Аннотация: Первая встреча Л. Н. Толстого с художником Л. О. Пастернаком.
Как бы ни относились современники Льва Толстого к творчеству писателя, к его моралистическим воззрениям и религиозным проповедям, все так или иначе попадали под его влияние. Так велика была мера его таланта, таким всеобъемлющим было это не только литературное явление. Может именно потому, что такие величины не поддаются обхвату, вокруг них роятся последователи, в чьих головах костенеют некогда живые мысли гения. Толстовство являло собой яркий пример того, как можно опорочить и извратить даже самые высокие и чистые идеи.
Родители Бориса Пастернака не были последователями идей Толстого, но несомненно находились под влиянием его творческой самобытности. Уклад их семейной жизни во многом походил на уклад жизни, проповедуемый великим моралистом. Дом Пастернаков не знал излишеств. Но в этом не было того аскетизма духа, который тяготил Леонида Пастернака в отеческом доме. Простота, приверженцами которой являлись молодые супруги, исключала барство, лень, жизнь за чужой счет. В доме царила одержимость творчеством, щедро приправленная дружескими вечеринками и веселыми розыгрышами. В доме царила толстовская одухотворенность.
Возможность творческого соприкосновения с миром Толстого всегда привлекала Пастернака-художника. Недавний удачный опыт иллюстрирования произведений Лермонтова давал надежду на успех. И когда журнал "Север" в сентябре 1892 года объявил конкурс на участие в альбоме акварельных иллюстраций к роману "Война и мир", Леонид Пастернак сообщил о своем желании принять участие в этом конкурсе. Его кандидатура была утверждена, начались работы над эскизами. Для знакомства с приметами изображенной в романе эпохи художнику пришлось изучать особенности того образа жизни и одежды среди материалов Румянцевской библиотеки.
Интерес к костюмам эпохи и работа по оформлению театрального журнала "Артист" сделали Пастернака частым посетителем театра. Тем более, что за кулисами он беспрепятственно мог делать наброски, как театральных костюмов, так и театральных будней артистов.
На сцене Малого театра в те годы блистала актриса М. Н. Ермолова. Увлеченный ее талантом Пастернак написал своеобразный триптих: маленькая девочка в суфлерской будке рядом со своим отцом-суфлером, волнующаяся дебютантка перед первым выходом на сцену и музы, венчающие славой великую актрису. Лаконичным языком живописи был передан весь творческий путь знаменитой актрисы: детство, юность, зрелость.
Добиваясь наиболее достоверной передачи волнения дебютантки, ожидавшей за кулисами своего выхода на сцену, Леонид Осипович написал несколько вариантов картины "Дебютантка" прежде чем появился тот, который он отправил в Петербург на очередную Передвижную выставку.
Как и три года назад, художник не смог сопровождать свою работу в Петербург: жена должна была вот-вот родить. Второй сын Александр (Шура) родился 13 февраля (ст. стиля) 1893 года. На этот раз Розалия Исидоровна решила сама кормить ребенка. Вместо кормилицы в дом была взята новая няня Акулина Гаврилована Михалина. Она сразу же подружилась с маленьким Борей и успела полюбиться всем членам семьи, в которой ей суждено провести несколько лет.
Радостное семейное событие было окрашено приятной новостью - "Дебютантка" принята жюри Передвижной выставки.
После показа в Петербурге Передвижная выставка обычно переезжала в Москву, где экспонировалась в залах московского Училища живописи, ваяния и зодчества.
В апреле 1893 года, в один из солнечных весенних пасхальных дней, в залах Училища, как всегда, шла подготовка к открытию Передвижной выставки. Визг отрываемых досок, голоса переговаривающихся между собой рабочих, разговор художников, обсуждавших, куда повесить ту или иную картину, - все это сливалось в однообразный общий гул, который нарушился с появлением в зале "маститых" членов общества передвижников. Их громкие голоса, перекрывавшие своей мощью общий гул, их шествие напрямую через стоявшие тут и там упаковочные ящики, выдавало в них хозяев положения и уверенных в себе людей.
Рядом с ними другие художники чувствовали себя "начинающими". Леонид Осипович был в числе тех, кто робко жался в сторонке. Его картина "Дебютантка" уже висела на месте. Он собирался уходить, когда вдруг по залу пронеслось: "Сейчас приедет Толстой!"
Посетивший выставку Толстой внимательно рассматривал развешанные на стенах картины. Почетный эскорт в лице членов товарищества передвижных выставок, готовых в любую минуту дать нужную справку или ответить на возникшие вопросы, сопровождал его на почтительном отдалении. Когда Толстой остановился возле "Дебютантки", у Леонида Осиповича от волнения перехватило дыхание. Он смутно слышал, как сопровождавший Толстого художник К. А. Савицкий, назвал писателю имя автора картины. Реакция Толстого ошеломила художника.
" Как же, как же, - пробормотал Толстой, рассматривая картину, - мне знакомо это имя, я слежу за его талантом".
Когда ошалевшего от радости художника представили Толстому, он нашелся сказать, что пишет акварели к "Войне и миру" и авторские разъяснения были бы так кстати...
Толстой тут же пригласил художника на ближайшую пятницу в Хамовники.
По пятницам в Хамовниках у Толстых собирались гости.
Пастернак приехал задолго до съезда гостей, чтобы иметь возможность показать свои иллюстрации к "Войне и миру" автору романа.
"Ведь вот как странно это бывает, - сокрушался Толстой, просматривая работы Пастернака. - Когда у белки уже нет зубов, ей преподносят орешки! А ведь когда-то, когда я писал "Войну и мир", я мечтал о таких иллюстрациях..."
Слова писателя не были пустым комплиментом, когда, спустя пять лет, стал выходить в свет его новый роман "Воскресение", иллюстратором был приглашен Леонид Осипович Пастернак.
Окрыленный отзывом Толстого художник весь вечер пребывал в приподнятом настроении. И даже признался Татьяне Львовне Толстой, что та когда-то "перешла ему дорогу", заняв единственное вакантное место в московской Школе живописи. Толстой был необыкновенно внимателен к нему, часто подходил, чтобы представить новых гостей. На прощание просил приходить еще, и непременно с женой.
Леонид Осипович вспоминал, как смутил их с Розалией Исидоровной пристальный взгляд писателя, когда они вдвоем приехали к нему в Хамовники. Как объяснил потом сам Толстой, он проверял поверье, согласно которому любящие супруги становятся похожими друг на друга.
Обескуражило ли их то, что они не обладали положенным любящей паре сходством? Или больше, чем поверью, они верили своим чувствам?
Впрочем, такое сходство приходит с годами совместной жизни. А Пастернаки были еще молодой семьей. Старшему сыну, Борису, только недавно минуло три года.