Все философские и метафизические школы располагают схожим набором инструментов, - по естественной логике он начинается с правил обращения с физическим телом и продолжается правилами организации бытовой жизни. Эта ритуальная сторона исключительна важна и сама по себе составляет почти магические практики - магические в том смысле, в котором намерение изменяет ткань физической реальности. Это, однако, вопрос слишком личный, слишком зависимый от слишком разных условий, чтобы говорить о нем в общем тексте. Оставим его в стороне, но не будем забывать совсем, взаимодействию физики и метафизики в нашем конкретном случае надо уделить много отдельного внимания.
Рассмотрим другой инструмент, который тоже может иметь разные формы, но теперь различия будут минимальны - список сложностей, или искажений, или затемнений, или назовем их проблемами, которые несет в себе сама наша природа. От школы к школе и от традиции к традиции эти списки разнятся очень мало, и мы вольны выбрать любой набор, если он внушает нам доверие. Есть, однако, и здесь та же самая проблема мужского подхода, слабо отражающего женскую природу.
Из всех перечислений того, что тормозит человека на его пути к самому себе, ближе всего мне старое определение масонов. У человека, говорится в нем, есть три врага - невежество, амбиции, фанатизм.
Это опять не про нас; это не женские враги и не в них проявляется первобытность вещества, из которого состоит женская сторона души. У женщины, утверждаю я, другие препятствия естественного происхождения - инертность, склонность к самообману, ненасытность, ограниченность горизонта. Все они, кроме инертности, образуют пару к врагам мужского сознания; в то же время, использованные с умом и мерой, являются важным ингридиентом и играют свою роль в обустройстве внутреннего пространства человека.
1.1 Инертность
Все есть лекарство и все есть яд, простите меня за банальность. Алхимическое качество земли, присущее женской природе, определяет периоды бездействия, необходимые для регенерации физических и душевных сил. Для здорового человека нет никакого правила перехода от бездействия к активной фазе жизни, кроме следования ритмам и циклам, внешним и внутренним. Однако наши психические структуры являются настолько хрупкими, что абсолютное душевное равновесие является скорее мифом, чем обыденностью; любые же отклонения от него - будь они последствиями стресса, физиологической причины или трансляцией ошибочных идей, - сбивают настройки, осложняют самовосстановление и задерживают в бездействии (или, напротив, побуждают выйти из него раньше времени, что влечет за собой выпадение из реальности еще более долгое и безысходное). Затягиваясь и входя в привычку, умножаясь лавинообразно, эти периоды легко переходят в обычай пассивности, подкрепленный традицией. Накапливаясь поколениями, этот обычай потерял свое значение восстановления и превратился в исключительно губительный фактор инертности.
1.1.1 Пассивность женской природы является и нашим лучшим союзником, и главным врагом, и проклятием. Насколько бы легко мы не пользовались мужской частью сознания, есть области, в которой воля и разум бессильны. Та внутренняя область - души? подсознания? нейронной сети? - что отвечает за счастье, управляется женской стороной человеческого существа. Речь не идет о счастье здорового молодого тела с хорошей дозой дофамина в крови; я говорю о том состоянии мира с собой, что так подробно исследуется в буддизме и даосизме и является своеобразным призом реализованного женского.
1.1.2 Сама по себе эта пассивность так часто ведет к бездеятельности, что только очень активные и сбалансированные женщины вполне независимы от её пагубного влияния. Нужно ли уточнять, что психологическая пассивность - эмоциональная, интеллектуальная или (употребим общее понятие) душевная, является настолько же тяжелым симптомом, как физическая и также переводит жизнь в модус сна, подобного смерти.
1.1.3 Взятая в правильном количестве, пассивность нейтрализует непродуктивную активность и обеспечивает такую возможность регенерации, которой не обладает чисто яньское существо. Способность усыпить себя, замереть внутренне надолго, перейти в пассивное состояние является гарантом терпения и способности длительного ожидания; сама по себе эта возможность контролируемого переключения в пассивный режим предохраняет хрупкое женское сознание от чрезмерных эмоциональных нагрузок в те периоды, когда изменения только подготавливаются. Высокая регенерация, защита от эмоциональных перегрузок и терпение обеспечиваются качеством пассивности, подобно способности змеи засыпать в холодное время года, но, конечно же, это не означает полное выключение.
Пассивность, допущенная без меры, - ставит в полную, практически рабскую зависимость от других людей и внешних условий. Из управляемой пассивности, включаемой по требованию, она переходит в инертность, переходя тот предел, за которым превращается в подлинное проклятие - там, где жизнеспособность женского замирает настолько, что женщина уже не знает, что она есть. В состоянии такой не-жизни, такого безропотного отказа от самой себя не возникает возможности развития - и я говорю не о социальном или общечеловеческом развитии, но подразумеваю окультуривание женских качеств, противопоставление цивилизованности неуправляемой первобытности.
1.1.4 В стремлении к независимости и без понимания собственной природы - а откуда возьмется это понимание в молодости, когда человек больше ориентирован на социальное, чем на равновесие? - война с инертностью объявляется на том поверхностном уровне, где не затрагивается глубинный слой жизненных сил. Земля остается невспаханной, семена сеются в очень тонкий верхний слой сознания. Чем ниже, чем ближе к центру личности и источнику его, тем более диким и невозделанным остается сознание поспешного человека - любой из природных источников может возобладать в этом темном хаосе, заглушая другие и превращаясь в разрушительную стихию. У женщины - мы говорим о женской душе, или женском сознании, в женском теле - наиболее разрушительной из этих стихий является инертность.
1.1.5 Под влиянием такой предельной, необузданной инертности все новое отторгается как невозможное, мысль об улучшении себя самой вызывает протест. В программе улучшения себя, регулярно составляемой и персматриваемой любым, даже очень диким, человеком, есть все - профессия, деньги, человеческие качества, внешность, привычки, знания, возможности - все, кроме улучшения своей женской части. Милосердие, эмпатия, доброта, тактичность, тонкость, душевная щедрость, гармоничность, - все эти приметы цивилизованного женского сознания, остаются признаками хорошего воспитания или природных дарований, но парадоксальным образом не ставятся женщинами как цель. Бездеятельность женского сознания, не окультуренного и остающегося в диком хаотическом состоянии, под действием неблагоприятных обстоятельств с легкостью образует то инфернальное болото, в которой молодость, полная цветов и листьев, превращается в оплывшую свечу не из-за старости (для души и сознания старости не существует), но попав в ловушку инертности.
Вряд ли имеет смысл говорить о социальных предпосылках, культивирующих бездеятельность в женщине - это было бы все равно что отметить невозможность интеллектуального развития для средневекового крестьянина, прикованного необходимостью к тяжелому физическому труду. Что было, то прошло; лучшей благодарностью тем, кто прикладывал столько усилий к облегчению человеческой жизни было бы воспользоваться плодами их работы по максимуму, а не как придется.
1.1.6 Говорят, что в индуизме, ценящем раздельное проявление женского и мужского без их смешения внутри одной дхармы, женское качество пассивности определяет следование за мужчиной. Самостоятельность, невозможная без внутреннего мотора, внутреннего импульса, говорит традиция, для женщины одновременно неестественна и греховна. Отсутствие активности возводится в добродетель, пассивный режим разрешено нарушать только внутри небольшого набора ролей. Сколько генеральных линий культуры, не повторяющих похожую философию, можно вспомнить? Скажу мягко - немного. Очень мало, исчезающе мало на главных путях современной культуры.
Я не вижу смысла в том, чтобы спорить с той или другой традицией - в конце концов, если бы все упиралось именно в них, то прямо рядом с классической Ведантой можно найти и традицию яростной Кали, а чуть поодаль - тантрические школы, с их отрицанием врожденных ролей. С другой стороны, идея женской пассивности так глубоко укоренена в культуре - в истории всех современных цивилизаций, - что легко поверить в её естественность и природность. Современная обыденность, напротив, отрицает эту природность так свирепо, настолько не желая вдаваться в детали, что становится сложно рассмотреть, что же происходит на самом деле.
1.1.7 Размышляя о природе женской пассивности, надо иметь в виду три независимых обстоятельства - смена ритмов женского организма, высокая адаптивность к меняющимся внешним условиям и неоднозначность природы женской сексуальности.
1.1.8 Самым доступным для наблюдения феноменом женского является изменчивость циклов силы и слабости, связанная с физическими изменениями женского тела, - с этого, пожалуй, имеет смысл начать.
Это будет понято как исключительная нестабильность, если смотреть из "мужской" перспективы, и, наоборот, замечательная регулярность, подобная смене времен года, если смотреть из перспективы "женской".
1.1.9 В этом месте задержимся ровно настолько, сколько нужно, чтобы осознать один факт, сам по себе ни плохой и ни хороший - западная цивилизация сконструирована "мужским" образом, причем англо-саксонская её часть - более мужским, чем остальные. Я позволю себе не разворачивать эту мысль подробно, сейчас нас интересует только одно следствие: идеал высокой работоспособности, профессионализма и качества жизни в общественном сознании накрепко связан с высоким уровнем внешней активности. Два мифа - религиозно-философский, о непременности природной пассивности женщины и военно-купеческий, миф соревновательности, награждающий самых быстрых и эффективных, составляют какую-то дьявольскую ловушку для женского духа и женского существа.
1.1.10 Не имея возможности быть стабильно активной - гормональные перестройки подросткового возраста, месячных циклов и долгая десятилетняя перестройка климактерического периода подкашивает физические и нервные силы - женщина жертвует частью внутренних сил ради социальной роли. Для самой себя ей остается очень немного. Возможно, если бы информация о ритмическом угасании и восстановлении не была бы стерта из культурного поля, женщина лучше бы знала, куда, помимо внешней стороны женского и социального, надо направлять внимание. Возможно, женщины не избегали бы путей специфически женского (вне небольшого набора ролей) с некоторой опаской. Опаской вполне понятной, если помнить, сколько хлопот и как мало удовольствия оно может доставить в условиях отсутствия информации.
1.1.11 Тот, кто никогда не находился в женском теле, вряд ли может понять, насколько сильно стремление к покою в женщине во время её физической или нервной слабости. Ум, напряжение душевных сил, эмоциональные усилия, рутинная ежедневность - все прокручивается вхолостую или с низкой эффективностью, если женщина не может отключиться от внешних раздражителей в это время, спрятаться, уснуть. Не всякий физический или душевный стресс реабилитируется за сутки крепкого сна, кроме коротких циклов мы подчиняемся и долгим, когда нужны годы, чтобы исправить потерянное равновесие и выйти из слабости.
1.1.12 На этом пути возникает синдром выученной пассивности, привычки к инертности и слабости сил. Множество женщин двигаются не от переполняющей их витальности - исключая благословенные пятнадцать лет молодости от позднего постпубертата до предклимактерического периода, впрочем, прерываемыми беременностью и лунными днями, в которые отдых приобретает культовое значение - а только по необходимости.
1.1.13 Жизненный путь традиционной женщины идет не вслед её воле и желанию, а образовывается внешними обстоятельствами - если мы отделим мужскую часть сознания, позволяющую распоряжаться собой в социальной, внешней жизни и сосредоточимся только на женской части, то исключения лишь подчеркнут правило.
(Исключения составляют женщины сцены, женщины артистического духа и сильных страстей - опять же, оказавшиеся в тех благословенных условиях, в которых сила их желания, сила психического, доходит до магического воздействия на линию жизни. Это отдельный, важный для нас пример, но сейчас мы не будем на него отвлекаться).
1.1.14 В этом месте мне всегда говорят об изменении реальности и о высокой, выше мужской, активности современной западной женщины. Здесь опять происходит подмена - социальная самостоятельность хоть и дает больше возможностей, но еще не означает автоматическую эволюцию женского сознания.
1.1.15 Правда, что за последние четверть века были разрушены искусственные барьеры, кастрирующие социальную жизнь женщины. Отдавая безусловную благодарность феминисткам предшествующего столетия, подготовивших этот титанический сдвиг, мы должны быть точно также благодарны медицине и техническому прогрессу, освободившим нас - не до конца, но в значительной мере - от боли, сопровождавшей функционирование женского организма испокон века. Деторождение из обязанности и тяжелого труда превращается в удовольствие и привилегию, домашняя работа из социальной функции превращается в хобби.
Психологическая сторона сложных моментов нашей физиологии, тем не менее, остается в значительной степени непонятой в западном обществе. Надо хорошо себе представлять, как болезненность менструаций и гормональный шквал климактерических изменений (долгие десять лет!) выбивают женское сознание из привычного состояния в состояние измененного сознания - и насколько эта тема табуирована общественным мнением. Существуют целые социальные группы, в которых женские недомогания являются предметом насмешки и пренебрежения. Не понимая природы цикличности женского функционирования и табуируя специфичность женского, западное общество создало особый негласный запрет на изменение состояний женского сознания в критические моменты циклов. Вместо того, чтобы следовать своей природе, - разумеется, окультуривая её, но не отвергая - женщина сосредотачивает силы на сокрытии особых периодов своего организма. Организм вместе с психикой сопротивляются, устают, просят остановки и периода покоя - раз с нами не считаются, как бы говорят они, мы будем притормаживать и саботировать сами по себе - при внешней активности развивается внутренняя инертность.
1.1.16 Технологические процессы идут своим чередом, их надо принимать во внимание, но они уже запущены и в этом смысле можно расслабиться. Физическая сторона жизни внутри технически развитой цивилизации перестала быть вопросом выживания в достаточной степени для того, чтобы можно было сосредоточиться на метафизическом аспекте женской пассивности. Отставим в сторону активность в заданных рамках - работу, семью, любовь и развлечения, внутри которых идет отработка уже присутствующих в общем поле программ. Пассивность женского сознания заключается в другом - женское не умеет создавать новые ситуации. Более того, женское сознание не умеет или не хочет (трудно знать наверняка, что именно) создавать новые ценности. Они могут быть занесены снаружи, могут быть созданы мужской частью сознания, но с трудом вырабатываются изнутри сознания женского.
Надо понимать, что баланс между новой ситуацией и новой ценностью - особое условие, означающее вот что: мы меняем себя и свою реальность одновременно. Это одновременное усилие, направленное и внутрь, и наружу, особое внимание и к тому, что происходит внутри нашего психического, и к преобразованию реальности, поддающейся нашему нажиму.
Совет изменить себя - не только глупость, но и подлость; чтобы сделать это, нужны силы, самоконтроль, знание себя в глубину, умение оперировать своим подсознанием, настраивать его, открывать в нем одни двери, закрывать другие...те, кто способен на это, не просит помощи и не уходит в сон души.
Единственный способ действия для женского сознания, воспринимающего себя с миром как единое целое, - синхронизация внешних действий со внутренним изменением, обдуманное движение, меняющее реальность в нужную сторону, туда, где случится изменение внутренне. Необходимость такой синхронизации требует создание новых ценностей вместо тех, что стали тесны и малы; внешнее не сможет повлиять на внутреннее, пока психическое сопротивляется этим переменам.
1.1.17 Было бы хорошим выходом отдать движение и волю к лучшему на откуп исключительно мужской части сознания, но существуют серьезные сомнения в возможности такого движения без мотивирующего участия женской части - либо эта женская часть должна быть настолько проигнорирована и даже подавлена, что ни о каком симбиозе и равновесии речи уже не идет.
1.1.18 Итак, мы оказываемся перед трудностью инициации нового. Та ловушка, которую можно назвать пассивностью, можно - малоподвижностью и косностью. При всей падкости на новые раздражители и легкой адаптации к меняющимся условиям, женщина оказывается практически бессильна в ситуации, когда нужно совершить изменение внутреннее.
1.1.19 Надо ли перечислять ситуации, в которых такое изменение является вопросом жизни и смерти - пусть не физической, но личностной? Надо ли объяснять, что создание новых ценностей является условием мотивации? Надо ли добавить, что только сильная внутренняя мотивация способна изменить вектор движения, перешибая плохую судьбу хорошей?
1.1.20 Посмотрим внимательней на проблему создания новых ценностей как единственно возможный ответ на эмоциональный дискомфорт, недостачу счастья, угасание интереса к жизни, снижение ожиданий. При стабильном стрессе женщина чаще впадает в спячку, чем уходит из зоны риска, возникает некий внутренний паралич в ответ на длительную устойчивость дискомфорта.
Выбраться из замкнутого цикла, создать импульс выхода достаточно сильный, чтобы он нес на себе всю работу во время непростого переходного периода; создать внутреннюю потребность достаточно сильную, чтобы она привела в движение психическое женщины и сосредоточила на новых источниках силы, меняющих под себя постепенно внешнюю реальность - ресурс, практически заблокированный за невостребованностью.
1.1.21 Разумеется, как и всякое хорошо забытое умение, выход из состояния инертности имеет правила, должные передаваться от матери к дочери, но основательно забытые и исчезнувшие из обихода. Исследуя женское сознание и определяя условия его эволюции, мы должны инвентаризировать то, что можем вспомнить и создать заново то, к чему подталкивает изменившийся мир.
1.1.22 Мужской способ создания нового прозревает первообраз, истину, интеллигибельную конструкцию внешнего мира, за которой он отправляется в путь, в поиск, начинает движение. Приблизиться к сияющей вершине, найти источник, из которого слышится зов, вот метафора абсолютного мужского духа в его наивысший момент. Хотя в чистом виде озарение и стремление двигаться вслед ему свойственны лишь ученым, философам, мистикам и поэтам, на уровнях более материальных существуют другие аватары мужского, объединенные двигателем воли. Воля, воспламененной идеей, не дает мужскому сознанию оставаться в неподвижности.
Мужские качества воздуха и огня, говоря метафизически, поднимают человека над ним самим, придают смысл его жизни, движут им, как некая машина, - колесница, меркаба, махаяна, тот главный символ древних школ, что обеспечивает восхождение человека в некий надчеловеческий, небесный мир; говоря языком обыденным - мир, в котором запутанные связи, бесформенные образы и туманные представления обретает топографическую ясность. Счастлив человек, за которым стоит идея, расставляющая все по своим местам и освещающая любой темный угол - ради приближения к этому свету ясности и осуществляется активность мужского типа в своей идеальной форме.
1.1.23 Женское сознание, взятое в своем чистом состоянии, напротив, не позволяет воспользоваться восходящим потоком - взамен женщина с легкостью углубляется, спускается к своему центру, находя опору и неиссякаемый источник в нем. Первое правило говорит о приближении к источнику. Пропуская несколько более сложных, скажу о простейшем способе, позволяющим спускаться к нему столько раз, сколько это необходимо. Запомним, что существуют и другие, остановимся сейчас на том, что доступен любой женщине - восстановление лучших воспоминаний детства и - внимание! - оживление смутных интуиций того времени о мире и о себе в нем.
В этом месте хорошо видно, что мерой глубины погружения служит приближение к неподвижному как Полярная Звезда центру, из перспективы которого мир, при всем его многообразии, остается неизменен - приближение к источнику, позволяющее уловить единые законы существования, как ритмы и циклы, о которых говорилось в начале главы. То, что в обыденной жизни называется мудростью, в метафизике имеет свой алгоритм и свои правила - сейчас мы не будем о них говорить; достаточно сказать, что именно женскому сознанию спуститься к нему гораздо, гораздо легче, чем мужскому и что для развитого женского сознания это вопрос нескольких лет.
1.1.24 Как только жизнь женщины начинает пробуксовывать, как только возникает внутреннее несогласии с её ходом или какая-то сложная, трудноуловимая потребность, внутренний жар-холод, сам собой возникает вопрос - чего я хотела в детстве? Этого ли? Как можно встроить то, что мне так было нужно или только виделось тогда, в мое здесь и сейчас?
Возможно, с игнорирования этого вопроса, с притворной глухоты, с наивной надежды, что все образуется само, начинается та болезненная пассивность, что ведет нас к угасанию и ко сну, что хуже смерти.
1.1.26 Особенно значимо переоткрытие себя в тот период, когда моральные и духовные силы истончаются настолько, что реальность перестает насыщать. Это время, в которое необходимо искать в своем детстве истоки новой ценности - той, что было обещана, но не сформирована до конца; это будет эстетическая ценность, потерянная красота, надежда, отложенная на потом, отблески будущего счастья. Искать, разумеется, не для сожаления об упущенных возможностях; потребность счастья - исключительно сильный мотор, запускающий ресурсы женского сознания, а обращение к детству нам дает в руки чистую субстанцию психического, слабо омраченную страхами и не ограниченную искусственными барьерами.
1.1.27 Эта память обещанного счастья, если сосредоточиться на нем и отбросить все лишнее, дает желание, оформляющееся в импульс воплощения обещанного. Реализовать то, что не было реализовано, и продолжить свою внутреннюю жизнь с того момента, на котором она остановилась. Разумеется, у этой памяти есть зримые символы, но также верно и то, что нельзя увлекаться их образами, аватары не должны заслонять то глубинное, что стоит за ними.
1.1.28 Второе правило гласит - не замирай в окружении сувениров, не позволяй иллюзии возобладать над тобой. Вместо символа колесницы некоторые очень старые культуры используют символ иглы, вышивающий узор жизни, снующий туда и сюда - чувствуете, насколько по-разному представлено движение женского и мужского сознания и насколько одинаково они сводятся к движению? Пассивность, засыпание над узором, выпадение иглы из рук - все это символы нереализованного женского, та метафора психического, в котором источник замыкается сам на себя и заболачивается.
1.1.29 В этом месте надо держать в памяти третье правило, правило внутренних границ, выгороженного пространства, в котором хранится то детское ожидание счастья, что может вывести женское сознание из неподвижности и косности. Эти границы проницаемы для природных ритмов сна и бодрствования и ограничивают то пространство, что питается от внутреннего источника - вернее сказать, то место, на котором сила источника еще не слишком разрежена и не теряет своей мощи.
1.1.30 Любое создание внутреннего импульса, основанное на силе психического, нуждается в заранее созданных границах, иначе это психическое будет расплескано. Способность открыть источник нуждается в парной способности очертить тот водоем, внутри которого воды психического останутся в сохранности.
1.1.31 В идеальном случае таким водоемом выступает традиция, ритуал, обыденность, организованная по лучшим, более эстетическим, более гармоничным, правилам. Создавая новый внутренний импульс, женщина нуждается в ритуалах, направляющих этот импульс и канализирующий его силу.
Роль эстетического и ритуального надо рассматривать отдельно, вместе с ролью желания, сейчас для нас важно только то, что внутренняя пассивность и омертвение, к которому так склонно женское сознание в моменты слабости, не приговор к инертности, а всего лишь дурной обычай, исторически возведенный в норму.