Лэрри Лист : другие произведения.

Я следую

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Я следую*

(Мир Иоганна)

...У меня в жизни была большая печаль, но...

(И.С.Бах)

   Лето не торопилось, весна не радовала теплом. Ледяной дождь хлестал без остановки уже четвертые сутки, превращая улицы города в полноводные реки, ступени в пенные водопады, а площадь перед ратушей и собором - в бурлящее озеро, рассекая которое медленно двигались экипажи и автомобили, похожие на неповоротливые баржи.
   В тот вечер дождь немного притих, но на улицах по-прежнему было пустынно. Редкие прохожие, спешившие по своим домам, поближе к уюту, теплу и ужину с удивлением оглядывались на мчащуюся по залитому дождевой водой тротуару девушку в легком плаще и без зонта, промокшую, видимо, до той степени, когда лишняя толика воды уже не играет роли.
   Девушка не затрудняла себя перешагиванием бесконечных луж и пренебрегала возможностью укрыться от непогоды в многочисленных передних и подъездах, она даже не шла, а бежала не глядя под ноги словно спасаясь от погони или невероятно боясь опоздать куда-то.
   Девушку звали Елизавета Виер. Об этом город узнал несколькими неделями позже, а встретившие ее в тот вечер едва ли признали потом спокойной и подчеркнуто строгой госпоже давешнюю мокрую девчонку. Ибо то действительно была уже не она...
  
   - Черт бы побрал тебя, Вета, - прошипел смотритель, встретившийся ей у дверей собора. - Не сиделось тебе дома в такую пору, так и не опаздывала бы хоть! Оно и понятно - любимице мэтра многое позволено, а старому Кэрру за каждым их вас лестницу мой!
   Пропустив ворчание мимо ушей, она сбросила на ходу мокрый насквозь плащ и швырнув его на первый попавшийся стул не замедляя шага на одном дыхании вбежала по мраморной лестнице. Секунду замешкалась перед огромной дубовой дверью, с трудом приоткрыла ее и проскользнула в полутемный зал. В нем горело лишь несколько ламп по стенам, позволявших различать силуэты сидящих рядами людей, а далеко в глубине, у дальней стены напротив входа на возвышении ярко освещался огромный, богато украшенный орган и одинокая темная фигурка на его фоне.
   Дверь за спиной девушки закрылась, отгородив ее от старого ворчливого смотрителя, мокрой улицы, скверной холодной весны, всего неуютного мира. Другая волна устремилась к ней быстрее штормового ветра и накрыла с головой, не дав вздохнуть и повлекла за собой в бездонную пучину бережно, но неумолимо.
   Старый орган был не просто хорош - он был гордостью столицы, не меньшей, чем парк Памятников Герцогам или сырный завод у Северных ворот, снабжавший великолепным сыром сотни сортов пол страны. Хорош был и мэтр Генрих Ларр - Первый Музыкант, хотя ему, безусловно, далеко было до Первого мастера сыровара, а тем более до Герцога. Но в тот момент, когда вошла Вета оба последних забыли ненадолго о своем превосходстве попав наравне со всеми остальными во власть старого органа и его властелина.
   Музыка перестала быть просто музыкой. В тот вечер не ветер и не дождь - иная стихия царила в городе и всём мире. Она заполнила собой всё: от крошечных щелочек в коре земли до глубин Вселенной не оставив Пустоте ни единого шанса, а закрепившись во всём стала всем. Ничего не существовало вне её и так было всегда и вовеки, ибо другого не дано и не может быть никогда...
   Никогда.
   Никогда наступило и снова из него родился огромный органный зал с уносящимися ввысь колоннами, рядами обитых багровым бархатом кресел, сидящими в них замершими фигурами и маленьким темным человечком в глубине зала на фоне старого органа...
   Когда люди осознали тишину, они тут же разорвали ее оглушительными овациями, граничащими с воплями. Мэтр Генрих встал и поклонился залу. На губах его сияла неизменная улыбка, глаза закрывала темная повязка.
  
   - Кто здесь? - спросил он резко.
   - Я, - отозвалась Вета и вышла из своего убежища за колонной, куда она поторопилась скрыться от взоров выходящей из собора публики. - Я опять опоздала сегодня к началу, мэтр Генрих. Простите, сэр.
   - Герцог мог заметить твоё отсутствие и остаться недовольным.
   - Простите, - повторила девушка, опустив голову еще ниже обычного. - Я очень торопилась, но как всегда опоздала. Этого больше не повторится.
   Он нетерпеливо махнул рукой и жестом предложил сесть. Она подтащила второе кресло поближе и присела на краешек, зябко ежась, только теперь вспомнив, что попала под проливной дождь и промокла почти до нитки. Говорить было не легко - в ушах Елизаветы продолжала не смолкая звучать музыка, хотя глаза ее видели закрытый орган и облокотившегося на его крышку мэтра Ларра.
   - Вы испугали меня, сэр, - выговорила она наконец, - мне показалось, что после ТАКОГО трудно создать еще что-либо. И вряд ли найдется кто-то, способный повторить эту мелодию. И еще...
   - Еще? Не достаточно ли страхов, девочка? - усмехнулся музыкант.
   - Еще, - упрямо продолжила Вета, с трудом подбирая необходимые слова, - у меня появилось чувство, странное такое... Словно нет вокруг стен, а мы стоим последи бескрайнего луга по колено в мокрой траве, небо пронзительно-голубое, травы не видно - над самой землей стелится плотный туман, с каждой минутой он поднимается вверх и мы растворяемся в нем, тонем. За лугом морской берег и где-то вдалеке очертания острова - последнего приюта летящих к югу птиц. Из тумана слышны голоса, незнакомые, но словно родные, глухо, как за стеной, но совсем рядом...
   Его рука коснулась ее плеча, одновременно успокаивая и призывая замолчать.
   - Не тревожься, Елизавета, тебе не нужно бояться этого тумана и не тебя звали голоса земли. Наследницу Первого Музыканта не должны трогать такие вещи. До поры.
   - Сэр! - встрепенулась она. - У вас десятки учеников, одаренных, талантливых и Вы сами молоды, чтобы называть меня наследницей. Это не честно и просто... неприятно!
   - Терпи, девочка, - снова усмехнулся он, а дрожащие пальцы поправили повязку на глазах. - Будущее предрешено сегодня и ни я, ни ты уже не в силах его изменить. Легенда создана, и наше место в ней отмечено, хоть и не по нашей воле.
   Елизавета замерла, предчувствуя откровение, приближение тайны, от которой веяло одновременно сладостным ожиданием чуда и могильным холодом. И неизбежностью.
  
   Мэтр Ларр слова открыл орган, пробежал пальцами по клавишам, наполнив зал протяжным звенящим аккордом.
   - Возьми бумагу и карандаш, - велел он ученице, - и записывай мой рассказ... как угодно - словами, нотами.
   Она повиновалась, подвинула кресло еще ближе, подложив под чистый лист кипу партитур.
   Орган звучал негромко, как жалоба без надежды на понимание, а голос Генриха Ларра вплетался в канву других звуков и был не более чем нить в огромном полотне.
   - Рассказывают, что орган в нашем городе некогда настраивал пришлый человек - никому неизвестный музыкант из чужой страны, некий Иоганн. До тех пор наш орган играл просто хорошо, а под руками пришлого музыканта он обрел новую жизнь и чудесные свойства, каких нет ни у одного инструмента. Легенда гласит, что странный настройщик поразил своим искусством Герцога и тот поставил Иоганна первым Первым Музыкантом в ратуше, повелев подготовить ученика, способного заменить органиста в случае его смерти, ибо только смерть освобождала его от службы. Герцог не пожалел средств и назначил немалые деньги для подготовки ученика, не забыв и самого Иоганна и тот исполнил его волю. С тех пор традиция в городе сохранилась: каждый Герцог отчисляет в собор хорошие деньги, каждый Первый Музыкант готовит себе достойную замену.
   Елизавета нашла в себе силы промолчать, не высказав вслух возражений, вертящихся на языке, во-первых, не желая прерывать музыку, во-вторых, потому что спорить с мэтром Генрихом о своей одаренности было делом нескромным и неблагодарным: оба они давно определились с взглядами на этот вопрос.
   - Эту историю в городе знает каждый ребенок, - продолжал он, а пальцы независимо порхали по клавишам не зная отдыха, - другая же ее часть известна только Первому Музыканту и его единственному наследнику. Так вот... (орган застонал, как живое существо ) иногда музыка, сыгранная на нашем органе делает возможным связь с другим миром. Мы не знаем, что это за мир, не знаем, всегда ли это то же самое место. На эти вопросы, возможно, ответил бы мэтр Иоганн, но либо его ученик был не так любопытен, как мы, либо не потрудился запомнить и передать все ответы своего учителя. Достоверно лишь следующее: истинное обучение начинается только когда ученик после известных событий становится Первым Музыкантом. Накануне его учитель исполняет на органе тему, открывающую путь в соседний мир, который мы называем Миром Иоганна, и уходит в него, чтобы оттуда направлять своего ученика с достаточным мастерством.
   - Выходит, Вы встретитесь после смерти со своим учителем в Мире Иоганна, а я - с Вами? - спросила притихшая Вета, удрученная обсуждением перспектив "известных событий". Ей упорно казалось, что мэтр Генрих чего-то недоговаривает, но продолжать расспросы она не решалась.
   - Выходит так, девочка.
   Он неожиданно захлопнул крышку органа и закрыл ладонями глаза под повязкой. Звуки музыки отхлынули и смолкли, повисла тишина.
   - Ты здесь, Вета? - негромко позвал Ларр.
   - Здесь, сэр, - отозвалась она.
   - Записала что-нибудь?
   - Да... - Елизавета с сомнением взглянула на листок, испещренный слабо разборчивыми нотами, маленькими рожицами и загадочными значками.
   - Это твой ключ в Мир Иоганна. Если пожелаешь ко мне обратиться...
   Вот тут Вета заплакала, беззвучно, не желая тревожить того, кто невольно причинял ей своими словами нестерпимую боль. Однако вместо протеста она привычно произнесла "да, сэр", а мэтр Генрих привычно улыбнулся.
  
   К этому разговору они больше не возвращались. Несколько дней Вета провела в кабинете учителя, записывая под диктовку ноты сыгранной им в тот вечер темы. Мэтр Ларр уведомил Герцога, что с текущего дня официальной ученицей Первого Музыканта признана Елизавета Виер и положенные на обучение средства из герцогской казны должно отчислять ей. Не меньше месяца горожане судачили и показывали пальцами на новую знаменитость, смакуя версии такой удачной карьеры неприметной восемнадцатилетней пигалицы с сомнительным слухом, неприметным лицом, но толстым задом.
   Вечерами в соборе играли другие музыканты. Единственный выход Веты окончился крахом: едва сев за инструмент она с невероятной четкостью снова увидела луг в тумане, пронзительно-лазурное небо и обмерла, потеряв способность двигаться и мыслить, парализованная безотчетным ужасом. Не сразу сообразившие, что к чему слуги Герцога помогли ей подняться и вывели на улицу. Наваждение исчезло, но слухи среди горожан возобновились с новой силою.
  
   - Не больше недели до снятия повязки, - сообщил Вете доктор, вышедший от мэтра Ларра, - очень скоро развеются наши сомнения, но я прошу вас не слишком себя обнадеживать.
   - Одним словом, шансов почти нет, - "перевела" она.
   - Я с самого начала ничего не гарантировал, но применил все свои умения, - пожал плечами доктор. - Господин Ларр относится к этому куда спокойнее вас, мисс Виер. Учитесь у него терпению.
  
   Ежегодную весеннюю поездку в Кергс Вета ожидала с радостным нетерпением, тем более, что за три года службы при соборе она по разным причинам ни разу не смогла принять в ней участия. Однако в этот раз всё складывалось удачно: погода не подкачала - после долгой прелюдии, наконец, началась настоящая весна, настроение соответствовало погоде, работать в такой день было совершенным кощунством.
   Перед собором за одну только ночь пышно расцвели каштаны...
   У центрального входа толпился народ, рассаживающийся по экипажам. Вета разыскала мэтра Ларра. Отличное настроение не изменяло ему с того памятного вечера, который уже казался малоприятным сном:
   - Я люблю бывать в Кергсе, тебе там тоже должно понравиться, девочка. Там необыкновенный воздух, не сравнимый с городским. Недаром Герцог поводит там большую часть города. А тебе можно позавидовать - первая поездка в Кергс всегда что-то особенное.
   Почти в припрыжку Вета помчалась здороваться со знакомыми и заодно подыскивать себе место в экипаже. Тут-то она и столкнулась с Герцогом лицо к лицу.
   - О, приветствую Госпожу Мэтрессу! - шутливо поклонился ей хозяин города.
   Вета смутилась, опустила глаза и сделала глубокий реверанс, надеясь незаметно исчезнуть, но как раз этого ей не удалось.
   - А что это ты в дорожной одежде? - продолжил Герцог. - Солидарность отбывающим?
   - Но... - попыталась робко воспротивиться Вета.
   - Тебя не предупредили, что в соборе обязан постоянно находиться кто-то из музыкантов? А ты как раз кстати подвернулась: ученица мэтра. Не огорчайся из-за Кергса - молодая, еще тысячу раз там побываешь. Ну-ка, быстренько улыбнись своему Герцогу и поблагодари его за оказанную честь!
   - Благодарю, Герцог... - прошептала совершенно уничтоженная девушка.
   - То-то, же! - рассмеялся он. - Бывайте, Госпожа Мэтресса!
   Снующие туда-сюда люди оттеснили Вету к колоне. Из общего многоголосья она выделила только два голоса.
   "Все милости земли сыплются на эту пигалицу! - злобно прошипел один из молодых музыкантов, рассчитывавший прежде стать учеником Первого Музыканта. - Ни слуха, ни умений, ни лица, ни... Нас Герцог и не узнаёт, а с ней пол часа болтал, да еще и смеялся!"
   "Кто-нибудь видел, Елизавета нашла себе место в экипаже? " - спрашивал мэтр Ларр.
   Вета всхлипнула от обиды и спряталась за колонной.
  
   Когда все уехали, она некоторое время бесцельно слонялась по коридорам и залу собора, в полной мере ощущая бесполезность своего там нахождения. Герцог не желал ее присутствия в Кергсе, только и всего.
   В органном зале горел один единственный светильник, окна закрывали тяжелые бархатные шторы.
   - Утро доброе! - поздоровалась с пустотой Елизавета.
   - Доброе, доброе, доброе!.. - отозвалась Пустота.
   Бесшумно ступая по мягким коврам, устилающим пол, отвешивая поклоны невидимым слушателям, девушка прошла к органу, села, откинула тяжелую полированную крышку. Свет единственной лампы падал ей в спину, клавиши оставались в тени, однако это не имело значения.
   Прикрыв для большей убедительности глаза, она призвала в памяти последнюю сыгранную мэтром Ларром тему, его рассказ о Мире Иоганна, пальцы почти сами собой побежали по клавишам...
   - Видите, на что я способна! - гордо бросила она в пустоту.
   - Вижу, что из тебя выйдет толк, девочка, - ответила Бездна многоголосьем из всех уголков собора. - Не торопись оборачиваться, в своё время увидишь всё, что тебе положено, а это, уверяю, будет очень скоро - твоя работа уже сейчас может поспорить с творениями мэтра.
   Вета послушно осталась сидеть спиной к залу, однако разыгравшееся воображение поспешило нарисовать очертания человека в мантии мэтра, отразившиеся в полированной крышке органа, однако разум напомнил, что призраки обычно не имеют отражения. Она хотела поспорить с Голосом из Бездны, однако, как всегда промолчала.
   - Играй, девочка и не бойся никого. Первый Музыкант, открывающий двери в Мир Иоганна не боится ни живых, ни мертвых, ни жизни, ни смерти - для него всё едино. Немного беззаботности, Елизавета! Тебя ждет долгая и счастливая, по меркам людей этого мира жизнь, а после мы встретимся в моём мире.
   Звуки органа помогли Вете заполнить нестерпимую тишину и набраться смелости, прежде чем она произнесла с максимальной беззаботностью:
   - Я хочу обернуться. Только разок, если вы позволите, мэтр Иоганн!
   Бездна рассмеялась тысячью голосами и Елизавета с легким удивлением обнаружила, что смех мертвых вопреки всеобщим представлениям вовсе не зловещ и не мрачен, а очень похож на смех Генриха Ларра.
   - Смотри! - последовало приглашение.
   Дальняя стена зала, обычно остававшаяся в тени словно приблизилась и осветилась бледным голубоватым светом, однако почти сразу скрылась в тумане, густом и сером, наползавшим из Пустоты и скрывавшим знакомые очертания. Когда белесая волна приблизилась настолько, что скрыла первый ряд кресел перед самым органом, Вета испугано дернулась и отпрянула.
   - Нет уж, смотри, - отозвался голос и это, как ни странно успокоило Вету.
   Когда стена тумана приблизилась почти вплотную, она увидела сквозь пелену очертания одинокого острова, над которым кружились стаи больших серых птиц и силуэт женщины в светлом платье, стоящей на берегу, потом очень близко - ряд сияющих горных вершин, а за ними на долю секунды показалась бескрайняя долина, залитая солнечным светом. И тут же всё погасло.
   Освещенный единственной лампой органный зал казался маленьким и до ужаса будничным. Вета закрыла инструмент и пошла домой, наплевав на повеления Герцога. Никто ее не остановил.
  
   Поздно вечером того же дня один из герцогских экипажей вернулся в город и остановился у собора. Выбравшийся из него мэтр Ларр отпустил экипаж, а сам уверенной походкой прошагал к зданию и скрылся за его массивными дверьми.
   В одной руке у него была традиционная тросточка, в другой он держал плетеную корзинку с лесными весенними цветами. Ландыши, колокольчики, фиалки и душистые травы располагались в живописном беспорядке - он сам собрал их и составил букет. На ощупь и по запаху.
   Корзинку мэтр оставил в своем кабинете, а потом отправился разыскивать Елизавету: обнаружив ее отсутствие уже по приезду в Кергс, Генрих Ларр по обыкновению громко и однозначно высказал своё неудовольствие организаторам поездки. В сочетании с неизменной улыбкой, за которую одна часть горожан его открыто обожала и возносила, а другая скрыто ненавидела. Герцог относился скорее ко второй части, однако авторитет Первого Музыканта и старая традиция не позволяла даже ему открыто высказать свое истинное отношение. В косвенных же высказываниях и действиях недостатка не было; случай с Ветой, которую он так же не переносил, был лишь одним в череде многих. Однако на пожелание мэтра вернуться в тот же вечер в столицу Герцог ответил покорной благосклонностью.
   Однако сколько Генрих Ларр не бродил по собору и ратуше в тот вечер, Елизаветы он не нашел, так как она уже не первый час мирно спала у себя дома, не сомневаясь, что герцогский кортеж вернется только через несколько дней.
   В органном зале всё ещё тлела оставленная Ветой лампа, однако для мэтра Генриха это значения не имело. Давным-давно знакомым маршрутом, хоженым не одну сотню, а то и тысячу раз, он добрался до старого органа, открыл его и так замер, обдумывая зародившуюся ещё месяц назад в его голове мысль. Эта мысль поселилась в его сознании и неотступно преследовала, особенно в вечерние часы одиночества.
   Никто в этом мире не догадывался, насколько мэтр Генрих Ларр боялся того дня, когда доктор собирался снять повязку с его глаз. Он мечтал, как спустя всего несколько дней возможно сам сможет сесть на козлы экипажа, подъехать к дому Елизаветы, впервые увидеть её, подарить выбранный не на ощупь букет и отвезти в Кергс хотя бы на день. Потом пусть вернется темнота - он действительно привык, но один день-то он наверняка заслужил! А если - нет?!
   Это ЕСЛИ терзало его и отравляло долгие часы, дни и месяцы, преследовало ночами, превращаясь в манию.
   Пальцы непроизвольно коснулись клавиш и побудили дремлющий орган, наполнив мир темой ожидания.
   - А вот и ты, - сказала Бездна довольным, словно сытым голосом. - Давно пора было прийти сюда, к нам, мальчик. Зачем оттягивать неизбежное счастье? Тебя так ждали, ты давно уже готов прийти к нам и всё медлил. Пора!
   Умница-орган не издал ни одного фальшивого звука.
   - Я не к тебе пришел, Учитель, - спокойно, но твердо ответил мэтр Ларр. - Ты и правда долго ждешь меня, но здесь прошло не так много времени. Я не прошу у тебя отсрочки для себя - я прошу шанс, несколько коротких часов счастья для другого человека.
   - Ты великий мастер-Музыкант, Генрих, но еще больший безумец, таких всё меньше даже среди живых, - заметил голос из Бездны. - С чего ты взял, что девица будет счастлива, получив от тебя, старого болвана пучок травы и прокатившись по заросшим развалинам? Она уже получила самое ценное, имеющееся у тебя - право со временем попасть, как и мы, в Мир Иоганна.
   Гибкие пальцы мастера не дрожали, в отличие от голоса, вдруг изменившего ему:
   - Я знаю одно - она огорчится, если я уйду с тобой прямо сейчас, особенно, когда узнает, что это сделано добровольно.
   - Человек! - чуть презрительно - чуть снисходительно усмехнулась Бездна. - От пари ты не откажешься, надеюсь?
   - У меня есть выбор? - для проформы поинтересовался он.
   - Тебе он известен.
   Музыка стала чуть тише, но не прервалась.
   - Пари со смертью: не слишком ли претенциозно? Надеюсь, оно не войдет в легенды?
   - Одним словом, ты согласен, - подытожила Бездна. - Так вот. Ты добился в своей жизни всего, о чем мечтал, получил всё, чего желал. Ну, разве что кроме совсем незначительных пустячков вроде поездки в Кергс... Подобные мелочи ничего не значат по большому счету, но способны отравить существование такой чувствительной и тонкой натуре, как твоя. Ну-ну, не хмурься, я уже подхожу к сути! Итак, представь, что твоя повязка снята, а опасения докторов оправдались. Как серьезный человек ты не будешь отрицать, что они тебя изначально не обнадеживали. "Один шанс из тысячи", - так это звучало, верно? Вдумайся, Генрих, из тысячи! Разум же подсказывает, что и этого шанса на самом деле нет...
   - Не воображай себя гласом разума, - раздраженно оборвал фразу мэтр Ларр, - говори четко и кратко или проваливай!
   - Вот такие речи мне нравятся! - одобрительно хмыкнул голос. - И рад бы услужить, да "провалиться" в моем положении затруднительно. О краткости: прозреешь - живи, сколько отпущено здесь, нет - срочно и вечно среди нас. Что приумолк?
   Как плакал и кричал орган! Как непроницаемо спокойно стало вдруг лицо Музыканта...
   - Я хочу задать вопрос своему учителю, - бесцветным, но твердым голосом произнес Генрих Ларр.
   - Да, мой мальчик, - тут же отозвалась Бездна, но уже иначе.
   - Я так же неудержно буду жаждать смерти Елизаветы Виер?
   ............................................................
  
   Замолчал орган, и стало тихо, как в склепе. Он сидел молча, в темноте и бездействии, пока часы на башне не пробили третий час ночи, и лишь тогда покинул зал и вышел из собора. Никто не окликнул его - сторожа, видимо дремали, расслабившись по случаю отсутствия в городе Герцога и его окружения. Мэтр Ларр был спокоен: он убеждал себя не обращать внимания на учащенные толчки сердца - последнее время такое случалось часто. Не дрогнувшей рукой он одним рывком снял темную повязку с глаз, а за ней и бинты. "Что бы ни было, я узнаю об этом немедленно. ОНИ подождут до вечера, если..."
   То, что он принял за неожиданный удар, было видение света, тусклого ночного фонаря на площади перед ратушей. Медленно, но верно, как отпечаток на фотобумаге, начали проступать очертания домов и деревьев.
   Сердце бешено заколотилось, мэтр Ларр вынужден был присесть на ступеньку перед входом в собор и прислониться к колонне. Так счастлив он был впервые в жизни.
   "И кто из нас оказался прав, Пустота?!" - с ликованием подумал он.
   "Конечно ты, Генрих! - отозвалась Бездна и взорвалась многоголосым хохотом. - Это пари ты выиграл!"
  
   На работу Елизавета вышла только в середине следующей недели, когда вся компания во главе с Герцогом вернулась из Кергса, и прошли ее законные выходные. Все эти дни она провела дома, наслаждаясь бездельем, чтением и игрой на скрипке. Последнее обычно страшно действовало на нервы соседям по гостинице, но в те дни Елизавета играла так хорошо и не поздно, что даже самые суровые обычно жильцы не подумали явиться к ней с обычными претензиями.
   Хорошенько отдохнув, Елизавета отправилась в собор с необыкновенным чувством легкости и беззаботности: ее не пугала ни неизбежная стычка с завистливыми коллегами-музыкантами, ни возможный нагоняй от Герцога. Вечно недовольная физиономия старого Керра вызвала только улыбку сочувствия к бедному человеку, не способному оценить такой чудесный весенний денек, порадоваться солнцу и цветущим каштанам.
   Кислые физиономии музыканток не могли испортить ее настроение. Пробравшись на своё место, Вета расчехлила скрипку, покопалась в нотах, но не найдя удовольствия в этом занятии решила заглянуть по обыкновению к мэтру Ларру, узнать подробности путешествия и извиниться за своё отсутствие.
   Дверь его кабинета в ратуше, обычно гостеприимно распахнутая на этот раз оказалась запертой. Елизавета постучала, подождала некоторое время и присела на коврик рядом, намереваясь дождаться хозяина. Там ее и обнаружил Герцог.
   - Добрый день, ваше высочество, - сказала она, трезво оценив невозможность отступления.
   - Добрый? - мрачно переспросил Герцог, и Вета невольно сжалась еще больше, предчувствуя нешуточную взбучку за почти недельный прогул службы. - Легкомыслие имеет границы, Виер, но оно заканчивается, когда начинается преступление!
   - Простите, ваше высочество, - произнесла она, изумленная чрезмерно суровым тоном и резкостью суждения, удивляясь своей смелости, - но распоряжения относительно работы Ученику Первого Музыканта отдает только Учитель. Я не участвовала в организуемой Вами увеселительной поездке, но находиться это время здесь не была обязана.
   Герцог взглянул на неё с изумлением, смешанным с отвращением и изрек:
   - Вижу, у Вас ни перед чем нет обязательств, госпожа Виер. Что ж, как правитель, не имея по традиции права Вас изгнать, как человек я могу, и буду игнорировать интриганку, если не убийцу. Ни один благородный человек меня за это не осудит. Посему, советую не удивляться, не встретив меня на официальной церемонии вступления Вас в должность и в последствии. Не думаю, что это будет в глазах общества более странным, чем ваше отсутствие на похоронах мэтра!
   - ЧТО?! - воскликнула Вета, но ее вопль несся уже вслед уходящему правителю.
  
   Открыв запасным ключом дверь кабинета мэтра Ларра и надежно заперев её изнутри, Елизавета Виер, милостью Рока и Бездны Первый Музыкант столицы Роднора, долго рыдала, уткнувшись лицом в букетик засохших лесных цветов. Вопреки опасениям, никто не пришел её утешать...
  
  
  
   Выписка из многотомной Энциклопедии Искусств Роднора:
   "Елизавета Виер, в замужестве - герцогиня Галф (3712-3787?), Учитель выдающегося музыканта Грея Пешно (см.), Первый Музыкант столичного собора Роднора (3730-3784), основательница роднорской консерватории в Кергсе, автор более 300 музыкальных композиций, известнейший меценат своего времени. Уроженка Игле (Приозерье), с 3727 г. - в Б. Гнезде. С 3730 г. - Первый Музыкант, в 3734 г. основывает Консерваторию. 3735 г. - становится супругой Леонардо Галфа, наследного Герцога Б. Гнезда; с этого времени оказывает активную меценатскую помощь учреждениям и частным лицам, творящим в областях музыки, живописи, театра и пр. В 3773 г. принимает на обучение в Консерваторию Грея Пешно, с 3774 г. лично занимается его обучением. В 3797 г. исчезла при неизвестных обстоятельствах, ставших почвой для многочисленных догадок и легенд, ни одна из которых не доказана. (3989)
   Примечание: подробнее о жизни Е.Виер-Галф см. Т.Авл "История и легенды: Династии Первых Музыкантов Роднора. Елизавета Виер и Мир Иоганна" и мн. др."
  
  
  -- "Я следую тебе своими торопливыми шагами..." - строчка из кантаты И. С. Баха
  

В мире есть чудо, есть!

Это чудо - ты.

Я следую за тобой

своими торопливыми шагами.

Не различая дороги,

без сомнений и оглядки

я следую за тобой.

Робкая тень с тенью твоей

рядом вдруг очутится - чудо.

Воздухом дышим одним

(даже не верится!) - чудо.

С тучи одной дождь

нас умоет - не чудо ли?!

Если не оглянешься,

если помчишься как ветер,

если звездой упадешь в Вечность,

если...

Знай - своим торопливым шагом

я следую за тобой!

Конец

17.03. - 4.04.2000.

  
   1
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"