Синеокова Лисавета
Капкан для Лисички

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
     Маленькая лисичка, берегись попадаться змею в объятья. Змей обнимает в тридцать три кольца.
      
     Дуалы, конечно, отличаются от людей. Их существование - огромная тайна. Они маскируются на виду и заметают хвостами следы. Но, в итоге, какая разница, дуал ты или человек, если проблем на хвост налипает одинаковое количество, да и качество неприятностей не особенно отличается?
    Всем привет. Меня зовут Тома, и я - дуал-лисичка)
  КАПКАН ДЛЯ ЛИСИЧКИ
  
  
  ГЛАВА 1
  В КОТОРОЙ ЛИСИЧКА ОЦЕНИВАЕТ ЯВНЫЕ И СКРЫТЫЕ ПРЕИМУЩЕСТВА
  
  Маленькая белая кошечка лежала у меня на коленях и снисходительно урчала. Тихо и ненавязчиво. Я с восторгом гладила шелковистую шерсть и боялась лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть прекрасное создание. Кошечка сонно жмурилась, нехотя принимая благоговейные поглаживания, а потом вдруг повернула голову, посмотрела на меня разноцветными глазами, запустила коготки мне в ноги и недовольно произнесла: 'Тамар-р-ра!'
  - А? Что? - я оторвала голову от подушки, пытаясь сообразить, что происходит. Волосы мешали обзору, открывая для видимости только пару тапок в виде очень хмурых и подозрительных собачьих морд.
  - Слушай, сколько можно тебя будить? Откуда у такого тщедушного тела богатырский сон? Вставай, Тома. Универ!
  Я страдальчески простонала и снова упала в подушку, чтобы прямо из нее отмахнуться от назойливого будильника:
  - Мне ко второй.
  - К какой второй, сонное царство?! - повысила голос самоназванная совесть. - Ты уже на третью опаздываешь!
  Третьей парой была философия. На философию опаздывать никак было нельзя, потому что философия не терпит несерьезного отношения. Вернее, преподаватель философии не терпит несерьезного отношения к своей дисциплине, а зачет дифференцированный!
  Я стрельнула взглядом в часы и с криком 'Тоня, я проспала!' вскочила с кровати и побежала в ванную. Привести в порядок зубы, лицо, выпутать волосы из цепочки, дать себе затрещину за то, что опять забыла заплести гриву в косу перед сном. На душ времени нет. Не задерживаясь надолго у раковины, с той же скоростью вернулась в комнату и стала быстро одеваться.
  Тоня кинула на кровать одеяло, которое ринулось в ванную вслед за мной, но не добежало, фыркнула и пошла к двери.
  - На столе чай и бутер. Только попробуй не съесть.
  - Тоня, я опаздываю! - пискнула я, продираясь сквозь горловину свитера.
  - Я все сказала! - припечатала Антонина и удалилась, судя по всему, на кухню.
  Быстро натянув колготки и юбку и покидав в сумку тетради-ручки, заскочила на кухню. Слух не подвел. Тоня сидела на табурете, покачивая ногой и в тапке с недоверчивой собачьей мордой, и маленькими глотками пила горячий чай, грея ладони о кружку.
  Долив в свою холодной воды, залпом выпила, схватила бутерброд и унеслась в коридор обуваться.
  - Сё, Онь, а угеаа! - крикнула я, держа бутер в зубах
  - Беги аккуратней!
  На пару таки удалось успеть заблаговременно. Опоздания считались признаком несерьезного отношения к царице наук, поэтому опоздавшие на пару не допускались и на зачете им светила суровая расплата. Только упав на стул, я почувствовала, что могу выдохнуть. Успела. Еще одна пара без угрозы диф. зачету. Теперь осталось только тихо сидеть и записывать.
  После учебы мы всей толпой шли к остановке. Олежек, единственный парень группы и по совместительству староста, как всегда, балагурил. Девчонки, как всегда, заливисто хохотали над его шутками. Основная часть нашей группы загрузилась в первый же автобус и укатила по самому наезженному кольцевому маршруту, оставив нас с Олежеком дожидаться своих железных повозок.
  - Ну что, Томка, чего тебя на английском не было?
  - Сам 'Томка', - привычно огрызнулась я, - да проспала.
  - Что-то ты подозрительно часто просыпаешь. И каждый раз английский, - хмыкнул парень и хитро улыбнулся, - никак личная жизнь не дает выспаться?
  - Нет. Просто непереносимость английского. Организм сам отказывается просыпаться, - улыбнулась в ответ.
  - Какой у тебя, однако, организм прокачанный, - хохотнул сокурсник.
  - Сама растила, - с нарочитой гордостью задрала нос.
  На светофоре показалась моя 'карета'.
  - Слушай, Томка, и как тебе без шапки не холодно? - в который раз поинтересовался парень, тоже заметив подходящий автобус.
  - А меня любовь греет, - подмигнула я и махнула рукой на прощание.
  - Таки греет! И чего было на организм сваливать? - донеслось веселое от Олежека в уже закрывающуюся дверь.
  Шапка. Сколько себя помню, всю жизнь меня преследовал этот вопрос, задаваемый совершенно разными людьми: знакомыми и просто сердобольными прохожими. Некоторые особенно жалостливые старушки предлагали мне 'ну хоть платочком обмотаться'. И ведь не объяснишь, что не мерзнут у меня уши. Те, которые настоящие, а не те, которые видят люди вокруг. Тоне, вон, хорошо. У нее с шапкой мир, дружба, мелкопузырчатое обожание. Хотя на такую шапку я бы тоже слюни лила: экомех под хаски с очаровательными стоячими 'хаскиными' ушками и лапками-варежками, в которые можно спрятать озябшие конечности. Ну и ладно. Зато у меня свои, родные. И краше всякого текстиля. С темно-рыженькой опушкой, защищающей от холода так, что никакие морозы не страшны. И прическа не портится. Со всех сторон сплошные плюсы.
  С Тоней мы вместе живем уже второй год. Снимаем двушку в спальном районе. Поначалу снимали втроем. Первые полгода с нами жила моя мама и Тонина двоюродная тетя. Но потом командировка закончилась, и она уехала обратно в родной город, который был в двух часах езды от вокзала до вокзала. Тоня старше меня на два года, и всю эту разницу уже работает фельдшером на скорой, так что на полтора суток из четырех выпадает из жизни, зато остальное время бодра, полна сил и энергии.
  Дома, пообедав под бдительным оком сестры, следившей, чтобы 'растущий организм' питался хотя бы сносно, если уж не согласно ВОЗовским рекомендациям, я на три часа пропала в задании по английскому. Посещения пар давали пятнадцать баллов из ста, так что время от времени пропускать я себе позволить могла. А вот не сдавать промежуточные тесты, домашнее чтение, грамматические упражнения и еще много всякой всячины, задаваемой увлеченной - хотя у некоторых мелькало подозрение, что одержимой - собственной дисциплиной преподавательницей было бы катастрофической ошибкой, ведущей к неуду.
  - Все-о-о! - протянула я с облегчением, закрыв тетрадь, учебник, сборник рассказов и грамматический материал.
  Впереди маячила пара выходных, так что я с чистой совестью разрешила себе ограничиться уже сделанным. Отложив ручку, потянулась и отправилась в комнату к троюродной сестре. Антонина полулежала на диване, вчитываясь в очередную книжку.
  - Тонь? - позвала ее, усаживаясь рядом?
  - М?
  -То-о-оня-а-а.
  Оттащить сестру от книги было делом непростым, а порой и травмоопасным.
  - Тстнь! - буркнула она, пытаясь лягнуть раздражитель.
  Но я уже была тертый калач и увернулась вовремя.
  - Ну, То-о-онечка, - снова протянула я, щекоча кончиком хвоста ее голые пятки.
  - Тамар-р-ра, что мне сделать, чтобы ты прекратила завывать?
  Тоня со вздохом положила открытую книгу себе на живот и ожидающе посмотрела на меня. На груди у нее лежал серебряный подвешенный на цепочку охран с изображением ястребиной совы.
  - Пойдем со мной завтра на собрание общины, а?
  Сестра-подружка вздернула бровь. Не девушка - воплощение скепсиса. Я невольно улыбнулась. Невысокая, ладно сложенная, с короткими, задорно торчащими темными волосами, выкрашенными по кончикам в алый цвет - красавица она у меня все-таки. Одни огромные, по-птичьи круглые янтарные глазищи чего стоят.
  - И что я там забыла?
  - Меня ты там забыла.
  Посещения общины дуалов были для меня сложным, всегда немного неловким действом. В родном городе я знала всех членов диаспоры и бегала в дом общины по два-три раза в неделю. Я выросла в нем. При доме общины был детсад, в который ходили дети членов. Там были мои друзья и друзья семьи. С поступлением в универ и переездом все поменялось. Здешних дуалов я знала плохо. Скучала по родному городу и приятелям. Мне казалось, что здесь все не так и все не то. К тому же, сама община была больше и, как водится, чем больше народу, тем меньше внимания. И не то чтобы меня это задевало, но сложно наладить общение с уже раскучкованными ребятами, каждый из которых доволен своим окружением. Ко всему прочему, я терпеть не могла навязываться. Поэтому, вот уже второй год, как посещения дома общины стало походить для меня на каторгу. Я бы и не ходила совсем, наверное, но мама настаивала, чтобы минимум раз в месяц я там появлялась, чтобы не отрывалась от коллектива и была в курсе всех новостей. Так себе обоснование, на самом деле, потому что все новости я узнавала именно от нее.
  - Тонь, я там одна совсем. Мне там скучно и неловко. Сходи со мной хоть раз? - попросила я.
  - Со мной тебе там будет определенно веселее.
  Голос троюродной сочился иронией.
  - Ну, То-о-онь... - снова было заканючила я, но была прервана.
  - Все. Ставь нытье на паузу. Схожу. Но если что - ты сама напросилась, - согласилась Тоня и подняла книгу с живота. - А теперь дай почитать спокойно.
  - Спасибо!
  Я улыбнулась и направилась к выходу, попутно легко мазнув пушистым кончиком хвоста по щеке сестры.
  - Кто-то явно напрашивается на депиляцию пятой конечности. Воском! - не отрываясь от страниц, озвучила троюродная самую страшную угрозу.
  Общие собрания проходили раз в неделю, по субботам. Но и среди недели здание не пустовало. На торцовой стене большого двухэтажного дома красовалась новенькая глянцевая табличка с надписью 'Благотворительная организация 'С открытым сердцем'. Верно говорят, что лучшее место для пряток - у всех на виду. Организация была действующей и занималась помощью людям, оказавшимся без дома, беспризорным детям и даже животным. Действительно занималась. Конспирация всегда имеет свою цену. Поэтому все члены общины считались волонтерами. К работе на благо общества в основном не принуждали, но приучали с детства, поэтому редко когда кто из дуалов отлынивал.
  Я в основном бралась за работу с животными. С людьми у меня как-то не очень ладилось. В родном городе приходила в специализированный приют дважды в неделю. Здесь же подзабросила, оправдывая себя учебой, да и лично никто за помощью не обращался, а высовываться лишний раз не хотелось. Так что я приволакивала себя раз месяц на организационные собрания и никуда не лезла.
  В этот раз от понимания, что иду, в кои-то веки, не одна, появилось чувство уверенности. Рядом с Тоней оценивающие взгляды девичье-женской половины дуалов не доставляли особого неудобства.
  Троюродная набрала стопку листовок у входа и заняла крайнюю лавку, попутно вытаскивая охран-совушку из выреза свитера. Я пристроилась рядом и последовала ее примеру, выставляя, как того требовал обычай, свою серебряную лисичку на всеобщее обозрение. Первый час всегда занимали вопросы, проблемы и новости дуалов нашего города и сопредельных. В конце обсуждались организационные моменты по легальной деятельности для отвода глаз. Перераспределение кадров, средств, инвентаря и тому подобного. Тоня не особенно внимала главе и его помощникам. Она читала листовки и передавала мне уже изученные.
  В какой-то момент я стала ловить странные взгляды в нашу сторону. Местные матроны поглядывали с неодобрением и шушукались. Девчонки тоже сплетничали, и глаза их блестели каким-то нездоровым интересом, как будто передают друг другу про кого-то скабрезности или еще что-то в этом роде.
  Тоня сопела, но держала покерное выражение лица. Почувствовав неладное, я стала ерзать. Поймав вопросительный взгляд сестры, я прошептала:
  - Я себе уже всю попу отсидела, может, пойдем?
  Мне не нравилось, как местные бабоньки глядели на мою Тоню.
  - Ага, разбежались. Сидим. Потерпит твоя попа. Фига с два я им спину покажу раньше, чем закончится официальная часть.
  Совушка сощурила желтые глаза, сверкающие непримиримым блеском. И по одному этому я поняла: коса и камень с характерным лязгающим звуком встретились.
  Через пять минут Антонина снова начала громко сопеть. Не дав мне возможности поинтересоваться, что случилось, она передала мне очередную листовку.
  - Совсем озверели! - прошипела она.
  Я посмотрела на злосчастный кусок бумаги, вызвавший такое неудовольствие. Листовка с фотографией симпатичного дуала средних лет с характерными рысьими ушами зазывала на лекцию о важности сохранения чистоты крови и видовой несовместимости. Что за бред?
  Окинув растерянным взглядом зал, я нахмурилась. В общине моего родного города такие листовки не прижились бы уже потому, что большинство семей были смешанными. Но здесь... Ряды, занимаемые дуалами, были подобием некой зверообразной радуги. Семейство лис, волков, медведей, ласок... в здешней общине смешанных семей было на удивление мало, и все они почему-то занимали последние лавки.
  Я снова посмотрела на листовку. Самоуверенный рысь на фотографии уже не казался сколько бы то ни было симпатичным или приятным.
  После окончания обсуждения организаторских моментов официальная часть была окончена, и зал наполнил плавный гул голосов. Дуалы группировались по кружкам, обсуждая новости и совместные дела, а я с облегчением выдохнула:
  - А теперь пойдем?
  - Теперь пойдем, - кивнула Тоня, и мы стали продвигаться в сторону выхода, но тут меня окликнули.
  - Тамарочка, уже уходишь?
  Пришлось обернуться. Ко мне обращался чернобурый лис, глава местной общины.
  - Здравствуйте, Ростислав Алексеевич, - улыбнулась я. - Да, уже ухожу. К понедельнику нужно успеть сделать проект по специальности.
  - Конечно-конечно. Понимаю, учеба, но все же хотелось бы видеть тебя почаще. Постарайся радовать нас своим присутствием, хорошо? - чернобурый задорно подмигнул, и синхронно с ним подмигнули бликами и агатовые глаза его охрана.
  - Я постараюсь, Ростислав Алексеевич, но не обещаю.
  Мужчина усмехнулся.
  - Хорошо. Будем считать, что договорились. И маме передавай большой привет.
  Глава общины кивнул в знак прощания и окликнул другого дуала. На Тоню за все время короткого разговора он не посмотрел ни разу, словно той и не было. Я подняла на нее виноватые глаза.
  - Не ерунди, Тома, - усмехнулась совушка, и мы снова устремились к выходу.
  Второй раз нас задержали уже у самой кованой калитки, отделяющей двор дома общины от муниципального тротуара.
  - Антонина. Тоня!
  Сестра нахмурилась и настороженно обернулась. Она не ждала ничего хорошего от окликнувшего, но как только увидела его, мгновенно преобразилась в лице.
  - Тоня, здравствуй. Я очень рад, что ты пришла. Как твои дела?
  - Геннадий Захарович, рада вас видеть.
  Этого мужчину с охраном змея я тоже знала весьма поверхностно. Он состоял в совете общины. Обычно серьезный и сконцентрированный, сейчас Геннадий Захарович тепло, по-дружески улыбался, так что и мысли не возникало, будто улыбка наигранная.
  - Здравствуй Тамара, - кивнул он мне и, получив ответный знак приветствия, снова обратился к Тоне. - Как живешь, Тоня? У тебя все хорошо?
  - Конечно, - хохотнула совушка. - Живу вот с Томой, подрабатываю будильником у нее.
  - Это хорошо, что вместе. Вместе всегда лучше. Молодцы. Антонина, ты приходи. Не обращай внимания ни на кого. Просто приходи. Тебе тут рады.
  Губы совушки искривила ухмылка, полная горькой иронии.
  - Далеко не все.
  - А какая тебе разница? Главное, есть те, кто рады. А остальные со своим бесценным мнением могут возмущенно петушиться, сколько им заблагорассудится. Сама же понимаешь, что вслух негодовать никто не станет.
  - Спасибо, Геннадий Захарович, - улыбнулась троюродная.
  - Приходи, Тоня. Приходи. Хотя бы иногда.
  Глаза змея горели убеждением и искренними эмоциями.
  - Что ж, не буду задерживать, девочки. До скорой встречи, - улыбнулся он.
  - Передавайте Меланье Андреевне большой привет от меня, - попросила Тоня.
  Геннадий Захарович пообещал, что непременно передаст, наказал не проходить мимо его дома, если будем проходить мимо, и снова пожелал нам благополучного пути.
  До остановки было десять минут пешего хода. Несколько секунд прошли в молчании - но я быстро сдалась.
  - Тонь, я не понимаю. Откуда такое отношение?
  Антонина усмехнулась и махнула рукой.
  - Не забивай голову, Тома. Просто наша община смахивает на кубло. И, как ни удивительно, но именно змеи тут самые дружелюбные.
  - А в чем, собственно, дело? Откуда столько неприязни?
  Сестра вздохнула.
  - Вот что бывает, когда влюбляешься в парня-человека.
  Я нервно сглотнула. Во всех наших общинах существовало неписаное правило: если дуал выбирает в спутники жизни человека, то его контакты с общиной прекращаются. Но обычно, если пара распадалась и дуал хотел вернуться, то проблем с этим не возникало. Я жила с Тоней уже второй год, и все это время у нее не было отношений. Так в чем же проблема?
  Этот вопрос я и задала сестре. В ответ Тоня рассмеялась.
  - Тома, ну ты прям как маленькая. Видела, сколько в общине девчонок? - я кивнула. - А парней?
  Парней было меньше.
  - Неужели ты думаешь, что мамаши не уцепятся за повод выпнуть из общины лишнюю девицу? Тем более что повод-то отменный.
  Я нахмурилась. Ситуация пренеприятная. Взяв троюродную под руку и крепко прижав к своему боку, пробурчала:
  - Ты золотце, а они все дураки.
  Тоня снова рассмеялась. На этот раз весело и легко.
  - Прямо-таки все?
  - За редким исключением, - небольшая справедливая уступка в счет Геннадия Захаровича.
  А поздно вечером я получила сообщение в сети. Самый активный дуал из общинной молодежи, Римма Травцева, попросила меня о помощи в приюте для бездомных животных. И это было странно. Когда я только переехала, то оставила в общине контакты. Но сегодня был первый раз, когда меня куда-то позвали. И, в свете рассказанного Тоней, я начала понимать, почему. Тем удивительней было это неожиданное приглашение.
  Следующим утро началось поздно. Тони дома уже не было - ушла на сутки. Проводить весь день за монитором не хотелось, так что, побарабанив по столу руками, я отписалась Римме и стала собираться. Джинсы, свитшот, сапоги, куртка, волосы - в косу. Общение с братьями нашими меньшими, шерстистыми и когтистыми не располагает к вечерним туалетам.
  Приют 'Дай лапу' располагался на стыке частного сектора и многоэтажек. Небольшой дом со своим двором , опрятный и довольно чистый. На улице было устроено несколько крытых вольеров для здоровых крупных собак. На мой стук дверь отворила все та же Римма.
  - Привет! Хорошо, что пришла. Проходи.
  Активистка была приятной улыбчивой девушкой с огненно-рыжими вьющимися волосами - гораздо более яркими, чем мои, темно-ржавые - редкими премилыми веснушками, глазами цвета молодой травы и очаровательными беличьими ушками с кисточками.
  Скинув куртку в прихожей, вымыла руки и отправилась знакомиться с местными постояльцами. Из всей благотворительной работы общин больше всего нравилось мне именно та, что со зверятами. Животные не притворяются, они искренние.
  Первым мне доверили маленькую трехцветную кошечку Мальвинку. У малышки гноились глазки.
  - Так, вот тут вата, раствор фурацилина и капли, - выдала мне инвентарь Римма и уточнила:
  - Справишься? Чуть позже народ подтянется.
  - Конечно.
  Белочка кивнула и отправилась в другую комнату к собакам, откуда слышался ее деловой, но дружелюбный голос, как будто дающий указания другому волонтеру.
  Я надела перчатки и достала подопечную из клетки. Малышка, почувствовав тепло, мгновенно изобразила работающий трактор.
  - Ну, что, красавица, давай-давай лечиться.
  Нагрев бутылочку раствора в кружке с горячей водой, запеленала кошечке передние лапы и крепко обхватила рукой.
  - Это чтобы у нас с тобой друг о друге остались только хорошие воспоминания, - объяснила я пациентке и, тихонько рассказывая, какое она красивое, чудесное и со всех сторон замечательное создание, принялась за работу.
  Мальвинка честно слушала и терпела процедуру, только изредка пытаясь выпутать лапки из пеленки. Спустя двадцать минут полностью свободная кошечка сидела на моих коленях, моргала свежезакапанными глазками и довольно принимала поглаживания и почесывания.
  - Какая терпеливая девочка. Какая умничка, - приговаривала я, сгребая отработанный материал в урну и дезинфицируя стол и перчатки.
  - Сколько ласки. Вот бы и мне так кто-нибудь за ушком почесал.
  Я резко повернула голову в сторону двери. В проеме, прислонившись к косяку в позе уверенного самца, стоял старший сын Ростислава Алексеевича. Кисточка его хвоста лениво шевелилась, то поднимаясь вверх, то опускаясь к полу.
  - Здравствуй, Тамара.
  Он слегка сощурил глаза
  - Привет, Игорь, - кивнула я и вернулась к прерванному делу: посадить Мальвинку на место и закончить дезинфекцию.
  - Наконец-то ты решила присоединиться к нам, - улыбнулся парень.
  - Видимо, раньше необходимости в помощи не было, раз не звали, - пожала плечами я, откладывая проспиртованную салфетку.
  - Так, а что тут у нас за заторы на дорогах? - послышалось из-за спины лиса.
  Парень посторонился, чтобы пропустить Римму. Белочка, увидев причину 'пробки', приподняла левую бровь.
  - Игорь? А Ты что тут делаешь?
  - В смысле? - переспросил лис, нервно дернув хвостом.
  Римма нахмурилась.
  - В смысле, топай дальше. К собакам. Сегодня будешь помогать с ними.
  - А я вообще с кошками лучше лажу. Может...
  - Может-может. Но сегодня - к собакам. Нам как раз там требуется сильная мужская рука. Свечи Лопуху поставить нужно.
  Игорь будто переменился в лице, мне даже показалось, что он дернулся по направлению к выходу. Белочка подхватила его под руку и профессионально отбуксировала в соседний зал, приговаривая: 'Да что ж ты такой впечатлительный-то, как будто тебе свечи ставить собрались. Подержишь пса - и всех делов'
  Я же изо всех сил старалась не рассмеяться.
  После Мальвинки пришел черед таблеток еще пятерым постоялицам, затем нужно было наполнить миски кормом, поменять воду, за некоторыми прибраться, помыть пол в зале и так, по мелочи.
  Я выплыла из рабочей собранности только через часа четыре. Выклянчив у автомата стаканчик эспрессо, накинула куртку и вышла на улицу.
  Воздух был прохладным и свежим, а после проделанной работы дышалось особенно сладко. Я присела на пластиковую табуретку и сделала глоток горячего напитка. Не прошло и минуты, как рядом со мной оказалась Римма. Она вела на привязи средних размеров кобеля. Отстегнув собачку поводка, девушка отпустила подопечного пошататься по двору, а сама присела рядом со мной на сестру-близняшку моей табуретки, стоявшей рядом.
  - Сегодня, как видишь, тихо. Народу почти нет. Я думала, побольше будет.
  Белочка наблюдала за перемещениями пса.
  - Я думала, ты меня потому и позвала, что помощи не хватает, - удивилась я ее словам. Звучало так, будто малое количество волонтеров стало для нее сюрпризом.
  - Ну да... - кивнула девушка. - А ты молодец. Хорошо справляешься.
  - Есть опыт. Дома я часто помогала в приютах для животных.
  Белочка улыбнулась и заправила выбивающуюся кудрявую прядь за ухо.
  - Скоро уже по домам можно будет идти. Через полчаса придет тёть Галя, она присматривает за приютом ночью.
  Не иначе, как почувствовав тему разговора, в дверном проеме показался Игорь. Снова приняв театральную позу, он произнес:
  - Девчонки, раз уж скоро свобода, айда гулять?
  Мы с Риммой переглянулись, и в ее глазах я увидела свое собственное сомнение.
  - А кто будет? - поинтересовалась белочка.
  - Все наши, вроде должны быть.
  - И куда пойдем? - уже более заинтересованно стала допытываться девушка.
  - На пляж.
  - Что в январе на пляже делать? - удивилась Римма.
  - Так повод же сезон открыть. Девятнадцатое же, - хохотнул лис и обратился ко мне:
  - Ты же с нами, Тамара?
  Я замялась, не зная, стоит ли принимать приглашение.
  - Поехали, Тома. Когда еще пустой и чистый пляж увидишь? - легонько пихнула меня в плечо белочка.
  Я улыбнулась. Дома делать было нечего, Тоня на сутках, да и не поздно еще.
  - Поехали, - согласие далось легко.
  Городской пляж был пустынным и чистым. Ларьки и лавочки спали, отгородившись от редких прохожих исписанными роллетами. Молодежь общины, человек двадцать пять - тридцать, сгрудилась у забора, отгораживающего сам пляж мелкой гальки от пешеходной дорожки. От них, то и дело, доносились раскаты хохота. Неподалеку стояли три мотоцикла и пара машин.
  Игорь и Римма мгновенно влились в компанию. Я же ограничилась банальным 'всем привет' и пристроилась за их спинами. Вроде бы и вместе со всеми, но, в то же время, отдельно. Мой маневр остался незамеченным. Общение было в разгаре. Мы были последними, кого ждали, так что скоро вся толпа отправились на пляж.
  Мелкая галька хрустела и скрежетала под сапогами. Народ гурьбой двинулся на верхний ярус волнореза, смеясь и подстегивая друг друга первыми полезть в воду. Зимнее море было прекрасно. Серо-синее, матовое, неразбавленное и чистое. Отойдя к самому ограждению, я глубоко вдохнула воздух, насыщенный солью, и, поддавшись порыву, ухватилась за перекладину, подпрыгнула и уселась на ограду. Заведя ногу за железную балясину и крепко держась за перекладину руками, закрыла глаза и подставила лицо ветру. Невероятное ощущение сыто-спокойной стихии за спиной и игры воздушных потоков кружило голову. Смех и гомон дуалов отошли на задний план. Или сами дуалы отошли. Сейчас мне это было неважно. Сейчас я растворялась в первозданно-сущем.
  - Лисичка отрастила себе крылья или просто поклонница экстрима?
  Чужой голос нарушил мое уединение. Первозданно-сущее, почувствовав потерю концентрации, отказалось растворять в себе инородное тело. Я открыла глаза.
  Передо мной стоял высокий парень с серо-зелеными глазами с вертикальным зрачком, беспорядочно зачесанными вверх короткими темно-русыми волосами и до неприличия очаровательными ямочками на щеках. Молодой человек стоял, засунув руки в карманы брюк, и пристально смотрел на меня. Первая мысль, мелькнувшая в голове, была: 'Йожкин полудомашний питомец! Какие плечи! Интересно, это эффект куртки или все натуральное?'
  Глаза парня смеялись, и было в них что-то знакомое.
  - Мимо. Я крепко держусь, - ответила я.
  - Ну, держись, раз так. Тебя Тамара зовут, верно?
  - Тома, - поправила я. Не то чтобы мне не нравилось полное имя, но сокращение ощущалось теплее.
  - Тома, - повторил он. - А я Ар.
  - Ар? - странное имя, я такого не слышала.
  - Аркадий, - пояснил парень.
  А я вспомнила, что именно мне показалось знакомым в его глазах. Аркадий, если я не ошибалась, был старшим сыном Геннадия Вольских. Геннадия Захаровича, члена совета общины. Змей, значит. Теперь понятно, откуда этот гипновзгляд, от которого сложно отвести глаза.
  - Тебя редко видно в общине, - заметил Ар, сделав шаг к ограде и оперевшись на нее. Он стоял ко мне вполоборота, на расстоянии вытянутой руки. И мне отчего-то сделалось немного волнительно. - Зря. У нас бывает весело.
  - И как часто бывает? - поинтересовалась я, обвивая вокруг балясины темно-рыжий хвост.
  - А это смотря с кем, - улыбнулся уголком губ змей и весело сверкнул глазами.
  Как тут не улыбнуться в ответ?
  - Спускайся. Сейчас внизу будет забавно.
  Я посмотрела вниз. Толпа дуалов стояла на пляже и, хохоча и улюлюкая, подбадривала двух самых отважных парней, пока они раздевались. Я поежилась, представляя, как им сейчас, должно быть, некомфортно, и спрыгнула с перил. И только повернувшись к Аркадию, заметила предложенную мне в помощь ладонь. Широкую, с длинными пальцами и парой мозолей. Мужскую. В легкой панике я ощутила вяжущее чувство смущения. Нет. Только не это. Сейчас же красная буду, как вареный рак. Чувствуя, как кровь, радостно бурля, стремится к лицу и шее, я поблагодарила парня улыбкой за желание помочь и пошла к выходу первой. Хорошо, что у меня уши не краснеют. Вернее, они, может, и краснеют, да только под шерстью не видно. Ушки мои родименькие, морозоустойчивые. Одна польза от вас.
  Когда мы подошли, двое парней - волк и медведь - быстрыми движениями уже разоблачались до трусов и теперь пунктирными перебежками торопились к воде, набирая скорость. В море оба прыгнули с разбега и с дикими воплями, полными адреналина. Окунувшись с головой, вынырнули, отфыркались и шустро заработали конечностями в обратном направлении, где их уже ждали полотенца и сменное белье.
  Девчонки стояли чуть поодаль и хихикали. А вот парни обступили двух отчаянных героев, и с их стороны доносились громогласные раскаты хохота, которые бывают только от физиологических шуточек над замерзшим ближним.
  - Как бы чего не отморозили себе, красавцы, - пробурчала Римма, оказавшаяся рядом со мной.
  - Да ладно. Кратковременный мороз горячей мужской натуре не страшен, - улыбнулась я.
  - Да плод фигового дерева с ней, с натурой. Мозги только б льдом не покрылись, и так у некоторых через раз работают, - пробурчала девушка, но было видно, что ей так же весело, как и всем остальным.
  Когда сумерки сгустились настолько, что пришло время фонарей, я попрощалась с белочкой - больше прощаться мне было не с кем. Другие девчонки, хоть и не были настроены враждебно, но не спешили идти на контакт - и уехала домой, пока был еще вечер, а не уже ночь.
  А дома в сети меня ждало сообщение от Риммы, в котором она звала меня в приют 'Дай Лапу' на постоянной основе.
  
  ***
  
  - Римма, а ты Тамару не видела?
  Игорь высматривал рыженькие ушки и шевелюру девушки, но никак не мог найти. Весь вечер она мелькала то там, то тут. И он думал, что вот сейчас дотравит очередную байку и подойдет к девушке. Но когда байки, а вернее, слушательницы, закончились, лисичка куда-то запропастилась.
  - Она домой ушла.
  В районе солнечного сплетения лиса стало шебаршиться и расправлять крылья раздражение и злость на Тамару и Римму заодно.
  - Давно?
  - Где-то час назад, - равнодушно пожала плечами девушка.
  - Почему ты мне сразу не сказала? - не особенно сдерживая недовольство, рыкнул парень.
  - А с какой великой радости я должна была вам сообщать, Игорь Ростиславович. Я у вас на зарплате, что ли?
  Глаза белочки опасно блеснули, она развернулась к парню всем корпусом и едва сдерживалась, чтобы не упереть руки в боки.
  Почувствовав отпор, лис усилием воли загнал рвущиеся наружу эмоции.
  - Извини, Рим. Просто я подумал, что некрасиво как-то получилось. Нужно было ее проводить. Все-таки это я ее пригласил.
  - За это можешь не волноваться, - фыркнула Римма.
  - В смысле? - насторожился парень.
  - В смысле, она нормально добралась до остановки и благополучно села в автобус.
  - Откуда ты знаешь?
  Глаза Игоря хищно сощурились.
  - Игорь, я не поняла, а чего это ты меня допрашиваешь? - вспылила белочка всем естеством, не любившая наезды, особенно если они беспочвенные.
  - Не допрашиваю я тебя. Просто спросил, - слегка повысил тон парень.
  Голос Риммы наоборот стал тише и ниже, но в нем появились предостерегающие нотки.
  - А я просто ответила. Доволен?
  - Счастлив!
  - Вот и замечательно. А теперь, будь добр, отстань от меня.
  Закончив гневную отповедь, Римма красноречиво повернулась к лису встопорщенным хвостом, стараясь не дать вырваться характерному гневному цоканью, а тот сжал кулаки, чтобы не дать себе воли. Игорю хотелось, как в детстве, схватить вредную девчонку за этот самый хвост и со всей силы дернуть.
  Уже на остановке белочка обернулась на громкий рев старых мотоциклов. Байкеры, проезжая мимо, притормозили.
  - Римка, айда с нами кататься! - прокричал Михаил и сверкнул лихой щербатой улыбкой.
  - Ну, уж нет. К тебе я на мотоцикл не сяду, лихач. Мне моя жизнь еще дорога, - ответила девушка, перекрикивая рев моторов. - К тому же, мне уже домой пора.
  - Да ладно тебе, Рим. Не подбросим, что ли? - волк шлепнул ладонью по сиденью позади себя. - Садись давай.
  - Нет. Я лучше к Володе, если он не против.
  Владимир, крупный молодой человек с совиными глазами, только качнул головой, мол, запрыгивай и покатили, нечего тут полуторачасовые пляски с бубном разводить.
  Белочка устроилась позади Владимира, умостила хвост поперек своих коленей и крепко обхватила водителя за пояс, прижавшись к широкой спине.
  - Римка-Римка, ты разбиваешь мне...
  Что именно она разбивает Михаилу, Римма не услышала, потому как моторы взревели и понесли своих всадников вперед по вечерней полупустой полосе. Замыкающим стал волк, а в голове ехал Ар Вольских.
  Белочка смотрела через плечо Владимира вперед на уходящую вдаль дорогу. Кожаная куртка Аркадия, маячившего впереди, привлекала внимание рисунком змеи, набитым красной строчкой. Нахлынуло ощущение дежавю: красная змея застыла, как сейчас, а ее хозяин провожает взглядом обладательницу пушистого рыжего хвоста с белой кисточкой, оттаяв только, когда та садится в автобус. Так что зря Игорь думал, будто Тому не проводили.
  Парни, как и обещали, с ветерком доставили Римму домой, но только она попрощалась с ребятами, побудившими соседей ревом мотора, и уже хотела зайти в подъезд, как зазвонил смартфон.
  - Алло?
  - Риммочка, это Ростислав Алексеевич тебя беспокоит, - донеслось из динамика.
  - Здравствуйте.
  - Добрый вечер. Ну что, Риммочка. Как прошел день? Тамара справлялась с работой?
  - Да, Ростислав Алексеевич, у нее хороший опыт.
  - Вот и отлично. Я думаю, тебе стоит приглашать ее почаще. Девочке явно не хватает общения, а так она потихоньку втянется в коллектив. Я на тебя рассчитываю, Риммочка. Доброй ночи.
  - Доброй ночи, Ростислав Алексеевич, - вежливо попрощалась белочка и завершила вызов, едва сдерживаясь, чтобы не шарахнуть смартфоном об дверь. Техника-то не виновата, что ее за сегодня успело достать семейство Красноярцевых почти полным составом.
  Римма и сама хотела позвать Тому еще раз. Расторопных рук всегда была нехватка. Но неуместная, по сути, директива сверху испортила все настроение. Вот с чего бы старшему Красноярцеву, занимающемуся в основном помощью лишившимся жилья семьям, резко интересоваться даже не столько приютом для животных, сколько именно Томой? Опять эти... лисы чего-то мутят. Разворошат своими интригами осиное гнездо, потом в общину, как на войну, ходить придется. Фыркнув, Римма зашла в подъезд, громко хлопнув дверью, чтоб хоть как-то отвести душу.
  
  
  ГЛАВА 2
  В КОТОРОЙ МАШИНЫ УСТРАИВАЮТ ВОССТАНИЕ, А ПРЕИМУЩЕСТВА ВОСПРИНИМАЮТСЯ ЕЩЕ И НА СЛУХ
  
  Условно спокойный ритм дом - учеба - дом - поездка-к-маме-на-выходные-раз-в-месяц теперь видоизменился, но я была этому только рада. Теперь дважды в неделю я помогала в приюте для животных, где меня стали активно зазывать появляться в общине чаще. Тоня, узнав про помощь зверятам, меня поддержала, а по поводу общины ничего не сказала, равнодушно пожав плечами. Даже несмотря на приглашение Геннадия Захаровича, она не хотела там появляться. И я ее понимала.
  А после очередной субботы, в которую не вышло отмазаться, дома меня ждал сюрприз: запрос в друзья в сети от Аркадия Вольских. Мои брови удивленно поползли вверх, а курсор - к страничке парня. Личных фоток Ара было немного, а с обнаженным торсом и 'банками' на руках - вообще ноль. Адекватный. Это, конечно, хорошо, но слегка разочарованный вздох все-таки вырвался - после прогулки на пляже в следующую встречу я специально разыскала змея взглядом в доме общины и теперь точно знала: плечи натуральные. Как и руки.
  С тех пор Ар стал часто подходить ко мне, чтобы поздороваться и узнать, как дела. Но из того, что я видела, он в принципе был дуалом очень общительным и легким на подъем. Мало кто из общинских девчонок оставался без его внимания. Так что, запретив себе млеть от улыбки с ямочками, я приняла запрос и занялась своими делами.
  К моему удивлению, запрос оказался не вежливой данью знакомству. Чуть позже Ар написал банальное 'привет', и беседа закрутилась, превратив чтение очередной монографии, полезной для написания курсовой работы, в фон. Но в разгар переписки давно кашляющий ноут сделал мне ручкой и потух.
  Я почувствовала себя преданной. Ладно, чат, но там же было столько учебных файлов! И черновик курсовика!
  - Ах ты, гадкая техника, я же тебя раз в неделю тряпочкой протирала, кисточкой выметала, печеньем на тебя не крошила. Что же тебе не глянулась, окаянная?
  В растерянности я не знала что делать: плакать, смеяться или биться головой об стену. Как нормальный студент своего времени, я в библиотеку ходила только тогда, когда книгу нельзя было скачать в интернете. И как теперь быть? Как вообще искать ремонтников без интернета?
  Убив полчаса попытками включить неблагодарную машину, я махнула рукой и решила дожидаться Тоню, убежавшую гулять с подружкой. Придет - поищу на ее ноуте лекаря для своего захворавшего друга, главное, чтоб только не окочурившегося. С такими мыслями, я решительно встала и отправилась на кухню варить суп. Должна же быть хоть какая-то польза от безинтернетного существования.
  Смартфон зазвонил, когда в бульон отправился мелко нарезанный лук. Номер был неизвестен. Поколебавшись десять секунд, я все-таки ответила на вызов.
  - Алло? - стараясь скрыть подозрительность в голосе.
  - Лисичка, ты куда пропала? - раздался с того конца знакомый голос.
  - Ар? - а вот удивление скрыть не удалось. Поисковая способность у этого парня была уровня восьмидесятого, не меньше. - Да у меня комп накрылся. Не хочет работать. Так что я временно недоступна.
  - А что с ним? - голос стал суховато-деловым.
  - Не знаю. Просто выключился и все. Из разряда 'глаза б мои тебя не видели'. Надоела, наверное.
  В динамике хохотнули.
  - Это он зря. Давай, подъеду, гляну, что с твоим компом, - вопросительная интонация в том, что должно было быть предложением, отсутствовала напрочь.
  - Да ну, Ар, не надо. Скоро Тоня придет, найдем мастера и...
  Но договорить мне не дали:
  - Лисичка, я пошел за шлемом. Пришлешь адрес в смс.
  И все.
  Я ошарашено смотрела на смартфон. Смартфону было все равно. Он флегматично высветил 'вызов завершен' и потух.
  Итак, мы имеем легкую дезориентацю, недоваренный суп и парня со шлемом, ждущего сообщение с адресом. Скинув смс, я вплотную занялась варевом и твердо решила завести тесто на блины. Благородный порыв заслуживает поощрения, да и мамина наука, что любая особь мужского пола, попавшая на женскую жилплощадь, должна уходить оттуда прикормленной, сыграла свою роль.
  Звонок в дверь раздался через час. Открыв дверь, я увидела улыбающегося Ара.
  - Привет, - поприветствовал он.
  Почувствовав, что начинаю краснеть, посторонилась, пропуская парня. Ох уж эти ямочки!
  - Привет. Проходи.
  Закрыв дверь, я развела бурную деятельность:
  - Вот. Давай куртку, я повешу. Ботинки сюда, ага. А тапочки только девчачьи.
  Змей усмехнулся при виде тапок с большими розовыми цветами и поинтересовался, указывая на Тонины:
  - А эти что, кусаются?
  - Нет. Но вот хозяйка вполне может. Так что лучше не рисковать, - улыбнулась я.
  - Риск - дело благородное, однако, воздержусь. Очень у них морды свирепые, - хохотнул Ар. - Показывай, где тут у тебя восстание машин.
  Проводив парня в свою комнату, я сдала с потрохами коварного предателя, подсунувшего мне такую свинью в неподходящий момент. Хотя для пропажи интернета или доступа к компу не бывает подходящих моментов. Ообенно у студента.
  Буркнув 'р-р-разберемся', Ар - это сокращение у меня прочно ассоциировалось с попугаем - устроился на диване и принялся колдовать над строптивой техникой.
  - Может, чаю? - поинтересовалась во мне радушная хозяйка.
  - Все потом, - ответил мужчина-за-работой, не отрывая взгляда от кокетливо моргнувшего монитора.
  Утешив себя тем, что этот самый мужчина пришел, строго говоря, не ко мне, а именно на свидание с прихворнувшим черным 'асусом' и вообще, мне о курсовике думать надо, а не о всяких глупостях, я отправилась на кухню, оставив дверь приоткрытой. Погруженный в задачу, которую нужно было решить, Ар этого, по-моему, даже не заметил.
  А еще через полчаса домой вернулась Тоня с подругой.
  - Томусь, мы принесли тортик! - радостно провозгласила она на всю квартиру.
  - И мне кусочек оставьте! - ответил им мужской баритон из моей комнаты.
  Я подоспела как раз к моменту, когда глаза у Тони были от удивления еще больше округлены, чем обычно. Троюродная перевела взгляд с приоткрытой двери на черные берцы, а потом и на меня.
  - Это кто? - тихо спросила она.
  Из-за плеча сестры выглянула заинтересованная Полина, приподнявшая в знак интереса серенькое заячье ушко.
  - Тонь, я не поняла, у Тамары тут что, жених нарисовался?
  - Девочки! - яростно прошипела я и сделала страшные глаза. Еще не хватало, чтобы Ар про 'жениха' услышал. Из того, что я уже о нем успела понять: не сбежит ведь! Глумиться станет, змей. - Давайте отнесем тортик в холодильник!
  - Тапки мои, надеюсь... - начала Тоня, предварительно сурово насупившись, но я не дала ей договорить:
  - На месте твои тапки. Я строго блюду их честь от посягательств.
  - И правильно делаешь. Особенно от мужских посягательств. Как мне потом изнасилованные чужими мужскими ножищами тапки носить? - пробурчала сестра, переобуваясь, под тихое хихиканье Полины.
  На кухне девчонки оценили мои кулинарные старания очень выразительными взглядами, хоть и не произнеся ни слова. И то хлеб, но, кажется, зайка только уверилась в своих матримониальных предположениях.
  - Рассказывай! - тихо велела Тоня, гремя чашками и ставя чайник на огонь.
  - Да нечего рассказывать, - буркнула я. - Ар узнал, что у меня проблемы с ноутом, и предложил помощь.
  - Ар - Аркадий? - деловито уточнила совушка, нарочито громко ставя сахарницу на стол.
  Я кивнул.
  - Вольских, что ли? - уточнила Полина.
  Я снова кивнула.
  - И теперь он в твоей комнате возится с твоим ноутбуком, - не вопрос - констатация факта, но я все равно кивнула, ощущая себя болванчиком.
  - За ноут не переживайте, он в этом деле разбирается. В общине к нему часто обращаются с просьбой договориться с техникой, - заметила зайка, подбираясь к стопке блинов.
  - Ты когда в последний раз в общине-то была? - фыркнула Тоня.
  - Мастерство не пропьешь! - отбрыкалась Полина.
  - А вы вообще чего так рано? - решила сменить тему я.
  - А когда нам нужно было подойти? К свадьбе или к первенцу? - саркастически изогнув бровь, поинтересовалась троюродная язва.
  Зайка фыркнула и подавилась то ли хохотом, то ли блином.
  - Тоня! - шепотом прокричала я.
  Совушка по-доброму усмехнулась и сдалась:
  - Все-все. Пойду, кину сумку в комнату.
  Через пять минут она вернулась с крайне задумчивым выражением лица и странно горящими глазами, чтобы, присев за стол, прознести:
  - Ой, забыла мобилку. Поль, будь другой, принеси, а?
  Зайка, любовавшаяся видом двора из окна, дернула хвостиком и повернулась в недоумении.
  - Тонь, а самой не судьба? - удивилась я.
  - Поль, очень надо, - не обращая внимания на меня, повторила просьбу совушка.
  Пожав плечами, Полина покинула кухню, чтобы вернуться через несколько минут с выражением лица, подобным Тониному, и занять место рядом с совушкой. Девчонки многозначительно переглянулись и уставились на меня.
  - А где телефон? - спросила я, не понимая, что происходит.
  - Ой, я его забыла, - повинилась зайка и слегка зарделась.
  - Ладно, я сама принесу.
  Я поднялась с табуретки и пошла в Тонину комнату, недоумевая, что происходит с девочками. Телефон лежал на столе. Подхватив агрегат, вышла из комнаты и наткнулась взглядом на свою собственную открытую дверь. Вернее, не дверь, а проем. А в проеме виднелся Ар. Снявший свитер Ар, сидевший теперь в одной футболке, обрисовывающей широкий крепкий торс, с коротким рукавом, не скрывающим рельефного мясца на руках. Выползая как раз из-под этих самых рукавов, по бицепсам-трицепсам вилась завораживающим узором широкая лента змеиной чешуи. Она доходила до локтя, обвивая руки по спирали. На скулах увлеченного змея тоже проступили и ползли к вискам обычно отсутствующие сине-черно-зеленые чешуйки, делая его похожим на героя комиксов. На невероятно притягательного и ужасно реального героя комиксов. В горле пересохло. Теперь все ясно. Ох уж эти незваные биологически-обоснованные реакции.
  Змей сидел, погрузившись в работу. Но, заметив краем глаза движение, поднял голову, улыбнулся и отчитался:
  - Я почти все.
  - Отлично. Чай почти готов, - ответила я, радуясь не осипшему голосу, и ретировалась на кухню.
  - Вот твой телефон, забывчивая ты моя, - произнесла я и села напротив девчонок.
  Пока чайник закипал, мы сидели в молчании. Но только стоило ему огласить пространство требовательным задорным свистом, как Полина, сверкая глазами, наклонилась ко мне и прошептала:
  - Тома, надо брать.
  - Что брать? - не поняла я.
  - Мужика брать, - пояснила Тоня. - Ты посмотри, какой он... умный! В компьютерах, вон, разбирается.
  Девчонки едва сдерживались, чтобы не расхохотаться, но глаза их уже давно наполнял гомерический хохот.
  - Ну, вас! Козочки! - фыркнула я и отправилась выключать газ под чайником, пока тот не перешел на фальцет.
  Когда Ар зашел в кухню, я как раз успела смешать черный и травяной сбор и поставить их настаиваться в заварочном чайнике. Поздоровавшись с девчонками, змей передал мне ноутбук со словами 'принимай работу'.
  'Асус' самодовольно лучился новой заставкой с чем-то явно металлическим, остроугольным и брутальным, как бы намекая, что она его суровой мужской натуре подходит гораздо больше, чем прежняя с цветочкам и феечками. Но больше всего меня насторожила девственная чистота рабочего стола. Неужели ничего не удалось спасти?
  В момент, когда я была уже близка к панике, Ар подошел и, встав рядом, провел пальцем по тачпаду вниз, вызывая всплывающую панель задач, на которой красовалась кнопка 'ярлыки'.
  - Я все твои файлы и ярлыки сюда покидал, - объяснил парень, а потом навел курсор на верхний правый угол и нажал.
  И что было в углу? А в углу была невидимая папка с одинокой точкой в названии. Ах, ты ж... мастер маскировки! Я ведь чуть с карачуном знакомство не свела!
  - Спасибо, - произнесла я и как бы невзначай отодвинулась, разрывая контакт с раздетой мужской рукой, делая пометку перед следующей встречей не жалеть тоналки, чтобы даже намек на румянец не просочился. - Присаживайся. У нас супчик свежий, и я блинов напекла.
  - А тортик уже съели? - нарочито удивился змей.
  - Тортик только после супа! - непримиримо заявила Тоня.
  Опустошив тарелку супа вприкуску с блинами и получив, наконец, честно заслуженный торт с чаем, Аркадий не стал засиживаться. Я пошла проводить его в прихожую, пока девчонки гремели грязной посудой на кухне.
  - Спасибо, Ар, ты меня очень выручил, - еще раз поблагодарила парня я.
  - Да не за что. Обращайся, - улыбнулся он и сверкнул серыми глазами с вертикальными зрачками. - И приходи в субботу в общину.
  Пообещав обязательно появиться на еженедельном собрании дуалов, я закрыла дверь за змеем и вернулась в кухню. Совушка и зайка убирали со стола и бросали на меня хитрые взгляды.
  - Девчонки, прекращайте! Он просто по-дружески помог.
  - Так мы ничего и не говорим, - сделав подчеркнуто невинные глаза, парировала Полина.
  Ну-ну, так многозначительно 'не говорить' еще поучиться надо!
  Искрящуюся атмосферу прервал звук сообщения. Зайка заглянула в смартфон, прочитала смс, смутилась и поспешила спрятать девайс. Смутилась?!
  - Опять он? - спросила Тоня.
  - Кто 'он', и что значит 'опять'? - навострила рыжие ушки я.
  Полина кивнула.
  - Эй! Нечестно! Почему я ничего не знаю? - возмутилась я заячьей скрытности, одновременно ухватываясь за перемену темы.
  - Да там ничего особенного, - попыталась отговориться Полина, но я грозно щелкнула челюстями.
  - Покусаю!
  Оказалось, что вот уже с неделю Полина получает милые смс сообщения от Романа. Роман приехал из Франции на историческую родину погостить к родне. Историческая родина встретила Романа в своем духе, радушно: сосулькой по голове, сорвавшейся с нечищеной крыши. Сосулька прошла по касательной, но кожные покровы повредила, поэтому Роману пришлось обратиться за помощью в больницу, где он и угодил в заботливые руки Полины. Руки у нашей зайки были маленькие, мягкие, с аккуратными тонкими пальчиками и ухоженными ноготками. Но главное - они были профессиональными. Получив от милой медсестры первую помощь, повязку и листочек с рекомендациями по дальнейшему уходу за царапиной, Роман включил французский шарм и разжился еще и номером телефона. Так что теперь у Полины был свой Роман по переписке.
  - И что, просто смс? На свидания не зовет? - поинтересовалась я.
  - Как же не зовет! Зовет! Зазывает! Приманивает! А Полька артачится! - сдала подругу с потрохами Тоня.
  - Но почему? - удивилась я.
  - А потому! - неожиданно эмоционально ответила зайка. - Вот он через месяц уедет в свою заграницу, и кончатся свидания, сообщения. А мне тут страдай! Не хочу!
  - А если он тебя с собой заберет?
  Полина посмотрела на меня, как мать смотрит на несмышленыша.
  - После месяца знакомства? Очень сомневаюсь.
  Я громко вздохнула. Поля вздохнула едва слышно. Со стороны Тони тоже раздалось что-то подозрительное похожее на 'эх..'
  - А он какой из себя на морду лица?
  - Ну, он брюнет, - стала описывать Полина, - высокий, немного худой. Хотя скорее жилистый, а не худой. Что еще... Еще у него классный черный хвост, как у всех пантер...
  - Он пантера? - загорелась я.
  Зайка кивнула.
  - Так с этого надо было начинать! Нет, ты глянь! За ней пантер с хвостом увивается, а она динамит и, самое главное, молчит! - в моем голосе был слышен праведный, но слегка наигранный гнев.
  - Вот-вот, - поддакнула Тоня, а потом хитро прищурилась и приглушенным голосом произнесла:
  - Поля, надо брать!
  
  В доме общины было шумно. На улице крепчал мороз, так что местной детворе было строго воспрещено покидать помещение. Маленькие медвежата, волчата, рысята, зайчата и прочие ушасто-хвостатые и не очень дети ерзали, дрыгали ногами, пихались, громко хихикали, пытаясь сдерживать внутреннюю энергию. Но энергия била гейзером и сдерживаться не желала. Когда шум достиг критической отметки, Ростислав Алексеевич обратился к детям общины с просьбой вести себя как мышата - мышата, к слову, издавали едва ли не тигриный рык, принимая активное участие во всей этой кутерьме.
  Трепета перед главой хватило ровно на пять минут, а потом гул снова начал набирать обороты. Тогда встал Геннадий Захарович и попросил всю детвору спуститься на подвальный уровень, где их уже ждут.
  Дети дуалов с радостным попискиванием и похрюкиванием ринулись к лестнице, располагавшейся справа от входной двери. Их сопровождали родительские вздохи, полные искреннего облегчения.
  Улыбнувшись, я выждала минут десять и отправилась вслед за малышней - все равно ничего мне интересного не говорилось.
  Подвальный этаж делился на несколько помещений: небольшую кухню, чулан для хозяйственного инвентаря и здоровенный спортзал. Именно в спортзал и согнали всю детвору, где маленькие дуалы теперь бегали, прыгали, скакали и всячески резвились под присмотром нескольких девушек и, как ни странно, Ара. И помощь им, как я и думала, была вовсе не лишней.
  Час активного времяпрепровождения слегка спустил завод маленьких вечных двигателей, и скоро они стали уставать, а некоторые, соответственно, капризничать. Тогда Ар ненадолго оставил нас с девочками подуставшим детям на растерзание, чтобы вернуться через пять минут с гитарой подмышкой.
  - Будем петь! - объявил он.
  Дети восприняли идею с энтузиазмом. Усадив вымотанных ребят на маты, змей подстроил гитару и обернулся к нам:
  - Что будем петь?
  Выдрочка Инга, занимавшаяся с детьми-дошколятами в саде при доме общины, тут же предложила хорошо известные детские песенки. Даже ноты к ним очень оперативно принесла, пока дети не растеряли интерес. Однако 'кузнечик', 'тра-та-та тра-та-та мы везем с собой кота' и 'никогда не стой на месте трам-пам' быстро отзвучали, и стало видно, что малышня теряет энтузиазм к хорошо известному репертуару.
  - Дядя Ар, а ты знаешь песню бременских музыкантов? - заговорщическим полушепотом спросила я, одной только громкостью привлекая всеобщее внимание.
  Дядя Ар выгнул бровь, отмечая обращение.
  - 'Ничего на свете лучше нету'? - уточнил он.
  Я кивнула.
  - Дядя Ар знает песни бременских музыкантов! - пафосно возгласил он.
  - А вы знаете песни бременских музыкантов, народ? - поинтересовалась я у детворы.
  Признаться, знали не все, да и особого интереса заметно не было. Тогда я решилась на хитрый маневр.
  - Тогда петь будет дядя Ар. А те, кто знает слова, могут ему подпевать.
  Змей хмыкнул и добавил:
  - А главной помощницей дяди Ара будет тетя Тома, у которой важное задание: держать шпаргалку с аккордами, чтобы было видно. А то дядя Ар уже почти старый и наизусть их не помнит.
  Малышня захихикала и стала подбираться поближе.
  С ироничной ухмылкой змей передал мне смартфон, на экране которого висел текст нужной песни с обозначениями аккордов, и резкими движениями стал бить по струнам.
  Голос у Ара был приятным, низким и с едва уловимой хрипотцой. От него почему-то становилось волнительно-трепетно. Я старалась петь тише, чтобы не перекрикивать. Детям особенно нравилось, что им поет дядя, потому что к пению тетей они давно и прочно привыкли.
  Вдобавок к голосу, у Ара была отличная мимика. Он играл бровями, хмурился, потом веселел. Дети улыбались, с удовольствием вовлекаясь в игру. Уже в первом куплете они громко подпевали нам 'Ла-ла-ла-ла-ла' 'Е! Е-е! Е-е!'.
  Так что отвертеться только одной композицией из репертуара незабвенных музыкантов из Бремена не удалось. Следующую парень выбрал сам. Ей оказался дуэт трубадура и принцессы. Кивнув мне, он принялся перебирать струны уже в совсем ином характере.
  Первые строчки был мои. Я пропела их, от души гиперболизируя эмоции несчастной принцессы, как будто она была, как минимум, заперта в холодном мрачном подземелье и прикована пудовыми кандалами к стенам.
  'В клетке птица томится, ей полет незнаком.
  Вот и я, словно птица. В замке я под замком'
  Ар органично вписал модуляцию, дал себе пару аккордов настройки и пропел, глядя на меня и совершенно не кривляясь:
  'Встанет солнце над лесом, только не для меня.
  Ведь теперь без принцессы не прожить мне и дня'
  Вот зачем так делать?! Из-за этого мужчины я опять начинаю краснеть! А рыжие, между прочим, очень ярко выражено краснеют, от осознания чего краснеют еще больше. Грудь опалило острое чувство неловкости и смущения, так что третий куплет я исполняла, вполне искренне ощущая все беспокойство принцессы и разделяя ее смятение:
  'Что же это такое? Что случилось со мной?
  В королевских покоях потеряла покой'
  Когда отзвучали последние звуки гитары, меня и мое смущение спасли дети. Они наперебой предлагали следующую песню для исполнения, но в этот момент двери зала открылись, и в них стали заходить родители. Стол по заявкам завершился. И, к моему огромному облегчению, вокруг была масса отвлекающих факторов, так что смотреть на змея было совершенно необязательно. Тем более что и он уже давно смотрел в другую сторону.
  Когда малышню разобрали и увели, укутав в кучу одежек, я тоже отправилась наверх за курткой. В небольшой гардеробной я снова столкнулась с Аром.
  - А ты неплохо поешь, - заметил он.
  - Спасибо.
  Я улыбнулась, мысленно обещая организму неделю без сладкого, если он прибавит хоть тон к цвету моей кожи.
  - У нас, кстати, бывают вечера, когда и пение пригождается. Необязательно с мелкими. Хотя и с ними выходит неплохо. Тебе стоит прийти.
  Парень снял мою куртку с крючка и протянул мне, а потом развернулся, чтобы достать свою.
  - Спасибо за приглашение. Но у меня учеба, и я Римме помогаю в приюте...
  - Хотя бы подумай, - прервал он мою извиняющуюся речь, намекающую на отказ, и улыбнулся.
  Гад... Опять эти ямочки! Не анатомия, а оружие массового поражения какое-то!
  - Хорошо, я подумаю, - пообещала я и повернулась к выходу.
  У выхода стояли трое девушек, которые были с нами в зале и занимали малышню. И сейчас на лице одной из них, выдрочки Инги, был очень напряженный нездоровый интерес к чужой беседе.
  Мне стало неловко до мурашек от пристального холодного взгляда девушки. Остановив сползающую улыбку на полпути, я попрощалась с девчонками и поспешила покинуть дом общины, размышляя о процентном соотношении вреда и пользы от абстрактно-взятого мужчины.
  В 'Лапе', как сокращали волонтеры название приюта, было много работы. Зима. Зимой бездомные животные нуждаются в помощи, как ни в какой другой сезон. А тут еще и столбик термометра опустился ниже двадцати. Вольеры, огороженные рабицей, опустели. Всех крупных подопечных мы переместили в деревянный специально обустроенный амбар. В такие холода зверей нужно было кормить чаще, да и с чисткой вольеров работы было достаточно. Сегодня я занималась как раз этим. В основном уборку территорий старались проводить дважды в день: утром и вечером. Чистили согласно графику, чтобы все было честно. И сегодня как раз была моя очередь. Облачившись в робу, высокие резиновые сапоги и рукавицы, я вооружилась лопаткой и ведром и отправилась наводить красоту в места временного пребывания братьев наших меньших.
  Зверята в приюте были, по большей части, дружелюбные или тихие, попадались даже и дружелюбные и тихие, но иногда случались и с непримиримым характером. В большинстве своем, собаки радовались ежедневному ритуалу уборки, во время которого им доставалась и короткая нехитрая ласка, и общение. Некоторым особенно радостным, кидающимся под инструмент, перепадало и крепкое словцо. Но был у нас в дальнем вольере один нелюдимый угрюмый тип по кличке Грозный. Грозный был здоровенным кобелем дворовой масти с порванным ухом и парой шрамов на морде. Он никогда не брехал, не поддерживал общую кутерьму, если вдруг та заводилась, не выпрашивал еду, не заглядывал преданно в глаза, не вилял хвостом. Единственное, что себе позволял этот суровый пес: тихое рычание, после чего либо тот, на кого рычал Грозный, уходил, и все смолкало; либо Грозный начинал рычать громче и яростней. Тогда причина его недовольства уж точно улепетывала, потому что звуки, которые издавал пес, были действительно очень страшными. Римма рассказала, что за тот месяц, что постоялец провел в приюте, он не проникся доверием ни к кому из волонтеров, и посоветовала не соваться в вольер, если пес ворчит. Единственный раз, когда его рык полностью проигнорировали, Грозный кинулся. Парень, не ожидавший такой реакции на вторжение в личное пространство собаки, отделался разодранными штанами и глубокими царапинами на икре. Неудивительно, что за прошедший месяц найти хозяина Грозному так и не удалось.
  Перед тем как открыть дверцу дальнего вольера, я остановилась и посмотрела на хозяина помещения. Пес лежал в дальнем углу и не сводил с меня пристального взгляда. Казалось, он вообще забыл, как моргать.
  - Привет, красавец, - тихо и как можно более миролюбиво обратилась я к постояльцу. - Пришло время уборки. Ты же не против слегка освежить обстановку?
  Пес не сделал ни единого движения, но и взгляда не отвел. Подумав, я сходила за лопатой с длинным черенком. Быстро собирая продукты жизнедеятельности, я старалась не выпускать Грозного из виду. Он отвечал мне тем же.
  Закончив с отходами и вычистив несвежую стружку, я уже почти выдохнула.
  - Ну что, красавец. Вот и все. Ты сегодня молодцом... - прощалась я с псом, когда неожиданно за спиной раздался голос:
  - Привет, Тамара. Смешной нарядец.
  Для того чтобы в красках представить лисью физиономию, довольную собственным подколом сомнительной остроты, мне и оборачиваться было не нужно.
  'Ой, дура-а-ак', - простонала я мысленно. И стала медленно пятиться, потому что грозный встал с належенного место и оскалил зубы.
  На морде пса было написано крупными буквами 'капец вам, люди'. Инстинкт сохранения хвоста с надписью был абсолютно согласен. Как есть капец.
  Грозный прижал уши и зарычал громче. Хвост прижался к ноге. Инстинкт самосохранения прохрипел Гендальфом 'бегите, глупцы'.
  В следующую секунду я бросила лопату, отпрыгнула назад, увлекая за собой Игоря, и захлопнула дверь вольера ногой прямо перед оскаленной мордой кинувшегося Грозного.
  - Твою ж...! Тома, ты что творишь?! - вознегодовал Игорь, отряхивая кожаную куртку от опилок и стряхивая их с явно дорогих кожаных ботинок.
  Странный какой-то. Зачем вообще к вольерам в таком виде соваться?
  Я быстро закрыла защелку и развернулась к не самому умному представителю дуалов, самой себе напоминая Грозного, рычащего одинаково леденяще что на вдохе, что на выдохе.
  Игорь оценил мизансцену, прочистил горло и спросил:
  - А чего этот пес такой недружелюбный?
  - Парфюм твой не понравился! - буркнула я и обернулась. Придется ведро и лопату оставить там до утра. Соваться в логово взбешенного пса не хотелось совершенно, тем более за таким сомнительным грузом.
  -Ну, извини. Откуда мне было знать, что тут слегка бешеная псина, - выдавил из себя лис.
  Я нахмурилась.
  - Ты чего-то хотел?
  - Да. Теть Валя пришла, народ расходится по домам, - ответил парень и нахмурился, посмотрев на свои руки.
  - Что такое? - насторожилась я.
  Игорь стал судорожно проверять карманы.
  - Телефон.
  - Что телефон? - не поняла я.
  - Телефон выронил, - на тон выше пояснил лис.
  - Где? - решилась уточнить я, подозревая, что услышу в ответ.
  - Там, - Игорь кивнул в сторону вольера, в котором Грозный как раз что-то изучал на земляном полу.
  Мы подошли поближе, чтобы рассмотреть.
  Так и есть. Пес с подозрением обнюхивал смартфон с огрызком на задней панели, затем фыркнул, а после этого встал боком к аппарату, задрал заднюю лапу и... обмыл находку.
  - Твою ж...! А х ты с-с-с-...
  - Вообще-то, это кобель, - подсказала я, наблюдая за процессом.
  - С-собака неумная! - выдавил Игорь, глотая явно менее цензурные слова и прощаясь с гаджетом.
  Я же не сдержалась, фыркнула со смеху. Ну, надо же. Получи-ка, лис, отдачу за 'бешеную псину'.
  - Не смешно! - холодно заявил Игорь.
  - Извини, - на смешке выдавила я.
  Мы с минуту помолчали, отдавая дань памяти смартфону, а потом лис произнес, по-прежнему не сводя взгляда с гаджета:
  - И как его теперь доставать? Может, граблями?
  - Чтобы доставать его хоть как-то, нужно открыть дверь, а я этого делать не буду и тебе не советую. - Пожала плечами я.
  Игорь нахмурился. Еще бы. Кому захочется прощаться с не самым дешевым телефоном?
  - Завтра с утра, когда будут чистить вольеры, вынесут твой телефон. Другого способа я не вижу.
  Грозный продолжал тихо рычать, отойдя от двери на пару шагов. Но был полон решимости преодолеть это расстояние в один скачок, если та откроется.
  Лис и потянул руку к двери, но пес предупреждающе увеличил громкость, так что хвататься за прутья парень не стал.
  - А где тут инструменты? - поинтересовался он, оглядываясь.
  Я указала ему на подсобку в конце коридора из вольеров. Игорь кивнул и ушел. С минуту из подсобки доносились звеняще-лязгающие звуки, а когда лис показался, то в его руках красовалась старенькая, потрепанная жизнью сапка.
  На лице парня появилось победно-предвкушающее выражение. Я, не произнося ни звука, чтобы не нарушить торжественность момента, наблюдала, как лис садится перед вольером, хитро просовывает сапку между прутьями и быстрыми лихорадочными движениями подгребает к себе орошенный собачьим презрением смартфон. Грозный первые секунды будто окаменел от дуальской наглости, а потом подскочил и остервенело вгрызся в сапку. Но было уже поздно. Мобильный вместе с мокрыми комками земли и опилок проскользнул небольшой зазор, слегка стукнувшись о прут.
  Торжествующая улыбка Игоря от вида мокрого и грязного смартфона увяла, даже уши поникли, а хвост будто застыл. Я сочувствующе посмотрела на парня и протянула ему одну из рукавиц. Грозный мотнул башкой и вырвал сапку из рук потерявшего бдительность лиса. Каждый остался при своем: Игорь - при телефоне, Грозный - с предметом, на котором можно сорвать злость. И только мой груз по-прежнему был заперт в вольере. Ну и ладно. Завтра вынесут. Все равно это был последний закуток, который нуждался в уборке.
  В кармане тулупа нашелся условно чистый полиэтиленовый пакет, а после недолгих поисков отыскались и влажные салфетки - вещь незаменимая, если знаешь, что идешь в приют для животных. Со страдальчески-злой миной лис протер черный гаджет салфетками, поместил в пакет и замотал в несколько слоев оставшимся хвостом для пущей герметичности. После чего повернулся ко мне.
  - Я ж зачем пришел...
  - Зачем?
  - На улице дубак. Тебя домой подбросить? - на автомате, все еще переживая произошедшее, предложил парень, и мне даже немного жаль стало поруганный телефон.
  - Подбрось, - не стала отказываться я. - Две минуты только. Я переоденусь.
  Попрощавшись с теть Валей, я вышла из приюта через пять минут уже в своих родных сапожках, пуховике и даже платке, накинутом на голову и обмотанным вокруг шеи по случаю серьезного минуса - потому что уши, конечно, не мерзли, если только слегка, а вот голова даже очень - и огляделась. Припаркованная неподалеку черная 'ауди' мигнула фарами. Как только я подошла, спереди открылась дверь.
  - Садись скорее, - произнес Игорь.
  В салоне было тепло. Прогревающийся двигатель уютно урчал. Я невольно улыбнулсь.
  - Ну, что, поехали, - усмехнулся лис и, запомнив адрес, вырулил на проезжую часть.
  Вечерний город, зимой так похожий на ночной, приветливо светил желтыми глазами фонарей. Ехать было недалеко. Час-пик уже прошел, так что движение было не нервомотательным. Разговаривать не хотелось. Хотелось чаю и спать, потому что завтра к первой паре.
  - Как ты вообще решаешься на такую работу? - спросил Игорь, бросая на меня быстрый взгляд.
  - Какую? - не поняла я, завороженная чередованием света и тени.
  - Ну... дерьмо выгребать, - пояснил он, запнувшись.
  Как я уже знала - Римма рассказала - Игорь помогал в 'Лапе' не дольше меня. Но это был его первый опыт работы с животными, поэтому парень всеми силами избегал чистки вольеров, больше вызываясь погулять с собаками или подержать, когда нужно сделать инъекцию, покормить, опять же. Вполне понятная ситуация, не всякому нравится обратная сторона мимишности зверят, которые испражняются отнюдь не радугой и зефирками.
  - Нормально, - пожала плечами я. Вопрос кольнул не содержанием, формулировкой - Не держать же их в... дерьме.
  - Ну, это да. Но ведь все равно неприятно, - попытался сгладить угол парень.
  - Как и животным. Но им некуда уйти и некуда зарыть. Так что нужно помогать.
  Игорь кивнул, соглашаясь с такой позицией. Когда машина остановилась у подъезда, я повернулась к нему, чтобы поблагодарить и наткнулась на пристальный взгляд парня.
  - Знаешь, - тихо произнес он, протягивая руку и поправляя край платка рядом с моей щекой, - тебе очень идет
  Я замерла, не совсем понимая, что происходит и что это с лисом: зачем это он вдруг стал медленно наклоняться. Когда мозг, перебрав возможные варианты от 'живот прихватило' до 'да нет, скорее всего, спину' остановился на самом очевидном, нос парня был уже рядом с моим. И тут зазвонил мой смартфон. Пользуясь ситуацией, я отодвинулась, вытащила мобильный и приняла вызов.
  - Алло? Да, Тонь, уже под дверью. Иду. Через полминуты буду.
  Разговаривая с сестрой и мысленно благодаря ее за такой своевременный звонок, я отстегнула ремень безопасности, открыла дверь и выбралась из машины. Завершив разговор, улыбнулась парню, как будто ничего не произошло.
  - Спасибо большое, Игорь. Поезжай осторожно, хорошо?
  Слегка опешивший лис рассеянно кивнул, и я закрыла дверь, чтобы десятком секунд позже скрыться за дверью подъезда. Фух. Пронесло.
  
  ***
  
  'Как же холодно-то!' - думала Полина, пряча нос в воротник зимнего пальто. Сегодня она работала в день. Послезавтра - очередные сутки. Зайка вздохнула и натянула перчатки на аккуратные пальчики. Девушка любила свою работу и не думала никогда о том, чтобы сменить род деятельности, но рутина кого угодно способна ввергнуть в тоску, особенно в такой холодный вечер.
  Глянув на экран смартфона, Полина вздохнула и спрятала его в карман. Ни пропущенных вызовов, ни сообщений. За то время, что Роман вел осаду, она успела привыкнуть к тому, что в телефоне ее обязательно ждали вести от мужчины. И теперь девушка чувствовала тянущее жилы томление по мужскому вниманию, но не хотела признаваться в этом даже самой себе.
  Вздохнув еще раз, Полина аккуратно спустилась с покрытой льдом лестницы, уговаривая саму себя: 'Правильно, что не соглашалась на свидания. Растаяла бы, влюбилась, что еще хуже, а он бы пропал и с концами. Вот как сейчас. И что тогда?' Ответа не было. Да и зачем он нужен, если все и так прозрачней стекла? Не пара они. Пантера и зайка. Смешно даже. Девушка снова тяжело вздохнула и быстро пошла к остановке.
  - Полин! - раздалось за ее спиной.
  Он всегда звал ее так: 'Полин'. На французский манер, с ярко выраженным 'о' и ударением на второй слог.
  Не веря своим сереньким длинным ушкам, зайка оглянулась. Долговязый стройный Роман в черном пальто стремительно догонял девушку. Он шел, не глядя под ноги, и чуть не упал, поскользнувшись на замерзшей луже, но длинный черный хвост в союзе с размахивающими руками помог восстановить равновесие.
  - Роман? - удивленно произнесла девушка. - Что ты здесь делаешь?
  - Решил устроить сюрприз, - улыбнулся мужчина и сверкнул веселыми голубыми глазами.
  Полина запретила себе очередной вздох. Голубые глаза были ее слабостью, а у Романа они были еще и яркими, как невыцветшее небо ранней весны. Сюрприз удался.
  - Ты идешь домой? - у мужчины был ненавязчивый мягкий акцент, только добавлявший ему шарма.
  Полина кивнула. Куда еще ей идти в полдевятого-то? Сменщица задержалась, просила подменить ее несколько часов, так что рабочий день был длинным.
  - Я тебя провожу, - решил Роман и предложил ей руку.
  Зайка приняла ее без раздумий. Когда на улице гололед, от подспорья не отказываются, да и приятно было пройтись под руку с привлекательным молодым мужчиной.
  Рука Романа оказалась твердой, но почему-то ощущалось неясное дрожание.
  - Роман, а ты давно меня ждешь? - спросила Полина.
  - Я думал, твоя работа заканчивается в шесть, - после небольшой заминки произнес мужчина.
  - И ты все это время ждал меня на улице? - подозревая страшное, спросила зайка, сдерживая рычание.
  Роман почувствовал неладное, но все равно кивнул.
  - Милая женщина на accueil сказала, что ты скоро освободишься, а еще в магазине напротив есть кофейный автомат, - мужчина сам не понял, почему стал оправдываться, но необъяснимое внутреннее ощущение настоятельно рекомендовало поступать именно так и не будить неведомого, но очень страшного зверя.
  Два с половиной часа... Два с половиной часа на морозе!
  Полина сама не поняла, почему так разозлилась. Милая женщина на аккё... - тьфу ты! - посту была бы действительно милая, если бы позвонила и предупредила, что зайку ждут и заодно медленно превращаются в ледяную статую! Она бы написала пантеру и живо пресекла эту глупость! Так нет же! И Роман тоже хорош! Сейчас околеет, разболеется, а потом лечи его!
  Почему-то в это момент Полина не допускала и мысли, что лечить голубоглазого брюнета будет кто-то другой, например, родственники, у которых он гостит.
  - Идем-ка быстрее, а то я замерзаю, - попросила девушка, памятуя, что не стоит напоминать мужчине о его уязвимости и лучше сделать акцент на своей, и они почти побежали к остановке.
  Чтобы попасть на нужную сторону дороги, пришлось преодолевать пешеходный переход. По какой-то причине светофоры отказывались работать и индифферентно моргали желтым средним глазом. Пара ступила на проезжую часть. На противоположной стороне стоял автобус с нужным номером. По такой погоде следующего можно было ждать долго, поэтому Полина ринулась вперед, но в тот же миг Роман дернул ее на себя и отступил назад к тротуару, а совсем рядом раздался злой автомобильный гудок. Опасно близко от того места, где они только что были, пролетела черная ауди.
  - Кретин! - рыкнул пантер, делая ударение на первый слог и провожая автомобиль взглядом яростно сощуренных глаз, то ли запоминая номер, то ли насылая порчу.
  - Спасибо, - прошептала Полина, начиная осознавать, что чуть было не вляпалась.
  - Не за что, ma cherie, - ответил Роман, обнимая девушку взглядом, руками и хвостом.
  Автобус, в лучших отечественных традициях, был пристанищем сквозняков. Ноги Полины замерзли в первые же десять минут поездки. Зайка слушала рассказы Романа о транспорте во Франции, соглашалась с тем, что в родной стране каждая поездка - практически героический квест и отмечала, как синеет нос пантера. Нехорошо.
  Проводив девушку до двери нужного подъезда, мужчина остановился, взял зайку за руку, поцеловал тыльную часть ладони и произнес:
  - Полин, ты очень нравишься мне. Я могу рассчитывать, что ты примешь мое приглашение? Мне бы очень хотелось встретиться с тобой еще раз и желательно в местечке потеплее.
  Его глаза улыбались, а Полина, наоборот, нахмурилась.
  - Ты уходишь?
  - Да, Полин. Я не хочу, чтобы ты плохо думала обо мне. И не хочу напрашиваться в гости. Я знаю, что ты пока не готова...
  - Значит так, Роман. Может, там во Франции женщина и может позволить себе выставить мужика на улицу в холод, в конце концов, там морозов таких нет, как здесь, эмансипация и все такое. Но русская женщина не бросит проторчавшего три часа на морозе и проводившего ее мужчину зарабатывать ОРВИ. Так что мы идем ко мне пить чай.
  Гневная тирада была произнесена безапелляционным тоном, так что у Романа и мысли не возникло спорить. Не переча зайке, он отправился в ее логово, чтобы там пить горячий чай с ромашкой и липой и послушно парить ноги. Мужская натура полагала это все лишней суетой, но она же млела от женской заботы, а потому не особенно возмущалась. Когда Полина, наконец, согласилась, что он согрелся и можно отправляться домой, куранты уже отбили полночь. Транспорт на дороге в такое время зимой попадался реже, чем фазан в пригороде, а отправлять мужчину, чтобы он опять замерз, было бы верхом глупости и бесчеловечности, так что Полина решила, что Роман останется. Не гнать же его посреди ночи по морозу пешком на другой конец города.
  Спальное место у зайки имелось только одно: родной диван. Оценив расстановку мебели, мужчина настоял, чтобы ему постелили на ковре. Спорить Полина не стала, оценив галантность Романа и подстелив пару покрывал для мягкости.
  В темной комнате было тихо и спокойно, но зайка не спала. Только организм решался подпустить дрему, как со стороны слышалось приглушенное пыхтение. Пантер ворочался, пытаясь найти наиболее удобное положение, но оно явно было не на полу. Спустя полчаса девушка не выдержала. Сдвинувшись к стене, позвала:
  - Роман.
  - Полин?
  - Ложись на диван.
  - Но... - в голосе мужчины послышалось сомнение, задевшее зайку.
  - Не бойся, приставать не стану. Ты мне своим кряхтением спать не даешь, - фыркнула она.
  Пантер усмехнулся, подхватил подушку, одеяло и переместился на мягкий диван. Удобное положение было найдено.
  Утром Полина лежала и старалась не подать виду, что уже проснулась. Зайка наслаждалась ощущением теплого мужского плеча под головой и руки на талии. Не особенно удобно, но очень приятно. Пантер и зайка? Смешно, конечно, но уже не так, как накануне.
  
  
  ГЛАВА 3
  ХВОСТОСТРАДАТЕЛЬНАЯ
  
  - Тома.
  Чья-то мягкая рука легонько трясла меня за плечо.
  - Абонент не абонент. Перезвоните позже, - буркнула я, сбрасывая руку и накрываясь одеялом с головой.
  - Тамара, вставай! Время!
  Я не помнила, к какой мне паре, но присутствовало стойкое ощущение, что не к той, к которой будят.
  - Какой сегодня день?
  Я приподняла край одеяла и открыла один глаз. Тоня была одета на выход. Куда-то собралась. А мне не говорит, куда.
  - Суббота, - напомнила сестра.
  - Тогда какого лешего ты меня будишь, жестокая женщина! - возмутилась я.
  - А такого, что нужно идти в общину, - безапелляционно заявила троюродная и сдернула с меня ненадежное, но такое уютное и теплое прикрытие.
  - И что я там забыла? - я угрюмо уставилась на Атонину.
  - Меня ты там забыла. Сегодня в общине лекция о видовой несовместимости и прочей пурге, и я хочу знать, что скажет тот ушастый.
  В памяти всплыл разговор, очень похожий на этот. Вздохнув, я встала с кровати и поплелась в ванную приводить себя в порядок.
  - И давай быстрее. У нас мало времени, - напутствовала меня сестра.
  В доме общины мы оказались вовремя. Успели еще до начала лекции. Дуалы были взбудоражены предстоящим мероприятием, поэтому даже презрительно-настороженного внимания в сторону сестры и, соответственно, меня было по минимуму.
  Ростислав Алексеевич, как всегда представительный, аккуратный и деловой, подготовил почву и представил гостя, настраивая присутствующих на внимательный лад. Вслед за ним слово взял тот самый дуал-рысь, что наделал столько шумихи своими листовками. Мужчина был высок, одет с иголочки, самоуверен и обаятелен. Поприветствовав общину, он представился:
  - Доброе утро, меня зовут Ярослав Третьяк, и я очень рад быть сегодня среди вас.
  Тоня, не сдерживая эмоций, фыркнула, да так громко, что дуалы, сидевшие перед нами, обернулись.
  К моему удивлению, рысь начал с того, что очень важно помнить, что все мы друг другу братья и сестры, что лишь в единстве наша сила, что, только оказывая друг другу помощь и поддержку, мы сможем не просто сохранить наш вид в тайне, но и сделать его цветущим и преуспевающим. Таким, на который все остальные будут равняться.
  Внутренне я соглашалась с Ярославом Третьяком. По моему мнению, он говорил вполне дельные, хоть и очевидные, вещи. А вот лицо Антонины становилось все более кислым, будто рысь не обливал ее сиропом, в отличие остальных, а наоборот, заталкивал в рот зеленые сливы пригоршнями.
  Первые полчаса лекции были сладкой патокой, так что я скоро начала скучать. Уж лучше бы дома осталась под родным любимым одеялом. Разглядывая потолок и подсчитывая резиночки в прическе у пятилетней ласки, я вдруг зацепилась слухом за тихий, едва различимый клекот. Оглядевшись, поняла, что клокочет в горле у Тони, и вовсе не потому, что она не может откашляться.
  - ... когда-то давно наша раса была величественна. Наших предков, тех, кого называли перевертышами, боялись. В их лапах была сила! Да что там говорить, у них были лапы! Вот что мы потеряли, друзья! Мы потеряли ипостась и потеряли себя из-за самого страшного, что только могло случиться с нашей расой: из-за ассимиляции. Заключая межвидовые брачные союзы, мы ослабили наш генофонд. Заключая браки с людьми... Что и говорить, мы значительно разбавили собственную кровь и теперь вынуждены скрываться на виду с помощью охранов, застряв в промежуточном состоянии. Не люди и не перевертыши. Дуалы. Признаюсь вам честно, друзья, я не испытываю гордости, думая о себе, как о дуале, осознавая себя дуалом. Но мы с вами можем все изменить. Мы можем написать другое будущее для наших детей и внуков...
  Я не верила собственным ушам. По сути, Третьяк пропагандировал разобщение. Не прямо, конечно. Нет. Но проповедовать межвидовую несовместимость под предлогом возрождения былого величия расы? Что-то мне нехорошо.
  Я стала смотреть на дуалов, слушающих всю эту ахинею. Некоторые воспринимали пламенную, правильно поставленную речь Ярослава Третьяка с выражением здорового скепсиса на лицах. Совсем немногие, включая Тоню - с возмущением. Но были и те, на чьих лицах витала задумчивость. Те, чьи глаза светились согласием.
  - Что за идиотизм, Тонь? - прошептала я. - Нас слишком мало, чтобы мы могли позволить себе межвидовую несовместимость! Что за чушь несет этот... Ярослав?
  - Очень продуманную и обоснованную чушь, Том, - не отрывая немигающего взгляда от говорившего, выдавила из себя совушка.
  Мне стало не по себе. Тело мелким стежком прошила нервная дрожь. В главном зале дома общины стояла напряженная тишина. Даже дети притихли, ощущая тревожность. Они и ерзали гораздо меньше, чем обычно.
  Меня прошиб холодный пот. Дети! Зачем такое говорить при них?! Они ведь еще сами не понимают, что именно слышат. Такая комбинация ни к чему хорошему привести не может.
  И в этот момент я почувствовала острую неприязнь к дуалу-рыси. Вдохновенно вещающий завороженной публике, он был умен и совершенно точно знал, что делает. Хвостатый гад рассыпал семена, а за неблагодатность почвы поручиться было невозможно.
  Глазами я отыскала Ара. Он стоял, прислонившись к стене в нарочито небрежной позе, но на его скулах, подбородке и костяшках пальцев то и дело проступала чешуя.
  По завершении лекции народ не спешил расходиться. Кто-то подходил к Ярославу Третьяку с восторженным выражением лица, кто-то, наоборот, кучковался с такими же хмурыми, как и он сам, единомышленниками. Гам стоял знатный. Появись сейчас в доме общины человек, и охраны не нужны были бы, чтобы он ничего не понял. В зале и без слуховых иллюзий стоял очень громкий белый шум.
  Тоня сделала мне знак подождать и направилась к миниатюрной немолодой женщине с серыми заячьими ушками, возле которой крутилась светловолосая девочка лет десяти, пока еще без особых отличий. Подумав, что в помещении слишком уж громко и жарко, я решила дожидаться троюродную на улице и стала пробираться к гардеробу. Застегнув пуховик, выбралась, наконец, на улицу и глубоко вдохнула свежий воздух. Морозы отступали, с каждым днем сдавая по градусу. Иногда они, конечно, ярились, пытаясь показать, кто тут главный, но время стылого холода неумолимо истекало, приближая весну.
  Перед домом бегала детвора, путаясь под ногами у дуалов постарше. Среди пестрого разнообразия звериных ушей мелькнули лисьи. Я и не заметила, как Игорь спустя несколько секунд уже оказался передо мной.
  - Как тебе понравилась лекция? - поинтересовался парень, опираясь на перила.
  Проходящая мимо троица девушек окинула меня недружелюбно-внимательными взглядами, навострив уши в нашу сторону. Хотелось вздохнуть и сказать 'да забирайте этого рыжего на здоровье, не нужен он мне'.
  - Да как-то не очень, - пожала плечами я.
  Брови лиса в удивлении поползли вверх, а мой хвост раздраженно дернулся.
  - Очень зря. По-моему, он говорит разумные вещи и вполне актуальные. Мы действительно скоро разбавим кровь до состояния воды и окончательно ассимилируемся с людьми.
  - Я с тобой не согласна. Не так уж и много дуалов выбирают в спутники жизни людей.
  Это действительно было так. Законы общины были строги, а их нарушение каралось и весьма сурово. Если дуал хотел соединить судьбу с человеком, он был волен в своем выборе, но тогда его контакты с общиной прекращались. И все же он по-прежнему был связан тайной и не мог открыть супругу своей истинной сущности. И не только потому, что наказание за такое не было возможности избежать, но и потому, что кару любимый человек разделил бы с виновным. И кто захочет для мужа или жены, в лучшем случае, участи в психиатрической лечебнице?
  - Слишком много, учитывая нашу численность, - не согласился парень. - Да и межвидовых браков, я убежден, должно быть по минимуму.
  Я нервно рассмеялась.
  - И как ты себе это представляешь? Договорные браки без любви, ради сохранения популяции? Думаешь, многие пойдут на жизнь с дуалом, которого не любят, ради эфемерного общего блага?
  Хвост Игоря нервно вильнул, оглаживая ногу.
  - Я о другом, Тома. Мне кажется, когда дуалы одного вида нравятся друг другу - это хорошо. И правильно будет поддерживать эти симпатии и интерес.
  Лис неотрывно смотрел мне в глаза, так что я подспудно почувствовала намек и неловкость. Родной неловкости было больше, чем чужого намека. Поэтому я постаралась сделать равнодушный вид и ответила:
  - Может, ты и прав. Но мне больше нравится мысль о свободе волеизъявления. Как-то не по душе вся эта пропаганда замкнутости на собственном виде.
  - Кажется мне, я мог бы тебя переубедить, - немного подаваясь вперед, произнес Игорь с ироничной улыбкой.
  - Вот уж в чем сомневаюсь.
  Я отзеркалила выражение его лица. В карих глазах лиса зажегся азарт охоты. Здравствуй, память предков, нашла время проснуться!
  - Обсуждаете лекцию, молодежь?
  Голос, разрушивший наш затянувшийся визуальный контакт, принадлежал Ростиславу Алексеевичу.
  - Правильно. Хорошие мысли требуют и хорошего обсуждения, и осмысления.
  Старший Красноярцев бросил на сына странный взгляд и, кивнув мне, отошел к другим дуалам. А Игорь нахохлися, его хвост воинственно мотался из стороны в сторону. Пора было ретироваться, что я и сделала, выдав дежурную фразу типа 'ладно, еще поговорим, до встречи' и сдобрив ее приветливой улыбкой.
  Общинская детвора залила ледяную дорожку параллельно забору и теперь вовсю на ней резвилась. От взбудораженных детей и подростков остальные держались подальше, чтобы не быть случайно задетыми балансирующими конечностями или снесенными восторженным ультразвуком. Решив, что там самое безопасное в психологическом смысле место, я отправилась на крики и визг, зная, что Тоня уж точно догадается, где меня искать.
  Я успела насчитать полных два круга прокатившихся детей - мальчишка-волчонок был самый хитрохвостый и вместо двух прокатился четыре раза - и даже сама попытаться разок - но не набрала разгон и позорно сошла с середины дистанции, когда мне пришла смс от Тони:
  'Томусь, сменщица попросила выручить на пару часов. Улетела. Встретимся дома'.
  Ну вот. Совушка улетела. Больше мне ловить в доме общины было нечего, и я отправилась на остановку. За спиной раздался рев мотоцикла. Я оглянулась. Меня догнал байкер. Притормозив у тротуара рядом со мной, он снял шлем и залихвацки улыбнулся.
  - Привет, Лисичка. Какие планы?
  - Привет, Ар, - я улыбнулась в ответ. - Вот домой иду. Думаю, под какой фильм есть сырники буду.
  - Ну, его, этот фильм. Айда на набережную. Там сейчас море парит. Красотища!
  Устоять перед предложением было невозможно, да и не особенно хотелось. Так что я с готовностью кивнула. Меня одарили запасным шлемом, извлеченным из-под седла.
  С тоской дернув ушами, я просительно посмотрела на Ара.
  - А без шлема можно?
  - Можно, - легко согласился он, - но не на байке.
  По губам парня поползла довольная ухмылка, но сразу стало понятно - не уступит. Вот ведь змей!
  Прижав уши к голове, надела шлем и устроилась позади всадника. Мотор взревел, и мы полетели. И в тот же миг меня накрыло осознанием: натуральные широкие мужские плечи - это не только эстетично, но и весьма полезно в хозяйстве. По крайне мере, от ветра прятаться - самое то.
  Парковка была совсем недалеко от, непосредственно, набережной. Открывшийся вид завораживал. Море плакало вверх. Пар поднимался от матовой поверхности воды, покрытой мелкой рябью, стелился по волнам, укрывал бухту воздушным белым пуховым платком. До чего же красиво!
  - Идем, - позвал Ар.
  По лестнице мы спустились к деревянному настилу, держащемуся на сваях и каркасе. Прямо под настилом шумело море. Сквозь расстояние между досками можно было видеть его подмигивающие блики и ловить поднимающийся, вьющийся между ног прохожих пар.
  Я замерла и смотрела, смотрела, смотрела. До чего же невероятное сказочное зрелище.
  - Спасибо, - произнесла я.
  - За что? - не понял змей.
  - За то, что привез меня сюда. Это волшебно.
  Мне хотелось улыбаться до боли в щеках, опускать руки в дымку над водой и кружиться.
  Ар посмотрел на меня очень серьезно, а потом подошел ближе, протянул руку и... ухватил меня за капюшон пуховика. Наверное, вопрос на моем лице был написан капсом, потому что пояснения долго ждать не пришлось:
  - У тебя такое лицо, как будто ты сейчас в воду прыгнешь. Не хочу везти домой ледяную статую. Как теплая девушка ты мне нравишься больше.
  Чувствуя, что безнадежно краснею, буркнула 'сам дурак' и отвернулась, заметив краем глаза уже знакомую, довольную до крайности, ухмылку. Ну, что за змейство?!
  Обратно шли медленно. Я то и дело оборачивалась, не в силах оторваться от зрелища.
  - Что думаешь по поводу Третьяка? - неожиданно поинтересовался Ар.
  - Думаю, что он перегибает, - честно ответила я.
  Да, сама я была чистокровной лисичкой в надцатом поколении. Но мне все равно казалась дикой мысль создавать семью по принципу селекции, а не взаимной любви, ну, или хотя бы взаимной выгоды.
  - В нашей общине много межвидовых семей. Я как-то привыкла, что это нормально. Такого лектора у нас бы вежливо попросили умолкнуть. Как он вообще к вам попал?
  - По приглашению, - объяснил Ар. - У нас довольно много дуалов, которые болеют всей душой за чистоту крови.
  Я кивнула. Здесь действительно большая часть семей были внутривидовыми.
  - А ты как относишься к этой идее?
   Парень хмыкнул.
  - Как сын змея и зайчихи. Остро отрицательно.
  Я понятливо кивнула. Приятно было найти в змее единомышленника.
  Оказавшись на самом верху лестницы, я снова обернулась. Море по-прежнему самозабвенно парило, укрываясь белой дымкой. Достав смартфон, я сделала фотографию, чтобы потом показать Тоне. Проверяя качество снимка, сделала шаг. Нога ушла в пустоту мимо коварной незаметной ступеньки. От неожиданности я потеряла равновесие и упала, твердо приземлившись на самую мягкую свою часть и по инерции опрокинувшись навзничь. Удар головой о камень вышел более чем чувствительным.
  - Ай, - проскулила я, хотя хотелось взвыть пароходной сиреной.
  Ар, обогнавший меня на пару шагов, вернулся и присел рядом на корточки:
  - Лисичка, я смотрю, от тебя ни на шаг отходить нельзя. Тут же найдешь приключение на... хвост.
  Хвост обижено дернулся и обернулся вокруг живота, требуя ласки и залечивания потрепанных нервов.
  Я жалобно всхлипнула, старательно сдерживая слезы. Что ж так больно-то...
  - Болит?
  Я кивнула.
  - Встать можешь или вызываем карету?
  Ну, вот еще!
  - Могу, - твердо решила я и, опершись на локти, села.
  Змей поднялся сам и помог встать ушибленной мне. Попа болела и сильно. Но жаловаться было как-то неловко. Это же не рука. Пробный шаг вышел сносным по ощущениям. Жить можно, хоть и больно. Уже полегче. Ар осмотрел меня и помог отряхнуться.
  - Голова как? Не болит?
  - Нормально. Ей несильно досталось, - ответила я, поглаживая ударенное место сквозь волосы.
  Парень крепко взял меня за руку и в ответ на мой недоумевающий взгляд произнес:
  - Исключительно ради безопасности.
  - Моей? - подозрительно уточнила я.
  - Хвоста. Он мне нравится, - деловито ответил змей.
  Смеяться или возмущаться? Всю жизнь я была уверена, что все мои части тела равнозначно привлекательны. Левое ухо дернулось от избытка эмоций.
  - Ушки тоже, - добавил парень и повел ковыляющую меня к мотоциклу.
  А у самого железного коня случилось осознание: а как я поеду с пришибленной... хвостом? Я ж не сяду на него даже.
  Ар посмотрел на байк, потом на меня, потом на... хвост и достал телефон.
  - Володь, привет. Нужна машина.
  - Ар, не надо. Зачем? Я сама... - сбивчиво зашептала я, но змей локтем прижал мою руку к себе, как сигнал к молчанию, и продиктовал адрес.
  - Ну, зачем? - спросила я, когда он спрятал телефон в карман куртки.
  - За надом.
  Сурово, а главное - очень информативно.
  - Я бы сама на автобусе доехала, - буркнула я.
  - Лисичка, когда мужчина проявляет заботу, нужно просто сказать 'спасибо' и не мешать. Куда ты, подстреленная вражеским коварством, на общественном транспорте доедешь?
  - Вот не надо мне тут оперировать железобетонными логичными аргументами, - насупилась я, понимая, что парень отвратительно прав.
  Змей рассмеялся. Да так громко, что заронил во мне сомнения в том, что он не конь. Хотелось, как маленькой, ответить не менее аргументировано, чем-то вроде 'бе-бе-бе', но я благоразумно сдержалась. Ощущать чужую заботу было действительно очень приятно, так что я тоже улыбнулась.
  - Спасибо, Ар.
  Парень усмехнулся и ничего не ответил.
  Через десять минут подъехала темно-синяя BMW и припарковалась рядом с нами. Из нее вышел знакомый брюнет с охраном в форме филина. Я его видела в общине. Не особенно многословный и с виду слегка суровый. Выйдя из машины, он кивнул в знак приветствия и поинтересовался:
  - Что у вас стряслось?
  - Травма. На байке отвезти не могу. Надо, чтоб сидеть было поудобней, - ответил Ар.
  - Так может, лучше в больницу? Рентген сделать?
  Предложение было разумное, но...
  - Не надо в больницу, - вклинилась я в разговор, - я живу с фельдшером.
  Змей нахмурился и очень странно на меня посмотрел. Так, что мне стало очень не по себе и пояснение вырвалось само:
  - С сестрой моей троюродной, Тоней.
  Уголок губ змея дернулся, будто он на корню пресек улыбку, а атмосфера существенно потеплела.
  - И троюродная сестра Тоня обладает рентгеновским зрением? - уточнил филин.
  Я нахмурилась. В больницу не хотелось. Больницы я очень не любила с детства. Вот прям до тремора конечностей.
  - А если перелом? - выдвинул очередной железобетонный аргумент Владимир.
  Я молчала. Парень был прав. В больницу, конечно, до тошноты не хотелось, но здравый смысл подсказывал, что упираться рогом глупо, особенно в свете того, что у лис рог отсутствует. Он привилегия баранов.
  - А если перелом? - добавил перцу Ар, повторяя слова филина. От дублирования сакраментальный вопрос только поднабрал весомости. А если и правда?
  - Хорошо, - выдохнула я.
  - Вот и умница, - кивнул змей и открыл для меня дверь машины.
  Сделав короткий звонок, водитель тоже занял свое место.
  - Я позвонил Леониду Лаврентьевичу. Он тебя быстро примет без очереди и прочей мутотени, - произнес Владимир.
  Я кивнула. Для дуалов суровой жизненной необходимостью были собственные врачи различного профиля, поэтому выбор именно этой профессии поощрялся и активно пропагандировался в рядах общинских детей и молодежи. В основном даже открывались частные клиники, чей персонал состоял исключительно из дуалов. Между прочим, лучшие в своем классе. А в маленьких городках наши доктора открывали частные кабинеты. Очень удобно.
  Сидеть действительно было больновато. Так что я расположилась полулежа по диагонали, страдая от стыда, что вышла побежденной из неравной схватки со ступенькой.
  - Нормально? - спросил Володя.
  - Да, спасибо.
  - Тогда поехали.
  Водителем Владимир был отличным. По нашим дуршлагообразным дорогам ехал мягонько, хоть и не на минимальной скорости. Меня на заднем сидении лишь слегка покачивало, что показатель. Потому что в автобусах по тому же маршруту пассажиров подкидывало так, что ноги от твердой поверхности отрывались. За машиной урчал мотоцикл. А я думала, что скажет Тоня, когда меня домой приведут под белы рученьки два чужих мужика. По всему выходило, что ничего хорошего.
  Леонид Лаврентьевич оказался крупным седым пожилым мужчиной в прямоугольных очках. Все его движения были степенными и размеренными, выверенными до миллиметра. Охран, виднеющийся в вороте халата, изображал оскаленного медведя.
  - Проходите, ребят. Где там ваша пострадавшая? - приветливо произнес доктор Виргун.
  Меня, старательно прячущуюся за все те же натуральные плечи, выставили перед врачом, попутно представив. Мужчина посмотрел на меня поверх очков и поинтересовался:
  - На что жалуемся?
  'На вселенскую несправедливость и собственную рассеянность', - подумала я, а вслух произнесла:
  - На боль в районе копчика.
  Доктор хмыкнул.
  - Раздевайтесь, Тамара. А вы, ребята, подождите за дверью.
  Выпроводив Ара и Владимира, Леонид Лаврентьевич стал прояснять ситуацию вопросами типа 'сейчас болит?' и 'а если наклониться?'. Уложив меня на кушетку, врач-медведь прощупал болезненное место, заставив меня тоненько поойкать, а после снова сел за стол и мне велел подняться.
  - У вас, маленькая лисичка, ушиб. Сейчас направлю вас на рентген для успокоения.
  Потратив еще некоторое время, чтобы сделать снимок, я снова вернулась в кабинет доктора Виргуна. Изучив предоставленные данные, Леонид Лаврентьевич кивнул:
  - Так и есть. Ушиб. Неделю нужно вылежаться. Не сидеть! Нужно будет мазь купить, она с анальгетиком. В стационаре полежим?
  Я забрала листок с врачебными предписаниями и отрицательно покачала головой. Не нужно мне никакого стационара. Нужна родная кровать без запаха больницы.
  Доктор, будто почуяв неладное, прищурился.
  - Ничем больше во время падения не повредились, Тамара?
  Я снова покачала головой.
  - Вот и хорошо. Тогда сделаем так: направление я выпишу, а вы уже сами смотрите. Хотите - приезжайте в больницу, хотите - поезжайте домой и лежите. Неделю лежите, Тамара. Строгий постельный режим.
  Я снова кивнула, поблагодарила Леонида Лаврентьевича, хитро смотревшего на меня поверх очков, и смылась из кабинета, на ходу ощущая, как боль проходит.
  - Все? - спросил Ар, увидев меня.
  - Да. Сказали домой и лежать, - ответила я.
  - Тогда поехали, отвезем тебя к твоему троюродному фельдшеру, - произнес Владимир.
  Родной третий этаж с его четырьмя лестничными пролетами дался мне сравнительно легко, но Ар все равно крепко держал меня под руку.
  Позвонив в дверь, я подумала, что хорошо было бы, если бы совушка еще не вернулась. Но замок щелкнул, отпираясь с внутренней стороны. Ну, здравствуй, неловкая ситуация, давно не виделись.
  Антонина оценила мизансцену, внимательным быстрым взглядом окинула мой жалостливо жмущийся к ноге хвост и закушенную губу и посторонилась.
  - Проходите и рассказывайте, что случилось.
  Оказавшись в коридоре, я рефлекторно наклонилась, чтобы расстегнуть сапоги, да так и застыла. Самое основание хвоста кольнуло острой болью. Я сделала шумный резкий вдох.
  - Что такое? - обеспокоенно спросила Тоня.
  - Она упала. Не особенно удачно, - ответил Ар вместо меня.
  - Давай, разгибайся потихоньку, - велела сестра, а сама стала снимать с меня сапоги.
  Владимир, не дожидаясь приглашения, тоже стал разуваться. Совушка, услышав возню, посмотрела на молодого человека, вопросительно выгнув бровь.
  - Мы подождем. Вдруг вы все-таки решите ехать в стационар.
  Совушка ахнула:
  - Какой еще стационар?
  - Тонь, я тебе сейчас все объясню, - ответила я.
  Троюродная кивнула и продолжила помогать мне с сапогами.
  - Ар, Володя, вы проходите в кухню. А мы сейчас подойдем, - велела она.
  В моей комнате мне было приказано раздеться и показать, где болит. Никакие отговорки типа 'я только от врача, меня уже смотрели!' не помогали. Антонина вертела меня, вертелась сама, щупала, давила, слушала мои ойканья и в итоге определилась с вердиктом:
  - Не перелом. Сильный ушиб. Нужно отлежаться с недельку.
  - Я же тебе те же самые слова Леонида Лаврентьевича передала! - вздохнула я.
  Тоня скептически хмыкнула.
  - Я должна была сама убедиться.
  Я улыбнулась и снова тяжело вздохнула.
  - Как быть с универом? Это же целая неделя пропусков.
  - Позвонишь куратору, объяснишь ситуацию. Задокументированные рекомендации специалиста с печатью у тебя есть, а если вдруг чего - справку я тебе сама напишу, ну, или снова к Леониду Лаврентьевичу съездим, - очертила план действий совушка. - Идем спасителей твоих чаем поить.
  Увидев нас в дверях, Ар первым делом поинтересовался:
  - Все нормально?
  - Ничего непоправимого. Справимся, - улыбнулась совушка.
  - А ты голову смотрела?
  С гортанным клекотом Тоня повернулась ко мне и поинтересовалась:
  - Ты еще и головой ударилась?
  - Э-э-э... да, - подтвердила я, вспоминая, что, действительно, инцидент имел место быть.
  - А почему в листе назначений об этом не слова?!
  В голосе сестры плескалось возмущение.
  - Я забыла. Она не болела. А п... хвост болел. Вот я и не сказала, - ответила я.
  Отбуксировав меня к полке, на которую цеплялась лампа-прищепка, Тоня заставила меня повернуться, после чего, осветив макушку, стала аккуратно разбирать пряди, осматривая голову. Я в это время наблюдала за происходящим в зеркало, висевшее на стене как раз передо мной. Добравшись до нужного места, троюродная замерла, а потом резко поинтересовалась:
  - Как тебя вообще угораздило упасть, чудо мое?!
  - Мы с Аром поехали на набережную на байке, там сегодня море парило... - начала я, но совушка не дала мне продолжить.
  - Давай скажи, что сверзилась с мотоцикла. Ну, ё-моё! Тома, ты ведь взрослая девушка! Не понимаешь, что по гололеду на байке кататься опасно? А если бы вы разбились? Как бы я потом смотрела в глаза твоей матери?!
  - Вообще-то... - попытался встрять Ар, но Антонину было не так просто остановить.
  - А ты вообще молчи! - отбрила она, даже не поворачиваясь к парню. - Ты, вообще-то, из вас двоих старше и умнее, вроде как. А в итоге забрал целую девушку, а вернул покалеченную!
  - Антонина, угомонись, - тихо, но очень веско произнес Владимир.
  Разделявшая пряди по плечам сестра окаменела, а потом я в зеркало увидела, как она медленно поворачивает голову на сто восемьдесят градусов. И в глазах у раздраженной совушки горели предвестники беды. Хвост сам по себе обвил ногу, а уши прижались к голове. Что-то будет.
  - Тонь. Все не так было. Я сама упала. Оступилась. Поскользнулась. Тонь! - зачастила я, прежде чем взбесившаяся от командирского тона чужого мужика на ее честно снимаемых квадратных метрах Антонина не сказанула ничего такого, за что потом ей самой было бы весьма неловко.
  Филин выдержал совушкин взгляд с покерным лицом, на котором не дрогнула ни единая жилка. Силен. Но чувство самосохранения отсутствует напрочь. Не сказав ни слова, Тоня так же медленно повернулась обратно.
  - Мне нужны перекись и вата. Ящик рядом с холодильником, - уже гораздо спокойнее произнесла троюродная и обратилась ко мне:
  - Голову ты разбила, поздравляю. У тебя тут шишка размером с желудь и рана. Рана небольшая. Сейчас обработаю.
  Тем временем я наблюдала, как Ар дернулся, чтобы встать, но Володя поднялся первым, открыл шкаф, достал оттуда все требуемое, аккуратно прикрыл и подошел к нам. Все с тем же нечитаемым выражением лица он передал бутылочку и пакет с ватой Тоне. Она, не глядя, забрала и снова повернулась ко мне, обронив короткое 'благодарю'.
  Филин вернулся на свое место, а я почувствовала холод и дискомфорт на самом болезненном участке головы.
  - Ай-ай-ай, - быстро выпалила я, вытягиваясь в струнку.
  - Не скули! - строго наказала совушка и продолжила обрабатывать рану. - Голова не кружится? Не тошнит? Носовых кровотечений не было? Потери сознания?
  На все вопросы я отвечала честно, коротко и отрицательно.
  Когда процедура была закончена, а окончательное решение не ехать в стационар принято, ребята, отказавшись от чая, засобирались. Тоня уговаривать не стала. Мне тоже было не до упрашиваний. Да и повода чаевничать особого не было. Поинтересовавшись, точно ли больше не нужна помощь и наказав обращаться, если вдруг, ребята, выслушав мои благодарности, стали выходить.
  Тоня отправила меня в комнату, а сама вышла вслед за змеем и филином. Я, конечно, никуда не пошла и выглянула в щелку. Подглядывать нехорошо, особенно если неумело. Поэтому я постаралась, чтобы меня не было видно по ту сторону двери.
  - Ар, Володь, - окликнула Тоня ребят, уже спускающихся по лестнице. Дуалы обернулись с одинаково вопросительным выражением на лицах.
  - Спасибо.
  Я знала, что обуянной чувствами сестре это слово далось тем тяжелей, что в нем было больше извинения, чем благодарности.
  Змей улыбнулся и кивнул. Владимир, пристально глядя на Тоню, ответил: 'Обращайся'. И это 'обращайся' было таким... надежным, что ли. Сразу стало понятно: в случае обращения помощь будет оказана незамедлительно и по самому высокому разряду. Совушка кивнула и повернулась к двери, а ребята продолжили спуск. Я отошла вглубь коридора и дождалась, когда троюродная зайдет в квартиру и закроет дверь.
  - Тоня, да ты покраснела! - обескуражено констатировала я бледный, но все же румянец на щеках сестры.
  Совушка в первые секунды растерялась, а потом напустилась на меня коршуном:
  - Тамар-р-ра, ты почему еще не недвижимость?!
  - Уже недвижимость, - заверила я сердитую сестру и скоренько потопала в свою комнату, сильно подозревая, что по попе не схлопотала только потому, что уже схлопотала.
  Тоня строго проконтролировала процесс укладывания лисички в кровать и перед тем, как уйти в свою комнату, присела на край постели и тяжело вздохнула.
  - Вечно ты, Тома, находишь приключения на п... хвост.
  - Зато я такую красотищу видела. Что как-то и не жалко, - улыбнулась я и вдруг вспомнила:
  - Ой! Так у меня же фотография есть! Я для тебя специально сделала.
  Совушка снимок оценила: долго смотрела, а потом произнесла, возвращая смартфон:
  - Очень красиво. Успела снять до падения?
  - Вот аккурат, - хихикнула я. - Смотрела, как вышел снимок, и промахнулась мимо ступеньки.
  - Ох, Тома-Тома, неугомонный ты хвост, - со смешком покачала головой сестра, но я тем самым хвостом чуяла, что на языке у нее вертелось совсем другое слово.
  
  ***
  
  Игорь сел на диван и включил ноутбук. Первыми звуками, разбудившими динамик, были, как всегда, сообщения из сети. Даже нескольких. Они требовали внимания на разные голоса, но первым делом всегда открывалась и проверялась на наличие деловых писем почта. Отец с матерью вышли проводить гостя. Сегодняшние посиделки были такими же продолжительными, как и всегда, когда 'на чай' заглядывал Ярослав Третьяк.
  Старший лис всецело разделял взгляды приезжего рыся, а точка зрения Ростислава Алексеевича была безапелляционно-общесемейной для всех Красноярцевых. Мать, Галина Рудольфовна, беспрекословно разделяющая и поддерживающая взгляды отца, иногда сожалела, что они с Третьяками не одного вида, ведь у Ярослава Борисовича так кстати имелась старшая дочь. Умница, красавица, спортсменка и абсолютная приверженка отцовской позиции. Не ребенок, а чудо сплошное. Игорь всегда прятал кривую улыбку, когда речь заходила о Милочке свет Ярославне. Восемнадцатилетняя девица, красившая волосы в темно-бордовый цвет и снимавшая пирсинг только для ежегодных фотографий на отцовский день рождения, в его понимании, была несколько альтернативным подвидом чудо-ребенка.
  Правда, в последнее время образ 'Милочки' несколько померк. А все потому, что в общине, наконец, появилась лисичка подходящего возраста и с подходящей семьей. Мать лисички, успешная бизнес-леди Маргарита Исаева, активно использующая свое положение в интересах общины, частенько пропадала в командировках. Отца в семействе не было. Не так чтобы хорошо, но ничего критичного.
  Так что теперь место 'Милочки' в обсуждениях заняла 'Томочка', мало чем уступавшая первой, кроме родства с Третьяком. Но и на солнце бывают пятна, верно?
  Ростислав Алексеевич зашел в гостиную и посмотрел на сына. Он возлагал большие надежды на единственного ребенка. Да что и говорить, двадцатитрехлетний молодой человек, сидящий перед ним, почти во всем их оправдывал, кроме одного. Нет, старший Красноярцев и сам понимал, что в двадцать три со свадьбой можно и не торопиться, но невестой озаботиться как раз время. Игорь же как вертел хвостом перед девицами, так и вертит. А что такое жена? Жена - это то же, что и подкладка пиджака: выберешь неподходящую, полжизни будет доставлять неудобства, не расстегнуться, чтоб не показать, и из рукава вылезти норовит - фиг заправишь, чтоб видно не было. Решаемо, но неприятно, да и общее впечатление подпортится. Так что, когда предоставляется возможность, быка нужно брать за рога, и Иван Терентьевич, подрабатывающий сторожем в доме общины и с гордостью носящий охран в форме бычьей головы, к этой метафоре не имел никакого отношения.
  - Как дела в приюте? - поинтересовался Ростислав Алексеевич, усаживаясь в кресло напротив сына.
  - Нормально, - ответил Игорь, не отрываясь от монитора. - Только мне все эти проколы с уборкой дерьма не особенно доставляют.
  Старший лис хмыкнул.
  - Придет время, и ты поймешь, что это самый безобидный вид дерьма, Игорь.
  Сын поморщился. Он рос в исконно политически-активной семье. Отец настоял на экономическом образовании с углубленным курсом политологии и факультативными занятиями юриспруденцией. Сам не знавший, к чему его больше тянет, Игорь не возмущался и сейчас, окончив университет, понимал, что база ему дана хорошая и перед ним теперь огромное количество перспектив.
  - Как-то меня это не радует. Я бы хотел вернуться к работе в твоем фонде.
  - И как тогда ты будешь пересекаться с Тамарой? - вскинул бровь Красноярцев-старший.
  Тамара. Томочка. Н-да. Именно из-за нее он и предложил свою помощь приюту. Отец, узнав, что лисичка имеет подходящий опыт работы в приютах для животных, обеспечил им общий плацдарм, с которого Игорь должен был начать завоевательные действия. Сам лис не возражал. Нет, ему не особенно импонировала излишняя инициативность родителей, но Тома ему нравилась. Не до звезд в голове, но было в ней что-то, что не отпускало. Да и фигурка у лисички была годная.
  - В общине? - иронично предложил Игорь.
  - В которой она бывает через раз? - Ростислав Алексеевич насмешливо приподнял бровь.
  Отец был прав. Лис это понимал, но работа с животными ему не нравилась, да и вышла она ему солидно: за ремонт яблочного гаджета пришлось отдать треть стоимости самого смартфона.
  - Кстати, я смотрю, ты не особенно цепляешься за отличные возможности, Игорь.
  - Ты о чем? - лис насторожился, лисий хвост, до этого размеренно раскачивающийся, замер в ожидании неприятностей.
  - Пока ты страдаешь на тему экскрементов, твою лисичку змей на байке катает.
  Игорь дернул верхней губой в желании обнажить зубы. Это еще что за новости? Без ложной скромности, исходя хоть бы и из голого расчета, Игорь точно мог сказать, что в плане перспективности среди парней ему нет равных в общине. Кто бы еще это объяснил девчонке, у которой от езды на байке наверняка в ушах ветер свистит.
  - Так что старайся, сын, старайся. Сейчас ты закладываешь фундамент своей будущей жизни. Я надеюсь, ты приложишь все усилия, чтобы он был надежным и безупречным.
  Игорь ничего не ответил. Что тут ответишь, когда родитель раздражающе прав и произносит коронную фразу? Но мы еще посмотрим, как карта ляжет. Еще посмотрим.
  
  
  ГЛАВА 4
  В КОТОРОЙ ЛИСИЧКА ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ, НО НЕ ДОЛГО
  
  Я наконец-то выбралась из дома! Неделя лёжки тянулась резиной: медленно и не особо охотно. Глубоко припрятанная бунтарская искорка характера отвоевала мне право уединяться с белым другом, а не судном, пусть для этого и нужно было несколько раз в сутки вставать. Тоня протестовать не стала, заявив, что я уже совершеннолетняя и могу сама принимать решения, которые ведут к замедлению выздоровления, и кто она такая, чтобы причинять ребенку такую тяжелую психологическую травму.
  Пилюлей, подсластившей мне горизонтальное соитие с учебниками - Олежек регулярно скидывал мне задания в сети и даже фотки конспектов - стали сообщения и звонки Ара. Змей оказался тем еще балаболом и мог висеть в активном статусе весь день, поддерживая диалог всего лишь с небольшой задержкой. Болтать с ним оказалось интересно. День на пятый на волне заводного ехидства, сменившей волну уныния и хвостожаления, переименовала его в телефонной книге в Птицу Говоруна. А что? Это, между прочим, комплимент. Пару раз и Игорь отметился, спрашивая, как я себя чувствую, но с ним переписываться часами не хотелось.
  Радости моей не было предела, когда неделя завершилась. О боли под хвостом уже ничего не напоминало, и хотелось бежать, идти, да хоть ползти куда-нибудь, чтобы просто двигаться. Белочка, справлявшаяся о мое здоровье, узнав, что 'постельный лежим' окончен, заявила, что ждет меня не раньше, чем еще через семь дней. Потому что согбенная старушка ей не в помощь, а согбенная подружка еще и отвлекать будет. Распихав остохорошевшие конспекты и учебники, я решила, что хватит с меня пустых четырех стен - Тоня ушла на сутки, так что в квартире были только я и эхо.
  Решив, что раз уж бунтарство снова проснулось, нужно этим делом воспользоваться и совершить неистовый рывок в кинотеатр на какую-нибудь двухчасовую ленту, чтобы для разнообразия отсидеть себе подхвостье, а не отлежать.
  Морозы уступили место робкому плюсу, который не особенно грел, но снег и лед растопил и радовал призывно плещущимися лужами. Картина оказалась ни плохой, ни хорошей: никакой. Когда я вышла из кинотеатра, на улице уже была ночь. Природа стоически игнорировала всяческие человеческие штуковины типа часов, поэтому в семь часов уже вполне осваивалась та, что 'темна и полна ужасов'. Темноту, правда, разгонял свет фонарей.
  До дома было около получаса пешего хода. Я так соскучилась по вечернему городу и движению, что решила пройтись. Старательно и аккуратно обходя лужи. Рассматривать витрины и улыбаться - чем не лучшее занятие для воскресного вечера? Здорово-то как!
  Не помню, в какой по счету я заметила за собой силуэт невысокого парня в капюшоне. И все бы ничего, но через две витрины он снова отразился позади моего. А потом через одну. И снова через две.
  Становилось немного нервно. Хвост дернулся, разделяя мои эмоции. Я шла не торопясь, поэтому народ, в основном, меня обгонял. А этот субъект стабильно держался на примерно одном расстоянии. Кто там говорил про ужасы? Типун на язык этой дурище. В очередной зеркальной поверхности показался уже знакомый силуэт в черной куртке с капюшоном. Руки субъект держал в карманах и двигался рывками, будто сомнамбула. Неужели наркоман? Вот свезло, так свезло.
  Телефон оказался в руках и, позволив себе поколебаться только две секунды, я кликнула по нужной строке.
  - Привет, Лисичка, - раздался мне в ухо приятный голос с теплыми нотками.
  - Привет, Ар, кажется, у меня неприятности, - выпалила я на пределе слышимости.
  - Какого характера? - голос стал сухим и деловым.
  - За мной увязался какой-то странный парень.
  - Ты где? - еще суше поинтересовался змей.
  Я озвучила свое местонахождение. До дома было каких-то десять минут.
  - Зайди в ближайший магазин и жди. Сейчас приеду, - дал распоряжение парень.
  Я угукнула и завершила вызов.
  Ар появился в дверях моего убежища спустя двадцать минут, когда продавщица уже стала настороженно ко мне приглядываться. Я бы на ее месте тоже стала себя подозревать в злом умысле: странная девица наворачивает круги между стеллажами и, то и дело, косится на зеркальную дверь. Оглядев ассортимент, змей не удержался и расплылся в довольно-ироничной ухмылке. Магазин женского нижнего белья производил приятное впечатления разнообразием моделей: от тех, что на каждый день, до тех, что на очень особый случай для особого человека с особыми вкусами. Нет, ну нормально? Сам сказал в ближайший магазин заходить! А я что? Я девочка послушная, когда дело касается сохранности хвоста. Так что не надо тут глумиться над испуганной лисичкой!
  Ара оказался восприимчивым к старательно-покерному лицу и ни словом не обмолвился по поводу места встречи. Хотя к чему слова, когда есть ехидная мор... физиономия?
  - Идем, покажешь типа, что за тобой увязался, - произнес он и открыл передо мной дверь.
  Тип никуда не делся, он то и дело мелькал перед витриной моего убежища. И сейчас не отвязался. Спустя всего десять шагов его силуэт снова стал моей тенью в зеркалах, разве что теперь он немного увеличил дистанцию.
  Кивнув Ару в нужную сторону, убедилась, что он тоже заметил инородный 'хвост'. Змей нахмурился.
  - Ладно. Нет смысла тут круги наворачивать. Идем, провожу тебя.
  - А если он пойдет за нами? - тихо спросила я.
  - Скорее всего, так и будет, раз он столько времени тебя поджидал у магазина, - согласился Ар.
  - А если у него нож? - мой голос стал еще тише.
  - Тогда будем убегать, а ты еще и кричать 'помогите', - ответил змей.
  - Почему я?
  - Потому что я мужчина и должен убегать от опасности, сурово сцепив зубы.
  Я хотела было улыбнуться, но увидев серьезное напряженное выражение лица Ара, бросающего взгляды на зеркальные поверхности витрин, передумала.
  Когда мы свернули на одну из боковых улочек, и торгово-развлекательный шум стих, стали слышны чужие шаги за спиной. Они шуршали нам вслед в сбивчивом ритме, то ускоряясь, то отставая. Я нервничала все больше. Проходя мимо одного из дворов, Ар, взяв меня за руку, свернул. Поймав вопросительный взгляд, змей ответил, понижая голос:
  - Так надо. Мы же не хотим привести его к твоей двери?
  Я отрицательно помотала головой. И почему мне самой не пришло это в голову? Наверное, потому, что внутри все кричало, что нужно скорее бежать домой, закрыться на все замки и переждать опасность, свернувшись под одеялом.
  Ар уверенно, словно все так и должно было быть, повел меня к подъезду и пропустил вперед, после чего зашел сам и прикрыл дверь.
  - Поднимись на третий этаж, - тихо приказал он таким тоном, что я не решилась спорить.
  Сам же змей притаился в закутке рядом с почтовыми ящиками. Я на цыпочках поднялась на полтора пролета и присела, чтобы следить за происходящим. Третий этаж - это хорошо, но если Ар окажется в серьезной опасности, кто-то же должен будет ему помочь.
  Не прошло и полминуты, когда дверь с тихим скрипом открылась, и в подъезд, явно торопясь, вбежал все тот же субъект: невысокий худой парень, прячущий лицо под капюшоном. До лестницы ему не хватило одного шага. Ар схватил преследователя за ворот и дернул на себя, чтобы потом, отняв чувство равновесия, техничным движением уложить парня на спину и блокировать руки.
  - Ты кто такой? - прошипел змей, покрываясь чешуей на затылке.
  - Что? Как? А где?.. - дезориентированный парень вертел головой. - Где девушка с хв.. хвостом? Я шел за ней.
  Голос у преследователя оказался высоким и ломким, как у подростка. Ар быстрым движением руки стянул капюшон с его головы. Парень заскулил и попытался помешать, но в итоге получил пресс в виде змеевой туши, упершейся коленом ему в грудь.
  На несколько мгновений повисла тишина, а потом Ар позвал:
  - Лисичка, спускайся.
  Я вихрем слетела с лестницы. Подойдя к композиции 'Аркадий и поверженный неизвестный', заглянула защитнику за плечо и обомлела. На бетонном полу лежал и щурился от тусклого света лампочки мальчишка лет четырнадцати с расширенными зрачками и рысьими ушами.
  Дуал. Но что за игры?
  Увидев меня, мальчик замер, пожирая меня взглядом.
  - У вас уши. Лисьи.
  - Ар, что происходит? - спросила я у змея, ослабившего хватку и деловито расстегивающего куртку парнишки, чтобы потом еще и ворот свитера оттянуть.
  Паренек дернулся было, чтобы пресечь дальнейшие поползновения на личное пространство, но Ар шикнул на него, и ушки ребенка опасливо прижались к голове.
  - У него нет охрана. Найденыш.
  Найденыш...
  В некоторых вещах Ярослав Третьяк был прав. Дуалы произошли от оборотней, эволюционировали от них. С ростом городов и агломераций, всемирной глобализацией перемена в нашем маленьком мире была неизбежна. Мы стали менее заметными, избавились от большинства признаков звериной натуры, но самое главное - осталось. Глубинный инстинкт, генетическая память, которая, прежде всего, заставляла хранить тайну существования нашего вида. И этот инстинкт побуждал детенышей, оказавшихся по каким либо причинам вне диаспоры, искать своих и прятаться.
  Мальчишка переводил ничего не понимающий взгляд с меня на змея и обратно, но заметно успокаивался: дыхание выравнивалось, да и вырваться он уже давно не пытался.
  Ар помог парнишке встать.
  - Тебя как зовут?
  - Егор, - ответил мальчик, щуря мутные глаза.
  Я подошла поближе и приложила ладонь ко лбу, чтобы удостовериться в том, что и так уже знала.
  - Ар, у него лихорадка. Ему срочно нужно в тепло, а не бродить по улицам.
  - Я позвоню отцу, - кивнул змей.
  - Позвонишь из моей квартиры, когда Егор будет в тепле и безопасности, - подкорректировала я план.
  Ни один дуал никогда не бросит детеныша, не важно: своего, чужого ли, когда тому нужна помощь.
  Спустя десять минут мы уже были в квартире. Ар говорил по телефону с отцом, а я снабжала Егора полотенцами и сменной одежкой. От парнишки знатно попахивало. Не знаю, сколько он прошатался по городу, прежде чем почувствовал своего и увязался за ним, то есть за мной, но явно не один день.
  Слегка заторможенный паренек, получив указание мыться в теплой воде, а не горячей, кивнул, потопал к ванной и стал раздеваться. Я вышла, но в последний момент приоткрыла дверь и попросила:
  - Егор, только ты на щеколду дверь не закрывай, хорошо?
  - Хорошо, - согласился рысенок и включил воду.
  С виду он, конечно, был паренек крепкий, но кто знает... Лихорадка - штука коварная.
  Поставив промокшие сапоги парнишки под батарею, я пошла на кухню заваривать чай с ромашкой. Ар стоял у окна и ждал меня.
  - Ну, как?
  - Моется. Сейчас накормим, и хорошо бы спать уложить, - ответила я, ставя на газ чайник, полный воды.
  - Отец скоро подъедет. Заберем его к себе.
  Я кивнула. Очень хорошо. Мама у Ара бывалая, четырех оборотных деток пережила и пятая на подходе. Если кто и справится в этой ситуации лучше всего, то это семейство Вольских.
  Когда Егор вышел из ванной, подтягивая мои спортивные штаны и оправляя пайту, на столе уже стояла тарелка с горячим пловом. Мальчишка накинулся на еду едва ли не с утробным рычанием. Только сейчас я осознала, что парень-то не худой - худющий! Пубертат, оборот да еще и блуждания в поисках дуалов сделали свое дело: истощили ребенка.
  В две минуты от солидной порции ничего не осталось.
  - А можно еще? - спросил Егор, с тоской глядя на белое дно тарелки.
  - Конечно, - согласилась я. - Только чуть попозже, а то может плохо стать.
  Паренек вздохнул и уставился в одну точку бессмысленным взглядом.
  - Егор, - обратился к мальчику змей. - Ты вообще откуда сам? Твои родители знают, где ты? У тебя телефон есть?
  - А? Да. Нет. Телефон я дома оставил. Мама дома волнуется, наверное.
  Ар потихоньку расспрашивал парнишку. Оказалось, что тот не помнил точно, когда ушел из дома. Помнил только, что заболел, простудился где-то, наверное. Температура поднялась высокая, поэтому мама дала жаропонижающее и в школу идти не разрешила. Да и вообще никуда. Температура, несмотря на медикаменты, спадать не хотела и держалась трое суток. Мама Егора стала переживать, как бы ОРВИ не переросла в пневмонию, и решила вызвать врача. Предупредив, что вернется к трем, чтобы вместе ждать педиатра, она уехала на работу, а Егору стало совсем плохо. Он хотел позвонить, но потерял сознание. А когда очнулся, почувствовал, что очень хочет пить. Ванная комната была ближе кухни, поэтому он отправился туда. Напившись воды из-под крана, мельком глянул в зеркало и увидел уши. Почувствовав, что никто не должен видеть его таким, Егор взял немного денег, оделся потеплей и ушел из дому.
  - И первым человеком с ушами или хвостом или еще чем, кого ты увидел, была Тома? - продолжал расспросы змей.
  - Нет. Первым был мужик какой-то, с ушами, как у собаки или волка. Я не разобрался. Следил за ним до автовокзала. А потом он уехал на автобусе, а мне билет в том же направлении не продали, потому что я несовершеннолетний и без письменного разрешения родителей в другой город ехать нельзя. Тетка, которая билеты продавала, с диспетчером хотела связаться, но я убежал.
  - А потом? - подтолкнул его к дальнейшему рассказу Ар.
  - Потом пошел.
  - Куда?
  - За автобусом.
  Я ошарашено посмотрела на змея. Ребенок пошел за автобусом и пришел в другой город. Шел, ведь, как минимум пару дней. Прятался от всех.
  - А потом сел на обычный маршрутный автобус. На остановке рядом с кинотеатром увидел девушку с хвостом - Тому - выбежал, ну и... пошел за ней.
  Егор замолчал. Он ни о чем не спрашивал. Ничему не удивлялся. Напряженность, сковывающая тело парня, стала неохотно отступать, а глаза соловели и слипались. Прислонившись к стене, Егор явно норовил придремать, но тут раздался звонок в дверь. Мальчик резко вскинулся и стал оглядывать комнату на предмет укрытия.
  - Спокойно, парень, это свои, - веско произнес Ар и пошел к двери.
  Я осталась в кухне, чтобы предостеречь взведенного, как револьвер, Егора. Спустя минуту в кухню зашел Геннадий Захарович.
  - Вечер добрый, Тома. Вечер добрый, молодой человек.
  - Егор, - на автомате представился мигом расслабившийся найденыш.
  - Егор, - повторил старший Вольских. - Пойдешь со мной?
  - Куда? - нахмурился паренек.
  - Ко мне домой. Ты же понимаешь, что тебе нельзя в народ в таком виде, да?
  Егор кивнул. Его глубинные инстинкты кричали, что уши показывать можно только таким же ушастым, как и он.
  - Тебе нужно где-то пожить. Пока мы тебе не сделаем специальный охран, чтобы люди не видели твоих отличий. У Томы ты пожить, конечно, можешь, но тут вряд ли найдется свободное спальное место. А у меня дом большой, народу куча - весело. И матрас мы тебе организуем. К тому же, завтра Томе на учебу уходить. И кто тебе поможет, если вдруг чего?
  Тут Геннадий Захарович откровенно схитрил. 'Вдруг чего' было очень маловероятно, лихорадка уже начала спадать. Через день-другой Егор уже полностью будет в порядке. Но мальчишка этого не знал и поэтому кивнул, соглашаясь ехать с главой семейства Вольских.
  Пока рысенок обувался, я шустро собрала его вещи в пакет. Егору явно будет уютнее в чужом месте при своей одежде.
  - Геннадий Захарович, я зайду завтра-послезавтра проведать Егора?
  Старший Змей кивнул.
  - Конечно, Тома. Конечно, заходи. На этом попрощались. Я проводила мальчика с улыбкой, но особенная поддержка ему была и не нужна. Инстинкты говорили ему, что все хорошо и правильно, он у своих, а значит, в безопасности.
  - Спасибо, Ар, - я повернулась к обутому-одетому змею-младшему.
  - За что? - не понял он.
  - За то, что все решил. И за то, что приехал на выручку, - улыбнулась я. Нервное напряжение отпускало неохотно.
  Ар усмехнулся, сделал шаг навстречу и, обхватив мой подбородок двумя пальцами, произнес, неотрывно глядя в глаза:
  - Лисичка, ну как я мог бросить твой хвостик в беде?
  Не успела я покраснеть, как он легонько щелкнул меня по носу, подмигнул и вышел за дверь. З-з-змей... Сдался ему мой хвостик. Хотя... Наверное, я была бы не против, если бы действительно сдался. К слову, предательская пятая конечность довольно пушилась и так и норовила вильнуть. Не хвост, а несанкционированный сигнальный флаг какой-то.
  Еще никогда я не спешила в универ с таким воодушевлением. Сама себе не верила, но соскучилась. Действительно соскучилась. По уютной, слегка сонной атмосфере аудиторий, взрывам хохота в столовке, даже по условно годным стульям. Универ. Родненький!
  ВУЗ ответил мне не менее искренней радостью. Не само здание, конечно. Олежек Орлов, наш нежно любимый староста-балагур, увидев меня, театрально кинул шапку в воздух.
  - Тамара, ты вернулась!
  - Ты все простишь? - хихикнула я.
  - Уже простил! - пафосно изрек парень, а потом подхватил меня на руки и крутанулся вокруг себя так, что пришлось срочно цепляться за шею-плечи-что-нибудь, чтобы не колыхаться стягом на ветру. Высокий и худой одногруппник оказался вовсе не худым, а жилистым и сильным, но коварно это скрывал. Мотивы Олежека я понимала. Когда ты единственный парень среди дюжины девчонок, только покажи силу - на тебе мигом повиснут все двенадцать со слезными просьбами. Вот только это не помешало моему женскому коварству поставить напротив одногрупника галочку и сделать заметочку. На будущее. На всякий случай.
  - Олежек, солнышко, отпусти меня, - попросила я, давя смех.
  Староста замер, насторожился и аккуратно поинтересовался:
  - Слышь, Томка, ты чего такая ласковая? Я тебя ненароком не повредил?
  - Нет, Олежек, просто с определенной категорией граждан нужно разговаривать исключительно ласково и спокойно.
  Одногруппник непонимающе нахмурился.
  - Ну, какой нормальный человек станет тягать на себе полцентнера весу без причины, которая перевешивает этот самый вес? - пояснила я с улыбкой.
  - Ну, во-первых, Тамара, с весом вы поэтически приуменьшили, - от подзатыльника зараза лохматая увернулся. Ну и что, что правда? Мог бы и не озвучивать! - А во-вторых, повод, я считаю, вполне достойный. Наша группа снова в полном составе, что меня, как старосту, не может не радовать. Ну и, в-третьих, отпускай меня уже, а то я, кажется, погорячился и вот-вот потяну себе спину.
  Ну-ну, так я и поверила!
  Олежек бережно поставил меня на асфальт. И мы все вместе отправились в корпус под доброе подтрунивание девчонок, мол, попу, Тома, беречь надо, попа - это показатель девичьей прелести и от удара о твердые поверхности прелестней не станет, она же не царевна-лягушка. Староста важно кивал, рекомендуя прислушаться к мудрым советам.
  На родном четвертом этаже было, как всегда, шумно и людно. Первая пара у нас значилась в аудитории, напротив которой висела доска объявлений, а рядом с ней тихонько ругалась председатель студсовета Оленька Раина, пытаясь вытащить из прозрачного пластикового кармана какую-то бумажку.
  Олежек, как истинный рыцарь, немедленно пошел на помощь тараном. Аккуратно отодвинув Оленьку, он попытался подцепить чернеющий листок пальцем, а когда не вышло, не растерялся, достал остро наточенный карандаш и с его помощью извлек и требуемое, и распечатку с расписанием.
  Председатель, девушка маленькая, приятно округлая, обладательница неиссякаемой жизненной энергии, извергающейся гейзером на всех окружающих, рассыпалась в благодарностях:
  - Ой, Олежек, спасибо тебе большое! Седьмой раз за месяц. Не знаю, какой вредитель это делает, но если увижу - сожрать заставлю, гада.
  И вот почему-то я ни крошечки не усомнилась, что заставит. А пойманный гад - сожрет как миленький. Ибо Оленька, хоть и была девушкой жизнерадостной и улыбчивой, но в гневе превращалась в кобру с горящими глазами. Крайне спокойная, холодная и расчетливая, она умела так посмотреть на нарушителя университетского устава, что тот и кроссовок бы сожрал без майонеза вприкуску, только бы оказаться поскорее от нее подальше.
  - Если что - зови. Я всегда готов помочь в благом деле, - подмигнул староста.
  - Прости, Олежек, но, сам понимаешь, я не могу позволить себе оставлять свидетелей превышения должностных полномочий.
  Оленька подмигнула в ответ и потянулась за листком, но Орлов не позволил маленьким цепким пальчикам ухватиться за злосчастную бумажонку.
  - Позволь мне. Я с радостью утилизирую это... Это!
  - Так хотелось станцевать на пепле, но да ладно. Спасибо еще раз, Олежек.
  Оленька поправила ремень сумки и умчалась к лестнице, оставив нашего старосту смотреть себе вслед. Пока Орлов провожал девушку взглядом, как будто сомневаясь в том, что Раина шутила, я подошла и забрала листок из его рук. Интересно же, из-за чего Оленька включила режим звезды смерти.
  На черном фоне зловещими красно-фиолетовыми буквами значилась надпись: 'Они среди нас'. Захотелось обернуться и поискать глазами тех самых 'они', которые среди нас. Умудрились же затесаться! Ниже шла расшифровка грозного послания:
  'Нелюди прячутся под человеческими масками! Никто не в безопасности! Любой может оказаться зверем в человеческом обличье!'
  Матушки, какой шизофреник это сочинял? Интересно, как они определяют, 'зверь' перед ними или истинное лицо? До свежевания или после?.
  - Что за бред? - поинтересовалась я у Олежека.
  - Зима подходит к концу. Авитаминоз. Обострение хроников, - пожал плечами староста.
  Я улыбнулась, сложила листок пополам и засунула в сумку. Дома Тоне покажу. Посмеемся.
  К концу третьей пары я уже забыла, по чему конкретно соскучилась за неделю постельного режима и вместе с одногруппниками тяжко вздыхала в режиме канона, попутно гипнотизируя часы. Так что окончание пары было встречено единодушным радостным порывом возродившихся из пепла тоски по свежему воздуху фениксов университетского пошиба.
  День прибавлял в длительности с каждыми сутками все больше, так что времени до темноты было еще предостаточно. Дома отсыпалась Тоня, так что, подумав, я решила, что надо бы съездить проведать Егора.
  Кондитерская была всего в остановке от универа, так что я с удовольствием прошлась, прикупила парочку пирожных рысенку и набрала Ара. Из динамика послышался дублирующий звук проезжающих машин.
  - Привет, Лисичка!
  Голос Ара был веселым и довольным.
  - Привет, Ар. Я хочу Егора проведать. Можно?
  - Конечно. Я скину адрес в сообщении. Будешь на остановке - позвони. Я встречу.
  Я хотела отговориться, мол, топографическим кретинизмом не страдаю. Сама дом найду, но Ар не позволил:
  - Я как раз домой еду. Тебя забрать не предлагаю. Я на байке, а у тебя действует режим 'сбережение хвоста'.
  Быстро закруглив беседу, он положил трубку. Ну и ладно. Хочет встретить, пусть встречает. Я что? Я очень даже не против.
  Спустя полчаса тряски в маршрутке, я выгрузилась на нужной остановке. Отзвонившись провожатому, стала мерить шагами пространство под пустым козырьком. Получалось двадцать ступней - футов? - в одну сторону и девятнадцать с половиной в другую. Наверное, повороты скрадывали. Пока я изучала, достаточно ли плотно притираю сапожки друг к другу, хвост попытался вильнуть. И у него почти получилось. И получилось бы, если б самый кончик не зацепился. Но вот за что ему было цепляться, если за моей спиной пустота?
  Я резко обернулась, на рефлексах опуская голову, чтобы смотреть на неожиданное препятствие исподлобья, и стараясь не скалиться.
  - Лапы от чужого хвоста убра... Ар?
  Змей от моего резкого движения даже не пошевелился. Да что там не пошевелился, он и хвост-то не выпустил из рук.
  - Извини. Хотел напугать. Думал, ты взвизгнешь, ну, или ойкнешь. Кто ж знал, что у тебя такие зверские рефлексы?
  - Ну, уж извиняйте! Я б на тебя посмотрела. Как бы ты среагировал, если б я тебя за что-нибудь неожиданно схватила! - фыркнула я, отдергивая нежно любимую и взлелеянную конечность.
  Конечность, кстати, не так чтобы особо дыбилась от змеевого рукоприкладства.
  Ар вздернул бровь, судя по выражению лица, из последних сил сдерживаясь, чтобы не засмеяться. А до меня, наконец, дошло, что именно я сморозила.
  - Это смотря, за что схватила бы, - ответил змей, уже вовсю улыбаясь и демонстрируя свои змейские ямочки.
  Нет! Я совершенно не понимаю, на что ты намекаешь, скользкая личность. Я вообще намеки не считываю! Поэтому не краснею. Не краснею, я сказала!
  - За нос! Как Егор?
  Чему в первую очередь учатся дети, попадая в общество сверстников? Правильно! Переводить стрелки. И применять отвлекающие маневры. Очень полезное в жизни умение.
  - Нормально. Отходит. Пойдем, покажу тебе нашу нору.
  Нора оказалась милым двухэтажным домом, выкрашенным в нежно-розовый цвет. Оптимальный вариант для семьи, большую часть которой составляют мужчины. Хотя, о чем это я? Кто ж их спрашивать-то будет?
  Ар открыл дверь и пропустил меня вперед. Сделав два шага, я остановилась в широкой прихожей. В доме было шумно. С кухни доносились звуки шкворчания масла и запах котлет. Из одной комнаты в другую пробежала младшая Вольских, русоволосая девочка Лия лет одиннадцати или десяти. Громко затормозив об дверь, она развернулась, улыбнулась и громко произнесла:
  - Привет! Ты Тома, да? Ар говорил, что ты придешь.
  - Привет.
  Я улыбнулась в ответ, пропуская змея вперед.
  - Ма-ам! - крикнула Лия, уносясь на кухню, - мам, Тома пришла!
  Судя по громким звукам столкновения со стульями, тихо передвигаться этот ребенок, если и умел, то умением не пользовался.
  Из открытой двери кухни показалась маленькая женщина с заячьими ушками. Она радушно улыбнулась.
  - Томочка. Разувайся, проходи скорей. Я как раз заканчиваю с готовкой.
  - Здравствуйте, Меланья Андреевна, - поздоровалась я. - А где Егор? Я ему пирожных принесла.
  Я протянула было пакет хозяйке, но она покачала головой.
  - Лучше ему сама и отдай. А то на столе может его и не дождаться.
  - В большой семье клювом не щелкай, - произнес Ар, вешая куртку в шкаф.
  Выдав гостевые тапочки, змей отбил меня у матери с сестрой и повел на второй этаж. Рысенку выделили отдельную комнату, чтобы ему было спокойней и комфортней. Тихо постучав, я открыла дверь и заглянула внутрь. Егор сидел на диване. Рядом с ним корешком вверх лежала книга. Глаза у парнишки стали намного яснее, чем вчера, а короткий хвост лежал спокойно.
  - Привет, Егор. Как себя ощущаешь?
  Рысенок дернул плечом.
  - Да нормально вроде. Непривычно только.
  - Думаю, скоро привыкнешь, - улыбнулась я.
  Егор качнул головой.
  - Странно это все.
  Я присела рядом с парнишкой и протянула ему пакет с пирожными.
  - Это тебе. Чтоб подсластить пилюлю.
  Рысенок заглянул в пакет, и в глазах подростка зажглось одобрение. Жуя гостинцы, Егор оттаивал и на вопросы стал отвечать охотно и подробно. Оказалось, что мальчишка действительно жил в соседнем городе с матерью. Отца он не знал, и мать о нем не рассказывала. Людмила Григорьевна была женщиной деловой и занятой, со своим бизнесом, приносящим средний стабильный доход. Егор вниманием избалован не был, но, судя по всему, с матерью был в нормальных отношениях: понимал, что она не от балды где-то валандается, а зарабатывает деньги, чтобы прокормить себя и его, поэтому привык со многим справляться сам, не напрягая родительницу.
  - Я не знаю, почему убежал. Как будто не в себе был. Мама волнуется, наверное. Точно волнуется. Я ей позвонить хочу. Дядь Гена сказал, что позвоним, как только он решит какие-то вопросы, я не очень понял. Температура была высокая, - признался рысенок.
  - Егор. Я с тобой согласен. Позвонить надо. Но как только ты позвонишь, приедет полиция, начнет разбирательства. А пока ты в таком виде этого допустить, сам понимаешь, нельзя, - вклинился в беседу Ар.
  - А что делать? Может, отрезать? - растерялся парнишка.
  - Глупости не говори! Как можно отрезать такую красоту? - фыркнула я и погладила рысье ухо.
  Ухо дернулось и навострилось.
  - Отрезать никто ничего не будет. Ты же видишь, Тома, вон, с ушами и хвостом. И ничего, - подтвердил Ар.
  Егор протянул руку и пальцем прикоснулся к лежащему рядом упомянутому хвосту. Хвост плавно вильнул, протягиваясь поперек кисти паренька. Рысенок резко отдернул руку, недоверчиво косясь на пятую конечность.
  - Просто я подумал... Вот ты и братья твои, и дядь Гена... Вы же обычные совсем, если в глаза не смотреть... Вот я и подумал, что мальчикам...
  - Ты просто других не видел. А отец и братья - мы змеи.
  На скулах и щеках Вольских проступила чешуя. Я залюбовалась ее переливами темно зеленого и синего оттенков, а Ар продолжил:
  - А мама у нас - зайчиха. Ее уши ты видел. Да и хвост тоже, наверное.
  Егор кивнул. А в дверь что-то врезалось, стукнулось и влетело. Младшая Вольских провозгласила 'я к вам!' и плюхнулась на коленки рядом с Аром.
  - А как же Лия? Она тоже... змея? - неуверенно спросил рысенок, рассматривая девочку.
  Геннадиевна хихикнула.
  - Лия, конечно, та еще юркая змейка, хотя иногда больше на слона смахивает. Но вообще, она просто еще не прошла оборот. Так что пока, по всем признакам, она человек. Генетическая память еще не проснулась. Ждем вот, ставки делаем, кто из нее в итоге выйдет: зайка или змейка.
  - А ты сама кем бы хотела оказаться? - поинтересовался Егор.
  - Ой! Я бы хотела быть гибридом! - воскликнула Лия. - Представляешь: красивые заячьи ушки в чешуе! Красота же!
  - Ага. И бронированный шипованный хвост, - поддакнул Ар. - Каждый присест - тотализатор: уколешься ли в этот раз.
  Лия ущипнула брата за бок, змей пощекотал ей пятку. Девочка взвизгнула и подпрыгнула, а с ее колен упала книжка.
  - Кстати! Я чего пришла! - мгновенно переключилась она. - Я же тебе принесла еще одну.
  Лия протянула книгу Егору. Тот забрал передачу и стал рассматривать. На обложке красовалась надпись с завитушками 'Легенды старого леса'.
  Я невольно улыбнулась. У кого из дуалов не было такой книги в детстве? Только у найденышей. Сборник сказок. Вернее, сборник рассказов, замаскированных под сказки. Предания дуалов. Принцип схрона на самом видном месте и в этом случае работал безотказно.
  - Легенды? - Егор недоуменно уставился на название.
  - Ты на название не смотри. Там все правда. Ну, или почти все. Там много интересных историй. А еще рассказывается, почему дуалы стали такими, как мы сейчас. Знаешь, ведь считается, что мы произошли от оборотней, - затараторила Лия.
  - Тех, что в полнолуние превращаются в волков, воют на луну и грызут народ? - уточнил Егор то ли всерьез, то ли в шутку.
  - Ага. Но эволюция сделала свое дело, и теперь мы можем грызть народ не только по полнолуниям, - кивнул Ар, прижал к себе сестру и со зверским выражением лица сделал вид, что кусает ее за шею.
  Лея хохотала и вырывалась, настаивая, чтобы ее немедленно перестали слюнявить.
  - Я, между прочим, тоже дуал! Как же солидарность? - негодуя, поинтересовалась она, когда змей ее отпустил.
  - Какая еще солидарность, когда тут такой аппетитный кусочек условно человеческого мясца? - съехидничал Ар.
  - Сам ты... кусочек мясца, - фыркнула Лия и ухватила брата за живот. - И вообще, тебе худеть пора! А то вон какую животину отрастил. Кто-нибудь не выдержит и покусает!
  Я критически посмотрела на торс змея. Как по мне, так лишнего там ничего не виднелось. Ну, так, на поверхностный взгляд. Конкретнее можно было бы сказать, если бы он снял свитер. Но, судя по облегаемому тканью рельефу, таки кто-нибудь действительно был бы не прочь покусать данный аппетитный шмат отборной дуалятины. Кто-то преимущественно женского пола. Взгляды некоторых девушек общины говорили об этом вполне неоднозначно. А некоторые даже кричали.
  Я несколько увлеклась осмотром, а потому, наткнувшись на насмешливый взгляд змея, быстро отвела глаза, сделав вид, что интересуюсь исключительно книгой, врученной рысенку.
  Егор хохотнул и тем самым разрядил атмосферу.
  - То есть про оборотней все неправда?
  - По большей части - неправда. Мы все тебе расскажем, - ответил ему Ар.
  Снизу раздался голос Меланьи Андреевны, зовущий всех на кухню. Змей хмыкнул и добавил:
  - Но только чуть позже, потому что если не спустимся в течение трех минут, придет мама и совершенно точно всех нас покусает.
  
  ***
  
  За прямоугольным столом кабинета с наглухо закрытой дверью сидели семеро мужчин. Кто-то прядал ушами, у кого-то нервно дергался хвост, кто-то просто сжимал губы в линию и барабанил пальцами по поверхности стола. На лицах дуалов царило хмурое сосредоточение. Срочное собрание совета общины проходило в напряженной обстановке. Найденыши в мирное спокойное время становились редкостью. Случались, конечно, но нечасто. Бывало, у детеныша погибали родители - катастрофы, несчастные случаи, увы, носителей особой крови не миновали. Бывало, ребенок терялся, похищали, родителей сажали в тюрьму. Всякое бывало. Как и загулявшие с человеческими женщинами дуалы, не озаботившиеся вопросом контрацепции или подошедшие к данному вопросу халатно. Генетическая память и инстинкты на своем месте, но, увы, вместе с ушами, хвостами и прочими прелестями мозги у дуалов не доотрастали и не прибавлялись. Так что время от времени то тут, то там 'всплывал' очередной плод веселья какого-нибудь легкомысленного представителя диаспоры. За подобные 'подарки' виновников строго наказывали. Если находили. А находили не всегда. Потому что за здравый смысл и хитропопость отвечают, как считал Геннадий Захарович, разные отделы мозга. Что уж о совести говорить?
  Вот и теперь. Судя по всему, кто-то пятнадцать лет назад порезвился, а им теперь разгребай итоги веселья. А если учитывать встряску психики Егора, то наказание за такие 'гулянки' казались слишком мягкими. Работы в шахтах по добыче серебра, конечно, легкими не назовешь, но за подобное небрежение собственным потомством и хвост подрубить не жалко!
  Ростислав Алексеевич хмурился и говорил четко и по существу:
  - Я сегодня созвонился с Евгением Валериевичем. Рассказал о нашей находке. Как только мальчик вернется в родной город, за ним станут присматривать. Гена, ты подготовь его к мысли, что теперь в его жизни дуалы буду явлением неотъемлемым. Чтобы мальчик не воспринимал вторжение в его жизнь слишком уж негативно.
  Змей кивнул. Вчера, когда он привез Егора домой, мальчонка моментально уснул. Утром они немного поговорили, но содержательного в беседе было мало, потому что первоочередной стояла задача расположить рысенка к себе в частности и дуалам в общем.
  - Дальше. Завтра кровь из носу нужно сообщить матери. Сколько ребенок скитался - неизвестно. Наверняка она заявила о пропаже в органы. Даже за однодневную отсрочку придется отговариваться. Тянуть никак нельзя.
  - Я все подготовил, - присоединился к обсуждению субтильный мужчина, резко по-птичьи повернув голову - Сегодня вечером сделаем охран, и можно звонить.
  - Хорошо. Сколько человек нам нужно? - кивнул Красноярцев.
  - Мальчонке четырнадцать. Четырех хватит. Ну и медсестра с инвентарем, все как обычно.
  - Я и Ар будем. Егор нас знает. Лучше, если его будут окружать знакомые, - произнес Геннадий Захарович.
  - Согласен. Он же к Томе прибился? Хорошо бы, чтобы еще и она была. Четвертого найду. Или сам приеду. Посмотрим, - снова кивнул Ростислав Алексеевич.
  Ненадолго воцарилась пауза, а затем он спохватился и добавил:
  - Кстати. Я звонил безопасникам. Случай нерядовой. Будет расследование. Ждем сегодня-завтра.
  Мужчины закивали. Случай, и правда, из ряда вон. Без безопасника не обойтись.
  -Так. Пока из срочного все. Гена, Борис - на телефоне. Держите меня в курсе. Медсестру и четвертого я вам предоставлю. Все.
  Геннадий Захарович ответил на рукопожатия членов совета и засобирался домой. Ох и вечерок ему предстоит. Убедить четырнадцатилетнего пацана в безопасности, когда он в уютной комнате - одно. А вот не дать навоображать чего дурного во время обряда - совсем другое. Особенно учитывая, что для него нужно пол-литра крови.
  Старший Вольских сел в машину и завел мотор. Двигатель заворчал и принялся прогреваться. Мороза почти не было, так что, выждав пять минут, водитель заставил автомобиль тронуться. Мысленно он уже с десяток раз завязал узлом хвост незадачливого папаши рысенка. Нет, доказательств, что Егор стал результатом легкомысленной бесшабашности какого-то молодого дуала, не было. И Геннадий Захарович старался надеяться, что дело в другом. Но 'печенка' не унималась, настаивая на своей версии. Ничего. Безопасник разберется. И если все так - пяток годков в шахте здорово прибавят папаше если не ума, то осторожности.
  Ростислав Алексеевич смотрел в окно, как отъезжает потрепанная мазда Геннадия Вольских, и отмечал гудки, доносящиеся из динамика. Медсестрой сегодняшнее мероприятие он уже обеспечил. Благо, профессия эта в кругах дуалов была популярная и всячески поощряемая. Теперь нужно было распорядиться насчет четвертого. И он совершенно точно знал, кто станет идеальной кандидатурой на эту роль.
  
  
  ГЛАВА 5
  ОХРАНОИЗГОТОВИТЕЛЬНАЯ
  
  Когда Геннадий Захарович предложил мне поучаствовать в процессе изготовления охрана для Егора, я даже раздумывать не стала. Сразу согласилась. Оставив стенающую о вселенской несправедливости Лию - девчонка тоже хотела присутствовать при процессе, но была остановлена мягким отцовским 'там и так народу предостаточно будет, Лиюш' - мы погрузились в машину и покатили. Ювелирная мастерская 'Zlаtоff', как и многие фирмы, работающие на благо общины, была закрытым акционерным обществом. Ее директор, Борис Игнатьевич Златов, был отличным мастером, но сам редко когда прилагал руки к изделиям на продажу. Будучи человеком состоятельным, он мог позволить себе работать с металлами для удовольствия в свободное от прямых обязанностей время. Но главное, ради чего община вкладывалась в небольшое ювелирное предприятие - он обеспечивал членов охранами и, конечно, готовил себе преемника.
  В восемь вечера уже было темно. Рабочий день давно закончился, но в окне мастерской 'Zlаtоff' горел свет. Егор, выбравшись из машины, недоверчиво посмотрел на дверь и глубже спрятался в капюшон. Судя по неуверенному выражению лица, та ему не особо понравилась. Парнишка приклеился к машине, не решаясь сделать шаг. Я вздохнула.
  Лия, добрая душа, бесхитростное создание, так хотела помочь... 'Ты, главное, не бойся, Егор, - щебетала она. - Ничего страшного в этом нет. Через обряд проходят все дуалы - и ничего, живые. Да и крови много не понадобится, а если что - тебе ее быстро остановят. А если нет - в больницу отвезут. Леонид Лаврентьевич очень хороший доктор! Он тебе новую перельет, если вдруг чего'
  Меланья Андреевна, конечно, шикнула на дочурку, но было уже поздно. Егор заподозрил подвох. Еще бы не заподозрить: на ночь глядя его везут непонятно куда, где его ждет кровопускание. Я бы тоже заподозрила.
  - Егор, честное слово, тебе не грозит неконтролируемая кровопотеря.
  Я улыбнулась рысенку.
  Парень, почувствовавший, что его подозревают в трусости, отлепился от машины и подошел.
  - Да я и не думал ничего такого. Просто непонятно, зачем кровь для кулона. Стремно как-то. Ее точно пить не надо будет?
  - Точно, Егор. Мы же не вампиры - кровь пить. Гадость какая.
  Меня аж передернуло.
  - Не переживай, Егор, мы, конечно, пьем, портим и сосем кровь, но исключительно фигурально, как и все условно нормальные люди, - хохотнул Геннадий Захарович и постучал в дверь.
  Замок щелкнул, петли зловеще скрипнули, и проем осветился тусклым желтым светом.
  - Проходите, - произнес приглушенный женский голос.
  Оставив куртки в маленькой прихожей, мы прошли в приоткрытую дверь, пропускающую свет поярче. Егор жался ко мне, делая вид, что просто коридор слишком узкий. Но, оказавшись в самой мастерской, парнишка замер. В его глазах загорелся интерес и азарт.
  - Ух, ты! Сколько всего, - обратился он ко мне.
  Посмотреть и правда было на что. Вдоль стены стояли столы с инструментами, коробами и какими-то приборами. Шкафы и сейфы были заперты. Тут же стояла ширма, за которой красовались даже на вид удобное кресло и подставка, а рядом, на подносе, лежали инструменты совсем другого рода: пять довольно-таки внушительных шприцев, колбы, баночки, ватки и пакетики, навевающие мысли о больнице. Над подносом, что-то дезинфицируя, колдовала Полина.
  Из смежной комнаты вышел хозяин мастерской.
  - Замечательного вечера! Все в сборе?
  - Ждем четвертого, - ответил ему Геннадий Захарович, пожимая руку.
  Из распахнутой двери повеяло теплом. Егор тут же навострил ушки и подался посмотреть в проем, что же там такого, в соседней комнате. Чутье подсказывало рысенку, что что-то там однозначно есть и наверняка интересное, раз мужчина в огромном фартуке вышел с таким довольным выражением лица. Борис Игнатьевич был субтильным мужчиной, завернутым в огромный рабочий фартук. На ногах у него красовались добротные потертые но чистые ботинки из толстой продубленной кожи, из кармана фартука торчали рукавицы, а на носу блестели маленькие круглые очки. В глазах мастера светился живой интерес и воодушевление.
  - Здравствуйте, молодой человек, меня зовут Борис Игнатьевич, - обратился к рысенку Златов, протягивая руку для мужского рукопожатия.
  Парнишка приосанился, протянул свою в ответ и тоже представился.
  - Егор.
  - Поздравляю вас, Егор. Сегодня у вас праздник! - провозгласил дуал.
  - Праздник? - растерялся парнишка.
  Нервная незнакомая обстановка, несколько дней бродяжничества и напряженные взрослые вокруг в последнюю очередь навевали мысли о празднике.
  - Праздник! Конечно! Видите ли, Егор, получение охрана для каждого дуала - момент совершенно особенный. Благодаря охранам мы можем не прятаться, а быть полноправными членами человеческого социума.
  - Да. Мне говорили, что охраны маскируют хвост, уши и прочие зверообразые штуки, - кивнул рысенок.
  - Зверообразные штуки... хм... оригинально, - пробубнил себе под нос Борис Игнатьевич и продолжил. - Охран, дорогой Егор, это не просто маскировка наших отличительных черт. Нет. Нет, мой мальчик! Охран - это талисман, хранящий наши тайны на всех уровнях. Он отводит взгляд даже самых внимательных людей, и они не замечают наших особенностей, неосознанно выбирают ту траекторию движения, чтобы не наткнуться на, к примеру, лисий хвост. А когда двое дуалов останавливаются перекинуться парой словечек, охран рассеивает внимание проходящих мимо, так что они совершенно не обращают внимания на чужую беседу. А знаете, что самое удивительное? - парнишка, зачарованный рассказом, покачал головой. - Самое удивительное, Егор, что, когда мы, дуалы, собираемся в одном месте, к примеру, в доме общины, наши охраны создают что-то вроде непроницаемого информационного защитного поля. Именно благодаря этому феномену наши собрания никогда не нарушают своим присутствием люди. Они интуитивно избегают места, где собираются дуалы. И сегодня вы поучаствуете в создании собственного охрана. Тотема, если можно так сказать. Прикоснетесь к непознанному.
  Борис Игнатьевич говорил вдохновенно, активно жестикулируя и концентрируя внимание на себе. Даже я, выросшая в самосознании, кем являюсь, и с самого детства знающая всю эту информацию, внимательно слушала мужчину. Что уж говорить про Егора, которому информация давалась быстро и сжато из-за нехватки времени? Рысенок впитывал в себя чужие слова, словно салфетка из микрофибры.
  - А почему охран приобретает такие свойства? - поинтересовался парнишка.
  - Доподлинно сие неизвестно. В нашем узком и тесном обществе поощряются те профессии, что приносят практическое благо общине. Но, как знать, Егор, быть может, именно вам суждено разобраться в чудесных свойствах закаленного в крови серебра?
  Линзы круглых очков таинственно сверкнули, а глаза Егора засветились интересом и жаждой познания. Мне захотелось ухватить парнишку за капюшон, потому что присутствовало стойкое чувство, что сейчас он ринется в соседнюю комнату совать нос в муфельную печь. Но вдруг парнишку словно парализовало. Он перевел взгляд с двери на мастера и спросил:
  - Закаленного в крови?
  - Да! - Золотов торжественно кивнул.
  - И много крови нужно? - уточнил парнишка.
  - Совсем нет, - махнул рукой Борис Игнатьевич, показывая, что вопрос пустячный. - От четырехсот миллилитров до пятисот.
  Егор неловко переступил с одной ноги на другую. Нервозность вернулась. А хозяин мастерской продолжал:
  - К тому же, такого количество все равно не хватит, чтобы остудить раскаленный металл. Так что воду, как ни крути, приходится добавлять. Но вы все увидите сами.
  - А... А вся кровь должна быть моя? - решился на уточнение рысенок.
  - Что вы, Егор! - непрестанно жестикулировавший дуал замер и потрясенно посмотрел на парнишку черными глазами. - Конечно, нет! Вашей крови там будет всего сотня миллилитров.
  - А остальные четыреста миллилитров? - математика у парнишки явно не складывалась.
  - А остальные четыреста миллилитров нам предоставят присутствующие здесь дуалы: Геннадий Захарович, Аркадий, Тамара, если не ошибаюсь, - я кивнула, подтверждая достоверность информации - и... и кто-то, кто вот-вот подойдет, - улыбнулся Золотов.
  По стечению обстоятельств, именно в этот момент раздался стук во входную дверь. Полина отправилась открывать и вернулась уже в сопровождении опоздавшего донора, которым оказался Игорь.
  - А вот и оставшиеся сто миллилитров. Теперь все в сборе! - довольно подытожил Борис Игнатьевич, хлопнув в ладоши.
  - Раз так - прошу ко мне, - произнесла Полина, указывая на кресло.
  Меня, как даму, в очереди к игле галантно пропустили вперед. Зайка техничными, отточенными движениями устроила мою руку на подставке и завязала жгут. 'Поработав кулачком' и дождавшись, когда к протертому спиртовой салфеткой сгибу локтя приблизится игла, я отвернулась.
  - Ты что, вида крови боишься? - спросила Полина.
  Почувствовав укол, я повернула голову обратно.
  - Нет. Боюсь дернуться.
  Зайка понимающе улыбнулась.
  - Дергаться не надо. Ни к чему нам непригодные к делу реки крови, - пробубнила она.
  Большой шприц на сто миллилитров заполнился довольно быстро. Окончилась процедура без происшествий. И я с зажатой в локте проспиртованной ваткой, для надежности придавленной указательным пальцем сохранившей цельность руки, поднялась с кресла, уступая место следующему.
  Вторым пошел Ар. И, пока я рассматривала разложенные на одном из столов инструменты, ко мне подошел Игорь:
  - Нормально?
  - Да. У Полины рука легкая, - ответила я, изучая пальцами маленькую железную штуковину, больше всего похожую на наковальню.
  Лис кивнул, передвинул какой-то пинцет влево, потом обратно.
  - Я рад, что ты поправилась.
  - Спасибо. Я сама рада, не представляешь, как. Думала, отлежу себе все, что можно и что нельзя, за эту неделю.
  Игорь усмехнулся.
  - А что нельзя?
  - Да ничего не хотелось бы, - пожала плечами я и улыбнулась.
  Игорь переступил с ноги на ногу и подвинул руку к странным ножницам, которые были вовсе не ножницы, а специфический держатель, что лежал рядом с моей наковаленкой. Его хвост задел мой, и я вильнула им в противоположную сторону.
  - Без тебя в общине было как-то не так, - произнес он, а его пальцы двинулись к моим.
  Я удивленно наблюдала за его маневром, когда над ухом раздалось негромкое и спокойное:
  - Твоя очередь, Игорь.
  Рука замерла, когда до моих пальцев ей оставалось не больше пяти миллиметров. Парни как-то странно переглянулись, и Игорь, дернув рыжим ухом, направился к креслу. А я почувствовала облегчение. Своим непонятным поведением рыжий меня слегка нервировал.
  Последним в кресле побывал Егор. Когда процедура окончилась, Борис Игнатьевич подошел к парнишке и заговорщицким тоном спросил:
  - Хочешь посмотреть, как делаются охраны?
  Рысенок с энтузиазмом кивнул.
  - Тогда пойдем. Я покажу тебе святая святых мастерской. Место, где металл оживает, чтобы принять ту форму, которую пожелает мастер.
  - Ой, а можно я тоже пойду? - попросила я.
  Процесс изготовления охрана я видела всего однажды, когда рождался на свет мой собственный. И теперь было любопытно посмотреть на действо не глазами десятилетней девочки, а взрослой девушки.
  Борис Игнатьевич кивнул, соглашаясь, и мы отправились за дверь, из-за которой веяло теплом. Комната, в которой творилось волшебство, больше всего оказалась похожей на кухню. Там была печь, и миксер, и формовочная машина, и много других узнаваемых предметов, несущих схожую задачу с бытовыми кухонными приборами, но, конечно, отличающихся и видом, и уровнем.
  Злотов подошел к машине, излучающей тепло, и обернулся.
  - Сейчас в этой печи находится гипсовая форма, которая примет в себя серебро для твоего охрана и придаст ему нужный вид. Но начиналось все вон с того рисунка.
  Мастер махнул рукой в сторону стола. Я подошла первой. На листке была нарисована рысья морда, благородная, величественная и удивительно натуральная. Рядом с рисунком стоял пластиковый контейнер с серебряными гранулами-каплями.
  - А это... - спросила я, не зная, как правильно назвать то, что вижу.
  - Именно. Тамара, это и есть сырье. Серебро в отличие от золота хранят в слитках-пирамидах, но чаще, все же, в виде таких вот гранул. С ними удобней работать. Их выделяют из руды. Расплавленный металл стекает каплями в раствор, и так получаются капельки.
  Смотрелись капельки очень притягательно. Гранулы блестели в свете ламп и будто подмигивали и искрились. Красота, да и только!
  - Сперва нужно было сделать каучуковую форму для восковой модели. В этом мне помог один хитрый аппарат и компьютерная программа. А когда восковая модель была готова, я прикрепил ее к стержню и поместил в специальный сосуд. Вот такой.
  Борис Игнатьевич показал на металлический перфорированный цилиндр.
  - После этого опоку нужно было обмотать тряпкой и залить в нее гипс, чтобы после поместить в печь, где воск модели растаял и вытек по отверстиям. И сейчас в уже подготовленную форму можно заливать предварительно расплавленное серебро.
  Благородный металл был огненно-красного цвета. Егор смотрел, не отрываясь, на процесс заливки, да я и сама была заворожена даже не столько процессом, сколько голосом мастера, действительно любящего свое дело.
  После того как металл обрел новое вместилище, а сосуд был герметично закрыт, Золотов попросил нас немного отодвинуться. Орудуя ухватом, он извлек опоку из печи и положил в специальную раковину, после чего включил воду. Сопровождаясь громким шипением и шкворчанием, повалил пар.
  Мы наблюдали, как мастер извлекает из гипсовой формы стержень и прикрепленный к нему кулон, моет всю конструкцию и отделяет изделие от стержня, чтобы поместить кулон в какую-то жидкость.
  - Это - раствор лимонной кислоты, - пояснил Борис Игнатьевич, - лучшее средство для очищения серебра от инородных элементов. Этот чуткий металл не взаимодействует с лимонной кислотой, поэтому они такой хороший тандем.
  Златов любовно оглядел прозрачный пластмассовый тазик, на дне которого устроилась серебряная бляшка.
  - А теперь, пока мы ждем, когда она остынет, прошу всех пить чай, - довольно улыбаясь, снова хлопнул в ладоши хозяин мастерской.
  - Ну, как впечатления, Егор? - первым делом поинтересовался Геннадий Захарович.
  - Здорово! - выпалил парнишка.
  - Вот и хорошо!
  На столе уже стояли кружки с горячим сладким чаем и вазочками с конфетами и сухофруктами.
  - Всем обязательно подкрепиться, - непререкаемым тоном заявила Полина. - Не то после забора крови вас будет шатать.
  Я приняла кружку из ее рук, взяла кружок кураги и только хотела отправить его в рот, как рядом оказался Игорь.
  - Как тебе магия литья?
  Лис усмехнулся и тоже потянулся за курагой.
  - Магическая, - ответила я. - Очень интересно.
  - У отца есть знакомый. Владелец ювелирной мастерской, которая делает только эксклюзивные вещицы. Если интересно, могу договориться насчет экскурсии.
  - Отличная идея, - раздалось за моим другим плечом. - Девчонки из общины обрадуются. Я и Лию возьму, она любит такие штуковины.
  - Не думаю, что это будет уместно. Столько народу, - засомневался Игорь.
  - Да ладно, мы же взрослые дуалы, а за Лию я поручусь. Будем вести себя прилично, - парировал Ар.
  - А ты как думаешь, Тома? - обратился ко мне лис.
  Я посмотрела на него, потом на змея, сверлящего взглядом Красноярцева, сунула в рот курагу и неопределенно промычала что-то в высшей степени обтекаемое.
  После сладкого чая с сухофруктами и приятной беседы с хозяином мастерской, снова оставив мужскую часть гостей скучать, мы вернулись в ту самую комнату.
  Борис Игнатьевич вновь преобразился в сосредоточенного мастера, извлек кулон из раствора, обсушил и поместил в очередной аппарат.
  - Это муфельная печь, - пояснил он. - В ней наше изделие проходит закалку. Всего десять минут, но металл станет мягче. Станет готовым к тому, чтобы с ним работали.
  Когда требуемые десять минут прошли, Полина, держа в руках какую-то емкость, устроилась рядом с раковиной. Золотов извлек кулон из печи, устроил в раковине, а зайка аккуратным движением наклонила сосуд, выливая на раскаленный предмет собранную кровь дуалов. Кровь сворачивалась хлопьями, облепляя серебро. Егор побледнел, как будто ему стало нехорошо.
  Полина, оценив изменение цвета лица парнишки, произнесла:
  - Это нормально. Белок в крови сворачивается от действия температуры. Как яичный при варке.
  Рысенок кивнул и бледнеть как будто перестал.
  - А нужна именно... свежая? - поинтересовался он.
  - Да. Иначе мы бы не искали доноров, да и тебя сюда тащить не было бы смысла. Взяли бы в банке крови нужный литраж, сделали бы забор крови у тебя в клинике, и ты бы увидел только готовое изделие. Но для того, чтобы кровь не сворачивалась, в банке крови в нее добавляют цитрат натрия.
  Хозяин мастерской отечески по-доброму улыбнулся и добавил:
  - И, увы, из-за медицинской добавки ожидаемый эффект не достигается. Благодаря именно этой части процесса охран приобретает нужные свойства, молодой человек. При взаимодействии с нашей кровью его информационный фон меняется. Отныне и навсегда своим излучением он будет дарить спокойствие и умиротворение. Безопасность. Именно ее, безопасность, чувствуют дуалы, носящие свои охраны. Именно благодаря чувству безопасности потерянные дети находят нас. Находят общины и старших. Как ты нашел Тамару, верно, Егор?
  Рысенок кивнул, зачарованно всматриваясь в серебро.
  - Раньше, с четверть века назад, этот процесс имел значение обряда. Ритуала, если хотите. Но сегодня романтика создания прекрасных вещей потеряна. Утоплена прагматизмом людей, стремящихся догнать время. Печально, но неизбежно.
  Когда красная струя иссякла, Борис Игнатьевич открыл воду и снова промыл изделие, смывая темно-бордовые сгустки, а потом опять поместил в подогретую лимонную кислоту.
  - Ну, вот и все, - радостно произнес мастер.
  - Все? - переспросил рысенок.
  - Да. Теперь серебро ждет шлифовка и полировка. Я буду превращать заготовку в полноценный кулон, чтобы уже завтра он смог выполнять свое предназначение: хранить тебя от чужого взгляда.
  В комнате-мастерской, смежной с маленьким плавильным цехом, нас ожидали новости:
  - Егор, планы немного изменились, - обратился к парнишке Геннадий Захарович.
  Уши рысенка настороженно прянули.
  - Дело не только в том, что охран ты получишь завтра. Ты слишком мало знаешь. Мне нужно столько всего тебе рассказать, что уезжать сейчас тебе никак нельзя. Поэтому сейчас мы поедем в больницу.
  Егор напрягся.
  - В больницу?
  - Да. В частную клинику общины. Мой знакомый, Леонид Лаврентьевич, заявит, что подозревает у тебя редкое заболевание, чтобы дать нам время объяснить тебе все, что нужно знать о себе и о дуалах.
  - А как же мама? Я хочу ей позвонить. Она же волнуется, - еще больше напрягся парнишка.
  - Это даже не обсуждается. Можешь звонить хоть сейчас, но лучше давай это сделаем в больнице?
  Рысенок кивнул, соглашаясь с доводами старшего.
  Я подошла к Полине.
  - Что-то случилось? - спросила я, имея в виду смену курса.
  - Нет. Просто Борис Захарович предупредил, что так быстро, как планировалось, он работу не успеет закончить. Поэтому в телефонном режиме пришлось выворачиваться. Но так даже лучше. Егор уже пообвык и худо-бедно знает нас. Для него же будет лучше, если адаптация пройдет среди знакомых, а не в общине его города. Ведь тех дуалов он в глаза не видел.
  Я кивнула. Аргументы звучали разумно.
  Попрощавшись с Борисом Игнатьевичем, мы вышли на улицу. Город, светившийся фонарями, давно заключила в объятия ночь. Улицы опустели, а по дороге сонно катила пара-тройка машин. Один из фонарей окружила группка шатающихся и подпрыгивающих парней-подростков, одетых не по сезону. Я глубоко вдохнула ночной воздух, и в нем мне почудилась нотка весны. Скорей бы!
  Мы медленно шли к машине. Впереди - старший Вольских, Егор и Полина, а за ними на некотором расстоянии я, Ар и Игорь. Машина стояла рядом со столбом, у которого зависало подрастающее поколение. Неожиданно от парней отделился и покатился какой-то предмет. Мальчишки выругались на разный лад и дернулись с места, разрывая тишину пустынной улицы топотом улепетывающих ног. Странная кругло-квадратная шутковина, обмотанная изоляционной лентой, остановилась между нами и первой троицей. Все, что произошло дальше, заняло считанные секунды: Игорь дернулся вперед, становясь передо мной, змей схватил меня за руку и отдернул себе за спину, Полина побледнела, а хмурый Егор молниеносно подскочил к предмету и ударом ноги отправил его в восьмиметровый полет дальше по тротуару. При встрече непонятного чего-то и тротуара раздался оглушительный хлопок, и машины, припаркованные поблизости, взвыли сигнализациями.
  - И что это было? - в растерянности спросила я, чувствуя, как хвост жмется к ноге, а уши - к голове.
  - Взрывпакет, - в один голос ответили Ар, Игорь и Егор, поворачиваясь на голос.
  Лис, не найдя меня за своей спиной, а найдя за змеевой, переменился в лице и сощурился. Ар, напротив, стоял с нечитаемой физиономией. А зайка... К зайке стал возвращаться привычный цвет лица. Когда она посмотрела в нашу сторону, ее глаза засверкали любопытством, ехидством и куражом. Полина даже попыталась скрыть улыбку, оценивая мизансцену, но, судя по уголкам губ, недостаточно усердно.
  - Все целы? - спросил Геннадий Захарович.
  Все кивнули, подтверждая собственную целостность. Старший Вольских хмыкнул и проворчал:
  - Хулиганье малолетнее.
  Рысенок почему-то смутился и постарался еще глубже зарыться в капюшон.
  - А ты, Егор, молодец. Быстро среагировал, - похвалил парнишку Геннадий Захарович, после чего обратился ко всем остальным:
  - Так. На сегодня нам приключений хватит. Егора нужно отвезти в больницу. А девочек - по домам.
  - Девочек по домам я могу развезти, - вызвался лис, вильнув хвостом.
  - Вот и хорошо. Спасибо, Игорь, - кивнул старший змей.
  - Геннадий Захарович, - неожиданно подал голос Егор, - а можно, чтоб Тома с нами поехала?
  Я удивленно посмотрела на парнишку, который медленно, но верно и неотвратимо краснел.
  - Мне с ней спокойней будет, - словно пересилив себя, признался парнишка.
  Старший Вольских вопросительно посмотрел на меня. Я улыбнулась.
  - Конечно, Егор, - согласилась я и, попрощавшись с Полиной, с чувством облегчения подошла к машине, на которой и приехала сюда. Не хотелось мне ехать домой с Игорем, учитывая, чем чуть не закончилась прошлая такая поездка.
  - Хорошо. Тогда, Игорь, твоя задача становится вполовину проще.
  Лис криво улыбнулся и кивнул, а после пригласил зайку в свою черную ауди. Полина осмотрела машину, нахмурилась, а потом тряхнула головой, словно прогоняя какую-то мысль, и устроилась на пассажирском сиденье.
  Я села рядом с Егором. Когда Геннадий Захарович завел машину и тронулся, рысенок наклонился ко мне и тихо спросил:
  - Том, ты же не против поехать?
  - Нет, конечно, - так же тихо, поддерживая атмосферу таинственности, ответила я.
  - Хорошо, - кивнул Егор. - А этот Игорь тебе нравится?
  Неожиданный вопрос.
  - Да Игорь как Игорь. Нормальный вроде, - пожала плечами я. А что тут еще ответишь?
  - Угу. Может, и нормальный, только приставучий, как банный лист, - озвучил мои мысли парнишка.
  - Он к тебе приставал? - удивилась я. Когда бы успел? Вроде я все время рядом была.
  - Не то, чтобы ко мне... - буркнул Егор.
  А мне вдруг так приятно стало ощутить заботу парня, который вроде бы еще ребенок, но уже мужчина, что даже отражению змейской довольной ухмылки в боковом зеркале заднего вида я значения не придала.
  
  
  ***
  
  Антонина сидела под козырьком остановки, съежившись, скрестив ноги и пытаясь не заснуть. День у совушки был категорически неудачный. На сутках у Тони выпала пломба, поэтому после них пришлось топать в стоматологический кабинет. После часового стресса в стоматологическом кресле девушка отправилась в кино на свежий фильм наслаждаться акустикой, масштабом и пустым залом утреннего сеанса. И вроде бы настроение стало светлей, и по дороге домой она уже представляла, как уютно устроится в ванне, а потом и под одеялом. Однако, случай, тот еще шутник, приготовил ей очередной сюрприз: уходя на сутки, совушка, как выяснилось, забыла ключи от квартиры. Томы дома тоже не оказалось, а телефон, как назло, разрядился именно в момент острой необходимости связи. И теперь, подышав условно свежим воздухом на протяжении нескольких часов, Тоня, насупившись, сидела и придумывала страшные кары загулявшей сестре. Оставить без выпечки! Нет! Отрезать интернет! Завить плойкой шерсть на хвосте, пусть кучерявится!
  Совушка понимала, что Тома ни при чем, и если кому и завивать хвост, то ей самой, она ведь забыла ключи и телефон на работе не зарядила. Но придумывать страшное возмездие самой себе было не так увлекательно. А воображаемая лисичка может и пострадать немножко. По-родственному. Сестры ведь должны помогать друг другу, а Тоне сейчас никак нельзя было спать, хоть и очень хотелось.
  Когда она мысленно дозавила последнюю прядку на рыжем хвостике и повязала пышный розовый бант, рядом с остановкой притормозила машина. Стекло двери опустилось, и совушка увидела, что с водительского сиденья на нее смотрят знакомые глаза филина.
  - Кому сидим? - поинтересовался он.
  - Да никому, - шмыгнула носом Тоня, понимая, что простуды, похоже, не избежать. - Ключи от дома забыла.
  - Давно сидишь? - задал второй вопрос Владимир.
  Совушка поежилась.
  - Понятно, - хмыкнул мужчина. - Садись в машину.
  Антонина недоверчиво посмотрела на филина, явно сомневаясь, стоит ли принимать приглашение.
  - У меня печка работает.
  Аргумент был железобетонный. Тоня покинула насиженное, но так и не нагретое толком место на дружелюбной металлической скамье и переместилась в теплый салон. Владимир хмыкнул и тронулся. Нежась в объятиях велюровой обивки, совушка даже не сразу поинтересовалась, куда негаданный спаситель ее везет.
  - А куда едем? - спросила Тоня.
  - Греться едем. А то на Снегурочку похожа... уснувшую мертвым сном.
  Девушка насупилась. Посмотрела бы она на него, просидевшего несколько часов на улице. Незаметно для себя совушка соскользнула в сон, убаюканная размеренным покачиванием автомобиля. Пробуждение вышло резким. Чего-то стало катастрофически недоставать, и Тоня открыла глаза. Машина стояла неподвижно, и даже мотор уже был заглушен. За окном красовалась недавно отстроенная многоэтажка. Район был чужой. Володи в машине не было.
  Совушка огляделась, пытаясь понять, что происходит. Дверь с ее стороны открылась. Филин наклонился и замер.
  - О, уже проснулась? Тогда пойдешь ножками.
  - Куда? - не поняла Тоня.
  - Греться, - напомнил парень.
  Антонина выбралась из машины, осмотрелась, и до сонного мозга понемногу стало доходить происходящее.
  - Ты меня к себе привез, что ли?
  - А куда мне тебя еще везти было? - вопросом на вопрос ответил Владимир.
  - Нет. Так не пойдет. Я к тебе не пойду. Спасибо, конечно, но я не согласна.
  Отогревшаяся в машине девушка была настроена твердо.
  - Не пойдет, так не пойдет, - пожал плечами филин, а потом подхватил не ожидавшую подвоха девушку и закинул себе на плечо.
  - Ты что творишь?! - взвизгнула совушка, пытаясь то ли вырваться, то ли уравновеситься. - Отпусти меня сейчас же!
  - Антонина, угомонись!
  От этого тона, от этой фразы, сказанной ей уже второй раз, Тоня разозлилась. Что он себе вообще думает? Пришел. Раскомандовался! Она, если уж на то пошло, ни о чем его не просила и ничего ему не должна.
  - Отпусти, ск-к-казала! - проклекотала взбешенная девушка, теперь уже точно начавшая вырываться.
  - Значит так, - произнес Владимир, привлекая внимание к словам звонким шлепком по совушкиной попе.
  От такой наглости девушка застыла, захлебываясь воздухом и не в силах выбрать из огромного списка наиболее подходящий этому осовевшему филину эпитет.
  - Идти тебе некуда, иначе не синела бы на остановке, как жертва алкоголизма. Позвонить сестре или подружке, видимо, не можешь, иначе уже бы это сделала. Выбор у тебя небольшой: либо ко мне греться, либо обратно на остановку на свидание с воспалением легких. Так что успокойся и прими безвозмездную помощь адекватно.
  Набравшая полные легкие воздуха для грубой отповеди Тоня замерла, а потом сдулась и прекратила сопротивление. Противно рациональный мужик со своей гадской дедукцией был прав, и девушка, хоть и нехотя, это признала.
  Но прежде, чем она успела хоть что-то сказать, почувствовала второй шлепок, не уступающий первому в звонкости.
  - За что?! - возмутилась девушка. - Я ведь уже не дергаюсь!
  - Вот и не дергайся, - согласился Владимир.
  Его губы расправились в довольной улыбке, которую Тоня увидеть не могла. Подкинув ношу, чтоб устроить поудобней, он направился к подъезду.
  - Ладно... ты прав, - выдавила из себя Антонина. - Теперь-то отпусти?
  - Отпущу, - согласился филин.
  И отпустил. Перед дверью квартиры на втором этаже. По пути собрав удивленные взгляды пары стойких соседских бабулек, которых не брали ни мороз, ни жара, и коллекцию неприятных пожеланий - от слабости стула до слабости стула, комбинированной с приступами аллергических чиханий - от совушки. Правда, мысленных. Потому что в третий раз по попе не особо хотелось.
  От тапок Антонина отказалась. Оказалось, что у Владимира по всей квартире теплый пол. Так что не только тапки казались кощунством, но и в принципе хотелось растянуться прямо тут, в прихожей и уснуть. И ничего больше для счастья не понадобилось бы, кроме, разве что, подушки.
  - Иди в кухню, - распорядился филин. - Ставь чайник, а я принесу таз.
  - Зачем? - не поняла девушка.
  - Тоня, ты же медработник, - укоризненно покачал головой Владимир и пояснил:
  - Ноги парить.
  Совушка фыркнула и пошла, куда послали, под нос пробурчав 'медработник... а ты тролль' и не замечая еще одной довольной ухмылки.
  Через полчаса она сидела в кухне, блаженно ощущая горячее тепло от воды в тазу, окутывающее ноги, и исходящего паром чая с лимоном и медом, о кружку с которым грела ладони. Заказанная филином пицца как-то незаметно кончилась, а готовить что-то на чужой кухне было неловко.
  - Хорошо-то как, - промурлыкала девушка, сделала глоток и чихнула.
  - Не нравится мне это, - произнес Владимир и поднялся со стула.
  - Что не нравится? - не поняла Тоня, машинально шмыгая носом.
  Филин хмыкнул, подошел к шкафчику и стал что-то в нем искать. Затем, очевидно, завершив поиски, поставил на столешницу бутылку водки, стопку и стеклянную баночку с чем-то очень похожим на молотый красный перец. Наполнив стопку градусной жидкостью, он поставил ее греться в кружку с кипятком, а потом добавил к водке немного перца. Ни дать ни взять - зельевар-любитель.
  Антонина с интересом наблюдала за происходящим. Размешав смесь черенком ложки, Владимир достал стопку из кружки, подошел к столу и протянул сосуд гостье.
  - Выпей.
  - Не хочу.
  Совушка отрицательно покачала головой и отодвинулась.
  - Залпом, - не принял возражений мужчина.
  - Не хочу я это пить. Сам пей, - фыркнула девушка и поинтересовалась. - Может, у тебя таблеточки есть, типа аспиринки?
  - Вот моя аспиринка, - ответил парень
  Тоня, подозревавшая подобный ответ, вздохнула и поставила на стол кружку с чаем.
  - Володь, ну не хочу. Оно ж гадкое. Фу, - вздохнула она и жалобно посмотрела на филина.
  - Зато завтра проснешься здоровой и не извозишь мне все наволочки насморком. Пей.
  Аргумент был убойный. Болеть Тоне сейчас было совсем не с руки. Потому что через трое суток - смена и вот вообще сейчас не до больничных.
  - Ладно. Только ради наволочек. Которые я могла бы и постирать, раз уж ты такой брезгливый, - проворчала совушка.
  Приняв из рук Владимира стопку, она осушила ее в один глоток и часто задышала, пытаясь хоть как-то остудить горло и рот, обожженные огненной волной. На глаза девушки навернулись слезы, из носа грозило вот-вот потечь. Она судорожным движением потянулась к недоеденной корочке пиццы.
  - Лучше не закусывать, так верней подействует, - произнес филин, за что получил полный отчаянно смелого предупреждения взгляд и передумал вмешиваться. Тоня же стала лихорадочно зажевывать лекарство.
  - Ужас. Какой кошмар. Ну и гадость. Ядреная, - отрывисто дыша через рот, пожаловалась совушка.
  - Зато действенная, - усмехнулся Владимир.
  Пока Тоня вытирала ноги, надевала носочки и мыла тазик, стала замечать, что ее потихонечку развозит. Желание прислониться к чему угодно и уснуть становилось сильней с каждой секундой. Опустившись на стул, она громко вздохнула и улыбнулась разноцветным зигзагообразным линиям на кружке. Слегка пьяненькая, уставшая и растрепанная девушка выглядела удивительно уютной и милой. Владимир улыбнулся.
  - Спать? - спросил он.
  - Спа-а-ать, - сладко потянувшись, согласилась совушка и стала устраиваться тут же, за столом.
  Филин покачал головой и подошел к девушке с явным намерением отнести ее к спальному месту получше. Почувствовав чужие руки, Тоня вскинулась и, сощурив глаза, строго произнесла:
  - А ну-ка, без рук! Не надо мне тут этого.
  - Чего? - усмехнулся филин.
  - Улыбочек этих твоих, - охотно пояснила девушка. - Думаешь, я не знаю, что обо мне в общине говорят? Что, если с человеком была, так теперь только как подстилка гожусь? А хрен вам! Ищите подстилок в другом месте.
  С такими словами, девушка старательно сложила фигу и продемонстрировала гостеприимному хозяину.
  - Не понял, - даже намек на улыбку с лица Владимира испарился.
  А у Тони задрожала нижняя губа.
  - И вообще. Не ожидала от тебя, Володь. Мы ж друзья были... Нет? Помнишь, как я в детстве тебе подорожник к коленкам клеила?
  - Были, - веско подтвердил парень. - Помню. Поэтому ты мне сейчас по дружбе скажешь, кто это про тебя такое говорит.
  Совушка шмыгнула носом, нахмурилась и поднялась со стула. Посмотрела на нависающего над ней крепкого парня, в котором поместились бы, как минимум, полторы совушки, если не все две с половиной, и произнесла:
  - А знаешь, я передумала.
  Владимир непонимающе посмотрел на нее.
  - В смысле?
  - В смысле, я согласная. Неси меня в кроватку. Но без рук!
  - Тонь, вот как я тебя понесу без рук? - улыбнулся парень.
  - Нести можешь с руками, - разрешила девушка. - А потом чтоб ни-ни.
  - Я понял, - кивнул филин и поднял Тоню на руки.
  Пока он шел к спальне, его ноша благополучно задремала, пробормотав:
  - Ты хороший, Володь. Тепленький.
  
  
  
  
  ГЛАВА 6
  В КОТОРОЙ ЧУТЬ БЫЛО НЕ БЫЛО
  
  Дома меня ждала темнота и тишина пустой квартиры. Странно. Обычно, в это время Тоня уже вставала и чем-нибудь гремела на кухне. Щелкнув выключателем, убедилась в верности ощущений: сапог сестры не было, сумки и пуховика - тоже. Ну и где летает этот ночной птыц и почему не звонит?
  Я достала из сумки телефон и разблокировала. Вернее, попыталась, потому что гад...жет, оказывается, разрядился и притворялся трупом. Вот зараза! Только что же работал! Быстро скинув куртку и обувь, помчалась в комнату оживлять устройство. Мысли метались зигзагами, сталкиваясь с черепом и меняя траекторию движения. Где сестра может быть? Явно не у Полины, ведь иначе она бы мне сказала, мы же не так давно попрощались.
  Смарт весело подмигнул мне экраном и снова включился в работу. Я тут же набрала Тонин номер. В ответ девушка с приятным голосом сообщила, что нужный мне абонент временно недоступен. Это ты, абонент, зря. Начиная нервничать, я позвонила зайке, но у нее, как я и подозревала, не было не только Тони, но и сведений о совушкином местонахождении. Ну и что делать теперь? Во-первых, у сестры могла случиться накладка на работе, и ей пришлось остаться еще на сутки. С недосыпа троюродная вполне могла забыть зарядить телефон. К тому же, трезвонить по больницам-моргам-отделениям полиции было рановато. Раньше, чем через трое суток, эту половозрелую особь все равно искать не станут. Ладно. Насупившись, набрала сообщение и отправила.
  'Безответственная ты личность, где тебя носит северный ветер? Я тут вообще-то волнуюсь!'
  Подумав, дослала вслед еще одно: 'Я надеюсь, с тобой все хорошо, роднуль. Давай быстрее реанимируй свой телефон и подтверждай, а то мне уже тут карачун подмигивает'.
  Усталость от насыщенного дня перевесила переживания за сестру, так что уже спустя час я себя не осознавала и проснулась утром от звука сообщения. Телефон был на полу, под кроватью, в прямой доступности на случай звонка, так что достала я его быстрее, чем смогла сфокусироваться на картинке.
  'Все хорошо. Не переживай. Скоро буду дома'
  От сердца отлегло, а вот к чувству праведного гнева прилило. Так что я, не сомневаясь, набрала нужный номер и стала ждать ответа.
  - Аюшки? - донесся из динамика приглушенный и явно хриплый со сна голос совушки.
  - Ты где? - прошипела я змеей. Вот уж с кем поведешься.
  - Том, давай потом... - еще тише просипела Тоня, а в трубку просочился чужой явно мужской сонный голос:
  - Уже проснулась?
  Я застыла с открытым ртом, а совушка пискнула 'все потом' и завершила вызов. Я закрыла рот, посмотрела на потемневший экран, дернула ухом, пошевелила хвостом и решила, что лучше пока не буду ничего, кроме методов выуживания информации, выдумывать. И вообще, хватит разлеживаться. В универ пора. Но прежде, чем я встала, телефон дважды весело пиликнул, возвещая светлую весть о новых сообщениях. Сообщений было два. Отправители разные, а текст один: 'Доброе утро'.
  Таки и правда доброе, согласилась я и отзеркалила ответ обоим. Все! На учебу!
  Первую пару я отсидела. Причем даже с удовольствием, памятуя о неделе отлеживания всех частей тела, а вот начиная со второй, я стала осознавать, что отсиживать - не особенно приятная альтернатива. Дождавшись окончания пар и попрощавшись с одногруппницами и Олежеком, на остановке первой увидела маршрутку, идущую прямо к клинике, и, не задумываясь, села в нее. Пообедать можно и в больничной столовой, да и узнать, как у Егора дела, хотелось больше, чем есть.
  Вчера рысенок позвонил матери, как только были оформлены все документы и выделена палата в личное пользование. Змей-старший слово сдержал и предоставил парнишке телефон. После слов: 'Мам, привет, это я', - Егор только и делал, что повторял: 'Все хорошо, мам, правда, все хорошо'. Потом трубку взял Геннадий Захарович и четко обрисовал ситуацию, не упоминая только некоторые детали, в которые родительницу нашего ушастого найденыша лучше было не посвящать. Продиктовав номер больницы, лечащего врача, адрес свой и клиники, Вольских-старший заверил женщину, что она может не беспокоиться, и предложил лично встретить ее по прибытии.
  Хотя сомневаюсь, что при таких событиях можно не волноваться.
  Как выяснилось, Егор пропал пять дней назад. Обстоятельства пропажи были более чем странными - больной подросток просто ушел из дому, не дождавшись врача - а его мать очень настойчива, поэтому искать парнишку стали сразу.
  Зайдя в клинику, я сразу направилась в палату рысенка, шурша свеженадетыми бахилами. Окна палаты были большими и занимали почти всю стену. Сквозь открытые жалюзи было видно все, что происходит в помещении. Парнишка сидел на аккуратно заправленной кровати, скрестив ноги, и читал книгу сказок, которую ему дала Лия. По мере чтения мимика рысенка менялась от удивленной до обескураженной, а потом сменилась ехидным смешком. На длинном шнурке поверх футболки висел и поблескивал серебром охран в форме рысьей головы. Коротко постучав, я зашла в палату.
  - Привет, Егор. Отлично смотрится, - сказала я, указывая на обновку.
  - Тома! - парнишка вскинул голову и просиял радостной улыбкой, затем посмотрел на охран, смутился и спрятал его за ворот футболки, но уже через секунду одернул себя и принял серьезный деловой вид. - Скажи. Все эти истории - правда?
  Я присела в изножье кровати, сделав вид, что не заметила его жеста. Чтобы привыкнуть, нужно время.
  - В основном - да. Конечно, доля вымысла присутствует, но, как мне говорили, все действия имели место быть. Хотя во многих сказках они слегка утрированы.
  - Мой мозг отказывается в это верить, - усмехнулся рысенок и дернул ухом, а после осознал свое движение и рассмеялся.
  Я тоже улыбнулась.
  - А какая твоя любимая история? - поинтересовался Егор.
  Я усмехнулась. А потом испытывающе посмотрела на парнишку. Он вопросительно приподнял брови.
  - Я расскажу, только если ты не будешь смеяться.
  - Э-э-э... Я не буду.
  Я недоверчиво прищурилась и вильнула хвостом, но глаза Егора были честными-пречестными.
  - Хорошо. Моя любимая история про Желану-лебедь и Радмила.
  Рысенок нахмурился.
  - Я ее еще не читал. Она о чем?
  - Это очень красивая история, - улыбнулась я, вспоминая любимую сказку детства.
  Желана родилась в княжеской семье. Обычной. Человеческой. А когда ей исполнилось десять лет, оказалось, что она не человек, а оборотень. Ее тело покрыли перья и лебяжий пух. Когда ее отец увидел, как изменилась дочь, он приказал казнить и ее, и жену, потому что та допустила супружескую измену и ведь даже не с человеком, а со зверем, иначе откуда такое дитя? Когда на глазах у девочки казнили мать, она так испугалась, что превратилась в птицу и улетела. И как ни пытались ее поймать или выследить - не смогли. Она улетела далеко за пределы отцовского княжества и однажды, обессилевшая и измотанная, упала в чьем-то саду. Ее нашел сын владельца сада, который был не намного старше самой Желаны. Он подобрал девочку в лебединой ипостаси и принес домой. Стал ее выхаживать. Поить и кормить с рук.
  Мальчика звали Радмилом. Он оказался молодым княжичем, наследником отцовской вотчины. Их земли были далеко на границе, гости к ним заезжали редко да и надолго не задерживались. Шло время. Радмил вырос и возмужал, а его дружба со спасенной лебедью крепчала. И вот настало ему время принимать бразды правления в свои руки. Советники князя стали настаивать на том, чтобы молодой княжич поскорее женился и обзавелся наследником. Но у Радмила не лежало сердце ни к одной из представленных невест. Однажды, он, как обычно, сидел у пруда Желаны-лебеди, наблюдал, как она плавает и рассказывал все, что тревожило его сердце. Что нужно ему жениться, но сердце молчит и, похоже, придется создавать семью без любви, но с подходящей девушкой. Княжна подплыла к Радмилу и забила крыльями по воде, поднимая тучи брызг. За прошедшие годы она успела полюбить молодого князя, и сейчас ей совсем не нравилась идея, что он женится на ком-то, кроме нее.
  Осознав, что боится потерять Радмила больше, чем снова стать человеком, она дождалась ночи и залетела в открытое окно княжеской опочивальни. Там она снова обрела людскую ипостась на глазах у князя. И вместо лебеди перед ним предстала молодая и прекрасная княжна. Радмил обнял свою Желану, поцеловал и сказал, что уже было совсем отчаялся, что она когда-либо настолько ему доверится. Оказалось, что он и все его княжество были перевертышами, такими же, как и сама княжна, а сам князь был черным лебедем.
  Радмил и Желана сыграли пышную свадьбу и стали вместе править княжеством мудро и справедливо, крыло к крылу поднимаясь в небо и рука к руке ступая по земле.
  Егор сдержал свое слово. Он не смеялся. Нет. Когда я закончила краткий пересказ, сначала он сдавленно хрюкал, а потом так дико ржал, что любая коняга обзавидовалась бы.
  Я насупилась и сверлила парнишку недовольным взглядом.
  - Том, ну прости, - выдавил он, между приступами гогота. - Просто я не ожидал, что твоей любимой сказкой окажется такая девочковая история.
  - Нормальная история! - еще больше надулась я.
  Мне приходилось все сильнее сдерживаться, чтобы не смеяться вместе с рысенком, так заразительно он хохотал. Но приходилось держать лицо.
  - Хорошая. Хорошая история, - поддакнул Егор. - Ее б Диснею снять.
  И снова заржал.
  Я не выдержала и тоже захихикала. А ведь он прав. История совершенно девочковая. Но нравиться от этого она мне меньше не стала!
  Мы еще до конца не успокоились, хотя по всем признакам уже было пора - щеки стали болеть - когда дверь распахнулась и в палату быстрым порывистым шагом зашла женщина. Очень красивая ухоженная яркая шатенка лет тридцати-тридцати пяти.
  - Егор, - сдавленно произнесла она, стараясь держать лицо. Ее глаза впились в фигуру сына, осматривая, ощупывая, сверяясь с памятью: все ли хорошо, все ли цело, все ли на месте? Сейчас она видела только его.
  - Мам.
  Рысенок поднялся с койки, но не успел сделать и шага. Его мать стремительно приблизилась к парнишке и порывисто обняла сына. Женщина на секунду зажмурилась, втягивая в себя родной запах. А я почувствовала неловкость от того, что стала свидетелем такому интимному моменту.
  Прервав объятие, женщина еще раз оглядела своего ребенка, но эмоций на лице стало заметно меньше. Очень быстро к ней возвращалось самообладание.
  - Как ты себя чувствуешь? - спросила она.
  - Мам, все хорошо, правда, - вымучил из себя улыбку парнишка и отвел глаза, а я сделала себе пометку 'не забыть пропесочить его на тему угрызений совести'. Рысенку явно было не по себе от того, что придется обманывать мать.
  - Хорошо. Это хорошо, - пробормотала она, а затем скользнула взглядом по мне.
  - А вы? - произнесла мама Егора с совершенно непроницаемым лицом и абсолютно деловым сухим тоном.
  - Я Тома, - представилась я.
  Женщина обернулась к двери, в проеме которой стоял Геннадий Захарович.
  - Это та самая девушка, которая нашла Егора, - пояснил он.
  Слова оказались волшебными. Женщина тепло улыбнулась мне и произнесла:
  - Спасибо, Тамара. Я вам очень благодарна.
  Я улыбнулась в ответ и кивнула, а после поднялась с койки.
  Сейчас в этой палате мне не было места, так что самым разумным было покинуть помещение и дать матери наглядеться на целого и невредимого сына, чтобы поверить, что все действительно хорошо. Но такой возможности женщине не дали. Не успела я попрощаться, как в палату зашел доктор Виргун. Пространства стразу стало меньше, и я поразилась тому, насколько все-таки внушительных габаритов этот дуал с охраном медведя.
  - Людмила Григорьевна?
  Мать Егора в мгновение ока будто покрылась броней. Она кивнула и в свою очередь спросила:
  - А вы..?
  - Леонид Лаврентьевич. Лечащий врач Егора.
  - Очень хорошо, - кивнула Людмила Григорьевна. - Я хотела бы знать, что вы можете рассказать о состоянии моего сына.
  Я сделала знак Егору, что ухожу, и направилась к двери. На выходе меня задержал старший Вольских.
  - Тома, ты пока не уходи, - обратился он ко мне, понизив тон.
  Я вопросительно посмотрела на мужчину.
  - Нам нужно будет проехать в отделение МВД, - пояснил он.
  Кивнула. Ожидаемо, но все равно немного нервно. Вместе с Геннадием Захаровичем мы вышли из палаты и устроились на стульях напротив двери. В коридоре было тихо, так что из-за притворенной двери доносился зычный голос Леонида Лаврентьевича.
  Доктор рассказывал матери Егора заготовленную историю про опасность девиантного поведения у подростков, что неожиданно возникшие проявления могут свидетельствовать о болезни, влияющей на мозговую деятельность, возможно, даже деменции; что неразумно сейчас перевозить парнишку в другую больницу, особенно в другой город, когда его клинической картиной занимаются очень хорошие доктора, что сейчас важно тщательно обследовать пациента, ведь необходимость в экстренной медицинской помощи может оказаться выше, чем кажется на первый взгляд.
  Егор, слушая речь Виргуна, неуловимо сник и не смотрел в сторону матери, предпочитая вид из окна, его рысьи ушки то и дело прядали, выдавая неловкость и чувство вины.
  Людмила Григорьевна очень внимательно слушала лечащего врача, часто заглядывая ему в глаза. По ее лицу нельзя было определить, какие эмоции она испытывает в данный момент. Выслушав все аргументы Леонида Лаврентьевича, она кивнула и произнесла:
  - Я вас услышала. Мне нужно подумать.
  Когда доктор покинул палату, она присела на койку, протянула руку и взъерошила волосы сына. Егор повернулся и посмотрел на мать виноватыми глазами.
  Людмила Григорьевна улыбнулась сыну мягкой, немного грустной и очень красивой улыбкой и что-то произнесла. Рысенок пожал плечами. Мать снова улыбнулась, после чего поднялась, поправила и так идеально сидящий пиджак и тоже покинула палату.
  - Вы говорили, нас ждут в отделении полиции, - обратилась она к Геннадию Захаровичу.
  Старший Вольских кивнул.
  - Да, следователь просил сегодня к нему заехать.
  - Тогда давайте сейчас заедем. Я хочу разделаться с этим делом и успеть к сыну до того, как истекут часы посещения.
  В названном Геннадию Захаровичу кабинете, кроме молодого следователя в штатском, очень приятного на вид высокого русоволосого мужчины, неожиданно оказался младший змей. Ар сидел на стуле напротив хозяина кабинета и ставил подпись на исписанном листе бумаги.
  Увидев нашу компанию, следователь - судя по табличке на двери, майор Гриев Александр Витальевич - сухо поинтересовался:
  - По какому вопросу?
  Выяснив, что мы не сбоку припёка, а именно те, кого он ждал, майор произнес:
  - Прошу входить по очереди. По одному. Составим протоколы с вашими показаниями, и все будете свободны.
  Ар поднялся со стула, освобождая место, и к нему подошла мама Егора.
  - Гражданка... Зуева? - уточнил следователь, сверяясь с какой-то бумагой.
  - Людмила Григорьевна, - одарила его деловым тоном женщина.
  - Присаживайтесь, - не обратил никакого внимания на больше исправление, чем представление майор Гриев.
  - Остальных прошу подождать в приемной и никуда не уходить, пока мы не побеседуем.
  С матерью Егора следователь беседовал не менее получаса. Когда их разговор подошел к концу и в кабинет майора пригласили следующего, а именно Геннадия Захаровича, которого сегодня еще ждала работа, некоторое время дверь оставалась открытой.
  Людмила Григорьевна повесила сумку на плечо, демонстрируя намерение поскорее покинуть помещение, когда молодой следователь обратился к ней:
  - И оставьте свой номер телефона - на случай, если понадобится что-либо уточнить.
  Женщина продиктовала одиннадцать цифр, а после с нечитаемым лицом произнесла:
  - Прошу беспокоить только в рабочее время.
  - В нерабочее я сам предпочитаю работой не заниматься, - усмехнулся майор Гриев.
  - Тогда мы с вами понимаем друг друга.
  Губы Людмилы Григорьевны тронул намек на улыбу, который тут же исчез. Она вышла, наконец, из кабинета и затворила за собой дверь. Посмотрев на меня и Ара, она перевесила сумку на другое плечо и произнесла:
  - Тамара, я буду рада, если вы и дальше продолжите посещать Егора.
  Я улыбнулась и кивнула. Конечно, я буду приходить к рысенку. В каком-то смысле я чувствовала себя ответственной за парнишку.
  - Аркадий, если не ошибаюсь?
  - Он самый, - подтвердил змей.
  - Я благодарю вас за помощь моему сыну.
  - Не стоит. Это естественный поступок.
  Мать Егора улыбнулась, кивнула и уверенной походкой направилась по коридору к выходу, стуча высокими каблуками. Я смотрела ей вслед. Несмотря на испытание, преподнесенное судьбой, эта женщина великолепно держала лицо. И не только его.
  - Какая занимательная у нашего найденыша родительница, - заметил Ар. - Смесь из фельдмаршала и придворной дамы.
  Я хихикнула. Сравнение змей подобрал - лучше не придумаешь.
  В ожидании моей очереди Ар сидел вместе со мной на скамье перед кабинетом и травил байки. С ним было легко говорить и о серьезных вещах, и о полнейшей ерунде. Я то и дело одергивала себя, чтобы не смеяться слишком громко над очередной его шуткой.
  Еще через полчаса пришел и мой черед. Заручившись заверением змея-старшего, что майор не кусается и бояться его нечего, я зашла в кабинет и поприветствовала мужчину.
  Следователь посмотрел на меня цепким проницательным взглядом и уточнил:
  - Тамара Ильева?
  Захотелось ответить 'так точно', но я просто кивнула.
  - Майор Гриев. Присядьте.
  Присела. Беседа с майором была не особенно долгой. Вопросы он задавал короткие и по существу: где встретились с Егором? Когда? При каких обстоятельствах? И им подобные.
  Мои ответы заносились в протокол мелким аккуратным почерком. Когда допрос был завершен, следователь попросил меня поставить подпись под протоколом со стандартной фразой 'с моих слов записано верно'.
  - Хорошо, - удовлетворенно кивнул майор Гриев, придвигая к себе подписанный лист. Просмотрев написанное еще раз и отложив к довольно внушительной стопке других документов, майор Гриев поблагодарил за содействие и произнес, наконец, сакраментальную фразу 'не смею больше вас задерживать'.
  Из кабинета я вышла с чувством огромного облегчения. Понимание того, что следователь не волк и рычать-кусаться не станет, не избавляло меня от внутреннего напряжения. А сейчас, по окончании беседы, оно медленно отпускало нервную систему.
  Ар меня дождался, и это было особенно приятно. На его короткий вопрос 'нормально?' я ответила своим 'нормально' и широкой улыбкой.
   Коридоры здания полиции были похожи на зебр: полоса, освещенная окном, полоса темная - в тех местах, где окон не было. Проходя мимо очередного просвета, Ар вдруг остановился. Я тоже замерла, непонимающе приглядываясь к парню, но спросить, в чем дело, не успела.
  - Лисичка, глянь - сова! - тихо, будто птица на улице могла нас услышать, произнес змей.
  - Где? - так же тихо уточнила я, подходя вплотную к окну и вглядываясь в открывающийся вид. Поверхностный взгляд сову не различил, и я чуть ли не прижалась носом к стеклу, пытаясь разглядеть редкую гостью в черте города.
  - Вон там, - подсказал Ар, указывая пальцем направление. - На третьем дереве от стены, совсем близко к стволу.
  Я пригляделась повнимательней, отсчитала третье дерево от кованой ограды, отделявшей территорию, прилегавшую к соседнему зданию, и прозрела. Вот же она, сова! Окрасом птица почти сливалась с уснувшим на зиму деревом, но движения выдавали в ней подвижное существо, а не гриб-переросток, которым она прикидывалась.
  Малышка, наверняка всего в полторы ладони высотой, оглядывалась и заинтересованно рассматривала все, что ее окружало. Интересно, откуда сова в городе, да еще и днем? Спала в неудачном месте? Птица распушилась и сложила перья. Потом снова распушилась и опять сложила перья. Я наблюдала за забавным созданием и улыбалась. Милота да и только. На эмоциях повернулась к Ару, чтобы поделиться ощущениями. Он стоял совсем рядом и тоже не сводил глаз с птицы.
  - Такая красивая и смешная! - произнесла я.
  Змей повернулся ко мне и, глядя с высоты своего роста на мой абсолютный восторг, усмехнулся.
  - Отличный микс для девочки.
  - Думаешь, она девочка?
  Ар пожал плечами, а потом соскользнул взглядом от моих глаз к губам. В тот же миг в солнечном сплетении будто образовался вакуум. Он хочет меня поцеловать? Иначе зачем бы парню смотреть на губы девушки? Или у меня помада размазалась? Дурища, я же сегодня ей не пользовалась! А что тогда? Простуда выскочила? Какие могут быть поцелуи, когда на губах простуда? Я сжала руки в кулаки, спрятанные в карманы пуховика. Предвкушение и неуверенность свились в жгут, собравшийся в петлю и теперь стягивающий мое внутреннее пространство.
  Змей сглотнул, и адамово яблоко дернулось вниз-вверх. От этого движения стало почти жарко. Мне показалось, что вот сейчас он придвинется... но тут с глухим щелкающим звуком открылась дверь напротив, из которой вышла девушка в форме с кипой документов в руках, посмотрела на нас и, прижимая стопку к себе одной рукой, стала запирать кабинет на ключ.
  Ощущая смесь смущения и разочарования, я снова посмотрела в окно, чтобы найти птицу, но та исчезла, очевидно, решив переменить место дислокации на менее шумное и светлое.
  - Улетела, - констатировала я со вздохом, и отошла от окна.
  Ар хмыкнул и присоединился ко мне. Следующую половину пути мы проделали под звуки цоканья металлических набоек на шпильках сотрудницы полиции, следовавшей за нами чуть ли не до самого выхода.
  Змеев байк ждал хозяина на парковке перед зданием МВД. Он призывно поблескивал отполированным боком. Как назло, еще и погодка стояла почти весенняя: на дорогах ни льда, ни луж. Но я пока не чувствовала уверенности в том, что можно принимать приглашение железного коня прокатиться. Поэтому, вздохнув, повернулась в сторону остановки.
  - Я могу тебя подвезти, - произнес Ар.
  Я и сама была не против, а очень даже за. Двухколесная мощь многих десятков лошадей и замаскированные обнимашки с весьма привлекательным торсом... Но определенная часть моего тела была не готова к таким катаньям. Хвост печально вильнул и сник.
  - Наверное, мне пока рановато, - еще раз вздохнула я. - Повтори предложение через недельку, и я подумаю.
  Пушистая конечность заложила задорную петлю.
  Ар ухмыльнулся. Показались ямочки. Я едва удержалась от того, чтобы закусить губу.
  - Тогда провожу тебя до остановки, - решил змей.
  До этой самой остановки было не больше пятидесяти метров, и мне бы отговориться - расстояние-то смешное - но ямочки... Мы с хвостом решили, что быть полноценно проведенными гораздо лучше, чем только взглядом. Да и фраза про правильную реакцию на мужскую заботу у меня в голове отложилась. Так что идем, улыбаемся и довольно машем рыжей пятой конечностью.
  Очень некстати нужная маршрутка подошла практически в тот же момент, когда мы добрались до металлического козырька.
  - Спасибо, что проводил, - улыбнулась я Ару, стоя у двери и дожидаясь, пока выйдут пассажиры, достигшие места назначения.
  - Обращайся, - ухмыльнулся змей.
  Заняв место в салоне, я посмотрела в окно. Ар стоял на остановке, засунув руки в карманы джинсов, и провожал маршрутку взглядом, от которого у меня на хвосте встопорщилась каждая шерстинка.
  Сделав глубокий вдох, я отвернулась, чтобы скрыть нахально прорывающуюся сквозь железную волю улыбку. Ладно, может, не такую и железную.
  Возле одной из остановок, мимо которой проезжала маршрутка, я зацепилась краем глаза за знакомые рыжие беличьи ушки. Римма как будто только что вышла из здоровенного черного внедорожника и, судя по всему, прощалась с водителем. Интересно, кто у нас разъезжает на такой зверюге? Мысль промелькнула и немедленно была вытеснена другой, куда более насущной: домой! Дома меня ждала имитация допроса троюродной и еда. Еда! Ёлки-метёлки, как же я хотела есть! Я была бы готова съесть и саму Тоню, если бы мне не нужны были от нее ответы. А так придется готовить. Желудок жалобно мурлыкнул, но звук из последних сил работающего мотора скрыл чужую скорбь.
  
  ***
  
  Ростислав Алексеевич стучал ручкой-автомат по столу. Щелк-щелк, щелк-щелк. Столешница из мореного дуба стоически терпела механическое воздействие, не собираясь ему поддаваться. Он держал у уха смартфон и рассеянно смотрел в окно, не скрытое тюлем. Слушая собеседника, он наблюдал, как к дому общины подъезжает незнакомый автомобиль и из него выходит незнакомый дуал очень атлетического, даже лесорубного, телосложения и коротко стрижеными волосами.
  - Ярослав, ты же знаешь, я рад тебе в любое время и при любых обстоятельствах, - произнес он в микрофон. - К тому же, не воспользоваться сложившейся ситуацией будет попросту глупо. Прошу простить. Я должен сейчас закончить разговор. Кажется, приехал ожидаемый дуал из столицы. Будем на связи.
  Когда приехавший оказался на пороге кабинета, лис был уже полностью готов его встретить.
  Короткий удар о косяк открытой двери должен был означать стук.
  - Ростислав Алексеевич Красноярцев? - уточнил незнакомец.
  - Он самый. С кем имею честь? - кивнул глава общины.
  - Игнат Дубравин, - представился мужчина и прошел вглубь помещения, приближаясь к столу.
  Расстегнутая кожаная куртка открывала вид на черный свитер и поблескивающий поверх него охран в виде рысьей головы с инкрустированными красными камнями на месте глаз - отличительный знак безопасников.
  Ростислав Алексеевич, окинувший цепким внимательным взглядом визитера, когда тот еще стоял в дверном проеме, приветливо улыбнулся. Значит, он не ошибся. Впрочем, он вообще довольно редко ошибался.
  - Добро пожаловать, Игнат...
  Рысь, не дожидаясь приглашения, устроился напротив лиса в лаконичном кожаном кресле. Высокий, крепко сложенный и очень крупный, он как будто занял собой половину помещения, а вторую половину обжила его тень. Внимательный прищур льдисто-голубых глаз, дрогнувшие ноздри, плотно сжатые узкие губы - все выдавало в нем хищника, вышедшего на охоту
  - Просто Игнат. И давайте сразу к делу.
  - Конечно. У вас, наверняка, очень плотный график, - снова улыбнулся лис, но, как и в первый раз, не дождался ответной улыбки. Игнат был сосредоточен и собран.
  - Очень плотный, когда не авральный, - подтвердил рысь.
  - Итак, где сейчас найденыш?
  - В нашей больнице.
  - У него какие-то травмы?
  - Нет. Конечно, нет, - отрицательно покачал головой глава общины, чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом безопасника, но не подавая виду.
  - Тогда почему в больнице? - вопросительно выгнул бровь Игнат.
  - Мальчик и его мать постоянно проживают в соседнем городе. Поэтому, чтобы выиграть время и успеть объяснить Егору азы нашего мира, было решено сказать матери, что у Егора подозревают редкий синдром и перемещать его сейчас нежелательно.
  - Хороший ход, - кивнул рысь. - Мать сейчас где?
  - Живет в гостинице. Ждет результатов анализов.
  - Мне нужны ее контакты и адрес.
  Ростислав Алексеевич кивнул, раскрыл записную книгу и, перелистав несколько страниц, стал переписывать оттуда данные на листок.
  - И еще адрес больницы и контакты медработника, присутствовавшего при обряде, и лечащего врача парня.
  Через пару минут лист, испещренный аккуратным почерком Красноярцева-старшего, перекочевал в бумажник визитера.
  - Благодарю за содействие, Ростислав Алексеевич. Хорошего дня, - попрощался безопасник и, поднявшись с кресла, направился к двери.
  - Игнат, - окликнул его глава общины.
  Мужчина дернул ухом и обернулся.
  - Я жду, что вы будете держать меня в курсе.
  Рысь кивнул и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь, а лис позволил себе опереться о спинку кресла. Немногословный этот Игнат. Да и инстинкты рядом с ним подбираются. Одно слово - безопасник. Сразу видно, что разбираться с делом найденыша послали матерого. Еще бы, дело-то неординарное.
  Ростислав Алексеевич шумно выдохнул и пробормотал, наблюдая, как иномарка отъезжает от дома общины:
  - Надеюсь, он быстро все выяснит и обойдется малой кровью.
  Игнат Дубравин работал настолько быстро, насколько позволяли обстоятельства. Поэтому откладывать визит в больницу не стал, несмотря на вечерний час-пик. Дуалы пробок не боятся. Спустя час он уже припарковал автомобиль на прибольничной территории. Остановившись у стойки поста приема, рысь произнес, глядя на девушку за ней:
  - Мне нужен Виргун Леонид Лаврентьевич.
  - Мужчина, вы время видели? Часы приема давно окончены, - фыркнула девушка, не особенно скрывая раздражение и усталость. - Приходите завтра. И лучше предварительно запиши...
  - Второй этаж, направо. На его кабинете табличка с именем, - прервала напарницу вторая девушка, в отличие от первой сразу заметившая охран мужчины.
  - Благодарю, - ответил рысь и направился к лестнице.
  - Ты чего, Наташ? - громко удивилась девушка.
  - Того. Это безопасник, - ответила ей напарница.
  - Твой жеж хвост... - гораздо тише протянула Наталья.
  - Не надо мой. Свой лучше береги. И в последний раз тебе говорю. Наташа, следи за тоном! Не в районной госполиклинике работаешь.
  Девушка хотела было фыркнуть, но посмотрела вслед безопаснику и передумала, тихо выдохнув. Может, напарница и права. Никогда не знаешь, на кого нарвешься. Да и работа, опять же. Нужно быть сдержанней.
  Рысь проследовал по указанному маршруту, коротко постучал в дверь с именной табличкой и вошел в кабинет врача, не дожидаясь пригласительного выкрика.
  Леонид Лаврентьевич как раз собирался уходить и уже снимал халат, когда в его вотчине появился незнакомый дуал.
  - Чем могу быть полезен? - поинтересовался доктор Виргун.
  После того как Игнат представился, дуал-медведь тяжело вздохнул, осознавая, что к ужину сегодня опоздает - а жена сегодня готовит запеченную утку - поднял трубку стационарного телефона и, нажав кнопку вызова, произнес:
  - Девочки, передайте Полине, чтобы зашла ко мне в кабинет. Срочно.
  К тому моменту, как зайка постучала в кабинет Леонида Лаврентьевича, безопасник уже основательно его расспросил о состоянии Егора.
  - Леонид Лаврентьевич, звали? - спросила Полина и уставилась на присутствующего в кабинете второго мужчину, который, хоть и рысь, а размерами не уступал хозяину помещения и даже выгодно отличался рельефом.
  - Да, Полина, Игнат хочет задать тебе пару вопросов.
  Объяснять, почему следует отвечать на вопросы Игната, не пришлось. Красные глаза охрана сами по себе были лучшим объяснением.
  - Полина, расскажите, как Егор отреагировал на обряд?
  Девушка неосознанно пожала плечами.
  - Спокойно. На забор первыми я пригласила других дуалов, так что он сразу понял, что в этом нет ничего страшного.
  - Что вы скажете о его стрессоустойчивости?
  - Довольно высокая, все же генетическая память и инстинкты его стопорят в нужных местах, так что истерик не было, но я бы не советовала перегибать. На Егора лучше не давить.
  - Более того, я бы порекомендовал вам побеседовать с ним завтра, чтобы не устраивать мальчику лишней встряски на ночь глядя, - добавил Леонид Лаврентьевич.
  - Парень шел пешком в другой город, осознал, что его мир не такой, каким он его знает, а он сам - не человек. Не думаю, что простой разговор станет для него встряской, - не согласился Игнат.
  Доктор нахмурился и выдвинул дополнительные доводы:
  - Его сознание было затуманено, а восприятие притуплено, сейчас же оно, наоборот, обострено.
  - Я не собираюсь давить на парня, Леонид Лаврентьевич. По крайней мере, сегодня.
  Увидев, что убедить Игната вернуться утром совершено нет возможности, доктор Виргун обратился к зайке:
  - Полина, будь добра, проводи Игната в палату к Егору.
   Девушка кивнула и вышла из кабинета, уводя за собой коротко попрощавшегося безопасника. Леонид Лаврентьевич проводил рысь взглядом исподлобья. На ночь глядя устраивать допросы ребенку... Работа у безопасников не самая приятная, в том числе и для них самих. Работа. Его работа на сегодня окончена. А дома его ждут Лариса Матвеевна и запеченная утка. Медведь улыбнулся и вышел из кабинета.
  Полина вела позднего по меркам больницы визитера по хорошо освещенным коридорам и старалась не ежиться от ощущения его взгляда. Взгляд у безопасника был холодным и острым, как сколотый край льда. Зайдя в нужную палату, она улыбнулась рысенку, севшему на койке и настороженно посмотревшему за ее плечо.
  - Егор, это Игнат, он задаст тебе несколько вопросов.
  Наткнувшийся на рысьи уши посетителя парнишка кивнул и 'завис', поэтому зайка покинула палату, не дождавшись даже прощального взгляда.
  Игнат подошел к окну, оценил открывавшийся и него вид, повернулся, присел на подоконник и дернул ухом. Рысенок сморгнул и перевел взгляд на глаза безопасника.
  - Сколько ты тут? - спросил рысь.
  - Пару дней.
  - И как тебе?
  - Нескучно, но это все равно больница, - признался парнишка.
  - Понимаю, - серьезно кивнул Игнат, так что рысенок сразу поверил, что действительно понимает.
  - Скажи, Егор, ты знаешь, кто твой отец? - не стал юлить и искать окольные дорожки мужчина.
  - Нет, - после небольшой паузы ответил парнишка. - Мама мне никогда о нем не рассказывала.
  - А ты спрашивал сам? - уточнил безопасник.
  - Спрашивал. Но если мама что-то решила, то ее только поезд с места сдвинет.
  - И никаких фотографий или документов? - продолжал расспрашивать Игнат.
  - Нет.
  Егор покачал головой. Тема отца в их маленькой семье была даже не запретной. Просто Людмила Романовна игнорировала любые намеки относительно данного вопроса и всегда ловко меняла курс обсуждений. Поэтому лет с десяти рысенок перестал пытаться вызвать мать на откровенный разговор.
  - А зачем вам мой отец? - прервал короткую паузу паренек.
  - Чтобы выяснить, что с ним. У нас не принято бросать потомство без присмотра, - пояснил рысь и поинтересовался:
  - А бабушка у тебя есть?
  - Есть, кивнул Егор, недоумевая, причем тут бабуля.
  - Она тебе тоже об отце ничего не рассказывала? - пояснил причину интереса Игнат, внимательно смотря на парнишку.
  - Нет. Никогда, - покачал головой тот и спросил в свою очередь:
  - А вы следователь или кто-то вроде сыщика?
  - Кто-то вроде, - усмехнулся рысь и оттолкнулся от подоконника.
  - Благодарю за содействие следствию, - произнес он на прощание, притворяя за собой дверь палаты.
  Игнат Дубравин сидел за рулем неподвижной машины и в задумчивости легонько касался обтянутого кожей круга поочередно всеми пальцами правой руки. Он не спешил заводить машину, обдумывая полученную информацию и упорядочивая дальнейший план действий. В какой-то момент его внимание привлекло движение: перед входом в клинику остановился дуал в черном пальто, затем прошелся от нее к ближайшему дереву и обратно. Пантер успел сделать еще два захода, когда из двери показалась зайка, которая провожала Игната к палате Егора. Полина - тут же всплыло нужное имя - прямо со ступенек угодила в объятья ожидавшего ее мужчины и, быстро поцеловав его в щеку, приняла предложенную руку, после чего они вместе направились к остановке.
  Игнат снова простучал пальцами по поверхности руля, будто перебирая клавиши фортепиано. Он уже потянулся к ключу зажигания, когда мимо его машины проскользнул субъект в темной куртке с накинутым на голову капюшоном. Безопасник прищурился. Походка субъекта была нервная, дерганая, он шел, стараясь держаться поближе к щедрым на тень деревьям, высаженным вдоль дороги в квадратных вытоптанных клумбах семьдесят на семьдесят, не задерживался на освещенных фонарями участках и двигался вслед за удалившейся парой. Подозрительный тип проводил маршрутку, увезшую пару, и сел в следующую с тем же номером.
  Неумелая, но очень настырная слежка. Игнат задумчиво хмыкнул и повернул ключ.
  
  
  ГЛАВА 7
  В КОТОРОЙ СЛУЧАЕТСЯ НЕДОПОНИМАНИЕ
  
  По моему глубокому убеждению, одним из самых важных умений в жизни каждой девушки должно быть умение мягко и ненавязчиво менять тему разговора.
  - Тоня, радость моя ненаглядная, - возгласила я на всю квартиру, как только закрыла за собой входную дверь. - Я прям чувствую, как ты жаждешь мне что-то рассказать!
  - Жажду! - согласилась троюродная, показываясь из своей комнаты. - Сейчас я тебе в красках расскажу, что бывает с растяпами, которые трубку не берут и валандаются целый день непонятно где, не предупредив родных!
  Я замерла, а потом заискивающе улыбнулась и, чуть наклонив голову, произнесла:
  - Тонюш, честное слово, такой день насыщенный, не то что на телефон - на часы времени взглянуть не было.
  - Мне можешь не говорить, - небольшая, но очень зловещая пауза. - Матери лучше расскажи.
  От жеж Йожки-матрешки! Мать! Со всеми этими приключениями на маленький рысиный хвостик я совершенно забыла отзвониться маме. Что-то грядет. Хвост в подтверждение нехороших предчувствий нервно дернулся и прилип к ноге. Точно что-то грядет. Пожалуй, перед тем как звонить, лучше надеть каску.
  - Вот блин... - только и сказала я, после чего под ехидную усмешку совушки скинула ботинки, куртку, бросила сумку и умчалась в свою комнату с телефоном в вытянутых руках, как Данко с сердцем, уповая, что одышка отвлечет маман от разделывания собственной кровиночки и шерстиночки.
  Когда, спустя полчаса телефонного разговора, пять минут из которого были чрезвычайно строгими, десять ушли на отчет, а пятнадцать на спле... на то, чтобы ввести дочь в курс творящихся в общине дел, я появилась в кухне, сил хватило только на то, чтобы упасть на стул.
  - Живая? - сочувственно спросила Тоня, сидящая напротив с кружкой чая.
  - Едва-едва, - честно призналась я.
  - Я жаркое в горшочках приготовила. Будешь?
  Ответить я не успела. Несчастный недокормленный жестоко игнорируемый на протяжении целого дня желудок издал горестный бульк.
  - Понятно, - улыбнулась совушка.
  Через несколько минут передо мной на подставке стоял исходящий паром глиняный горшочек и лежала деревянная ложка. У Тони жаркое мы ели только так: деревом из глины, чтобы, значится, не отрываться от корней. Ну и ощущения интересные. Мне нравилось.
  Дождавшись, когда я доем и прошепчу самое счастливое на свете 'спасибо', Тоня убрала горшочек, поставила чайник на плиту, достала две большие кружки и снова вернулась к столу.
  - Томуль
  - М? - выдавила я, чувствуя, как веки набирают весомости, обоюдно стремясь к долгожданному свиданию.
  - Ты вещи кинула и убежала...
  - Тонь, чесслово, я уберу. Вот сейчас еще десять минут посижу и уберу, - пообещала я троюродной.
  - Уберешь, конечно, но я сейчас не о том, - фыркнула совушка.
  Я заинтересованно сфокусировала взгляд на сестре.
  - Ты убежала, а у тебя из сумки вот что выпало, - пояснила она и протянула темный листок с алой надписью. - Что это?
  Я хихикнула.
  - А это, представляешь, какой-то чудик у нас в университете стряпает и потом вешает на стенд. Оленька рвет и мечет. Обещала заставить сожрать этого художника собственное искусство.
  - Тома, это очень нехорошо, - нахмурилась совушка.
  - Оно, конечно, может, и не хорошо, но Оленька за такие выверты от декана получает, мол, что же вы, президент студсовета, дисциплину не поддерживаете, а вдруг проверка, а у нас на стенде красуется вот это вот? Так что лично я в этом деле целиком и полностью за линчевательную справедливость.
  - Да я не об этом! - покачала головой Тоня. - Пусть хоть кило бумаги сожрет. Мне все равно. Только вот это, - троюродная потрясла листком, - явный намек на дуалов, понимаешь?
  Я нахмурилась.
  - Да ну? - мне никак не верилось в такое.
  - Ну да! Сама посмотри: нелюди, звери в человеческом обличье, - сестра ткнула мне в нос неоспоримые факты.
  Я отодвинулась от листка.
  - Да мало ли, чего больные на голову пишут.
  Сказала, а самой стало неуютно. А вдруг и правда?
  - Мало - не мало, а общинским это обязательно нужно показать. Лучше перебдеть, чем недобдеть, - припечатала Тоня, а я кивнула, соглашаясь.
  Хорошо все-таки, что совушка меня сначала накормила, а потом разговор завела. После таких предположений мне бы точно кусок в горло не полез.
  Листовку нужно было показать старшим в общине. В идеале - Ростиславу Алексеевичу, но к нему ни я, ни, тем более, Тоня идти не хотели. Поэтому решено было передать выкидыш народного творца Геннадию Захаровичу. И задача эта автоматически возлегла на меня, потому что 'ну ты же все равно с Геннадиевичем общаешься, вот и передашь'. А я что? Я ничего. Я согласная. На том и разошлись.
  Неделю, как мы договаривались с Риммой, я не выдержала. Почувствовав в себе бурление силушки богатырской, я отправилась в 'лапу' в первый же свободный день. Морозы трещать прекратили, так что уличные вольеры больше не зияли пустым пространством. Теперь в каждом сидели хвостики разной степени жизнерадостности. Самую дальнюю клеть занимал Грозный. Он лежал на деревянном настиле в расслабленной позе. Виляния хвоста не было и в помине, а глаза зорко отслеживали каждое движение в радиусе десяти метров.
  Я остановилась на небольшом расстоянии от вольера и посмотрела на насторожившегося пса. Молодой, здоровый, но доверия к людям в нем не было. Жаль. Долго приют здорового пса держать не сможет. На передержку такого нелюдимого вряд ли кто возьмет. Эх, жалко... Хороший ведь пес. Вздохнув, улыбнулась Грозному и отправилась к двери.
  Увидев меня, белочка нахмурилась, сердито сдула рыжую кудрявую прядь со лба и недружелюбно поинтересовалась:
  - Ну, и чего пришла?
  - Дома надоело сидеть, - улыбнулась я.
  - Ей надоело, а мне потом выслушивай от твоей сестры, когда домой придешь, согнутая буквой Г! Я же сказала, чтоб раньше понедельника ты и не думала здесь появляться.
  - Ай, Римма, не ворчи, - фыркнула я - Посижу сегодня с кошечками, глазки покапаю, мази повтираю, покормлю...
  - И все-то у тебя продумано, - белочка скептически выгнула бровь.
  - А как же! - подмигнула я.
  - Ладно, - сдалась рыженькая, предварительно с неодобрением цокнув и дернув хвостом. - Иди к своим кошечкам.
  Я просияла и пошла, куда послали.
  В приюте все было как всегда: животных - много, дуалов - мало. Белочка, хоть и ответственная за приют, сама бралась за любу работу, а в перерывах умудрялась контролировать остальных. Посадив обратно в клетку очередную подопечную - грязно-белую, тощую, потрепанную, недавно стерилизованную Моньку - проследила взглядом за подругой, что-то ищущей в шкафу и раздраженно бурчащей себе под нос что-то устрашающее. И только сейчас заметила, что Римма-то как будто изменилась. Ну, конечно, прическа почти не похожа на ядерный взрыв, ногти в лаке, а на ресничках - тушь. За все время нашего общения я впервые видела белочку в макияже на работе в 'лапе'. Память услужливо подкинула эпизод., как рыженькая выходит из незнакомой машины.
  - Римма, ты сегодня, случайно, не уходишь пораньше?
  Белочка, не отрываясь от процесса поиска, ответила:
  - С чего ты взяла?
  - Да просто так подумалось. Ты сегодня немного необычно выглядишь.
  - В смысле? - Римма повернулась ко мне с озадаченным выражением лица.
  - В смысле как будто на свидание после приюта собираешься, - пояснила я.
  На секунду Белочка смешалась, а потом хохотнула:
  - На свидание после 'лапки'? Ну, ты даешь, Тома. Пахнущая собаками, медикаментами и немного отходами жизнедеятельности - и на свидание.
  Я смутилась.
  - Ой, ну все, все. Осмеяла. Кто тебя знает, вдруг ты любишь экстремальные свидания?
  - Да-да. Экстрим - наше все. Без экстрима - свет не мил, - улыбнулась Римма, достала нужную ампулу и вышла из комнаты.
  Перед тем как уходить из приюта, я собрала пакет с мусором, чтобы выкинуть по дороге. Оплачиваемой уборщицы в 'лапе' не было, так что на каждом волонтере лежала ответственность за уборку своей рабочей территории.
  Только я накинула пуховик и собралась выходить, как смартфон зажигательной трелью известил о входящем вызове.
  - Привет, - ответила я на звонок.
  - Привет, Лисичка, - раздался из микрофона приятный баритон. Голос был пронизан улыбкой настолько, что я почти воочию увидела ямочки его обладателя. - Как дела?
  - Отлично. Домой собираюсь. Кстати, очень хорошо, что ты позвонил, у меня к тебе дело есть.
  - Откуда собираешься? Могу подбросить. Заодно и дело обсудим, - предложил Ар.
  - Да нет. Не нужно. Я через полчаса уже дома буду. Заходи в гости. У меня чай вкусный с чабрецом, - улыбнулась я, сдерживая тоскливый вздох по ощущению ветра в волосах и замаскированным обнимашкам с байкером. Ох, уж эта травма подхвостья!
  - Договорились. Привезу к чаю. Жди, - согласился змей - И береги хвостик!
  Выдав финальное указание, в ответ на которое хотелось показательно недовольно фыркнуть и крайне довольно улыбнуться, Ар отключился. А я подхватила мешок с мусором и вышла на улицу, даже не пытаясь обуздать улыбку, которая не согласилась бы обуздываться ни за какие коврижки.
  Проходя мимо сарая с вольерами, я услышала звук возни и приглушенные ругательства. Любопытство не порок, а предустановленный магнит для приключений. Не раздумывая, решила заглянуть. Дверь сарая была распахнута, из нее на улицу падал тусклый грязно-желтый свет. Я остановилась на пороге. Передо мной открылась картина, которую я никак не ожидала увидеть: волонтер в резиновых сапогах до середины голени, старых широких брюках и замызганном тулупе, согнувшись поперек себя, сгребал в кучу вонючую солому, чтобы потом запихать ее в мешок. При этом рыжий хвост то замирал, то яростно вилял, а уши, то и дело, нервно дергались. Парень бубнил себе под нос что-то явно не слишком цензурное.
  - Игорь, привет, - поздоровалась я.
  Сказать, что я была удивлена - ничего не сказать. Вот уж не думала, что сын главы снизойдет до уборки фекалий.
  Лис злым движением утрамбовал очередной внушительный пучок соломы и разогнулся. Увидев меня, криво улыбнулся. Видно было, что хотел улыбнуться ровнее, но паршивое настроение внесло свои коррективы в мимику.
  - Привет, Тома. А ты здесь как? Римма говорила, что раньше следующей недели не появишься.
  - Да, но я дома не усидела. Соскучилась, - пожала плечами я.
  - Я, наверное, еще в должной степени не постиг дзен, чтобы понять, как по всему этому можно скучать, - проворчал Игорь, снова принимаясь за грабли.
  - Если тебе это так не нравится, зачем ты тогда вообще этим занимаешься? - поинтересовалась я.
  - Гражданский долг, чтоб его, - усмехнулся лис. - А долг приятным быть не может в принципе.
  Я улыбнулась и уже собралась попрощаться с Игорем, но он заговорил первым:
  - Ты домой?
  - Ага, - кивнула я.
  - Подожди меня. Я тебя подвезу. Это последний вольер на сегодня.
  Настроение у парня было на пару миллиметров выше плинтуса, но, выбирая из частного транспорта и общественного, я остановилась на первом.
  - Хочешь, помогу? - предложила я. Надо же хоть как-то отблагодарить доброе намерение лиса.
  - Не хочу. Пусть из нас двоих смердит от кого-то одного, - усмехнулся Игорь и заработал граблями вдвое быстрее. - Подожди меня во дворе.
  Я кивнула и отправилась к мусорному контейнеру, чтобы выкинуть пакет. А потом стала прохаживаться мимо вольеров, чтобы скрасить ожидание. Какое-никакое, а развлечение, и не замерзну. У клетки, которую занимал Грозный, я остановилась. Пес сидел у будки и внимательно следил за моими передвижениями.
  Я присела перед сеткой, отгораживающей территорию собаки, наклонила голову и вгляделась в темный силуэт зверя.
  - Красавец, - тихо произнесла я. - Ты очень красивый собак.
  Грозный моргнул и тоже наклонил голову, рассматривая странную девицу, усевшуюся перед его вольером и загораживающую обзор.
  - Знаешь, тебе пора бы уже начать проникаться дружелюбием к людям, - обратилась я к псу. - Мы тебя кормим, убираем за тобой, ты в безопасности.
  Грозный моргнул.
  - Да, за решеткой, но так ведь ты же бездомный, а характер у тебя взрывной, как тебя выпустить?
  Пес снова моргнул и сделал короткое движение вперед, как бы невзначай переступив с лапы на лапу.
  - Знаешь, я очень хочу, чтоб у тебя был свой дом и верный хозяин.
  - Хочешь его забрать? - спросил неслышно подошедший лис
  Грозный молниеносно повернул голову на голос и напрягся, послышалось зарождающееся утробное рычание.
  Игорь сделал шаг назад.
  - Нет. То есть я бы забрала, но в нашем тандеме вожаком точно станет он, а от этого никому добра не будет, - вздохнула я и поднялась.
  - Пока, красавец, - попрощалась я с опустившим хвост псом, неотрывно глядящим на лиса. Да что же он ему так не нравится?
  Ехали молча. Час пик миновал, так что дорога была свободна, а желтый свет фонарей - очень похожим на сказочный. Игорь включил обогрев салона, и мой хвост, отогреваясь, пушился в темноте салона. В тепле и приятном полумраке время пролетело незаметно, так что когда машина остановилась недалеко от моего подъезда, я даже немножко удивилась.
  - Спасибо, Игорь, - произнесла я, отстегивая ремень безопасности.
  - Тебе я всегда рад помочь, Том, - улыбнулся лис и вышел из машины, чтобы открыть передо мной дверь.
  Я озадаченно посмотрела на парня, но руку не проигнорировала. Захлопнув дверь, Игорь развернулся ко мне, не спеша выпускать мою ладонь из своей. Я почувствовала волну неловкости и мягко высвободила руку. Лис удерживать не стал, но на лице промелькнула непонятная эмоция.
  Я посмотрела в сторону подъезда, но потом снова вернулась к непривычно пристальному взгляду парня и произнесла:
  - Знаешь, я никак не ожидала сегодня увидеть тебя за уборкой вольеров.
  - Почему? - усмехнулся Игорь.
  - Потому что тебя ощутимо напрягает возня с отходами жизнедеятельности животных, - ответила я.
  - Я не очень люблю собак. Вот кошку, может, и завел бы, только у матери аллергия на кошачью шерсть.
  - Тогда почему? - не поняла я.
  Игорь поморщился. Память услужливо подсунула сегодняшний утренний разговор с ответственной за приют:
  '- Игорь, сегодня ты на уборке, - бросила белочка, проходя мимо него.
  - Римма, а может я на прогулке? - улыбнулся лис, слегка изогнув левый уголок губ.
  Такая улыбка почти всегда действовала на девушек одинаково: они начинали улыбаться в ответ - некоторые даже смущаться. А если девушка улыбнулась - половина успеха гарантирована.
  Но в этот раз не сработало. Белочка вскипела, как чайник, со скоростью разгона в две секунды.
  - Нет. Сегодня на прогулке временные. А раз ты у нас постоянный, то сегодня - на уборке вольеров. Если что-то не нравится - я не держу. Ты и так у нас в курс дела входил в три раза дольше, чем остальные. В приюте у всех волонтеров равные обязанности и одинаковое право уйти. Привилегированных нет. Так что не люби мне нервы, Игорь. Повторюсь: что-то не нравится - я не держу. У меня и помимо чужих капризов проблем хватает.
  Недовольно цокнув, девушка резко развернулась и ушла в соседнее помещение, оставив сына главы общины молча закипать от злости, сжав челюсти.
  Дерьмо.'
  Вздохнув и криво улыбнувшись, парень ответил:
  - Римма популярно объяснила мне, что приюту важно активное участие каждого. И раз уж я пришел в приют, то должен выкладываться не меньше, чем остальные.
  - Честно говоря, Игорь, я не понимаю, зачем ты пришел в приют. Тебе там не нравится, и это видно, - покачала головой я. - И животные это чувствуют...
  - Из-за тебя, - прервал меня лис.
  Мой взгляд, до этого блуждавший по фасаду дома, метнулся к глазам парня. Брови поползли вверх, а хвост, наоборот, прильнул к ноге, прячась от взгляда лиса. Можно подумать, это его он сейчас сверлит взглядом. И что тут ответишь?
  - Том, ты мне очень нравишься, - продолжил парень. - Ты ведь наверняка и сама это знаешь.
  Лис тяжело вздохнул.
  Как сказать... мелькала такая мысль после его попытки поцелуя. Очень после, но все же мелькала.
  - Игорь, я... мне... - попыталась хоть что-то выдавить из себя я.
  - Не надо, Том, - покачал головой парень. - Все эти 'мне очень приятно' - это, конечно, вежливо, но не надо. Я и сам вижу, что у тебя ответной симпатии не вызываю.
  Ну, не то, чтобы совсем не вызывает...
  - Игорь, ты отличный парень, просто я вообще не думала ничего такого относительно тебя, - покривила душой я. - Ну, серьезно, в общине столько девчонок к тебе расположены более чем положительно...
  - Они не ты, Том, - грустно усмехнулся парень.
  - Не лисы? Ну да, с лисами у вас в общине небольшой напряг, но я уверена, что в парочке соседних городов не одна лисичка вечерами вздыхает, просматривая твой профиль в соцсети, - попыталась перевести беседу в более легкомысленное русло я, ощущая все большее напряжение.
  Вдруг Игорь неожиданно приблизился на расстояние шага и прикоснулся ладонью к моей щеке, заставляя посмотреть себе в глаза.
  - Нет, Тома. Они не ты, даже если лисы.
  Я шумно сглотнула. Ну что ж такое-то! И вот как сейчас говорить парню: 'Извини, ты не в моем вкусе, и вообще мне не нравится ваша семейная система ценностей, которую ты разделяешь, так что ничего у нас с тобой не получится' - когда он душу открывает. В открытую душу нельзя плевать, иначе она просто перестанет открываться. А быть окруженной черствыми людьми - последнее, чего бы я желала. Потому что тогда из общества получится не здоровый социум, а контейнер засохших и колючих хлебных крошек.
  Лис смотрел на меня очень внимательно, как будто следил за метаниями в моих глазах. И в какой-то момент стал сокращать дистанцию, медленно перемещая ладонь со щеки на шею.
  - Прости, Игорь, - выдохнула я уже в губы лису и отстранилась.
  - Я так не могу. Ты хороший парень и мне симпатичен, но не в этом смысле.
  Лис криво усмехнулся и провел большим пальцем по моей губе. Я повернула голову, прерывая контакт.
  - Извини, - произнес Игорь и убрал руку.
  - Спасибо, что подвез, - поблагодарила я. - Мне пора.
  - Конечно, - кивнул лис.
  Я кивнула в ответ и направилась к подъезду. Как же я не люблю такие вещи. Не люблю делать больно. Но ведь это не значит, что из врожденного дуалолюбия я не должна была его останавливать, верно? Верно! Потому что поощрять парня, не испытывая ответных чувств и зная, что ничего не можешь ему дать, низко.
  От понимания того, что поступила правильно, лучше, как ни удивительно, не стало. Терпкое, скребущее чувство неловкости и раздражения не отпускало до самой двери в нашу с Тоней квартиру.
  А внутри меня ждал сюрприз, о котором я совсем забыла. В коридоре стоял Ар в одном ботинке типа 'берцы' и почему-то с обувной ложкой в руках. Я просияла улыбкой. Слега встрепанный и сосредоточенный змей выглядел таким домашним, что захотелось обнять и прижаться носом к основанию шеи, чтобы вдохнуть запах этого мужчины, пахнущего чем-то до невозможности родным.
  - Привет, - поздоровалась я, закрывая дверь.
  - Привет, - кивнул Ар и наклонился, чтобы... обуть второй ботинок.
  - Ты уходишь? - в полном непонимании происходящего спросила я.
  Улыбка стекла с губ вся до последней капли.
  - Да. Мне нужно ехать, - кивнул змей, поднялся и потянулся за курткой.
  - А как же... - я растерялась.
  - Ты сказала, что у тебя ко мне дело, - подсказал Ар.
  - Э-э-э... Да.
  Я стала рыться в сумке в поисках листовки, которую хотела передать старшему Вольских.
  - Вот. Такие штуки время от времени появляются у меня в универе на стендах. И Тоня сказала, что лучше бы поставить в известность членов совета общины.
  Ар взял листовку, прочел, хмыкнул, сложил пополам и засунул в карман куртки.
  - Это правильно. Действительно очень мутная штука. Я передам отцу. Спасибо, Тома.
  И в этот момент я остро почувствовала, что что-то неладно. Ар до сих пор ни разу не называл меня по имени. Только лисичкой. И мне нравилось. А тут, здрасьте, приехали, 'Тома'. Что происходит?
  Змей, полностью одетый, стоял напротив меня и смотрел на косяк над моей головой. Спустя недолгую паузу Ар произнес:
  - Мне надо идти.
  - А как же чай? - вспомнила я договоренность.
  - В другой раз. Сегодня не получится, - ответил он.
  Я в недоумении посторонилась, освобождая проход. Змей кивнул, буркнул тихое 'пока' и ушел.
  И что это было?
  Тоня стояла в дверном проеме, уперев правую руку в бок и глядя на меня со смесью сожаления и непонимания во взгляде.
  - Это вот... что сейчас произошло? - спросила я.
  - Это ты мне скажи, - ответила троюродная без привычного пыла и с толикой жалости в голосе. - Что он такого мог увидеть в окно нашей кухни, что из довольного балагура превратился в мрачную тучу и отправился на выход?
  Я посмотрела на окно кухни. Окно, выходящее на сторону двора и входа в подъезд. Твою ж...
  Я закрыла глаза, прислонилась к стене, чувствительно приложившись головой к ней же, и простонала:
  - Ну, ё-моё-о-о.
  - Что ё-твоё? - насторожилась совушка.
  - Меня Игорь домой проводил, - ответила я.
  - И? - Тоня вопросительно выгнула бровь.
  - И пытался лезть с поцелуями, - тяжело вздохнула я и резко дернула замочек молнии вниз.
  - М-да, - протянула троюродная и сложила руки на груди.
  - Не начинай, Тонь, сама знаю, что м-да, - буркнула я, наклоняясь, чтобы снять ботинки. Расплетенная коса соскользнула со спины, загораживая обзор.
  - Еще и волосы эти! - вспылила я, резким движением откидывая их опять на спину.
  - Можем сбрить, - на автомате парировала совушка.
  - Спасибо. Как-нибудь в другой раз, - насупилась я и, обув тапки, направилась на кухню.
  Греющийся на газу чайник стал тихо насвистывать, обозначая, что уже дошел до нужной кондиции. Я подошла на зов и выключила конфорку, а после повернулась и хмуро посмотрела на стол: три большие кружки, коробка шоколадных конфет, а в центре - средних размеров вазочка, наполненная маленькими безе. Моя любимая сладость... Настроение стало активно стремиться к нижней критической отметке.
  Совушка, проследившая мой взгляд, добавила 'прелести':
  - Специально позвонил спросить, что из сладкого ты больше любишь. Просил тебе не говорить, правда...
  Я громко вздохнула. Аппетит пропал напрочь. Лучше бы действительно не говорила. Или не лучше... Не знаю. Не хочу об этом думать.
  - Пойду-ка я спать, - вынесла я вердикт.
  И пошла. Спать. Очень надеясь на то, что этой ночью в моих снах не будет присутствовать ни единого мужского персонажа. Уж очень они в реальности нервотрепательные.
  
  ***
  
  Молодой мужчина в строгом черном костюме сидел за столиком и водил пальцем по экрану смартфона. Стол, сервированный на четверых, красовался снежно-белой тканой скатертью. Негромкая инструментальная музыка создавала атмосферу расслабленности, а плотные портьеры приглушали яркий дневной свет. Официанты в белых рубашках, черных брюках и белых длинных фартуках двигались практически бесшумно. Дорогой ресторан предоставлял своим гостям не только вкусные блюда, но и соответствующий антураж, сопровождаемый соответственным уровнем сервиса.
  Когда на пороге появился первый из приглашенных им гостей, мужчина подобрался, отложил гаджет и с приветливой улыбкой стал наблюдать, как метрдотель провожает того к заказанному столику. Когда лис подошел, мужчина поднялся со своего места и протянул руку.
  - Добрый день, Ростислав Алексеевич.
  - Добрый, месье Реверди, - дружелюбно улыбнулся Красноярцев.
  - Зовите меня Роман, - улыбнулся в ответ пантер. Его длинный черный хвост заложил плавный вираж.
  Спустя еще четверть часа, когда все стулья за столом были заняты, а заказанный кофе дымился в четырех маленьких чашках, Красноярцев, переглянувшись с Борисом Игнатьевичем и Леонидом Лаврентьевичем, обратился к пригласившему их дуалу:
  - Итак, Роман, нам очень интересно, по какому поводу вы нас пригласили.
  Губы пантера тронула полуулыбка, после чего его лицо снова приобрело серьезное и собранное выражение.
  - Я благодарен вам, Ростислав Алексеевич, а так же вам, господин Злотов и господин Виргун, за то, что вы приняли мое приглашение.
  - Учитывая степень вашего родства с мадам Мерсьер, причин для отказа у нас не было, - хохотнул дуал-медведь.
  - Леонид Лаврентьевич прав, - согласился лис. - Наверняка нас ждет занимательная беседа.
  - Я надеюсь, что не только занимательная, но и продуктивная, - произнес Роман Реверди.
  - А это будет зависеть от того, что именно вы нам скажете, молодой человек, - по-птичьи склонив голову к плечу, - ответил Борис Игнатьевич.
  - Конечно, - согласно кивнул пантер. - Я хотел бы предложить вам, как членам совета и учредителям самых важных для общества дуалов организаций, сотрудничество.
  - Какого характера, позвольте поинтересоваться? - голова ворона проделала путь по полуокружности и склонилась к другому плечу. Черные глаза ювелира изучающе смотрели на Романа.
  - Обмен профессиональным опытом и, возможно, партнерство брендов.
  Доктор Виргун изогнул бровь и неопределенно хмыкнул.
  - Все мы знаем, что уровень мастерства у дуалов гораздо выше, если речь заходит о медицине и ювелирном искусстве. Ведь в нашем случае от подкованности мастера в своей профессии зависит даже больше, чем жизнь, а ведь и она сама по себе штука весьма ценная. Поэтому спрос на услуги наших предприятий весьма высок и среди людей.
  - Другое дело, что не все люди могут позволить себе подобный уровень, - вставил Леонид Лаврентьевич.
  - Уж не хотите ли вы, уважаемый Роман, предложить нам запустить что-то вроде массового производства и ориентации на количество? - нахмурился ворон.
  - Ни в коем случае, Борис Игнатьевич, - заверил его пантер. - Я веду к другой мысли: почему бы нам не организовать программу по обмену опытом для молодых специалистов? Ведь знаний и умений много не бывает, верно? Особенно учитывая, как много зависит от мастерства дуалов-врачей и ювелиров. Начать можно было бы с наших общин, а затем, я уверен, подтянутся многие. Тем более, если опыт будет успешным, то председатель совета глав общин Франции вынесет этот вопрос на всеобщую повестку.
  На несколько секунд над столиком повисла тишина. Официант, стоявший у барной стойки, встрепенулся и направился было к гостям, но один из них заговорил, и взгляд молодого человека снова соскользнул с четверки. Он обернулся к бармену, протиравшему стойку, и завел тихий разговор, не мешающий посетителям ресторана.
  - Предложение интересное, молодой человек, но, будьте добры, обозначьте выгоду от этого мероприятия для нашей стороны, - произнес Златов.
  - Выгода обоюдная и равнозначная, Борис Игнатьевич. Молодые специалисты или подмастерья получат возможность пополнить свой багаж знаний не от одного учителя, но, как минимум, от двух. А ведь у каждого мастера есть свои наработки и техники, которыми он делится с учениками. В результате общество дуалов получит более качественные услуги, а специалисты станут ориентироваться на постоянное самосовершенствование.
  Дуал-медведь снова хмыкнул и поскреб гладковыбритую щеку. Глава местной общины задумчиво потер подбородок, а нахмурившийся ворон опять взял слово:
  - Все верно, дорогой Роман. Все так. Но вы не учитываете некоторых злободневных реалий нашей жизни. Кто даст гарантию, что, проучившись год или два во Франции, мой ученик захочет вернуться на родину? Ведь свой долг он сможет с успехом исполнять и на чужбине. И что получится в итоге? Я буду брать учеников одного за другим, взращивать, вкладывать в него знания, а затем отправлять на стажировку, с которой он заведомо не вернется? Так мы, простите, дойдем до того, что придется за охранами во Францию летать.
  Злотов по-птичьи дернул руками, будто крыльями.
  - Мне кажется, Борис Игнатьевич, вы преувеличиваете. Во-первых, никто еще не отменял здоровую конкуренцию, а во-вторых, всегда можно оговорить условия стажировки. Например: по окончании специалист будет обязываться проработать на родине не менее пяти лет.
  - И что помешает моему специалисту взмахнуть крылом спустя пять лет? Чувство долга? Ответственность? Может быть. Но, знаете ли, не у всех дуалов эти качества развиты в одинаково высокой степени.
  Ворон повернулся к доктору Виргуну.
  - А вы что скажете, Леонид Лаврентьевич?
  Медведь довольно громко прочистил горло, откинулся на спинку кресла, сложил руки на животе и ответил, глядя на пантера:
  - По большей части я согласен с Борисом Игнатьевичем. Утечка необходимых нам мозгов и рук более чем вероятна. Вы, Роман, предлагаете нам отправлять наших студентов на вашу территорию, где они сведут нужные знакомства и наведут полезные контакты. И я более чем уверен, ваши специалисты не будут против того, чтобы наши самые выдающиеся ученики стали их учениками на постоянной основе.
  - Безусловно, такие случаи будут иметь место, но не так массово, как вам представляется, - сдержанно кивнул Роман. - К тому же, наши общины подвергаются равным рискам.
  - Я бы поспорил, Роман, - прервал его Ростислав Красноярцев. - Мне что-то с трудом верится, что французским дуалам, студентам по обмену, повально захочется эмигрировать к нам. Уж извините, но условия жизни у нас с вами разные, и не в нашу пользу выйдет сравнение. Так что же воспрепятствует нашим молодым и перспективным дуалам оставить родную землю и в какой-то мере зависящих от них представителей диаспоры?
  Лис вопросительно выгнул бровь. Все трое мужчин смотрели на месье Реверди с толикой вызова во взгляде.
  - А как же связь с корнями и чувство долга перед отчеством? - улыбнулся пантер и постарался скрыть нервное движение хвоста под скатертью.
  Из горла Бориса Игнатьевича раздался звук, похожий на приглушенное воронье 'кар'. Ювелир свел брови к переносице, сверкнул черными глазами и сказал:
  - Знаете, молодой человек, это даже не смешно. Увы, но в наше время, даже при условии патриотического воспитания внутри диаспоры, молодежь очень поверхностно воспринимает эти фундаментальные категории. И многие из молодняка цепко ухватятся за возможность переменить место проживания на более привлекательное.
  - Согласен с Борисом Игнатьевичем, - веско кивнул Леонид Лаврентьевич. - Выгода представляется мне распределенной неравномерно. Даже более того, нам светит больше потерь, чем выгоды, от такого сотрудничества.
  Глава общины молчал и переводил задумчивый взгляд с одного собеседника на другого. Пантер обвил хвостом ногу. Он чувствовал, что переговоры зашли в тупик, и за благо будет поскорее их закончить, пока гипотетические партнеры окончательно не уверились в своей правоте и не переквалифицировались в оппонентов.
  - Я понимаю ваши опасения, но уверен, можно найти выход, благодаря которому довольны были бы обе стороны. К примеру, выгодные инвестиции и мецентаство. Думаю, при наличии обоюдной заинтересованности мы придем к консенсусу. Мне кажется, стоит взять паузу, чтобы хорошенько обдумать эту идею. А к следующей нашей встрече я постараюсь, чтобы у меня были такие аргументы, которые убедят вас согласиться.
  Роман Реверди улыбнулся. Открытая приятная улыбка располагала к молодому человеку, но трое его собеседников были слишком задумчивы и даже взвинчены, чтобы располагаться к ее обладателю.
  -Да, думаю, пауза на осмысление необходима нам всем, - согласился лис и сделал жест официанту, чтобы принесли счет.
  Тот выполнил пожелание клиента с завидной скоростью.
  - Об этом не беспокойтесь, - обратился к Ростиславу пантер, накрывая рукой кожаную папочку со счетом внутри.
  Пожав друг другу руки, трое дуалов покинули ресторан. Роман проводил их взглядом и позволил себе усталый выдох только после того, как за их спинами закрылась дверь. Беседа прошла не блестяще и даже не хорошо. Тетя Люси была права: тем сложнее вести дела с русскими, чем больше в них патриотизма и порядочности. Впрочем, для дуалов эти качества поощряемы всегда хотя бы потому, что в первую очередь они относятся к своим.
  Вздохнув, пантер открыл ежедневник и стал набрасывать примерный список вопросов к Люси Мерсьер как к председателю совета глав общин Франции, а не как к тетушке, благословившей его, как казалось на первый взгляд, импульсивную и полную юношеского идеализма инициативу. Чтобы убедить дуалов старой закалки, нужны весомые аргументы. Значит, будут им весомые аргументы. Роман усмехнулся. Возможно, если убедить Ростислава Красноярцева, дело с другими акционерами крайне актуальных для здешних дуалов компаний пойдет бойчее.
  Борис Игнатьевич Золотов смотрел, как проносятся улицы родного города мимо окна его такси, и хмурился. Еще чего! Отдать своих учеников, которых он выпестовал, как собственных детей, взрастил в них мастеров, неизвестным людям. Непонятно чему понаучат, да еще сманят. Да и с какой такой радости он должен делиться профессиональными секретами с залетными молодцами, от которых гарантированно не будет никакой пользы его родной общине, и еще неясно, не будет ли вреда? Плохая. Очень плохая идея. Категорически отвратительная.
  Леонид Лаврентьевич заводил внедорожник размерами по стать владельцу и едва слышно бурчал под нос: 'Неплохая идея. Но надо бы выставить выгодные условия. Гарантии. Обязательно нужны гарантии. Инвестиции в клинику - звучит неплохо. Но нужны гарантии, раз уж придется поступиться некоторыми интересами. Возможно, оно того стоит. Но... Нужно хорошенько все обдумать. И гарантии!'
  Красноярцев-старший стоял у павильона с цветами и придирчиво выбирал бутоны белых роз. Роман Реверди не тот дуал, с которым стоит ссориться, ведь наверняка в будущем общине может понадобиться его помощь или посредничество. Такими знакомствами не раскидываются. Жаль, что он не пришел сначала поговорить с ним на эту тему. Возможно, Ростислав смог бы подсказать, как смягчить некоторые углы или хотя бы подготовить к реакции того же Златова. Да и лучше узнать месье Реверди не помешало бы. Но тут он уже кое-что предпринял, так что за информацией дело не станет - меры предосторожности редко бывают лишними, особенно в бизнесе.
  Впрочем, предложение действительно богато подводными камнями, и важно не прошляпить хорошую возможность и одновременно не опростоволоситься с условиями. Поглядим. Такие дела быстро не решаются. А инициатива интересная. Было бы неплохо отправить Игоря налаживать контакты с французами. В будущем парню это бы очень сильно пригодилось.
  Тысяча двести за букет, завернутый в пергаментную бумагу. Первая декада каждого месяца - время, когда он дарит Галине цветы. Положив букет на пассажирское сиденье, лис сел в машину. Стабильно хорошее и уважительное отношение к жене - лучшая инвестиция в ежедневный комфорт.
  
  
  ГЛАВА 8
  В КОТОРОЙ ПРОИСХОДИТ ИНЦИДЕНТ
  
  Я проснулась с головной болью, и имя ей было- 'мужчины'. Выспаться категорически не удалось, потому что полночи сосредоточенной мантры 'я буду спать, я не буду ни о чем думать' отдохновению не поспособствовали. Лучиком солнца в это хмурое, хоть и ясное, утро стал звонок Егора - единственного мужчины, общение с которым не приносило мне головной боли.
  - Привет, Том, - раздался полный энергии голос рысенка.
  - Привет, будильник, - зевнула я в микрофон.
  Парнишка хохотнул.
  - Как насчет погулять? - поинтересовался Егор.
  - Я всегда 'за'. А тебя отпустят из клиники? - спросила я.
  - Отпустят. Я договорился. Вернее, не совсем я. Борис Игнатьевич попросил меня к нему зайти. А я по городу плохо ориентируюсь. Ну и такая погода хорошая стоит. Вот я и подумал, почему бы не пригласить тебя? Сходили бы вместе.
  - А мама?
  - Мама по работе домой уехала. Приедет завтра.
  - Ясно все с тобой, партизан-эксплуататор, - рассмеялась я.
  - Ничего я не эксплуататор, - по голосу рысенка слышно было, что он улыбается. - Это честный бартер: ты мне - сопровождение, я тебе - повод подышать свежим воздухом.
  Повод был вполне достойным, так что я с радостью согласилась прогуляться с приятным парнем без претензий на мой хвост и прочие прелести.
  Спустя четыре пары, разделенные окном пополам, и получасовую поездку в автобусе, я подходила к воротам клиники доктора Виргуна, где мы договорились с Егором встретиться. Рысенок уже поджидал меня, прохаживаясь вдоль кованой ограды и пиная подвернувшиеся под ногу камешки. Услышав целенаправленно приближающиеся к нему шаги, он навострил уши, а затем увидел меня, просиял и выскочил за калитку с заячьей прытью вместо ожидаемой кошачьей грации.
  - Привет! - парнишка радостно отсалютовал мне хвостом.
  Куртка и виднеющийся свитер были новыми, но явно родными Егору - сидели по размеру, и чувствовал он себя в них свободно, видно, Людмила Григорьевна привезла - а вот брюки он надел, пожертвованные Аром. Они были больше на несколько размеров и подвернуты пару раз, зато не стесняли движений хвоста.
  - Знаешь, Егор, нам с тобой нужно наведаться к портнихе, - сказала я, посмотрев на парня, выглядевшего прилично только на верхнюю половину.
  - Зачем? - удивился рысенок.
  - Чтобы она тебе джинсы приспособила под анатомические особенности, - пояснила я.
  Глаза Егора изумленно округлились.
  - У вас этим занимается определенный человек?
  - Конечно, - улыбнулась я. - И не один. Тут же дело тонкое. Да ты и сам, наверное, заметил. Кроме брюк ведь нужно корректировать и остальные предметы гардероба, предназначенные для нижней части тела... Ну, ты понял.
  Егор хохотнул.
  - Для попы. Понял я, понял: трусы. Ты такая смешная, когда смущаешься.
  - Ничего я не смущаюсь! - показательно насупилась я. - Кстати, не только трусы, но и юбки, и колготки, и платья.
  - И как они умудряются расшить капроновые колготки? - поинтересовался парнишка. - Они же рвутся, как мокрая бумага.
  - Ну, не настолько легко, но да, - согласилась я. - Поэтому я лично предпочитаю покупать их и нижнее белье у наших общинных производителей. Они изначально заточены под целевую, так сказать, аудиторию.
  - Что, у вас и магазин есть специальный? - спросил Егор, подозрительно хихикая.
  - Нет. Магазина, как такового, нет. Есть склад, пункт самовывоза и закрытая группа в сети, через которую заказы осуществляются, - ответила я, пытаясь понять, что это его так забавляет. Нормальная же схема. Рабочая.
  Не выдержав неизвестности, я все-таки поинтересовалась:
  - И чего хихикаем?
  - Я придумал, как законспирировать магазин, если кто-то его захочет открыть.
  Я вопросительно подняла брови. Рысенок хохотнул и, весело сверкая глазами, пояснил:
  - Можно сделать вид, что это магазин для немного другой целевой аудитории. Заодно и клиентов больше станет.
  Поделившись со мной гениальной идеей, Егор заржал. А я, поняв, что он имеет в виду, хрюкнула в кулак, пытаясь не показать расплывающейся улыбки, а потом плюнула на это безнадежное дело и тоже рассмеялась.
  А в парне-то растет коммерсант. Предпринимательская жилка явно прослеживается.
  - Идея - класс, но не получится, - не переставая улыбаться, ответила я.
  - Почему? - все так же хихикал Егор.
  - А как же детский отдел? Нас же за детский отдел в магазине для настолько целевой аудитории и посадить могут. Так что увы.
  - Это да, - согласился рысенок. - Но если не брать в расчет детскую одежду, то идея вполне.
  - Это точно. Блеск, а не идея, - согласилась я и снова рассмеялась.
  За болтовней мы и не заметили, как дошли до остановки. Нужный автобус подошел через минуту, так что к ювелирной мастерской Zlatoff мы добрались существенно раньше захода солнца и еще до конца рабочего дня.
  В пустующем в прошлый наш визит рабочем помещении сейчас кипела работа. Дуалы в количестве шести особей, склонившись каждый над своим столом, кропотливо трудились. На нас никто не обратил внимания, кроме ближайшего к нам мужчины с охраном енота. Он совершал быстрые и техничные движения, проводя какие-то непонятные манипуляции с заготовкой под кольцо. Увидев нас, он оторвался от работы и поинтересовался, не ошиблись ли мы дверью. Узнав, что дверь мы выбрали намеренно, потому что нас пригласил начальник, кивнул в сторону коридора.
  - Борис Игнатьевич у себя в кабинете, - коротко проинформировал он и снова занялся работой.
  Я поблагодарила мужчину и, подозревая, что мои слова он уже не слышал, погруженный в процесс по самое темечко, вышла вслед за Егором, который уже стучал в соседнюю дверь.
  Ворон открыл дверь сам и в тот же миг расплылся в доброжелательной улыбке. За приглашением тоже дело не стало.
  - Очень хорошо, что вы пришли, Егор. Замечательно. У меня для вас кое-что есть, - произнес радушный хозяин, пропуская нас в кабинет. - Очень рад видеть и вас, Тамара.
  Я поздоровалась, улыбнулась и принялась осматриваться.
  Помещение было немаленьким, но шкафы, комод, стеллажи и пара столов, расставленные, очевидно, по принципу удобства, а никак не эстетики, создавали ощущение тесноты. И, тем не менее, комната навевала особое ощущение уюта и тайны. Не знаю, как у мастера это получилось, но маленькая девочка во мне лучилась от восторга, представляя, что именно в этом помещении мастер доводит до совершенства свои шедевры.
  Борис Игнатьевич пригласил нас с Егором к столу, а сам стал что-то искать в одном из выдвижных ящиков.
  - Вот. Там, где и должна была быть!
  С видом победителя ворон выудил тонкую серебряную цепочку и, придерживая ее второй рукой, положил перед нами на лоскут синего бархата.
  Цепочка была хитрого плетения, как будто косу плели из пяти прядей.
  Рысенок наклонился над змейкой, внимательно ее рассмотрел и вынес вердикт:
  - Здорово!
  - Очень красиво, - согласилась я.
  - Я рад, что вам нравится, - хитро улыбнулся ворон. - Это мой вам подарок, Егор.
  Парнишка удивленно вытаращился на Златова, явно не ожидая такого рода подарков от едва знакомого дуала.
  - И не вздумайте отказываться, молодой человек. Я лично занимался изготовлением вашего охрана и не хочу, чтобы его носили на куске скрученного текстиля. Мне от этого неспокойно.
  Егор снова посмотрел на цепочку, потом опять перевел взгляд на ворона и расплылся в улыбке:
  - Спасибо, Борис Игнатьевич, она очень классная.
  После чего снял шнурок с охраном с шеи, развязал его и стал деловито пропускать серебряную змейку сквозь ушко на кулоне.
  Ворон одобрительно смотрел на это действо. Уж не знаю: искренний это был порыв или показной жест для того, чтобы расположить рысенка к общине, но, как по мне, порыв хороший. Да и расположить парнишку к общине действительно было нужно.
  Повесив охран обратно на шею, Егор принялся оглядывать предметы, лежащие на столе. Слово за слово, вопрос за вопросом, и парнишка развел хозяина мастерской на интересную и познавательную лекцию на тему 'что это за штуковина, и как ее использовать'.
  Решив не мешать увлекшимся мужчинам, я отошла к стеллажу с книгами и стала просматривать корешки. Выбрав самый потрепанный, достала и стала пролистывать. Книга оказалась об истории добычи ониксов и их свойствах. Неожиданно, но она затянула с первых абзацев, так что я не сразу заметила, что дверь кабинета открывается и неотвратимо приближается к моим тылам. Поэтому прикосновение к ним дверного полотна стало сюрпризом.
  - Ёжки - матрешки! - воскликнула я от неожиданности и выронила книгу. Та со звонким, как у пощечины, хлопком встретилась с полом. С той стороны двери ойкнули.
  Ойканье прозвучало знакомо - за дверь заглянула Полина. В ее глазах вина смешалась с любопытством в процентном соотношении двадцать к восьмидесяти соответственно. Когда зайка увидела, кого именно приласкала дверным полотном, двадцать процентов растворились, будто их и не бывало.
  - И чего врываться-то? - из вредности пробурчала я.
  - И чего двери подпирать? - как ни в чем не бывало, ответила Полина, подмигнула, и, вооружившись широкой улыбкой, повернулась к ворону.
  - Здравствуйте, Борис Игнатьевич!
  - Полиночка! И вам здравия. Очень рад вас видеть. Очень! Чрезвычайно!
  Златов лучился, словно ясное майское солнышко.
  - У меня для вас великолепная новость. Чудесная! - широко улыбнулся он - Мне удалось найти ваш охран.
  Зайкина улыбка померкла, а глаза загорелись каким-то непонятным светом. Я и Егор переглянулись и синхронно навострили уши.
  Полина подошла к столу Бориса Игнатьевича и села на стул, а он, тем временем, стал копаться у себя в столе.
  - Как я и предполагал, его отнесли в ломбард. Я знаю всех хозяев ломбардов в этом городе - работа обязывает, все же, мы вращаемся в одной сфере - вот и попросил шепнуть мне, если появится нужная вещичка.
  Златов, наконец, перестал рыться в столе и вытащил на всеобщее обозрение замшевый черный мешочек. Я встала за спиной Полины, и не думая скрывать любопытство.
  - Вот, - произнес он и положил мешочек на стол перед подругой.
  Кажется, у зайки подрагивали пальцы, когда она вытаскивала из мешочка содержимое. Им оказался охран в виде заячьей мордашки. Удивительно милый.
  - Борис Игнатьевич, - сказала Полина и осеклась. Шумно вдохнула, выдохнула и негромко прочистила горло. - Спасибо вам большое. Огромное. Спасибо!
  - Ну что вы, Полиночка. Мы, дуалы, должны помогать друг другу, иначе в чем смысл?
  Зайка улыбнулась и погладила пальцами охран. Пауза одобрительно улыбнулась, расправила юбку, норовя обосноваться в кабинете надолго, но тут активизировался Егор:
  - А как же она по городу ходит без охрана?
  Взгляды всех присутствующих переместись на него. Ответил Борис Игнатьевич:
  - Что вы, Егор, конечно, я сделал Полине другой. Иначе сидеть бы ей под замком, а это негуманно.
  - А-а-а, - протянул рысенок и переключил внимание на очередной инструмент, на который упал его взгляд.
  Полина вздохнула. Судорожно. Тихо. Я положила ей руку на плечо. Не представляю, какие ее сейчас мысли гложут. Зайка вздрогнула. Обернулась и улыбнулась мне. Улыбка вышла кривоватой и как будто извиняющейся. Я только крепче сжала плечо подруги, вспоминая, как ей пришлось расстаться с охраном. Неприятная история.
  Около полугода назад Полина возвращалась с работы. Ей пришлось задержаться после дневной смены, случилась накладка, так что возвращалась она довольно поздно. Обычная история: недалеко от ее дома девушку остановили трое парней в капюшонах. Продемонстрировав ножи, мужики приказали отдать все ценное, что есть, и не ерепениться, иначе отделается не только страхом. Зайка дурой не была и отдала и сумку, и телефон, и кольца без боя. Но ребята оказались недоверчивые - профессиональная деформация сказывалась, наверное - поэтому решили удостовериться, что больше у нее ничего нет. Потребовали расстегнуть пальто и наметанным газом приметили серебряную цепочку. Попеняв девушке на легкомыслие, грабители забрали охран и скрылись. Благо, вечер был холодным и ветреным: капюшон от пальто закрывал голову Полины, а полы прикрывали хвостик. Но я и представлять себе не хочу, что почувствовала тогда Полина. Одно движение - и кто знает, чем бы все закончилось? Что бы сделали грабители, увидев взаправдашние заячьи уши на голове у девушки? Нож под ребра - один из вариантов. Люди в состоянии аффекта способны и не на такое.
  - Борис Игнатьевич, сколько я вам должна? - спросила зайка, сжимая в руке охран.
  Хозяин кабинета посмотрел на девушку с умиленной снисходительностью во взгляде.
  - Полиночка, ну что вы, право слово. Наш мир держится на взаимопомощи. Без нее мы - никуда.
  - Но ведь вам пришлось заплатить... - не сдавалась зайка.
  - Не пришлось. Хозяин того самого ломбарда кое-чем мне обязан, так что не переживайте об этом.
  Ворон виртуозно владел интонацией, которой сейчас поставил ощутимую точку в обсуждении и вновь переключил свое внимание на рысенка.
  Полина в последний раз погладила пальцами рельефную поверхность серебряной бляшки. Сняв с шеи цепочку со вторым охраном, она присоединила к нему найденный и, снова застегнув замочек, спрятала оба кулона в вырезе свитера.
  Рысенок снова полностью оккупировал внимание Бориса Игнатьевича. Дуал-ювелир из общей мастерской, заглянувший от лица всего штата попрощаться до завтрашнего рабочего утра, смог вырвать только начальственный короткий кивок и 'конечно-конечно, да-да'. Смирившись с тем, что шапочный ювелирный ликбез, очевидно, затянется надолго, я устроилась рядом с зайкой и завела обычный в таких ситуациях разговор: 'как дела? - нормально, а у тебя?'
  Полина долго болтать не могла, собиралась на свидание со своим пантером.
  - Как у вас? Все хорошо? - поинтересовалась я.
  - Да, знаешь, пока хорошо, - улыбнулась зайка. - А что там с твоим змеем?
  - Нет у меня никакого змея, - буркнула я. - Он свой собственный змей. Вот пусть этим и наслаждается.
  Разговор прервал рингтон вызова. Медсестра, обнаружившая во время обхода недостачу пациентов на метр квадратный, опасно вежливо просила вышеозначенного поскорее вернуться в больницу. Егор так увлекся, что совершенно забыл о времени. Борис Игнатьевич тоже оказался дуалом загорающимся, когда дело касалось любимого занятия. Так что, получив нагоняй от дежурной медсестры, мы стали собираться обратно в больницу.
  Борис Игнатьевич вежливо решил проводить нас, попутно приглашая Егора заходить к нему еще и призывая подумать о посте подмастерья, если уж тому так интересно ювелирное дело.
  Мы как раз вышли из кабинета, когда по ту сторону двери послышался звук разбившегося стекла, удар о пол чего-то тяжелого и оглушающий хлопок, сопровождавшийся световой вспышкой.
  По ушам ударил пронзительный визг. Мой. Я как будто превратилась в гирю: не могла пошевелиться, только рот раскрывать и закрывать, чувствуя себя жертвой рыбалки.
  Рысенок поморщился и неодобрительно прижал уши к голове. Полина, пусть и не матом, но выругалась. Обычно степенный Борис Игнатьевич рывком открыл дверь и забежал обратно в кабинет, в котором занимался пожар. Егор ринулся за ним. Пока Златов справлялся с огнетушителем, парнишка стал сбрасывать со стола бумаги, грозившие заняться разгорающимся огнем.
  Ворон справился быстро, так что уже спустя несколько минут и следа от огня не осталось. Впрочем, как и от былого лоска кабинета. На стол смотреть было страшно: его неравномерно покрывали клочья грязно-белой пены, на полу валялись обгоревшие бумаги и скинутые Егором предметы.
  Потолок украсился пятном копоти, в воздухе плавал едкий дым с терпким кислым привкусом. Запах в помещении забивал ноздри, напрочь отбивая нюх уже со второго вдоха.
  Я посмотрела на разбитое окно. Окно угрюмо поблескивало светом фонарей в новоприобретенных гранях стекла. Прямо в центре ломаными линиями зияла дыра. В лицо подуло осмелевшим сквозняком. Я вздрогнула и поежилась.
  Что это вообще такое только что произошло?
  Убедившись, что угроза пожара устранена, Борис Игнатьевич повернулся и произнес:
  - Вы втроем уходите отсюда. Через заднюю дверь. И побыстрее. Через несколько минут приедет охрана, а потом и полиция, и лучше, чтобы вас к этому моменту не было. Не хватало еще сейчас Егору встрять в очередное разбирательство.
  Рысенок согласно кивнул, и мы все вместе отправились к черному ходу. Нам нужно было поскорее добраться в клинику и еще скорее убраться с места непонятного происшествия. Сердце в груди до сих пор тарабанило в ребра, как ненормальное.
  Но до остановки мы дойти не успели. В неположенном для парковки и торможения месте, рядом с нами, остановился маленький зеленый фольцваген. Окно водительского сидения опустилось, и из проема выглянула белочка.
  - Привет, девчонки, что это на вас лица нет?
  Язык сработал быстрее, чем я сама осознала, что делаю:
  - Римма, подруга, увези нас отсюда, а?
  С лица девушки мгновенно сползла улыбка. Не знаю, что она увидела в моих глазах, но никаких шуток или расспросов не последовало.
  - Прыгайте.
  Мы очень быстро загрузились в машину, а та скоренько отчалила от тротуара, увозя нас подальше от ювелирной мастерской.
  - Куда едем, и что у вас стряслось? - спросила Римма, когда мы отъехали метров на двести.
   Чей-то телефон пиликнул. Я потерла ладонью лоб и ответила:
  - Едем в клинику доктора Виргуна, - после чего коротко представила белочке рысенка.
  - Это... капец какой-то, - произнесла зайка, явно проглотившая словечко покрепче.
  - Да нет, это что-то вроде взрывпакета, - покачал головой серьезный Егор.
  - Откуда ты знаешь? - поинтересовалась я.
  - Так по следам видно. И будь это чем-то посерьезней, одним столом Борис Игнатьевич не отделался бы.
  - Да объяснит мне хоть кто-нибудь, в чем дело? - повысила голос Римма.
  - Да тут такое...
  - Ты не представляешь...
  - Хрень какая-то...
  Начали мы все вместе.
  - Кто-то один, пожалуйста, - грозно уточнила девушка.
  Пока мы переглядывались, бросившая в сумку смартфон Полина взяла инициативу в свои руки и коротко, но очень емко и красочно живописала ситуе... ситуацию.
  - Вот это номер, - выдала Римма, когда дослушала.
  - Я бы по-другому это назвала, - пробурчала зайка, и мы с Егором с ней молча согласились. 'Вот это номер' - слишком мягкая и сдержанная характеристика.
  Забросив Егора в клинику - парню наверняка прилетит нагоняй - белочка снова завела машину.
  - А теперь куда?
  В салоне повисла пауза. Пустая такая, словно оторванная.
  - А давайте все вместе ко мне? - предложила я. - Чай попьем. Может, нервы и отпустят.
  - А давайте, все равно у меня планов никаких нет, - согласилась Римма.
  - А давайте, все равно мои планы накрылись, - присоединилась Полина.
  Увидев на пороге вместо ожидаемой одной меня троих нас, двое из которых были еще и встрепанные, Тоня нахмурилась, пропустила неожиданных гостей в квартиру, после чего спросила:
  - Что стряслось?
  Полину прорвало по второму кругу. Так что уже спустя пять минут совушка была не только в курсе недавних событий, но и зайкиного к ним отношения, которое я всецело разделяла. А белочка нас поддерживала в силу солидарности.
  - Кхм, - произнесла Тоня в ответ на поток информации. Но это было очень прочувствованное 'кхм' и весьма эмоционально окрашенное. Размалеванное, я бы даже сказала.
  Чай-кофе пили в тишине. Было слышно, как тикают и такают кухонные часы, прощаясь с растворяющимися синхронно с гранулами молотого кофе секундами.
  Первой нарушила молчание Полина:
  - Ну и денек: зарплата на карточку не пришла, взрывпакет этот, еще и Роман встречу отменил. Неудачный какой-то.
  Я хмыкнула. Неудачный, конечно же, был именно день, но и отменивший встречу молодой человек явно не просто так оказался ближе всего перечисленного к этому прилагательному.
  Я тяжело вздохнула. Относительно неудачливости в отношениях с мужским полом мне можно было не рассказывать. И тут вдруг как-то резко нахлынуло противное давящее чувство. Я ощутила, что не могу сглотнуть, а руки мелко задрожали.
  - Том. Тома, ты чего? - обеспокоенно спросила троюродная.
  - Нормально все, - ответила я сквозь сжатые зубы. Не потому что злилась, а чтобы не клацать челюстями, которые тоже вздумали проникнуться тремором.
  - Эк, подруга, тебя проняло, - произнесла белочка и обратилась к совушке.
  - У тебя успокоительное есть?
  Тоня кивнула и отправилась рыться в аптечке. А я стала дико на себя злиться. Вот же принцесса на горошине! Развибрировалась тут. Возьми себя в руки, рохля!
  Но взять себя ни в руки, ни в какие другие конечности не получалось. Получалось дрожать всем телом и злиться. На себя, на идиотов, бросивших взрывпакет в окно мастерской, на вселенскую несправедливость и на мужиков, потому что они все козлы, даже если рыси, лисы или змеи!
  - Так, красота моя, а ну-ка живо выпила все до дна, - командирским тоном приказала троюродная.
  Когда Тоня так говорила, ослушаться ее было просто невозможно. Я стукнула зубами о стакан и залпом проглотила жидкость, цветом похожую на коньяк. Спиртовая настойка обожгла ротовую полость и оставила после себя горький привкус.
  - Гадость какая, - скривилась я.
  Совушка и зайка синхронно ухмыльнулись. Еще бы, кому не знать о степени гадкости лекарства, как не медработнику?
  - Зато спокойней будешь. А то трясешься, как осина на ветру, - припечатала совушка.
  Я хихикнула, представив себя вросшей в землю с колышущимися по ветру и дрожащими руками, покрытыми мурашками. Да уж. Если мне от такой картины весело, то нервы, и правда, стоит подлатать.
  От громкого звука звонка я вздрогнула. Звонил телефон Тони. Она посмотрела на экран, потом на нас и подняла трубку.
  - Привет... Да... Слушай, извини, не могу сейчас разговаривать, у меня гости... Нет... Я перезвоню попозже. Пока.
  Дрожь? Нервы? Ха! Как бы не так! Я несколько раз пытала троюродную, стараясь выведать, у кого она ночевала в тот раз, когда ее не было дома. И участившиеся звонки и смски любопытство только подстегивали.
  Мы с девочками переглянулись. В глазах белочки и зайки я увидела свой собственный азарт. Держись, Антонина, против троих тебе не выстоять!
  Совушка закончила разговор и положила телефон в карман, после чего посмотрела на наши хищные лица и спросила:
  - Что?
  - Кто? - ответила вопросом на вопрос Полина. - Кто, и почему я не знаю?!
  Зайка показательно воплощала в себе праведное негодование.
  - Ай, Полина, я с ней иногда диван делю, но вот тоже не знаю, - пожаловалась я и вперила в троюродную обвиняющий взгляд.
  - Ну, если что, то мне тоже любопытно, - поддакнула Римма.
  Тоня выдержала паузу, еще раз заглянула в наши алчущие знания очи, прочистила горло и с покерным лицом произнесла:
  - Я совершенно не понимаю, о чем вы. И вообще, Полина, а чего вдруг у тебя свидание отменилось?
  Мы с Риммой, как по команде, повернули головы к заечке. Ну, а что? Тоже ведь интересно!
  Полина тяжело вздохнула и со звоном опустила ложку в кружку.
  - Чтоб я еще знала. Прислал сообщение, что у него срочное дело - и все. Я же не буду допытываться и настаивать на подробном отчете. Я же ему не жена.
  - Мог бы и рассказать, - буркнула я.
  - Вот именно, - согласилась со мной Тоня.
  - Мужики... сплошное от них расстройство, когда не радость, - кивнула Римма.
  Зайка еще раз вздохнула. Тоня кивнула, но как-то неуверенно, а я не выдержала:
  - Да что там той радости. Расстройства гораздо больше. Не уверена, что оно вообще того стоит.
  - Ты чего, Том? Тебя Ар обидел, что ли? - удивилась Полина.
  - Вот еще! Обижаться на них! Один обрабатывает для совместной поддержки численности вида, потому что партия подходящая и папа одобряет - сплошной расчет. Другой - то с поцелуями лезет, то обрывает контакты, потому что сам себе чего-то понавыдумывал. И вообще, фиг поймешь, чего ему от меня надо. С Игорем хотя бы понятно все. Ну их всех... в баню!
  Выпалила, взяла кружку в руки, с громким стуком поставила обратно на стол и разревелась, как последняя дура. И, спрашивается, чего реветь? Любить-то меня никто не обязан. Но слезные железы разошлись не на шутку и останавливаться не торопились.
  - Тома... ну ты чего? - Полина подсела поближе ко мне и обняла за плечи.
  - Так вот чего этот проныра ко мне в приют лыжи навострил! - прищурилась белочка. - Вот же хитрая ж...
  - Тамара, кончай реветь! - сказала Тоня. - Подхвостье с ними, раз эти дурни не в состоянии оценить умницу и красавицу под самым своим носом!
  Я всхлипнула и вытерла слезы ладонью. Девчонки правы. Не стоит разводить сырость по дрянному поводу. Но мне отчего-то сделалось невыносимо тоскливо. Неужели ни один мужчина не может полюбить меня? Именно полюбить, а не рассматривать, как выгодную партию и не пытаться утереть нос другому, завоевав мое внимание. Кругом расчет. И никому не нужна я такая, какая есть.
  Ну и ладно. Мне тоже никто не нужен. Ну их всех... в подхвостье!
  - Спасибо, девчонки. Не знаю, чего я так расквасилась. Нервы, - улыбнулась я, стирая со щек следы слез.
  - Не извиняйся, - улыбнулась Полина и тоже шмыгнула носом. - Эти мужики - мастера в доведении нас, девочек, до слез, но без некоторых из них почти невозможно, даже когда они не дают никаких обещаний и в любой момент могут исчезнуть из твоей жизни.
  Я сочувственно посмотрела на зайку. Подруга явно прикипела душой к заезжему пантеру, как ни старалась этого не допустить.
  - Роман... - начало было совушка, но Полина не дала ей продолжить:
  - Роман... Роман душераздирающе красиво ухаживает. Но думать, что он на мне женится и увезет в свою Францию, где мы будем жить долго и счастливо... Я не такая дура, Тонь. Но мне с ним хорошо.
  На нашей маленькой кухне с цветочными занавесками на окне повисла отчаянно грустная пауза.
  - Ну, нет. Так не пойдет!
  Римма неожиданно громко хлопнула по столу ладонью.
  - Значит, так. Нужно отвлечься. Мужики - зло. Поэтому сейчас мы прихорашиваемся и едем гулять в центр, где будем самыми красивыми и неприступными!
  - Э-э-э... - протянула Тоня.
  Я не совсем уловила логику, но хвостом чуяла: если выстроить верный ассоциативный ряд, она точно появится.
  - Никаких э-э-э! Хватит тут кукситься! - не дала отмазаться совушке белочка. - И, девочки, прихорашиваемся по максимуму, чтобы страдали от нашей неприступности не только вдрызг пьяные. Я сегодня хочу побыть оружием массового поражения. Пусть накроет и тех, кто слегка под шофе.
  Я рассмеялась. Боевая белочка - это сильно.
  - Я в деле!
  Мой хвост воинственно вильнул.
  - Я тоже, - улыбнулась Полина.
  - А у меня, как я понимаю, выбора нет, - вздернув бровь, констатировала Тоня.
  Мы втроем широко улыбнулись. Женская солидарность - штука суровая. Особенно когда принудительная.
  Что такое два зеркала на четырех девушек? Это крайняя непредусмотрительность, ибо, когда речь заходит о красоте, очередность не соблюдается. Спустя час и с десяток дружеских подколок на тему 'подвинь филей, мне нужно довести стрелку' вся наша четверка была готова к штурму хоть центра, хоть неприступной крепости, хоть раскрытых нараспашку сердец местной алкогольной тусовки. Так что мы в боевом настроении загрузились в белочкин транспорт и покатили.
  Пунктом назначения был городской парк аттракционов. В послезакатных густых сумерках он весело играл разноцветными фонарями и лампочками. Детей в такое время тут почти не было, зато молодежи много. Воздух заполняла вечерняя свежесть, механическая музыка и вспышки хохота у отдельных аттракционов.
  - Куда пойдем? - оглядываясь, поинтересовалась Полина. - Я б на лошадках прокатилась.
  Карусель со скачущими лошадьми медленно крутилась и манила к себе задорной песенкой.
  - Лошадки потом, - не согласилась Римма. - Сейчас нам нужен адреналин, чтобы всю ерунду из головы вытрясти. Всем ждать тут. Я за билетами.
  Не подозревая, что задумала рыжая пухнастость, мы остались ждать ее возвращения, а спустя пять минут таращились на билеты, не веря своим глазам. Top Spin! Top Spin, чтоб беличий каскадерский хвост прищемило!
  Здоровенная железная конструкция на массивных сваях сейчас казалась необъяснимо хлипкой: дунь - развалится.
  - Ну, уж нет! Я туда не полезу! Мне еще жить хочется, - пошла на попятную совушка.
  В моих глазах загорелась надежда примазаться к рассудительной троюродной сестре, но Римма не дала соскочить.
  - Так, девчонки, хотите вернуться домой, продолжать вздыхать над горькой судьбой и плакаться на мужиков-козлов? Ну и вперед. А я собираюсь прокатиться и получить от этого удовольствие, потому что страдания и стенания мне надоели. Я хочу нормальных эмоций, не связанных с пунктирно-появляющимися охламонами в моей жизни.
  Закончив тираду, Римма развернулась и пошла к аттракциону, чтобы предъявить билет и занять место на одном из сидений в длинном ряду.
  - Я тоже хочу, - выпалила я и пошла за белочкой.
  В итоге через несколько минут мы все вчетвером сидели на своих местах, а парень, ответственный за эксплуатацию, проверял, как мы пристегнулись, после чего опустил общую на весь ряд страховочную штуковину с парой вертикальных мягких поручней для каждого сидения и пошел в будку.
  Гудение заводящегося мотора вызвало волну мурашек. Аттракцион пришел в движение. Медленные покачивания набирали темп, а после четвертого начались вращения. Когда сидение крутануло так, что на спуск мы отправились лицами вниз, я завизжала. Смотреть, как с увеличивающейся скоростью к тебе летит асфальт - то еще удовольствие, но визжать мне понравилось.
  Через сидение послышалось восторженное беличье 'йухуууу!!!'. Ну, кто бы сомневался. Я улыбнулась и снова завизжала, потому что мы зависли в самой высокой точке и вращались вокруг своей оси, как космонавты в центрифуге.
  С другой стороны прилетел сдавленный голос Полины:
  - Кажется, меня сейчас вырвет.
  - Рот закрой, - сквозь сжатые зубы беззлобно посоветовала ей Тоня.
  Я с ней мысленно согласилась. Если сейчас у кого-то из нас желудок выкинет белый флаг, весело будет всем.
  Когда адская машина остановилась и страховочные крепления были отстегнуты. Я встала с сидения и почувствовала, что меня ведет вправо. Первые три шага шатало, потом вестибулярный аппарат вспомнил о своих обязанностях, и стало полегче.
  - Ну, как? - бодро поинтересовалась Римма.
  - Мне плохо, - ответила зайка.
  - Возьмите леденец, - обратился к ней парень, крутивший нас на этом аттракционе.
  Полина приняла леденец и одарила парня таким благодарным взглядом, что тот даже немного покраснел.
  - А можно мне тоже? - спросила я у разомлевшего.
  - Вам тоже плохо? - он протянул вторую конфету.
  - Нет. Просто леденец хочется, - улыбнулась я, забирая шуршащий презент.
  Парень хохотнул и пошел обратно пристегивать следующую партию невменяемых любителей адреналина.
  После парочки куда более безобидных каруселей мы купили мороженое (экстрим так экстрим, ну и что, что зима!) и отправились гулять в сторону, откуда доносилась музыка. Неподалеку обосновалась группа музыкантов с приличной акустической системой, исполнявшая любимые народом хиты, которые мало кто не знает наизусть. Бросив в открытый чехол от гитары мелочь, найденную в карманах, мы зависли рядом с ребятами, потому что уйти было невозможно - очень уж душевно они пели. Да и голос у вокалиста пробирал до мурашек.
  Полина ненадолго отлучилась после третьей песни, а, вернувшись, стала прощаться:
  - Девчонки, я, наверное, пойду поздно уже, а завтра на работу...
  - Роман позвонил? - прямо спросила Тоня.
  - Позвонил, - кивнула зайка и довольно улыбнулась.
  - А как же девиз про 'не дадим'? - наигранно возмутилась Римма.
  - Мы, девочки, такие переменчивые в решениях - ужас какой-то, - рассмеялась Полина и скрылась в толпе.
  Уход зайки разрушил атмосферу, которая бывает нетронутой, только пока все нужные дуалы в сборе. Белочка тоже стала посматривать на время.
  - Тебе тоже пора? - спросила я у нее.
  - Ага. Надо отъехать, - повинилась белочка.
  - Поезжай, - кивнула совушка.
  - Может, вас тоже забросить домой? - предложила Римма.
  Мы с Тоней переглянулись. Домой мне пока не хотелось, о чем я и сказала.
  - Не нужно. Мы еще погуляем. Хороший вечер, - решила совушка, и белочка, чмокнув нас поочередно в щечки, ушла.
  Проводив ее взглядом, троюродная сказала:
  - Я вызову нам машину.
  И пока я пританцовывала под одну из старых песен, она сделала звонок:
  - Привет. Заберешь нас из парка аттракционов через полчаса? Я потом расскажу. У девочек сегодня был вечер мужененавистничества. Хорошо. Жду.
  - Что значит, у девочек? - возмутилась я, когда сестра завершила вызов. - А как же солидарность?!
  На фоне праведного негодования я даже не сразу заметила тот факт, что звонила Антонина явно не в службу такси.
  - Солидарность в порядке. Я ведь тоже девочка, если ты не забыла, - хохотнула Тоня.
  - Ой, все! - заявила я и пошла пробираться в первый ряд, потому что скоро придется уходить, а я еще не наслушалась глубоким низким голосом вокалиста.
  Время летело незаметно, как будто огибая островок асфальта, где музыканты играли вечные песни группы Кино. Один из группы обходил образованный слушателями полукруг со шляпой, пританцовывал и улыбался, приглашая слушателей поддержать исполнителей рублем, и хорошо бы не одним.
  Почувствовав чужую руку на своем плече, резко обернулась и уперлась взглядом в знакомую кожаную куртку. Я выразительно посмотрела на его ладонь. Ар все понял без слов, убрал ее с моего плеча, а я снова повернулась к музыкантам.
  - Надо поговорить, - громко сказал он, чтобы я услышала, потому что музыка звучала довольно громко.
  Вот как! Значит, теперь ему надо поговорить. А вот мне не надо! Мне уже ничего не надо. Я пританцовываю тут, вообще-то, и подпеваю.
  Последнюю свою мысль и озвучила, удержав остальные при себе. И действительно стала подпевать знакомым строчкам: 'В нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен...'
  - Тома.
  Я проигнорировала обращение. Какое еще 'Тома', когда у меня тут полная сцепка с песней, и я жду перемен?
  Тогда Ар взял меня за предплечье, развернул к себе, перехватил за ладонь и повел прочь из толпы, бросив все то же 'надо поговорить'.
  Когда мы оказались метрах в двадцати от музыкантов, рядом со скамейкой за палаткой с сувенирами, мои уши будто расслабились, все же громкая музыка - то еще испытание. Змей отпустил мою руку и вперился суровым взглядом мне в глаза. Я с вызовом вздернула подбородок.
  - Что?
  - И часто ты ночами гуляешь одна?
  - А почему ты интересуешься? Я думала, для тебя больше не актуальна тема нашего с тобой общения, - огрызнулась я. - К тому же я не одна и сейчас не ночь.
  Да, огрызнулась. Потому что мне было обидно. Сначала уходит без объяснений, потом перестает писать и звонить, а теперь стоит тут, весь из себя такой грозный и красивый, и душу травит!
  - Я видел, как ты была с Игорем, - буркнул Ар, хмурясь еще больше.
  - Да неужели! И что? Я с ним там прям у машины предалась плотским утехам, страстно припав к его мужественной груди, что ты так отреагировал? - вспылила я.
  Нервы под хвост. Надо успокоиться, иначе будет сцена. Закатывать сцену не своему мужику - последнее дело. Так он своим никогда не станет. Кому нужна истеричка?
  - Он к тебе прикасался. И я... Я вспылил, - хмуро произнес змей.
  Вспылил? Приревновал, значит? Где-то внутри стал теплиться фитилек странно легкого чувства, и одновременно нарастало напряжение.
  - И зачем? - гораздо спокойней поинтересовалась я, сложив руки под грудью. Куртка приятно захрустела тканью.
  - Мне не понравилось, что он тебя трогает, - буркнул змей и резким жестом заложил руки в карманы.
  - То есть тебе не понравилось, что делает он, а отдача, в итоге, прилетела мне. Слушай, Ар, я понимаю, что все мужчины по своей природе собственники, даже тогда, когда дело касается и нелюбимой женщины, но я не понимаю, что тебе от меня нужно. И вообще, зачем ты приехал? Честное слово, последнее, что я хочу от общения - это нервотрепку, мне ее и без того хватает.
  С каждым словом во мне крепла уверенность, что змеище, стоящее напротив в раздражающе уверенной позе, трудится скрыть улыбку.
  - Все сказала? - Ар иронично выгнул бровь.
  - Все, - кивнула я и посмотрела в сторону освещенной площади в конце аллеи. Зачем мне вообще все эти разборки? Не понимаю, зачем он приехал?...
  Поток мыслей прервался резко. Змей коснулся ладонью моей щеки. А как только я повернулась обратно, наклонился и поцеловал. Одно движение - и в моей голове воцарился вакуум. Все мысли испарились, будто их и не было. Я наслаждалась теплом и мягкостью его губ и шершавостью приятно царапающейся щетины.
  Ай, будь, что будет. Может, у нас ничего и не получится, но он ведь действительно классно целуется. Довыяснить отношения можно и потом.
  Я прижала ладони к его щекам и подалась всем телом вперед. Ар заурчал и крепко обнял меня за талию, не оставляя между нами расстояния. Взъерошив его волосы, соскользнула ладонями к плечам. Ох, ты ж, йожки-матрешки, какие плечи! Гладить - не перегладить. А если представить, какой рельеф наверняка образуют мышцы при должном напряжении - на слюну изойти не грех. Но не сейчас.
  Ар целовал меня медленно, словно растягивая удовольствие, знакомясь. Мне нравились его уверенные движения, мне нравилось то, что он делает. Мне это так нравилось, что я не удержалась и прикусила его за нижнюю губу. Легонечко. В ответ на что змей рыкнул, и нежный, даже галантный поцелуй превратился в вихрь, перекрывший мне доступ к воздуху.
  Мужики, конечно, те еще кадры, но конкретно этот я была готова распечатать и поставить в рамочку, чтобы любоваться каждое утро.
  Когда Ар прервал поцелуй и посмотрел на меня, в его глазах сияли звезды. Что за мужчина - голова кругом!
  - Поехали прокатимся? - тихо предложил он.
  Я кивнула. Ни за что на свете не отказалась бы от предложения, сделанного этим змеем таким тоном.
  
  ***
  
  На столе у самого окна, под теплым светом торшера, стоял лэптоп. Рядом с ним лежали бумаги: какие-то в файлах, другие - примятые или с загнутыми уголками, помеченные на полях черной пастой. Людмила откинулась на стул, запрокинула голову и зарылась пальцами в волосы, массируя кожу головы. Черные лодочки на высоком каблуке стояли рядом со столом. Юбка-карандаш и приталенная блузка не давали расслабиться. Утягивающие колготки стискивали ноги. Промелькнула мысль снять их к бесовой бабушке, но как только женщина снова выпрямилась, взгляд зацепился за очередную строку в документе, намерение было забыто. И так непростой ритм деловой женщины стал почти бешеным. Теперь, чтобы контролировать бизнес, ей приходилось гонять машину из одного города в другой. Каждый божий день. Накладки рабочего процесса и навалившиеся проблемы с сыном оставляли свои следы не только в голове и на самочувствии. Под глазами, замаскированные слоем корректора, залегли синяки. Морщинки тоже пробивались довольно решительно, увлажняющие и лифтинговые масочки их честно сдерживали. Пока. Но возраст не сдержишь.
  Оторвать Людмилу от сводок смог только звук будильника. Пора ложиться спать. Утро деловой женщины всегда начиналось с чьего-нибудь звонка, нередко и в шесть утра. Поэтому напоминать себе, зарывшейся с головой в бумажки, фирменные бланки и текучку, приходилось о пользе здорового сна, а не о подъеме.
  Потянувшись, она встала из-за стола и подошла к шкафу. Полка на уровне глаз. Бутылка красного полусухого. Бокал звякнул о столешницу. Людмила наполнила пустой сосуд и подошла к окну. Ночной город светил огнями чужих окон, безликих фонарей и фар машин. Она прислонилась к окну и позволила себе долго сдерживаемый, тягучий, долгий выдох. Сегодня был тяжелый день. Офис - дорога - больница - гостиница, а утром снова дорога.
  Сегодня в больнице ей показалось, что сердце постарело. Лет на двадцать за один короткий миг.
  Приглашение главного врача клиники, Леонида Лаврентьевича, в его кабинет разбудило плохие предчувствия. Мысль, что ее зовут для того, чтобы сообщить, что все хорошо, мелькнула и пропала. Такие вести приносят в палату.
  Главный врач ее ждал.
  - Людмила Григорьевна. Присаживайтесь, - сдержанно поприветствовал ее хозяин кабинета.
  Когда врач твоего ребенка не позволяет себе улыбки - это плохой признак. Людмила кивнула и устроилась напротив Виргуна. Он кивнул в ответ, сцепил руки в замок, положил их на стол перед собой и произнес:
  - Пришли анализы. Боюсь, у Егора уремический гипотиреоз.
  - И что это значит? - уточнила мать пациента.
  - Это значит, что у Егора серьезные нарушения щитовидной железы, спровоцированные почечной недостаточностью. При гипотиреозе очень часто проявляется психоневрологическая симптоматика: потеря памяти, дезориентация, зафиксированы даже случаи комы.
  - Погодите, - Людмила подняла ладонь в предостерегающем жесте. - Почечная недостаточность? У Егора не было почечной недостаточности. Я бы об этом знала.
  - Это очень хитрая болезнь, Людмила Григорьевна. Симптомы могут проявиться через несколько недель после возникновения причины. Или дней. Даже часов. Тошнота, рвота, бледность кожных покровов, отсутствие аппетита, отеки под глазами - вы говорили эти симптомы сопровождали заболевание Егора накануне его исчезновения, верно?
  - Да, но это ведь могло быть обыкновенное пищевое отравление, разве нет? - она нервным движением провела пальцами по шее.
  - Безусловно, - кивнул Леонид Лаврентьевич. - Интоксикация организма могла быть именно тем спусковым крючком, который запустил недостаточность. Бытовые яды или медицинские препараты могли быть источником интоксикации. Егор принимал какие-то таблетки?
  - Нет. Насколько я знаю - нет.
  - Возможно, имела место травма? Она тоже могла послужить толчком.
  Вопросы, вопросы, вопросы... Ей хотелось выругаться. Так грязно, как только возможно. Она мать четырнадцатилетнего мальчика. Четырнадцатилетние мальчики не говорят о проблемах мочеиспускания или о травмах, если, конечно, это не открытый перелом. Возможно, этих проблем не было, а может, она упустила своего сына. Не заметила. Отдалилась. Может, он просто постеснялся ей сказать? Глупости! У Егора мозги в нужном месте, он не стал бы скрывать. Или стал бы...?
  - Я не знаю. Егор не говорил, что его что-то беспокоит.
  - Понимаю. Он подросток и вполне мог не придать значения. Но анализы четко выявили почечную недостаточность, которая в свою очередь повлияла на функции щитовидной железы. Течение болезни у Егора не совсем типичное. Пубертатный период и резкая декомпенсация почечной недостаточности вызвали приступ. Сейчас Егору назначены препараты для восстановления функций щитовидной железы и почек, но последние меня беспокоят. В данный момент острой необходимости в крайних мерах нет, но, если после процедур и назначений не последует улучшения, что возможно - показатели остаются на одном уровне, прогресса пока не наблюдается - придется делать пересадку.
  Доктор Виргун жестикулировал кистями. Плавные ритмичные движения раздражали мельтешением.
  Людмила шумно вдохнула и сделала медленный выдох.
  - Я советую вам сделать анализ на совместимость и позвонить отцу Егора. Если вы окажетесь несовместимы, возможно, он станет единственным донором для вашего сына. Очередь - тоже вариант, но не факт, что если ситуация резко ухудшится, почка появится. А если и появится, она достанется первому в списке на пересадку.
  - Я не могу позвонить отцу Егора, - Людмила потерла переносицу, заставляя себя концентрироваться на беседе, а не на мыслях, что ее сыну может грозить кома или что похуже. - У меня нет его контактов. В последний раз я видела его пятнадцать лет назад.
  - Это существенно осложняет дело... - доктор ненадолго замолк и побарабанил пальцами по столу. - Но в вашем случае нам бы смог помочь специалист другого профиля.
  - Какого именно? - поинтересовалась она.
  Леонид Лаврентьевич придвинул к себе папку с края стола, раскрыл, из уголка достал визитку черного картона и протянул Людмиле.
  Карточка гласила: 'Игнат Дубравин. Частный сыск' и номер телефона.
  - Вы серьезно? - Людмила повернулась к врачу. - Хотите сказать, что разыскать отца Егора будет легче и дешевле, чем дождаться донорскую почку? Если она вообще понадобится. Я его мать. Наверняка я подойду.
  - Поймите, донорский орган достается первому в списке. Случается, когда неотложные случаи передвигаются вверх в нумерации. Ваш сын, если произойдет то, чего мы боимся, сможет некоторое время жить на диализе. Но если в какой-то момент случится осложнение, мы можем не успеть ему помочь: органа, в нужное нам время, может просто не оказаться.
  Людмила положила ладони на стол, как будто поставила точку, и ответила:
  - Я вас поняла, но давайте мы будем решать проблемы по мере их поступления. Я сделаю тест на совместимость, а дальше будем решать, исходя из результатов.
  - Как скажете, - снова кивнул доктор Виргун. - Но на случай, если понадобится помощь...
  Людмила поднялась со стула.
  - Надеюсь, что не понадобится.
  Она не просто надеялась. Она знала. Так должно быть. Она мать. Она идеальный донор.
  
  Людмила снова вздохнула и вернулась к столу. Последний раз проверить почту и спать. Точно спать. Электронный почтовый ящик встретил хозяйку извещением о новом письме. Из лаборатории. Результаты анализов.
  Людмила на несколько секунд задержала дыхание, а потом открыла письмо. Много букв. Данные, данные, данные... Нужные ей слова были в самом конце.
  'Не может быть донором для реципиента'.
  Резким движением она захлопнула ноутбук. Не может быть! И что теперь делать? Возможно, лечение сработает и функции почек Егора восстановятся, но если нет? Ставить в очередь на пересадку? Диализ несколько раз в неделю? Постоянные ограничения, таблетки и больницы?
  Людмила схватила сумку, лежавшую на полу под столом, и стала искать. Черный прямоугольник визитки. Одиннадцать цифр. Гудки.
  - Алло, - спокойный голос из динамика не был сонным.
  - Игнат Дубравин? Меня зовут Людмила. Мне нужны ваши услуги.
  Безопасник не спал. Он знал, что мать рысенка позвонит. Дуал-медведь позаботился об этом: идеальная совместимость, благодаря ему превратилась в абсолютную невозможность донорства. Вопрос врачебной этики мерк перед грузом ответственности перед видом. Нервы одной человеческой женщины стоили безопасности дуалов. Спустя короткое время она узнает, что с ее сыном все хорошо - в медицине случаются и более необъяснимые случаи выздоровления. Но у него будут нужные сведения. А со сведениями он работать умеет.
   Пятнадцатиминутный разговор с решительно настроенной матерью рысенка дал безопаснику факты. Их было немного, но предоставить их не мог никто, кроме нее. С момента встречи этой женщины и дуала прошло пятнадцать лет. Высокий, светловолосый, светлоглазый, предположительно Александр. Видовая принадлежность - рысь. Шансы найти наследившего были невелики. Такая работа. Придется съездить в родной город Егора, поговорить с главой тамошней общины - начать лучше с этого.
  Людмила сидела на кровати и смотрела на нетронутый бокал вина на столе. Она не плакала, не двигалась, только смотрела вперед остекленевшими глазами. Что будет, если сыщик не найдет Алекса? Что будет, если найдет, но тот откажется становиться донором? В комнате предчувствием грозы повисло отчаяние. Людмила тряхнула головой, встала и откинула одеяло с кровати. Она будет решать проблемы по мере их поступления. Именно так и никак иначе.
  
  
  
  
  ГЛАВА 9
  В КОТОРОЙ СЛУЧАЮТСЯ ОЧЕНЬ ПЛОХИЕ СТИХИ
  
  Будильник весело пиликал со стола, возвещая радостную весть о новом дне. Я потянулась. От воспоминаний о вчерашнем вечере - вернее, ночи - на губах сама собой появилась улыбка. Дорога, желтый свет фонарей, ветер, путающий волосы, и широкая спина, защищающая от него - что может быть лучше? Только умопомрачительные поцелуи. Настолько умопомрачительные, что я даже почти не думала о том, где змей так хорошо освоил навык.
  Потянувшись до хруста, я встала с кровати и отправилась на свидание с санузлом под недовольное ворчание желудка. Тот недвусмысленно заявлял, что ему чего-то недодают, и требовал немедленной додачи с компенсацией за моральные страдания.
  По коридору я шла, мурлыча себе под нос веселенький мотивчик, и только в последний момент заметила, что дверь ванной резко открылась. Затормозив в сантиметре от угрозы ушиба, я ворчливо обратилась к сестре:
  - Антонина, ты чего с утра пораньше резкая такая? Еще б чуть-чуть, и у нас с дверью бы состоялось страстное лобзанье, а я, между прочим, несогласная.
  - Извини, - ответила совушка чужим баритоном.
  Я заглянула за дверь и потеряла дар речи. За ней стоял Володя. За ней стоял Володя в одних джинсах, босиком и с голым торсом. Торс был весьма... но что полуголый Володя делал у нас дома?
  - Э-э-э... - сказала я.
  - И тебе привет, - усмехнулся филин.
  - Привет-привет, - кивнула я.
  И на этом крайне интересном месте из своей комнаты вышла Тоня. Она отчаянно зевала в ладошку и другой рукой терла глаза, поэтому не заметила валяющуюся на полу тапку, о которую споткнулась и непременно упала бы, если бы филин не среагировал. Он схватил совушку за руку и дернул на себя. Прокрутившись вокруг своей оси, троюродная обнаружила себя в объятиях мускулистого парня, прижимающего ее за талию. Тоня подняла глаза, и они с Владимиром будто перестали замечать все вокруг, включая меня. Поэтому я не выдержала:
  - Так-так-так... и что тут у нас? СОВпадение? - поинтересовалась я у сестренки, имея в виду вовсе не злополучную тапку.
  Володя иронично выгнул бровь и ответил одним словом, по-прежнему глядя на Тоню:
  - СОВвращение.
  К моему изумлению, совушка стала медленно, но неотвратимо краснеть. Осознав это, она нахмурилась, явно неохотно выбралась из крепких рук филина и, пробурчав 'устроили тут совещание', закрылась в ванной.
  Я едва сдерживала смех. И чего краснеть, спрашивается? Отличный же выбор, то есть, парень! Только мгновение спустя я осознала гигантские размеры бытовой подставы от сестренки и, обуянная праведным негодованием, пнула дверь:
  - Моя очередь была!
  - Прозевала, - констатировал Владимир и ушел в совушкину комнату, довольно улыбаясь.
  Я фыркнула и буркнула себе под нос:
  - Вот же, два сапога - пара.
  - Я все слышу! - донеслось подозрительно веселое из-за заветной двери.
  Скорчить гримасу дверному полотну? Не вопрос! Когда это отсутствие публики мешало ерундить?
  Тоня и Владимир ушли первыми, совушке нужно было спешить на работу, филина тоже обязывало трудоустроенное положение. Поэтому мне, как человеку, временно лишенному необходимости зарабатывать на хлеб, поручили съездить к Полине и забрать у нее что-то. Что именно - троюродная не сказала. Она выразительно скосила глаза на филина, а я не стала пытать, будучи на девяносто девять процентов уверена, что это не килограмм наркотической смеси.
  В сети меня уже ждало утреннее сообщение от Ара. Текст я читала, улыбаясь во все тридцать два.
  'Доброе утро, лисичка. Давай встретимся сегодня?'
  'Давай! Встретимся! Да! Да! Да!' - радостно провилял хвост.
  'Привет. Я только за. Куда пойдем?' - написала я и кинулась собираться. В универ мне нужно было ко второй паре, но до нее - успеть забрать совушкин скарб. И если не начать сейчас, то опоздаю, и тогда не видать мне 'автомата' по ИКЗЕиАм - как сокращали в расписании название курса лекций по истории культуры западной европы и америки - как своих ушей. Да и на пару к научному руководителю лучше приходить вовремя.
  Переписка со змеем продолжалась все время, что я ехала маршрутке. И, кажется, другие пассажиры терзались подозрениями в моей социальной опасности: широкая довольная улыбка словно приклеилась к моим губам. И это в час-пик!
  Полина жила в другом районе. Не слишком далеко от нашего, но по утренним пробкам времени поездка заняла прилично. Пятый этаж кирпичной хрущевки. У соседней с нужной мне дверью стояла бабулька подъездная обыкновенная: серое пальто, серый берет, яркий павлопосадский платок, губы - в оранжевой помаде. Старушка не двигалась и смотрела на придверный коврик напротив зайкиной двери так, будто он отрастил зубы и уже готовился к прыжку. Я тоже покосилась на неоднозначное изделие. Коврик как коврик. Только в самом центре лежала черная роза, а вокруг ее стебля была закручена бумажка.
  - Здравствуйте, - приветствовала я бабульку и подняла цветок.
  Роза была не искусственная. Живая, но выкрашенная из баллончика.
  Старушка шарахнулась от меня, как от чумной, обошла аккуратненько и уже на лестнице сказала:
  - Не брала бы всякую дрянь в руки. Наверняка же со сглазом. Я Полине давно говорю, надо ей к бабке сходить, порчу снять. Не к добру, ой, не к добру.
  Я ничего не ответила. Что тут ответишь, когда одна бабка гонит к другой бабке? Старушка медленно спускалась по лестнице и продолжала ворчать о 'сглазе', даже пару раз перекрестилась. Я пожала плечами и нажала на кнопку звонка.
  Полина открыла почти сразу.
  - Привет. Проходи, - пригласила она, улыбнувшись.
  - Привет, - ответила я, зашла и закрыла дверь, после чего протянула подруге цветок.
  - У тебя на пороге лежало.
  Зайка тяжело вздохнула.
  - Опять... Мне уже соседские бабушки иконки карманные дарят.
  Я улыбнулась. Заботливые.
  - Что это вообще такое?
  Полина развернула бумажку, прочитала, хмыкнула и протянула мне.
  - Да это парень один... никак не успокоится.
  Записка гласила:
  'Я думал, ты не такая.
  Я думал, ты не как все.
  Но ты не оказалась другая.
  Ты такая же, как все.
  Розой была любовь,
  Но теперь она черна.
  Не расцветет она вновь.
  Усохнет, истлеет навек!'
  - Э, - протянула я. - Что за бред?
  - Так бывает, когда у человека нестабильная психика и ранимое эго, - фыркнула Полина.
  - Расскажи нормально, или начну кусаться! - потребовала я.
  Зайка улыбнулась.
  - Хорошо. Обследовался у нас один парень пару-тройку месяцев назад. Человек. Лет девятнадцать - двадцать. Прицепился ко мне, как клещ. На работу провожал, с работы. Письма мне строчил с признаниями и под дверь складывал - телефон-то я ему не дала. Я старалась мягко объяснить, что нам с ним не по пути, но мальчик понимать не хотел. Поэтому у нас состоялся неприятный разговор, после которого, он, наконец, перестал мелькать перед глазами, зато стал посылать вот такие 'подарочки'.
  - Странный субъект. Обычно этот вид поэзии годам к шестнадцати проходит, - я покачала головой.
  - Двадцать лет парню, а такой ерундой мается. Явно недообследовали, - вынесла вердикт зайка.
  Я рассмеялась.
  - Чаю хочешь? - улыбнувшись, предложила Полина.
  - Нет, мне уже в универ лететь надо на всех парах, - отказалась я.
  Подруга кивнула и принесла из комнаты бумажный пакет на ручках-шнурках. Я заглядывать внутрь не стала. Скоренько попрощалась с зайкой и помчалась дальше, навстречу знаниям и 'автомату'.
  Обычно уже после четвертой по расписанию пары наш корпус становился тихим и обезлюдевшим. Основная масса студентов схлынывала: у кого-то заканчивались пары, а кто-то попросту не доходил до пятой. Наша группа дошла в полном составе, потому что пятой парой была философия. После нее я всегда чувствовала смесь сонливости и апатии, сильно подозревая, что я такая не одна. Все дело было в манере чтения лекции. Иногда преподаватель напоминал мне заклинателя змей, таким заунывно-размеренным был его голос.
  Когда время пары подошло к концу, лектор попрощался с нами и вышел первым. Олежек громко выдохнул и озвучил всеобщее настроение облегченным стоном:
  - Наконец-то!
  Девчонки разулыбались и стали оживать.
  Я сегодня еще планировала успеть к Егору, поэтому встряхнулась, попрощалась с одногруппниками и бодро пошла на выход. Коридор был пустой, как и лестничный пролет, поэтому я была сильно удивлена, когда, ступив на первую ступеньку, почувствовала сильный толчок.
  Не упала - крепко ухватилась за поручень рукой, но сумку и пакет из другой руки выбил удар. Парень, задевший меня плечом, не остановился, несся вниз, как ураган, а сверху раздался полный ярости Оленькин голос:
  - Стой, гад!
  Гад и не подумал слушаться, его пятки уже сверкали на первом этаже в сторону главного выхода.
  - Том, ты как? - подошел ко мне Олежек.
  - Нормально, - кивнула я, чувствуя, как сердце колотится в ненормальном темпе. Чуть душа не вылетела от неожиданности. Но да ладно.Не упала - и хорошо.
  Староста, как благородный рыцарь, решил помочь мне с упавшей сумкой, поднял ее и пакет, только вот тот от удара порвался, и содержимое из него выпало. Олежек посмотрел на то, что выпало, и хрюкнул.
  - Ай, Тамара, какая ты все-таки интересная женщина, - заметил он, вовсю улыбаясь.
  На ступеньках лежало темно-вишневое полностью кружевное белье, даже на вид страшно дорогое.
  - Ой, Томка, красотища какая, - выдохнула из-за плеча одногруппница. - Где брала?
  - Это сестра брала, - буркнула я, чувствуя неловкость.
  Олежек в джентельменском порыве наклонился за комплектом и, поднимаясь, протянул его мне.
  - Прошу.
  - Это что такое? - прозвучал над нашими головами глас закона и порядка, то есть Оленькин.
  Олежек посмотрел на белье, потом поднял взгляд на президента студсовета и ответил:
  - Честное слово, это не мое.
  Девчонки прыснули со смеху.
  - Тогда, может, уже отдашь? - улыбаясь, поинтересовалась я и сама забрала из рук старосты и Тонин комплект, и свою сумку.
  - Видели этого? - не стала заострять внимание на Олежекином конфузе Оленька.
  Я покачала головой. Все, что я увидела - черная толстовка с капюшоном и джинсы. Остальные тоже лица парня не разглядели.
  - Это он, гад такой, свои идиотские листовки сует, куда не надо. Увидела его прямо за этим делом. Опять расписание прикрывал своими писульками, - негодовала наш профорг, потрясая очередным опусом.
  Олежек посмотрел на лестницу, затем перевел взгляд на Оленьку и уже дернулся было вниз, но я схватила его за рукав. Мало ли, сейчас как ринется ради любви с места в карьер, еще повредит себе чего, уж больно блеск в глазах лихорадочный.
  - Поздно. Убежал уже, - пояснила я в ответ на озадаченный взгляд.
  - Зар-р-раза!
  Профорг от души приложила ладонью по перилам, ойкнула, потрясла рукой.
  Наш староста слегка смутился, хоть и догадывался, что речь, скорее всего, не о нем.
  - Сколько вреда от одного человека, - пробормотала Оленька и, то ли махнув нам на прощанье, то ли продолжая унимать боль в ударенной ладони, пошла наверх, зловеще стуча каблуками.
  Выйдя за двери, мы с Олежеком синхронно стали оглядывать территорию на предмет нарушителя порядка. Но того уже давно и след простыл. Не успела я подойти к остановке, как смартфон завибрировал, возвещая о сообщении. Сообщение было от Ара. Увидев его имя на экране, я улыбнулась. Какой все-таки классный. Но переименовывать не буду. Пусть остается птицей говоруном.
  Текст был коротким: 'Жду тебя у Егора'. Улыбка стала шире. Надо купить рысенку что-нибудь вкусненькое, а то бедный парень уже на стенку лезет от вынужденного затворничества.
  Когда в клинике я проходила мимо поста, медсестра принюхалась и подозрительно на меня посмотрела. Я доброжелательно улыбнулась, набрала скорость и подумала, что надо было положить в три пакета, а не в два.
  Егор и Ар сидели на койке. Каждый смотрел в экран своего смартфона, при этом изредка показывая его собеседнику. Лица у обоих были серьезные, как будто обсуждение затрагивало, как минимум, экзистенциальные материи.
  - Привет, - поздоровалась я и плотно закрыла за собой дверь.
  - Привет, - кивнули оба парня, не отрываясь от гаджетов.
  'Вот как? Ладно-ладно', - подумала во мне время от времени просыпающаяся вредная тетка.
  - Егор, а я тебе кое-что принесла, - хитро прищурившись, произнесла я и стала разворачивать пакеты и снимать их с гостинца.
  - Спасибо, Том, - угукнул парнишка и дернул ухом.
  По палате поплыл умопомрачительный запах жареного мяса. Секунда - и смартфоны были забыты, а двое мужчин, обуянные первобытными инстинктами, уставились на меня жадными взглядами. Я поежилась. Сожрут, как пить дать. Время откупаться.
  - Вот.
  Я протянула рысенку гостинец. Слайдер. А на деле - жареная булка-конверт с куском мяса и зеленью, маняще торчащей из прорези. Егор принял шуршащий бумажный пакет с вкуснятиной и сразу же в нее вгрызся.
  - Спасибо, Том, - повторил парнишка с набитым ртом. - Ты настоящий друг. Да что там друг! Если девушка приносит мясо, а не бананы, значит, ее нужно срочно брать замуж, пока никто другой не взял!
  Егор подарил слайдеру полный обожания взгляд и добавил:
  - А то с этой постной едой больничной я скоро на людей бросаться начну.
  Змей все это время не сводил глаз с конверта, и во взгляде его поселилась чуть ли не вселенская тоска. Я усмехнулась, достала второй слайдер и протянула его Ару.
  Никогда в жизни на меня мужчина не смотрел так восхищенно. И подозреваю, что и не посмотрит. Куда женщине до куска жареного мяса? Змей, принимая угощение, мазнул пальцами по моей руке. От кисти к плечу будто искры пробежались. Я отвела взгляд и зарылась в пакет в третий раз. Достала оттуда свою порцию, села на стул для посетителей и с наслаждением откусила.
  Егор посмотрел на Ара, на меня, на еду и выдал:
  - Ну, точно! Женюсь! Том, выходи за меня?
  Я хохотнула, прикрыв рот ладонью и стараясь не плеваться откушенным куском.
  - Ты подрасти сначала, несовершеннолетний, - улыбнулся змей.
  - Ой, да подумаешь. Четыре года каких-то, - фыркнул рысенок. Глаза парнишки блестели озорством. - Зато смотри, сколько плюсов: красивая, умная и в мужских вкусах к еде разбирается. Тома, ну так как?
  - Я подумаю над твоим предложением, - нарочито серьезно кивнула я. - Годика через четыре.
  Змей хмыкнул, свернул глазами и снова занялся едой.
  Когда дверь открылась, и в палату вошел Леонид Лаврентьевич, мы все втроем прекратили жевать и опасливо посмотрели на врача. Уловив наши лихорадочные метания на тему, куда бы припрятать улики разнузданной продуктовой оргии, доктор Виргун усмехнулся.
  - Расслабьтесь, ребята, у Егора ведь нет диеты.
  Мы с рысенком постарались незаметно выдохнуть, а змей пожал плечами и стал спокойно дожевывать последний кусок своего слайдера.
  - Правда, есть эту фасфудную белиберду я не советовал бы и здоровым, - добавил медведь и переменил тему. - Егор, твоя мама скоро приедет?
  - Должна вот-вот быть, - кивнул рысенок.
  - Хорошо. С ней хочет поговорить глава общины.
  Парнишка кивнул и как-то незаметно сник. Леонид Лаврентьевич цокнул и качнул головой.
  - Не нужно переживать из-за того, что скрываешь от матери правду о дуалах, Егор. Этим самым ты ее защищаешь. У нас очень суровые законы. Если становится известно о нарушении тайны, дуала, открывшего ее, ссылают на рудники, а посвященного человека помещают в психиатрическую больницу.
  Парнишка недоверчиво посмотрел на доктора.
  - Да, Егор. Все именно так. Наши законы очень жесткие, но благодаря им мы можем безопасно существовать в человеческом обществе.
  Леонид Лаврентьевич вышел из палаты, а тишина осталась.
  - В психушку? - до конца не веря, переспросил парнишка.
  Я кивнула.
  - Да, - подтвердил Ар. - Поэтому у нас не поощряются отношения с людьми, тем более - создание с ними семей. Любимого человека обманывать очень нелегко. Некоторые не выдерживали, и это оборачивалось худшим раскладом.
  Рысенок молчал. Лицо у него было сосредоточенное. От былого задора не осталось и следа.
  - Егор, - не выдержала я, - ты ведь не перестал быть сыном своей матери из-за того, что у тебя отросли уши и хвост. Да, ты не можешь сказать ей о себе всего. Но это и к лучшему. Ты бережешь ее. Как мужчина, ты защищаешь свою семью, пусть сейчас защита заключается в том, чтобы держать ее в неведении. Да и у кого из нас нет секретов?
  Парнишка улыбнулся.
  - И у тебя есть?
  - Тонны! - кивнув, заверила я.
  - Расскажешь один?
  Мои губы медленно растянулись в улыбке, я покачала головой и ответила:
  - Ни за что.
  - А говорят, что девушки не умеют хранить секреты, - усмехнулся змей.
  - Нагло врут! - заверила я.
  Долго сидеть у Егора мы не стали. Людмила Григорьевна должна была скоро прийти навестить сына, так что мы со змеем решили вспомнить о такте и уйти до того, как нас начнут вежливо выпроваживать. Но разминуться не вышло.
  Когда мы вышли из палаты, мама Егора уже стучала каблучками по коридору. Как всегда, элегантная и безупречная. Аж завидки брали, когда я на нее смотрела. Людмила Григорьевна чем-то была похожа на мою собственную мать. Совершенно особенная порода женщин. Безукоризненное чувство стиля и собственного достоинства. Такие притягивали взгляды даже в толпе. И не только мужские.
  - Тамара, Аркадий, рада, уже уходите? - спросила она после изящного приветственного кивка.
  - Да, - кивнула я в ответ.
  - Я рада, что вы приходите к Егору. У него здесь совсем нет друзей его возраста. Спасибо вам. Обоим.
  В глазах Людмилы Григорьевны разлилось тепло, в котором хотелось нежиться.
  По больничному коридору разнеслось эхо чужих шагов.
  Мы уже попрощались и расходились в разные стороны, когда раздался негромкий, но звучный оклик:
  - Прошу прощения! Людмила Григорьевна? Зуева? Вы мама Егора?
  Я остановилась и обернулась. Голос был знакомый.
  Окликнувшим оказался Ростислав Алексеевич. У главы общины на лице было нарисовано неподдельное участие с налетом делового интереса.
  - Да, это я. А вы...?
  - Ростислав. Я один из меценатов, принимающий участие в делах этой клиники. Борис Игнатьевич рассказал мне о вашем случае. Примите мое искреннее сопереживание.
  - Благодарю. - Голос Людмилы Григорьевны заледенел, а лицо сделалось непроницаемым.
  Разговор снова прервало эхо шагов. Уверенных и быстрых. С нашей стороны коридора кто-то целенаправленно приближался к Ростиславу Алексеевичу и Людмиле Григорьевне.
  Я обернулась. Высокий мужчина в распахнутом черном пальто, дорогом деловом костюме и блестящих полуботинках. Ярослав Третьяк мазнул взглядом по нам с Аром, стоявшим в проеме между двумя окнами, и перевел его на пару впереди. Два следующих шага потеряли в уверенности. Мужчина остановился, достал смартфон, приложил его к уху, развернулся и прошествовал в обратную сторону. Выражение лица Третьяка было каким-то странным.
  Беседовавшие повернулись на звук шагов, но все, что им удалось увидеть - удалявшуюся спину.
  - Вы что-то хотели? - спросила Людмила Григорьевна, хмуро, словно нехотя отворачиваясь от этой самой спины.
  Ростислав озадаченно проводил взглядом знакомого дуала, снова повернулся к собеседнице, одарил ее располагающей улыбкой и ответил:
  - Я хотел, чтобы вы знали, мы готовы принять самое деятельное участие в лечении вашего сына. Если вам нужна любая помощь, в том числе и финансовая, в деле поисков подходящего донора, мы с радостью вам ее окажем. Я не понаслышке знаю, каково это. Нет ничего хуже, чем болезнь ребенка. И в нашей клинике мы относимся к педиатрическому отделению и его пациентам со всей серьезностью, заботой и вниманием. Существует специальный фонд, если захотите, я помогу оформить запрос. Лечение - штука дорогостоящая, особенно, если страховка не покрывает этот конкретный случай.
  Людмила переложила сумку из одной руки в другую, вздохнула, бросила взгляд на окно за спиной лиса и произнесла:
  - Я уже беседовала с человеком по рекомендации Леонида Лаврентьевича. Благодарю за поддержку.
  По всему было видно, что подобные разговоры не доставляют ей удовольствия.
  Дверь палаты открылась, и из нее вышел Егор. Паренек был насуплен и крайне серьезен.
  - Мам, все хорошо? - спросил он.
  Людмила Григорьевна повернулась и подарила сыну успокаивающую улыбку. Мне она показалась слегка вымученной.
  - Да, Егор, все хорошо.
  Рысенок кинул хмурый взгляд на лиса.
  - Прошу прощения. Я хотела бы побыть с сыном, - произнесла его мать.
  Ростислав Алексеевич кивнул.
  - Конечно-конечно. Но если вдруг вам понадобится помощь - позвоните мне.
  Людмила Григорьевна приняла визитку лиса и кивнула, ставя точку в разговоре.
  Мать и сын зашли в палату. Дверь закрылась с глухим звуком. Ростислав Алексеевич хмыкнул вслед им обоим.
  - Подслушивать разговоры взрослых - нехорошо, - заметил Ар, хитро глядя на меня.
  - Могу тебе сказать то же самое, - парировала я.
  Змей довольно улыбнулся.
  - Пойдем. Попадаться за этим делом - еще хуже.
  Я была с ним абсолютно согласна.
  - У меня тут еще маленькое дельце. Я тебя догоню, - сказала я.
  Ар вопросительно выгнул бровь. Улыбнулась и кивнула в сторону двери с нарисованной на ней треугольной девочкой.
  Змей понимающе кивнул и усмехнулся.
  - Жду, - сказал он и ушел.
  А я юркнула за вожделенную дверь.
  Рядом с центральным входом в клинику был припаркован черный мерседес. Рядом с ним стоял Ярослав Третьяк и глава местной общины. Мужчины о чем-то разговаривали. Мой же путь к змею и его двухколесному транспорту лежал как раз мимо их 'колесницы'. Неожиданно даже неловко стало, что я второй раз за день становлюсь свидетельницей разговоров главы общины, но, с другой стороны, что мне делать? Уши закрыть ладошками и пробежать мимо, приговаривая 'я ничего не слышу, ла-ла-ла'?
  Ерунда какая.
  Я фыркнула себе под нос и спустилась с лестницы. Проходя мимо внушительного внедорожника, закрывшего меня от собеседников, услышала, как Красноярцев-старший спросил Третьяка:
  - Ярослав, что-то не так?
  Ярослав дернул плечом.
  - Все нормально. Просто у меня неожиданно образовалось срочное дело.
  - Мне непонятно. Ты же сам хотел встретиться с мальчиком. Поговорить насчет его участия в лекциях. Для блага общего дела... - лис явно был удивлен поведением друга.
  - В другой раз. Извини, - прервал его Третьяк. - Мне нужно ехать.
  - Как знаешь. Звони, - кивнул Ростислав Алексеевич, явно удивленный поведением приятеля.
  - Позвоню.
  Мужчины пожали друг другу руки, а я прошла за соседнюю машину, за которой стоял мотоцикл Ара и сам Ар.
  - Прокатимся? - спросил он. Увидев меня.
  - Куда? - ответила я вопросом и внезапно поняла, что мне абсолютно все равно куда. Я соглашусь практически на любой вариант, если это будет не опиумный притон.
  - Увидишь, - улыбнулся змей. - Садись
  И протянул шлем.
  Как вообще можно сопротивляться, когда тут такие ямочки и животный магнетизм?
  Железный конь до обидного быстро примчал нас к месту назначения, которым оказался мол. Бетонный зуб, вгрызшийся в море, чтобы защитить бухту от излишних морских волнений.
  Змей снял шлем и слез с мотоцикла.
  - Приехали.
  Я скептически улыбнулась. На что тут, спрашивается, смотреть? Длиннющая бетонная конструкция, изрисованная граффити, о которую бьется море.
  - Идем, - улыбнулся Ар.
  Он помог мне слезть, взял за руку и повел к ограждающей конструкции, бетонной стене шириной в полметра. Здесь, у въезда, она была всего в метр высотой. Поэтому залезть на нее было несложно. Но змей все равно подал мне руку.
  Приятно.
  По ту сторону заграждения было море. Столько раз его видела, и все равно каждый раз - как в первый. Я любила море. Оно было таким необъятным, дышало скрытой мощью. Морю были безразличны люди и дуалы. Оно терпело искусственные заграждения. Сегодня оно играло с закатным солнцем: ловило солнечные лучи волнами и переливалось их светом в граненной ряби. Невероятно красивое зрелище завораживало. В такие дни, как сегодня, на эту игру можно было смотреть, лишь слегка прищурившись. Не то что летом, когда солнце ярче, острее, жгучей. Летом на такую забаву без солнцезащитных очков смотреть было почти невозможно.
  Мы шли по стене вперед, к самому дальнему концу мола. Здесь она уже была далеко не в метр высотой, а раза в четыре выше.
  На стыке двух стен мы остановились. Ар сел и потянул меня за собой. Хотелось болтать ногами, как в детстве. Перед нами - море, безразличное к самому факту нашего существования, но такое красивое, что спирало дух. Позади - отвесная стена высотой в три человеческих роста. Под нами - голая полоса бетона в пятьдесят сантиметров шириной.
  Невероятное чувство уязвимости.
  Я поежилась. Змей взял меня за руку. Теплая мужская ладонь. Моя рука, далеко не миниатюрная, смотрелась в его маленькой, а пальцы - особенно тонкими, даже хрупкими.
  Я улыбнулась. Мне нравилось, какой я становилась рядом с этим мужчиной. Вроде бы та же я, но немножко другая. Немного красивее, немного ниже, немного радостней.
  Кажется, я влюбилась.
  Угораздило же влюбиться в змея. Ай, ну и ладно! Зато какого змея! Мой змей - всем змеям змей!
  Я не удержалась и хихикнула.
  Ар повернулся:
  - Что?
  - Ничего, - сделала я честные глаза и посмотрела вниз.
  Под нами были странные трехпалые бетонные конструкции, похожие на структуру молекулы. Они лежали друг на друге в живописном беспорядке. Но, наверное, так и было задумано. Почти хаос камней.
  - Красиво здесь, - улыбнулась я.
  - Да, здорово. Особенно, если, как сейчас, народу нет, - согласился змей.
  Я понимающе кивнула. Судя по обилию граффити, это место - любимое у многих молодых людей.
  - Надо будет Егору показать, - произнесла я, и улыбка стекла с губ.
  - Что такое?
  Ар нахмурился.
  - Знаешь, мне так жаль Людмилу Григорьевну, - ответила я, поднимая мелкий камушек, лежавший рядом со мной, и кидая его в море. - Егор ведь здоров, как бык, а у нее нервы на пределе. Она не показывает, но ведь мать в такой ситуации просто не может не нервничать. Не знаю, что бы я сделала в такой ситуации...
  - Лисён, ты же понимаешь...
  - Понимаю, - кивнула я. - Но это все равно жестоко. Сама ситуация жестокая.
  - Ответственность за эту ситуацию целиком и полностью лежит на плечах отца Егора, - твердо сказал змей и чуть крепче сжал мою руку. - В любом случае, лучше понервничать, а потом узнать, что сын здоров, чем обнаружить, что у него уши выросли, и всю оставшуюся жизнь провести в психушке.
  - Я знаю... Надеюсь, его найдут.
  Вздох вырвался из груди против воли.
  Ар посмотрел на солнце, уже наполовину утонувшее в море.
  - Через пятнадцать лет найти кого-то сложно.
  - Сложно, - эхом согласилась я.
  Да, пусть у общин, у диаспоры довольно внушительные ресурсы, но пятнадцать лет и совсем короткое знакомство с тем рысем... все равно я буду надеяться, что его найдут и отправят на самый тяжелый участок выработки. Было бы совсем хорошо, если бы он терзался самим фактом того, что у него есть замечательный взрослый сын, которого он не знает, но я все же не настолько сильно верю в сказки.
  Я снова вздохнула.
  Ар бросил на меня хитрый взгляд и произнес:
  - Лись, взбодрись. Улыбнись.
  Незамысловатая рифма и задорные искры в его глазах сработали.
  Я рассмеялась.
  Классный у меня змей, вот только еще бы он решил, что он действительно 'у меня', - совсем было бы хорошо.
  Я прислонила голову к его плечу. Уютно. А море шептало что-то свое, только ему одному понятное. Ему, могучему и величественному, были безразличны сомнения и надежды одной маленькой лисички.
  
  ***
  
  Людмила прошлась к окну, затем к кровати и снова к окну. Сегодня ей показалось, будто она видела призрака. Но она так больно отучала себя искать его в толпе... Наверняка глаза ее обманули.
  'Что же делать? Что же делать? Что же делать?' - пульсом стучало в голове.
  Резкими движениями выдернула шпильки из прически и бросила на стол. Те робко звякнули и беспорядочно рассыпались по поверхности. Женщина нервно взъерошила волосы и снова прошлась к кровати и обратно.
  Тишину комнаты нарушил громкий стук. Горничные так не стучали. Незваные гости? Что им всем от нее нужно?!
  Сжав кулаки, Людмила резко выдохнула, надела маску спокойствия и выдержанности и отправилась открывать позднему посетителю. Первым порывом было захлопнуть дверь перед носом мужчины, ожидающего ее за порогом. Не вышло. Он придержал створку, зашел в номер, не дожидаясь приглашения, и закрыл дверь на щеколду.
  Звук пощечины раздался оглушительной вспышкой в гробовой тишине. Верхняя губа мужчины дернулась, как будто он хотел оскалиться, но удержался. Кулаки сжались и немедленно расслабились. Он будто впивался горящим взглядом в каждый сантиметр тела стоящей перед ним женщины.
  Людмила снова занесла руку, но рысь перехватил ее раньше, чем ладонь повторно встретилась с его щекой.
  Ее маска давно слетела. От спокойствия на лице не осталось ни следа. Глаза пылали гремучей смесью чувств, половину из которых она сама не хотела понимать. Людмила была в ярости.
  Она попыталась выдернуть руку, но Ярослав держал крепко. В ответ на рывок он дернул женщину на себя и прижал к своему телу так тесно, что не прошло бы и лезвие. Людмила открыла рот, но полные гнева слова так и не слетели с губ. Рысь запечатал рот женщины поцелуем. Грубым, жадным поцелуем.
  Она резко повернула голову, чтобы прервать контакт, и ударила свободной рукой по другой щеке. Звук вышел звонким. Третьяк сощурился. Глубоко в горле стал зарождаться рык. Ни одной женщине он не позволял подобного.
  Людмила тяжело дышала и смотрела Ярославу прямо в глаза. Ее грудь, прижатая к телу мужчины, вздымалась так, что, казалось, верхняя пуговица блузки вот-вот оторвется. Рысь опустил взгляд. Проследив его направление, Людмила снова попыталась высказать все, что думает этому самоуверенному типу, и даже набрала побольше воздуха, но весь он с шумом вышел, когда мужчина наклонил голову и прижался губами к шее. Дорожка из поцелуев опускалась все ниже, прямо к злополучной пуговице, но оборвалась, когда Людмила запустила пальцы в волосы Ярославу, ослабившему хватку, и с силой потянула назад, намеренно делая больно. Отстранив его от себя, она посмотрела на него с вызовом... а потом резко подалась вперед и прижалась губами к его губам. Она с силой сжимала пальцы в его волосах в кулаки, ощущала, как его руки гладят и до боли сжимают ее тело, и едва сдерживала стоны.
  В их поцелуе не было ни грамма нежности. Только алчущее исступление. Расстегнутая блузка полетела на пол. Уже не сдерживая прорывающийся рык, рысь быстрыми движениями задрал обтягивающую юбку-карандаш к поясу. Людмила с силой дернула пряжку, расстегивая ремень на его брюках. Несколько шагов, и шпильки слетели со стола вместе с бумагами. Торшер покачнулся, но устоял.
  Когда в гостиничном номере снова воцарилась тишина, Людмила отвернулась от Ярослава. Тот отстранился и принялся натягивать брюки и приводить в порядок одежду. Женщина слезла со стола, оправила юбку и наклонилась за блузкой. Одевалась она быстро. Верхней пуговицы не оказалось на месте. Людмила чертыхнулась.
  Звук ее голоса будто разбил вдребезги купол безмолвия.
  Плюнув на поиски пропавшей пуговицы, она выпрямилась и обратилась к Третьяку:
  - Зачем ты пришел?
  - Предложить помощь с Егором, - ответил рысь, разглядывая женщину.
  Растрепанная, в измятой одежде, с красными от поцелуев губами. Женственная. Манящая. Опасная. Ему следовало держаться от нее подальше. Всегда.
  - Чудесно! И очень кстати. Но все же, как ты узнал?
  Рысь нахмурился.
  - Мы с Ростиславом Красноярцевым давние друзья.
  - Я не чувствую себя виноватой, Алекс.
  - Ярослав, - поправил он.
  - Ярослав... - повторила она, успешно скрыв горечь усмешкой. Никакой он не Александр. Не Алекс, пусть она и звала его так. - Даже если бы у меня были твои контакты, я бы тебе не сказала. У тебя своя жизнь. Семья, дочь, возможно, уже и не одна...
  - Одна.
  - Не суть. У меня к тебе никаких претензий, - короткая пауза, после которой тон Людмилы немного смягчился. - Извини за пощечины. Нервы.
  - Я тебя ни в чем не виню.
  Рысь пожал плечами, снял пальто, положил на кровать и сел рядом.
  - Значит, ты не против пойти со мной в клинику и поделиться образцами для анализов? - ловко перевела тему Людмила.
  - Зачем? - Ярослав ощутимо напрягся.
  - У Егора диагностировали, - она делала выдох и переступила с ноги на ногу, - уремический гипотиреоз. У него могут отказать почки. Им нужны образцы от отца.
  - Почему от отца?
  - Потому что мы несовместимы. Я не могу быть его донором! - вскинулась Людмила, а потом обессиленно опустилась в кресло и прикрыла ладонью глаза.
  - Возможно, бояться нечего и лечение будет успешным, но если вдруг... Это может спасти Егору жизнь.
  - Но ведь пока острой необходимости в пересадке нет, верно? И она может так и не возникнуть.
  Людмила сощурилась.
  - В чем проблема, Ал... Ярослав? Тебе сложно сдать пару анализов для своего биологического ребенка? Я же не требую тебя брать его к себе по выходным и знакомить с семьей! - обманчиво расслабленным движением она положила руки на подлокотники.
  - Я не отказываюсь, Мила, - успокаивающим тоном ответил рысь.
  - Но и не соглашаешься! - вспылила женщина.
  Третьяк потер ладонью подбородок, бросил взгляд на часы и произнес:
  - Я не против. Но не здесь.
  - В каком смысле? - не поняла Людмила.
  - Если здесь узнают о моем внебрачном ребенке, у меня будут неприятности. В той сфере, где я работаю, важнее всего доверие и незапятнанная репутация. Скандальный бракоразводный процесс, как ты понимаешь, ей не способствует
  Мать Егора слушала с нечитаемым лицом, а Ярослав продолжал:
  - Я готов пройти обследование в любой заграничной клинике. На твой выбор. Я оплачу лечение Егора, если понадобится, и ваше там пребывание.
  - У меня здесь бизнес.
  - Оставь управляющего. Я могу подыскать надежного человека, если нужно, - парировал мужчина.
  - Я не могу ручаться за твою надежность, что говорить о рекомендованных тобой людях? - Людмила саркастично изогнула бровь.
  - Это мое условие, Мила, - припечатал Третьяк. - Я готов взять все расходы на себя и оказывать любое содействие. Я даже не против отдать свою почку, но за границей. Не здесь. Здесь у меня работа и семья. А управление бизнесом - дело решаемое.
  Работа. Семья. Репутация. Карьера.
  Его.
  А у нее сын. Сын, которому поставили страшный диагноз. И прямо сейчас она готова была хорошенько потоптаться по его работе-семье-репутации-карьере своими туфлями на самом высоком каблуке. Высокомерная сволочь!
  Людмила медленно выдохнула, успокаиваясь. Сейчас нужно слушать мозг, а не нервы. А мозг говорит, что нужно принимать условия Ярослава. Ведь иначе он может и не согласиться помочь ее сыну. Все же почка не пара туфель.
  - Я должна подумать, - произнесла она, выдержав паузу. - Надеюсь, скоро ситуация улучшится, и Егора смогут перевести на амбулаторное лечение. Тогда мы с ним благополучно уедем обратно. А ты - поедешь к своей семье и будешь жить, как жил. Так и быть, привет от меня супруге не передавай.
  Людмила криво усмехнулась и прошлась пальцами по обивке кресла.
  Ее пальцы, длинные, тонкие, мягкие, с аккуратными ноготками, выкрашенными в темно-бордовый цвет... Ярослав сглотнул и перевел взгляд на картину на стене.
  - Если же нет - ритм жизни изменится. Наверняка Егору придется пропадать по больницам. - Она вздохнула. - Ладно. Не в первый раз. Переживем.
  - Пятнадцать лет назад ты была покладистей, - заметил рысь.
  - Пятнадцать лет назад у меня не было ребенка, необходимости его обеспечивать и уж тем более - искать ему донора органов, - припечатала Людмила, нарочито оценивая свой идеальный маникюр.
  Ярослав не ответил. Он рассматривал женщину, сидящую перед ним. Она изменилась. Во многом. Почти во всем. Хотя, как он вообще может судить о каких либо изменениях, кроме внешних. Три дня знакомства - все, что у них было. Стройная, худенькая девушка с большими мечтательными глазами превратилась в хищную кошку. В уголках глаз наметились морщинки, а тело стало более женственным, мягким. Ярослав отвел взгляд от самых женственных зон этого тела. Он чувствовал желание. Время как будто закольцевалось. Ярослав помнил: пятнадцать лет назад он точно так же хотел эту женщину все то время, что провел рядом с ней. Она была наваждением. Безумные мысли, которые он похоронил давным-давно, норовили воскреснуть. Пора было уходить.
  Рысь встал с кровати, достал из нагрудного кармана пиджака визитку и положил на стол.
  - Позвони, как решишь.
  Людмила кивнула.
  - И еще: я хочу быть в курсе ситуации со здоровьем Егора.
  - Ал... Ярослав...
  Он не дал ей сказать.
  - Мила, я помню, ты со всем можешь справиться сама. Но если мне придется участвовать, то я хочу быть в курсе,- Третьяк с силой сжал зубы и добавил:
  - Пожалуйста.
  Людмила кивнула.
  Мужчина поднял пальто. Приглушенный звук ботинок по ковровой дорожке. Щелканье замка. Тихий щелчок язычка закрытой двери. Ушел.
  Людмила усмехнулась. Конечно, ушел. Она ведь никогда и не думала, что он может остаться. Ни тогда, пятнадцать лет назад, ни уж тем более сейчас
  Вздохнув, она встала с кресла и вернулась к столу, чтобы собрать раскиданные бумаги. Среди них мелькнул прямоугольник черного картона.
  Игнат. Номер телефона. Людмила поднялась с пола, посмотрела на журнальный столик с визиткой Ярослава, золотистой, и снова перевела взгляд на ту, что была в руках.
  'Что же делать?'
  
  
  
  
  ГЛАВА 10
  В КОТОРОЙ СНОВА ПРОИСХОДИТ ИНЦИДЕНТ
  
  Голос сестры, пробивавшийся сквозь сон, раздражал почище писка комара. Хотя любой звук, выдергивающий уставшую студентку из царства грез, был автоматически причисляем к несказанно раздражающим, даже если это переборы струн небесной арфы.
  - Тома. Том...
  Я дернула ногой и поглубже зарылась в одеяло. Что за зверство - будить родню в такую рань?
  - Тома, - голос совушки прозвучал над самым ухом. - Полина звонила. В клинике был взрыв.
  Сон унесся со скоростью урагана, оставив вместо себя леденящее чувство страха. Я вскинулась, чуть не ударив подбородок Тони своей макушкой, и откинула одеяло:
  - Егор?
  Голос осип от волнения.
  - Вроде с ним все в порядке. Никто не пострадал.
  Вроде? 'Вроде' меня не устраивает! Если кто-то обидел моего рысенка - загрызу!
  Со второй попытки вытащив смартфон из-под кровати, отыскала нужный номер. Каждый гудок резал нервы бездушным механическим звуком, словно тупым ножом.
  - Привет, - раздался голос парнишки. - Ты чего так рано звонишь?
  - Мне Тоня сказала, взрыв был. Ты как? - ответила я, перекидывая за плечо волосы, чтобы не мешали.
  - Да нормально, - я прямо видела, как Егор пожимает плечами. - Он же не у меня в палате был.
  Я шумно выдохнула. Облегчение-то какое. Да, Тоня сразу сказала, что с рысенком вроде все в порядке, но в таких ситуациях ключевое слово именно 'вроде'.
  - А где? - я навострила ушки.
  Теперь, когда за Егора можно было не переживать, место волнения заняло любопытство.
  - Да в соседней палате. Грохот, конечно, был. Все крыло эвакуировали.
  - Так, ладно. Я сегодня приеду, и ты мне все расскажешь. В красках, с подробностями...
  - Звуковыми эффектами, - продолжила за меня маленькая язва.
  Хотя какая из него язва? Так, гастрит первой степени тяжести.
  - Можно и с ними, - согласилась я.
  Закончив разговор с рысенком, положила смартфон на подушку, а сама потерла лицо ладонями. Нельзя начинать утро с таких потрясений. Так ведь можно и закончиться ненароком.
  - Ну что? - поинтересовалась Тоня, дождавшись окончания разговора.
  - Говорит, в соседней палате что-то бахнуло. С ним все в порядке.
  - Я же тебе то же самое сказала, - фыркнула совушка.
  Мне ответить было нечего. Да, сказала. Но это ужасное слово 'вроде'... И вообще!
  Я нахмурилась.
  Лицо наверняка приняло выражение 'ой, все!', потому что Тоня ехидно улыбнулась.
  - Ладно, пойдем чай пить.
  - А там ванная свободна? Володя в неглиже не бродит по коридору? - поинтересовалась я, не сдерживая иронии.
  - Не бродит, - в тон мне ответила троюродная.
  - Ну и зря! - очень логичный вердикт, да.
  - От зараза, - рассмеялась совушка и, перед тем как выйти из комнаты, стянула с меня одеяло.
  Мстительная какая. За что только люблю?
  Предупредив Олежека, что на первую пару не попаду в связи с форс-мажорными обстоятельствами, я поехала в больницу. Английский у меня каждую неделю, а Егорка - один.
  Егорка.
  Имя-то какое смешное. Главное, его так вслух не назвать. Не хочу быть Тусей или Мусей следующий месяц нашего общения. Еще приклеится, тьфу-тьфу-тьфу.
  На скамье недалеко от входа в клинику сидела зайка. Весна уже вовсю грозила наступлением не только календарным, но и фактическим, но холод пока не сдавал позиции. Полина ежилась, грела руки об одноразовый стаканчик, с чем-то исходившим паром, но почему-то не спешила заходить в отапливаемое помещение. Решив, что рысенок никуда не денется, я подошла к скамейке, присела рядом с зайкой и поздоровалась. Поля кивнула и шмыгнула носом.
  - Ты чего тут мерзнешь? - поинтересовалась я.
  - Я дышу свежим воздухом, - улыбнулась зайка. - И мне не холодно.
  - Ну да, ну да, - нарочито согласилась я, отмечая, как она вжимает голову в плечи.
  - Как ты? Сегодня твоя смена в ночь была, да? - спросила уже совсем другим тоном.
  Полина кивнула.
  - Нормально. Народ перепугался, но все целы. Следователь минут десять как ушел. Спать хочу - не могу.
  Последние слова зайка произнесла, едва сдерживая зевок, который и запила очередным глотком кофе.
  - Не делился версиями? - интерес я решила не прятать. Переживания за Егора не давали окончательно успокоиться.
  - Нет, - покачала головой Полина и дернула ухом. - Только вопросы задавал.
  Я понимающе кивнула.
  - Полина? - донеслось от двери в больницу.
  Я повернулась, хоть звали и не меня. На крыльце стоял глава общины с сыном. Ростислав Алексеевич подошел к нам. Игорь предпочел ограничиться приветственным кивком и остался у входа в здание.
  - Полина, а я как раз тебя ищу, - произнес Красноярцев-старший и подошел к нам. - Как ты?
  - Нормально, Ростислав Алексеевич. Вот, кофе пью, - ответила зайка и устало улыбнулась.
  - Ростислав Алексеевич, - не выдержала я, - вы не думаете, что это было покушение на Егора?
  - Как раз об этом я и хотел поговорить, - произнес глава общины, мгновенно сделавшись серьезным. - Полина, было что-то необычное этим утром?
  - Помимо взрывпакета в пустующую палату? - уточнила зайка с выражением скепсиса на лице.
  - Да, - кивнул лис, стоически игнорируя тон уставшей и взвинченной девушки.
  - Все было как обычно, - покачала головой Полина. - Я обхожу палаты, записываю температуру пациентов, открываю окна на проветривание. Кому нужно - разношу препараты.
  - Когда прозвучал взрыв, где ты была?
  - У Егора. Мы с ним обычно перекидываемся парой слов перед тем, как я уйду. Я открыла окно и повернулась к Егору. Он что-то сказал про матч, кажется, футбольный. И тогда раздался хлопок.
  - Спасибо, Полина, - кивнул Ростислав Алексеевич.
  Он посмотрел в сторону сына. Игорь, прислонившись к перилам и скрестив руки на груди, изучал собственные ботинки. Красноярцев уже хотел уйти, но вдруг передумал и снова повернулся к зайке.
  - Полина, прошу прощения, что вмешиваюсь, но до меня дошли слухи, что за тобой ухаживает Роман Реверди.
  - А причем тут это? - холодно поинтересовалась зайка.
  Глава общины своим вопросом критически приблизился к стоп-линии, за которую она пускала только очень ограниченное число друзей.
  - Не знаю, говорил он тебе или нет, но Роман приехал в Россию по делам. Не так давно он предложил сотрудничество некоторым нашим компаниям. На тот момент у него не было веских и убедительных доводов. Но сейчас, после двух инцидентов в ювелирной мастерской и тут... Наше акционерное общество начало нести убытки. И не сказать, чтобы незначительные.
  - На что вы намекаете, Ростислав Алексеевич? - стала закипать Полина. - Что Роман специально наносит ущерб вашим компаниям, чтобы склонить к сотрудничеству?
  Она прищурилась и чрезвычайно аккуратно поставила стаканчик с уже остывшим кофе рядом с собой.
  - Я пока ни на что не намекаю. Но, согласись, совпадение наводит на определенные мысли.
  Зайка внимательно посмотрела на главу общины.
  - Я подумаю над вашими словами, а сейчас, надеюсь, вы меня извините: смена была взрывная, я очень хочу спать.
  - Я мог бы тебя подвезти, - предложил Красноярцев-старший.
  - Спасибо, не нужно. Я сама, - отказалась Полина и, прихватив стаканчик, поднялась со скамьи.
  Кивнув на прощание Ростиславу Алексеевичу, она направилась в больницу, а я хвостиком юркнула за ней, стараясь не встречаться взглядом ни с одним из Красноярцевых.
  - Нет, ну ты слышала! - возмущенно фыркала Полина, переодеваясь в сестринской, - Во всем у них Роман виноват! И зачем нужны вообще доказательства, когда есть домыслы и додумки?!
  Я неуверенно угукнула.
  - И почему сразу он? Мало других потенциальных вредителей? Бизнес-сфера ведь не замкнулась на интересах одного француза! Как будто его тетушка Мерсьер не сможет получить желаемое менее криминальным способом!
  Услышав фамилию тетки пантера, я на миг потеряла дар речи. Из горла вырвалось невнятное сдавленное бульканье. Мерсьер?! Председатьель совета глав общин Франции? Ну, ничего себе, какого нехилого хищника поймала наша зайка!
  - Вот чего ты молчишь? - повернулась ко мне подруга, держащая расческу в руке так, будто это был, как минимум, охотничий нож. - Не согласна?
  - Не то чтобы... - неуверенно протянула я.
  Полина нахмурилась.
  - Просто если вывести за скобки ваши романтические отношения с пантером, то... ты на сто процентов уверена, что он не смог бы всего этого устроить ради своих бизнес-интересов?
  Зайка набрала полные легкие воздуха. Я инстинктивно прикрылась хвостом, для надежности вцепившись в него руками, чтобы, зараза, не вильнул в самый неподходящий момент, оставив меня даже без имитации убежища.
  Полина же на мгновение задержала дыхание, а потом сдулась.
  - Ладно. Устала я. Пойду домой.
  Голос зайки потускнел.
  Мне стало стыдно. В такой момент могла бы и поддержать подругу. Могла бы... но а вдруг Роман и правда способен устроить эти диверсии?
  Полина, попрощавшись, ушла, а я, наконец, поспешила к рысенку.
  После осмотра крыла здания саперами всех больных вернули обратно в их же палаты. Пострадало только одно помещение, которое теперь было наглухо заперто и опечатано, а в остальном клиника выглядела так, будто ничего не произошло. Правда, необычно возбужденные пациенты и медперсонал выдавали истинное положение вещей.
  Егор расхаживал по коридору от окна к двери своей палаты и обратно. Высокий и худой - все кости торчат. Просторная футболка висела на нем как на вешалке: обнять и плакать... и кормить, кормить, кормить! Куда только уходит все то безумное количество еды, поглощаемой подростками? Не в коня корм! Точнее - не в рысь.
  И снова отблеском лезвия промелькнула мысль: а если дело не в бизнесе и не в хулиганах? Если все из-за рысенка? Инцидентов ведь было два, и при обоих рысенок присутствовал. Как и Полина. И в обоих случаях никто не пострадал: взрывпакет оказался и тогда, и сейчас в пустом помещении. Нарочно или недочет? Если все дело в бизнес-интересах, то ясно, что пострадавшие ни к чему. Но вдруг все дело в найденыше?
  В кабинете Бориса Игнатьевича, заставленного стеллажами, злоумышленник мог и не понять, что тот пуст. А сегодня утром, ведь может так статься, что целью была палата Егора, разве нет? Может, негодяй просто перепутал палаты? Или увидел, что кроме него там есть кто-то еще? Или берег Полину?
  Как вообще во всей этой чехарде можно разобраться, когда мысли скачут друг через дружку и совершенно не за что зацепиться в рассуждениях?
  Тряхнув головой, я решительно направилась к рысенку.
  - Привет, погорелец, - улыбнулась и взъерошила волосы на голове парнишки.
  - О! Тома! Привет, - Егор широко улыбнулся.
  - Егор. Доброе утро, - раздался голос Ростислава Алексеевича.
  Ну вот. А я думала, с меня на сегодня хватит общества Красноярцевых. Ан нет. Мы с рысенком повернулись лицом к подошедшему. Глава общины был один, без сыновнего сопровождения.
  - Леонид Лаврентьевич передал, что ты хочешь поговорить со мной. Что-то еще стряслось, кроме утреннего неприятного происшествия?
  - Нет. Не стряслось. Здрасьте. Я сказать хотел. Я больше не буду обманывать мать. Я хочу уйти из больницы. Соврите ей что-нибудь другое.
  Рысенок говорил сбивчиво, рублено.
  Ростислав Алексеевич нахмурился и перевел непонимающий взгляд на меня. Я дернула плечами и во все глаза уставилась на Егора. Егор насупился и напрягся так, будто готовился к нападению, на его лице была написана суровая мужская решимость: пасть в бою замертво, но не уступить и пяди земли, и йоты от убеждений.
  - Егор, - мягко начал глава общины, разгладив складку между бровей. - Можешь объяснить свое решение? Тебя или твою маму кто-то обидел или...
  - Нет. Нас никто не обижал, - покачал головой парнишка. - Я просто больше не могу смотреть, как она мучится. Хватит. Скажите ей, что я выздоровел. Вы мне нравитесь. Я не хочу портить с вами отношения. Но если вы ее не успокоите, это сделает любой другой врач, к которому я пойду на обследование и который, ясное дело, не найдет у меня никаких трехъярусных диагнозов.
  Я не могла оторвать взгляда от рысенка. Как он умудрился в одно мгновение превратиться из нескладного подростка в мужчину?
  Мужчина нервно сглотнул. Острый кадык мужчины дернулся вниз, а потом вернулся на место. Под носом и на лбу у мужчины выступила испарина, а руки были сжаты в кулаки. Но прямо сейчас я им гордилась так, как будто сама вырастила такого принципиального и заботливого дуала.
  - Егор, я все понимаю. Тебе тяжело знать, что мама волнуется за тебя и переживает, когда переживать вроде бы не из-за чего. Но сейчас безопасней всего и для тебя, и для нее оставить все, как есть.
  Рысенок непонимающе нахмурился.
  - Подумай сам. Два взрыва. И в обоих случаях ты был рядом. Мы ищем твоего биологического отца, но вполне может статься, что он узнал о тебе и теперь пытается... 'замести' следы, чтобы избежать наказания. Здесь мы можем подготовиться, принять меры предосторожности. Тут у нас есть ресурсы. Ты ведь не хочешь подвергать свою мать опасности?
  - Нет, - покачал головой парнишка.
  - Тогда давай договоримся так: когда мы поймем, кто именно и почему стоит за этими инцидентами и обезвредим его - сразу выпишем тебя из больницы и максимально упростим и облегчим диагноз, чтобы твоя мама не переживала. А пока обеспечим и ей, и тебе условия, при которых вы будете в безопасности. Хорошо?
  Я смотрела на главу и не могла понять: он действительно верил в возможность покушений на рысенка или просто мастерски заговаривал парнишке зубы, выигрывая время. В любом случае, от предложенных мер никому хуже не будет. А вот то, что Красноярцев-старший - тот еще лис хитрохвостый... то есть чернобурый, надо взять на заметку.
  - Хорошо, - согласился рысенок. - Но вы это сделаете, даже если тем, кто устроил эти взрывы, окажется не мой... отец, - несмотря на юный возраст, у Егора очень хорошо получалось диктовать свои условия.
  - Договорились, - кивнул Ростислав Алексеевич и протянул руку парнишке.
  Рукопожатие вышло очень серьезным.
  - Тамара, - кивнул мне на прощание глава общины.
  - Ростислав Алексеевич, - ответила я зеркальным кивком и короткой улыбкой.
  Красноярцев старший скрылся из виду, и только тогда Егор расслабился и, наконец, разжал кулаки. Сунув руки в карманы штанов, рысенок повернулся ко мне и с нечитаемым выражением лица спросил:
  - Осуждаешь?
  Я тяжело вздохнула. Лицо кирпичом парнишке не шло совершенно.
  Егор сам не понял, как оказался у меня в объятьях. Поначалу весь напрягся, будто ожидал шприц на десять кубиков в ягодицу, а потом оттаял и даже обнял в ответ.
  - Я восхищаюсь твоей мамой, - ответила я.
  - Мамой? - не понял рысенок.
  - Мамой, конечно. Воспитать такие железные принципы уметь надо.
  Поняв, что с моей стороны опасаться нечего, Егор снова стал собой: обаятельным хитрюгой.
  - А мной не восхищаешься? Юный рысь выступает против клана! Против системы!
  - Против вселенной и пары пантеонов богов! - поддакнула я, отстраняясь.
  - Если только пары, то помногочисленней, - вставил ремарку парнишка.
  Я улыбнулась.
  - Горжусь тобой, чудо ты мое ушастое.
  Щеки Егорки подозрительно заалели. Уши одновременно прянули.
  Хорошо я сегодня кос плести не стала, иначе быть бы мне за них дернутой от полноты мужских чувств.
  Удостоверившись, что с рысенком все хорошо, и попытав на тему подробностей, которых было удручающе мало: врыв - эвакуация - допросы - обед (опять паровые рыбные котлеты, надоели уже!) - я заторопилась в университет. Угроза опоздать и на вторую пару в придачу к первой с каждой минутой становилась все более явной.
  Остановка маячила за больничной оградой, поторапливая меня каждой единицей пассажирского транспорта, отходящей от нее, призывая быстрее шевелить ногами. Но с каждым шагом я двигалась все медленней.
  Прямо за оградой, рядом с самым выходом, была припаркована машина главы общины. Ростислав Алексеевич стоял спиной к забору и что-то выговаривал Красноярцеву младшему, прислонившемуся к пассажирской двери и подчеркнуто не смотревшему на родителя. Зубы лиса-младшего были стиснуты, руки - в карманах джинсов. Вся поза Игоря выдавала неприятие: ему явно не нравилось то, что он слышал.
  По мере моего приближения, слова Ростислава Алексеевича становились более различимыми. Мне показалось, или мелькнуло мое имя? Нет, совершенно точно мелькнуло. Осознав это, мне окончательно расхотелось пересекаться с семейством главы третий раз за утро. Не найдя никакой другой альтернативы, я спряталась за колонной ограды, надеясь изо всех сил, что никому из Красноярцевых не придет в голову идти обратно в больницу, иначе меня бы ждала весьма неловкая сцена.
  Теперь глава общины стоял всего в паре метров от меня, и я могла слышать каждое его слово.
  'Молодец, Тамара, опять подслушиваешь. И что бы сказала Тоня, если бы увидела тебя сейчас?' Скорее всего, Тоня сказала бы сопеть потише и не мешать слушать.
  Мои размышления об этике, воспитании и превентивных мерах прервали слова Ростислава Алексеевича:
  - Я одного понять не могу: ты как планируешь жить, если не хочешь бороться за выпадающие тебе возможности? Может, как те люди, которые спят на вокзалах и посвящают жизнь бутылке? А что? Простая жизнь без лишних сложностей. Не нужно прикладывать усилий. Можно плыть по течению и жаловаться.
  - Отец... - попытался вставить Игорь.
  - Вот именно! Я твой отец. Я учил тебя всему, что ты знаешь. Я отказываюсь верить, что не смог научить тебя добиваться своего. Как я оставлю на тебя бизнес, если ты не можешь убеждать собеседника в том, что тебе нужно?
  Голос Ростислава Алексеевича был ровным, без эмоций и оттого еще более обидным, как будто он разочаровался в сыне и теперь смотрит и недоумевает, как на его клумбе мог вырасти сорняк, когда он сажал и пестовал культуру.
  Мне стало неловко, что я все это слышу, и даже жалко Игоря.
  - А что я, по-твоему, должен сделать? Предложить ей денег? Или привести в ЗАГС в наручниках? - вспылил парень. - Она ясно сказала, что не рассматривает меня как возможного партнера.
  Я навострила ушки. Что-то уж больно ситуация знакомая. Не верю, что Игорь подобные беседы ведет регулярно и с каждой встречной-поперечной. И тем более не верю, что ему все поголовно отказывают.
  - Игорь, ты должен понять: это твоя проблема. Ты должен научиться решать свои проблемы сам. Преодолевать препятствия и добиваться желаемого. Или ты хочешь плавать по жизни, как говно в проруби? Твой выбор, конечно, но тогда и от меня помощи не жди.
  Голос Красноярцева старшего стал потрескивать далекими громовыми раскатами.
  - Я, кажется, у тебя помощи и не просил! - заледеневшим тоном парировал лис младший.
  - Не нужно сцен, Игорь, я хочу тебе только добра. Я хочу знать, что мой сын самодостаточен и сможет проложить себе дорогу в жизнь, не уступая ее конкурентам.
  - Ты вполне ясно выразился, - фыркнул сын главы. - Я пройдусь.
  Судя по звукам, он оттолкнулся от двери машины, звуки его шагов стали затихать, поглощаемые шумом дороги.
  - Мальчишка, - фыркнул Ростислав Алексеевич, достаточно тихо, чтобы сын не услышал. - У меня в таких делах проблем не было.
  Звук хлопнувшей двери сменило ворчание мотора. Машина отъехала спустя пару минут. Я, наконец, могла выйти из убежища.
  Ноги замерзли, нос - тоже. Последний я потерла ладошкой, встряхнулась и выглянула из-за колонны, чтобы убедиться, точно ли не напорюсь на участников недавней беседы. Дорога была свободна. От лисьего семейства не осталось и следа, вернее, только следы от них и остались на тающей пороше, укрывавшей асфальт.
  Мне в который раз стало жаль Игоря. Все же отец сильно на него давил. Неловко, что я стала свидетельницей их разговора, конечно, но после всего услышанного могу только порадоваться выбранным методам воздействия на объект марьяжных планов. Да, они оказались неэффективными, но тем ведь лучше для меня.
  Выбери он другую тактику, к примеру - активной осады, я не знаю, что бы было. А если бы еще и змей не проявлял ко мне интерес, то, скорее всего, мы бы с Игорем уже выбирали цвет пригласительных на свадьбу и шрифт. Слоновая кость, черная тушь, буквы с умеренным количеством завитушек и вензель - лаконично, стильно и со вкусом. Но сейчас не о том!
  Как ни сокрушался глава общины об упущенном воспитании сына, лично я в данный момент считала, что справился он гораздо лучше, чем планировал.
  С такими мыслями я почти бегом поспешила к остановке. Автобус, следующий по нужному маршруту, уже стоял у железного козырька.
  Я почти успела! И успела бы, если бы не зацепилась взглядом за наклеенную на столб бумажку в подозрительно знакомом мрачном цвете.
  'Они среди нас!'
  Опять? Опять!
  Рядом со столбом стояли ребята-подростки. По виду явно бунтари, не прогибающиеся под изменчивый мир - все без шапок. Толкая друг друга плечами, ребята обсуждали бумажонку. Иногда посмеивались, но отходить не спешили. Я достала смартфон, сделала снимок и, поймав на себе пристальное внимание мятежной компании, снова устремилась к остановке.
  Автобус ушел. Теперь ждать следующего.
  Но что еще хуже - неизвестный бумагомаратель расширяет агитационную территорию. Внимательно изучив фотографию, заметила в нижнем правом углу ссылку на группу в сети. Нехорошо. Очень нехорошо.
  Вечер в 'Лапе' стал оазисом умиротворения. Не мешали ни редкие визги, ни лай, ни заунывные мауканья. Привычные действия успокаивали. С животными все гораздо проще, чем с людьми или дуалами: заботишься - получаешь благодарность, обижаешь - бываешь покусан. Конечно, в приюте хвостиков никто не обижал, и в ответ они преобладающим большинством платили любовью.
  Сегодня на мне была прогулка. Смотреть на радующихся простору улицы собак было одновременно и весело, и грустно: хвостики каких только кульбитов ни вытворяли, оказавшись на поводке. Как будто стремились объять необъятное, проглотить пространство глазами, носом, ушами, разведать все и сразу, о, мячик!
  Римма сегодня была непривычно суетлива. Размеренные привычные движения были чуть быстрее обычного.
  - Том, - обратилась она ко мне, когда часы пробили семь вечера, - слушай, мне сегодня очень надо уйти пораньше. Отдашь ключи тёть Вале, когда хвостиков догуляешь?
  - Конечно, - я кивнула и не стала спрашивать, куда рыженькая опаздывает. Раз до сих пор не рассказала сама - пытать бесполезно.
  - Ты чудо! - поблагодарила белочка, звонко поцеловала меня в щеку, накинула пальто и выскочила за дверь.
  То ли и впрямь сильно торопилась, то ли опасалась, что я передумаю.
  А опасаться было чего, потому как оставаться на ночь глядя в приюте наедине с Игорем мне не особенно хотелось, учитывая наш последний разговор. Волонтеры сегодня разошлись рановато. Ситуацию спасало только то, что тёть Нина должна была появиться с минуты на минуту.
  Догуляв последнего из своей сегодняшней порции четвероногих, закрыла вольер за довольным хвостиком и повесила поводок на гвоздь. Рыже-белый лопоухий собак счастливо метнулся к миске и захрустел кормом.
  Я улыбнулась.
  Взгляд скользнул в сторону к вольеру, чей обитатель нормально не гулял уже пару месяцев точно. Грозный лежал в углу, положив морду на лапы, и тоскливо смотрел в сторону калитки. Грустил. Бедный пес. Принципиальный до членовредительства. Что своего, что чужого.
  Все у людей, как у зверей: чрезмерная принципиальность знатно усложняет жизнь. У некоторых вызывает восхищение, а у других, которых гораздо больше - желание съездить ногой по ребрам.
  Я подошла к вольеру Грозного и присела рядом с решеткой.
  - Ну что, ты, красавец? Скучаешь?
  Пес вздохнул. Глубоко. Прочувствовано.
  - Еще бы не скучать, - согласилась я, а потом достала из кармана пакет с пакетом с пирожком. Такой вот метод предохранения - чтобы куртка потом выпечкой не пахла.
  Вытащив пирожок из целлофана, просунула руку между железными балясинами и положила гостинец на опилки.
  - Хоть как-нибудь тебя порадовать.
  Грозный принюхался, поднялся с нагретого места и подошел к пирожку. Тщательно обнюхал и смел с угощение вместе с опилками. Пирожка в считанные секунды словно и не было, зато глаза пса как будто потеплели.
  - Хороший ты. Хоть и суровый, - улыбнулась я.
  Грозный моргнул, сделал пару шагов к решетке и поднял голову. Она оказалась прямо напротив моей руки, которой я держалась за металлический прут. Дыхание пса было горячим и приятно согрело озябшие пальцы.
  Я замерла. Никаких резких движений - вдруг укусит?
  Не укусил.
  На мгновение я почувствовала шершавый влажный язык на своих пальцах. В следующую секунду на влажный след накинулся острыми иголочками ветер. Пальцам стало холодно, а душе тепло.
  Все-таки у зверей все гораздо честней: они намного реже кусают руку, которая дарит им ласку.
  В дом я заходила с глупой улыбкой на губах. Как будто меня не пес лизнул, а поцеловал самый крутой парень класса. Да ну... Нет. Как может самый крутой парень класса идти в сравнение с собакой: он ведь явно проигрывает Грозному, причем с солидным отрывом.
  В комнате за столом сидел Игорь. На столе сидела белая кошечка, которой парень менял повязку на лапке и приговаривал, растягивая гласные: 'ты ж моя хорошая, ты ж моя красивая, ну, потерпи немножечко'.
  Сказать, что я удивилась - ничего не сказать. Я, конечно, слышала пару раз, как он напрашивался дежурить к кошкам, но не думала, что он всерьез их любит.
  Лис заметил меня, поднял голову и улыбнулся.
  - Привет.
  - Привет, - ответила я и попятилась.
  - Да ладно, Том. Я тебя не съем, - усмехнулся парень.
  Я улыбнулась. И правда, чего шарахаться?
  - Да я просто пальто хотела повесить, - пожала плечами, активно делая вид, что ему показалось.
  В памяти тут же всплыл подслушанный разговор. Стало неловко.
  - Тебя давно не было на собраниях общины, - не стал играть в молчанку Игорь.
  - Да как-то времени не было выбраться, - я снова пожала плечами.
  Желания выбираться тоже особенного не было. Очень уж косо на меня стали смотреть местные баб... барышни.
  - Ясно, - кивнул лис. - Все равно приходи. А то отец за тебя переживает, спрашивает, а я не знаю, что ответить.
  Я улыбнулась.
  Красноярцев старший теперь виделся мне тем еще кренделем. Нашел потенциальную невестку, подходящую под его критерии, и теперь мастерски манипулирует сыном, подталкивая того к нужному ему решению. Хороший родитель, ничего не скажешь. Хотя, по слухам, как на главу на него нареканий было в пределах нормы.
  Дверь открылась со скрипом, а потом хлопнула. Я выглянула в прихожую-приемную и поздоровалась с нашим ночным сторожем. Вернее, приютским.
  - Теть Валя пришла. Можно идти, - оповестила я Игоря.
  Он кивнул, осторожно закрепил повязку, взял кошечку на руки и, почесывая за ушком, понес к клетке. Кошка довольно урчала и совсем не проявляла недовольства.
  Оставив ключи на стойке, вышла на улицу. Игорь вышел сразу вслед за мной, на ходу застегивая пальто. Я хотела уже попрощаться и уйти, как заиграла веселенькая мелодия. Лис принял вызов.
  - Да?.. Что?.. Когда?.. Я понял. Сейчас приеду.
  Лицо парня стало очень серьезным и решительным.
  - Все в порядке?
  - Нет. Опять что-то в больнице. И... - он замялся.
  - Что такое? - внутри все сжалось от дурного предчувствия.
  - Кажется, что-то с Егором. Он в реанимации.
  - Что?! Как?! Кто это сказал? Что случилось?
  Я не могла поверить. Неужели опять? Неужели все-таки кто-то ведет охоту на рысенка? Неужели этому кому-то все же удалось покалечить парнишку?
  - Отец звонил, - ответил лис.
  Я кивнула, а в следующую секунду развернулась и почти побежала к калитке. Скорее в больницу. Вот тебе и обещанные меры по безопасности!
  Игорь рванул за мной и придержал за локоть.
  - На машине быстрее. Я тоже туда еду.
  Я кивнула. Сейчас мне было все равно как: я должна была добраться к рысенку, как можно скорее. Бедная Людмила Григорьевна. За что только судьба ее так испытывает?
  
  
  ***
  
  Игнат потер кулаком переносицу и бросил взгляд на настенные часы. Стрелки двигались в заданном темпе, отсчитывая секунды. В отличие от его собеседников: те двигаться даже не думали.
  - Конечно, мы помним, что вы приехали расследовать дело найденыша, - горячо вещал Лаврентий Леонтьевич.
  Его лицо раскраснелось, а брови хмурились.
  - Но все мы знаем, что подобные расследования часто оканчиваются ничем. Да и прошло уже пятнадцать лет. Неделя-другая промедления погоды не сделает. А у нас тут крайне неприятная, я бы даже сказал, опасная ситуация!
  Доктор Виргун, всем сердцем радеющий за благополучие своей клиники, веско, но аккуратно поставил сжатый кулак на стол. Дальновидный шаг. Учитывая комплекцию дуала-медведя, опусти он руку с усилием - мог и сломать, а мебель - общинная собственность.
  - Леонид Лаврентьевич хочет сказать, что мы были бы вам благодарны, если бы вы занялись расследованием пары инцидентов и поставили их в приоритете, - дипломатично пояснил Ростислав Алексеевич, сидящий во главе стола.
  Игнат посмотрел на присутствующих. Присутствующие не сводили с него ожидающих взглядов. Пространство за конференц-столом как будто с каждой секундой сжималось, приближая его к трем парам глаз, в разной степени горящих праведным негодованием и жаждой мести.
  - У вас есть какие-либо предположения относительно мотивов хулигана? - спросил он.
  - Хулигана? Да позвольте же, какое же это, молодой человек, хулиганство?! - прищурившись, скрипуче каркнул ворон. - Самый настоящий разбой! Среди бела дня! Вы бы видели мой кабинет! У настоящего мастера в инструментах, заготовках и эскизах всегда есть свой особый порядок. Пусть так может не казаться со стороны, но он есть! Но этот взрывпакет превратил мой кабинет в обиталище хаоса!
  Борис Игнатьевич от одного воспоминания, что творят рабочие в его вотчине, приходил в негодование. Безответственные люди, ничего не понимающие в высоком ювелирном искусстве, они свалили все найденное в коробки, выставили за дверь и назвали этот вандализм расчисткой помещения под ремонт!
  Воистину не так страшен был взрыв, как его последствия в виде ремонта. Слово-то какое... отвратительное!
  - Так у вас есть предположения?
  Игнат не стал заострять внимание на формулировке. Спор со старым ювелиром не имел шансов закончиться быстро и безболезненно, так что затевать его было неразумно. По крайне мере, по пустякам.
  - Обоснованных - нет, - осторожно ответил Ростислав Алексеевич.
  - А необоснованных?
  Игнат заинтересованно вздернул бровь.
  - Я уверен, что это Реверди! - снова взял слово Борис Игнатьевич.
  - Реверди?
  - Роман Реверди. Племянник Люси Мерсьер. Он сделал нам деловое предложение относительно сотрудничества. Не особенно привлекательное на тот момент. Что мы ясно дали понять, - пояснил глава, барабаня пальцами по столу.
  - Но не теперь? - уточнил Игнат.
  - Теперь финансовая обстановка немного... изменилась, - кивнул Ростислав Алексеевич.
  - Крайне невоспитанное поведение! Удручающая нечистоплотность ведения бизнеса! Мы в свое время себе такого не позволяли и не позволяем до сих пор!
  Не в силах Златова было сдерживать крайнее неодобрение. Он подергивал плечами и резко по-птичьи дергал головой.
  - Насколько я понял, доказательств у вас нет, - заметил безопасник.
  - Реверди, может, и бесчестен, но не глуп, молодой человек, - фыркнул ювелир.
  Игнат хмыкнул. Инцидентов было два. И оба раза чуть не пострадал найденыш. Найденыш и еще одна девушка, которая, по рассказам, является девушкой этого самого Романа Реверди. Возможно, его расследования и эти происшествия связаны. Возможно - нет. Возможно, просто местное хулиганье чудит. Кто знает. Но проверить, все же, стоит. Может, какая ниточка и приведет его к искомому объекту.
  В родном городе Егора поиски не увенчались успехом. В общине никто ничего дельного сказать не смог, родные Людмилы и подавно ничего не знали.
  Он посмотрел на часы. Стрелки делали свое дело, не обращая внимания на чужую спешку.
  - Хорошо, - согласился Игнат. - Я покопаю в этом направлении.
  Еще с десяток минут ушли на выражения благодарности медведя и лиса и подозрения ворона. Когда безопасник вышел на улицу, уже стемнело. Он посмотрел на ручные часы, нахмурился и поспешил к машине.
  Звонок остановил его у самой двери автомобиля. Игнат посмотрел на номер, удивленно изогнул бровь, и принял вызов.
  - Добрый вечер, Игнат, не отвлекаю? - донесся из динамика приятный низкий женский голос.
  Такие голоса всегда имеют успех у мужчин. Они пробирают до мурашек.
  - Нет, - покривил душой безопасник. - У вас какое-то дело ко мне?
  - Да. У меня есть для вас новые сведения. Приезжайте.
  Сказала и положила трубку, не сомневаясь, что приедет.
  Игнат ругнулся вполголоса и сел в машину.
  Поворот через двойную сплошную. Громкие гудки-проклятия полетели вслед наглому черному внедорожнику, причем с обеих полос. Злые мужчины нарушают правила дорожного движения чаще, чем мужчины, находящиеся в благодушном настроении.
  Игнату было безразлично чужое недовольство, у него и своего хватало. Он, может, и не планировал подобных маневров. Он, может, планировал тихий вечер в приятной компании.
  Смена планов - смена маршрута. И настроение тоже поменялось.
  А тем временем в дверь квартиры типовой хрущевки раздался звонок. Как всегда слишком резкий и долгий. Полина открыла дверь, уже зная, кого увидит за порогом.
  - Bonne soiree, Полин.
  Пантер был гладко выбрит, одет с иголочки, аккуратно причесан и пах одеколоном, который зайка уже успела полюбить. Он протянул девушке букет белых лилий.
  - Привет, - кивнула Полина, приняла цветы и посторонилась, пропуская мужчину.
  Первым делом тот принюхался. Зайка усмехнулась. Ну, еще бы! Зря она, что ли, лосося в белом вине запекала?
  - Как чудесно пахнет! - улыбнулся Роман.
  - Мой руки, а я пока накрою, - распорядилась Полина и направилась в кухню, привычно заглушая попытки женского естества расплыться розовой лужицей от чувства уюта и довольства, когда твой мужчина вернулся в пещеру с тушей убитого зубра, а ты как раз на костре голяшку вчерашнего мамонта дожариваешь.
  Роман ел с аппетитом. В конце ужина, прошедшего в молчании, поблагодарил и похвалил стряпню зайки. Полина улыбнулась, зарылась рукой в уголь волос мужчины. Но до того, как он повернул голову, чтобы поцеловать ее пальцы, отняла ладонь, собрала посуду и отнесла к мойке.
  Сгрузив тарелки и столовые приборы, задержалась, собираясь с мыслями. Ей предстояло задать серьезный вопрос пантеру. Вопрос, от которого зависело их будущее, если таковое было возможно.
  Роман подошел сзади и обнял Полину. Зарылся носом между заячьих ушей и шумно втянул воздух, а потом выдохнул и довольно зарычал.
  Полину жаром опалила волна, взбудоражив все нервные окончания. Ждать больше было нельзя. Или разговор не состоится.
  Она развернулась к своему пантеру так, чтобы видеть его глаза, в которых уже светился азарт охоты, и спросила:
  - Роман, инциденты в ювелирной Златова и клинике Виргуна - твоих рук дело?
  Пантер поперхнулся собственным урчаньем.
  
  
  
  ГЛАВА 11
  НАОБОРОТНАЯ, В КОТОРОЙ ВСЕ ОЧЕНЬ НЕРВНИЧАЮТ
  
  Тоня сосредоточенно смотрела на экран смартфона. Гудки. Опять гудки. Где носит этот рыжий хвост?! Зачем вообще дуалу телефон, если до него не дозвониться?
  Не обнаружив с утра пораньше троюродную бестолочь в ее комнате, совушка серьезно забеспокоилась. Тамара никогда не позволяла себе уйти в загул, не предупредив сестру. Да она и загулов себе не позволяла, если уж на то пошло, хотя могла бы уже и позволить.
  Седьмой вызов, как и все предыдущие, остался неотвеченным, поэтому Тоня сурово сжала губы и набрала другой номер. В отличие от предыдущего, этот абонент поднял трубку, не испытывая совушкины нервы на прочность.
  - Привет, Римма, Тома не у тебя?
  - Привет, - голос белочки был взвинченным. - Да где же этот пакет? А, вот он! Прости. Полчаса ищу пакет с перевязочным. Нет, Тома не у меня. Вчера была.
  - Ясно. Спасибо.
  - А что такое? Что-то случилось? - поинтересовалась Римма.
  - Надеюсь, что нет. Она дома не ночевала.
  - А может она ночевала, но не у тебя? - с игривым намеком предположила белочка.
  - Сейчас позвоню и узнаю. И сама виновата. Нужно было трубку брать.
  Римма ехидно хихикнула. Совушке было не до хихиканий. Разговор со змеем-младшим не дал никакого результата, только встревожил еще одного дуала. Если Тамара где и ночевала, то не у него. Оставалось только одно: ехать в универ и искать пропажу там. Потому что, где еще ее можно было искать - Тоня не представляла.
  Высокий худой парень с веселыми глазами, оказавшийся старостой лисичкиной группы, тоже ничем не смог помочь. Томы не было в университете. Беспокойство, вскинувшееся с новой силой, отразилось в глазах парня с милым именем Олежек.
  - Антонина, простите за любопытство, но с Томой что-то случилось? - крайне вежливо поинтересовался лисичкин одногруппник.
  - Надеюсь, что нет.
  Тоня вымучила из себя улыбку и поспешила покинуть этаж.
  И что теперь делать? Тамара - половозрелая, то есть совершеннолетняя особь. Раньше чем через трое суток заявление о пропаже не примут.
  Совушка набрала номер сестры снова, уже готовясь слушать однотонные гудки, но вместо этого ей рассказали о недоступности абонента. Телефон отключен. Разрядился? Потеряла? Отняли и...
  Прикусив губу, Тоня нахмурилась и снова набрала. Знакомый голос звучал удивленно.
  - Привет.
  - Привет, мне нужна твоя помощь, Саш. Очень нужна.
  - Что случилось? - интонация мгновенно изменилась. Теперь только собранность и готовность действовать.
  Совушка улыбнулась.
  - Расскажу при встрече.
  - Приезжай.
  Полчаса общественного транспорта - и она на нужной остановке. Дорогу к знакомому кабинету она проделала бы и во сне. Столько раз ходила - не сосчитать. Короткий условный стук - надо же, не забыла. Он, как всегда, по макушку в бумажках - такая работа, следовательская.
  - Привет, Тонюш, - он тоже не забыл.
  Тоня улыбнулась.
  - Привет, Саш.
  - Проходи. Садись. Рассказывай.
  Деловой тон и складочка между бровей. Знакомо, но уже не до боли. Садиться она не стала.
  - У меня сестра пропала.
  - Сестра? - его брови удивленно поползли вверх.
  - Троюродная. Она в другом городе жила. Теперь переехала. Учится тут. Мы с ней вместе квартиру снимаем.
  - А, - понимающе кивнул.
  - Вчера не вернулась домой. Сегодня нет в университете. Обзвонила подружек - никто не видел.
  - А молодой человек?
  - Молодой человек тоже не в курсе.
  Мужчина цокнул.
  - Тонюш, ты же понимаешь...
  - Понимаю, - совушка прервала его речь, отлично зная, что именно он скажет. - Поэтому тебе и позвонила. Саш, ты можешь отследить ее телефон?
  Александр шумно выдохнул, надув щеки, побарабанил пальцами по столу, посмотрел Тоне в глаза и кивнул:
  - Давай номер.
  - Спасибо.
  Неожиданно для самой себя совушка шмыгнула носом.
  - Тонюш, только не реви. Терпеть не могу, когда ты ревешь, - попросил мужчина.
  - Я и не реву.
  - Вот и не реви.
  Тоня улыбнулась. Хороший он. И времена были хорошие.
  Записав номер телефона на бумажке, протянула ему и спросила:
  - Как твои дела? Как Марьяна?
  - Отлично, - Александр улыбнулся. От улыбки его сосредоточенное и настороженное лицо преобразилось. Тоня любила эту улыбку. - Марьяша в декрете.
  - Уже малышарик? Сын или дочь?
  - Сын. Елисей. Полгода. Настоящий богатырь.
  Короткие рубленные слова, но сколько чувств. В глазах Александра плескались гордость и счастье.
  - Вот. У меня фото есть.
  Совушка подошла к его креслу и по привычке присела на подлокотник. С экрана смартфона на нее смотрел кареглазый светловолосый мальчуган. Улыбка в весь беззубый рот и игрушки в обеих пухлых ручках.
  - Какой хороший, - умильно протянула Тоня.
  - Да, - с гордостью согласился Александр и показал другое фото.
  Просмотрев с десяток фотографий, совушка огласила вердикт:
  - Папин сын. Похож, как отксерокопированный.
  Александр громко рассмеялся.
  Отнимать еще больше рабочего времени Тоня не стала.
  - Позвонишь мне, как будут новости?
  - Конечно. И не переживай. Может, она просто загуляла.
  - Знаешь, я уже начинаю на это надеяться.
  Александр проводил совушку к выходу из здания отделения МВД.
  - Спасибо, Саш.
  - Пока не за что, - улыбнулся следователь и на прощанье обнял. Почти как раньше. Совсем не так.
  На том и попрощались.
  Проводив взглядом спину Александра, Тоня поправила ремень сумки на плече и огляделась. Нужно было ехать домой. Может, сестра уже дома, и она зря подняла панику и напрягла Сашу. Вдруг ее взгляд напоролся на знакомую фигуру.
  Владимир стоял, прислонившись к машине на втором ряду парковки. Скрестив руки на груди, он пристально смотрел на нее. Выражение лица филина не предвещало ничего хорошего. Абсолютно.
  Вот надо же было пересечься именно здесь и сейчас.
  Совушка тихонько выругалась и направилась к знакомой иномарке, сожалея, что нельзя сделать вид, что не заметила, или вообще раствориться в воздухе. Она терпеть не могла выяснения отношений.
  - Привет.
  - Что это было?
  Филин был настроен сурово и на приветствия настрой не разменивал.
  - Только не говори, что ты ужасный ревнивец, - устало попросила Тоня.
  - Не то чтобы ужасный. Но мне интересно, почему моя женщина обнимает какого-то непонятного мужика.
  Совушка тяжело вздохнула.
  - Ты не против поговорить по дороге?
  - К тебе или ко мне?
  - Ко мне.
  Два светофора совушка рассказывала, что произошло и почему она обнималась с непонятным филину мужиком, а остальное время в салоне иномарки висела тишина, разбавляемая тихим гулом работающего мотора.
  Дома Тамары не оказалось.
  Тоня обошла все комнаты, несмотря на отсутствие обуви сестры, а потом, убедившись в том, что в квартире только она и филин, села на диван и закрыла лицо руками.
  - Слезами делу не поможешь. - Сказал Владимир, устраиваясь рядом и касаясь своим плечом совушкиного. - Ты звонила Ару?
  - Да.
  - Он ее вчера не видел?
  - Нет. После приюта она как сквозь землю провалилась, - Тоня сделала долгий выдох и крепко сцепила пальцы в замок. - Я ее знаю, Володь. Она бы обязательно позвонила. Или написала. Или записку оставила. Что я скажу ее матери?
  - Мы ее найдем. - Филин обнял ее за плечи.
  Так они и сидели, смотря в стену перед собой, пока в тишине не раздался звонок.
  Совушка судорожно схватила свой смартфон.
  - Привет, Саш, ну что?
  Владимир смотрел, как загоревшиеся надеждой глаза гаснут и затягиваются пеленой тоски.
  - Ясно. Спасибо тебе большое, - завершив вызов, Тоня с силой сжала телефон, как будто хотела швырнуть его в стену, но вместо этого аккуратно положила на диван рядом с собой.
  - Не получилось?
  - Нет. Телефон отключен. Он не может отследить долбаный выключенный телефон!
  На последних словах совушка не выдержала и сорвалась на крик.
  Владимир резким движением прижал ее к себе, пересадил на свои колени, поймал загнанный растерянный взгляд и произнес:
  - Значит так: сейчас ты успокоишься, а потом мы поедем в приют. Туда, где ее видели в последний раз. Ясно?
  Тоня кивнула, выдохнула и обмякла в крепких объятиях филина.
  - Надо позвонить Ару, - добавил он.
  - Зачем? Я уже ему звонила. Он ничего не знает.
  - Надо, - веско припечатал Владимир.
  Совушка согласно кивнула и выбралась из объятий.
  - Тогда ты позвони.
  Ей нужно было привести себя в порядок. За шумом воды в ванной расслышать телефонный разговор было невозможно, да и не особенно хотелось.
  Римма стояла, отгородившись стойкой от трех обеспокоенных, а потому непредсказуемых дуалов. Руки - в карманы джинсов, брови - к переносице. Картина вырисовывалась пренеприятная: вчера Тамара была, а сегодня - нет. А если учесть, что последнее место, где она была - приют, так и вообще отвратительная. Белочка знала 'лапу', как свои пять пальцев. От нее тут укромных уголков не было. Не могла же лисичка провалиться сквозь землю? Вздор! На территории приюта провалиться можно было только в выгребную яму. Но там Томы не было. Проверили. Да и не такая она дура, чтобы в такое зловонное место проваливаться.
  - Римм, я просто уже не знаю, что делать.
  Тоня взъерошила короткие волосы, растягивая движение. Ее голос устал и как будто иссох.
  - Тонь, я все понимаю. Мы тут каждый сантиметр просмотрели. Она не возвращалась.
  - И что теперь делать? - растерянно спросила совушка, глядя на Владимира.
  Владимир хмурился. Он думал. А змей, нервно тарабанящий пальцами по стойке, явно процесс стопорил. Хватило взгляда. Звук прекратился. Аркадий дернул уголком губ и засунул руки в карманы.
  - А кто еще вчера работал в приюте? - наконец прервал затянувшуюся паузу змей.
  - Да как обычно. Вон на стенде расписание висит. Там все смены. Вчера вроде без подмен было, - белочка кивнула в сторону стенда.
  Пока троица изучала фамилии волонтеров и постоянных сотрудников приюта графу за графой, Римма достала журнал и стала просматривать записи. В 'лапе' было так принято: оставлять сообщения следующей смене, чтобы гарантированно не забыть и донести информацию. Если что-то случалось или требовало срочной починки, или просто народ веселился, в журнале появлялась запись. Открыв последнюю исписанную страницу, Белочка стала пробегать глазами строчки.
  'Докупить корм' Это вечная проблема...
  'На исходе перевязочный материал' Тоже регулярный вопрос.
  'Починить грабли! Этот придурок опять их сломал!' А вот это уже интересно. Римма знала только одного придурка, то есть волонтера, который регулярно расчленял грабли, потому что прилагал ненужную силу. Бесился, бедолага, что приходится за четвероногими отходы подчищать.
  Белочка ухмыльнулась. Соотношение вреда и пользы от этого волонтера солидно перевешивал в сторону пользы тот факт, что Римме - и не только ей - приятно грело душу осознание, что иногда и богам приходится обжигать горшки. Не каждый день увидишь, как сын главы общины убирает экскременты. И никого б оно не трогало, если бы он так не нервничал по этому поводу. А так - сам виноват. Грабли, конечно, нужно починить. Но моральное удовлетворение стоило поломанного инвентаря, который, положа руку на сердце, и так на ладан дышал.
  Белочка позволила себе злорадную ухмылку, а потом хлопнула себя по лбу, изменившись в лице. Вчера Игорь не должен был приходить. Не его смена. Но он пришел. И Римма помнила причину его изначального появления в 'лапе'.
  Дуалы повернулись на резкий звук. Немой вопрос застыл в трех парах глаз.
  - Ребят, у меня есть одна мысль. Может, глупая, но все же... - неуверенно произнесла Белочка.
  Выслушав Римму, филин и змей переглянулись, а Тоня нахмурилась.
  - Да ну, не может он быть таким дураком. Одно дело - добиваться внимания, другое - принуждать девушку к чему бы то ни было.
  - Надо проверить, - не согласился Аркадий.
  - Согласен, - кивнул Владимир.
  - Будем звонить? - уточнила белочка.
  Змей кивнул.
  - Скажи, чтоб приезжал. Придумай срочное дело. Не говори, что мы тут.
  - Не утка! - фыркнула Римма и цокнула.
  Минута напряженного ожидания завершилась ничем.
  - Он не берет трубку.
  - Позвони еще раз, - попросила Тоня.
  Второй раз оказался таким же неудачным.
  - А теперь что? - белочка вопросительно посмотрела на Владимира, затем на Аркадия.
  Змей нервничал. Желваки ходили на скулах, дышал шумно и мыслями был явно где-то не здесь. Римма передернула плечами. Не хотелось бы ей знать, о чем он сейчас думает.
  - Давайте позвоним Ростиславу Алексеевичу? - предложила совушка.
  - И что скажем? - засомневалась белочка.
  - Правду, - вклинился Аркадий. - Что тебе срочно нужен Игорь, но ты не можешь до него дозвониться.
  Римма кивнула и набрала нужный номер.
  Глава общины принял вызов почти сразу.
  - Ростислав Алексеевич, это Римма. Извините за беспокойство. Я не могу дозвониться Игорю, он мне срочно нужен, он не рядом с вами?
  Пока белочка слушала ответ, остальные прикипели глазами к микрофону смартфона, силясь расслышать.
  - Вот как... Я поняла. Ага. Спасибо, - она положила трубку и тяжело вздохнула.
  - Что такое? - первой не выдержала Тоня.
  - Ростислав Алексеевич не видел Игоря уже сутки и ничем не может нам помочь. Говорит, лис ночевал у друга.
  Змей и филин переглянулись. Тоня стала нервно сжимать пальцы до хруста.
  - А если это он? - хрусть. - Если это он ее увез? - хрусть. - Забрал телефон... - хр-р-русть. - Он ведь сильнее. - Хрусть. - Я не хочу в тюрьму.
  Филин взял ее руки в свои, прекращая звуковую пытку.
  - Причем тут тюрьма? - не понял он.
  Совушка подняла на него страшно-серьезные глаза.
  - Убью ведь, гада... если...
  Она осеклась. Не хотела произносить вслух дурные мысли.
  - Антонина, - рыкнул Владимир, приводя девушку в чувства. - Давай прекращай ерундить и звони этому своему.
  - Кому? - не поняла совушка.
  - Следователю, - устало выдохнул филин.
  Тоня нахмурилась, все еще не понимая, зачем.
  - Отследить телефон Игоря. Он ведь включен, - пояснил, наконец, Владимир.
  - Точно! Ты гений!
  Совушка просветлела лицом, встала на цыпочки, поцеловала филина в щеку и умчалась звонить на улицу.
  - Что за следователь? - поинтересовался хмурый Аркадий.
  - Да есть там один, - ответил Владимир и тоже нахмурился.
  Еще около часа прошло в ожидании ответного звонка от Александра. Тоня старательно отгоняла от себя картины, нарисованные подозрениями и нервами в соавторстве, но все равно порядочно издергалась, время от времени срываясь и снова принимаясь хрустеть пальцами. Римме дергаться было некогда, ее ждали хвостики с постоянной звериной ипостасью, которым нужна была помощь сочувствующих рук. Поэтому она сбежала от раздражающего хруста к питомцам, попросив держать ее в курсе.
  Когда смартфон, наконец, зазвонил, совушка едва не выронила его из дрогнувших рук. Разговор оказался коротким и закончился пылкими благодарностями:
  - Спасибо, Саш. Огромное. Просто... Спасибо!
  С каждым 'спасибо' Владимир становился все мрачнее.
  - Ну что? - первым поинтересовался Аркадий, когда Тоня завершила вызов.
  - Есть примерное местоположение, - выдохнула совушка. - Саша сказал, что объект может находиться в радиусе сотни метров от заданной точки.
  - Адрес?
  Тоня выдохнула название улицы в спальном районе, богатом на многоэтажки.
  - Он сказал, радиус охватывает два многоквартирных дома.
  - И как будем искать? Стучаться в каждую квартиру? - Аркадий нервничал не многим меньше ее самой, хоть и старался этого не показывать.
  - Может, и не в каждую, - задумчиво ответил Владимир и направился на улицу к вольерам, где в тот момент Римма кормила собак.
  Питомцы радостно поскуливали, изо всех сил виляли хвостами и звонко лаяли то ли из благодарности, то ли от предвкушения, то ли чтобы них ни в коем случае не забыли. Все, кроме одного. Пес в крайнем вольере нервно вышагивал вдоль решетки и рычал. Когда очередь дошла до него, он и внимания не обратил на свою порцию корма.
  - Римма, у вас, случайно, собак, тренированных на поиск, нет? - поинтересовался Владимир, подходя к белочке, меняющей воду в мисках.
  - Ну, ты и спросил, - она перевела недоуменный взгляд с филина на своих подопечных и пожала плечами. - Из тех, про кого знаю - нет. А так - кто их знает.
  Владимир переступил с одной ноги на другую и задел лежащий рядом черенок от поломанных грабель.
  Пес в крайнем вольере бросился на решетку. От его непрерывного рыка на вдохе и выдохе Римма поежилась, чувствуя, как леденеет изнутри.
  - Что это с ним? - спросил филин.
  - Грозный у нас парень недоверчивый, но спокойный, если к нему не лезть. Так что не знаю, - снова пожала плечами Белочка и скривилась, глянув под ноги. - Да сколько ж можно?! Мало того, что сломал, так еще и бросил посреди двора! Ну что за де... дивно безответственная личность!
  - Это ты про кого? - приподнял бровь Владимир.
  - Да про Игоря, - фыркнула Римма.
  Филин хмыкнул и наклонился, чтобы поднять черенок. Как только он коснулся палки, едва успокоившийся Грозный снова стал рычать, и ярости в его рыке хватило бы на полк, как минимум. Владимир медленно опустил черенок обратно на землю. Пес следил за перемещениями немигающим взглядом и продолжал хрипло рычать. Филин присмотрелся к Грозному, осмотрел вольер и прищурился.
  - А это что? - спросил он у Риммы, указывая на предмет у самой решетки.
  Пес на движение руки дуала не обратил ни малейшего внимания, не сводя злого взгляда с черенка.
  - А это грабли, - ответила, Белочка, присмотревшись. - Видимо, Грозный опять Игоря из своего вольера погнал. У него к лису какая-то особенная нелюбовь. Хотя раньше он на вещи не бросался. Только на тех, кто нарушал его личное пространство.
  - Интересно, - протянул филин и попросил: - можешь принести что-то, до чего Игорь точно дотрагивался или носил?
  - Зачем? - не поняла Римма.
  - Чтобы на предмете был запах Игоря. Проверить кое-что хочу, - ответил Владимир.
  Белочка проследила за его пристальным взглядом, устремленным на Грозного, кивнула и ушла, чтобы вскоре вернуться с тулупом в руках.
  - Это роба, в которой у нас клетки чистят зимой. Игорь вчера должен был его надеть.
  Владимир взял тулуп, плавно, не делая резких движений, приблизился к решетке вольера и просунул между прутьями рукав. Грозный, увидев странные действия, предостерегающе оскалился и заворчал, а затем приблизился, чтобы обнюхать странный предмет. Поведение пса изменилось вмиг: с утробным рычанием он набросился на рукав тулупа, дернул на себя и стал рвать, мотая им из стороны в сторону.
  - Вот жеж! - вскрикнула Римма и ринулась отбирать у пса казенную вещь.
  Грозный и не думал отпускать.
  - Брось! - достаточно громко, но спокойно приказал Владимир.
  Пес перестал рвать тулуп, но челюстей не разжал, продолжая утробно рычать.
  - Брось, я сказал. Фу, - повторил филин таким голосом, что Римма неосознанно выпустила тулуп из рук.
  Грозный не сводил взгляда с дуала, решившегося ему приказывать.
  Владимир подошел к решетке, отбросил щеколду, открыл дверь и зашел в вольер.
  - Фу, - снова произнес он, и пес отпустил разодранный рукав тулупа.
  - Володя, что ты творишь! - зашипела белочка, но филин сделал ей знак замолчать.
  - Дай сюда, - он протянул руку за тулупом.
  Получив его, снова оборвал рык Грозного одним коротким 'нельзя'. Присев, выставил перед собой одежку, позволяя псу ее хорошенько обнюхать. Грозный ворчал.
  - Ищи, - скомандовал Владимир.
  Пес посмотрел на него и медленно, но очень красноречиво перевел взгляд на решетку.
  Филин усмехнулся.
  - Римма, будь добра, принеси поводок и намордник. Мы с этим парнем прогуляемся.
  Белочка, все это время, задержав дыхание, следившая за происходящим, фыркнула и отправилась в дом, бросив через плечо:
  - С тебя новый тулуп.
  Антонина сидела на заднем сидении рядом с Аркадием и недоверчиво смотрела то на Владимира на водительском месте, то на Грозного, занявшего второе переднее сидение. Пес вел себя на удивление прилично и спокойно: не рычал, не драл обивку, не пытался ни на кого броситься. Увидев, что задумал филин, совушка наотрез отказалась подставлять спину и шею потенциально опасному зверю. Как теперь оказалось - совершенно напрасно. Невероятно, но факт: пес вел себя абсолютно воспитанно и даже на намордник реагировал спокойно.
  К нужному адресу они доехали быстро. Гомон детворы с площадок рядом с многоэтажками заглушали звуки общественного транспорта. Припарковав машину, Владимир вывел пса, снова дал тому понюхать прихваченный с собой тулуп и приказал:
  - Ищи!
  Грозный потянул носом воздух, а затем опустил голову и, обнюхивая асфальт, стал бродить туда-обратно, между машинами и по тротуару. Какое-то время направление движения пса хаотично менялось, но вдруг он замер, а когда снова пришел в движение, то потянул за поводок с удвоенной силой. Взял след. Он уверенно повел к третьему подъезду ближайшей многоэтажки, уткнулся в запертую дверь и обернулся посмотреть на Владимира.
  - Понял, - ответил филин и нажал на домофоне комбинацию из двух цифр.
  - Да? Кто там? - ответил чужой мужской голос.
  Владимир и Аркадий переглянулись, и змей подошел к домофону.
  - Извините, вы не могли бы открыть дверь? Пожалуйста. Я забыл номер квартиры друга, а на звонок он не отвечает.
  Тоня посмотрела на Аркадия и хмыкнула.
  Домофон запищал. Дверь открылась.
  - Спасибо большое! - поблагодарил змей.
  - Не за что, - недовольно отозвался потревоженный жилец и отключился.
  Пес потрусил вверх по лестнице прямо к лифту и остановился рядом с ним.
  - И что теперь? - спросила Тоня.
  - Пойдем по лестнице, - ответил Владимир.
  - Чтобы не останавливать лифт на каждом этаже, - завершил за него змей.
  Совушка согласно кивнула.
  Этаж за этажом Грозный принюхивался, обследовал лестничные пролеты и клетки и стремился дальше. Тем самым оказался девятый по счету. Почуяв нужный след, пес заворчал и устремился к двери слева от лифта.
  - А если он ошибся? - прошептала совушка.
  Ни Аркадий, ни Володя не ответили. Вместо этого филин нажал на кнопку звонка.
  Через минуту из-за двери раздался знакомый голос:
  - Кто?
  - Я от Ростислава Алексеевича. Привез документы по фонду, там подпись нужна, - ответил филин.
  Мгновение тишины, а затем щелкнул замок.
  - Какие еще документы? Зачем подпись?
  Тоня смотрела, как заветная дверь открывается, и за ней показывается хмурый лис. Грозный, почуяв Игоря так близко, снова подал голос, зарычав еще страшнее, чем прежде. Красноярцев-младший вздрогнул и отшатнулся.
  - Какого?! Что здесь делает эта собака? Вы ненормальные? Зачем выпускать его из клетки? Он опасен!
  - Тихо! - скомандовал Володя. Игорь и Грозный синхронно перестали издавать звуки, а совушка не выдержала и, воспользовавшись моментом замешательства, метнулась в коридор и крикнула:
  - Тома!
  У лиса дернулась щека, он сделал шаг навстречу Антонине, но не успел ничего сказать. Из комнаты показалась рыжая макушка с лисьими ушками.
  - Тонь?
  - Томка! - совушка приклеилась взглядом к троюродной сестре. - С тобой все нормально?
  - Да, - кивнула лисичка.
  - Хорошо, - кивнула Тоня, а потом повернулась к Игорю.
  - Ты, выкидыш эволюции, какого лешего ты творишь?
  - Я не... - попытался возмутиться лис.
  - А ну-ка цыц, когда старшие говорят! - рявкнула Тоня. - Если я сейчас найду на ней хоть одну царапинку, если узнаю, что ты ее хоть чем-то обидел, тебя даже папаша твой не спасет! Ни тебе, ни ему, ни общине мало не покажется, ты меня понял, киднеппер доморощенный?!
  - Да я не...
  - Ты меня понял?! - повысила голос Антонина.
  - Понял! - огрызнулся Игорь.
  - Вот и хорошо! - в том же тоне ответила совушка и, не снимая сапог, пошла к сестре.
  Лис перевел взгляд с незваной гостьи на ее грозное сопровождение.
  - Давай-ка побеседуем, - предложил Владимир таким тоном, что стало понятно: отказ неприемлем.
  Через полчаса профилактической беседы группа захвата покинула квартиру вместе с Томой, оставив Игоря сидеть на стуле в кухне и тихо материться, глядя на изгвазданный сапогами пол. Очень тихо, чтобы Грозный не услышал, а то мало ли, вдруг филин не удержит эту неистовую зверюгу?
  Тоня сидела в машине, припаркованной перед домом. На заднем сиденье мирно спал пес, на водительском - хмурился филин. Тома была уже дома, отконвоирована змеем для пущей безопасности. Совушка улыбнулась, глядя на светящееся окно их кухни, и, наконец, выдохнула. Кончики пальцев покалывало ощущение странной слабости. Нервное напряжение стало спадать.
  Владимир повернулся к ней и взял за руку. Его ладонь была такой теплой, такой крепкой и надежной. Тоня улыбнулась.
  - Спасибо, Володь. Не знаю, что бы я без тебя делала, - прошептала она.
  - Я не хочу, чтобы ты что-то делала в подобных ситуациях без меня, - по-прежнему хмурясь, ответил филин.
  Совушка недоуменно приподняла бровь.
  - Антонина, ты моя женщина, - пояснил Владимир. - Когда у тебя случаются неприятности, я хочу, чтобы ты шла ко мне, а не к каким-то левым мужикам. Иное положение вещей меня категорически не устраивает.
  Тон филина был суровый, даже жесткий, но рука держала Тонину ладонь, хоть и крепко, но осторожно, даря тепло и не причиняя дискомфорта.
  - Я поняла тебя, - кивнула Совушка.
  - Хорошо, - кивнул в ответ Владимир.
  В салоне снова повисла тишина, нарушаемая только сопением Грозного.
  Пора было идти домой, но Тоне было так хорошо рядом с ее нахохленным мужчиной, что она решила оттянуть момент прощания, насколько это было возможно.
  - Тонь... - спустя пару всхрапов пса, снова обратился к ней филин.
  - М? - вопросительно промычала Антонина. Ее так разморило в тепле и спокойствии, что даже разговаривать не хотелось.
  Владимир прочертил большим пальцем линию по ее ладони, посмотрел в глаза и произнес:
  - Давай поженимся... - он замялся, бросил взгляд через плечо и добавил: - и собаку заведем?
  Совушка обернулась. Грозный дрых без задних лап, расслабленный и, кажется, довольный.
  - Кажется, собаку мы уже завели.
  
  ***
  
  Придорожные фонари отсчитывали время не хуже метронома. Машина Игоря ехала нестерпимо медленно. Где-то там впереди рысенок. С ним неизвестно что, а мы тащимся, как улитки. Узнав, что с Егоркой опять приключилась беда, я прыгнула в машину к лису, даже не успев застегнуть пуховик.
  - Том, у меня, кажется, телефон сдох, - произнес лис. - Давай я с твоего позвоню? Хоть уточню, что именно случилось.
  Я, ни секунды не задумываясь, отдала свой смартфон.
  - Не берет трубку, - через минуту произнес Игорь.
  - Звони еще, - попросила я.
  Что же такое с этим миром, что ни в чем не повинный парнишка не может быть тут в безопасности? За последнее время на его долю и так проблем перепало с горкой, и снова неприятности. За невеселыми мыслями я не сразу поняла, что Игорь везет нас в клинику какой-то странной дорогой.
  - Так быстрее, - ответил на мой вопрос лис.
  Быстрее - это хорошо.
  Хорошо-то хорошо, да не очень. Через какое-то время лис остановил машину рядом с жилой многоэтажкой. Нужной мне клиникой тут, в свежеотстроенном спальном районе, и не пахло.
  Я вопросительно посмотрела на Игоря. Он вздохнул, а потом резким движением сдернул с моей шеи кулон.
  - Ты что творишь? - вскрикнула я, не понимая, что происходит.
  - Надо поговорить, Том. Накинь капюшон и пойдем, - ответил он.
  Я посмотрела на лиса, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Игорь смотрел на меня с пугающей решимостью в глазах.
  - Серьезно? Ты действительно думаешь, что я пойду с тобой после того, как ты меня завез неизвестно куда и забрал телефон и охран?
  Я твердо решила, что буду брыкаться. Мне категорически не нравилось поведение сына главы. Но вдруг Игорь вздохнул, опустил плечи и посмотрел совсем по-другому. Меня оторопь пробрала от его взгляда: отчаянного и какого-то жалостливого, что ли, обиженного.
  - Том, я ничего тебе не сделаю. Обещаю.
  Непонимание и сомнения перетягивали меня, словно две противоборствующие команды - канат.
  - Мне правда просто нужно с тобой поговорить. Я все тебе верну, честное слово. И телефон, и охран, и сумку.
  - Почему мы не можем поговорить в машине? - нахмурилась я.
  - Разговор будет долгий - ты замерзнешь, и неудобно будет.
  Может ли слово лиса быть честным, когда он уже обманул меня? Я вздохнула. Идти не хотелось. Игорь ждал моего ответа спокойно, будто заранее знал, каким он будет. Ну, еще бы! Без телефона-то добраться домой не проблема, а вот без охрана и денег - совсем другое дело. Неловкое движение, порыв ветра - и вуаля! Лисьи уши на рыжей макушке на виду у всех. Моя сущность не могла допустить такого риска, пока не было угрозы жизни. А угрозы жизни не было.
  Гад он, все-таки. Хоть и с большими и грустными глазами.
  Я вздохнула.
  - Про Егора ты все наврал, да?
  - Извини. Иначе ты бы не села в машину.
   Виноватым поганец не выглядел.
  - Ладно. Поговорим. Но потом ты мне все отдашь.
  Игорь кивнул, вышел из машины, обошел ее, открыл мою двери и протянул руку, чтобы помочь выбраться.
  Я скептически вздернула бровь и скрестила руки на груди. Поздно разыгрывать джентльмена, когда уже успел ограбить девушку.
  - Том, я могу и на руках тебя отнести, но ты вряд ли захочешь, - пожал плечами лис.
  Я фыркнула и выбралась без его помощи.
  - Обещаешь не приставать?
  - Только если сама не захочешь.
  Я снова фыркнула. Не дождется!
  Девятый этаж. Типовая двушка со свежим ремонтом.
  - Проходи в комнату, располагайся, где тебе будет удобно, - произнес Красноярцев-сын.
  Я хмыкнула и, сняв пуховик, отправилась в кухню. Подальше от диванов-кроватей, поближе к вилкам-ножам. Как говорит моя мама: нет такой ситуации, где практичный подход не пригодился бы.
  - Разуться не хочешь? - не слишком довольно поинтересовался Игорь мне вслед.
  - Нет, - отрубила я.
  Мало ли что - а я в тапках.
  Лис хмыкнул и пошел за мной, предварительно закрыв входную дверь на ключ и спрятав этот ключ в кармане брюк. Передний левый.
  Несмотря на декларируемое острое желание поговорить, собственно говорить Игорь не спешил. Он набрал воды в чайник и поставил его кипятиться, достал из холодильника хлеб, майонез, колбасу, помидоры и листья салата. Вооружился доской и ножом и, присев напротив, стал делать бутерброды. На миллиметраж отрезанных ломтиков лис не скупился - бутерброды грозили превратиться в башни. Так что я решила присоединиться. В конце концов, я тоже хочу есть, а такой толщины бутерброды, это уже не еда, а архитектура, и в рот поместятся разве что крокодилу. Да и нож в руках, пусть и кухонный, добавлял уверенности, а разделочная доска - она, конечно, не колюще-режущая, но аргумент увесистый. Весомый, то есть.
  Игорь нарушил тишину, когда стол уже был накрыт, а чай с лимоном и сахаром вовсю парил из кружек.
  - Том, мы же с тобой взрослые люди и можем поговорить откровенно?
  Я изо всех сил сдерживалась, чтоб не взорваться. Конечно! Отчего бы и не поговорить откровенно, если собеседнику ничего не остается, кроме как слушать? И вообще странная манера разговоры устраивать.
  - Мой отец - глава общины. Он бизнесмен с гипертрофированным чувством ответственности. И знаешь - это адская смесь. С самого детства во мне воспитывали понятие долга. Перед диаспорой, общиной, семьей. Мой долг стать достойной заменой отцу и продолжателем... - лис бросил на меня сомневающийся взгляд и продолжил, - стремлений.
  - Дело в том, что я лиса? - напрямую спросила я.
  - Да, - просто подтвердил Красноярцев младший.
  - Игорь, лисы не самые редкие представители диаспоры. И ни одну из них тебе не пришлось бы похищать, чтобы предложить продолжить... - я повторила паузу парня, - стремления твоего отца. А я не считаю, что нужно придерживаться теории чистоты подвида. Это все ересь.
  Я шумно выдохнула, взяла бутерброд с тарелки, откусила и стала жевать. Вкусно! И потери сил допустить нельзя.
  Нет, серьезно: он решил, что лучший способ убедить меня выйти за него - похитить? А если я соглашусь, что он будет делать: поколачивать, следилку в телефон поставит или вообще из дому выходить запретит, мол, сиди на кухне и рожай чистопородных лисят, не отходя от плиты?
  Опустив руки под стол, сжала, что было сил, кулаки. Спокойно, Тома, держи себя в руках. Истерика в такой ситуации - не лучший способ ведения диалога.
  - Я не собираюсь обращать тебя в свою веру, - пожал плечами лис и прокрутил кружку по часовой стрелке. - Но у меня есть, что тебе предложить: брак, социальное положение, возможности, которые дает уровень дохода моей семьи, и знакомства....
  - И все это в обмен на чистокровных лисят, - продолжила за него я. - А вдруг я бесплодна, Игорь? Вот откуда тебе знать, что я смогу иметь детей? Или наоборот: вдруг бесплоден ты?
  Лицо лиса сделалось задумчивым. Вроде есть контакт.
  - Ты же вроде неплохой парень. Зачем тебе вся эта ерунда? Найди себе хорошую девушку и живи с ней долго и счастливо в мире, любви, согласии и отдельной от родителей квартире.
  - Ты не понимаешь. У меня есть долг, - покачал головой Игорь.
  - Тьфу ты! - ну что за упрямый... лис?! - Игорь, ну какой долг? Перед диаспорой? Перед ней у тебя один долг - хранить тайну и поддерживать дуалов. Перед родителями? Так время отдавать им долги придет в старости, когда их досматривать нужно будет. Какие у тебя еще долги могут быть, кроме моральных и ипотеки?
  - У меня нет ипотеки. - На автомате ответил лис.
  - Тем более! Живи себе и радуйся! Квартира есть, а ипотеки - нет. Чем не повод?
  Игорь усмехнулся и сделал глоток уже остывшего чая.
  - И все же подумай над тем, что я сказал, - не дал он сбить себя с пути сомнительной истинности.
  - Я подумаю, - честно ответила я и уже хотела плавно подвести к тому, что вполне могу подумать и дома, так что неплохо было бы меня отпустить, но не успела:
  - Ладно, пойдем, фильм глянем, пока ты думаешь, - произнес Игорь, поднимаясь со стула.
  Я с сомнением на него посмотрела. И сомневалась я в адекватности конкретного лиса. Он на самом деле думает убедить меня в непринужденности общения? Совсем дурак, что ли?
   - Какой фильм, Игорь? - тихо произнесла я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.
  Кричать на неуравновешенных - последнее дело. А нормальные свободу передвижения личности отнимать не будут.
  - Не знаю, - пожал плечами он. - Выберем.
  Я зыркнула на него исподлобья и демонстративно поудобней устроилась на стуле, для надежности еще и хвостом ножку обвила.
  - Ты обещал отпустить, как поговорим.
  - Разговор еще не окончен, - спокойно ответил он.
  - Дай хотя бы сестре позвонить. Она же изведется вся. Общину на уши поднимет.
  Жалобные глаза состроить не получилось, как ни пыталась.
  Игорь иронично вздернул бровь, снисходительно посмотрел на меня, пожал плечами и произнес:
  - Как знаешь.
  Через несколько минут из другой комнаты донеслись звуки работающих колонок, озвучивающих какую-то сахарную иностранную мелодраму.
  Я вздохнула и посмотрела на окно, не закрытое решеткой. Девятый этаж. Вздохнула тяжело, положила руки на стол и уронила на них голову. Наигранный диалог из соседней комнаты звучал издевательством. Я на секунду закрыла глаза... а в следующий миг раздался отвратительный звук будильника.
  - Выключи эту шайтан-машину, - потребовала я и открыла глаза.
  На то, чтобы вспомнить, почему я сплю не в своей родной кровати, а на чужой кухне, понадобилась минута. И еще несколько - чтобы размять затекшее тело, которое платило черной неблагодарностью за хозяйскую принципиальность и осторожность.
  Игорь пронаблюдал за моими манипуляциями, а потом подошел к стулу, наклонился и принялся разминать мне шею, аккуратно и вдумчиво продавливая большими пальцами чувствительные точки.
  Несколько секунд я пыталась осознать, что происходит. А потом резко подскочила, избегая контакта.
  - Ты обещал не приставать.
  - Я надеялся, ты передумала, - он смотрел так пристально, что мне стало не по себе.
  Отрицательно покачала головой. Нет, не передумала. И не передумаю.
  Игорь пожал плечами.
  - В общем, чтоб ты знала: мое предложение в силе. Захочешь принять - я буду только рад. Несмотря на его в первую очередь практичность, ты мне действительно нравишься, Тома. И я не исключаю, что у нас может получиться вполне гармоничный и комфортный брак.
  Я ничего не ответила.
  Что тут ответишь?
  Лис отошел к рабочей зоне кухни и стал греметь посудой. Когда к этим звукам прибавилось шкворчание и запах жареной колбасы с омлетом, я не выдержала и подошла к плите разведывать обстановку.
  Игорь на кухне выглядел... на удивление уютно. В свитере под горло, джинсах и фартуке на поясе он колдовал над плитой, создавая нам завтрак.
  В нем как будто соединялись две личности: обычный нормальный парень и отчаянный сорвиголова, воюющий за то, во что сам не верит.
  - Долго ты будешь меня тут держать? - поинтересовалась я.
  - Тебя тяготит мое гостеприимство? - усмехнулся лис.
  - Есть такое дело, - кивнула я.
  Игорь ненадолго замер, а потом криво ухмыльнулся.
  - Вечером отвезу тебя домой. А до этого постараюсь более ярко описать все плюсы моего предложения.
  И вроде тоном было сказано мягким, но как-то так, что сразу стало понятно: просить о том, чтобы отпустил сейчас - бесполезно. Не отпустит, пока не сделает все, что задумал, и не скажет все, что запланировал.
  - Вообще-то у меня пары в университете. И Тоня волнуется, - попыталась я воззвать к разуму лиса.
  А сама подумала: 'пары - еще ладно, но Тоня...'. Троюродная, увидев, что меня нет и трубку я не беру, или инфаркт схватит, или устроит его тому, кто под руку подвернется. Я была всеми лапами за второй вариант и надеялась, что подвернется Красноярцев. Оба. Младший - за идиотские идеи, старший - за компанию. Воспитатель...
  Игорь говорил долго и аргументированно. Прочувствованно. Убедительно. С перерывами на поесть. Причем не только о несомненной пользе нашего с ним союза. С ним оказалось вполне приятно болтать о всякой ерунде, если забыть, что разговор вынужденный. Но я-то помнила.
  И ведь не сказать, что в словах лиса не было рационального зерна. Было. Вполне себе рациональное и практичное зерно, даже кило зерна. Этот парень в материальном плане мог бы дать мне гораздо больше, чем любой из моих знакомых. Реши я быть с ним - смогла бы заниматься, чем только захочу. И дети бы наверняка учились в элитной забугорной школе, для них были бы открыты все двери.
  Но, хоть убейте, не могла я себе представить свой брак договорным. 'А я не хочу, не хочу по расчету! А я по любви, по любви хочу!'. Не хочу, чтоб перед глазами моих детей был пример семьи, основанной только на выгоде. Не хочу, чтобы им с детства внушались странные теории сохранения видовой чистоты. Не хочу свекром Ростислава Алексеевича!
  К тому же ожидать от возможного 'муженька', судя по последним событиям, можно было всего - и зачем мне это надо?
  Когда раздался звонок, мы с лисом переглянулись.
  - Я открою. Ты тут посиди, - сказал он.
  - Может, все-таки отдашь охран? Мало ли...
  - Отдам, - согласился Лис и вышел из комнаты.
  Так и подмывало спросить: а я успею до этого времени состариться или крем для век еще будет скрывать морщинки?
  Голос совушки прозвучал гласом трубы у стен Иерихона. Я выглянула в коридор. Кажется, меня пришли спасать.
  Ура! Меня пришли спасать!
  Тоня была очень зла. Казалось, одно неверное движение со стороны Игоря - и ходить ему с живописными шрамами во всю мор... лицо.
  А я что? Я только за! Мне даже хотелось, чтоб он совершил это неверное движение. Мало! Мало его в детстве лозиной драли!
  За сестрой стояли двое мужчин: Ар и кто-то, на чье лицо я не посмотрела, потому что залипла на зеленых глазах моего змея.
  И пусть сейчас именно Тоня наголову крушила злобного дракона, то есть лиса, похитившего прекрасную при... меня, то есть, но оруженосцы тоже считаются! К тому же... будем честны: троюродная никому не уступила бы право защиты сестры и окунания неумной лисьей особи в фекалии по самые уши.
  Мне даже почти жалко Игоря стало. Немножко. Самую капельку. Почти. С одной стороны - совушка, с явным желанием как минимум выцарапать глаза и сказать, что так и было, с другой - скалящаяся пасть Грозного, так неудачно находящаяся на уровне не жизненно важных, но очень необходимых для продолжения неких стремлений органов.
  Через час я уже была дома. Ар проводил меня до двери. Совушка и Володя остались в машине. Им явно было что обсудить, учитывая, что Грозный не отходил от филина ни на шаг, всем видом заявляя, что нашел себе человека и не намерен оставлять того без присмотра.
  Провернув ключ в замке, я замерла, а потом развернулась на сто восемьдесят градусов, уткнулась в грудь змею, обняла и прошептала, чтобы даже эхо не услышало моих слов:
  - Спасибо тебе.
  Сказала и почувствовала, как напряжение отпускает. Я наконец-то была в безопасности.
  Ар усмехнулся и прижал к себе крепче, устроив подбородок на моей макушке.
  - Да не за, что, Лисичка. По сути, всю работу сделала Тоня.
  - Все равно считается, - упрямо пробубнила я.
  Змей усмехнулся, а потом произнес:
  - Плохо. Плохо ты бережешь мой любимый хвост. Еще раз сядешь к Игорю в машину - покусаю.
  Хвост радостно вильнул и обнял любителя за ногу, признаваясь в безоговорочной взаимности, а я улыбнулась до одури счастливой улыбкой.
  Да уж. С Игорем и его транспортом у меня явно не складывалось, но до чего же заманчивая угроза.
  Хорошо, что Ар не видел моей улыбки, не то быть бы мне покусанной немедленно, так сказать, авансом. Хотя... может, не так уж и хорошо?
  В коридоре, перед дверью в съемную квартиру, в руках моего змея здесь и сейчас я чувствовала себя дома.
  
  
  
  ГЛАВА 12
  ПОСЛЕДНЯЯ, В КОТОРОЙ ВСЕМ ВОЗДАЕТСЯ ПО УШАМ
  
  
  Утро началось с запаха фирменных Тониных сырников, которые она готовила крайне редко, потому что не особенно их любила и справедливо полагала, что кто любит - тот и сам себе приготовит. Такой способ побудки мне нравился гораздо больше. Вчера я провалилась в сон, так и не дождавшись сестры. Сказалось нервное напряжение.
  Вынырнув из кровати, отправилась на запах. О, этот запах! Он манил, увлекал и обещал неземное наслаждение. На кухню я практически выпала.
  - Как вкусно пахнет! - вместо приветствия произнесла я и остановилась.
  На кухне царила идиллическая картина: Тоня в уютной пижамке - футболка-шортики - сидела, подперев голову рукой и с улыбкой смотрела на Володю, сосредоточенно макающего сырник в сметанку.
  Я моргнула и переместила взгляд на огромное блюдо горяченьких, только со сковородки, румяных мягких сырников. Во-первых, ну, Володя, ну, на кухне - эка невидаль. Не в первый раз. К тому же он был в майке. А вот сырнички у нас - гость гораздо более редкий, потому и внимание я планировала уделять исключительно им.
  - Доброе утро, - поздоровался филин, прикончив творожный шедевр.
  - Ага, - кивнула я и быстро устроилась напротив, подозревая, что если не потороплюсь, то вкусности на мою долю останется меньше, чем хочется: уж больно влюбленным стал взгляд Володи.
  Тоня превзошла себя. Или мне так за давностью показалось. Но сырники были невероятно вкусными. Совушка наблюдала, как мы с филином таскаем лакомство из общего блюда, бросая друг на друга ревнивые взгляды.
  - Это хорошо, что вы завтракаете быстро, - сказала она.
  - Почему? - поинтересовалась я с набитым ртом.
  - Потому что мы идем на собрание общины, - ответила Тоня.
  Я даже жевать перестала.
  - Надо, Тома, - пресекая гипотетические попытки спорить, отрубила совушка. - Я этот кульбит главнюкского сынка так просто не оставлю.
  - Будешь бить? - поинтересовалась я, даже не думая возражать.
  - Буду, - злорадно ухмыльнулась троюродная. - По самому больному.
  - По достоинству?
  - И по нему тоже, - кивнула она.
  - Тогда становись в очередь, - воинственно нахмурилась я.
  - Кстати, о достоинствах, - вклинился Володя, доставая что-то из кармана и кладя на стол.
  Едва слышное позвякивание. Филин убрал руку. Нас столе осталось лежать обручальное кольцо, поблескивая покатым бочком.
  - Наденешь? - спросил он, глядя на Тоню.
  Я почувствовала, что у меня челюсть вот-вот упадет.
  Совушка дотронулась до ободка, погладила его пальцами, а потом взяла и надела на безымянный палец правой руки.
  - Спасибо, - с улыбкой произнесла она.
  Володя наклонился и поцеловал мою сестренку, а потом погладил по щеке и произнес:
  - Сырники - объеденье.
  - Значит, придется готовить их чаще, - обреченно согласилась Тоня.
  - Тогда я буду жить с вами! - выпалила я, пока она не передумала. Насчет сырников, конечно. От Володи ей теперь отвертеться, судя по всему, не получится.
  В доме для собраний общины народу сегодня было даже больше, чем обычно. Ярослав Третьяк опять толкал речь о важности именно внутривидовых браков. Я стояла, прислонившись плечом к стене, и наблюдала, как Володя, сидящий рядом с совушкой, держит ее за руку и время от времени ласково проводит пальцами по ладони. Тоня держала покерное лицо, изредка позволяя себе подарить светлую улыбку мужу. А все потому, что на эту весьма колоритную парочку смотрела не я одна. Одним своим появлением семейство пернатых фактически сорвало информационное собрание дуалов. Какие, скажите на милость, могут быть новости, когда тут такое?! Блудная овца, то бишь сова, но, думаю, в мыслях ее награждали словечками и покрепче, вернулась в родные пенаты, да еще и под руку с видным мужчиной. В том смысле, что многие здешние барышни имели на него виды.
  Ядовитые шепотки ползли густым туманом над скамьями. Но Тоня держалась так, будто кроме них с Володей в зале присутствовали только заинтересованные объявлениями главы.
  
  - Шипят? - раздался над ухом голос Ара.
  - Ага, - ответила я и почувствовала его руку на своей талии.
  - Теперь и на меня буду шипеть, - добавила, улыбаясь и стараясь не краснеть (да что же такое, в самом-то деле, как маленькая!).
  - Пошипят и перестанут, - хмыкнул змей и прижал к себе крепче.
  - То есть я в пролете, да? Не будешь ты меня четыре года ждать? - нарочито удрученно произнес рысенок, подкравшись к нам сзади. - О, женщины! Непостоянные создания!
  Я хихикнула. Ар самодовольно ухмыльнулся. Егор тяжело вздохнул.
  - Нельзя давать хороших советов. Им берут и... следуют! - сочувственно потрепал его по плечу змей.
  - Не расстраивайся, Егор, я бы сказала, что на самом деле не люблю готовить, но, сам понимаешь, тут Ар. Так что просто не расстраивайся.
  Змей и Рысенок оба хохотнули.
  Парнишка пришел сегодня на собрание общины с разрешения Леонида Лаврентьевича. Людмила Григорьевна уехала по срочному вопросу за восемьдесят километров. В больнице была тоска смертная - ничего интереснее недавнего подрыва в ней не происходило, и не было надежды, что произойдет - так что Егор решил посмотреть, что это такое - община, и с чем ее едят. Зря только, что именно сегодня: не получится нормально пообщаться после мероприятия, потому как после него у меня запланирована неприятная беседа с главой общины.
  По окончании собрания, когда мы смогли пробиться к Ростиславу Алексеевичу, зал уже практически опустел. Лис сегодня был нарасхват. Остались только представители совета общины, у которых дела никогда не заканчивались, моя группа поддержки и заговаривающие до смерти Ярослава Третьяка старушки, которым в принципе некуда было спешить.
  Я подошла к главе общины, взяв с собой в качестве группы поддержки только Тоню, которую было попробуй не возьми. Володю, Ара и примкнувшего к ним рысенка попросила утяжелять наш авторитет на расстоянии, чтобы не складывалось ощущения, что мы пришли выбивать из лиса долги.
  - Ростислав Алексеевич, - поприветствовала я главу.
  - Тамарочка, - расцвел улыбкой лис. - У тебя ко мне какое-то дело?
  Тоню он не замечал, судя по всему, принципиально.
  - Да. Ростислав Алексеевич, я к вам по поводу Игоря.
  - Я его не видел сегодня. А что такое? Не можешь ему дозвониться? - и взгляд такой покровительственно-участливый.
  - Не совсем. Дело в том, что позавчера Игорь против воли привез меня к себе в квартиру и забрал охран. И вас прошу, как отца и как главу общины, принять меры.
  Расположение бровей лиса на лбу явно свидетельствовало, каким сюрпризом стали для него мои слова.
  - Да ну, быть не может! - выпалил он, привлекая к себе внимание присутствующих.
  Мы с Тоней переглянулись.
  - Вы же не думаете, что я стану врать о таком? - мой голос стал ниже.
  Ростислав Алексеевич нахмурился.
  - Может, ты что-то неправильно поняла?
  - Вряд ли можно неправильно понять, если с тебя срывают охран и угрозами заставляют подняться в квартиру, - не выдержала совушка. - Я, как старший родственник Томы, настаиваю, чтобы ваш сын был наказан!
  - Антонина, - лис вынужден был снизойти до совушки и даже не пытался скрыть своего раздражения по этому поводу, - я в состоянии решить самостоятельно, нужно ли наказывать моего сына.
  - Очень в этом сомневаюсь. Я требую для него наказания по законам общины, - громко и с ударением произнесла Тоня, которую справедливо взбесил тон главы.
  Ростислава Алексеевича на мгновение перекосило. Такие требования - это уже не шутки.
  Услышав эти слова, присутствующие члены совета повернулись к нам, а Третьяк оборвал общение со старушками на середине предложения. В зале повисла ошарашенная тишина.
  Златов привычным движением одернул жилет, подошел к нам, по-птичьи наклонил голову, внимательно посмотрел на нас, тронул лиса за плечо и поинтересовался.
  - Ростислав Алексеевич, что происходит?
  - Я пока еще сам толком не понял, Борис Игнатьевич, - сделав над собой усилие, вежливо ответил глава и едва заметно дернул плечом.
  - Молодые леди, будьте так любезны объясниться, причем со всей тщательностью, - обратился ювелир к нам с совушкой.
  - С радостью, - улыбнулась она немного хищной улыбкой, оттеснив меня локотком.
  Тоню разозлили. Зря.
  Троюродная вполне могла бы реализовать себя в какой-нибудь организаторской деятельности и даже на любом руководящем посту. За каких-то десять минут она четко и последовательно изложила событийную цепочку, обрисовала все испытываемое мной, ей и в наших лицах всей диаспорой негодование, аргументировала причины, по которым сделала такое серьезное заявление; красочно расписала последствия попустительства подобных действий и выразила искреннюю, пусть и неприкрыто сочащуюся иронией, надежду, что руководящее звено нашей общины примет должные меры по пресечению подобных инцидентов в будущем. Мне оставалось только кивать и изредка вставлять уточняющую информацию.
  Пока Тоня пылко ответствовала, к нам подтянулся совет общины полным составом. И даже Ярослав променял своих восторженных слушательниц, которые внимательно прислушивались к происходящему, на нас. И теперь вся эта свора дуалов хмурилась, переглядывалась и давила суммарным авторитетом.
  Обычно спокойный Ростислав Алексеевич явно нервничал. Он дернул уголком губ и, подчеркнуто игнорируя совушку, произнес:
  
  - Думаю, нам нужно решать этот вопрос с пострадавшей стороной, а не ее представителями, - заключил лис. - Тем более что представитель в некотором роде скомпрометирован.
  - А в чем, собственно, проблема? - подал голос Володя, который сидел на лавочке в метре от нас, где мы ребят и оставили. - Разве не любой член диаспоры может заявить о нарушении?
  - Да, конечно... - лис снова дернул уголком губ.
  А у меня в глазах потемнело от злости на всю эту высокомерную семейку.
  - Я вас прошу, Ростислав Алексеевич, - фыркнула я. - Кто из нас, учитывая произошедшее, более скомпрометирован: Тома, давным-давно имевшая отношения с человеком, что, кстати, не запрещается нашими законами, или вы, глава общины, чей сын мало того, что нарушил закон, так еще и тем самым поставил под вполне обоснованные сомнения уместность расположения ваше...го хвоста в кресле главы?
  К концу своей речи я почти перешла на крик и чувствовала, как горят мои щеки, а внутренняя дрожь норовила стать внешней. Но мне ни капли не было стыдно ни за мои слова, ни за тон, которым они были преподнесены. Никто не вправе безнаказанно поливать мою семью грязью!
  Красноярцев старший побагровел и расцепил пальцы только для того, чтобы сунуть ладони в карманы и там сжать их в кулаки.
  Парни чутко просекли момент и покинули наблюдательный пост, чтобы поддержать нас не только морально, но и физически. Ар встал рядом со мной, а Володя плавным движением, потеснив нас, отжал себе место рядом с троюродной, утяжеляя наш авторитет и весомость заявлений еще сотней килограммов сверху. А вишенкой на торте стал рысенок, решивший на всякий случай прикрывать наши тылы.
  - Держите себя в руках, девушка. Не особенно разумно вам с такой родственницей кричать на главу общины, - вклинился в беседу незаметно подошедший Ярослав с крайне неодобрительным выражением лица.
  Я вцепилась сестре в руку, хвостом чуя, что еще немного - и теперь уже она вцепится этому шовинисту во что-нибудь наиболее болезненное, поэтому надо ее держать и крепко.
  - Какой 'такой', уважаемый? - уточнил филин обманчиво добрым голосом, угрожающе разворачиваясь к рыси всем корпусом.
  Я аж мурашками покрылась и почувствовала непреодолимое желание вырыть нору глубиной с ядерный бункер и спрятаться там.
  Ар взял меня за руку. Рука дрожала.
  - Давайте обойдемся без взаимных оскорблений, - нарушил паузу Геннадий Захарович, опустив ладонь на плечо Ростиславу Алексеевичу и одаривая Третьяка крайне хмурым и предостерегающим взглядом. - Ситуация и так непростая. Думаю, нам стоит перенести ее обсуждение в кабинет.
  - И, естественно, присутствовать могут все представители заинтересованной стороны, - добавил он, кивая Ару.
  Змей кивнул отцу в ответ, подтверждая, что никто из присутствующих и не думал расходиться.
  - Естественно, - крайне нехотя согласился с ним Ростислав Алексеевич.
  Мне показалось, что он скрипнул зубами.
  - Вот и замечательно, дорогие, вот и прекрасно, - подытожил ворон с настороженной улыбкой.
  Как вдруг стекло одного из дальней стены взорвалось осколками, а на пол упал предмет, весь перемотанный изолентой. Время изогнулось дугой и взбрыкнуло.
  Оглушительный хлопок, усиленный акустикой зала с высокими потолками, ударил по ушам так, что на десяток секунд я потеряла возможность слышать. Снаряд разорвался. Что-то обожгло мне скулу, а в следующую секунду Ар дернул меня к себе, загораживая своей спиной, прикрывая руками мою голову от летящих твердых предметов, и заставляя пригнуться.
  Едкий дым оставлял кисло-горький привкус на языке. Со стороны старушек раздавались вскрики, причитания, кашель и, кажется, проклятия.
  
  Внезапно все звуки перекрыл зычный голос Ростислава Алексеевича:
  - Гада нужно поймать!
  Надежная змеева грудь внезапно отодвинулась от меня. Вернее, попыталась. Потому что я вцепилась в свой щит со всей силой, стискивая полы расстегнутой куртки. Ар оглядел меня снизу до верху. Провел пальцем по скуле. В серо-зеленых глазах зрачок вытянулся в полоску, а на скулах проступила змеиная чешуя.
  Его ухо кровило, и на куртке появились царапины.
  - Нормально? - очень тихо и как-то страшно спросил он.
  Я кивнула.
  Змей кивнул в ответ, отцепил мои пальцы от своей куртки и рванул к выходу. Филин поспешил за ним.
  - Я его вижу! - крикнул рысенок, подбежавший к разбитому окну. - Удирает, гад!
  Я подбежала к окну. Субтильный субъект среднего роста в черной куртке с капюшоном стремительно набирал скорость, направляясь в сторону ворот. Наши ребята могли успеть поймать его. А могли и нет.
  - Скотина! - послала ругательство вдогонку хулигану подбежавшая совушка.
  Обидно, но не особенно действенно. Я огляделась. Подхватила с подоконника небольшую, но тяжелую вазочку, в одно движение открыла пострадавшее окно и, замахнувшись, швырнула импровизированный снаряд в убегающую фигуру.
  Ваза угодила гаденышу прямо промеж лопаток, вызвав победный возглас Егора. Не ожидавший толчка злоумышленник дернулся и упал, сводя собственную фору на нет. Змей настиг беглеца, когда он уже встал и хотел было взять резкий старт, но умелая подсечка снова отправила его в негостеприимные объятия тротуарной плитки.
  Володя помог фиксировать незадачливого подрывника. Вместе они подхватили парня под руки и повели в дом.
  Когда отчаянно брыкавшегося злоумышленника заводили в зал, с его головы упал капюшон, и со стороны Полины раздался удивленный возглас:
  - Глеб?!
  Парень прекратил вырываться и повернул голову на голос.
  - Порождение бездны! - воскликнул он, переменившись в лице.
  Лицо Полины вытянулось.
  - Я видел твою истинную суть! Ты не человек! Кто ты? Я видел твои уши!!! Звериные! Где они?! Ты обманываешь мои глаза с помощью черной магии? Я знаю все! Ты порождение преисподней! Вы все!
  Голос парня срывался на визг, в глазах горел страх и фанатичный огонь, он с удвоенной силой стал пытаться вырваться, извиваясь ужом. С хрустом выдернув руку из захвата, он с размахом заехал ей по пострадавшему уху змея. Ар зашипел и ударил разбушевавшегося парня в живот. Тот согнулся, подавившись криками.
  - Спокойней, парень. Мы во всем разберемся. Сейчас пойдем и поговорим подальше от порождений бездны, - удивительно ровным голосом произнес Володя.
  Ар снова перехватил руку молодого человека, кашляющего и давящегося слюной и проклятиями напополам с пророчествами скорой кончины всем присутствующим, в особенности зайке.
  - Так! - снова привлек к себе внимание глава. - Этого - ко мне в кабинет. Полина, Антонина, Леонид Лаврентьевич, осмотрите присутствующих и при необходимости окажите помощь. Я вызываю сотрудника комитета безопасности. Никому не расходиться!
  Змей и филин повели подрывника, куда велено, когда им вдогонку донеслось:
  - И держите его подальше от стола! Это мореный дуб!
  Все присутствующие недоуменно посмотрели на главу. Лис нервно передернул плечами и добавил как само собой разумеющееся:
  - Очень дорогая и статусная вещь, к тому же - собственность общины. Жалко будет, если испортит.
  Ростислав Алексеевич отошел в сторону, чтобы сделать звонок. Дверь кабинета закрылась, скрывая спину змея, и только теперь я смогла осмотреться.
  Огромное черное пятно у меня под ногами недвусмысленно намекало на то, что половое покрытие придется перестилать. По всему полу валялись камни разного размера, вплоть до песка, которыми подрывник начинил взрывпакет. Задело практически всех присутствующих, кроме бабушек, отгороженных в момент взрыва отрытой дверью, за которой они стояли. Кто-то отделался синяками и испорченной одеждой. Кому-то достались ссадины и царапины.
  К тому моменту, как в дом общины зашел незнакомый дуал-рысь, медработники осмотрели и обработали повреждения присутствующих, включая мою царапину на скуле. Лис ожидал его у входа и проводил к своему кабинету, попутно что-то объясняя.
  Рысь вышел из кабинета главы через каких-то пятнадцать минут и подошел к членам совета общины. Предчувствуя новости, мы с девочками и рысенком тоже подошли поближе.
  - В общем, этот парень видел одну из дуалов без охрана, - произнес мужчина, глядя при этом на Полину.
  Зайка побледнела.
  Рассказ подрывника, переданный рысью, казался бредом сумасшедшего.
  
  Он следил из подворотни.
  - Девушка, а, девушка! - В противно не по-мужски высоком голосе слышался кураж.
  Ему тоже весело.
  Она обернулась. Порыв ветра сорвал капюшон, растрепал волосы. Увидев тех, кто был за спиной, прибавила шагу. Промозглый ветер подгонял девушку рваными толчками в спину, хлеща запахом прелой листвы, мокрого асфальта и гарантированных неприятностей.
  - Да не бегите так, девушка, - раздалось уже за самым плечом.
  - Все равно убежать не получится, - припечатал другой голос, пугающий отсутствием эмоций.
  Высокий худощавый мужчина обогнал добычу и заступил дорогу, вынуждая остановиться. Лица видно не было. Тень от капюшона скрывала все его черты, кроме носа. Обыкновенного мужского носа картошкой.
  До подъезда оставалось всего двадцать метров.
  Не успела.
  Он затаил дыхание в предвкушении.
  - Попалась! - хохотнул другой, оставшийся позади, чтобы отрезать путь к отступлению.
  Девушка вздрогнула и попыталась поглубже спрятаться в капюшон пуховика.
  - Телефон, кошелек, блестяшки, - приказал первый.
  Девушка судорожно прижала сумку к груди.
  - Серый, займись.
  Из-за ее спины показался еще один. Подошел ближе, схватил сумку и дернул, вырывая из рук. Девушку электрическим разрядом прошил страх. От неожиданности она резко и шумно вдохнула.
  - Без глупостей, цыпа! - предупредил нос.
  Тихий щелчок. В руке грабителя тускло блеснул нож. Девушка задержала дыхание.
  Третий расстегнул сумку и вывалил все вещи на асфальт. Поднял смартфон, кошелек, покопался в остальном и подал знак главному, что больше ничего интересного нет. Сумку бросил. Недорогая, не брэндовая - не продать.
  - Блестяшки, - повторил первый. - Не заставляй драть серьги из ушей.
  Сказал - и она сазу поверила: не отдаст сама - вырвет, не погнушается
  - Я не ношу серег, - едва слышно произнесла девушка и сняла капюшон, в подтверждение.
  В аккуратных ушках, и правда, не было ни дырочки.
  - Кольца. Быстро!
  Девушка стала снимать, стараясь не отвлекаться на дрожь. Очередной порыв ветра набросил капюшон обратно на голову.
  Вот это родители подарили на окончание колледжа. Это на новый год. Пять лет назад. А это сама купила. С первой зарплаты. Любимое. Протянула в горсти.
  Грубая рука смела с ладони, будто и не было никогда.
  - Скорей. Пора ноги делать. - Уже не так весело поторопил второй, нервно топчась на месте и громко сплевывая.
  - Расстегивай куртку, - приказал первый.
  Девушка застыла. Горло сжал спазм - ни вдохнуть, ни выдохнуть.
  Первый выругался, придвинулся и рванул собачку молнии вниз. Холод облепил тело противным киселем. Грабитель наклонился, дохнул на шею. Крик никак не мог прорваться сквозь спазм. Первый провел ладонью по шее, подцепил пальцем цепочку и дернул.
  Боль короткой вспышкой мелькнула на ее лице. В следующий миг она уже была одна. Звук убегающих ног исчез за углом дома.
  Всхлипнув, девушка обхватила себя руками за плечи, потерла лицо ладонями, размазывая немые слезы по щекам. Затем присела и стала запихивать в сумку рассыпанное барахло. Порыв ветра снова ударил. Скоро пойдет дождь. Капюшон слетел.
  Он потерял возможность дышать. Вытаращился, не веря собственным глазам. На голове у девушки были уши. Серые. Заячьи. Звериные. Уши! Которых всего несколько минут назад не было!
  Спохватившись, она развернулась и снова нацепила капюшон, поднялась, прижала сумку к груди и поспешила к подъезду. Домофон пропищал что-то приветственное. Дверь закрылась с железным лязгом.
  Он закашлялся. Уши! Что за хрень? Знал, конечно, что женщины - исчадия ада, но не до такой же натуральной степени!
  
  - Безответная любовь, - подытожил рысь. - В отместку заказал девушку грабителям. Те забрали все ценное, включая охран. Когда они ушли, с ее головы упал капюшон, и он увидел ее уши. Следил за ней какое-то время, а когда понял, что девушка принимает знаки внимания другого мужчины перешел к активным действиям,. Инциденты в ювелирной мастерской и больнице - его рук дело, его крестовый поход против порождения бездны. Леонид Лаврентьевич, нужно вызвать бригаду.
  Дуал-медведь согласно кивнул.
  Получив согласный кивок от дуала-медведя, он снова скрылся в соседней комнате.
  - Том, я одного понять не могу, - обратился ко мне Егор, норовящий сковырнуть пластырь с руки. - Как он вообще подошел к дому общины. Как же то самое поле, которое должно отпугивать людей от мест скопления дуалов?
  Я легонько шлепнула его по здоровой руке, чтоб не теребил пластырь, но ответить не успела. Вместо меня это сделал подошедший и со вздохом опустившийся на скамью рядом с нам Борис Игнатьевич.
  - Все дело в том, молодой человек, что практически все дуалы уже разошлись, а десяток охранов действуют, конечно же, менее интенсивно, чем сотня. К тому же, поле как бы смазывает углы, так чтобы внимание проходящих и живущих по соседству в своем роде соскальзывало с предмета. Им попросту не интересен этот дом и люди, которые сюда ходят. А тот негодный молодой человек, ответственный за эти ужасающие акты вандализма и хулиганства, он пришел сюда с конкретной целью, за конкретным дуалом. Когда у человека есть цель, его гораздо сложнее сбить со следа, и десяти-пятнадцати охранам тут не справиться. Но что за времена пошли! - скрипучий голос преобразился из скрипучего в каркающий. - Никакой культуры ухаживания за дамами! Сплошные истерики! Поверьте мне, дорогой Егор, дамы не любят, когда истерики и показательные выступления закатывают мужчины. В паре это простительно исключительно прекрасному полу.
  Я улыбнулась и кивнула, подтверждая слова старого ворона.
  Когда приехала бригада из специализированной лечебницы, неудачливого горе-подрывника вывели через задний ход. Парень не кричал и не вырывался, а только скользил рассеянным безразличным взглядом по окружающему пространству.
  - Пришлось успокоить его медикаментозно, - объяснил подошедший Володя.
  - Ну, вот и все, - произнес Ар, обнимая меня за плечи.
  И я наконец-то почувствовала, что напряжение, держащее организм натянутым, словно струна, начинает ослабевать.
  - Куда его? - тихо поинтересовался Егор.
  - В психбольницу, - вместо змея ответила Тоня. - Парень стал угрозой диаспоре. Так что теперь он проведет там всю оставшуюся жизнь.
  Повисла напряженная пауза. Рысенок переводил хмурый взгляд с нас на разбитое окно, с окна на испорченный черным пятном пол, с пола - на собственную руку, заклеенную потрепанным пластырем, и молчал. Я выбралась из рук змея, подошла к нему и обняла
  - Все нормально, Том. Я понимаю.
  Я кивнула и проводила взглядом уходящих. Парня было немного жаль, но закон дуалов не оставил ему и шанса. Тайна должна быть в сохранности. И если для этого молодому человеку придется провести остаток жизни в четырех стенах, значит, придется.
  Когда машина бригады отъехала, кажется, даже дышать стало легче.
  - Думаю, теперь, все, кто хотят, могут идти, - произнес Ростислав Александрович. - А с остальными мы продолжим беседу в кабинете. Там чище и не такой резкий запах.
  Полина с Тоней еще раз проверили состояние бабушек, все же не каждый день у тех под ногами взрывпакеты взрываются. С ними, к счастью, все было замечательно: закусив острые впечатления успокоительными спиртовыми настойками, они покинули дом собраний общины, оживленно обсуждая произошедшее. Воспоминаний о сегодняшнем им хватит надолго.
  - Думаю, мне тоже стоит уйти, - произнес Ярослав. Все же будут обсуждаться внутренние дела вашей общины.
  Ростислав Алексеевич согласно кивнул и протянул ладонь приятелю для рукопожатия.
  - Боюсь, мне придется вас задержать. Вы Ярослав Третьяк? - обратился к нему рысь, стоявший рядом с главой общины.
  - Да. Я вас знаю? - уточнил Третьяк.
  - Нет. Комитет безопасности диаспоры, - представился тот, демонстрируя охран с инкрустированными камнями красного цвета, подтверждающими слова рыси. - Вам придется поехать со мной.
  Ярослав изменился в лице.
  - Куда и в связи с чем?
  - В клинику для сдачи биоматериала и сличения его с биоматериалом оставленного без попечительства старшего дуала потомства на предмет ближайшего родства.
  Третьяк замер.
  - Вот тебе и борьба за чистоту крови. Двойные стандарты такие двойные, - приглушенно произнесла Тоня, но в полной тишине эти слова услышали все, включая Егора.
  - С моим материалом? - уточнил рысенок. Голос парнишки дрогнул.
  - Да, - без уверток подтвердил безопасник.
  Ярослав Третьяк медленно повернулся и посмотрел на Егора. Тот ответил ему не по-детски тяжелым взглядом.
  Не сказав ни слова, Ярослав отвернулся и направился к дверям. Безопасник последовал за ним.
  Егор проводил их глазами, пока рыси не скрылись за дверью, а затем посмотрел на главу общины. Ростислав Алексеевич растерял только-только восстановленную невозмутимость и, кажется, даже побледнел. Он с видимым усилием оторвал взгляд от двери и наткнулся на глаза Егора.
  - Теперь-то вы не станете меня убеждать остаться? - глухо спросил рысенок.
  Лис прочистил горло, покачал головой, кивнул.
  - Нет. Теперь, когда все... разрешилось... ты можешь...
  Егор не стал слушать его заиканий:
  - И не забудьте успокоить мою мать.
  - Не беспокойся, Егор, я лично поговорю с ней, - вмешался Леонид Лаврентьевич.
  Рысенок кивнул доктору и направился к выходу.
  Я высвободила пальцы из Аровой ладони и поспешила за парнишкой.
  - Егор. Егор, погоди.
  Он остановился на крыльце. Я подошла. Рысенок смотрел на дорогу за оградой, по которой проезжали машины.
  - Егор...
  - Все нормально, Том, - оборвал он меня и мгновенно переменил тему. - Я уеду, но мы же сможем общаться в сети, да?
  - Конечно, - улыбнулась я. - Скажу откровенно: я даже буду ждать твоих звонков.
  В глазах Егора появились хитринки.
  - Тебе повезло, что этого не слышит Ар. Он наверняка ревнивый.
  - Тогда это будет наш с тобой секрет.
  Я подмигнула и улыбнулась.
  Мы стояли вместе с рысенком на крыльце и вместе провожали взглядом единицы общественного транспорта, а нам в лица дул по-весеннему теплый ветер. Кажется, зима все-таки сдала свои позиции, и теперь день ото дня будет только теплей. По крайне мере, я на это очень надеялась.
  Ар подкрался неслышно. Встал позади, обнял меня за плечи, щекотно дунул в ушко и спросил:
  - Как ты, Лисён?
  - Теперь - замечательно, - искренне ответила я и прижалась своей щекой к его, немного колючей от щетины.
  - А хвостик как? - уточнил он.
  Хвост вильнул и обвился вокруг змеевой ноги.
  - И хвост замечательно, - улыбнулась я.
  - Это хорошо. Ты же знаешь, что я люблю этот хвостик и все, что к нему прилагается? - спросил Ар и прижался губами к моей щеке.
  Порыв теплого ветра дунул в лицо. Змей прижал меня крепче.
  - Конечно, знаю. Хвостик и все, что к нему прилагается, полностью разделяют твои чувства.
  - Тоже любят себя? - ехидно усмехнулся этот... змей.
  - Ага, - легко согласилась я. - Ну, и тебя тоже.
  
  Последующая пара недель выдалась такой насыщенной у всех, что встретиться мы смогли только поздно вечером и в сети по видеоконференции. Тоня переехала к Володе и Грозному, так что теперь я ее видела немного реже, чем обычно, но филин оказался чудо-зятем и всегда сдавал пароли, если планировались сырники. А затеивались они часто, потому что он был большим их любителем. И, конечно, меня на этот праздник жизни прямо не приглашали, но и не выпроваживали, а значит, сами виноваты!
  Полина пропадала на сменах, заменяя заболевшую сотрудницу, а белочка в принципе была вся взмыленная, разрываясь между работой и приютом, и неуловима, как человек-летучая мышь.
  Так что теперь мы все сидели перед камерами и с любованием смотрели на изображения друг друга в собственных мониторах.
  Я очень скучала по девчонкам и нашим девчоночьим посиделкам и вылазкам в город. Но в таком общении тоже было свое очарование: можно было сидеть в пижамке, а еще лопать вкусности и не делиться. Хотя я бы с радостью пожертвовала вкусностями, чтобы пообщаться с девчонками вживую, как раньше. Чтоб всем вместе.
  - Ой, а вы видели, какой Борис Игнатьевич ходит недовольный? - спросила я.
  - Ну, еще бы! Вторую неделю отстаивает честь отечественного ювелирного дела с пеной у рта, - хихикнула совушка.
  - Роман, когда заходит речь о Борисе Игнатьевиче, только головой качает: старый ворон торгуется так, будто от этого зависит его жизнь, - улыбнулась зайка.
  - Так они все-таки пошли на сотрудничество? - удивилась я.
  - А то! - фыркнула Полина. - Сразу как перестали подозревать его в терроризме, так и пошли. Но видели бы вы глаза Ростислава Алексеевича, когда Роман ему сказал, как бы между прочим: 'Надеюсь... никто больше не подозревает, что инциденты были спланированными диверсиями иностранных конкурентов, чтобы искусственно уменьшить рыночную стоимость дела?'. Я и не подозревала в лисах совиной анатомической возможности так округлять глаза. Но, честное слово, не думал же он, что я не расскажу Роману о его подозрениях?
  Мы довольно заулыбались. Севшего в лужу бывшего главу общины никому жаль не было.
  Поделившись новостями, мы уже желали друг другу спокойной ночи, когда в белочкином окошке на заднем плане вдруг появился полуголый силуэт. Рельеф силуэта не уступал французским ландшафтам.
  - Риммуль, я в душ, - произнес рельеф, залюбовавшись которым, я даже не сразу подняла глаза на лицо мужчины, которое оказалось знакомым.
  - Подружкам привет! - сказал он и вышел из комнаты, вильнув коротким рысьим хвостом.
  Римма угукнула и стала краснеть.
  - Удивительно знакомая голова сверху всего остального незнакомого, - преувеличенно задумчиво произнесла Тоня
  - Радость моя, а это не Игнат ли? - ласково пропела Полина.
  - Белочка, а белочка, и давно безопасник у тебя душ пользует? - поинтересовалась я.
  - Пару лет, - буркнула Римма и сделала абсолютно невинные глаза.
  - А чего молчала? Чего не хвасталась? Как можно не похвастаться таким... набором полезных качеств подругам? - возмутилась совушка.
  - Да как-то к слову не пришлось, - повинилась белочка.
  Посмеявшись еще минут пять и уверившись, что безопасник точно-точно в ближайшее время не продефилирует обратно с полотенцем на бедрах и вообще, надо совесть иметь, мы пожелали друг другу спокойной ночи и вышли из видео-чата.
  Я вздохнула и откинулась на спинку стула. Когда чужие ладони легли мне на плечи, улыбнулась и запрокинула голову. Змей наклонился, переместил ладони на мои щеки и поцеловал так, что голова закружилась.
  - Чего улыбаешься? - поинтересовался он.
  - Думаю, - ответила я.
  - О чем думаешь?
  - О том, что иногда не вовремя появиться в кадре бывает даже лучше, чем вовремя не появиться, - загадочно произнесла я и потянула его к себе. Потому что иногда поцелуи слаще разговоров.
  
  
  ***
  
  Комната с выцветшими, отклеивающимися по краям несуразного цвета обоями пахла затхлостью, старой мебелью и жареным луком. Старым жареным луком. Игорь бросил сумку на пол, подошел к окну и распахнул его настежь. Пусть и холодно, зато свежо.
  Диван почтенного возраста ворчливо скрипнул пружинами, принимая тяжесть чужого тела. Неудобный. Комната была немаленькой, вполне было, где развернуться. Два окна. Шторки, не стиранные или очень давно, или никогда. Двустворчатый шкаф с покосившейся дверцей. Стол с одним выдвижным ящиком. Табурет. Небогатый скарб. Пол, застеленный деревянными досками с облупившейся краской.
  Не хоромы. Но начинать с чего-то надо.
  Игорь достал из кармана смартфон. Мать просила известить, как доберется и устроится. Звонить не стал, отправил смс. Мысли с матери плавно утекли в воспоминания последних дней в отчем доме.
  
  - Чем ты думал, идиот?! Как?! Скажи мне, как тебе такое только в голову пришло?! - орал отец. - Ты хоть примерно способен просчитывать последствия своих действий?!
  - Дорогой... - мать пыталась успокоить отца, но в этот раз не вышло.
  Чернобурый лис зыркнул на жену так, что она осеклась, больше голоса не подавала и вообще ушла в кухню.
  - Из-за твоей тупости я потеряю место главы общины и репутацию!
  Игорь слушал отца отстраненно. Ему было все равно. Он смотрел на этого человека с раздувающимися от гнева ноздрями, побагровевшим лицом и сжатыми добела кулаками и не понимал, зачем ему нужно было его одобрение. Силился вспомнить, но не мог.
  Совет общины после непродолжительного разбирательства - Игорь и не думал отпираться или выдумывать оправдания - вынес наказание: год социально-полезных работ на благо общины. Чтоб в следующий раз сначала думал, а потом не делал.
  Отец держал лицо ровно до того момента, как они перешагнули порог родного дома. И вот уже полчаса Игорь выслушивал одно и то же по десятому кругу и молчал. Кажется, именно это отца выводило из себя больше всего.
  - Ты пустое место, Игорь! Ты ничего не добился сам! И вместо того, чтобы отплатить за все мои усилия, за то, какую почву я тебе дал под ногами, ты взял и перерыл все нахрен экскаватором!
  Лис мысленно усмехнулся особенно 'удачной' отцовской метафоре.
  Ростислав Алексеевич будто почувствовал, что все его старания пропадают втуне, выдохнул и гораздо тише произнес:
  - Не могу даже смотреть на тебя. Думаю, тебе лучше какое-то время пожить в той квартире, которую мы с матерью тебе подарили и за которую ты нам так щедро отплатил своим идиотизмом.
  Игорь кивнул, поднялся с кресла и ушел в свою комнату. Покидав нужные вещи в сумку, накинул куртку, натянул ботинки и хотел уже открыть входную дверь, но обернулся. Отец сидел в кресле спиной к нему и демонстративно не замечал отпрыска, подчеркнуто внимательно читая газету. Мать на кухне что-то резала.
  Опустив сумку на пол, Игорь зашел в кухню и со спины обнял мать, прижавшись к ее щеке, почему-то мокрой, своей. Мать вздохнула, погладила его по щеке и попросила:
  - Позвони мне, как устроишься.
  Он ничего не ответил. Поцеловал ее в щеку и ушел. Машину, подаренную отцом на двадцатилетие, брать не стал. А через четыре часа уже стоял на вокзале другого города и изучал на сайте предложения по недвижимости на долгий срок.
  
  Из второй сумки-переноски послышалось возмущенное мяуканье. Диван снова скрипнул, когда Игорь встал.
  - Сейчас, красавица, сейчас выпущу, - проворковал лис и достал из сумки маленькую белую кошечку, которую прихватил в свое последнее посещение приюта. Без спросу, правда, но она же не дуал и даже не человек. К тому же он оставил записку в ее клетке.
  Обустроив угол для урчащей питомицы, он почесал кошечку за ушком, ласково потрепал загривок и снова покинул комнату. Рассиживаться времени не было. У него сегодня еще встреча главой местной общины. Потому что смена локации не отменяет наложенного наказания.
  Пожилой абсолютно седой дуал-волк выслушал лиса удивительно спокойно. После того, как Игорь изложил ему суть дела, окинул его задумчивым взглядом и поинтересовался:
  - А девушка, которую вы похитили, на вас заявления в полицию не писала? - у волка оказался удивительно молодой и сильный голос.
  - Нет, - покачал головой Игорь.
  - Зря. Очень зря. Что с того года общественно-полезных работ?
  Взгляд главы общины стал таким остро-неодобрительным, что им можно было хлеб нарезать.
  - Но, думаю, мы можем что-нибудь придумать, - он потер ладонью подбородок. - К примеру, вы, возможно, не знаете, но у нашей общины есть свиноферма. Поставляем в супермаркет свинину. Очень хорошего качества.
  К Игорю закралось нехорошее подозрение.
  - И, конечно, на ферме всегда пригодится пара работящих рук. Свинарники, как вы понимаете, нужно чистить регулярно.
  Лис застыл изваянием самому себе. Чистить свинарники. Просто прекрасно!
  - Вы же ничего не имеете против? - поинтересовался волк. - Потому что если имеете - это исключительно ваши проблемы.
  Подумав мгновенье, он добавил:
  - И еще: чтоб я даже близко не видел ваш хвост рядом с девушками моей общины.
  Широкая улыбка и издевательское 'добро пожаловать' стали последним гвоздем в крышку гроба сына бывшего главы общины.
  Поздно вечером, вернувшись из дома общины и попутно заскочив в магазин, лис сидел в своей комнате и закусывал объявления о найме с разных сайтов странно слипшимися макаронами и нормальным магазинным черным хлебом. Вкус свободы и независимости был несколько постным, но что-то в нем определенно было, и Игорь надеялся, что что-то гипотетическое, и мальчонка из соседней комнаты не успел кинуть в его кастрюлю ничего из того, что было у него в руках.
  Сеть мигала уведомлениями о непрочитанных сообщениях, но желания отвечать знакомым и объясняться не было совершенно. Лис несколько раз пытался написать сообщение Томе, но каждый раз стирал написанное. Вдруг ноут сообщил о новом сообщении. Увидев отправителя, Игорь удивленно приподнял брови. С этим контактом они не общались в сети с момента добавления в друзья.
  'Привет, киднэпер. Слышала, ты перенял традиции горячих южных мужчин. Как дела?'
  'Жениться не удалось, так что решил переехать.'
  'Подальше от разочарованного отца?'
  'Ага. А у тебя как дела?'
  'А моего отца сослали на рудник. Мать выяснила, что он назвал меня в честь любовницы, и теперь требует, чтобы я шла в паспортный стол и меняла имя.'
  'Тебе явно веселей. Надо как-нибудь пересечься.'
  'Можно и пересечься, если ты не станешь меня красть))'
  'Я бы с радостью, но мне еще предыдущую невесту отрабатывать. Так что следующую украсть попытаюсь не раньше чем через год.'
  От Милы пришли смеющиеся смайлики. Игорь улыбнулся и снова стал просматривать вакансии, поглаживая белую кошечку, свернувшуюся клубочком у него на коленях. Кошечка исправно урчала и следила полуоткрытым глазом, не упадет ли чего с хозяйской тарелки. И пусь запах явно свидетельствовал, что ее корм явно вкуснее странной субстанции, что поглощал дуал, но порядок есть порядок, и кошечка относилась к своей работе крайне ответственно. Ради ласковых почесываний и поглаживаний можно и переваренными макаронами закусить, а если уж совсем не зайдут - всегда есть место под старым шкафом с покосившейся дверцей.
  
  
  ЭПИЛОГ
  
  четыре года спустя...
  
  Я почти оглохла от стука собственного сердца. Легкие горели. Дыхание сбивалось. Я бежала на пределе возможностей, но все равно слишком медленно. Преследователь неотвратимо и неизбежно сокращал расстояние между нами. Дощатая стена амбара неожиданно кончилась, и я почувствовала рывок. Он схватил меня за талию и отпрыгнул под прикрытие тени от строения. Попытки вырваться ни к чему не привели. Я стояла, прижатая спиной к его груди. Его дыхание щекотало мне ухо. Неподалеку раздался топот бегущих ног. Когда он затих, меня развернули, прижали спиной к стене и нависли сверху.
  - Попалас-с-сь.
  Шипение было донельзя довольным.
  - Чтоб я еще хоть раз согласилась! Да никогда! - яростно прошептала я.
  - Ты злишься, потому что ваша команда проигрывает, - самодовольно ухмыльнулось это змеище.
  - Дурацкая игра! - буркнула я.
  - А мне понравилас-с-сь.
  - Это потому что не за тобой, угрожающе сопя, несся здоровенный рептилоид.
  Ар прищурился.
  - Напрашиваеш-ш-шьс-ся, - угрожающе предупредил он, а я радостно кивнула.
  Конечно, напрашиваюсь! Наконец-то дошло!
  Змей наклонился еще ниже, тронул губы возмутительно легким и коротким поцелуем и отстранился. Увидев крайне неудовлетворенное выражение моего лица, растянул губы в самодовольной ухмылке.
  - Дома мы с тобой очень тщательно обсудим твою позицию. Очень тщательно.
  У меня аж мурашки побежали по телу от его голоса, с рычащими нотками. Какой все-таки у меня мужчина многогранный: змей, а рычать умеет.
  Ар очень умело затаскивал меня в новую, но уже очень популярную игру вот уже который раз. Игра называлась 'Охота' и создана была инициативной группой нашей общины на основе группы в сети того самого горе-подрывателя. Наша общинная молодежь развила бурную рекламную деятельность и в сети, и вне ее, подключая навыки владения фотошопом и фантазию. Как итог, по истечении четырех лет в Охоту играла треть городской молодежи и подростков. Игра была своеобразным квестом с различными заданиями для команды 'зверей', которую должна была загнать и нейтрализовать команда 'охотников'.
  Дома мы едва успели разуться и руки помыть, как раздался звонок в дверь. Ар пошел открывать, а я осталась в кухне ставить чайник.
  - Том, к тебе тут сюрприз пришел, - позвал меня змей.
  Я выглянула и не смогла сдержать радостного вскрика:
  - Егор!
  И тут же кинулась обнимать рысенка, который, кажется, подрос во вполне половозрелого рыся. По крайне мере, теперь в нем было больше веса, роста и объема, чем во мне. Из нескладного худощавого подростка вырос высокий, спортивный и очень симпатичный парень.
  Егор обнял меня в ответ и приподнял над полом. Я довольно взвизгнула, а Ар проворчал:
  - Хватит уже лапать мою жену, проходи давай.
  Мы не теряли контакта с Егором, пусть и виделись вживую в последний раз год назад на нашей с Аром свадьбе. Но теперь он поступил в академию в нашем городе на кафедру художественной обработки металла, избрав для себя профессию ювелира, и, соответственно, перебрался сюда жить.
  - Как я рада тебя видеть, - сказала я, когда рысенок меня, наконец, отпустил под шутливо недовольным взглядом змея и мы все устроились за столом. - Как твои дела? Как мама?
  - Я отлично, - улыбнулся Егор. - Завтра встречаюсь с Борисом Игнатьевичем, хочу попроситься к нему в подмастерья.
  - Как здорово!
  - А ма уехала к отцу. В этот раз на месяц.
  Людмила Григорьевна уже год как каталась на рудник, куда сослали Третьяка. Как узнала, что он развелся, так и поехала. На неделю, а потом через пару месяцев еще на неделю. И так весь год, оставляя Егора на период семидневных отлучек с бабушкой. А теперь, когда он уехал учиться, по видимому, решила увеличить время побывки.
  Рысенку это не особенно нравилось. С отцом он желания общаться так и не заимел, впрочем, это было взаимно. Но матери ничего не говорил, считая, что она вправе любить того, кого хочет. О причинах переезда и развода и Ярослав, и Егор молчали, как рыба об лед, ограждая любимую женщину от опасной правды.
  Я пододвинула Егору поближе блюдо с блинчиками и вазочку с безе.
  - А еще хочу на зимних каникулах съездить во Францию, - перевел тему рысенок. - Интересно разведать, что у них там с ювелирным делом, и программа по обмену любопытная. В универе ребята со старших курсов довольные. Уже напросился в гости к Полине, и Роман разрешил прилипнуть на недельку к одному из его ювелиров.
  - Отлично! Тогда повезешь от нас подарки, - хлопнула в ладоши я.
  Зайка и пантер поженились три года назад и к Рождеству ожидали пополнения.
  - Только Борису Игнатьевичу сообщай о намерениях попозже и поосторожней, - посоветовал Ар. - Он до сих пор очень болезненно воспринимает эту тему.
  Мы все улыбнулись, вспоминая, как нахохливался ворон, когда в его присутствии упоминалась программа по обмену для студентов ювелирного дела. Тишину оборвал Ар:
  - Егор, пойдешь на 'охоту'? Нам в команду нужны грамотные загонщики.
  Глаза у рысенка загорелись предвкушающим блеском.
  - Спрашиваешь! Когда?
  - Послезавтра.
  - Отлично! Ну, Тома, держись!
  Егор потер руки и зловеще улыбнулся.
  - Не пойду! - безапелляционно заявила я, уже представляя, как эта парочка повеселится за мой счет.
  - Пойдешь! - с одинаковыми ухмылками в один голос возразили эти звери.
  Я сложила руки на груди и выгнула бровь, мол, вы действительно думаете, что сможете меня туда затащить, наивные дуалы, а сама подумала: 'Конечно, пойду! Но в этот раз подготовлю для любимых загонщиков парочку сюрпризов'.
  Следующая игра обещала быть очень интересной. И, может быть, в этот раз добыча загонит охотника?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"