'Вот я в Париже. Стою на площади перед Эйфелевой башней с дорожной сумкой в руках и с парой сотен евро в кармане, абсолютно равнодушная к местным красотам и терзаюсь единственной мыслью: куда податься? Не ночевать же на улице?
Хотя, вокруг довольно чисто. Пахнет свежестью. Французики ходят туда-сюда, мыршевенькие такие, неказистые. Вовсе не те, что показывают в рекламе французского парфюма. Идут, оборачиваются, выворачивают шеи, рискуя столкнуться с кем-либо из прохожих, но не сталкиваются. Чувствуется сноровка.
Я улыбнулась про себя, и вдруг услышала прямо над своим ухом мужской голос с сильным акцентом:
- Добрый день, мадмуазель. Впервые в Париже?
Я слегка вздрогнула, потому как, погрузившись в размышления, на секунду выпала из окружающего мира и потеряла связующую нить. Потребовалось некоторое время, чтобы очнуться, прийти в себя и выдавить дежурную фразу:
- Извините, но я очень спешу.
За полгода во Франции я поняла, что с французами только так и надо. Не вступая не в какие разговоры. Иначе не заметишь, как окажешься в каком-нибудь захудалом ресторанчике, где тебя настойчиво пытаются опоить, чтобы...
В общем, понятно, для чего. Но особого желания переспать с французом у меня не было. Не знаю почему...
Наверное, потому что хотелось по-настоящему, с душой, как у нас, на родине. Чтоб и говорить, и думать, и чувствовать на одном языке.
А тут - одни туристы. Клац-клац камерой. Масленые глаза, фальшивые улыбки на физиономиях. И все думают, что если русская, значит, за евро и пятки оближет.
А французы - эти ещё хуже. Смотрят на тебя, словно ты - это велотренажёр. Покрутил педали, соскочил и до свидания. И от этого намного хуже, потому что пока не соскочил, чувствуешь себя королевой. А после...
После твой изысканный герой - любовничек может совершенно спокойно помахать тебе ручкой и, как ни в чём не бывало спросить: 'как дела?', прогуливаясь под ручку со следующей мадам...
Нет, у нас в России тоже бабники. Но всё же с совестью. Или отворачиваются, делая вид, что незнакомы. Или юркают в переулок, завидев тебя на другом конце улицы. Больно, конечно, но не так...
- Позвольте вас проводить.
Этот кавалер оказался настойчивым. Я повернулась и окинула его высокомерным взглядом с ног до головы.
Невысокий. Если сброшу туфли на каблуках - ниже меня на пару сантиметров. Худенький, узкоплечий, в общем, обычный французский парень. Волосы длинные, светлые, заботливо уложенные по плечам. А вот лицо заслуживало внимания.
Высокие скулы, остренький подбородок, пухлые тёмно-розовые ярко очерченные губы и выразительные водянисто-голубые глаза. Такие же, как у меня. Один в один, разве что осталось их густо подвести карандашом и пройтись по ресницам тушью.
Я не выдержала и рассмеялась.
- Вы неплохо говорите по-русски.
- О, я знаю восемь языков: русский, немецкий, польский, английский...
- Не стоит, - я рассмеялась ещё громче, - я верю, что вы - полиглот.
- Могу я расценивать это, как согласие? - спросил он, галантно подставляя локоть.
Я не смогла отказать. Очевидно, придётся проглотить этот крючок, - настолько он был необычен. К тому же, французик мог оказаться полезен. Например, поможет отыскать дешёвую комнату, где можно оставить свои пожитки, пока не найду работу.
Работа... Ужасно важное для меня слово, ради которого я и наскребла пару тысяч долларов и отправилась в святая-святых - за границу! Во Францию!
Заработать денег, выкупить вторую комнату в нашей с мамой квартире и поступить, наконец, в аспирантуру. А может, даже, купить машину...
Розовые мечты. Как оказалось, весьма оторванные от реальности. Желающих заработать было хоть пруд пруди. О хорошей зарплате речь не велась. За малейшую провинность выгоняли с шиком и далеко не всегда с деньгами. Приходилось затыкать рот, закрывать глаза и кланяться.
Некоторым везло: хозяева попадались щедрые и терпеливые. Но такие случаи были подобны блестящим пятнам на пыльной хрустальной люстре.
Поэтому я и возненавидела Францию. В России я хотя бы могла послать матом. Здесь этого не понимали. Языковой барьер...
По дороге мы долго говорили. В основном, Франц рассказывал о себе, о своей работе в театре и в дорогих элитных клубах, где ему платили немалые деньги.
Тщеславия ему было не занимать.
Франц называл себя потомственным фокусником-иллюзионистом. Хотя как по мне эта профессия изжила себя довольно давно - ещё в позапрошлом веке. Сейчас уже никого ничем не удивишь. На экранах бацают такие спецэффекты, что голова идёт кругом.
Какие уж тут иллюзии.
Впрочем, один фокус - не знаю, честно, его или пластического хирурга, - Францу точно удался. Я была искренне поражена, когда узнала, что ему тридцать восемь. Выглядел он максимум на двадцать пять'
'Франц предложил мне пожить в его квартире. Мне очень хотелось согласиться. Но всё-таки было противное чувство, будто он собирается пригреть меня, словно бездомную собачонку, подобранную из жалости на помойке. Поэтому я настояла на том, чтобы снять крошечную комнатёнку под крышей старого трёхэтажного здания, назвать которое домом язык не поворачивается. Отличный кандидат под снос. Но зато соседи спокойные. В основном, пожилые люди. Приветливые, добродушные.
Моя неприязнь к Франции начала потихоньку таять.
Франц приходил каждый день. Непременно с охапкой цветов - обычных, полевых, но ароматных до умопомрачения. Я ставила их в вазу, которую тоже подарил Франц, и мы шли гулять. Бродили ночными улицами, разговаривали по душам, пили вино, потом шли к нему...
А утром я отправлялась на работу.
Франц меня не понимал. Как можно работать какой-то прачкой и подтиральщицей смердящих старческих задов, если он согласен был содержать меня полностью, до мелочей. Жить в душной конуре, когда у него такая роскошная квартира.
Ему было невдомёк, насколько унизительно звучит слово 'содержанка'. Я, как наивная шестнадцатилетняя дебютантка хотела свадьбы - с фатой и белым платьем. А иначе - за деньги мужчины - никогда.
Свадьбы никто не предлагал. Да и не думаю, что для него это было всерьёз.
Я полагала, что Францу безумно нравится моя внешность. Что ж, за мной и в России ходили толпами. Правда, никто не дарил цветы вот так... Каждый день...
Франц даже по имени меня не называл - только по-своему, по-французски 'mon amie'...
Вернувшись на родину, я ещё долго буду вспоминать его нежность, ласки, по-настоящему галантное обращение, которое нашим русским медведям даже и не снилось...
Иногда мне казалось, что Франц сумасшедший. Он заглядывал в мои глаза, и казалось, что он проникает насквозь, скользя по моей душе...
Когда я дремала на его плече, он шептал что-то маловразумительное, типа 'ты - это я' или 'я - в тебе', 'мы - одно целое'.
Я понимала, что мы с ним - не пара. Но было какое-то волшебство, не поддающееся логике магическое притяжение, которое не отпускало, не позволяло мне уйти. Без Франца я чувствовала себя никем. Это было отвратительно...
...и восхитительно одновременно'.
-1 -
Снег падал густыми хлопьями и растворялся в пушистых белоснежных сугробах, из которых, словно шапочки грибов, выглядывали резные крыши коттеджиков, рассыпавшихся по всему склону. Небольшой, но уютный отель для лыжников и сноубордистов в одном из самых живописных мест Карпатских гор на западе Украины, готовился встречать наступающий Новый год во всей своей красе.
Номера были раскуплены ещё месяца два назад, а в отелях покруче номера вообще бронировались за полгода вперёд. Этот отель был сравнительно новым, особой популярности не имел, однако свободных мест в нём никогда не было.
Карпаты... Свежий воздух, который так вкусно вдыхается полной грудью. Чистый, не притрушенный городской пылью снег - лепится, не рассыпаясь. Леса вокруг - будто специально принарядились в зимние искрящиеся под солнцем и луной кафтаны ради приезжих гостей.
Рядом с одним коттеджем кто-то украсил новогодними игрушками живую сосенку, растущую прямо под окнами. Обильно усыпанные снегом, украшения едва проблёскивали, оставляя ощущение незавершённости пейзажа...
Аня поставила тяжёлый саквояж на крыльцо, стащила с волос шапку, вытрусила в сугроб, постучала сапогом об сапог, сбивая снежные комья, и взялась за дверную ручку.
В коттедже было чисто и тепло. Но ей придётся снова убрать его к приезду гостей - таковы были правила отеля. Администратор подробно объяснил Ане её обязанности. Добавил также, что нынешние постояльцы потребовали личную прислугу на новогоднем празднике. Причём молодую и симпатичную - чтоб не портила своей физиономией праздник.
Аня вытащила онемевшей от холода рукой листочек, на котором аккуратным чётким почерком администратора были выведены пять фамилий. Перечитала ещё раз, шёпотом проговаривая каждую из них, потом спрятала листочек обратно в карман и огляделась вокруг, словно прикидывая, с чего бы начать в первую очередь.
Женщина сбросила пальто, сапоги, достала из потайного чуланчика веник и тряпку и принялась за лёгкую уборку. Администратор, если вдруг случайно нагрянет, не должен застать новую горничную без дела. А то ведь и вылететь можно прямо под Новый год.
Хотя... прежняя горничная столь невовремя свалилась с гриппом, что Аня явилась для отеля едва ли не даром небес. Где они ещё найдут прислугу за полдня до начала праздника? Другое дело, что женщина не собиралась перетруждаться.
Она быстро справилась с уборкой в прихожей, затем прошла в зал. В самом центре располагался огромный камин, выложенный под старину. Облицовка из мрамора, кованые решётки с причудливым узором из сплетенных виноградных листьев.
Аня встала на колени, набрала дров из лежавшей рядом поленицы и уложила в камин. Затем бросила пару газетных страничек и подожгла. Только натуральный огонь. Никаких химических примесей и воспламеняющих жидкостей, какими радовали современные супермаркеты, предлагая наборы для барбекю.
Язычки пламени медленно поползли по сухим поленьям, весело потрескивая, и комната постепенно начала наполняться тёплым, почти домашним духом.
Аня вернулась в прихожую, открыла саквояж и достала оттуда тряпичный свёрток. Затем вновь прошла в зал, положила свёрток на каминную полку и осторожно развернула тряпицу, стараясь не касаться руками содержимого.
Справившись с задачей, Аня отошла на несколько шагов назад и придирчиво осмотрела камин: старинная книга довольно удачно вписывалась в интерьер комнаты, выполненный в духе позапрошлого века.
В глазах промелькнуло удовлетворение. Но Аня не стала тратить время, умиляясь красотам, за которые постояльцам пришлось выложить немалые деньги. Работы предстояло ещё много: в саквояже лежала целая куча разноцветных шаров, бантов, ленточек. Всё должно быть в лучшем виде.
Как и всегда.
-2-
К воротам отеля подкатил солидный джип-чероки тёмно-зелёного цвета и остановился перед шлагбаумом. Водитель нетерпеливо жал клаксон. Из окошка привратника высунулась голова и потребовала предъявить документы.
Дверца джипа распахнулась, и в лицо охраннику понёсся отборный мат. Женский писклявый голос крикнул что-то, очевидно устыдившись не самой приличной реакции своего спутника, однако быстро потонул в новом потоке брани.
Слегка опешивший охранник соизволил накинуть тулуп и выбраться на мороз, чтобы разрешить ситуацию на месте. А то не дай бог, ещё начнётся пальба. Эти 'новые русские' иногда выкидывали такие фортели, что хлопот потом не оберёшься. И сказать слово против не смей. Начнут жаловаться, тыкать кривыми дрожащими пальцами...
Ругань внезапно прекратилась. Боковое окошко плавно опустилось, и оттуда показалось лицо весьма симпатичного молодого человека. Несмотря на масленую улыбку, в глазах его читалось недовольство.
- Извините, правила, - сказал охранник, - безопасность гостей прежде всего.
Парень ничего не ответил, просто протянул ему стопку паспортов, путёвки и купюру в сто баксов. Охранник покраснел, бегло пробежал глазами путёвки, открыл верхний паспорт, закрыл и вернул документы обратно. Купюра загадочным образом исчезла в его рукаве.
- Добро пожаловать! - он радостно приложил руку к козырьку, поднял шлагбаум и даже побежал следом, указывая, как проехать к стоянке. Парковать автомобили возле коттеджей было запрещено.
Джип остановился на указанной охранником площадке. Дверцы распахнулись, выпуская наружу довольно шумную компанию из пяти человек - три парня, две девушки. Щелкнули замки, заскрипел, открываясь, багажник. На снег полетели сумки и пакеты. Одна из девушек возмущённо воскликнула, однако водитель, разгружавший вещи, тихо попросил её:
- Не парь мозги, милая.
Девушка гневно сверкнула глазами, но закрыла рот и повернулась к нему спиной.
Молодые люди подхватили вещи и направились вслед за охранником, который любезно - ну надо же отработать халявных сто баксов - бежал впереди, чтобы гости не заблудились, выискивая нужный коттедж. Хотя заблудиться, собственно, было негде. Отель был маленьким. Все коттеджи на виду.
- Ишь как жопу рвёт, - усмехнулся один из парней, - хотя по мне, я б ему ещё в рыло дал. За всё уплачено.
- Фу, какой ты гадкий, - пропела рядом девушка.
- Да? Милая, а вспомни-ка, что сама делаешь за эти самые баксы?
- Да пошёл ты!
- Сейчас ты пойдёшь, - ласково пообещал парень, - пешком домой.
- Да прекрати, Вадь, - шепнул ему дружок, - в самом деле! Ведёшь себя, как козёл. Что, без дозы совсем хреново?
Вадик ничего не ответил. Просто посмотрел вокруг и вдруг почувствовал, как настроение начинает меняться.
- Красота-то какая вокруг! Ребята, смотрите!
Все дружно посмотрели. Девушки поахали ради приличия, зябко притоптывая ножками в тонких, украшенных стразами, сапожках, надетых на голый чулок.
Наконец, они подошли к коттеджу, вяло выслушали прощальные 'с наступающим' и 'наилучшего вам отдыха' заискивающе улыбающегося охранника, и вошли внутрь - в долгожданное тепло.
- Добридень, Панове! Ласково прошу до цiєї привiтної домiвки. Я Ганна - новорiчна служниця. (Добрый день, господа! Добро пожаловать в этот замечательный дом. Я Анна - новогодняя прислуга).
- Чево? - пропел Вадик, роняя из рук сумки, - ты что - из Китая?
- Нi, вельмешановний пан. З Польщi я. Живу тутоньки, на Закарпаттi.
(Нет, глубокоуважаемый господин. Из Польши я. Живу тут, на Закарпатье)
- Вот суки, - пробормотала одна из девушек, - не могли русскую горничную прислать.
- Та я ж усе розумiю, панночко, - попыталась улыбнуться Аня.
(Так я же всё понимаю, госпожа)
Девушки смотрели на неё с кислыми физиономиями. Вадик - с раздражением. Остальные парни - с интересом. Несмотря на простую одежду, Аня выглядела потрясающе. Блестящие чёрные волосы, бездонные голубые глаза...
- Скоро Новый год! - бросил Вадик, - а мы стоим тут, как мумии. Давайте готовиться, что ли?
- Давайте.
Девушки - Лиза и Катя - отправились по комнатам раскладывать вещи. Мужчины, сбросив куртки на пол, протопали в зал и радостно загудели, обнаружив камин.
Аня неслышно подобрала с пола куртки и спрятала в шкаф. Затем ушла на кухню и занялась приготовлением праздничного ужина. Меню лежало у неё под рукой.
Она достала из холодильника большую курицу, уже начинённую яблоками, апельсинами и специями, разожгла духовку и поставила птицу тушиться на медленном огне. Затем стала нарезать овощи. Из приёмника играла тихая мелодия, скрашивая монотонную работу. Внезапно дверь в кухню с шумом отворилась, пропуская тех двоих, что смотрели на Аню с интересом.
Женя и Артем. Оба неженатые. Правда, невеста Артема находилась здесь же, за стеной. Но ему, если честно, на это было почти наплевать. Он не привык отказывать себе в удовольствии пообщаться с хорошенькой женщиной.
- А ты всё трудишься, аки пчела, - смеясь, пропел Женя, - люблю работящих женщин.
Аня оторвала взгляд от разделочной доски, выдавила из себя подобие улыбки, и снова погрузилась в приготовление пищи.
Женя и Артем переглянулись, едва заметно кивнули головами и подошли к женщине вплотную, зажав с обеих сторон.
- Ви заважаєте, панове, - испуганно прошептала Аня и попыталась отодвинуть их локтями.
(Вы мешаете, господа)
- Ух ты, сильная, - с уважением сказал Артём, а Женя только ухмыльнулся и достал что-то из кармана.
- Я сегодня без бабы. А как говорится, как Новый год встретишь... В общем, будешь моей сосочкой - двести баксов дам.
Он пошелестел прямо перед Аниными глазами четырьмя пятидесятидолларовыми купюрами. Женщина посмотрела на него со странным выражением лица и вроде бы даже обрадовалась.
- А если нас вдвоём пустишь, накинем ещё триста. Не кисло за одну ночь, правда?
Глаза Ани вспыхнули недобрым огнём. Она резко дёрнулась, высвобождая локти, и повернулась лицом к плите.
- Ви, мабуть, маєте мене за повiю? Я не звикла, щоб мене так ображали.
(Вы, должно быть, держите меня за проститутку? Я не привыкла, чтобы меня так оскорбляли)
- Чё она там несёт? - спросил Артем.
- Обиделась, - догадался Женя и скорчил виноватую мину, - извини, мы не хотели тебя обидеть. Хочешь бесплатно?
Анна оттолкнула от себя Артёма, попытавшегося её обнять, но в этот момент Женя схватил её за руки и прижал к кухонному шкафу. Женщина визгнула и лягнула его ногой в пах.
- Ах ты, сука, - улыбнулся Женя. Удар был несильным. Скорее, предупреждающим. Но ему понравилось. Он любил, когда женщины сопротивлялись.
Неизвестно, чем закончилась бы эта сцена, если бы на кухне не появился Вадим.
- Вы чё, опупели? - он вздохнул и покрутил пальцем у виска, - сейчас бабы прискачут, поднимут вой. Или эта курица отвалит. Кто готовить будет? Опять Новый год коту под хвост?
- Да ну тебя...
Артём разочарованно зевнул. Женя выпустил свою жертву из рук, и Анна со всех ног бросилась вон из кухни. В глазах её застыла ненависть и боль.
Добежав до ванной комнаты, она зашла внутрь, прикрыв за собой дверь, и нащупала за пазухой пузырёк с лекарством. Отвинтив крышку, женщина высыпала содержимое пузырька на ладонь, второй рукой открыла кран, и, набрав воды в пластиковый стаканчик, отправила пригоршню таблеток в рот. Отпила глоток, запрокинула голову назад и глотнула...
-3-
Лиза вышла из душа, придерживая одной рукой банное полотенце, и глянула на часы. Без четверти десять. Пора бы и одеваться. Она сбросила полотенце на пол, переступила через него и подошла к шкафу, в котором висел новогодний наряд. Неплохо бы приказать служанке прогладить его перед вечеринкой. Лиза высунула голову в коридор и уже открыла было рот, чтобы кликнуть Анну, как вдруг услышала негромкий крик.
- Катя, - позвала она, - что случилось?
Катя выбежала из ванной с круглыми от ужаса глазами и застыла у стенки, хватаясь руками за сердце.
- Там.. там...
- Что там? Мышь? - ехидно улыбнулась Лиза.
- Эта полячка. Мёртвая.
- Чего?
- Ничего, - буркнула Катя, - валяется на полу. Рядом пузырёк. Пустой.
- Покончила с собой? - засмеялась Лиза, но, едва взглянув на перепуганное лицо подруги, она вдруг поняла, что та не шутит. Улыбка медленно погасла, а губы сложились в капризную полоску.
- Вот хрень, а? Додумалась, стерва, Новый год испортить.
- Он и так не обещал быть счастливым, - задумчиво пробормотала Катя, и тяжело вздохнув, сказала уже спокойно, - пойду позову ребят.
Спустя пять минут все, включая и Лизу - уже полностью одетую и даже с подкрашенными губами, собрались над телом Ани, лежавшей в неестественной позе на кафельном полу. Артём растерянно кусал губы, а Вадим тихонько посвистывал, гладя в потолок.
- Может, она накуренная, а? - спросила Лиза, - с чего бы это она вдруг?
- А кто её знает, - пожал плечами Артем, бросив беглый взгляд в сторону Жени. Тот равнодушно рассматривал женщину, не выказывая никаких эмоций.
- Чё делать будем? - спросила Лиза, - админа звать? Сейчас такой хай поднимется...
- А ну её, пусть лежит. Завтра позвоним, скажем, что нашли утром.
- Да вы что? - изумилась Катя, - не хочу я Новый год в одном доме с покойником встречать! Вадь, сходи за тем охранником. Дай ещё сотку - пусть заберут!
Вадим сплюнул на пол и посмотрел на девушку, едва сдерживая злость, однако понимал, что она, в сущности, права. Он вышел в коридор, накинул куртку и отправился за охранником.
Увидев Вадима, тот сперва обрадовался, но, выслушав, сразу побледнел и стал набирать администратора. Трубка отчего-то молчала. Охранник чертыхнулся, бросил телефон и побежал за начальством.
Вадим поёжился от холода, потопал озябшими ногами и пошёл обратно.
Уже совсем скоро в коттедже собралось немало народу, в том числе дежурный врач и медсестра. Врач, нахмурив брови, прощупал пульс Ани, приподнял веки и с заметным облегчением произнёс.
- Она жива. Но, похоже, в коме. Нужно срочно в больницу.
Охранник осторожно поднял женщину на руки и понёс в санчасть. Администратор поспешил за ним, на ходу проговаривая благодарственную молитву за то, что удалось избежать грандиознейшего скандала. Эта дура-полячка жива. Оклемается - и духу её тут не будет.
Оставшись, наконец, одни, гости коттеджа стали готовиться к новогодней вечеринке. Девушки с недовольными минами двинулись на кухню, а парни разместились у камина, покуривая травку.
В двенадцать ночи все дружно подняли бокалы в честь наступившего праздника. Вадим шумно глотнул шампанское и звякнул бокалом о мраморную облицовку камина. Артём и Женя, хохоча, последовали его примеру.
По пушистому персидскому ковру алмазной россыпью легли хрустальные осколки. Лиза с Катей вымученно посмотрели друг на друга. Никому не хотелось идти за веником. Пускай эти придурки режутся о своё стекло. Им то что - обе на каблуках.
Вечер, и без того омрачённый невесёлыми обстоятельствами, вскоре стал попросту безобразным. Артём, Вадик и Женя дико хохотали и посылали девушек матом, на что Катя и Лиза мгновенно обиделись и решительно отправились спать.
Шум продолжался ещё около часа, а потом вдруг стало тихо. Девушки наконец-то заснули. Единственное, что волновало обеих, это свинарник, в который ребята, скорее всего, превратили такой красивый зал. Очевидно, придётся кому-нибудь из них топать к администратору. Служанки-то у них теперь нет...
-4-
Лиза проснулась первой. Она приподнялась на кровати, сонно потянулась и лениво вылезла из-под одеяла. После выпитого ночью спиртного ужасно хотелось пить. Лиза набросила халатик, подошла к двери и повернула ручку. Однако дверь оказалась запертой снаружи. Подёргав за ручку, Лиза стала гневно кричать и пинать дверь ногами. Потом услышала какой-то шум, затихла и прислушалась. В дверь напротив тоже тарабанили. Значит, Катюха оказалась в заточении, как и сама Лиза.
Вот придурки!
И угораздило же их связаться с подобными кретинами! Даже все их бабки не стоят подобного мучения. Может, ну её на фиг, эту свадьбу. Лиза чувствовала, что их брак с Артемом долго не продержится. Не такой он человек...
Девушки ещё долго колотили в дверь, но без толку. Ребята их не слышали. Или же ушли куда-нибудь, забыв про своих зазноб.
Лиза догадалась выглянуть в окно и, проглотив стыд, позвала проходящего мимо постояльца соседнего коттеджа. Тот улыбнулся, повернул к крыльцу, зашёл внутрь. Но через минуту вылетел из коттеджа, как ошпаренный.
Лиза в недоумении отошла от окна и присела на кровать. Чёрт-и-что творилось на этом злостчастном празднике. Началось всё с полоумной служанки. Теперь вот такая фигня...
Через двадцать минут дверь открыли, однако на пороге вместо виновато улыбающейся Артёмовой физиономии появилось довольно кислое лицо администратора.
- Доброе утро, - Лиза изобразила подобие улыбки, - с праздником. Извините, что так...
- Но что случилось? Эта полячка умерла? Мы не причём. Она сама.
Администратор посмотрел на неё как-то странно. Потом выражение его лица изменилось, стало каким-то удручающе печальным, а на виске нервно задёргалась жилка.
Лиза почувствовала неладное и поспешила выйти из комнаты. Но мужчина схватил её за локоть и покачал головой.
- Не надо. Поверьте.
-5-
Следователь районной прокуратуры капитан Черненко прибыл на место преступления довольно быстро, несмотря на дикую головную боль - пламенный привет вчерашних возлияний - и заваленные дороги. Снег шёл, не переставая, всю ночь, а в праздничное утро никто пока не додумался выпустить снегоуборочные машины.
В горном отеле царила тишина. Постояльцы вели себя на удивление тихо. Кто спал, а кто молча прилип носом к оконному стеклу, удивлённо наблюдая на территории отеля машины с мигалками.
Капитан Черненко слегка потопал на пороге, оббивая с сапог снег, и прошёл в коттедж.
В коридоре толпился народ. В углу тихо рыдали две молоденькие девушки, умилительно обнимая друг дружку за плечи. Рядом стоял грузный пожилой мужчина и то и дело тяжело вздыхал.
Черненко прошёл в зал, где уже работала оперативная группа.
- Что тут у нас? - негромко спросил он, внимательно оглядывая всю комнату - от пола до потолка.
Взгляд остановился на трёх молодых людях, сидевших в креслах у камина. Глаза их были широко раскрыты. Взгляд пустой. На губах - лёгкая улыбка. Все трое будто замерли от неожиданного хлопка, да так и остались - спокойные, безмятежные. Неживые.
- Причина смерти? - шёпотом спросил он врача, колдовавшего вокруг них. Тот неопределённо пожал плечами.
- На первый взгляд - хрен его знает. Сделаем вскрытие - скажем точно.
- Да уж... - пробормотал Черненко и, сняв фуражку, швырнул её на диван.
Весёлого было мало. Три трупа без очевидных признаков насильственной смерти.
Отравление - не похоже. Отравленные люди не сидят в креслах с улыбками на лице.
Естественная смерть, например, от остановки сердца, у всех троих - маловероятно.
Передозировка наркотиков? Эту версию можно проработать. Правда, опять же - почему такие одинаковые лица и позы?
- Что за девки там в коридоре?
- Эти с ними были, - сказал врач.
Капитан Черненко подхватил фуражку и двинулся в коридор. Там он подробно расспросил Лизу и Катю обо всём, что происходило новогодней ночью. Поднял брови, услышав, что обе девушки оказались запертыми в собственных комнатах, помрачнел ещё больше, когда администратор подтвердил, что сам лично открыл им двери этим утром.
И напоследок, словно решающий финт, созданный, чтобы добить его окончательно - история попытки самоубийства прислуги.
- А эта хоть жива?
- Жива, - кивнул головой администратор, - сегодня в шесть утра в больницу отправили.
- А почему только в шесть? - удивился капитан, - она ж вроде при смерти была?
- Понимаете, - пролепетал администратор, - у нас оборвался телефонный провод. А мобильный здесь плохо берёт, на склон выбираться надо. Вызвать 'скорую' не могли. У машины моей колёса оказались проколоты. А беспокоить кого-либо из гостей... Сами понимаете... Врач сделал промывание желудка. Капельницу поставил. Медсестра с ней дежурила всю ночь. А утром - как автобус с работниками приехал, её тут же и увезли.
- Дела...
Капитан Черненко почесал в затылке, потом, не говоря ни слова, вернулся в зал, откуда уже уносили трупы. В коридоре раздался приглушённый крик. Потом плач. И, наконец, все умолкли - должно быть, девушек отправили по комнатам.
Следователь ещё раз громко вздохнул, нахлобучил фуражку на лоб и прошёлся по комнате. Эксперты уже сняли 'пальчики', так что можно смело трогать всё, что покажется интересным.
Внимание привлёк огромный блестящий шар, подвешенный под люстрой в самом центре зала. Было в нём что-то необычное. Капитан Черненко подошёл поближе и присмотрелся внимательнее. Игрушка как игрушка, переливается перламутровым блеском. По бокам - крошечные знаки-буковки:
'MONAMIE'
Опять иностранная ересь! Когда уже будут писать просто, по-нашему? Куда ни кинь - одна латиница да китайские иероглифы.
Он дотронулся пальцем до шарика, и тот стал раскачиваться взад-вперёд, словно маятник. Должно быть, внутри был какой-то механизм, реагирующий на движение.
Шарик раскачивался всё больше и совершал разнообразные пируэты. Казалось, им управляет чья-то невидимая рука. Комната внезапно поплыла перед глазами капитана, стены закружились, выстраиваясь в причудливый хоровод. Черненко тряхнул головой, отгоняя наваждение, потом закрыл глаза и отвернулся. Ещё несколько минут он стоял, приходя в себя и собираясь с мыслями. Когда он снова посмотрел на шарик, тот висел совершенно спокойно, будто его и не трогали вовсе.
- Что за чертовщина? - прошептал капитан и почувствовал, как по телу пробежала горячая волна испуга.
Он отошёл немного в сторону и уткнулся плечом в камин. Капитан Черненко машинально провёл пальцами по ребристой мраморной поверхности, и ладонь его упёрлась во что-то твёрдое. Книга. Большая толстая книга.
Капитан взял её в руки и стал с интересом рассматривать. Это была совсем необычная книга. Обложка казалась родом из эпохи средневековья: кованые уголки, вышитые буквы, а в середине небольшой, размером чуть больше ладони, игрушечный арбалет. Странное украшение. Черненко попробовал отодрать его от обложки, но тщетно. Игрушка была приклеена намертво.
Тогда он развернул страницы и бегло пробежал по ним глазами. Совершенно непонятный язык. Буквы весьма смутно напоминали латиницу. Страницы жёлтые, потрёпанные по краям, но довольно прочные.
Капитан хотел было захлопнуть книгу и положить на место, как вдруг заметил, как между страниц выглядывает клочок газетной бумаги.
Он потянул за конец и вытащил три небольших газетных вырезки. Статьи были напечатаны на иностранном языке. Каком именно, Черненко не знал. Но буквы были латинскими, это точно. Жаль, что в школе у него был только немецкий. Придётся искать кого-нибудь, кто бы смог это прочитать.
Больше ничего интересного Черненко не обнаружил. Он сунул газетные вырезки в папку с документами, ещё раз осмотрел злополучный зал, и ушёл. На повестке дня была ещё утомительная беседа со свидетелями, которые явно не были в восторге от того, что в первый день наступившего года им придётся лицезреть дотошную милицейскую физиономию...
-6-
Опрос свидетелей мало что прояснил. Никто ничего не видел и не слышал, да и не желал знать. Складывалось впечатление, что загадочный убийца появился из ниоткуда, взмахнул волшебной палочкой, и трое молодых здоровых парней застыли замертво.
Нечего сказать - хороший подарочек припас им Дедушка Мороз под ёлочку.
К полудню кое-что начало проясняться. Вскрытие установило причину смерти всех троих. У каждого в сердце была обнаружена тонкая игла сантиметров пятнадцать длиной, полтора миллиметра в диаметре. Патологоанатом лишь разводил руками, гадая, как можно воткнуть такую иглу в сердце, да ещё столь глубоко.
- Остриё с обеих сторон. От наружных тканей сантиметра на два с половиной вглубь. Руками такое попросту невозможно.
Черненко задумчиво грыз колпачок ручки. Перед глазами отчего-то всплыл игрушечный арбалет, украшавший странную книгу. Нужно будет взять эту штуковину на экспертизу.
Капитан поднял трубку служебного телефона и пригласил к себе одного из оперативников. Придётся ещё раз ехать бог знает куда, забирать улику...
- Андрей Станиславович, - в дверь кабинета просунулась вихрастая голова, - тут бумажки ваши перевели.
- Ну и что там интересного?
- Сейчас.
В кабинет вошла довольно грузная тётенька невысокого росточка - даже не вошла, вкатилась, будто колобок. 'Колобок' оказался учителем французского языка из соседней школы, а по совместительству мамой дежурного по части.
Дама деловито уселась на любезно предложенный пластмассовый стул, нацепила на нос очки и стала переводить.
'Парижская общественность ошеломлена столь зверским преступлением в канун нового года. Преступники изнасиловали жертву и выбросили её, связанную по рукам и ногам в Сену, где её на следующее утро выловили спасатели.
Анна Лиман, как звали девушку, - русская, двадцать четыре года, работала прислугой в одном из парижских домов. Выяснилось, что преступники - трое молодых людей из России'.
'Сегодня утром Анна Лиман скончалась в госпитале. Однако, как показало вскрытие, причиной смерти стало вовсе не переохлаждение организма, а многочисленные внутренние кровоизлияния'.
'Дело об убийстве Анны Лиман приостановлено. Подозреваемые русские туристы отпущены на свободу. У всех троих обнаружилось неоспоримое алиби. Некоторые из свидетелей уже засомневались, что видели именно этих людей'.
- Это всё? - спросил капитан Черненко, когда женщина остановилась и внимательно посмотрела на него поверх очков.
- Всё.
- Да... Интересная картинка получается. Если я правильно понимаю, вот вам и причина убийства. Месть. Хотя... может оказаться, что всё это - блеф, и никакого отношения к делу вовсе не имеет...
Следователь сложил на столе пирамидку из кулаков и опустил на неё подбородок. Вопросов накапливалось - хренова куча. А вот ответов...
Внезапно в голове мелькнула мысль:
- Так, а что там с нашей самоубийцей? Имя, фамилия, отчество... Кто этим занимается?
Из угла кабинета раздалось неопределённое мычание - коллега в спешке дожёвывал втихомолку уплетаемый бутерброд.
- Анна Сергеевна Лиман.
- Чего?
- Так в паспорте написано, - немного испуганно пробормотал оперативник, - правда, никакая она не полька. Прописка Брянская...
-7-
Катя и Лиза сидели в кабинете следователя, рука об руку, словно родные. Лица у обеих были бледными, под глазами синяки. Капитан Черненко смотрел на обеих исподлобья, намеренно напустив на себя строгий вид. С кисейными барышнями так обычно прокатывало. А этих двоих он не мог назвать иначе: куколки, изнеженные и неприспособленные к обыкновенной рабоче-крестьянской жизни мамзели.
- Может, вы всё-таки вспомнили что-нибудь интересное? Врагов? Завистников? Кто-нибудь мог желать им смерти?
Лиза закатила глаза и на губах у неё промелькнула грустная улыбка.
- Враги? Да у них по определению не могло быть врагов. Это ж в доску свои перцы. Баловались всем подряд и никогда не жадничали. У них столько корешей, что мама дорогая. И все как один - тянулись к ним поближе. Как к дойным коровам.
- Да ну тебя, - негромко сказала Катя, - можно подумать, их кто-нибудь любил. Кроме нас.
- А почему? - осторожно вмешался следователь.
- Бескрыши. Бабники. А иногда - настоящие сволочи, - в глазах Кати задрожала слеза, - мне говорили, а я не верила. До последнего не верила... Потом пришлось.
- Расскажите поподробнее,- попросил Черненко, - может, было что-нибудь такое, ну, скажем, в прошлом, за что им могли бы мстить?