Аннотация: "Не разрешай себе плохое настроение. Это вредно для здоровья!"... (А. П. Чехов)
Каждому из нас есть что рассказать. Все истории: грустные, смешные или загадочные, но из реальной жизни, и многие из них произошли со мной, моими друзьями, приятелями или знакомыми.
А тут ещё и пресса омрачает жизнь, сообщая, что надысь дочь одного из миллионеров погибла от анафилактического шока, съев сэндвич. Я тоже, к примеру, откушал бы красивого и сладкого тортика на праздник, так зная, что его выпекают в лавке "Ступак и розовощёкие девицы"... бегу от оного бесовского места и самого ИП сломя голову. Отправит, поди, мерзавец на тот Свет.
Ведь все мы живём наперегонки со смертью.
Только и слышишь от стороннего люда, который задаётся вопросом.
- Ах... Если б только знать какой у жизни срок! Будто знание оного периода увеличит его стаж или продолжительность.
- Да ничего, граждане, вы не узнаете и тому есть тысячи подтверждений...
Успокойтесь... Не знать нам, что будет завтра и дальше, после, в будущем - это свойственно было... как неандертальцу, так присуще и нынешнему гомосапиенсу! Не бойтесь, сказывают некоторые, своих желаний, дерзновенных помыслов и дерзких поступков.
Многие граждане, глядишь, всю жизнь стесняются реализовать сказочные свои фантазии. Три пути, три дальние дороги пред каждым из нас, да только не знаешь: по которой и как из них идти! Глупо, но всё из-за надуманной боязни. О, сколь мои глазоньки в жизни трагичных случаев повидали, что и не пересказать, ибо столь их на службе насмотрелся, что ночами теперь снятся.
К большому сожалению зигзаги судьбы не поймёшь - жизнь по-своему роняет, выравнивая непредсказуемое! Надысь... вот мой однокашник подавился семенем. От яблока.
Совсем. Вот, собственно... и всё. Так, скажи, нелепо жизнь его оборвалась.
- Чудны дела твои, Господи! Только и задумываешься, а почему именно он! И как это, вообще, возможно. А ведь День Рождения своё справлял, стол с супружницей накрыл, потратившись: на спиртное, закуски и лакомства. Гостей созвал, планы свои строил, внуков всё собирался нянчить. Ага... настроился на то, о чём все мы с вами мечтаем, и вдруг, в гортань - семя, чёрт бы его побрал... вместе с яблоком, продавцами и теми садоводами, его вырастивших.
А потому к яблокам и тортам я ноне ни-ни... более не дотрагиваюсь и косо смотрю на те тела, которые, вдруг, мне это предлагают.
Помнится... собрался я как-то вечерком разрядиться и поохотиться на перелётную дичь, так важняк с прокуратуры, сучий аппендикс, проел плешь, уговаривая, чтобы я, значит, мимоходом заехал в одно из селений - осмотреть там место происшествия.
Согласился... надо же идти на выручку друг другу.
Следуя к пруду через указанное им село, заметил у кочегарки скопление любопытствующего крестьянского люда.
- Уж... не бубонная ли, - думаю, - чума! А можа... и птичий в округе грипп! Поохотился... называется!
А что можно было думать, коль народу тьма-тьмущая, да ещё и отлавливают стадо домашних гусей дедовским способом. С помощью палок, камней и рогаток. В летнем воздухе витала какая-то жуткая напряжённость и непонятная мне открытая скандальность.
- Кажется, - думаю, - сюда. Еду... и что же я перед собой вижу - знак закордонного приветствия: "Vivat!"... "Victoria!"... Но главное, не на плакате, не руками он выполнен, а ногами! Ну, таки... действительно, Victoria!
Подъезжаю-с... к люду, а его там, как на выборах градоначальника. Переполох, суматоха и суета. Кипиш. Вокруг... галдят, однако, что именно - не понять.
- Что за говор, - спрашиваю, - по ком убиваетесь! Чей труп, чьи худосочные ноги в красочных на них тапочках торчат из лунки в земле!
И всё-таки, ну каков же у нас народец.
Ведь, нежели не все, то хоть взрослые должны же... быть горем убиты. Как бы не так: кто-то лишь отчаянно охал, да скулил, будто на убывающую луну, но кто-то, чёрт бери, и подло ухмылялся, а кто и зверем орал, призывая народ: оставить труп и, наконец, приступить к работе. Вот и пойми ты этих сельчан.
Снаружи крутые, а внутри слизняки.
Дажже непривычно было слышать, как участковый, в отличии от других, сообщал об ихней потерпевшей простым человеческим голосом, а не модулированным лаем... с синхронным переводом. Распинал тот предо мной зевак, и кажет мне папкой лишь на нижнюю часть туловища, которая на поверхности. Верхняя то её половина в яме.
Из его пояснений понял, что пенсионерка пасла выводок гусят, один из которых, вроде как... и соскользнул с насыпи, упав в яму. Сколь бы бедняжка не взывала: оказать ей помощь в спасении гусёнка, сколь бы не призывала к совести проходящих мимо мужичин, так те лишь мило ухмылялись и просили, чтоб тётка успокоилась и берегла сотню других гусят, мирно пасшихся в стороне... под присмотром злобной гусыни.
- Что за чёрт! Ужас... ужас! Кошмар... кошмар! И это на Ярилин день - в стране молочных рек и кисельных берегов! Кой чёрт набурил здесь этих ям, никак их не оградив! Видимо, всё же звёзды сошлись неблагоприятным для старушенции образом! - говорю я, видя тощие старческие ноги в ажурных чулочках тюлевого плетения, торчащие из ямы, подготовленной, видно, под столб электросетей. - Как она там оказалась. - спрашиваю. - Таки... вира! Тащите же... вытаскивайте, чёрт бы вас побрал! Не ночевать же безжизненному телу в холодной яме! А рядом нам с ней, бедняжечкой.
Вытащили... У меня даже волосы от ужаса зашевелились. Да, конечно... если бы только - на голове.
А что же жители.
А земляки, увидав смертельную маску на личности безжизненной своей односельчанки, таки... рванули: легкоатлетами, да спринтерами, рассыпавшись кто куда, будто корова всех языком слизала с места того несчастного случая.
И никого.
В другое время и мне было бы, верно, всё по барабану, так протокол же требовал вписать во свидетели пару персон любого социального положения и состояния, дабы на бумаге были чья-либо закорючки... крестики.
Никакого, скажи, уважения ни к покойной, ни к государеву чину. Хорошо, думаю, что ещё не послали - к такой-то матери!
- Вот те... На те... Вы, что, - стыжу, - браги тут опились! Средневековье, чёрт бери, какое-то! Она же, сказываю, ваша сельчанка... из крестьян! Она же больше, чем ваша, ибо у истоков создания хозяйства, по всей видимости, вместе с другими была, а вам на это глубоко начхать. А у вас к ней жалости никакой! Сердца нет!
И это святая истина!
Это же не чуждое вам руководство гражданки Березуцкой... с её зятем-хамом - холера им в печень, которое, знаю, вы готовы растерзать и по запчастям распродать в интимных лавках или секс-шопах: "Афродита". Если, конечно, исключить все бранные слова, которые от безразличия, глупости и тупости крестьян рвались из моего нутра наружу, то я тогда выглядел просто паинькой.
Полный мрак.
Рассерчал я тогда... расстроился, но выполнив-таки... условности осмотра места несчастного случая, рванул домой - к чёртовой матери, совершенно забыл об охоте, думая лишь о том: как же глупа смерть той старушки-бедняжки. Ведь не думала... не гадала. Однако, чего ради, спрашивается, полезла... видя узость, ограниченность ямы и такую огромную глубину.
Ведь был человек... и всё! Нетути... Нет. Вот она такая и есмь - наша жизнь!
Судьба.
Так и гляжу теперь вверх, выходя из подъезда дома или находясь уже под бетонным его козырьком, спрашиваю проходящий мимо меня народ: "Не прицеливается ль сосед Бушин с этажа мою маковку смертоносным булыжником приласкать или, вообще, меня утешить! Навсегда.
С него хватит!
Нежели эта лысая образина, с затуманенным сознанием, по праздникам слетает с третьего этажа, дабы свежим воздухом подышать или прикурить цигарку, ломая свои мослы об асфальт, так почему бы и мне на шею, ради куража, ему не прыгнуть! На такое нехитрое, особо пакостное дельце, ума то совсем не надоть!"...
Безразличие к жизни убивает не хуже самой депрессии. Простим уж... граждане, ради Христа, лиц, не спасших свою землячку, ибо не касались, видно, их ещё беды и трудности в жизни... видимо, не задряхлели ещё их моложавые родичи, чтобы тем оказывать помощь, перемещая их, скажем, на носилках: к знахарю, травнику, костоправу или кого-то к повитухе - на сносях.
Ноне так часто бывает. Вот, если бы та старушка пообещала отблагодарить своей пенсией кого-то из земляков за оказанную ей помощь, то и сама была жива... и сохранила бы ту живность.
Так... и не поохотился я тем вечерком. Да и какая могла быть вечёрка тогда для меня... после напряжённых и бурных событий на службе, но, наконец, на том мои злоключения окончились, из-за которых я состарился ровно на своё количество лет, но каким будет завтрашний рабочий день.
И чтобы я после оного смертельного случая ещё и помогал следователям, травмируя душу и расстраивая благородное своё сердце - да ни в жисть.
Капитализм, о котором так долго за бугром мечтали: финансовые воротилы, буржуины и тузы, наступил. Без денег ты: "никто"... и звать тебя "никак!"... Тогда-то я и стал понимать, что судьба отвечает каждому по достоинству. По его заслугам.
Однако, трагедия трагедии рознь.
И по пути домой... вспомнился мне один блатной бизнес-мужлан, назовём его Саньком, хотя работяги, вроде как, Бесом зовут или Боссом. Да какая, хрен, разница, как он на Свет Божий явился... в какой распашонке и как его окрестили. Главное... кем нынче он стал. А стал он владельцем всех городских: гальюнов, туалетов, сортиров, уборных. И даже частных нужников.
Так, беда у него, как-то, случилась. Пропала у его полюбовницы-секретарши любимая собачонка, по кличке Киса.
- Матерь Божья! Видеть бы вам ту суку, кою и в руки то стороннему лицу срамно и грёбостно брать. Право, чисто самка дикобраза... просто образина какая-то. Страх, как страшна.
Ну, и пропала.
Ну-с... сгинула псина, дык, поди, и чёрт бы с ней, с той Кисой. Денег то у того городского короля дерьма, как у Тузика блох. Иди на толкучку. В нужный ряд. И выбирай по нраву тебе сучку. И покупай. Чего проще то...
Так, нет. Идёт тот Санёк к соседу-шофёру, работающему в МЧС ещё с пионерского возраста и заявляет.
- Слышь-ка, ты, спасатель! Как завтра на работу приедешь, таки скажи своим, что пропала, мол, у меня собачонка. Один хрен... чёрт те чем вы, лежебоки, там занимаетесь, но только не работой. Сам знаешь, что за мной не заржавеет. Гонорар всей компании, всей вашей мутной экстренной службе гарантирую на месяц вперёд. Хороший. Достойный.
Так... вот.
День прошёл... Шестнадцать.
Однако... Мзда то мздою... барыш барышом, но где, скажите, пожалуйста, отыскать можно было ту собачонку, коль ни следа её не могли носом своим взять, ни подключить пионеров с общественностью... за отсутствием фотографии той зверушки в сети интернета.
Долго ожидал король дерьма, воды и пара исполнения своего поручения. Не дождался...
Тогда-то... Бизнес-Санёк сильно расстроился, а поднеся кулачище, аки молот, к носопырке своего соседушки, произнёс.
- Где, - молвит, - лоботрясы, милая наша собачка! Где, - орёт, - бычий аппендикс, наша гавкающая кучерявая особа! Где, вообще, - кричит, - сучьи дети, мои деньги! Когда эта свистопляска закончится! - требовал отчёта владелец общественных заведений у плохих парней, брызгая слюной на личности элиты российского МЧС.
И произошло чудо.
И ему таки... припёрли за уши: то ли свинорылого скунса, то ли издыхающего бурундука. Да они никого другого и не могли притащить, так как никогда не видели той Кисы своим оком.
- Как мне, - орал дерьмовый перец, - отчитываться перед зазнобой! Откель появилась оная блохастая, вонючая и безобразная здесь тварь, так схожая с вами - без роду и племени! - рявкнул делец так, что его домашний кот аж... грохнулся со стула, опорожнившись со страха.
Да-да... Так оно, сказывают, и было.
Они перцы все такие. И живут хорошо, но, правда, братцы... недолго. А в конце концов, становится бедны, аки церковные мыши.
Извиняйте. Я в животине, конечно, не разбираюсь. Совсем не разбираюсь, но... скажем так.
- Ети их-у мать! Если у них та собака... была красоткой, то я тогда чисто прынц!
- Она, - молвили государевы служки, пряча бесстыжие свои зенки, - от разрыва селезёнки-дескать, скоропостижно скончалась. Вы бы нам оплатили дополнительные расходы-с... за розыск! - изъяснялись бездельники, требуя выплаты гонорара.
- Щаз! - жёстким выпадом отреагировал король дерьма. - Они, гля... замочили где-то нашу дамку, так ещё, внаглую, и дополнительной оплаты требуют. Да шли бы вы... на тур, пока туда пинком, - орёт, - не направил!
И дело с розыском застопорилось. Была собака... и всё! Нетути... И доказательств то никаких нет. Нема...
Но до бойни и рукоприкладства, сказывают, не дошло... Надо же, договорились. Как-то, видимо, разрулили меж собой оные говнюки.
Ага... с двух сторон.
Дай Бог всем здоровья! А Капитализм, о котором так долго мечтали наши: финансовые тузы, воротилы и буржуины, всё-таки наступил.