На следующий день, когда рабочие уже собрались по домам, я, не ощущая особого желания очутиться в гостинице, зашла в игровую комнату детского дома. Как эта комната должны была называться официально, я не знаю, но все ее именовали именно так: игровая.
Здесь была своего рода комната отдыха, где ребятишки собирались, чтобы побыть вместе и поиграть в совместные игры. Шахматы, конструктор, вязание и вышивание, - занятий предостаточно и, надо сказать, абсолютно на любой вкус.
С детьми здесь находился один из воспитателей, - сегодня это была Маргарита Викторовна, вокруг нее и собралась основная масса ребятишек.
- Здравствуйте, - поздоровалась я одновременно со всеми, - можно к вам?
- Можно, можно, проходите, - улыбнулась Маргарита Викторовна, и я села рядом с ней.
- Чем вы здесь занимаетесь? - обвела я взглядом ребятишек.
- Да кто чем! Здесь у нас свободная деятельность, кто что хочет, то и делает. А вы? Уже закончили?
- На сегодня - да. Я уже домой собиралась, ну, в смысле, в гостиницу, но услышала, что у вас тут весело, решила заглянуть.
- Это вы правильно сделали, - кивнула Маргарита Викторовна, - у нас здесь, действительно весело.
Мы вместе оглядели комнату. Занимались здесь, действительно, кто чем. За столиком у окна девочки что - то увлеченно рисовали красками, на полу, на разноцветном ковре, мальчишки строили что - то из конструктора. Дети здесь были в основном младшего возраста. Только одна девочка, читающая книжку какому - то карапузу, была лет пятнадцати на вид.
- Здесь одни малыши, - озвучила я свои мысли вслух.
- Да, те, кто постарше сейчас либо в своих комнатах, - готовятся к урокам, либо в компьютерном классе, - сейчас как раз время, когда он открыт, и там можно позаниматься.
- Но они тоже сюда приходят? - спросила я.
- Конечно, приходят. А что сидеть взаперти? В комнатах - то сильно не насидишься. Ну, отдохнул немного один, и опять в компанию, в общество. А здесь что? Хочешь - играй, хочешь - болтай, а хочешь, так и книжку читай. Вместе все ж веселей, все рядышком, хорошо. - Маргарита Викторовна говорила размеренно, неспешно, а я слушала и думала, - действительно, только так, наверное, и хорошо, когда все рядом и вместе.
Отыскав глазами маленькую Полину, я замолчала. Девочка качала на руках медвежонка, неумело завернутым в комок пеленки, и что - то тихонько приговаривала. Ее сестра была тут же, неподалеку, - в компании других детей она играла, кажется, в лото.
- Маргарита Викторовна, а правда, что в паре детей редко забирают? - задала я вопрос, неотступно меня мучивший с тех пор, как я увидела этих девчонок.
- Да правда, - проследила она за моим взглядом, - что ж не правда? Кому они нужны - то? Хоть в паре, хоть без пары... Есть, конечно, люди, которые детей из детских домов берут, так то ж редкость. Кому охота с чужими возиться, когда своих бросают...
- Да? А я думала, что маленьких вообще хорошо разбирают.
- Ну - ну! А из кого ж тогда наши большие вырастают? Да из этих же маленьких и растут. Ведь малышей - то отказников в детских домах гораздо больше, чем тех, кто поступает потом, уже, будучи воспитанным хоть какое - то время в семье. Тут уж либо родители совсем конченные, - алкаши или наркоманы, или авария какая, или - вон, как у Ивашкиных, - кивнула она на Полину, - мамка помрет, а больше и нет никого... А в большинстве своем, растут тут ребятишки с самого рождения. И дорастают, как правило, до своего совершеннолетия. Потому как, вы правильно заметили, - если уж маленькими не заберет никто, то уж большими - то и подавно.
Примерно так же, о том, что сестренкам не светит оказаться удочеренными, говорила и Ирина Георгиевна. Грустно, - раз уж в этом вопросе солидарны уже два человека, скорее всего, они окажутся правы. А как хотелось бы, чтобы девочки были счастливы...
Будто притягиваемая моими мыслями, со своим медвежонком к нам подошла Полина.
- На, подержи, - доверила она Маргарите Викторовне свою драгоценную ношу, - я пойду кашу сварю.
И тут же отвернувшись, Полина пошла к игрушечному шкафчику и, извлекая из него маленькую кастрюльку, принялась в ней что - то помешивать. Маргарита Викторовна бережно прижимала к себе медвежонка. Надо же, как легко она приняла участие в игре ребенка.
В носу защипало. Мне, вдруг, стало ужасно обидно, что Полюшка доверила своего Мишку не мне, а этой худосочной Маргарите. Неужели я не заслуживаю доверия ребенка в таком простом процессе, как укачивание медведя?
Неся в руках маленькую желтую кастрюльку, Полина вернулась.
- Что, мой хорошенький? - обратилась она к медвежонку, не глядя ни на кого из нас, - проголодался? А я тебе кашки сварила. Будешь кашку? Не надо плакать, кашка сладкая, она полезная, ее обязательно надо есть. Тогда тебя мамочка любить будет...
Полюшка бормотала, понарошку кормя своего медвежонка, а мое сердце сжималось в комок. Когда на глаза навернулись предательские слезы, Полюшка подняла голову.
- А ты, тетя, почему плачешь? Тоже кашки хочешь? - ее ручонка, сжимающая пластиковую ложечку, замерла, а я кивнула. Полюшка сделала вид, что набирает в ложку кашу, и протянула ее мне, - на, кушай!
Я послушно открыла рот и, сказав "ням - ням", быстро вытерла глаза рукой. Маргарита Викторовна внимательно на меня смотрела.
- Все - все, не плачь, - "успокоила" меня Полина, - вытирай глазки, а то мамочка любить не будет.
Закусив губы, я быстро - быстро закивала головой. Полина, еще немного посмотрев на меня, видимо, решила, что слез с моей стороны больше не последует и, забрав у Маргариты Викторовны своего медвежонка, взамен оставив ей кастрюльку, пошла по направлению к игрушечным кроваткам.
- Пошли, мой хорошенький, - приговаривала она, - я тебя спать уложу. Уже спать пора, ты что, не знал?
Маргарита Викторовна похлопала меня по руке и участливо произнесла:
- Ну - ну, дорогая моя, не берите в голову... Они тут все такие, про мамочек говорят... Ничего, потом привыкнет, забудет...
А я не слушала. Не хотела слышать. В тот момент я, вдруг, четко осознала, что хочу, чтобы Полюшка стала моей дочерью. Чтобы мамой она называла только меня и чтобы никогда - никогда больше не просилась на небо.
Попрощавшись, я вышла из игровой, напоследок еще раз взглянув на девочек. Вера, оставив уже свое прежнее занятие, склонилась над Полюшкой, заправляя ей в юбку кофточку. Та, улыбаясь, что - то говорила сестре, а Вера, качая головой, внимательно слушала. Милые, милые девочки. И Вера, кстати, тоже очень хорошая девчушка. Ласковая, добрая и красивая...
Макс... А что - Макс? Наш брак и так неумолимо трещит по швам, поэтому если он не согласится принять девчонок, то со спокойной совестью я предложу ему расстаться. В конце концов, это надо было сделать еще тогда... А он пусть просто поможет их удочерить...
И вообще, как говорила моя бабушка: "Все, что ни делается, делается к лучшему"! Ведь приехала же я в этот город? И Полина с Верой здесь не зря оказались. Их вообще - то могли и в другой дом поместить...
Нет, окончательно и бесповоротно, твердо уверовав в то, что это не случайно, я мысленно пообещала Полюшке, что скоро заберу ее к себе.