Аннотация: "...Никогда не пойду на то, чтобы оставить еврейство для карьеры или вообще для улучшения своего социального положения".
Вскоре после окончания торжеств, связанных с Первым съездом художников, Леонида Осиповича посетил инспектор московского Училища живописи, ваяния и зодчества, он же секретарь Московского художественного общества князь Алексей Евгеньевич Львов. Он предложил художнику место преподавателя инспектируемого им Училища. Князь Львов подчеркнул, что предложение исходит от совета общества и лично от него, князя. И для завершения процедуры требуется только личное ходатайство самого Леонида Осиповича.
Высока была оказанная честь. Но тяжела была мысль, что при зачислении на государственную службу непреодолимым препятствием может оказаться еврейское происхождение.
История знает много примеров того, как во имя карьеры и уверенности в завтрашнем дне, которую обеспечивала государственная служба, евреи меняли свое вероисповедание. Делали ли они это по собственному желанию или поддавшись давлению обстоятельств, это не меняло сути. Леонид Осипович понимал, что если это требование не последовало из уст интеллигентнейшего князя Львова, то никто не гарантирует, что оно не появится в виде резолюции на заявлении художника. Тем более что окончательное решение должен был принимать председатель Московского художественного общества Великий князь Сергей Александрович, известный своими антисемитскими взглядами. Ведь это его августейшему высочеству, если вы помните, принадлежал указ о выселении из Москвы евреев-ремесленников и отставных солдат.
Без долгий раздумий Пастернак написал московскому художественному обществу слова благодарности за оказанную ему честь, и прибавил:
"...Мое еврейское происхождение, вероятно, послужит непреодолимым препятствием. Я вырос в еврейской семье и никогда не пойду на то, чтобы оставить еврейство для карьеры или вообще для улучшения своего социального положения. Я не был связан с традиционной еврейской обрядностью, но, глубоко веря в Бога, никогда не позволил бы себе и думать о крещении в корыстных целях".
Подобное признание требовало силы духа и исключительной порядочности. Государственная служба сулила безбедное существование семье и возможность заниматься творчеством. Вещи несоразмеримые с тем падением, которое сулила смена веры ради жизненных благ.
Не дожидаясь постановления совета, Пастернаки уехали на лето к морю. Официальное письмо князя Львова последовало за ними в Одессу, на дачу Бортневского (Средний Фонтан).
"Милостивый государь Леонид Осипович!
Контора Совета имеет честь уведомить Вас, что Августейший Председатель Московского Художественного Общества, вследствие Вашего ходатайства от 24 мая с.г. постановил определить Вас с 1 сентября 1894 года младшим преподавателем в Фигурном классе училища Живописи, Ваяния и Зодчества с окладом жалования в 600 р. годовых, квартирой и мастерской Общества.
Секретарь Совета Кн. Львов".
Следовало успеть вернуться в Москву к началу учебного года в Училище. Следовало попрощаться с домом Лыжина и перебраться на предоставленную Училищем казенную квартиру.
25 августа "Московские новости" оповестили о назначении Архипова, Пастернака и Савицкого преподавателями Училища живописи, ваяния и зодчества.
Это значит, что описанный мною музыкальный вечер памяти двух великих людей, музыканта А. Г. Рубинштейна, бывшего наставником пианистки Розалии Исидоровны, и художника Н. Н. Ге, поддерживавшего работы Леонида Осиповича, проходил уже на новой квартире.