Аннотация: Смешная история, в которой переплелось так много судеб.
СЕМЕЙНЫЕ СВИТКИ
(История моей семьи)
Книга Арона и Рут
7. Шоколадка
В роддом неугомонную Рут надо было везти также, как в ЗАГС, - хитростью. Она сопротивлялась и уверяла мужа, что еще рано. Когда же Арон привез жену в приемный покой, там менялась смена.
- Еще есть время, подождите в коридорчике, - сердито сказала дежурная.
- Я говорила тебе, что рано! - воскликнула Рут и увела мужа гулять по окрестным улицам.
В роддом ему пришлось ее тащить почти на себе.
- Ого! Вот это пальчики - музыкантом будет! - воскликнула принимавшая младенца акушерка.
Напророчила что называется.
Имя для первенца было выбрано заранее. На исходе четвертого года войны народ-победитель щедро нарекал своих детей победительными именами.
- А если бы родилась девочка? - интересовалась я в этом месте маминого рассказа.
- А девочку назвали бы Виктория.
По своему малолетству я полагала, что это красивое имя досталось бы мне, родись я первой.
Фейга Гофштейн уехала в родной Киев до того, как у Рут родился сын. Свой подарок роженице - плитку шоколада - она оставила дочери, студентке московской консерватории Левии Гофштейн, строго наказав не забыть передать этот драгоценный по военному времени продукт Рут. Левия долго не могла выбрать время съездить на другой конец Москвы, навестить роженицу. Когда же она повинилась матери, что шоколадка была вручена Рут спустя несколько месяцев, Фейга изумленно воскликнула:
- Как?! И ты не съела этот шоколад сама? Ты?!
Нет, шоколад был доставлен по адресу в целости и сохранности, несмотря на то, что Левуся не только обожала это лакомство, но давно забыла и его вкус, и чувство сытости вообще.
Новорожденный не произвел на 18-летнюю скрипачку должного впечатления. Укутанный в ватное одеяло, он не продемонстрировал гостье свои музыкальные пальчики, и она не разглядела в нем своего будущего коллегу. Только спустя 28 лет они встретились вновь. Тогда в Киеве гастролировал Саратовский оперный театр, в оркестре которого летом подрабатывали мой брат с женой, оба скрипачи. Это было уже после всех невзгод, постигших семью Гофштейнов, и за год до их отъезда в Израиль.
Шоколадкой приветствовала Левия Гофштейн и моего сына. Ступивший на землю Израиля четырехлетний ребенок с удивлением вертел в руках непонятную вещь. Родившийся на Волге в годы горбачевской перестройки, он впервые держал в руках шоколад. Я, не меньше, чем Левия, любительница этого лакомства, не дала пропасть бесценному подарку.
Странным образом дни рождения мальчиков в нашей семье совпали с самыми траурными днями в семье Гофштейнов. День рождения моего сына всегда напоминал Левусе о дне ареста ее отца. В восьмой день рождения моего брата был приведен в исполнение расстрельный приговор, вычеркнувший из списка живых Давида Гофштейна.