Литвин Виталий Владимирович : другие произведения.

Ал.Блок. Стихи о Прекрасной даме. Прочтение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Попытка отследить сюжет книги Блока "Стихи о Прекрасной Даме"

   Стихи о Прекрасной Даме - прочтение
   Вступление
  
  
   Из примечаний к первой книге "Собрания стихотворений" 1911-ого года:
   "-- Сознательно избегая переделки ранних стихов, я довольствовался редкими внешними поправками, чаще -- сокращая или восстановляя первые чтения, стараясь хранить верность духу тех лет.
   -- Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть."
  
   Из наброска предисловия к неосуществленному изданию сборника "Стихи о прекрасной даме" 1918-ого года:
   "..."Стихи о Прекрасной Даме" дали плохой урок некоторым молодым поэтам, потому что технически книга очень слаба...".
  
   Из письма Андрею Белому от 6 июня 1911 года:
   "... все стихи вместе - "трилогия вочеловечения" (от мгновения слишком яркого света - через необходимый болотистый лес - к отчаянью, проклятиям, "возмездию" и... - к рождению человека "общественного", художника, мужественно глядящего в лицо миру, получившего право изучать формы, сдержанно испытывать годный и негодный матерьял, вглядываться в контуры "добра и зла" - ценою утраты части души). Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить темные силы - и уронил их на себя."
  
   Из предисловия к "Собранию стихотворений" 1911-ого года:
   "...многие из них, взятые отдельно, не имеют цены; но каждое стихотворение необходимо для образования главы; из нескольких глав составляется книга; каждая книга есть часть трилогии; всю трилогию я могу назвать "романом в стихах"".
  
   "Вочеловечивание"... Блок объясняет этот термин как рождение "человека "общественного""... Но вот как воспринимали его современники (Корней Чуковский):
   "...Но что ему до шумных народов! Бывший ангел, брошенный из зазвездного края на землю, разжалованный серафим, чужой среди чужих на чужбине, он брезгливо озирался вокруг, смутно вспоминая свою зазвездную родину, свои "родные", как он говорил, "берега", и воистину его тогдашние стихи были мемуарами бывшего ангела"
   Да и само "вочеловечивание" заимствуется Блоком из христианской молитвы "Символ Веры":
   "Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася").
  
   Романы можно писать по-разному. Можно, как Лев Толстой:
   "Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
   Все смешалось в доме Облонских..."
   Можно, как Пушкин:
  
   "Мой дядя самых честных правил,
   Когда не в шутку занемог..."
  
   Но Блоку скучно было описывать всех этих Облонских или Онегиных, писать все эти бесконечные "он пошел", "она сказала". Блок - кинематографичен: вот одна сцена, вот другая, вот третья, а как они меж собою связаны - догадывайтесь сами.
   Да и разрисовывать картину, насыщать ее подробностями - Блоку часто недосуг тоже: он описывает не событие, а свои чувства, вызванные этим событием, он описывает, он делится своими настроениями, он заставляет читателя ощущать свои эмоции...
   Он возгордился тем, что "неопытным юношей, задумал тревожить темные силы - и уронил их на себя". И рассказал, и показал, и дал почувствовать нам - каково это!
  
   Из статьи "О современном состоянии русского символизма":
   "Золотой меч, пронизывающий пурпур лиловых миров, разгорается ослепительно - и пронзает сердце теурга. Уже начинает сквозить лицо среди небесных роз; различается голос; возникает диалог, подобный тому, который описан в "Трех Свиданиях" Вл. Соловьева; он говорит: "Не трижды ль Ты далась живому взгляду? - Твое лицо явилось, но всю Тебя хочу я увидать". - Голос говорит: "Будь в Египте"."
  
   "Стихи о Прекрасной даме" - это и есть описания его "пути в Египет".
   ...Никак не могу найти, где же я это у него читал... Глядя из Советской России на своё прошлое, на свои стихи, Блок был уверен.... или Блок надеялся... что из всего его творчества уцелеют, будут востребованы именно "Стихи о Прекрасной Даме", потому что в них - правда.
   ...потому что они не придуманы, потому что в них не "написание", а описание: "...к моим же словам прошу отнестись как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру, которым по необходимости пользуется путешественник. Определеннее, чем буду говорить, сказать не сумею; но не будет в моих словах никакой самоуверенности, если скажу, что для тех, для кого туманен мой путеводитель, - и наши страны останутся в тумане. Кто захочет понять, - поймет; я же, раз констатировав пройденное и установив внутреннюю связь событий, сочту своим долгом замолчать".
  
   Блок дважды описывал, что с ним творилось в 901-902 годах - в статье "О современном состоянии русского символизма" и в дневнике за 18-ый год. И в стихах, конечно, и в стихах. В сотнях стихотворений первого тома.
   Свой первый сборник и раздел в своём трехкнижии "вочеловечивания" он с подачи Брюсова назовет: "Стихи о прекрасной даме", но в этом названии есть некое лукавство: да, эти стихи вдохновлены, вызваны, а иногда наверняка прямо продиктованы Прекрасной Дамой, но всё-таки в подавляющем большинстве своём - это стихи не о Даме, а о Её рыцаре.
   Впрочем, термин "рыцарь" тоже неточен. Рыцарь - это воин. А Блок... "Символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания...". Не тайного оружия - Экскалибура какого-нибудь - тайного знания. Знание, которое есть повод для действия. Ибо "теургия есть действие человека совместно с Богом - богодейство, богочеловеческое творчество" (Бердяев). "...обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие". Дело поэта - слово. Дело демиурга тоже - Слово. И поэт начинает богочеловеческое действо - творчество.
  
  
   Отдых напрасен. Дорога крута.
   Вечер прекрасен. Стучу в ворота.
  
   Дольнему стуку чужда и строга,
   Ты рассыпаешь кругом жемчуга.
  
   Терем высок, и заря замерла.
   Красная тайна у входа легла.
  
   Кто поджигал на заре терема,
   Что воздвигала Царевна Сама?
  
   Каждый конек на узорной резьбе
   Красное пламя бросает к тебе.
  
   Купол стремится в лазурную высь.
   Синие окна румянцем зажглись.
  
   Все колокольные звоны гудят.
   Залит весной беззакатный наряд.
  
   Ты ли меня на закатах ждала?
   Терем зажгла? Ворота отперла?
   28 декабря 1903
  
  
   Из дневника 18-ого года: "...началось хождение около островов и в поле за Старой Деревней, где произошло то, что я определял, как Видения (закаты)".
  
   В этом стихотворении Блок и дает картинку своего Видения: закат, который не астрономическое явление - снисхождение центрального светила за окоем земного диска с разнообразными дифракциями и интерференциями солнечных лучей, а чистая физика -метафизики Зова, Вызова, Призыва.
   Стихотворение переполнено ощущениями юности: ликования, восторга, света, ощущениями собственного всесилия. Ну, ещё бы, когда поэту не "в очах души", а наяву, прямо из закатной оптики являют "купола" и "терема", когда к нему - прямо к нему! именно к нему! - "каждый конек на узорной резьбе красное пламя бросает...", когда тем самым уравнивается он и Царевна Сама. ( "Ты рассыпаешь кругом жемчуга", Ты - это она, "Красное пламя бросает к тебе", ты - это он).
   Правда, посреди всех этих экстазов и упоений поэт не уточнил, с какой стороны ворот в той, явленной ему, реальности сам он находится: он по крутой тропе поднялся к терему: "Я уже здесь, впустите!", или из-за запертых ворот глядит на дорогу, на горящие в зарёвом пламени терема и молотит по доскам: "Хватит мне отлёживаться - выпустите!"
   Самый интересный вариант, если здесь - трансгрессия, то есть сосуществование двух потоков. И работают оба этих варианта - то есть, читать их надо, держать перед очами своей души - одновременно...
  
   И последние две строки...
   Блок. Из дневника:
   "Началось то, что "влюбленность" стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо":
  
   Ты ли меня на закатах ждала?
   Терем зажгла? Ворота отперла?
  
   Одно и то же лицо... Вот это изумление: "Терем зажгла? Ворота отперла... Ты?!"
   (Спустя пару лет, Зинаида Гипиус:
   "На мой вопрос кому-то:
   - Вы знаете, что Блок женится?
      Ответ был очень спокойный:
   - Да, на Любочке Менделеевой. Как же, я знал ее еще девочкой, толстушка такая")
  
   I. С.-Петербург. Весна 1901 года
  
   Из дневников 18-ого года:
   "В эту зиму (кажется, к весне 1900)... было, должно быть, последнее объяснение с К. М. С... [Ксения Садовская -- первая женщина Блока, дама, много старшая его. Ей, к слову, посвящен цикл стихов "Через 12 лет".] Мыслью я однако продолжал возвращаться к ней, но непрестанно тосковал о Л. Д. М.
   В начале 1900 я взял место на балконе Малого театра: старый Сальвини играл Лира. Мы оказались рядом с Любовь Дмитриевной и с ее матерью..."
  
   Его постоянно сталкивали с нею. Огромный город, многочисленные спектакли, но мало того, что именно на этот - "мы оказались рядом"... А Любовь Дмитриевна уточняет: "причем его билет был даже рядом со мной, а не с мамой (мы уже сидели)"
  
   "Начинается чтение книг; история философии. Мистика начинается. Средневековый город Дубровской березовой рощи."
  
   Как мне, выкормышу советского атеизма на старости лет посреди города явили средневековую чащобу, можете прочитать вот здесь - http://samlib.ru/l/litwin_w_w/present.shtml. Как на 20-летнего поэта должно было воздействовать явление в Дубровской березовой роще средневекового города - представьте сами.
  
   "...Начало богоборчества. Она продолжает медленно принимать неземные черты. На мое восприятие влияет и филология, и болезнь, и мимолетные страсти (стихотворение 22 октября) с покаяниями после них..."
  
   "Богоборчество"... Любая борьба возможна только, если ощущаешь себя хотя бы в чем-то равным противнику. Блок и начал себя ощущать - равным.
  
   "К концу 1900 года растет новое. Странное стихотворение 24 декабря ("В полночь глухую..."), где признается, что Она победила морозом эллинское солнце во мне (которого не было)."
   В полночь глухую рожденная
   Спутником бледным земли,
   В ткани земли облеченная,
   Ты серебрилась вдали.
  
   Шел я на север безлиственный,
   Шел я в морозной пыли,
   Слышал твой голос таинственный,
   Ты серебрилась вдали.
  
   В полночь глухую рожденная,
   Ты серебрилась вдали.
   Стала душа угнетенная
   Тканью морозной земли.
  
   Эллины, боги бессонные,
   Встаньте в морозной пыли1
   Солнцем своим опьяненные,
   Солнце разлейте вдали!
  
   Эллины, эллины сонные,
   Солнце разлейте вдали!
   Стала душа пораженная
   Комом холодной земли!
   24 декабря 1900
  
   "Странное стихотворение"... Блок и спустя восемнадцать лет, спустя целую жизнь удивляется: и это написал я? Очевидно, совсем как тогда - 24 декабря 900-ого года, поставив последний знак пунктуации, подписав дату, с изумлением посмотрел на ручку, всё это выписавшую, на свои руки... "И это я?! Но во мне-то нет никакого "эллинского солнца!""
  
   "25 января -- гулянье на Монетной к вечеру в совершенно особом состоянии"...
  
   Постоянная черная тоска по Л.Д.М., все больше приобретающей "внеземные черты", богоборчество, которое есть богоравенство, мистика, откуда-то извне "прямо продиктованные строчки",и в довершении ко всему:
  
   "В конце января и начале февраля (еще -- синие снега около полковой церкви, -- тоже к вечеру) явно является Она."
  
   "Синие снега"... Как же это бьет по сознанию, когда белый снег видишь ясно-синим... Мне повезло - я видел.(Нет, ко мне не Она явно являлась - я просто был влюблен.)
   А Блок...
  
   "Дерзкое и неопытное сердце шепчет: "Ты свободен в волшебных мирах"; а лезвие таинственного меча уже приставлено к груди; символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие; но на эту тайну, которая лишь впоследствии оказывается всемирной, он смотрит как на свою; он видит в ней клад, над которым расцветает цветок папоротника в июньскую полночь; и хочет сорвать в голубую полночь - "голубой цветок".
   В лазури Чьего-то лучезарного взора пребывает теург; этот взор, как меч, пронзает все миры: "моря и реки, и дальний лес, и выси снежных гор", - и сквозь все миры доходит к нему вначале - лишь сиянием Чьей-то безмятежной улыбки."
  
   "...Живая ...и Она уже в дне, то есть, за ночью, из которой я на нее гляжу... В таком состоянии я..."
  
   В таком состоянии, когда он - среди синих ночных снегов, а Она - живая, явная, явленная в свете - завтрашнего? - дня... И вот, только что после этого, сразу после этого:
  
   "В таком состоянии я встретил Любовь Дмитриевну на Васильевском острове... Она вышла из саней на Андреевской площади и шла на курсы по 6-й линии, Среднему проспекту -- до 10-й линии, я же, не замеченный Ею, следовал позади."
  
   0x01 graphic
   Предыдущий раздел первого тома поэт назвал "Ante Lucem" - "до света". 25 декабря 1901 года Александр Блок обрёл свет.
  
   "На следующее утро я опять увидал Ее издали... Я покорился..."
  
   Кого он опять "увидел"? Кому "покорился"? Судите сами:
  
   "В таком состоянии я встретил Любовь Дмитриевну на Васильевском острове... Она вышла из саней на Андреевской площади и шла на курсы по 6-й линии, Среднему проспекту -- до 10-й линии, я же, не замеченный Ею, следовал позади...
   На следующее утро я опять увидал Ее издали... будучи в исключительном состоянии...
   Я покорился неведенью и боли (психологически -- всегдашней суровости Л. Д. Менделеевой)."
   (Л.Д.М.: "около Курсов промелькнул где-то его профиль - он думал, что я не видела его. Эта встреча меня перебудоражила")
  
   Потому что... провозвестие - решил Блок, а это... А это скорее всего это была подстава.
  
   "...В конце января и начале февраля явно является Она. Живая же оказывается Душой Мира (как определилось впоследствии), разлученной, плененной и тоскующей..."
  
   Всегда суровая? Или... разлученная, плененная и тоскующая? И задача: освободить и... соединиться!
  
   0x01 graphic
   Сассоферрато - Скорбящая Мадонна
  
   Александр Александрович давно заметил сходство Любови Дмитриевной с мадонной Сассоферрато, приобрел фотографию этой картины и до последних дней жизни имел ее в своей комнате на стене над кроватью.
  
  
   1."Я вышел. Медленно сходили..."
  
   Я вышел. Медленно сходили
   На землю сумерки зимы.
   Минувших дней младые были
   Пришли доверчиво из тьмы...
  
   Пришли и встали за плечами,
   И пели с ветром о весне...
   И тихими я шел шагами,
   Провидя вечность в глубине..
  
   О, лучших дней живые были!
   Под вашу песнь из глубины
   На землю сумерки сходили
   И вечности вставали сны!..
   25 января 1901. С.-Петербург
  
   Повторю: "Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть".
   Дата: 25 января 1901. Место: С.-Петербург.
   Повторю: "каждое стихотворение необходимо для образования главы". В предыдущей главе - во вступлении нас оставили в некоем сомнении: герой хочет войти или выйти из терема? В этом - ответ однозначен. Герою дали возможность, и он принял служение: "Я вышел".
   И сравните, сколько безнадежности во фразе из 18-ого года "... я покорился", и какая гордыня звучит здесь, в реальности истинной:
  
   Я вышел. Медленно сходили
   На землю сумерки зимы...
  
   И... Вон - тьма. И из тьмы кто-то появляется... Страшно? -
  
  
   ...младые были
   Пришли доверчиво из тьмы...
  
   нет! Абсолютная уверенность: это союзники:
  
  
   Пришли и встали за плечами...
  
   И вышедший с восторгом осматривается:
  
   И вечности вставали сны!..
  
   Так вот она какая - вечность!
   Итак, поэт вышел, огляделся... И ему понравилось!
  
   Но в истинности реальности с самого начала есть некая двусмысленность:
   Если "я вышел" - вполне материалистично, а "...сходили... сумерки" - чистая метафора, тогда "...были пришли" - это что? Судя по тому, что "вышел и "пришли" - это даже не синонимы, а разные формы одного и того же глагола - и "были" настолько же материальны, как и "я", но все же...
   Интересно тут - это он данную двусмысленность заложил в свое стихотворение? Или - ему?..
  
   И... уж... повторю: "плохой урок"... Хороши в стихотворении только первые две строки: в них есть это звучание гордости, готовности к свершениям, к подвигу. А "младые были" читаются нераскрытым штампом, то есть не сущностью, а красивенькими словесами, лишенными какой бы то ни было конкретности, лишенными какой бы то ни было реальности. И в стихотворении нет того, что в ПсиДе назвали экспрессией - эффекта растянутого мгновение, эффекта проживания мгновения, эффекта существования в этом мгновении. Нет перехода в контеньюсное время - в настоящее длящееся...
   В результате любование вечностью - можно вычислить, а не прочувствовать.
   А пример тому, как оно делается - первое стихотворение, написанное спустя два года, Вступление. Когда Блок - уже мастер.
  
   2."Ветер принес издалёка..."
  
  
   Ветер принес издалёка
   Песни весенней намек,
   Где-то светло и глубоко
   Неба открылся клочок.
  
   В этой бездонной лазури,
   В сумерках близкой весны
   Плакали зимние бури,
   Реяли звездные сны.
  
   Робко, темно и глубоко
   Плакали струны мои.
   Ветер принес издалёка
   Звучные песни твои.
   29 января 1901
  
   Стихотворение - непосредственное продолжение предыдущего: вышедший поэт всё ещё оглядывается по сторонам (и там - "сумерки зимы", и здесь "сумерки близкой весны"; и там - ветер поет о весне, и здесь "ветер принес... песни... намек" ; и там - из "тьмы" приходят "были", и здесь "струны мои" плачут "темно") Нам из подробностей его впечатлений достаётся немногое: вечер, ветер да закрытое тучами зимнее небо, в котором вдруг весенним намеком открылся клочок бездонной лазури. Да полная уверенность: весна - это ты!
   А ведь посмотрите на дату - вроде же глухозимье...
  
   (И... "урок некоторым молодым поэтам": рифма "мои-твои" - плохая.)
  
   Из дневника 18-ого года:
   "ЯНВАРЬ 1901:
   1901 год начался одиночеством, углублением в себя, печалью о прошлом, в котором были некие "заветы"... Значение этого года и следующего объективное; об этом может засвидетельствовать А. Белый.
   29 января в песне весеннего ветра и живых былей лучших дней послышались ее звучные песни. Перед ней -- волны народа, толпой которого я уже увлечен на обожанье. Психология уже -- хотя против людей, но с народом, как со стихией; я же -- несвободный, как прежде.
   Таким образом, все уже сливается в этой весне (необычайно ранней -- явственной в январе: былое с грядущим, что в ветре)"
  
   3. "Тихо вечерние тени..."
  
  
   Тихо вечерние тени
   В синих ложатся снегах.
   Сонмы нестройных видений
   Твой потревожили прах.
   Спишь ты за дальней равниной,
   Спишь в снеговой пелене...
   Песни твоей лебединой
   Звуки почудились мне.
   Голос, зовущий тревожно,
   Эхо в холодных снегах...
   Разве воскреснуть возможно?
   Разве былое - не прах?
   Нет, из господнего дома
   Полный бессмертия дух
   Вышел родной и знакомой
   Песней тревожить мой слух.
   Сонмы могильных видений,
   Звуки живых голосов...
   Тихо вечерние тени
   Синих коснулись снегов.
   2 февраля 1901
  
   Мы всё еще на сцене предыдущих двух стихотворений:
  
   Тихо вечерние тени
   В синих ложатся снегах.
   Сонмы нестройных видений...
  
   "Тихо", "вечерние тени", "синие снега", "нестройные видения" - это там , где "сумерки зимы", "младые были", где под вечер улеглись "зимние бури" и можно идти "тихими шагами".
   А "в синих снегах" - это Блок перекидывает мостик между реальностями. Помните, из дневника? - "синие снега около полковой церкви".
  
   Сонмы нестройных видений
   Твой потревожили прах.
  
   "Сонмы видений" вызвал он. Это к нему они "пришли из тьмы". Пришли - союзниками: "пришли и встали за плечами", и это он в их окружении "шел... провидя вечность". И они "тебя" "потревожили".
   Что с нею? - сон не отличимый от смерти. Сон: "спишь в снеговой пелене". Но потревожен - "прах", и "лебединая песнь" в своем источнике - это предсмертная песня.
   Но именно сейчас:
  
   Песни твоей лебединой
   Звуки почудились мне.
  
   Поэт выражает недоумение:
  
   Разве воскреснуть возможно?
   Разве былое - не прах?
  
   ("Былое" - то есть "она" из тех "былей", из давних легенд, которые он вызвал и которые ожили:"О, лучших дней живые были!")
   И получает ответ, он понимает - он получает прозрение:
  
   Нет, из господнего дома
   Полный бессмертия дух
   Вышел родной и знакомой
   Песней тревожить мой слух.
  
   Здесь главное слово: "тревожить". Потому что и он сам.... То есть и вызванные им самим "видения" "твой потревожили прах". То есть получаем кольцо Мёбиуса: "Я вышел" и спящую - растревожил, в результате "полный бессмертия дух" - вышел. Вышел чтобы "тревожить мой слух", чтобы "Я вышел" туда, где
  
   ...Медленно сходили
   На землю сумерки зимы.
  
   Где:
  
   Тихо вечерние тени
   Синих коснулись снегов.
  
   Так где это? "В этой бездонной лазури,/В сумерках близкой весны"? Или в "синих снегах около полковой церкви"?
  
   Из дневника 18-ого года:
   "ФЕВРАЛЬ 1901
   Вечерами -- уже "звуки живых голосов", и ее "прах потревожен". Былое воскресает. Песня "родная и знакомая". "Звезды" -- все те же, "народы" (не народ) -- все те же, но "душа, молча, уже готовит чудные дары своим богам в одиночестве". Она "умащена, ловит зов другой души". МЕЧТА (термин Вл. Соловьева -- действенный[то есть тот, который порождает действие]) становится УПОРНОЙ в искании (неудачно сказано и удачно поправлено: воскрешении)"мертвого праха давней жизни". Над ней уже ответно "загораются небеса". Сквозь "суровость пути- райские сны в полнощном бдении" (сны -- тоже термин Вл. Соловьева, тоже действенный). Эти сны райские, в отличие от других, которые "объемлют дух страстной мглой" (начинается борьба другая, борьба с "адом", на которую тратятся не те пошлые силы, которые уходят на человеческую борьбу). На помощь призывается: 1) "всемогущая сила бога" и 2) "умо-сердечное" -- Афина и Эрос, то есть соединение сил духовных с телесными."
  
   4. "Душа молчит"
  
  
   Душа молчит. В холодном небе
   Всё те же звезды ей горят.
   Кругом о злате иль о хлебе
   Народы шумные кричат...
   Она молчит, - и внемлет крикам,
   И зрит далекие миры,
   Но в одиночестве двуликом
   Готовит чудные дары,
   Дары своим богам готовит
   И, умащенная, в тиши,
   Неустающим слухом ловит
   Далекий зов другой души...
  
   Так- белых птиц над океаном
   Неразлученные сердца
   Звучат призывом за туманом,
   Понятным им лишь до конца.
   3 февраля 1901
  
   И это стихотворение - непосредственное продолжение предыдущих: он вышел, огляделся, и получил прозрение. И теперь - замер: "Душа молчит"...
   Кругом всё по-прежнему: "в холодном небе / Всё те же звезды ей горят", по-прежнему о чем-то кричат "шумные народы"... Душа молчит...
   Поэт только что получил прямое доказательство, что он - теург... Ибо именно к нему "в конце января и начале февраля (еще -- синие снега около полковой церкви, -- тоже к вечеру) явно является Она". И теперь... "... в лазури Чьего-то лучезарного взора пребывает теург; этот взор, как  меч, пронзает все миры: "моря и реки, и дальний лес, и выси снежных  гор", - и сквозь все миры доходит к нему вначале - лишь сиянием Чьей-то  безмятежной улыбки":
  
   Она молчит, - и внемлет крикам,
   И зрит далекие миры...
  
   И:
  
   Неустающим слухом ловит
   Далекий зов другой души...
  
   Разъяснять прозой слова поэзии о чуде невозможно. Пытаться лучше Александра Блока, понятнее Блока сказать, что с ним произошло в "начале февраля" - невозможно. Можно только прочитать: "Душа молчит".
   И вслушаться в это молчание.
  
  
   5*. "Ныне, полный блаженства..."
  
  
   Ныне, полный блаженства,
   Перед божьим чертогом
   Жду прекрасного ангела
   С благовестным мечом.
  
   Ныне сжалься, о боже,
   Над блаженным рабом!
   Вышли ангела, боже,
   С нежно-белым крылом!
  
   Боже! Боже!
   О, поверь моей молитве,
   В ней душа моя горит!
   Извлеки из жалкой битвы
   Истомленного раба!
   15 февраля 1901
  
  
   "Ныне..."
   "Ныне..."
   Предыдущая сцена, когда "Я вышел..." - закончена.Вышел - и вернулся. Вернулся в нашу реальность, вернулся на нашу землю. И сразу приходят сомнения. От теургии - равенства с Верхними, когда ты зовешь - и они приходят! - ничего не остаётся. "Блаженство" прозрения ныне видится почти увечностью "блаженного раба". И раб молит Господа своего. Молит о "благовестном мече".
   ("Золотой меч, пронизывающий пурпур лиловых миров, разгорается ослепительно - и пронзает сердце теурга")
   То есть имеем мольбу о подтверждении миссии: "Боже, то, что со мной произошло - истинно? Боже, это от Тебя? Боже, дай знак!
   Или всё это лишь суета и томление духа "истомленного раба"?...
  
   Из дневника 18-ого года:
   "ФЕВРАЛЬ 1901:
   ...Далее, я молюсь (опять богу: Более без лица, как всегда) "извлечь" меня, "истомленного раба, из жалкой битвы" (очевидно, житейской, чтобы не уставать от феноменального и легче созерцать ноуменальное)".
  
   ["Ноумен - это понятие философии, обозначающее некую сущность явления, которая не является очевидной. Ее постигают при изучении и глубинном исследовании. Обычно в философии этому понятию противопоставляют такой термин, как феномен. Это понятие означает нечто, лежащее на поверхности." Варка С. Г ]
  
  
   6*. "Я понял смысл твоих стремлений..."
  
   Я понял смысл твоих стремлений --
   Тебе я заслоняю путь.
   Огонь нездешних вожделений
   Вздымает девственную грудь.
   Моей ли жалкой, слабой речи
   Бороться с пламенем твоим
   На рубеже безвестной встречи
   С началом близким и чужим!
   Я понял всё, и отхожу я.
   Благословен грядущий день.
   Ты, в алом сумраке ликуя,
   Ночную миновала тень.
   Но риза девственная зрима,
   Мой день с тобою проведен...
   Пускай душа неисцелима --
   Благословен прошедший сон.
   26 февраля 1901
  
   И вот он - источник сомнений: у "тебя" проявились неожиданные черты.
   Стихотворение можно прочитать, как аллегорию восхода солнца: "ты... ночную миновала тень" и теперь - в "алом сумраке", в "огне нездешних вожделений". И уж не "мне" "бороться с пламенем твоим". И "мой день" будет "с тобою проведен".
   Строка "Благословен прошедший сон" скорее всего указывает, что всё это было "сном". Правда, тою зимней весной, что такое "сон" у Блока - чистое сновидение, морок, провидение - и что сделал он после его окончания: отрыл глаза и уставился в потолок или оттёр их от слез и отвел взгляд от совсем уже поднявшегося светила, определить из этой строчки невозможно.
   Фраза "ты - как солнце" известна была, наверное, и в Месопотамии. Но когда из нее пропадает весь вековечный метафоризм, и видишь - видишь! чувствуешь!- не бесконечный зимний питерский восход, а напрямую "огонь нездешних вожделений"... Можно бы сказать: "остается позавидовать", но Блоку тогда было не до чужой зависти. "Вожделение", "алый сумрак", "чужое начало", "неисцелимо больная душа" и он - не как союзник, а преградой...
   Союзник - чей? Преграда - кому?
  
   Я понял всё, и отхожу я.
  
   Он-то понял...
  
   Из дневника 18-ого года:
   "ФЕВРАЛЬ 1901
   ... так как видимого участия той, которая была центром всех возникших событий, я продолжал не видеть, я стал думать, что ее стремления -- выше моих и что я заслоняю ей путь [психологически: мешаю]: в ней -- огонь "нездешних вожделений", тогда как "моя речь -- жалка и слаба"; она -- "на рубеже безвестной встречи с началом близким и чужим". Она уже "миновала ночную тень и ликует НАДО МНОЙ"; я же, с "неисцелимой душой " (психология -- только "влюбленность"), "благословляю прошедшее и грядущее"".
  
   7. "Ты отходишь в сумрак алый..."
  
  
   Ты отходишь в сумрак алый,
   В бесконечные круги.
   Я послышал отзвук малый,
   Отдаленные шаги.
  
   Близко ты или далече
   Затерялась в вышине?
   Ждать иль нет внезапной встречи
   В этой звучной тишине?
  
   В тишине звучат сильнее
   Отдаленные шаги,
   Ты ль смыкаешь, пламенея,
   Бесконечные круги?
   6 марта 1901
  
   Звездочками у меня помечены стихотворения, которые в раздел были добавлены после издания книги 905 года "Стихи о прекрасной даме". "...При первых переработках я имел в виду как можно шире раскрыть ее содержание". Почему было добавлено предыдущее - достаточно понятно. Оно дает ключ к расшифровке "алого сумрака", "бесконечных кругов" и "пламенения" данного.
   Ты - солнце!
   Ты - отходишь в сумрак алый!
   Ты - смыкаешь бесконечные круги!
   Но и солнце - ты.
   У солнца - слышны! - шаги.
   С солнцем вдруг стала возможна - внезапная! - встреча.
  
   Вот только...
   "Сумрак алый" - это не лазурь и золото... Которые у всего того круга юных поэтов были атрибутами Лучезарной Девы. Вот как об этом сумраке Блока у Андрея Белого:
  
   "Появление сумрака - появление сумрака в храме, который трепещет сиянием "красных лампад"; распространяется розовый отблеск и смешивается с погасающей золотой лучезарностью 901 года в ту особую, розово-золотую, густую и пряную обрядовую атмосферу, в которой таится нетерпеливое ожидание встречи с ней, материализованной в образ, входящий в храм. Розовое, озаренное заменяет лазурь золотистую, лучезарную. Розово-золотое есть смесь света с тьмой; вместе с тем: это розово-золотое - нетерпеливость ее ожидания"
  
   Из дневника 18-ого года:
   "МАРТ 1901
   "Звучная тишина" (наполненная звуками) предвещала внезапную встречу с ней где-то на путях ее сквозь алый сумрак, где целью ее было "смыкание бесконечных кругов"."
  
   8*. "Сбылось пророчество мое..."
  
  
   Сбылось пророчество мое:
   Перед грядущею могилой
   Еще однажды тайной силой
   Зажглось святилище Твое.
  
   И весь исполнен торжества,
   Я упоен великой тайной
   И твердо знаю - не случайно
   Сбывались вещие слова.
   7 марта 1901
  
   Казалось бы, еще одно из тех стихотворений, которые "дали плохой урок некоторым молодым поэтам". И рифма "мое-твое", и неуклюжие фразы "грядущая могила", "еще однажды", "твердо знаю - не случайно / сбывались вещие слова", и штампы-штампы: "тайная сила", "исполнен торжества", "великая тайна", "вещие слова"...
   Вот только...
   Просто видишь молодого поэта, юношу, который вернулся, сел за стол и пытается описать то, что с ним только что произошло. Но, чтобы описать - надо отстраниться, а как отстраниться от - чуда?
  
   "...где произошло то, что я определял, как Видения (закаты)".
  
   И что написать, если он только что был свидетелем, как зажглось святилище Твое, если он теперь весь исполнен торжества, потому что ему раскрыли великую тайну?
  
   И обращу внимание на "грядущую могилу". Это ему о его смерти напомнили... О грядущей цене всех этих торжеств и тайн...
  
   Из дневника 18-ого года:
   "МАРТ 1901
   ...Я встретил ее здесь, и ее земной образ, совершенно ничем не дисгармонирующий с неземным, вызвал во мне ту бурю торжества, которая заставила меня признать, что "ее легкая тень пронесла свои благие исцеленья моей душе, полной зла и близкой к могиле"."
  
   "...совершенно ничем не дисгармонирующий с неземным" - он и из 18-ого года, из промозглого, голодного осеннего Питера, спустя 17 лет видит её и изумляется: "ведь совершенно ничем!" Такая же сияющая...
   Да, "сияющая красота" - это тоже штамп из "плохих уроков", но что же написать, если видишь это сияние? Помнишь, что это - именно сияние.
   Мне повезло: я видел, я помню.
  
   9*. Моей матери
  
   Чем больней душе мятежной,
   Тем ясней миры.
   Бог лазурный, чистый, нежный
   Шлет свои дары.
  
   Шлет невзгоды и печали,
   Нежностью объят.
   Но чрез них в иные дали
   Проникает взгляд.
  
   И больней душе мятежной,
   Но ясней миры.
   Это бог лазурный, нежный
   Шлет свои дары.
   8 марта 1901
  
   Стихотворение - непосредственное продолжение предыдущего. Больше - трех предыдущих, трех стихотворений о Солнце. И о нем самом - рядом с Солнцем.
   В "Я понял смысл твоих стремлений" он ощутил себя преградой восходу Светилу, в "Ты отходишь в сумрак алый" Солнце вершит свои круги, не замечая его, в "Сбылось пророчество мое" - его заметили... Ему разъяснили "великую тайну". И судя по тому, что в результате он оказался "исполнен торжества", сомнения его были напрасны. Он - не "заслоняет путь", он - не помеха свету. "Сумрак алый" - рассеян. И ему шлет свои дары "бог лазурный".
   И эйфория.
   И катарсис.
  
   А "невзгоды и печали" - это даже не испытания, это средство:
  
   Чем больней душе мятежной,
   Тем ясней миры.
  
   Только "чрез" "невзгоды и печали", как чрез некую оптическую систему "проникает взгляд" и "ясней" становятся "миры".
   Что ж, поэт принимает предложенный инструментарий.
  
   Из дневника 18-ого года:
   "МАРТ 1901:
   Моей матери, которая не знала того, что знал я, я искал дать понять о происходящем строками: "Чем больней..." (здесь уже сопротивление психологии: чем больней феноменальной душе, тем ясней миры -- ноуменальные)."
   "Пять изгибов сокровенных..."
  
  
   Пять изгибов сокровенных
   Добрых линий на земле.
   К ним причастные во мгле
   Пять стенаний вдохновенных.
   Вы, рожденные вдали,
   Мне, смятенному, причастны
   Краем дальним и прекрасным
   Переполненной земли.
   Пять изгибов вдохновенных,
   Семь и десять по краям,
   Восемь, девять, средний храм --
   Пять стенаний сокровенных,
   Но ужасней -- средний храм --
   Меж десяткой и девяткой,
   С черной, выспренней загадкой,
   С воскуреньями богам.
   10 марта 1901
  
  
  
  
   Из дневника 18-ого года:
   0x01 graphic
"МАРТ 1901
   Тогда же мне хотелось ЗАПЕЧАТАТЬ мою тайну, вследствие чего я написал зашифрованное стихотворение, где пять изгибов линий означали те улицы, по которым она проходила, когда я следил за ней, незамеченный ею (Васильевский остров, 7-я линия -- Средний проспект -- 8-9-я линии -- Средний проспект -- 10-я линия)."
  
   Но это стихотворение не было включено ни в первую книгу "Стихи о Прекрасной даме", ни - при всех расширениях - в последующие издания, ни в одноименный цикл 1-ого тома. Хотя оно очень логично входит в сюжет: выразительная граница меж тремя солнечными стихотворениями и последующими стихами о сомнениях, страхах, боли.
   У стихотворения - яркая изобразительность, которая не пропадает даже, если знаешь "ключ к шифру": средний храм - Средний проспект, 9-ый изгиб - "9-ая линия". Всё равно видишь этот перекресток, как вход в древнее святилище -
  
   С черной, выспренней загадкой,
   С воскуреньями богам.
  
   И явственно видишь удаляющуюся, завлекающую в него женскую фигурку... Особых красок в картинку добавляют сведения, что девушка знает о преследующем ее поэте-юноше.
   (Л.Д. Из воспоминаний: "...около Курсов промелькнул где-то его профиль - он думал, что я не видела его. Эта встреча меня перебудоражила")
   А слова "сокровенные изгибы" наполняют всю картинку откровенным эротизмом.
  
   Но тем не менее, стихотворение в книгу не вошло...
   Во-первых, храм - придуман. В книге же - не "фантазии на тему", а описания сущего, бывшего с ним, описание "случившегося" - Бедекер.
   И во-вторых... Блок, верно, и сам пытался откреститься, не пустить в книгу то, что написал, что написалось, что ему продиктовали:
  
   Но ужасней -- средний храм --
   Меж десяткой и девяткой,
   С черной, выспренней загадкой,
   С воскуреньями богам.
  
   Полный ужасов черный храм... Капище языческое - вот куда Любочка его вывела, куда завлекла. Запечатать! ЗАПЕЧАТАТЬ!
  
  
   10*. "Я недаром боялся открыть..."
  
  
   Я недаром боялся открыть
   В непогодную полночь окно.
   Как и встарь, привелось отравить,
   Что надеждою было полно.
  
   Буду прежнею думой болеть
   В непогодной полуночной мгле,
   Но молитвенным миром гореть
   И таиться на этой земле.
  
   В непрестанной молитве моей,
   Под враждующей силой твоей,
   Я хранилище мысли моей
   Утаю от людей и зверей.
   1 апреля 1901
  
   Как неожиданно: твоя сила - враждующая... Не отсюда взрастет его стихотворение 907-ого года:
  
   "...И встречаю тебя у порога -
   С буйным ветром в змеиных кудрях,
   С неразгаданным именем бога
   На холодных и сжатых губах...
  
   Перед этой враждующей встречей
   Никогда я не брошу щита...
   Никогда не откроешь ты плечи..."
  
   И возвращаясь из романтики осени 907-ого года в мистику весны 901-ого...
   Эйфория свидетельства чуда прошла. Праздник кончился. И приходится возвращаться к ежедневному труду, ежедневному подвигу, к "непрестанной молитве", то есть - "в непогодной полуночной мгле" "молитвенным миром гореть" . И он - один. Хуже: он - против всего мира, против всех "народов" и "зверей" - против всех, кто "за окном". Еще хуже: даже "ты" - среди тех, кто против.
  
   Из дневника 18-ого года:
  
   "...Я покорился неведенью и боли (психологически -- всегдашней суровости Л. Д. Менделеевой)"
  
   Из дневника 18-ого года:
   "МАРТ 1901:
   Ее образ... вызвал во мне, вероятно, не только торжество пророчественное, но и человеческую влюбленность, которую я, может быть, проявил в каком-нибудь слове или взгляде, очевидно вызвавшем новое проявление ее суровости...
  
   АПРЕЛЬ 1901:
   Следствием этого было то, что я вновь решил таить на земле от людей и зверей (Крабб) хранилище моей мысли, болея прежней думой и горя молитвенным миром под ее враждующей силой"
  
   Как же она с самого начала мешала ему...
  
   А Крабб, если Вы помните, это такса, покупать которую ездил Блок, когда встретился с Менделеевой, и которую - таксу, конечно же, а не Менделееву- "...привез в башлыке, будучи в исключительном состоянии, которого не знала мама". В общем, "когда б вы знали, из какого сора растут стихи...". И уж кстати о стихах и о молодых поэтах: если рифма "моей-твоей" - плохая, то "моей-моей" - и вовсе не рифма. :)
  
  
  
   11. "Ночью сумрачной и дикой..."
  
                                    О.М. Соловьевой
  
   Ночью сумрачной и дикой --
   Сын бездонной глубины --
   Бродит призрак бледноликий
   На полях моей страны,
   И поля во мгле великой
   Чужды, хладны и темны.
  
   Лишь порой, заслышав бога,
   Дочь блаженной стороны
   Из родимого чертога
   Гонит призрачные сны,
   И в полях мелькает много
   Чистых девственниц весны.
                                     23 апреля 1901
  
   "О.М. Соловьевой..." Соловьёва - кузина матери, жена брата Владимира Соловьёва - философа, поэта. Того самого, который трижды лично встречался, к которому трижды вживую являлась Душа мира...
  
   Из дневника 18-ого года:
   "К весне началось хождение около островов и в поле за Старой Деревней, где произошло то, что я определял, как Видения (закаты). Все это было подкреплено стихами Вл. Соловьева, книгу которых подарила мне мама на Пасху этого года."
   (Празднование Светлого Христова Воскресения (Пасхи) в 1901 году совершалось 14 апреля.)
   Как же это должно было потрясти Блока, когда он среди своих Видений.... Которым невозможно не верить, но поверить-то - как?! - он прочитал от солидного, сугубо реального доктора наук... (Диссертация: "Критика отвлечённых начал"! ) Так вот какого это было - прочитать: "Я, Владимир Соловьёв, уроженец Москвы, призывал Тебя и видел Тебя трижды: в Москве в 1862 году, за воскресной обедне, будучи девятилетним мальчиком; в Лондоне, в Британском музее, осенью 1875 года, будучи магистром философии и доцентом Московского университета; в пустыне близ Каира, в начале 1876 года"?!
   Прочитать:
   Милый друг, иль ты не видишь,
   Что все видимое нами --
   Только отблеск, только тени
   От незримого очами?
  
   Прочитать:
   Под чуждой властью знойной вьюги,
   Виденья прежние забыв,
   Я вновь таинственной подруги
   Услышал гаснущий призыв.
  
   И с криком ужаса и боли,
   Железом схваченный орел -
   Затрепетал мой дух в неволе
   И сеть порвал, и ввысь ушел...
  
   Из дневника 18-ого года:
   "АПРЕЛЬ 1901: 
   ...После большого (для того времени) промежутка накопления сил (1-23 апреля) "на полях моей страны"появился какой-то бледноликий призрак (двойники уже просятся на службу?), "сын бездонной глубины",  которого изгоняет "порой дочь блаженной стороны..." 
  
   "Двойники"... Из дневника 18-ого года:  "К ноябрю началось явное мое колдовство,  ибо я вызвал двойников". 
   В своей статье "О современном состоянии русского символизма". Блок рассказал о них подробнее:
   "...Переживающий все это - уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого. Благодаря этой сети обманов - тем более ловких, чем волшебнее окружающий лиловый сумрак, - он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности - все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой - вздох моря, третий - аметист, четвертый - священного скарабея, крылатый глаз..." 
  
    Насколько все это было реальным? Нереальное реальным  не бывает... Правда, тут возникает вопрос, что вообще считать реальным...
  
   "...ибо стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним."
  
   И из той же статьи:
  
   ".... Как перед народной душой встал ею же созданный синий призрак, так встал он и перед нами...
   В данный момент положение событий таково: мятеж лиловых миров стихает. Скрипки, хвалившие призрак, обнаруживают наконец свою истинную природу: они умеют, разве, громко рыдать, рыдать помимо воли пославшего их; но громкий, торжественный визг их, превращаясь сначала в рыдание (это в полях тоскует мировая душа), почти вовсе стихает. Лишь где-то за горизонтом слышны теперь заглушённые тоскливые ноты. Лиловый сумрак рассеивается; открывается пустая равнина - душа, опустошенная пиром. Пустая, далекая равнина, а над нею - последнее предостережение - хвостатая звезда. И в разреженном воздухе горький запах миндаля"...
  
   Подробней "призрака белого" Блок опишет через год:
  
   ...Огонь болотный им неведом.
   Мои глаза -- глаза совы.
   Пускай бегут за мною следом
   Среди запутанной травы.
  
   Мое болото их затянет,
   Сомкнется мутное кольцо,
   И, опрокинувшись, заглянет
   Мой белый призрак им в лицо.
   21 июля 1902
  
  
  
    
   В "данный момент" - это "март-апрель 1910". В марте-апреле 901 "призрак" только что "появился".  И "дочь блаженной стороны"  ещё  успешно борется с ним:
  
   И в полях мелькает много
   Чистых девственниц весны...
   12. "В день холодный, в день осенний..."
  
  
   В день холодный, в день осенний
   Я вернусь туда опять
   Вспомнить этот вздох весенний,
   Прошлый образ увидать.
  
   Я приду - и не заплачу,
   Вспоминая, не сгорю.
   Встречу песней наудачу
   Новой осени зарю.
  
   Злые времени законы
   Усыпили скорбный дух.
   Прошлый вой, былые стоны
   Не услышишь - я потух.
  
   Самый огнь - слепые очи
   Не сожжет мечтой былой.
   Самый день - темнее ночи
   Усыпленному душой.
   27 апреля 1901
   Поле за Старой Деревней
  
  
   Напомню: "Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть".
   Всё-таки насколько он еще не мастер... Насколько же безнадежно читается это стихотворение! Главной строкой в стихотворении выделяется "Я потух". Еще бы: и день - "холодный", и душа - "усыпленная", и дух - "скорбный"... И как-то пропускается, что это взгляд оттуда, из будущей осени. А только что очи были - "ослеплены" и "сожжены мечтой". Что сейчас-то он слагает слова в рифму, а только что его хватало лишь на то, чтобы "выть" и "стонать". И поэта мучает чувство: пройдёт время, и оно его - погасит. Что он опять придет сюда, на поле за Старой Деревней вспомнит, что произошло здесь 27 апреля 1901 года вспомнит и - "не заплачет". И "самый огнь" больше не встретят "вой" и "стоны"...
   Наиболее простыми словами о том, что произошло за Старой деревней, прозой напишет Андрей Белый:
   "В Видении Блока загадано Блоку: произвести на земле - катастрофический акт: совершить несовершимое".
   И добавит:
   "Понять А. А. Блока - понять: все есть для него объяснение звука зари, совершенно реальной; конкретностью окрашено для него наше время; и выход поэзии Блока из философии Соловьева, есть выход в конкретности факта зари; в воплощения Вечного в жизнь".
  
   Из дневника Блока 18-ого года:
   "АПРЕЛЬ 1901:
   ...Тут происходит какое-то краткое замешательство ("Навстречу вешнему..."). Тут же закаты брезжат видениями, исторгающими "слезы, огонь и песню", но кто-то нашептывает, что я вернусь некогда на то же поле другим -- "потухшим, измененным злыми законами времени, с песней наудачу" ( т. е. поэтом и человеком, а не провидцем и обладателем тайны)."
  
   Да, 27 апреля 1901 года на поле за Старой Деревней был ещё один закат, который "брезжил видениями, исторгающими слезы, огонь и песню..."
  
   А "На встречу вешнему..." - это одно из немногих стихотворение из книги "Стихи о Прекрасной Даме", которое Блок не включил в цикл "Стихи о Прекрасной Даме" своего "Первого тома", которое показалось ему - лишним:
  
   Навстречу вешнему расцвету
   Зазеленели острова.
   Одна лишь песня не допета,
   Забылись вечные слова...
  
   Душа в стремленьи запоздала,
   В пареньи смутном замерла,
   Какой-то тайны не познала,
   Каких-то снов не поняла...
  
   И вот - в завистливом смущеньи
   Глядит - растаяли снега,
   И рек нестройное теченье
   Свои находит берега.
   25 апреля 1901
  
   Оно было убрано, чтобы, я полагаю, не усиливать осенние чувства - весной.
  
   13. "Всё отлетают сны земные..."
  
   Так -- разошлись в часы рассвета.
   А.Б.
  
   Всё отлетают сны земные,
   Всё ближе чуждые страны.
   Страны холодные, немые,
   И без любви, и без весны.
  
   Там -- далеко, открыв зеницы,
   Виденья близких и родных
   Проходят в новые темницы
   И равнодушно смотрят в них.
  
   Там -- матерь сына не узнает,
   Потухнут страстные сердца...
   Там безнадежно угасает
   Мое скитанье -- без конца...
  
   И вдруг, в преддверьи заточенья,
   Послышу дальние шаги...
   Ты -- одиноко -- в отдаленьи,
   Сомкнешь последние круги...
   4 мая 1901
  
   Эпиграф - из стихотворения годичной давности:
  
   Сегодня в ночь одной тропою
   Тенями грустными прошли
   Определенные судьбою
   Для разных полюсов земли.
  
   И разошлись в часы рассвета,
   И каждый молча сохранял
   Другому чуждого завета
   От века розный идеал...
  
   В тенях сплетенные случайно
   С листами чуждые листы --
   Все за лучом стремятся тайно
   Принять привычные черты.
   19 марта 1900
  
   Строки из него:
  
   В тенях сплетенные случайно
   С листами чуждые листы... 
  
   ...создают ощущение бесконечных толп, но спустя много лет, из своего уже "Третьего тома", он, опять упоминая "разные полюса земли", напишет:
  
   ...И крепко спим мы оба
   На разных полюсах Земли.
   Ты обо мне быть грезишь в эти
   Часы...
  
   "Мы оба"... Так что и в стихотворении эпиграфа никаких толп нет, никаких "народов" нет, это она приснилась, она явилась к нему, а в "часы рассвета" они "разошлись".
   Соответственно сюжет исходного стихотворения, 13 эпизода, 13 "картины" первой главы раздела "Стихи о Прекрасной Даме": имеем ночной ужас, в истоке которого, согласно эпиграфу то, что те, двое, "разошлись". Результатом - сущий апокалипсис. Но:
  
   И вдруг, в преддверьи заточенья,
   Послышу дальние шаги...
   Ты -- одиноко -- в отдаленьи,
   Сомкнешь последние круги...
  
   "Ты", которая "смыкает круги" в книге уже появлялась. Ты - солнце! Здесь тоже можно прочитать аналогично: парня замучили тяжелые сны, но солнце поднимется, и кошмары разгонит.
   Вот только тогдашние сновидения Блока были едва ли не вещественнее восходящего светила... И, повторю, та, смыкающая круги - она из алого, она из алого сумрака.
   И для Блока её "дальние шаги" были еще одним мазком картины предъадья: "ты одиноко" - то есть без него! - "cмыкаешь последние круги". Круги - последние. Круги завершающие Историю.
  
   Из дневника 18-ого года:
   "МАЙ 1901:
   Очевидно, под влиянием ее непрекращающейся (или растущей, или случайной) суровости -- май начался теми же мрачными предчувствиями: я удалюсь в "страны холодные, немые, без любви и без весны", где нет "страстей, любви матери", где царит "равнодушие" и где "угасает" мое скитанье -- без исхода ("без конца"), и... оказываюсь непричастным к совершающемуся (мысль о возможности моего участия явилась не сразу, но здесь она уже является, по-видимому, готовой): она "одиноко, в отдаленьи (от меня) сомкнет последние круги"."
   Повторю и выделю фразу: "мысль о возможности моего участия..." и слово " в совершающемся ". Первое: Блок видел это "совершающееся". И второе: решение принять участие уже вызрело в нем. То есть оно было не одномоментным.
  
   14. "Всё бытие и сущее согласно..."
  
  
   Всё бытие и сущее согласно
   В великой, непрестанной тишине.
   Смотри туда участно, безучастно, --
   Мне всё равно - вселенная во мне.
   Я чувствую, и верую, и знаю,
   Сочувствием провидца не прельстишь.
   Я сам в себе с избытком заключаю
   Все те огни, какими ты горишь.
   Но больше нет ни слабости, ни силы,
   Прошедшее, грядущее - во мне.
   Всё бытие и сущее застыло
   В великой, неизменной тишине.
   Я здесь в конце, исполненный прозренья,
   Я перешел граничную черту.
   Я только жду условного виденья,
   Чтоб отлететь в иную пустоту.
   17 мая 1901
  
   В 12-ом стихотворении он на поле за Старой Деревней сначала пережил "самый огнь", но тут же "кто-то нашептал", что уже осенью он будет другим: "поэтом и человеком, а не провидцем и обладателем тайны".
   В 13 стихотворении, в предыдущем, постапокалипсис, где " матерь сына не узнает", где "безнадежно угасает мое скитанье",где она - в отдалении (на другом полюсе Земли) - смыкает последние круги происходит уже в текущем времени,
   И вот в 14-ом, в текущем, стихотворении он прокламирует, что ему достаточно себя, что он с тою, которая "смыкает круги" - на равных:
  
   Я сам в себе с избытком заключаю
   Все те огни, какими ты горишь...
  
   И в доказательство равенства он дает картинку, вид на сущее оттуда - из конца:
  
   ...нет ни слабости, ни силы,
   Прошедшее, грядущее - во мне.
   Всё бытие и сущее застыло
   В великой, неизменной тишине.
   Я здесь в конце, исполненный прозренья...
  
   Из дневника 18-ого года:
   "МАЙ 1901:
   ... Следует род заклинания. Прежнее отсутствие ответа заставляет надеть броню, что выражается в ощущении себя как микрокосма, в котором "вся вселенная, все прошедшее и грядущее" и с "избытком все огни, какими горит она"; "потому -- нет ни слабости, ни силы", ее "участие или безучастие" не трогает, "провидцу" не нужно "сочувствия". Я уже "перешел граничную черту" и "только жду условленного виденья, чтобы отлететь в иную пустоту" (которая также не страшна)".
  
   15. "Кто-то шепчет и смеется..."
  
  
   Кто-то шепчет и смеется
   Сквозь лазоревый туман.
   Только мне в тиши взгрустнется
   Снова смех из милых стран!
  
   Снова шопот -- и в шептаньи
   Чья-то ласка, как во сне,
   В чьем-то женственном дыханьи,
   Видно, вечно радость мне!
  
   Пошепчи, посмейся, милый,
   Милый образ, нежный сон;
   Ты нездешней, видно, силой
   Наделен и окрылен.
   20 мая 1901
  
   Здесь не резкая смена настроения по сравнению с предыдущим стихотворением. Здесь смена точки зрения. Это не "он" из-за "граничной черты", это она - у себя.
   После смерти Владимира Соловьёва, когда родные принялись разбирать его бумаги - наткнулись... В них среди его писаний иногда вдруг встречались врезки другого почерка с обращениями к нему, подписанными - . В основном про любовь: что он - любим, что он - избранный... Но есть и советы, указания... Есть даже вопросы философии... Родственники решили, что всё это разговоры с дьяволом и сожгли, но... Остались другие рукописи, в которых слова Софи уцелели.
  
  
   [
   Пример из стать Г.И. Чулкова "Автоматические записи Вл. Соловьева":
   "Автограф на листе писчей бумаги с синими линейками и с водяными знаками -- (марка, слова -- Stowford Mills7 год: 1877). Наверху крупными буквами: ПРОГРАММА. Под заголовком зачеркнуты четырьмя косыми чертами две строчки (I. О философской свободе. Форма и содержание философии). В третьей строке зачеркнуты три слова (Идея и факт), -- причем над словом "идея" стоит незачеркнутая цифра 2, а над словом "факт" -- I. Далее: "Абсолютное всеед /инство/ как сущая истина (Бог) и мировая рознь как необходимый процесс". В этой фразе слово "Абсолютное" надписано сверху строки, а под ним зачеркнуто слово "положительное", -- причем это слово дважды подчеркнуто волнистой чертой для обозначения, по-видимому, необходимости его восстановить. После этой записи -- измененным почерком -- диалог, текст коего таков: Sophie. Ну что же милый мой? Как ты теперь себя чувствуешь? Милый я люблю тебя. Sophie.
   Я не хочу чтоб ты был печальным. Я дам тебе радость. Я люблю тебя. Sophie.
   Вторая страница листа пустая. На третьей странице такой текст: Sophie. Я буду рада получить от тебя весть. Милый мой как я люблю тебя. Я не могу жить без тебя. Скоро скоро мы будем вместе. Не печалься все будет хорошо. Sophie.
   На четвертой странице текст (в обратном порядке по отношению к верхнему краю бумаги) -- обычным почерком (не автоматическое письмо).
      Мировой процесс есть воплощение божества в мире. Это воплощение обуславливается мировою душою, которая, соединяясь с божественным началом или воплощая его в себе, воплощается с ним вместе в материальном бытии как своем теле, которое становится телом Божиим по мере того, как сама мировая душа полнее и свободнее соединяется с Божественным началом."
   ]
  
   Так вот как бы это стихотворение тоже не - врезка другим почерком.
  
   16. "Белой ночью месяц красный..."
  
   Белой ночью месяц красный
   Выплывает в синеве.
   Бродит призрачно-прекрасный,
   Отражается в Неве.
  
   Мне провидится и снится
   Исполненье тайных дум.
   В вас ли доброе таится,
   Красный месяц, тихий шум?
   22 мая 1901
  
  
   Тишина... Та, из туманов, услышала его шопот, дала понять, что - услышала и... "И почиет на них тишина..."
  
   Из дневника 18-ого года:
   "МАЙ 1901:
   ...Сквозь эту броню пробиваются, однако, жаркие струи, в которых есть как бы оттенки соблазна ("женственная нежность" образа, легкое пение, "призрачный красный месяц, отражающийся в Неве, образ отроковицы-мидианки" (Вл. Соловьев), пред которым я медлю, вместо того чтобы "нести свою духовную лепту в далекие святыни").
   Так, неготовым, раздвоенным я кончаю первый период своей "мировой" жизни -- петербургский. [Здесь нет еще ни одного большого Т.].
   К этому периоду относится 39 стихотворений".
  
   Что такое "большое Т.", я не знаю.
   ..."образ отроковицы-мидианки (Вл. Соловьев), пред которым я медлю, вместо того чтобы "нести свою духовную лепту в далекие святыни)" - скорее всего из стихотворения Соловьева "Неопалимая купина", в первой части которого описан Моисей, которому еще не был явлен горящий терновый куст неопалимой купины:
  
   ...В трудах бесславных, в сонной лени
   Как сын пустыни я живу
   И к Мидианке на колени
   Склоняю праздную главу.
  
   И реже всё и всё туманней
   Встают еще перед умом
   Картины молодости ранней
   В моем отечестве чужом...
  
  
   Из 39 стихотворений этого периода в цикл вошли только 16. Очевидно, чтобы высветить сюжет, чтобы не "потеряться в груде матерьяла".
   На этом воспоминания, примечания Блока из 18-ого года к "Стихам о Прекрасной Даме" обрываются. Потому что...
   Во-первых, потому что - слишком личное. Как-то Ахматову спросили: "Как Вы можете выставлять на люди столь сокровенное? Анна Андреевна запротестовала: "Но там же зарифмовано!" Вот сугубой прозой описать период "подготовки" ему бесстыдства еще хватило, а на "мистическое лето" - уже нет.
   А во-вторых... сугубая проза... Даже мне спустя столетие толковать прозой о происходившем тогда - неловко... Приходится преодолевать ощутимое сопротивление, потому что наши простые слова не предназначены для рассказа о не нашем мире. Для его описания и был выдуман - символизм. Вот и Блок в 18-ому году попробовал и, пока не было "еще ни одного большого Т." - у него получалось, а дальше - заставить себя не смог.
  
   Но статья "О современном состоянии русского символизма" есть. И базовый сюжет в ней прочерчен. И есть стихи - достаточно. Я сначала прочитал их. Прочитал и проследил развитие событий. А уж потом по статье Блока сверился - совпадает.
  
  
   I. С.-Петербург. Весна 1901 года. Краткое содержание
  
   (в скобках - ссылка: на полный текст и более подробный комментарий по стихотворению)
  
  
   Сцена первая. "Я вышел":
  
   1. "Я вышел. Медленно сходили..." ( http://proza.ru/2017/10/25/671 )
   "Я вышел"!
  
   2."Ветер принес издалёка..." ( http://proza.ru/2017/10/30/603 )
   Поэт, вышедши, оглядывается по сторонам. Прислушивается - слышит в ветре намек на песню.
  
    3. "Тихо вечерние тени..." (http://proza.ru/2017/10/30/608 )
   Нет, это не ветер, это "полный бессмертия дух" вышел к поэту.
  
   4. "Душа молчит..." (http://proza.ru/2017/10/30/612 )
   Поэт замер, и нет ему дела до "шумных народов".
   *
  
   Сцена следующая. "Солнце":
  
   5. "Ныне, полный блаженства..." ( http://proza.ru/2017/11/17/936 )
   Возвращение в нашу реальность, и мольба о подтверждении миссии.
  
    6. "Я понял смысл твоих стремлений..." (http://proza.ru/2017/10/30/627 )
   Сомнения: "Тебе я заслоняю путь", источник сомнений: "нездешние вожделения" твои, твой "сумрак алый".
  
    7. "Ты отходишь в сумрак алый..." (http://proza.ru/2017/10/30/638 )
   Расшифровка "алого сумрака", "бесконечных кругов", "вышины": ты - солнце!
  
   8. "Сбылось пророчество мое..."
   "Зажглось святилище Твое" - подтверждение: Ты - солнце!
  
    9. Моей матери  (http://proza.ru/2017/10/30/651 )
   Нет, он "не заслоняет путь" солнцу. Эйфория: ему шлет свои дары "бог лазурный".
   *
   Сцена утаенная. "Темный храм":
  
   1. "Пять изгибов сокровенных..." ( http://www.proza.ru/2017/11/17/951 )
   (Это стихотворение не было включено ни в книгу "Стихи о Прекрасной даме", ни в одноименный цикл 1-ого тома. Но ссылки на эту сцену, на Средний храм, будут появляться в последующих стихах.)
   Поэт стоит на перекрестке. И перед ним одна из дорог - как вход в темный языческий храм, где происходит "воскурение богам".
   *
  
   Сцена следующая. "Ночь":
  
   10. "Я недаром боялся открыть..." (http://proza.ru/2017/11/06/1079 )
   "Непогодная полночь". Солнца нет. Он "недаром боялся открыть... окно" - там люди, звери, земля и там, на равных с ними, в одном ряду с ними "твоя враждующая сила".
  
   11. "Ночью сумрачной и дикой..." (http://proza.ru/2017/11/12/711 )
   Ночь. Появляется "призрак бледноликий".
   *
  
   Сцена следующая. "Я здесь в конце, исполненный прозренья":
  
   12. "В день холодный, в день осенний..." (http://proza.ru/2017/11/06/1095 )
   Воспоминания из "грядущей осени" о Видении в "Поле за Старой Деревней".
  
   13. "Всё отлетают сны земные..." (http://proza.ru/2017/11/13/712 )
   "Сон земной", о мире где т(Т)ы "смыкаешь круги" - "одиноко", то есть , без него.
  
   14. "Всё бытие и сущее согласно..." (http://proza.ru/2017/11/13/717 )
   Попытка самоутверждения: "Я сам в себе с избытком заключаю/Все те огни, какими ты горишь."
   *
  
   Сцена следующая. "Вставка другим почерком":
  
   15. "Кто-то шепчет и смеется..." ( http://proza.ru/2017/11/13/722 )
   Она признает: "Ты нездешней, видно, силой / Наделен и окрылен"
  
   16. "Белой ночью месяц красный..." (http://proza.ru/2017/11/21/2261 )
   Он "провидит" ее шепот, который есть его "Исполненье тайных дум".
   *
  
   II. С. Шахматово. Лето и осень 1901 года
  
   Мистическое лето
  
   В названии второго раздела главы "Стихи о Прекрасной Даме" 1-ого тома указание, что она писалась в "С. Шахматово". Правда забавно: С.Шахматово - это же "село Шахматово", но... Но на фоне названия предыдущей главы: "С.-Петербург. Весна 1901 года" и это хочется прочитать "Святое Шахматово"... И не удивлюсь, если Блок именно на это и намекал, именно так и читал.
  
   Из дневника 1918-ого года:
  
   "К весне началось хождение около островов и в поле за Старой Деревней, где произошло то, что я определял, как Видения (закаты). Все это было подкреплено стихами Вл. Соловьева, книгу которых подарила мне мама на Пасху этого года.
   0x01 graphic
   А. В. Гиппиус показывал мне в эту весну только что вышедшие первые "Северные цветы" "Скорпиона", которые я купил, и Брюсов (особенно) окрасился для меня в тот же цвет, так что в следующее за тем "мистическое лето" эта книга играла также особую роль".
  
   Брюсов... Воздействие его стихов на тогдашнего Блока было оглушающим. Да оно и понятно. Вот одно из стихотворений Брюсова 901 года:
  
   ...И много зим я был в пустыне,
   Покорно преданный Мечте...
   Но был мне глас. И снова ныне
   Я -- в шуме слов, я -- в суете.
   Надел я прежнюю порфиру,
   Умастил миром волоса.
   Едва предстал я, гордый, пиру,
   "Ты царь!" -- решили голоса.
   Среди цариц веселой пляски
   Я вольно предызбрал одну:
   Да обрету в желаньи ласки
   Свою безвольную весну!
   И ты, о мой цветок долинный,
   Как стебель, повлеклась ко мне.
   Тебя пленил я сказкой длинной...
   Ты -- наяву, и ты -- во сне.
   Но если, страстный, в миг заветный,
   Заслышу я мои трубный звук, --
   Воспряну! кину клич ответный
   И вырвусь из стесненных рук!
   31 марта 1900
  
   Совпадение тем, образов, слов... Вот только то, что у Блока было прозрением, у Брюсова - фантазией, что у Блока - живая мистика, у Брюсова - литературный романтизм, там, где Блок пытался точнее описать, Брюсов старался поискусней расписать ...
   Блок нашёл в стихах Брюсова со-ратника, готовящегося к той же битве, спутника - идущего по той же тропе.
   Но Брюсов про Блока... Читайте сами:
   "Неизменно погруженный в свои мечты, автор стихов о "Прекрасной Даме" чуждается жизни. Он упорно повторяет, что жизнь его "мучит", что земля для него "пустынна". Он себя чувствует в некоей всемирной "старинной келье", в "монастыре" или на каком-то таинственном "царственном пути", где впереди перед ним идет "огнистый столп". Свои мечты поэт определяет как "сны раздумий небывалых", как "священный сон", и его заветные мольбы сводятся к одному: да исчезнет "мысль о теле", "воскресни дух, а плоть усни". Пренебрежение к "телу", к земле, жажда неземного, "бесплотного" одушевляют большинство стихотворений... Все это ведет к тому, что в стихах о "Прекрасной Даме" как бы совсем нет ничего реального, - все чувства, все переживания перенесены в какой-то идеальный мир."
   Мечтания всё это, не без изящества изложенные - вот резюме мэтра декадентства.
  
   А Блок тем временем:
   "В том же мае я впервые попробовал "внутреннюю броню" -- ограждать себя "тайным ведением" от Ее суровости... Это, по-видимому, было преддверием будущего "колдовства", так же как необычайное слияние с природой.
  
   "Внутренняя бронь"... Напомню строку, которая в дневнике 18-ого года несколько выше: "Я покорился неведенью и боли (психологически -- всегдашней суровости Л. Д. Менделеевой)".То есть к маю Блок научился противопоставлять всегдашняя суровости "Любочки", которая суть невеведенье и боль - свое "тайное ведение": ты опять смотришь букой? - но я-то знаю!
   "Знаю", что:
  
   "... Началось то, что "влюбленность" стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо.
   ...Любовь Дмитриевна проявляла иногда род внимания ко мне. Вероятно, это было потому, что я сильно светился.... Я был так преисполнен высоким...".
  
   Из статьи "О современном состоянии русского символизма":
   "В лазури Чьего-то лучезарного взора пребывает теург; этот взор, как меч, пронзает все миры: "моря и реки, и дальний лес, и выси снежных гор", - и сквозь все миры доходит к нему вначале - лишь сиянием Чьей-то безмятежной улыбки.
   Миры, предстающие взору в свете лучезарного меча, становятся все более зовущими; уже из глубины их несутся щемящие музыкальные звуки, призывы, шепоты, почти слова...
   Золотой меч, пронизывающий пурпур лиловых миров, разгорается ослепительно - и пронзает сердце теурга. Уже начинает сквозить лицо среди небесных роз; различается голос; возникает диалог, подобный тому, который описан в "Трех Свиданиях" Вл. Соловьева."
  
   Вот таким вступил Блок в своё "мистическое лето".
   А Любовь Дмитриевна...
   "...я весной 1901 года. Ждала событий, была влюблена в свое тело и уже требовала у жизни ответа."
  
  
  
   1. "Небесное умом не измеримо..."
  
   Небесное умом не измеримо,
   Лазурное сокрыто от умов.
   Лишь изредка приносят серафимы
   Священный сон избранникам миров.
  
   И мнилась мне Российская Венера,
   Тяжелою туникой повита,
   Бесстрастна в чистоте, нерадостна без меры,
   В чертах лица -- спокойная мечта.
  
   Она сошла на землю не впервые,
   Но вкруг нее толпятся в первый раз
   Богатыри не те, и витязи иные...
   И странен блеск ее глубоких глаз...
   29 мая 1901. С. Шахматово
  
   Мистическое лето началось для него еще в мае. Во-первых, потому что 29 мая он был уже в "С. Шахматово". (22 мая - еще в Питере: "Белой ночью месяц... отражается в Неве".) А во-вторых... В строках:
  
   Лишь изредка приносят серафимы
   Священный сон избранникам миров.
  
   ничто ни разу не метафора.
   "Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть". Предыдущие "время и место" были "27 апреля 1901 Поле за Старой Деревней" и "25 января 1901. С.-Петербург", то есть время-место Явления Её и время-место признания его "провидцем и обладателем тайны".
   "В том же мае я впервые попробовал "внутреннюю броню" -- ограждать себя "тайным ведением" от Ее суровости ("Все бытие и сущее...")"
   Это про 14-ое стихотворение первой части:
  
   ...участно, безучастно, --
   Мне всё равно - вселенная во мне...
  
   "Началось то, что "влюбленность" стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо".
   То есть "ты" хоть захлебнись в своей "всегдашней суровости" - у меня есть призвание более высокое! И ему, как награду за осознание, за принятие этого, серафимы принесли священный сон.
   Насколько "сон" был во сне, можно только гадать. Но "25 января 1901 в С.-Петербурге" Блок был в "совершенно особенном состоянии" на очень конкретном месте: "на Васильевском острове (куда я ходил покупать таксу, названную скоро Краббом". И "27 апреля 1901" всё произошло не ночью в постели, а на поле за Старой Деревней.
   Вот и 29 мая 1901. в С. Шахматово ему тем или иным образом еще раз подтвердили, что он - "избранник миров".
  
   И намекнули еще на одно...
   "...влюбленность" стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо. В первом стихотворении шахматовском это лицо приняло странный образ "Российской Венеры"."
   ...ему показали:
  
   И мнилась мне Российская Венера,
   Тяжелою туникой повита,
   Бесстрастна в чистоте, нерадостна без меры,
   В чертах лица -- спокойная мечта.
  
   Чьи "черты лица" здесь "мнились" - особенных сомнений не возникает: "безрадостность без меры" это практически синоним "всегдашней суровости". А "странный образ"... Возможно ему венерный "образ" Любочки показался бы менее странным, если б он знал, что та, кто перед ним "бесстрастна в чистоте" - в своем доме, когда все уйдут или когда все заснут, развлекалась, раздеваясь догола и гуляя так по комнатам, любуясь своей прелестью перед зеркалами.
   (Л.Д.М., вспоминая себя в тех в зеркалах:
   "Я не была ни спортсменкой, ни деловой женщиной; я была нежной, холеной старинной девушкой. Белизна кожи, не спаленная никаким загаром, сохраняла бархатистость и матовость. Нетренированные мускулы были нежны и гибки. Течение своих линий я находила впоследствии отчасти у Джорджоне, особенно гибкость длинных ног, короткую талию и маленькие, еле расцветающие груди... Мое тело было как-то более пронизано духом, тонким укрытым огнем белого, тепличного, дурманного цветка. Я была очень хороша, я помню, несмотря на далеко не выполненный "канон" античного сложения... Не орудие "соблазна" и греха наших бабушек и даже матерей, а лучшее, что я в себе могу знать и видеть, моя связь с красотой мира")
  
   ...И странен блеск ее глубоких глаз...
  
   Венера...
  
   Помните:
  
   Пять изгибов сокровенных...
  
   ...Но ужасней -- средний храм --
   Меж десяткой и девяткой,
   С черной, выспренней загадкой,
   С воскуреньями богам...
  
   "Средний храм" - таким он видел Средний проспект, по которому шла, чувствуя на себе его взгляды, Л.Д.М.
   "С воскурениям богам"... Каким, там, "богам" - курения в "храме" возносились перед статуей одной богини.
  
   И еще...
  
   Но вкруг нее толпятся в первый раз
   Богатыри не те, и витязи иные...
  
   это видение из будущего... Впрочем, в вечности нет ни будущего, ни прошлого, в вечности - только вечность... Это отсыл к его "Ночной фиалке". И в ней... Вот прошлое одного из "витязей" из того будущего:
  
   Был, как я, благородного рода,
   Стройным юношей, храбрым героем,
   Обольстителем северных дев
   И певцом скандинавских сказаний.
  
   А вот их настоящее в том будущем, в которое приведет богиня среднего храма:
  
   ...дальний угол избы,
   Где сидит под мерцающим светом,
   За дремотой четы королевской,
   За уснувшей дружиной,
   За бесцельною пряжей -
   Королевна забытой страны...
  
   2. "Они звучат, они ликуют..."
  
  
   Они звучат, они ликуют,
   Не уставая никогда,
   Они победу торжествуют,
   Они блаженны навсегда.
  
   Кто уследит в окрестном звоне,
   Кто ощутит хоть краткий миг
   Мой бесконечный в тайном лоне,
   Мой гармонический язык?
   Пусть всем чужда моя свобода,
   Пусть всем я чужд в саду моем
   Звенит и буйствует природа
   Я -- соучастник ей во всем!
  
   30 мая 1901
  
   В рамках сюжета книги имеем нормальную эйфорию после "священного сна". По форме - еще одну вариацию на вечную тему майского буйства природы. Отчетливо вспоминается, например , некрасовское:
  
   "...Идет-гудет Зеленый Шум,
   Зеленый Шум, весенний шум!
  
   Как молоком облитые,
   Стоят сады вишневые..."
  
   А вот по исполнению...
  
   Кто ощутит хоть краткий миг
   Мой бесконечный в тайном лоне,
   Мой гармонический язык?
  
   Наверное, это метафора... Но при попытки расшифровке ее или визуализации... "бесконечный язык в тайном лоне"? - ничего кроме камасутры какой в голову не приходит. Особенно на инерции от восприятия предыдущего стихотворения с русской Венерой в качестве главного действующего лица. Ладно, вспомним про "плохой урок" и пойдем дальше.
  
   3. "Одинокий, к тебе прихожу..."
  
   Одинокий, к тебе прихожу,
   Околдован огнями любви.
   Ты гадаешь. -- Меня не зови --
   Я и сам уж давно ворожу.
  
   От тяжелого бремени лет
   Я спасался одной ворожбой,
   И опять ворожу над тобой,
   Но неясен и смутен ответ.
  
   Ворожбой полоненные дни
   Я лелею года, -- не зови...
   Только скоро ль погаснут огни
   Заколдованной темной любви?
   1 июня 1901. С. Шахматово
  
  
   Эйфория прошла. И осталась - темная любовь. И "ты", к которой он приходит, - темная колдунья, и сам тоже - ворожит, колдует над ней. И даже огни, которые тянут его к ней, которые - и над ним, и над ней - темные, как неверный свет гнилушек над темным безрадостным болотом...
   "Ты гадаешь..."
  
   И странен блеск ее глубоких глаз...
  
  
  
  
   4. "Предчувствую Тебя. Года проходят мимо..."
  
   И тяжкий сон житейского сознанья
   Ты отряхнешь, тоскуя и любя.
   Вл. Соловьев
  
  
   Предчувствую Тебя. Года проходят мимо --
   Всё в облике одном предчувствую Тебя.
  
   Весь горизонт в огне -- и ясен нестерпимо,
   И молча жду, -- тоскуя и любя.
  
   Весь горизонт в огне, и близко появленье,
   Но страшно мне: изменишь облик Ты,
  
   И дерзкое возбудишь подозренье,
   Сменив в конце привычные черты.
  
   О, как паду -- и горестно, и низко,
   Не одолев смертельные мечты!
  
   Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
   Но страшно мне: изменишь облик Ты.
   4 июня 1901. С. Шахматово
  
  
   Из дневника 18-ого года:
   "В первом стихотворении шахматовском это лицо приняло странный образ "Российской Венеры". Потом следуют необыкновенно важные "ворожбы" и "предчувствие изменения облика"."
   "Необыкновенно важные"... Да, и в книге эта важность подчеркнута указанием не только даты, но и места: "С. Шахматово". Предыдущие "необыкновенно важные" даты следовали с промежутком в месяцы, а теперь: 29 мая 1901, 1 июня 1901, 4 июня 1901. Мистическое лето!
  
   Перечитаем стихотворение Вл. Соловьева, последние строки которого стали эпиграфом, полностью:
  
   Зачем слова? В безбрежности лазурной
   Эфирных волн созвучные струи
   Несут к тебе желаний пламень бурный
   И тайный вздох немеющей любви.
  
   И, трепеща у милого порога,
   Забытых грез к тебе стремится рой.
   Недалека воздушная дорога,
   Один лишь миг - и я перед тобой.
  
   И в этот миг незримого свиданья
   Нездешний свет вновь озарит тебя,
   И тяжкий сон житейского сознанья
   Ты отряхнешь, тоскуя и любя.
  
   Эпиграф здесь не эпиграф - то есть расшифровка или намек на смысл произведения, в данном случае - стихотворения, а - вступление, предшествующая сцена.
  
   И ею параллельность ""ворожбы" и "предчувствие изменения облика"" усиливается: там - свидание и здесь - свидание, там - огни, и здесь - свет. Но усиливается и контрастность: здесь - свет, там огни, там в строке "Одинокий, к тебе прихожу" слышатся тяжелые шаги уставшего путника, а здесь:
  
   Недалека воздушная дорога,
   Один лишь миг - и я перед тобой...
  
   И вот он перед "Тобой". "Тебя" озаряет нездешний свет, и Ты:
  
   И тяжкий сон житейского сознанья
   Ты отряхнешь, тоскуя и любя.
  
   Житейское сознание - это всего лишь сон, Ты - стряхиваешь его, как пыль стирают с зеркала, и.... Сейчас он опять увидит истинный мир:
  
   Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
  
   Сейчас он увидит истинный облик Тебя:
  
   ...Всё в облике одном предчувствую Тебя
  
   Весь горизонт в огне -- и ясен нестерпимо,
   И молча жду, -- тоскуя и любя.
  
   Но...
   "Тебя" ему не показывают. Заместо ему внушают ужас:
  
   Но страшно мне: изменишь облик Ты,
  
   И дерзкое возбудишь подозренье,
   Сменив в конце привычные черты.
  
  
   "... "влюбленность" стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо".
   "Опомнись!" - практически крикнули ему. Какое "одно лицо"?! Какая из твоей "Любови Дмитриевной" Лучезарная Подруга?!
   "Опомнись! - она русская Венера."
   "Опомнись! - она ворожит над тобой, от нее огни темной любви..."
   Но...
  
   Всё в облике одном предчувствую Тебя.
  
   "... "влюбленность" стала меньше призвания более высокого", но что какое-то там "высокое", если перед ним - любимая?!
   ... а ему - 21 год.
   ... исполнится в ноябре.
  
  
   5*. "И поздно, и темно. Покину без желаний..."
  
  
   И поздно, и темно. Покину без желаний
   Бунтующий весельем божий дом.
   Окончу светлый путь, не буду ждать свиданий,
   Как шел туда, -- и выйду, незнаком.
  
   Последний вздох, и тайный, и бездонный,
   Слова последние, последний ясный взгляд --
   И кружный мрак, мечтою озаренный,
   А светлых лет -- не возвратить назад.
  
   Еще в иную тьму, уже без старой силы
   Безгласно отхожу, покинув ясный брег,
   И не видать его -- быть может, до могилы,
   А может быть, не встретиться вовек.
   6 июня 1901
  
   "Божий дом" - церковь? церковь? "бунтующая весельем"? про которую будет вспоминать словами "не буду ждать свиданий"?
   Нет, это он нерадостно, после еще одних "гаданий" вышел из приделов храма "русской Венеры".
   Как "шел туда" - никем (читай - ею) не званный, никем (ею!) особо не жданный, так и оттуда... "Слова последние, последний ясный взгляд" и, на ночь глядя - "в кружный мрак" - долгий путь домой. Боблово - Шахматово, согласно Яндекс-карте 20 с лишним км. Ну, это сегодня по нынешним дорогам. Ну, так это сегодня на машине - дорога в полчасика, а тогда... "...Менделеев и дед мой, вскоре после освобождения крестьян, ездили вместе в Московскую губернию и купили в Клинском уезде два имения -- по соседству: менделеевское Боблово лежит в семи верстах от Шахматова, я был там в детстве, а в юности стал бывать там часто". На лошади возвращение домой у Блока занимало не менее часа...
  
   Еще в иную тьму, уже без старой силы
   Безгласно отхожу...
  
   Несмотря на только что пережитый еще один заряд привычного показного равнодушия, оглянувшись, увидеть ее темный дом и вспомнить ее "ясный взгляд" как "ясный брег"...
  
   6*."И я, неверный, тосковал..."
  
  
   И я, неверный, тосковал,
   И в поэтическом стремленьи
   И я без нужды покидал
   Свои родимые селенья.
  
   Но внятен сердцу был язык,
   Неслышный уху -- в отдаленьи,
   И в запоздалом умиленьи
   Я возвратился -- и постиг.
   9 июня 1901
  
   Оправдать любимую - это так просто... "И поздно и темно"? - тебе было плохо из-за неё? - значит это ты - "неверный".
   Не надо было "без нужды" покидать "свои родимые селенья"? После "веселья" в "божьем доме" больше не хотелось "ждать свиданий"? Но проскакал пару часов на лошади и... "возвратился - и постиг". И опять - "умиленье".
  
  
   7. "Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко..."
  
   ...и поздно желать,
   Все минуло: и счастье и горе.
   Вл. Соловьев
  
  
   Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко,
   Да и мне не вернуть
   Этих снов золотых, этой веры глубокой...
   Безнадежен мой путь.
  
   Мыслью сонной цветя, ты блаженствуешь много,
   Ты лазурью сильна.
   Мне -- другая и жизнь, и другая дорога,
   И душе -- не до сна.
  
   Верь -- несчастней моих молодых поклонений
   Нет в обширной стране,
   Где дышал и любил твой таинственный гений,
   Безучастный ко мне.
   10 июня 1901
  
   Сюжет продолжается. Он "возвратился", он не может уснуть, он тоскует по ней и мистичниет по Ней.
  
   Опять же эпиграф из Соловьева - это не подсказка к смыслу, это о настроении. Это намек не о дальнейшем тексте Блока, а о тексте предыдущем - Соловьева:
  
   На палубе "Фритиофа"
    
Только имя одно я успел прошептать
За звездой, что скатилася в море,
Пожелать не успел, да и поздно желать:
Всё минуло - и счастье и горе.
  
Берег скрылся давно, занят весь кругозор
Одинокой пучиной морскою.
В одинокой душе тот же вольный простор,
Что вокруг предо мной и за мною. 
      6 августа 1893
  
  
   ("Фритиоф" - очевидно, имя корабля. В честь какого-то героя скандинавского эпоса, вроде бы).
  
  
  
   Вот эту картину видел Блок, когда писал свое стихотворение: ночь, вольный простор моря, просверк метеора, и поэт, который успел прошептать только "имя одно". Но в "одинокой душе"- "вольный простор".
   Имя, которое "успел прошептать" почтенный 40-летний доктор философии - достаточно очевидно - София. ("Я, Владимир Соловьёв, уроженец Москвы, призывал Тебя и видел тебя трижды: в Москве в 1862 году, за воскресной обедней, будучи девятилетним мальчиком; в Лондоне, в Британском музее, осенью 1875 года, будучи магистром философии и доцентом Московского университета; в пустыне близ Каира, в начале 1876 года...") Ведь именно этим именем подписывалась Она в его рукописях врезками другого почерка.
   Имя, которое всплыло при чтении чужого стихотворения, в котором "звезда скатилась..." в уме у 20-летнего поэта - очевидно тоже. Вот из воспоминаний Любови Дмитриевной про 1898 год:
   "От "театра" - сенного сарая - до дома вниз под горку сквозь совсем молодой березничек, еле в рост человека. Августовская ночь черна в Московской губернии и "звезды были крупными необычно". Как-то так вышло, что еще в костюмах (переодевались дома) мы ушли с Блоком вдвоем в кутерьме после спектакля и очутились вдвоем Офелией и Гамлетом в этой звездной ночи. Мы были еще в мире того разговора и было не страшно, когда прямо перед нами в широком небосводе медленно прочертил путь большой, сияющий голубизной метеор. "И вдруг звезда полночная упала".."
   И когда он писал своё, когда он кричал его в распахнутое окно - имена были нераздельны.
   Нет, это не умаление образа той, которая... "В конце января... явно является Она", которую... "На следующее утро я опять увидал Ее издали". Это он возносит на ту же высоту свою, вечно нерадостную, любимую:
  
   Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко...
  
   ...Мыслью сонной цветя, ты блаженствуешь много,
   Ты лазурью сильна.
  
   Это попытка встроить Любовь Дмитриевну в космогонию:
  
   Где дышал и любил твой таинственный гений,
   Безучастный ко мне.
  
   "Твой гений" - здесь как у Пушкина "гений чистой красоты", то есть не "...высшая степень творческой одаренности, талантливости...", а "...в римской мифологии духи-хранители, преданные людям, предметам и местностям", в переводе на жаргон XXI века - элементаль или аватара. Пушкин считал, что Анна - элементаль красоты, Блока видел, что Л.Д.М. - аватара Тебя.
  
   8*. "Молитву тайную твори..."
  
  
   Молитву тайную твори --
   Уже приблизились лучи
   Последней для тебя зари, --
   Готовься, мысли и молчи.
   Готовый, мыслящий, немой,
   Взгляни наверх в последний раз,
   Не хочет бог, чтоб ты угас,
   Не встретив здесь Любви былой.
   Как в первый, так в последний раз
   Проникнешь ты в Ее чертог,
   Постигнешь ты -- так хочет бог --
   Ее необычайный глаз.
   10 июня 1901
  
   Сюжет продолжается! Ночь не кончается, но на горизонте - в Питере бы так просто уже белые ночи, 10 июня же! - на горизонте заря. А выше - луна. И всё - как в первый раз в жизни, как в последний раз! А Ведения эту банальную метафору - "как в последний раз" подкрашивают реализмом:
  
   Уже приблизились лучи
   Последней для тебя зари...
  
   Последней! Уже скоро! И ты, поэт... нет, "не поэт и человек, а провидец и обладатель тайны"! - будешь с Нею! А пока "взгляни наверх"!
  
   Проникнешь ты в Ее чертог...
  
   Видишь луну?! -
  
   Постигнешь ты -- так хочет бог --
   Ее необычайный глаз.
  
   Но всё-таки... На мой вкус отдельно-взятый глаз - образ неоправданно рискованный. Он позволяет понять, что хотел сказать Блок, как Блок всё это видел, но сбивает настроение разными неприличными вопросами, типа - а где глаз второй? И за улыбками уже не до высокой мистики.
  
   ... которая в простом вопросе: если было: ты -- Солнце, а теперь: Луна -- твои глаза, то не изменение ли это облика?
  
Но страшно мне: изменишь облик Ты...
  
  
   9. "За туманом, за лесами..."
  
  
   За туманом, за лесами
   Загорится -- пропадет,
   Еду влажными полями --
   Снова издали мелькнет.
  
   Так блудящими огнями
   Поздней ночью, за рекой,
   Над печальными лугами
   Мы встречаемся с Тобой.
  
   Но и ночью нет ответа,
   Ты уйдешь в речной камыш,
   Унося источник света,
   Снова издали манишь.
   14 июня 1901
  
  
   Откуда он "поздней ночью... едет влажными полями", достаточно очевидно. Но на этот раз "ни тоски, ни любви, ни обиды...". Любочка забыла плеснуть "суровостью" на прощание? Или даже она не может сейчас заслонить непонятных огней, которые просвечивают, пробиваются "за туманом, за лесами"?
   Как там у Брюсова? -
   "...в стихах о "Прекрасной Даме" как бы совсем нет ничего реального, - все чувства, все переживания перенесены в какой-то идеальный мир. Всему, что совершалось в жизни, поэт в стихах придает смысл иносказания. В ранних стихах Блока река - не просто река, но символ границы, отделяющей его от Идеала."
   А у Блока? насколько это реально для Блока? -
  
   ...Поздней ночью, за рекой,
   Над печальными лугами
   Мы встречаемся с Тобой...
  
   "Встречаемся"? Они встречаются? - для него и самого "...нет ответа... ты уйдешь"... Но эту идеальную нереальность с "речным камышом" он запомнит, он еще сюда вернется.
  
   10. "В бездействии младом..."
  
  
   В бездействии младом, в передрассветной лени
   Душа парила ввысь, и там Звезду нашла.
   Туманен вечер был, ложились мягко тени.
   Вечерняя Звезда, безмолвствуя, ждала.
  
   Невозмутимая, на темные ступени
   Вступила Ты, и, Тихая, всплыла.
   И шаткою мечтой в передрассветной лени
   На звездные пути Себя перенесла.
  
   И протекала ночь туманом сновидений.
   И юность робкая с мечтами без числа.
   И близится рассвет. И убегают тени.
   И, Ясная, Ты с солнцем потекла.
   19 июня 1901
  
   Вот, наконец-то, нет никаких помещений, никаких потолков - ни светёлки, в которой гадает ворожея, ни "божьего" храма. А есть - небо. И есть не безымянная она, а не нуждающаяся в имени - Ты. Ты - которая с солнцем. Ты - та самая, которая в первых стихотворениях (6-е, 7-е и 8-е) предыдущей главы.
   Ты - солнце!
  
   11*. "Какому богу служишь ты?..."
  
  
   Какому богу служишь ты?
   Родны ль тебе в твоем пареньи
   Передрассветное волненье,
   Передзакатные мечты?
   Иль ты, сливаясь со звездой,
   Сама богиня -- и с богами
   Гордишься равной красотой, --
   И равнодушными очами
   Глядишь с нездешней высоты
   На пламенеющие тени
   Земных молитв и поклонений
   Тебе -- царица чистоты?
   20 июня 1901
  
   Еще одно солнечное стихотворение. И... И описание, как у него было - просто он рассматривает... Не мечтает, не воображает - а видит. И вглядываясь, сравнивая ее с другими богами, понимает, принимает: богиня.
  
   12. "Сегодня шла Ты одиноко..."
  
  
   Сегодня шла Ты одиноко,
   Я не видал Твоих чудес.
   Там, над горой Твоей высокой,
   Зубчатый простирался лес.
  
   И этот лес, сомкнутый тесно,
   И эти горные пути
   Мешали слиться с неизвестным,
   Твоей лазурью процвести.
   22 июня 1901
  
  
   Это он извиняется, что оставил Тебя в одиночестве?
   "Зубчатый лес", "горные пути"... Если из блоковского Шахматово смотреть в сторону менделеевского Боблово, то "зубчики" - это еловый (или сосновый?... не помню...) на холме лес.
  
   Из дневников 18-ого года:
   "Тут же получают смысл и высшее значение подробности незначительные с виду и явления природы (болотные огни, зубчатый лес, свечение гнилушек на деревенской улице ночью...)". Он зубчатый лес и в другой жизни - в жизни третьего тома будет вспоминать:
  
   ...Все та же ты, какой цвела когда-то
   Там, над горой туманной и зубчатой
   В лучах немеркнущей зари.
  
   "Там, над горой...". Ты все та же... Ты - солнце!
  
  
   13. "Она росла за дальними горами..."
  
   С. Соловьеву
  
   Она росла за дальними горами.
   Пустынный дол -- ей родина была
   Никто из вас горящими глазами
   Ее не зрел -- она одна росла.
   И только лик бессмертного светила --
   Что день -- смотрел на девственный расцвет,
   И, влажный злак, она к нему всходила,
   Она в себе хранила тайный след.
   И в смерть ушла, желая и тоскуя.
   Никто из вас не видел здешний прах...
   Вдруг расцвела, в лазури торжествуя,
   В иной дали и в неземных горах.
   И ныне вся овеяна снегами.
   Кто белый храм, безумцы, посетил?
   Она цвела за дальними горами,
   Она течет в ряду иных светил.
   26 июня 1901
  
  
   Сергей Соловьёв -- русский поэт. Сын переводчика М. С. Соловьёва, внук историка С. М. Соловьёва, племянник философа Владимира Соловьёва, троюродный брат Александра Блока. Осенью 901 года ему исполнится 16, но мальчик был не годам развит, и был фанатично погружен в мистерию наследства Вл. Соловьева.
   К лету 901 года с Блоком они сошлись очень близко. Достаточно сказать, что Александр регулярно позволял младшему своему другу - и только ему! - вписывать его стихи в свою беловую тетрадь стихов.
  
   В данном стихотворении Блок излагает "младшему брату" свою мифологему, свое сказание: Она была одна, она тянулась к солнцу, она умерла, но потом "вдруг расцвела, в лазури"...
   Приблизительно о том же у Блока 3-ье стихотворение 1-ой главы "Тихо вечерние тени...":
  
   "...Спишь в снеговой пелене...
   Песни твоей лебединой
   Звуки почудились мне...
  
   ...Разве воскреснуть возможно?"
  
   А "ныне" "вся овеяна снегами" она "течет в ряду иных светил"...
   Как же, помним: ныне Ты - солнце!
  
   14*. "Я помню час глухой, бессонной ночи..."
  
  
   Я помню час глухой, бессонной ночи,
   Прошли года, а память всё сильна.
   Царила тьма, но не смежились очи,
   И мыслил ум, и сердцу -- не до сна.
  
   Вдруг издали донесся в заточенье
   Из тишины грядущих полуснов
   Неясный звук невнятного моленья,
   Неведомый, бескрылый, страшный зов.
  
   То был ли стон души безбожно-дикой,
   И уж тогда не встретились сердца?
   Ты мне знаком, наперсник мой двуликий,
   Мой милый друг, враждебный до конца.
   27 июня 1901. С. Боблово
  
  
   И опять - время и место... "Святое Боблово"... Подсказок из 18-ого года про эту дату нет. Но последние строки стихотворения говорят о встрече. Сочетание "дата-время" в подписи - об еще одном прорыве в живую жизнь высокой мистики. О теургии.
   Блок 27 июня в Боблово столкнулся с... И они смотрят в глаза друг другу:
  
   Ты мне знаком, наперсник мой двуликий,
   Мой милый друг, враждебный до конца.
  
   И Блок вспоминает:
  
   Я помню час глухой, бессонной ночи
  
   То есть годы назад была ночь, бессонница и:
  
   Вдруг издали донесся...
   ...Неведомый, бескрылый, страшный зов.
  
   И Блок, теперь глядя в глаза явившемуся, узнает "безбожно-дикие" черты его.
  
   Кто это? Скорее всего Блоку вечером 27 июня на выезде из Боблово в глаза усмехнулся "призрак бледноликий" из 11 стихотворения предыдущей главы ("Ночью сумрачной и дикой")... Уж больно одинаковыми словами описаны оба эпизода. Там "ночь", и здесь "ночь", там и там - "сны", там и там - "дичь". Там - его гонят именем Бога, здесь он "безбожный". И уж больно с одним и тем же настроением оба стихотворения...
  
   И опять... Теургия - это равенство. Сами представьте, уважаемый мой читатель, что было бы с Вами, увидь Вы в живую, в паре шагов от себя, свой детский кошмар, и оцените спокойную аналитичность взгляда на него 20-тилетнего провидца и обладателя тайны.
   15*. "Тебя в страны чужие звали..."
  
  
   Тебя в страны чужие звали,
   Ты собиралась в дальний путь.
   Мы безнадежно провожали,
   И многим привелось вздохнуть.
  
   Зима подкралась незаметно,
   И с первым снегом со двора
   Ты унесла весь пыл заветный,
   Которым жили мы вчера.
  
   Прощай, мы смотрим на дорогу,
   А вьюга заметает след.
   Мы возвратимся понемногу
   К безбожной лени прежних лет,
  
   И над мистической загадкой
   Уже не будем колдовать,
   И поздней ночью, встав украдкой,
   При бледном месяце мечтать.
   28 июня 1901
  
   Встреча с чужим, рассказанная в предыдущем стихотворении (14. "Я помню час глухой...") даром не прошла. В самой верхушке лета, 28 июня, смотреть как "вьюга заметает след"!..
   Технологически данное стихотворение - это скорее всего описание сна.
   Текстуально - о сомнениях.
   Практически - вопль: не уходи!
   16. "Внемля зову жизни смутной..."
  
  
   Внемля зову жизни смутной,
   Тайно плещущей во мне,
   Мысли ложной и минутной
   Не отдамся и во сне.
   Жду волны -- волны попутной
   К лучезарной глубине .
  
   Чуть слежу, склонив колени,
   Взором кроток, сердцем тих,
   Уплывающие тени
   Суетливых дел мирских
   Средь видений, сновидений,
   Голосов миров иных.
   3 июля 1901
  
   Стихотворение - непосредственное продолжение предыдущего ("15. Тебя в страны чужие звали").
   Там было сновидение о зимних вьюгах, о "тебе, покинувшей", о том, что с "твоим" уходом пропадет и вся "мистика".
   Здесь, поэт-мистик потряс головой и стряхнул "ложные, минутные" грезы. Все это - "зовы жизни смутной", а он ждет... И из плещущей в нём смуты вырывается волна, и он - на ней! в ней! И ведь не в небо - в глубину, в бесконечность... Которая у него, для него - лучезарна.
   Мгновение, другое - и "тени суетливых дел мирских" уплывают. А с ним остаются "видения, сновидения, голоса иных миров".
  
  
   17. "Прозрачные, неведомые тени..."
  
  
   Прозрачные, неведомые тени
   К Тебе плывут, и с ними Ты плывешь,
   В объятия лазурных сновидений,
   Невнятных нам, -- Себя Ты отдаешь.
  
   Перед Тобой синеют без границы
   Моря, поля, и горы, и леса,
   Перекликаются в свободной выси птицы,
   Встает туман, алеют небеса.
  
   А здесь, внизу, в пыли, в уничиженьи,
   Узрев на миг бессмертные черты,
   Безвестный раб, исполнен вдохновенья,
   Тебя поет. Его не знаешь Ты,
  
   Не отличишь его в толпе народной,
   Не наградишь улыбкою его,
   Когда вослед взирает, несвободный,
   Вкусив на миг бессмертья Твоего.
   3 июля 1901
  
   И это стихотворение - непосредственное продолжение эпизода:
   "15*. Тебя в страны чужие звали..." - сон, что твой уход приведет к безвозвратности "суеты мирских дел".
   "16. "Внемля зову жизни смутной..." - мистик стряхивает "мысль ложную" и "дожидается" - вызывает! - "волну к лучезарной глубине" - к "видениям и голосам иных миров".
   В данном стихотворении - описание этого видения.
  
   Отметим любимый трюк Блока в 15-ом стихотворении: грамматически сокрыта... м-м-м... величина начальной буквы в местоимении "т(Т)ы".
   Так как речь в нем идет об отъезде в "дальние страны", то обитают его герои в странах ближних. Соответственно и героиня - вполне, вроде бы, земная, то есть - "ты", но определенные сомнения, тем не менее, остаются, ведь, пока "т(Т)ы" была рядом, "они" - колдовали....
   Сомнения? - надежды. Надежды, что рядом была - Ты.
   Да и данное стихотворение можно прочитать, как описание тех самых "стран чужих":
  
   Прозрачные, неведомые тени
   К Тебе плывут, и с ними Ты плывешь,
   В объятия лазурных сновидений,
   Невнятных нам, -- Себя Ты отдаешь.
  
   Вот как оно видится, "вкусив на миг бессмертья Твоего". Вот как оно чувствуется - во мгновении бессмертия:
  
   Перед Тобой синеют без границы
   Моря, поля, и горы, и леса,
   Перекликаются в свободной выси птицы,
   Встает туман, алеют небеса.
  
   "Пыль" и прочие "уничижения" с одной стороны - это привычные атрибуты не изменного "облика Твоего", практически синонимы "всегдашней суровости", а с другой.... Перечитайте, вглядитесь туда, где алеют небеса, почтенный мой читатель, а потом оглянитесь, оглядитесь вокруг... И как вам здесь - "внизу"?... на фоне свободной выси?
  
   И стихи следующего куплета, которые о равнодушии:
  
   Не отличишь его в толпе народной,
   Не наградишь улыбкою его...
  
   ...опять вызывают в памяти "твое лицо - холодное и злое" (такой и спустя двадцать лет вспомнит "Любочку" другой смертельно влюбившийся в нее поэт - Андрей Белый). А на самом деле все не так. Потому что если поэт - "исполнен вдохновенья", то это вдохновение кто-то ему подарил... Адресно. А кто был музой Блока, мы знаем - Ты!
  
   18. "Я жду призыва, ищу ответа..."
  
  
   Я жду призыва, ищу ответа,
   Немеет небо, земля в молчаньи,
   За желтой нивой -- далёко где-то --
   На миг проснулось мое воззванье.
  
   Из отголосков далекой речи,
   С ночного неба, с полей дремотных,
   Всё мнятся тайны грядущей встречи,
   Свиданий ясных, но мимолетных.
  
   Я жду -- и трепет объемлет новый.
   Всё ярче небо, молчанье глуше...
   Ночную тайну разрушит слово...
   Помилуй, боже, ночные души!
  
   На миг проснулось за нивой, где-то,
   Далеким эхом мое воззванье.
   Всё жду призыва, ищу ответа,
   Но странно длится земли молчанье.
   7 июля 1901
  
   Эпизод с видением "лазурных сновидений" закончился.
  
   (напомню, он включает в себя три предыдущих стихотворения:
   "15*. Тебя в страны чужие звали..." - сон, что твой уход приведет к безвозвратности "суеты мирских дел".
   "16. "Внемля зову жизни смутной..." - мистик стряхивает "мысль ложную" и "дожидается" - вызывает! - "волну к лучезарной глубине" - к "видениям и голосам иных миров".
   "17. "Прозрачные, неведомые тени..." - описание этого видения, описание мгновения бессмертия)
  
   Прошло всего несколько дней, несколько ночей всего прошло, и - сердцу бедному всё мало - юный мистик, в середине своего мистического лета опять взывает:
  
   Я жду призыва, ищу ответа...
  
   Июльские ночи - кратки. Пока оглядишь его - ночное небо, пока вслушаешься в шорохи и звуки - "отголоски далекой речи", пока представишь себе "тайны грядущей встречи" - все ближе восход, "всё ярче небо"... Но...
  
   Я жду -- и трепет объемлет новый...
  
   Неужели добился, докричался, дождался - и сейчас опять...
  
   На миг проснулось за нивой, где-то,
   Далеким эхом мое воззванье.
  
   Нет... Сорвалось...
  
   Помилуй, боже, ночные души!
  
   Не получилось? Бесполезно? Сорвалось? Но почему тогда так "странно длится земли молчанье"?
   19. "Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла..."
  
  
   Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла
   Над берегом Невы и за чертой столицы?
   Не ты ли тайный страх сердечный совлекла
   С отвагою мужей и с нежностью девицы?
  
   Ты песнью без конца растаяла в снегах
   И раннюю весну созвучно повторила.
   Ты шла звездою мне, но шла в дневных лучах
   И камни площадей и улиц освятила.
  
   Тебя пою, о, да! Но просиял твой свет
   И вдруг исчез -- в далекие туманы.
   Я направляю взор в таинственные страны, --
  
   Тебя не вижу я, и долго бога нет.
   Но верю, ты взойдешь, и вспыхнет сумрак алый,
   Смыкая тайный круг, в движеньи запоздалый.
   8 июля 1901
  
  
   Достаточно невдалый, на мой вкус, сонет... Чего стоит, к примеру канцеляризм "за чертой столицы" на фоне фразы словно из девичьего альбома: "тайный страх сердечный". Да и глагольные рифмы в сонетах, мягко говоря, не приветствуются. Не говоря уж о сбое размера (александрийский стих - шестистопный ямб с цезурой после третьей стопы - в десятой строке сбивается на пятистопный ямб).
   Сюжетно сонет должен бы напомнить про сонеты из другой страны других времен и уравнять ту, которая "...прошла / Над берегом Невы", с той, что:
  
   ...Такой восторг очам она несёт,
Что, встретясь с ней, ты обретаешь радость,
Которой непознавший не поймёт...
   Данте - А.Эфрос
  
   А также напомнить посреди лета о том, как все начиналось - как среди зимы пролился свет. Но для меня этот сонет напомнил... Напомнил про зажатый меж "сокровенными изгибами" "Средний храм". Храм, куда "ты взойдешь, и вспыхнет сумрак алый".
   И уж напомню и я - слова А.Белого:
   "Появление сумрака - появление сумрака в храме, который трепещет сиянием "красных лампад"; распространяется розовый отблеск и смешивается с погасающей золотой лучезарностью 901 года в ту особую, розово-золотую, густую и пряную обрядовую атмосферу, в которой таится нетерпеливое ожидание встречи с ней, материализованной в образ, входящий в храм. Розовое, озаренное заменяет лазурь золотистую, лучезарную. Розово-золотое есть смесь света с тьмой; вместе с тем: это розово-золотое - нетерпеливость ее ожидания"
   20. "За городом в полях весною воздух дышит..."
  
  
   За городом в полях весною воздух дышит.
   Иду и трепещу в предвестии огня.
   Там, знаю, впереди -- морскую зыбь колышет
   Дыханье сумрака -- и мучает меня.
  
   Я помню: далеко шумит, шумит столица.
   Там, в сумерках весны, неугомонный зной.
   О, скудные сердца! Как безнадежны лица!
   Не знавшие весны тоскуют над собой.
  
   А здесь, как память лет невинных и великих,
   Из сумрака зари -- неведомые лики
   Вещают жизни строй и вечности огни...
  
   Забудем дольний шум. Явись ко мне без гнева,
   Закатная, Таинственная Дева,
   И завтра и вчера огнем соедини.
   12 июля 1901
  
   Еще один сонет, и опять - и глагольные рифмы, и сбой размера (опять с александрийца на пятистопный ямб) - теперь в предпоследней строке. В принципе Блок никогда не заморачивался предрассудками о глагольных рифмах... Вот чуть ли не последние его стихи - из 18-ого года "Скифы":
  
   ...Не сдвинемся, когда свирепый гунн
   В карманах трупов будет шарить,
   Жечь города, и в церковь гнать табун,
   И мясо белых братьев жарить!..
  
   И знаменитое "Превратила всё в шутку сначала" - оно 16-ого года - всё построено на глагольных парах... Но это же сонеты... К гусарскому ментику полагается сабля. Не хотите путаться с железякой - ходите в штатском. Сонет (итал. sonetto, от sonare -- звучать, звенеть) предъявляет повышенные требования к форме - к рифмам, к звучанию. Вот начало сонета Брюсова:
  
   Есть тонкие властительные связи
   Меж контуром и запахом цветка
   Так бриллиант невидим нам, пока
   Под гранями не оживет в алмазе.
  
   Так образы изменчивых фантазий,
   Бегущие, как в небе облака,
   Окаменев, живут потом века
   В отточенной и завершенной фразе.
  
   Вот этой "отточенности" нет в сонетах Блока. А тогда зачем?
  
   Возвращаясь к сюжету. Здесь, как и в предыдущем сонете опять - воспоминания. Теперь о весне - о Видении.
  
   Из дневников 18-ого года:
   "К весне началось хождение около островов и в поле за Старой Деревней, где произошло то, что я определял, как Видения (закаты)".
  
   О том, что было на "поле за Старой Деревней" - уже написано (Первая часть. 12. "В день холодный, в день осенний...".И теперь - о гуляниях у островов, где: "...морскую зыбь колышет / Дыханье сумрака..."
   Чтоб нам понятней было, в дневнике он уточняет - были закаты. Сам же происходившее "определял" по-другому - Видения. То есть, то, что он - видел.
   Видел, как там, где серое небо смыкалось с серым морем, там, где нам показывают лишь уход солнца, видел - неоднократно! - как Закатная, Таинственная Дева соединяет огнем прошлое и будущее.
  
  
   Вечереющий день, догорая
  
   Вечереющий день, догорая,
   Отступает в ночные края.
   Посещает меня, возрастая,
   Неотступная Тайна моя.
  
   Неужели и страстная дума,
   Бесконечно земная волна,
   Затерявшись средь здешнего шума,
   Не исчерпает жизни до дна?
  
   Неужели в холодные сферы
   С неразгаданной тайной земли
   Отошли и печали без меры,
   И любовные сны отошли?
  
   Умирают мои угнетенья,
   Утоляются горести дня,
   Только Ты одинокою тенью
   Посети на закате меня.
   11 июля 1901
  
   Еще одно стихотворение книги "Стихи о Прекрасной Даме", которое Блок из цикла СПД своего канонического 1-ого тома исключил. Очевидная причина - сбой дат. Предыдущее - от 12 июля 1901 года. А разрывать посторонней вставкой сонетную пару о воспоминаниях Блоку, видимо, не хотелось еще более.
   Жалко... Стихотворение ярко характеризует атмосферу тех месяцев: после предыдущего акта теургии прошло всего две недели (27 июня 1901. С. Боблово) , а Блок уже выражает нетерпение...
   Впрочем, это мне, на седьмом десятке существования, две недели - пыль секунд, а Блоку в солнцепеке его мистического лета целых пятнадцать дней...
   Эй, там! Половина месяца уже прошло! Где вы?! Неужели забыли?
  
   Неужели в холодные сферы
   С неразгаданной тайной земли
   Отошли и печали без меры,
   И любовные сны отошли?
  
   Возможно была еще одна причина, чтоб удалить данное стихотворение. Последние две строки: "...Только Ты одинокою тенью / Посети на закате меня..." явно перекликаются с первой строкой другого стихотворения из третьей части: "Мы встречались с тобой на закате..." . Но здесь-то зов к Тебе истинной, а там будет разгул "двойников"...
  
   P.S.
   И при перечтении стихотворения, почему-то опять - и опять! - вспоминается стихотворение из другого его тома:
  
   ...И встречаю тебя у порога -
   С буйным ветром в змеиных кудрях,
   С неразгаданным именем бога
   На холодных и сжатых губах...
   21*. "Входите все. Во внутренних покоях..."
  
   С. Соловьеву
  
   Входите все. Во внутренних покоях
   Завета нет, хоть тайна здесь лежит.
   Старинных книг на древних аналоях
   Смущает вас оцепеневший вид.
  
   Здесь в них жива святая тайна бога,
   И этим древностям истленья нет.
   Вы, гордые, что создали так много,
   Внушитель ваш и зодчий -- здешний свет.
  
   Напрасно вы исторгнули безбожно
   Крикливые хуленья на творца.
   Вы все, рабы свободы невозможной,
   Смутитесь здесь пред тайной без конца.
   14 июля 1901
  
   Выходит, не случайно мне при чтении стихотворения под номером 19: "Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла..." припомнился "Средний храм". Вот и получайте подробное его описание.
   Игры гения: казалось бы то был всего лишь довольно неряшливый сонет, но меж слащавостей "тайный страх сердечный", неуклюжестей: "Тебя пою, о, да!", "направляю взор" и штампов "Ты шла звездою" он как-то умудрился заронить зерно тревоги.
   И цветок поднялся.
  
   22*. "Ты прошла голубыми путями..."
  
   Ты прошла голубыми путями,
   За тобою клубится туман.
   Вечереющий сумрак над нами
   Обратился в желанный обман.
   Над твоей голубою дорогой
   Протянулась зловещая мгла.
   Но с глубокою верою в бога
   Мне и темная церковь светла.
   16 июля 1901
  
  
   Темная церковь - перед нами все тот же "Средний храм". Но "вечереющий сумрак", "клубящийся туман" - это не зима, а лето. И не "Ты" прошла - "ты", потому что - "твоими путями".
   То есть это ты, земная, "прошла". Прошла сегодня - 16 июля 1901 года. Но прошла так, что напомнила "голубые пути", "сокровенные линии" зимнего Санкт-Петербурга. Но теперь поэт рассмотрел "зловещую тьму" над "твоими путями". Увидел, что храм - "темная церковь".
   Но "глубокая вера" - помогает поэту. Сегодня еще помогает.
  
   23. "Не жди последнего ответа..."
  
  
   Не жди последнего ответа,
   Его в сей жизни не найти.
   Но ясно чует слух поэта
   Далекий гул в своем пути.
  
   Он приклонил с вниманьем ухо,
   Он жадно внемлет, чутко ждет,
   И донеслось уже до слуха:
   Цветет, блаженствует, растет...
  
   Всё ближе -- чаянье сильнее,
   Но, ах! -- волненья не снести...
   И вещий падает, немея,
   Заслыша близкий гул в пути.
  
   Кругом -- семья в чаду молений,
   И над кладбищем -- мерный звон.
   Им не постигнуть сновидений,
   Которых не дождался он!..
   19 июля 1901
  
  
   "Которых не дождался он"... У него опять не получилось... Предыдущую попытку докричаться, дозваться - вызвать! - он описал в стихотворении от 7 июля 1901 года, которое у меня под номером 18. "Я жду призыва, ищу ответа...":
  
   Я жду -- и трепет объемлет новый.
   Всё ярче небо, молчанье глуше...
   Ночную тайну разрушит слово...
   Помилуй, боже, ночные души!..
  
   ...Всё жду призыва, ищу ответа,
   Но странно длится земли молчанье.
   7 июля 1901
  
   А из попытки от 19 июля 1901 он сделал балладу о поэте, жаждущем "последнего ответа", но не могущем выдержать даже приближения отвечающего... И о ничего - и после! - ничего не понимающей "семье"...
  
   Блок полагал, понимал, что ходит по краю? И не боялся? Или больше - упивался:
  
   "И донеслось уже до слуха:
   Цветёт, блаженствует, растёт...
  
   Всё ближе -- чаянье сильнее..."
  
   Ведь здесь смерть - уже не расплата, а вариант награды.
   И интересно: в этих строках уже пошла блоковская, настоящая блоковская психоделика: эффект растянутого мгновения. Как же оно сделано-то? Переаллитерированностью "л"? -
  
   И донесЛОсь уже до сЛУха:
   Цветёт, бЛАаженствует, растёт...
  
   Всё бЛИже -- чаянье сИЛьнее...
  
   Расширяющейся воронкой мягких гласных? -
  
   И донЕслосЬ уже до слуха:
   ЦвЕтЁт, блажЕнствуЕт, растЁт...
  
   ВсЁ блИжЕ -- чАЯнЬЕ сИлЬнЕЕ...
  
   Но ведь действительно - чуть ли не до обморочности...
   24. "Не пой ты мне и сладостно, и нежно..."
  
   Не пой ты мне и сладостно, и нежно:
   Утратил я давно с юдолью связь.
   Моря души -- просторны и безбрежны,
   Погибнет песнь, в безбрежность удалясь.
  
   Одни слова без песен сердцу ясны.
   Лишь правдой их над сердцем процветешь.
   А песни звук -- докучливый и страстный --
   Таит в себе невидимую ложь.
  
   Мой юный пыл тобою же осмеян,
   Покинут мной - туманы позади.
   Объемли сны, какими я овеян,
   Пойми сама, что будет впереди.
   19 июля 1901
  
   Эпиграфа из пушкинского стихотворения нет, видимо, только из очевидности:
  
   Не пой, красавица, при мне
   Ты песен Грузии печальной:
   Напоминают мне оне
   Другую жизнь и берег дальный.
  
   Увы! напоминают мне
   Твои жестокие напевы
   И степь, и ночь -- и при луне
   Черты далекой, бедной девы!..
  
   Я призрак милый, роковой,
   Тебя увидев, забываю;
   Но ты поешь -- и предо мной
   Его я вновь воображаю...
  
   Помимо всего, романсы на эти стихи были широко известны и часто исполнялись барышнями в усадьбах на тамошних посиделках. Многие композиторы - вот только величайшие - Римский-Корсаков, Балакирев, Рахманинов, Глинка - вступали друг с другом в творческое соревнование по музыке к этим стихам... Вот и Блок кинул вызов Пушкину. И проиграл.
  
   А в рамках сюжета книги "Стихи о Прекрасной Даме" здесь еще один визит к "гадалке". Вот один из его прошлых визитов:
  
   Одинокий, к тебе прихожу,
   Околдован огнями любви.
   Ты гадаешь...
  
   Вот безрадостное возвращение оттуда:
  
   И поздно, и темно. Покину без желаний
   Бунтующий весельем божий дом.
  
   И теперь - описание этого "веселья":
  
   Не пой ты мне и сладостно, и нежно:
   Утратил я давно с юдолью связь...
  
   ...А песни звук -- докучливый и страстный --
   Таит в себе невидимую ложь.
  
   Мой юный пыл тобою же осмеян...
  
   Короче, снова рядом - "ты". Со своими лживыми песнями, со своими обманами-туманами - со своей ложью.
   25. "Не жаль мне дней ни радостных, ни знойных..."
  
  
   Не жаль мне дней ни радостных, ни знойных,
   Ни лета зрелого, ни молодой весны.
   Они прошли -- светло и беспокойно,
   И вновь придут -- они землей даны.
  
   Мне жаль, что день великий скоро минет,
   Умрет едва рожденное дитя.
   О, жаль мне, друг, -- грядущий пыл остынет,
   В прошедший мрак и в холод уходя!
  
   Нет, хоть в конце тревожного скитанья
   Найду пути, и не вздохну о дне!
   Не омрачить заветного свиданья
   Тому, кто здесь вздыхает обо мне.
   27 июля 1901
  
   Сюжетно здесь продолжение предыдущей сцены: она поет, а он сидит где-нибудь в углу и уверяет себя, что сейчас "великий день" и что ничему и никому "Не омрачить заветного свиданья"
   Вот только лексикон стихотворения - "умрет" "едва рожденное дитя", "жаль","пыл остынет" "мрак", "холод", "тревожное скитанье" "вдохну", "омрачить" - уж больно безрадостен.
   Да он и сам понимает, что все это лишь пыль секунд:
  
   ...день великий скоро минет,
   Умрет едва рожденное дитя...
   ...грядущий пыл остынет,
   В прошедший мрак и в холод уходя...
  
   Что ж, имеем обыкновенный итог посещений им "бунтующего весельем божьего дома". Напомню описание прошлого - 5*. "И поздно, и темно. Покину без желаний...":
  
   Еще в иную тьму, уже без старой силы
   Безгласно отхожу, покинув ясный брег,
   И не видать его -- быть может, до могилы,
   А может быть, не встретиться вовек...
  
   И лексика совпадает, и настроение - разочарование, неуверенность, неверие...
  
  
   26. "Признак истинного чуда..."
  
  
   Признак истинного чуда
   В час полночной темноты --
   Мглистый мрак и камней груда,
   В них горишь алмазом ты.
  
   А сама -- за мглой речною
   Направляешь горный бег
   Ты лазурью золотою
   Просиявшая навек.
   29 июля 1901. Фабрика
  
  
  
   Из дневников 18-ого года:
   "Тут же получают смысл и высшее значение подробности незначительные с виду и явления природы (болотные огни, зубчатый лес, свечение гнилушек на деревенской улице ночью...) ".
  
   В принципе здесь - пейзажная лирика: куча камней, светящаяся в ней гнилушка, дальше - речка и луна над нею...
  
   Что река у Блока - это не только и не столько географический объект(между Боблово и Шахматово вьется речушка - Лутосня), но и согласно Брюсову "символ границы, отделяющей его от Идеала" в уме мы держим.
   "Горный бег" - опечатка, может? Может "Горний"? (ГОРНИЙ, -яя, -ее. Трад.-поэт. Находящийся, происходящий в вышине; небесный (противоп.: дольний, земной). Г. мир. * И внял я неба содроганье, И горний ангелов полёт (Пушкин).)
   Или "горы" - это местные холмы, по которым плещется эта речушка:
  
   Там, над горой туманной и зубчатой,
   В лучах немеркнущей зари.
  
   Или здесь, как и с "рекой" - двойное значение?
  
   А Луна ...
  
   8*. "Молитву тайную твори":
  
   ...Готовься, мысли и молчи.
   Готовый, мыслящий, немой,
   Взгляни наверх в последний раз,
   Не хочет бог, чтоб ты угас,
   Не встретив здесь Любви былой.
   Как в первый, так в последний раз
   Проникнешь ты в Ее чертог...
  
   Луна - это путь в "ее чертог". Больше, через луну смотрит - Она!
  
   Как же он жил в то лето, когда истинное чудо ему являлось даже в куче булыжников...
   Его не оставили.
   И 29 июля 1901 у Фабрики позволили еще раз:
   1. взглянув на "камней груду", увидеть в них отсвет Луны;
   2. взглянув наверх, увидеть не естественный спутник Земли, а "Твои чертоги". Увидеть Тебя, "лазурью золотою просиявшую..."
   27*. "Ты далека, как прежде, так и ныне..."
  
   Ты далека, как прежде, так и ныне,
   Мне не найти родные берега.
   Моя печаль чужда твоей святыне,
   И радостью душа не дорога.
  
   Суровый хлад -- твоя святая сила:
   Безбожный жар нейдет святым местам.
   Пускай любви -- забвенье и могила,
   Ты над могилой -- лучезарный храм.
   11 августа 1901. С. Дедово
  
  
   И сразу же - ответ с другой стороны. Уже не с неба: "Суровый хлад -- твоя святая сила": теперь - от той "тебя", которая пишется не с заглавной буквы. Чей "лучезарный храм" - над могилой любви. Которая "далека, как прежде, так и ныне".
   Напомню слова Блока: "Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть". Предыдущие стихотворения, значения которых он хотел подчеркнуть - сплошь об актах теургии, то есть прямом общении с Высшими.
   Качественно же Любочка плеснула "привычной суровостью" - на уровне божественных откровений: "11 августа 1901. С. Дедово".
  
  
   28*. "Стою на царственном пути..."
  
   Стою на царственном пути.
   Глухая ночь, кругом огни, --
   Неясно теплятся они,
   А к утру надо всё найти.
  
   Ступлю вперед -- навстречу мрак,
   Ступлю назад -- слепая мгла.
   А там -- одна черта светла,
   И на черте -- условный знак.
  
   Но труден путь -- шумит вода,
   Чернеет лес, молчат поля...
   Обетованная земля --
   Недостижимая звезда...
  
   Звезда -- условный знак в пути,
   Но смутно теплятся огни,
   А за чертой -- иные дни,
   И к утру, к утру -- всё найти!
   15 августа 1901
  
  
   Конечно, всё это - описание тяжелого сна. Сделано оно - мастерски. Ощущение настоятельности и бестолковой, непонятной неправильности подобных сновидений передано качественно. И ведь герой сна в стихотворении даже не движется, он "стоит", а всё равно словно видишь его метания: назад, вперед, вода, лес, поля...
  
   И к утру, к утру -- всё найти!
  
   Вот только утром... Будет ли всё это казаться сном - утром?
   Ведь утром и перед проснувшимся поэтом опять встанет "царственный путь". И - еще горящие воспоминания о "миге истинного чуда", и - еще жгущие воспоминания о "суровом хладе".
   Ночью была: "Звезда -- условный знак в пути"... А утром опять вспомнишься:
  
   Ты лазурью золотою
   Просиявшая навек.
  
   И тут же:
  
   Ты над могилой -- лучезарный храм...
  
   Этой ночью - во сне:
  
   ...путь -- шумит вода,
   Чернеет лес, молчат поля...
  
   А в предыдущие - "болотные огни, зубчатый лес, свечение гнилушек на деревенской улице ночью...", когда он возвращался из Боблово в Шахматово.
   0x01 graphic
  
   Так вот, казалось ли ему все это сном - утром?
  
   И по сюжету: пережив два контрастных откровения, поэт в растерянности...
  
  
   29. "Сумерки, сумерки вешние..."
  
   Дождешься ль вечерней порой
   Опять и желанья, и лодки,
   Весла, и огня за рекой?
   Фет
  
  
   Сумерки, сумерки вешние,
   Хладные волны у ног,
   В сердце -- надежды нездешние,
   Волны бегут на песок.
  
   Отзвуки, песня далекая,
   Но различить -- не могу.
   Плачет душа одинокая
   Там, на другом берегу.
  
   Тайна ль моя совершается,
   Ты ли зовешь вдалеке?
   Лодка ныряет, качается,
   Что-то бежит по реке.
  
   В сердце -- надежды нездешние,
   Кто-то навстречу -- бегу...
   Отблески, сумерки вешние,
   Клики на том берегу.
   16 августа 1901
  
   И здесь тоже эпиграф - это не ключ к прочтению, а указание на предшествующую сцену. Перечитаем стихотворение Фета полностью:
  
   Вдали огонек за рекою,
   Вся в блестках струится река,
   На лодке весло удалое,
   На цепи не видно замка.
  
   Никто мне не скажет: "Куда ты
   Поехал, куда загадал?"
   Шевелись же весло, шевелися!
   А берег во мраке пропал.
  
   Да что же? Зачем бы не ехать?
   Дождешься ль вечерней порой
   Опять и желанья, и лодки,
   Весла, и огня за рекой?..
  
   Неправда ли - фетовская сценка предельно аккуратно встает после предыдущей блоковской. Там "стою на царственном пути" и здесь перед ним намеком, призывом, понуждением: "На лодке весло удалое,/На цепи не видно замка". Там "шумит вода", а над нею "звезда -- условный знак в пути" и здесь: "вдали огонек за рекою". Там "к утру" что-то непонятное "надо найти" и тут "никто мне не скажет: "Куда ты поехал?""
   Но там - о растерянности, а здесь о следующем шаге - о решении: "Шевелись же весло, шевелися!" и сзади - удаляющийся берег: "...берег во мраке пропал" . Герой стихотворения Фета плывет, он выбрал действие... Ведь это был, может, последний шанс:
  
   Дождешься ль вечерней порой
   Опять и желанья, и лодки,
   Весла, и огня за рекой?..
  
   У Блока стихотворение - продолжение стихотворения Фета там герой - решился. И он плывет на "тот берег". Надо было только решиться... И герой стихотворения блока тоже - решился!
   У Блока стихотворение - продолжение предыдущего: сон - как продолжение прошлого сна... Или это сон - как продолжение яви... Или продолжением сна - явь?!
   Картина все та же: там "шумит вода", здесь "хладные волны у ног", но "глухая ночь" прояснилась до "сумерек", да "за чертой", где "смутно теплятся огни" расслышалась "песня далекая":
  
   Плачет душа одинокая
   Там, на другом берегу
  
   Слов не разобрать, но, может, это:
  
   Тайна... моя совершается,
   Ты ли зовешь вдалеке?
  
   И с другого берега к нему:
  
   ...Лодка ныряет, качается,
   Что-то бежит по реке.
  
   Так может все случится сегодня?!
  
   В сердце -- надежды нездешние
  
   И он - "бежит"! И:
  
   Отблески, сумерки вешние,
   Клики на том берегу
  
   Все бесполезно: он - "бежит", но и "волны бегут на песок" - бесконечно, безнадежно.
  
   30."Ты горишь над высокой горою..."
  
  
   Ты горишь над высокой горою,
   Недоступна в Своем терему.
   Я примчуся вечерней порою,
   В упоеньи мечту обниму.
  
   Ты, заслышав меня издалёка,
   Свой костер разведешь ввечеру,
   Стану, верный велениям Рока,
   Постигать огневую игру.
  
   И когда среди мрака снопами
   Искры станут кружиться в дыму,
   Я умчусь с огневыми кругами
   И настигну Тебя в терему.
   18 августа 1901
  
   Из предыдущего стихотворения: "бегу".
   Из предыдущего стихотворения: "в сердце -- надежды нездешние"
  
   В этом: "Я примчуся"
   В этом: "В упоеньи мечту обниму"...
   В этом - мечты, мечты, мечты...
  
   Но как же просто ему с Тобой... И как с Тобою ему неотвратимо...
   Весь строй стихотворения даёт образ затягивающего водоворота, но не в пространстве - во времени: "ты горишь" - сейчас; "я примчуся" - будущее; "Ты заслышав..." - прошлое из будущего; и в том прошлом, которое из будущего - новый шаг, новое действие, новый квант времени тамошнего настоящего: после "услышала" - "разводишь". И новый квант внешнего настоящего длящегося : он - издали всё это "постигает" . И новый квант: из того прошлого, на которое смотрят из Её будущего - новое - его! - будущее: он "умчится"... Но ведь костёр-то она разводила - его заслышав... Так где здесь начало того конца, которым оканчивается начало?
  
   31."Видно, дни золотые пришли..."
  
   Видно, дни золотые пришли.
   Все деревья стоят, как в сияньи.
   Ночью холодом веет с земли;
   Утром белая церковь вдали
   И близка и ясна очертаньем.
  
   Всё поют и поют вдалеке,
   Кто поёт -- не пойму; а казалось,
   Будто к вечеру там, на реке --
   В камышах ли, в сухой осоке, --
   И знакомая песнь раздавалась.
  
   Только я не хочу узнавать.
   Да и песням знакомым не верю.
   Всё равно -- мне певца не понять.
   От себя ли скрывать
   Роковую потерю?
   24 августа 1901
  
   Какое странное стихотворение... Особенно на фоне предыдущего, на инерции предыдущего! Оно тоже переполнено светом, восторгом, молодостью, солнцем... Песней!
  
   Видно, дни золотые пришли.
   Все деревья стоят, как в сияньи.
   Ночью холодом веет с земли;
   Утром белая церковь вдали
   И близка и ясна очертаньем.
  
   И окончательно уравнивая сны и яви:
  
   Всё поют и поют вдалеке,
   Кто поёт -- не пойму;
  
   Это же "отзвуки песни далекой" с "другого берега"! С иного берега - нет, ближе! -
  
   ...а казалось,
   Будто к вечеру там, на реке --
   В камышах ли, в сухой осоке.
  
   Это мир "где у берега рябь и камыш" - который станет его любимым убежищем!
   Да и песни - Твой атрибут! И вдруг:
  
   Только я не хочу узнавать.
   Да и песням знакомым не верю.
   Всё равно -- мне певца не понять.
   От себя ли скрывать
   Роковую потерю?
  
   32. "Кругом далекая равнина..."
  
  
   Кругом далекая равнина,
   Да толпы обгорелых пней
   Внизу -- родимая долина,
   И тучи стелятся над ней.
  
   Ничто не манит за собою,
   Как будто даль сама близка.
   Здесь между небом и землею
   Живет угрюмая тоска.
  
   Она и днем и ночью роет
   В полях песчаные бугры.
   Порою жалобно завоет
   И вновь умолкнет -- до поры.
  
   И всё, что будет, всё, что было,
   Холодный и бездушный прах,
   Как эти камни над могилой
   Любви, затерянной в полях
   25 августа 1901. Д. Ивлево
  
   Вот такой постапокалипсис...
   Сам "апокалипсис" случился во время "блуждания на лошади вокруг Боблова (с исканием места свершений)  -- Ивлево, Церковный лес". "Место свершения" - это то, о чем писал Андрей Белый: "В Видении Блока загадано Блоку: произвести на земле - катастрофический акт: совершить несовершимое". И вот во время этих поисков, как раз здесь, на месте свершения, где должно совершиться несовершаемое, где кончится мировая История, он встречается с Любовью Дмитриевной:
  
   "...помимо черновиков и набросков незавершенных стихотворений, библиографических списков, записей, связанных с осмотром достопримечательностей Москвы, даны названия деревень и схемы маршрутов поездок Блока по окрестностям Шахматова и Боблова, отмечены места встреч с Л.Д.Менделеевой (так, на л.37 -- схема дороги на Ивлево, по которой она проезжала, направляясь в Покровское)."
   Наталия Грякалова, Евгения Иванова "Записные книжки Александра Блока без купюр"...
  
   Их продолжают сталкивать. Как в Питере - на соседних местах в одном - из десятков! - театров, как в Питере - на одном и том же - из сотен! - перекрестков, так и здесь - в окрестностях Шахматово - в одну и ту же минуту в одной той же деревушке...
   "Л.Д." не преминула, конечно, побаловаться "привычной суровостью", и вот, о впечатлении - читайте...
  
   В рамках сюжета книги имеем еще один ответный удар: был у него прорыв к "Твоему терему" - пусть теперь получает "угрюмую тоску".
   И опять - всё сделано на уровне божественных откровений:
   тогда - 11 августа 1901. С. Дедово
   теперь - 25 августа 1901. Д. Ивлево...
   33. "Я всё гадаю над тобою..."
  
  
   Я всё гадаю над тобою,
   Но, истомленный ворожбой,
   Смотрю в глаза твои порою
   И вижу пламень роковой.
  
   Или великое свершилось,
   И ты хранишь завет времен
   И, озаренная, укрылась
   От дуновения племен?
  
   Но я, покорствуя заране,
   Знай, сохраню святой завет.
   Не оставляй меня в тумане
   Твоих первоначальных лет.
  
   Лежит заклятье между нами,
   Но, в постоянстве недвижим,
   Скрываю родственное пламя
   Под бедным обликом своим.
   27 августа 1901
  
  
   Здесь подтверждение для тех, кто не читал дневники Блока: из строки "Я всё гадаю над тобою...", следует, что ты - "гадалка", то есть "Русская Венера".
   И он даже видит, что "лежит заклятье между нами", но всё для него как в "тумане" - в дурмане.
   34. "Нет конца лесным тропинкам..."
  
  
   Нет конца лесным тропинкам.
   Только встретить до звезды
   Чуть заметные следы..
   Внемлет слух лесным былинкам
  
   Всюду ясная молва
   Об утраченных и близких...
   По верхушкам елок низких
   Перелетные слова..
  
   Не замечу ль по былинкам
   Потаенного следа...
   Вот она -- зажглась звезда!
   Нет конца лесным тропинкам.
   2 сентября 1901. Церковный лес
  
   "Церковный лес" ... Из воспоминаний Л.Д.Блок:
   "Лес этот - сказочный, в то время еще не тронутый топором. Вековые ели клонят шатрами седые ветви: длинные седые бороды мхов свисают до земли. Непролазные чащи можжевельника, бересклета, волчьих ягод, папоротника, местами земля покрыта ковром опавшей хвои, местами - заросли крупных и темнолистых, как нигде, ландышей. "Тропинка вьется, вот-вот потеряется...", "Нет конца лесным тропинкам..."
   ...  по выходе из леса на луговины соседней Александровки. Дальше - переправа через Белоручей, быстрый, студеный ручей, журчащий и посейчас по разноцветным камушкам..."
  
   .
   "Церковный лес" - это еще одно найденное им "место свершения". Но Любочки рядом на этот раз не оказалось и, несмотря на -
  
   ...Всюду ясная молва
   Об утраченных и близких...
  
   - вокруг ощущение тишины, последних солнечных дней... Ощущение последних теплых вечеров: "Вот она -- зажглась звезда!".
  
   Не замечу ль по былинкам
   Потаенного следа...
  
   И "звезда" подтверждает: правильно заметил - найдено! Ведь:
  
   В бездействии младом, в передрассветной лени
   Душа парила ввысь, и там Звезду нашла.
   Туманен вечер был, ложились мягко тени.
   Вечерняя Звезда, безмолвствуя, ждала
   10. "В бездействии младом, в передрассветной лени..."
  
   Ведь:
   "Звезда -- условный знак в пути"
   28* "Стою на царственном пути..."
  
  
   Мчит меня мертвая сила
  
   Мчит меня мертвая сила,
   Мчит по стальному пути.
   Небо уныньем затмило,
   В сердце - твой голос: "Прости".
  
  
   Да, и в разлуке чиста ты
   И непорочно свята.
   Вон огневого заката
   Ясная гаснет черта.
  
   Нет безнадежного горя!
Сердце - под гнетом труда,
А на небесном просторе -
Ты - золотая звезда.
   6 сентября 1901. Почтовый поезд
  
   Из дневников 18-ого года:
   "Прощание я помню: Любовь Дмитриевна вышла в гостиную (холодная яркая осень) с напудренным лицом"
   (У Л.Д.М. был яркий естественный румянец, и она, кажется переживала по этому поводу. Из воспоминаний Л.Д.:
   "... мое [платье] такое же, но "blue pastel", как называла портниха. Это - очень матовый, приглушенный голубой цвет, чуть зеленоватый, чуть сероватый, ни светлый, ни темный. Лучше подобрать и нельзя было к моим волосам и цвету лица, которые так выигрывали, что раз в театре одна чопорная дама, в негодовании глядя на меня, нарочно громко сказала: "Боже, как намазана! А такая еще молоденькая!" А я была едва-едва напудрена. Платье жило у меня до осени 1902 года, когда оно участвовало в важных событиях". )
  
   Из дневников 18-ого года:
   "Возвращение в Петербург было с мамой 6 сентября в одном поезде с М. С. Соловьевым, который рассказывал, что в Москве есть Боря Бугаев, что там обращено внимание на мои стихи."
   Вот так: в сердце все звучит "твой голос": "Прости", а рядом брат Учителя - В.С. Соловьева впервые упомянет о брате по духу - про того, который станет Андреем Белым...
  
   Неудивительно, что место написания - указано. И тем подчеркнута - дата, и тем подчеркнута - суть.
   Удивительно, что стихотворение не вошло в окончательный текст цикла "Стихи о Прекрасной Даме". Может, потому, что лето - кончилось?
  
  
  
  
   ПОСВЯЩЕНИЕ
  
   Встали надежды пророка -
   Близки лазурные дни.
   Пусть лучезарность востока
   Скрыта в неясной тени.
  
   Но за туманами сладко
   Чуется близкий рассвет.
   Мне мировая разгадка
   Этот безбрежный поэт.
  
   Здесь - голубыми мечтами
   Светлый возвысился храм.
   Все голубое - за Вами
   И лучезарное - к Вам.
   18 сентября 1901
  
   Это и предыдущее стихотворение из окончательного текста книги убраны. Скорее всего потому, что написаны они после окончания "мистического лета". После - "прощания", вне "С.Шахматово" или "С.Боблово". Но, если предыдущего - откровенно жаль: "мертвая сила", уносящая его "по железным путям" от "места свершения" создает яркую концовку части, то данное стихотворение явно рисует ненужные аллюзии. ("безбрежный поэт", "мировой пророк", чьи "надежды" в "лучезарности востока" - уж слишком кивают про ислам.) А заключительное "к Вам" - это обращение не к героиням книги - к небесной "Тебе", или к земной "тебе", это - обращение к биографической Любови Дмитриевне, девочке с напудренном лицом.
  
   И вообще, неужели до конца жизни эта умная тетка так ничего и не поняла? "Не надо мистики", - постоянно просила, требовала она от Блока. А вот ее собственные воспоминания о первой их встрече:
   "В первые два-три приезда выходило так, что Блок больше обращал внимания на Лиду и Юлию Кузьмину. Они умели ловко болтать и легко кокетничать, и без труда попали в тон, который он вносил в разговор. Обе очень хорошенькие и веселые, они вызывали мою зависть...
   ... очень скоро я стала ревновать и всеми внутренними своими "флюидами" притягивать внимание Блока к себе. С внешней стороны я, по-видимому, была крайне сдержанна и холодна - Блок всегда это потом и говорил мне и писал. Но внутренняя активность моя не пропала даром, и опять-таки очень скоро я стала уже с испугом замечать, что Блок, да, положительно, перешел ко мне, и уже это он окружает меня кольцом внимания"...
   Это что - не мистика?!
   ""Но то звезды веленье", сказала бы Леонор у Кальдерона. Да, эта точка зрения могла бы выдержать самую свирепую критику, потому что в плане "звезды" все пойдет потом как по маслу: такие совпадения, такие удачи в безнаказанности самых смелых встреч среди бела дня - что и не выдумаешь!"
   И не выдумаешь... "Случайные встречи" на улице в огромном городе зимой, "случайные встречи" в лесу летом, соседние места в театре... Ну, ладно - всё это "совпадения", хотя к исходу жизни своей , к моменту написания этих воспоминаний она ведь уже будет знать - Блок наверняка уже расскажет ей - как совпали эти совпадения с его мистикой, с его прозрениями, с его Видениями! А вот это, как она себе объясняла это:
   "И вот пришло "мистическое лето". Встречи наши с Блоком сложились так. Он бывал у нас раза два в неделю. Я всегда угадывала день, когда он приедет: это теперь - верхом на белом коне и в белом студенческом кителе. После обеда в два часа я садилась с книгой на нижней тенистой террасе, всегда с цветком красной вербены в руках, тонкий запах которой особенно любила в то лето. Одевалась я теперь уже не в блузы с юбкой, а в легкие батистовые платья, часто розовые. Одно было любимое - желтовато-розовое с легким белым узором. Вскоре звякала рысь подков по камням. Блок отдавал своего "Мальчика" около ворот и быстро вбегал на террасу. Так как мы встречались "случайно", я не обязана была никуда уходить, и мы подолгу, часами разговаривали, пока кто-нибудь не придет."
   Она полагала, что это у всех так: "Я всегда угадывала день, когда он приедет"? А это:
   "И вот в июле пришел самый значительный день этого лета. Все наши, все Смирновы собрались ехать пикником в далекий казенный сосновый бор за белыми грибами. Никого не будет, даже и прислуги, останется только папа. Останусь и я, я решила. И заставлю Блока приехать, хотя еще и рано, по ритму его посещений. И должен быть, наконец, разговор. На меня дулись, что я не еду, я отговаривалась вздорными предлогами. Улучила минуту одиночества и, помню, в столовой, около часов, всеми силами души перенеслась за те семь верст, которые нас разделяли, и сказала ему, чтобы он приехал. В обычный час села на свой стул на террасе с вербеной. И он приехал. Я не удивилась. Это было неизбежно".
   Ладно, что 19-летняя девочка не удивилась - не удивительно. А пятидесятилетней, все пережившей, через все прошедшей тетке - это тоже казалось неудивительным? И она всё это всерьез считала сугубым материализмом? С кем-нибудь другим у нее подобный фокус проходил?
   "Мы стали ходить взад и вперед по липовой аллее нашей первой встречи. И разговор был другой. Блок мне начал говорить о том, что его приглашают ехать в Сибирь, к тетке, он не знает, ехать ли ему и просит меня сказать, что делать; как я скажу, так он и сделает. Это было уже много, я могла уже думать о серьезном желании его дать мне понять об его отношении ко мне. Я отвечала, что сама очень люблю путешествия, люблю узнавать новые места, что ему хорошо поехать, но мне будет жаль, если он уедет, для себя я этого не хотела бы. Ну, значит, он и не поедет. И мы продолжали ходить и дружески разговаривать, чувствуя, что двумя фразами расстояние, разделявшее нас, стремительно сократилось, пали многие преграды."
   Блок, из дневников 18-ого года:
   "Любовь Дмитриевна проявляла иногда род внимания ко мне. Вероятно, это было потому, что я сильно светился. Она дала мне понять, что мне не надо ездить в Барнаул, куда меня звали погостить уезжавшие туда Кублицкие"
  
   Всё-таки, как они - Сашура и Любочка - как они не совпадали...
  
  
  
   II. С. Шахматово. Лето и осень 1901 года. Краткое содержание
  
   Сцена первая. Серафим.
  
   1. "Небесное умом не измеримо..." ( http://www.proza.ru/2017/11/22/761 )
   Явление серафима - представление российской Венеры.
  
   2. "Они звучат, они ликуют..." (http://www.proza.ru/2017/11/22/770 )
   Постдивная эйфория.
   *
  
   Сцена следующая. Визит к гадалке.
  
   3. "Одинокий, к тебе прихожу..." ( http://www.proza.ru/2017/11/23/1077 )
   Первое появление гадалки.
  
   4. "Предчувствую Тебя. Года проходят мимо..." ( http://www.proza.ru/2017/11/23/1083 )
   Ужас от предчувствия, что "изменишь облик Ты".
  
   5. "И поздно, и темно. Покину без желаний..." ( http://www.proza.ru/2017/11/23/1085 )
   Ночное (бессолнечное) возвращение от гадалки.
  
   6."И я, неверный, тосковал..." (http://www.proza.ru/2017/11/24/1428 )
   Оправдание гадалки: я вернулся - и постиг.
  
   Сцена следующая. Луна - это смотришь Ты!
  
   7. "Не сердись и прости. Ты цветешь одиноко..." ( http://www.proza.ru/2017/11/14/1258 )
   И - ночное бдение: ты цветешь.
  
   8. "Молитву тайную твори..." ( http://www.proza.ru/2017/11/15/796 )
   Луна - как "Ее глаз", как проход в Ее чертог. ...как "изменение облика"
   *
  
   Сцена следующая. Ты - Солнце!
  
   9. "За туманом, за лесами..." ( http://www.proza.ru/2017/11/15/806 )
   Еще одно возвращение - и первая экскурсия по миру "где рябь и камыш".
  
   10. "В бездействии младом..." ( http://www.proza.ru/2017/11/18/1109 )
   Утро и явление Тебя - Солнца!
  
   11. "Какому богу служишь ты?..." ( http://www.proza.ru/2017/11/18/1110 )
   Любование Солнцем - Тобой: "Ты... с богами гордишься равной красотой".
  
   12. "Сегодня шла Ты одиноко..." ( http://www.proza.ru/2017/11/18/1113 )
   Он проспал целый день, и ты - Солнце! - "Сегодня шла Ты одиноко"
   *
  
   Сцена следующая. Холодный мир "В иной дали" .
  
   13. "Она росла за дальними горами..." ( http://www.proza.ru/2017/11/19/1071 )
   Первый взгляд на снежный мир "за дальними горами"
   *
  
   Сцена следующая. Нет зиме!
  
   14. "Я помню час глухой, бессонной ночи..." ( http://www.proza.ru/2017/11/19/1074 )
   Столкновение - летом! - с призраком бледноликим из зимы.
  
   15*. "Тебя в страны чужие звали..." ( http://www.proza.ru/2017/11/20/1432 )
   И сон о зиме, о прощании с тобой.
  
   16. "Внемля зову жизни смутной..." ( http://www.proza.ru/2017/11/20/1441 )
   Все это - ложные виденья! Но "мысли ложной и минутной не отдамся и во сне!". Поэт дожидается, вызывает "волну к лучезарной вышине"
  
   17. "Прозрачные, неведомые тени..." ( http://www.proza.ru/2017/11/20/1450 )
   И видение истинное, из "лазурных сновидений": "... тени / к Тебе плывут, и с ними Ты плывешь".
   *
  
   Сцена следующая. Темный храм.
  
   18. "Я жду призыва, ищу ответа..." ( http://www.proza.ru/2017/11/21/1095 )
   Неудачная попытка вызвать еще одно "лазурное сновидение.
  
   19. "Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла..." ( http://www.proza.ru/2017/11/24/1440 )
   Воспоминания из лета Шахматово о весенних видениях, воспоминания, в которых "Ты шла звездою мне... И камни площадей и улиц освятила" - осветила камни Среднего храма.
  
   20. "За городом в полях весною воздух дышит..." ( http://www.proza.ru/2017/11/24/1448 )
   Воспоминания из лета Шахматово о весенних видениях, противопоставление "Закатной Девы" "скудным сердцам" обитателей города.
  
   21. "Входите все. Во внутренних покоях..." ( http://www.proza.ru/2017/11/25/1380 )
   Воспоминания из лета Шахматово о весенних видениях. Описание Темного Храма.
  
   22. "Ты прошла голубыми путями..." ( http://www.proza.ru/2017/11/25/1387 )
   И вот лето, и "ты прошла...", но прошла так, что напомнила "голубые пути" и "сокровенные линии" зимнего Санкт-Петербурга. Но "мне и темная церковь светла".
  
   23. "Не жди последнего ответа..."
   И еще одна неудачная попытка вызвать "лазурное сновидение.
   *
  
   Сцена следующая. Снова у гадалки.
  
   24. "Не пой ты мне и сладостно, и нежно..." ( http://www.proza.ru/2017/11/26/1048 )
   Еще один визит к гадалке.
  
   25. "Не жаль мне дней ни радостных, ни знойных..." ( http://www.proza.ru/2017/11/26/1065 )
   Продолжение визита. Он сидит где-нибудь в углу и  уверяет себя, что сейчас "великий день" и что ничему и никому  "Не омрачить заветного свиданья"...
   *
  
   Сцена следующая. Возвращение.
  
   26. "Признак истинного чуда..." ( http://www.proza.ru/2017/11/27/967 )
   Возвращение от гадалки и - "истинное чудо". "29 июля 1901 у Фабрики" поэту позволили еще раз:
   1.  взглянув на "камней груду", увидеть в них отсвет Луны;
   2.   взглянув наверх,  увидеть не естественный  спутник Земли, а "Твои чертоги".  Увидеть Тебя,  "лазурью золотою просиявшую..."
  
   27. "Ты далека, как прежде, так и ныне..." ( http://www.proza.ru/2017/11/27/973 )
   И ответ с другой стороны: "Ты далека... ", а "любви -- забвенье и могила".
   *
  
   Сцена следующая. Царственный путь.
  
   28. "Стою на царственном пути..." ( http://www.proza.ru/2017/11/27/980 )
   Пережив два контрастных откровения, поэт по возвращению получил еще и кошмар.
  
   29. "Сумерки, сумерки вешние..." ( http://www.proza.ru/2017/11/28/1100 )
   Продолжение: сон - как продолжение прошлого сна... Или это сон - как продолжение яви... Или  продолжением сна - явь?!
  
   30. "Ты горишь над высокой горою..." ( https://www.proza.ru/2017/11/28/1106 )
   Сумерки дремоты-сна-яви освещаются "вечерним костром". (Ты - солнце!)
   *
  
   Сцена следующая. Роковая потеря.
  
   31. "Видно, дни золотые пришли..." ( http://www.proza.ru/2017/11/28/1111 )
   Золотые дни - осень... Поэта захлестывает ощущение несбывшегося....
  
   32. "Кругом далекая равнина..." ( http://www.proza.ru/2017/11/29/1096 )
   Постапокалипсис. Лето кончилось. Лето в котором не случилось главного.
  
   33. "Я всё гадаю над тобою..." ( http://www.proza.ru/2017/11/29/1106 )
   Усталость. Поэт уже не пытается вызвать "лучезарную волну" - он "гадает". Он сдался гадалке.
  
   Сцена следующая. Надежда.
  
    34. "Нет конца лесным тропинкам..." ( http://www.proza.ru/2017/11/29/1111 )
   Возрождение надежды: "Вот она -- зажглась звезда!"
  
  
  
   III. С.-Петербург. Осень и зима 1901 года
  
   Александр Блок:
   Из статьи  "О современном состоянии русского символизма":
   "...конец "тезы". Начинается чудо одинокого преображения.
   Тогда, уже ясно предчувствуя изменение облика, как бы ощущая прикосновение чьих-то бесчисленных рук к своим плечам в лилово-пурпурном сумраке, который начинает просачиваться в золото, предвидя приближение каких-то огромных похорон, - теург отвечает на призывы:
   В эту ночь золотисто-пурпурную,
   Видно, нам не остаться вдвоем,
   И сквозь розы небес что-то сдержанно-бурное
   Уловил я во взоре Твоем.
  
   Буря уже коснулась Лучезарного Лика, он почти воплощен, то есть - Имя почти угадано. Предусмотрено все, кроме одного: мертвой точки торжества. Это - самый сложный момент перехода от тезы к антитезе, который определяется уже a posteriori и который я умею рассказать, лишь введя фикцию чьего-то постороннего вмешательства (лицо мне неизвестно). Вся картина переживаний изменяется существенно, начинается "антитеза", "изменение облика", которое предчувствовалось уже в самом начале "тезы"."
  
   Л.Д. Из "И быль и небылицы о Блоке и о себе":
   "...разговоры "мистического лета" связали к осени очень крепкими узами, надежным доверием, сблизили до понимания друг друга с полуслова, хотя мы и оставались по-прежнему жизненно далеки.
   ...Я жила интенсивной духовной жизнью. Закаты того года, столь известные и по стихам Блока, и по Андрею Белому, я переживала ярко".
  
   1.* "Смотри -- я отступаю в тень..."
  
   Смотри -- я отступаю в тень,
   А ты по-прежнему в сомненьи
   И всё боишься встретить день,
   Не чуя ночи приближенья.
  
   Не жди ты вдохновенных слов --
   Я, запоздалый на границе,
   Спокойно жду последних снов,
   Забытых здесь, в земной темнице.
  
   Могу ли я хранить мечты
   И верить в здешние виденья,
   Когда единственная ты
   Не веришь смертным песнопеньям?
  
   Но предо мной кружится мгла,
   Не чуя мимолетней боли,
   И ты безоблачно светла,
   Но лишь в бессмертьи, -- не в юдоли.
   20 сентября 1901
  
   Любочка, как могла, сопротивлялась ему.
  
   Смотри -- я отступаю в тень,
   А ты по-прежнему в сомненьи...
  
   Она не желала быть богиней, ей хотелось быть просто любимой девушкой - чтобы ей в альбом писали стихи, с нею гуляли, целовались.
   Он говорит:
  
   Спокойно жду последних снов,
   Забытых здесь, в земной темнице...
  
   А для неё "здесь"- никакая не темница, для неё - это родной Питер: "Особенно помню их [закаты] при возвращении с курсов, через Николаевский мост. Бродить по Петербургу - это и в предыдущую зиму было большой, насыщенной частью дня."
  
   2. "Пройдет зима -- увидишь ты..."
  
  
   Пройдет зима -- увидишь ты
   Мои равнины и болота
   И скажешь: "Сколько красоты!
   Какая мертвая дремота!"
  
   Но помни, юная, в тиши
   Моих равнин хранил я думы
   И тщетно ждал твоей души,
   Больной, мятежный и угрюмый.
  
   Я в этом сумраке гадал,
   Взирал в лицо я смерти хладной
   И бесконечно долго ждал,
   В туманы всматриваясь жадно.
  
   Но мимо проходила ты, --
   Среди болот хранил я думы,
   И этой мертвой красоты
   В душе остался след угрюмый.
   21 сентября 1901
  
   Из воспоминаний Л.Д.:      
   "Осенью гостили у нас Лида и Сара Менделеевы. Помню один разговор в столовой, помню, как Блок сидел на подоконнике еще со стеком в руках, в белом кителе, высоких сапогах, и говорил на тему "зеркал", отчасти Гиппиусовых, но и о своем, еще ненаписанном... Говорил, конечно, рассчитывая только на меня. И кузины, и мама, и тетя и отмахивались, и негодовали, и просто хихикали. Мы были с ним в заговоре".
   В заговоре... С ним, который "в белом кителе, высоких сапогах" и "со стеком". И который говорил все это перед кузинами "рассчитывая только на меня".
  
   Пройдет зима -- увидишь ты
   Мои равнины и болота
   И скажешь: "Сколько красоты!
   Какая мертвая дремота!"
  
   "Ты скажешь", а между делом отметит и поморщится на пятнышко ряски, запачкавшее "высокие сапоги"...
  
   Я в этом сумраке гадал,
   Взирал в лицо я смерти хладной
   И бесконечно долго ждал,
   В туманы всматриваясь жадно.
  
   Но мимо проходила ты...
  
   "Мимо"... Ведь у нее столько дел... ведь она же "жила интенсивной духовной жизнью".
   3."Встану я в утро туманное..."
  
  
   Встану я в утро туманное,
   Солнце ударит в лицо.
   Ты ли, подруга желанная,
   Всходишь ко мне на крыльцо?
  
   Настежь ворота тяжелые!
   Ветром пахнуло в окно!
   Песни такие веселые
   Не раздавались давно!
  
   С ними и в утро туманное
   Солнце и ветер в лицо!
   С ними подруга желанная
   Всходит ко мне на крыльцо!
   3 октября 1901
  
   Страшное стихотворение. Вроде бы переполнено радостью: он продолжает делать своё дело, он заставляет её быть "подругой желанной"! Надеть "внутреннюю бронь" - оградить себя "тайным ведением" от Ее суровости - и заставить ее "взойти" на его "крыльцо"! В его келью, в его храм. Взойти - богиней!
   Но...
   Слово "желанная" Любочка прочитает очень конкретно и, наверное, чуть порозовеет от смущения.
   Но...
   "Утро туманное, утро седое..." В русской поэзии, литературе, культуре - в русской жизни! - это - "...первые встречи, последние встречи...", это стихи о разлуке, это "песня" о крахе.
  
   Из дневников 18-ого года:
   "Сентябрь прошел сравнительно с внутренним замедлением (легкая догматизация). Любовь Дмитриевна уже опять как бы ничего не проявляла".
   " сравнительно с внутренним замедлением" - то есть сравнительно с летом внутренне у него ничего не происходило - за целый месяц ни одного события достойного помимо даты отметки еще и места.
  
   4. * "Ранний час. В пути незрима..."
  
  
   Ранний час. В пути незрима
   Разгорается мечта.
   Плещут крылья серафима,
   Высь прозрачна, даль чиста.
  
   Из лазурного чертога
   Время тайне снизойти.
   Белый, белый ангел бога
   Сеет розы на пути.
  
   Жду в пленительном волненьи --
   Тайна плачущей жены
   Разомкнет златые звенья,
   Вскроет крылий белизны.
   4 октября 1901
  
   Из воспоминаний Л.Д.:
   "Раз, идя по Садовой, мимо часовни у Спаса на Сенной, я заглянула в открытые двери. Образа, трепет бесчисленных огоньков восковых свечей, припавшие, молящиеся фигуры. Сердце защемило от того, что я вне этого мира, что вне этой древней правды... Я пошла дальше и почти маниакально вошла в Казанский собор. Я не подошла к богатой и нарядной в бриллиантах, чудотворной иконе, залитой светом, а дальше, за колоннами остановилась у другой Казанской, в полутьме с двумя-тремя свечами, перед которой всегда было тихо и пусто.
   ...В сумерки октябрьского дня (17 октября) я шла по Невскому к Собору..."
  
   Они совпали? Едва ли не в первый раз - совпали? Или это он своими трудами, своими стихами, вот этими - от 4 октября, вот этим видением, вот этим ведением:
  
   Из лазурного чертога
   Время тайне снизойти.
   Белый, белый ангел бога
   Сеет розы на пути
  
   он заставил ее, принудил ее, живую, "взойти на крыльцо храма"? Первый раз, когда не она "перенеслась за те семь верст, которые нас разделяли, и сказала ему, чтобы он приехал", а он - написал стихи - и она "почти маниакально вошла в Казанский собор".
  
   Она:
   "Я опустилась на колени, еще плохо умея молиться... Однако и тогда, в первый раз пришли облегчающие, успокоительные слезы"
   Он:
   Жду в пленительном волненьи --
   Тайна плачущей жены
   Разомкнет златые звенья,
   Вскроет крылий белизны.
   5. * "Ты уходишь от земной юдоли..."
  
   Ты уходишь от земной юдоли,
   Сердца лучшего любовь тебе несут.
   Страшных снов не жди от новой воли, --
   Хоры ангелов, не смертных, припадут.
  
   Припадут и снимут власяницы --
   Символ здешних непомерных бед.
   Я, в тоске, покину на границе
   Твой нездешний, твой небесный след.
  
   Покидай бессилье мирозданья,
   Твой покой теперь ненарушим.
   Предо мною -- грань богопознанья,
   Неизбежный сумрак, черный дым.
   6 октября 1901
  
   Одно из многих стихотворений Блока, которые хронологически надо бы читать с конца:
  
   "Предо мною -- грань богопознанья,
   Неизбежный сумрак, черный дым..."
  
   Увидели юного теурга, который - на грани богопознания? Его усмешку - перед ним "неизбежный" сумрак, "черный" дым - как банально! - увидели? И теперь вглядитесь, что сквозь этот сумрак проглядывает:
  
   "Ты уходишь от земной юдоли..."
  
   как он пытается успокоить уходящую:
  
   "Страшных снов не жди от новой воли"
  
   и как он остается один:
  
   "Я, в тоске, покину на границе..."
  
   Из дневников 18-ого года:
   "В октябре начались новые приступы отчаянья (Она уходит, передо мной -- "грань богопознанья")."
  
   6. "Снова ближе вечерние тени..."
  
  
   Снова ближе вечерние тени,
   Ясный день догорает вдали.
   Снова сонмы нездешних видении
   Всколыхнулись -- плывут -- подошли.
  
   Что же ты на великую встречу
   Не вскрываешь свои глубины?
   Или чуешь иного предтечу
   Несомненной и близкой весны?
  
   Чуть во мраке светильник завижу
   Поднимусь и, не глядя, лечу.
   Ты же в сумраке, милая, ближе
   К неподвижному жизни ключу.
   14 октября 1901
  
   Все ближе и ближе "явное мое колдовство". Здесь он еще на грани:
  
   Снова ближе вечерние тени,
   Ясный день догорает вдали.
   Снова сонмы нездешних видении
   Всколыхнулись -- плывут -- подошли...
  
   ...Чуть во мраке светильник завижу
   Поднимусь и, не глядя, лечу..
  
   Декорум всё тот же: в прошлом стихотворении был "неизбежный сумрак", и в этом "ты в сумраке" . В прошлом он уговаривал ее: "Страшных снов не жди" и в этом, она, как может, сопротивляется ему:
  
   Что же ты на великую встречу
   Не вскрываешь свои глубины...
  
   Но в прошлом он пытался спровадить ее из "мирозданья":
  
   Ты уходишь от земной юдоли...
  
   А в этом вздыхает: не получилось: "я"-то " Поднимусь и..., лечу ", а вот ты...
  
   Ты же в сумраке, милая, ближе
   К неподвижному жизни ключу.
  
  
   7*. "Я бремя похитил, как тать..."
  
  
   Я бремя похитил, как тать,
   Несчастье разбил я на части,
   Но, боже! как тяжко внимать
   Чужой нарастающей страсти!
  
   Волна, забегая вперед,
   У ног разобьется нещадно
   И жадно меня обдает,
   Бессильного, пеною хладной.
  
   Не знаю -- за дальней чертой
   Живет ли лазурное счастье...
   Теперь я внимаю чужой
   И всё нарастающей страсти.
   14 октября 1901
  
   Вот так...
  
   Волна...
   ... меня обдает,
   Бессильного, пеною хладной.
  
   Ну что ж, он всё разглядел еще весною: "И мнилась мне Российская Венера"...
   0x01 graphic
  
   В прошлом стихотворении он констатировал сопротивление "небесному":
  
   Что же ты на великую встречу
   Не вскрываешь свои глубины
  
   В этом понял причину:
  
   Не знаю -- за дальней чертой
   Живет ли лазурное счастье...
   Теперь я внимаю чужой
   И всё нарастающей страсти...
  
   (И всё это ещё аукнется ему в другой жизни - в жизни 3-его тома - и дальняя черта, и лазурное, то есть синее, - счастье, и холодная, мокрая пена:
  
   Не знаю, где приют твоей гордыне
   Ты, милая, ты, нежная, нашла...
   Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
   В котором ты в сырую ночь ушла.)
  
   Из дневников 18-ого года:
   "В октябре... Я испытывал сильную ревность (без причины видимой)"
   8. "Хранила я среди младых созвучий..."
  
   Хранила я среди младых созвучий
   Задумчивый и нежный образ дня.
   Вот дунул вихрь, поднялся прах летучий,
   И солнца нет, и сумрак вкруг меня.
  
   Но в келье -- май, и я живу, незрима,
   Одна, в цветах, и жду другой весны.
   Идите прочь -- я чую серафима,
   Мне чужды здесь земные ваши сны.
  
   Идите прочь, скитальцы, дети, боги!
   Я расцвету еще в последний день,
   Мои мечты -- священные чертоги,
   Моя любовь -- немеющая тень.
   17 октября 1901
  
   Из воспоминаний Л.Д.:
   "В сумерки октябрьского дня (17 октября) я шла по Невскому к Собору и встретила Блока. Мы пошли рядом. Я рассказала, куда иду и как все это вышло. Позволила идти с собой. Мы сидели в стемневшем уже соборе на каменной скамье под окном, близ моей Казанской. То, что мы тут вместе, это было больше всякого объяснения. Мне казалось, что я явно отдаю свою душу, открываю доступ к себе."
  
   В рамках романа Любочки с Сашурой...
   Представьте измученного "беспричинной ревностью", приступами отчаяния 20-тилетнего Блока, увидьте их встречу - на Невском, в сумерках... Совершенно случайную... Как на зимой на Сенной площади, как в театре на соседних местах, как мистическим летом посреди Церковного леса... Случайно - раз, два, три - в двухмиллионном городе, случайно в миллионногектарном подмосковье...
   Теперь вслушайтесь в слова Любови Дмитриевной: "Позволила идти с собой". Всей "привычной суровостью" насладились? Всю "привычную суровость" впитали? А теперь услышьте: "Я рассказала, куда иду и как все это вышло".
   Если Вы всё правильно представили, увидели, услышали - у Вас должна закружиться голова.
  
   В рамках сюжета СПД - это ответ Твой на обвинения: какие "страсти"? -
  
   Мои мечты -- священные чертоги,
   Моя любовь -- немеющая тень.
  
  
   9.* "Медленно в двери церковные..."
  
  
   Медленно в двери церковные
   Шла я, душой несвободная,
   Слышались песни любовные,
   Толпы молились народные.
  
   Или в минуту безверия
   Он мне послал облегчение?
   Часто в церковные двери я
   Ныне вхожу без сомнения.
  
   Падают розы вечерние,
   Падают тихо, медлительно.
   Я же молюсь суевернее,
   Плачу и каюсь мучительно.
   17 октября 1901
  
  
   Из воспоминаний Л.Д.:
   "... Я опустилась на колени, еще плохо умея молиться. Но потом это стала моя и наша Казанская, к ней же приходила за помощью и после смерти Саши. Однако и тогда, в первый раз пришли облегчающие, успокоительные слезы. Потом, когда я рассказывала, Саша написал:
  
     "Медленно в двери церковные..."
  
   Я стала приходить в собор к моей Казанской и ставить ей восковую свечку..."
   Разумеется, "я рассказывала, Саша написал". И она признала: про меня. И из двух стихотворений написанных 17 октября в ее книжке процитировано - это. Где она - не ровня серафимам, где она не заявляет, что ей "чужды здесь земные ваши сны", где меньше мистики, где:
  
   " ....в минуту безверия
   Он мне послал облегчение"
  
   Где "Он" - всем известный христианский Бог... Бог, а не вставший на грань "богопознания" юный теург...
   ... который толкнул ее в этот Собор.
  
  
   10. *"Ловлю я тонкий прах надежды..."
  
  
   Ловлю я тонкий прах надежды,
   Ты замедляешь быстрый шаг,
   Но через сомкнутые вежды
   Горят слова "Не друг, а враг".
  
   Лишь отпылать -- и правда ближе.
   Или -- забвенные мечты
   Проходят медленно, -- и ниже
   Пылаю я, и выше -- ты.
  
   Тогда, в спасительном забвеньи,
   Улыбка бродит по лицу.
   На завтра -- в новом угнетеньи
   Тоска по брачному венцу.
   2 ноября 1901
  
   Из воспоминаний Л.Д.:
   "Так начались соборы, сначала Казанский, потом и Исаакиевский. Блок много и напряженно писал в эти месяцы. Встречи наши на улице продолжались. Мы все еще делали вид, что они случайны. Но часто после Читау мы шли вместе далекий путь и много говорили. Все о том же. Много о его стихах. Уже ясно было, что связаны они со мной. Говорил Блок мне и о Соловьеве, и о душе мира, и о Софье Петровне Хитрово, и о "Трех свиданиях" и обо мне, ставя меня на непонятную мне высоту. Много - о стихотворной сущности стиха, о двойственности ритма, в стихе живущего:
  
   ...И к Мидианке/ на колени
      Склоняю/ праздную/ главу...
  
      или
  
      И к Мидианке на колени
      Склоняю/ праздную главу..."
  
   Блок. Из дневника 18-ого года:
   "МАЙ 1901:
   ...Сквозь эту броню пробиваются, однако, жаркие струи, в которых есть как бы оттенки соблазна ("женственная нежность" образа, легкое пение, "призрачный красный месяц, отражающийся в Неве, образ отроковицы-мидианки" (Вл. Соловьев), пред которым я медлю, вместо того чтобы "нести свою духовную лепту в далекие святыни").
  
   Полгода прошло, а образ "отроковицы-мидианки" не покидал его. Напомню начало стихотворения "Неопалимая купина", оно о Моисее:
  
   Я раб греха: во гневе яром
   Я египтянина убил,
   Но, устрашен своим ударом,
   За братьев я не отомстил.
  
   И, трепеща неправой брани,
   Бежал не ведая куда,
   И вот в пустынном Мидиане
   Коснею долгие года.
  
   В трудах бесславных, в сонной лени
   Как сын пустыни я живу
   И к Мидианке на колени
   Склоняю праздную главу.
  
   То есть "мидианка" - воплощение причины уклонения от долга, от долга всей жизни - от кармического долга. И перед девочкой Блок мог рассуждать о тонкостях ритмики, но сам... "..."влюбленность" стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо". И как бы он не запутался: вот эти его "встречи на улице" - это "призвание более высокое" или "образ отроковицы-мидианки", пред которым я медлю, вместо того чтобы "нести свою духовную лепту в далекие святыни""
  
   Возвращаясь к исходному стихотворению. Герой стихотворения - героиня предыдущих двух.
  
   Ловлю я тонкий прах надежды,
   Ты замедляешь быстрый шаг,
   Но через сомкнутые вежды
   Горят слова "Не друг, а враг".
  
   Так, ему кажется, это выглядит с ее стороны. Как это смотрелось - с его, он напишет в 907-ом:
  
   И встречаю тебя...
   ...С неразгаданным именем бога
   На холодных и сжатых губах...
  
   Перед этой враждующей встречей
   Никогда я не брошу щита...
   Никогда не откроешь ты плечи...
   Но над нами - хмельная мечта!
  
   (А на самом деле: "Я живой человек и хочу им быть, хотя бы со всеми недостатками; когда же на меня смотрят как на какую-то отвлеченность, хотя бы и идеальнейшую, мне это невыносимо, оскорбительно, чуждо.")
  
   Но, что они в противофазе - он видел и тогда: "и ниже / Пылаю я, и выше -- ты", и видел, чего нужно ей: "...тоска по брачному венцу"
  
  
  
  
  
   11. "Скрипнула дверь. Задрожала рука..."
  
  
   Скрипнула дверь. Задрожала рука.
   Вышла я в улицы сонные.
   Там, в поднебесьи, идут облака
   Через туман озаренные.
  
   С ними -- знакомое, слышу, вослед...
   Нынче ли сердце пробудится?
   Новой ли, прошлой ли жизни ответ,
   Вместе ли оба почудятся?
  
   Если бы злое несли облака,
   Сердце мое не дрожало бы...
   Скрипнула дверь. Задрожала рука.
   Слезы. И песни. И жалобы.
   3 ноября 1901
  
   Еще одно стихотворение, где он пишет от её имени, где он представляет, что это пишет она, где он себя представляет ею... Перечитаем еще раз:
   " В октябре начались новые приступы отчаянья (Она уходит, передо мной - "грань богопознанья"). Я испытывал сильную ревность (без причины видимой). Знаменательна была встреча 17 октября)... К ноябрю началось явное мое колдовство..."
   Про "не видимую" причину ревности - парой строк ниже: "...Чаще, чем со мной, она встречалась с кем-то, кого не видела и о котором я знал." Стихи о том, "о котором я знал" - Блок напишет почти через год, 27 сентября 1902 года: "Она стройна и высока":
  
   ...Я каждый день издалека
   Следил за ней, на всё готовый.
  
   ...И он встречал ее в тени,
  
   И я, невидимый для всех,
   Следил мужчины профиль грубый,
   Ее сребристо-черный мех
   И что-то шепчущие губы.
  
   А "знаменательная встреча" судя по всему не прекратила ни "приступы отчаяния", ни "ревность"... И все эти женские стихи как бы и не есть - грани богопознания.
  
  
  
  
   12. "Зарево белое, желтое, красное..."
  
  
   Зарево белое, желтое, красное,
   Крики и звон вдалеке.
   Ты не обманешь, тревога напрасная,
   Вижу огни на реке.
  
   Заревом ярким и поздними криками
   Ты не разрушишь мечты.
   Смотрится призрак очами великими
   Из-за людской суеты.
  
   Смертью твоею натешу лишь взоры я,
   Жги же свои корабли!
   Вот они -- тихие, светлые, скорые --
   Мчатся ко мне издали.
   6 ноября 1901
  
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   "...В том же мае я впервые попробовал "внутреннюю броню" -- ограждать себя "тайным ведением" от Ее суровости. Это, по-видимому, было преддверием будущего "колдовства"...
   ...К ноябрю началось явное мое колдовство, ибо я вызвал двойников ("Зарево белое...", "Ты -- другая, немая...").
  
   Блок из статьи "О современном состоянии русского символизма":
   "...Теперь, на фоне оглушительного вопля всего оркестра, громче всего раздается восторженное рыдание: "Мир прекрасен, мир волшебен, ты свободен".
   Переживающий все это - уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого. Благодаря этой сети обманов - тем более ловких, чем волшебнее окружающий лиловый сумрак, - он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности - все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой - вздох моря, третий - аметист, четвертый - священного скарабея, крылатый глаз...".
  
   Итак, сначала были стихи от ее имени. Стихи, в которых он говорил вместо неё, в которых он жил вместо нее, в которых он был - ею. Которые казались - "гранью богопознания". А потом - вот сейчас, вот в этом стихотворении - Блок грань переступает. И впервые "двойник" принес ему "драгоценность"... Зрелище, как корабли "тихие, светлые, скорые" "мчатся ко мне издали".
   На фоне, на инерции предыдущих стихов ясно, что "я" - женщина. Женщина, к которой, за которой мчатся множество кораблей, которая будет радоваться, когда они, быстробегущие, запылают...
   То есть для начала "многие демоны" принесут ему зрелище женщины, самой прекрасной женщины мира, зрелище любимицы Венеры... В качестве первого подношения из лиловых миров "двойники" приподнесут ему Елену Троянскую....
   ...погубительницу.
   13*. "Восходя на первые ступени..."
  
   Восходя на первые ступени,
   Я смотрел на линии земли.
   Меркли дни -- порывы исступлений
   Гасли, гасли в розовой дали.
   Но томим еще желаньем горя,
   Плакал дух, -- а в звездной глубине
   Расступалось огненное море,
   Чей-то сон шептался обо мне...
  
   Первый шаг сделан и вот вид с высоты "первых ступеней". Впечатляюще, не правда ли? Вот только вряд ли это "обитель серафимов"... Здесь - "расступалось огненное море", "меркли дни", "плакал дух"...
   Да и сбой размера в 5-ой строке добавляет, подчеркивает не божественность, а инфернальность картины.
  
   14*. "Один порыв -- безвластный и плакучий..."
  
   Один порыв -- безвластный и плакучий,
   Одна мечта -- чрезмерностью слаба, --
   И снова он -- до боли жгучий,
   Бессильный сон раба.
  
   Но ты вкуси волшебство бед вседневных
   И сон другой -- проклятый сон веков.
   В горниле старостей душевных
   Цветет восторг богов.
   17 ноября 1901
  
  
   "Один порыв..." - например, прорыв во вне в предыдущем стихе. "Одна мечта" - например, видение Елены из пред-предыдущего... И снова обыденность - "бессильный сон раба"...
  
   "Но ты вкуси волшебство бед вседневных"!
  
   Как рано он понял, что отчаянье - это тоже дар Их. Он, спустя много лет, упомянет: "Чем мне хуже - тем лучше стихи". Потому что:
  
   В горниле старостей душевных
   Цветет восторг богов.
   15. "Я ли пишу, или ты из могилы..."
  
  
   Я ли пишу, или ты из могилы
   Выслала юность свою, --
   Прежними розами призрак мне милый
   Я, как тогда, обовью.
  
   Если умру -- перелетные птицы
   Призрак развеют, шутя.
   Скажешь и ты, разбирая страницы:
   "Божье то было дитя".
   21 ноября 1901
  
   У Ахматовой есть: "...И просто продиктованные строчки / Ложатся в белоснежную тетрадь". Он никак не может разобрать: "Я ли пишу..." или это "просто продиктованные строчки"? Он ли сам прорывается "туда", или это блажат "двойники"?
   16. "Жду я холодного дня..."
  
  
   Жду я холодного дня,
   Сумерек серых я жду.
   Замерло сердце, звеня:
   Ты говорила: "Приду, --
  
   Жди на распутьи -- вдали
   Людных и ярких дорог,
   Чтобы с величьем земли
   Ты разлучиться не мог.
  
   Тихо приду и замру,
   Как твое сердце, звеня,
   Двери тебе отопру
   В сумерках зимнего дня".
   21 ноября 1901
  
  
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   "Любовь Дмитриевна ходила на уроки к М. М. Читау, я же ждал ее выхода, следил за ней и иногда провожал ее до Забалканского с Гагаринской -- Литейной (конец ноября, начало декабря). Чаще, чем со мной, она встречалась с кем-то, кого не видела и о котором я знал."
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "Встречи наши на улице продолжались. Мы все еще делали вид, что они случайны. Но часто после Читау мы шли вместе далекий путь и много говорили. Все о том же. Много о его стихах. Уже ясно было, что связаны они со мной. Говорил Блок мне и о Соловьеве, и о душе мира, и о Софье Петровне Хитрово, и о "Трех свиданиях" и обо мне, ставя меня на непонятную мне высоту".
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   "К ноябрю началось явное мое колдовство, ибо я вызвал двойников"
   Л.Д. Обычная ее просьба к Блоку:
   "Пожалуйста, без мистики!"
  
   А вот здесь, что это было здесь - в этом стихотворении? Поэзия? Мистика? "Диктовка"? "Двойники"?
  
  
   17.* "Ты страстно ждешь. Тебя зовут..."
  
  
   Ты страстно ждешь. Тебя зовут, --
   Но голоса мне не знакомы,
   Очаг остыл, -- тебе приют --
   Родная степь. Лишь в ней ты -- дома.
  
   Там -- вечереющая даль,
   Туманы, призраки, виденья,
   Мне -- беспокойство и печаль,
   Тебе -- покой и примиренье.
  
   О, жалок я перед тобой!
   Всё обнимаю, всем владею,
   Хочу владеть тобой одной,
   Но не могу и не умею!
   22 ноября 1901
  
  
   Как перекликается это стихотворение с первым из цикла "Куликово поле"! Словно то будет прямым продолжением этого. Сравните антураж:
  
   О, Русь моя! Жена моя! До боли
   Нам ясен долгий путь!
   Наш путь - стрелой татарской древней воли
   Пронзил нам грудь.
  
   Наш путь - степной, наш путь - в тоске безбрежной -
   В твоей тоске, о, Русь!
   И даже мглы - ночной и зарубежной -
   Я не боюсь.
  
   Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
   Степную даль.
   В степном дыму блеснет святое знамя
   И ханской сабли сталь...
  
   И вечный бой! Покой нам только снится
   Сквозь кровь и пыль...
   Летит, летит степная кобылица
   И мнет ковыль.
  
   О "На поле Куликовом" я уже писал (например, см. здесь http://proza.ru/avtor/VitalyLitvin&book=37#37 ). Напомню: в каждой из тех пяти главок - двое (без)действующих лиц: он и она. Двое и первом стихотворении: он - вышедший на поле вечной битвы воин, и она - скачущая на кобылице рядом, последнее, что ему осталось от Руси - его русская жена.
   Так ему Куликово поле поблазнилось ещё тогда - 22 ноября 1901 года?
   18. "Будет день -- и свершится великое..."
  
  
   Будет день -- и свершится великое,
   Чую в будущем подвиг души.
  
   Ты -- другая, немая, безликая,
   Притаилась, колдуешь в тиши.
  
   Но во что обратишься -- не ведаю,
   И не знаешь ты, буду ли твой,
  
   А уж Там веселятся победою
   Над единой и страшной душой.
   28 ноября 1901
  
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   "К ноябрю началось явное мое колдовство, ибо я вызвал двойников ("Зарево белое...", "Ты -- другая, немая...")."
   Блок. Из статьи "О современном состоянии русского символизма":
   "...он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности".
  
   Хороша драгоценность:
  
   Ты -- другая, немая, безликая,
   Притаилась, колдуешь в тиши...
  
   Это не "другая", это всё та же - колдунья, гадалка, "русская венера". Паучиха. Которая "Оттуда".
   19. "Я долго ждал -- ты вышла поздно..."
  
  
   Я долго ждал -- ты вышла поздно,
   Но в ожиданьи ожил дух,
   Ложился сумрак, но бесслезно
   Я напрягал и взор и слух.
  
   Когда же первый вспыхнул пламень
   И слово к небу понеслось, --
   Разбился лед, последний камень
   Упал, -- и сердце занялось.
  
   Ты в белой вьюге, в снежном стоне
   Опять волшебницей всплыла,
   И в вечном свете, в вечном звоне
   Церквей смешались купола.
   27 ноября 1901
  
  
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   "Любовь Дмитриевна ходила на уроки к М. М. Читау, я же ждал ее выхода...".
  
   [Мария Михайловна Читау (Огарёва; 1860--1935) -- актриса русского театра, литератор.
   В 1876(78)--1900 годах служила в Александринском театре.
   Первая исполнительница роли Маши в пьесе Чехова "Чайка", поставленной в Александрийском театре впервые 17 октября 1896 года: "Роли в "Чайке" распределял сам А. С. Суворин. М. Г. Савина должна была играть Нину Заречную, Дюжикова 1-я -- Аркадину, Абаринова -- Полину Андреевну, Машу -- я"
   С 1900 года занималась педагогической деятельностью.]
  
   На этот раз ждал - "долго"... Ожидание... Не горестное: придет - не придет, а когда знаешь точно - выйдет! И ты сможет, имитируя случайную встречу - про которую уже они оба знали: не случайна! - подойти к ней... Ожидание как обряд, как ритуал, как подготовка к чуду - как создание чуда! -
  
   ...Разбился лед, последний камень
   Упал, -- и сердце занялось.
  
   Ты в белой вьюге, в снежном стоне
   Опять волшебницей всплыла...
  
   Вот только... "снежный стон" - это термин 2-ого тома, тома предательства...
  
   20. "Ночью вьюга снежная..."
  
   Ночью вьюга снежная
   Заметала след.
   Розовое, нежное
   Утро будит свет.
  
   Встали зори красные,
   Озаряя снег.
   Яркое и страстное
   Всколыхнуло брег.
  
   Вслед за льдиной синею
   В полдень я всплыву.
   Деву в снежном инее
   Встречу наяву.
   5 декабря 1901
  
   Биографически - это звонкое эхо недолгого периода - на пару месяцев всего-то, когда Л.Д. забыла про свою "суровость", когда она радовалась "случайным" встречам с Блоком:
   "...Встречи наши на улице продолжались. Мы все еще делали вид, что они случайны.
   ... много говорили. Много о его стихах.".
  
   А в рамках его трехтомника, и это стихотворение - предтеча всех этих "Снежная маска", "Земля в снегу" - всего его 2-ого тома. Но героиня Второго тома - это изнанка, чёрное эхо Прекрасной Дамы, хоть она и белая...
  
   Встали зори красные,
   Озаряя снег.
   Яркое и страстное
   Всколыхнуло брег.
  
   То есть эта та, которая "страстная", которая - в "красных зорях", это - другая. Колдунья, русская Венера. То есть всё это - искус.
  
  
   21*. "Тёмно в комнатах и душно..."
  
   Тёмно в комнатах и душно --
   Выйди ночью -- ночью звездной,
   Полюбуйся равнодушно,
   Как сердца горят над бездной.
  
   Их костры далеко зримы,
   Озаряя мрак окрестный.
   Их мечты неутолимы,
   Непомерны, неизвестны...
  
   О, зачем в ночном сияньи
   Не взлетят они над бездной,
   Никогда своих желаний
   Не сольют в стране надзвездной?
   11 декабря 1901
  
  
   Как же не умел он просто быть счастливым! Вот, всего пара радостных стихотворений и - опять про одиночество... Или ему счастье - не дозволялось? Или и это - борьба за него: опомнись, у тебя - служение, а не гулянки с девчонками!
   Вот и в комнатах - душно, и на улице звезды горят - вырванными сердцами.
   22.* "Мне битва сердце веселит..."
  
   Все двери заперты, и отданы ключи
   Тюремщиком твоей безжалостной царице.
   Петрарка
  
  
   Мне битва сердце веселит,
   Я чую свежесть ратной неги,
   Но жаром вражеских ланит
   Повержен в запоздалом беге.
  
   А всё милее новый плен.
   Смотрю я в сумрак непробудный,
   Но в долгий холод здешних стен
   Порою страж нисходит чудный.
  
   Он окрылит и унесет,
   И озарит, и отуманит,
   И сладко речь его течет,
   Но каждым звуком -- сердце ранит.
  
   В нем -- тайна юности лежит,
   И медленным и сладким ядом
   Он тихо узника поит,
   Заворожив бездонным взглядом.
   15 декабря 1901
  
  
   Опять же стоит прочитать не только строки эпиграфа, а все стихотворение. Эпиграф у Блока - это не концентрат смысла, а ссылка на ту самую печку, от которой начинает плясать поэт.
   Имеем перевод сонета Петрарки Дмитрия Мережковского:
  
   Лукавый бог любви, я вновь в твоей темнице...
   О пленник, покорись и воли не ищи:
   Все двери заперты, и отданы ключи
   Тюремщиком твоей безжалостной царице.
   Уже я был рабом, когда заметил плен.
   (Клянусь, -- хотя никто не верит мне, я знаю)
   С усильем вырвавшись из-за тюремных стен,
   О них со вздохами, жалея, вспоминаю.
  
   К темнице так привык, что воли не хочу,
   И порванную цепь повсюду я влачу...
   Таким огнем любви горит мой взор унылый,
  
   Что, если бы теперь ты видела певца,
   Сказала бы: "Судя по бледности лица,
   Друзья, мне кажется, он на краю могилы".
  
   Наиболее ярко в сем сонете не изображение бедного заключенного, а такая знакомая - "привычная суровость" в концовке, равнодушная наблюдательность, равнодушное непонимание: и чего это он сидит в той темнице? - пожмет плечами она и присоединит еще один ключик к целой связке таких же ключей...
   И ведь не назвать ее жестокой:
  
   ...Порою страж нисходит чудный.
  
   Он окрылит и унесет,
   И озарит, и отуманит,
   И сладко речь его течет,
   Но каждым звуком -- сердце ранит.
  
   В нем -- тайна юности лежит,
   И медленным и сладким ядом
   Он тихо узника поит,
   Заворожив бездонным взглядом...
  
   Но в рамка сюжета СПД ярче другая строка:
  
   "Но жаром вражеских ланит..."
  
   "жар ланит" - это разрумянившиеся щёчки. Это оружие, "вражеское". Оружие врага... врагини. Которой вечно приходилось припудривать их...
  
   А всё милее новый плен.
  
   Искус всё это, искус...
   23.* "Неотвязный стоит на дороге..."
  
  
   Неотвязный стоит на дороге,
   Белый -- смотрит в морозную ночь.
   Я -- навстречу в глубокой тревоге,
   Он, шатаясь, торопится прочь.
  
   Не осилить морозного чуда...
   Рядом с ним вырастает вдали,
   Там, где камней вздымается груда,
   Голубая царица земли.
  
   И царица -- в мольбе и тревоге,
   Обрученная с холодом зим...
   Он -- без жизни стоит на дороге,
   Я -- навстречу, бессмертьем томим.
  
   Но напрасны бессмертные силы --
   И царице свободы не жаль...
   Торжествуя победу могилы,
   Белый -- смотрит в морозную даль.
   16 декабря 1901
  
   Описание сна, конечно... Особенно ярко бессмысленная настоятельность сновидения прорисована в первой строфе:
  
   "Неотвязный стоит на дороге,
   Белый -- смотрит в морозную ночь.
   Я -- навстречу в глубокой тревоге,
   Он, шатаясь, торопится прочь."
  
   Но и дальше алогичность, разрывы причин и следствий, многовекторность времени только усиливается: неотвязный - спешит прочь? тогда, как во время всей этой беготни - у груды камней, когда рядом с ним куча камней - "вздымается", царица - явно в контраст, явно неспешно - "вырастает"? Так он "торопиться прочь" или "без жизни стоит"? и как это "я" - навстречу? Он же бежал прочь, как "я" оказался ему "навстречу"? и "я навстречу" как? - бегу, иду, ползу? Но почему меж "нами" не уменьшается расстояние - ни когда "неотвязный" "бежал прочь", ни когда "без жизни стоял"?
   Описание сна, конечно...
   Вот только "груда камней" - это из двадцать шестого стихотворения Мистического лета:
  
   Признак истинного чуда
   В час полночной темноты --
   Мглистый мрак и камней груда,
   В них горишь алмазом ты.
  
   ...из стихотворения, помимо даты помеченного местом: 29 июля 1901. Фабрика.
   За него борются, ему напоминают...
  
  
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   "Появился мороз, "мятель", "неотвязный" и "царица"... Так кончился 1901 год.
   24. "Молчи, как встарь, скрывая свет..."
  
  
   Молчи, как встарь, скрывая свет, --
   Я ранних тайн не жду.
   На мой вопрос -- один ответ:
   Ищи свою звезду.
  
   Не жду я ранних тайн, поверь
   Они не мне взойдут.
   Передо мной закрыта дверь
   В таинственный приют.
  
   Передо мной -- суровый жар
   Душевных слез и бед,
   И на душе моей пожар --
   Один, один ответ.
  
   Молчи, как встарь, -- я услежу
   Восход моей звезды,
   Но сердцу, сердцу укажу
   Я поздних тайн следы.
  
   Но первых тайн твоей весны
   Другим приснится свет.
   Сольются наши две волны
   В горниле поздних бед.
   18 декабря 1901
  
   В прошлом стихотворении ему напомнили про служение, ему сопоставили, противопоставили "истинное чудо" груды камней и неотвязный кошмар "царицы". В этом - не осталось двойственности, путанности, сумерек. В этом он целеустремлен, решителен, ясен.
   И проясняется, чем его искушают - тайнами. У Тебя на всё - один единственный ответ. А у других...
   У йогов есть притча:
   " - Почему люди не летают?
   " - Кто хочет - не может, а кто может - тому уже не надо.
   И ему предлагают - умения. Искушают искусствами. Прельщают раскрытием древних тайн:
  
   "...И медленным и сладким ядом
   Он тихо узника поит,
   Заворожив бездонным взглядом."
  
   25. "Вечереющий сумрак, поверь..."
  
  
   Вечереющий сумрак, поверь,
   Мне напомнил неясный ответ.
   Жду -- внезапно отворится дверь,
   Набежит исчезающий свет.
   Словно бледные в прошлом мечты,
   Мне лица сохранились черты
   И отрывки неведомых слов,
   Словно отклики прежних миров,
   Где жила ты и, бледная, шла,
   Под ресницами сумрак тая,
   За тобою -- живая ладья,
   Словно белая лебедь, плыла,
   За ладьей -- огневые струи --
   Беспокойные песни мои...
   Им внимала задумчиво ты,
   И лица сохранились черты,
   И запомнилась бледная высь,
   Где последние сны пронеслись.
   В этой выси живу я, поверь,
   Смутной памятью сумрачных лет,
   Смутно помню -- отворится дверь,
   Набежит исчезающий свет.
   20 декабря 1901
  
  
  
   Биографическая основа - очевидна: "Любовь Дмитриевна ходила на уроки к М. М. Читау, я же ждал ее выхода...":
  
   "Вечереющий сумрак, поверь,
   Мне напомнил неясный ответ.
   Жду -- внезапно отворится дверь,
   Набежит исчезающий свет"
  
   Вот так и жил он в те месяцы - с ожиданием ежевечернего чуда: когда долго-долго ждешь, а потом дверь открывается, и исчезающий свет ослепляет...
   Блок. Из неотправленного письма:
   "...Я ждал час, два, три. Иногда Вас совсем не было. Но, боже мой, если Вы были! Тогда вдруг звенела и стучала, захлопываясь, эта дрянная, мещанская, скаредная, дорогая мне дверь подъезда. Сбегал свет от тусклой желтой лампы. Показывалась Ваша фигура -- Ваши линии, так давно знакомые во всех мелочах, изученные, с любовью наблюденные"
  
   "...Смутно помню -- отворится дверь,
   Набежит исчезающий свет..."
  
   Потому что дальше - мистика:
  
   "...Словно отклики прежних миров,
   Где жила ты и, бледная, шла,
   Под ресницами сумрак тая,
   За тобою -- живая ладья,
   Словно белая лебедь, плыла,
   За ладьей -- огневые струи --
   Беспокойные песни мои..."
  
   Дальше - мистика, потому что: "...часто после Читау мы шли вместе далекий путь и много говорили"...
   Дальше - мистика:
   "....Когда я догонял Вас, Вы оборачивались с необыкновенно знакомым движением в плечах и шее, смотрели всегда сначала недружелюбно, скрытно, умеренно. Рука еле дотрагивалась (и вообще-то Ваша рука всегда торопится вырваться). Когда я шел навстречу, Вы подходили неподвижно. Иногда эта неподвижность была до конца. Я путался, говорил ужасные глупости (может быть, пошлости), падал духом; вдруг душа заливалась какой-то душной волной ("В эти сны, наяву непробудные..."). И вдруг, страшно редко, -- но ведь было же и это! -- тонкое слово, легкий шепот, крошечное движение, может быть, мимолетная дрожь, -- или все это было, лучше думать, одно воображение мое. После этого опять еще глуше, еще неподвижнее."
  
   Но в рамках сюжета СПД, больше - сюжета трех томов Блока всё не так празднично. Строки:
  
   "...Словно отклики прежних миров,
   Где жила ты и, бледная, шла,
   Под ресницами сумрак тая..."
  
   читаются опережающим эхом других знаменитых строк из следующего тома:
  
   "...И каждый вечер, в час назначенный
   (Иль это только снится мне?),
   Девичий стан, шелками схваченный,
   В туманном движется окне.
  
   ...И веют древними поверьями
   Ее упругие шелка,
   И шляпа с траурными перьями,
   И в кольцах узкая рука.
  
   И странной близостью закованный,
   Смотрю за темную вуаль,
   И вижу берег очарованный
   И очарованную даль.
  
   Глухие тайны мне поручены,
   Мне чье-то солнце вручено..."
  
   Незнакомка...
   Из статьи Блока "О современном состоянии русского символизма":
   "...Жизнь стала искусством, я произвел заклинания, и передо мною возникло наконец то, что я (лично) называю "Незнакомкой": красавица кукла, синий призрак, земное чудо.
   ...Незнакомка. Это вовсе не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это - дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового. Если бы я обладал средствами Врубеля, я бы создал Демона; но всякий делает то, что ему назначено."
  
  
   26. "Сумрак дня несет печаль..."
  
   Сумрак дня несет печаль.
   Тусклых улиц очерк сонный,
   Город, смутно озаренный,
   Смотрит в розовую даль.
  
   Видит с пасмурной земли
   Безнадежный глаз столицы:
   Поднял мрак свои зеницы,
   Реют ангелы вдали.
  
   Близок пламенный рассвет,
   Мертвецу заглянет в очи
   Утро после долгой ночи...
   Но бежит мелькнувший свет,
  
   И испуганные лики
   Скрыли ангелы в крылах:
   Видят -- мертвый и безликий
   Вырастает в их лучах.
   24 декабря 1901
  
   И это стихотворение подтверждает намек предыдущего: здесь не восторг ежедневного чуда: "отворится дверь,/Набежит исчезающий свет", а мраки "синих и лиловых миров".
  
   27. "Старый год уносит сны..."
  
   Старый год уносит сны
   Безмятежного расцвета.
   На заре другой весны
   Нет желанного ответа.
  
   Новый год пришел в ночи
   И раскинул покрывало.
   Чьи-то крадутся лучи,
   Что-то в сердце зазвучало.
  
   Старый год уходит прочь.
   Я невнятною мольбою,
   Злая дева, за тобою
   Вышлю северную ночь.
  
   Отуманю страстью сны
   Безмятежного расцвета,
   Первый день твоей весны
   Будет пламенное лето...
   25 декабря 1901
  
  
   "Перед этой враждующей встречей"...
  
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "...часто после Читау мы шли вместе далекий путь и много говорили. Все о том же. Много о его стихах. Уже ясно было, что связаны они со мной. Говорил Блок мне и о Соловьеве, и о душе мира, и о Софье Петровне Хитрово, и о "Трех свиданиях" и обо мне, ставя меня на непонятную мне высоту.
   ...Раз, переходя Введенский мостик, у Обуховской больницы, спросил Блок меня, что я думаю о его стихах. Я отвечала ему, что я думаю, что он поэт не меньше Фета. Это было для нас громадно. Фет был через каждые два слова. Мы были взволнованы оба..."
  
   Казалось бы, девушка ставит тебя "не меньше Фета"... Но
  
   "Я невнятною мольбою,
   Злая дева, за тобою
   Вышлю северную ночь"
  
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   "..."влюбленность" стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо".
   Всю эту осень ты заслоняла собою Тебя... Но как это разобрать, если у них - одно и то же лицо?!
   Блок. Из неотправленного письма:
   "...Прощались Вы всегда очень холодно, как здоровались... До глупости цитировались мной стихи. И первое Ваше слово -- всегда легкое, капризное: "кто сказал?", "чьи?" Как будто в этом все дело!
   P. S. Все, что здесь описано, было на самом деле. Больше это едва ли повторится. Прошу впоследствии иметь это в виду. Записал же, как столь важное, какое редко и было, даже, можно сказать, просто в моей жизни ничего такого и не бывало, -- да и будет ли? Всё вопросы, вопросы -- озабоченные, полузлобные... Когда же это кончится, господи?"
  
   Злая дева.
  
   28. Двойнику
  
   Ты совершил над нею подвиг трудный,
   Но, бедный друг! о, различил ли ты
   Ее наряд, и праздничный и чудный,
   И странные весенние цветы?..
  
   Я ждал тебя. А тень твоя мелькала
   Вдали, в полях, где проходил и я,
   Где и она когда-то отдыхала,
   Где ты вздыхал о тайнах бытия...
  
   И знал ли ты, что я восторжествую?
   Исчезнешь ты, свершив, но не любя?
   Что я мечту безумно-молодую
   Найду в цветах кровавых без тебя?
  
   Мне ни тебя, ни дел твоих не надо,
   Ты мне смешон, ты жалок мне, старик!
   Твой подвиг -- мой, -- и мне твоя награда:
   Безумный смех и сумасшедший крик!
   27 декабря 1901
  
   Блок. Из дневников:
   "27 декабря 1901.
   Я раздвоился. И вот жду, сознающий, на опушке, а -- другой -- совершаю в далеких полях заветное дело. И -- ужасный сон! -- непостижно начинаю я, ожидающий, тосковать о том, совершающем дело, и о совершенном деле..."
  
   "Ужасный сон" - в стихотворении описание еще одного сна. Сна? Описание снов в книге уже были: например, "Стою на царственном пути..." от 15 августа 1901 или недавнее "Неотвязный стоит на дороге" от 16 декабря 1901. И были они принципиально алогичны, и путалось в них время, и непонятна была в них мотивация: "А к утру надо всё найти". Всё - это что? Почему к утру? - надо и всё!
   Здесь этой суматошной деятельности нет...
  
   "...Хоть и не вышло, а хорошая мысль стихотворения; убийца-двойник -- совершит и отпадет, а созерцателю-то, который не принимал участия в убийстве, -- вся награда. Мысль-то сумасшедшая, да ведь и награда -- сумасшествие, которое застынет в сладостном созерцании совершенного другим. Память о ноже будет идеальна, ибо нож был хоть и реален, но в мечтах -- вот она, великая тайна..."
  
   Сумасшествие. С двойниками тут такая проблема: кто из них - истинен? Кто из вас, Александр Александрович, был настоящим?
  
  
   29. "Мы, два старца, бредем одинокие..."
  
  
   Мы, два старца, бредем одинокие,
   Сырая простерлась мгла.
   Перед нами -- окна далекие,
   Голубая даль светла.
  
   Но откуда в сумрак таинственный
   Смотрит, смотрит свет голубой?
   Мы дрожим мечтою единственной,
   О, невнятное! пред тобой.
  
   О, откуда, откуда мглистые
   Заалели тучи, горя,
   И нити бегут золотистые,
   И сумрак румянит заря?..
  
   Мы, два старца, в сумрак таинственный
   Бредем, -- а в окнах свет.
   И дрожим мечтою единственной,
   Искушенные мудростью бед.
   29 декабря 1901
  
   Блок. Из дневников:
   "29 декабря 1901
   Вот в эту минуту я настолько утончен и уравновешен, что смогу завещать. Складываются в одно местечко (страшная близость яви и сна, земли и неба!) -- укромненькое -- все бумаги (и эта) и иные книги. Первое место -- "Северные цветы" -- не за содержание, а за то, что несет на страницах кресты. А спросить у "--". Потом -- стихи Соловьева. Мои стихи прошу уложить туда же -- и еще кое-что. Теперь с этим покончено. "--" и пусть все сохранит, кто нуждается, а кому понадобится, не отдавать, за исключением "--", что выяснится позже написания этих строчек..."
  
   Предсмертная записка? Он был на грани самоубийства? Или был уверен, что подошел к иной грани? И сон предыдущего стихотворения мог обернуться реальностью?
   И два старца из этого стихотворения - это те же самые "двойники" из предыдущего - тот, кто делал, и тот, кто только наблюдал. Обоим - равная судьба, равная кара, равная награда: брести и брести по тропе.. От зорь - в сумрак... Вечными стариками... Вечными двойниками...
  
   "...Мы все, сколько нас ни есть, здоровые и больные, сильные и дряхлые, голубые и розовые, черные и красные, остановились на углу знакомой и давно нами посещаемой улицы и условились выкинуть штуку единодушно и мудро-красиво. И все согласились, а кто и не хотел -- подчинился. Нас не два старика только, а есть и молодые и зрелые. Сильные-то и взяли верх пока. -- А перед совершением подвига оставляем мы это завещаньице, кому понадобится, и просим о нас не крушиться, за те мысли наши -- умные, чувства наши -- глубокие, а поступки наши -- сильные. Были среди нас Пьеро, а есть и матросы и китайские мыслишки, а руки у нас набиты женскими безделушками. Польза таковых в скором времени обнаружится..."
  
   30. Ночь на Новый Год
  
  
   Лежат холодные туманы,
   Горят багровые костры.
   Душа морозная Светланы
   В мечтах таинственной игры.
  
   Скрипнет снег -- сердца займутся --
   Снова тихая луна.
   За воротами смеются,
   Дальше -- улица темна.
   Дай взгляну на праздник смеха,
   Вниз сойду, покрыв лицо!
   Ленты красные-помеха,
   Милый глянет на крыльцо...
   Но туман не шелохнется,
   Жду полуночной поры.
   Кто-то шепчет и смеется,
   И горят, горят костры...
   Скрипнет снег -- в морозной дали
   Тихий, крадущийся свет.
   Чьи-то санки пробежали...
   "Ваше имя?" -- Смех в ответ.
   Вот поднялся вихорь снежный,
   Побелело всё крыльцо...
   И смеющийся, и нежный
   Закрывает мне лицо...
  
   Лежат холодные туманы,
   Бледнея, крадется луна.
   Душа задумчивой Светланы
   Мечтой чудесной смущена...
   31 декабря 1901
  
   Светлана, ее рождественское гадание... Жуковский... (Из автобиографии: "Первым вдохновителем моим был Жуковский. С раннего детства я помню постоянно набегавшие на меня лирические волны, еле связанные еще с чьим-либо именем")
   Хочется просто выдохнуть: пронесло... Вот так - ничего реального, никакого сюрреализма, никакой теоделики... Заместо - "литература". Истощение. Опустошение. Лишь багровые костры и холодные туманы...
   Светлана. "Ты гадаешь - меня не зови"... Гадалка.
   Год кончился стихами о гадании.
  
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   "Новогодний визит. Гаданье m-me Ленц и восторг (демонический: "Я шел...")."
   [m-me Ленц - подруга Л.Д.]
  
  
  
   III. С.-Петербург. Осень и зима 1901 года. Краткое содержание
  
   Сцена первая. Неверящая ты.
  
   1. "Смотри -- я отступаю в тень..." ( http://proza.ru/2017/12/01/1092 )
   "ты" не понимаешь своей высокой сути!
  
   2. "Пройдет зима -- увидишь ты..." ( http://proza.ru/2017/12/01/1098 )
   "ты" видишь только внешнее!
   *
  
   Сцена следующая. Грань богопознания.
  
   3."Встану я в утро туманное..." ( http://proza.ru/2017/12/01/1114 )
   "я" заставлю тебя богиней - быть!
  
   4. "Ранний час. В пути незрима..." ( http://proza.ru/2017/12/02/1012 )
   Принуждение к божественности - получается.
  
   5. "Ты уходишь от земной юдоли..." ( http://proza.ru/2017/12/02/1036 )
   Грань богопознания.
  
   6. "Снова ближе вечерние тени..." ( http://proza.ru/2017/12/02/1045 )
   "ты" удержалась здесь.
  
   7. "Я бремя похитил, как тать..." ( http://proza.ru/2017/12/03/1048 )
   Удержалась из-за "нарастающей страсти".
   *
  
   Сцена следующая. Вставка чужим почерком.
  
   8. "Хранила я среди младых созвучий..." ( http://proza.ru/2017/12/03/1056 )
   Вставка другим почерком: "Какие страсти?! - Мои мечты -- священные чертоги, моя любовь -- немеющая тень."
  
   9. "Медленно в двери церковные..." ( http://proza.ru/2017/12/03/1073 )
   Вставка другим почерком: "в церковные двери я вхожу без сомнения."
  
   10. "Ловлю я тонкий прах надежды..." ( http://proza.ru/2017/12/04/973 )
   Вставка другим почерком: "тоска по брачному венцу".
  
   11. "Скрипнула дверь. Задрожала рука..." ( http://proza.ru/2017/12/04/976 )
   Вставка другим почерком: "Нынче ли сердце пробудится?".
   *
  
   Сцена следующая. Явное колдовство.
  
   12. "Зарево белое, желтое, красное..."  ( http://proza.ru/2017/12/04/982 )
   Первое подношение двойников - Елена.
  
   13. "Восходя на первые ступени..." ( http://proza.ru/2017/12/05/1066 )
   Вид на Землю с высоты "первых ступеней".
   *
  
   Сцена следующая. Возвращение.
  
   14. "Один порыв -- безвластный и плакучий..." ( http://proza.ru/2017/12/05/1077 )
   Возвращение в "сон рабов". Отчаяние? Но отчаяние - это "восторг богов".
  
   15. "Я ли пишу, или ты из могилы..." ( http://proza.ru/2017/12/05/1079 )
   Попытка отрефлексировать подарки "двойников"
  
   16. "Жду я холодного дня..." ( http://proza.ru/2017/12/06/1156 )
   Вставка другим почерком: "Чтобы с величьем земли / Ты разлучиться не мог"
   *
  
   Сцена следующая. Поле вечной битвы.
  
   17. "Ты страстно ждешь. Тебя зовут..." ( http://proza.ru/2017/12/06/1160 )
   Двойники. Вид на поле вечной битвы, где он и "ты".
  
   18. "Будет день -- и свершится великое..." ( http://proza.ru/2017/12/06/1167 )
   "ты" - кто?! "Ты -- другая, немая, безликая,/ Притаилась, колдуешь в тиши"?!
   *
  
   Сцена следующая. Случайные встречи.
  
   19. "Я долго ждал -- ты вышла поздно..." ( http://proza.ru/2017/12/07/1034 )
   Наша реальность. Курсы г-жи Читау. Он ждет любимую.
  
   20. "Ночью вьюга снежная..." ( http://proza.ru/2017/12/07/1041 )
   Наша реальность. Предвкушение новой встречи после курсов г-жи Читау.
  
   21. "Тёмно в комнатах и душно..." ( http://www.proza.ru/2017/12/07/1044 )
   Наша реальность. Тоска по иномирью.
   *
  
   Сцена следующая. Злая дева.
  
   22. "Мне битва сердце веселит..." ( http://www.proza.ru/2017/12/08/1104 )
   Осознанье любовной битвы как битвы с врагом.
  
   23.  "Неотвязный стоит на дороге..." ( http://www.proza.ru/2017/12/08/1108 )
   Появляется Неотвязный.
  
   24. "Молчи, как встарь, скрывая свет..." ( http://www.proza.ru/2017/12/08/1116 )
   Искушение тайнами.
  
   25. "Вечереющий сумрак, поверь..." ( http://www.proza.ru/2017/12/09/1199 )
   "ты" - как проводник из "прежних миров".
  
   26. "Сумрак дня несет печаль..." ( http://www.proza.ru/2017/12/09/1210 )
   Экскурсия в лиловый мир.
  
   27. "Старый год уносит сны..." ( http://www.proza.ru/2017/12/09/1217 )
   "ты" - "Злая дева".
   *
  
   Сцена следующая. Тропа.
  
   28. Двойнику ( http://www.proza.ru/2017/12/10/1130 )
   Рефлексии над двойником.
  
   29. "Мы, два старца, бредем одинокие..." ( http://www.proza.ru/2017/12/10/1136 )
   Совместное блуждание с двойником по Тропе.
  
   30. Ночь на Новый Год (http://www.proza.ru/2017/12/10/1143 )
   Видение на Тропе.
   *
  
   IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года
  
  
   1."Я шел -- и вслед за мною шли..."
  
   Я шел -- и вслед за мною шли
   Какие-то неистовые люди.
   Их волосы вставали под луной,
   И в ужасе, с растерзанной душой
   Зубами скрежетали, били в груди,
   И разносился скрежет их вдали.
  
   Я шел -- и вслед за мной влеклись
   Усталые, задумчивые люди.
   Они забыли ужас роковой.
   Вдыхали тихо аромат ночной
   Их впалые измученные груди,
   И руки их безжизненно сплелись.
  
   Передо мною шел огнистый столп.
   И я считал шаги несметных толп.
   И скрежет их, и шорох их ленивый
   Я созерцал, безбрежный и счастливый.
   1 января 1902
  
  
   Стихотворение перекликается с первым стихотворение прошлой зимы.
   Там было:
  
   "Я вышел... "
  
   В этом -
  
   "Я шел...
  
   Там:
  
   "Минувших дней младые были
   Пришли доверчиво из тьмы..."
  
   Здесь - одна из тех "былей минувших дней":
  
   Передо мною шел огнистый столп.
   И я считал шаги несметных толп.
   И скрежет их, и шорох их ленивый
   Я созерцал, безбрежный и счастливый.
  
   "Огнистый столп": "Господь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем и ночью", - это Моисей ведет народ свой из рабства египетского к земле обетованной.
   И стихотворение можно прочитать, как тот самый "огнистый столп": в предыдущих стихах, предыдущих главах книги главный герой впал в сомнение, и ему в поддержку послано вдохновляющее видение, что он, как Моисей выполняет свою миссию.
   Вот только... Уж больно материалистичное получилось видение... Шаги несметных толп почти слышны, почти слышны бессчетные шорохи их одежд. И слишком явственно ощущение безбрежности, ощущение счастья пророка - человека впрямую исполняющего волю Его... Когда понимаешь, что "вдохновение" - это когда в тебе дыхание Его.
  
   Блок. "О современном состоянии русского символизма":
   "Реальность, описанная мною, - единственная, которая для меня дает смысл жизни, миру и искусству. Либо существуют те миры, либо нет. Для тех, кто скажет "нет", мы остаемся просто "так себе декадентами", сочинителями невиданных ощущений...".
  
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   "Новогодний визит. Гаданье m-me Ленц и восторг (демонический: "Я шел...")."
  
  
   2."Бегут неверные дневные тени..."
  
   С. Соловьеву
  
   Бегут неверные дневные тени.
   Высок и внятен колокольный зов.
   Озарены церковные ступени,
   Их камень жив -- и ждет твоих шагов.
  
   Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь,
   Одетый страшной святостью веков,
   И, может быть, цветок весны уронишь
   Здесь, в этой мгле, у строгих образов.
  
   Растут невнятно розовые тени,
   Высок и внятен колокольный зов,
   Ложится мгла на старые ступени...
   Я озарен -- я жду твоих шагов.
   4 января 1902
  
  
   Герою романа в стихах видение огненного столпа в предыдущей главе помогло: "Я озарен".
   "Церковные ступени", "холодный камень"... "...и на сем камне Я создам Церковь Мою". У каждого - свой труд, свое подвижничество: кто-то ведет "толпы", кто-то строит церковь, а кому-то просто на её ступенях - ждать твоих шагов.
  
   Напомню: биографический исток всех последующих "храмовых стихов" - встречи в церквях Блока с Л.Д.
   Из воспоминаний Л.Д.:
   "В сумерки октябрьского дня я шла по Невскому к Собору и встретила Блока. Мы пошли рядом. Я рассказала, куда иду и как все это вышло. Позволила идти с собой. Мы сидели в стемневшем уже соборе на каменной скамье под окном, близ моей Казанской. То, что мы тут вместе, это было больше всякого объяснения. Мне казалось, что я явно отдаю свою душу, открываю доступ к себе.
   Так начались соборы, сначала Казанский, потом и Исаакиевский".
   Блок. Из дневников:
   "Один только раз мы ходили очень долго. -- Сначала пошли в Казанский собор (там бывали и еще), а потом -- по Казанской и Новому переулку -- в Исаакиевский. Ветер был сильный и холодный, морозило, было солнце яркое, холодное. Собор обошли вокруг, потом вошли во внутрь... В соборе почти никого не было. Вас поразила высота, громада, торжество, сумрак. Голос понизили даже. Прошли глубже, встали у колонны, смотрели наверх, где были тонкие нитки лестничных перил. Лестница ведет в купол. Там кружилась, наверное, голова... Солнце лучилось косо. Отчего Вам тогда хотелось сумрака, пугал Вас рассеянный свет из окон? Он портил собор, портил мысли, что же еще? "
  
   3."Сгущался мрак церковного порога..."
  
   Сгущался мрак церковного порога
   В дни свадеб, в дни рождений, похорон;
   А там -- вилась широкая дорога,
   И путник шел, закатом озарен.
  
   Там не было конца свободной дали,
   Но здесь, в тени, не виделось ни зги;
   И каждый раз прохожего встречали
   Из сумрака ответные шаги.
  
   Церковный свод давал размерным звоном
   Всем путникам напутственный ответ,
   И в глубине, над сумрачным амвоном,
   Остерегающий струился свет.
  
   И, проходя в смеющиеся дали,
   Здесь путник ждал, задумчив и смущен,
   Чтоб меркнул свет, чтоб звуки замирали...
   И дале шел, закатом озарен.
   4 января 1902
  
   Последняя строка предыдущего стихотворения:
  
   "Я озарен -- я жду твоих шагов"
  
   И вот он, ожидающий, видит, как и другие путники идут и идут к храму. И как они тоже, как и он, получают озарение:
  
   Здесь путник ждал, задумчив и смущен,
   Чтоб меркнул свет, чтоб звуки замирали...
   И дале шел, закатом озарен
  
   Нет, храм не был для путников конечной целью, а как оазис в пустыне - чтоб напиться вдоволь, наконец, воды, чтоб отдохнуть в сумраке дерев... Чтоб встретили, чтоб проводили...
   4."Высоко с темнотой сливается стена..."
  
   Высоко с темнотой сливается стена,
   Там -- светлое окно и светлое молчанье.
   Ни звука у дверей, и лестница темна,
   И бродит по углам знакомое дрожанье.
  
   В дверях дрожащий свет и сумерки вокруг.
   И суета и шум на улице безмерней.
   Молчу и жду тебя, мой бедный, поздний друг,
   Последняя мечта моей души вечерней.
   11 января 1902
  
   Блок. Из дневников:
   "...В соборе почти никого не было. Вас поразила высота, громада, торжество, сумрак. Голос понизили даже. Прошли глубже, встали у колонны, смотрели наверх, где были тонкие нитки лестничных перил. Лестница ведет в купол. Там кружилась, наверное, голова."
  
   "Молчу и жду тебя, мой бедный, поздний друг"
  
   Ждут, конечно, "путника", одного из тех из предыдущего стихотворения:
  
   "Церковный свод давал размерным звоном
   Всем путникам напутственный ответ..."
  
   А вот кто ждет?.. Тот, который в предыдущем стихотворении смотрел из храма туда, где
  
   "...вилась широкая дорога,
   И путник шел, закатом озарен."
  
   где:
  
   "...не было конца свободной дали"
  
   кто смотрел из сумерек собора?
  
   Блок. Из дневников:
   "Отчего Вам тогда хотелось сумрака, пугал Вас рассеянный свет из окон? Он портил собор, портил мысли, что же еще?"
  
   ...кто смотрел, следил, встречал... Ждал.
   Или...
   ...смотрела, следила, встречала... Которая ждала:
  
   Молчу и жду тебя, мой бедный, поздний друг,
   Последняя мечта моей души вечерней.
  
   5. "Там, в полусумраке собора..."
  
   Там, в полусумраке собора,
   В лампадном свете образа.
   Живая ночь заглянет скоро
   В твои бессонные глаза.
  
   В речах о мудрости небесной
   Земные чуятся струи.
   Там, в сводах -- сумрак неизвестный,
   Здесь -- холод каменной скамьи.
  
   Глубокий жар случайной встречи
   Дохнул с церковной высоты
   На эти дремлющие свечи,
   На образа и на цветы.
  
   И вдохновительно молчанье,
   И скрыты помыслы твои,
   И смутно чуется познанье
   И дрожь голубки и змеи
   14 января 1902
  
  
   Блок. Из дневников:
   "...вошли во внутрь. Тихонько пошептались у дверей монашки... В соборе почти никого не было....Потом мы сидели на дубовой скамье в противоположной от алтаря части, ближе к Почтамтской.... Стало поздно, вышли, опять пошептались монашки"
  
   В предыдущем стихотворении томилось ожидание встречи, в этом - встреча случилась:
  
   Глубокий жар случайной встречи
   Дохнул с церковной высоты...
  
   А дальше пошла путаница разных реальностей:
  
   Там, в сводах -- сумрак неизвестный,
   Здесь -- холод каменной скамьи
  
   Там - "речи о мудрости небесной", тут - "...тонкое слово, легкий шепот, крошечное движение, может быть, мимолетная дрожь", там - "сокрыты помыслы твои", а тут "...все это было, лучше думать, одно воображение мое"...
   А здесь есть последние - продиктованные! - строчки:
  
   И смутно чуется познанье
   И дрожь голубки и змеи
  
   "Познание", "голубка", змея" - древо Познания и змея, соблазняющая голубку... Ощутить себя, сидя, на дубовой скамье в промозглом зимнем соборе, как вечным летом под яблоней в Эдеме... Ощутить себя Евой...
  
   6. "Мы преклонились у завета..."
  
  
   Мы преклонились у завета,
   Молчаньем храма смущены.
   В лучах божественного света
   Улыбка вспомнилась Жены.
  
   Единодушны и безмолвны,
   В одних лучах, в одних стенах,
   Постигли солнечные волны
   Вверху -- на тёмных куполах.
  
   И с этой ветхой позолоты,
   Из этой страшной глубины
   На праздник мой спустился Кто-то
   С улыбкой ласковой Жены.
   18 января 1902.
   Исаакиевский собор
  
   Блок. Из примечаний к первой книге "Собрания стихотворений" 1911-ого года:
   "Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть.
   Последнее из пяти "храмовых" стихотворений. Просто дальше будет...
   Из воспоминаний Л.Д.:
   "И тем не менее в январе (29-го) я с Блоком порвала."
   Блок. Из дневников:
   "Это уже лучше и не вспоминать и не напоминать. Это было 29 января..."
  
   Но это будет позже, это будет больше, чем через неделю, а пока 18 января 1902 в Исаакиевский соборе...
  
   Единодушны и безмолвны,
   В одних лучах, в одних стенах,
   Постигли солнечные волны
   Вверху -- на тёмных куполах.
  
   Блок. Из дневников, последние строки из воспоминаний лета 902-года о прошедшей зиме:
   "...Стало поздно, вышли, опять пошептались монашки... Еще с моста смотрели закат, но Вам уже не хотелось остановиться. Это было в последний раз. Кто-то видел нас... Для Вас -- мимолетность. Но чтобы я когда-нибудь забыл что-нибудь из этого -- для этого нужно что-нибудь совсем необыкновенное, притом того же порядка".
  
   "Кто-то видел нас":
  
   На праздник мой спустился Кто-то
   С улыбкой ласковой Жены.
   7. "Я укрыт до времени в приделе..."
  
  
   Я укрыт до времени в приделе,
   Но растут великие крыла.
   Час придет -- исчезнет мысль о теле,
   Станет высь прозрачна и светла.
  
   Так светла, как в день веселой встречи,
   Так прозрачна, как твоя мечта.
   Ты услышишь сладостные речи,
   Новой силой расцветут уста
  
   Мы с тобой подняться не успели, --
   Загорелся мой тяжелый щит.
   Пусть же ныне в роковом приделе,
   Одинокий, в сердце догорит.
  
   Новый щит я подниму для встречи,
   Вознесу живое сердце вновь.
   Ты услышишь сладостные речи,
   Ты ответишь на мою любовь.
  
   Час придет -- в холодные мятели
   Даль весны заглянет, весела.
   Я укрыт до времени в приделе,
   Но растут всемощные крыла.
   29 января 1902
  
   Из воспоминаний Л.Д.:
   "И тем не менее в январе (29-го) я с Блоком порвала.... Я просто встретила его с холодным и отчужденным лицом, когда он подошел ко мне на Невском, недалеко от Собора и небрежно, явно показывая, что это предлог, сказала, что боюсь, что нас видели на улице вместе, что мне это неудобно. Ледяным тоном "Прощайте" - и ушла."
   Блок. Из дневников:
   "Это уже лучше и не вспоминать и не напоминать. Это было 29 января, -- а уж 7 февраля -- полегче. Это было необыкновенно, кажется, очень важно, разумеется, для меня. Для Вас -- мимолетность."
   Из воспоминаний Л.Д.:
   "Прекрасная дама взбунтовалась! Ну, дорогой читатель, если вы ее осуждаете, я скажу вам наверно: вам не двадцать, вы все испытали в жизни и даже уже истрепаны ею, или никогда не чувствовали, как запевает торжественный гимн природе ваша расцветающая молодость, А какой я была в то время, я вам уже рассказала"
   Как же, помним:
   " ...я была нежной, холеной старинной девушкой. Белизна кожи, не спаленная никаким загаром, сохраняла бархатистость и матовость. Нетренированные мускулы были нежны и гибки. Течение своих линий я находила впоследствии отчасти у Джорджоне, особенно гибкость длинных ног, короткую талию и маленькие, еле расцветающие груди. Хотя Ренессанс не совсем мое, он более трезв и надуман. Мое тело было как-то более пронизано духом, тонким укрытым огнем белого, тепличного, дурманного цветка. Я была очень хороша, я помню, несмотря на далеко не выполненный "канон" античного сложения. Так задолго до Дункан, я уже привыкла к владению своим обнаженным телом, к гармонии его поз, и ощущению его в искусстве, в аналогии с виденной живописью и скульптурой. Не орудие "соблазна" и греха наших бабушек и даже матерей, а лучшее, что я в себе могу знать и видеть, моя связь с красотой мира."
   0x08 graphic
  
  
  
  
   И мнилась мне Российская Венера,
   Тяжелою туникой повита,
   Бесстрастна в чистоте, нерадостна без меры,
   В чертах лица -- спокойная мечта.
  
   Она сошла на землю не впервые,
   Но вкруг нее толпятся в первый раз
   Богатыри не те, и витязи иные...
   И странен блеск ее глубоких глаз...
  
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   "Началось то, что "влюбленность" стала меньше призвания более высокого, но объектом того и другого было одно и то же лицо. В первом стихотворении шахматовском это лицо приняло странный образ "Российской Венеры"."
   Блок и в 18-ом году не мог понять - отказывался понимать, принимать отказывался! - два "объекта" не дополняют друг друга - они друг другу противостоят.
  
   Л.Д. Из неотправленного письма:
   "Вы навоображали обо мне всяких хороших вещей и за этой фантастической фикцией, которая жила только в Вашем воображении, Вы меня, живого человека, с живой душой, и не заметили, проглядели...
   Вы, кажется, даже любили - свою фантазию, свой философский идеал, а я все ждала, когда же Вы увидите меня, когда поймете, что мне нужно, чем я готова отвечать от всей души... Но Вы продолжали фантазировать и философствовать... Ведь я даже намекала Вам: "надо осуществлять"..."
  
   Девочке целоваться хотелось, ему ж чуть ли не прямо "намекали", а он...
  
   Блок. Из неотправленного письма:
   "...Четыре года тому назад я встретил Вас в той обстановке, которая обыкновенно заставляет влюбляться. Этот последний факт не замедлил произойти тогда же.....
   ...я твердо уверен в существовании таинственной и малопостижимой связи между мной и Вами. Слишком долго и скучно было бы строить все перебранные уже мной гипотезы, тем более что все они, как и должно быть, бездоказательны... Для некоторого пояснения предварительно замечу, что так называемая жизнь (среди людей) имеет для меня интерес только там, где она соприкасается с Вами.... Разумеется, это и дерзко и, в сущности, даже недостижимо... однако меня оправдывает продолжительная и глубокая вера в Вас (как в земное воплощение пресловутой Пречистой Девы или Вечной Женственности, если Вам угодно знать)"...
  
   Л.Д. Из неотправленного письма:
   "...я Вам никогда не прощу то, что Вы со мной делали все это время - ведь Вы от жизни тянули меня на какие-то высоты, где мне холодно, страшно и ... скучно!"
   Возвращаясь к книге "Стихи о Прекрасной Даме", возвращаясь к ее сюжету, возвращаясь к стихотворению, написанном в день разрыва: его - разрыва - словно не заметили...
   В прошлом храмовом стихотворении к нему:
  
   На праздник мой спустился Кто-то
   С улыбкой ласковой Жены
  
   В этом - он продолжает служение:
  
   Час придет -- в холодные мятели
   Даль весны заглянет, весела.
   Я укрыт до времени в приделе,
   Но растут всемощные крыла.
  
   А "ты"...
   Мы с тобой подняться не успели, --
   Загорелся мой тяжелый щит.
   Пусть же ныне в роковом приделе,
   Одинокий, в сердце догорит.
  
   Новый щит я подниму для встречи,
   Вознесу живое сердце вновь.
   Ты услышишь сладостные речи,
   Ты ответишь на мою любовь.
  
   И так будет. Всегда. И в вечности останется: "Никогда я не брошу щита... Никогда не откроешь ты плечи." Никогда... Хотя к тому мигу, к моменту написания "Заклятия огнем и мраком" они были уже три года как в законном браке... Вроде, какие уж там "щиты" и "плечи"!
  
   Никогда!
  
   8. "И нам недолго любоваться..."
  
  
   И нам недолго любоваться
   На эти, здешние, пиры:
   Пред нами тайны обнажатся,
   Возблещут дальные миры.
   Январь 1902
  
   Если смотреть на это стихотворение с нашего, земного, берега - оно о смерти. Оно о готовности к самоубийству. А если о жалком земном крае забыть - то видишь мастера теургии выглянувшего в окошко, полюбовавшегося на пир заката и вернувшегося к своим книгам, своим ретортам, к своему последнему опыту - к великому эксперименту, к актированию... Ведь еще одно заклинание, еще один ритуал и...
  
   Возблещут дальные миры
  
   Блок. Из неотправленного письма Любови Дмитриевне:
   "То, что произошло сегодня, должно переменить и переменило многое из того, что недвижно дожидалось случая три с половиной года. Всякая теория перешла непосредственно в практику, к несчастью для меня, трагическую. Теперь передо мною впереди только чистая Вы и, -- простите за сумасшедшие термины по отношению к Вам, -- неподвижное Солнце Завета. Моя жизнь, т. е. способность жить, немыслима без исходящего от Вас ко мне некоторого непознанного, а только еще смутно ощущаемого мной Духа".
   9. "Уходит день. В пыли дорожной..."
  
   Уходит день. В пыли дорожной
   Горят последние лучи.
   Их красный отблеск непреложно
   Слился с огнем моей свечи.
  
   И ночь моя другой навстречу
   Плывет, медлительно ясна.
   Пусть красный отблеск не замечу, --
   Придет наверное она.
  
   И всё, что было невозможно
   В тревоге дня, иль поутру,
   Свершится здесь, в пыли дорожной,
   В лучах закатных, ввечеру.
   1 февраля 1902
  
  
   "Придет наверное она" - это не в нашем XXI-ого века прочтение слова "наверное" - не "может быть", это из XIX-ого столетия - "наверняка".
   Имеем продолжение предыдущего стихотворения, короткой предыдущей главки: "моя свеча" - это из "моей" кельи, "моего" скита, "моей" лаборатории. И освещает она - видение? изображение? экран? - и на нем пыльная дорога, закат. И...
  
   И всё, что было невозможно
   В тревоге дня, иль поутру,
   Свершится здесь, в пыли дорожной,
   В лучах закатных, ввечеру.
  
   Летняя пыльная дорога узнаваема - он нашел "место свершения" мистическим летом во время своих блужданий вокруг Боблова.
   10. "Сны раздумий небывалых..."
  
  
   Сны раздумий небывалых
   Стерегут мой день.
   Вот видений запоздалых
   Пламенная тень.
  
   Все лучи моей свободы
   Заалели там.
   Здесь снега и непогоды
   Окружили храм.
  
   Все виденья так мгновенны --
   Буду ль верить им?
   Но Владычицей вселенной,
   Красотой неизреченной,
   Я, случайный, бедный, тленный,
   Может быть, любим.
  
   Дни свиданий, дни раздумий
   Стерегут в тиши...
   Ждать ли пламенных безумий
   Молодой души?
  
   Иль, застывши в снежном храме
   Не открыв лица,
   Встретить брачными дарами
   Вестников конца?
   8 февраля 1902
  
   Всего-то, казалось бы "легкий шепот, крошечное движение, может быть, мимолетная дрожь"...
  
   Все виденья так мгновенны --
   Буду ль верить им?
   Но Владычицей вселенной,
   Красотой неизреченной,
   Я, случайный, бедный, тленный,
   Может быть, любим...
  
   В рамках сюжета СПД: теург был готов к Акту. Но его "пламенная тень" отвлекла его. И теперь он в сомнениях:
  
   Ждать ли пламенных безумий
   Молодой души?
  
   Иль, застывши в снежном храме
   Не открыв лица,
   Встретить брачными дарами
   Вестников конца?
   11. "На весенний праздник света..."
  
   На весенний праздник света
   Я зову родную тень.
   Приходи, не жди рассвета,
   Приноси с собою день!
  
   Новый день -- не тот, что бьется
   С ветром в окна по весне!
   Пусть без умолку смеется
   Небывалый день в окне!
  
   Мы тогда откроем двери,
   И заплачем, и вздохнем,
   Наши зимние потери
   С легким сердцем понесем...
   8 февраля 1902
  
   В переводе на русский, все это означает: лета хочется! Вокруг поэта - "трагическая практика", его только что ни с того, ни с его бросила любимая. Бросила, когда, казалось бы, начало, наконец-то, что-то налаживаться, когда она, наконец, начала открывать ему что-то свое, личное, сокровенное. И вот после этого она: "...боюсь, что нас видели на улице вместе, что мне это неудобно. Ледяным тоном "Прощайте" - и ушла."
   Ей - он пишет страшные письма, себе - страшные строки: "В экстазе -- конец. Реши обдуманно заранее, что тебе нужно умереть. Приготовь револьвер или веревку". А вечности...
   А в вечности будет:
  
   Наши зимние потери
   С легким сердцем понесем
  
   В вечности герой книги "Стихи о Прекрасной Даме" совсем забывает о ритуале и радуется уже недалекой весне.
   12. "Ты была светла до странности..."
  
   Ты была светла до странности
   И улыбкой -- не проста.
   Я в лучах твоей туманности
   Понял юного Христа.
   Проглянул сквозь тучи прежние
   Яркий отблеск неземной.
   Нас колышет безмятежнее
   Изумрудною волной.
   Я твоей любовной ласкою
   Озарен -- и вижу сны.
   Но, поверь, считаю сказкою
   Небывалый знак весны.
   8 февраля 1902
   0x08 graphic
   "Я твоей любовной ласкою / Озарен...", - что у них случилось на дубовой скамье в Исаакиевском соборе? Соприкоснулись колени - и она не отодвинулась? Соприкоснулись ладони - и она не убрала свою? Было "крошечное движение, может быть, мимолетная дрожь". Или она - не убрала колени, ладонь - она придвинула? А когда он остолбенел, застыл, не решился на ответное - когда он не отреагировал, она - "нежная, холеная старинная девушка" - вспоминая это: я навязывалась ему?! - и решила: все, с меня хватит!
   А что случилось у него "8 февраля 1902 года"? Третье стихотворение за день! Или просто после месячной питерской хмари - "Небывалый день в окне!" В окне - солнце, а в душе - "видений..." - воспоминаний! - "...пламенная тень":
  
   Но Владычицей вселенной,
   Красотой неизреченной,
   Я, случайный, бедный, тленный,
   Может быть, любим...
  
   Или...
   Блок: "... Это было 29 января, -- а уж 7 февраля -- полегче...".
   29 января он, как сказано в одной статье, "он подстерег ее на Невском"... Попробовал бы автор сам "подстеречь" свою девушку на четырех с половиной верстах Невского проспекта! Но для Блока и Л.Д. это было в обыденность... Они столкнулись, и она: "...я с Блоком порвала... Ледяным тоном "Прощайте" - и ушла."
   А 7 февраля? Накануне этих трех стихотворений? Еще одна "случайная" встреча?
  
   Ты была светла до странности
   И улыбкой -- не проста
  
   После которой он:
  
   ...в лучах твоей туманности
   Понял юного Христа
  
   Юный Христос однажды должен был понять, осознать: ему - мальчику, ему - сыну плотника, предстоит своей жизнью, своей смертью изменить мир. И принять это.
   И юный Блок его понял.
  
  
  
   13. "Не поймут бесскорбные люди..."
  
  
   Не поймут бесскорбные люди
   Этих масок, смехов в окне!
   Ищу на распутьи безлюдий,
   Веселий -- не надо мне!
  
   О, странно сладки напевы...
   Они кажутся так ясны!
   А здесь уже бледные девы
   Уготовали путь весны.
  
   Они знают, что мне неведомо,
   Но поет теперь лишь одна...
   Я за нею -- горящим следом --
   Всю ночь, всю ночь -- у окна!
   10 февраля 1902
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
   М.А. Бекетова - младшая сестра матери Александра Блока. Из воспоминаний:
   "Александра Андреевна с сыном переехала на новую квартиру, в казармы лейб-гренадерского полка. Казармы эти -- на в казармы лейб-гренадерского полка ской стороне, на набережной Невки, близко от Ботанического сада. Здесь Блок прожил лет пятнадцать. Он любил это место. Оно живописно по-своему"...
   "Всю ночь, всю ночь -- у окна!"
   0x01 graphic
  
   "... Невка здесь очень широка, из окон казармы были видны на противоположном берегу огромные фабрики с трубами, а по реке весной и до глубокой осени сновали пароходы, барки, ялики, катера..."
   В феврале ни пароходов, ни барок, конечно, не было, и вряд ли, по Петроградской набережной - в 1902 году еще Петербургская - "всю ночь, всю ночь!" - бродили "бледные девы".
   ...Всё-таки это "небывало": такое отчаяние в реальности и такое жадное ожидание весны в стихах.
   14. "Сны безотчетны, ярки краски..."
  
   Для солнца возврата нет.
   "Снегурочка" Островского
  
   Сны безотчетны, ярки краски,
   Я не жалею бледных звезд.
   Смотри, как солнечные ласки
   В лазури нежат строгий крест.
  
   Так -- этим ласкам близ заката
   Он отдается, как и мы,
   Затем, что Солнцу нет возврата
   Из надвигающейся тьмы.
  
   Оно зайдет, и, замирая,
   Утихнем мы, погаснет крест, --
   И вновь очнемся, отступая
   В спокойный холод бледных звезд.
   12 февраля 1902
  
  
   Слова из эпиграфа принадлежат Купаве. И ее любимый, Мизгирь, отвечает: "И для любви погасшей возврата нет, Купава", а сам начинает молить о любви Снегурочку... безответно...
   В этом стихотворении тоже - солнце ластится к строгому кресту, а "мы" замирая любуемся уходящим солнцем... "Затем, что Солнцу нет возврата"...
   И всё-таки... всё-таки... поздним питерским февральским утром Солнце взойдет снова. И никуда оно не денется!
  
   И вновь очнемся, отступая
   В спокойный холод бледных звезд.
  
   15. "Мы живем в старинной келье..."
  
   Мы живем в старинной келье
   У разлива вод.
   Здесь весной кипит веселье,
   И река поет.
  
   Но в предвестие веселий,
   В день весенних бурь
   К нам прольется в двери келий
   Светлая лазурь.
  
   И полны заветной дрожью
   Долгожданных лет
   Мы помчимся к бездорожью
   В несказанный свет.
   18 февраля 1902
  
   "Любочки" нет уже три недели, и вот оно - здравствуйте!
  
   Блок. Из дневников 18-ого года:
   МАРТ 1901
   "...Ее образ... вызвал во мне... человеческую влюбленность, которую я, может быть, проявил в каком-нибудь слове или взгляде, очевидно вызвавшем новое проявление ее суровости.
   АПРЕЛЬ 1901
   Следствием этого... появился какой-то бледноликий призрак (двойники уже просятся на службу?)
  
   И вот, через год - очередной всплеск "ее суровости", и двойники до службы допросились.
  
   Блок. "О современном состоянии русского символизма":
   "...Переживающий все это - уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого. Благодаря этой сети обманов - тем более ловких, чем волшебнее окружающий лиловый сумрак, - он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности - все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой - вздох моря, третий - аметист, четвертый - священного скарабея, крылатый глаз..." 
  
   "... добывают ему лучшие драгоценности... - вздох моря".
   В Питере - промозглый беспросветный февраль, а он - с двойником! двойником! - здесь:
  
   Здесь весной кипит веселье,
   И река поет.
  
   Но в предвестие веселий,
   В день весенних бурь
   К нам прольется в двери келий
   Светлая лазурь.
  
   В Питере беспросветно...
   (Блок. Набросок непосланного письма к Л.Д. Менделеевой:
   "...Я должен сказать Вам, что то, что недослушано Вами и недосказано мной, должно сохранить свою силу до времени; теперь же Вы, кажется мне, не хотите, а может быть, и не можете этого выслушать.")
   Зато здесь:
  
   Но в предвестие веселий,
   В день весенних бурь
   К нам прольется в двери келий
   Светлая лазурь.
  
   И полны заветной дрожью
   Долгожданных лет
   Мы помчимся к бездорожью
   В несказанный свет.
  
   Здесь - в несказанный... где нет ее, где нет ее "привычной суровости", где нет привычной питерской хмари... Здесь - вперед! в несказанный свет!
   16. "Верю в Солнце Завета..."
  
   И Дух и Невеста говорят: прииди.
   Апокалипсис
  
  
   Верю в Солнце Завета,
   Вижу зори вдали.
   Жду вселенского света
   От весенней земли.
  
   Всё дышавшее ложью
   Отшатнулось, дрожа.
   Предо мной -- к бездорожью
   Золотая межа.
  
   Заповеданных лилий
   Прохожу я леса.
   Полны ангельских крылий
   Надо мной небеса.
  
   Непостижного света
   Задрожали струи.
   Верю в Солнце Завета,
   Вижу очи Твои.
   22 февраля 1902
  
   В прошлом стихотворении было:
  
   Мы помчимся к бездорожью
   В несказанный свет.
   В этом:
  
   Предо мной -- к бездорожью
   Золотая межа.
  
  
   То есть оно - непосредственное продолжение предыдущего, оно - конкретное описание "несказанного света".
   Как обычно для эпиграфов Блока, и здесь эпиграф - это не квинтэссенция смысла, а намек на предыдущую сцену, и, чтобы понять, о чем оно, надо сходить к источнику - здесь к последним стихам "Откровения Иоанна Богослова":
  
   Я, Иисус, послал Ангела Моего засвидетельствовать вам сие в церквах. Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя.
   И Дух и невеста говорят: прииди! И слышавший да скажет прииди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром.
   И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей;
   и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей.
   Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!
   Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Аминь.
  
   Пытаться по-своему сказать, о чем это... Два тысячелетия гении схоластики, философии, литературы - чистым анализом или обнаженным вдохновением уже пытались - куда мне за ними.
   Вот трактовка протоиерея Сергия Булгакова (16 .06.1871 -- 13.07.1944), философа близкого к Сергею Соловьеву:
   "...Что означает здесь Дух? Здесь возможно, прежде всего, ограничительное толкование... Согласно ему, Дух означает Дух Христов ; поскольку во всех семи посланиях церквам говорящим является Сам Христос. В таком толковании выражение "Дух и Невеста" означает: Христос и Церковь или же Христос в Церкви, или Церковь во Христе.
   ... теперь обратимся к экзегезе слова "Невеста". Это есть один из самых живых и волнующих образов всей библейской экклезиологии, начиная с таинственной мистики "Песни Песней" ( Песн. IV, 8-12; V, 1), продолжая пророческими образами Ветхого Завета ( Ис. LXI, 10; Иер, II, 2, 32), кончая многочисленными евангельскими текстами"
  
   Идем по ссылке ( Песн. IV, 8-12):
  
   8.Со мною с Ливана, невеста! со мною иди с Ливана! спеши с вершины Аманы, с вершины Сенира и Ермона, от логовищ львиных, от гор барсовых!
   9. Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей.
   10. О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!
   11. Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!
   12. Запертый сад -- сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник:
   13. рассадники твои -- сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами, киперы с нардами,
   14. нард и шафран, аир и корица со всякими благовонными деревами, мирра и алой со всякими лучшими ароматами;
   15. садовый источник -- колодезь живых вод и потоки с Ливана.
   16. Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой, -- и польются ароматы его! -- Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды
  
   (8-12)... Как видите, на 12-ом стихе про Невесту остановиться у меня не получилось...
   Вы уже прочитали, что с точки зрения церковной науки "Дух и Невеста" означает: Христос и Церковь". Но нам это без надобности. Нам надо понять, что все это означало с точки зрения 20-летнего Александра Блока. А он прочитал: "Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды ", он услышал очень конкретное: "И Дух и Невеста говорят: прииди"!
   И он ответил:
  
   Верю в Солнце Завета
  
   И он увидел:
  
   Всё дышавшее ложью
   Отшатнулось, дрожа
  
   И он пригляделся:
  
   Предо мной -- к бездорожью
   Золотая межа.
  
   И он пошел. И описал тропу:
  
   Заповеданных лилий
   Прохожу я леса.
   Полны ангельских крылий
   Надо мной небеса.
  
  
   И он пришел:
  
   Непостижного света
   Задрожали струи.
   Верю в Солнце Завета,
   Вижу очи Твои.
  
   17. "Кто-то с богом шепчется..."
  
  
   Кто-то с богом шепчется
   У святой иконы.
   Тайна жизни теплится,
   Благовестны звоны.
   Непорочность просится
   В двери духа божья.
   Сердце переносится
   В дали бездорожья.
   Здесь -- смиренномудрия
   Я кладу обеты.
   В ризах целомудрия,
   О, святая! где ты?
   Испытаний силою
   Истомленный -- жду я
   Ласковую, милую,
   Вечно молодую.
   27 февраля 1902
  
   Недели не прошло, а он уже тоскует о "золотой меже":
  
   Испытаний силою
   Истомленный -- жду я
  
   Недели не прошло, а он уже тоскует о "бездорожьи". Было же:
  
   Предо мной -- к бездорожью
   Золотая межа
  
   И никакие церкви не заменят, не помогут, лишь:
  
   Сердце переносится
   В дали бездорожья
  
  
  
   18. "Мы всё простим -- и не нарушим..."
  
  
   Мы всё простим -- и не нарушим
   Покоя девственниц весны,
   Огонь божественный потушим,
   Прогоним ласковые сны.
  
   Нет меры нашему познанью,
   Вещественный не вечен храм.
   Когда мы воздвигали зданье,
   Его паденье снилось нам.
  
   И каждый раз, входя под своды,
   Молясь и плача, знали мы:
   Здесь пронесутся непогоды,
   Снега улягутся зимы.
   Февраль 1902
  
   Биографически "храм" - это, конечно, "сначала Казанский, потом и Исаакиевский".
   Толпы весенних девственниц уже появлялись тоже:
   "Ночью сумрачной и дикой" :
  
   ...Дочь блаженной стороны
   Из родимого чертога
   Гонит призрачные сны,
   И в полях мелькает много
   Чистых девственниц весны.
  
   Или "Не поймут бесскорбные люди":
  
   А здесь уже бледные девы
   Уготовили путь весны
  
   "Мы" - из "Мы живем в старинной келье":
  
   Мы живем в старинной келье
   У разлива вод.
   Здесь весной кипит веселье,
   И река поет.
  
   Это то место, откуда он вышел на "бездорожье", где он - не один, где такие же, как и он, живут в кельях, где познание, и даже девы - не источник горечи, а чистого веселья. Где даже знание, что храм, возведенный их руками, не вечен - не боль, а факт предсказания - почти инженерного расчета.
   19. "Ты -- божий день. Мои мечты..."
  
  
   Ты -- божий день. Мои мечты --
   Орлы, кричащие в лазури.
   Под гневом светлой красоты
   Они всечасно в вихре бури.
  
   Стрела пронзает их сердца,
   Они летят в паденьи диком...
   Но и в паденьи -- нет конца
   Хвалам, и клёкоту, и крикам!
   21 февраля 1902
  
  
   Стихотворение эмоционально - продолжение предыдущего: та же ясность, тот же восторг существования. То есть к Тебе он обращается из мира "у разлива вод". И за своими "орлами" он следит из окошка "тесной кельи", где неподалеку стоит воздвигнутый его руками и руками сподвижников "Храм", где неподалеку веселятся "девственницы весны".
  
   Но..."Под гневом светлой красоты"...
   Чья "красота" здесь гневается, понятно тоже. "Все в облике одном предчувствую Тебя!" И в этот мир, мир знания и радости - пробилась "всегдашняя суровость" "прекрасной дамы". И, верно, именно "гневная красота" стрелами реальности сбивает фантазийных орлов. Но даже ей - ничего не поделать с восторгом, разлитым в здешнем воздухе:
  
   Но и в паденьи -- нет конца
   Хвалам, и клёкоту, и крикам!
  
   В прошлом стихотворении "падение" было - храма. "Падение" мнилось грядущей катастрофой.
   Сейчас "падение" - птиц, когда "стрела пронзает их сердца". Паденье? Во время этого "паденья раздаются "хвалы, и клёкоты, и крики".
   Паденье? - полет!
   20. "Целый день передо мною..."
  
   Целый день передо мною,
   Молодая, золотая,
   Ярким солнцем залитая,
   Шла Ты яркою стезею.
  
   Так, сливаясь с милой, дальней,
   Проводил я день весенний
   И вечерней светлой тени
   Шел навстречу, беспечальный.
  
   Дней блаженных сновиденье --
   Шла Ты чистою стезею.
   О, взойди же предо мною
   Не в одном воображеньи!
   Февраль 1902
  
  
   Что питерский февраль - вовсе не "день весенний", думаю, понятно. Где пролегает "яркая стезя" мы тоже помним. То есть здесь еще один день "у разлива вод".
   Александр Блок уже почти месяц не встречается "случайно" с Л.Д. В дневнике - писания о револьверах, веревках :
   "Выкидывай штуки, говори СТРАННЫЕ вещи, главное -- любимой женщине, чтобы она что-то подозревала и чем-то интересовалась. В день назначенный, когда ты знаешь, что можешь без препятствий ее встретить и говорить, -- из-за экстаза начнет у тебя кровь биться в жилах..."
   Но в стихах горечь уходит всё дальше: уже нет ни всеобщих катастроф -"паденья храма", ни катастроф частных - "падений орлов", а только "беспечалье":
  
   Так, сливаясь с милой, дальней,
   Проводил я день весенний
   И вечерней светлой тени
   Шел навстречу, беспечальный.
  
   В стихах - весна!
   Потому что "ты" больше не заслоняет Тебя:
  
   Дней блаженных сновиденье --
   Шла Ты чистою стезею.
  
   21. "Там сумерки невнятно трепетали..."
  
   Там сумерки невнятно трепетали,
   Таинственно сменяя день пустой.
   Кто, проходя, души моей скрижали
   Заполонил упорною мечтой?
  
   Кто, проходя, тревожно кинул взоры
   На этот смутно отходящий день?
   Там, в глубинах, -- мечты и мысли скоры,
   Здесь, на земле, -- как сон, и свет и тень.
  
   Но я пойму и всё мечтой объемлю,
   Отброшу сны, увижу наяву,
   Кто тронул здесь одну со мною землю,
   За ним в вечерний сумрак уплыву.
   Февраль 1902
  
  
   Все, как сон - здесь на земле:
  
   Здесь, на земле, -- как сон, и свет и тень.
  
   А явь - настоящая! - там. В сумерках...
  
   "Здесь, на земле" - это не означает, что лирический герой стихотворения - на Земле. Нет, поэт из "Вне" смотрит и сравнивает "здесь" и "там". "Там", где "сумерки невнятно трепетали" и "здесь" - "на земле". И когда он "все поймет", то увидит, как рядом с ним - Кто-то, который тоже - "трогает" "одну со мною землю"...
   И герой уплывет за ним... В их сумерки. Они ж... если не равные, то подобные. Как Микеланджело, например, и художник из его мастерской, которому можно поручить заполнить неответственный кусок фрески. И когда её откроют, зрители будут восторгаться - шедевр! - а он будет стоять и знать, что вон та тучка, вон те орлы под ней, которыми восхищаются смертные - его. А потом получит свой заказ... Персональный - он же из знаменитой мастерской! А потом, может случиться, и его мастерская станет - знаменитой.
  
   И еще одна мелочишка: "уплыву" . Помните Брюсова? - "В ранних стихах Блока река - не просто река, но символ границы, отделяющей его от Идеала". Это я к тому, что и дальше будут стихи о плавании, о речках, о лодках. Так вот так Блок в "вечерний сумрак уплывал", вот так...
  
  
   22. "Мы странствовали с Ним по городам..."
  
  
   Мы странствовали с Ним по городам.
   Из окон люди сонные смотрели.
   Я шел вперед; а позади -- Он Сам,
   Всёпроникающий и близкий к цели.
  
   Боялся я моих невольных сил,
   Он направлял мой шаг завороженный.
   Порой прохожий близко проходил
   И тайно вздрагивал, смущенный...
  
   Нас видели по черным городам,
   И, сонные, доверчиво смотрели:
   Я шел вперед; но позади -- Он Сам,
   Подобный мне. Но -- близкий к цели.
   Февраль 1902
  
   Надо же, насколько точный термин нашел я в комментарии к прошлому стиху: "они... если не равные, то подобные". Блок согласился со мной: "Он Сам, подобный мне".
   Да, это стихотворение прямое продолжение предыдущего. То заканчивалось: "За ним в вечерний сумрак уплыву", в этом - описание "путешествия":
  
   Мы странствовали с Ним по городам.
  
   И ещё в одном Блок согласился со мной: что Он и поэт, как мастер и ученик:
  
   Боялся я моих невольных сил,
   Он направлял мой шаг завороженный
  
   Пожалуй, только одно в моем комменте возмутило бы Блока: я определил Его в Микеланджело, а поэта...
   В данном стихотворении не поэт подобен Ему, а "Он Сам - подобный мне". Просто Он - "более близок к цели", просто Он - раньше вышел.
   Они - подобные и равные. (да простят меня геометры:)
  
  
  
   23. "Гадай и жди. Среди полночи..."
  
  
   Гадай и жди. Среди полночи
   В твоем окошке, милый друг,
   Зажгутся дерзостные очи,
   Послышится условный стук.
  
   И мимо, задувая свечи,
   Как некий Дух, закрыв лицо,
   С надеждой невозможной встречи
   Пройдет на милое крыльцо.
   15 марта 1902
  
   И снова - гадалка.
   Каждый раз, как только он прорывается на "Бездорожье", гадалка сбивает его пути. Притягивая к "милому крыльцу".
  
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "...письмо передано не было, никакого объяснения тоже не было, nach wie vor, так что "знакомство" благополучно продолжалось в его "официальной" части, и Блок бывал у нас по-прежнему."
   "Письмо" - то самое, где она писала: "Вы навоображали обо мне всяких хороших вещей и за этой фантастической фикцией, которая жила только в Вашем воображении, Вы меня, живого человека, с живой душой, и не заметили, проглядели..."
   "По-прежнему" или по-немецки "nach wie vor" - это приблизительно так:
   "Осенью гостили у нас Лида и Сара Менделеевы ... Блок сидел на подоконнике еще со стеком в руках, в белом кителе, высоких сапогах, и говорил на тему "зеркал"... Говорил, конечно, рассчитывая только на меня. И кузины, и мама, и тетя и отмахивались, и негодовали, и просто хихикали. Мы были с ним в заговоре, в одном, с неведомыми еще никому "ими"."
   Конечно, теперь было всё не "nach wie vor". Он "по-прежнему" говорил только для нее, но с ее стороны теперь был не "заговор", а каменная стена. Или она, не дослушав до конца предложения, просто вставала и выходила... Мало ли этих "милых" женских жестокостей можно напридумывать. Стервой - женщиной, не колеблющейся причинить любимому боль, она стала под стать прочим женщинам Серебряного века - Лиле Брик, Анне Ахматовой, Елене Дьяконовой (Гала Дали), Ольге Хохловой (первая жена Пикассо), Вере Макинской (Имре Кальмана), Екатерине Десницкой (первая жена тайского принца Чакрабона), Маргарите Коненковой (помимо всего прочего - на пятом десятке ставшей любовницей Эйнштейна... ) - да сколько их...
   ...знаменитых, не ставящих никого ни во что...
   ...хмыкающих на глупые мужские завихрения гениев, спокойно берущих свое, законное: от супружеской постели у поэта, до ядерных секретов у физика, от имущественных прав на все живописные работы у Пикассо, до личного замка у Дали - а самому Дали вход туда будет воспрещен, сюрреализм, потому что...
   ... мучающих, дающих смысл жизни...
   ...еще раз удивлюсь: воспитавшихся на тургеневских-то девушках...
  
   24. "Жизнь медленная шла, как старая гадалка..."
  
   Жизнь медленная шла, как старая гадалка,
   Таинственно шепча забытые слова.
   Вздыхал о чем-то я, чего-то было жалко,
   Какою-то мечтой горела голова.
  
   Остановясь на перекрестке, в поле,
   Я наблюдал зубчатые леса.
   Но даже здесь, под игом чуждой воли,
   Казалось, тяжки были небеса.
  
   И вспомнил я сокрытые причины
   Плененья дум, плененья юных сил.
   А там, вдали -- зубчатые вершины
   День отходящий томно золотил...
  
   Весна, весна! Скажи, чего мне жалко?
   Какой мечтой пылает голова?
   Таинственно, как старая гадалка,
   Мне шепчет жизнь забытые слова.
   16 марта 1902
  
   Конечно, это описание сна. Описание его ключевой сцены - той которую наиболее ярко вспоминаешь, проснувшись - это вторая строфа:
  
   Остановясь на перекрестке, в поле,
   Я наблюдал зубчатые леса.
  
   ... а уж потом вспоминаешь глубже, дальше:
  
   И вспомнил я сокрытые причины
   Плененья дум, плененья юных сил.
  
  
   (Конечно, "зубчатые леса", "зубчатые вершины", которые "день отходящий томно золотил" - они те самые, где:
  
   ...ты... цвела когда-то,
   Там, над горой туманной и зубчатой,
   В лучах немеркнущей зари.
   1908)
  
   И понимаешь, что именно в этом
  
   ... сокрытые причины
   Плененья дум, плененья юных сил
  
   И вспомнив, весь сон, и поняв его, окончательно проснувшийся поэт пишет:
  
   Весна, весна! Скажи, чего мне жалко?
   Какой мечтой пылает голова?
   Таинственно, как старая гадалка,
   Мне шепчет жизнь забытые слова.
  
   Пишет, еще раз, произнеся главное слово: "гадалка".
   25. "Мой вечер близок и безволен..."
  
   Мой вечер близок и безволен.
   Чуть вечереют небеса, --
   Несутся звуки с колоколен,
   Крылатых слышу голоса.
  
   Ты -- ласковым и тонким жалом
   Мои пытаешь глубины,
   Слежу прозрением усталым
   За вестью чуждой мне весны.
  
   Меж нас -- случайное волненье.
   Случайно сладостный обман --
   Меня обрек на поклоненье,
   Тебя призвал из белых стран.
  
   И в бесконечном отдаленьи
   Замрут печально голоса,
   Когда окутанные тенью
   Мои погаснут небеса.
   27 марта 1902
  
  
   Каким восторгом его наполняли "младые были"... А гадалка... После неё каждый раз - отчаяние. Как с утра "пылала голова" (в прошлом стихотворении), так до вечера (когда "погаснут небеса"):
  
   ...Ты - ласковым и тонким жалом
   Мои пытаешь глубины.
  
   отрава, отрава, отрава...
  
   26. "На темном пороге тайком..."
  
  
   На темном пороге тайком
   Святые шепчу имена.
   Я знаю: мы в храме вдвоем,
   Ты думаешь: здесь ты одна...
  
   Я слушаю вздохи твои
   В каком-то несбыточном сне...
   Слова о какой-то любви...
   И, боже! мечты обо мне...
  
   Но снова кругом тишина,
   И плачущий голос затих...
   И снова шепчу имена
   Безумно забытых святых.
  
   Всё призрак -- всё горе -- всё ложь!
   Дрожу, и молюсь, и шепчу...
   О, если крылами взмахнешь,
   С тобой навсегда улечу!..
   Март 1902
  
   Воспоминание о зимнем-осеннем его тайном преследовании Л.Д.? Или это уже весеннее?
   "Храм" - необязательно Казанский или Исаакиевский, ведь есть еще и:
  
   ... средний храм --
   Меж десяткой и девяткой,
   С черной, выспренней загадкой,
   С воскуреньями богам...
  
   то есть вход на Средний проспект, меж 9-ой и 10-линиями Петрограда, куда только что вошла "ты"...
  
   Да и "Ты думаешь: здесь ты одна" - это он так думает. Любочке, кажется, всегда давали повод не вовремя оглянуться и увидеть, как "промелькнул где-то его профиль - он думал, что я не видела его".
   И сюжетно, и биографически он тоскует. В жизни ему морочит голову Л.Д., а в книге - гадалка.
   Представьте сами, как:
  
   Случайно сладостный обман...
   ...Тебя призвал из белых стран.
  
   И "окутанные тенью" гаснут его небеса, и он - за нею, на перекресток - как в "средний", "с черной загадкой" храм... И там, в темном, языческом храме:
  
   На темном пороге тайком
   Святые шепчу имена.
   Я знаю: мы в храме вдвоем,
   Ты думаешь: здесь ты одна...
  
   Добавьте то, чего не знает он: она знает, что он прячется у входа... Он подходит ближе... И эта стерва:
  
   Я слушаю вздохи твои
   В каком-то несбыточном сне...
   Слова о какой-то любви...
   И, боже! мечты обо мне...
  
   Она - тоскует о нем!
   Да знает он, что гадалкам нельзя верить! Видел же он, только что видел, как она - не встала и ушла, а... ее просто не стало.
  
   Всё призрак -- всё горе -- всё ложь!
  
   И теперь уже он думает, что здесь он один:
  
   Дрожу, и молюсь, и шепчу...
  
   Но его видят, видят, его держат "под игом чуждой воли", и он готов:
  
   ...если крылами взмахнешь,
   С тобой навсегда улечу!..
  
   С тобой, с тобой, с тобой! -
  
   Кто кличет? Кто плачет? Куда мы идем?
   Вдвоем -- неразрывно -- навеки вдвоем!
   1906
   27. "Я медленно сходил с ума..."
  
  
   Я медленно сходил с ума
   У двери той, которой жажду.
   Весенний день сменяла тьма
   И только разжигала жажду.
  
   Я плакал, страстью утомясь,
   И стоны заглушал угрюмо.
   Уже двоилась, шевелясь,
   Безумная, больная дума.
  
   И проникала в тишину
   Моей души, уже безумной,
   И залила мою весну
   Волною черной и бесшумной.
  
   Весенний день сменяла тьма,
   Хладело сердце над могилой.
   Я медленно сходил с ума,
   Я думал холодно о милой.
   Март 1902
  
   Ключевая фраза здесь последняя: "Я думал холодно о милой".
   Да бывает такое - сам по юности своей помню: сердце не выдерживает постоянного напряжения, эмоций уже не хватает, и, как отдых - мысли "о милой" какое-то время не сопровождаются эмоциональным накалом. А он, столкнувшись с данным феноменом, подумал, что сходит с ума.
  
   (Они время от времени виделись:
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "..."знакомство" благополучно продолжалось в его "официальной" части, и Блок бывал у нас по-прежнему... Я послала ему билет с запиской:
         "Первой идет на спектакле "Женитьба", в которой я играю; если хотите меня видеть, то приходите вовремя, п.ч. "во время действия покорнейше просят не входить в зал". Л.Менделеева. 21-го (марта).
   ... Блок на спектакле не был")
  
   И можно только представить, как он " медленно сходил с ума / У двери той, которой жажду." - у уже закрытых дверей в зал.

   28. "Весна в реке ломает льдины..."
  
  
   Весна в реке ломает льдины
   И милых мертвых мне не жаль:
   Преодолев мои вершины,
   Забыл я зимние теснины
   И вижу голубую даль.
  
   Что сожалеть в дыму пожара,
   Что сокрушаться у креста,
   Когда всечасно жду удара
   Или божественного дара
   Из Моисеева куста!
   Март 1902
  
  
   "Моисеев куст" - это неопалимая купина, конечно же... Когда тот тихо-мирно пас своих овец, а у него из этого "куста" потребовали: "Иди к фараону, и выведи из Египта народ Мой". И пастух изумился: "Я?! К фараону?!" А после - пошёл.
   Мальчику тоже напомнили... Те, которые диктуют стихи.
  
   (Но...
  
   И милых мертвых мне не жаль
  
   Страшненькие, всё-таки, люди эти гении... "Милая" - так он всю жизнь будет звать свою Л.Д. Например:
  
   Блок. Из Дневников 1912-ого года:
   "Люба -- влюблена ли? Колеблется ли? (думает мама). Или -- тяжело без дела, без людей... Прибавляют тяготы эти вечные грязные денежные дела -- брата. Родных у нее нет. Может быть, только я один люблю мою милую, но не умею любить и не умею помочь ей. -- Милая вернулась около 3-х часов ночи"
  
   Да чего так далеко ходить: вот из предыдущего стихотворения:
  
   Я медленно сходил с ума,
   Я думал холодно о милой.
  
   )
  
   С точки зрения сюжета СПД данное стихотворение, конечно, - продолжение предыдущего: в том - "поэта и человека" отодрали от мыслей о "милой", от тоски по "милой", от любви к "милой", в этом - "провидцу и обладателю тайны" наполнили о миссии.
  
  
  
   29. "Кто плачет здесь? На мирные ступени..."
  
   Кто плачет здесь? На мирные ступени
   Всходите все -- в открытые врата.
   Там -- в глубине -- Мария ждет молений,
   Обновлена рождением Христа.
  
   Скрепи свой дух надеждой высшей доли,
   Войди и ты, печальная жена.
   Твой милый пал, но весть в кровавом поле,
   Весть о Любви -- по-прежнему ясна.
  
   Здесь места нет победе жалких тлений,
   Здесь всё -- любовь. В открытые врата
   Входите все. Мария ждет молений,
   Обновлена рождением Христа.
   Март 1902
  
   И следом за видением "Моисеева куста" - видение "рождения Христа". Видение начала еще одной миссии.
   И опять подчеркивается несоразмерность земных бед небесному откровению: там ему не было "жаль" "милых мертвых", здесь нарисована девушка, которой только что рассказали, что ее "милый пал".
   "Но... Весть о Любви -- по-прежнему ясна"!
   "Но... Здесь места нет победе жалких тлений"!
   Все второстепенно, важно одно:
  
   ...Мария ждет молений,
   Обновлена рождением Христа.
  
   И еще на одно ему намекнули... Да в принципе всё на то же. Данное стихотворение, данное видению впрямую противостоит 26 картине IV действия его пиесы - стихотворению "На темном пороге тайком".
   Там он - на пороге, на темном пороге, здесь перед ним мирные ступени входа.
   Там перед ним - Храм, здесь... Здесь - овчарня, ясли, здесь тоже - Храм!
   Там "ты" - одна, здесь Мария - ждет, то есть тоже - одна.
   Там за порогом - толпы гуляющих, монашки, у входа вечные нищие, здесь - "все"!
   Но там - хмарный питерских вечер, здесь - ясное южное утро.
   И главное, там - два одиночества, там двое, запутавшихся в своих "сложностях", а здесь...
  
   Здесь всё -- любовь.
  
   Потому что не к заплаканной девчонке обращена строка:
  
   Скрепи свой дух надеждой высшей доли!
  
  
  
   30. "Утомленный, я терял надежды..."
  
  
   Утомленный, я терял надежды,
   Подходила темная тоска.
   Забелели чистые одежды,
   Задрожала тихая рука.
  
   "Ты ли здесь? Долина потонула
   В безысходном, в непробудном сне...
   Ты сошла, коснулась и вздохнула, --
   День свободы завтра мне?" --
  
   "Я сошла, с тобой до утра буду,
   На рассвете твой покину сон,
   Без следа исчезну, всё забуду, --
   Ты проснешься, вновь освобожден".
   1 апреля 1902
  
  
   И подтверждение... В позапрошлом стихотворение - "Моисеев куст", в прошлом - "рождение Христа", в этом - Ты.
   31. "Странных и новых ищу на страницах..."
  
  
   Странных и новых ищу на страницах
   Старых испытанных книг,
   Грежу о белых исчезнувших птицах,
   Чую оторванный миг.
  
   Жизнью шумящей нестройно взволнован,
   Шопотом, криком смущен,
   Белой мечтой неподвижно прикован
   К берегу поздних времен.
  
   Белая Ты, в глубинах несмутима,
   В жизни -- строга и гневна.
   Тайно тревожна и тайно любима,
   Дева, Заря, Купина.
  
   Блёкнут ланиты у дев златокудрых,
   Зори не вечны, как сны.
   Терны венчают смиренных и мудрых
   Белым огнем Купины.
   4 апреля 1902
  
  
   Из окончания прошлого стихотворения:
  
   Ты проснешься, вновь освобожден.
  
   И вот он проснулся...
   Перед ним - стол, а на столе - книги, книги, книги:
  
   Странных и новых ищу на страницах
   Старых испытанных книг...
  
   Он - читает, он внимает, он почти исполняет обряд, ритуал... Он - исполнитель?
  
   ...Белой мечтой неподвижно прикован
   К берегу поздних времен.
  
   Белая Ты...
  
   "Белая Ты" - из своих "глубин" "приковала" его к конкретным страницам, к конкретному "берегу".
   Кто - "Ты"? Блок отвечает: "Дева, Заря, Купина". Только не надо читать это почти через черточку: как Дева-Заря-Купина. Это ряд последовательных приближений. Первое видение - Дева. Но "Блёкнут ланиты у дев златокудрых" - "Началось то, что "влюбленность" стала меньше призвания более высокого". И ее очами ему в душу глянула - Заря. Но "Зори не вечны, как сны" - из Зари, как из горящего терновника раздался Голос... И:
  
   Терны венчают смиренных и мудрых
   Белым огнем Купины.
  
  
   32. "Днем вершу я дела суеты..."
  
  
   Днем вершу я дела суеты,
   Зажигаю огни ввечеру.
   Безысходно туманная -- ты
   Предо мной затеваешь игру.
  
   Я люблю эту ложь, этот блеск,
   Твой манящий девичий наряд.
   Вечный гомон и уличный треск,
   Фонарей убегающий ряд.
  
   Я люблю, и любуюсь, и жду
   Переливчатых красок и слов.
   Подойду и опять отойду
   В глубины протекающих снов.
  
   Как ты лжива и как ты бела!
   Мне же по сердцу белая ложь...
   Завершая дневные дела,
   Знаю -- вечером снова придешь.
   5 апреля 1902
  
  
  
   Разумеется... Как только (как в предыдущем стихотворении) он прорывается к "терновому кусту", как только к нему прорывается "Белая Ты", так сразу же, тут как тут:
  
   Безысходно туманная -- ты
   Предо мной затеваешь игру...
  
   "Все в облике одном"... "Как ты бела!"... Как она рядится в чужие одежды! "Лживая", "манящая", "безысходно туманная". Гадалка.
  
   33. "Люблю высокие соборы..."
  
   Люблю высокие соборы,
   Душой смиряясь, посещать,
   Входить на сумрачные хоры,
   В толпе поющих исчезать.
   Боюсь души моей двуликой
   И осторожно хороню
   Свой образ дьявольский и дикий
   В сию священную броню.
   В своей молитве суеверной
   Ищу защиты у Христа.
   Но из-под маски лицемерной
   Смеются лживые уста.
   И тихо, с измененным ликом,
   В мерцаньи мертвенном свечей,
   Бужу я память о Двуликом
   В сердцах молящихся людей.
   Вот -- содрогнулись, смолкли хоры,
   В смятеньи бросились бежать.
   Люблю высокие соборы,
   Душой смиряясь, посещать
   8 апреля 1902
  
  
   В прошлом стихотворении к нему заглянула "белая ложь". В этом - он прячется от нее в "высоком соборе". Но...
  
   Но из-под маски лицемерной
   Смеются лживые уста.
  
   И видением он сам - Двуликий... Который не выводит из рабства "народ свой", а рушит храмы:
  
   Вот -- содрогнулись, смолкли хоры,
   В смятеньи бросились бежать.
  
   ...Помните из 18-года: "Что нынче невеселый, товарищ поп?"
  
     Злоба, грустная злоба
       Кипит в груди...
   Черная злоба, святая злоба...
       Товарищ! Гляди
           В оба!
  
  
   34. "Я знаю день моих проклятий..."
  
  
   Я знаю день моих проклятий,
   Бегу в мой довременный скит,
   Я вырываюсь из объятий,
   Но он -- распутье сторожит.
  
   Его докучливые крики --
   То близко, то издалека --
   И страх, и стыд, и ужас дикий,
   И обнаженная тоска.
  
   И на распутьи -- пленник жалкий --
   Я спотыкаюсь, я кричу...
   Он манит белою русалкой,
   Он теплит издали свечу...
  
   И, весь измучен, в исступленьи,
   Я к миру возвращаюсь вновь --
   На безысходное мученье,
   На безысходную любовь.
   13 апреля 1902
  
   Это не про Двуликого - это про двойника. Про раздвоение. Про еще одного "я", который способен на еще одно действие: "я бегу" - "он сторожит", я на распутье - он издали...
   Что ж, раз он - он же это я - там, я - здесь - имею полное право на измученность и исступленье:
  
   Я к миру возвращаюсь вновь --
   На безысходное мученье,
   На безысходную любовь.
  
   35. "Мы отошли и стали у кормила..."
  
  
   Мы отошли и стали у кормила,
   Где мимо шли сребристые струи.
   И наблюдали вздутое ветрило,
   И вечер дня, и линии твои.
  
   Теряясь в мгле, ты ветром управляла,
   Бесстрашная, на водной быстрине.
   Ты, как заря, невнятно догорала
   В его душе -- и пела обо мне.
  
   И каждый звук -- короткий и протяжный --
   Я измерял, блаженный, у руля.
   А он смотрел, задумчивый и важный,
   Как вдалеке туманилась земля...
   13 апреля 1902
  
   Еще раз процитирую...
   Блок. "О современном состоянии русского символизма":
   "Переживающий все это - уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент... он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности - все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой - вздох моря, третий - аметист, четвертый - священного скарабея, крылатый глаз...".
  
   "Вздох моря..." В данный "момент" двойник просто вытащил его из "современного скита" - туда, где "мимо шли сребристые струи", от мрака "безысходной любви" - в свет, где "ты... пела обо мне". От континуума, где "ты" заслоняет "Тебя" - во вселенную, где ты - единична...
  
   Но... в стихах сбывается всё. Он сам напророчил себе треугольник с Андреем Белым - Борисом Бугаевым, где они оба - двойниками - будут "стоять у кормила".
  
   36. "Я -- тварь дрожащая. Лучами..."
  
  
   Я -- тварь дрожащая. Лучами
   Озарены, коснеют сны.
   Перед Твоими глубинами
   Мои ничтожны глубины.
   Не знаешь Ты, какие цели
   Таишь в глубинах Роз Твоих,
   Какие ангелы слетели,
   Кто у преддверия затих...
   В Тебе таятся в ожиданьи
   Великий свет и злая тьма --
   Разгадка всякого познанья
   И бред великого ума.
   26 апреля 1902
  
  
   Практически данное стихотворения попытка извиниться за предыдущую сцену, за... самоволку на яхте.
  
   37. "Слышу колокол. В поле весна..."
  
  
   Слышу колокол. В поле весна.
   Ты открыла веселые окна.
   День смеялся и гас. Ты следила одна
   Облаков розоватых волокна.
  
   Смех прошел по лицу, но замолк и исчез:
   Что же мимо прошло и смутило?
   Ухожу в розовеющий лес
   Ты забудешь меня, как простила.
   Апрель 1902
  
   В мире, где "ты" заслоняет "Тебя".
   Вот о ком это стихотворение? О том, как ты первый раз после зимы распахнула окно? Или это Ты открыла окна весне? Оба прочтения стихотворения равнозначны. Как равнозначны спрятанные за ухищрениями грамматики прочтения одной единственной буковки - ты/Ты...
   А вот это...
  
   Ухожу в розовеющий лес
  
   ...оно в какой реальности? Неужели и в нашей, где-нибудь под Питером - лес в апреле, который еще без единой набухшей почки, еще голый, еще весь в черных сучьях, он на самом деле бывает - розовый?
   И в нем можно забыть всё.
  
   38. "Там -- в улице стоял какой-то дом..."
  
  
   Там -- в улице стоял какой-то дом,
   И лестница крутая в тьму водила.
   Там открывалась дверь, звеня стеклом,
   Свет выбегал, -- и снова тьма бродила.
  
   Там в сумерках белел дверной навес
   Под вывеской "Цветы", прикреплен болтом.
   Там гул шагов терялся и исчез
   На лестнице -- при свете лампы жолтом.
  
   Там наверху окно смотрело вниз,
   Завешанное неподвижной шторой,
   И, словно лоб наморщенный, карниз
   Гримасу придавал стене -- и взоры...
  
   Там, в сумерках, дрожал в окошках свет,
   И было пенье, музыка и танцы.
   А с улицы -- ни слов, ни звуков нет, --
   И только стекол выступали глянцы.
  
   По лестнице над сумрачным двором
   Мелькала тень, и лампа чуть светила.
   Вдруг открывалась дверь, звеня стеклом,
   Свет выбегал, и снова тьма бродила.
   1 мая 1902
  
  
   Пауза? Опять после напряжений и прозрений - просто "розовеющий лес" в предыдущем, а в этом:
   Там наверху окно смотрело вниз,
   Завешанное неподвижной шторой,
   И, словно лоб наморщенный, карниз
   Гримасу придавал стене -- и взоры...
  
   Или... Он бродит по мирам, ведь "Не знаешь Ты, какие цели / Таишь в глубинах Роз Твоих" и смотрит то на море с "сребристыми струями", то на весенний луг, над которым "Облаков розоватых волокна", а здесь - привет из "Страшного мира" третьего тома:
  
   ...По лестнице над сумрачным двором
   Мелькала тень, и лампа чуть светила.
  
   Наверняка, если бы он присмотрелся к улице:
  
   А с улицы -- ни слов, ни звуков нет, --
   И только стекол выступали глянцы.
  
   то в ночи при свете тусклого фонаря увидел бы вывеску: "Аптека".
   39. "Я и мир -- снега, ручьи..."
  
  
   Я и мир -- снега, ручьи,
   Солнце, песни, звезды, птицы,
   Смутных мыслей вереницы --
   Все подвластны, все -- Твои!
  
   Нам не страшен вечный плен,
   Незаметна узость стен,
   И от грани и до грани
   Нам довольно содроганий,
   Нам довольно перемен!
  
   Возлюбить, возненавидеть
   Мирозданья скрытый смысл,
   Чёт и нечет мертвых числ, --
   И вверху -- Тебя увидеть!
   10 мая 1902
  
   В предыдущем стихотворении его занесло в один из темных миров Шаданакара. Но он так еще молод, так верит Тебе...
  
   Смутных мыслей вереницы --
   Все подвластны, все -- Твои!
  
   И он - весна:
  
   Я и мир -- снега, ручьи,
   Солнце, песни, звезды, птицы
  
   Нет, пока сумерки, рождаемые "светом лампы жолтым" ему не страшны:
  
   Нам не страшен вечный плен,
   Незаметна узость стен
  
   Пока это была лишь экзотика: мало ли куда занесёт рулетка выбора. Пока это еще экзотика, а не... привычное место обитания. Пока ещё - туризм, а не эмиграция.
  
   40. "Мы встречались с тобой на закате..."
  
  
   Мы встречались с тобой на закате.
   Ты веслом рассекала залив.
   Я любил твое белое платье,
   Утонченность мечты разлюбив.
  
   Были странны безмолвные встречи.
   Впереди -- на песчаной косе
   Загорались вечерние свечи.
   Кто-то думал о бледной красе.
  
   Приближений, сближений, сгорании
   Не приемлет лазурная тишь...
   Мы встречались в вечернем тумане,
   Где у берега рябь и камыш.
  
   Ни тоски, ни любви, ни обиды,
   Всё померкло, прошло, отошло...
   Белый стан, голоса панихиды
   И твое золотое весло.
   13 мая 1902
  
   0x01 graphic
   (пруд в окрестностях Тараканово)
  
   Что ж, можно констатировать, что он вырвался из кельи послушничества, что он бросил подвиг ученичества и бросился мотаться по линиям вероятностей. Вот, присмотрел вполне уютную:
  
   ...Мы встречались в вечернем тумане,
   Где у берега рябь и камыш.
  
   Ни тоски, ни любви, ни обиды,
   Всё померкло, прошло, отошло...
   Белый стан, голоса панихиды
   И твое золотое весло.
  
   Здесь, у речных камышей, он уже бывал прошлым летом:
  
   ...Поздней ночью, за рекой,
   Над печальными лугами
   Мы встречаемся с Тобой.
  
   Но и ночью нет ответа,
   Ты уйдешь в речной камыш....
   14 июня 1901
  
   Правда, год назад он "встречался с Тобой", а теперь "Мы встречались с тобой...". Да оно и понятно: год назад встреча была - помните толкование Брюсова о границе миров? - год назад они встречались за - за! - рекой, а не катались прямо по ней...
  
   41. "Тебя скрывали туманы..."
  
   Тебя скрывали туманы,
   И самый голос был слаб.
   Я помню эти обманы,
   Я помню, покорный раб.
  
   Тебя венчала корона
   Еще рассветных причуд.
   Я помню ступени трона
   И первый твой строгий суд.
  
   Какие бледные платья!
   Какая странная тишь!
   И лилий полны объятья,
   И ты без мысли глядишь.
  
   Кто знает, где это было?
   Куда упала Звезда?
   Какие слова говорила,
   Говорила ли ты тогда?
  
   Но разве мог не узнать я
   Белый речной цветок,
   И эти бледные платья,
   И странный, белый намек?
   Май 1902
  
  
  
   Интересно наблюдать, как он их конструирует - вероятности:
   0x01 graphic
  
   Какие бледные платья!
   Какая странная тишь!
   И лилий полны объятья,
   И ты без мысли глядишь.
  
   Лилии - это атрибут Офелии. Бледное платье - наверняка из той самой постановки "Гамлета" в 98 году, "ты без мысли" - ему запомнилось, как Любочка играла безумие, а "упала Звезда": Блок провожал Любочку после спектакля, они ещё были и в театральном гриме и в театральных платьях, они шли по аллее и... упала звезда. Оба промолчали. И запомнили - на всю жизнь. Оба.
  
   Кто знает, где это было?
   Куда упала Звезда?
   Какие слова говорила,
   Говорила ли ты тогда?
  
   Кто знает, где это было... Но сходить ещё раз посмотреть - он себе не отказал.
  
   42. "Когда святого забвения..."
  
  
   Когда святого забвения
   Кругом недвижная тишь, --
   Ты смотришь в тихом томлении,
   Речной раздвинув камыш.
  
   Я эти травы зеленые
   Люблю и в сонные дни.
   Не в них ли мои потаенные,
   Мои золотые огни?
  
   Ты смотришь тихая, строгая,
   В глаза прошедшей мечте.
   Избрал иную дорогу я, --
   Иду, -- и песни не те...
  
   Вот скоро вечер придвинется,
   И ночь -- навстречу судьбе:
   Тогда мой путь опрокинется,
   И я возвращусь к Тебе.
   Май 1902
  
   Опять он вернулся на линию вероятности с речным камышом. Как же там ему хорошо...
  
   Ты смотришь тихая, строгая,
   В глаза прошедшей мечте.
  
   Лодка, камыш, любимая - тихая, строгая, и вся в тихом томлении... И не возвращался бы... Но...
  
   Вот скоро вечер придвинется,
   И ночь -- навстречу судьбе:
   Тогда мой путь опрокинется,
   И я возвращусь к Тебе.
  
   от тебя - к Тебе, от любимой - к Даме, от уюта и покоя - к "покоя - нет!". От свидания - к служению...
  
   43. "Ты не ушла. Но, может быть..."
  
  
   Ты не ушла. Но, может быть,
   В своем непостижимом строе
   Могла исчерпать и избыть
   Всё мной любимое, земное..
  
   И нет разлуки тяжелей:
   Тебе, как роза, безответной,
   Пою я, серый соловей,
   В моей темнице многоцветной!
   28 мая 1902
  
  
  
   И Ты не ушла...
   Но после прогулок по мирам "тесная келья" представляется "иноку" - темницей...
  
  
   IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года. Краткое содержание
  
  
   Сцена первая. Моисей.
  
   1."Я шел -- и вслед за мною шли..." ( http://www.proza.ru/2017/12/11/1063 )
   Видение Моисея, ведущего свой народ за огненным столбом.
   *
  
   Сцена следующая. Храм.
  
   2."Бегут неверные дневные тени..." ( http://www.proza.ru/2017/12/12/1050 )
   Храм, у стен которого "Я озарен -- я жду твоих шагов"
  
   3."Сгущался мрак церковного порога..." ( http://www.proza.ru/2017/12/12/1055 )
   Храм, как оазис для странников
  
   4."Высоко с темнотой сливается стена..." ( http://www.proza.ru/2017/12/12/1060 )
   Вставка другим почерком: в храме ждут - тебя, именно тебя.
  
   5. "Там, в полусумраке собора..." ( http://www.proza.ru/2017/12/13/1136 )
   Встреча в Храме.
  
   6. "Мы преклонились у завета..." ( http://www.proza.ru/2017/12/13/1141 )
   Встреча в Храме и "На праздник мой спустился Кто-то / С улыбкой ласковой Жены"
  
   7. "Я укрыт до времени в приделе..." ( http://www.proza.ru/2017/12/13/1152 )
   Следствие встречи: "растут великие крыла".
   *
  
   Сцена следующая. Мастерская.
  
   8. "И нам недолго любоваться..." ( http://www.proza.ru/2017/12/14/1111 )
   Готовность к Великому Опыту.
  
   9. "Уходит день. В пыли дорожной..." ( http://www.proza.ru/2017/12/14/1116 )
   ...который "свершится... в пыли дорожной,/ в лучах закатных" - вечным летом на "месте свершения", у Боблово.
  
   10. "Сны раздумий небывалых..." ( http://www.proza.ru/2017/12/14/1123 )
   Но мысли о "Владычице Вселенной" сбивают мысли, сбивают настроение, сбивают готовность к Акту.
   *
  
  
   Сцена следующая. Солнечный день.
  
   11. "На весенний праздник света..." ( http://www.proza.ru/2017/12/15/1109 )
   Утро. Желание весны.
  
   12. "Ты была светла до странности..." ( http://www.proza.ru/2017/12/15/1118 )
   День. "Небывалый знак весны."
  
   13. "Не поймут бесскорбные люди..." ( http://www.proza.ru/2017/12/15/1126 )
   День. Пути весны.
  
   14. "Сны безотчетны, ярки краски..." ( http://www.proza.ru/2017/12/16/1137 )
   Закат.
   *
  
   Сцена следующая. Мир у разлива рек.
  
   15. "Мы живем в старинной келье..." ( http://www.proza.ru/2017/12/16/1155 )
   Двойники. Мир у разлива рек. Выход "к бездорожью".
  
   16. "Верю в Солнце Завета..." ( http://www.proza.ru/2017/12/16/1159 )
   Описание тропы бездорожья.
  
   17. "Кто-то с богом шепчется..." ( http://www.proza.ru/2017/12/17/1559 )
   ностальгия по бездорожью.
  
   18. "Мы всё простим -- и не нарушим..." ( http://www.proza.ru/2017/12/17/1564 )
   Мир у разлива рек. Ожидание, когда "пронесутся непогоды".
  
   19. "Ты -- божий день. Мои мечты..." ( http://www.proza.ru/2017/12/18/1021 )
   Мир у разлива рек. Вид из окна кельи.
  
   20. "Целый день передо мною..." ( http://www.proza.ru/2017/12/18/1026 )
   Мир у разлива рек. Видение Тебя.
   *
  
   Сцена следующая. С Ним.
  
   21. "Там сумерки невнятно трепетали..." ( http://www.proza.ru/2017/12/19/1235 )
   Взгляд на здесь - "там" из Вне. И он видит того, "кто тронул здесь одну со мною землю" и соглашается "уплыть за ним".
  
   22. "Мы странствовали с Ним по городам..." ( http://www.proza.ru/2017/12/19/1242 )
   Описание впечатлений от странствования.
   *
  
   Сцена следующая. Снова гадалка.
  
   23. "Гадай и жди. Среди полночи..." ( http://www.proza.ru/2017/12/20/1161 )
   И снова - явление гадалки.
  
    24. "Жизнь медленная шла, как старая гадалка..." ( http://www.proza.ru/2017/12/20/1173 )
   Сон - "под игом чуждой воли".
  
   25. "Мой вечер близок и безволен..." ( http://www.proza.ru/2017/12/22/1166 )
   Тяжелый плен общения с гадалкой.
  
   26. "На темном пороге тайком..." ( http://www.proza.ru/2017/12/22/1181 )
   "Случайная" встреча с гадалкой в Темном храме.
  
   27. "Я медленно сходил с ума..." ( http://www.proza.ru/2017/12/23/974 )
   Безнадежное ожидание
   *
  
   Сцена следующая. Призыв к поэту.
  
   28. "Весна в реке ломает льдины..." ( http://www.proza.ru/2017/12/23/978 )
   Видение "моисеева куста".
  
   29. "Кто плачет здесь? На мирные ступени..." ( http://www.proza.ru/2017/12/23/985 )
   Видение "Рождества".
  
   30. "Утомленный, я терял надежды..." ( http://www.proza.ru/2017/12/24/2108 )
   "Ты" - освобождает.
  
   31. "Странных и новых ищу на страницах..." ( http://www.proza.ru/2017/12/24/2116 )
   "Ты" - "Дева, Заря, Купина".
   *
  
   Сцена следующая. Ответ из лиловых миров.
  
    32. "Днем вершу я дела суеты..." ( http://www.proza.ru/2017/12/25/903 )
   Опять "Безысходно туманная -- ты" - гадалка.
  
   33. "Люблю высокие соборы..." ( http://www.proza.ru/2017/12/25/911 )
   Появление Двуликого.
  
   34. "Я знаю день моих проклятий..." ( http://www.proza.ru/2017/12/25/917 )
   Появление Двойника.
   *
  
   Сцена следующая. Блуждание по мирам.
  
   35. "Мы отошли и стали у кормила..." ( http://www.proza.ru/2017/12/26/996 )
   Самоволка на яхте.
  
   36. "Я -- тварь дрожащая. Лучами..." ( http://www.proza.ru/2017/12/26/999 )
   Попытка покаяния.
  
   37. "Слышу колокол.  В поле весна..." ( http://www.proza.ru/2017/12/26/1004 )
   А его вытаскивают в "розовеющий лес"
  
   38. "Там -- в улице стоял какой-то дом..." ( http://www.proza.ru/2017/12/27/1087 )
   Краткая вылазка в "страшный мир"
  
   39. "Я и мир -- снега, ручьи..." ( http://www.proza.ru/2017/12/27/1094 )
   Но "Нам не страшен вечный плен"
  
   40. "Мы встречались с тобой на закате..." ( http://www.proza.ru/2017/12/27/1114 )
   Передышка в мире, где "рябь и камыш".
  
   41. "Тебя скрывали туманы..." ( http://www.proza.ru/2017/12/28/1058 )
   Прогулка в мир 98-ого года - к их "Гамлету".
  
   42. "Когда святого забвения..." ( http://www.proza.ru/2017/12/28/1064 )
   И снова отдых в мире речного камыша - "где ни тоски, ни любви, ни обиды".
  
   43. "Ты не ушла. Но, может быть..." ( http://www.proza.ru/2017/12/28/1066 )
   Возвращение в келью.
   *
  
   V. С. Шахматово. Лето 1902 года
  
   Блок. Из дневников:
   "Да неужели же и я подхожу к отрицанию чистоты искусства, к неумолимому его переходу в религию. Эту склонность ощущал я давно. Дай бог вместить все, ведь и Полонский, чистый "творец", говорил:
  
   ...как ни громко пой ты -- лиру,
   Колокола перезвонят.
  
   ...Что ж, расплывусь в боге, разольюсь в мире и буду во всем тревожить Ее сны."
   1. "Брожу в стенах монастыря..."
  
  
   Брожу в стенах монастыря,
   Безрадостный и темный инок.
   Чуть брежжит бледная заря, --
   Слежу мелькания снежинок.
  
   Ах, ночь длинна, заря бледна
   На нашем севере угрюмом.
   У занесенного окна
   Упорным предаюся думам.
  
   Один и тот же снег -- белей
   Нетронутой и вечной ризы.
   И вечно бледный воск свечей,
   И убеленные карнизы.
  
   Мне странен холод здешних стен
   И непонятна жизни бедность.
   Меня пугает сонный плен
   И братии мертвенная бледность.
  
   Заря бледна и ночь долга,
   Как ряд заутрень и обеден.
   Ах, сам я бледен, как снега,
   В упорной думе сердцем беден...
   11 июня 1902 С. Шахматово
  
  
   Дата и место написания... "Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть". Ранее практически все подчеркнутые стихотворения описывали прорывы мистики - теургии! - в реальность... А здесь?.. Описание сна? Или теперь его - как солдата, пойманного на самоволке - бросили на гауптвахту? Из роскоши подмосковной июньской ночи - в бесконечную зиму "на нашем севере угрюмом"? Из уюта шахматовской усадьбы в "стены монастыря"?
   Были у тебя в твоей самоволке "травы зеленые" и:
  
   ...святого забвения
   Кругом недвижная тишь, --
   Ты смотришь в тихом томлении,
   Речной раздвинув камыш...
  
   Ну, так будет:
  
   ...холод здешних стен
   И непонятна жизни бедность.
   ...И братии мертвенная бледность.
   2. "На ржавых петлях открываю ставни..."
  
  
   На ржавых петлях открываю ставни,
   Вдыхаю сладко первые струи.
   С горы спустился весь туман недавний
   И, белый, обнял пажити мои.
  
   Там рассвело, но солнце не всходило
   Я ожиданье чувствую вокруг.
   Спи без тревог. Тебя не разбудила
   Моя мечта, мой безмятежный друг.
  
   Я бодрствую, задумчивый мечтатель:
   У изголовья, в тайной ворожбе,
   Твои черты, философ и ваятель,
   Изображу и передам тебе.
  
   Когда-нибудь в минуту восхищенья
   С ним заодно и на закате дня,
   Даря ему свое изображенье,
   Ты скажешь вскользь: "Как он любил меня!"
   Июнь 1902
  
  
   "Пажити", "горы", "замок" - Италия? Или.. С. Шахматово? Помните про горы? -
  
   "...Всё та же ты, какой цвела когда-то,
   Там, над горой туманной и зубчатой,
   В лучах немеркнущей зари..."
  
   "Пажити" - это пастбища, а "замок..."
  
   0x01 graphic
  
   Из воспоминаний Менделеевой Анны Ивановны - второй жены Дмитрия Ивановича Менделелева, матери Любови Менделеевой-Блок:
   "Трудно представит себе другой, более мирный, поэтический и уютный уголок. Вся усадьба стояла на возвышенности, и с балкона открывалась чисто русская даль."
   (Усадьба на фото - конечно же, реконструкция. Настоящую "реквизировали" - разграбили в 18-ом и сожгли дотла в 1921-ом...
   Двухэтажную башенку Блок пристроил сам - в 910-ом. Он разместил в ней свой кабинет и библиотеку...)
  
   0x01 graphic
  
  
   ...Я бодрствую, задумчивый мечтатель:
   У изголовья, в тайной ворожбе,
   Твои черты, философ и ваятель,
   Изображу и передам тебе...
  
   Философ, ваятель... Возрождение? И он - один из тех, которые как Леонардо? Которые почти как маги: "Твои черты... изображу" - с тебя изображу, в "тайной ворожбе" преображу их и "передам тебе"!
   Вот так потом будут вспоминать про Волохову: когда она была с Блоком -- у нее были "крылатые глаза" и "победная красота", но стоило поэту - философу и ваятелю - отойти, и она -"погасла"...
  
  
   Когда-нибудь в минуту восхищенья
   С ним заодно и на закате дня,
   Даря ему свое изображенье,
   Ты скажешь вскользь: "Как он любил меня!"
  
   Мечты, мечты... Любочка скажет совсем другое. Она перечеркнет страницы дневника и прямо по ним крупно напишет: "Потерянные годы".
   3. "Золотокудрый ангел дня..."
  
  
   Золотокудрый ангел дня
   В ночную фею обратится,
   Но и она уйдет, звеня,
   Как мимолетный сон приснится.
  
   Предел наш -- синяя лазурь
   И лоно матери земное.
   В них тишина -- предвестье бурь,
   И бури -- вестницы покоя.
  
   Пока ты жив, -- один закон
   Младенцу, мудрецу и деве.
   Зачем же, смертный, ты смущен
   Преступным сном о божьем гневе?
   Лето 1902
  
  
   И еще один сон... Был "сон" о вечной зиме монастыря, был - о вечном лете творчества и вот - третий. "Преступный сон о божьем гневе" - сон, в котором ему, смертному, снится, что он - Бог... Гневающийся, всемогущий...
  
   4. "Пробивалась певучим потоком..."
  
  
   Пробивалась певучим потоком,
   Уходила в немую лазурь,
   Исчезала в просторе глубоком
   Отдаленным мечтанием бурь.
   Мы, забыты в стране одичалой,
   Жили бедные, чуждые слез,
   Трепетали, молились на скалы,
   Не видали сгорающих роз.
   Вдруг примчалась на север угрюмый,
   В небывалой предстала красе,
   Назвала себя смертною думой,
   Солнце, месяц и звезды в косе.
   Отошли облака и тревоги,
   Всё житейское -- в сладостной мгле,
   Побежали святые дороги,
   Словно небо вернулось к земле.
   И на нашей земле одичалой
   Мы постигли сгорания роз.
   Злые думы и гордые скалы --
   Всё растаяло в пламени слез.
   1 июля 1902
  
   Блок. Из дневников:
   "Сейчас я вернулся из Боблова (21 июля 1902 года, ночь). Л. Д. сегодня вернулась от Менделеевых, где гостила чуть не месяц."
   То есть в начале июля ее еще не было.
  
   Этот мир "на нашем севере угрюмом" мы уже знаем:
  
   Брожу в стенах монастыря,
   Безрадостный и темный инок.
   Чуть брежжит бледная заря, --
   Слежу мелькания снежинок.
  
   с его видения началось лето.
   А теперь представьте, как к ним, к "инокам", с юга прорывается широкая теплая река:
  
   Пробивалась певучим потоком,
   Уходила в немую лазурь,
   Исчезала в просторе глубоком
   Отдаленным мечтанием бурь...
  
   И - пролилась:
  
   Вдруг примчалась на север угрюмый,
   В небывалой предстала красе,
   Назвала себя смертною думой,
   Солнце, месяц и звезды в косе.
  
   И то что было тесным, замкнутым мирком одинокого монастыря, стало - порогом в огромный мир:
  
   Побежали святые дороги,
   Словно небо вернулось к земле
  
   И их розы, которым никогда не хватала тепла, вдруг расцвели:
  
   И на нашей земле одичалой
   Мы постигли сгорания роз.
  
  
  
  
  
   5. На смерть деда (1 июля 1902 г.)
  
  
   Мы вместе ждали смерти или сна.
   Томительные проходили миги.
   Вдруг ветерком пахнуло от окна,
   Зашевелился лист Священной Книги.
  
   Там старец шел -- уже, как лунь, седой --
   Походкой бодрою, с веселыми глазами,
   Смеялся нам, и всё манил рукой,
   И уходил знакомыми шагами.
  
   И вдруг мы все, кто был -- и стар и млад, --
   Узнали в нем того, кто перед нами,
   И, обернувшись с трепетом назад,
   Застали прах с закрытыми глазами...
  
   Но было сладко душу уследить
   И в отходящей увидать веселье.
   Пришел наш час -- запомнить и любить,
   И праздновать иное новоселье.
   С. Шахматово
  
   Он до того сейчас в разномирье, что реальная смерть его совсем не пугает: подумаешь - ещё одно иное новоселье.
  
  
  
  
  
   6. "Не бойся умереть в пути..."
  
  
   Не бойся умереть в пути.
   Не бойся ни вражды, ни дружбы.
   Внимай словам церковной службы,
   Чтоб грани страха перейти.
  
   Она сама к тебе сойдет.
   Уже не будешь в рабстве тленном
   Манить смеющийся восход
   В обличьи бедном и смиренном.
  
   Она и ты -- один закон,
   Одно веленье Высшей Воли.
   Ты не навеки обречен
   Отчаянной и смертной боли.
   5 июля 1902
  
  
   "Не бойся умереть в пути", - то есть умереть не доделав своего дела, не выполнив Предназначение.
   "Она и ты -- один закон", - "она" - смерть, конечно же.
   "Ты не навеки обречен / Отчаянной и смертной боли", - две недели прошло с приезда Л.Д.
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "В Боблове я провела отчужденно от Блока, хотя он и бывал у нас."
  
   Блок. Из дневников:
   " Ante lucem .
   Наступит время (момент), когда я твердо узнаю, что моя смерть нужна для известного момента (или...). Говорю в скобках "или", потому что смерть нужна неизвестно для чего: для момента ли, или для лица, или для себя, или для нравственности, или для начала, или для перехода, или как условие, или физиологически -- и т. д. и т. д."
  
   Ante lucem - после света... После очередной поездки в Боблово, конечно же...
  
  
   7. "Я, отрок, зажигаю свечи..."
  
   Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха.
   От Иоанна, III, 29
  
  
   Я, отрок, зажигаю свечи,
   Огонь кадильный берегу.
   Она без мысли и без речи
   На том смеется берегу.
  
   Люблю вечернее моленье
   У белой церкви над рекой,
   Передзакатное селенье
   И сумрак мутно-голубой.
  
   Покорный ласковому взгляду,
   Любуюсь тайной красоты,
   И за церковную ограду
   Бросаю белые цветы.
  
   Падет туманная завеса.
   Жених сойдет из алтаря.
   И от вершин зубчатых леса
   Забрежжит брачная заря.
   7 июля 1902
  
   Как обычно у Блока, эпиграф - это не выжимки смысла стихотворения, а ссылка на объясняющую стихотворение сцену. Здесь - на начало третьей главы Евангелия от Иоана.
  
   "Тогда у Иоанновых учеников произошел спор с Иудеями об очищении.
   И пришли к Иоанну и сказали ему: равви! Тот, Который был с тобою при Иордане и о Котором ты свидетельствовал, вот Он крестит, и все идут к Нему.
   Иоанн сказал в ответ: не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба. 0x01 graphic
   Вы сами мне свидетели в том, что я сказал: не я Христос, но я послан пред Ним.
   Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась.
   Ему должно расти, а мне умаляться".
  
   Вот из комментария Беркли:
   "Друг жениха, шошбен, занимал особое место в иудейской церемонии бракосочетания: он выступал как связующее звено между женихом и невестой; он устраивал свадьбу, разносил приглашения, руководил ходом брачного пира. Он приводил невесту и жениха, и, кроме того, на нем лежала особая задача: он должен был охранять комнату невесты и не впускать туда никого другого кроме жениха. Он открывал дверь лишь услышав в темноте голос жениха. Узнав жениха, он впускал его в комнату невесты, а сам уходил радостный, потому что его задача была выполнена и влюбленные были вместе. Он не завидовал жениху и его счастью с невестой: он знал, что должен был помочь им соединиться и, выполнив свою задачу, он с удовольствием и радостью покидал свое место на сцене."
  
   Я, отрок, зажигаю свечи,
   Огонь кадильный берегу.
   Она без мысли и без речи
   На том смеется берегу.
  
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "...Со зла я флиртовала... в Боблове с двоюродными братьями Смирновыми, тоже гимназистами, которые все поочередно влюблялись в меня и в мою сестру."
  
   Раньше Блок писал, Блоку снилось, Блок видел "преступный сон о божьем гневе", видел "неопалимую купину", то есть это к нему обращался голос из несгораяющего тернового куста... А теперь он, не переставая думает о самоубийстве, оправдываясь перед собой, что "смерть нужна... для перехода или как условие".
   Теперь он лишь - отрок, лишь "Друг жениха, шошбен..."
   "... и, выполнив свою задачу, он с удовольствием и радостью покидал свое место на сцене."
  
   Падет туманная завеса.
   Жених сойдет из алтаря.
   И от вершин зубчатых леса
   Забрежжит брачная заря.
   8. "Говорили короткие речи..."
  
  
   Говорили короткие речи,
   К ночи ждали странных вестей.
   Никто не вышел навстречу.
   Я стоял один у дверей.
  
   Подходили многие к дому,
   Крича и плача навзрыд.
   Все были мне незнакомы,
   И меня не трогал их вид.
  
   Все ждали какой-то вести.
   Из отрывков слов я узнал
   Сумасшедший бред о невесте,
   О том, что кто-то бежал.
  
   И, всходя на холмик за садом,
   Все смотрели в синюю даль.
   И каждый притворным взглядом
   Показать старался печаль.
  
   Я один не ушел от двери
   И не смел войти и спросить.
   Было сладко знать о потере,
   Но смешно о ней говорить.
  
   Так стоял один -- без тревоги.
   Смотрел на горы вдали.
   А там -- на крутой дороге --
   Уж клубилось в красной пыли.
   15 июля 1902
  
  
   Предыдущее стихотворение, предыдущая сцена: он, отрок, зажигающий свечи, - ждет "Невесту", ждет, когда "Падет туманная завеса / Забрежжит брачная заря".
   И вот завеса падает, он оглядывается и...
  
   Я стоял один у дверей.
  
   Что это?!
  
   Подходили многие к дому,
   Крича и плача навзрыд.
   Все были мне незнакомы,
   И меня не трогал их вид...
  
   Где он?!
  
   Все ждали какой-то вести.
   Из отрывков слов я узнал
   Сумасшедший бред о невесте,
   О том, что кто-то бежал..
  
   Так где же он?!
   Ему не дают ни сосредоточиться на "мольбе", ни на "обрядах", ни уйти побродить по измерениям, по вероятностям, а заместо - кидают, куда придётся, в мир без начала и конца, в жизнь без памяти:
  
   Говорили короткие речи,
   К ночи ждали странных вестей.
  
   ...его выбрасывают к людям... к людям? - нет, к существам без лиц:
  
   ....И, всходя на холмик за садом,
   Все смотрели в синюю даль.
   И каждый притворным взглядом
   Показать старался печаль...
  
   ...где нет ни прошлого, ни грядущего, а только предчувствия о красном:
  
   ...Так стоял один -- без тревоги.
   Смотрел на горы вдали.
   А там -- на крутой дороге --
   Уж клубилось в красной пыли.
   9. "Сбежал с горы и замер в чаще..."
  
  
   Сбежал с горы и замер в чаще.
   Кругом мелькают фонари...
   Как бьется сердце -- злей и чаще!
   Меня проищут до зари.
  
   Огонь болотный им неведом.
   Мои глаза -- глаза совы.
   Пускай бегут за мною следом
   Среди запутанной травы.
  
   Мое болото их затянет,
   Сомкнется мутное кольцо,
   И, опрокинувшись, заглянет
   Мой белый призрак им в лицо.
   21 июля 1902
  
  
   И еще один кошмар...
   Прошлой весной "призрак бледноликий" уже появлялся:
  
   Ночью сумрачной и дикой --
   Сын бездонной глубины --
   Бродит призрак бледноликий
   На полях моей страны,
   И поля во мгле великой
   Чужды, хладны и темны.
  
   С ним тогда боролась "дочь блаженной стороны":
  
   Лишь порой, заслышав бога,
   Дочь блаженной стороны
   Из родимого чертога
   Гонит призрачные сны...
  
   И Блок считал его тогда предтечей двойников":
   "...После большого (для того времени) промежутка накопления сил... "на полях моей страны"появился какой-то бледноликий призрак (двойники уже просятся на службу?), "сын бездонной глубины",  которого изгоняет "порой дочь блаженной стороны...".
   И вот двойники до службы допросились... "...Все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности..."
   Ничего ж себе, драгоценность - "мое болото"!
  
   Незадолго до этого (в 1895 году) Уэллс придумал машину времени, в Шахматово же в 1902 году "машина измерений" Блока вышла из-под управления и теперь кидает его из одной темной вероятности в другую. А здесь он оказался вообще - на темной стороне.
  
   Блок. Из дневников:
   "Сейчас я вернулся из Боблова (21 июля 1902 года, ночь). Л. Д сегодня вернулась от Менделеевых, где гостила чуть не месяц. У нее хороший вид; как всегда почти -- хмурая; со мной еле говорит."
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "В Боблове я провела отчужденно от Блока, хотя он и бывал у нас."
   10. "Я и молод, и свеж, и влюблен..."
  
  
   Я и молод, и свеж, и влюблен,
   Я в тревоге, в тоске и в мольбе,
   Зеленею, таинственный клен,
   Неизменно склоненный к тебе.
   Теплый ветер пройдет по листам
   Задрожат от молитвы стволы,
   На лице, обращенном к звездам,
   Ароматные слезы хвалы.
   Ты придешь под широкий шатер
   В эти бледные сонные дни
   Заглядеться на милый убор,
   Размечтаться в зеленой тени.
   Ты одна, влюблена и со мной,
   Нашепчу я таинственный сон.
   И до ночи -- с тоскою, с тобой,
   Я с тобой, зеленеющий клен.
   31 июля 1902
  
  
   Это стихотворение есть во всех сборниках его Избранного. Вырвав из контекста СПД, данный стишок дают образцом оптимизма, любви... И тогда в его молодости теряется строка: "Я в тревоге, в тоске и в мольбе"...
   Но здесь, в последовательности сюжета книги, в череде его кошмаров... Всякая метафоричность теряется - и жуть овеществляется:
  
   ...И до ночи -- с тоскою, с тобой,
   Я с тобой, зеленеющий клен.
  
   И даже "ты" предстаешь темной колдуньей, любующейся на плод своей волшбы:
  
   Ты придешь под широкий шатер
   В эти бледные сонные дни
   Заглядеться на милый убор,
   Размечтаться в зеленой тени.
  
   А нам, читателям другого века, настроения добавляют знаменитые строки еще одного поэта:
  
   Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
   Что стоишь нагнувшись под метелью белой?
   Есенин
   И еще строки, в которых давным-давно кончилось лето:
  
   Я не скоро, не скоро вернусь!
      Долго петь и звенеть пурге.
      Стережет голубую Русь
      Старый клен на одной ноге...
      Есенин
  
   Впрочем, Александр Блок улыбался над тем деревенским пареньком, ему ближе были стихи Андрея Белого... Так вот:
  
   ...Все отдал; и вот - я один.
  
   Пронзительный хохот пролетки
   На мерзлой гремит мостовой.
   Прижался к железной решетке -
   Прижался: поник головой...
  
   А вихри в нахмуренной тверди
   Волокна ненастные вьют; -
   И клены в чугунные жерди
   Багряными листьями бьют.
  
   Сгибаются, пляшут, закрыли
   Окрестности с воплем мольбы,
   Холодной отравленной пыли -
   Взлетают сухие столбы.
   1904, Москва
  
   Блок. Из дневников:
   "Сейчас я вернулся из Боблова (21 июля 1902 года, ночь). Л. Д. сегодня вернулась от Менделеевых, где гостила чуть не месяц. У нее хороший вид; как всегда почти -- хмурая; со мной еле говорит. Что теперь нужно предпринять -- я еще не знаю...
   ...Я хочу не объятий: потому что объятия (внезапное согласие) -- только минутное потрясение. Дальше идет "привычка" -- вонючее чудище.
   Я хочу не слов. Слова были и будут; слова до бесконечности изменчивы, и конца им не предвидится. Все, что ни скажешь, останется в теории. Больше испуга не будет. Больше ПРЕЗРЕНИЯ (во многих формах) -- не будет.
   Правда ли, что я ВСЕ (т. е. мистику жизни и созерцания) отдам за одно? Правда. "Синтеза"-то ведь потом, разумеется, добьешься. Главное -- овладеть "реальностью" и "оперировать" над ней уже. Corpus ibi agere поп potest, ubi поп est! [Тело не может действовать там, где его нет (лат.) ]
   Я хочу сверх-слов и сверх-объятий. Я ХОЧУ ТОГО, ЧТО БУДЕТ, Все, что случится, того и хочу я. Это ужас, но правда. Случится, как уж -- все равно, все равно что. Я хочу того, что случится. Потому это, что должно случиться и случится -- то, чего я хочу. Многие бедняжки думают, что они разочарованы, потому что они хотели не того, что случилось: они ничего не хотели. Если кто хочет чего, то то и случится. Так и будет. То, чего я хочу, будет, но я не знаю, что это, потому что я не знаю, чего я хочу, да и где мне знать это пока!
   То, чего я хочу, сбудется."
  
  
   11. "Ужасен холод вечеров..."
  
  
   Ужасен холод вечеров,
   Их ветер, бьющийся в тревоге,
   Несуществующих шагов
   Тревожный шорох на дороге
  
   Холодная черта зари --
   Как память близкого недуга
   И верный знак, что мы внутри
   Неразмыкаемого круга.
   Июль 1902
  
  
   Ничего ж себе, выдалось же лето для Блока - нескончаемые кошмары...
   "...холод вечеров" - в июле-то!
  
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "Я рвалась в сторону, рвалась из прошлого; Блок был неизменно тут, и все его поведение показывало, что он ничего не считает ни потерянным, ни изменившимся. Он по-прежнему бывал у нас...
   ...Со зла я флиртовала с товарищами Миши Менделеева, мальчиками-реалистами... Но что это за флирты? Да, читатель, когда вы читаете у Блока о "невинности" царевны и тому подобном, вы смело можете принимать это за чистую монету!"
   Блок. Из неотосланного письма. 29 августа 1902:
   "...Помните Вы-то эти дни -- эти сумерки? Я ждал час, два, три. Иногда Вас совсем не было. Но, боже мой, если Вы были! Тогда вдруг звенела и стучала, захлопываясь, эта дрянная, мещанская, скаредная, дорогая мне дверь подъезда. Сбегал свет от тусклой желтой лампы. Показывалась Ваша фигура...
   ...Когда я догонял Вас, Вы оборачивались с необыкновенно знакомым движением в плечах и шее, смотрели всегда сначала недружелюбно, скрытно, умеренно. Рука еле дотрагивалась (и вообще-то Ваша рука всегда торопится вырваться).
   ...Прощались Вы всегда очень холодно, как здоровались (за исключением 7 февраля).
   ... Вот что хотел я забыть; о чем хотел перестать думать! А теперь-то что? Прежнее, или еще хуже?
   ... Когда же это кончится, господи?"
  
   Кто ж это написал: "Нет боли горше, чем вспоминать мгновения счастья в годину бедствий..."? Данте?
   В письме, конечно же, воспоминания о том, как он ждал ее прошлой осенью-зимой после уроков актерского мастерства у госпожи Читау.
  
  
   12. "За темной далью городской..."
  
  
   За темной далью городской
   Терялся белый лед.
   Я подружился с темнотой,
   Замедлил быстрый ход.
  
   Ревело с черной высоты
   И приносило снег.
   Навстречу мне из темноты
   Поднялся человек.
  
   Лицо скрывая от меня,
   Он быстро шел вперед
   Туда, где не было огня
   И где кончался лед.
  
   Он обернулся -- встретил я
   Один горящий глаз.
   Потом сомкнулась полынья --
   Его огонь погас.
  
   Слилось морозное кольцо
   В спокойный струйный бег.
   Зарделось нежное лицо,
   Вздохнул холодный снег.
  
   И я не знал, когда и где
   Явился и исчез --
   Как опрокинулся в воде
   Лазурный сон небес.
   4 августа 1902
  
   Дата написания 4 августа 1902. В примосковье, в Шахматово - это самое лето. Палящая жара уже уходит, а остаётся пронеживающее тепло. А от мальчишки никак не отстанут - у него и холод вечеров, и белый лёд замёрзшей воды... (Речки? океана?-- Речки? океана?- Реки, конечно же. Той самой, что видна из окон его питерской квартиры. Конечно же, реки - границы. Грани миров.)
  
   Лицо скрывая от меня
  
   Еще один безликий... Словно из той толпы, что месяц назад:
  
   ...И, всходя на холмик за садом,
   Все смотрели в синюю даль.
   И каждый притворным взглядом
   Показать старался печаль...
  
   Лето кошмаров продолжается. Лето сомнений, лето ревизионизма...
   Данное стихотворение, данная картина противостоит прошлогоднему стихотворению, стихотворению из прошлого - мистического - лета:
  
   Молитву тайную твори --
   Уже приблизились лучи
   Последней для тебя зари, --
   Готовься, мысли и молчи.
   Готовый, мыслящий, немой,
   Взгляни наверх в последний раз,
   Не хочет бог, чтоб ты угас,
   Не встретив здесь Любви былой.
   Как в первый, так в последний раз
   Проникнешь ты в Ее чертог,
   Постигнешь ты -- так хочет бог --
   Ее необычайный глаз.
   10 июня 1901
  
   Напомню, что с моей точки зрения, здесь "бог хочет", чтобы поэт, "взглянув наверх" "постиг", что Луна - это "Ее необычайный глаз".
   (Повторю, что мне кажется эта метафора неудачной, что истинные чувства, конечно, понятны: поэт в полнолуние видит, что это "Она" смотрит вниз, смотрит прямо на него, но истинные слова не найдены.)
  
   И вот опять...
   Но там, тогда надо было "взглянуть вверх", а здесь низ и верх спутаны: "Ревело с черной высоты" - это верх. "И приносило снег" - это сверху вниз. "Навстречу мне из темноты/Поднялся человек" - это снизу вверх. "Он быстро шел вперед... где кончался лед" - чтобы увидеть лед, надо опустить взгляд.
  
   Он обернулся -- встретил я
   Один горящий глаз.
   Потом сомкнулась полынья --
   Его огонь погас.
  
   Одноглазый обернулся - взгляд во взгляд. Провалился - вниз! - и полынья - внизу! - сомкнулась. А путник все не может отвести взгляда от воды:
  
   Слилось морозное кольцо
   В спокойный струйный бег.
  
   И спустя непонятное количество времени осознает:
  
   Вздохнул холодный снег.
  
   И я не знал, когда и где
   Явился и исчез....
  
   "Я" уже "не знает", когда кончился снегопад, не знает, где он кончился - в небесах из туч сверху вниз, или только в его видении, как в отражении - в полынье снизу вверх? Ведь вроде бы только что прямо из нее "горел один глаз" - луна, конечно же, а сейчас отражается чистое небо... Не знает даже, что он видит сейчас: низ - полынью или верх - "небеса"?
   Опять - отсутствие времени в четырех-координатном континууме. Которое здесь обернулось перепутанностью и первых трёх, больше - отсутствием и причинности: он не понимает - не только когда, где, но и как:
  
   И я не знал...
   ...Как опрокинулся в воде
   Лазурный сон небес...
  
  
   13."Свет в окошке шатался..."
  
  
   Свет в окошке шатался,
   В полумраке -- один --
   У подъезда шептался
   С темнотой арлекин.
  
   Был окутанный мглою
   Бело-красный наряд
   Наверху-за стеною --
   Шутовской маскарад
  
   Там лицо укрывали
   В разноцветную ложь.
   Но в руке узнавали
   Неизбежную дрожь.
  
   "Он" -- мечом деревянным
   Начертал письмена.
   Восхищенная странным,
   Потуплялась "Она".
  
   Восхищенью не веря,
   С темнотою -- один --
   У задумчивой двери
   Хохотал арлекин.
   6 августа 1902
  
   Как наказание... Ты ходил смотреть, "куда упала звезда"? Ты присмотрел себе варианту, где "ни тоски, ни любви, ни обиды", а только "в вечернем тумане...у берега рябь и камыш"? - вот тебе, вот тебя - прямо носом в реальность II-ого тома, в мир "Балаганчика".
   14."Пытался сердцем отдохнуть я..."
  
  
   Пытался сердцем отдохнуть я --
   Ужель не сбросить этих снов?
   Но кто-то ждал на перепутьи
   Моих последних, страшных слов...
  
   Он ждет еще. Редеют тени,
   Яснее, ближе сон конца.
   Он спрятал голову в колени
   И не покажет мне лица.
  
   Но в день последний, в час бездонный,
   Нарушив всяческий закон,
   Он встанет, призрак беззаконный,
   Зеркальной гладью отражен.
  
   И в этот час в пустые сени
   Войдет подобие лица,
   И будет в зеркале без тени
   Изображенье пришлеца.
   27 августа 1902
  
  
   Совсем мальчишка измучился, но "сердцем отдохнуть" ему не дали - опять, еще один из толпы безликих...
   Предыдущий скрылся в проруби:
  
   ...Потом сомкнулась полынья --
   Его огонь погас.
  
   Этот поднимется:
  
   ...призрак беззаконный,
   Зеркальной гладью отражен
  
   Зеркальная гладь - зеркало в доме? Но он же ждал "на перепутьи"?!
   Зеркальная гладь - вода? "Перепутье" - скрещение нескольких рек - как в Нижнем Новгороде, где в Волгу впадает и Ока, и Кама?
   Тот дождался лета и теперь "встает" прямо из того места, где была "полынья"?
   Но река - это граница, грань, значит здесь - на перепутьи - сходятся вместе несколько граней, несколько границ, несколько миров, несколько реальностей... Несколько путей...
   Кто он?!
   Ты хотел увидеть его лицо? Получай! -
  
   И в этот час в пустые сени
   Войдет подобие лица,
   И будет в зеркале без тени
   Изображенье пришлеца.
  
   Это "подобие" видно в зеркале, наведенном на сени - на дверь в сени. Так гадают на "суженного-ряженного". Что здесь замешена "гадалка" можно было и так не сомневаться... Но еще... Здесь - "зеркало без тени", а тот поднялся из "зеркальной глади", из перепутья... Так во что превратилось домашнее зеркало?
  
  
   15."Золотистою долиной..."
  
  
   Золотистою долиной
   Ты уходишь, нем и дик.
   Тает в небе журавлиный
   Удаляющийся крик.
  
   Замер, кажется, в зените
   Грустный голос, долгий звук.
   Бесконечно тянет нити
   Торжествующий паук.
  
   Сквозь прозрачные волокна
   Солнце, света не тая,
   Праздно бьет в слепые окна
   Опустелого жилья.
  
   За нарядные одежды
   Осень солнцу отдала
   Улетевшие надежды
   Вдохновенного тепла.
   29 августа 1902
  
  
   Всё-таки поэт допросился, поэт умолил:
  
   Золотистою долиной
   Ты уходишь, нем и дик.
  
   "Ты" - опять "без лица и названья" - "ты уходишь"...
   И еще одна строка из Ахматовой сразу всплывает в памяти: "и почиет на них тишина":
  
   ...Замер, кажется, в зените
   Грустный голос, долгий звук.
   Бесконечно тянет нити
   Торжествующий паук...
  
   (ахматовская "тишина" - из "21, ночь, понедельник", а первая цитата из "Поэмы без героя":
  
   Мне всегда почему-то казалось,
Что какая-то лишняя тень
Среди них без лица и названья
   Затесалась.
  
   Лишняя?
  
   Как в прошедшем грядущее зреет,
   Так в грядущем прошлое тлеет
Страшный праздник мертвой листвы.)
  
   А там, в прошлом, не Анны Ахматовой, а Александра Блока:
  
   За нарядные одежды
   Осень солнцу отдала
   Улетевшие надежды
   Вдохновенного тепла.
  
   Лето почти кончилось... Лето кошмаров. Лето расплаты.
   16. "Без Меня б твои сны улетали..."
  
  
   Без Меня б твои сны улетали
   В безжеланно-туманную высь,
   Ты воспомни вечерние дали,
   В тихий терем, дитя, постучись.
  
   Я живу над зубчатой землею,
   Вечерею в Моем терему.
   Приходи, Я тебя успокою,
   Милый, милый, тебя обниму.
  
   Отошла Я в снега без возврата,
   Но, холодные вихри крутя,
   На черте огневого заката
   Начертала Я Имя, дитя...
   Август 1902
  
  
   Тяжелое стихотворение. Ему прямой речью объясняют, что весь этот летний кошмар - расплата за то, что ты попытался быть "без Меня". И его зовут вернуться.
  
   Я живу над зубчатой землею,
   Вечерею в Моем терему
  
   "Мой терем" "над зубчатой землею", в котором она "вечерит"...
   (ВЕЧЕ?РЯТЬ, вечеряю, вечеряешь, несовер. (обл.). Ужинать. Но "Я" в нем не ужинает - в нем она проводит вечер... А может даже - сотворяет вечер)
   ... для нас это, конечно, заря. "Зубчатую" структуру шахматовского ландшафта он будет поминать всю жизнь
  
   (
   ...И вижу в снах твой образ, твой прекрасный,
   Каким он был до ночи злой и страстной,
   Каким являлся мне. Смотри:
  
   Всё та же ты, какой цвела когда-то,
   Там, над горой туманной и зубчатой,
   В лучах немеркнущей зари.
   1908
   )
  
   Но стихотворение "тяжелое" не из-за этого:
  
   Приходи, Я тебя успокою,
   Милый, милый, тебя обниму.
  
   Что тут, вроде бы "тяжелого"? Но, вот, дальше:
  
   ...Отошла Я в снега без возврата
   Но, холодные вихри крутя...
  
   В августе 1902 года он уже писал о снежных вихрях:
  
   ...Потом сомкнулась полынья --
   Его огонь погас.
  
   Слилось морозное кольцо
   В спокойный струйный бег.
   Зарделось нежное лицо,
   Вздохнул холодный снег
  
   Это одно из стихотворений о "безликих"... Так что? "Я" - с ними?
   И еще... Через три года он напишет, вспомнив "Ее" слова:
  
   Ты в поля отошла без возврата.
   Да святится Имя Твое!
   Снова красные копья заката
   Протянули ко мне острие.
   1905
  
   Этим стихотворением откроется II том - том предательств. И только ли он предал Ее?.. А она?..
   17. "Тебя я встречу где-то в мире..."
  
   Тебя я встречу где-то в мире,
   За далью каменных дорог.
   На страшном, на последнем пире
   Для нас готовит встречу бог.
   Август 1902
   А это его ответ? Он всё равно настаивает на своём праве на "каменные дороги"?
  
  
   V. С. Шахматово. Лето 1902 года. Краткое содержание
  
   Сцена первая. Разномирье.
  
   1. "Брожу в стенах монастыря..." ( http://www.proza.ru/2017/12/29/932 )
   Ссылка в мир на Севере угрюмом.
  
   2. "На ржавых петлях открываю ставни..." ( http://www.proza.ru/2017/12/29/951 )
   Прорыв в мир Италии Возрождения.
  
   3. "Золотокудрый ангел дня..." ( http://www.proza.ru/2017/12/30/971 )
   Преступный сон о божьем гневе.
  
   4. "Пробивалась певучим потоком..." ( http://www.proza.ru/2017/12/30/980 )
   Возвращение в мир на Севере угрюмом. В котором - весна!
   *
  
   Сцена следующая. Иное новоселье
  
   5. На смерть деда (1 июля 1902 г.) ( http://www.proza.ru/2017/12/30/985 )
   Смерть деда как "иное новоселье".
  
   6. "Не бойся умереть в пути..." (http://www.proza.ru/2017/12/31/926 )
   Смерть как избавление от "отчаянной и смертной боли".
   *
  
   Сцена следующая. Чужая свадьба
  
   7. "Я, отрок, зажигаю свечи..." ( http://www.proza.ru/2017/12/31/929 )
   Готовность остаться лишь другом жениха - шошбеном.
  
   8. "Говорили короткие речи..." ( http://www.proza.ru/2017/12/31/936 )
   Переполох на свадьбе безликих.
  
   9. "Сбежал с горы и замер в чаще..." ( http://www.proza.ru/2018/01/01/774 )
   Побег.
  
   10. "Я и молод, и свеж, и влюблен..." ( http://www.proza.ru/2018/01/01/777 )
   "Я" все-таки "с тобой", но лишь как "зеленеющий клен".
   *
  
   Сцена следующая. Без лица и названья.
  
   11. "Ужасен холод вечеров..." ( http://www.proza.ru/2018/01/01/788 )
   Прорыв зимы.
  
   12. "За темной далью городской..." ( http://www.proza.ru/2018/01/02/921 )
   Мир где нет ни верха, ни низа, где спутано время. Где Тебе, у которой Луна - это "Ее необычайный глаз" противостоит безликий, у которого "один горящий глаз" глядит прямо из проруби.
  
   13."Свет в окошке шатался..." ( http://www.proza.ru/2018/01/02/924 )
   Мир "Балаганчика".
  
   14."Пытался сердцем отдохнуть я..." ( http://www.proza.ru/2018/01/02/926 )
   Кошмар у зеркала.
  
   15."Золотистою долиной..." ( http://www.proza.ru/2018/01/02/931 )
   Безликий уходит.
   *
  
   Сцена следующая. Двух голосов перекличка
  
   16. "Без Меня б твои сны улетали..." ( http://www.proza.ru/2018/01/03/1113 )
   Вопрос чужим почерком: почему ты уходил?
  
   17. "Тебя я встречу где-то в мире..." ( http://www.proza.ru/2018/01/03/1114 )
   *
  
  
   VI. С.-Петербург. Осень -- 7 ноября 1902 года
  
  
   И лето 902 года кончилось. Коротким же оно выдалось - прошлым, мистическим, стихов было в два раза больше... Впрочем, кому сил хватит расписывать бесконечные кошмары?
  
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "Я рвалась в сторону, рвалась из прошлого; Блок был неизменно тут, и все его поведение показывало, что он ничего не считает ни потерянным, ни изменившимся. Он по-прежнему бывал у нас.
   Но объяснения все же не было и не было. Это меня злило, я досадовала пусть мне будет хоть интересно, если уж теперь и не затрагивает глубоко. От всякого чувства к Блоку я была в ту осень свободна.
  
   Блок. Из дневников:
   "Для памяти
   Большой револьвер военный стоил 26 рублей.
   Купить маленький карманный (сколько?).
   Запирать туда же, где тетради эти -- и черновые стихи, и ее письма (2), и ее портреты -- и прочее."
   1. "Я вышел в ночь -- узнать, понять..."
  
   Я вышел в ночь -- узнать, понять
   Далекий шорох, близкий ропот,
   Несуществующих принять,
   Поверить в мнимый конский топот.
  
   Дорога, под луной бела,
   Казалось, полнилась шагами.
   Там только чья-то тень брела
   И опустилась за холмами.
  
   И слушал я -- и услыхал:
   Среди дрожащих лунных пятен
   Далеко, звонко конь скакал,
   И легкий посвист был понятен.
  
   Но здесь, и дальше -- ровный звук,
   И сердце медленно боролось,
   О, как понять, откуда стук,
   Откуда будет слышен голос?
  
   И вот, слышнее звон копыт,
   И белый конь ко мне несется...
   И стало ясно, кто молчит
   И на пустом седле смеется.
  
   Я вышел в ночь -- узнать, понять
   Далекий шорох, близкий ропот,
   Несуществующих принять,
   Поверить в мнимый конский топот.
   6 сентября 1902 С.-Петербург
  
  
  
   Вспомним содержание предыдущих серий: весной вместо служения, он попробовал побродить по мирам, и - летом - либо получил ответку, либо не справился с управлением, и его понесло по вероятностям, по тем, где нет Тебя.
   И вот осень, и уже "выходить" для него - не подвиг, а будничный ритуал, но по-прежнему - ночь, а вокруг - безликие, "несуществующие".
   И на бесконечной тропе прямо на него несётся:
  
   И вот, слышнее звон копыт,
   И белый конь ко мне несется...
   И стало ясно, кто молчит
   И на пустом седле смеется.
  
  
   Конечно, "белый конь" - это не "конь бледный", но уж больно похож:
   И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть"; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли -- умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.
   (Откр. 6: 7-8)
  
   Под стихотворением, помимо даты - место написания: 6 сентября 1902 С.-Петербург. Что ж, понятно... Он требовал каменных дорог - ему их дали:
  
   Дорога, под луной бела,
   Казалось, полнилась шагами.
  
   И он пошёл.
  
  
  
   2. "Безрадостные всходят семена..."
  
  
   Безрадостные всходят семена.
   Холодный ветер бьется в голых прутьях.
   В моей душе открылись письмена.
   Я их таю -- в селеньях, на распутьях...
   И крадусь я, как тень, у лунных стен.
   Меняются, темнеют, глохнут стены.
   Мне сладостно от всяких перемен,
   Мне каждый день рождает перемены.
   О, как я жив, как бьет ключами кровь!
   Я здесь родной с подземными ключами!
   Мгновенья тайн! Ты, вечная любовь!
   Я понял вас! Я с вами! Я за вами!
   Растет, растет великая стена.
   Холодный ветер бьется в голых прутьях...
   Я вас открыл, святые письмена.
   Я вас храню с улыбкой на распутьях.
   6 сентября 1902
  
  
   И он пошел... По "дали каменных дорог". Вдоль которых "безрадостные всходят семена"... Это о "сеятеле"?
  
   "... вот, вышел сеятель сеять;
   и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то;
   иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока.
   Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло..."
  
   Он пытается убедить - нас? себя? - что ему - "сладостно", но "холодный ветер бьется в голых прутьях" - в голых прутьях, того что взошло на "местах каменистых".
   Он восклицает: "О, как я жив, как бьет ключами кровь!", но при этом дважды повторяет слово "распутья".
  
  
  
   3. "В городе колокол бился..."
  
  
   В городе колокол бился,
   Поздние славя мечты
   Я отошел и молился
   Там, где провиделась Ты.
  
   Слушая зов иноверца,
   Поздними днями дыша,
   Билось по-прежнему сердце,
   Не изменялась душа.
  
   Всё отошло, изменило,
   Шепчет про душу мою...
   Ты лишь Одна сохранила
   Древнюю Тайну Свою.
   15 сентября 1902
  
  
  
   Конечно, стихотворение можно прочитать, как чисто питерское: Блок зашел туда, где "в конце января и начале февраля... явно являлась Она" - "Там, где провиделась Ты."
   Но все-таки - это те же "дали каменных дорог", что и в предыдущих двух стихотворениях. Можно только констатировать, что поэт начинает лучше ориентироваться здесь... точнее - там... Нет уже той судорожной суетливости, нет ощущения, что его кидают без руля и ветрил, как в недавних летних стихотворениях - он спокоен, и он "отходит" оттуда, где быть не хочет и по своему желанию приходит туда, "где провиделась Ты".
   Но остается только гадать: это его не бросают, или это теперь к нему никак не могут пробиться?
  
   4. "Я просыпался и всходил..."
  
  
   Я просыпался и всходил
   К окну на темные ступени.
   Морозный месяц серебрил
   Мои затихнувшие сени.
  
   Давно уж не было вестей,
   Но город приносил мне звуки,
   И каждый день я ждал гостей
   И слушал шорохи и стуки.
  
   И в полночь вздрагивал не раз,
   И, пробуждаемый шагами,
   Всходил к окну -- и видел газ,
   Мерцавший в улицах цепями.
  
   Сегодня жду моих гостей
   И дрогну, и сжимаю руки.
   Давно мне не было вестей,
   Но были шорохи и стуки.
   18 сентября 1902
  
  
   Он совсем смешал реальности. Вот это - которая? В каком мире к окну в его спальне ведут "тёмные ступени"? В С. -Петербурге? Но какие "сени" могут быть на втором этаже офицерского корпуса казармы лейб-гренадерского полка? А может - на "каменных дорогах", "где колокол бьётся", и ещё "бьётся холодный ветер в голых прутьях"? Но...
  
   ...и видел газ,
   Мерцавший в улицах цепями
  
   ...разве в тех краях уже провели газовое освещение?
   Да и:
  
   Сегодня жду моих гостей
   И дрогну, и сжимаю руки...
  
   Это же жилье... Хоть и холодное...
  
   5. Экклесиаст
  
  
   Благословляя свет и тень
   И веселясь игрою лирной,
   Смотри туда -- в хаос безмирный,
   Куда склоняется твой день.
  
   Цела серебряная цепь,
   Твои наполнены кувшины,
   Миндаль цветет на дне долины,
   И влажным зноем дышит степь.
  
   Идешь ты к дому на горах,
   Полдневным солнцем залитая,
   Идешь -- повязка золотая
   В смолистых тонет волосах.
  
   Зачахли каперса цветы,
   И вот -- кузнечик тяжелеет,
   И на дороге ужас веет,
   И помрачились высоты.
  
   Молоть устали жернова.
   Бегут испуганные стражи,
   И всех объемлет призрак вражий,
   И долу гнутся дерева.
  
   Всё диким страхом смятено.
   Столпились в кучу люди, звери.
   И тщетно замыкают двери
   Досель смотревшие в окно.
   24 сентября 1902
  
  
   Экклесиаст - это не только одна из книг Библии, но и автор этой книги: это проповедник. Который знает, что "умножая познания - умножаешь скорбь". В прошлом стихотворении поэт "всходил к окну" и "ждал гостей", в этом "гость" пришел. И "гость", знающий начала и концы, говорит поэту:
  
   Благословляя свет и тень
   И веселясь игрою лирной,
   Смотри туда -- в хаос безмирный,
   Куда склоняется твой день...
  
   Смотри туда, смотри в окно, видишь? Вот день, где твоя "ты":
  
   Цела серебряная цепь,
   Твои наполнены кувшины,
   Миндаль цветет на дне долины,
   И влажным зноем дышит степь.
  
   Смотри, как она идет "к дому на горах"... Ты, поэт, помнишь же эти "зубчатые горы"? Да-да: "всё - в облике одном":
  
   Идешь ты к дому на горах,
  
   И вот какая она в том, заоконном, вот мире - "ты":
  
   Полдневным солнцем залитая,
   Идешь -- повязка золотая
   В смолистых тонет волосах.
  
   Нравится? А теперь смотри на мир, по которому она - "ты" - идет, что с ним - с миром - происходит, как она его актирует:
  
   Зачахли каперса цветы,
   И вот -- кузнечик тяжелеет,
   И на дороге ужас веет,
   И помрачились высоты.
  
   Молоть устали жернова.
   Бегут испуганные стражи,
   И всех объемлет призрак вражий,
   И долу гнутся дерева.
  
   Всё диким страхом смятено.
   Столпились в кучу люди, звери...
  
   Значит, вот что ему привиделось, что ему показали: сущность, где знающий начала и концы, показал хаос безмирный. Поэту показали варианту где Ты - не весть о спасении, а вестница Апокалипсиса.
  
   ...И тщетно замыкают двери
   Досель смотревшие в окно...
  
   И почти видна усмешка Экклесиаста: тщетно замыкать двери кинулись не только обитатели дышащей влажным зноем степи, но и тот, что веселился игрою лирной...
  
   6. "Она стройна и высока..."
  
  
   Она стройна и высока,
   Всегда надменна и сурова.
   Я каждый день издалека
   Следил за ней, на всё готовый.
  
   Я знал часы, когда сойдет
   Она -- и с нею отблеск шаткий.
   И, как злодей, за поворот
   Бежал за ней, играя в прятки.
  
   Мелькали желтые огни
   И электрические свечи.
   И он встречал ее в тени,
   А я следил и пел их встречи.
  
   Когда, внезапно смущены,
   Они предчувствовали что-то,
   Меня скрывали в глубины
   Слепые темные ворота.
  
   И я, невидимый для всех,
   Следил мужчины профиль грубый,
   Ее сребристо-черный мех
   И что-то шепчущие губы.
   27 сентября 1902
  
   Вроде бы привет из прошлой осени:
  
   Из дневников 18-ого года:
   "В октябре... Я испытывал сильную ревность (без причины видимой)...
   ...Чаще, чем со мной, она встречалась с кем-то, кого не видела и о котором я знал"
  
   Но, нет, это не про Любовь Дмитриевну: та ни излишней стройностью, ни ростом не отличалась. Здесь, про варианту, где нет ни поэта-демиурга, ни Прекрасной Дамы, про реальность, где не случилось никакой мистики.
  
   7. "Был вечер поздний и багровый..."
  
  
   Был вечер поздний и багровый,
   Звезда-предвестница взошла.
   Над бездной плакал голос новый --
   Младенца Дева родила.
  
   На голос тонкий и протяжный,
   Как долгий визг веретена,
   Пошли в смятеньи старец важный,
   И царь, и отрок, и жена.
  
   И было знаменье и чудо:
   В невозмутимой тишине
   Среди толпы возник Иуда
   В холодной маске, на коне.
  
   Владыки, полные заботы,
   Послали весть во все концы,
   И на губах Искариота
   Улыбку видели гонцы.
   19 апреля -- 28 сентября 1902
  
  
   19 апреля 1902 года - это разгар его блужданий по вероятностям. Но тогда он не решился запечатлеть этот ужас: увековечить эту сущность, вочеловечить этого безличного, воплотить это еще несбывшееся - явление Иуды. Но в мире где нет Прекрасной Дамы - возможно всё.
  
   8. Старик
  
   А.С.Ф.
   Под старость лет, забыв святое,
   Сухим вниманьем я живу.
   Когда-то -- там -- нас было двое,
   Но то во сне -- не наяву.
  
   Смотрю на бледный цвет осенний,
   О чем-то память шепчет мне...
   Но разве можно верить тени,
   Мелькнувшей в юношеском сне?
  
   Всё это было, или мнилось?
   В часы забвенья старых ран
   Мне иногда подолгу снилась
   Мечта, ушедшая в туман.
  
   Но глупым сказкам я не верю,
   Больной, под игом седины.
   Пускай другой отыщет двери,
   Какие мне не суждены.
   29 сентября 1902
  
   А.С.Ф. - кто это, я не знаю.
  
   Блок. Из не отосланного письма к Л.Д.:
   "...я хочу сближений хоть на какой-нибудь почве. Однако при ближайшем рассмотрении сближение оказывается недостижимым прежде всего по той простой причине, что Вы слишком против него (я, конечно, не ропщу и не дерзну роптать), а далее -- потому, что невозможно изобрести форму, подходящую под этот весьма, доложу Вам, сложный случай отношений..."
  
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "От всякого чувства к Блоку я была в ту осень свободна."
  
  
   Любовь Дмитриевна сурова даже на фоне "привычной холодности", прямой живой мистики нет и нет, и Блок опять сомневается: может все-таки все это - сны?
  
  
   ...разве можно верить тени,
   Мелькнувшей в юношеском сне?
  
   Всё это было, или мнилось?
   В часы забвенья старых ран
   Мне иногда подолгу снилась
   Мечта, ушедшая в туман.
  
   Но глупым сказкам я не верю...
   9. "При жолтом свете веселились..."
  
  
   При жолтом свете веселились,
   Всю ночь у стен сжимался круг,
   Ряды танцующих двоились,
   И мнился неотступный друг.
  
   Желанье поднимало груди,
   На лицах отражался зной.
   Я проходил с мечтой о чуде,
   Томимый похотью чужой...
  
   Казалось, там, за дымкой пыли,
   В толпе скрываясь, кто-то жил,
   И очи странные следили,
   И голос пел и говорил...
   Сентябрь 1902
  
   У Блока - двойное написание эпитета "жолтый/желтый". Второе - про цвет. К примеру:
  
   ...Немеет небо, земля в молчаньи,
   За желтой нивой...
  
  
   А первое - не только...
  
   Нет, "Ты" на косвенный призыв из предыдущего стихотворения не откликнулась. А его самого кинуло в мир III-его тома. Сравните. Здесь он видит:
  
   При жолтом свете веселились,
   Всю ночь у стен сжимался круг,
   Ряды танцующих двоились,
   И мнился неотступный друг.
  
   Желанье поднимало груди,
  
   А вот, что увидит через десять лет там:
  
   "Уж полночь". - "Да, но вы не приглашали
   На вальс NN. Она в вас влюблена..."
  
   ...Он шепчет ей незначащие речи,
   Пленительные для живых слова,
   И смотрит он, как розовеют плечи,
   Как на плечо склонилась голова...
  
   ...В ее ушах - нездешний, странный звон:
           То кости лязгают о кости
   19 февраля 1912
  
   0x01 graphic
  
   Третий том. Мир блужданий по темным мирам Шаданакара.
  
  
   10. "О легендах, о сказках, о тайнах..."
  
  
   О легендах, о сказках, о тайнах.
   Был один Всепобедный Христос.
   На пустынях, на думах случайных
   Начертался и вихри пронес.
  
   Мы терзались, стирались веками,
   Закаляли железом сердца,
   Утомленные, вновь вспоминали
   Непостижную тайну Отца.
  
   И пред ним распростертые долу
   Замираем на тонкой черте:
   Не понять Золотого Глагола
   Изнуренной железом мечте.
   Сентябрь 1902
  
  
   Соединим окончание прошлого стихотворения и начало данного:
  
  
   И голос пел и говорил...
  
   ...О легендах, о сказках, о тайнах.
  
   То есть это "глава" - непосредственное продолжение предыдущей. Поэт - все еще там, где мечта изнурена железом, где Золотого Глагола - не понять, где нет Тебя.
  
   11. "Он входил простой и скудный..."
  
  
   Он входил простой и скудный,
   Не дыша, молчал и гас.
   Неотступный, изумрудный
   На него смеялся глаз.
  
   Или тайно изумленный
   На него смотрел в тиши.
   Он молчал, завороженный
   Сладкой близостью души.
  
   Но всегда, считая миги,
   Знал -- изменится она.
   На страницах тайной книги
   Видел те же письмена.
  
   Странен был, простой и скудный
   Молчаливый нелюдим.
   И внимательный, и чудный
   Тайный глаз следил за ним.
   Сентябрь 1902
  
  
   Напомню, "одинокий глаз", как мне кажется - физически это луна. А метафизически:
  
   ...Взгляни наверх в последний раз,
   Не хочет бог, чтоб ты угас,
   Не встретив здесь Любви былой.
   Как в первый, так в последний раз
   Проникнешь ты в Ее чертог,
   Постигнешь ты -- так хочет бог --
   Ее необычайный глаз.
   10 июня 1901
  
   Метафизически через луну, посредством луны - как через распахнутое окно! - на "тебя" - поэта, смотрит Она. Тебе - через луну - Она указует дорогу к Себе.
  
   Вот уже десять стихотворений, десять глав этой части его мучили отъединённостью от Неё, а здесь дали намёк, дали глотнуть воздуха, и хоть не сам поэт действующее лицо, а "он", и не Она, а "она", но хоть похоже...
  
   Ну, а биографически... Всё то же:
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "От всякого чувства к Блоку я была в ту осень свободна."
  
   Стихотворение прочитать можно так: Блока очередной раз окатили "холодностью", но на улице - луна, он поежился: все повторяется... Но значит... Может повториться и то, что случилось прошлой осенью-зимой - храмы, Исаакий... И даже то, что нигде ни он, ни она не описали - то, что произошло 7-ого февраля: "Это уже лучше и не вспоминать и не напоминать. Это было 29 января, [Исаакий]-- а уж 7 февраля -- полегче. Это было необыкновенно, кажется, очень важно, разумеется, для меня. Для Вас -- мимолетность".
  
   Но всегда, считая миги,
   Знал -- изменится она.
   На страницах тайной книги
   Видел те же письмена...
  
   12. "Явился он на стройном бале..."
  
  
   Явился он на стройном бале
   В блестяще сомкнутом кругу.
   Огни зловещие мигали,
   И взор описывал дугу.
  
   Всю ночь кружились в шумном танце,
   Всю ночь у стен сжимался круг.
   И на заре -- в оконном глянце
   Бесшумный появился друг.
  
   Он встал и поднял взор совиный,
   И смотрит -- пристальный -- один,
   Куда за бледной Коломбиной
   Бежал звенящий Арлекин.
  
   А там -- в углу -- под образами.
   В толпе, мятущейся пестро,
   Вращая детскими глазами,
   Дрожит обманутый Пьеро.
   7 октября 1902
  
  
   И опять он в мире, где Ее нет...
   С одной стороны - это еще одна вариация "плясок смерти" - тех самых, что в сентябрьском стихотворении "При жолтом свете веселились..." - совпадения вплоть до цитатного уровня.
   Там:
  
   При жолтом свете веселились,
   Всю ночь у стен сжимался круг,
   Ряды танцующих двоились,
   И мнился неотступный друг.
  
   Здесь:
  
   Всю ночь кружились в шумном танце,
   Всю ночь у стен сжимался круг.
   И на заре -- в оконном глянце
   Бесшумный появился друг.
  
   Но там, но тогда он не сумел рассмотреть, кто же это там, в поднятой "веселящимися" пыли, что он - тот - делает, что с ним происходит:
  
   Казалось, там, за дымкой пыли,
   В толпе скрываясь, кто-то жил...
  
   Теперь "дымка" рассеялась, и ему показали, что - "там", кто...
  
   А там -- в углу -- под образами.
   В толпе, мятущейся пестро,
   Вращая детскими глазами,
   Дрожит обманутый Пьеро.
  
   Но, конечно, это не только продолжение все продолжающегося кошмара (обратите внимание на дату прошлого стихотворения: "Сентябрь 1902" - число не указано, т.е. стихо написано по впечатлениям от нескольких ночей), это еще и... Пыль осела, или в пыли появился просвет, и за "плясками смерти" ему показали мир "Балаганчика", мир II-ого тома, мир не горечи и боли, а - предательств.
  
   13. "Свобода смотрит в синеву..."
  
  
   Свобода смотрит в синеву.
   Окно открыто. Воздух резок.
   За жолто-красную листву
   Уходит месяца отрезок.
  
   Он будет ночью -- светлый серп,
   Сверкающий на жатве ночи.
   Его закат, его ущерб
   В последний раз ласкает очи.
  
   Как и тогда, звенит окно.
   Но голос мой, как воздух свежий,
   Пропел давно, замолк давно
   Под тростником у прибережий.
  
   Как бледен месяц в синеве,
   Как золотится тонкий волос...
   Как там качается в листве
   Забытый, блеклый, мертвый колос.
   10 октября 1902
  
  
   Уже только спокойное, холодное отчаянье.
   Конечно здесь не "пейзажная лирика". "Жолто-красная" листва заставляет вспомнить о "плясках смерти":
  
   При жолтом свете веселились,
   Всю ночь у стен сжимался круг..
  
   Месяц больше не напоминает "чудный, тайный глаз", месяц теперь - серп, серп уже готовый к жатве.
   В мир "у прибережий"...
   (помните? -
  
  
   ...Мы встречались в вечернем тумане,
   Где у берега рябь и камыш...
   помните? -
  
   Над печальными лугами
   Мы встречаемся с Тобой.
  
   Но и ночью нет ответа,
   Ты уйдешь в речной камыш...
  
   да как такое забудешь!)
   В мир у прибережий его пускать перестали:
  
   Но голос мой...
   ... замолк давно
   Под тростником у прибережий.
  
   Да и не "камыш" уже он видит - а тростник... Это, чтоб напомнить об источнике слов про "свободу", про Тютчева, конечно же:
  
   Певучесть есть в морских волнах,
   Гармония в стихийных спорах,
   И стройный мусикийский шорох
   Струится в зыбких камышах.
  
   Невозмутимый строй во всем,
   Созвучье полное в природе, -
   Лишь в нашей призрачной свободе
   Разлад мы с нею сознаем.
  
   Откуда, как разлад возник?
   И отчего же в общем хоре
   Душа не то поет, что, море,
   И ропщет мыслящий тростник?
  
  
   То есть Блоковская "Свобода смотрит в синеву./Окно открыто" - это "мыслящий тростник" смотрит, это Блок у раскрытого окна... О, эта "преувеличенность жизни в смерти час"! В "последний раз" вглядеться, полюбоваться, вкусить:
  
   Он будет ночью -- светлый серп,
   Сверкающий на жатве ночи.
   Его закат, его ущерб
   В последний раз ласкает очи.
  
   "Его закат, его ущерб" - не закат, не уход нашего вечного спутника за окоем Земли, - это ущерб: от полнолуния - к серпу.
   Поэт прощается с миром. Блок уже назначил себе срок - месяц.
   С 10 октября до 7 ноября и пройдет - месяц.
  
   14. "Ушел он, скрылся в ночи..."
  
  
   Ушел он, скрылся в ночи,
   Никто не знает, куда.
   На столе остались ключи,
   В столе -- указанье следа.
  
   И кто же думал тогда,
   Что он не придет домой?
   Стихала ночная езда --
   Он был обручен с Женой.
  
   На белом холодном снегу
   Он сердце свое убил.
   А думал, что с Ней в лугу
   Средь белых лилий ходил.
  
   Вот брежжит утренний свет,
   Но дома его всё нет.
   Невеста напрасно ждет,
   Он был, но он не придет.
   12 октября 1902
  
  
   Строки:
  
   ...Стихала ночная езда --
   Он был обручен с Женой
  
   ...конечно воспоминание о мистическом лете, когда он, конный, возвращался из Боблово в Шахматово:
  
   ...Еду влажными полями...
  
   ...Поздней ночью, за рекой,
   Над печальными лугами
   Мы встречаемся с Тобой.
   14 июня 1901
  
   Но здесь... Здесь он сдался? -
  
   На белом холодном снегу
   Он сердце свое убил.
   А думал, что с Ней в лугу
   Средь белых лилий ходил.
  
   Или... Или он ставит ультиматум? - либо вы возвращаете луг с белыми лилиями, либо... "он не придет". Он уйдет.
  
   15. Religio
  
   1
  
   Любил я нежные слова.
   Искал таинственных соцветий.
   И, прозревающий едва,
   Еще шумел, как в играх дети.
  
   Но, выходя под утро в луг,
   Твердя невнятные напевы,
   Я знал Тебя, мой вечный друг,
   Тебя, Хранительница-Дева.
  
   Я знал, задумчивый поэт,
   Что ни один не ведал гений
   Такой свободы, как обет
   Моих невольничьих Служении.
  
   2
  
   Безмолвный призрак в терему,
   Я -- черный раб проклятой крови.
   Я соблюдаю полутьму
   В Ее нетронутом алькове.
  
   Я стерегу Ее ключи
   И с Ней присутствую, незримый.
   Когда скрещаются мечи
   За красоту Недостижимой.
  
   Мой голос глух, мой волос сед.
   Черты до ужаса недвижны.
   Со мной всю жизнь -- один Завет:
   Завет служенья Непостижной.
  
  
   ("Religio" - это не "религия". Это, если перевести латыни - "благочестие".
   Благоче?стие - христианская добродетель, неоднократно упоминаемая в Библии, истинное почитание Бога через исполнение Его заповедей.
   Из словарей)
  
   )
  
   В прошлом стихотворении он потребовал "лугов" с белыми лилиями, и ему отозвались - но с каким жутким сарказмом:
  
   Но, выходя под утро в луг,
   Твердя невнятные напевы,
   Я знал Тебя, мой вечный друг,
   Тебя, Хранительница-Дева...
  
   ...Я -- черный раб проклятой крови.
   Я соблюдаю полутьму
   В Ее нетронутом алькове...
  
   В принципе стихотворение - еще одна вариация на тему "Старик".
   Сравним.
  
   "Старик":
  
   Когда-то -- там -- нас было двое...
  
   В этом:
  
   Я знал Тебя, мой вечный друг,
   Тебя, Хранительница-Дева...
  
   "Старик":
  
   Мне иногда подолгу снилась
   Мечта, ушедшая в туман.
  
   В этом:
  
   ...ни один не ведал гений
   Такой свободы, как обет
   Моих невольничьих Служении.
  
   "Старик":
  
   Под старость лет, забыв святое,
   Сухим вниманьем я живу
  
   В этом:
  
   Мой голос глух, мой волос сед.
   Черты до ужаса недвижны.
  
   Но "старик" во всем разуверился:
  
   ...глупым сказкам я не верю,
   Больной, под игом седины.
   Пускай другой отыщет двери,
   Какие мне не суждены.
  
   А здесь... здесь как раз про "другого", который те "двери" отыскал:
  
   Я -- черный раб проклятой крови...
   ... Со мной всю жизнь -- один Завет:
   Завет служенья Непостижной...
  
   И чья участь страшней?
   Но именно в этом - Благоче?стие.
  
   P.S. Кстати, о луге с лилиями... Похож? -
  
   0x08 graphic
  
  
  
   16. "Вхожу я в темные храмы..."
  
  
   Вхожу я в темные храмы,
   Совершаю бедный обряд.
   Там жду я Прекрасной Дамы
   В мерцаньи красных лампад.
  
   В тени у высокой колонны
   Дрожу от скрипа дверей.
   А в лицо мне глядит, озаренный,
   Только образ, лишь сон о Ней.
  
   О, я привык к этим ризам
   Величавой Вечной Жены!
   Высоко бегут по карнизам
   Улыбки, сказки и сны.
  
   О, Святая, как ласковы свечи,
   Как отрадны Твои черты!
   Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
   Но я верю: Милая -- Ты.
   25 октября 1902
  
   Вымолил? Он согласился на "завет":
  
   ... Со мной всю жизнь -- один Завет:
   Завет служенья Непостижной...
  
   ... и его пустили, хоть с краешку постоять? -
  
   Вхожу я в темные храмы,
   Совершаю бедный обряд.
   Там жду я Прекрасной Дамы
   В мерцаньи красных лампад.
  
   В тени у высокой колонны
   Дрожу от скрипа дверей.
  
   Или это стихотворение нужно читать с конца:
  
   ...я верю: Милая -- Ты.
  
   Запутавшись меж миров и мерцаний светил, он, как в якорь, вцепился в эту простенькую тезы: Милая, то есть его Любовь Дмитриевна - Ты, то есть Прекрасная Дама, Дева, Купина, Премудрость Господня, Невеста Апокалипсиса, Непостижная:
  
   Блок. Из не отосланного письма к Л.Д.:
  
   "...так называемая жизнь (среди людей) имеет для меня интерес только там, где она соприкасается с Вами. Отсюда совершенно определенно вытекает то, что я стремлюсь давно уже как-нибудь приблизиться к Вам (быть хоть Вашим рабом, что ли, -- простите за тривиальности, которые не без намеренья испещряют это письмо). Разумеется, это и дерзко и, в сущности, даже недостижимо... однако меня оправдывает продолжительная и глубокая вера в Вас (как в земное воплощение пресловутой Пречистой Девы или Вечной Женственности, если Вам угодно знать)."
  
   А когда он это принял - перед ним открылись двери...
   Вот только лампады в тех храмах мерцают - красные, вот только лазурь небес закрыты темными сводами...
  
   Андрей Белый:
   "Появление сумрака - появление сумрака в храме, который трепещет сиянием "красных лампад"; распространяется розовый отблеск и смешивается с погасающей золотой лучезарностью 901 года в ту особую, розово-золотую, густую и пряную обрядовую атмосферу, в которой таится нетерпеливое ожидание встречи с ней, материализованной в образ, входящий в храм. Розовое, озаренное заменяет лазурь золотистую, лучезарную."
  
   Помните "средний храм", который "меж десяткой и девяткой" - в который завлекла его Л. Д.? -
  
   Но ужасней -- средний храм --
   Меж десяткой и девяткой,
   С черной, выспренней загадкой,
   С воскуреньями богам.
  
   Правда, похож?
   (Подробнее о том "храме" в главе из 1-ой части - "Пять изгибов сокровенных...")
  
   17. "Ты свята, но я Тебе не верю..."
  
  
   Ты свята, но я Тебе не верю,
   И давно всё знаю наперед:
   Будет день, и распахнутся двери,
   Вереница белая пройдет.
  
   Будут страшны, будут несказанны
   Неземные маски лиц...
   Буду я взывать к Тебе: "Осанна!"
   Сумасшедший, распростертый ниц.
  
   И тогда, поднявшись выше тлена,
   Ты откроешь Лучезарный Лик.
   И, свободный от земного плена,
   Я пролью всю жизнь в последний крик.
   29 октября 1902
  
  
   [ Оса?нна (иврит: ?????? ????, hТšН`Б-n?' -- спаси, мы молим) -- торжественное молитвенное восклицание (краткая молитва, изначально являвшееся хвалебным возгласом.
   Моление о помощи ("Спаси!" - дословный перевод ивритского словосочетания ????? ?? "ошана" или "осанна"); уверенность в помощи (спасение!); междометие, выражающее радость о спасении (слава!). Википедия.]
  
   "Но я верю: Милая -- Ты." - написал он 25 октября, а теперь, 29 октября написал совсем другое: "Ты свята, но я Тебе не верю"...
  
   Будет день, и распахнутся двери,
   Вереница белая пройдет.
  
   Будут страшны, будут несказанны
   Неземные маски лиц...
  
   Это все те же - безликие. Вот один из них, от которого даже прячут свои лики ангелы, из прошлогодней зимы:
  
   И испуганные лики
   Скрыли ангелы в крылах:
   Видят -- мертвый и безликий
   Вырастает в их лучах.
   24 декабря 1901
  
   А вот - из лета этого года:
  
   ....И, всходя на холмик за садом,
   Все смотрели в синюю даль.
   И каждый притворным взглядом
   Показать старался печаль...
   15 июля 1902
  
   И еще один - спустя полтора месяца:
  
   ...И в этот час в пустые сени
   Войдет подобие лица...
   27 августа 1902
  
   А вот - месяц назад, весь сентябрь:
  
   Ряды танцующих двоились...
  
   Желанье поднимало груди,
   На лицах отражался зной...
   Сентябрь 1902
  
  
   И вот в этой толпе незрячих, он, единственный видящий, - "Сумасшедший!" - взывает:
  
   Буду я взывать к Тебе: "Осанна!"
   Сумасшедший, распростертый ниц.
  
   И тогда... Когда из распахнутых дверей темного храма выберется эта безликая вереница, столкнет его в грязь, и каждый из веренице выплюнет: "Сумасшедший"!..
   И тогда:
  
   И тогда, поднявшись выше тлена,
   Ты откроешь Лучезарный Лик.
  
   в темном небе разойдутся тучи и выплеснется Луна -
  
   Готовься, мысли и молчи.
   Готовый, мыслящий, немой,
   Взгляни наверх в последний раз,
   Не хочет бог, чтоб ты угас,
   Не встретив здесь Любви былой.
   Как в первый, так в последний раз
   Проникнешь ты в Ее чертог,
   Постигнешь ты -- так хочет бог --
   Ее необычайный глаз.
   10 июня 1901
  
   И ты:
  
   И, свободный от земного плена,
   Я пролью всю жизнь в последний крик.
  
   И все-таки, все-таки, все-таки почему?! -
  
   Ты свята, но я Тебе не верю.
  
  
   18. "Будет день, словно миг веселья..."
  
  
   Будет день, словно миг веселья.
   Мы забудем все имена.
   Ты сама придешь в мою келью
   И разбудишь меня от сна.
  
   По лицу, объятому дрожью,
   Угадаешь думы мои.
   Но всё прежнее станет ложью,
   Чуть займутся Лучи Твои.
  
   Как тогда, с безгласной улыбкой
   Ты прочтешь на моем челе
   О любви неверной и зыбкой,
   О любви, что цвела на земле.
  
   Но тогда -- величавей и краше,
   Без сомнений и дум приму.
   И до дна исчерпаю чашу,
   Сопричастный Дню Твоему.
   31 октября 1902
  
   Стихотворение - как вздох облегчения. Как у Ахматовой:
  
   ... как тот, кто вырвался из плена
   И видит сень священную берез
   Сквозь радугу невольных слез.
  
   В дантовом Аду самое страшное для грешников - не физические мучения, а то, что они лишены возможности лицезренья Бога. А поэту, наконец, дозволили.
  
   "Как тогда"... Как 25 января 1901 года в С.-Петербурге, когда "...В конце января и начале февраля (еще -- синие снега около полковой церкви, -- тоже к вечеру) явно является Она."?
  
   И дата - 31 октября 1902. Осталась только неделя.
   19. "Его встречали повсюду..."
  
  
   Его встречали повсюду
   На улицах в сонные дни.
   Он шел и нес свое чудо,
   Спотыкаясь в морозной тени.
  
   Входил в свою тихую келью,
   Зажигал последний свет,
   Ставил лампаду веселью
   И пышный лилий букет.
  
   Ему дивились со смехом,
   Говорили, что он чудак.
   Он думал о шубке с мехом
   И опять скрывался во мрак.
  
   Однажды его проводили,
   Он весел и счастлив был,
   А утром в гроб уложили,
   И священник тихо служил.
   Октябрь 1902
  
  
   "Шубка с мехом"... Конечно же, шубка явилась сюда из зимы 901-902 года.
  
   0x08 graphic
Л.Д.Из воспоминаний:
   "От Боткиных провожал меня на извозчике Блок. Это было не совсем строго корректно, но курсистке все же было можно... Был страшный мороз. Мы ехали на санях. Я была в теплой меховой ротонде. Блок, как полагалось, придерживал меня правой рукой за талию. Я знала, что студенческие шинели холодные и попросту попросила его взять и спрятать руку.
   " - Я боюсь, что она замерзнет".
   " - Она психологически не замерзнет".
   Этот ответ, более "земной", так был отраден, что врезался навсегда в память."
  
   Блок. Из неотосланного письма к Л.Д.:
   "..На Вас бывала, должно быть, полумодная шубка с черным мехом, не очень новая; маленькая шапочка, под ней громадный, тяжелый золотой узел волос -- ложился на воротник, тонул в меху. Розовые разгоревшиеся щеки оттенялись этим самым черным мехом. Вы держали платье маленькой длинной согнутой кистью руки в черной перчатке -- шерстяной или лайковой. В другой руке держали муфту, и она качалась на ходу..."
  
   То есть шубка - из реальности. А "пышный лилий букет"? Откуда среди зимы - лилии? Среди зимы? Нет, это уже из другой реальности, из лета - того, мистического, о котором он уже пару недель тому назад вспоминал:
  
   ...Стихала ночная езда --
   Он был обручен с Женой.
  
   На белом холодном снегу
   Он сердце свое убил.
   А думал, что с Ней в лугу
   Средь белых лилий ходил...
   12 октября 1902
  
   Из лета, когда равной реальностью были и "ночная езда" из Боблово в Шахматово, и луга с белыми лилиями...
  
   И это - прощание. Прощание со счастьем, с любовью, с Землей. Он соглашался на Чашу:
  
   ...Без сомнений и дум приму.
   И до дна исчерпаю чашу...
  
   А вот как это воспринималось - безликими:
  
   Его встречали повсюду
   На улицах в сонные дни.
   Он шел и нес свое чудо,
   Спотыкаясь в морозной тени.
  
   ...Ему дивились со смехом,
   Говорили, что он чудак...
  
   Как на картинах Питера Брегеля Старшего: люди занимаются своими делами - пашут, плывут за рабами и специями... А падение Икара для них - это лишь очередной негромкий всплеск вечно немолчного моря.
   Или не так, а как на другой его картине, где люди - тащат бочку с водой, чинят изгородь, пришнуровывают лыжи к валенкам, играются на замерзшей реке, волокут мешки, закалывают свиней, рубят дрова... Где среди них совсем теряется Мария...
   Ну как, скажите, как среди этой толпы убогих нести Миссию?
   Как среди них - быть миссионером, быть для них богом? Оставаться среди них богом? Видели фильм Алексея Германа?
   0x01 graphic
  
  
  
   20."Разгораются тайные знаки..."
  
  
   Разгораются тайные знаки
   На глухой, непробудной стене
   Золотые и красные маки
   Надо мной тяготеют во сне.
  
   Укрываюсь в ночные пещеры
   И не помню суровых чудес.
   На заре -- голубые химеры
   Смотрят в зеркале ярких небес.
  
   Убегаю в прошедшие миги,
   Закрываю от страха глаза,
   На листах холодеющей книги --
   Золотая девичья коса.
  
   Надо мной небосвод уже низок,
   Черный сон тяготеет в груди.
   Мой конец предначертанный близок,
   И война, и пожар -- впереди.
   Октябрь 1902
  
  
   В качестве вступления строфа из предыдущего стихотворения:
  
   Входил в свою тихую келью,
   Зажигал последний свет,
   Ставил лампаду веселью
   И пышный лилий букет...
  
   Увидели? Представили инока, услышали его мольбу? А теперь смотрите:
  
   Разгораются тайные знаки
   На глухой, непробудной стене
   Золотые и красные маки
   Надо мной тяготеют во сне...
  
   Оглянитесь: кругом "ночные пещеры", а красные маки - это цветы, дающие красный дурман.
   И ближе к утру
  
   ...голубые химеры
   Смотрят в зеркале ярких небес
  
   Голубое, лазурь - это химеры..
  
   Убегаю в прошедшие миги,
   Закрываю от страха глаза,
   На листах холодеющей книги --
   Золотая девичья коса.
  
   Ничего ж себе - закладочка... Золотая - как маки, как обманка. Холодеющая книга - как только что умершее тело...
  
   Поэт стряхивает сон, возвращается в настоящее и понимает:
  
   Надо мной небосвод уже низок,
   Черный сон тяготеет в груди.
   Мой конец предначертанный близок,
   И война, и пожар -- впереди...
  
   Будет и война, и пожар... И сгорит его замок, его терем - его домик в Шахматово... Безликие первым делом, почти сразу по Великой Октябрьской революции доберутся до него.
   21. "Мне страшно с Тобой встречаться..."
  
  
   Мне страшно с Тобой встречаться.
   Страшнее Тебя не встречать.
   Я стал всему удивляться,
   На всем уловил печать
  
   По улице ходят тени,
   Не пойму -- живут, или спят...
   Прильнув к церковной ступени,
   Боюсь оглянуться назад.
  
   Кладут мне на плечи руки,
   Но я не помню имен.
   В ушах раздаются звуки
   Недавних больших похорон.
  
   А хмурое небо низко --
   Покрыло и самый храм.
   Я знаю -- Ты здесь, Ты близко.
   Тебя здесь нет. Ты -- там.
   5 ноября 1902
  
   Всё. Он окончательно запутался. Без Неё - невозможно. Но встречаться с нею теперь тоже не в восторг.
   Реальности спутались тоже:
  
   По улице ходят тени,
   Не пойму -- живут, или спят...
  
   Это они - живут, или это спит он сам?
  
   Я знаю -- Ты здесь, Ты близко.
   Тебя здесь нет. Ты -- там.
  
   Ты - там, Ты - здесь. Две величины порознь равные третьей - равны между собой. То есть там - это здесь. То есть Милая - Ты.
  
  
   22. "Дома растут, как желанья..."
  
  
   Дома растут, как желанья,
   Но взгляни внезапно назад:
   Там, где было белое зданье,
   Увидишь ты черный смрад.
  
   Так все вещи меняют место,
   Неприметно уходят ввысь.
   Ты, Орфей, потерял невесту, --
   Кто шепнул тебе -- "Оглянись..."?
  
   Я закрою голову белым,
   Закричу и кинусь в поток.
   И всплывет, качнется над телом
   Благовонный, речной цветок.
   5 ноября 1902
  
   Предыдущее стихотворение было написано 5 ноября 1902, у этого - та же дата. И они перекликаются друг с другом. Нет - перекрикиваются:
  
   То:
  
   По улице ходят тени,
   Не пойму -- живут, или спят...
   Прильнув к церковной ступени,
   Боюсь оглянуться назад.
  
   Это:
  
   ...взгляни внезапно назад:
   Там, где было белое зданье,
   Увидишь ты черный смрад.
  
   То:
  
   В ушах раздаются звуки
   Недавних больших похорон.
  
   Это:
  
   Ты, Орфей, потерял невесту, --
   Кто шепнул тебе -- "Оглянись..."?
  
   То:
  
   Я знаю -- Ты здесь, Ты близко.
   Тебя здесь нет. Ты -- там.
  
   Это:
  
   Я закрою голову белым,
   Закричу и кинусь в поток.
  
   Всё.
   После этого Блок переживёт ещё двое суток.
  
   7 ноября у Л.Д. будет "курсовой вечер" в здании Дворянского собрания. Он напишет:
   "В моей смерти прошу никого не винить. Причины ее вполне "отвлеченны" и ничего общего с "человеческими" отношениями не имеют. Верую во Едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Чаю Воскресения Мертвых. И Жизни Будущего Века. Аминь. Поэт Александр Блок".
   Возьмёт револьвер и пойдёт к ней.
  
   Л.Д. Из воспоминаний:
   "Дальше все было очень странно: если не допускать какого-то предопределения и моей абсолютной несвободы в поступках. Я действовала совершенно точно и знала, что и как будет.
   Я была на вечере с моими курсовыми подругами Шурой Никитиной и Верой Макоцковой. На мне было мое парижское суконное голубое платье. Мы сидели на хорах в последних рядах, на уже сбитых в беспорядке стульях, недалеко от винтовой лестницы, ведущей вниз влево от входа, если стоять лицом к эстраде. Я повернулась к этой лестнице, смотрела неотступно и знала - сейчас покажется на ней Блок.
   0x01 graphic
    Блок подымался, ища меня глазами, и прямо подошел к нашей группе. Потом он говорил, что, придя в Дворянское собрание, сразу же направился сюда, хотя прежде на хорах я и мои подруги никогда не бывали. Дальше я уже не сопротивлялась судьбе: по лицу Блока я видела, что сегодня все решится, и затуманило меня какое-то странное чувство - что меня уже больше не спрашивают ни о чем, пойдет все само, вне моей воли, помимо моей воли. Вечер проводили, как всегда, только фразы, которыми мы обменивались с Блоком, были какие-то в полтона, не то как несущественное, не то как у уже договорившихся людей. Так часа в два он спросил, не устала ли я и не хочу ли идти домой. Я сейчас же согласилась. Когда я надевала свою красную ротонду, меня била лихорадка, как перед всяким надвигающимся событием. Блок был взволнован не менее меня.
    Мы вышли молча, и молча, не сговариваясь, пошли вправо - по Итальянской, к Моховой, к Литейной - к нашим местам. Была очень морозная, снежная ночь. Взвивались снежные вихри. Снег лежал сугробами, глубокий и чистый. Блок начал говорить. Как начал, не помню, но когда мы подходили к Фонтанке, к Семеновскому мосту, он говорил, что любит, что его судьба в моем ответе. Помню, я отвечала, что теперь уже поздно об этом говорить, что я уже не люблю, что долго ждала его слов и что если и прощу его молчание, вряд ли это чему-нибудь поможет. Блок продолжал говорить как-то мимо моего ответа, и я его слушала. Я отдавалась привычному вниманию, привычной вере в его слова. Он говорил, что для него вопрос жизни в том, как я приму его слова и еще долго, долго. Это не запомнилось, но письма, дневники того времени говорят тем же языком. Помню, что я в душе не оттаивала, но действовала как-то помимо воли этой минуты, каким-то нашим прошлым, несколько автоматически. В каких словах я приняла его любовь, что сказала не помню, но только Блок вынул из кармана сложенный листок, отдал мне, говоря, что если бы не мой ответ, утром его уже не было бы в живых. Этот листок я скомкала, и он хранится весь пожелтевший со следами снега...
   ... Потом он отвозил меня домой на санях. Блок склонялся ко мне и что-то спрашивал Литературно, зная, так вычитала где-то в романе, я повернулась к нему и приблизила губы к его губам. Тут было пустое мое любопытство, но морозные поцелуи, ничему не научив, сковали наши жизни.
   Думаете, началось счастье?.."
  
   Название его следующей книги - "Распутья"
   А первая строка следующего, II-ого тома:
  
   "Ты в поля отошла без возврата"
   VI. С.-Петербург. Осень -- 7 ноября 1902 года. Краткое содержание
  
   Сцена первая. Прогулка по тропе
  
   1. "Я вышел в ночь -- узнать, понять..." ( http://www.proza.ru/2018/01/04/1099 )
   Выход на тропу.
  
   2. "Безрадостные всходят семена..." ( http://www.proza.ru/2018/01/04/1105 )
   Дорожные впечатления.
  
   3. "В городе колокол бился..." ( http://www.proza.ru/2018/01/05/876 )
   Выход в город.
  
   4. "Я просыпался и всходил..." ( http://www.proza.ru/2018/01/05/883 )
   Обиталище в городе.
   *
  
   Сцена следующая. Адские варианты бытия
  
   5. Экклесиаст ( http://www.proza.ru/2018/01/05/891 )
   Варианта, где "Ты" - вестница Апокалипсиса.
  
   6. "Она стройна и высока..." ( http://www.proza.ru/2018/01/09/1100 )
   Варианта без мистики.
  
   7. "Был вечер поздний и багровый..." ( http://www.proza.ru/2018/01/09/1102 )
   Варианта с явлением Иуды.
  
   8. Старик ( http://www.proza.ru/2018/01/09/1104 )
   Варианта, где Ты - лишь сон.
  
   9. "При жолтом свете веселились..." ( http://www.proza.ru/2018/01/09/1107 )
   Варианта III-его тома.
  
   10. "О легендах, о сказках, о тайнах..." ( http://www.proza.ru/2018/01/09/1114 )
   Железный мир - где есть только Отец, где Тебя - нет.
  
   11. "Он входил простой и скудный..." ( http://www.proza.ru/2018/01/10/759 )
   Поддержка сверху: "...чудный / Тайный глаз следил за ним".
  
   12. "Явился он на стройном бале..." ( http://www.proza.ru/2018/01/10/766 )
   И опять варианта без Тебя, варианта Плясок смерти, в которой "Дрожит обманутый Пьеро".
   *
  
   Сцена следующая. Ультиматум
  
    13. "Свобода смотрит в синеву..." ( http://www.proza.ru/2018/01/10/769 )
   Прощание.
  
   14. "Ушел он, скрылся в ночи..." ( http://www.proza.ru/2018/01/25/913 )
   Ультиматум: или вы, которые там, сверху, возвращаете "луг с лилиями", либо он - уйдет.
  
   15. Religio ( http://www.proza.ru/2018/01/11/792 )
   Ему ответили: "...всю жизнь -- один Завет: / Завет служенья Непостижной"
  
   16. "Вхожу я в темные храмы..." ( http://www.proza.ru/2018/01/11/955 )
   ...И пустили с краешку постоять - в "темном храме", где бегут по карнизам "улыбки и сны".
   *
  
   Сцена следующая. Итог
  
   17. "Ты свята, но я Тебе не верю..." ( http://www.proza.ru/2018/01/11/966 )
   Прозрение мученичества: "...Ты откроешь Лучезарный Лик./И, свободный от земного плена, / Я пролью всю жизнь в последний крик."
  
   18. "Будет день, словно миг веселья..." ( http://www.proza.ru/2018/01/12/911 )
   Мечтание как воспоминание: будет как тогда, когда "...В конце января и начале февраля... явно является Она."
  
   19. "Его встречали повсюду..." ( http://www.proza.ru/2018/01/12/919 )
   Согласие на Чашу.
  
   20."Разгораются тайные знаки..." ( http://www.proza.ru/2018/01/12/928 )
   Предчувствие провала Миссии.
  
   21. "Мне страшно с Тобой встречаться..." ( http://www.proza.ru/2018/01/25/1077 )
   Путаница реальностей.
  
   22. "Дома растут, как желанья..."
   Катастрофа.
   Стихи о Прекрасной Даме. Краткое содержание
  
   (в скобках ссылка  на более подробный комментарий по разделу)
  
   Предисловие
  
   Из статьи - "О современном состоянии русского символизма" от 1910 года:
   "...ибо я принадлежу к числу тех, кому известно, какая реальность скрывается за его словами, на первый взгляд отвлеченными; к моим же словам прошу отнестись как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру [известная тогда серия путеводителей], которым по необходимости пользуется путешественник...
   ...Стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним."
  
   Из дневников 1916 года:
   "Лучшим остаются "Стихи о Прекрасной Даме". Время не должно тронуть их, как бы я ни был слаб как художник..."
  
   Из предисловия к "Собранию стихотворений" 1911-ого года:
   "...многие из них, взятые отдельно, не имеют цены; но каждое стихотворение необходимо для образования главы; из нескольких глав составляется книга; каждая книга есть часть трилогии; всю трилогию я могу назвать "романом в стихах"".
   Но Блок в "отдельно взятом" стихотворении описывал не событие, а свои чувства, вызванные этим событием, он описывает, он делится своими настроениями, он заставляет читателя ощущать свои эмоции во время этого события.
   Чтобы почувствовать чувства - читайте стихи. Здесь - попытка проследить события. Попытка понять, что же произошло с 23 января 1901 по 7 ноября в 1902 года с поэтом Александром Блоком.
  
  
   I. С.-Петербург. Весна 1901 года ( http://proza.ru/2018/01/14/1099 )
  
   Юный богоборец обретает свет.
   И понимает: "Ты" есть солнце!
   Далее в книгу не пропущена - в книгу не допущена! - сцена: "ты" - манишь в Темный храм.
   И реакция - ночь! В которой - люди, звери, призрак белолицый и "твоя" враждебная сила.
   И тяжелые предчувствия, с которыми получается бороться.
   И вставка чужим почерком: "Она" прямо отзывается и признает: "ты нездешней силой наделен".
   *
  
   II. С. Шахматово. Лето и осень 1901 года (http://www.proza.ru/2018/01/16/882 )
  
   Пришло мистическое лето.
   Явление серафима. Который представляет российскую Венеру.
   И визит к гадалке.
   И видение луны как "Её" чертогов.
   Нет, "Ты" - ясная, "Ты" - солнце! И в ответ подарок от "Тебя" - мир, "где рябь и камыш".
   И тут же - в противоположность: мир "за дальними горами".
   И тут же столкновение с "призраком белолицым". Но поэт борется с чуждыми видениями и получает награду - "лазурные сновиденья".
   И получает удар с другой стороны - давление Темного храма.
   Вызвать снова "лазурные сновидения" не получается - и он снова у гадалки.
   Но возвращаясь от нее, получает прозрение.
   И сразу следом - удар сомнений.
   Но в Шахматово по возвращению - выход на Царственный путь.
   Но лето кончилось, и поэта захлестывает ощущение ностальгии по "несбывшемуся". Не случилось чего-то главного... И он снова у гадалки...
   И все же надежда остается: "Нет конца лесным тропинкам... Вот она -- зажглась звезда!"
   *
  
   III. С.-Петербург. Осень и зима 1901 года ( http://www.proza.ru/2018/01/18/742 )
  
   Осень.
   Неверящая "ты".
   Грань богопознания: попытка - успешная! - увидеть в "тебе" богиню. Увидеть, как "Белый, белый ангел бога / Сеет розы на пути". Но... нет, "ты" из-за своей "нарастающей страсти", "ты" осталась - "в сумраке".
   Вставка чужим почерком: "Ты" сомневается по поводу поэта: "Горят слова "Не друг, а враг"".
   И первое явное явление двойников - сущностей-проводников по другим реальностям: ему показывают Елену, со стен Трои наблюдающей за высадкой ахейцев.
   Рефлексии по этому поводу.
   И вставка чужим почерком: предостережение, попытка удержать "от... ярких дорог".
   И снова двойники - ему показывают поле вечной битвы, ему показывают, что "ты" - "другая, немая, безликая, / Притаилась, колдуешь в тиши". То есть, "ты" - из безликих.
   Наша реальность - он ждет любимую, но встреч с нею мало - он тоскует по иномирью.
   На фоне встреч с любимой - путаница реальностей. "Неотвязный" искушает тайнами, "ты" ведешь туда, где за "тобой" - "огневые струи", а двойники проводят экскурсию в "лиловые миры".
   И рефлексии по поводу двойников, и блуждание с ними по Тропе миров.
   *
  
  
    IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года ( http://www.proza.ru/2018/01/22/1113 )
  
   Видение Моисея, ведущего свой народ за огненным столбом.
   Мир Храма, где он дождался встречи с "Тобой".
   Готовность к великому трагическому Акту. Но... "Владычицей вселенной...я... может быть, любим".
   И - посреди зимы (8-12 февраля) яркий весенний день!
   И двойники выводят его в мир весны у "разлива рек", где он видит "Тебя".
   И осознает себя - "с Ним", и странствует "с Ним по городам".
   Но является гадалка, и - "гаснут небеса", и - темный храм, и - "все ложь".
   Но новый призыв к поэту: ему являют "моисеев куст" Неопалимой Купины, ему являют Рождество Христово, и, наконец, пытается помочь ему "Ты": "Ты проснешься, вновь освобожден". И он осознает: "Ты" - "Купина". То есть - прямой призыв Господен к действию, как некогда к простому пастуху Моисею: "Иди! И соверши небывалое".
   Но свою путаницу продолжают акторы лиловых миров - гадалка, двуликий, двойник.
   И поэт срывается в открытые ему "двойниками" другие миры: на море, в "розовеющий лес", туда, где "рябь и камыш", в "страшный мир" будущего III-его тома, в мир 98-ого года - где их "Гамлет", и снова к любимой заводи, где "ни тоски ни любви, ни обиды"...
   И возвращение в келью.
   *
  
  
   V. С. Шахматово. Лето 1902 года ( http://www.proza.ru/2018/01/24/941 )
  
   Ссылка в мир, где Север угрюмый. Но поэт вырывается в мир Возрождения, и ему блазнятся силы, достаточные на "божий гнев". Возврат на Север, но и туда прорывается Весна.
   Наша реальность. Смерть деда. Но она осознается лишь как "иное новоселье". И еще, смерть - это избавление "отчаянной и смертной боли".
   "Смертная боль": он - лишь шошбен, друг жениха, бегство с этой свадьбы, возвращение к "тебе", но не человеком - "зеленеющим кленом".
   Серия зимних кошмаров от безликого.
   Вопрос чужим почерком: почему ты уходил? В ответ требование на право "каменных дорог".
   *
  
  
   VI. С.-Петербург. Осень -- 7 ноября 1902 года. ( http://www.proza.ru/2018/01/25/1102 )
  
   Выход на Тропу миров.
   Двойники. Адские варианты бытия: где "Ты" - вестница Апокалипсиса, где есть "ты", и нет никакой мистики, где явление Иуды, где "Ты" - лишь сон, где вечен мир, описанный потом в III-ем томе, где "Тебя" не, есть лишь Отец...
   Поддержка сверху, но она не помогает - опять варианта с "плясками смерти"...
   Он ставит на кон свою жизнь, свою смерть и прорывается в Храм, где "бегут по карнизам улыбки, сказки и сны". Он не видит, что это темный храм.
   Сил нет. "Ты свята, но я Тебе не верю...". Бред то ли мечтаний, то ли воспоминаниям о прошлой осени, когда он регулярно "случайно" встречался с любимой, путаница реальностей, предчувствие провала Миссии, катастрофа.
  
  
   Итого. Совсем кратко. Весна 1901 года - 7 ноября 1902 года.
  
   Юный теург обретает свет, но появляется и "гадалка" из Темного храма.
   Поэт учится работать с обретенными силами, но постоянно путается меж Ясной и гадалкой, меж Солнцем и любимой.
   Грань богопознания: попытка - успешная! - увидеть в любимой богиню, раскрыть в "тебе" - Тебя! Но тут же появляются "двойники", которые искушают теурга россыпью миров.
   Видение Моисея, готовность к Акту, видение, как "мы странствовали с Ним по городам" - но что это все? - послания от Тебя или обманки "двойников"?
   И - снова видение Моисея, видение Неопалимой Купины, осознание, что Ты - Купина, то есть Ты - прямой призыв Господен к действию, как некогда к простому пастуху Моисею: "Иди! И соверши небывалое". Но опять вмешиваются акторы лиловых миров - гадалка, двуликий, двойник. И поэт срывается в открытые ему "двойниками" другие миры.
   И лето зимних кошмаров, лето расплаты... Но в ответ на прямой призыв: "Приходи, Я тебя успокою", поэт настаивает на своем праве на "каменные дороги".
   И он выходит на Тропу миров, на тропу лиловых миров. Бродит по ней, отчаивается. Он ставя на кон свою жизнь, прорывается к Храму, но это - темный храм. Он осознает, что Миссия - провалена.
  
*
   Из письма Андрею Белому от 6 июня 1911 года:
   "... Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить темные силы - и уронил их на себя."
  
   Насколько всё это было ... м-м-м... реальным?
  
   Вот литературовед, Зара Минц [советский литературовед, специалист по изучению творчества Александра Блока и истории русского символизма, доктор филологии, профессор Тартуского университета, автор более 200 научных трудов.] :
   "Для Блока СПД - это подлинно бывшее, ряд реальных событий и вызванных ими, реально же имевших место душевных состояний. Для Блока вплоть до последних дней его жизни необыкновенно важным было подчеркнуть истинность изображенного в лирике 1901-1902 годов."
  
   А вот вечно просившая, вечно требовавшая у Блока: "Не надо мистики!" его любимая, его жена Любовь Дмитриевна:
   "Трепетная нежность наших отношений никак не укладывалась в обыденные, человеческие: брат - сестра, отец - дочь... Нет!... Больнее, нежнее, невозможней... И у нас сразу же, с первого года нашей общей жизни, началась какая-то игра, мы для наших чувств нашли "маски", окружили себя выдуманными, но совсем живыми для нас существами, наш язык стал совсем условный. Так что "конкретно" сказать совсем невозможно, это совершенно воспринимаемое для третьего человека; как отдаленное отражение этого мира в стихах - и все твари лесные, и все детское, и крабы, и осел в "Соловьином саду". И потому, что бы ни случилось с нами, как бы ни теряла жизнь, - у нас всегда был выход в этот мир, где мы были незыблемо неразлучны, верны и чисты. В нем нам всегда было легко и надежно, если мы даже и плакали порой о земных наших бедах"...
  
   Узнали? Это то, что я обозначил в предыдущих главах, как "мир, где рябь и камыш". Вы думаете это фантазии? это игра взрослых усталых людей? Нет, это то что ему оставили двойники, куда он смог провести и ее... Потому что вот такая дальше следует фраза:
   "Когда Саша заболел, он не смог больше уходить туда."
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"