Аннотация: Магический реализм. Деревни вымирающие и города полные спившихся людей. Да и людей ли? Ответ как всегда непредсказуем...
Служебные истории
Пролог.
Вечер надвигался, постепенно и неотвратимо. Усталость ложилась на плечи с каждым пройденным километром. Асфальт перемежался выбоинами, заполненными коричневыми от грязи щебнем. Солнце покраснело и нависло над горизонтом.
До деревни, согласно задания и навигатора в телефоне, было около десяти километров. Только это расстояние было арифметической величиной, реальная дорога петляла еле видимыми пикселями на экране. Никаких попутных машин за последние два часа даже и не слышалось. Единственная легковушка, полчаса назад, нещадно скрипя на разбитой дороге, да и сама такая же разбитая, проскочила мне на встречу.
Наконец впереди из-за балки, заросшей низкорослым ивняком, показался поворот в нужную мне сторону деревни.
Как по закону подлости, навстречу неторопливо ехала грузовая машина. Судя по морганию поворотника, путь он держал, в нужную строну. Упустить возможно последнюю попутку, на дороге где часами никого нет! Это меня резко взбодрило. Топать до ночи, совсем не улыбалось. Тяжело побежал навстречу. Одной рукой придерживая лямку объемного рюкзака с припасами и оборудованием, другой размахивая над головой. Ну а свистеть я с детства умел громко.
Вид мужика ростом за метр восемьдесят и весом далеко за сотню, одетого в поношенный камуфляж с баулом за спиной, машущего и свистящего, почему то не испугал водителя.
Тяжело далась пробежка, после целого дня пешего хода. Водитель терпеливо ждал. Гибрид газона самосвала и кабиной от "Шишиги" (*). Сняв рюкзак, я вместе с ним попытался вскарабкаться в кабину.
- Кидай в кузов! - послышался неожиданно высокий голос из кабины.
- Спасибо! - отдышавшись произнес я.
- Залазь! - ответил водитель, тем же писклявым голосом, что никак не вязался с внешним видом крупного седого мужика, стриженного под ёжик, и одетого в брутальный, но потертый кожаный плащ, с трудом застегивающемся на необъятном пузе. Тяжелые будто высеченные из камня черты лица, морщины нависающие над бровями и квадратный подбородок с ямочкой завершал портрет.
"Ему бы "БМВ" и автомат, больше подошел бы, а не газон" подумал я, невольно вернувшись мыслями в давно прошедшие 90-е.
- Иван! - протянув лопатоподобную руку.
- Владислав. Можно Влад! Как больше нравится! - ответил.
- Тут сегодня больше вряд ли, кто то поедет в Высокое. - произнес он. - а на Владика будешь откликаться?
- Буду. - а про себя подумал раздраженно "хоть Груздем назови, только довези, сил уже нет идти".
- Да ты не обижайся - заметив, как я поморщился - Парень ты молодой, вот и я по свойски хочу пообщаться. У нас тут народу почти совсем никого не осталось, словом перекинуться не с кем.
Вздохнул и продолжил.
- Кто помер, кто уехал. Колхозы развалились. Работы не стало совсем... Бабки одни в деревнях остались. Ребятишек уже и не встретишь. Вон в Высоком, из двадцати дворов жилых осталось три дому. А сам то, кто? Зачем туда едешь?
- Этнограф, фотограф, всяческие предания, былины и образцы старинной резьбы по дереву собираю. По заказу "Русского географического общества". Слышали о таком?
- Конечно. Зимой только и телек смотрим. Благо тарелка спутника любую гадость покажет. Шойгу там главный. - и чему то усмехнулся
- Скучно наверное ему с солдатиками, вот катается по полюсам. ДокУмент, есть какой?
- Знаю, что всякую бумажку лучше паспортом подкреплять. Не раз уже спрашивали.
- Рязанцев Владислав Васильевич - не отрывая взгляда от дороги, прочитал в паспорте Иван.
- Ты не думай, чего плохого про меня - продолжил, чуть помедлив - Сейчас конечно времена не те, что раньше. Много раньше тут баловали. И мертвяков находили. Да... всякой гадости много повылазило в те годы. Мне вот плащ достался от брата моего... И пулю в горло тоже от его городских друзей поймал - повернув голову показал косой шрам под подбородком, проходивший от левой скулы почти до кадыка. Доктор, когда починил горло мне, сказал, еще миллиметр и никто не справился бы...или просто бы замолчал, или навсегда замолчал. Спас меня братишка - в него попали, а мне уже... сквозь него досталось... на излете. Себя не спас...
Протянул мне документы. Повисло молчание, которое натужно заполнял шум мотора на подъеме. Я тоже не знал о чем говорить. Внутри разливалось холодом сопереживание о чужом чувстве потери. И неожиданная теплота к собеседнику, перенесшему похожую, как у меня утрату, сформировалось в чувство приязни. По другому взглянул на собеседника.
- Вы про меня плохого не думайте, у меня и палатка есть, и продукты с собой. Никому мешать не буду и надоедать. Получится поговорить, получится. Нет. И суда нет. Пофоткаю наличники, избы и обратно в институт. У нас по базам эта деревня проходит, как та которую немцы не нашли на Брянщине. В архивах значится, что не сжигали ее и не разрушали. И люди здесь, какие остались, прописки не меняли уже больше 60 лет - достав из внутреннего кармана разгрузки бумаги и попутно спрятав документы
- Свиридова Екатерина Никифоровна 1931 года рождения и Филин Савелий Степанович 1941 года.
- Да... сейчас компьютеры все знают - прервал своё затянувшееся молчание собеседник. И неожиданно потеплевшим голосом:
- Я вон, бабы Кати уже и не помню, как отчество. Ты то сам, откуда родом?
- Из под Калуги. Родился, учился и женился в Товарково. Может слышали о таком?
- Не...
- В 18 женился, в 20 уже в армии развелся. Отучился в институте. И уехал после в Москву. Там как раз набор был, в этнографическую экспедицию в Сибирь. Ну меня ничего не держало. Родители рано умерли, квартиру сестре оставил. Вот и полетел.
Тут уже я замолчал, вспоминая тот полет. Ноги гудели, усталость отключила сознание на полуслове...
Начало историй.
Мы вылетели из Екатеринбурга в сторону севера, проводник, начальник экспедиции и просто профессор Любимов Владимир Евгеньевич. Очень шустрый и бойкий небольшого роста живчик, сказал что нам лететь около 100 км. После двадцати минут полета, я задремал. Проснулся, когда в стрёкот лопастей вертолета сперва влез хруст, перешедший в пронзительный визг турбин. Потом секунды невесомости, страшный удар, жуткая боль и приносящая избавление чернота небытия...
Боли почти не было, какой то, зыбкий морок, который то поднимался, то опускался к горлу тошнотой. Трудно было дышать, каждый движение легких словно наполняло их ватой тяжелой и плотной. Слух напомнил о себе досаждающим треском неподалеку. Правый глаз не открывался наверное, по крайней мере с той стороны никакого изображения не поступало. Мутные пятна никак не хотели складываться в четкую картину.
В следующем всплытии сознания была боль. Она была везде. Нет не дикая и безумная, а просто очень сильная врезающаяся в мозг, заставляя непослушные легкие и связки издать сперва еле слышный выдох. Горло окрепло и я смог застонать. Показалось будто от этого звука стало чуть легче. Снова и снова повторял, этот стон, что хоть на секунду приносил облегчение. Глаз все таки смог выдать четкую картинку.
Вокруг была поляна окруженная вековыми елями и лиственницами. Метрах в тридцати от меня из небольшого каменного распадка торчал хвост вертолета. Жирный черный дым, клубами поднимался в безоблачную июньскую синь. По отсветам на кустарниках, можно было понять, что именно огонь являлся источником противного треска.
Сзади меня послышались людские голоса. Я наверное попытался закричать. Для погружения в небытие было последней каплей. Краем сознания успел услышать:
- Дед! Погляди!!! Этот еще живой вроде!? -
Вокруг было темно. Жуткая жажда сворачивала все внутри. Горло пересохло
- И и и !!! - все что смог выдавить из себя.
Послышались шаги. Невидимый подмял мою голову и в губы ткнулась кружка. С жадностью, нет не так: С ЖАДНОСТЬЮ! Начал глотать, только потом по языку прокатилась жуткая горечь. Но все равно, это была жидкость. И я её проглотил. Внутри разлилось приятное тепло, унося сознание наконец то в блаженный сон.
Следующее пробуждение было довольно приятным, если можно назвать приятным боль по всему телу, но это уже была не та дикая, а просто ноющая и тянущая. Солнечный лучик скользил по бревенчатой стене. Стены были из сруба, огромные бревна, почти полуметрового диаметра. Вычищенные до блеска, лишь кое-где, торчали маленькие волоски пакли, причудливо блестевшие в лучах рассвета. Просторная комната, из убранства был стол деревянный, крашенный коричневой краской, и четыре табуретки. На столе была постелена скатерть из простой белой холщовой ткани. Два окна глядели на лес, сквозь тюлевые занавески просматривались белые стволы березок. На печи, что торчала из такой же монументальной бревенчатой стены, были устроены полати. Через открытую дверь угадывалась изба "пятистенка". Моя кровать стояла почти напротив двери, сзади меня раздавался могучий храп. Я лежал и наслаждался рассветным умиротворенным покоем. Самим ощущением жизни, с приходом нового дня. Краем глаза заметил движение в двери. Неторопливо и вальяжно из кухни в горницу вошел огромный черный кот. Сел, с укоризной посмотрел на источник храпа за моей кроватью и чихнул. На полатях, кто то заворочался. Кот внимательно поглядел, подошел к печи, и стремительным прыжком вскочил туда. Хозяйски прошел по спящему на подушку и заурчал так басовито, что невольно вспомнился старый советский холодильник в нашей квартире.
- Пират! Гад! Тебе что не спится, когда все спят! - раздался голос из под одеяла.
Кот мерно урчал перебирая лапами подушку, с довольным прищуром смотря в мою сторону. Одеяло откинулось и я встретился взглядом с молодым парнем лет 18-19. Нос картошкой, зеленые глаза, широкие черты лица - все было густо усыпано веснушками. Широкогубый рот растянулся в улыбке, над шапкой огненно-рыжих волос. Он мигом слетел с печи.
- Дед! Д е е д! Просыпайся! Летун очнулся! - кого то, тормошил, сзади вне поля моего зрения.
- Васька! Дурень марамошкин! Ты, что спозаранку орешь! - ответил ему раскатистый бас.
- Да мне Пират начал баять! Я проснулся глядь, а этот на меня смотрит! - начал оправдываться Васька.
- Тебе значит баял, а меня не стал будить? Встаю уже, давай глянем летуна нашего. Неси отвар второго отстоя. Что с вечера готовил.
Мимо меня в сени промелькнул худой силуэт Васьки и там загремели кастрюли и банки. Голову поворачивать было достаточно болезненно. Надо мной склонился еще не старый (лет пятьдесят с хвостиком, подумалось мне) мужчина. Весь седой, за такой же седой небольшой опрятной бородой, угадывались правильные черты лица, прямой нос, высокий лоб и глубоко посаженный зеленые глаза. Только не ярко зеленые, как у Васьки, а наполненные темной глубинной зеленью, в которых читалась воля и сила. Тут подскочил Васька с кружкой. Отвар был терпкий, но приятный, со вкусом и запахом трав, от которых тут же закружилась голова. Блаженная нега разлилась по телу. Шершавая ладонь легла на лоб, от неё исходило тепло и покалывание от которого сразу прошла боль в изломанном теле и погружая в приятное забытие.
- Да наш этот, видел его глаза? - пророкотал бас Деда, как отголосок наступающего сна.
- Да Дед. Есть знак. - незримый Васька ответил ему, и я заснул.
Прошло две недели, точнее прошло уже почти полтора месяца. Только первый месяц я был без сознания, точнее сказать - спал под действием отваров Деда. Просыпался только для еды и естественных надобностей. Словоохотливый Васька рассказал, что приезжала целая комиссия из Москвы по поводу крушения вертолета. И по телевизору показывали, и меня на кровати снимали на камеру. Погибло тогда 12 человек, лишь я 13, каким то чудом выжил. У меня был переломаны почти все кости с правой стороны: ребра, рука, нога - видимо, когда вертолет падал, я сидел возле двери левого борта, который принял на себя основной удар и меня выкинуло из вертолета. Еще был ушиб внутренних органов и черепно-мозговая травма, из за этого всего меня и побоялись везти в Екатеринбург. Проехать к "Гнезду" Деда (как потом узнал в миру Талаев Анатолий Афанасьевич) на машине не реально, а нести на носилках по горным тропам тридцать км, никто не захотел брать на себя ответственность. Да, но это было в первые дни, когда разворачивалась вся шумиха вокруг крушения, а потом все утихло и про меня забыли. Благо мой рюкзак вместе с документами (он наверное и смягчил падение) был со мной и практически не пострадал. Как потом установила Московская комиссия, крушение произошло из за усталостного дефекта несущего винта. Медики уезжая оставили Деду кучу лекарств, на что он пренебрежительно потом сказал:
- С собой возьмешь, продашь, будешь богатым человеком. От этой дряни люди умирают, а не выздоравливают. Не для смерти тебя спасал!
Возразить было нечего, руки, ноги, срослись к моменту моего возвращения в сознание. А слабость, ну что ж!? - если лежать почти два месяца, то остается вопрос, как вообще не сгнил.
Я уже сидя ел на кровати, пока опираясь на подоткнутые заботливой Васькиной рукой подушки. Еда была незамысловатая но вкусная, утром глазунья, в обед суп или борщ - тут все зависело от Васькиного настроения, а вечером каша или овощное ругу из овощей выращенных Дедом на своем огороде. Подъем был в 6 утра, в зависимости от того к кому подходил кот Пират, тот и будил всех остальных. Хозяйство у Деда было небольшое несколько десятков кур, пара петухов - Белый и Черный охраняли своё стадо, между собой у них был вооруженный нейтралитет. В случае провокации, перья от драки залетали даже в горницу. На этот случай всегда стояло ведро воды, набранное из колодца, который был вырыт за домом. Даже если она не попадала целиком на зачинщиков, конфликт исчерпывался. С полсотни кроликов, точное число не мог назвать даже вездесущий Васька. На нем лежали основные обязанности по ведению хозяйства: с утра выпустить кур, накосить травы кроликам, натаскать воды в дом и летнюю баню. Поставить вариться бульон для супа, к обеду настрогать овощей. К слову яичницу с утра всегда готовил сам Дед, он же лично солил и приправлял суп после снятия пробы, вечернее меню оставалось целиком в фантазии Васьки. После обеда два раза в неделю, ближе к четырем они вместе ходили за дровами в лес. Приносили в несколько ходок по нескольку бревен, сухостойной лиственницы или сосны. Оставшиеся дни Васька пилил, рубил и складывал дрова на зиму в поленницу напротив дома.
Еще через неделю, я достаточно окреп что бы по стеночке, опираясь на костыль выходить во двор. Самому дойти до туалета в первый раз, для меня было покруче полета человека в космос. Но конечно первый поход мой был к старому мутному зеркалу, что висел над умывальником на кухне. Оттуда на меня смотрел исхудавший молодой человек лет 23-25, заостренный овал лица, довольно крупный нос с горбинкой (наследство грузинского прапрадедушки, как говорила бабушка глядя на меня), небольшой правильно очерченный рот, вечно нахмуренные густые брови из под которых блестели зеленые глаза. Вот только они были раньше бесшабашного ярко-зеленого цвета, а теперь на фоне отросших прямых черных волос и окладистой бороды, подернулись патиной, не потускнели, а стали более темными, что ли. Как оказалось, я был выше и шире в плечах Васьки, при моих 183 см, он был ниже меня сантиметров на пять, а в плечах, я хоть и сольно исхудал, но все равно превосходил его. Конечно до Деда не дотягивал много, при одинаковом росте, я смотрелся, как котенок рядом со львом. У Деда были широченные плечи, длинные руки, ни капли жира. Сухой и подтянутый, неопределенного возраста (от 50 до 60 лет) он перемешался в пространстве с грацией сходной с Пиратом, бесшумно и пластично, не одного резкого движения, все перетекает из одного состояния в другое. Так же пластично и грациозно он рубил дрова, топор казался продолжением его рук, но разрубленные чурки не разлетались по двору как когда рубил Васька, а плавно опускались возле рубочной колоды. Васька самые тяжелые пни оставлял Деду. Вообще то, рубкой занимался Васька, по настроению - либо с утра час, либо после обеда. Дед после обязательной яичницы с утра, почти каждый день уходил в лес, "По травы" - как говорил сам. Ближе к обеду, еще до духоты (лето в тот год стояло сухое), возвращался, сортировал собранное и развешивал сушиться пучки в амбаре. Корни мыл и складывал в холщовый мешок, которой потом клал в печурки (*). Саму же печь мы протапливали раз в две недели, "Что б не забывала, как греть!" - приговаривал он. Готовили на кухонной плите, что соответственно стояла на кухне. Обедали около половины первого, после этого обязательный часовой отдых, чай с медом и начинался прием посетителей.
Мы жили в усадьбе, или Гнездо, по здешнему говоря. Она представляла собой прямоугольник со сторонами примерно 20 х 60 метров, ориентированный узкой стороной на север, такие же огромные бревна, выкладывали забор - высотой с два моих роста. Слева был дом, от него, тянулись покрытые скатом ворота вплоть до амбара. Перед амбаром был навес для сухих дров. Далее справа маленький курятник, после навес, для кроликов и сушения трав. Потом баня. С левой стороны сразу за домом был колодец, и почти все пространство до конца изгороди, было отдано для огорода, ближе к дому - посеяны всяческие разнообразные травы, чеснок, лук, редиска, тархун, чабрец, петрушка и прочая, прочая в котором только Дед мог найти концы. Прямоугольник усадьбы, делился с юга на север, плетнём, оставляя с левой стороны две трети на огород, и справой стороны небольшая тропка для хозяйственных построек, и вольного гуляния кур.
По выходным (воскресенье) происходило следующее действо, поначалу оно вызывало у меня улыбку - Васька с Дедом выносили стол из горницы. Ставили его перед калиткой ворот, причем оба одевались в белые хорошо простиранные и выбеленные рубахи и армейские штаны цвета хаки (потом уже узнал, что единственная праздничная одежда). Васька садился справа от Деда, на уголок стола. Самое интересное в том, что оба сидели и ждали людей, с 2 часов дня, не разговаривая. Когда людей не было, и они могли просидеть 4 часа ожидая, после чего, Дед поднимался и говорил:
- Ищущие тропу найдут!-
Заносили обратно стол, и день заканчивался своим чередом.
Самое интересное, когда я уже мог потихонечку ходить, наблюдать за одним приемом у Деда, всех слов не вспоминалось, но очень четко осталось в сознании:
- Анатолий Афанасьевич, помогите - говорил пожилой лет 50, невысокий и плотный, будто сам здесь в земле растет, крестьянин.
- У внучки уже третий день температура 40, родители свинтили в Катьку (*), а мы с бабкой Никитишной совсем с ума сошли. Мы уж ее обматывали мокрым полотенцем, сбивалась температура до 38 и все. И заговоры читали, ничто не помогает - на лице обветренном в уголках глаз, виделись слезы.
- Ты чего ждал!!! Когда совсем загнется внучка!!! - заорал Дед, наматывая передник рубахи гостя на кулак, тот сбледнул с лица, и заверещал:
- Как лучше думал... Как лучше думал... вдруг таблетки помогут...
- Васька! Первый взвар из термоса наливай в кружку непроливайку. Пучок справа от входа в амбар, ложи в сумку. И жир барсучий, достань из погреба - таким же легким и стремительным движением Дед вскочил с лавки.
Он в тот день ушел, и появился только через 4 дня, уставший, замотанный, но судя по глазам счастливый:
- Эти криворукие меня дожидались! Чуть не ушла девчонка в Навь. Вертолет суки дожидались, как будто он спасет!!! Стрекотанием... - Васька принял от Деда фуфайку парадно-выходную. Дед покачнулся, и придерживаемый заботливой Васькиной рукой ушел на кровать.
Это был один из самых тяжелых случаев, простые выглядели так:
- Анатолий Афанасьевич, не могу беда на наш весь дом пришла - говорила женщина средних лет, морщины вокруг губ и глаз создавали ореол улыбки.
- Нина Тимофеевна, сколько раз говорить, чтоб Сашка (Ее муж) рыбу выбирал хорошую, что ж вы дрянь едите!?
После этого, дал несколько веточек из амбара, с рецептурой как их применять. И как не странно пачку активированного угля.
Иногда приходили сами больные, в этом случае Дед клал руку на лоб. Многие в это время сидели, и я со стороны видел, как Дед им говорил снять все железное: часы, крестики, и прочее. Прикладывал руки к вискам и человек обмякал в кресле, как тесто. И Дед начинал с этой "опарой" работать, иногда посетитель повизгивал, хрюкал, плакал и закатывал глаза. В тот момент Анатолий Афанасьевич преображался, его волевое лицо заострялось и как бы обескровливалось, вены вздувались на лбу, которые выдавали нечеловеческое напряжение. Васька стоял рядом. Через несколько минут в зависимости от диагноза (как я потом понял), человек начинал дышать спокойно и чисто. В тот момент Дед, как бы сам терял всю силу и опору земли, почти падал на руки своего визави, который его усаживал на лавку. Чуть погодя, пациент открывал глаза, а его доктор командовал своему ассистенту, какой набор трав принести и как их следует применять.
Как правило денег за лечение не давали, в основном приносили крупы, зерно для кур и кроликов, керосин и прочую хозяйственную мелочевку, что можно купить только в городе. Все подношения сортировали и отправляли по принадлежности в амбар или кухонный шкаф с ларем. Раз в месяц Ваську отправляли в поселок, что лежал в низине за перевалом. Брал мой рюкзак, что хоть и пострадал, но после нитки с иголкой в руках Рыжего, как в шутку все звали Дедова племянника, выглядел практически новым, и был заметно больше и удобней видавшего виды, штопанного, перештопанного, наверное моего ровесника альпинистского рюкзака Деда. Список для покупок составляли с вечера, ругаясь за каждую копейку и вещь. Но самое удивительное, когда я увидел, что вместо денег Дед протянул ему карточку и паспорт.
- !!!? - это было выражение моего лица.
- Да вот заставили лет пять назад пенсию оформить на карточку!!!....... - Дальше были ругательные глаголы, склонения и имена собственные, которыми Дед называл всех без исключения представителей власти.
- Ну где я здесь в гнездище и главное куда её вставлю!!! - распаляясь и краснея от злости.
- Нет суки! - это было самое мягкое и литературное слово из его уст - Говорят - Бери или вообще пенсию не дадим!!!...
- А!!! - махнув рукой - что с .... (те же, вышеупомянутые слова) - с дерьмом ругаться, сам им станешь.
Так вот, как после успокоившись объяснил Дед - снять с нее можно было за раз только половину пенсии, оставшуюся половину нужно было заказывать за два дня заранее Хорошо еще, что в хозяйственном и продуктовом можно было ей расплатится, конечно втридорога, чем на рынке, но хоть, что то.
Возвращался Васька уже ночью. Дед не спал, мы сидели гоняли чаи и говорили. Один раз Васька пришел со ссадиной.
- Упал, на спуске с перевала - почему то виноватым голосом проговорил.
- Дурак! - с чувством сказал Дед - Был, бы умный уклонился. Я, что зря время на тебя тратил!?
Рыжий пристыжено склонил голову.
После возвращения в сознание, мне сразу показали телеграмму от сестры полученную от местного неделю назад: "Напишите как он. Чем могу помочь"
- Что ей ответить, покуда в поселок Васька идет.
- Не знаю - никак не могу в несколько слов вместить все, что думаю. - ответил Деду
- Тогда, Вась запоминай: "Жив. Руки и ноги целы. В сознании. Выздоравливает."
К концу лета, я полностью восстановился. Начал помогать по хозяйству Ваське - носил воду, чистил картошку или другие овощи к обеду.
С утра уже заметно холодало. В последнюю неделю июля бегать по утрам "до ветра" было особенно зябко. Как то вечером, привычно перебирая с рыжим травы, он вдруг сказал:
- Ложись сегодня пораньше и сразу засыпай. Завтра до зари будем все вставать.
- А что такое? - я встревожился - Случилось, что?
- Да ничего не случилось, будем твой организм укреплять.
- Это как? Недосыпанием!? - съязвил я.
- Именно так! - не отстал от шутки Васька - Сперва недосыпанием, потом бегом.
- Да я вроде уже себя совсем хорошо чувствую. Ничего не болит, иногда перед дождем рука тянет, но и то еле чувствуешь. - попытался отмазаться. - Да и вообще меня даже в армии при штабе держали. Как говорил наш комбат, чтоб не создавать прецедентов для "дедовщины".
На самом деле при достаточно высоком росте, я всегда был, так скажем с пониженным индексом массы мышц. Даже 5 лет секции самбо не добавили мне, какой то серьезной рельефности фигуры. Тренер меня так и называл "шнурком", хоть я и был один из лучших в группе, но на соревнования меня никогда не брали. Сперва было конечно обидно, и поначалу все свою злость я срывал на партнерах, которые приехали с золотыми медалями и кубками. Тренер это заметил, и устроил мне "разбор полетов"! Столько раз я больше никогда не падал за такое короткое время. Было очень обидно, в ..цатый раз приземляться плашмя на мат, хлюпая, от слез заложенным носом попытался подняться. Тренер взял на болевой и я позорно застучал по мату сигнал о сдаче. Приблизившись он сказал:
- Еще раз такое увижу, вообще выгоню! Я из тебя человека хочу сделать, а не соревновательного петуха!
Гораздо позже я понял смысл этих слов, когда бывшие чемпионы к двадцати своим годам у меня стреляли полтинник на опохмел. Победы кружат голову, и иногда срывают её вовсе.
Честно сказать я покривил душой, говоря про службу в штабе. Да действительно, я служил при штабе нашего мотострелкового полка... во вторую чеченскую кампанию... в разведывательном взводе, но это как говорится "совсем другая история".
- А зачем бегать? Да еще и в такую рань? - переходя с шутливого на деловой тон спросил у Васьки.
- Дед так сказал.- немного помолчал, испытующий взгляд зеленых глаз из под бровей ждал, моей реакции и не дождавшись продолжил - Пора тебя проверить, к какому делу годишься. На, что судьбой обручен.
- Обречён?! -переспросил я.
- О-б-р-у-ч-ё-н! - по буквам повторил рыжий.
- А при чем тут бег и обручение!? -воскликнул.
- Не дури ему голову! - мягкий рокот голоса Деда прозвучал со спины.
- Влад, ты же сам уже многое видишь. И очень о многом хочешь у нас спросить. - немного помолчал и продолжил:
- Дело в том, что не на все вопросы можно ответить. И не все вопросы можно задать. Некоторые знания можно только самому получить. Я тебе сейчас могу много слов произнести, но они не дадут тебе ответ. Да Васька не мой племянник. Ты уже сам это понял. Он мой ученик. Я его учу ведать. Да именно вЕдать, а не вИдеть. И ты сюда не просто так попал. В том вертолете вообще не должно было быть выживших, эти эксперты, когда твоих товарищей по кускам вынимали из кабины, поверить не могли, что дверь выломалась еще до соприкосновения с землей. Цокали языком, глядя на проржавевшие насквозь петли и замок. Я видел ваш вертолет и ведал его судьбу. Знал, что ты там.
В голове зашумело, от всепроникаюшего голоса Деда. Травы были забыты. Миллионы вопросов кружились на языке.
- Все! Все вопросы завтра! - уже своим обычным голосом сказал он. - Заканчивайте и ложитесь.
Утро середины августа было уже вполне по сибирски зябким. Восток только начал алеть из за верхушек сосен, а с другой стороны убывающая луна еще вполне во всю светила. Призрачными горстями серебра окрашивая капли росы в траве. Дышалось легко и свободно. Мы втроем стояли и молчали. В изменчивом свете Васька был такой же седой как и Дед.
- Дыши спокойно, медленно и глубоко - начал говорить Дед -
- Как почувствуешь покалывание в пальцах, задержи дыхание.
Воздух пьянил меня, и казалось, что дышу не грудью, а всем телом. В голове опять зашумело, и я почувствовал, мелкие покалывания подушечек пальцев. Потом задержал дыхание, как говорил Дед. Покалывание сменилось теплотой, которая сперва охватила всю ладонь, а потом медленно поднимаясь, стало растекаться по телу. Снова дышу медленно и глубоко и теплота начала накапливаться в самом центре дыхания, в солнечном сплетении. Да именно в "центре дыхания" откуда то пришло понимание смысла, что это и есть центр. Мой. Здесь и сейчас. И навсегда он будет теперь моим центром.
- Почувствовал? - обратился ко мне Дед. - Мы сейчас будем бежать, дыши так, что бы теплынь всегда была в центре! Ни чем не думай, тело твое все сделает само, только не отпускай тепло. Держи его, думай о нем!
Мы побежали. Легкость и пьянящая сила охватила каждую мышцу тела. Я не бежал, летел, парил, скользил над уже хорошо видимой в блеске зари тропой.
Да действительно, жжение в солнечном сплетении стало пропадать. Чуть мы замедлили темп и оно опять стало нарастать. Никаких мыслей внутри, только - огонь в центре, тропа, слева Луна, а справа заря рассвета. Не знаю сколько мы бежали, счет времени остановился, когда впереди показалось "гнездо" Деда.
- Медленно останавливаемся и опять дышим.
- Чувствуй как тепло, уходит и приходит покалывание в пальцах.
Моё тело беспрекословно, слушалось мягкого рокота голоса Деда.
- Все, пошли обмываться к колодцу - уже Васька командовал нашими действиями.
Воду в колодце, я всегда помнил ледяной до ломоты в зубах, но сейчас, как будто незримая пленка тепла окутывала меня и холод не обжигал а освежал.
Когда совсем уже рассвело и мы сидели пили чай. Дед начал рассказывать.
- То что ты чувствовал сегодня называется "теплынь", это самая первая сила которую ведуны начинают чувствовать, она теперь всегда будет с тобой, только ты захочешь - всегда сможешь её призвать. Сила первая и великая, ибо она стоит между тобой и всем миром, через неё ты живешь, и в ней ты живешь, и она в тебе живет. Человек рождается как в рубашке из теплыни, она его оберегает от всех сил посторонних злых и добрых. Дар нам людям, от Прави, от Богов. Никогда никуда не иди, прежде чем не почувствуешь её. Ты теперь все свою жизнь по другому будешь видеть и ведать. С сегодняшнего дня твой распорядок меняется, нам многое нужно постичь. А судьба очень мало времени нам отрезала, ждут тебя сильно и очень страшусь, тебя туда к ним отпускать неподготовленного. - помолчав добавил с чувством - Сожрут суки!
- Кто меня ждет Дед?
- Узнаешь в свое время. Недолго осталось. - произнес нахмурившись.
- Васька, ты ему показывай пока как делать все надо, я пойду отдохну очень много сил на твое пробуждение ушло. И ты после обеда поспи, завтра тоже до рассвета будем вставать. И еще - это очень важно, старайся во сне увидеть свои руки. Гляди на них перед сном, и очень сильно желай видеть во сне. Только они потом могут тебя спасти и направить в Правь.
И Дед пошел спать. Мы с Васькой подошли к колоде для рубки дров.
- Возьми топор обеими руками, обухом прислони к земле а руки расслабь, да не так! Прикрикнул мой визави, увидев, как у меня топор выпал.
-А а ах! - махнув рукой - Давай покажу, как правильно.
Он взял топор поставил на колоду чурбачок, расслабился и ... я даже не успел моргнуть, сверкнув молнией топор разделил полено на двое. Да именно разделил, оно не разлетелось как раньше в разные стороны, а будто бы раздвинулось.
- Офигеть! - выдавил я, вспомнив, что так же Дед рубил дрова.
- А что же ты раньше, так не рубил! Я же за тобой по всему двору дрова собирал!!!
Хитро улыбнувшись, Васька сказал.
- Да Дед меня заставлял рубить как обычно, говорил надо раненому спину, руки и ноги разрабатывать. Вот и разрабатывал. Вон глянь - кивнув головой на поленницу
- Из за тебя и так дров почти на две зимы нарубил.
- Ну вы и продуманы! - это самое лестное из приличных слов, готовых сорваться с моего языка - Реабилитологи мать вашу!!! - я нервно прошелся вокруг Васьки и колоды.
- Ладно не обижайся! Мы же тебе на пользу все делали. Все хватит, дуться -обезоруживающе улыбнулся Васька.
- Чувствуй теплынь в руках, потом собери её в центре и руби!
Я опять его взял, закрыл глаза расслабляясь, легкое тепло коснулось пальцев, привычно побежало вверх по рукам, и начало собираться в центре солнечного сплетения.
- Я ведаю тебя, руби - почти шепотом произнес рыжий.
Будто бы я моргнул, и оторопело уставился на воткнутый в колоду топор, что словно раздвинул полено.
- Еще раз пробуй!
Во второй раз так не получилось, вернее получилось, но по чурке я не попал. Васька ехидно улыбался.
- Вот короче с этими чурбаками тренируйся - махнув рукой на стопку поленьев.
- Я пошел обед готовить.
Раз за разом я ставил упрямые чурбаки, на колоду и ловил теплынь и рубил. Сперва плохо было с точностью, никак не получалось её собрать в центре с открытыми глазами. Потом стал пробовать сильно прищуриваться что бы не терять из прицела чурку. И тогда стало получаться. К тому времени, как Васька позвал на обед, я уже рубил с открытыми глазами. Да и напиленные чурбаки почти кончились.
- Слушай, а так ведь не только с топором можно!? - обратился я к подошедшему рыжему.
- Молодец! Уловил и понял! - из за спины пророкотал незаметно подошедший Дед.
После обеда, я пытался заснуть, но не смотря на ранний подъем сон так и не шел. Лежал глядел на руки зажмуривался, все хорошо представлялось. Подсчет баранов тоже пользы не принес. Только хуже стало, после этого лежания. Все тело стало ныть. Голова заболела, от былой легкости не осталось и следа. Я попробовал почувствовать "теплынь", но ничего не выходило. С этим вопросом я обратился к Ваське.
- А почему сейчас у меня ничего не получается?
- И не получится, ты думаешь с первого раза все будет так легко. С утра тебе Дед часть своей силы дал. Вот ты и прыгал как кузнечик. А вот уже завтра все будет по другому, и бежать столько ты не сможешь. Устанешь как собака, и спаться будет хорошо после обеда.
Оставшуюся часть дня пролетели, как в забытьи. Слонялся по двору, из всего полезного только дрова собрал, которые нарубил до обеда. Пытался мешать Ваське перебирать травы на просушку, именно мешать, после того, как чабрец я положил в один мешок со зверобоем, он мне вручил грабли и отправил сгребать траву снаружи забора. Это такая мера предосторожности от весенних палов. Работа эта не требует особого ума и силы и ей я прозанимался до заката.
Дед за ужином напомнил о руках во сне. Я честно ему кивал, но даже ложку с кашей доносил с трудом до рта. Последнее, что в тот день я помню - это мягкость подушки.
Утро было таким же ясным как и вчера, разве что Луна висела гораздо ниже.
- Вчера я тебе помогал почувствовать "теплынь", сегодня тоже помогу почувствовать, но бежать уже будешь сам. С вами не побегу, Васька тебе поможет тропу выбирать, стар я стал для такого.
Опять теплота окутала меня с рук и по всему телу, уже привычно начало жечь солнечное сплетение или центр силы как его называли мои визави. Мы побежали, почти с первых шагов начало пропадать ощущение центра.
Так мы и бежали, только я начинал ускоряться, как "теплынь" начинала пропадать, даже более того к концу пробежки силы вообще меня покинули и кой как завершил дистанцию. Ни о каких подвигах на ниве рубке дров даже и речи не шло.
Отмаявшись с граблями до обеда, кое как поел и без сил рухнул на кровать. Руки надо видеть, шептал себе уже почти во сне.
Снился мне сон. Летняя поляна, окруженная сосновой посадкой, вдалеке виднеются гребни оврагов. И все вокруг такое яркое, небо нереально чистой синевы, трава сочно зеленого цвета, мягкий ветерок приносит запахи цветущего разнотравья и есть почти вкус в запахе лесной земляники. Будто кто то меня ждет на краю, поляны. Иду к нему уже вижу спину в холщовой рубахе, сверху копна прямых черных волос, но спотыкаюсь об кочку муравейника, падаю на руки. Я же вижу их, мелькает мысль на краю сознания... просыпаюсь резко, будто вынырнул из воды. Дышу испуганно, загнанно. Рядом сидит Дед. Полуулыбка отражается на резких чертах его лица.
- Не пугайся, я ведаю, что ты видел. Дальше будет легче! Руки наш проводник в мире снов, наш спаситель и компас, нет такой сущности, которая может устоять против в мирах сновидений. Если видишь во сне опасность - протяни против угрозы руки, не надо бить, кого то, нет в этом толка и смысла. Но если видишь, как круговорот сна затягивает тебя в глубь и ты теряешь волю, нельзя медлить ни секунды - подними руку вверх, любую, это на самый крайний случай, говоря современно аварийное покидание мира сновидений. Ты сейчас заметил, какой у тебя был сон?
- Я такое, только в детстве наверное видел! - восхищенно прошептал я. -
- Все такое яркое, какие цвета! Какое небо высокое и голубое! А запахи! Аж вкус на языке земляники лесной до сих пор чувствую!
- Вот вот, именно этим сновидения ото снов отличаются. В мире сновидений все гораздо четче выглядит, это потому что мы духом к Прави обращаемся!
- Дед а расскажи, где Правь, и что это, сколько раз уже слышу.
- Вся наша вселенная, состоит из трех миров. Правь - живут боги и высшие силы, Явь - наш мир, мы здесь живем, и Навь - мир смерти, правильно сказать - не жизни. Если Правь это созидающее начало или порядок, то Навь это разрушение и хаос. А Явь всегда будет балансировать между созиданием и разрушением. И граница эта проходит у каждого человека в душе, оттого его тянет то на созидание, то на разрушение. От того и теплынь животворящяя она только в яви есть и именно она может дать отпор Навьим силам. Но ни Навь не Правь не имеют силы в Яви, только человек может исказить Явь и призвать то или другое. Оба мира губительны для яви, как абсолютный порядок так и полное разрушение. Мы, а теперь и ты станешь, ведать об этом, поэтому и зовут нас Ведуны, женщины Ведуньи ли Ведающая мать. - Дед вздохнул горестно.
- Потом Навьи прихвостни исказили их до Ведьмы, и стали пугать детей, а на самом деле все совсем не так. Нет добра и зла, как пишут в книгах, есть хаос и порядок. Все видимые галактики - песчинка в океане хаоса. Так же и на земле, если нет хаоса и разрушения, значит там порядок. Мы воины Прави, стоим в Яви, на страже Нави. И тебе с этим теперь придется жить.
Он замолчал, его зеленые глаза затуманились и глядели устало, словно через века.
- Вот именно поэтому, у тебя здесь время ограниченно, ждут тебя дома. Совсем там истончилась черта, начинает Навь выползать. Твой вертолет почему рухнул? - то ли спросил, то ли сказал Дед.
- Сила Навья хотела до меня не допустить тебя. Твой профессор ко мне летел. Он тоже был из наших, а среди остальных в группе был Навий человек. Ведал я, что бой будет, но ведал цену его - жизни всех в обмен на твою...... еле успели мы тогда с Васькой, тебя у Навьих отбить.
Слова Деда придавили, глаза защипало, стало трудно дышать. Встал с кровати и вышел на свежий воздух, переварить смысл всего сказанного. С неба накрапывал мелких дождик не по августовски теплый, сосны шумели, вторя шуму в голове, неожиданно я успокоился. Тепло побежало от ладоней по всему телу, пришло понимание - это мой путь! И я пойду по нему до конца. Сколько простоял так под дождем не знаю. Вся одежда была мокрая, но холода и особенного неудобства не испытывал. Внутри было спокойно и тепло.
Дни летели, за золотой осенью пришли первые морозы. Мы все так же бегали по утрам с Васькой. Я уже не задыхался, не сбивался с ритма, "теплынь" мне подчинилась. Теперь не нужно было чувствовать теплоту в руках сначала, легким усилием воли "теплынь" сразу появлялась в центре приятно согревающим комком.
Так же по выходным приходили посетители к Деду, пациенты как я называл их. Все чаще за плечами стоял вместо Васьки я, и мне же приходилось отдавать свою силу учителю в особо трудных случаях.
Перед заморозками, Дед позвал меня как то днем и сказал:
- С завтрашнего дня когда будешь бежать, не фокусируй взгляд вперед, смотри периферийным боковым зрением. Но только сперва "теплынь", а потом расфокусированный взгляд.
И вот после нескольких падений, это оказалось очень просто. Но картины представавшие моему взору были удивительные, Ваську я видел на повороте и он был как бы окружен теплым золотистым сиянием, оно как бы обволакивало его тело начинаясь в сантиметрах пяти от кожи. Как потом объяснил Дед, это и есть "теплынь", именно так он видит болезни и прочую гадость на своих пациентах. Способность так ведать видением и дает нам название Ведуны.
К концу ноября, морозы уже стали серьезными, нет мне не было холодно и какого либо дискомфорта при пробежках я не ощущал. Но однажды утром Дед сказал.
- С сегодняшнего дня больше не бегаете. Влад хорошо освоил "теплынь", теперь переходим на новый уровень. Садимся в круг на полу. Снимай все железное - это уже ко мне обратился, только я носил крестик.
- Начинаем с "теплыни", закрываем глаза, чуем ее в центре. - и замолчал.
Огонь разгорался во мне, не было выхода силы в виде бега, уже не простой теплый комок в центре, а будто угли внутри жгли.
- Дыши глубже и медленнее, будет легче, слушай биение своего сердца - продолжил Дед. - обрати взор внутрь!
Я задышал, как сказали. Сперва ничего не происходило, а потом - робкое тук, потом еще раз тук, и вот мерное биение заполнило всего меня. С закрытыми глазами уведал, как золотой шар в центре вырос во все тело и мерное тук-тук вторило пульсирующему сиянию.
- Ведаю, что видишь себя! Увидь как луч света проходит в тебя через макушку, и почувствуй прохладный ветерок на лбу. - Дед опять использовал, свой гипнотизирующий рокочащий голос.
Сперва увидел луч, проходящий сквозь меня, голова сразу стала горячей, мысли ватными, сознание стало уплывать.
- Васька помогай ему! - прикрикнул, как бы издалека Дед.
Сперва еле заметное дуновение коснулось моего лба, а потом все сильнее и вот уже прохладный ветерок остудил мой лоб. И все!!! Это было действительно всё... белый луч смешался с оранжевым комком в центре, несколько тактов сердца и ослепительная белизна света заполнила меня. Это было всё... эйфория, полет, чувство неземного и прекрасного разорвали мою душу... я плакал. Сияние постепенно погасло, ушла теплынь, но след от соприкосновения с таким прекрасным, светлым, вечным, добрым заставлял дальше сидеть с закрытыми глазами и плакать от счастья и грусти, что оно ушло.
- Ну вот. Теперь и в тебе живет частичка Прави. Она тебя приняла. - вторгся голос учителя в моё сознание.
Позже он мне рассказал, что это упражнение называется "огонь сердца", и именно так узнают друг друга Ведающие. Если смог зажечь свое сердце, значит на стороне Прави стоишь, нет - значит не по той тропе идешь .....навь стала захватывать. Этот "огонь сердца" самое сильное оружие Ведающего, и применять его нужно только в самых крайних случаях, очень сильно сжигает силы. На мой резонный вопрос, а как вообще эти силы можно использовать как оружие?
- Все сам увидишь, времени у нас не много, но оно пока есть - с улыбкой проговорил Дед.
Не смотря на то что утро теперь начиналось с медитации. я так и не смог отвыкнуть от бега. Раза два или три в неделю, смотря по погоде, все равно бегал знакомой тропой. Дед говорил, что нельзя при беге включать сердце, его и так очень сильно слышно, оно может не выдержать, а вот ветерок на лбу вполне хорошее упражнение и очень совместимо с "теплынью" и центром, мол так гораздо больше силы запасаешь.
Появилось новое упражнение, теплынью тянуться внутрь предмета и пытаться постичь его. Когда Дед мне начал объяснять, что и как надо делать, Васька насмешливо фыркнул, заслужив строгий взгляд.
- Дед рано ему еще постигать суть вещей! - сказал рыжий в свое оправдание. - Это до этой тропы ему еще долго идти!
- Не тебе мерить его тропу! - осёк насмешника Дед.
На самом деле, даже с помощью обоих я очень сильно не любил это упражнение. Сила буквально разрывала меня, переполняя. Но стоило только направить её в предмет, для постижения и сузив её до точки (что так же было адски трудно) я в секунды тратил всё накопленное и даденное моим окружением. Хорошо если в одном из пяти упражнений мог почувствовать его суть. Тренировался в основном на камнях, поэтому все мои внутренние знания были в виде видений различной четкости, как этот камень приобрел свою независимость от материнской скалы. Однажды, правда в полнолуние смог увидеть руки камнетеса, что его обрабатывали и проникнув еще глубже саму материнскую расплавленную породу. Правда я и почувствовал так, будто самого окунули в расплавленную магму. Мой крик слышен был наверно на всю нашу долину! После этого Дед запретил заниматься постижением сути в полнолуние и одному. Теперь я сидел пытался проникнуть в суть, а Васька рядом не давал глубоко уйти. Это могли быть и шутки, а могли быть реальные затрещины.
Еще дел рассказал об устройстве мироздания. Оно многомерно, в современном понимании, мультиверсум (*). Множество миров соседствует с нашим, мы в них можем безопасно проникнуть только в теле сновидения. В реальности очень редко случаются прорывы между мирами. Такие понятия Навь, Правь и соответственно Явь, для всех миров едины.
Так летела эта зима, еще были сны, нет не так Сновидения, с большой буквы. Почти каждую ночь они приходили. Иногда на фоне не очень разговорчивых моих спутников, казалось, что реальный мир там! Я проживал десятки жизней, в разных телах, на разных планетах. Порой после пробуждения, даже первые минуты говорить не мог привычных слов, особенно если Сновидел в теле животного.
Правда руки не всегда видел, но несколько раз они меня реально выдергивали из обрушающегося сна. Навьи промыслы, так комментировал Дед мои рассказы о сновидениях.
Дни стали длиннее, в гремучей капели угадывалась первая робкая поступь весны.
- Замкнем спираль в июне, когда ты к нам попал. Готовься к выходам, начинается самое тяжелое. Будем учится править явь от Навьи. Но перед этим ведай, как все устроено:
Мы ведающие люди во всех концах планеты называемся - круг. У каждого народа по своему звучат названия ступеней постижения силы Прави. В Руси было три круга, первый Вой - значит воин, Вторая - Ведун, как сам понимаешь значит ведающий, и третья Волхв - значит высший. Я Вохв, Васька Ведун. В былые времена возле Волхва, всегда должен быть и Вой тоже, но теперь нас так мало стало. Вот и приносит Правь мне регулярно Воев, а наш Круг славянский, этим и пользуется, что бы я их подготавливал. Только вот Высшие не дают мне уже много лет, довести Воя до Ведуна. Васька не в счет, он уже пришел Воем. Постоянно забирают Вас у меня. А сколько потом доходят до знаний ведать, и я не всегда ведаю. Мало нас осталось, вот и Правь и сидящие там Высшие, вливают гораздо большую силу, чтоб Вои везде успевали затыкать прорывы Навьи. В эту эпоху, на землю пришёл новый Бог, и имя ему Песок.
- !? Почему Песок?! - удивился я.
- Кремний, если по научному, а если по нашему - теперь эпоха Мягкого камня. Я родился в эпоху воды или эпоха Ветреной Воды. Все люди тогда постигали мир через океаны, моря и реки. Потом мы смогли подчинить молнию или электричество, если по науке. Так возникла эпоха Скрытой Молнии, но на то она и молния, что пролетела мгновенно. И кто же мог тогда подумать, что все приведет опять к камню. В очень далекие времена люди тоже повелевали камнем, так как сейчас или по иному, то мне не ведомо. Только вот не удержали его силу, и камень ушел под воду, так и погибли великие цивилизации пращуров наших. И на долгие века воцарилась эпоха воды. Сможем ли мы в этот раз, на этом витке спирали не сгинуть в бездну. Наверное и Правь не ведает. Знаем из преданий, которые дошли из глубины витков спирали времени - следующая эпоха после Камня должна быть эпоха Огня. А если опять не выдержим, то опять к Воде вернемся. Вот ты научился чувствовать огонь сердца, значит все люди стали на шаг ближе к этой эпохе. Он очень мизерный для всех, но тем не менее значит развивается человечество! Навь как и Правь не относится ни к чему, но силы её подтачивают тропу знаний. Всегда эволюция есть созидание чего то более сложного, а хаос всегда разрушал. Ладно.
Он вздохнул протяжно и продолжил.
- Так давай вернемся к нашему кругу, когда дойдешь до Волхва, тогда и будешь думать о высшем, а пока тебе нужно научиться просто выжить на своей ступени силы. Так значит, до первого круга есть просто знающие или по народному знахари, ведают про силу и огонь, но не хватает собственной воли править её. Могут быть где угодно и заниматься чем угодно в жизни. Глаза как правило у этих людей синие или серые, хотя в других народах во всех кругах преобладают карие. Потом начинается первый круг. Как я уже повторяюсь это Вои. Но Вои не воины, они не воюют, а хранят и защищают прочих, в том числе и Волхвов от силы Нави. Только ваш огонь сердца может заплавлять прорывы Нави в Явь. Второй круг это Ведуны. Теперь ты не только воюешь но и ведаешь, ведаешь знания вокруг тебя в Яви, ведаешь и видишь, что происходит вокруг тебя. Можешь постигать саму суть вещей, проникать мыслью внутрь и ведать, как и кем он устроен. Великие знания открываются тебе, но не многие, совсем не многие могут дойти до такой ступени, Правь стоит по правое плечо от него, а Навь по левое. Обеими силами владеет с легкостью, в этом и сила и слабость его. Вот Васька заставил в вертолете петли на двери сгнить за секунды, это же Навья сила - по вашему время или энтропия. Тоже страшное оружие, и надо держать его в себе и на себя же эту силу не пролить. Про Волхва я уже тебе человеческим языком вряд ли смогу объяснить его суть. Что бы понять, надо сперва Навь повыжигать, потом долго идти по лезвию между Навью и Правью в душе и этой огненной тропой дойдешь. Только в конце пути будет совсем не тот человек, что начинал тропу торить. - прервал своё повествование и глубоко задумался. Опять сотни вопросов крутилось на языке, но я не решался прервать его мысли. И учитель продолжил:
- Есть еще малый круг, как правило это Высшие иерархи страны, они присуждают степень силы, но из за простого Воя все не будут собираться, поэтому тебя испытывать будут, еще двое, кроме меня Волхвов.... Не хотел конечно говорить, что бы не пугать и в сомнение понапрасну не вводить. Все люди как правило делятся на тех кто чувствует силы и тех кто не чувствует. Те кто чувствует, как правило, выбирают дорогу Прави поначалу, потом дойдя до ведания силы, очень многих губит Навь. Обещает дары несметные и силу великую и предают люди правь, и начинают по её хотению все вершить. Волхвов навьих не бывает, слава Прави! Так вот, бывают встречаются среди нас такие люди, которые родились на Навьем месте, и поэтому у них, как прививка - полное неприятие Нави. Мы их называем вольными, нет над ними власти хаоса. Из за этого практически ни когда, они не смогут стать ведунами, так как силой Нави повелевать не могут, но Вои великой силы. Сказки и былины про этих людей сложены - Святогор, Пересвет, слыхал?
Я кивнул.
- Святогор кстати волхвом потом стал, но нарекаться стал по иному. Может он к тебе придет на испытание. Чую я, что ты не простой Вой будешь. Когда Васька тебя навьей силой хотел осколки кости в руке убрать, не дался ты ему. Он как стоял, так и пятую точку сел. Только головой по сторонам крутит.
И еще самое главное! Я сейчас очень много тебе сказал, о Прави, Яви и Нави. Наш мир как весы, точнее как жердочка от которой по равные стороны расположены чаши - Правь и Навь. Все в мире сбалансировано, Правь всегда равна Нави! И только тогда будет существовать Явь. Проще говоря если сзади тебя появился дракон, то где то спереди будет великий воин который его сможет победить. Смерть чистая Навь или разрушение, но если бы не умирали травы, то новые никогда бы не родились. И именно из праха разрушения вырастает новый цветок великого творения Прави. Потому и ведуны имеют силу равновеликую, как созидания, так и разрушения. А Волхвы это уже сама точка опоры, на которой держится Явь. Помни всегда, наделенный силой любым своим шагом нарушает баланс, он очень хрупкий... это наш мир... наша Явь.
Ну да ладно, много тебе сказал я, о большем еще надо тебе самому подумать.
История 1.
Навье гнездо
Резкий толчок, и моя голова чуть не пробила крышу машины. С засыпа долго моргал пытаясь сориентироваться, сновидение о Деде не отпускало, хотелось опять туда.
- Здоров ты дрыхнуть! Видать весь день пешком топал, умаялся. - в тоне Ивана проскочили участливые нотки.
- Да почти от самого райцентра шел пешком, встретилась одна машина и то встречка. А что тут всегда так безлюдно? -окончательно просыпаясь и осознав окружающее отвечаю.
- Почти, на лето оживает, приезжают дачники с Москвы. Но тоже мало их осталось. В основном у кого родня здесь лежит. Вот за могилками ухаживают и попутно огородом жизнь скрашивают. Лично я не понимаю, какой кайф все лето на грядках кверху кормой торчать. Не тут конечно экология мать её! - смачно добавил в основном непечатные, но очень популярные идиомы.
- Соленья, варенья, опять же картошечка своя. К осени, как начинают разъезжаться так и думаешь сейчас у них машина треснет. Едут по три часа, до трасы от райцентра. А уж если дождь пойдет! М м м... - мечтательно закатив глаза.
- Такие деньги грести начинаю грести! Вот они мои кормилицы - одной рукой погладил баранку машины, а второй выудил из внутреннего кармана кожаного плаща видавшую виды "Nokia".
- Я обычно сразу эти деньги невестке брата покойного отправляю, как раз племяшам к школе. Их двое у меня - пацаны, пагодки, в 10 и 11 классе учатся. Ну их, такие шальные деньги никогда впрок мне не шли. - он ухитрялся разговаривать со мной, отчаянно жестикулируя и при этом смотреть на дорогу объезжая ямки.
- Так вот к чему я это то начал про дачников - Иван наморщил лоб вспоминая нить беседы.
- Я спросил, что так безлюдно, середина же августа, неужели все разъехались? - напомнил собеседнику.
- Ах да! Ты знаешь, тут в округе стала происходить фигня, какая то. Туманы стали уже в июле появляться. Да все какие то странные, такие и осенью не всегда увидишь. Сколько народу стало плутать! Мне уже все уши прожужжали, бабки своими сказками! - махнул небрежно рукой.
- Я как раз за преданиями и сказаниями приехал. Рассказывай, а то испугаюсь и обратно поеду. - попытался пошутить. - Неизвестность то пугает!
- Такого лба, как ты испугаешь поди! Да даже не знаю, что рассказать потолковей, а не небылицы всякие. - он вздохнул и с посерьезневшим лицом продолжил.
- Так вот. Туманы стали опускаться на деревни. Но самое чудное, что не на заре, вечерней или утренней, а прям когда им самим вздумается.
- Как понять "самим вздумается"? - перебил я.
Иван, поперхнулся начавшимся предложением. Строго взглянул в мою сторону.
- Ты не перебивай, Владик. А дослушай сперва. Вот светит солнце, утро, обед, вечер - не важно, и вот с любого малого овражка начинает расползаться туман, сперва по колено, прям как у артистов на сцене, только радости мало. - добавил пригорюнившись.
- Минут за десять уже скрывает крыши домов. Да такой густой! Метра на три в нем видно, не больше. Я сам в нем был и со стороны видел. Ты себе представит не можешь, едешь к деревне - вот она стоит на виду на взгорке. Проехал еще метров триста, и все! Нет деревни, будто облако опустилось! Самое чудное, словно к стене подъезжаешь. Специально останавливался перед ним. Вот она перед тобой, сверху солнышко светит, птички поют, но делаешь три шага и машины уже не видать. И тишина, ни птиц, ни солнца сверху. В один раз помню, привез тетке двоюродной, да и не только ей, меня обычно на всю деревню просят хлеба купить. Так вот стою хлеб раздаю и вижу краем глаза, как из овражка меж двух домов начал выползать он. Сперва не понял, спрашиваю у баб Кати - "костер кто запалил за домом?". А она обернулась, сразу лицом сбледнула, сунула деньги не считая и только что не галопом до дому помчалась. Дед Савелий мне такж без счета деньги в руку всунул и прошептал на ухо: "Езжай быстрее Ванька, не то в нем останешься!" и сам тоже чуть не вприпрыжку побёг к дому своему. Я на этих чудиков поглядел, вспомнил пословицу "что стар, что млад". Пока сумки положил в кузов, пока деньги рассовал по карманам. Туман уже по подножку кабины (это примерно для шишиги 1 метр - примечание автора), стоял почти с краю деревни, ну метров 200 от силы до выезда. Разворачиваюсь и потихонечку поехал, а он уже по стекла. На выезде всегда лужа большая была, ну мне то пофиг, хоть и сельхозник (*) моя ласточка, а моста то два! Подъехал к ней, и вроде по своей же колее ехал, и лужа там коту по яйца. Сел! Плотно так застрял. И в раскачку, и по пониженной, толку ноль. Минут десять ерзал, а туман... в трех шагах ничего не видно! Я мотор выключил, чтоб не закипеть, дверь открыл и думаю дай вылезу, бог с ним что намажусь, но хоть буду знать, как зарылись колеса. Ну значит дверь открыл, свесил ноги вниз... И тут меня оторопь взяла. Тишина! Прям не по себе стало, даж как то боязно. Сижу и слушаю эту тишину! Нет ты не улыбайся - вперив палец в мою сторону -
- Мне и сейчас, как вспомню, мурашки с таракана по спине бегают. А уж тогда вообще жутко стало! Слушаю значит тишину, и вдруг сперва еле слышно, а потом все ближе и ближе шаги! Помнишь, как зимой по морозцу снег скрипит под ногой? Вот точно такой же звук. У у ух! С какой я скоростью дверки на замки внутренние закрывал! Ты не гляди, что толстый и до твоей двери за доли секунды дотянулся! Схватил монтировку и думаю, ну кто бы ты не был, только сунься! Шаги тем временем впереди остановились, ну то есть затихли. Как бабахнет!!! Вот крест истинный! - и широко перекрестился -
- До сих пор понять не могу, как штаны не испачкал! Это молния ударила в дерево рядом с дорогой. Не знаю точно или нет, неуверен, только показалась мне, что во вспышке я видел фигуру, высокую худую, ростом наверно за два метра, метрах в пяти от машины спереди стояла. И ливень! Буквально минута и нет этого проклятого тумана. Вижу, а я поперек колеи стою. Только руль вправо выверни и спокойно поедешь. Вывернул, как по асфальту выехал из лужи, и от греха домой помчался. Хочу тебе Владик сказать, я всю жизнь шофером работаю, на дух не воспринимаю алкоголь, но в тот вечер полбутылки настойки зверобойной выпил. Все равно, сейчас вот вспоминаю а до сих пор будто фото вижу этот силуэт! С тех пор подъезжая к каждой из наших деревень останавливаюсь и смотрю - нет ли там проклятого тумана. - чуть подумав, он продолжил.
- Видел потом его со стороны, говорю тебе будто облако легло. Строго по границам деревни. Вот и дачники не выдержали, уже в начале августа всю картошку выкопали, а некоторые и бросили, разъехались отсюда.
- А ты потом в той деревне был? - спросил, погруженного в думы Ивана.
- Был, как не быть. Хлеб то раз в неделю обязательно привожу, больше некому.
- И что-нибудь местные тебе рассказывали?
- Рассказывали. - односложно и нехотя ответил.
- Что?! - пытаясь скрыть свой интерес.
- А вот эти их сказания, уже сказки! Навки, заброшенные церкви. Не по мне это. И ты меня не спрашивай! - довольно резко оборвал меня.
- Вот приедем ты сам все услышишь, как раз туда, к бабе Кате тебя подвезу.
Моё сердце забилось учащенно. Я понял, что попал туда, куда надо. Теперь главное еще, что бы вовремя!
- Слушай! По моей карте до Высокого от дороги 8 км. А мы уже наверное час едем? - перевел тему разговора в более нейтральное русло.
- По карте, напрямки, где то так и есть. Но по дороге все 30 км. Потому и немцы не нашли деревню, хотя скорее всего миф они стояли от Высокого в 5 километрах - застава была. За деревней брод через реку, в этом году сушь, цыпленок перейдет. Мне до дома останется километров 10. Я живу возле станции железнодорожной, нас два дома - смотрителя и мой. Задержали сегодня меня на твоё счастье, на разгрузке, и пришлось срезать, через Высокое.
- А что ночью тумана не бывает?
- Бывает, но вечером обычный туман бывает, а вот за полночь и не обычный иногда приходит. Только он уже не ограничивается одной деревней, всю округу накрывает. но почему то за железку не заходит. Иногда ночью выйдешь, а он стоит стеной в свете фонарей, метров 5 не доходит до шпал, красота такая, но и жуть... аж до костей пробирает.
Мы оба замолчали, каждый думал о тумане. Свет фар выхватывал из обочины кусты, ветки деревьев, на границе видимости промелькнула лиса с её характерным отсветом красных глаз.
- Почти приехали, за поворотом будет деревня, я не буду туда заезжать. Второй дом от края, там баба Катя живет. Советую к ней пойти, переночуешь а там уж сам разберешься. Деньги лучше сразу не давай, обидятся. Будешь потом уходить, положи на стол в горнице, ток чтоб она не видела. Да, что я тебя учу, не маленький.
Мы съезжали с горки, перед нами раскинулась в неверном свете восходящей Луны деревня. Фонари светили по краям и пара в центре. Дворов 30 примерно. Там где светились фонари, в окнах домов горел свет. Мы не доехали до деревни метров 100. Иван остановился на развилке.
- Ладно Владик, рад был познакомится! Интересный ты парень, хотя и спать горазд! - он улыбнулся, и протянул свою огромную руку на прощанье.
- Рюкзак свой не забудь, и да кстати - передавай баб Кате привет от Ваньки, скажи послезавтра хлеб привезу, как обычно!
- И тебе Иван хорошей дороги до дома! - я пожал протянутую руку.
Залез на кузов, и подсвечивая себе фонариком телефона разыскал свой рюкзак. Шум машины затих вдали, стоял вдыхал терпкий и густой воздух сельской глубинки. Луна вышла в полную силу, на той стороне деревни брехала собака - не по делу, просто ради долга своего. Земля пружинила под ногами. В воздухе разлилась сила полной Луны - пьянящая и щекочущая.