Говоря о человеке, который возможно сможет пролить свет на историю с женщиной, похороненной на русском кладбище под Парижем, Катя имела в виду Машу, Марию Александровну Волжанову, свою прабабулю, которой ровно через три недели исполнится девяносто лет.
Долго стоя под душем, а потом медленно расчёсывая волосы сидя в кресле, Катя вспоминала, как порвав отношения с родителями, изредка звонила бабушке Наталье, маме отца, который называл её матушкой. Именно от неё, Катя узнала о рождении брата, а также о странном, непонятно откуда взявшемся известии о предках Маши и её истинном происхождении. Якобы её отец, Александр Васильевич Дементьев был потомственным дворянином и имел графский титул. И что брата назвали Александром именно в его честь.
- Не принимая в серьёз услышанное, я тогда в шутку спросила, мол может и меня как брата, в честь какой-нибудь графини назвали? И услышала, что имя мне дали родители, потому как оно им просто нравилось. Но мол сейчас открылось, что Екатериной звалась мать Маши, которая в результате замужества получила титул графини, и что человеком она была очень непростым... А ещё сказала, что изумрудные серьги, подаренные мне Машей, принадлежали её матери, моей прапрабабке Екатерине, на что существует неоспоримое доказательство.
Я посмеялась, не веря, откуда спустя столько лет, могли вдруг взяться такие подробности?
- Эти подробности, как тайну, она была вынуждена хранить всю свою жизнь. Времена такие были..., - ответила бабушка, посоветовав мне навестить Машу и услышать захватывающую историю о предках из её уст. Я не поверила во всё это и забыла, забыла до сегодняшнего дня.
Сопоставив услышанное от бабушки Натальи, с тем, что рассказал Серж, Катя убедилась, что Маша действительно сможет пролить свет на эту невероятную историю.
По контракту, заключенному с рекламной кампанией Даниэлы Антонелли, после трёх недель работы, Катя будет иметь трёхдневный отпуск, что позволит ей осуществить мечту, и в день юбилея Маши воссоединиться с семьёй. Однако, возникает проблема. Как при неимоверно плотном графике съёмок ей оказаться во Франции, на русском кладбище под Парижем, чтобы увидеть и сфотографировать ту, на которую она похожа как две капли воды?
Часы показывали полночь, когда, встав с кресла Катя решила закрыть балконную дверь. Глянув вниз, она увидела Даниэлу и Биаджио провожавших гостей у парадного входа. Когда за ворота выехала последняя машина, они обнявшись зашли в дом. Вскоре погасли большие фонари, в парке умолк фонтан и погрузившись в тишину, вила Антонелли засыпала.
А дальше были съёмки. Дневные, ночные, и на восходе, и на закате. Под палящими лучами солнца и под проливным дождём. Помимо этого, многочисленные примерки одежды, пробы грима, а также каждодневное полуторачасовое обучение вождению автомобиля, что стояло в контракте у Кати особым пунктом. Погрузившись в сумасшедший съёмочный вихрь, Катя полностью отдавалась работе, внимательно слушая и выполняя всё что от неё требовали.
- Она действительно невероятно талантлива! А сколько шарма, сколько куража! - говорил Серж, глядя в объектив.
- А главное, посмотри, как жадно ловит замечания. Не надо по сто раз повторять и объяснять, - подчёркивала Даниэла.
-Да-да! Она умница. Большая умница! Но главное - в ней нет ни фальши, ни наигранности. Она абсолютно естественна, - восторгался Серж.
Однако, при всём своём восхищении Катиной работой, в общении с ней, они были достаточно скупы на похвалу. Поначалу её это пугало и настораживало, но позже, после каждого дубля, искреннюю и честную оценку своей работе она научилась читать по глазам гримёров, костюмеров, осветителей и множества помощников, которые как один, широко улыбаясь показывали ей большой палец вверх.
До перерыва в работе оставалось три дня, когда всем стало заметно, как в короткие моменты отдыха, Катя вдруг предпочла уединяться и грустить. В один из таких моментов, когда за грудой каких-то коробок она сидела на складном стуле, к ней подошёл Серж. Сев перед ней на корточки, он осторожно коснулся подбородком её колен, и глядя в огромные грустные зелёные глаза, спросил, позабыв о субординации.
- Скажи, что не так? Устала или чем-то не довольна? Может тебе не хватает наших слов восторга и похвалы? Прости, но мы боимся с этим переборщить, поскольку такое не раз случалось.
Неожиданно, Катя оживилась и обняв ладонями его лицо вопрошающе сказала.
- Помоги мне попасть в Париж на то кладбище. Через три дня я буду дома в Москве, и мне необходима фотография той женщины.
Их губы были в миллиметре от соприкосновения. Серж еле совладал с собой, чтобы не поцеловать Катю. Сделав глубокий медленный вдох, он взял её руки, и поочерёдно поцеловав обе ладони приложил их к своим щекам.
- Я постараюсь. Думаю, это возможно. Только ты не грусти пожалуйста.
Пока Серж разговаривал с Катей, Даниэла общалась с неожиданно приехавшим из офиса главным костюмером. Серж уже стоял за камерой, когда до крайности разозлённая Даниэла обратилась к нему.
- Ты представляешь? У нас срывается завтрашняя утренняя съёмка! Какая халатность! Перепутать коробки и вместо новой партии одежды, прислать для Кати купальные принадлежности, которые понадобятся для съёмок после её возвращения из Москвы.
- Так завтра утром я свободен? - сдерживая радостный порыв спросил Серж.
- Ну да. Отдыхай, - грустно ответила Даниэла.
- А до которого часа?
- Думаю до трёх точно. Если они вообще завтра успеют прислать то, что нам нужно.
- А Катя?
- И Катя тоже пусть отдыхает. Хотя, у неё будет возможность подольше потренироваться в вождении автомобиля.
- Даже не сомневайся! За завтрашний день она у меня Шумахером станет!
- У тебя? А ты здесь причём? - спросила Даниэла с подозрительностью рассматривая Сержа. - И глаза у тебя какие-то странные. Блестят как у кота. Это как понимать?
- Успокойся. Просто существует некая причина, по которой я должен отвезти Катю в Париж.
- В Париж? Хм... Так вот, ничего у тебя не выйдет. Катя иностранка, и для въезда на территорию Франции ей необходимо получить визу, что просто не реально сделать до завтрашнего утра. И потом. Как я понимаю ты собираешься везти её туда на машине, что так же не реально.
- Почему?
- От Милана до Парижа 848 километров. На машине это расстояние преодолевается в среднем за восемь часов. Восемь туда, восемь обратно, за день вам никак не обернуться. А вот самолётом всего за час. Однако, как в первом, так и во втором случае Кате необходима виза.
- Да, ты права. Как-то я забыл и о расстоянии, и о времени, и о том, что она иностранка. Ничего у нас не выйдет.
Сказав эти слова Серж резко сник, и что б это было менее заметно, надел чёрные солнечные очки.
- Эй, не расстраивайся, - положив руку ему на плечо, сказала Даниэла. - Не буду лезть в ваши дела, захотите - расскажите, но помочь смогу, вернее не я, а Биаджио. Полетите на его самолёте. Он всё устроит. Только скажи, эта поездка поможет Кате избавиться от грустного настроения?
- Однозначно да! - резко сняв очки сказал Серж. Его глаза снова блестели.
- Тогда, завтра счастливого полёта! А сейчас за работу!
- Я тебя обожаю, и отблагодарю по-королевски! - сказал он, и крепко обняв, расцеловал Даниэлу в обе щёки.
----------------------------------------------
В девять утра следующего дня личный самолёт синьора Биаджио Антонелли, на борту которого находились Серж Бонье и Екатерина Волжанова, вылетел из Милана в Париж.
Катя была несказанно рада тому стечению обстоятельств, что позволили совершить этот вояж, да ещё на самолёте. И конечно же она была очень благодарна Сержу, однако, зайдя в салон самолёта не села на сидение рядом с ним, а села перед ним, что Сержа очень удивило. С минуты взлёта Катя неотрывно смотрела в иллюминатор, иногда фотографируя понравившиеся виды. Протиснув руку между спинками сидений, Серж положил её ей на плечо. Катя вздрогнула, но руки не сбросила, а закрыв глаза прикоснулась к ней щекой.
- Почему так? - прошептал Серж.
- Потому, что нам не следует торопиться. Я не коллекционирую мимолётные увлечения, - так же шёпотом ответила она.
- А если это что-то другое? - с трепетом в голосе произнёс Серж.
- За три недели совместной работы? - усмехнулась Катя.
- У нас день за три идёт. Мы в работе по 12-14 часов.
- Тогда, это что-то другое, должно настояться как хорошее вино, или скиснуть.
И потом, у меня в контракте оговорено, что на время съёмочного периода, я обязуюсь не вступать в отношения с кем бы то ни было, в том числе и с членами группы. Если твоё чувство ко мне не каприз, то прошу, пусть о нём пока никому не будет известно.
- Хорошо. Пусть будет так.
Самолёт начал снижаться. Стюард поставил их кресла в вертикальное положение и попросил пристегнуть ремни. Продолжая сидеть с закрытыми глазами, Катя думала о Серже. Она призналась себе, что этот человек, с каждым днём нравится ей всё больше и больше. Высокий, стройный, с великолепным телосложением, он и сам мог бы с успехом сниматься в рекламных роликах. А стиль одежды, манера поведения и высочайший уровень профессионализма в работе, покорили её практически сразу. Даже слово работа, здесь не совсем уместно, поскольку, держа в руках фото или видеокамеру, он творил, направляя, подсказывая и показывая ей, не только что и как делать, но и объясняя, какое чувство при этом должно у неё возникать. И сейчас, после их разговора Катя ощущала в себе возрождение давно забытого прекрасного чувства влюблённости. И было очевидно, что вчера, там за коробками, невольно случился их шаг на встречу друг другу.
Да, в жизни Кати было не мало мужчин, но став другой, ей кажется, что их никогда и не было. Именно поэтому теперь ей хотелось неторопливых, настоящих чувственных отношений со свиданиями в кафе и ресторанах, в музеях, в театрах и на выставках, где возможно познать друг друга. А ещё, скучать с муками ожидания новой встречи, и наконец, если случиться, то ощутить понимание того, что это её мужчина.
Когда самолёт приземлился и затихли двигатели, в салон вошёл молодой представительный командир экипажа. Поинтересовавшись, довольны ли пассажиры полётом, на что услышал в свой адрес благодарные аплодисменты, он сообщил, что сейчас к трапу будет подана машина с водителем, на которой они смогут поехать куда им надлежит, а также напомнил, что в их распоряжении есть три часа.
В машине Катя предпочла сесть на заднее сидение, а Серж рядом с водителем. Через пол часа они были на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.
Памятники, обелиски, кресты, надгробные плиты. Катя шла по кладбищу, читая на них русские имена и фамилии из далёкой для неё Российской истории. Генералы белого движения, кадеты, казаки, белоэмигранты и белогвардейцы. Князья и княгини, графы и графини, а также фамилии, принадлежащие членам царского сословия. Огромное количество фамилий, некогда составляющих цвет русской аристократии, культуры, науки, философии и богословия.
Многие могилы были заросшими и заброшенными, но та у которой они остановились, отличалась абсолютной ухоженностью.
Катя смотрела на портрет молоденькой дамы в шляпе, практически не дыша.
Ей казалось, что она смотрит на себя, от чего побледнев, ощутила холодную дрожь, пробежавшую по спине и лёгкое головокружение. Заметив, как она покачнулась, обняв со спины, Серж посадил её на мраморную скамеечку, врытую в землю рядом с могилой.
- Дыши-дыши! - взволнованно говорил он. - Глубокий вдох носом и медленный выдох ртом.
Затем, вытащив из своего рюкзака бутылку с водой, напоил Катю, и обтёр ей лицо смоченным платком, что привело её в чувство.
- Надо сфотографировать, - тихим уставшим голосом сказала она.
- Сиди-сиди! Я сам.
Сделав множество снимков со всех ракурсов Серж сел около неё.
- Ну как, тебе лучше? - спросил он.
- Да, вполне. Спасибо большое, - ответила она, держась обеими руками за скамейку. - Странно, но ничего подобного со мной никогда ещё не происходило. Правда в этом месяце столько событий, встреч и стечений обстоятельств, что голова кругом. Вот ещё одна непредсказуемая встреча. И по всей вероятности, с моей родственницей. С ума сойти можно...
- Ты уверена, что это твоя родственница?
- Сейчас уверена. После нашего с тобой первого разговора я многое что вспомнила, и исходя из того, что вижу собственными глазами, могу сказать - это не совпадение, это факт.
- Хочешь, можем зайти в церковь и поговорить там с кем ни будь из служащих. Попросить найти запись в погребальной книге и спросить, кто ухаживает за могилой.
- Нет, нет! Пока ни у кого ничего спрашивать ни буду. Вот съезжу домой, покажу эти фотографии тому, кто может подтвердить или опровергнуть моё предположение, тогда да. Осталось потерпеть самую малость, всего три дня. Дай мне пожалуйста ещё несколько минут и пойдём.
Теперь, встав перед могилой, Катя внимательно рассматривала детали её убранства. Композиция, состоящая из высеченной на огромном белом камне овальной вазы с плеча которой спадала длинная струящаяся лента из мелких осколков зелёного стекла, поражала своей красотой и элегантностью. Подойдя поближе, она неожиданно заметила то, чего не увидел Серж. На чёрном блестящем мраморе по обе стороны от основания камня, были нарисованы два ангела. Тот, что был слева, сидя на корточках со сложенными за спиной крыльями, печально смотрел вниз. А другой, что справа, стоя в полный рост широко расправив крылья, ухмылялся, скрестив на груди когтистые лапки.
- Интересно, что они означают - ваза, лента, ангелы? Надо думать в них заложен какой-то смысл. А иначе зачем? - подумала Катя.
В следующий момент, остановив взгляд на портрете дамы, она тут же ощутила учащённое сердцебиение. Несколько раз глубоко вздохнув, Катя наклонилась и дотронувшись до чёрной мраморной надгробной плиты, тихо сказала по-русски.
- До свидания Екатерина Степановна. Надеюсь, в скором времени вас навестить.
Покойтесь с миром.
После того, как Серж, по просьбе Кати, сфотографировал не замеченных им ангелов, они покинули кладбище.
В машине, сидя вместе на заднем сидении, Серж обнимал Катины руки, а она, прижималась щекой к его плечу. Но несмотря на то, что им обоим было сейчас безумно хорошо, Катя испытывала непонятное чувство тревоги, мешающее ей расслабиться. Прошедшую ночь перед отлётом она очень плохо спала, несколько раз просыпалась, потом долго не могла уснуть. Вспомнив об этом факте, она объяснила своё состояние усталостью от недосыпания, ну и конечно же нервным перенапряжением.
Взглянув на часы, Серж сказал, что в аэропорт ехать ещё слишком рано, и раз так, то почему бы не заглянуть к нему домой. На что резко отсев, Катя ответила категорическим отказом.
- Но почему? Ты не доверяешь мне, боишься? - спросил он удивлённо.
- Давай не будем обижаться. Я и так позволила себе сегодня больше, чем следовало. И потом. Ты помнишь, мы же договорились?
- Извини. Но тогда, может посидишь в кафе напротив моего дома, пока я заберу рисунки Екатерины?
- Отличная идея! Я согласна, тем более что очень голодна.
Кафе напротив дома Сержа, находящееся на краю небольшой круглой площади, вымощенной булыжником, оказалось замечательным, а тёплая солнечная погода позволила сесть за столик на улице. За время ожидания заказа, пока Катя любовалась старинным площадным фонтаном и многочисленными очаровательными балкончиками украшенными цветами, с вопросом нельзя ли занять место рядом, к ней обратилось поочерёдно несколько мужчин.
- Кто бы сомневался, что в Париже такого не случится! - смеялся Серж подходя к столику. За спиной у него был всё тот же рюкзак, а в руках три больших тубуса и кожаная папка на молнии. Сев напротив Кати, продолжая широко улыбаться, он смотрел на неё глазами, наполненными любовью и восхищением.
- Ты меня смущаешь, - слегка покраснев сказала Катя.
- Привыкай. Я всегда так буду на тебя смотреть. Мы французы любим и ценим красоту как никто! - ответил он с доброй, лёгкой пафосной ноткой в голосе.
В этот момент им принесли заказ, а через полчаса водитель напомнил, что настало время ехать в аэропорт.
Весь полёт, сидя в хвосте самолёта за раскладывающимся столом, Катя рассматривала рисунки Сержа, исполненные графитным карандашом. Они были написаны не видными глазу штрихами, что делало их похожими на чёрно-белые фотографии. Героиня его рисунков жила, не старея на протяжении более ста лет. Её не коснулись ни войны, ни революции, она жила своей жизнью лишь подчиняясь изменениям моды и манерам поведения, продиктованными тем или иным временем. От пиров и приёмов в Версальском дворце в статусе дамы при дворе короля франции, до участия в статусе модели, в дефиле на лучших подиумах мира сегодняшнего дня.
- Это же ты, неужели не видишь!? Разница лишь в том, что не зная русской истории, я сделал её участницей истории французской, - сказал Серж, наблюдая за Катей, с неподдельным интересом рассматривающей рисунки.
- Хм... Не буду лукавить. Смотрю на неё, а вижу себя. Странное чувство, ты
словно следовал за мной, но не рисуя, а фотографируя. Твои рисунки великолепны! Особенно заключительный, где добавлено три оттенка зелёного, глазам, платью и серьгам. Вот только не припомню, когда с нами всё это происходило?
После этих слов, погрустнев, Катя закрыла глаза, и поставив локти на стол, принялась медленно массировать виски.
- Ты чем-то расстроена? - тревожась спросил Серж.
- Эта женщина не выходит у меня из головы, - ответила она, откинувшись на спинку кресла.
- Не вижу проблемы. Ты же говорила, что знаешь человека, который может пролить свет на эту мистическую историю.
- Ну допустим. И что?
- Так зачем же мучаться, когда можно позвонить и спросить. И потом. Ты не задумывалась, а может этот человек будет рад, услышать то, о чём ты ему сообщишь.
- Наверное ты прав. Впереди ещё целых три дня работы, а я, продолжая думать о ней, буду нервничать и не высыпаться. Решено! Как только приеду на виллу, сразу позвоню.
Совсем скоро самолёт произвёл мягкую посадку в Милане. Поблагодарив командира и членов экипажа за прекрасный полёт, Серж и Катя спустились по трапу и подошли к подъехавшей машине. Прежде чем открыть перед ними дверь, водитель передал Сержу записку, в которой говорилось, что из аэропорта их сразу просят приехать в офис, откуда группа выедет на съёмочную площадку.
- Ну что ж, всё в порядке, едем работать! - громким официальным тоном сказал Серж, обращаясь к Кате на глазах у водителя. А затем, улучив миг, когда водитель отвлёкся, шепнул ей на ухо, - Не беспокойся, позвонишь из офиса.
И обещаю. О нашей тайне до конца съёмок никто не узнает.
Даниэла ожидала их приезда в своём кабинете. Первым зашёл Серж.
- Здравствуй дорогой! Как слетали? Надеюсь, всё хорошо, и Катя больше не грустит? Ты знаешь, к моему удивлению, они успели прислать её новый комплект одежды, и съёмка состоится. Только ей необходимо всё померить и проверить. Кстати, где она? - говорила Даниэла встречая Сержа.
- Да, всё хорошо. Огромное спасибо. Послушай. Позволь Кате позвонить домой в Москву, это очень важно. Не думаю, что разговор займёт много времени.
- О, загадки продолжают иметь место? - констатировала она. - Ну конечно, пусть заходит и звонит.
После того, как Даниэла объяснила порядок набора цифр, Катя осталась в кабинете одна. Преодолевая сильное волнение, она медленно набирала номер дома Маши в серебряном бору, но в ответ услышала нескончаемый поток длинных гудков. Попытка дозвониться до родителей тоже ни к чему не привела, и она уже была готова положить трубку, как вдруг услышала.
- Алё! Алё! Говорите, вас слушают! - это был голос отца.
- Папа! Папа! Это я, Катя! - громко и быстро заговорила она.
- Катя? Катюша, это ты? Мы искали тебя! Ты где? - спрашивал он, растерявшись от неожиданности.
- Папа! У меня всё хорошо. Я сейчас в Италии, в Милане. Я прилечу домой через несколько дней, прямо к юбилею Маши. Я ей только что звонила, но её нет дома, а мне очень нужно кое-что спросить. Так может ты ответишь? Видишь ли, под Парижем на русском кладбище покоится женщина, на могильной плите которой, помимо имени и отчества - Екатерина Степановна, написаны три фамилии - Вострякова, Дементьева, Фурье, и даты 1886 - 1958. Но самое главное, там есть её портрет, где она изображена в большой белой шляпе, в салатовом платье, и с изумрудными каплевидными серьгами на брильянтовых бантиках в ушах, которые
абсолютно идентичны тем, что подарила мне Маша. Папа! Мы похожи с ней как сёстры близнецы. Ты знаешь кто эта женщина?
После длительной паузы голос отца дрожал, а речь была медленной и сосредоточенной.
- Эта женщина мать нашей Маши, и твоя прапрабабушка.
- Я так и думала! Я так и думала! - радостно затараторила Катя. - Твоя мама рассказывала мне кое-что, но я не поверила. Ну надо же! Скажи пожалуйста о моей находке Маше. Я привезу ей фотографию могилы матери.
В ответ была полная тишина и Катя подумала, что связь оборвалась.
- Алё! Алё! Папа! Ты слышишь меня? - кричала она.
- Слышу Катюша, слышу. Но просьбы твоей исполнить не смогу, - с трудом выговаривая слова ответил Димыч.
- Но почему? - возмутилась она.
- Маша умерла сегодня ночью. Ты извини, я сейчас плохо соображаю. Похороны состоятся в ближайшие дни. Дата сейчас уточняется. Мы будем тебя ждать. Приезжай, Маша оставила тебе письмо.
Через несколько часов Катя сидела в самолёте, выполняющим рейс