Лежу в берлоге, сплю, что еще делать. Отец иногда будит и привычно заводится: "Лето, все медведи уже выспались, только ты ни на кого не похожий. Вон как бегают, суетятся, туда-сюда, туда-сюда, что же ты, сынок, а вдруг женишься, дети пойдут".
Слушаю сквозь дрему, лень отвечать.
Отец не унимается: "Так и бегают, с виду безобидные игры. Старые тоже трусят за ними. Ишь, разбегались. Броуновское движение. Я тоже когда-то бегал и ловил собственный хвост, - преувлекательное занятие. Сына, что молчишь? Спишь все?"
Мать тут же: "Сынок, ты не голоден? Я тебе малинки принесла. А ведь знаешь, не все так просто, не игры, просеку стали делать, деревья выкорчевывать. К чему бы это?
Отец все витийствует: "Броуновское движение, истоптали все вокруг, носятся и носятся, сталкиваются лбами и разбегаются в разные стороны. Им лучше под ноги не попадаться. Но трудно уворачиваться от предметов, движущихся непредсказуемо, случайным образом.
Мать перебивает: "Пришлых все больше и больше, как бы беды не было. Сынок, встал бы, разобрался, чего они все бегают. А, сынок? Сын, проснись, разберись!
Пусть бегают, лишь бы спать не мешали, - отмахиваюсь от их речей, как от назойливых мух.
А тут опять отец со своей философией: "Миш, а, Миш, неправ я был, недальновиден, ничего случайного, четкая линия вырисовывается, не прямая, нет, я бы сказал, красная, кто перебегает, того другие сбивают, пощады нет никому, - такая закономерность. Ты уж знай, если вылезешь, подальше от этой линии".
Однажды под утро кто-то стал трясти, грубо так, и кричать: "Плати, а то выкинем!"
Я отмахнулся, лапой по чьей-то морде съездил, стало тихо, исчезли, зевнул и сладко потянулся: выгонятели нашлись. Ну, выгонят, найду себе другую берлогу, лес большой. Повернулся на другой бок и уснул.
Но день был неудачный, разбудили родители, прибежали и раскричались: "Миша, Миша, вставай, беда!"
Паникеры, их еще не бьют, а они уже кричат. И что кричат? Вылез, огляделся, а леса нет. Кругом перекопано: не то огороды, не то окопы.
"Где лес? Лес где? - заревел я на всю округу, как мог, только птиц распугал - разлетелись вмиг, мыши в землю зарылись. И тихо стало, до жути.