Аннотация: Кемерово - Новосибирск и вновь Новосибирск - Кемерово. Путь не длинный, если впереди встреча с Рут.
СЕМЕЙНЫЕ СВИТКИ
(История моей семьи)
Книга Арона и Рут
4. Ты не скажешь мне - "нет"
Письмо пришло по настоящей почте. И выглядело, как настоящее. И все же Рут не могла поверить, что оно адресовано ей. А когда поверила, долго не могла оторваться от строчек, за которыми робко поднимала голову надежда на жизнь, на радость, на любовь. Переписка была недолгой, уже осенью Арон прислал Рут вызов. В строке "родственные отношения" Арон написал: "невеста". И вскоре получил короткий телеграфный ответ: "Выезжаю".
Каждый день он ходил на вокзал встречать ташкентский поезд. Прошла неделя, прежде чем из вагона очередного ташкентского состава показалась она: изможденная голодом и не отпускавшей ее малярийной лихорадкой. В легком пальто и в матерчатых, собственноручно сшитых из канцелярского сукна сапожках, она зябко ежилась на продуваемом со всех сторон перроне. Так что солдатская шинель и солдатские ботинки, с которыми вместо цветов Арон встречал ее на перроне, оказались как нельзя кстати. В Новосибирске уже лежал снег.
Когда про человека говорят - от него остались одни глаза - это не фигуральное выражение, это про Рут. Огромные, голубые, выразительные глаза-озера сияли ему навстречу. На все остальное нельзя было смотреть без боли.
Рут надо было срочно лечить и откармливать. Он отвез ее к своим в Кемерово, а сам вернулся в Новосибирск. Осенью 1942 года начальнику тылового госпиталя уже не было никакого резону держать у себя вольнонаемного "западника", в тылу рабочих рук хватало. Так Арон снова стал студентом. Его зачислили на третий курс эвакуированного в Новосибирск Московского инженерно-строительного института. В Новосибирске был и свой инженерно-строительный, но Арон справедливо рассудил, что война не вечна. Уже освобождали первые советские города. Значит, скоро они все смогут вернуться к себе домой. А Москва была гораздо ближе к дому, чем Новосибирск.
В отличие от Арона, Рут не сберегла ни документов, подтверждающих ее специальность - портниха, ни своего студенческого билета, подтверждающего ее незаконченное педагогическое образование. Помощницей воспитательницы детского сада при шахтерском управлении ей помог устроиться отец Арона, работавший в этом управлении. Новая работа была Рут по душе. Выдумщица и рукодельница, она учила детей рисовать, лепить и делать из папье-маше занимательные игрушки. Ее тепло приняли в семье Арона, но самыми счастливыми все же были дни, когда, выходя из садика, она видела его самого. В солдатской шинели и солдатской шапке-ушанке, из-под которой смешно торчали его уши, он усердно трамбовал ногами снег, чтобы согреться. День-другой проведенный в семье - и снова назад, в студенческое общежитие. Кемерово - Новосибирск и вновь Новосибирск - Кемерово. Путь не длинный, если впереди встреча с Рут.
Однажды, в марте 1943 года, он, как всегда, поджидал ее у дверей садика, но предложил пойти домой кружным путем. "Зайдем?" - спросил он, остановившись у небольшого домика с вывеской "ЗАГС". Рут понимала, что когда-нибудь это случится. Еще до войны, во Львове, он сделал ей первое предложение. Но тогда еще была остра память о Фриде, Рут казалось, что он слишком быстро забыл свою первую невесту. Ей казалось, что и ее он забудет так же быстро.
"Я нашел тебя, и теперь ты не скажешь мне - "нет", - сказал он ей в день их встречи на новосибирском вокзале. Но солдатские ботинки были так велики, а шинель так широка... Она спотыкалась и прятала покрасневший на морозе нос за грубый солдатский воротник и... уходила от ответа.
Свадьбы не было. Просто объявили дома, что расписались, и услышали в ответ одобрительное отцовское: "Давно пора". Еще Шойл считал, что давно пора перебираться жить в Новосибирск, и дать студенту спокойно учиться, а не метаться между двумя городами. В Новосибирск перебрались, как только Шойл нашел там для себя работу. Рут пришлось расстаться с детским садом. Ее надежды найти работу в ателье мод не оправдались. Да и не до мод было в эти военные годы. И Рут пошла шить шинели. Горы серых шинелей... Война продолжалась.
Хозяйка новой квартиры говорила Шойлу: "Ваша невестка..." Не разбираясь в тонкостях русского языка, Рут обижалась, что ее, жену, по-прежнему называют невестой. В русском языке у Рут было много и других пробелов. С Ароном она предпочитала говорить по-польски. "Опять запшикали!" - возмущался отец. О, эти полонизмы в маминой речи! Я долгое время пользовалась ее словечками, даже не подозревая, что они никакого отношения к русскому языку не имеют.