Не хотелось просыпаться, не хотелось вставать, не хотелось жить. Нина Петровна провела тяжелую ночь: противные червяки обиды и гнева заползли в голову и копошились там, не давая покоя. Сон то приходил, то отступал, а ей так хотелось забыться, заблудиться в дебрях сновидений и остаться там навсегда. Обнаружив пропажу, муж спохватится, но сон закончился, занавес опустился, дорогу к ней уже не найдет никто и никогда.
Женщина потерла онемевшую руку, все тело ныло.
Уже давно и без сожаления Нина Петровна променяла супружескую кровать в спальне на французскую раскладушку в гостиной. "Лучше корчиться на этой дыбе, чем в мягкой постели рядом с храпящим чудовищем".
"Встал", - она услышала, как в соседней комнате закашлялся Николай Иванович, - может, мне залить себе уши воском?"
Как она ненавидела звуки утра: скрип дверных петель, резкий щелчок выключателя, шум льющейся в умывальник воды, стрекотание электробритвы, но неприятнее всего было слышать, как муж сморкается и сплевывает мокроту, эти отвратительные звуки причиняли Нине почти физическую боль, били по барабанным перепонкам.
"Господи, ну сколько можно говорить, чтоб не хлопал дверью, не открывал сильно кран! Бесполезно, - волна раздражения поднялась, покатилась и накрыла женщину с головой.
- Как жаль, что нельзя разделить квартиру на две половины: мужскую и женскую. Повесить здоровенный амбарный замок, потерять ключ... И не видеть, не слышать, не говорить".
"Можно потише?" - разгневанная кобра предупреждала нарушителя ее покоя, что может больно укусить.
Помятое лицо показалось в дверях: "Что опять не так?"
"Ты смотрел на часы?"
"Уже семь".
"Не "уже", а "только" семь. Я хочу еще поспать, - Нине так и не удалось за ночь отдохнуть, тело ломило, голова раскалывалась, жгучая обида на мужа как вцепилась в нее своими когтистыми лапками, так и не отпускала: вчерашний вечер закончил ся грандиозным скандалом. Да, она дала по мужу из крупного калибра.
Не согласовав с ней, пригласил своих уже бывших коллег, устроили "выездное заседание ученого совета", а она целый вечер только и делала, что подавала и убирала. И ни слова благодарности. Как оказалось потом, она не то приготовила, не так украсила, не туда посмотрела.
Уже пять лет, как Нина Петровна была на заслуженном отдыхе, а Николай Иванович только недавно со скрипом добрался до этого рубежа. Ему исполнилось шестьдесят. В научно-исследовательском институте, где муж проработал почти всю жизнь, пенсионеры не задерживались, руководство освобождало места для подрастающей научной поросли. Вот и Коле предложили уйти, скрасив горькую пилюлю положенными в таких случаях почестями.
"Что, не понял? - Нина отвернулась, недвузначно давая понять застывшему в дверях мужу, что разговор окончен.
"Ты смотри, прикидывается агнцем, а вчера бушевал, критиканствовал, но и получил за это прилично. Да ну его к бесу!" Так безрадостно начинался новый день. "А что дальше? - женщина не любила заглядывать в будущее, ее принципом было: "Живи здесь и сейчас". А это "здесь и сейчас", мягко говоря, не внушало оптимизма: их отношения охладились до точки замерзания, за тридцать лет супружества накопилось взаимное раздражение, которое все чаще и чаще прорывалось наружу, им все труднее становилось гасить вспышки ярости.
Постепенно созревал гнойник, который мог лопнуть в любую минуту.
* * *
Процедура оформления пенсии, наконец, завершилась.
Муж позвонил по мобильному: "Все в порядке, выдали пенсионное. Иду домой".
Нина Петровна выглянула в окно и вскоре увидела своего Колю, неторопливо подходившего к подъезду.
"Лысеет", - не без доли ехидства отметила она. Сквозь седину уже просматривалась проплешина на макушке. А когда-то ее муж привлекал к себе всеобщее внимание буйной, огненно-рыжей шевелюрой.
"А так еще ничего! Не пузатый, не обрюзгший, похож на профессора или, скорее на академика", - последнее сравнение показалось ей более привлекательным.
Только и всего, что похож! Сколько раз она просила мужа подумать о диссертации - все было напрасно. Видимо, карьерная лестница казалась Николаю Ивановичу слишком крутой.
Он так и остался на второй ступеньке, совершив героический подъем от младшего научного сотрудника до просто научного.
"Цветы? - Нина Петровна увидела в руках мужа букет, - интересно, с чего это вдруг? Одумался? Но все равно приятно. Сейчас зайдет и скажет: "Любимая! Как хорошо, что ты есть у меня. А мне что ответить? Ладно, будем действовать по обстоятельствам".
"Коля!" - женщина помахала мужу рукой. В какой-то книге она прочла, что этот простой жест может предотвратить большинство разводов.
"Глупость несусветная, чего только не напишут горе-писаки".
Нина Петровна пошла встречать супруга. Тот, дежурно кивнув, прошел мимо жены в кухню и положил букет на стол: "Пойду поздравить маму, сегодня у нее день ангела".
"День ангела? Нет, это день Горгоны медузы. Тысячи чертей сошлись в безумной пляске в день, когда его мама появилась на свет".
"Так это Ольге Петровне букет" - Нина задохнулась, удар пришелся прямо в солнечное сплетение, - а мне ты купишь цветы, когда придешь на мою могилку?"
Николай Иванович никогда не дарил жене цветов. Он явно недооценивал значение этих небольших знаков внимания.
"Ну, вот, начинается! Чувство меры - не твой конек. Я что, не могу поздравить маму? Или на это нужно получать твое разрешение?"
"Поздравить маму, поздравить тетю, поздравить племянников - а я что, последняя в этой очереди? Хотя бы в записной книжке отметил, когда у жены день рождения. Или и это трудно? В прошлом году забыл-таки обо мне".
"Ты что, не помнишь, я же был в командировке!"
"Конечно, в другой стране, в Космосе, на дне океана, - Нина Петровна распалилась не на шутку, - ты просто мужлан, грубый, неотесанный хам".
"Базарная баба!" - в ход пошла тяжелая артиллерия.
Удивительно, но такие оскорбления мы чаще всего слышим в собственной семье.
"Большой привет маме!" - уязвленная в своих лучших намерениях, женщина гордо покинула поле боя. Одиночество уже не казалось ей таким уж страшным.
* * *
Время шло, жернова вращались, перетирая в пыль даже самые сильные обиды и самые горькие разочарования. Покинув передовую, пара заняла оборонительные позиции.
Очередной семейный ужин проходил в полном молчании. Супруги сидели за столом напротив друг друга, каждый думал о своем.
Она: "Женщины, и чего вы так рветесь замуж? Это настоящая пытка, это такая мучительная боль, а терпеть ее приходится годами, - глаза Нины Петровны увлажнились, - зачем мне нужен такой муж - ни любви, ни внимания, ни благодарности, ни положения, ни денег? Одна только критика: то я не знаю, почему дует ветер, то почему у него несварение желудка. Годами не замечает во что я одета, а то вдруг заметит - у него, видите ли, аллергия на сиреневый цвет. А разве он защитник? Ха-ха! Промолчит и спрячется за мою спину. Да что говорить, одно расстройство".
Он: "Это невозможно! Слова доброго от нее не услышишь. Одни только упреки и придирки с утра до вечера, из месяца в месяц, из года в год. Я больше не могу терпеть все это. А постоянные попытки меня переделать? Не может понять, что я не стану другим? Мама моя ей, оказывается, мешает. Но я же не могу отказаться от родной матери! Нет, надо что-то решать, нельзя жить в таком аду?"
Она: "Кому я нужна? Уже давно никто на меня не смотрит. Да и у меня самой мужики в известном смысле вызывают отвращение".
Он: "Снова женюсь, найду себе тихую, ласковую. Но что скажет мама?
Сколько не рассуждай, но в шестьдесят лет трудно воспринимать развод, как вновь открывающиеся возможности.
Закончив с едой, супруги разошлись по своим комнатам. Скорее всего, все останется по-прежнему.
* * *
Николай Иванович медленно и неуклонно сползал в депрессию. Жесткая ломка привычного образа жизни - нелегкое испытание, а тут еще постоянные и болезненные конфликты с женой.
Как-то очень быстро мужчина надломился, сник, стал бездеятельным, появилось чувство враждебности ко всему окружающему.
"Если так будет продолжаться, то я пропала", - подавленное состояние мужа мешало Нине Петровне жить, перекрывало кислород, который, хоть и тоненькой струйкой, но все еще поступал в их семейную барокамеру, - нужно что-то придумать". И она придумала.
Нина подсела к мужу: "Ну что? Так и будем скучать?"
"А что я должен, по-твоему, делать? Скакать козликом?"
Ей сразу представилась эта картинка: Коля носится по зеленой лужайке, подскакивает, резвится, бодается рожками.
"Да нет! Ты уже давно не козлик".
"Что ты хочешь сказать? Что я уже давно..."
"Нет, нет! Что ты! - ей сейчас не нужно было обострять ситуацию, ей надо было получить согласие мужа на предложение, которое она собиралась сделать.
"Давай куда-нибудь поедем, - откладывать разговор в долгий ящик не имело смысла, - я так давно не была на море".
"Это упрек?" - их взгляды скрестились, как скрещиваются шпаги во время поединка. Раздался звон металла.
"Нужно зайти с другой стороны", - Нина почувствовала, что может потерпеть поражение.
"Тебе отдых нужен больше, чем мне. Сколько лет ты не был в отпуске? Ага, даже вспомнить не можешь. Уже не мальчик. Нужно поберечь себя. Здоровье легко потерять, вернуть его намного труднее".
На какое-то мгновение Нина Петровна почувствовала себя его мамой: главное, чтобы сыночек вовремя поел, чтоб не ходил с непокрытой головой в холодную погоду, не переутомлялся.
"И, конечно, ты уже решила куда?" - Николай как-то недобро взглянул на жену.
"Вот хочу посоветоваться с тобой, - в ход был пущен весь арсенал "боеприпасов", способный подавить сопротивление противника, - сейчас мне нужно только одно - чтобы тебе было хорошо". В глазах мужа появился интерес.
"Я подумала - море, какая-никакая экзотика, "все включено" - может, поедем в Турцию?"
"Можно... Сидоров был там в прошлом году, остался доволен, - муж уже подключился к обсуждению, - рассказывал, что людей в апреле мало, уже тепло, можно даже в море купаться".
Сердце женщины учащенно забилось. Она уже видела себя в новом купальнике на берегу Средиземного моря.
Мысленно Николай Иванович тоже унесся в далекую даль: он сидел в тени огромной пальмы, попивая холодное пиво.
"Конечно, завтра же пойдем за путевками". - Нина ликовала, она добилась поставленной цели. Ни один уже раз женщина гордо несла по жизни знамя победителя.
"Может, это наш последний шанс, почему бы им не воспользоваться?" - мысль о разводе уже не раз посещала Нину Петровну, но перспектива остаться одной была настолько пугающей, что она решила пока повременить.
"Сменим обстановку, отдохнем, а там, кто его знает, как все может обернуться. В чем мудрость женщины? В поиске компромиссов", - Нина Петровна осталась собой довольна, на этот раз обошлось без скандала.
* * *
Утром следующего дня супруги бодренько шагали в турагентство, которое находилось совсем недалеко от дома.
Сотрудницы офиса радостно встретили их. "Вы хотите в Турцию? Чудесный выбор. Как раз сейчас большие скидки на туры. Вы не прогадаете", - щебетали они.
Молодая черноглазая девушка, заполняя договор, время от времени с интересом поглядывала на Нину: "Вы так похожи на мою маму". "Хорошо, хоть не сказала - на бабушку". Нина Петровна не выглядела на свои шестьдесят. Большие красивые глаза, моложавое лицо, все еще стройная фигура.
"Лена, только подберите нам хорошую гостиницу".
"Не волнуйтесь, - на экране компьютера высветилась фотография пятизвездочного отеля на самом берегу моря, - нравится?"
"Да, оформляйте", - Николай Иванович был явно доволен.
Все! Бумаги оформлены, и через две недели их ждет незабываемое приключение.
"С вас бутылка коньяка", - кричала им вслед Лена.
* * *
Целый день Николай Иванович провел у мамы.
"Получил по мозгам? - Как только муж переступил порог квартиры, Нина сразу заметила глубокую озабоченность на его лице.
"Не спрашивай", - отмахнулся тот.
Седовласый мужчина уже разменял седьмой десяток, а его мама, дай ей Бог здоровья, видимо, собиралась пережить всех.
С годами высохшая до состояния щепки, девяностолетняя дама всегда была при прическе, при маникюре, с кольцами почти на всех пальцах, любила надевать платья до пола, но чтобы непременно с блестками и стразами.
Ее дочка Рита, невестка Нина Петровна и другие представительницы слабого пола выглядели на фоне "королевы бала" невзрачными "золушками".
Закатила истерику: нельзя оставлять ее одну в таком возрасте, мало ли что может случиться: "Если я вдруг умру, то вы найдете уже завонявшийся труп".
Мама применяла болевые приемы, изображая в мрачных красках жуткие сцены своей страшной кончины.
"Но у нее же есть еще и дочка! - уже слышны были раскаты грома, предвещавшие грозу, - ты ей объяснил, что уезжаешь всего на десять дней, что уже не мальчик и тоже нуждаешься в отдыхе?"
"Иди сама с ней поговори", - конечно, легче спрятаться в кустах, чем схлестнуться в неравном бою с более сильным и изощренным противником.
"Когда была жива моя мама, то с ней договаривалась я, а не ты", -жена начинала злиться.
"В конце концов ее можно понять", - сынок встал на защиту родительницы.
"Позвони сестре, попроси, пусть присмотрит за Ольгой Петровной. Когда Рита ездила в Марокко, то ты взял все на себя".
"Знаешь, Нина, я удивляюсь тебе, - муж пошел в наступление, - нельзя быть такой эгоисткой".
Что такое жена и ее недовольство по сравнению с праведным материнским гневом?
"А твоя мама - образец человеколюбия? Она скоро захлебнется от своего эгоцентризма",
"Ну, знаешь!"
Становилось горячо. Уже горела резина на тапочках, обжигая пятки.
Еле сдерживаясь, Нина Петровна спросила мужа: "Ну? Что ты решил?"
"Не знаю, как лучше поступить. Я так хочу, чтобы всем было хорошо".
"Особенно мне!" - старые обиды всколыхнулись и подступили к горлу. Какие до боли знакомые слова. Они всегда были для Нины Петровны, как красная тряпка для разъяренного быка. И вот последняя капля переполнила чашу терпения.
"Чего твоя мама добивается? Нашего развода? Так, пожалуйста, не держу. Ноги в руки, и катись! Она разрушила твой первый брак, теперь спит и видит, чтоб сынок вернулся под материнское крылышко. Гадюка ядовитая, - это явно был перебор, но Нину Петровну уже понесло, она обрушила на соперницу всю боль своего исстрадавшегося сердца, - так и норовит укусить". Надежды на счастливый совместный отдых рухнули, как карточный домик.
"Нина, прекрати сейчас же!"
"А то что?"
"А вот то", - Николай Иванович схватил жену за плечи и сильно тряхнул.
"Отпусти, мне больно", - взаимные перепалки порой бывали довольно яростными, но до драки у них еще никогда не доходило.
"Иди к черту! Никуда мы не поедем! Пусть огнем горят эти путевки".
"Прости, я не хотел...", - похоже, что Николаю Ивановичу стало стыдно за свой поступок.
"А что хотел? Чтобы вместо меня поехала твоя мама? Будь уверен, она не откажется, сразу пройдут и сердце, и давление. Будет, где "прогулять" платья".
* * *
Утром Нина Петровна пошла в агентство сдавать путевки.
"Что случилось?" - заволновалась Лена.
Поставив на стол бутылку коньяка - благодарность за полученную скидку - женщина сказала: "К сожалению, мы не сможем поехать".
При работе с людьми всегда будь готов к сюрпризам. То им то, а то им это! Лена была готова: "Но мы уже не сможем вам помочь, сроки возврата прошли, вы потеряете много денег".
"Ну и пусть", - в голосе звучали нотки обиженного ребенка. Нина Петровна сама не знала, на что надеялась, когда шла сюда.
Но сработало правило - нельзя оставлять клиента недовольным. Хоть умри, но придумай что-нибудь. Лену осенило: "Я отправлю с вами маму. Как вы на это смотрите?"
"Ирочка, - Лена обратилась к одной из коллег, - ну-ка давай, открывай бутылку, выпьем по рюмочке".
"Коньяк! В десять часов утра! На голодный желудок", - Нина Петровна тем не менее взяла рюмку и выпила до дна. Коньяк был хороший - армянский, пять звездочек.
Когда в бутылке уже было видно дно, настроение у всех заметно улучшилось.
"А что, может, действительно поехать? Мы же не дикие кошки, найдем общий язык", - голова у Нины Петровны немного кружилась, все виделось в розовом цвете.
"Я вам отдам деньги за вторую путевку, - Лена одним выстрелом убивала двух зайцев: и с клиентом разобралась, и маме сделает приятное, - соглашайтесь".
"Хорошо, поедем", - алкоголь сделал свое дело.
Воинственно настроенная, имея на руках убийственный козырь, Нина Петровна вернулась домой.
"Ты выпила"" - только и смог вымолвить Николай Иванович.
"Да! - пришло время предъявить свой козырь, - я еду одна, а ты можешь делать, что хочешь". Слегка пошатываясь, она пошла в комнату, прилегла на диван и отключилась.
А Николай Иванович так и остался сидеть на кухне в полном недоумении. "Обидно, конечно, но, может быть, это и к лучшему, отдохнем друг от друга, успокоимся", - он посмотрел в окно. Небо быстро затягивали тучи, пошел дождь. Где-то далеко слышны были раскаты грома. "Что-то рано в этом году начались грозы", - стало грустно и одиноко.