Итак, остроухий проводник - или проводница? - со странным именем Лягвуэль Пашку из Гиблых топей вывел (или вывела?) - после чего отбыл (отбыла?) восвояси. А наш герой оказался во вполне проходимом лесу, лишь слегка местами заболоченном. Но что-то с этим лесом явно было не то, что-то в нём Паштета настораживало... Но что же именно?
А! Какой-то он неестественный, ненаселённый, вот в чём дело. Тихий уж очень, зверья никакого нету...
И только Пашка об этом подумал, как всё разительно переменилось.
Буквально на протяжении следующей пары часов (и пяти километров ходу) восемнадцать раз Паштету попадались по дороге любопытные лисы, тридцать шесть раз - белки, в том числе и четыре - летяги, а три - дельтапланерюги, пятьдесят шесть раз он видел ежей, тринадцать - всяких косуль, которые пугливо убегали от него, вскидывая грациозно задками с белым хвостиком, да пять раз совсем рядом раздавался испуганный топот барсуков, прошляпивших приближение грозного Паштета.
Но... где же зайцы, кролики, лисы, бобры, выдры и выхухоли? А так же нахухоли, похухоли и охухоли? И где же Андрей Величко, наконец?
И нет ни следа маралов и северных оленей! Про рысей, пум и росомах не стоит даже и упоминать. Нету вообще никаких крупных кошек! Да и мелких...
Кстати, про кошек. А известно ли вам, что желудок котенка не больше наперстка, поэтому литр вылаканного за один присест молока находится там под давлением сто миллионов атмосфер? А твёрдая пища - так и вообще превращается там в алмазы? Вы не пробовали искать в кошачьих какашках алмазы? Зря... Надо вам этим озаботиться - как-нибудь на досуге.
Но продолжим.
Не видно горных козлов - да, на болоте встречаются не только многозубые черепа, но и горные козлы. Про отсутствующих сайгаков и ишаков-осликов тоже не упоминаем... Да! И - кем-то? - забыты суслики, хорьки (не путать с Хорем!) и прочие ласки с горностаями, фуро и фретками... Зубров с бизонами не видно окрест, как и туров с буйволами. Лошадок не отмечается. Даже, экая жалость, - лошадок Пржевальского. Зебр нету...
Чей-то голос в голове Паштета: 'Нет, нивазможна такое читать, с таким бедным животным миром. Плакая и стеная, продолжаем читать...'
И птичек нет! Ведь летяги ими не считаются, верно? А вот орлов, ястребов-перепелятников, ястребов-тетеревятников, соколов и сов с филинами - нету! И воронов с воронами и сороками, воробушков со всякими синичками...
Голос в голове: 'И страусов африканских, а также - эму и нанду. И - моа с эпиорнисами и диатримами... И шерстистых носорогов с мамонтами...'
Пашка на голос в голове пока почти не реагировал (хотя по поводу отсутствия птичек всё-таки сам только что вспомнил и мог бы этой шизофрении напомнить про убиенного им недавно глухаря), он усиленно размышлял. Главное - тут ведь даже насекомых и тех нету! Нет мух, комаров, ос, шмелей и непарных шелкопрядов. Даже - пчёл. Где рои пчёл?! Где, я вас спрашиваю?
Голос в голове: 'Если что, то я погибшие рои в подмосковных лесах по весне встречал, а живых - нет. Не переживают они зиму. Может, раньше пчелы покрепче были. Размером с грецкий орех, с крылышками такой...'
Второй голос в голове: 'А вот известный историк Рой Медведев однажды нашел в лесу рой медведев и сразу понял, что так дальше жить нельзя, что нужна перестройка и демократизация. И гласность...'
Первый голос: 'В заповедном конопляном лесу нашёл, не иначе. Конопляная пуща, фактически'.
Второй голос: 'А пчёлы слабые у нас потому, что они - кавказские, точнее - северокавказские. А кавказские пчелы у нас нынче потому, что за время войны на европейской территории все пасеки были истреблены. Солдаты мед любят, да. А война шла несколько лет. Тут деревни сотнями с лица земли стерли, а уж про пасеки и говорить нечего. Вот и остались у нас почти повсеместно только северокавказские пчелы...'
Первый голос: 'Мать моя в свое время голову отполировала отцу изнутри, за то, что он пчелиную семью упустил. Они отроились сперва на дереве, а на следующую ночь ударили заморозки - и матка погибла. А пчелиная семья в то время стоила от восьмидесяти рублей. При том, что волнистый попугайчик в зоомагазине стоил рупь писят на скупку и четыре рубля - на продажу'.
Третий голос, более солидный: 'В попугаях пчелиный рой гораздо ценнее!'
Первый голос: 'Дурацкое же дело - за полосатыми мухами бегать и их рыготину собирать, а потом есть. И вообще это дико - специально их для таких целей разводить. Лучше уж рыбьи яйцеклетки поедать, чесслово...'
Второй голос: 'А ещё лучше есть нерождённых курицыных детей. Я вот сейчас поедаю такое. По утру, причем сразу парой, почти как путен украинскех младенцеф'.
Первый голос: 'А я варёный мёд люблю...'
Второй: 'Злые языки говорят, что вареный мед - вредный и бесполезный. Типа - правильные ферменты разлагаются, и мед становится просто плохим сахаром'.
Третий: 'Слухи о вреде меда наверняка распространяют сами пчелы. И платят за это разным лжемедикам - тоже мёдом...'
Первый: 'Кстати, про пчёл и их мёд. Ведь где мёд, там должны водиться и ведмеди? Верно? Ну и где эти ведмеди? Покажите мне их!'
Вопрос был резонный, но Пашка решил его отложить 'на потом'. Сейчас же его всё-таки начали смущать, если не сказать больше, сами вконец оборзевшие голоса. Ведь не должно же их быть в голове у нормального человека? Правильно? А раз они есть, значит, с Пашкой творится что-то не то. И это 'не то' как-то связано с Гиблыми топями и тамошним Хаосом! Не отпустил пока что Пашку тамошний Хаос до конца, эх, не отпустил...
Что ж, надо принимать меры! И Павел крепко зажмурил глаза... Потом - широко их открыл.
Он стоял перед каким-то лесным жильём.
Перед этим жильем - а почему-то сразу Паша твёрдо решил, что это именно жилье, горел костерок, дававший слабый дымок, и у костерка возился человечек с пышным венком на голове.
'Интересно бы знать, куда это меня черти занесли', - подумал Паша, вышагнул на вытоптанную поляну и негромко и максимально дружелюбно сказал, стараясь, чтоб никого не напугать, но держа ружье под рукой:
- Добрый день вам, уважаемый!
Между прочим, для доброжелательных отношений очень важно, чтобы твой оппонент всегда помнил о том, что в случае чего ему кокосы выкрутят по правилу буравчика - без малейших сожалений и раздумий.
Человечек медленно обернулся, и тут Паштет понял, что на голове у голого смуглого пигмея был не венок, а старая потрепанная тряпка, намотанная замысловатым узлом.
'Так это ж чалма!' - вдруг осенило попаданца, и тут же он разглядел на лбу у мелкого нудиста третий глаз, а в руках - странный куст с трехпалыми листьями.
- Че за херь, ты кто, мужик?
Голый мужик молчал, опасливо глядя на ружье.
Судя по двум молниям на воротнике рубахи странный мужик работал электриком в местном лесхозе....
Первый голос: 'Какие ещё, на хрен, молнии на рубахе?! Пашка, мужик только что был голый - рубаха и штаны сушились на заборе. Кстати, это значит, что он хоть и индус, но не йог, те сушат шмотки прямо на себе!'
Второй: 'Какой, на хрен, это индус? Это испанец, такой же мелкий и чернявый!'
Первый: 'А я говорю - индус!'
Третий: 'Кстати, в отличие от немцев, во время ВОВ испанцы наше мирное население особо не обижали. Если испанец ухаживал за девушкой, то мог ей подарить и корову... Правда, вот откуда он брал корову, тут история умалчивает'.
Первый: 'Как это откуда? Украл, конечно. Откуда еще испанец может что-то взять? Они ж почти как русские. Одно от нас отличие - те мороз не любят'.
Второй: 'Не, как русские - это итальянцы, тоже думают руками...'
Третий: 'Думают руками - это да, в самую точку'.
Первый: 'Джентельменский набор испанского солдата: бутылка водки (по причине наличия отсутствия вина) - одна штука; упаковка резинотехнических изделий - одна штука; корова - одна штука...'
Второй: 'А корову, небось, отбирал у предыдущей девушки, южане они ведь такие непостоянные...'
Третий: 'Эй, это ж скотоложество какое-то! Девки меняются, а корова всё одна и та же...'
Первый: 'Я только что монетку подбросил. Так что решено: это - индус!'
- Ты че, индус, епта? - с приблатненной интонацией продолжил разговор с незнакомцем Паштет, терпеливо переждав диалог в своих взбаламученных мозгах.
Внезапно в голове Паштета что-то словно взорвалось - вот до чего довела шизофрения! - и жесткая земля с размаху ударила его о лицо.
В себя Паштет пришел уже связанным, лежащим у костра. Левую босую ногу обжигал горячий воздух от пламени костра, а давешний пигмей уже внимательно рассматривал трофейную обувь, негромко переговариваясь с кем-то невидимом для Паштета:
- Ты тама в шалгуне у балабузка городскова сочи, можа золото еся. Глянь, каки у него важны баретки-та. О, смотри, он глаза выголил, не пропал, стал быть.
Пашка поморщился. Блин, ни фига это не индус! Это факир - причём из наших, местных. А говор-то, говор... Прям как у заправских скобарей!
Первый голос в голове: 'Я этим типам, скобарям, никогда не доверял. То с литвинами, то с московитами якшаются... И муку из рыбы делают. Крайне подозрительные личности. Шильники в общем...'
Второй: 'Эти да, опасны. Я им тоже не доверяю. Были случаи, они в чужой мозг своими икс-лучами проникали. Программировали...'
Третий: 'Шапочки нужно из фольги носить, и пятак медный под пяткой - для заземления'.
Второй: 'Не пятак под пяткой надо носить, а заземлять ноги на ночь медной проволокой - к батарее отопления'.
Первый: 'Заземлять к батарее отопления низзя. Через батарею полезная мана уходит в Землю. Надо только к отдельному контуру заземления привязываться, или к нулевому проводу розетки. Причём правая и левая нога должны заземляться особо. Если правая на 'ноль', то левая тогда требует дополнительного сопротивления нагрузки, и должна подключаться к другой розетке через сопротивление нагрузки'.
Второй: 'А штекер никуда втыкать не нужно?'
Третий: 'Это по желанию заземляемого. Кстати, вот стишок по теме...
В нём такие бродят напряжения,
Что когда он из щита вылазиет,
На четыре метра метра в окружении
Всё живое гибнет и облазиет!
В общем, полюби Марусенька электрика, пока его током не убило...'
Второй: 'Значит, втыкать всё же нужно!'
Третий: 'Кстати, вы мне проиграли. Это таки оказался скобарь, а не индус или испанец. И теперь хоть на пиво, но денег один фиг я с вас стрясу!'
Первый: 'На пиво... Это означает - бездарно проссать полученные деньги!'
Третий: 'Хорошо, тогда куплю много шариков - надую и отпущу! Но деньги - на бочку...'
Первый: 'Лучше - презервативов...'
Пашка издал громкий стон и потряс своей словно чугунной головой. Проклятущий Хаос! Ну никак он не даёт измученному попаданцу покоя... Пашка опять зажмурил крепко глаза... Раскрыл...
И вот стоит он перед лесной избушкой. А навстречу ему выходят - мужик с рогатиной, сильно похожий на Квазимодо, и девица - вылитая сестрица Алёнушка из известной сказки!
Сам он, стало быть, братец Иванушка.
Ещё там была собака, кличка Тузик...
И вот подписывает этот Квазимодо Паштета на охоту на беспутного медведя - который регулярно разоряет евойную лесную пасеку...
Первый голос в голове: 'Мы-то намедне думали, что это опять будет красивый и прекрасный эльф. А тут оказался - ельф без носа и с изуродованным рылом. То есть - кто? Кого делали из эльфов, пытая и мучая? Правильно, орков. Встречайте - орк в сосновом лесу!'
Второй: 'Вот тебе, Паша, заодно и медведь! Ты ведь сам хотел 'разнообразия животного мира'? Припоминаешь такое?'
Третий: 'По поводу охоты. Я так понимаю, что охотится на медведя они всё же будут. Ночью из засады. Но я не понимаю, на хера это нужно лично Паштету? Еда у него есть, медведь на него не нападает, сам Паштет - трезвый. Да, приходит иногда медведь к посторонним людям, чтобы медом лакомиться, ну так это нормально, медведи для этого и существуют! Чего их убивать-то сразу? Тем боле - символ России?'
Первый: 'Еще можно было бы понять мотивацию, если бы Паштет был богатым зажравшимся новым русским. Скучно, ружье новое дорогущее купил, опять же перед телкой надо выпендриться на сафари - тут всё яснее ясного. Не оправдываем, но понимаем - почему... А в случае с Паштетом что такое деется? Всего шесть дней в другом времени, а уже убил глухаря, хотел убить кабана, и примеривается к медведю! Бабочка Брэдбери нервно курит в сторонке, икая и взволнованно трепеща своими чешуйчатыми крылышками!'
Второй: 'Кстати, несчастный Скотин Скотиныч тоже стоит в одном ряду с глухарем, кабаном и медведем и укоризненно так на него смотрит. Тоже ведь из-за Паштета пострадал, хоть и косвенно'.
Третий: 'Констатирую. В общем, путь Паштета в новом времени усеян трупами. И, увы, похоже, дальше будет еще больше трупов. Горы трупов...'
Первый: 'Пашка, дурень, когда мишка появится - сиди в избушке и носа наружу не показывай! Береги себя, тебе ещё столько надо сделать... Мир спасти... В очередной раз... Патроны тож береги...'
...Паша так не смеялся с детства, с того самого момента, когда наблюдал в цирке, как напоенный непосредственно перед выступлением валерьянкой (из личных неприязненных отношений осветителя к укротителю, возникших на почве склонности малолетней акробатки к промискуитету) тигр весело гонял укротителей по арене.
- Давай, дед, поднажми! Еще чутка, держись, старый, а то сожрет же! ...Так его, Потапыч, так его! Неча было в тебя стамеской тыкать! А-а-а! Тузик, малацца! За жопу его, косматого, за жопу! Уй, деда, красава! Как ты его поленом по хребту! Херачь зверюгу! У-у-у, мамочки, ща лопну от смеха... С-с-у-у-ки, ой, блять, до слез... Ату их, Потапыч...
Рядом весело визжала Аленка, почти точно копируя смех Маши из мультика про медведя. Веселье продолжалось...
'У Квазимодо морда страшная,
Его нельзя поцеловать...
Eго по морде били саблею,
Потом заточенною граблею,
Потом серпом и снова саблею -
Вот и нельзя его узнать!'
Такую вот незамысловатую детскую песню напевал Паштет, непроизвольно приплясывая в низенькой светелке какой-то танец, то ли нижний брейк-данс, то ли нечто вприсядку.
Вообще то он был удивлен. Удивлен не легкой победой медведя над пожилым калекой-рогаточником, а своей реакцией. Удивлял Паштета собственный смех, потому что он, по правде говоря, не смеялся уже очень давно.
Много лет тому назад на Паштета наложил страшное проклятие черный колдун - замполит. Он сказал ему перед дембелем: 'Кто в армии служил, тот в цирке уже не смеется'. И с тех пор - как отрезало...
Что только Пашка ни придумывал, и в цирк ходил неоднократно, сборник еврейских анекдотов купил, курил анашу - ничего не помогало. А тут вот и не остановиться никак!
И вдруг, как в сказке, в хибарке скрипнула дверь, это Аленка бросилась помогать деду, а Паштету все стало ясно. Он отчетливо понял, что попал в прошлое и, значит, в армии еще не служил, а значит, проклятье колдуна здесь не работает!
А предков того замполита он потом найдёт - и убьёт...
Кстати, чёй-то у Алёнки в процессе медведеборчества косынка живописненько этак сбилась набок... И ухо какое-то чересчур уж заострённое из-под неё выглянуло... И сквозь черты лица сестрицы начал проглядывать облик Лягвуэля... Или - Лягвуэли?