Домой возвращаться совершенно не хотелось. Мамина дача - шесть соток, крыжовник, клубника... быт стареющего человека. Я не любила ее грядки, цветы... Плотный сруб с древними занавесками и скрипучей террасой. Хотя всю жизнь мечтала о своем доме. Где-нибудь в лесу. Где с утра, по первому солнышку тихо шелестят могучие исполины.
Здесь же, в дачном поселке, с первыми лучами солнца расцветает буйным цветом не описанный еще психиатрией плодово-огородный психоз. Под позывные Маяка, обтянутые ситцем попы совершают таинственные обряды над витаминизированной флорой. Агарная истерия бушует, и нет никакого средства от каторжного хобби.
Но дача, пожалуй, единственно место, куда я могла позволить себе скрыться от мужа. Нытье и брюзжание этого человека в квартире походило на камеру пыток - музыкальную шкатулку.
Мы оба хотели ребенка. Это не давало нам сорваться в штопор. В течение последних трех лет мы во всю прыть использовали достижения генетиков, ученых. Без результата. Вроде оба здоровы, но результата нет.
Перед железнодорожным переездом всегда приходится терять полчаса. Однако сегодня машин почти не было, я ехала посреди недели. Передо мной зазвенело, красные лампы замигали, и я привычно расположилась в задумчивости.
- Доченька, будь добра, подвези меня! - Я не заметила, к правому окну приблизилась бабушка. Старенькая, одетая в древний сарафан, в руках букетик с хризантемами - она дернула дверную ручку.
- Ну садитесь... - ответила я слегка смутившись.
На голове старенький платочек, она ежесекундно поправляла его костлявой рукой, сарафан в цветочек, застиранный, какого-то по-советски зеленого цвета, времен славной победы. Казалось он сидит на вешалке, а не на теле. Бабушка была насквозь костлява. Только на лице сохранилась дряблая мякоть.
Мы разговорились. Бабушка поведала, что живет одна, что ей уже девяносто четыре (ого!) и что никого из родни у нее нет. Деда похоронила давно, перебивается огородом и случайными заработками. Вот, цветочки на продажу...
Она сложила букетик на колени, как-то подобралась вся, словно в собесе перед кассиром, и поглядывала из стороны в сторону, делая это больше повинуясь неловкой ситуации, нежели пытаясь высмотреть что-то. Бабуля сидела на краешке сидения, - любой горожанин не смог бы повторить ее позы. Бедная старушка извинялась всем телом, она не хотела никак меня обязать, даже то, что она сидит,- это всего лишь чуть-чуть, и не сидит вовсе, а так, присела на минутку...
Я никогда раньше не подавала, но в это раз не дать денег было равносильно преступлению. Бабушка приготовилась выходить.
- Вот - я достала кошелек и наугад вытащила три купюры. Последняя оказалось крупная, тысячная, я, как бы невзначай, убрала ее. Остались в руке сто и пятьдесят.
Она дернула булавку на груди - обычную английскую булавку, как будто крепила ей какой кармашек.
Щеки ее разошлись, голос затрепетал, - она очень часто заповторяла: "доченька, миленькая", что-то еще, губы двигались.
- Дай тебе Бог здоровья, милая... Как же так-то? Что же это такое... - Она всхлипывала и всхлипывала, слез я не видела, и вообще, я быстро отвернулась, делая вид, что пора ехать. Бабушка, между тем, выбралась, перекрестилась.
Доехала я дома в совершенной прострации. Закрыла дверь. Подошла с другой стороны - вытащить магнитолу, присела. Острая боль - укол! Я подпрыгнула и схватилась за спинку, быстро провела по джинсам и глянула на сидение. На нем лежала булавочка, сиротливо и одиноко. Как будто брошенный в теплом подъезде щенок. Ну что с ней делать? Кинула в бардачок, может, писалку прочищу, когда забьется?
***
Прошло время. Девочка моя росла умницей.
Будучи уже беременной, я все же нашла силы порвать с мужем.
Дашка радует! Растет умницей. И не без таланта. На конкурсе в детском саду она заняла первое место - нарисовала корову и домик с высоченной трубой. Краски очень яркие, Дашенька придумала, конечно, - таких труб не бывает, и зачем- то написала рядом с коровой "Ишак" Правда буквы не в ту сторону написала, но все равно - умница!. Сказала, что не знает, как это называется, просто видела где-то. Ну, ишак, так ишак. А потом стали происходить странные вещи...
Зажила я счастливой жизнью. Решила, наконец, поменять машину. Пришло время расстаться со старой Дэушкой, как я ласково ее называла.
Перед продажей я бережно выгребла содержимое багажника, бардачок. В одной из карт Подмосковья обнаружилась старая булавка, та, что оставила бабушка. Принесла ее домой.
А на следующий день эта булавочка уже красовалась на Дашином платьице. Конечно, детям нельзя ничего острого, я погрозила дочке, сказала ей, чтоб не трогала предметы, которые нельзя без спроса брать. А она закатила истерику! В первый раз в жизни!
Как-то я решила съездить к маме на дачу. На обратном пути остановилась в длинной веренице машин у переезда. Ничего не меняется.
Машины впереди стали трогаться. Я повернула ключ, Дэушка тихонько заворчала и... заглохла. Еще раз. И еще... Больше не заводится.
Вот черт! Надо был раньше продавать. Я открыла капот, ну и что? Сашке звонить? Да не поедет он в такую даль. Дочку не с кем оставить. Я попробовала еще раз. Не через раз, не через пять машина не завелась. Пришлось достать кошелек. Сто? Двести рублей? Наверняка деревенские захотят подзаработать.
Остановилась машина, молодой человек что-то поковырял под капотом - без результата. Вытирая руки тряпочкой, он предложил:
- Могу вас в гаражи дотащить. Тут не далеко, в Кашино. Сразу за этой деревней, он показал на стоящие вдоль дороги дома.
- И сколько?
- Ну, двести...
- А... У меня троса нет.
- Садитесь, у меня есть, с комфортом доедем.
Мы развернулись, проехали немного и свернули на дорогу, мне всегда казалось, что она ведет в никуда. Оказывается, там есть жизнь. Через километр Вешняки закончились, подъехали к лесу. Передо мной нарисовалась лепота деревенской разрухи. Если домики вдоль оживленной дороги еще как-то тянут на сельский быт, хоть и заброшенный, то эта деревушка - Кашино, просто склад трухлявых дров.
Мимо нас проплыли несколько перекошенных столбов, полуразрушенных домов. Ржавые останки, вросшие в землю, торчали памятниками советскому сельскому хозяйству. Все предметы, казалось, должны были принадлежать людям, однако что-то от них исходило траурное, что-то такое, от чего хотелось быстрее уйти отсюда. Некоторые дома обвалились совершенно...
Я начала сигналить фарами, гудеть. Куда он везет?! Какие здесь могут быть гаражи?
Машины остановились. Только сейчас я поняла, что если и захочу, то никуда отсюда не денусь. Надо было выехать из этого места. А вдруг маньяк? Мне стало страшно.
Водитель подошел:
- Что случилось?
- Да вы куда завезли меня?! Здесь какой-то ведьмин лес! Гаражи откуда здесь возьмутся?
- Боитесь? - он усмехнулся. - Гаражи не здесь, подальше за деревней. Там бывшие склады совхозные. Есть пару мастеров по иномаркам. Жизнь заставляет.
- А можно... Может лучше меня обратно на дорогу. Я там позвоню, за мной приедут.
- Да? - парень улыбнулся.
- Деньги ваши, хоть на красную площадь.
- Отвезите меня в Вешняки.
- Ну, хорошо. Дайте, попробую еще раз, - он подошел к машине, и ... она завелась.
- Я так и знал, - он сразу заглушил. - Перегрелся насос, остынет и можно дальше ехать. Теперь, главное не давайте нагреваться. До дома доберетесь, а там разберетесь, не велика поломка. Баксов на пятьдесят.
- Спасибо! - сдержанно ответила я.
- Ну, вас вести куда? Или я поехал?
- Да, все... Спасибо. Я сама дальше. - Черные косые дома давили на меня. Я никак не могла успокоиться. Что за чертовщина здесь? С одной стороны - машина заработала, это вселяет надежду, с другой стороны - оставаться здесь никак не хочется. Но что здесь не так?
Корова! Гуляет себе в сторонке. Значит, живут люди. Не дикая же?
Водитель уехал, я быстро прыгнула в машину, захлопнула двери. Завела двигатель. Он исправно урчал.
Что за черт? Только сейчас я поняла причину своего беспокойства. Прямо передо мной стоял небольшой кривой домик с высоченной трубой. Таких труб не бывает... Я сама это говорила Дашке...
Корова, дом... Рисунок.
Она видела это место, сомнений быть не может. Но как? Когда. Я сорвалась с места, с визгом развернулась и понеслась обратно. Наконец я выехала из черной, как будто накрытой вечной тенью деревни. Фу! Я глянула в зеркало, серые силуэты отдалялись.
Стоп!!!
Я ударила по тормозам! Машина с визгом затормозила и юзом скатилась к обочине. Я не могла оторвать взгляд от зеркала заднего вида. В нем отражался указатель населенного пункта "КАШИ...". Один столб был сбит, знак смят, и две буквы "НО" просто исчезли!
А в зеркале заднего вида, перевернутая надпись гласила: "ИШАК"! Буквы "И" и "К" зеркально перевернуты...
Вот он какой, ишак!
Даша... булавка... бабка... Дашка?
Я понеслась к дому... Выхватила мобильник:
- Саша, где вы, как Даша?
- Да все в порядке. Покормил, спит, по-моему. Подожди... Да.
- Точно все в порядке?
- Да что у тебя случилось то?
Кто-то специально забил дороги машинами. Кто-то замедлил лифт. Кто-то не спешит из него выходить. Черт! Надо успокоится.
Дверь открылась, Сашка уже готов к расспросу:
Что не так?
- Дашка где?
- Телек смотрит. Свет, да что такое?
Я бросилась в комнату в обуви, сумка полетела за вешалку. Даша сидела и расчесывала свои волосы. Что-то игриво напевала, по телевизору показывали японские мультики.
Я оперлась на косяк. Устало выдохнула. Вошел Саша:
- Свет, заканчивай истерить. Расскажи, у мамы что-нибудь случилось?
- Пойдем...
Я схватила его за руку, повела на кухню. Достала альбомы с семейным фото - там была фотография рисунка Даши.
Точно! Корявые линии, корова синим цветом, дом коричневым, и вот эта надпись черным "Ишак"... Да, она видела его через отражение, но где? Труба дома находится слева, если на нее смотреть через зеркало...
- Видишь пейзаж? - я показала мужу рисунок.
- Вижу. И что?
- Час назад я видела в точности тоже самое в одной деревне.
- А что ты там делала, стесняюсь спросить? - Саша нахмурил брови,
- Слушай. У меня машина сломалась, поехала в сервис. Он в деревне... Как раз... Вот... Дом... Корова... - я стала запинаться. Саша мрачновато улыбнулся.
- Корова говоришь. Кузня?
- Какая кузня?
- Такие длинные трубы на кузнях. Тяга лучше, огонь, поддувало, все такое. Меня другое волнует. Как ты там оказалась и зачем?
- Ну... Я замолчала, лучше один раз показать. - Поехали завтра туда?
- Ты совсем сбрендила? Влетаешь сюда, как полоумная, показываешь рисунок! Сервис, корова, дом. У тебя с головой все в порядке, подружка?
Ненавижу, когда он называет меня подружкой.
- Саша поверь - я выдохнула, - поверь, тебе надо это увидеть самому. Поехали завтра туда на твоей машине. Дашу возьмем. Она там была, она нарисовала этот дом.
- Света! Все понятно, твой ребенок, - он все-таки сказал "твой",- ведет себя нормально, а вот ты... Ты вызываешь у меня гораздо большее беспокойство. Я завтра должен на стройке появиться.
- Саша, ты в отпуске, между прочим! Я тебя прошу! Один раз съездить.
- Слушай... - Он смягчился. - Давай потом, там какое-то ЧП на работе. Кран чуть не упал. Надо быть. Давай в выходные?
- Хорошо. В субботу.
Я прошла в детскую, Даша повернулась ко мне:
- Мамочка, а дядя Саша мне сказал, что мишку можно увидеть только в зоопарке.
- Это он тебе правду сказал. В лесу их очень мало осталось.
Я собрала разбросанные игрушки, закрыла дверцу шкафа и зашла в комнату. Саша смотрел телевизор и на меня внимания никакого не обращал. Я залезла в шкаф и вытащила коробку с иголками и нитками - эдакая мамина коробчонка, переходящая по наследству. Там я хранила булавку, ту, оброненную бабушкой. Ой, не спокойно мне! Что же это за булавка?
И где она? Я точно помню... Положила сюда. Еще раз. Может снизу? Нету.
Саша заворочался на диване, поглядывая в мою сторону.
- Саш, а ты не видел булавку... Эту.
- Да, я Дашке ее отдал. - Как ни в чем не бывало ответил Саша. Причем он силился оставаться спокойным, готовя, по-видимому, план обороны. Еще бы, булавку строго-настрого запрещено отдавать Даше.
- Саш... Может, я чего не понимаю? - у меня опустились руки,- я же просила.
- Свет, она без этой игрушки с ума сходила! Что ты на меня орешь!?
- Я на тебя не ору! Где она?
- Я ее обмотал ниткой, она теперь не открывается. Совершенно безопасная, ты понимаешь, совершенно!
- Где булавка? Ты взял - ты и отдай.
- Пойдем. Пойдем, говорю. Даша, мама хочет посмотреть на твою булавку.
Он жестом пригласил меня следовать за ним в детскую. Даша стояла посреди комнаты, глаза удивленно раскрыты, в руках медведь, она прижала его к груди, как будто защищаясь, и прячась за ним.
- Даша! Отдай булавку маме! - я протянула руку.
- Не дам. - Похоже, сейчас будут слезы.
- Покажи где она?
- Отстаньте от меня. Дядя Саша мне ее подарил!
- Сейчас же в угол!!! Кому сказала! Пока не отдашь, не выйдешь! - я себя не узнавала, так общаться с дочкой...
- Отдай медведя, в угол сказала!!!
- Сама иди туда!
- Уух... Ты слышал Саш? - я остановилась... Такой дерзости не ожидала. - Саш, возьми игрушку.
Саша стал разжимать руки, Даша начала кричать противным тонким голосом - специально. Руки быстро разжались, медведя забрали и ...Я что-то почувствовала на ее груди. Даша вцепилась в мои руки и пыталась меня укусить. Я резко дернула рукой, Даша завопила! Я дернула рукой за ажурный воротничок и ... увидела на внутренней стороне платьица ту самую булавку.
Саша стоял в стороне и робко косился.
- Отдай сюда! Я дернула за булавку.
Мягкая ткань хрустнула, Даша заверещала, и упала на колени:
- Чтоб вы сдохли!
Саша как-то обмяк, опустил глаза. Я смотрела то на нее, то на Сашу.
- Что ты сказала, чертовка? Тебя кто научил?
- Заткнись! Отдай цепку!
- Что? - я смотрела на булавку с куском платьица. Цепка?
- Саша, ты говорил, что ты ее зажал? Как она попала на платье?
- Я зажал, она, наверное, разжала? Все просто. Сами разбирайтесь. - Он вдруг вышел из комнаты.
Даша рыдала и кричала! Глаза раскраснелись, она стала задыхаться. Бог ты мой!
Она тянула руки, волосы распутались и обвили ее.
Вдруг в комнату ворвался муж с кусачками в руках.
- Дай сюда! - он вытянул руку.
- Зачем?
- Отдай!
- Ты мне не мама!- кричала Даша, черты ее исказились, сиплый хрип вырывался из горла. - Я тебя ненавижу!
Слезы брызнули у меня из глаз, я кинула булавку Саше, сама прошла на кухню, дрожащей рукой открыла ящик и выхватила флакон валокордина. Взяла стакан, бутылку воды и вернулась в комнату.
Даша все еще сопела, наблюдала за Сашей. Он же обхватил кусачками острый конец булавки и попытался сломать его.
- У тебя ничего не выйдет, отдай цепку! - Даша встала и подошла за спину к сидевшему на стуле Саше.
- Сейчас! Сейчас уже... - он напрягся, сложил руки, жилы выступили на шее. Выдохнул...
- Никак! Зараза... Сейчас... - Резко встал, подошел к стене, обхватил обеими руками кусачки, булавка оставалась зажатой, только кончик торчал, уперся в стену.
Вдруг раздался щелчок, Саша бросил кусачки и схватился за глаз.
- А! Черт!
- Что с тобой?! - Я подбежала к мужу.
- Тварь! Отскочила прямо в глаз... Каленая что ли?
- Убери руку - дай посмотрю! Руку убери! Надо на свет.
Саша поморщился, сжал губы, убрал руку. Глаз красный, но ничего не видно.
- Что отскочило-то?
- Острый кончик отскочил. Прямо в глаз.
-Дай-ка еще раз? Нету ничего... Не вижу. Сосудик лопнул, но вроде нормально. Промой глаз теплой водой.
Саша стал моргать, оттянул веко. Затем прошел в ванную комнату, послышался шум воды.
Кусачки, в которых еще недавно была зажата булавка, лежали на полу пустые. Даша сидела на полу, прижав к себе медведя. Слезы высохли, она выглядела испуганной:
- Мамочка, а что с дядей Сашей?
- Все нормально, где булавка? Отдай.
- Я не знаю... Какая булавка?
- Даша! Я тебя никогда не била, но сейчас же ты получишь ремня. Отдай булавку.
- Мамочка, мне страшно...
Я решила ехать. Одна. На старой машине. Всю дорогу до Кашино я слушала стук своего сердца. Бабушка осталась с Дашей.
Вот и деревня, странно, есть живые люди.
- Простите! - я аккуратно приблизилась к сидящей около забора бабке. Та не повернула голову. Казалось, она меня не замечает.
- Простите, - я подошла поближе. - Вы не подскажите, а вот... Домик с трубой... печка такая, высокая, ну... Кузня вроде? - бабушка повернулась ко мне.
- Шо кузня? Ну кузня.
- Вы не подскажите, есть кто в этом домике... Хозяин или хозяйка... Поговорить мне хотелось.
- А этот штоля? Тьфу ты... Что же тебя тудыть потянуло? Нету там никого, давно. И не ходила бы ты. Неча шастать, запруха одна. Послушай ты мя старую. Не ходь туды.
Бабушка поправила черную косынку и посмотрела на меня... Точнее сквозь меня... Куда то в даль. На меня она так и не глянула.
- Ну а может быть, кто-то знает про хозяев этого домика? Тут не жила бабушка такая... Старенькая, около ста ей, может, переехала?
- Нету там никого. Говорят. И не живет никто. Это кузнеца дом. Не было бабки у него. Кузнец, Степан, окочурился давно. Нету здеся никогошеньки. Снесут скоро.
- А может, вы подскажите, тот кузнец...
- Иди отсель подобру. Не знаю я. Слепая я! Невдомек тебе? Ни пса не вижу.
Я открыла от изумления рот! Бабка смотрела в моем направлении, но сквозь меня. Глазами не моргала.
- Извините... - я приготовилась уходить. Сделала два шага по тропе, обернулась.
- А вы не знаете, случайно, извините еще раз, кузнец местный булавочки делал?
- Не делал.
Я отвернулась, постояла в нерешительности. Даже имя той бабушки вспомнить не могла.
- А вы может быть знаете, одинокая такая, старенькая, без детей, цветами ездила торговать на станцию...
- Не знаю. - Бабушка явно озлобилась на меня. Я пожала плечами и пошла к машине. Что делать? Где искать?
Перешла дорогу, прошла до дома с трубой, перешагнула через завалившуюся изгородь.
Дом весь почернел, перекосился. Заброшенный сарай рядом весь обвит плющом. Двор порос непролазной зеленью, кусты давно переплелись в непроходимую чащобу.
Собиралась туча, надо было ехать домой. И так мрачное место, да еще багровые тени набежали. Я почувствовала холодок по спине. Ну не просто же так приехала.
Где-то вдалеке ударил гром. Жуть!
Все же надо. Сквозь кусты пробраться оказалось не трудно. Опять гром. Ближе. Несколько вспышек молнии, первые капли упали на руки.
Я ступила на трухлявый порог. Он покачнулся, но выдержал. Вдруг зазвонил телефон. Я полезла в карман, открыла дверь и вошла вовнутрь. Телефон замолчал. Так. Сашка звонил. Сейчас перезвоню.
Я прикрыла дверь. В доме, как и следовало ожидать, ничего не обнаружилось.
Сплошь прогнившие доски, выступающие остатки фундамента. Стекла битые, пол провален. Остались только большие, неплохо сохранившиеся лаги. Посреди огромная обвалившаяся печь белого кирпича, повсюду какие-то черепки, ржавые гвозди. И этот запах. Трухлявая древесина... И жуками какими-то. Опять зазвонил телефон. Я сделала пару шагов, но дальше идти попросту было некуда. Карабкаться по узким балкам не хотелось. Да и смотреть здесь не на что...
Я сняла трубку:
- Ало.
- Светлана?
- Да, а кто это? - я еще раз бросила взгляд на экран телефона, номер Сашин.
- Это беспокоят вас и пятнадцатой городской больницы. Александр - вам кем приходится?
Сердце мое гулко завибрировало. Что такое?
- Это муж мой... Гражданский. Фамилия у него, то есть у меня, другая... А что случилось?
- Успокойтесь, ваш муж был доставлен в приемное отделение с диагнозом частичной потери зрения. Я звоню по его просьбе с его телефона.
- Что-то с глазами? Он на стройке был?
- Нет... Светлана успокойтесь. Вызов по скорой помощи.
- А вы кто? Врач?
- Да, я врач. Светлана, причина пока нам неизвестна. Атрофия зрительных нервов обоих глаз. Прогрессирует. Он говорит, что попала в глаз булавка, но никаких следов инородных предметов не обнаружено. Вы можете приехать?
- Да конечно, так он что, ослеп?
- Разбираемся, приезжайте. Улица Вострякова, дом девять.
- Доктор скажите, как он сейчас, поговорить с ним можно?
- Сейчас нет. Он на осмотре. Случай... весьма странный.
- Доктор еще два слова?! - взмолилась я.
- Слушаю.
- Он действительно вчера сломал булавку, старинную такую, каленую, думал кончик попал в один глаз, левый. Но глаз промыли, и ничего не нашли! А вы говорите, на оба глаза ослеп?
Вдруг входная дверь открылась, на пороге стояла бабушка - та со скамейки. Она держала в руке палку, другой рукой оперлась об облезлый косяк.
- Ослеп, ослеп. Значит, пришла беда - не ждали!
Я уставилась на бабку во все глаза. Ее лицо было спокойно, вспышки молний окрашивали черный платок фиолетовым...
Только спустя секунду поняла, что сейчас же упаду в обморок. Ноги стали подкашиваться, во рту пересохло, я схватилась за косяк и... почувствовала руку бабки.
Мы сидели в ее доме, изнутри он был довольно уютный. После того, как я чуть не потеряла сознание, бабка, хоть и слепая сама, вовремя подхватила меня и отвесила мощную оплеуху. А затем, я провела ее в ее же дом.
Бабка рассказывала что-то про внука, который заезжает к ней с продуктом, про радиоточку, про корову, которая одна на трех бабок.
Потихоньку я приходила в себя. Надо было ехать в город, в больницу. Глаза... Булавка, Сашка. Даша. Все крутилось и вертелось в голове, молнии за окном стреляли.
- Ну что же! Хотела ты узнать - расскажу.
- А? Да... - Я пригубила стакан с молоком.
- Дом этот - не кузня. Жил тут один. Степан - разведчик черный. Слыхала таких?
- Нет...
- Бродят по северам, ищут золото, драг металлы...
подняла глаза на бабку. Она сидела на кровати - ровно выпрямила спину... Тихо стукали ходики.
Тут я поняла, что в доме почти кромешная тьма. Ни одной свечи или лампочки. А впрочем, зачем? Бабка продолжила.
- Так вот в этом доме он жил. Плавил себе что-то. От того труба высокая. Ох и видный был парень. Золота вроде не видалось за ним, но жил хорошо. Полгода ездил куда, полгода гулял. И я в женах у него побывала.
Бабка нащупала палку, взяла ее в руку.
- Так оно сподручней.. А в семидесятых приехал он с Кольского. Экспедиция какая-то. После этого и пошли проказы.
Бабка вдруг наклонилась и прошептала - метеорит там нашли какой! Не слыхала?
- Причем здесь булавка?
- Слушай. Таскал он камни какие-то, химичил с ними. Я к тому времени уже ушла от него, паразита, и хорошо! А вот бабка, - про которую ты говорила, женой ему была после меня. Матвевна. Ровнехонько пять лет назад сгинула. Все как ты и говоришь. С цветами поехала торговать. Да и не вернулась. Пропала!
- И что часто она ездила торговать?
- А ты почем знаешь?
- Да я отвозила ее до станции... Этой.
- С цветами?
- Так она, стало быть, и пропала тогда!
- Почему вы решили, что тогда?
- Не росли у нее цветы то! Эти цветы мои были, - внуку я дала с собой. А он, засранец, отъехал да и выкинул их. Не стала я говорить ничего. Молодежь. Дело обидное... Это мне рассказала Верка, дочка соседская. Денег у Матвевны нетуть. Вот она и подобрала мои цветочки, карга старая. Больше не видала я ее. Милиция два раза приходила.
- И что?
- Нету! Сгинула! Булавка у ней была - та самая! Степан ей дал! И сам помер!
Бабка перекрестилась несколько раз:
- И все стали помирать. Я вот осталась, да пару недавних, приехали в заброшенные дома. Не чисто тут! Сначала сам Степан сгинул. Опалило его в усмерть!
- А булавка то что? Она сделана что ли из чего?
- Это не булавка, - цепка! Как тока она замкнута - молчит... А как тока раскроешь - смерть она дает! Веришь, нет? Искрит она... Понимаешь?
- С трудом, если честно... Обычная булавка.
- Сама то Матвеевна умом ослабла... Жила, подохнуть не могла. А булавку отпустить боялась. Знает, стерва, хозяин у ней один может быть. А вот посеяла ее, и усё! Я так думаю.
Жуткий холод стал наполнять меня. Я отчетливо вспоминала события того года... Дочка...
Бабка продолжала заговорщицким тоном:
- А вокруг себя она убивает... Никто не узнает. Хозяйка булавки жива - а все близкие мрут, как твои мухи...
Тут бабка вся занервничала, встала, пересела на другой конец кровати. Затем подлила еще молока:
- Ты пей деточка. Все одно молока-то с лихвой мне.
- Спасибо... Но мне пора.
тут меня как током шибануло! Август - бабушка с булавкой сгинула, май следующего года - Дашка родилась... Минус девять месяцев - укололась булавкой... - Бабка сгинула... Дашка родилась... Бабка как-то с Дашкой связана? Ведь Даша никогда здесь не была, а рисунок нарисовала?
Август- бабушка пропала - Дашка зачата... После трех лет бесплодных попыток - вдруг раз, само собой...
Я кинулась к машине и домой. Понеслась как угорелая! По встречной, в обгоны....
Звонок по телефону, соседка! Ей то что нужно?
- Ало... Привет, тетя Вика! Моя мама на скорой? Сердечный приступ? А Дашка где? У вас? Я скоро буду!
Вдруг передо мной зажглись два красных прожектора! Я со всей силы ударила по тормозам, раздался хруст, машину повело боком, удар, меня тряхануло... Стоп! Тишина...