Как обычно утром мы вдвоем с Барбарисой гуляли по берегу Казачьей бухты. Недалеко от нас плавала пара: блистающий изумрудным опереньем селезень и серая утка, он впереди, она следом. Вдруг селезень выбрался на берег и неуклюже, но скоро двинулся в сторону такого же окраса самца, щиплющего траву, рядом серая утка, поменьше той, что плавала, видимо, еще молодая. Пара взлетела и устремилась к противоположному берегу, селезень тоже взлетел, но на середине бухты развернулся и плавно приводнился рядом с уткой. Я ждала скандала, хоть бы клюнула его, имеет право, ишь, за молодой погнался, но она стала совершать круги, преданная подруга, радуется, что он вернулся. Почему она послушно за ним плывет, будто ничего не произошло? Подумаешь, решил прогуляться, в этот раз обломилось, в другой получится. И что? терпеть? Несправедливо! "Вы мне?". ─ Рядом остановился мужчина в военной форме. "Нет, собаке", - смутилась я. "А", ─ засмеялся мужчина и, немного отойдя, оглянулся. Интересно, что он услышал из моей обвинительной речи.
Мы с собакой направились в сторону дома, и я вдруг подумала: может гусь никакой не изменщик, защищал свою территорию, а я сразу вообразила измену, по принципу: думай о плохом и не ошибешься. Увы, опыт в любви - плохой советчик. Особенно чужой.
Бублик и другие
На территории местной котельной обитает пес Бублик, большой, темный, в белых носках и с белой грудью. Густая шерсть блестит на солнце. Мы дружим, то есть, он позволяет себя гладить, сует нос в мой пакет, иногда в нем находит куриную косточку, тогда играет с Барбарисой. Сухой корм не ест. Но временами проходит мимо, будто нас не знает, не соблазнить даже кусочком мяса. Он на задании, сопровождает рабочих котельной в серо-оранжевых спецодеждах, на спинах белая надпись: "Теплосеть". Они обычно спешат туда, где случилась авария.
Однажды я наблюдала, как рабочие, их было трое, по очереди заглядывали в трубу, лежавшую на земле. Бублик так же, как они, склонил набок голову и заглядывал внутрь трубы.
─ Помогает? ─ спросила я рабочих.
─ Как же без него, ─ ответили мне.
Я вспомнила одну давнюю сцену на полигоне, когда тренировались солдаты ─ срочники. В то утро гуляла со своей Барбарисой и наблюдала, как солдаты по-крабьи ползли от одного свежевырытого окопа до другого. Знакомая картина. Но ползущих следом собак я видела впервые. Огромный белый пес распластался на земле как медвежья шкура на полу в доме охотника, только сейчас шкура двигалась следом за солдатами. Немного отставал рыжий пес с узким туловищем, заметно дергались задние лапы. Третья мелкой породы, белая с черными пятнами, больше всех суетилась; из-за того, что одно черное ухо торчало, а другое, белое, загнуто, казалось, что на ней шляпка набекрень, что создавало кокетливый вид. Она, то опускалась на передние лапы, отклячив зад, то садилась на хвост, то ложилась на бок, ползти не получалось. В конце концов, ей надоело, и она забегала, запрыгала, закрутилась между ползущими, весело залаяла, никто не обращал на нее внимания. А она прыгала и бегала, такой восторг: смотрите, смотрите, сколько их, больших и сильных у моих ног! Я такая красивая! Моя Барбариса закрутила хвостом в знак согласия.
Покормить птичку
Мою ворону я узнаю сразу: такие затейливые кружева по краю черной манишки только у нее. Когда мы с Барбарисой перебираемся через гору строительного мусора на полигон, она уже ждет нас на бетонном столбе. Я насыпаю на пенёк первую порцию собачьего корма. Барбариса на еду не претендует, у нее дела поважнее. Пока она обнюхивает кусты, я наблюдаю, как ворона берет в клюв корм, замирает, пробуя на вкус, и проглатывает. Меня не боится, но лучше не делать лишних движений ─ одним глазом она за мной наблюдает. Вторую порцию насыпаю на ровный камень под кипарисом, на ветке которого уже покачивается моя ворона. Дальше заросли можжевельника, низина и пригорок, за ним открывается вид на бухту. Мы спускаемся к воде, ворона нас не сопровождает, опасается чаек, они тоже ждут меня с кормом.
Каждый день мы одним маршрутом гуляем с Барбарисой, и вот уж почти год прилетает ворона. Такое постоянство в хаотическом мире, полном неприятных сюрпризов, грело бы душу, если бы моя собака в тот момент, когда я отвлекаюсь на птицу, не превращалась в стрекозлиху. Как только я переставала на нее смотреть, она стремительно исчезала в зарослях кустов.
Вчера вернулась, извалявшись в чем-то сильно пахучем, не помогло даже отмывание в морской воде, мокрая шерсть еще сильнее запахла. С прогулки я вела ее, стараясь не встречаться ни с кем из соседей. Мне это удалось, но вскоре услышала на лестничной площадке возмущенные голоса, особенно старались дама с пятого этажа и ее вечно обдолбанный великовозрастный сынок. Их голоса приближались к моей двери. Выручил шуткой сосед по лестничной площадке: "Запах из подвала, там спрятался натовский солдат и обделался от страха". Дама засмеялась. Обошлось. Обошлось вчера, сегодня шутка уже не поможет. Я стала звать свою собаку, но она, почуяв свободу, забыла, как ее зовут. Нервы не выдержали, и я обратилась к вороне, клюющей корм на камне: "Вкусно? Да? Еще бы, ты угощаешься, а Барбариса в свободном полете. Где она? Ты же можешь мне помочь. Что тебе стоит найти ее".
Долго уговаривать не пришлось, ворона взлетела, повернула в сторону пригорка, сделала плавный круг и закаркала, хлопая крыльями. Я перебралась через кусты и увидела мою собаку, она что-то грызла. Ворона спикировала и клюнула ее в голову. "Эй, не делай этого, клевать я не просила". Ладно, ─ птица помахала крыльями в знак согласия и взвилась в небо.