- Все, Сергеич, до завтра, я за тобой заеду. Главное - удочки не забудь.
- Да ну их, я лучше динамитику пару ящичков прихвачу. Так-то оно вернее будет.
- Правильно, а я электроудочку на тысячу ватт сконстролил, ни одна живая тварь в водоеме не останется.
- Вот это дело, Миш! Петьке скажи, пусть сеть с мелкой ячейкой возьмет, чтобы и малек не проскочил!
- Ладно, я, кстати, за ним сначала заеду.
- Ну, все, пока. - Сергеич положил трубку и продолжил собирать рюкзак.
Всех троих героев нашего рассказа - Юрия Сергеевича, Михаила и Петра объединяла общая страсть к рыбалке. Конечно же, они не были браконьерами. Ловили исключительно на удочки и спиннинги. Даже сетью брезговали, поэтому приведенный выше разговор был не более чем шуткой или, лучше сказать, стебом над уродами, промышляющими подобным образом.
Коллеги работали в питерском НИИ лесного хозяйства. Мишке с Петькой стукнуло недавно по сороковнику, а Юрию Сергеевичу оставалось до пенсии шесть лет. Поэтому два "молодых чемодана" почтительно называли его Сергеич. Впрочем, на дружеском общении между собой разница в возрасте практически не сказывалась. Ребята часто ездили в экспедиции, занимались проблемами естественного и искусственного возобновления леса, причинами высыхания лесных массивов, сохранением их биологического разнообразия. Юрий Сергеевич работал в отделе кадров. Но судьба свела их давным- давно на поприще любимого увлечения. По утверждению старшего товарища, время, проведенное на рыбалке вместе, можно было бы сложить в несколько лет.
*
Когда многоэтажки окраин города на Неве проводили взглядами окон, пылающих в закатных лучах, застоявшийся в стойле гаража старенький УАЗик, герой советского и российского бездорожья, радостно заржав томившимися под капотом "лошадками", рванул галопом, унося в сторону Карельского перешейка троих рыбачков. Заветное прикормленное место на реке Вуокса, недалеко от станции Сосново, уже ждало своих завсегдатаев. Когда выезжали, погода шептала, обещая ласковый и теплый обогрев Ярила, с одной стороны, и приятно охлаждающие дуновения Перуна, с другой. Легкие белые перышки, надерганные хулиганистым ветерком из кучных подушек величественных ватных гигантов, рассыпались по голубому одеялу небосвода.
Но вот незадача! После Орехова погода стала неожиданно портиться. Минут за десять от белоснежных перьев не осталось и следа. Свинцовые цепеллины, постепенно поглощая голубое пространство над головой, начинали подготовку к бомбометанию водяными каплями. Порывы ветра стучались в левый борт и окна джипа уже не так дружелюбно, как полчаса назад и все настойчивей требовали впустить их в салон.
Ухудшение погоды не испортило друзьям настроения. Уж они-то знали переменчивость местного климата. Как говориться, отколе гроза, оттоле и ведро. К тому же и официальный прогноз обещал солнце. Но это потом, а сейчас...
Стена дождя обрушилась как-то сразу на капот, лобовое стекло, крышу. Где-то справа начиналась артподготовка. Заговорили крупнокалиберные гаубицы грозовых раскатов. Беспорядочная крупная картечь тяжелыми каплями выбивала на корпусе внедорожника сумасшедший рваный степ. Искривленные нити-молнии, вылетавшие из невидимых небесных лазерных бластеров, дополняли жуткую картину светопреставления на поднебесном театре погодных боевых действий.
Дорога уже давно петляла через лесной массив. Опытный Михаил за многие годы изучил ее досконально, знал каждый поворот, пригорок и даже упорно игнорируемые дорожными службами выбоины на асфальте. Мог бы ехать с закрытыми глазами. Поэтому не стал останавливаться пережидать грозу. Молнии лупили совсем рядом в деревья, обступившие плотным строем дорогу. Внезапно яркая вспышка слева высветила, как утверждал потом Михаил, возникший метрах в десяти прямо перед капотом странный силуэт. Он рефлекторно дернул руль вправо и резко вдавил педаль тормоза в пол. Нагруженный УАЗик юзом заскользил по асфальтовому покрытию, словно улизнувший из рук кусок мыла по полу в бане. Обочина! Кювет! Подскоки! Удар!!! Хруст разлетевшегося мелкими бисеринами стекла! Заднее правое крыло и дверь всмятку!!!
Когда первый шок от удара прошел, Михаил выдавил надтреснувшим голосом:
- Все живы?
- Я, кажется, еще на этом свете, - пролепетал Петя, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, потирая ушибленное колено и локоть. - Хорошо, пристегнут был.
- Сергеич, ты как? - Миша отстегнул свой ремень безопасности, включил в салоне свет и повернулся всем корпусом назад. Тусклая лампочка высветила на заднем сиденье фигуру Юрия Сергеевича, державшегося одной рукой за висок, а другой за лицо.
- Вроде, жив, - слабый голос Сергеича дрожал. Он оторвал обе ладони от головы и уставился на окровавленные пальцы.
- Да е - мое! Ты весь в крови. Погоди, не трогай лицо. В осколках лоб и щека. Я сейчас к тебе перелезу. Петя, достань аптечку. Там, под бардачком на полке.
*
Когда ветер и дождь подустали, а грозовой фронт стал удаляться в сторону северной столицы, вылезли из машины. Сергеич с перебинтованной головой еле стоял на ногах. Его мутило. Мужики уложили бедолагу на заднее сиденье.
- Скорее всего, сотрясенье мозга, - тихо шепнул Петр Михаилу. - Надо бы назад, в Питер, в больницу его.
- Посмотрим, можно ли завестись.
Осмотр дал неутешительные результаты. Пострадали не только заднее правое крыло и дверь. Пробитым оказался радиатор и картер. Видимо, когда "козлили" по оврагу и чесали днищем траву, цепанули пень или большой камень.
- Слышь, Петь, до Соснова километров пятнадцать, Сергеича не допрем, попробуем остановить тачку.
Получасовые попытки поймать машину увенчались провалом. Да и ловить, собственно, было некого. За все это время никто не проехал в сторону Питера. Мужикам это показалось весьма странным - ведь не на каком-то заброшенном проселке стояли, а на довольно оживленной трассе. К тому же стрелки на часах показывали всего лишь без четверти полночь.
- Вечер перестает быть томным, - вздохнул Михаил. - Придется ночевать в машине, а утром видно будет.
- Может, эвакуатор вызвать?
- У тебя что, лишние двадцать тысяч с собой есть?
- Нет, конечно..., а что если скорую и дэпээсников?
- А вот это мысль! Как это я сразу не допер?!
- Ладно, пошли в машину, а то мокрые все.
- Сергеич, живой? - спросил как можно спокойнее Михаил, усаживаясь в джип.
- Как голова? - Петя тоже старался не выдать голосом волнение.
- Болит. И блевать охота.
- Сейчас, погодь, я скорую вызову и ментов.
- А-а-а..., - неопределенно пробормотал Юрий Сергеевич.
Петр достал свой мобильник, включил и уставился на экран, осветивший озабоченное лицо.
- Приема нет. Видишь, ни одного деления.
- Странно, - отозвался Михаил, потянувшись за своей трубкой. - Хех, у меня тоже. А ведь здесь везде вышки. Ты же помнишь, мы всегда с нашего места звонили.
- Так то ж с нашего. Не доехали чуток.
- Да брось, в Соснове точно вышки есть. И Билайн, и МТС, и Мегафон. А мы всего на пятнадцать километров отъехали...
Нажатие кнопок оказалось тщетным.
- Странно. Не нравится мне все это. И машин нету.
- Может, деревья на дорогу повалило, гроза-то писец какая была.
- М-да, я давно такой не припомню.
- Ладно, Петь, давай до утра подождем, сам знаешь, оно мудренее... Пойду отолью перед сном, не хочешь?
- Да я уже.
Через пару минут Михаил открыл Петькину дверь и с вытаращенными глазами утверждающе улыбнулся:
- Мы спасены, кажется, неподалеку какой-то домик или избушка на курьих ножках. Идем, я покажу. По-моему это свет из окошка. Случайно меж деревьев увидел.
Петя кинулся за Михаилом вглубь леса. Метров через двадцать они вышли на место, откуда сквозь частокол сосен действительно брезжил едва заметный огонек.
- Видишь, не пляшет свет, значит, не костер, - уверенно произнес Миша.
- Думаю, до него метров сто пятьдесят, хотя в темноте, да в лесу расстояние обманчиво. - Петя почесал подбородок. - Разведаем?
- Да, сейчас фонари принесу. - Михаил кинулся к машине.
*
Упругие лучи мощных фонарей выхватывали из темноты стволы сосен и елей, казавшихся гигантскими призраками. Ш-ш-шелестящие на ветру кроны ш-ш-шумно ш-ш-шептали: страш-ш-ш-шно! Страш-ш-ш-но! Страш-ш-ш-но! - Словно предупреждали непрошенных гостей.
Лесной домишко оказался вовсе не избушкой на курьих ножках, а довольно крепким, похожим на охотничью заимку, бревенчатым строением, возвышавшимся на невысоких деревянных сваях над маленьким ручейком.
Поднялись по скользким ступенькам на крыльцо. Постучали. Им долго не открывали. Стали стучать настойчивей. Вдруг дверь резко отворилась. Мужики рефлекторно отпрянули назад. На пороге в свете керосиновой лампы, зажатой в узловатой артритной руке, стояла Баба Яга. То есть, сходство старухи со сказочным персонажем было настолько поразительным, даже гротескным, что друзья уже было заколебались, проситься ли на постой. Но усталость, непогода и Сергеич в плохом состоянии перевесили сомнения в пользу просьбы приютить их до утра. Женщина молча кивнула.
- С нами еще один товарищ. В машине остался. У него сотрясение. Вы не против, мы его сейчас приведем?
И опять ничего не ответила Яга, только молча кивнув, удалилась вглубь дома.
Изба состояла из двух комнат. В одной стояла печь-буржуйка, грубо рубленый стол с двумя лавками по бокам и лежанка, застеленная какими-то шкурами и старым латанным-перелатанным одеялом. На нее и уложили Сергеича. На столе в старинном подсвечнике, может даже позапрошлого века, горел огарок свечи. Больше ничего в этом помещении не было. Ни картин, ни икон. Голые стены. Никакой посуды на столе. Чем могла бы порадовать глаз другая комнате, так и осталось неизвестным, потому что бабка, впустив незадачливую троицу, удалилась туда, закрыв демонстративно за собой дверь. Да, собственно, мужикам было наплевать на это. Последние события и предшествующая неблизкая дорога вымотали не по-детски.
Михаил и Петя, переодевшись в сухое, заставили сделать тоже самое Сергеича. Напоили пострадавшего водой из фляжки. Попили сами и, проглотив пару галет, расположились прямо на полу в одежде, подложив под головы рюкзаки. Укрылись каждый своей плащ-палаткой.
- А хозяйка что, немая? - прошептал в темноте Михаил, когда они задули свечу.
- Не знаю, может быть, - так же тихо ответил Петр. - Вообще, странная какая-то, даже чаю не предложила.
- А внешность-то, внешность! Ну, прямо картинная Баба Яга! Даже бородавка на носу.
- Да ладно, мне по фигу, приютила - и то, спасибо!
- Вообще-то ты прав, - уже сквозь сон пролепетал Михаил.
*
Саша, загребая валенками снег, шел через сосновый лес по слегка запорошенной тропинке к своему "гнезду". Насест на пятнадцатиметровой высоте в виде маленького домика, оборудованный вместе с отцом на старой развесистой сосне, был для Саши и деревенских пацанов местом для игр в войнушку. Иногда, когда накатывала грусть или хотелось побыть одному, помечтать, почитать, подумать о будущем, мальчик приходил сюда один и часы напролет проводил в одиночестве, сливаясь с природой. Весной и летом наслаждался пеньем птиц, лесными запахами, шепотом листвы вековых исполинов. Зимой, в безветренную погоду слушал до звона в ушах тишину, нарушаемую изредка мягким шуршанием роняемых усталыми ветками снежных шапок, да треском веток. Морозы-то и называются трескучими, потому что ветки от него трескаются, прокалывая звонким эхом тишину сонного зимнего леса. Иногда парень делал здесь уроки, а недавно стал готовиться к экзаменам в институт. Грезил авиацией, мечтал конструировать самолеты.
"Сегодня хоть и безветренная погода, но морозец не слабый, хотя и не трескучий, так, градусов двадцать. Посижу часок, подучу алгебру, а то домой дядья с женами из Питера понаехали. Шумно, не сосредоточиться", - подумал Саша. Ему, семнадцатилетнему деревенскому парнишке, живущему на природе, не привыкать к морозу.
Минут через двадцать серое без просветов небо стало внезапно темнеть. Поднялся ветерок. Сначала легкий. Потом порывы усилились. Начинался буран. Причем, он так неожиданно и стремительно набирал силу, что у видавшего не один десяток резких ухудшений погоды Саши это вызвало крайнее удивление.
"Пора домой, - решил парень и приготовился спускаться. - Хотя тут идти-то всего минут пятнадцать хоженым-перехоженным путем, но не ровен час, пурга в лесу застанет. Лучше не рисковать".
И тут произошло совершенно неожиданное. Внезапно над головой ударил гром.
"Ух ты! Зимой! Гроза!" - пронеслось в голове. В нескольких метрах от его сосны почти одновременно с адским грохотом шибанула молния. Явление настолько редкое, что парнишка не на шутку испугался. Руки и ноги быстрее стали перебирать сучки. В одно мгновение после ослепительной вспышки и заложившего уши грохота все потемнело в глазах. Саша, теряя сознание, разжал пальцы, цеплявшиеся за ветку.
*
Михаил проснулся среди ночи от непонятного чувства тревоги. Сел на полу, плохо соображая, где находится. Огляделся. Обстановка, выхваченная светом луны, пробивавшимся сквозь закопченное окошко, помогла напомнить вчерашние события: поездка на рыбалку, гроза, авария, заимка со странного вида хозяйкой.
Петя рядом на полу и Юрий Сергеевич на лежанке мирно посапывали. Вдруг заметил полоску света, пробивающуюся сквозь щель двери в бабкиной комнате.
"Ладно, не спится старушке", - подумал Михаил и уже хотел снова погрузиться в объятия Морфея, как вдруг увидел, что полоска света становится шире. Чуть скрипнула половица. На пороге комнаты появился сгорбленный силуэт хозяйки. В одну секунду Михаила охватил ужас. Глаза старухи горели зеленым светом. Как у кошки в темноте. В одной руке ведьма держала керосинку, а в другой - подсвечиваемый ее тусклым светом топор.
- Э-э! Мамаша, вы чего это!? - почти крикнул гость, пытаясь разбудить друзей.
Михаил уже вскочил на ноги и в нерешительности смотрел на приближающуюся каргу в попытке оценить ситуацию: то ли это дурной сон, то ли надо как-то защищаться. Тем временем, бабка спокойно поставила лампу на стол и взяла топор уже в две руки.
- Ты пошто, Раскольников, мою сестру-процентщицу зарубил? - послышался скрипучий старческий голос. - Я давно тебя поджидаю. С 1866 года.
- Слава Богу, вы шутите! Это ж плод воображения писателя!
- Врешь! - выкрикнула "сестра" убиенной процентщицы таким голосом, что у "Раскольникова" застыла кровь в жилах.
- Мужики!!! Атас!!! Подъем!!! Убивают!!!
- А! Что?! - Петя резко оторвал спину от пола, сел и уставился на обезумевшую старуху, стоявшую в свете керосинки в угрожающей позе. - Вы сума сошли?! Зачем топор?!
- Что происходит? - подал с лежанки голос Сергеич.
Михаил заметил за спиной бабки еще один силуэт. Как ружье наперевес мужик прижимал к груди вилы с непомерно длинными зубьями.
- Да что же это такое, в конце-то концов, я сейчас вызову полиц... - Поднявшийся с пола Петя не успел договорить. Вилы просвистели в нескольких сантиметрах от головы и с характерным дребезжанием затряслись в бревенчатой стене. Пока он вытаскивал их, старуха, с неожиданной для ее возраста прытью, подскочив вплотную к Мише, занесла топор.
- Хек! - Топорище обдало ветерком чудом увернувшуюся от удара голову. Михаил сместился в угол. Маневрировать бедолаге было уже некуда, и второй удар острого лезвия неминуемо расколол бы череп "Раскольникову".
Звон разбитого стекла и торчащее оперенье стрелы из сердца бабули оборвали смертельную траекторию инструмента для колки дров, раскраивания черепов, вывешивания в накуренных помещениях и плавания без топорища. Через мгновенье входная дверь, сорванная мощным ударом с петель, ввалилась в комнату. На пороге стоял молодой человек с луком в руке и колчаном стрел за спиной. На вид ему было лет восемнадцать-двадцать. Лицо мужественное. На волевом подбородке характерная ямка. Серо-голубые глаза светились решительностью.
Подручный старухи, успевший вытащить из-за пояса огромный тесак, с ужасом в глазах ринулся в комнату, откуда вместе с хозяйкой они начали вылазку на мирно спавших гостей. Мужики, в непередаваемом словами изумлении, граничащем с потерей сознания, проводили глазами молодого лучника, подобравшего из рук покойницы топор и скрывшегося в соседней комнате.
Возня! Вскрики! Два хрястких удара! Тишина...
По локоть в крови и с кровавыми брызгами на лице лучник вышел на середину комнаты. Тусклый свет керосинки отбрасывал тень на бревенчатую стену, придавая фигуре спасителя довольно внушительной вид.
- Больше эти упыри вас не побеспокоят.
- Вообще, что тут происходит? - оправившись от шока, выдавил Сергеич. - Кто это такие, кто вы?
- Что здесь происходит, вам, двадцать первым, не понять. Наши разборки. Это, - он кивнул на тело старухи, - беда нашего мира. Я - лесник, охотник, лучник, санитар леса, чистильщик. Называйте, как хотите. Нас много, у каждого своя ниша. Есть городские, морские, горные. Наш отдел занимается лесом средней полосы.
- А имя есть?
- Александр. Я сейчас унесу эту падаль отсюда, а вам советую из дома до рассвета не выходить. Иначе я за вашу жизнь не ручаюсь. Недобрый сегодня лес. В заимке же вы теперь в полной безопасности. Но только в эту ночь, день и до следующего заката. А вообще, лучше уйти утром.
- А нечисть-то эта с юмором своеобразным, - заметил Юрий Сергеевич. - Зачем-то Раскольникова приплела.
- Они всегда так. Изуверы. Им главное сначала жертву напугать до смерти. При этом ее отрицательной энергией подпитываются. Около Достоевского эти и еще несколько все крутились. У него при сочинении столько эмоций негативных выплескивалось. До эпилептических припадков доводили беднягу. Бесы. Вот тогда у них пиры случались. Одним словом, энергетические вампиры. - На лице Лучника появилась брезгливая гримаса. - Остальных мы извели. Эти последние в данном секторе были.
- Да кто они-то? Загадками говорите. Можете толком объяснить? - не выдержал Михаил.
- Какая вам разница? Если нужно ярлык или табличку на шею повесить на это явление, то пусть будут "негативные энергоинформационные эгрегоры параллельного мира".
- Эгрегоры?
- Сущности, проще говоря, - вставил Сергеич.
- Правильно, - продолжал Лучник. - Эти среднего уровня. С более высокими я бы в одиночку не справился.
- Ерунда какая-то, - подал голос Петр. Не верю я во всякие там параллельные миры и энергоинформационные, как там их, эгрегоры.
- Напрасно, вы же научные работники, почитайте Вернадского.
- А вы откуда знаете, что мы научные...
- Не важно, знаю и все. Вы, ваша цивилизация думаете, что на Земле одни. Ошибаетесь. Здесь столько обитателей, столько невидимых друг для друга миров. Только все находятся в разных измерениях, так сказать, существуют на разных частотах. Ведь что такое материя? Это всего лишь вибрация энергетических волн с колоссальной, невообразимой человеческим разумом частотой. Но иногда при выбросе огромной энергии бывают случайные накладки, соприкосновения или пересечения миров. Могут перемешиваться и времена года. Молния может быть таким выбросом. А материализуются такие сущности, если им нужно, набрав энергию и раскачивая вибрацию до необходимых частот по своей воле.
В комнате надолго повисло молчание.
- Жестко вы с ними..., я имею ввиду в физическом плане, - нарушил, наконец, тишину Михаил.
- Иначе нельзя. Если бы я опоздал, вы пожалели бы, что родились. Они бы вас сначала ранили, а потом..., но вам этого лучше не знать. И... спасибо.
- ???
- Извините, но вы были моей приманкой. На дороге перед аварией видели силуэт?
- Да, - ответил Михаил. - Я, по крайней мере... А если бы мы погибли. Если бы старая карга первый раз не промахнулась? Если бы вилы нашли Петькину голову?
- Но все же живы. История не терпит сослагательного наклонения. Погибни вы, тогда бы эти упыри не одну сотню душ загубили.
- А заимка откуда? Ее здесь отродясь не было. Мы эти места вдоль и поперек исходили. Только сразу не сообразили, что ее здесь не может быть. От шока, видать.
- На все вопросы я не могу ответить. Да и ни к чему вам это. Забудьте и никому не рассказывайте. Все равно не поверят.
- Вы назвали нас двадцать первыми...
- Номер вашего измерения по нашей градации.
Александр вытащил тела за порог и обернулся на крыльце.
- Прощайте, хотя, возможно, и до свидания...
Мужики прислонили вышибленную дверь к проему, обследовали вторую забрызганную кровью комнату, оказавшуюся абсолютно пустой, и легли. Но сон долго не шел. Еще бы! После всего увиденного и пережитого... Как уснешь? Часа три разговаривали, обменивались впечатлениями. Поверить в случившееся было почти невозможно, но вилы, топор, кровь на полу, разбитое окно и выбитая дверь подтверждали реальность произошедшего.
В конце концов, усталость оказалась выше возбуждения, и сон постепенно сморил-таки рыбачков.
*
Открыв глаза, Саша увидел над собой обгоревший ствол своей любимой сосны, словно разрубленной сверху вниз гигантским мечем почти до половины. Рядом в снегу валялись обуглившиеся доски - все, что осталось от насеста. Встал. Голова кружилась, но не болела. Руки были в чем-то липком. Парень уставился на них в недоумении, - словно чужие. Господи, да это кровь?! Откуда?! Потрогал лицо. Пальцы почувствовали на лбу и щеках такую же липкость. А вот на полушубке крови нет. Если бы поранился, накапало бы и на одежду. А где шапка? Нет шапки. Обшарил все вокруг сосны. Как сквозь землю провалилась. Да ладно, Бог с ней.
Мать с отцом и дядья с женами чуть в обморок не упали, когда увидели Сашу на пороге. Лицо и руки в крови. Выяснилось, что его три дня искали по всему лесу и, в первую очередь, у любимой сосны. Почему она оказалась вдруг поверженной молнией? И откуда та могла взяться? Никто в округе не видел, не слышал даже и намека на непогоду в тот день.
Когда парень помылся, на теле не оказалось ни царапины. Чья же это была кровь?
Кроме того, он даже не обморозился и не простудился. Без шапки-то, да в двадцатиградусный мороз! Три дня!
На следующее утро Саша как ни в чем не бывало пошел в школу. Ничего не изменилось в характере и поведении. Как был добрым и веселым парнем, так им и остался. Разве что повзрослел как-то резко. Интересы кардинально поменялись. Раньше интересовался точными науками - геометрией, алгеброй, физикой, мечтал поступать в авиационный, а после "исчезновения" увлекся биологией, ботаникой, орнитологией, стал изучать флору и фауну местных лесов. Решил поступать в лесотехнический.
*
Первым проснулся Петя. Огляделся.
- Мать честная! А где, собственно... - Он растолкал мужиков. Ошалевшие рыбачки ничего не могли понять. Избушка словно испарилась. Над головой безоблачное небо. Вместо стен полуобвалившаяся кладка из гранитных валунов. Мужики тщательно обследовали развалины, но никаких признаков вчерашних событий не обнаружили. Более того, какие-либо следы недавнего обитания людей здесь напрочь отсутствовали. Вместо пола трава и мох. Судя по всему, это была водяная мельница, руины которой остались еще со времен Финской войны.
Лес приветливо шумел листвой. Карабкающееся в зенит солнышко обещало ведро и тихую ясную погоду. Однако рыбалку придется отложить. Надо Сергеича в больницу отвезти и машину вытаскивать.
Сергеич, впрочем, чувствовал себя хорошо. Размотали бинт, чтобы в свете дня осмотреть рану, и глазам не поверили. Вместо глубоких порезов на лбу виднелись несколько зарубцевавшихся бледных полосок. На такое уходит не одна неделя.
Полезли за мобильниками. Индикаторы показывали хорошую устойчивую связь.
Михаил позвонил и вызвал ДПС, чтобы оформить аварию. Затем сделал звонок другу и договорился о буксировки УАЗика домой.
Когда подписывал протокол, инспектор назвал дату, которая говорила, что из жизни друзей выпало три дня.
Вспоминая нереальное события, мужики предположили, сначала, что это был просто гипнотический транс. Видения в нем возникают не наяву, а лишь в мысленном восприятии. Впасть в это состояние человек может даже без участия гипнотизера, а самопроизвольно - под воздействием монотонной дороги, от равномерного шума дождя, или от внезапной вспышки молнии...
Так-то оно, может быть, и так, но почему всем троим "привиделось" одно и то же?
*
Юрий Сергеевич, старый опытный кадровик, ждал на собеседование очередного претендента на место младшего научного сотрудника в отдел флоры и фауны. Их всего трое. С одним уже поговорил. Понравился. Очень подкован, грамотная речь. Рвется в бой. Амбициозен. По молодости это даже хорошо. Можно было бы на нем и остановиться, но формально кадровик обязан побеседовать со всеми.
Бегло пробежал анкету следующего соискателя. Биография - ничего выдающегося, - родился, учился. Школа да институт. Правда, лицо парня на фотографии показалась как будто знакомо. Но это вряд ли.
Интерком на столе хрюкнул, и динамик голосом секретарши оповестил:
- Юрий Сергеевич, к вам посетитель, говорит, ему назначено.
- Да, да, пусть проходит. - Кадровик встал с кресла для приветственного рукопожатия.
Дверь открылась, и на пороге возник статный, широкоплечий молодой человек, с открытой улыбкой и добрым взглядом серо-голубых глаз. Волевой подбородок отмечен характерной ямочкой.
Юрий Сергеевич, потеряв дар речи, плюхнулся в кресло. Вылезшие из орбит глаза поедали посетителя.
- Лучник! - наконец вырвался возглас. - Александр, Саша, глазам не верю, ты ли это?
- Простите, мы знакомы?
- Ты что, не помнишь? - Сергеич вскочил с места, подбежал к молодому человеку, приобнял за плечи. - Пять лет назад! У деревни Сосново! Дождь, гроза! Заимка! Бабка с мужиком! Упыри! Стрелой в окно! Параллельные миры пересекаются! Ну, вспомнил? Это я тогда был. Со мной еще двое друзей... Вот шрам от стекла на лбу. Александр, ну же!
- Простите, но вы меня с кем-то спутали. Да, я родом из Сосново, но вас, извините, не помню.
Кадровик несколько секунд смотрел юноше в глаза. Тот тоже не отводил взгляд.
- Ладно, считай, что ты уже принят на работу. В понедельник выходи.
Саша с благодарностью пожал руку Сергеичу.
- Спасибо, вы не представляете, как важно для меня попасть в ваш институт. Я оправдаю. Вот увидите, что я не пустое место.
- Уже увидел. Пять лет назад, - тихо произнес Юрий Сергеевич, когда Александр покинул кабинет.
*
Выйдя из отдела кадров, Лучник, скрывающийся под Сашиной внешностью, подумал: "Так, отлично, первый этап операции под названием "Внедрение" прошел успешно. Был, правда, риск, что меня, то есть Сашу, не узнают. Хотя старался, чтобы эти двадцать первые меня запомнили, чтобы потом взяли на работу. Вернее, не меня, я же не видим, а этого парня, Александра, тело которого я позаимствовал до поры. Пока не выполню свою миссию. Специально тогда с ними долго разговаривал, чтоб отпечататься в памяти. Раскрываться не буду, пусть думают, что я..., этот Саша, ничего не помнит. Хорошо, что внедрился в НИИ лесного хозяйства, ведь лес - моя область охоты в двадцать первом".
*
Саша после беседы с кадровиком, счастливый и ничего не подозревающий о "подсадке", свершившейся памятной зимой, поспешил домой поделиться радостью с родителями. Он, наконец-то, будет работать по специальности, которая одновременно является и любимым увлечением. Редкое сочетание в наши дни.
*
Не стал тогда Лучник на заимке рассказывать, что нечисть из его измерения использует людей в своих целях. Не раскрыл, откуда берутся маньяки, насильники, серийные убийцы. Вернее, почему обычные люди становятся такими. Некоторые даже не помнят, как совершали мерзость. Другие помнят, но не могут объяснить, что их сподвигло, поражаясь, что содеяли такое. Никто из них не знает, как нечисть "подселяется" к ним в подсознание и творит жуткие вещи.
Точно также положительные энергоинформационные эгрегоры внедряются в двадцать первом измерении в людей. И на Земле идет Битва. Пять лет назад, в зимнем лесу, когда Лучник был начинающим чистильщиком, энергии хватило на короткое внедрение. Тогда память парню удалось заблокировать. В большинстве случаев Лучнику это удается. Сейчас, после проведения многих удачных чисток, энергии хватит на десяток земных лет внедрения.
Саша до конца жизни ничего не узнает и не вспомнит, куда и зачем по ночам будет отлучаться из лагеря в лес во время экспедиций. А пока Лучник подождет. Но придет время, и он выстрелит!