом, буквально за спиной. Чувствовалось, что человек шёл, явно, быстрее его и нужно было или ускорить шаг, или уступить местному торопыге протоптанную однорядную тропинку. Стас предпочёл второе, а невольно при этом, оглянувшись, он остановился и сделал шаг в сторону очередного бокового сугроба, да так и замер в позе широко раздвинутого циркуля. И было от чего. На него надвигалось милое чудо. Оно было в образе, а точнее в теле незнакомой девушки одетой явно не по сезону. Но это было всё вторично и не вызывало удивления, потому что всё заслоняла вспышка великолепной улыбки. Она, как главное женское оружие, явно была давно на взводе, предчувствовала его реакцию, и выстрелила точно, во время и без промаха в цель. Потом, как разрыв, прозвучал её смех, когда лёгкое и неизбежное касание на узкой дорожке повергло Стаса из неустойчивого состояния в падение на снег. Дальнейший хохот этого создания стоящего над ним заставил засмеяться и его. Это было как реакция на своё нелепое положение не обидно повергнутого, сильного человека более слабым существом и радость от жизни вообще, и от такой встречи, тем более.
   Чтобы там не говорили ханжи и показные семьянины, но каждая встреча мужчины с любой незнакомой женщиной это событие, которое заставляет вздрогнуть и подтянуться его не только брюшным прессом, но и всём своим естеством. Это потом уже приходит рассудочное, практичное осознание и невольная примерка к своим возможностям по возрасту, росту, желаниям и возможным последствиям. Но первая природная искра от встречи с любой незнакомкой у мужчины, если он таковым является, то неизбежна. Вопрос, загорится ли от неё, что-либо в будущем? Как правило, и чаще всего, нет, но здесь была сплошная неопределённость.
   Протянутая ему для помощи ручка, не сразу нашла благодарного контакта. Стасу было приятно сейчас, вот так беспомощно лежать в этом снежном сугробе, после пляжей Индонезии, и рассматривать снизу свою невольную и милую обидчицу. Опрокинутый таким образом, любой мужчина не способен ни сопротивляться, ни обижаться на победительницу. Так было и с ним. Тем более что рассматривать было что. Высокая стройность фигуры девушки подчёркивалась пропорциональностью её составляющих, которые не были размазаны ворохом тёплой зимней одежды или балахоном шубы. Всё это оттенялось лёгким плащом, плотно облегающим тело и перетянутым в талии. Копна густых и ярких рыжих локонов, явно, была естественного происхождения, потому что она обрамляла лицо такой белизны и чистоты кожи, которая свойственна только этой части цветовой гаммы волос человечества. Рыжие люди вообще существа исключительные, а рыжая в естественном облике женщина, это удар по воображению любого художника. Возраст же, был настолько неопределённым, что ей можно было дать и восемнадцать и двадцать пять лет.
   Всё это время, а может быть и всего лишь мгновение, смех их не прекращался и не казался обоим неестественным и неуместным. Это смеялись и радовались от удовольствия встречи два молодых и здоровых тела. Рассудок и сознание в такие моменты отключаются, и забываются все условности и надуманные обществом поведенческие правила. Во всяком случае, такое было сейчас со Стасом. Он, при этом, готов был поклясться, что ни кого подобного и похожего, из числа местных жителей, здесь раньше не встречал и не знал. Блестящие ярко зелёные глаза, приковывали всё внимание и заставляли забыть про остальные прелести её женского существа. А они были. Точно были, и она это знала, потому-то так уверенно себя и чувствовала, и вела.
   Стас мысленно перебрал всех соседей по деревне, и не найдя среди них ближайшего соответствия, решил сам спросить её об этом, а первое, что пришло ему в голову и конечно же нелепое, было озвучено, как вопрос:
   - Ты, чья это будешь?
   Это ещё звонче заставило зазвенеть колокольчики её смеха, в перерывах которого прошла игра слов:
  - Чья, я буду?... Ну откуда же мне знать,... чья я буду..., да и буду ли и когда. Может быть и твоя..., если захочу этого.
  - Вот как? - перестал смеяться и смутился Стас, - ну, тогда сначала помоги подняться, а то мы ещё незнакомы, а я уже у твоих ног.
   Приняв протянутую руку, он вздрогнул от её жару, который трудно было назвать теплотой и он ей, почти, не воспользовался, а вскочил сам, но, не выпуская обжигающей руки, представился:
  - Станислав..., Стас, местный житель по регистрации в паспорте и нечастый гость в своём домике в этой деревне.
  - Нана, - безо всякого кокетства и даже как-то странно произнесла это грузинское, а потому и странное для этих мест имя девушка, - вот решила навестить и проведать кое-кого из знакомых местных жителей, и уже не доходя до деревни, одного из аборигенов сбила. Если здесь все такие неустойчивые, то, как бы мне не пришлось об мужчин спотыкаться и перешагивать через них, как через брёвна.
  - Это тебе, пожалуй, гарантировано, - согласился Стас, - и безо всяких на то усилий. Тут, после обеда, а порою и в любое время суток, часто можно встретить лежащих мужиков, вдоль дороги и даже в лужах. Но это всё больше будут поклонники не твоей красоты, а главной мисс Россия, гражданки Самогонки, чья красота для них, вне конкуренции даже по сравнению с твоими прелестями. Так что на первое место ты опоздала красавица. Да и остальные места, давно заняты другими пристрастиями и проблемами. Тебе достанется роль золушки из раздела про то, что хороша Маша, да не наша. А потому без особых претензий на обладание, как на нечто недоступное для немедленного употребления. Да и кажется мне, что тебе всеобщее мужичье поклонение ни к чему. Думаю, что ты девушка слишком для этого разборчивая.
  - Правильно ты думаешь, Станислав Стас, - согласилась Нана, - девушкам, конечно, хочется, чтобы любили их все, но самим любить хочется только одного единственного, самого, самого, и который сильнее и лучше всех. Тут есть такой?
  - А как же, - поддержал её игру Стас, - тебе повезло, и ты попала на богатейшие залежи такого товара, который почти в каждом дворе имеется или залежался. И, не найти здесь мужика, который бы сказал тебе, что он не пуп земли и не самый, самый и не исключительный. На том держится весь смысл семьи, брачных союзов и элементарное соблазнение. Кому же нужны завалящие мужички, и главное, признавшие свою никчёмность. Все мы мним себя принцами по рождению и по назначению, да только непризнанными становимся неблагодарными дамами, что тоже родились принцессами, а превращаются в наших жён.
   Бесенята в глазках Наны выстрелили 'браво', и она прошла по тропинке вперёд, предоставив ему право идти сл%Eо спины. Он смотрел только на эту редкую, по своему естеству и яркости, рыжую шапку волос. Как художника его трудно было удивить красотою женскоедом. Стас не рассматривал и не оценивал её тело с3о тела, но этот золотистый нимб мог удивить и свести с ума кого угодно.
  - Тебе не холодно? - спросил он, - намекая на лёгкую одежду спутницы и непокрытую голову, - всё-таки не май месяц, по которому ты одета, да и худовата ты для моржа.
   Нана приостановилась для ответа, и вынудила Стаса сделать тоже самое.
   - Ты о чём это Станислав Стас? Да у вас тут жара, как тропическая, но со снегом.
   Она при этом зачерпнула из-под ног горсть рассыпчатого белого окружения и швырнула в него. Однако невинный морозный снежок ударивший в плечо, вместо того чтобы рассыпаться, как песок, показался Стасу ледышкой, а с пальцев Наны стекали капли воды. Он вспомнил необычно горячую руку девушки. Теперь Нана, похоже, не торопилась. Более того, она каждый раз заговаривая со Стасом, останавливалась, оборачивалась к нему, изучающее вглядывалась в глаза и они превращались не в мало знакомых попутчиков, а походили на гуляющую пару. Путь, который можно было спокойно преодолеть за 15 -20 минут они шли почти час. Стас от такой медлительности уже чувствовал, что становится прохладно, но этого нельзя было сказать про его спутницу. Во всяком случае, она не делала даже попыток застегнуть верхние пуговицы своего плаща, и не собиралась ускорить шаг, для согревания и скорейшего прибытия в тепло. Сначала умиляло, а потом стало удивлять и надоедать двойственное название его имени, и он спросил её об этом.
   - Но ты ведь так назвался, - ответила она, - поэтому я так тебя и зову, Станислав Стас. Или это неверное твоё имя, и ты мне солгал?
   - Да нет, всё правильно, и, правда. Но все же прекрасно понимают, что это одно и тоже, и я просто предоставил тебе право выбора. Тебя, ведь тоже можно называть по-разному, уменьшительно, ласкательно, фамильярно. Но это будет всё равно твоё имя. Правильно?
   - Нет неправильно, - категорично ответила та, - я только Нана, и никак иначе. Но хорошо, я выберу одно твоё имя, - и она на мгновение призадумалась, - я выбираю твоё имя Стас, оно более рациональное, потому что более краткое. На его произношение уходит меньше времени и энергии.
  - Ты всегда, такая рациональная, да разумная? - спросил, удивившись, Стас, а, решив, что эту тему она хочет превратить в новое направление для шутливого разговора продолжил, - и это в твои-то годы столько голого практицизма, и неприятия вариантов? Если это есть уже сейчас и такими темпами пойдёт дальше, то тебе с годами грозит участь сплошной тоски и скуки.
  - Скука, удел бездельников и созданий, не имеющих конкретных целей, а это мне, как раз и не грозит, - произнесла она уверенно, но без обиды, - так что здесь ты Стас не угадал. И вообще мне пора в другую сторону, - добавила Нана, когда они приблизились к околице и перекрёстку дорожек, - тебе направо, а мне налево.
  - Ты знаешь, где мой дом, - удивился Стас, - а почему же я ничего о тебе не знаю?
   Девушка ничего не ответила и даже не рассмеялась, а молча и быстро пошла своей дорогой.
   Стасу ничего не оставалось, как последовать её примеру, озадаченно покачав головой. Пройдя некоторое расстояние, он не выдержал и оглянулся, что бы ещё раз увидеть свою странную попутчицу, но её и след уже простыл. Как она могла так быстро добежать до ближайших строений, оставалось только гадать. Просто удивительно, но девушка как бы растворилась в зимних сумерках. Однако гаданием заниматься было некогда, потому, как рядом был уже свой дом, тоска по которому была сейчас сильнее всех других чувств и впечатлений.
   Домик этот он приобрёл несколько лет назад, после развода с женой. Стас не хотел растягивать и усугублять эту неприятную процедуру, и превращать её в театральное действо по разделу имущества. Если женщина решила и намерена была перепробовать всех смазливых самцов, то бесполезно её в этом препятствовать, а даже нужно помочь, предоставив свободу выбора и действий. Тем более что детский вопрос не успел порадовать их недолгий семейный союз. Поэтому когда та привела домой компанию друзей и подруг, чтобы отметить новую девичью свободу, он, молча и быстро собрал свои вещи и ушёл к матери. Через два дня, по объявлению в газете, он снял, а затем и выкупил небольшой домик в пригородной деревне Ждалово. Там Стас с хозяйством не мудрил, а потому многое смог сделать и достичь в живописи. Местные жители, поначалу, посчитали его чудаком за несколько поделок и скульптур из дерева и известняка, которые он понатыкал во дворе, а потом перестали обращать на это внимание. Не то чтобы он стал для них своим, но и не дачником, как они презрительно называли городских, скупающих у них дома для отдыха и развлечений. И хотя он со временем мог бы приобрести новую квартиру в городе, Стас решил, что лучшего места ему не хочется. И даже 'удобства во дворе', отопление от печи и уговоры родных не могли пересилить этого решения. А потом тридцать километров до цивилизации при автотранспорте и современной связи, это не ссылка. Зато здесь можно в любое время укрыться от надоевшей городской суеты, что он частенько и делал. Имея хорошие отношения с соседями, Стас был спокоен за сохранность нехитрого своего скарба. Он при этом не хотел дразнить их и оскорблять тяжёлую нищенскую жизнь выживших Оренградских селян возможными при его средствах излишествами.
   Незадолго, перед своим отъездом в Индонезию Стас пустил на проживание и для небольших поручений местного одинокого погорельца Николая Мухина. Мужика средних лет, инвалида афганца, и по местным меркам пьющего не очень много, и в соответствии того мизерного пособия, что швырнуло ему, как подачку, благодарное государство. Этот экземпляр отработанного машиной общественного устройства живого материала приносил ей теперь одни только растраты от того, что смог выжить и вернуться не грузом двести. Тех-то можно разок другой вспомнить за казённый счёт, да и забыть на год. А выжившим приходится каждый месяц куски бросать. И куски-то невеликие, да расплодилось этих выживших слишком много. Уж на что их добивали в Чечне, чтобы наверняка, даже арабов, как специалистов по резке голов напустили, да только и оттуда умудрялись возвращаться солдаты недобитыми. Николай, однако, не унывал и не жалился и при этом сочувствующим говорил:
  - Властей может быть много и разных, и белых, и красных, и коричневых, и зелёных, и демократических, а родина, она одна.
   Как и другие селяне, почти все здесь, он имел свою уличную кличу. Звали его запросто Шипом, видимо за острый язык и дерзкий характер, который не усмирили даже тяжёлые ранения в Афганистане. Они быстро привязались друг к другу, и Стас прощал ему не только многие безобидные выходки, но и даже случаи пьянок. Но при этом отправлял ночевать в баньку, чтобы самому не задохнуться от сивушного запаха и не оглохнуть от неизбежного в таких случаях громогласного храпа со всевозможными руладами и переливами. Сейчас, судя по дымку из трубы всё дома было в порядке, и Шип был на месте. С подхода чувствовалось, что дом не покинут и это жильё человека, а не медвежья берлога, занесённая снегом. Дорожки были не протоптаны, а аккуратно прочищены, значит, не зря он выбрал в охранители именно этого человека. Выскочившая из подворотни, милая дворняжка Пальма, заскулила от непередаваемой собачьей радости встречи с хозяином. Стас присел и позволил ей облобызать себя. Собачка это оценила больше, чем положенный рядом кусок колбасы, специально приготовленный для встречи. Нет, что там не говори, но ни одна порода холёных иноземных псов не сравнится с чистопородной русской дворняжкой. Это существо получилось и вывелось историей самого народа, которая переварила во времени всех мыслимых завезённых и прибежавших собак и сотворила такое чудо. Нигде, на западе так ласково не называют это случайное слияние генов. Там для них однозначное прозвище 'ублюдок' и только на Руси, это Дворняжка, значит, хозяйка двора.
  Потрепав последний раз по загривку эту солидную по возрасту четвероногую леди, что расстилалась у его ног с щенячьим восторгом, он прошёл дальше.
   В своём доме не до церемоний и Стас, естественно, сразу вошёл в сенцы, на кухню и далее в комнату без стука. Шипа там не было, и оставалась только спальня, дверь в которую была приоткрыта. Когда же он её открыл шире и заглянул, то невольно опешил, а затем и отпрянул от увиденной картины. Посреди комнаты, на полу разметала ноги во сне полуголая женщина с задранным подолом юбки на грудь, где покоилась, как на самой нежной подушке и косматая голова Шипа. Он тоже был без брюк, одна штанина которых, однако не успела сняться, отчего нога казалась неестественно длинной. Ясно было, что утомлённая пара отдыхала от трудов праведных и не считала их законченными.
   Стас тихонько снова прикрыл дверь и также осторожно ретировался назад, до крыльца. Там он стал сильно топать, сбивая с ботинок несуществующий снег, потом громко заколотил кулаком по первой и последующим дверям, не торопясь преодолеть эти препятствия.
   Шип встретил его в проёме третьей двери.
  - Какого хрена надо? - заорал он, не видя во мраке входящего, - здесь не проходной двор и визиты запрещены. Ну-ка выметайся во двор пьянь навозная, там и поговорим. Нечего мне тут полы топтать. Пошёл вон на улицу.
   Стас молчал и продолжал стоять, давая возможность полностью излиться красноречию, так некстати потревоженного своего эконома. Того это молчание и нежелание немедленно выполнить его требования распалило ещё больше. Чувствовалось, что Шип готов был кинуться на непрошенного посетителя и как минимум при этом применить приём борьбы Сумо по выдавливанию противника, за пределы своей территории. Однако перед броском он решил выяснить личность нахала.
  - Ты кто идиот? Я ведь всем сказал, что без хозяина здесь в доме не будет ни одного человека.
  - Я, вообще-то и есть хозяин, - не выдержал Стас, - если ты меня не уволил. Как дела Шип?
   Пауза была вполне предсказуемой, но она явно затянулась. Шип пытался сообразить, как вывернутьс%нислав Иванович, - растеряно и уже тихо произнёс он, - Стас, Иваныч, хозяин, - громко, и почти уже я из неловкого положения со своей гостьей.
  - СтаEDа крике продолжил он, - хозяин приехал. Наконец то приехал, а я тут совсем заждался тебя.
   При этом Шип не освобождал дверной проём и даже подняв руки, вцепился ими в дверной косяк. Стас, зная ситуацию и причину такого радушия, не стал его отталкивать, а спокойно ждал продолжения действий. Сигнал был услышан и правильно понят. Через мгновение из-под правой руки хранителя входной амбразуры проскользнула женская фигурка и, чуть не сбив Стаса, выскочила на улицу. Стас проводил её взглядом, а когда повернулся к двери, то увидел, что проход свободен и Шип стоит в стороне.
  - А как же насчёт того указания, что бы за время моего отсутствия здесь не было ни одного человека? - спросил, смеясь, Стас. Или есть и были исключения?
  - А и не было ни одного человека Стас, никаких исключений тоже не было. Я за это отвечаю.
  - Как не было? - опешил от такой наглой лжи Стас. Мне, что же привиделось это, только что, и мне не верить своим глазам, а верить твоей совести?
  - Так это же баба была Стас, - невинно гнул своё оправдание Шип, - А мы насчёт них с тобой не договаривались Стас. Пришлось позвать на помощь. Ну, помыть что. Постирать там, прибрать. В доме порядок поддерживать надо. Вот посмотри как всё чисто и аккуратно, - продолжал хитрец, делая при этом широкий приглашающий к обзору жест, с явным намерением перевести разговор в другое русло.
   Стасу осталось только рассмеяться, и, пройдя в уже виденные, действительно чистые комнаты, он стал раздеваться. Шип при этом старался всячески угодить. И хотелось надеяться, что это не из-за провинности, а он действительно рад возвращению хозяина дома и друга. Одежда была заботливо убрана, ботинки нашли своё место у печи. Тапочки и халат были, как будто заготовлены заранее.
   Стас не нуждался в прислуге, но и не перечил, потому что за время длительного отсутствия позабыл уже, где что лежит.
   - Поужинаем? - предложил Шип, - я тут без тебя особых разносолов не творил, но яишенку на сале сварганю мигом, да и соленья-варенья есть. Так как?
  - Нет, - отказался Стас, - это мы потом с тобою устроим пир, а для начала....
  - Банька, - перебил его Шип, - угадал?
  - Угадал, угадал. Конечно же, банька. Да со снежком после парной. Как я по этому делу соскучился. Казалось бы, чего надо? Был у океана, воды вокруг неоглядная даль, а всё равно нашего тазика с кипяточком из баньки в нём мне не хватало. Прорубь-то нашу ты не запустил?
  - Да нет, Стас. Как можно? Я там экранчик и морду ставлю. Не густо, но за неделю на приличную уху набираю рыбёшки. Да только давно не удаётся приготовить и самому попробовать. Сейчас великий пост настал, вот батюшка и повадился ко мне за скоромной пищей, а мне духовную взамен преподносит. Да я и сам не против, потолковать с умным человеком, да когда ещё и выпить не на что.
   Ну а ты то Стас, как съездил в жаркие края? - Шип явно не хотел упускать инициативу в разговоре, что бы отвлечь Стаса от житейского конфуза. - Смотрю, загорел, а брови, так аж выгорели, да и сам как-то заматерел. Что хлебнул солёной водички на цунами, или бог миловал?
  - Миловал, миловал, да ещё как, - улыбнулся Стас, а, вспомнив свою схватку с акулой добавил, - а океанской водички нахлебался вдоволь, на всю оставшуюся жизнь. Ты лучше расскажи как тут дела деревенские? Что нового в нашей маленькой кормушке России?
  - Да, в принципе, за твоё отсутствие, и ничего особенного Стас, - ответил Шип, наморщив лоб в воспоминаниях последних великих деревенских событий, - Вот две бабки, Наталья и Валентина, что жили в нижнем конце, представились. Да так им повезло, что в самые морозы, а потому лежали после трёх дней хранения в гробах, как новенькие. Затянули мы конечно с похоронами, да землю мёрзлую долбать было тяжко. А потом, что и куда спешить им. Зато все родственники и те, кто хотел выпить, успели и простились. Вволю помянули двух дружных доярок, у которых раньше было по полсотни коров, а в конец не стало и кружки молока. Ладно, что почтальонша отдавала не всю им пенсию, а продуктами. Иначе последние бы свои гроши они относили на гостинцы внукам.
   Да вот Степан, который скотником был у городского фермера, что кличут Башмаком, без глаза стал и загибается от простуды. Видел ты его, это тот самый юродивый, что со скотиной и жил. Недоглядел он на рождество, при водопое промоину во льду и телок, один, провалился. Прибежал Башмак и заставил Степана лезть в ледяную воду, а тот и летом то никогда дальше и выше щиколоток в реку не заходил и плавать отродясь не мог. Отказывался он, как мог, а когда сволочь Башмак ударом нагайки выбил ему глаз и сказал, что выбьет и второй. Тогда Степан замычал, как обречённая на заклание корова и полез на верное утопление. Да только набежавшие мужики и бабы не позволили такому случиться. Вытащили сначала самого Степана, потом телка, потом швырнули в промоину Башмака. Но тот долго не бултыхался, а жаль. Сам скотина вылез, а вечером привёз из города бригаду братков, нанял и прикупил к ним пару ментов, и устроили они нам разборки со всеми заступниками. Милиция привозила к нему на ферму мужиков, как для официального разбора и опроса, а братки им там рёбра ломали, да почки отбивали, как за сопротивление властям. Всё по закону и под законом. К тебе за мною тоже ломились, однако козёл Башмак сказал, что дом художника трогать не надо. Опасался видно, что ты по приезду сам с ним разберёшься, а ты ведь не бесправный деревенский лох. Короче выбили они, из таких свидетелей чистый материал по вынужденной самообороне со стороны Башмака, да и укатили с фермерскими подарками.
   Потом, что ещё? Да, вспомнил. Опять нас газом траванули, Стас. На радость токсикоманам, это с той трубы, что за околицей села. Но молодцы, те, что газ прём, оперативно сработали. Быстро перекрыли трубу, устранили протечку, и мы снова забыли, чем тот газ пахнет и для чего существует. Спросили мы когда же у нас в домах это благо появится. Получили обычный ответ, что мы не Европа, поэтому обойдёмся кизяком и соломой. Одной только МЧС целая свора налетела. Оно и понятно, дело то денежное, это не пожар деревенский, как с моим бывшим домом. И снова наши бедные, и нищие газовики погнали тот наш газ мимо нас в дальнее Забугорье. Они ведь там, которые иноземцы, дровами и навозом топить не могут, а нам и так дедовским способом сойдёт. Сорок лет уже нашу деревню обещают очистить от копоти и газифицировать нашим же добром, да всё руки у обещалкиных не доходят. Заняты, значит, те ручки шаловливые подсчётом барышей. А с нас, что возьмёшь? Уже и так всё отобрали. Теперь даже судебные пристава приезжать в деревню перестали. Скука сплошная без концертов по экспроприации имущества у нищих. А то ведь как ведь весело было раньше, когда раздали селянам бумажки на землю. Обозвали собственниками, а самой земли-то и нет. То они её не поделили, то не намеряли, то не распределили, то не оценили. А налоги требуют. Давай плати за тех, кто этой земелькой пользуется за нас, да скотину последнюю сгоняет с пастбищ. Короче отлучили нас от дел и ещё обзывают бездельниками. А и действительно, дел то никаких и нет, и от безделья того не то что сопьёшься, а взвоешь благим матом.
   Вот и все наши новости и радости Стас. Каково тебе наше бытиё и деревенские художества?
  - Да было бы смешно, если бы не было печально, - ответил Стас, - Но жизнь не остановишь Николай, и теперь только приходится надеяться, что всё и у нас образуется, как у людей. Кажется, порядки в последнее время стали меняться, а тухлятина и гниль из головы нашей страны стала выветриваться. Да только такую махину сразу не промоешь и не проветришь, ещё долго будет смердить загаженное. Нужно немалое время и ума нужно немало, для разбора очередных исторических завалов Это развалить и сломать ума не надо, а в остальном, ну никак без этого качества не обойтись.
   Ну, хватит, пожалуй, о грустном. Неси-ка мой телефон, надо позвонить родным и знакомым, доложить, что прибыл. Кого-то обрадовать, а кого-то и огорчить.
   Шип прошёл в спальню и долго не выходил. Потом послышался шум передвигаемой мебели, а его заглушил непечатный призыв к телефону найтись. Наконец, выйдя распаренным от поисков, Шип развёл руками.
  - Ничего не пойму Стас. Всего неделю назад видел твой мобильник и переложил с видного места подальше, чтобы меньше пылился, да подзарядил его заодно. А сейчас всё перерыл, но он, как испарился. Как будто черти унесли.
  - А может чертовки? - спросил Стас, - из тех, что только что выскочила. Мы ведь тоже насчёт присутствия нечести в моём доме не договаривались.
  - Стоп! - хлопнул себя по взмокшему лбу Шип, - как это я сразу не догадался. Точно это только Ленка могла сделать. Не зря же она так около него всегда крутилась, и нахваливала.
   Схватив шапку и куртку в охапку, он кинулся к двери.
  - Я сейчас у неё вытрясу тот телефон хоть из-под юбки.
   Бросил он уже на выходе.
  - Смотри при этом ещё там что ни будь там не прихвати, - бросил вдогонку ему Стас.
   Потом, воспользовавшись временем ожидания, он осмотрел более пристально своё жилище. Особенное внимание он обратил на прежние свои же картины. Многие из них представлялись, каF0е. А в иных чётко проступали мелкие штрихи и нюансы, на которые раньше никто, и в том числе он не обращал внимания. Видимо пережитое повлияло и на восприятие своего же творчества. В углу, на обы%Fк-то по-новому, и по сюжетам, и по цветовой палит%7ным месте, он обнаружил под накидкой и мольберт.
  - Ну, здравствуй мой верный соавтор, - обратился Стас к нему, - Что стоишь понурый? Или тоскуешь по жаркой Джакарте, где побывал и ты, и, где невольное было наше свидание? Или думаешь, что я тебя там не узнал, а красота той страны ушла навсегда? Ну не унывай товарищ, мы теперь к этой теме вернёмся не раз и не два. Мы постараемся с тобой передать и весь ужас цунами, и прелести страны и её народа. Мне есть, что вспомнить, и ты первый узнаешь про это.
   Так, Стас пообщался почти с каждой давно покинутой вещью, восстанавливая вновь домашний контакт, от которого становилось всё уютнее, а Шипа всё не было.
   Тот в это время вёл жаркие переговоры с известной деревенской утешительницей Ленкой. Наскок, которым он собирался получить у неё Стасов телефон, не принёс успеха. Та, закалённая в разносторонних отношениях с мужчинами, никогда ещё не возвращала ни содержимое ополовиненных бумажников, ни вещей оказавшихся у неё на память о свиданиях. Кричать до нестерпимого визга она умела похлеще резаной свиньи, огласки и общественного мнения не боялась, а воспринимала, как рекламу, своей востребованности, чего не скажешь про обиженных. На рукоприкладство к женщине, опять же, не каждый мужик способен, а тем более Шип. Да и в этих случаях она умела постоять за себя. И если бывали моменты появления её на улице с 'фонарями', то обидчик был не с меньшими знаками прошедшей схватки. Атака Шипа вскоре захлебнулась и переросла в уговоры, но и это не принесло результатов. Ленка упорно стояла на том, что ничего не видела и не брала, и здесь не помогали даже предложения о возможном выкупе.
  - Нет у меня никакого телефона, - упорно стояла она на своём, - свой и тот месяц, как сломался. Да и не нужен мне он в деревне, я вам не девочка по вызову, кому надо и через забор докричатся. Ты если сам не пропил его то ищи дома.
  - Да всё перерыл я уже там, - обречённо ответил уставший от переговоров Шип, - не иголка ведь, что бы не заметить.
  - А ты возьми, у кого ни будь другой, позвони на свой и походи по дому, как с миноискателем, глядишь тот и отзовётся.
   Это было уже предложено в явно издевательском тоне, но продолжения не последовало, потому что в её хибарке ясно послышался телефонный звонок. Она застыла с открытым, для следующей идеи ртом, потому что твёрдо знала, телефон был отключен. Звук не умолкал, он шёл по нарастающей и уже превратился в трель будильника, которая явно слышалась из-под многострадальной кровати, которую местные мужики давно называли станком любви. Опешивший, вначале, Шип направился на звук, но хозяйка его опередила.
  - Уйди скотина, это мой телефон, он, наверное, починился.
   И зная точно место, где она спрятала его, Ленка имела фору в броске под кровать, а потому, трезвонящий аппарат оказался в её руке. Шипу ничего не оставалось, как, пыхтя и отдуваясь, выползать назад из узкого проёма. Зато Ленка не торопилась повторить его путь и явно под кроватью чувствовала себя безопаснее. Она наугад тыкала во все кнопочки, стараясь отключить звон, но он только нарастал, а тут ещё Шип поймал за ногу и стал выдирать её из под кровати. Узкое пространство не позволяло оказывать должного сопротивления. Вместе с собранной на полу пылью и телефоном женщина была извлечена из укрытия, но не сдавалась. Она накрыла свой трофей, крепко зажатый в руке своим телом и явно готова была скорее пожертвовать им, чем добычей. Шип растеряно ходил вокруг, не зная с какой стороны подступиться к этому настырному созданию, никак не желающему признавать своё поражение. Это походило на танец под аккомпонимент трелей звонка, которые не могло заглушить крутящееся на полу тело Ленки. Вдруг наступила тишина, которая заставила замереть обе фигуры. Они растерянно посмотрели друг другу в глаза, лихорадочно думая, что произойдёт дальше. А дальше из телефона так же громко раздался голос:
  - Лена верните телефон и положите его на место.
   Та криво улыбнулась, эти требования, о возврате украденного были ей привычны и никогда не выполнялись, так что она опять была в своей стихии. Но голос монотонно повторял одно и тоже требование раз за разом не меняя интонации и не вступая с ней в пререкания, когда женщина ругалась и посылала всех и вся в различные интимные места. Звук с каждым повтором нарастал и от его грохота уже начало вибрировать и накрывшее телефон тело. Все попытки давить, обоими, руками на нежный маленький аппаратик, вплоть до желания выдрать его кнопки, ничего не изменяли. Несколько минут мук и борьбы с собственной жадностью и Ленка сдалась. Её сломило отсутствие видимого противника, в которого можно было бы вцепиться своими ногтями или швырнуть в него, что-либо, подручное. Таким противником был сам телефон и она, заплакав от бессилия и обиды, решила расправиться с этой вредной вещью. Пристав на колени она, что было сил, размахнулась и швырнула эту дрянь в Шипа. Тот мгновенно пригнулся и зажмурился в ожидании грохота удара аппарата о стену. Но кроме монотонного голоса, как с заевшей патефонной пластинки, ничего не прозвучало. Когда же он открыл глаза то увидел, как Ленка трясёт рукой с зажатым в ней телефоном, как бы пытаясь стряхнуть прилипшую грязь, но побелевшие от хватки пальцы не разжимались. Это её настолько напугало, что она уже не обращала внимание на призывы к возврату телефона. Слёзы обиды высохли, а на их месте проступили капли страха. В Шипе она уже видела не противника, но единственного человека, способного ей помочь. Потому-то сразу сменилась тональность и манера их общения.
  - Коля, миленький, помоги, сделай, что ни будь, - бормотала растеряно Ленка, протягивая к нему руку, - Поверь, я не крала этот проклятый аппарат. Я просто взяла его на память и хотела, чтобы ты вспомнил про меня и пришёл в гости. Нам ведь так хорошо было в тот последний раз.
   Шип, почти достигший своей цели и не переносивший слёз, успокоился и подобрел.
  - Давай свою лапу, но только не надо мне про хорошо. Тебе с любым мужиком хорошо, пока есть что с него взять. Так что лирику оставь для залётных, это для тех, кто тебя ещё не знает, а здесь у тебя, видимо, простая судорога. Ты так вцепилась, как в родное, что даже пальцы побелели. Давай мы их, сейчас начнём потихоньку и по одному разгибать. Начнём с мизинчика.
  Но стоило только Шипу приступить к этой процедуре и слегка отжать его, как раздался визг Ленки от нестерпимой боли.
  - Скотина, ты мне палец ломаешь, - поблагодарила она отскочившего спасителя, - я же сказала, что отдам твой проклятый телефон, только не могу разжать руку... Коленька, не что же мне делать?
  - Не знаю, - растерянно ответил тот, - может быть ехать надо в райцентр в больницу и там тебе сделают операцию.
  - Какую ещё операцию, - ужаснулась девушка,- ты, что это несёшь придурок? Мне что же пальцы будут отрезать?
  - Может и не пальцы, а только кисть, - издевательски успокоил её Шип, - но не будешь же ты вечно жить с этой орущей игрушкой?
   А очередной призыв из телефона натолкнул его на гениальную мысль:
  - Ленка, а что если выполнить его требование. Пойти в дом Стаса и положить его на место.
  - Да как же я пойду с этим граммофоном через всю деревню, - заныла та, - Это завтра же надо будет от такой славы съезжать из деревни, а то и из района. А куда и на что жить?
  - Ну, подруга, это, кажется не твои проблемы. Славы очень много не бывает и лишняя, на тебя уже просто не сможет налипнуть. А если съезжать, то тоже не пропадёшь. Родни и знакомых у тебя полно, бабский расчётный счёт всегда при тебе, талант на любовь ты не пропила, так что живи и радуйся. Ну, что скажешь, пошли?
   Девушка раздумывала недолго и резко сменив настроение на озорное она сверкнула загоревшимися глазками и решительно встала.
  - А что, и пошли. Дам я вам свой последний сольный концерт, что бы запомнили надолго меня, да было бы о чём языки потом потрепать. Помоги мне одеться Коленька, да побыстрее. Мой номер уже объявили, я уже в образе и пора на сцену.
   Однако концерт срывался. Стоило ей только одеться и направиться к выходу из дома, как телефон замолчал. Это сразу же навело Ленку на мысль, про возможную импровизацию и отмену выхода, но судорожно сжатая кисть требовала разрешения вопроса до конца.
  - Коля, скажи, а поможет мне то, что я его положу на место. Может он меня заманивает, а там милиция и приехали. Взяли с поличным и со свидетелем. И вообще я про такие телефоны не слышала. Понятно, что он навороченный, не то что наши 'привет-ответ', но что бы до такой степени, это вообще, как в кино. Так что скажешь, дружок?
  - Ничего я тебе не скажу, - пробурчал в ответ Шип, - я сам ничего не понимаю, да и Стас ничего не рассказывал про это. А по связи я разбираюсь не дальше той ротной радиостанции, что были у нас в Афгане. Тут можно гадать, что угодно. Это просто твой единственный шанс и надо его опробовать, а не попробуешь, так и не узнаешь. Насчёт Стаса не беспокойся, он мужик с понятием и за мелочи не цепляется. Для него главное, что телефон нашёлся, и он сможет позвонить матери в город.
  - Так Стас вернулся? - удивилась Ленка, - а ты мне ничего об этом не говорил.
  - Я тебе сказать и не мог, даже если бы и сильно захотел. От такого визга не трудно забыть зачем и приходил. Да и какая разница, я же сказал тебе, не бойся и всё будет нормально.
  - А я и не боюсь, - фыркнула девушка,- и приезд его не событие. Подумаешь одним кобелём на деревне больше или меньше. Все вы одинаковые, из одного и того же места пришли и туда же лезете. А в постели разницы нет, что скотник, что художник. Мужик он и есть мужик.
  - Ну, это ты, наверное, лучше меня знаешь, хотя и зря, - засомневался её спутник, - Стасу такая без надобности.
  - Такая, как сейчас, может быть и не нужна. А отмой меня, приодень, да похоли с недельку в салонах красоты, так и Стас твой будет оглядываться и спотыкаться.
  - Может быть, - неуверенно согласился Шип, осмотрев внимательно её фигурку.
   Они продолжали путь по тропинке, и девушка чувствовала, как напряжение в кисти руки спадало и она уже не ныла зубной болью. Это навело на грешные мысли, и на очередной развилке Ленка приотстала, затем шагнула в сторону от удаляющегося спутника. Через несколько шагов неверного курса она вздрогнула и даже невольно присела от рёва телефона:
  - Лена, верните телефон и положите его на место.
   Автоматически, бессознательно выругавшись она бросилась догонять Шипа и телефон замолк. Собаки всей деревни взвыли и подняли такой вой, что во многих домах захлопали двери потревоженных селян.
  - Ты чего это вытворяешь дура? - спросил оглушённый Шип, - или без руки хочешь остаться? Так для такого твоего удовольствия, я и от телефона готов отказаться. Чего только не сделаешь ради женского каприза.
  - Да всё нормально Коля, - успокоила его испуганная девушка, - я просто решила отойти в сторонку и присесть по нужде, а эта сволочь, - она с ненавистью посмотрела на зажатый в руке телефон, - как заорёт. Ему хорошо, ему не надо это делать, вот он и не понимает нас, живых. Дурак, всю деревню перебаламутил.
   Когда они вошли в дом, то Стас сидел на кухне с кошкой на коленях, уткнувшись в новостную программу телевизора. Он сделал вид, что ему это настолько интересно, что не до них. Шип кашлянул для привлечения внимания, но, не добившись своего, доложил:
  - Стас, мы тут вот с Ленкой вместе поищем телефон. Она недавно прибиралась и видела его. Теперь покажет куда он мог свалиться за мебель. Ты не возражаешь?
  - Да какие могут быть возражения, - ответил Стас, не поворачиваясь к ним, чтобы скрыть невольную улыбку от такого вранья, - Ищите, ищите мне важен только результат и телефон.
   Когда искатели прошли в спальню, и Ленка подошла к тумбочке, то кисть её руки непроизвольно разжалась и выронила на пол проклятый ей не единожды за дорогу аппарат. Шип боязливо до него несколько раз дотронулся, а потом убедившись в безопасности взял в руки. У его спутницы возникла другая проблема и пальцы руки отказывались повиноваться. Сказалось длительное напряжение и отсутствие нормального кровообращения. Шип стал массировать руку, а девушка довольная от внимания и такой процедуры прижалась к нему всем телом.
  - Спасибо Коленька тебе.
  - За что, - не понял тот, за то, что не отлупил тебя?
  - И за это тоже спасибо, - но тут же сверкнула глазами и добавила, - это ещё неизвестно кто кого. Может твоё счастье, что руки не распускал, а то ходил бы завтра по деревне, как драный кот. А спасибо тебе, что не сдал меня, не захотел мне неприятностей. Это дорогого стоит, для бедной девушки, когда каждый ищет только повод, что бы ей попользоваться.
  - Да ладно, чего уж там, - засмущался Шип, продолжая растирать ожившую кисть, - ты же слышала, что сказал Стас. Важен только результат и телефон. А раз всё на месте, то чего шум-то поднимать? Мне от чужих неприятностей лучше не становится. А ты мне вроде, как и не чужая, ну не совсем чужая. И он сам обнял девушку.
  - Придёшь?
   Шёпотом спросила та.
  - Да как к тебе идти, когда и на других нарваться можно?
  - Дурак ты, - отстранилась от него Ленка, - такой же дурак, как и все вы мужики. А как, скажи мне умник, выжить в деревне без работы и без родных бедной девчонке, которой порою и пожрать нечего. А у вас одно только на уме. Вон месяц назад пошла к Башмаку дояркой наниматься, так тот схватил за груди, и говорит, что согласен взять, если я и сама доиться буду. А я ответила, что после случая с несчастным Степаном, скорее лягу под его бугая, чем под него.
   Был бы у меня нормальный мужик, опора, так другие и на дух не нужны. Так придёшь?
  - Приду, - заверил Шип, - а сейчас пошли, отдадим Стасу телефон.
   Они подошли к нему, и Шип протягивая аппарат доложил:
  - Вот возьми, нашлась пропажа. За тумбочку завалился, а я и не заметил, ладно Ленка помогла, иначе бы ты подумал, что украли или я его пропил.
   Стас не выдержал и съязвил:
  - Действительно, спасибо Лене, а то мы такие мелочи сами найти не можем. Как ещё что потеряем, обязательно её зови.
   - Ты звони, куда хотел, - предложил Шип, - сам говорил, что срочно надо.
  - Ладно попозже.
   Ответил Стас, и зная, что с телефоном не всё в порядке, отложил его в сторону. Но Шип, желая убедиться в дальнейшей безопасности аппарата, настаивал.
  - Звони сейчас, я хочу убедиться, что он работает, а то мало ли что за это время с ним случилось. Вдруг от падения током стал бить, или ещё что.
  Звони, прошу тебя, а ты меня знаешь, я не отстану.
  - Ну зануда, ну пристал, покоя нет в собственном доме. Ты точно даже не Шип, как тебя зовут, а настоящая заноза, которая будет донимать до тех пор, пока её не вытащишь.
   Стас знал, что в телефоне нет сим-карты, а потому хотел предоставить девушке возможность это устранить, но настырность Шипа поломала все его планы. Он взял в руки телефон, набрал номер и мысленно установил связь. Поднял трубку брат. Радостно поздоровавшись, он сообщил, что мать уже спит и они с нетерпением ждут его визита к ним. Радость младшего брата была неподдельной. В этом Стас не сомневался, потому что каждый его приезд брат расценивал, как реальную возможность выклянчить у него денег на очередную дозу героина. Ограничившись дежурными приветами и расспросами о здоровье матери, Стас пообещал вскоре их навестить и отключился.
  - Доволен?
   Спросил Стас у Шипа, глядя на его широкую улыбку, что обнажила проёмы выбитых зубов. И на девушку, что изумлённо таращила на телефон глаза. Она то точно знала, что деталь телефона, без которой он не мог работать находится у неё в кармане.
  - Доволен, - ответил Шип, - пост сдал в полном порядке. Пойду, провожу быстренько Ленку и займусь банькой.
   Когда они вышли на улицу, то девушка протянула ему сим-карту.
  - На, вставишь её, как ни будь незаметно. И осторожнее Коля с этим дурацким телефоном, - добавила она заботливо, - Я его уже боюсь больше, чем бродячих собак. Как он мог звонить без этой картонки? Ничего не понимаю, а вроде и не дура. Ну да ладно, хорошо, что всё хорошо закончилось. Я побегу, а ты занимайся баней. И запомни, я жду.
   Девушка уже развернулась для бегства, но Шип остановил её:
  - На вот тебе, на пока, - он сунул ей в карман свой последний ещё не пропитый стольник, - я приду на днях.
  
   Глава 29
  
   Наивная девушка
  
   Вернувшийся с улицы Шип, сразу же стал, с виноватой суетливостью, заниматься приготовлением нехитрого, но сытного холостяцкого мужского ужина. При этом, и потому, он это делал привычно умело и по-деревенски просто. По принципу, много и всё, что есть, а главное без особых выкрутас в сервировке. Была бы посуда чистой и что бы немного её было. Он знал, что Стасу тоже нравится простая еда. и он не сторонник того чтобы из неё делать фетиш. Шмат сала не обретёт других свойств, если его нарезать прозрачными листочками. Творить из продуктов произведение искусства, для того чтобы потом его просто сожрать не подавившись, но с большим аппетитом? Превратить красоту в помои. В объедки и прочие нечистоты? Какое уж тут насыщение, это, скорее всего пресыщение, неведомое нашим предкам. Ну, не извращение ли это? вот те были правы, когда к пище, как к таковой в любой её форме относились, как к божьему дару и благодарили при этом создателя молитвенно и до и после насыщения. Пожалуй, да, от пресыщения современного и от бытия праздного отдельных личностей всё это. Простая польза и мера здесь не на первом плане. И не зря чревоугодие отнесено к разряду грехов смертных.
   Это когда питание оценивается не физической потребностью и естественной нормой калорий, а переведено в разряд массового и повсеместного греко-римского выпячивания своей исключительности у кормушки. Возможностью насыщаться отличите%0 уже просто так не лезет и её надо подавать обходEBьно от других, показать избыток пищи, когда он%Eными способами, умеючи. Надо обманывать естественные желания организма. Когда больше нечем выпятится, а очень хочется, так хоть процесс насыщения пусть в этом поможет. Эти бы заботы, да миллионам погибающим от голода на планете. Но, как правило, сытый голодного не разумеет, потому что всё имеет.
   - Особо не напрягайся Николай, не всё сразу выставляй и не много. Гостей нет, и не будет. Только слегка перекусим и всё, - осадил активность Шипа Стас, - отдадим только небольшую дань голоду, а остальное наверстаем после баньки.
   - Понятно и правильно, - согласился Шип, - Туда ведь, как в атаку. надо налегке идти. Но для этого нужно подготовить плацдарм и боевые позиции, чем сейчас и буду заниматься. Что бы жару-пару было, как в настоящем пекле. Это мы, вернее я, тоже сейчас организуем. Там, в баньке, можно сказать, у меня Стас всё готово, дровишки подсушены, стружка осиновая обновленная. Да и вообще всё прибрано. Твой наказ, никого не приводить домой, я соблюдал, так что порядок и гигиена Стас полная. Сам прибирал за собой, - торопливо добавил он, - там, не то что посторонних людей не было, но даже баб не допускал.
   Стас рассмеялся:
   - А кто же спину тебе тёр израненную? Или три месяца уже, как она не мытая мочалкой?
   - А это не проблема, я сам собой тёрся, - не растерялся и пояснил тот, - мне не привыкать к самообслуживанию. Это, как бритьё без зеркала, всё делается по памяти. Прижмусь к полкам и давай делать приседания и прочие телодвижения. Типа танца живота, вид с тыла. Ну, как корова о плетень чесался я, от души и с удовольствием, только что шкуру не сдирал. Хорошо! Ни одна тёрка и баба не сравнится с этим. Благо, что полки у нас осиновые, заноз не было. А если что и было, так только на пользу, как китайская иглотерапия по русскому варианту. Но, всё равно Стас, баня без тебя была не полноценной. Дело банное не в спине вообще, и не в помывке тела Стас. Всё-таки, это не самое главное в русской бане, там больше должно быть душевного, чем телесного.
   - Да? - удивился Стас, - а что же в ней главнее этого?
   - Главное то, что это культовое место не только для мытья тела, но и для общения, чистки душ, а его то, как раз, мне в нашем храме очищения и не хватало. Ты, вот Стас, как думаешь, почему городской народ, и даже сытый, тоже ходит в общественные бани? Что они не могут прекрасно и с комфортом помыться у себя дома, в квартире? Или, в персональной парилке? Однозначно, что могут и многие. Благо у нас в России воды много и Байкал в резерве. Но, всё это не то, потому что нет там основного для человека в том процессе стимула. Об-ще-ния нет там, - нараспев протянул он, - Нет банного базара, охов, ахов, парного кряхтения и протчего ритуала и атрибута. Я вот, ради такого удовольствия. пару раз ходил к Мухе. Скажу, что банька у него, конечно дрянь, неухоженная, но зато всегда с коллективом, а это уже большой плюс. Согласен?
   - Согласен, - подтвердил Стас, - и сегодня мы это дело поправим, от души и с полным удовольствием. Я на заморских пляжах тоже об этом мечтал и не раз. Пообщаемся мы Николай с тобой, и покряхтишь ты у меня под веничком, будет тебе сегодня великая русская веткотерапия. Мало будет тебе дубовой прелести, так мы возьмём челижную метлу. А не хватит и такого общения, так штакетник от забора рядом, или возьмём у соседа на время оглоблю.
   Шип расхохотался:
   - Ну, вот сам понял, что банное дело с самого начала тема для шуток и общения. Получишь и ты не меньше моего, да со снежком и под морозцем, - добавил Шип, - Я, для этого, специально пятачок чистый и не утоптанный берегу на задах. Мягкий, как невестина перина из приданного, Давай присаживайся готово, - предложил он Стасу. - замори пока червячка, а я заправлю сейчас быстренько дровишек в баньке. По такому морозцу не очень скоро она прогреется. А тебе ведь, как я понимаю, с дороги и устатку, нужно до предела?
   Стас молча утвердительно кивнул. Потому что рот уже был занят маринованным груздем. А может и нет. Грибы нам нравятся не названием, а вкусом своим.
   - Может, сам посмотришь, что там к чему? - предложил Шип, поглядывая на телефон, - вспомнишь свою баню, да где что лежит.
   Получив в ответ такой же молчаливый, но отрицательный кивок, он вышел, раздумывая, когда же улучить момент и вставить симкарту.
   Стас тем временем, в промежутках между подходами с вилкой к столу, стал осматривать свои картины. И те, что были развешаны по стенам, и те, которым не хватило стен. Они были, просто прислонены к углам. Ему и не надо было их переворачивать. Воображение и память сразу же проецировали их изображение. Разное там накопилось за годы, и не всё нравилось ему и раньше. Но сейчас, после пережитого и нового восприятия окружающего мира, всё воспринималось совершенно по-другому. Как ни странно, но некоторые, из них, из своих творений, ранних и не очень, что ранее он обзывал замухрышками теперь, как-то стали ярче и доходчивее. Зато другие, что были вылизаны и со строгими академическими линиями смотрелись и воспринимались, как шаблоны глянцевых этикеток. Поэтому он тут же сделал перестановку в местных табелях о рангах и они заняли своё достойное место на полу и в тёмных углах. У некоторых личностей надо вовремя отнимать их творения. Иначе их вечные самокопания и недовольство сделанным приводят к краху всего. И неизбежным жертвам.
   . Тут же вспомнились картины видений потустороннего мира и возникло непреодолимое желание попытаться их написать. Жажда творчества, сильнее голода. Вилка была швырнута на стол, мольберт вновь был готов заменить всё. Перебрав заготовки холстов Стас не нашёл ничего подходящего, а потому пошла в дело одна из старых больших картин. Жалости не было, как не было и сопротивления от стилизованного пейзажа с изображением сплошного неба над тонкой полоской осенней степи. Грунт с радостью и надёжно превращал всё это в прочный фундамент будущей картины.
   - Это если получится, - подумал Стас, но при этом он просто разыгрывал сам себя, - Получится! Не может, не получится такое. Тем более, что это было видено и пережито лично, да ещё как. Во всяком случае, это будет понятно мне, а это сейчас главное. Как другие к этому отнесутся, сейчас для меня не суть как важно, хотя и весьма интересно. Они ведь там не были, потому результат, похоже, предсказуем. Но, как знать, как знать. Не загадывай художник про эмоции зрителей и не решай всё за других. Но, кажется, что и жизнь будет полегче потом, если я смогу выплеснуть то неестественное, с чем я столкнулся после цунами. Это станет, как разделённая беда. Выговорился, и полегчало. Всё решено, нечего рассиживаться и раздумывать, надо работать. Теперь, пока не закончу, покоя мне не будет, а значит выход один. Работать!
   Вошедший квартирант с докладом о результатах подготовки и протопки банной печи негромко окликнул Стаса:
   - Стас, Иваныч, Станислав Иванович.
   Стас, замерший у мольберта, ничего не слышал. Он уже видел в воображении, то, что предстояло перенести на холст, и был он занят этим до полного отключения от реальности звуков и других образов. Потому что картина для него уже существовала, а сделать её видимой другим, это было делом техники.
   Шип знал такие моменты в жизни Стаса и был сейчас этим доволен.
   - Вот и отличненько господин художник, - оценил он шёпотом ситуацию, - рисуй и не отвлекайся от своей глупости Стас. Остальное я всё сделаю сам и гораздо лучше, чем с тобой.
   Когда телефон вновь стал полноценным средством связи, то Шип снова посмотрел на Стаса и укоризненно покачал головой.
   - Это надо же так увлечься. Да главное чем? Была бы работа какая настоящая и интересная, а то мазнёй какой-то занят. Лучше бы стены да двери в доме покрасил или расписал узорчиком наличники на окнах. А сейчас, хоть святцы из дома выноси, а он, всё равно, будет занят своим разноцветным. Так и не заметит даже того. Хороший конечно человек, но, по-своему больной, как и все мы. Всё он, куда то скособоченный. Вот что значит городской житель. Эти причуды у них, наверное, от безделья, когда нет ежедневных забот про дом, скотину и пропитание.
   Больше в доме особых и важных дел не было, а банное мероприятие требовало постоянного присутствия, то Шип вышел во двор. Предстоящее событие требовало много хлопот и его участия. В первую очередь он сделал тщательную ревизию вверенной ему территории и строений на предмет посторонних предметов. Посторонними здесь и сейчас могли быть следы дамского пребывания. Всё было в порядке и лишнего не обнаружено. Это и естественно, если современные леди сами облегчают процесс сокрытия улик. Ни подвязок тебе, ни шпилек, ни перчаток. А порой и комплект нижнего белья не полный. Хвала прогрессу, эмансипации, просвещённости и практичности.
   Кроме обнаруженных нескольких длинных волосков, всё было в порядке. Это хорошо, что они попались именно ему на глаза и вовремя. Трудно было бы объяснить их появление в бане. Сами по себе эти предательские нити не произрастают даже в самых благоприятных условиях. Тщательность поисков Шипа объяснялась не страхом перед хозяином дома%2, не обратит внимания на такие мелочи. У них давн%C он знал, что Стас всё поймёт, и даже, может бытьEE сложились приятельские отношения, но ему хотелось выглядеть в его глазах более исполнительным в просьбах и наказах. За суетой, грохотом тазов, треском горящих в печке дров, Шип не услышал приближение и присутствие постороннего. Зато, подсознательные чувства, проявившиеся во времена афганской войны и развитых до звериного уровня подсказали ему это и он резко обернулся, готовый встретить любую опасность. Хотя, что здесь и сейчас могло ему угрожать. Но разумное осознание приходит потом, а сначала проявляется естественная реакция на всё неожиданное, заставшее тебя своим возникновением неожиданно врасплох.
   Увидел он стоящую у входа в дом незнакомую, а значит не местную девушку. Внешность её для него, в этот момент не имела значения, поэтому последовал быстрый, как выстрел вопрос:
  - Ты кто?
  - А где Стас?
   Было её ответом.
   - Ааа, - затянул Шип, давая себе время на обдумывание и включение в неожиданную ситуацию, - так ты к нему, к Стасу значит? Тогда проходи дивчина смелее и дальше в дом, там и найдёшь его.
   - Нет, вы лучше позовите Стаса, скажите, что Нана пришла и просит выйти на минуту.
   Шипу пришлось бросить свои занятия и подойти к дому и к девушке. За это время он успел рассмотреть гостью и разулыбался. Его развеселила возможность подколоть Стаса этим визитом, который давал ему шанс свести к ничье их отношения с прекрасным полом. Ясно, это не соседская бабка пришла занять червонец до пенсии и забыть его вернуть.
   - Ну, Стас держись, - не без злорадства подумал Шип, - ишь, какой правильный. Не успел появиться в деревне, а девки к нему уже в очередь выстраиваются. Надо будет спросить, чья такая, что-то не припомню, среди своих деревенских.. Наверное, из тех, что раньше увезены были в город родителями, подальше от деревенской безысходности, и в поисках лучшей доли. Теперь, видно, потянуло в родные места, или к оставшимся родственникам. Но почему Жучка наша её так спокойно пропустила? Да и сейчас, ноль внимания, как на очень своего, или, как на пустое место.
   Значит Нана говоришь зовут?, переспросил он для верности, - Ну Нана, так Нана. Мне без разницы, а вот, что скажет Стас, это мы сейчас увидим.
   А Стас сразу ничего и не сказал, пока Шип откровенно не толкнул его. А когда по глазам определил, что тот вернулся в реальность из своего творческого небытия, то и обрадовал:
   - Там к тебе девушка пришла, просит выйти.
   - Какая ещё девушка? - не понял и не поверил Стас, - ты, что-то сегодня помешался на девушках? Отстань со своими глупыми шутками, и не мешай мне работать.
   - Да точно я тебе говорю, а кто на ком помешался до глупости, так это ещё вопрос, - и Шип откровенно рассмеялся, - Она вся такая из себя, сознавайся Стас где и когда подцепил? А главное, это то, что сразу себя предлагает. На-на говорит, на-на.
   - Ах, это попутчица, что ли? - дошло до Стаса, - это имя у неё такое редкое и странное, так зови её сюда. Морозная улица не лучшее место для разговора с гостями. Да, насколько я помню, и одета она не очень по сезону. Очень уж легко.
   - Не желает она проходить к тебе в дом Стас, я предлагал, зови сам, - и Шип не упустил случая выпустить очередную шпильку, - тебя, наверное, боится Стас. И конечно же не зря. Такие красивые девушки должны опасаться мужиков, и особенно, когда они художники. Это не наши разбитные обветренные на солнце и морозе огородницы, которых больше используют, как двуногую рабсилу. А тут могут прийти в голову и другие мысли о другом предназначении женщины. И даже, боюсь. греховные.
   - Прекрати, - осадил его Стас, - мы с ней и виделись то всего несколько минут, по дороге с трассы.
   - Конечно, конечно, - не унимался Шип, - у тебя всё быстро делается. Всего несколько минут пообщался, а обнадёжил девушку надолго. Иди теперь попутчик выкручивайся, объясняйся теперь сам, со своей дамой. Нечего меня в прокладку ваших отношений превращать.
   Стас чертыхнулся, накинул на себя первое попавшееся на вешалке одеяние и выскочил на улицу. Резко открыв двери, он чуть было не сбил стоящую рядом девушку. Та непроизвольно откачнулась назад, а, желая сохранить равновесие, так же быстро наклонилась вперёд и естественно упёрлась в Стаса. Тому мешала отступить назад закрывшаяся дверь, а отступать сама Нана не пожелала.
  - Ты что? Что случилось?
   Только на примитивные вопросы и был способен Стас в этой ситуации. Та молчала, прижимаясь плотнее.
   - Замёрзла, - решил Стас, глядя на её непокрытую голову, - и это не удивительно в такую погоду. Ну, и девчонки, на что только не готовы пойти ради привлекательности. Пошли.
   Они так и вошли в дом, полуобнявшись. Теперь инициатором такой позы был, пожалуй, Стас. Он считал, что таким образом девушка быстрее согреется
   Войдя, они продолжали так стоять, потому что Нана, своими замершими на спине Стаса руками давала понять, что хочет этой близости.
   Шип, полюбовавшись ими, некоторое время с улыбкой, решил, что ничья закреплена вполне достаточно и рявкнул:
   - Брэк!
   - Что?
   Не понял Стас.
   - Брэк говорю, брэк. Что боксом никогда не занимался и не входил в клинч? Разойдитесь. Каждый шаг назад, а потом можете снова продолжить бой, если раунд не кончился. Только помоги, сначала, гостье раздеться. А можно, я помогу вам Нана сам, раз Стас такой недогадливый? - и он ощерил свой щербатый рот в смехе.
   - Да, ради бога, пожалуйста, - прозвучало согласие, но от Стаса, который резко отстранился от девушки, - тем более, что, боюсь, у меня руки все в краске.
   - Не хлопочите, я сама с этим справлюсь, - ответила уже девушка, смеясь над ними, - Возьмите, - плащ легко слетел и был протянут Шипу, - я не знаю, где тут у вас вешалки. А можете его просто положить в уголке, он не мнётся.
   - И в этом ты ходишь зимой? - удивился Шип, приняв плащ, - да у нас полиэтилен толще на парниках. Разве под этим согреешься?
   - Согреешься, - подтвердила Нана, - он сам греет. Это современная высокотехнологичная ткань, она способна автоматически преобразовывать энергию холода в тепло по заданным при производстве параметрам. Жаль, что не ваш размерчик, а то бы вы убедились в этом сами.
   - Что за чушь, - возмутился Стас, какая может быть энергия у холода? Это, как раз, вся энергия планеты и человечества уходит на борьбу с холодом, во всех его проявлениях, кроме холодильника.
   - Вот, вот именно, - подхватила Нана, - на борьбу. А нужно не бороться, а научится и уметь использовать его, как благо и один из двух полюсов любой энергии. Тепло и холод, разве не навевают эти противоположности раздумья на признаки полюсности? Свет и тьма, разве не подобные противоположности? Абсолютный мрак чёрных дыр тоже имеет колоссальную энергию, не меньшую, чем свет. Это уже понято, но нет понятия о возможности использования и управления такой невиданной силой. Но это со временем придёт и мы надеемся на вас. А пока вы только и можете, что использовать абсолютный холод для свойств сверхпроводимости энергии. А мрак используете только, как фон для видения света.
   - У вас, у нас, вы, мы? - удивился Стас, - и как это понимать прикажете?
   - Да всё очень просто, - ответила девушка, но тут же замялась с последующим ответом, как бывает, когда человек скажет большее, чем хотел, - Я..., я хотела этим сказать, что у вас, у простых людей, слабо знающих возможные перспективы науки, в отличии от более просвещённых в этих вопросах.
   - А ты, значит, не простая девушка, а сложно просвещенная? И даже настолько глубоко, что никто этого не понимает и не знает?
   Спросил Стас с иронией, но более внимательно осмотрел свою спутницу и незваную гостью.
   - Да, - односложно ответила та, а, желая отвлечь его, предложила, - но, давайте лучше прекратим разговор на эту скучную вам тему и вернёмся к более простым вещам, более понятным всем
   - О, правильно, - согласился с радостью Шип, который в это время стоял рядом с открытым ртом, - я всегда говорю, что простота в общении верный путь для любого решения, - он, при этом подмигнул Стасу, - ладно вы тут, пока пообщайтесь без меня и без заумных разговоров, а я продолжу общение с банькой. Она, моя красавица, сейчас требует к себе внимания больше любой девушки.
   Повесив аккуратно бережно и даже с невольной опаской плащ Наны на плечики и настенную вешалку, он выскочил на улицу.
   - У тебя, что ни будь случилось?
   Спросил Стас Нану, имея ввиду, её неожиданный визит, на который не было даже намёков при их прощании. Он не против был их встречи, но как то не решился намекнуть об этом девушке, а та не дала повода надеяться, что тоже готова на продление случайного знакомства.
   - А, что может у меня случится? - ответила она вопросом, - У меня ничего не может случится, и не случается, всё идёт, как надо.
   Стаса опять удивили её самоуверенность и категоричность. При этом не было и тени намёков на сомнения и размышлений над любыми вопросами.
   - Ну, может быть, не застала своих родственников или знакомых, к которым приехала, - неуверенно продолжал он, - мало ли что может быть при визите в такую глухомань. А теперь тебе негде остановиться и переночевать. Если это так, то я могу предложить остаться у нас. Если тебя, конечно, это не смутит, - добавил он, - и хотя у нас мужская компания, но порядочность я гарантирую.
   - Я подумаю, - со смехом ответила Нана, - но боюсь, что у вас тогда будет слишком тесно и неуютно. Вас двое, да ваша порядочность, а тут ещё и я. Многовато, для нормального общения Стас. Не правда ли?
   - Как знаешь и выбор за тобой, - сам, смущаясь, ответил Стас, - при этом он решил дать время гостье на освоение их территории, - ты пока присаживайся, а я тут должен закончить несколько штрихов, пока не забыл и не застыли краски.
   Но, подойдя к мольберту он понял, что прошлые видения картины исчезли и сейчас их возврат в присутствии девушки невозможен. Окинув с досадой это виновное создание Стас понял почему это произошло. Нана, своей броскостью и необычностью сама собой заслонила остальное. А значит....
  - А значит будем писать её. Пока эта чудная фактура здесь рядом.
   Решил Стас. Такой типаж ему ещё никогда не встречался, и ему захотелось изобразить портрет девушки. Вернее главное, что сразу бросалось в глаза, её лицо с копной ярко рыжих волос. Как ни странно но, несмотря на уличный ветер и непокрытую голову они не выглядели растрёпанными и сооружение на прекрасной головке, вполне было похоже на оригинальную причёску.
   - Ты сможешь посидеть немного спокойно, - спросил он её, - и объяснил для чего, - если тебя это, конечно не затруднит. А я быстренько набросаю карандашом эскиз.
   - Быстренько, это значит плохо?
   Рассмеялась та.
   - Нет, почему же? Совсем не обязательно и не всегда. Порой, за мгновение, можно сказать и сделать больше и лучше чем за годы безвкусной мазни и пустых дел.
   - Ну тогда я замерла, - согласилась Нана, - твори хорошее.
   Заменив холст на лист бумаги, Стас взял цветные карандаши и снова, уже профессиональным взглядом окинул лицо девушки. Явно требовалось изменить позу и направление света. Несколько раз Стас пересаживал её, а потом подошёл поправить угол наклона головки. Извинившись, он хотел взяться за личико, но тут же отдёрнул руку. Она наткнулась на неестественный жар.
   - Ты больна? - испугался он, - ты простыла?
   - Ты что? - рассмеялась она, - ничего подобного нет и быть не может. Может быть, ты, таким образом и заботой хочешь просто выразить мне своё мужское внимание?
   Сразила она Стаса своим бесцеремонным вопросом.
   - Извини, - только этим и нашёлся Стас ответить, - но у тебя явно повышена температура.
   - А разве это плохо?
   - Да, ведь это признак болезни, и воспалительных процессов.
   - Или способность к более активному метаболизму, - добавила за него девушка, - ты же должен знать. Что у многих созданий. У птиц, например, постоянная температура тела и за сорок градусов бывает. Но они при этом чувствуют и живут вполне прекрасно. И кто решил, что тридцать шесть лучше?
   - Природа, наверное, и не за время одного поколения.
   - Она дура, эта природа и часто совершала ошибки. Не зря же столько брака она смастерила в своих глупостях. Сколько загубила ценного строительного протеинового материала. Одни динозавры чего стоили.
   - Вот так жестоко и бескомпромиссно ты относишься матери всего сущего, к природе?
   В очередной раз Стас удивился её категоричности.
   - При чём здесь я, - раздражённо буркнула Нана, - это не мной вынесено ей определение, что природа не храм, а мастерская. Вот и твори мастер. Не отвлекайся от своих дел.
   Мольберт, и то, что получалось с его помощью, постепенно захватило всё внимание Стаса, и он, даже односложно перестал отвечать на вопросы Наны. А главное, что она действительно замерла. Да так, что ни один мускул и ни одна ресничка не двигались на этом теле. С одной стороны Стасу это облегчало работу и его задумку, а с другой, всё смазывалось ощущением, что он копирует скульптуру, жизни там и на рисунке не было. Тогда он стал отвлекаться на разговор со своёй, слишком усидчивой и дисциплинированной натурщицей.
  Но ничего это не изменило. А когда он в очередной раз шуткой попытался расшевелить настроение Наны, чтобы поймать хоть на миг её чувства и более живое восприятие окружающей обстановки, то обнаружил невероятное:
   Он слышал ответ и смех, но при этом полуоткрытые губы девушки не шевелились. Он слышал, как бы звуки бездушного динамика, и не был уже уверен, что именно с этого направления. Списав это на свою возможную усталость. Стас швырнул карандаш в сторону.
   - Всё можешь расслабиться и отдохнуть. Я уже доработался до видений. Значит, ничего, более путного сегодня не получится.
   Когда же Нана сделала попытку подойти к мольберту, то Стас запротестовал:
   - Нет, нет! Извини, но, как говорил мой учитель, дуракам и знатокам незаконченные вещи не показывают.
   - Как знаешь, - равнодушно среагировала девушка. - мне это без разницы. Картинки меня не интересуют. Я, вообще, удивляюсь тупости таких людей, которые могут так нерационально использовать своё время, и внимание, когда часами пялятся на мёртвые вещи, картины, скульптуры, горы, дома. Стоят и смотрят в том же Париже клубки ржавого железа по имени Эйфелева башня.
  Или закопчённые выхлопными газами статуи в Риме.
   Вдруг она замолчала и впилась взглядом в набросок снятой ранее с мольберта картины.
   - Что это?
   Стасу, даже показалось, что он заметил в интонации, что-то похожее на волнение.
   - Да так, - небрежно бросил он, - небольшие задумки моего воображения.
   - Ты что, этого не видел?
   Удивилась Нана.
  - Да можно сказать, что почти нет, - не стал вдаваться в подробности Стас, - Это случается, как прикосновение к невидимому и нереальному миру. Я говорю тебе, что это больше походит к определению воображения и фантастики. Или, если более понятно, то, как сон. Его понимаешь, но не ощущаешь физически.
   - И часто ты видишь этот сон и этот мир?
   И девушка впилась в него взглядом.
   - В принципе нет, - и Стас пожал неопределённо плечами, - сны, как правило не повторяются. Разве ты этого не знаешь? И какая тебе разница, если это картинка и далеко не завершённая?
   - Нет! - не согласилась и довольно резко Нана, - это не картина, а мир, который я давно ищу. Допиши и отдай его мне.
   Это уже звучало, как требование и приказ. Такого тона Стас не терпел ни от кого. Но, желая смягчить свою реакцию, он попробовал всё перевести в шутку.
   - Ну, девушка, вы даёте. Я же говорил, что у вас повышена температура и жар. Вот оно и проявляется в неожиданном внимании к незавершённой картине
  Уже поэтому я её не отдам, а потом я ещё не решил, что с ней делать дальше. Как видите, - и он показал на другие полотна, - я далеко не всё отдаю и продаю. И даже нередко кое что просто уничтожаю.
   - Стас, я не больна и не шучу, - не унималась та, - мне нужен этот мир. Прекрати мне выкать, а говори, что ты хочешь взамен? Хочешь меня, или деньги? Или то и другое? Я согласна и проси что хочешь и сколько угодно. Всё тебе будет.
   Стас вообще опешил и не сразу нашёлся как ответить. Но потом он решительно прислонил картину к стене, отвернув её от обозрения и обрубил неприятный разговор:
   - Нет! И прекрати торговлю унижением. Иначе мы немедленно простимся и ты окажешься опять на улице. Я девушек не покупаю и сам не продаюсь.
   Неожиданно, и как ни в чём не бывало, Нана мило улыбнулась,
   - Прости Стас, я пошутила и мне твоя мазня не нужна.
   Но глаза её, при всей доброте слов и мимики, излучали плохо скрытое озлобление.
   - Давай лучше продолжим мой портрет, - предложила она, как компромисс, - надеюсь это ты уж мне точно отдашь. Карандаши ведь недорого стоят?
   - Вопрос, что и как ими нарисовано. Наскальные рисунки, охрой и сажей написаны, а они бесценны.
   - Ты уж тогда Стас не особенно старайся, попробуй что попроще сделать, - жеманно среагировала Нана. А то от тебя опять не откупишься.
   Стас не стал реагировать на откровенное приглашение к флирту. Молча и почти не глядя на девушку, он по памяти наносил нужные штрихи.
   Не получая ответа на свои вопросы замолчала и Нана. Поняв что теперь Стаса не особенно интересует её неподвижность, она постоянно. хотя и украдкой переводила взгляд на брошенный в угол холст. Потом Стас вздрогнул от её неожиданного и неуместного хохота:
   - Похоже Стас, что у тебя во дворе пожар.
   - Что?
   Не понял Стас.
   - Пожар! Горим!
   Прокричала просунутая в дверь голова Шипа и тут же исчезла.
   Инстинктивно Стас бросился на выход, забыв про всё остальное.
  Действительно во дворе полыхала поленица дров, заготовленных и аккуратно уложенных, с осени на зиму.
  Шип уже, как ветряная мельница, матерясь и чертыхаясь, махал снеговой лопатой и уничтожал ближайшие сугробы. Стас тоже присоединился к нему, а вскоре подоспел и ближайший сосед Халява, со своими домочадцами. Положение осложнялось тем, что огонь полыхал из самого центра немалой горки дров. Но снег и дружные действия умножающихся помощников уничтожали его прыть.
   К моменту победы над стихией во дворе дома собралось уже пол деревни. Как никакая беда, пожар собирает всех способных двигаться. Пусть многие будут там стоять с открытыми ртами, или давать бестолковые советы, но присутствие обязательно. Оно у нас приравнивается к участию. Здесь, забываются ссоры, обиды, и даже ненависть. Потому что у всех деревенских в крови понятие того, что огню напревать на их правоту или прошлые счёты. А плевать он может такими искрами и так разгуляться по скирдам сена и крышам, что погорельцами может стать любой и все, и будет не до разборок. Душить красного петуха надо в зародыше быстро и дружно.
   Что и сделали. Народ суетился и даже метался по всему двору. А когда из поленицы перестал идти даже парной туман, то Шип дал волю своим матознаниям полную волю. Увы, но русские эмоции и доходчивость объяснений и здесь проявились в полной своей красе. Вернее в неизбежном безобразии.
   - ....... Вот п...р...с...т, - объяснял он, сидя на обгоревшем чурбаке, - надо же такому случится. И ладно я хоть на улице, рядом с поленицей был, а не в доме или бане. И даже смотрел в её сторону. А она, как полыхнёт, сволочь..., будто туда бочку бензину кто плюхнул. Так и от молнии деревья не горят. Да и пламя какое-то..., дурацкое вспыхнуло, синее такое, как..... Ну, как от газовой горелки поганой. Чудеса!
   Неизбежный перекур на месте события с байками прошлых и не всегда действительных пожаров затягивался. Многие уже разошлись по домам, но самые стойкие мужики, готовы были выслушать и не такое. Они топтались вокруг Шипа и многозначительно поглядывали с надеждой на Стаса.
   Тот всё понял и подошёл к ним.
   - Спасибо вам мужики! Извините в дом не зову, только что приехал. Вас и угостить толком нечем, но вот, - он протянул Шипу пятисотку, - возьми Николай мужикам водочки. Выпейте с устатку.
   - Ага, - быстро среагировал Халява и перехватил купюру, - как же водочки им. Мы в деревне эту гадость не пьём, да и нет её. Пошли мужики к Клавдии, она вчера такого первача нагнала, что дури всем хватит, а запах свой есть. Я утром хватанул у неё стакан на халяву. Знаю чётко, качество отменное. А потом же зачтёт наверно, что берём оптом, скидка будет, - глянув на пятисотку добавил, - и на халяву.
   Мужики засмеялись и все быстро тронулись на выход вместе с Шипом. На прощание один в благодарность посочувствовал и пожелал Стасу:
   - Это ничего. и ещё не пожар Станислав Иванович, это мелочи, да и в сторонке от моего дома. Так что если такое случится, я и мы завсегда поможем тебе. Будь спокоен и не волнуйся, раз ты с понятием.
   - Да, - развернулся в растерянности и Шип, - Стас Иваныч, там, в бане печь заправлена и все причиндалы готовы. Пока прогорит, я и вернусь подложить, да с водичкой разобраться.
   - Конечно. Конечно, - не возражал Стас, - можешь за это не беспокоится.
   На особое беспокойство он и не рассчитывал. Настроение у команды было боевое и денежки были. Да и повод для разговоров был вполне достаточный. Так, что это будет не пьянка, а нормальное сельское собрание. Быстро они на Руси не проходят. Любая тема может спокойно перерасти во все стороны вселенской политики. Могут добраться и до звёзд. Свои проблемы всё равно не решаются, так надо хоть порешать чужие.
   - Ну, держись Америка и кто рядом, - подумал Стас, - Сера-Папуоне всякие тоже трепещите, и остальные, кто ещё дальше. Своя власть срочно подмывайся и начинай икать, чесаться, оправдываться словоблудием от обязательных, скорых и весьма лестных упоминаний про тебя. Остаётся при этом только удивляться, что никого это особо не пугает, и не волнует. А главное, что в принципе ничего и не меняется. Видимо не знают, как это сделать? Так послушали бы русского поддатого мужика на народных дискуссиях. Вот вам и будут готовые бесплатные рецепты про всё, и на все случаи жизни чужой. Правда при этом остаётся ещё одно знать. Кто бы это делал? Но это вопрос особый, и его пока не пришло время обсуждать. А главное решать. Когда ни будь и он решится, конечно. Но хотелось, чтобы не другими мужиками и не другим народом. У этих, у своих, ловчее получится, если только по трезвому, и без шумных собраний. Это когда мы научимся говорить тихо и меньше.
   Вернувшись в дом, Стас не обнаружил Наны. Однако, лёгкий плащик её, висел на месте, и он решил, что видимо, девушка тоже вышла из дома и была на улице. Опять удивило её наплевательское отношение к погоде и своему здоровью.
  Но на улице он её не видел. Хотя в происшедшей суматохе и суете это и не удивительно. Столько было народа и суеты, что рассматривать всех было некогда, да и не нужно. Подождав немного, Стас забеспокоился и вышел на поиски.
   Сначала позвал по имени, потом обошёл двор, заглянул в пристройки и в баню.
  В последнюю очередь, и просто для успокоения совести. он навестил стандартный деревенский санузел. Ясно было, что никого, кроме его самого, на улице не было.
   Когда он вернулся в дом, то первое, что ему бросилось в глаза, это было отсутствие на вешалке и вообще, то есть рядом, злополучного плаща. Удивившись такому событию, Стас уже стал подумывать, что девушка его разыгрывает и спряталась здесь же. Но нет, немногие углы, не позволяли это сделать и остаться незамеченной. Зато нашлось другое. Не было той картины, в которую пыталась вцепиться Нана, а возле мольберта валялся порванный на мелкие клочки лист с портретом странной девушки.
   Ни того, ни другого теперь особенно жалко не было. Было до неприятного непонятно поведение, и напрашивалась связь всех этих загадок с неожиданным и необъяснимым пожаром.
   - Она ведь первая объявила о нём, - вспомнилось Стасу, - да с такой радостью. Как ребёнок, которому удалось добиться своего и получить желанное лакомство.
   Загадки надоели и прибрав небольшой беспорядок Стас решил не ждать Шипа, а идти отмывать пожарную копоть без прелестей банного общения. Ясно, что великого жару там пока нет. Но да ладно, надо не посиделки устраивать, а мыться. На это там явно тепла уже хватало.
   Когда он вернулся, то оказалось, что очень даже вовремя. Звонил телефон и это был Гарри.
   - Хоть одна радость за весь день.
   Подумал Стас.
   - Привет мой друг, - приветствовал Гарри Стаса, - Как добрался домой бродяга?
   - По всякому, на перекладных.
   - Это, как это? У вас, что не отменили почтовые кареты и ямщиков?
   - Отменили, изжили и заменили, - успокоил его Стас, - но оставили само понятие таких поездок. Это когда прыгаешь с транспорта на транспорт, и пока доберёшься до места, то перепробуешь всё и много раз. Ладно, мы к этому привычны, расстояния к тому приучили. Ты лучше скажи, когда определишься с новой работой и будешь у нас в России?
   Гарри молчал, а точнее сопел в трубку.
   - Что уже тебе она это доложила? - спросил он, явно имея ввиду Еву, - я же говорил, что с вами не соскучишься. А главное то, что вы не даёте себя удивить и обрадовать.
   - Да рад, рад я тебя и слышать и видеть писака ты наш. И дважды даже, когда сказала Ева и сейчас, когда слышу тебя. Потому что журналисты, хоть и кляузный, занудный народ, но без них было бы скучно. Вот, как мне сейчас. Так что скачи к нам самым скорым путём, а здесь уж я тебя найду и отловлю
   - Ты опять за своё Стас? - но обиды в голосе Гарри, явно не было, - не забывай, что у меня тут в заложницах твоя подруга. Смотри, как бы я не назначил за неё тебе выкуп. Или продам какому ни будь толстосуму. Тогда заговоришь по другому.
   Стас рассмеялся:
   - Грозился телёнок волка сожрать. Ты лучше смотри, а то таким грозным бугаям у нас в ноздрю кольцо вставляют и водят на поводке спокойно, как болонку. А в твой нос любой кольцо пролезет.
   - Давай, давай, наседай пока. Но я так и знал, что ты коснёшься этой темы. А раз угадал, то, считай счёт ничейный. А с твоей подружкой ты прав, с ней шутки плохи, но и здесь я не промах. Она просится со мною в штаты. Там подождёт моих формальностей и намерена также в моём обществе посетить Россию. Понимаешь, сколько у меня времени и возможностей будет для нё дрессировки? Смотри Стас, а то доиграешься, да так, что при встрече она и смотреть на тебя не будет.
  - Всё считай, что напугал, сдаюсь. - шутливо ретировался Стас, - тем более что у нас уже ночь, а во сне мне кошмарики не нужны. Хочу увидеть только приятное, это вас всех. Хоть вместе, хоть отдельно. Мне на сегодня страшного хватит, так что не добавляй неприятностей и ухаживай за Евой по полной программе. Помнишь, как тогда в порту Джакарты?
  - Нет уж, нет уж, - отказался Гарри, - опять ты мне свинью хочешь подложить. Если тебе это не будет неприятно, то и мне зачем тебе делать одолжение. Нет, на этот раз я категориче%Fудь попроще и безопаснее. Ой! Ой!
   Неожиданно взвизгнул Гарри и в трубке послышался голос Евы.
   - Салют Стас! Пришлось этому нахалу дать подзатыльник и отнять средство передачи информаци%1ки отказываюсь от такого подарка. Мне бы что ни бE8. Другое ничто на него не действует. Не поймёт, то поставлю в угол, на колени, а Марата попрошу приехать и принести камней. Что бы сделать из них, для этого проныры, коврик. Знаешь Стас, он, этот, вечно рыщущий писака, тут, без тебя, совсем распоясался. Только в своих бесчисленных притонах ведёт себя прилично. Молчааать! - взвизгнула Ева, - на место! Наглец! Он ещё трубку будет у меня вырывать. Я тебе покажу, как обижать слабую, бедную девушку.
   Смех был общим с двух сторон связи.
   - Ладно, Стас, до свидания! Целуем мы тебя. Впрочем, не все. Ты знаешь, этот нахал ещё морщится и косоротится. Знай же теперь какой у тебя друг. Придётся мне и за него поцеловать тебя при встрече. Пока.
   Стас стал готовиться ко сну, не дожидаясь Шипа. Его возвращение было явно проблематичным. А приятное общение смело всё другое.
   - Индиго, что случилось? - вдруг возник в сознании голос Евы, - я не стала спрашивать при Гарри, но чувствую, что произошло что-то неприятное.
   - Да с чего ты взяла? - удивился Стас, - всегда что-то происходит, но не обязательно совсем уж неприятное. Так что, и на этот раз ничего особенного не произошло. Просто, не большой пожарчик у меня во дворе случился. Так костерок деревенского масштаба. Да с девушкой какой-то странной познакомился. Совсем случайно, и без особого желания, но знакомство состоялось. Хотел ей помочь, а она, возьми, да пропади. Вернее, как сбежала.
   - Индиго, не обижайся, но пожалуйста подробно всё расскажи. Это очень важно. Я, как ни странно, не вижу, ни той девушки, ни событий.
   = Да, пожалуйста, - согласился Стас, - тем более, что никаких тут тайн нет.
   Он подробно описал ей встречу с Наной и то, что произошло потом.
   - Значит, они тебя вычислили и нашли, - грустно ответила Ева, - жаль, и больно уж быстро и рановато, но это видимо неизбежно.
   - Кто они? Какие там ещё страсти по моей персоне? Проклятие! Сегодня, что открытый день, с распахнутыми дверями для загадок? Ева, ты, почему меня пугаешь?
   - Нет, Стас, я тебя не пугаю, а хочу предостеречь. Как, говоришь, звали эту девушку?
   - Нана. Я понимаю что имя странное и редкое. Но такие на Кавказе бывают. Да и какой умысел и смысл гадать по именам. А если насчёт странностей, то все живые со своими странностями. Это только мёртвые становятся все одинаковыми.
   - Правильно! - согласилась Ева, - но только если касается именно имён. В твоём случае всё, абсолютно, по-другому. Это не имя, а суть свойства, название которому дало человечество. Разве ты не слышал сочетание этих букв, в другом применении?
   - Почему же, слышал. Так называют какие-то маленькие, как пыль частицы и технологии по их созданию, и применению.
   - Примерно так пока, - согласилась Ева, - но человечество лезет всё глубже в эту пыль, а она способна и становится разумной. Но разум без души, это уже беда для всего мироздания. И она будет жить по своим законам и ей наплевать на всё живое вообще. Более того, оно ей не нужно и мешает. Вы лезете из кожи вон в поисках кварков, как частиц бога, а того не понимаете, что вас уже изощрённо ведут в чёрную дыру. Что такое мрак и кто там властвует, думаю тебе объяснять не надо?
   - Понятно, - опешил Стас, - да так, что голова пухнет от понятия.
   - Ладно! Всё подробнее объясню потом при встрече. А сейчас прошу только об одном.
   Береги себя индиго! Вы последняя и единственная надежда не только человечества, но и всего мироздания.
   Связь с Евой пропала, а Стас понял, что теперь дождётся загулявшего Шипа.
  
   Глава 30
  
   Духовное
  
   Ждать Шипа Стасу долго не пришлось, потому что не удалось. Усталость и тишина родных стен вытеснили все беспокойства, и он уснул, не раздеваясь, на кушетке. И хотя зимняя ночь долга, тем не менее, он проснулся, только когда уличный свет был уже явным, хотя и с полумраками белёсыми, с полутенями зимнего утра. Из-за чистого деревенского снега и сугробных холмиков они заметно отличаются от тех же силуэтов и светотеней любого другого времени года. Без резких контрастов и границ, своей расплывчивостью, склонной к неопределённости. Такое время суток вызывает особые ассоциации. Поэтому это зимнее утро, по видимым признакам близкое к вечерним сумеркам, привело Стаса, в первые минуты пробуждения в растерянность. К непониманию где он находится.
   Возвращение после долгого отсутствия в свой дом, в такие мгновения после первого пробуждения, на грани реальности, воспринимается, как незнакомая обстановка и заставляет перед подъёмом обдумать все предшествующие этому события. Так было на этот раз и со Стасом. Это было не от тревоги и опасений памяти предков на каждом незнакомом месте, а забытым ощущением нормального состояния, к которому тоже надо привыкнуть, как и ко всему хорошему и даже родному, которого давно не было. Тем более это было естественной реакцией после всего пережитого вдали от родины, его нового необычного состояния и восприятия всего окружающего.
  Дорожное и вчерашние события не тяготили и не беспокоили, потому что информация Евы не насторожила до такой степени, чтобы зациклиться на её обдумывании. Привлекательность Наны перевешивала все её предостережения и он признался сам себе, что сейчас не был бы против её присутствия рядом. и как раз не в качестве противника.
  - Верить женщине в вопросах характеристики другой? - Стас рассмеялся, - Это, тоже самое, что попросить написать подробную объективку на саму себе. Будут только разные минуса. И там, и там - сплошной обман, и недосказанность, хотя и безобидные, и по человечески понятные. А тем более и до абсурда такое происходит, если эти женщины по общепризнанным критериям привлекательны. Тут обязательно окажется, что никто не должен и не может быть лучше её, даже самая близкая подруга. Тем более она. Может быть, потому женщины часто и невольно держат своих подруг рядом, а не на расстоянии? Всё познаётся в сравнении, вот и сравните, и решите, но так, что я лучше всех и её. А она поможет вам принять такое решение. Это проще сделать, когда такая, вынужденная подруга, рядом в одной связке, чем находится поодаль, в свободном поиске.
   Перед полусонным сознанием голодного мужского тела проносились воспоминаниями картины прежних встреч с женщинами. Но чаще всего, почему-то проявлялся образ Сары. Он пытался сконцентрироваться на более подробных воспоминаниях об этой чернокожей девушке, но всё тщетно. Это было похоже на знакомый силуэт за ширмой, где видны очертания, но не рассмотреть деталей и реальности фигуры. Откуда такое назойливое повторение и, что было особенного в их отношениях он не хотел знать. А точнее уже не мог после такого необычного и мучительного расставания с этой девушкой.
   Его воспоминания были, как прямая, но прерывистая линия, и разрывы были как раз на конкретных деталях. Так получалось, что кроме того, что он был с ней знаком и даже разговаривал не один раз, ничего больше в памяти не было. При этом, при малейшей попытке как то напрячь память, образ тут же расплывался. Это было похоже на поведение плавкого предохранителя, который не хотелось менять. И при этом пропадало всякое желание вспоминать подробности их встреч. Поэтому она и не могла чем-то выделиться в череде других лиц. Для этого нужно было что-то особенное, какой- то интерес, а его как раз и не возникало.
   В итоге, улыбнувшись своим, не совсем платоническим, более, чем грешным мыслям, Стас потянулся и только сейчас заметил, что накрыт пледом. Мысль о том, что горячая девушка с копной огненных волос, после своей шутки вернулась и застав его спящим проявила такую заботу, заставила встать. Но осмотр комнаты и спальни ничего не дал, кроме убедительности в своём полном одиночестве. Он даже, для верности взглянул на вешалку, но приметного плаща тоже не было.
   - Загадки, однако, - подумал он, - но не такие, что бы на них зацикливаться и обращать серьёзное внимание на элементарное человеческое внимание.
  Утренний моцион приходилось проводить на улице. Проходя мимо бани, Стас услышал посторонние звуки, но поначалу не обратил на них никакого внимания. Возвращаясь в дом, он снова услышал, как что-то заскрежетало. При этом с явно различимыми звуками ворчания.
   Пройти мимо бормотавшей и такой недовольной чем-то бани он никак не мог, хозяйское положение обязывало к тому. Полу - остывшее строение еще полностью не потеряло пар своего содержимого. Поэтому, даже при включенной лампочке, Стас не сразу рассмотрел то, что заставило родную баньку ожить, вплоть до члено - нераздельных звуков. А когда всё же удалось, то представшая живописная картина заставила его замереть, и не на мгновение. Это было похоже на итоговую баталическую сцену героической гибели двух воинов на поле брани. Настолько позы были неестественны для живых людей, решивших отдохнуть после трудов праведных, что если бы не мощный храп и горловое бульканье, то можно бы думать, что врач здесь уже бессилен.
   Первым, по знакомой одежде, Стас узнал Шипа. Определить по лицу было невозможно, потому что оно было накрыто тазиком, как несоразмерным шлемом. Потому, по законам резонирования этого универсального предмета, которым обычно, и то только иногда, инстинктивно прикрывают интимные места, храп слышался храпом с большой натяжкой.
  С опознанием второго страдальца банного сражения было сложнее. Во первых, никаких знакомых признаков при слабом освещении не обнаруживалось, а стонущая и хрипящая глыба почти полностью была закрыта ворохом чёрной ткани. Всё это находилось на более высокой полке и, как бы нависало над нижележащим Шипом. Несуразное сооружение грозило в любой момент рухнуть, приёмом летающего стервятника, на ничего подозревавшую, нижележащую жертву. При этом, чудом выжившему афганцу, мог прийти в родной деревне, совсем не геройский каюк. Потому как, судя по объёму глыбы, центнера полтора в ней было.
  Надо было спасать друга, которого даже горная война не научила универсальному правилу, своевременно занимать господствующие высоты. Стас, смеясь, принялся разгребать, кучу чёрной плотной ткани, которая, как индийское одеяние сари, было не только покрытием, накрученным вокруг содержимого. Такое вполне могло служить и походной парилкой. Когда это всё таки удалось, то стало понятно, почему обрушение не произошло раньше его прихода. Взгляду спасателя открылась картина, замысел и исполнение которой были непосильны никакому воображению художников. Всё верхнее сооружение опиралось на свою лохматую голову, которая, в свою очередь уткнулась в ноги Шипа и наслаждалась ароматами носков. Теперь было понятно, почему она от такого опьянения не могла или не желала очнуться, даже после довольно бесцеремонных действий Стаса.
   Тут пришло и другое открытие, которое, явно походило на местного батюшку, отца Василия и его зимнюю рясу. Попа местной церквушки, жившего не только по закону божьему, но и по человеческим законам и потребностям. Это так сближало его с паствой, что даже неверующие, но пьющие мужики, приходили частенько в весьма скромный сельский храм, что бы послушать его своеобразные, интересные и проникновенные для деревенского разумения проповеди. Как и большинство селян, Стас считал его человеком хорошим, не только за его близость к таинствам религии и простоте совершения необходимых обрядов, но и за близость к мирской суете.
  Действия спасателя потревожили Шипа, который от этого неосторожно стал дёргаться, пытаясь сменить свою позу, чего раньше не смог сделать, зафиксированный батюшкиной головой. Это обернулось общей бедой, потому что отцу Василию представилась возможность рухнуть, и он ей воспользовался. При этом он успешно сбил Шипа, а вдвоём с ним они обрушили и Стаса. Это обстоятельство всех заставило осмыслить и оценить произошедшее разнозначно.
  - Неправильное вознесение, - громко и спокойно пророкотал батюшка, - надо было смотреть вверх.
  Шип тоже среагировал довольно быстро и первым делом, даже не продрав глаза, вцепился в одежду Стаса. Не будь подмятым батюшкой Василием, он точно бы начал махать кулаками. Но у него оставался свободным только дар речи.
  - Какого.......?
  Вопрос продолжался долго и разнообразно.
  Но дальше Стас ничего не слышал из-за удушающего, до коликов в боку, приступа смеха. Да ему и не надо было слышать образцово показательные речи деревенской дипломатии. Он, хотя и не умел этим ораторским искусством пользоваться, но знать его тонкости и обязательную череду выражений при этом знал. Затем последовало уже более мягкое по своей обыденности выяснение, статус кво.
   - Ты чего тут сволочь делаешь? Кто это лазит по чужим баням? Придержи батюшка гада, да дай мне подняться. Я ему сейчас так наломаю бока, что и бык не сможет лучше сде%Eпришлось пошире открыть глаза и признать в вероломном противнике хозяина дома.
   - Стас ты? - явному изумлению не было подражания, - ты когда этлать рогами.
   Не получая никакого ответа, Шипу E приехал? Да ещё молча, не предупредив. А я вот, - и он невольно запнулся, - как чувствовал, баньку тебе приготовил. А батюшку я для компании пригласил, скучновато стало жить в одиночестве, как бирюку, тем более что мы с ним сослуживцы, вместе прошли афган.
   - Приехал, приехал, - ответил, обессиленным от смеха голосом Стас, но не стал уточнять время своего возвращения, - может вы меня выпустите из под себя? - я не видение, пусть хоть батюшка крестом осенит, но я не исчезну.
   Просьба была выполнена и сопровождалась она великим пыхтением всех участников необычного рислинга в русском стиле 'куча-мала'. Вынужденная теснота немедленно вытеснила их из бани на улицу, где свежий, морозный воздух быстро возвращал их к действительности. Шип при этом не мог расстаться со своим изумление, к которому добавились сомнения похмельного синдрома.
   - Что вчера было? Где, сколько, с кем?
   Шип, при этом усиленно тёр виски, пытаясь дать выход, задержавшимся вопросам и вмазать туда ответы. Вся история существования человечества, независимо от национальности, рас и континентов, говорит, что лучшим средство для этого является именно эта процедура.
   - Почему, - думал он, - основная и самая неприятная подлость всех вопросов в их невероятной плодовитости и скороспелости. Они способны возникать быстро, накапливается в нагромождение, и не погибают до вечности, пока их не находит и не уничтожает нужный ответ. А их враги, нужные ответы, приходят гораздо медленнее, и не всегда бывают такими живучими. Порой они настолько уродливы, что отбрасываются безо всяких размышлений, хотя, как раз и являются верными. Ини бывают и не полноценными, а их последовательность, порой так хаотична, что способна сама породить, одни только очередные 'почему?'. Надо подождать с ответами, там, где можно. Не пожар, а время расставит все точки.
   На этом Шип выключил свои философские мучения. И без них проблем в жизни, а тем более в сельской, хватает. При этом, то, что Стас приехал вчера, а не только что, он вспомнил. Детали, конечно были смутны, но и второстепенны. Похмелье оно ведь тоже не вечно, авось вспомнится. Это состояние либо уходит само и одно, либо умирает вместе с его обладателем. На этот раз Шипа оно не прихватило с собой надолго, значит вернётся и прошлое.
   Отцу Василию было проще и легче. Вынужденная обязанность принимать самое активное участие во всех значительных событиях жизни прихожан, от крещения до отпевания, закалили его, и без этого, выносливый и могучий организм. Иначе в сельском приходе не выжить. Кому попало тут делать нечего, да и не нужно, потому что бесполезно.
  От существующих поместных привычек нравов и традиций любому вероучению никуда не деться. Через колено никаким божьим словом их мгновенно не переделать, да и всё ли из них неугодно для вероучений? Иначе может в худшем случае наступить отторжение, а в более лёгких вариантах равнодушие. Слишком уж долго, жестоко и подло власть земная боролась с божьим промыслом и словом. Поэтому, вынужденно, главные епархии более снисходительно относятся к провинциальным служителям. А куда деваться? Да и питие на Руси никогда, со времён её крещения, не считалось тяжким грехом. Других замечаний за отцом Василием не значилось, а потому он и был в авторитете не только у прихожан, но и у всех далёких от православной веры местных жителей, и даже у атеистов. На фоне католических педофилов таких православных священников, как он, смело можно было считать, достойным и способным нести слово божье и веру пастве. Пастырь был не менее достоин своей паствы, но не возносился своей близостью к помыслам создателя, а потому и был близок к ней. Что и требуется при этом, что бы она не разбежалась совсем, а по возможности только крепла в своей вере и множилась.
  На улице отец Василий осенил себя крестом, потом хотел одарить этим и Стаса, но не решился, памятуя то, что не знает нужно ли тому знамение сына божьего. Поэтому он ограничился только мирскими приветствиями.
   - Здравствуйте Станислав Иванович! ... С возвращением вас и доброго, вам здоровья.
  Последнее батюшка добавил с некоторым вздохом, видимо своё здоровье его в этот момент тоже беспокоило.
  - Здравствуйте Олег Степанович, = ответил Стас мирским именем, - Желаю вам того же, и давайте зайдём в дом, - видя, что тот замялся добавил, - давайте, давайте, если у вас слишком срочных дел нет, то зайдём, попьём чайку и немного поговорим. Я так долго не был дома, что по всем и по всему соскучился. Не на улице же нам говорить рядом с дверью.
  Батюшка замялся, но потом решился.
  - Ну, чаёк, так чаёк. Это райский напиток и отказываться от такого угощения грешно.
  Но лицо его при этом сделало слегка недовольную гримасу, что вызвало у Стаса невольную улыбку.
  А вот Шип, обрадовался такому предложению и такой развязке, поэтому первым прошмыгнул в двери.
  В доме он бросился готовить чай, а Стас упорядочил на столе остатки вчерашнего ужина и спросил своего квартиранта.
   - Николай, мои запасы целы?
   Тот, аж опешил, и чуть было не выронил из рук чайник.
   - Стас, как можно, это же твоё. И потом ты знаешь, что городскую гадость я давно не потребляю. Благо сейчас век новых технологий и возможностей, поэтому местное, деревенское производство намного лучше и безопаснее. А про цену бутылки и говорить не приходится, она сама за себя всё скажет, когда посчитаешь, что у тебя в кармане осталось.
   - Вот и отлично! Тогда принеси нам, этой самой отравы, бутылочку. В меру любой яд бессилен, главное в том, чтобы не принять его столько, что и черты меры не видать.
   Хмурость лица батюшки, стоящего перед зеркалом от таких слов стала разглаживаться. Хотя он расчёсывал гребнем только свою окладистую бороду, но видимо зацепил и морщинки, да так, что их почти не стало.
   - Вот это правильно, - поддержал он Стаса, - вот это верно Станислав Иванович, поэтому и господь призывает и требует от нас умеренности во всём, всегда и везде. В этом великий смысл земного бытия заложен. И в желаниях, и в помыслах, и в делах, везде должна мера. Иначе во всём будет, как сейчас говорят, полный беспредел. Без черты, никак невозможно, чтобы не было падения, вплоть до полного.
   - Как мы сегодня упали?
   Как бы невзначай спросил Стас, но батюшка не успел даже стушеваться от неприятного, а главное несвоевременного вопроса, потому что его выручил Шип.
   - Вспомнил, вспомнил, - заорал он, пройдя во вторую комнату, - это ведь тебя мы накрывали ночью с батюшкой пледом. Он тебя хотел повидать, да поздороваться. Зашли в дом, а ты спишь на диване, как пацан калачиком. Мы подумали, что ты замёрз, вот и накрыли. А что бы не беспокоить тебя, пошли потолковать за жизнь в баню, да там нас в тепле и сморило. Ну, и выпили мы немножко за твоё возвращение. В деревню ведь не часто нормальные люди возвращаются. Всё норовят уехать на время, а получается навсегда.
   - Так что ты Стас зря думаешь, будто я память пропил, - продолжал он приближаясь к столу почти пританцовывая, - нет, Шип всё помнит, и свой долг и долги не забывает. Так то!
   Закончил он стуком бутылки о стол, как салютным выстрелом в честь победы над вчерашним перепоем. Это была далеко не первая в давней бескомпромиссной борьбе по уничтожению алкоголя.
   - Вообще-то я ничего не думал по этому поводу и не говорил, - пришлось оправдываться Стасу, - но если это было так, то извини Николай, что- то с памятью моей стало.
   - Да нет, это я такF0тиков и вчерашний день проспал. А как жить с забытым днём?
   И он пошёл заниматься чайными дела% с перепугу, а то думал, что совсем допился до чёми, а Стас по обязанности хозяина налил в две рюмки алкоголь и одну поставил перед отцом Василием, к другой пригласил Шипа.
   - Я не буду, - неожиданно отказался тот, - хватит, видимо выпил я свою бочку. Вчера с неё последние капли сцедил, поэтому они и были погаными.
   - А я один не могу и не буду, - запротестовал батюшка, - у меня сан общественный и возлияния всегда проходят в коллективе. На исповедях не пьют.
  Остальное, сам понимаешь Станислав Иванович, происходит при участие энного количества прихожан и сочувствующих, будь то крещение, венчание, отпевание либо праздники христовы. Так что, пить один не приучен, и если ты хочешь сделать доброе дело, до делай его до конца, и составь компанию в богоугодном начинании.
   Пришлось Стасу поддержать батюшкин призыв и он пригубил хмель ради поправки здоровья батюшки. А так как оно было сильно объёмное и тяжёлое, то потребовало ещё несколько попыток, правда уже без обязательного участия хозяина дома. К готовности чаепития без церемоний поп потребовал убрать со стола сосуд с остатками греховности и обрёл способность думать и рассуждать о вещах и делах более высоких.
   - Я давно хочу спросить вот о чём. А почему ты, Станислав Иванович храм наш не посещаешь, не крестишься никогда. Вроде человек ты русский, к мусульманству и иудейству не склонный. Правильно живёшь среди людей, уважаешь их, а веры в тебе нет. Атеист что ли? Как и многие жертвы коммунистического безбожия? В бога значит не веришь, а нас, его служителей считаешь обманщиками? Так что ли?
   - Нет не так, - не согласился Стас, - в создателя всего сущего, насущного и высшие силы, я верую и безо всяких сомнений, тем более сейчас, - он не стал уточнять почему, - Только не приемлю я вашего деления веры в единого создателя на множество религий, нередко враждующих, как между собой, так и внутри. Почему вера в бога должна быть на крови и ненависти? Вся история утверждения основных религий по локти в этом. Вот этого я точно не приемлю, когда делят прихожан, то есть веру людей в бога, как корм, как пирог для пастырей. При этом все правы, а кто не с вами, тот против вас. Это касается всех религий, которые считают себя единственно правильными и верными. Отсюда и все эти утверждения про правоверных, православие и подобная правота.
   - Погоди, погоди, - перебил его батюшка, - так ты хочешь сказать, что веришь в создателя но только не по нашему, а по своему? Ты сектант что ли Станислав Иванович? И у тебя самого отдельная религия и свой бог?
   - Не надо отец Василий передёргивать. Я сказал, что создатель един, иного и не может быть, никто не смеет это отрицать, да бессмысленно, если не смешно. От названия его по разному он не может быть и не станет толпой Но люди пытаются затащить его, каждый в свою веру, как в нору. Они думают, что это удастся и сделает их тоже самыми главными. А я верую по законам самой первой, самой древней религии. Той самой, которая была дарована, до первого пещерного костра. Именно тогда и появилась та самая истинная религия, пока её, в угоду более хитрых соплеменников не извратили и не покрасили в разные цвета.
   - Стоп Станислав Иванович, - перебил его батюшка, - вот ты сам себя и выстегал. Теперь получается, что твоя религия самая, самая. И как же она называется эта самая великая религия и сколько крови прольётся для доказательства её величия?
   - Это не моя религия. Её создала сама истина и весь смысл бытия земного. А истина не требует доказательств, тем более кровавых. Против такой религии никто не посмеет выступить и возражать. Но объединить всё и всех она способна, и это со временем произойдёт. А называется она богославие. Остальное, это только попытки увести её в стороны, отпочковаться, но, от основы вам никуда не деться. Рубить сук на котором ты сидишь, бессмысленно, потому что он растёт на этом великом дереве. Слава и хвала детям, пророкам, посланникам создателя, но это не может и не должно умалить его самого.
   - Говоришь богославие? - задумчиво переспросил батюшка, - название похоже на наше. Очень и совсем похоже на наше название, звучит, как православие. Но ладно, дело не в похожести. Пожалуй на других языках это будет звучать совсем иначе. - и потеряв интерес к спору, перешёл на другую тему, - оставим Станислав Иванович такие разговоры учёным теологам. Я ведь больше практик и моё дело нести людям то, во что я верую сам и совершать канонические обряды. Помогать людям нести тяжкий крест земной юдоли. Да и не собираюсь я тащить тебя силком в храм. Не бойся, у каждого своё время и место прозрения. Главное, что ты не богопротивник, а в остальном, думаю, он тебя на путь истинный наставит.
   Шип, который от активного чаепития взмок, до крупных капель на лбу, вмешался в разговор.
   - Отец Василий, ты ведь собирался со Стасом поговорить о другом, о каком то важном деле. Не забыл?
   - Не забыл, приходские дела я не забываю никогда. Это так сказать вступлением и было. Станислав Иванович беда ведь у нас, - и он сделал паузу, видимо ожидая реакцию хозяина дома, но тот выжидательно молчал и пришлось попу продолжать, - Вероотступники обложили мой приход, сектанты проклятые.
  Да не безобидные, а такие, что рушат не только устои нашей веры, но и самого бытия селян. Души человечьи стали у нас гореть в гиене огненной раньше срока. Уже сейчас и рядом, а я бессилен. Помощи прошу вашей Станислав Иванович.
   - Да чем же я могу помочь в религиозных спорах, - изумился Стас от такой просьбы, - я художник а не проповедник. Тем более, что вы теперь знаете моё отношение ко всевозможным религиям, и тем более к многочисленным сектам, которых развелось, как грибов в осенней тайге. Вы делите кормильцев, а я должен вам в этом помогать? Так что ли?
   - Погоди Стас, - вмешался Шип, - не газуй,тут не так просто, как тебе кажется. С этой сектой действительно надо что то делать. И дело не в вере, и не в количестве прихожан в церкви. Ты сам знаешь, что особо богомольным я никогда не был, но здесь беда для людей, для всей нашей округе. Просто батюшка не смог тебе объяснить своим божьим языком дела наши земные. Послушай меня и тогда поймёшь почему это стало бедой.
   Два года назад, ещё до твоего отъезда, появилась у нас одна сладкая парочка из городских, Краюхины. Их ведь сейчас здесь немало, так называемых дачников. Мы поначалу думали, что и эти из таких, и с жиру бесятся на деревенской земле. Хозяйством они сами не занимались, были приветливыми и общительными, даже чересчур. Пока они обставлялись, обустраивались, поползли от деревенских старушек слухи, что готовятся они к встречи дорогого гостя. Да не простого, а гостя небесного. Не буду просить угадать кого, всё равно не догадаешься. И не падай со стула, по себе знаю, что это возможно, - сделав классическую паузу, Шип взорвал внимание Стаса, - Ждут они появления сына Иисуса Христа и Марии- Магдалины.
   Предупреждение не падать со стула было более чем кстати, но челюсть у Стаса отвисла. Такой ахинеи он ещё слышал.
   - Кого, кого?
   Переспросил он, в надежде, что ослышался.
   - Пророка Месина, сына Христа и Марии-Магдалины, - медленно, чуть ли не по буквам повторил Шип, - он видите ли там на небесах, чем то провинился, а дедушка, вместо того, что бы выпороть или поставить его в угол, послал на грешную землю, навести тут порядки, которые церковники нарушили. Для переустройства веры христовой по правильному укладу. И кто ему в этом будет помогать, и беспрекословно слушаться, тот автоматически вознесётся вместе с ним в царство небесное на лучшие места в раю. Бронь, он им обеспечит и никакие прежние прегрешению не будут тому преградой.
   И вскоре, как то летней непоздней ночью, над их домом, что на краю деревни и пустыря ударили в небо два луча света, чего раньше не было. Я так понял, что включили мощные прожектора, в армии я видел и помощнее. А на утро от двора до двора пошла гулять молва, что Месина этот явился, что бы продолжить и закончить дело своего святого родителя. Вот с тех пор и началась вся эта канитель, жертвами которой стали многие наши простаки. А теперь и по району пошёл сбор резервистов в секту. Они заняли заброшенный скотный двор и целый колхоз создали. А что? Рабская сила дармовая, полей и лугов заброшенных и бесхозных полная округа. Некоторых, совсем охмурённых убедили передать в секту всё имущество, дома и скот. Вот и делают бизнес на вере. Дисциплина, как в концлагере, чуть что грозят отлучением от счастья лицезреть внука божьего и лишением благодати господней. У нас скоро и правнуки божьи будут.
   Стас даже приподнялся от услышанного, со стула.
   - Ты что за ахинею несёшь? Какие такие правнуки божьи? Вы что с ума тут посходили, пока меня не было? Такое впечатление, что я перенёсся на две тысячи лет назад, во времена зарождения христианства. Даже не знаю, как это понимать, толи смеяться от твоих сказок, толи попросить заткнуться и говорить серьёзно.
   - Никакие это не сказки, - обиделся Шип, - сходи к ним сам на их молитвы и убедишься, что всё сказанное правда. А насчёт правнуков божьих, так их по другому и не назовёшь, если наши девки и бабы беременеют от этого самого Месины, их уже трое. Он ведь как разводит, приглянувшихся дочерей в вере. Говорит, что праведность женскую может познать только через познание её самой. Тогда же может гарантированно простить все прегрешения с запасом на будущее и наделить её святыми свойствами. Так что у нас добрая половина баб освящённых этим пророком, а трое совсем святые девы. Дева Зинка, юная дева Ольга пятнадцати лет, да святая дева Татьяна. Та вообще дура, при троих взрослых детях и на пятом десятке лет уподобилась осветиться на четвёртого ребёнка. И это, при живом-то муже, который сбежал из деревни от позора подальше. К нему на случку исповедальную, даже из райцентра приезжают, а ты говоришь сказки.
   - Да куда же смотрит участковый при таком безобразии, сельсовет где ваш? Они что, тоже все охмурённые самозваным внучком божьим. У мошенников ничего святого и совести, а сказать про это некому? - возмутился Стас, - А вы мужики сами, почему ему рога не обломаете?
   - Куда они смотрят? - переспросил Шип и засмеялся, - Да туда же, куда смотрят почти все наши мужики. В бутылку смотрят они и в руку дающего. А там, кому надо, и нальют, и в лапу дадут. А из молельного дома, тот самый Месина, никогда и носа не высовывает. Только на своих проповедях перед подготовленной помощниками толпой и появляется. Недавно предсказывал конец света и убедил некоторых особо охмурённых передать всё в секту, а потом спас нас от погибели. Говорит, что слёзно просил создателя подождать с этим и дать последнюю возможность грешникам замолить свои грехи, а новым приобщиться к его истинной вере. Видишь, как повернул сволочь: и предсказал, стал провидцем, и не состоялось, стал пророком-спасителем вдвойне.
   Попов они обзывают наряженными чертями, которые прячут свои хвосты под длинными рясами. Все церкви они называют вертепами, в которых изначально проходит прямое сообщение с подземной гиеной огненной. Свеча, это искра и печать огня адского, поэтому господь и даровал человечеству электричество. Но слуги дьявола и тут строят козни, придумали радио и телевидение, что бы завлекать в свои бесовские сети невинные души.
   - Всё правильно, - среагировал Стас, - чем невежественней человек и чем меньше у него выбора информации, тем легче его обмануть и навязать нужное направление мышления. Классический приём всех мошенников и сектантских лидеров. По принципу, отупляй и властвуй. Но от меня вы чего хотите? Чем я, почти посторонний человек, могу быть полезным если вы сами промеж собой не разберётесь и позволяете проходимцам грабить себя и насиловать, путём психологической обработки?
   - Вот ваше слово и может здесь куму-то помочь Станислав Иванович, - вступил в разговор отец Василий, - против меня такой настрой, что любые мои попытки наставить на путь истинный и оградить заблудшие души от ереси, принимаются, как личные корыстные устремления. Власть встала в свою любимую позу, коровы на льду, и стоит в раскоряку. Поэтому гниль расползается безнаказанно, поедая на своём пути всё без разбора и духовное и материальное. Вас же тоже знают многие и уважающих немало, как человека грамотного, живущего благостно, по нашим меркам, и нейтрального в делах веры. Хоть одного человека отвернёте от падения в пропасть и то богоугодное дело сделаете. Так, как Станислав Иванович, поможете нам? И если не церкви святой, то народу?
   И оба вопросительно уставились на хозяина дома.
  А тот, молчал, потому что обдумывал варианты развенчания духовных прохиндеев. Потом очнулся, поняв, что от него ждут ответа.
   - Конечно, конечно, какой может быть разговор. Безо всяких сомнений, постараюсь сделать всё, что в моих силах. Только персональные собеседование в это человеку, и то может быть, а они за это время двум деле, как мёртвому припарки. Я разъясню одномух других опутают сетями обмана. Здесь надо рубить под самый корень что бы всем сразу стала доступна и понятна правда и цели мошенников. Когда у них сходки бывают?
   - А ты, что собираешься идти на их молебен и там объяснять? - насторожился Шип, - не советую Стас, это мы уже проходили. Так толпой отметелят, что сам на любому чёрту молиться будешь. А виновных не найдёшь, потому что бьют все, но никто не бил. Так что не вздумай, они не посмотрят ни на твоё образование, ни на нейтралитет. Понял?
   - Понял, - подтвердил Стас, - так ты со мной или как?
   Шип в ответ засмеялся.
   - Я же говорил тебе Олег, что это наш человек, - обратился он к отцу Василию, - с таким можно идти в разведку. А ты говоришь, что всех достойных товарищей оставил в афгане, а они и здесь никогда не переведутся.
   - Так я тоже с вами братья.
   И батюшка с готовностью поднялся со стула.
   - А вот этого не надо, - осадил его Стас, - мы не в бой идём, и ваша помощь Олег Степанович нам не понадобится. Вы лучше подумайте, как приветить, утешить тех, кто снова вернётся под крыло вашей веры. Идите и занимайтесь делами прихода, остальное за нами.
   - А что вернутся?
   - Наверное, - уже более неопределённо сказал Стас, - то, что от мошенников люди отвернутся, в этом я уверен, но загонять к вам не намерен. Это, как понимаете, дело личное и добровольное
   - Хвала всевышнему, - и батюшка засобирался, - храни вас бог, чада господни.
   Перекрестив раздельно, Шипа и Стаса, отец Василий вышел.
   - Так что, когда у них молебны?
   Уточнил Стас у Шипа.
   - Да каждый день в обед и вечером. В обед для тех, кто на них работает, проживает там и рядом, и для особо чокнутых, готовых сдохнуть на пороге. А вечером для всех, кого удасться загнать, - глянув на часы, добавил, - скоро очередная обедня будет.
   - Тогда пошли.
   - Что ни будь с собой возьмём, для защиты Стас? У тебя набор кухонных ножей хороший, не штык-нож конечно, но и это пригодится, если калечить начнут.
   - Возьми, - согласился Стас, а потом добавил, - возьми только одно, но большое. Возьми спокойствие и благоразумие, вот наша единственная защита и оружие. Понял?
   - Понял, как не понять, тем более, когда в такую атаку идёшь с художником.
   Разочаровано ответил Шип, и они вышли на улицу.
   К концу, уже надоевшей зимы, праздного люда за пределами тёплых жилищ особо не увидишь, потому их особо никто и не отвлекал по дороге. А редкие встречные и стоящие у своих дворов селяне, ограничивались только обязательным деревенским 'здрасьте'. Попав в село надо быть готовым, что здесь, в отличие от городов, приветствуют все и всех. Сюда зараза отчуждения за преградой незнакомства ещё не проникла. Дети не бояF приветствия, кто ты и откуда. Все они желают здртся незнакомых взрослых, взрослым не важно, дл%Fавия всем, и это здорово. Ты сам, получив такое пожелание от незнакомой пичуги с косичками, после удивления, становишься добрее с желанием также здороваться со всеми незнакомыми и знакомыми людьми. Понимаешь, что это обезоруживает любую не доброту. А главное то окрыляет, что если этим качеством наделены и дети, то их 'здрасьте' будет и в будущем, которое сразу видится совсем не мрачным.
   Заброшенный скотный двор, после развалов колхозов превратился свалку и пустырь. Но сейчас Стас увидел, что два длинных ангара конюшни и свинарника превратились в приспособленные для человеческого проживания жилища. К ним подходили газопровод и электроэнергия. Они были обнесены высоким глухим забором, прилегающая территория и подъездной путь были расчищены от снега.
   - Порядок здесь однако.
   Среагировал Стас. Даже неожиданно и необычно как-то для нашего села.
   - А как ещё должно быть, когда столько дармовых рабов. А их ведь постоянно занимать чем-то надо, чтобы лишних мыслей не появлялось. Вот и занимают, сначала дурман, потом труд, а потом снова дурман. Тут не сидят без дела ни минуты, или бьют лбы об пол, или машут лопатами. А летом спин не разгибают над грядками и покосами. Тут праздно сидящего никого и никогда не увидишь, кроме хозяев. Если больной значит грешная порча, которую надо замаливать, в любом состоянии и положении, хоть лёжа, хоть в бреду. Пошёл на поправку, подходит Месина и говорит, что это он вымолил у всевышнего прощение и разрешает жить и горбатится на него дальше. А если умер, такое тоже здесь случалось, так сам и виноват, плохо молился. От врачебной помощи они отказываются категорически. Оно и понятно, пророк, которому здесь принадлежит всё и все, не хочет выпускать из под своего контроля никого и никогда.
   У ворот их встретил знакомый мужик по кличке Самурай. В детстве он строгал палку ножом, уперев концом в живот. Нож соскользнул и проткнул ему живот и получилось харакири в лёгкой форме. Всё, одним японцем стало больше.
   - Кто такие, куда, зачем?
   - Да ты что Самурай, с утра глаза так залил, что и своих не признаёшь и не видишь?
   Взъерошился Шип.
   - Это в миру, может быть я вас и знаю, а тут место святое и вход, только для истинно верующих или по разрешению.
   - Спокойно, - осадил Стас раскрасневшегося от гнева Шипа, - Доложи Иваныч, - обратился он к Самураю, - что мы пришли для духовной беседы и знакомства. Сказать тебе наши имена и фамилии?
   - Не надо.
  Буркнул тот и подошёл к переговорному устройству
   0хнул калитку и показал жестом, что можно проходить. За калиткой их встретил с приторной улыбкой Переговоры длились немало, потом Самурай расп%E высокий, худощавый, но явно сытый и холёный мужчина, в котором угадывался не деревенский замес.
  - Краюхин Сергей Сергеевич, - представился он, обращаясь только к Стасу, - с прибытием вас, Станислав Иванович. Рады, что вы решили посетить нашу святую обитель. Хотелось бы уточнить, что именно вас интересует?
  И на этот раз деревенская информационная разведка подтвердила свою безупречную репутацию.
  - Да, пожалуйста, - и Стас показал, что умеет улыбаться не менее любезно, - меня интересует ни что, а кто. Точнее, я узнал, что у нас, за время моего отсутствия, появился в деревне очень интересный человек по имени Месина.
  Лицо Краюхина сразу же приобрело строгое благочинное выражение.
  - Станислав Иванович, вы ошиблись, здесь нет человека с таким именем, а есть посланник божий, лучезарный Месина. Если вы просите милости у него для встречи, то вы попали по адресу, если это не так, то у вас неверные сведения.
  - Да, да, - согласился Стас, принимая чужую игру, - простите великодушно, я ошибся не умышленно, а по незнанию местного устава. Я ведь, как человек, мало интересующийся религией, ничего не смыслю в этих делах.
  Улыбка снова вернулась на лицо Краюхина.
  - Великолепно! Прошу, идите за мной. Я доложу и будем надеяться, что посланник божий уделит вам часть своего драгоценного времени.
  А, насчёт вашего атеизма мы наслышаны, но он не воинственный, а значит не всё безнадёжно, и когда на вас сойдёт благодать божья, то вы прозреете. Чем быстрее это произойдёт, тем лучше будем для вас. Надеюсь, что этот визит и будет таким моментом.
  Стас неопределённо пожал плечами и они проследовали в помещение бывшей конюшни. Так её можно было теперь называть условно, потому что всё было переустроено, облицовано современными материалами и отделано в храмовом стиле. Похоже, что делалось на большую перспективу. В большом зале, видимо предназначенном под молельное помещение, царил полумрак и слышались негромкие ритмичные и убаюкивающие звуки хорошей музыки. У стен с непонятными мрачными иконами стояли люди на коленях и бормотали нечленораздельные звуки. Их было немало, в том числе и не знакомых. Видимо спрут разрастался и распустил свои отравленные щупальца далеко за пределы деревни и района.
  Пройдя через молельный зал, они вошли в другие помещения, прекрасно отделанные под 'евроремонт'. Краюхин предложил Стасу присесть и подождать решения посланника. На Шипа он, по прежнему, не обращал никакого внимания.
  Тот хотел выразить Стасу своё возмущение таким пренебрежением, но не успел, потому что Стас мысленно приказал.
   - Заткнись, тут везде прослушка и камеры наблюдения.
   А Шип и не понял, что Стас при этом не произнёс ни слова, но понял суть приказа, и решил разрядиться потом.
   Краюхин не появлялся довольно таки долго. Там шло бурное обсуждение имеющейся на Стаса информации и разработка планов вовлечения его в ряды сектантов. Такой жирный кусок требовал особого внимания. Да и аппаратура не зря была здесь поставлена. Возможно, они ожидали переговоров между посетителями, чтобы потом сражать их своей пророческой осведомлённостью. Но не знали они, да и не могли знать, что Стас давно и полно сканировал их мысли и планы. В том числе прошлые и на будущее. Он уже знал, как и сколько людей они, доведя до сумасшествия, разорили и довели до скотского состояния. А в последнее время стали сотрудничать с террористами поставляя им зомбированных людей, как заготовки под 'живые мины'. Ему самому готовилась особая роль. Он должен был быть так настроен, что бы помимо своей бескорыстной помощи секте, мог организовать посещение пророка состоятельными людьми из города. Они уже знали, что связи и знакомства Стаса позволят этому плану состояться. В остальном полагались на гипнотические способности новоявленного пророка. А они были.
   Шип захотел уже в туалет, когда, наконец, появился Краюхин.
   - Можете зайти Станислав Иванович, но только один. Светлейший посланник божий примет вас, но умоляю, не злоупотребляйте его вниманием. Он так занят делами мироздания, что проблемы нашего захолустья, только малая часть его великой миссии, которая отвлекают его об более нужных и срочных дел. А потом у нас скоро молитвенный час и ему вновь придётся отвлекаться на суету нашей грешной жизни. И прошу вас, обращайтесь к нему должным образом, 'Ваше лучезарное пророчество'.
   - Непременно.
   Согласился Стас и вошёл в распахнутую дверь. Дальше вёл узкий коридор в конце которого проём прикрывало, что-то похожее на полог или занавесь из плотной радужного цвета ткани. Когда Стас раздвинул её и прошёл, то перед ним было полумрачное помещение, освещение которого происходило из дальнего конца. Источник света располагался позади кресла, напоминавшего своими очертаниями, небольшой трон. Тёмные стены создавали иллюзию сияния нимба позади головы силуэта восседающей фигуры. Теперь Стасу стало понятно,
  почему здесь принято обращение, 'Ваше лучезарное пророчество'.
   Подойдя ближе он, как и обещал, еле сдерживая смех, выдавил из себя,
   - Доброго вам здоровья ваше лучезарное пророчество.
   Это, явно смутило пророка, но он вскоре нашё, что ответить своим монотонным голосом.
   - Этого, сын мой, пожелай себе и всем другим смертным. Нездоровья у нас не бывает и не может быть. Вечное в здоровье не нуждается, уже по своему определению. Слушаю тебя сын мой. Что тебя привело к нам? Поделись своими печалями и мы поможем тебе, как никто. Если понадобится я попрошу об этом нашего создателя, а он милостив. Но думаю, что это и мне по силам
   Стас осмотрелся, но стульев нигде не было. Видимо это было сделано специально. Либо падай на колени, либо стой перед восседающим пророком, что тоже выглядело как унижение. Он не был намерен делать ни того ни другого, поэтому решил ускорить процедуру общения с божественным посланником.
   - Я ваше лучезарное пророчество хотел немного побеседовать с вами о смысле земного бытия вообще и моего в частности. Потому что моё сознание разрывают сомнения, которые я самостоятельно разрешить никак не могу.
   - Правильно сделал сын мой, что пришёл, говори, что тебя смущает, и я разрешу все твои сомнения. Только имей ввиду, что единственное что я не смогу для тебя сделать, так это уделить много времени. Тем более, что здесь скоро будет молитвенный час и многие страждущие ждут с надеждой моего появления там.
   Стас ухватился за это заявление, как за повод расстаться навсегда с лучезарным ничтожеством. Он уже нужную установку сделал и отдал его мозгу соответствующий мысленный приказ. Остальное должен был сделать самозваный пророк сам. Его дилетантские потуги завладеть сознанием Стаса не достигали даже невидимой оболочки индиго, затухая задолго до неё.
   - Мне ужасно жаль ваше лучезарное пророчество, но я тогда, лучше, подожду, когда вы будете более свободны. Мои сомнения копились столько лет, что их за пять минут не разрешить никому. Дела мироздания гораздо важнее моих ничтожных грешных деяний. Простите великодушно меня ваше лучезарное пророчество.
   С этими словами Стас развернулся и пошёл на выход, а вслед ему растеряно прозвучало.
   - Мы известим тебя о возможности нашей следующей встречи. Мы скоро сообщим тебе, будь на месте, никуда не уезжай до встречи.
   На выходе Стас столкнулся с удивлённым его появлением Краюхиным.
   - Что уже? Так быстро? А почему?
   - Его лучезарное пророчество сейчас слишком занято для моих никчёмных забот, - но он обещал уделить мне своё внимание при следующей встрече.
   - А, тогда ладно, - и Краюхин облегчённо вздохнул, - такое бывает, когда он проявляет особое внимание нам грешным, только мы не понимаем порой его доброты и не ценим должным образом.
   - Я ценю и понимаю.
   Успокоил его Стас и они с Шипом пошли на выход из конюшни.
   Перед воротами был опять Самурай, который пропускал осчастливленных и посвящённых на очередную молитву.
   - Шип, - обратился он к тому, - скажи Валентине, чтобы прислала сына Юрку с куревом, а то кончилось, а тут не достать, сплошная борьба с вредными привычками..
   - Да пошёл ты на... непомнящий. Я тебя недорезанный знать не знаю, и знать не хочу.
   Разрядился Шип и прошёл мимо Самурая так плотно, что резкое движение плеча отшвырнуло того к забору. Пройдя дальше, несколько шагов, он достал початую пачку 'Примы' и швырнул, не оглядываясь через плечо в сторону опешившего и растерянного Самурая.
   - Ну что полегчало? - спросил Стас, - он то, здесь причём?
   - Да при том, что такие, как он, позволяют себя превратить в скотов. А я похож внешне на них и меня это бесит. Ради иллюзии получить то, что не дано создателем изначально, в попытке изменить уготованный путь, они пытаются выклянчить чужое. Что за повальное сумасшествие, и это, когда на улице двадцать первый век. Века ни ума ни фантазии не добавили и никакой технологический прогресс не способен изменить пещерную психологию. Шкуры не сбросили, но по прежнему думают, как тысячи лет назад. Они считают, что если сделают ставку на правильного пророка и нужную религию, будут сутками бить лбом об пол, то будут богатыми, счастливыми и здоровыми. Поэтому и ловятся на эту приманку в сети мошенников и извращенцев. Почему они не понимают, что тем самым пытаются обмануть того же создателя, разжалобить, обменять показную веру в него на подачку. Какая же это вера, если за неё требуют плату, да персональную, по заказу. И обманывают ведь порой, пользуются тем, что у него для человечества немереное количество сострадания, сочувствия и терпения. Порой ничего не делая, хитроумные двуногие, хотят получить на халяву все блага земные, взывая к тому, который создал их по своему образу и подобия, намекая на родство и обязательства породившего на содержание своего чада.
   Стой! - неожиданно прервал он своё возмущение, - не могу, терпежу нет, отлить мне надо.
   Шип развернулся и пошёл назад к воротам. Там не обращая внимания на проходивших мимо верующих в новоявленного сына Христа, лучезарного пророка, и понаехавшие автомобили он, прямо на створках ворот ставил свои мокрые разводы, как подпись. Выскочивший Самурай, не решался на активные действия, а только причитал, как баба в несчастье.
   - Господи, да что же это делается? Да разнеси тебя молния в дребезги. Это же святое место, а ты тут поганишь, как будто некуда отойти. Ни стыда, ни совести у тебя не осталось. Ждёт тебя кара божья Шип, не простит он тебя за внука своего лучезарного. Вот поверь, сегодня же ему доложат о таком святотатстве, и быть тебе проклятым, и вечно гореть тебе Шип в гиене огненной. Пророк лучезарный такое..., - Самурай аж захлебнулся за своего божественного пророка, - такое с тобой сотворит, что твой афган тебе раем покажется.
   - Да хрен я ложил на вашего пророка, - ответил спокойно Шип, - укладывая своё хозяйство на место, - шваль он распоследняя, если оказался в нашем захолустье. Был бы настоящий, да путёвый, так был бы в храмах Рима, или в Москве. А то явился туда, где больше всего дураков, и судя по тебе, приземление было точным. А это, - и Шип кивком указал на мокрые пятна, - тебе на память, чтоб не забывал в следующий раз, тех с кем живёшь через забор.
   Догнав не останавливавшегося Стаса он довольны спросил:
   - Ну как думаешь Стас, моя наглядная пропаганда поможет им понять, что их лжепророк туфта и сволочь?
   Стасу было неловко за сделанное его эксцентричным спутником и он ничего не ответил. Тогда Шип решил зайти с другого края.
   - А что этот аферюга лучезарный так быстро выпер тебя Стас? Или ему совершенно не интересно разговаривать с нормальными людьми? А может ты ему сходу вылепил пару ласковых, как я, да все против шерсти, а потом громко хлопнул дверью?
   - Да нет, мы просто с полуслова поняли друг друга и я не стал больше отвлекать его от великих дел и ушёл.
   Шип от неожиданного сообщения даже приостановился.
   - Ты что Стас забыл, зачем мы туда пошли? Мы ведь должны были попытаться развенчать этих гадов, а в итоге получается, что и сами стали лить воду на мельницу лучезарного. Завтра вся деревня будет зубоскалить, что даже художник стал верующим и ходил на причастие к пророку.
   Стас тоже остановился, удивив Шипа улыбкой, которая казалось тому неуместной в такой ситуации.
   - Успокойся Николай, всё нормально и завтра будут разгов% же тогда будут разговоры и пересуды?
   - Не знаю точно, - слукавил художник, - но мне кажется, что сегодня лучезарный пророк потухнет и скажет свEEры совсем на другую тему и о другом.
   - Это о чёмоё последнее и правдивое пророчество. Он мне обещал это на прощание. Иногда и пророкам можно верить. А сейчас иди к своей подружке, ты там нужнее, а мне нужно поработать по специальности. А то планов и задумок много, а дел нет. Всё, разбежались, и без нужды не беспокойся, я и без няньки пока обойдусь.
  
   глава 31
   исповедь пророка
  
  
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"