Аннотация: "В Библии содержится 6 предостережений, адресованных гомосексуалам, и 362 предостережения гетеросексуалам. Это не значит, что Бог не любит гетеросексуалов. Просто за этими людьми нужно лучше присматривать" (Генри Миллер).
Как дамы сбиваются с пути "истинного", становясь "нетрадиционными"? У большинства сложился стереотип - этой бедной девушке не хватило мужчины. Или - с ней в детстве произошла трагедия, она теперь терпеть не может мужчин. Правда, вы тоже слышали такие глупости? Я же хочу предложить вам рассказ (роман или...в общем, с жанром мы не определились) моей подруги. Ее зовут Ольга Весна. Это почти реальная история, которая случилась с ней.
Ольга Весна
Любить по-женски
Время от времени он засыпает, тогда я берусь, как всегда, за перо, быть может, для того, чтобы не думать (хотя мне пора уже понять, что писать тебе - это вызывать из глубины сознания те вопросы, которых я всю жизнь избегал).
Письма Цезаря к Луцию Мамиллию
Я полюбила женщину! Вот удивились бы моему признанию те, кто меня знает. Я успешная, красивая женщина, мать двоих детей и жена преуспевающего мужа. Наша семья - лубочная картинка, мечта каждой незамужней девушки. Он, она, дети, деньги, квартиры, машины и отпуск в пятизвездочном отеле. Но я полюбила женщину и добавила в приторную картинку темных тонов. Хотя отчего же темных, моя женщина сказала бы радужных. Ну, лично для меня жизнь, действительно, засияла.
Я украду тебя, родная,
И уведу в край сладких грез.
У нас с тобою жизнь большая
Без бед, страданий и без слез. \ стихи Клементины\
Ее зовут Клементина. Такое грузное, очень уж женское и обязывающее имя. Ей оно совсем не подходит, впрочем, ей мало, что вообще идет. Она словно с другой планеты, где живут одни сильные и свободные женщины-воины. Здесь ее часто путают с мужчинами. Высокая, с ярко-угрюмой внешностью. Короткостриженая поклонница брюк и джинсов. Характер эклектичный - неуступчивость граничит с лояльностью, а открытость с практичностью. Часто вахтерши не пускают Клементину в женский туалет, думают, что парень ошибся, а мужчины считают закадычным другом. Но ее это ее совсем не обижает. Она такое большое ходячее сердце. Его вполне можно было бы разделить на тысячи одиноких и обездоленных, но я все целиком забрала себе.
Мы не встречались в ясный солнечный день, и промозглый тоже, и вообще не могу назвать день нашей первой встречи. Это была любовь с тысячного взгляда. Мы виделись и общались ежедневно на работе много лет, были обычными коллегами. Она интересовала меня ровно столько же, как и все другие веселые, дружелюбные люди. Помню, что пристальнее стала приглядываться к ней только после того, как узнала о ее "нетрадиционности". Она стала мне любопытна. Подумала, ну надо же она, оказывается, не такая как все. В то время и у меня в жизни все шло не так как надо. Кризис среднего возраста. Работа не приносила должных ,как мне казалось, денег. В семье все было еще сложнее. Я пыталась расстаться с наскучившим мужем, в тридцать лет поняла, что надо выходить по любви, а не из страха остаться одной. С мужем должно быть не страшно и не скучно. С моим супругом было не страшно, комфортно, но скучно. Потому я и влюбилась в друга по интернет-переписке. Такое "Одиночество в сети". И хотя виртуальный идеал при встрече разочаровал своей праздностью, низким ростом и тараканами в голове, я все равно решила порвать с мужем. Между мной и виртуальным возлюбленным как-то сразу установились слишком близкие отношения, и скрывать их я не стала, наивно полагая, что в такой ситуации все должно быть по-честному. Однако романтичный поклонник - убежденный холостяк - такой дерзкой перемены от меня явно не ожидал, хотя красноречиво писал о свадьбе и совместной старости. Но реально возникшая ответственность за постоянную женщину, да еще с чужим ребенком не вписалась в его Бонапартовы планы. Впереди ведь могла случиться еще более достойная женщина. В общем, он ретировался в самый разгар развода под красивым девизом "Побег - победа в любви".
- Любимая, тебе не будет уютно, если в твоей жизни останется Иван, твои несогласные мама и папа, - говорил он.
- Но я же меняюсь, я развожусь.
- Все не так просто, не могу тебе этого объяснить, но вот так всегда со мной, что-то обрывается. Я думаю, вообще больше ничего не начинать, чтобы не делать людям больно.
Свою фотографию на сайте знакомств он разместил уже спустя несколько недель после прощания. Но это все уже не важно. Сейчас мне кажется та история смешной, но тогда я переживала первую в своей жизни серьезную любовную трагедию. Прежний уклад был разрушен, новый так и не построен. Предательское исчезновение мужчины всей моей жизни вверг меня в слезную апатию. Единственное, что тогда удерживало меня от разрезания вен и прыгания с крыши - пятилетний сын. Одиночество, финансовая несостоятельность, серые любовные романы (ну почему мужчины так трогательно начинают, и позорно исчезают, добившись первой близости) вынудили снова принять предложение мужа - жить вместе. Прежних отношений, конечно, не удавалось построить, теперь их очерняла ревность с его стороны и еще более унизительное чувство вины с моей. Вот в этот период страшного равнодушия к жизни, кто-то из знакомых и нашептал мне о " нетрадиционности" Клементины.
- Она же любит девочек!
- Разве?
Мне было просто уютно с ней, но прознав про ее тайну, стало еще и любопытно. Похоже, что интерес возник общий. Ей нужна была новая "чистая" девушка, а мне совершенно другие отношения. Игра "Кто кого" длилась где-то полгода. Во мне боролись детская любознательность и взрослое пуританство. Ею двигала одна страсть. Финал наступил на какой-то вечеринке. Мы поцеловались. Но удивило меня отнюдь не прикосновение к слишком нежным женским губам. Проснувшись утром протрезвевшей я ни сколько не пожалела и не испугалась того, что между нами произошло.
"Ты помнишь, что вчера было", - осторожно проэсемесила она. "Да, мы поцеловались!"- ответила я.
Соцветием нежных лепестков,
Кружащих в томном хороводе,
О чем-то легком, о погоде,
Теряя след былых оков...
Я поддаюсь очарованью,
И таю в грусти твоих глаз,
Ловлю отрывки кротких фраз
И сокращаю расстоянье.
ах, страсть уж рвется из груди,
Пылает на губах желанье,
Манишь пьянящей красотой...
Как тело жаждет осязанья. \ стихи Клементины\
Странные чувства переполняли меня тогда. До сих пор я была безоговорочно убеждена, что лесбиянками (будем называть вещи своими именами) становятся женщины одинокие, не красивые, полные, в общем никому не нужные. Опыта общения с ними почти не имела, но из тех, кого я знала, были как раз такими неприглядными. И вот в их среде неожиданно оказалась я. Что меня могло привлекать в этой женщине в вечных ботинках, джинсах и небрежном белье? Неужели, жизнь прожита, и я больше не нравлюсь мужчинам? В период этих раздумий на глаза попались исследования каких-то британских ученых. Оказывается женщины, по сути, бисексуальны. В отличие от мужчин им легче переступить грань между дружбой и любовью в отношениях с представительницами своего пола. Мы беззаботно спим в одной постели с подругами, целуемся и нежно обнимаемся при встрече и не только в детстве. Мы доверяем друг другу самое интимное, не стесняясь, раздеваемся в бассейнах, спортзалах и банях, проще понимаем и ненавидим тоже более эмоционально. Заночевать у подруги вполне нормально, нежели у друга, если с мужчинами вообще можно дружить. Лесбийское порно вообще считается изысканное клубничкой для мачо, чего не скажешь о гейских фильмах. У мужчин все гораздо сложнее. Я успокоилась, но для проверки собственной состоятельности все-таки продолжала флиртовать с парнями. Однако стоило появиться Клементине, их постные ухаживания переставали волновать меня. Я хотела быть с ней, и как можно ближе.
Период между первым поцелуем и первой близостью продлился совсем не долго. Благо у этой состоявшейся женщины был приличный опыт и своя квартира. К ней прилагалась еще и "как бы жена", но из-за нахлынувших чувств мы перестали ее замечать .
-Я вам не мешаю,- периодически спрашивала эта девушка с преданными как у собаки глазами.
-Нет,- не отрываясь друг от друга, обычно отвечали мы.
Подруга съехала, хотя не тихо и не бесславно, зато быстро. То, что наступило между нами трудно объяснить словами. Мы просили Бога продлить время суток, потому что тех часов, которые, в силу моего замужества доставались нам, были катастрофическим мизером. Любую выдавшуюся минуту изолированности от людей мы использовали самым естественным образом.
Тебя со страстью целовать,
Ласкать, срывая все одежды.
Любить, чтоб треснула кровать...
...мечты и сладкие надежды.
До сих пор я и не догадывалась, как женщины могут доставлять друг другу сексуальное удовольствие.
- Но ведь у женщин ничего нет? - недоумевала я при встрече с моей мальчикоподобной сестрой.
"Скажи еще, вырастишь узнаешь", про себя помню огрызалась я. Для нее ее я была всего лишь "зеленой натуралкой" и объяснять мне подробности женской любви было бессмысленно. А вот Клементина принялась делать это изящно и красиво. В 30 лет я почувствовала себя одновременно любимой малолетней дочерью, неопытной девственницей и страстным любовником. Психологи, видимо, объяснили бы этот парадокс тем, что у девушки не было нежных родителей, хорошего первого любовника, взрослого мужа. Пусть так, но именно Клементине суждено было стать для меня этим всем недостающим. И она справилась.
Наши встречи всегда сопровождала музыка, подобранная с маниакальной тщательностью бывшего диджея, свечи, если это был вечер, накрытый стол от лучшей в мире хозяйки. Сердце и Клементина подсказали мне многое. Ощущение, которое доставляла мне она я не получала ни от одного мужчины. В перерывах между сеансами безумного секса, мы беседовали, работали, болтались по клубам. Подобную влюбленность я испытывала, конечно, и раньше, но, ни один из моих возлюбленных не мог быть для меня еще и близким другом. Как это все удивительно, заниматься сексом с подругой! Жаль, что счастливы мы были только наедине, в жизни все было не так легко.
Самым тяжелым временем для меня стало пребывание с мужем. До сих пор не могу понять, то ли я так хорошо играла роль жены, или он просто запретил себе замечать мои романы. Игорь, конечно, догадывался и периодически пытался кольнуть меня странной дружбой. Впрочем, укоры тогда мне стали мерещится повсюду.
В нашей стране, где до сих пор устраивают траур по рождению второй дочери, а о наличии оргазма у женщин знает процентов сорок мужчин, однополые отношения просто вызывают нескрываемую агрессию.
- Ты знаешь, кто распространяет СПИД в области?- многозначительно спросила моя коллега-тележурналист.
- Нет, кто?
- Лесбиянки. Они в тюрьмах занимаются сексом и распространяют СПИД.
- А каким образом это происходит?- поинтересовалась я, судорожно представляя секс арестанток.
- У них, когда критические дни они занимаются сексом и распространяют СПИД, - уверенно объяснила она.
Причем это бред редакторы пропустили в теленовостях.
Как-то образованная и уважаемая женщина поделилась со мной, что ее знакомая любит девушек.
- Ты представляешь? Я столько лет с ней дружила, а она оказывается лесбиянка!!! Когда она ушла от меня, я перемыла в доме всю посуду и полы. Больше ноги ее не будет в моем доме. Мне так неприятно.
Я и сама до тех пор не знала о существовании таких людей. Никогда не интересовалась их скрытой жизнью. А она бурлила... в закрытом от любопытных глаз мире. Там за шлагбаумом фейс-контроля они были самими собой - яркими, уверенными, шумными, талантливыми, пошлыми. В обычной жизни им приходилось надевать маску тихого, затравленного "человека в футляре". Я почти не встречала ни одной пары, открыто заявившей о своей близости, о таком можно было лишь прочесть в каких то "желтых" изданиях. Жить скрытно было удобно и безопасно. В таком же положении оказались и мы. Полулыбки, взгляды с поволокой, быстрые поцелуи "пока никто не видит", это все, что доставалось нам на людях.
- Когда ты станешь жить со мной? - периодически спрашивала она.
- Не сразу, у меня семья, родители, как-то надо их подготовить, - отмахивалась я.
- Но ведь так не может продолжаться вечно. Я не хочу повторить судьбу своей матери. Она 11 лет встречается с семейным человеком. Все надеется, что он оставит свою семью. Но он никогда этого не сделает, это же ясно.
- Я не такая, ты же знаешь. Я смелая, но мы должны подождать, что наше будет наше.
- Я выгнала свою девушку, почему ты не можешь поступить так же?
- Потому что семья это другое. У вас не было общих детей, бюджета, квартиры. Ну, пожалуйста, не порть эту встречу, мы и так редко бываем вместе.
Обычно такие разговоры завершала я нескончаемыми поцелуями. Она сдавалась. Плакали мы обычно раздельно. Она в свою одинокую подушку, от ревности, от невозможности жить вместе постоянно, а я в ванной или туалете. Чаще всего со мной это происходило после близости с мужем. Для меня его нежность превратилась в муку. Рядом всегда была она, стояла незримым призраком и вызывала у меня чувство стыда за эти предательские объятия с чужим, по сути, человеком. Чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, я ходила дома в бесформенной одежде, спала - в такой же пижаме. Перестала задорно смеяться и начала прятать телефон и записные книжки.
- У меня плохо пахнет изо рта? Что во мне не так?- недоумевал обычно муж по утрам.
- Нет все так,- говорила я , отвернувшись.
- Почему тогда ты перестала целоваться со мной, почему у нас нет секса.
- Тебе кажется.
Шли недели, месяцы, а я по-прежнему, не могла решиться сказать ему - "Я не люблю тебя!!!" Когда-то я эту фразу уже говорила, и хорошо помнила, что последовало после. Мужчины не любят делиться со своей добычей. Даже самые степенные. Честно признавшись ему в своей нелюбви, я искренне рассчитывала на интеллигентный разрыв, как в кино и книгах, но вышло все наоборот. Хочешь узнать своего мужчину, расстанься с ним. У нас возникли изнуряющие ссоры, угрозы, драки, апогеем всего стало изнасилование. Говорят, люди не запоминают запахи, как пахла его плоть, оставленная во мне, не забуду никогда. И еще, видимо, со мной останется это унизительное состояние беспомощности перед силой.
В случае с Клементиной я боялась не только расправы, но и вопросов. "А кого ты любишь? Клементину? Великолепно. Ты можешь себе представить, как вы будете жить? У тебя растет сын, что ты ему скажешь? Твоя мать ЛЕСБИЯНКА?" Мне казалось, что после такого допроса я не выдержу. Клементине трудно было понять мою трусость. Она была такой всегда, и в этом ее счастье, а я пришла только в 30 лет. И у меня был ребенок и ханжеские родственники, и пуританская страна, и малооплачиваемая работа...
- У тебя всегда есть куча отговорок! - возмущалась она.
- Нет, ты должна понять меня, что-то должно произойти, мы не можем постоянно так жить, все у нас будет, - объясняла я.
Мы уехали. На две недели к морю. Муж нашел новую работу, и к нашей великой радости сопровождать нас отказался. И это было настоящее счастье. Мы жили в одной комнате, мы валялись часами полуголыми на пляже, занимались сексом, где придется. Море ведь всегда возбуждает. Мы не хотели одеваться, и делали это лишь из уважения к другим отдыхающим. Мы не скрывали, что вместе, и это было прекрасно - целоваться, когда хочешь, обнимать и держать любимую за руку повсюду. Результат этой ополоумевшей свободы не заставил себя долго ждать. Вернувшись домой, я обнаружила две полоски на тесте беременности. Откуда? Как такое могло произойти. Сначала я подумала, что это какое-то недоразумение, затем мне стало жутко. Тему моего интима в семье мы старались не обсуждать. Это вызывало безумное чувство ревности у Клементины. Потому первый, кому я сообщила о своей беременности, стал супруг.
- Вот и хорошо, пусть у нас родится девочка- обрадовался он. В тайне муж надеялся, что второй ребенок успокоит меня.
- Нет, мы не готовы ко второму ребенку, я не представляю себя мамой двоих детей. Я не хочу. У меня работа, я не хочу сидеть дома, я просто не хочу.
- Прекрати, это же счастье.
Клементине я сообщила безрадостную весть по телефону. Благо в этот день она улетала в командировку.
-Что надо сделать? Как избавится от ребенка?
-Я пока не знаю, как поступить.
- Обратись в больницу, не тяни, - отрезала она.
Вечером мы с семьей отправились ее провожать. Вечеринка выдалась смазанной, гости никак не давали остаться нам наедине, я нервничала, а она все время пристально разглядывала меня и мужа, пытаясь представить нас вместе.
- Ничего не делай, пока я не вернусь. Мы найдем больницу вместе.
- Послушай, а вдруг это чудо. Понимаешь у меня не было семь лет детей, мы никак не предохранялись, а их не было, а тут появилась ты - это наш ребенок, мы зачали его на море,- шептала я как безумная у такси.
Она молчала. Так молча и уехала. Я поняла, что ребенок - конец моей любви.
Но он стал началом. Эта жесткая реакция Клементины несколько озадачила меня. За все время нашего общения она совершенно искренне любила моего сына. Честно говоря, и подход ко мне она нашла и через него тоже. Я умилялась при виде того, как Ваня тянется к ней, как они вместе по мальчишечьи играют, смотрят одни мультфильмы и читают одни книги. Я радовалась, как и каждая мать, чьи дети любимы окружающими. Мне было не понять, что ревность могла сделать ее такой жестокой? И тем не менее, на аборт я решилась сама. В тайне от мужа записалась к врачу. Клементина мне не препятствовала. В письмах по Инету она давала понять, что это мое дело. Операция должна была пройти в пятницу. Я все продумала: муж уезжал на рыбалку, накануне были выходные, во время которых я планировала отлежаться. Однако утром проснулась без ощущения предстоящего освобождения. Я никак не могла подняться, казалось, что все мое тело одеревенело. Мне приходилось делать несколько абортов раньше, и это было безумно тяжело морально, но вот такого опустошения не было никогда. Я вдруг поняла, что если сейчас избавлюсь от этого ребенка, его просто не будет никогда. Родить его могу только я, и никто больше. Он выбрал именно меня, такую непутевую, несостоявшуюся, мятущуюся, влюбленную в женщину, аморальную, где-то безумную, но именно меня. Он пришел ко мне не год назад, ни два, когда все было просто, а теперь, значит, он хочет пережить со мной это время и может помочь или чему-то научится. В раздумьях пролетели часы, очнулась, когда зазвонил телефон. Это была доктор. Она спрашивала, почему я задерживаюсь.
- Тамара Владимировна, знаете, я не приду, я передумала.
- Хорошо, если что-то изменится в твоих планах, позвони.
В душе я еще сомневалась и думала, что может быть и не доношу ребенка, или узнаю о его недоразвитости и тогда решусь на операцию, но однозначно стать матерью двоим детям решилась.
Вернувшаяся Клементина узнав о моем решении, расцвела.
- У нас родится принцесса, - заключила она.
УЗИ показало, что будет мальчик. Это сообщение ввергло ее, всегда уверенную в собственных убеждениях, в шок. Но потом как обычно она остыла.
- Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах,- пошутила над ней я.
- Ну принц так принц, назовем его Денисом, потому что зачат он был на море. И потом опыт общения с маленькими мальчиками у меня уже есть.
Это была удивительная для меня беременность. Мы посетили бесчисленное количество концертов, ресторанов, кинотеатров, я получала столько же букетов цветов от нее. Ежедневно она гладила и целовала мой разрастающийся живот. Мужу было не до этого, и он, кажется, с удовольствием передал эту заботу Клементине.
- И на кого же похож ваш мальчик?- поинтересовалась акушерка, глядя на меня и мужа после удачно завершившихся родов.
Клементина подошла поближе, чтобы разглядеть его вместе со всеми.
- О, на тетку ! Ну, точно, вы посмотрите, как он на нее похож.
Муж ушел курить, а она, мне показалось, что прослезилась. Я не знаю как объяснить это чудо, но Денис, действительно, одно с ней лицо. Клементина и младенец - зрелище для любителей комедий. Как же неуклюжа она была с ребенком. В этой женщине и, правда, не тот состав хромосом. Она легко может просверлить дыру в стене или починить телевизор, соединить вибратор с радиоприемником, но носить ребенка на руках она совсем не умеет, вернее не умела. Пришлось пройти и эту школу. И она справилась со всеми экзаменами на "отлично". Люди со стороны искренне считали матерью ее, а не меня. Они больше проводили времени вместе, были ближе друг к другу и просто внешне походили.
- Ты посмотри, что скажешь? - показывала она мне без конца свои детские фотографии, - посмотри, он вылитый я?
-Да, ничего тут не скажешь.
Свои фотоальбомы она таскала по всем друзьям, кто-то радовался и удивлялся вместе с ней, кто-то крутил у виска.
- Послушай, ну это же смешно. Ты просто выдумала себе все. И вообще вся эта история с замужней женщиной бессмысленна. - как-то пыталась оспорить ее подруга из "темы. Но, как и все, кто пытался осудить Клео, быстро пожалела о сказанном. Спорить с Клементиной бесполезно, она всегда права. Чтобы убедить ее в чем-то, нужно время и терпение.
- Тебе не понять, что происходит между нами, -отрезала она.
Это, действительно, трудно понять. Ребенок внес в наши отношения что-то новое. Появилось то из-за чего нельзя, например, просто взять и не позвонить, или пообещать и не сделать или сказать, не подумав. Кроме нас двоих появился еще малыш, благополучие которого зависело от нас. Да у него был отец, но была и вторая мать. Мой старший сын наше странное семейство изобразил в виде четырех дельфинов, плывущих в одну сторону, и попугая парящего над нами в другую. В отношениях с Клементиной появилась ответственностью. Я и раньше не могла отлучиться, если болел Иван или необходимо было вести его в школу, в изостудию, на танцы. Теперь это же чувство появилось и у нее. Она так же как и я, даже если находилась у себя дома, не спала во время его бессонных ночей, так же радовалась первым его зубам и шагам. Ни у кого из ее подруг такого не было и они не совсем понимали чувств Клементины. Большинство из них не рожали, хотя физически могли это сделать.
- Мы вроде бы пошли к врачу, но чего-то испугалась, - призналась мне одна из подруг Клементины.
-Чего испугалась?
-Не знаю, не готова я.
-Так к этому не готовятся обычно. Только в кино героини объявляют, теперь я могу зачать ребенка. Это же все спонтанно выходит.
-Ну не знаю, мне как-то комфортнее вот так просто быть вдвоем.
Наверное, эти женщины вместе с привычками мужчин переняли и их любовь к эгоистической холостяцкой жизни, а может быть, просто не решались заводить детей без отца. Но Клементина решилась, не имея, ни мужа, ни постоянной подруги. Она же не как все, даже среди нетрадиционных. Я всегда могла рассчитывать на нее, и была уверена, что если со мной что-то случится, она сможет воспитать Дениса сама. Однако случилось с ней.
Клементина хотела родить собственного ребенка. Первый же визит к гинекологу стал началом новых, куда более серьезных испытаний для нас. Когда она впервые по телефону в сердцах призналась мне в своих проблемах, я не поверила. Ревность и нежелание делить меня с другим человеком сделали ее нервозной и злой на язык.
- Меня отправили к онкологу
- Что ты несешь! Почему надо сразу впадать в панику, многих туда отправляют. Просто чаще надо ходить к врачам.
Увы, диагноз подтвердился. Она легла на обследование в больницу. Ее болезнь ввергла больше в ступор меня, нежели ее. До сих пор в наших отношениях ведомой была я. И менять роли я оказалась не готова. Вместо того чтобы заботится о ней, и проявлять терпение, я потеряла над собой контроль. Меня парализовал страх перед раком. Я не могла входить в больницу, пропахшую смертью или отчаянием, мне становилось жутко от мысли, что ее может больше не быть для меня. Почему? Почему это произошло с нами? Ответ приходил только один - мы согрешили, выходит, что больше всех - Клементина.
"Жизнь - это порядок, это дисциплина и математика, где каждой точке отведено свое место. От филигранно составленной матрицы зависит гармония Вселенной. Когда все на своих местах, дышится легко и комфортно. Если порядок хотя бы на йоту нарушен, наступает хаос. Взять хотя бы семейные пары-долгожители. Как счастливы они, вырастили детей, внуков, сад, вокруг одно уважение и покой. Им и задумываться некогда было о соблазнах и черных хитростях. А мы с тобой поддались сладостному ощущению свободы, почувствовали себя выше Вселенной. Однако хорошо от того, что ты идешь против всех только вначале. Потом, когда рушится все вокруг, тебя охватывает ужас."
Я часто пыталась объясниться с ней письменно, это сообщение придумала накануне болезни. Конечно, принести ей это письмо в больницу было бесчеловечно. И назло всей гармоничной математике я просто взяла и в сотый раз влюбилась в нее. Теперь в силу Клео. Чтобы подняться, она придумала свою формулу лечения - чем меньше о беде будут знать другие, тем больше шансов на выздоровление получит она. О том, что Клементина лежит в онкоклинике не знала даже ее родная мать. Не знает и сейчас, и периодически выводит из себя Клементину своими "мамиными" вопросами: "Когда рожать собираешься?", "Мне бы внуков". Череду операций, а самое главное сообщение, что детей она не сможет иметь никогда, мы переживали только вместе. И выкарабкались. ДА, врачи лишили ее радости материнства, но она осталась жива и это, наверное, важнее, по крайней мере, для меня.
После белых больничных стен и безнадежных коридоров мы словно заново родились. Как дети открывали для себя солнце, весну, людей, к каким-то вещам стали относится проще, во всяком случае, первое время. Все эти ремонт, школьные оценки, споры с соседями, коллегами, стали ничтожеством по сравнению с жизнью. Чудесно, что тогда мы сумели выбраться снова к морю. Мы снова были вместе наедине, надолго.
- Знаешь, когда мы будем жить вместе, когда будем оставаться одни, мы не будем носить одежду.
- Ну, ты да, ты же эксгибициониста, а я буду просто тобой любоваться.
- Неужели тебе не хочется ходить без одежды? Послушай, тут есть где-то нудистские пляжи, пожалуйста, давай сходим.
- Ну, нет, я не совсем довольна своей фигурой, хочешь, иди.
- Нет, я без тебя не хочу.
- Тогда устроим этот пляж здесь - и она принималась сдирать с меня одежду.
Так проходил каждый наш день у моря.
Вернувшись домой, мы узнали, что муж уезжает в длительную командировку в Европу. Так наступила неожиданная развязка наших отношений. Но вместо того, чтобы хохотать от счастья, мы почему-то опешили. Чувства радости и свободы, перемешались с неожиданной ответственностью, виной, жалостью и еще черт знает чем. Я даже попыталась отговорить мужа уезжать, но он искренне пообещал, что это временно и по возможности перевезет на новое место всю семью. Думаете, мы после слезного аэропорта сложили тапочки с зубными щетками в одной квартире? Отнюдь. Мы по привычке продолжали проводить вместе только выходные. Она говорила о работе, о компьютерах, которые установлены дома, я раздражалась присутствию у себя второй хозяйки, но и переезжать к ней из-за школы, детского сада и собственного комфорта отказывалась, впрочем, она и не настаивала. Если мы проводили вместе больше трех дней, начинали скандалить. Отчасти мы, таким образом, просто не давали любовной "лодке разбиваться о быт", пытались сохранить чувства в первозданном виде и от того продолжали оставаться любовницами. Зато она перестала мучить меня вопросами, "когда мы будем жить вместе", а я начала радоваться неожиданной свободе.
Это был шумный период моей жизни. Мне всегда не хватало близких друзей, веселых компаний, если уж быть честной, то первый ночной клуб я посетила лет в тридцать. До тех пор либо копила на что-то деньги, либо сидела с ребенком, либо проводила вечера с мужем. Теперь мы с Клео стали центром внимания, слепили эдакий "салон Анны Шерер": самые разные люди искали дружбы с нами, и мы никому и не отказывали. Все вместе много путешествовали, придумывали маскарады, ходили друг к другу в гости, пожалуй, трудно сейчас вспомнить, чтобы я тосковала в выходные дни. Я жила как в последний раз, все пыталась вкусить, ко всему прикоснуться, изучить. Какое-то вдохновение охватило нас обеих. И самое удивительное никто из наших обычных друзей, даже не догадывался, кем мы друг другу на самом деле приходимся. Как-то естественно всегда в кемпингах или гостиницах нас селили вдвоем, никто не удивлялся, почему мы спим вместе, почему ругаемся слишком страстно и "эсемесимся" чаще, чем с другими. Не видели этого мои дети, наши близкие. Когда доходили редкие сальные слухи, и я сильно по этому поводу беспокоилась, она всегда находила слова утешения.
-А ты говори правду, соглашайся со всеми слухами, все равно никто не поверит.
Так и поступила с докучавшим меня поклонником.
-Знаешь, я не могу пойти с тобой, я - лесбиянка, меня мужчины не интересуют.
-Очень смешно. Может быть, у тебя будет время в воскресенье,- не поверил-таки он.
Интересно понимал ли муж, на кого он меня оставил? Периодически я задавалась этим вопросом. Одних разлука сближает, других - напротив, разъединяет, с нами произошло последнее, по крайней мере, со мной. Он почти ежедневно настаивал на переезде, я постоянно придумывала причины для того, чтобы остаться. Жить вместе, тем более на чужбине, не было никакого желания. Однако и существовать на перепутье - тоже было странно. Единственное, что я испытывала к этому человеку последние годы - чувство уважения и жалости одновременно. Мне казалось, скажи я ему, что ухожу навсегда, он сойдет с ума, тем более что находится сейчас где-то один в чужой стране. Удерживали еще практичность, приверженность привычке и устоявшимся традициям. Мысли о нем стали наваждением, я винила себя днем и ночью. Тогда мне снился часто один и тот же сон: предсвадебная суета, я накладываю макияж, надеваю белое платье, отправляюсь на бракосочетание, но по дороге что-то происходит - теряюсь в знакомой местности, отключается мобильный телефон, пачкаю платье, рву туфли. Помехи всегда возникали извне, и до жениха я в итоге так никогда и не доходила.
Мой муж жил в развитой стране, имел хорошую работу и готов был обеспечить нас всем, но я не любила его, и это перекрывало все блага. У Клементины не было престижной работы, она не жила в сытой Европе, она даже не мужчина, но с ней я была счастлива.
-Почему мне с тобой так интересно?
-Потому что я не останавливаюсь на месте, я всегда хочу очаровать тебя, хочу удивлять.
-Почему? Чем я заслужила такую любовь?
-Ты сама такая же, ты меня постоянно вдохновляешь, удивляешь, мне никогда с тобой не бывает одинаково.
Случалось, что она меня раздражала своей ревностью, неуместной подозрительностью, злостью, своими вечными джинсами и мужскими повадками, но потом гнев всегда уходил, и я заново влюблялась в нее. Я никогда не любила ее за что-то и даже вдали от Клементины никогда не представляла ее лица, тела, я думала просто о ней целиком. Мы могли расстаться исключительно на несколько дней, больше не выдерживали, никогда не ссорились на ночь и так, чтобы навеки. Потому мысли о том, что мне придется жить вдали от нее, вызывали во мне ужас. Так длилось довольно долго. Первой мое смятение, конечно, заметила она.
-Тебя что-то беспокоит?
-Нет.
-Почему ты нервная, почему ты становишься такой после разговоров с ним?
-Потому что он меня выводит, он требует, чтоб мы уехали.
-И что? Что ты решила? Ты уже что-то решила или будешь делать это в тайне от меня?
-Пожалуйста, не заводись, ты еще.
-Что я еще? Я просто спросила, заводишься ты.
- У нас такие отношения, неужели, ты думаешь, что я могу вот так взять и уехать молча?
-Нет, но мне не нравится, что с тобой происходит
Это была ложь, потому что на переезд я уже решилась, и от того, что не могла ей в этом честно признаться, чувствовала себя Иудой. Мне всегда была любопытна психология предателей: что может двигать такими людьми, обрекающими себя на проклятия? Они выигрывают мгновение, а изгнанниками живут вечно. Мне представилась возможность познать их чувства изнутри. Это сплошное самоистязание, движимое чувством страха. Казалось бы, это так просто сказать пару слов -" я уезжаю" - ей, или -" я не приеду" - ему. Но страх перед последующей реакцией останавливал меня и толкал на предательство по отношению к кому-то из них двоих. Я посчитала, что обманывать отца своих детей более постыдно. Мир для меня остановился, я ежедневно отсчитывала последние часы своей счастливой жизни и мысленно поставила крест на будущем. Его просто не могло быть без нее. И тут решение нашла она.
-А почему бы тебе не поехать туда учиться, такая хорошая возможность. Отпросишься на работе, отвлечешься, выучишься, посмотришь, есть ли там перспективы для детей.
Я не верила своим ушам. Вот так всегда с нами было, она появлялась ровно в тот момент, когда, я совсем была бессильна. И в тот момент Клео спасла меня от падения, она не позволила стать мне Иудой и подала мне руку уже на самом краю.
-Ты думаешь? Я хотела тебе сказать, но не могла решиться, не могла придумать, как сделать счастливыми всех, как решить проблему с наименьшими потерями.
-Сделать счастливыми всех невозможно, не пытайся объять необъятное. Просто не нужно уезжать туда насовсем. Я же вижу, что ты мучаешься, ты давно хотела выучить язык, нам надо проверить свои чувства, мы же никогда не расставались серьезно.
Не знаю, была ли это на самом деле удивительная случайность или все это она придумала из любви ко мне. Склоняюсь больше ко второму. Любить ведь это не значит держать человека у себя за пазухой, поддавшись эгоизму, мы порой и теряем своих возлюбленных. Клементина понимала, что рано или поздно я бы взорвалась от невозможности разделить себя между ней и семьей. Отпуская меня, она верила, что любовь победит. Да, черт возьми, я не знаю, что она там думала, просто тогда она в очередной раз сделала все, чтобы я привязалась к ней навсегда.
Бог никого не наказывает, не предупредив заранее. Не знаю, как бы я пережила свое изгнание, не подготовившись к нему. Прощаться мы запретили друг другу. Не выдержала я уже в последние часы перед самолетом. Хорошо, что удалось проститься со всеми желающими раньше, даже маме нашла занятие, потому что ни с кем не хотела делить последние с ней минуты, это было наше. Когда-то я уже так прощалась, с тем другим из другой жизни: мы обещали снова увидеться, но что-то мелькнуло тогда между нами и обоим стало ясно - этого никогда не случится. С Клео было по-другому, я плакала скорее только потому, что не хотела быть без нее. Когда у ребенка отбирают любимую игрушку, и обещают, что очень скоро вернут, он тоже все понимает, но все равно плачет, потому что непременно хочет играть с ней сейчас. Она лежала совсем ему не нужная, но как только понадобилась кому-то еще, стала самой вожделенной. Так было и со мной в аэропорту.
Что творилось со мной после, сложно объяснить словами, у меня вырвали сердце, а без него нельзя радоваться, адекватно реагировать и смеяться, несмотря на то, что рядом были дети.
Любить очень больно, потому люди и бегут от чувств, как от наркотиков и алкоголя. Сначала тебе хорошо, а потом наступает дикое похмелье. Я пребывала в нем. Полное отчаяние и не желание. Место, где я оказалась, напоминало санаторий для нервнобольных. Многоденежье, отсутствие нервной работы, спортзалы, детские сады, музеи, курсы по языкам, дизайну, вышиванию, вязанию, цветоводству. Радуйся, развивайся - не хочу. Но для человека, который спешит во всем, который обнимает необъятное и прыгает выше головы - покой и все эти курсы "убей свое время"- настоящая пытка.
-Ты бы с детьми хотя бы позанималась, что ты как амеба?- пытался встряхнуть меня муж.- Сходите куда-то, здесь столько всего интересного, люди со всего мира едут сюда, учится, любоваться, познавать.
-Я все это видела, ничего не хочу, оставьте меня в покое...
"Don`t disturb" повисло на мне надолго. Меня вырвали с корнями и пытались прижить к новой земле, но я даже не старалась зацепиться. Будь Клео рядом, я бы и не заметила этих прекращающихся дождей, почти полное отсутствие солнца, незнакомых людей, говорящих на чужом языке. Где-то читала исследования ученых, что суицидальные настроения людей зависят от близости их к экватору. Чем дальше от солнца, тем меньше хочется жить. Страна, в которой я оказалась, была в числе бессолнечных. Я взрослая и умная женщина, как шестнадцатилетняя девчонка стала представлять себя в виде утопленницы или повешенной или просто умершей от разрыва сердца. И хотя я понимала, что это не навсегда, все равно мне было тошно. Люблю одиночество, но по желанию, в обнимку с книжкой и как награду за усталость, но там праздность стала вынужденным времяпровождением. Говорила только с детьми, продавцами, врачами, учителями. Это так странно оказаться вдруг немой, все слышать, но не говорить, я как безумные русские поэты и писатели начала двадцатого века вынужденно замолчала. Говорить "Да", "Нет", "Извините", "Не плохо бы" не хотелось, потому что владела родным языком на хорошем уровне и привыкла изъясняться интересно, любила словесные баталии и бравады. Здесь так не выходило и от того, чувствовала себя непонятой, глупой, никому ненужной. Муж целыми днями был занят работой, болтать попусту он не любил, тогда эта привычка еще и обострилась. Он стал бояться говорить, потому что любая мелочь задевала меня, и я впадала в истерику. Cамое страшное для нас было остаться наедине. Наступала просто мертвецкая тишина. Поначалу я пыталась ее как-то нарушить, но потом привыкла к этому состоянию - я думала о своем, он, видимо, тоже, так мы могли проводить вечера, ходить за покупками и на концерты.
Сумасшедший мир враз стал нормальным, ежедневные семейные обеды, игры с детьми на площадках, походы на пикники за город. Вокруг такие же нормальные улыбающиеся люди, туалеты со свежим мылом и бумагой в цветочек, безопасные не открывающиеся до конца окна, чтобы не упасть, захлопывающиеся двери, чтобы не сгореть, курсы по интересам, чтобы не сдохнуть со скуки. А мне хотелось именно сдохнуть, попасть под авто, упасть из окна, повесится в общественном туалете, но в сытой и комфортной Европе, это невозможно, тебе везде услужливо подадут руку помощи, а вот представлять жилетку для слез в виде профилактики от депрессии не станут. Общую удручающую картину дополнял полуздохший интернет, оставшиеся от прежних хозяев съемной квартиры книги - маньякально-печальный Набоков, обкуренный Пелевин, да безумные Лукьяненко и Мураками. Попытки общаться и учить чужой язык казались мне насмешкой. 36 летняя женщина, знающая язык на пять процентов, пытается говорить на нем о свойствах воздействия языка Оскара Уальда на человечество.... Месяц, два, три - ни звука родной речи, ни одного единомышленника. Наконец такая же слабоговорящая студентка по несчастью пригласила меня в гости. От радости понеслась в магазин , купила подарки, конфеты, вино, принеслись с сыном на место назначенной встречи...Никого.
Спустя полчаса моих тщетных ожиданий и звонков с сообщениями, наконец, раздался ответ.
-Привет, а ты где?
-Там, где мы договаривались...
-Ты знаешь, а мы уехали раньше.
-Да...Видимо, я что-то не поняла
-Извини. Не переживай, еще увидимся.
-Не беспокойся...
А хотелось сказать другое, но на "Ну ты и сука, и все вы тут!" не хватало моего словарного запаса. В опустевшей голове буйствовала только одна мысль - зачем я себя в это втянула? Моя жизнь стала как тюремный срок, я ежедневно отсчитывала дни до своего освобождения, мысленно рисуя их на стенках. Самое противное, что судьей себе стала я сама. И от того на душе становилось еще противнее. От моего безумия дети стали болеть, и очень серьезно, их не удавалось никуда устроить, я не могла по этой причине занять себя чем-то полезным. От петли меня спасала только Клео.
-Люблю...
-И я люблю...
-Не оставляй меня.
-Когда ты вернешься?
-Я не знаю точно.
-Не будем загадывать, люблю...
-И я ...
Наши виртуальные разговоры длились часами. До этой изоляции все это казалось мне соплями, "телячьими нежностями", теперь я жила ими.
-Ну что ты так переживаешь, ты выучишь язык, найдешь работу, новых любовников и любовниц и все пойдет по-новому!!!
-Не язви, сейчас не та ситуация. Каждая твоя такая шутка как нож по оголенному нерву...
-Хорошо не буду, но ты должна на что-то решиться....
Решились мы на встречу в нейтральной стране. Благо удалось найти отличный повод. Мы могли бы, наверное, служить в разведке, как тысячи других безумных любовников. Явки, пароли, поводы, причины, мы находили их так долго и так умело, что встретиться могли везде и всегда, вот только жить вместе никак не удавалось. В то время я страдала аэрофобией, теперь точно знаю, что победить ее может любовь и разлука.
Эти дни перед нашей встречей были настоящим адом. Я одновременно дико радовалась, что, наконец, увижу ее и при этом меня охватывало неистовое чувство страха, будто могу лишиться этого долгожданного счастья. Time in plane за все это время стало первым радостным ощущением для меня. Чтобы убить время взялась за Винсента ВанГога.
"А знаешь ли ты, что может разрушить тюрьму? Любая глубокая и серьезная привязанность. Дружба, братство, любовь - вот верховная сила, вот могущественные чары, отворяющие дверь темницы. Тот, кто этого лишен, мертв. Там же, где есть привязанность, возрождается жизнь".
Точно такую же фразу она сказала мне накануне нашей встречи. Как странно она и художественной литературы толком не читала, и про Ван Гога знала вскользь, но почему-то всегда говорила на одном языке с печатными героями. Порой мне казалось, что она Бог, потому что знает ответ на каждый вопрос, а когда затрудняется, делает вид, что знает. От того, так уютно с ней и не страшно.
Нам было снова хорошо настолько, что я готова была вот так без вещей и объяснений собраться и улететь с ней. Все так и складывалось, дети не прекращали болеть на новом месте, я не устраивалась, с мужем портились отношения окончательно. Но я снова не решилась. Казалось бы, ну, что еще должно произойти, чтобы я вернулась туда, где я счастлива. Но я не могла. Рядом с мужем меня удерживало чувство долга. Мы знали друг друга так много, что, по сути, стали друг другом братом и сестрой, по крайней мере, в моем восприятии. Мне ничего не стоило взять и уехать, но было страшно представить его одинокого и несчастного в чужой стране. Мне кажется, скажи ему, давайте жить все вместе втроем, он в итоге бы согласился. Все эти годы я ждала от него "Уходи", но только там поняла, что муж никогда меня не прогонит. Клементина называла чувство жалости позорным, и не допустимым по отношению к мужчине тем более, а у меня никак не получалось объяснить ей, что не смогу быть счастлива, сделав плохо другому. Круг замыкался, и я не могла из него вырваться. Душа рвалась к ней, а голова говорила - ты нужна детям и мужу. Сколько бы длилась эта мука - неизвестно. Я дошла до точки, у меня ломались ногти, выпадали волосы, рушились зубы, фу, но это так и было. Я срывалась по любому поводу, и чаще всего на детей.
-Ты вгонишь нас и себя в могилу,- все чаще кричал мне мой невозмутимый муж.
-Пусть так, но моя жизнь сломана, я стала пенсионеркой в 36 лет!
Это было как в пресловутой голливудской мелодраме, я свалилась на самое дно, еще доли секунд и вот он конец. Я перестала улыбаться, смотреть на себя в зеркало и стала пить в одиночестве, пряча початые бутылки под кроватью. И так же как в кино все внезапно изменилось в одно прекрасное Кристмассовское утро. Светило редкое и от того такое ценное зимнее солнце. Я вышла в магазин и как обычно в это время на дороге мне встретилась белоголовая девушка-мальчик. Не сказать, что я была ей очарована, просто по недавно приобретенной привычке стала обращать внимание на "таких". В тот день она шла с еще более интересной девушкой. Они были озабочены предстоящей встречей с родителями, несли сумки, выглядели приятно уставшими от недавней вечеринки. Я увидела в них семейную пару, и они совершенно внешне не отличались от всех обычных партнеров. По этим уверенным в себе, ярким и броским девушкам было видно, что они счастливы, как и любые другие семьи, и самое главное их совсем не заботит, как относятся к их нетрадиционной любви окружающие. Впрочем, кроме меня никто больше не провожал их пристальным взглядом. Они скрылись, а я вошла в магазин купить воды, молока, хлеба детям и пива себе. В предстоящие праздники жизнь в Европе останавливается, и лучше было запастись всем необходимым загодя. Молодой продавец индус долго не отпускал меня, требуя ID. Что это такое, я не понимала и потому недоумевала.
-Сколько вам лет,- выпалил он.
-Что?
-Какой ваш возраст?
В магазине кроме меня находилось еще с десяток покупателей, и мне было неловко перед ними обнажать цифры своего возраста.
-Какое вам дело до моего возраста?
-Понимаете, у нас могут быть проблемы, нельзя продавать алкоголь.
-Сегодня? Это какое-то ваше правило?
-Нет всегда, мы не можем продавать спиртное несовершеннолетним.
Смысл сказанного до меня дошел не сразу, языковой барьер мать его, но когда я поняла комичность ситуации, громко рассмеялась. Потом-таки сообщила опешившему продавцу свой возраст, вернулась домой и купила билеты на самолет.
Сейчас я снова в полете, самолет слегка покачивает, рядом играют дети, шумят пассажиры, но все звуки приглушает двигатель мотора. Решение вернуться далось мне легко, трудными были последние дни перед отлетом. Необходимо было как-то объясняться, что-то говорить, попутно загружать своим волнением Клементину. Но в итоге все позади, через несколько часов она встретит меня в аэропорту. Как мы будем жить, не знает никто, не хочу смешить больше бога, рассказывая ему о своих планах.