Аннотация: Немного обо всем в стиле критического реализма
Дмитрий Литвинов
АНГЕЛ ДНЯ
Ни один ангел дня
Не споет для тебя.
- Эй, пацан! - окликнул я. Пацан остановился и неуверенно посмотрел на меня. Он был в новенькой курточке и аккуратно натянутой на уши спортивной шапочке.
- Слышь, пацан, - стремительно наступал я, - одолжи три рубля. На проезд не хватает.
- У меня нету... - пролепетал он.
Я рассердился.
- А если в морду?
На улице было пусто, и пацан испугался. Он полез в карман и вытащил деньги. Но прежде, чем он достал руку из кармана, там что-то предательски звякнуло. Я увидел, как он вздрогнул от этого звука.
Шел дождь, было холодно, и надо мной уже несколько лет нависала сто шестьдесят третья статья УК - вымогательство. Одним словом, терять мне было нечего.
Я взял протянутые мне три монетки, взвесил их на ладони и покачал головой:
- Маловато. Надо было быстрее соображать-то. - Я вздохнул и резко бросил: - доставай все!
Пацан засопел, поломался, как красна девица на выданье, но делать было нечего, и он вытащил из кармана пригоршню мелочи.
Здесь оказалось не так много, как я рассчитывал, но я все же великодушно вернул пацану несколько монеток:
- Ладно, проваливай.
Повесив голову, пацан поплелся к трамвайной остановке. А я, позвякивая утренней выручкой, направился в противоположную сторону.
Стоял ноябрь. Низко нависало набухшее от воды серое небо. Куда-то неслись клочья грязных облаков. Моросил мелкий противный дождик, под которым я уже весь вымок. Холодный ветер то дул в лицо, мешая идти, то ударял в спину, будто подгоняя.
Я быстро шагал по тротуару, наступая в грязь и в лужи. Я сам не знал, куда и зачем иду и где, в конце концов, окажусь. Плевать мне хотелось на это. Я шел просто так, чтобы не стоять на месте и не думать.
Ни один ангел дня
Не споет для тебя.
Рука в кармане случайно наткнулась на маленькую продолговатую коробочку. Не раздумывая, я завернул в первый попавшийся подъезд без железной двери. Поднялся на лестничную площадку между вторым и третьим этажом, присел на корточки и привалился спиной к батарее. По крайней мере, здесь не так холодно, как на улице.
У моих ботинок быстро образовалась лужица воды. Батарея оказалась очень горячей, и я начал преть. Пар так и валил от одежды, но суше не становилось. Было тепло и сыро, как в парнике.
Я посмотрел в окно. Под серым небом по серой улице сновали серые люди. Наверное, я со стороны тоже выгляжу таким же серым и незаметным. Но ведь это не так!..
Я подумал, что было бы хорошо совершить какой-нибудь подвиг, чтобы люди заметили меня, чтоб они поняли, что я не такой, как все, что я - лучше...
Но какой подвиг можно совершить в наше совершенно обычное время? Я вздохнул и вытащил из кармана коробочку. Осторожно открыл и высыпал на тыльную сторону ладони немного белого порошка. Аккуратно, чтобы не пропала ни одна крупинка драгоценного порошка, закрыл коробочку и сунул ее в карман. Поднес руку к лицу и, резко и сильно вдохнув, втянул носом порошок.
Захотелось чихнуть. Но как раз чихать-то ни в коем случае нельзя, иначе все напрасно. Судорожно, как рыба, выброшенная на берег, я заглотил ртом воздух. Немного подождал, выдохнул. Потом еще раз. И только окончательно убедившись, что опасность миновала, швыркнул носом.
Я почувствовал, что наркота пошла. Неприятное ощущение инородного тела перешло из носовой полости дальше. Оно застряло где-то в центре головы, прямо под мозгом, но скоро исчезло: порошок растворился.
Почти сразу пришел кайф. Стены изогнулись и поплыли перед глазами, но того ощущения полета, от которого я так тащился, уже не было. Его не было последние полгода.
Постепенно кайф становился все слабее, а ломки все жестче. Надо было увеличивать дозы, но это не так-то просто: слишком дорого.
Сквозь звон в ушах, я услышал звук шагов и с трудом открыл глаза. Какая-то женщина спускалась по лестнице. Она хмуро покосилась на меня и, боязливо жмясь к перилам, молча прошмыгнула мимо.
...Кайф кончился. В голове было пусто, тело налилось тяжестью, к горлу подступила тошнота. Досадуя на то, что и в этот раз не удалось полетать, я поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, так до конца и не просохший, вышел на улицу.
Свежий ветер и холодный дождь быстро привели меня в себя. Но ком в горле не исчез, и я пошел в магазин. Купив бутылку пива и отхлебнув из нее, я уже направился к выходу, но тут какой-то мужик протянул ко мне руку:
- Молодой человек... Христом Богом молю...
Псих какой-то, - подумал я и хотел пройти мимо... Но почему-то остановился.
Мужик был невысок, небрит, и у него подрагивали губы, как будто он готов был расплакаться.
- Чего? - хмуро спросил я.
- Молодой человек... Помогите... Вот пенсию получил... Тридцать три года... на заводе работал... Вот... деньги...
Речь его становилась бессвязной. Я понял, что начинаю нервничать.
- Чего надо-то?
- Дак, хлебушка бы купить, - засуетился мужик, - деньги-то сосчитать... не могу... Хлебушка бы... Христом Богом...
Он протянул мне руку. На ладони лежало несколько тусклых монеток. Но это была такая мелочь, что даже пончик на нее купить было не реально.
Черт! - подумал я.
- Помогите... - промямлил мужик.
Я не знал, что делать, и рассердился. На себя, на него и на весь этот проклятый мир.
Несколько секунд я колебался.
Мужик жалобно всхлипнул.
А, хрен с ним! - подумал я и пошел к прилавку, на ходу доставая из кармана деньги.
- Буханку белого, - потребовал я.
Продавщица недружелюбно и слегка удивленно посмотрела на меня, покосилась на открытую бутылку пива в моей руке, но деньги взяла и выложила на прилавок хлеб.
Я взял его и пошел обратно. Подходя к мужику, притормозил и сунул буханку ему в руки:
- Держи.
- Спасибо... Благослови вас Господь... Век за вас и за детей ваших молиться буду...
Лучше помолись, чтоб их у меня никогда не было, - подумал я, вышел на улицу и быстро зашагал прочь.
Ни один ангел дня
Не споет для тебя.
...Серое низенькое здание школы, с двух сторон зажатое девятиэтажками, пряталось за садом, недавно обнесенным полутораметровым железным забором. Школьный сад, называвшийся так только для приличия, состоял из двух десятков старых неухоженных деревьев, да трех наполовину затоптанных газонов.
У угла, как всегда, уже собралась тусовка. Несколько бритых парней (почему они всегда бритые, эти уроды?) стояли кружком, курили и травили пошлые анекдоты.
Я встал поодаль и, поглядывая по сторонам, не спеша потягивал свое пиво. Наконец, появилась она.
Она шла не торопясь, уверенная в себе, повиливая задом. Короткая кожаная куртка подчеркивала все ее, так сказать, прелести.
Я пристально оглядел ее с головы до ног и, честно говоря, это зрелище не привело меня в восторг.
М-да... Это, конечно, не Мерлин Монро, но все же лучше, чем ничего. К тому же бесплатно.
Когда она проходила мимо меня, я поймал ее за руку:
- Ну что, пойдем?
- Нет.
- Не понял?
- Я сказала: нет.
- Почему?
- Передумала.
- Точно, что ли?
- Да.
- Ну и дура!
- Да пошел ты, козел! - не удовлетворившись этим, она разразилась трехэтажным матом.
- Ну-ну! - сказал я.
Она фыркнула и быстро пошла прочь.
Кто-то из компании бритых уродов, наблюдавший за этой сценой, заржал. Я резанул его взглядом и отвернулся. Нащупал в кармане резинку и сплюнул с досады: все было на мази!..
Денек складывался не очень удачно. Надо было исправлять положение, в первую очередь материальное.