Вода. Вода заполняла рот, нос, легкие. Он корчился он недостатка кислорода, мышцы сжимало в припадке конвульсий. Дышать, дышать, дышать... Жажда воздуха заставила его двигаться. Он дернулся, взмахнул руками и выплыл куда-то, где было светлее. Ударившись обо что-то, тут, кажется, было, дно и стенки, он зацепился пальцами и, задыхаясь и выкашливая из себя воду, медленно выполз куда-то и обессиленно растянулся на камне. Холод...холод...холод... Боже как холодно. Кажется, он промерз весь до костей и мышц. Пар изо рта, иней на ресницах, слезящиеся глаза ничего не видят, слезы замерзают и оттаивают на щеках. Холодный каменный пол морозит тело.... Потому что он оказывается полностью обнажен. Обняв себя руками, содрогаясь от холода, он встал сначала на четвереньки, а потом покачиваясь и на ноги. Понемногу приходя в себя, непроизвольно высоко задирая ноги, замерзали ступни, пританцовывая он, наконец, огляделся.
Больше всего это было похоже на небольшую пещеру или грот, потому что в центре было небольшое озерцо, заполненное голубоватой и в тоже время прозрачной жидкостью. На воду это было мало похоже, он только вылез из этого и до сих пор чувствовал привкус на губах. Освежающее и будоражащее, оно, что то напоминало, что то далекое и полузабытое. И по ощущениям это было похоже на легкий, очень текучий гель, кожа оставалась после него сухой. Правда, все равно было холодно. Стены и большая часть пола были покрыты чем то вроде светящегося мха, хотя большую часть освещения давало именно озерцо, играя бликами на стенах. Но что там был, за источник света, на дне было непонятно, несмотря на прозрачность. Светило, вроде бы неярко, но прямо смотреть не получалось, резало глаза. Из пещеры был только один выход, больше, правда, похожий на нору, высотой с человеческий рост. Больше выходов он не заметил. Правда и смотреть было тяжело, глаза слезились и побаливали. Да и вообще, все вокруг было как в тумане, плохо различалось. Может у него, что то со зрением, плохо видит? Он вытянул руку как слепой и мелкими шажками побрел вперед. Там где не было мха, пол был не каменный. Что то, похожее одновременно на металл и мрамор, серо-черное на котором четко отпечатались мокрые следы его ступней. Несмотря на гладкость, пол был не скользкий. Оглянувшись, он поискал одежду или что ни будь прикрыться и хоть немного согреться. Но вокруг не было ничего. Только мох на неровных на вид стенах, кое где густо свисающий с потолка, излучающий мягкий и теплый свет. Глаза уже не резало и он даже начал согреваться. Ощущение при касании мха было странное, гладкая и в то же время теплая, как живая стена слегка проминалась и светилась ярче в месте прикосновения. Он сорвал охапку мха и попытался накрыться и как ни странно ему это даже удалось. Он накрыл плечи и немного прикрыл наготу. И даже согрелся, скорее, убедил себя в этом. И это, наверное, было не мхом, а скорее всего каким-то растением, густой тянущейся травой.
Перед выходом, он огляделся в поисках, какого ни будь оружия, какой ни будь палки. Неизвестность за темным выходом слегка пугала его, но вокруг ничего не оказалось. И еще его смущало, что он не помнит, кто он и как здесь оказался. Но даже напрячь мозг в попытке вспомнить, не удалось. Сознание казалось, отталкивало все посторонние мысли. И ему ничего не оставалось, как сделать шаг наружу. Он ожидал чего угодно, за выходом из пещеры. Леса, гор, пустыни, но увидел лишь длинный, уходящий вправо и влево коридор. Переход из естественно-эндемичной среды пещеры, в, явно, искусственного происхождения, коридор, вызвал легкий когнитивный диссонанс. Он постоял несколько мгновений на месте, оглядываясь, и пытаясь привести мысли в порядок. Переборов желание вернуться обратно в пещеру, проверить на месте ли она, он шагнул в коридор и задумался, куда двигаться дальше, вправо или влево. В коридоре ощущение, от ломающего сознание, непривычного перехода стало еще сильнее. Во первых, коридор был треугольный, высотой больше человеческого роста, пол и поверхности стен были серо- дымчатого цвета, уже виденного в пещере, на вид похожие на мрамор, а на ощупь на металл. Во вторых, чувство медицинской стерильности этих идеально ровных поверхностей сильно диссонировало с куском природы за проходом, который он теперь видел. И в третьих, кусок природы вместе с озерцом, который он видел, был за выходом, в полу, или стене, или боковой поверхности, черт теперь разберет, и висел у него примерно над головой. Теперь ему стало ясно, откуда у него, чувство легкого головокружения и тошноты. Гравитации, в привычном, ему понимании, вверх-вниз, здесь не было. Он был на космическом корабле. Мысль об этом, почему то не принесла ему никаких эмоций. Так мелькнула где то на краю сознания и исчезла. Хотя, казалось бы, здесь и сейчас, переживаний должно было быть больше. Однако он равнодушно, двинулся дальше по ходу, заглядывая во все встречные проходы. Кают, сьюитов или что там полагалось на космическом корабле, здесь не было. Как впрочем, и дверей, люков, иллюминаторов и окон. Очевидно, приватность, хозяевами корабля, подразумевалась сообразная. Он прошел до конца коридора, заглянув во все пещеры - гроты, да, скорее всего их так и надо было назвать, они все более менее, были похожи на покинутый им. Только обстановка и обитатели различались. В одной из пещер был аквариум, чем то другим, назвать висящий в воздухе десятиметровый шар воды, со спящей китом-косаткой, было назвать трудно. В другой, он увидел медведя, наверное гриззли, хотя даже для гризли, это косматая гора мышц, была великовата. Еще в одной из пещер, было семейство волков, вернее похожих на них существ, потому что размерами они не уступали тому же гриззли. В другом сьюте, он увидел, очень красивую пантеру, правда привычных размеров и почти уверился, что попал в летающий космический зоопарк, пока в следующей пещере не увидел людей. Они занимались любовью в таком же водоеме как у него. Вернее занимались, в тот момент как их заморозили. Как то по другому, назвать их застывшие в глубине тела, было нельзя. Все таки это была не вода, а какой то криогель, субстанция для анабиоза, для гиперсна. Потому что все они, и животные и люди спали. А дальше было еще два помещения, в которых он увидел, наверное, криокапсулы, с очертаниями спящих внутри людей, но рассмотреть их вблизи у него не получилось, потому что помещениями эти пространства, назвать было сложно. Ни дна, ни потолка в них, он не разглядел, все терялось во тьме, а капсулы висели просто в воздухе. Представить после этого размеры корабля у него не получалось, выходило что то невообразимое. Коридор закончился расширением, переходящим в зал, после увиденного, он подсознательно ожидал чего то очень огромного, но зал был, хоть и большой, но размерами не подавлял. И зал был техногенный, соответствующий треугольному коридору, гигантский эллипс в разрезе, как слегка удлиненная линза. Из зала выходило еще несколько выходов, причем не все из них были треугольными и таких же размеров. Поверхность пола была неровной с крупными шероховатостями, и полого спускалась к центру. Пол и потолок, были светло-кремового, приятного цвета, явственно видными концентрическими окружностями, закручивающимися в центре вокруг, растущих из пола и потолка, гигантских сталагмитов. Как гроздья слитых воедино, голубовато-синих, мерцающих завораживающим, освещающим все вокруг, светом, сосулек, тянущихся к друг другу, сверху и снизу. Вблизи они оказались огромными, в несколько десятков метров. Он сам не заметил, как оказался рядом. Эти гигантские сталагмитовые колоны притягивали взгляд, голубоватые огоньки, пульсирующие внутри, успокаивали и расслабляли. Рядом было приятно находиться и не хотелось уходить. Он присел на пол рядом с колоннами и бездумно стал смотреть на огоньки. Осознание того что что то надо делать, приходило к нему медленно, но впасть в отчаяние он не успел. Словно беззвучный, но гулкий и встряхнувший все его естество, удар, потряс его изнутри. Потом пришел звук. Вернее ЗВУК. На подавляющей интонации инфра зазвучали колонны. Показалось они даже вздрогнули и засветились слепяще ярко. А потом началось. Все происходило настолько быстро, что сознание воспринимало события, кусками, словно вспышками моментов. Вот возле выхода из которого он пришел, фигура стоящего на задних лапах гриззли, издающая оглушающий рев. Но не на него. Из противоположного хода, словно заполняющая все волна, выплеснулось какое то многорукое чудовище. Нет не чудовище, небольшие, не более метра в диаметре, тускло- матовые шары, с рядом красных индикаторов, и беспорядочно извивающимися черными щупальцами, на концах которых, хищно поблескивали лезвия и резаки. Чем то они напоминали пауков. И их было так много, что они казались одним целым. Почти мгновенно они заполнили зал и бросились на живых. Потому что в зале внезапно оказалось много людей и животных. И закипела схватка. Оскаленные пасти и раскрытые, в беззвучных криках рты, потому что колонны продолжали звучать и кроме этого трубного звука и иногда, прорывающегося рева гриззли, ничего не было слышно. Мертвый, равнодушный взгляд, красных индикаторов пауков, взмахи щупалец с резаками. Брызги крови. Гриззли почти захлестнутый волной пауков, волки отрывающие паучьи щупальца. Еще один медведь, еще волки. Разъяренный тигр, еще какой то черный, шестилапый монстр, на шкуре которого даже паучьи лезвия не оставляли следов. И люди. Каким то неимоверным чудом на равных с дикими хищниками сражающиеся с пауками. Ловко ускользающие от щупалец, какими то дубинами и мечами, и даже ножами, разрезающие пауков, на части. И он еще успел подумать, почему никто из них не использует более технологичного оружия, как пара пауков появилась перед ним. Он успел только увидеть стальной просверк лезвий перед глазами и что то темное, мягкое и пушистое сбило его с ног. Давешняя пантера, мельком глянув на него взглядом невероятно синих глаз, метнулась к паукам. Грациозно, словно в танце, текуче как волна, она ускользнула от паучьих ударов, стремительно обошла, неуклюжих на ее фоне, пауков и двумя резкими ударами лап расплющила их. А потом он почувствовал тупую, ноющую боль в груди и опустив глаза, увидел торчащий из под ребер клинок с обрубком щупальца, по которому стекала его кровь... Дальше он помнил плохо. Все слилось в один калейдоскоп и выглядело как то неправдоподобно. Он был как зверь. Рвал и метал. Голыми кулаками пробивал, металл, теперь он знал что это роботы, корпусов пауков и вырывал их содержимое, какие то провода ,платы, прочую электронную требуху. И из них тоже, почему то лилась кровь. Он отрывал щупальца, и плющил в руках шарообразные механизмы. Схватив двух пауков, раздавил их друг о друга. Размахивая останками одного из пауков, за щупальца, превратил его в дубину. Он ни чувствовал боли, страха, только безудержное истерическое веселье. Он словно был в своей стихии, кружился в танце, среди смерти и страданий, среди брызгов крови, которой он был залит, с ног до головы и которую он слизывал с губ.... А потом все вдруг кончилось. Все вокруг было засыпано останками пауков, но было несколько тел животных и людей. Они победили. Колонны молчали. Навалилась усталость и апатия. Он присел, потом лег. Захотелось уснуть. Вокруг бродили уцелевшие люди и животные. Люди тихо переговаривались на чужом и в то же время знакомом языке. Усталость и омертвяющая расслабленность накатывалась откуда то снизу с ног, охватывала грудь. Наверное так выглядит смерть успел подумать он. Потом откуда то появилась пантера, внимательно посмотрела на него синими глазами, обнюхала и облизала лицо шершавым языком, а потом он погрузился во тьму.
Лексееюшка, - голос бесконечно близкий и далекий позвал его откуда то из яркого светлого пятна. Он почувствовал себя каким то очень маленьким и беззащитным, и потерявшимся ребенком. И сделал шаг в этот ослепительный, но теплый и мягкий свет. Это был какой то огромный амбар с сеном, и он, закутанный в какой то драный, но теплый полушубок, несуразные валенки, и огромный треух, все время лезший ему на глаза, стоял возле покосившихся ворот и щурился на яркое, не по зимнему теплое солнце. Одежда была ему велика на несколько размеров, потому что он и был ребенком.
В раздевалке под трибунами футбольного поля пахло пылью, потом и какими то плесневелыми тряпками, словно кто то забросил свою провонявшую форму под лавку и забыл про нее. Из душевых тянуло влажной сыростью, а сверху с трибун и даже через плотно закрытые двери, доносился приглушенный шум и иногда рев фанатов и болещиков университетских "Гризли". Казалось, будто море мерно и неутомимо накатывает на скалы, заполняя арену Университетского Стадиона Уичитты, взбираясь и клокоча на зрительских трибунах, и выплескиваясь из чаши стадиона на автомобильную стоянку, низкую крышу гипермаркета Мейсис и на изгиб второго уровня федерального шоссе 667. Голова у Алекса раскалывалась теперь по настоящему, хотя уход с поля он симулировал. Тренер лишь осуждающе поджал губы и покачал головой, игроки, усталые, качающиеся, со слезящимися от ярких прожекторов глазами, взмыленные до кровавого пота, вообще ничего не заметили. Только Таня Кармен, самая яркая звезда из команды поддержки "Гризли Уичитты", окатила его ледяным презрением, когда он спускался в раздевалку, проходя мимо девчонок-черлидеров. Сердце гулко стучало в груди, отзываясь в пульсирующих висках, в унисон глухому шуму стадиона. Звуки и запахи обострились до рези в ушах и покалывания в носу, казалось само время замедлилось, растянулось, словно тягучая резина, ярко раскрашивая восприятие каждой мелочи, каждой детали происходящего. Алекс с трудом, подавляя рвотный позыв, сглотнул, пошевелил непослушным языком во рту, ощутив металлический привкус и сухость, и собрав все силы, сплюнул, на грязный плиточный пол раздевалки, усыпанный песком, сгусток слюны. Нет не слюны. Сгусток крови. Густой, бордовый, почти черный, пахнущий одуряющим запахом... Чего? Жизни? Смерти? И от этих неожиданных философских мыслей он пришел в себя.
- Ну что грязная полукровка, - раздался, откуда то сверху, голос, могущий показаться приятным, если бы не пренебрежительная барская ленца, - пришел в себя?