Уже начало вечереть, и видимость на этом словно бы бескрайнем полуполе-полустепи постепенно ухудшалась, к тому же из находящегося на северо-востоке между городом и этими полями леса начал выползать туман - и хотя он ещё не достиг тех мест, где сейчас бродили они, через наверное половину часа он должен был заволочь всё пространство от леса до холмов и, наконец, сделать продолжение поисков окончательно невозможным.
- Давайте сворачиваться, ребята, - крикнул им издали Кокс, начальник их "экспедиции" - Сегодня мы всё равно ничего не найдём - посмотрите, какая темень вокруг. Искать надо с утра, а не сейчас, когда скоро уже нельзя будет увидеть, куда поставить ногу. Давайте, парни, в машину, завтра Гробы вышлет нам подкрепление, и мы будем искать этого задолбаного бродягу не вчетвером, а стадом в двадцать, а то и больше, человек. Так, я думаю, будет сподручнее.
Гиллард, один из "поисковиков", послушно остановился, и остановил своего напарника, Шейфера. За вечер он уже успел промочить всю обувь, и джинсы, хотя и успел предусмотрительно надеть галоши и дождевой плащ. Трава, вернее, осенняя солома, которая росла здесь, была мокрой, как банная мочалка, словно бы впитала в себя все дожди, что пролились в этих краях на этой неделе - в том числе и последний, который закончился буквально пару часов тому назад и казался самым сильным из всех, но не просто тех, что произошли на этой неделе, а самым сильным из тех, что Гиллард когда-либо видел здесь по осени. Вероятнее всего, думал он, он был настолько силён, что ливневые колодцы в Кранслоу и Гринлейке переполнены до краёв, и вода в них уже течёт наружу, а все улицы, особенно те, которые располагались в восточной и северной части этих городов соответственно, наверняка были похожи на мелководные широкие реки, и машины, что могли по ним ехать в это время, наверняка окатывали тротуары фонтанами грязной воды из под своих колёс. Прогноз погоды, услышанный им по радио в автомобиле их начальника, обещал им дожди и на завтра, и тоже сильные, хотя, возможно, и не такие, какой был сегодня.
- Что, мы закончили? - осведомился Шейфер у него - Едем домой?
- Я не знаю, - Гиллард шмыгнул носом, втянув носом холодный и влажный воздух - Возможно, что и поедем, а возможно, и нет. Кокс должен позвонить Джошуа, а уж он объяснит, что нам делать дальше - пережидать эту ночь в автомобиле, или ехать домой, чтобы завтра с утра выдвинуться сюда вместе с пополнением...
- Ясно, - Шейфер, приподняв свою бейсболку спереди, почесал вспотевший лоб - Тогда пойдём отсюда. Мне уже надоело болтаться по этому болоту.
И они пошли. Намокшие трава и земля отвратительно чавкали под их ногами, пропитывая и их без того уже мокрые ботинки, носки и концы штанин. По таким местам, да ещё и при такой погоде лучше всего было бы перемещаться, надев на ноги резиновые сапоги, но всех их, включая самого Кокса, чересчур быстро сдёрнули с места, чтобы они могли как следует сориентироваться и подготовиться к этим поискам. Пришедшие уже завтра должны быть вооружены и сапогами с высокими голенями, и дождевиками, в противном случае поиски их не будут иметь никакого смысла, так же, как и сегодня - людям будет просто не до этого дурацкого бродяги, который, возможно, потерялся здесь (а, возможно, где-то ещё), и искать его будут вяло и бестолково.
А есть ли смысл его искать вообще, подумал Гиллард немного недовольно. Если этот чёртов Тремоло не умер в результате побоев, которые ему нанёс Гробы пару дней тому назад, то его наверняка прикончили или холод двух последних ночей, или сегодняшний безумный дождь. Да и вообще, брось ты это к такой-то матери, возникло в его голове, какие-такие, к чёрту, холод и дождь, когда у него был пробит висок, а голова была похожа на покрытый волосами и кровью мяч для регби, на котором разошлись все швы от чересчур сильного удара о стену? То, что его тела не нашли там, где его оставили, ещё ничего не значило - иногда ноги отрастают даже у вещей, которые и вовсе никогда не имели ни дыхания, ни ног, а уж такие вещи, как трупы бродяг без удостоверения личности, исчезают повсеместно. Может быть, его случайно бросили рядом с местом обитания другого бездомного, или там, где они собираются, и кому-то из них это не очень понравилось, и он решил отволочь покойника куда-нибудь подальше. А если он вдруг каким-то чудом вдруг очнулся и встал, то едва ли он дотянул до этого чёртова поля - у него просто не хватило бы жизненных сил, и его нужно было искать не здесь, а где-то в лесу... А, может быть, даже перед лесом со стороны города.
Он и Гиллард почти что уже дошли до автомобиля, и Кокс уже давно тем временем находившийся в нём, нетерпеливо открыл перед ними двери, чтобы они быстрее оказались в салоне.
- Давайте, парни, поторопитесь, - сказал он мрачно, слегка опустив ветровое стекло со стороны водительского места, на котором он, собственно, и сидел - Здесь нам делать нечего, по крайней мере сегодня...
- Чем мы будем заниматься, шеф? - поинтересовался Гиллард, садясь на заднее сиденье - Гробы ничего не говорил Вам насчёт этого?
- Нет, я пока ещё не звонил ему по этому поводу, - произнёс Кокс - Думаю, что было бы умнее сперва уехать из этого мерзкого местечка, хотя бы в какой-нибудь отель, принять там душ, просушиться, и только уж потом разбираться, что нам делать дальше...
- А если он скажет, что бы мы возвращались сюда, и дежурили всю ночь на этой дороге?
- Что поделать - возьмём и поедем, Винсент. В любом случае, мы будем только наблюдать за окрестностью, а не шариться по ней. Возможно, я даже предпочту заснуть в ней до самого утра, пока меня не разбудит шеф новоприбывшей группы, да и вас беспокоить не буду...
- Чёрт, я бы, если честно, предпочёл бы выспаться в отеле, - пробурчал Шейфер недовольно - И вообще, на мой взгляд, это глупо - искать этого засранца здесь. Да вообще где-то. Он наверняка валяется в мёртвом виде, где-то в лесу... Ведь он же нужен был Гробы и этому парню из Кранслоу живым, верно?
- Верно, живым, - подтвердил Кокс, достав из нагрудного кармана своей рубашки пачку с сигаретами, и, посмотрев налево, принялся, глядя в боковое окошко, опускать стекло на нём вниз. Опустив его ещё дюйма на полтора, он остановился, и закурил, выпуская дым через образовавшуюся щель - Этот сукин сын что-то знал, чего они сами не знали, но знать им хотелось бы... Эй, парни, а ну гляньте кто-нибудь, что там мерцает на горизонте!
Гиллард, сидевший как раз за водительским местом, прищурившись, посмотрел сперва на щедро усеянную пустыми банками из-под пива, скомканными бумажками и одноразовыми пластмассовыми стаканчиками обочину, затем на пропитанную дождевой водой степь, похожую на какое-то иррациональное жёлто-пятнистое стылое море, затем на линию горизонта между пасмурным небом и мрачной, грязно-жёлтой землёй, и вдруг увидел то, о чём, вероятнее всего, и говорил Кокс - яркий, голубовато-белый огонёк, горящий ровно там, где проходила линия горизонта, фактически - словно бы надетый на неё, как будто бы бусина, как какое-то невероятное украшение. Он смотрел на огонёк минуты три, пока не почувствовал странный ползучий испуг, который не спеша, точно сколопендра, одолевающая подъём по стволу дерева, полез вверх, откуда-то от низа его живота, миновал грудную клетку и спину, а затем влез на шею, и обхватил холодными ладонями его горло. Он с трудом мог сказать бы, в чём причина этого страха, он не испытывал такого, наверное, с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, и он едва не разбился на автомобиле своего приятеля, когда они с компанией, укуренные и упитые в хлам, чуть было не влепились в столб придорожного освещения.
- Видишь это, сынок? - спросил у него Кокс - Эту светящуюся дрянь на горизонте?
- Вижу, верно... Похоже на электрический фонарь...
- Нет, Винсент, это может быть что угодно, только не электрический фонарь, я тебя заверяю. Места между Старыми Холмами и Северным лесом дикие и никому не нужные. Они пустуют сейчас, пустовали раньше, пустовали до того, как построили эти два чёртовых города, и вероятнее всего, пустовали задолго до того, как Святой Иисус Спаситель вознёсся на небеса. Проводить электрическое освещение и свет здесь просто некому, да и не для кого...
- Слушайте, давайте отсюда уедем, - предложил Шейфер им обоим, тоже наблюдая за странным огоньком - Мне как-то не по себе от этого дерьма... И, кроме того, я устал, как собака...
Кокс отвернулся от окошка, сел за рулём прямо, и задумчиво побарабанил пальцами по его рулевому колесу.
- Нет, парни, надо сходить и проверить, - произнёс он - Ещё довольно светло, хотя и дождь, а эту хреновину будет видно что ночью, что завтра. Джошуа не понравится тот факт, что мы все наверняка её видели, но до сих пор не знаем, что это. Давайте, парни, прошвырнёмся до этого огонька по-быстрому, и вернёмся обратно. Берите оружие, открывайте двери - и, чёрт возьми, поблагодарите Бога, что у нас есть хотя бы какое-то направление сейчас.
***
Тем не менее, это был именно фонарь - самый обыкновенный, электрический, каких полно в любом из больших, средних, да и малых городов тоже. Железобетонный столб, полый изнутри, у самого основания была дверца, которую можно было бы открыть, и посмотреть на состояние осветительного кабеля, три метра ввысь, дальше можно было видеть металлическую конструкцию, надетую на этот столб, как колпак, изгибающуюся вправо, и заканчивающуюся крупной овальной чашкой, в которой непосредственно и горела лампа.
Последняя, кажется, была люминесцентной, и давала яркий, синевато-белый свет, который на фоне такой сумрачной погоды казался даже режущим глаз, особенно если поднять лицо кверху, и попытаться зацепить источник освещения хотя бы краем зрения. Кокс авторитетно заявил им, что никакого электрического освещения здесь не было, и не могло быть никогда - и, по сути, в этом было трудно сомневаться, так как вокруг, кроме них, на целые мили не было ни единой живой души, местность была абсолютно дикой, и вряд ли кому-то и когда-то сумевшей приглянуться для заселения. Фонарь, да ещё и ярко горевший, выглядел здесь едва ли не нелепее, чем моторная лодка с удочкой и ведёрком на дне, которую внезапно обнаружили в центре песчаной пустыни...
Но, тем не менее, он был, и горел что есть силы - ток, который подпитывал его, был явно бесперебойным, и передавался без всяких осложнений - хотя даже это здесь было отнюдь не самым главным.
Свет от фонаря падал на большую квадратную лужу справа от него, хотя, скорее всего, это была никакая не лужа, а просто-напросто глубокая яма, которая была до краёв наполнена водой... Хотя водой, даже грязной, это было назвать трудно. Гиллард, видя эту субстанцию, почему-то вспомнил питьевой йогурт в бутылках, который покупал когда-то, когда внезапно помешался на здоровом образе жизни, бросил все свои дурные привычки, и стал регулярно посещать гимнастический зал. Обычно он брал ягодно-ванильный, и цвет у него был какой-то желтовато-розовый, немного серый - и здесь, в этой яме, цвет жидкости был если не такой же, то очень похожий. Гиллард, более того, был уверен в том, что если он дотронется до поверхности этого непонятного, освещённого электрофонарём посреди голой степи пруда, то убедится в том, что такие же тут не только цвет, но и консистенция.
Но касаться этого ему вовсе не хотелось. И далеко не просто потому что посередине этого "водоёма" плавал набухший человеческий труп.
- Что это за чёрт? - произнёс Шейфер, зачарованно разглядывая всё это, а потом посмотрел сперва на Кокса, потом на Гилларда - Это...
- Мы ничего не знаем, - пробормотал Кокс, не отводя взгляда от лежащего на "воде" вниз лицом покойника - И Джошуа пока об этом не должен знать тоже. Пока мы не убедимся во всём окончательно.
- Как убедимся, босс? Вы, что, предлагаете лезть за ним туда?
Края лужи (или ямы, или пруда) были длинной где-то в одиннадцать с половиной футов, и если бы у них было нечто вроде длинной палки, или пожарного багра, то подтолкнуть или оттащить тело утопленника к её краю не составляло бы ни какого труда, но это была голая степь, ближайший источник палок, сучьев и прочего находился весьма далеко от этого места - и идти к нему пришлось бы как минимум добрых полчаса. В их машине, как назло, так же не было ничего подходящего, даже монтировки в багажнике.
- Нам нужно выловить это чёртово дерьмо, - пробормотал Кокс, продолжая рассматривать тело утопленника - Выловить, и узнать, кто это. Джошуа не оставит нас в покое, если мы заявим ему завтра, что не заметили его сегодня.
- Но даже если это Тремоло, то какой Гробы от него толк? - всплеснул Шейфер руками раздражённо - Что он ему расскажет в таком состоянии? Или он умеет читать по глазам мёртвых?
- Вот что, - сказал Кокс, с таким видом, словно бы и не слушал своего подчинённого - Сейчас мы сделаем так - ты, Винни, встанешь позади Фрэнсиса, возьмёшь его за лямку его пальто, а Фрэнсис, в свою очередь, попробует достать до ноги мертвеца, и подтолкнуть его к берегу ямы...
- Что?! - выкатил Шейфер глаза на своего непосредственного начальника - Я не собираюсь так действовать, слышите, дядюшка Оуэн... Я больной на голову, но не до такой же степени...
- Фрэнк...
- А если Винни меня не удержит? Или не выдержит хлястик? Я могу утонуть, и вообще, у меня, если честно, есть такое подозрение, что это не вода...
- Фрэнк, я не говорю, что ты должен сделать это во что бы то не стало. Просто попробуй...
- Даже не буду пытаться! Звоните Джошуа, пусть он вышлет сюда парней с баграми или ещё чем-то, и пускай они занимаются ловлей трупов в этом дерьме...
- Ты, что, боишься покойников? - на лице Кокса возникла глумливая усмешка.
- Нет, но я не хочу что бы мои руки касались этой мути, в которой он плавает! Посмотрите на неё. Нет, я серьёзно говорю вам - посмотрите! Вы можете сказать, что это такое? Какие-то химические отходы?
- Фрэнк, чёрт побери, это обычнейшая грязная дождевая вода. Что с тобой, в самом деле? Ты что, не можешь понять, что если бы это были химические отходы, то от них за несколько ярдов несло бы какой-нибудь едкой дрянью?
Шейфер почему-то действительно решил принюхаться к воздуху вокруг - и расширив ноздри, покрутил головой вокруг. Действительно, вокруг ничем не пахло, кроме сырости, озона и мокрой старой травы. Но нежелание иметь дело с тем, что чуть ли не до краёв заполняло яму, у него от этого не пропало - даже не стало меньше.
- Если у тебя, в конце-концов, не будет получаться, то мы сможем съездить на машине к Северо-восточному лесу и раздобыть там какую-нибудь корягу, - сказал Кокс, очевидно, чувствуя его упрямство и нерешительность.
- Ну, так давайте я сделаю это, возьму автомобиль, доеду до этого чёртова леса, и найду там какую-нибудь корягу, или ветку подлиннее! Тут, если на машине, ехать вся недолга - десять, ну, может быть, пятнадцать минут. Зачем же ставить на нас такие рискованные эксперименты?
Кокс вздохнул, внимательно рассматривая Шейфера.
- Может быть, ты и прав, - пробормотал он - Но ты уверен в том, что пока ты делаешь это, с тобой не случится никаких неприятностей, а, парень? Тут, по этой дороге, иногда проезжают копы из полиции штата...
Фрэнсис только пожал плечами - да почему бы и не съездить, чёрт возьми - да ещё и слегка выпятил нижнюю губу с видом досады от того, что ему не доверяют, и это-то после почти что четырёх лет жизни в Гринлейке, без всяких привычных для него шумных выходок и разгульных дебошей. На исчерченном неглубокими морщинами лице Кокса появилось нечто вроде слабой улыбки.
- Ну ладно, ладно, тогда иди, сядь в автомобиль и съезди. Мы с Винни подождём тебя тут.
***
Фрэнсис был вынужден опять протащиться через всю ту часть поля, которую они прошли, прежде чем достигли этой странной ямы, окончательно измочалить в сырой, но по-прежнему жёсткой траве свою обувь, и только после этого сесть за руль автомобиля.
Автомобиль принадлежал Коксу, не ему, и, вероятнее всего, не случись с ними эта непонятная, бросающая в оторопь находка, Кокс ни за что бы не доверил ему своего автомобиля. И даже не потому, что считал Фрэнсиса, который, кстати говоря, приходился ему двоюродным племянником, никуда не годным водителем, а потому что рожа Фрэнсиса уже успела примелькаться по всему Восточному Побережью, и отнюдь не благодаря каким-то благородным деяниям, а из-за нескольких вооружённых ограблений банков, на которых он, Фрэнсис, несколько раз по неосторожности снял маску, и продемонстрировал свои физиогномические особенности на камеры внутреннего наблюдения. Фрэнсис был чертовски везучим парнем - ни в том, ни в другом случае власти так и не смогли прибрать его к рукам, и он успел ускользнуть сюда, в родные края, где всё было куплено или его знакомыми, или его родственниками, или знакомыми его родственников, и местная полиция смотрела на его существование сквозь пальцы, прикрывая его от федералов, но за этой границей он был вне закона. В пределах Гринлейка и Кранслоу он мог самостоятельно перемещаться на своих двоих, но если выходило так, что ему требовалось переехать из одного в другой, а то и вовсе - отправиться за пределы территории, занимаемой двумя городами, его сажали в машину позади водителя, и никогда не доверяли ему возможность править ею - дорога между Кранслоу и Грилейком была федеральной, по ней, как и говорил его дядюшка, бывало, курсировали дорожные копы, и если бы они решили задержать таковую машину, и проверить документы водителя, предпочтительнее было бы, если таковым оказался кто-то другой, а не Фрэнсис Абрахам Шейфер, разыскиваемый ФСР и полицией семи штатов Великой Страны. Никто не желал, что бы это имя ассоциировалось с номерными знаками его автомобиля, и его добрый двоюродный дядюшка Кокс - тоже. Шейфер, безусловно, по приезду в город своего детства стал вести себя значительно тише - практически, ушёл на покой, мог себе позволить это, благодаря определённому - и весьма значительному - кушу, сорванному им на предыдущих делах, но куш этот, к сожалению, кончился быстрее, чем то время, за пределами которого для него заканчивался срок давности преследования за совершённые им преступления, а потому он был вынужден вновь ступить на старую, привычную для него дорожку жизни за гранью закона. Когда люди из криминального круга двух городов прознали, что Фрэнсис Шейфер собрался взяться за старое, к нему заявился Кокс, и сообщил ему, что ему с радостью позволят сделать это - но с одним условием - либо он продолжает вершить тёмные делишки столь же бесшумно и неприметно, как он до этого вёл спокойную жизнь законопослушного гражданина, либо же уходит из этих краёв прочь, и продолжает вести свой "бизнес" так и где ему будет угодно. Шейфер выбрал первое - Два Города были и без того золотой жилой для всяческого рода преступников, фактически, местом отдыха и перевалочной базой для разнообразных контрабандистов, "гастролёров" и просто перевозчиков нечестно нажитых денег из одной точки страны в другую, денег, которые ещё предстояло отмыть, а за его пределами Гилларда ждала Федеральная Служба, тяжёлая жизнь практически без пенни в кармане, а так же постоянные риск и непреходящая потребность прятать где-то свой ничем и ни кем не прикрытый зад.
Поэтому ему приходилось мириться с тем, что пока ничего серьёзного ему не доверяли - Фрэнсис никогда не был семи пядей во лбу, даже Гиллард, с трудом закончивший классы среднеобразовательной школы, мог бы перещеголять его в области обдумывания дел и сочинения планов. Он был вынужден мириться с ролью громилы, с ролью парня на побегушках, чернорабочего в этой системе, чьи руки, кулаки и ноги даже не были нужны всегда, а лишь время от времени, когда что-то нужно было сделать очень быстро, и не обдумывая, допустим, "поговорить по душам" с кем-то, особенно зарвавшимся. Он был не стратег, а налётчик, штурмовик по своей природе, но природе его здесь было развернуться негде - Два Города, несмотря на свою важность среди преступного подполья страны, всегда были, оставались, и, наверное, должны были оставаться небольшими раз и навсегда, и людям, кормящимся на этих землях, было достаточно тесно, чтобы любой из них свыкся с потребностью не размахивать руками сильно, что бы не задеть собственного же соседа.
Поэтому ему приходилось мириться с тем, что ему даже не доверяли вождение личного автотранспорта, великолепной спортивной "Субару", на которой он когда-то, унося ноги от полиции и федералов, с шиком въехал в родные пенаты, и которая теперь бесполезно пылилась у него в гараже. И поэтому сейчас он, несмотря на свои насквозь вымоченные ноги, был даже немного горд тем, что это табу было наконец-таки с него снято - да, пусть ненадолго, но всё же.
По дороге, передвигаясь при помощи авто, до опушки Северо-Восточного леса был практически подать рукой - всего каких-то десять, от силы пятнадцать минут езды - на таком коротком промежутке федеральной трассы вероятность встретиться с представителем дорожной службы, который мог бы пожелать проверить документы Шейфера была практически нулевой, а если бы Шейфер ещё бы и как следует вдарил по газам - то стала бы едва ли не отрицательной... Но Шейфер, сев на место водителя, повернув ключ в замке зажигания, и вцепившись обеими руками в рулевое колесо, решил насладиться едва ли уже не забытым им чувством езды обстоятельно, без спешки. Он помнил, что там, у края этой странной ямы его ждут, и ждут в чистом поле, при довольно-таки неприятной погоде, и в ещё менее приятном месте, но - в конце же концов, чёрт возьми, думал он, долбанный лес находится не в ста милях отсюда, и никакая медлительность тут не может стать смертельной... Поэтому, нажав на газ, он разогнал автомобиль до скорости не то что бы минимальной, но явно ниже среднего, и поехал именно так, с ветерком, но не с лёгким гулом в ушах, постепенно наращивая, наращивая и наращивая её.
Он явился к опушке леса где-то минут через двенадцать - не шатко, ни валко, и если он поедет обратно так же, то выйдет где-то чуть меньше получаса - потом посидел на водительском месте ещё немного, может быть, с полминуты, а уж потом вылез из автомобиля, не глуша двигатель, и по правому склону обочины спустился вниз, к лесу.
Он даже не заметил, что с Юго-Запада, по этой же самой дороге, из-за угла выехал ещё один автомобиль, и, тем паче, не смог сообразить, что водитель его, увидев установленное не по правилам передвижения по федеральной трассе транспортное средство (не на обочине, а на самой дороге - Фрэнсис решил, что вернётся быстро), тут же поторопится приблизиться к нему, и узнать, в чём же дело.
Найти в лесу подходящую палку было делом плёвым - Фрэнсис нашёл оную у самой опушки, длиной, пожалуй, с его собственную руку, и решив, что такой будет вполне достаточно для того чтобы подтолкнуть тело утопленника к краю той непонятной ямы, что они нашли в поле, он вышел обратно, из леса. Человек, заприметивший авто его дядюшки на дороге, к тому времени ещё не успел подъехать к ней, но расстояние было таковым, что Фрэнсису не составило никакого труда заметить его, и понять, что ему лучше было бы поторопиться с отъездом. Он не сразу сообразил, что водитель, который к нему приближался, всё равно настигнет его, потому что у него был определённый пункт назначения совсем недалеко от этого места, для того чтобы добраться до которого ему пришлось бы развернуться, и оторваться от него получилось бы лишь в том случае, если он вдарит по газам и с места в карьер сорвётся в Гринслейк, и пока единственным выходом для него представлялось то, что замеченная им патрульная машина проедет мимо, так как ни он сам, ни авто его дядюшки не имеют для его водителя никакого значения, и он просто едет по своим делам. Но он не угадал - едва он приблизился к автомобилю, и раскрыл заднюю дверцу, с целью поместить на заднее сиденье добытый им сучок, патрульный автомобиль объехал его по дуге и остановился поперёк траектории его предполагаемого движения, так чтобы в случае чего Фрэнсис смог убраться отсюда только лишь сдав назад. Сирена на крыше автомобиля коротко мигнула и тут же погасла, показывая, что данное транспортное средство задержано для проверки, а водителю лучше не суетиться; двигатель заглох, а потом из неё вылез и сам патрульный, одетый в форменную одежду полиции штата и в дождевик, надетый поверх всего этого.
- Здравствуйте, - вежливо сказал он Фрэнсису, всё ещё копающемуся на заднем сиденье дядюшкиного автомобиля - Сержант Темплстон, дорожная полиция штата. Хотелось бы посмотреть на Ваши права...
Фрэнсис, скроив на своей физиономии некое подобие улыбки, захлопнул дверь, и повернулся к патрульному.
- Права? - переспросил он - Я что-то нарушил?
- Да, мистер... Ээ...
- Кронкелль, - не моргнув глазом, соврал Фрэнсис. Одним из его редких талантов было то, что в минуты опасности он умел выдавать абсолютно гладкую и логически осмысленную ложь, не поверить в которую было очень сложно, разве что используя при этом полиграф - Энтони Кронкелль, с двумя "л"...
Патрульный, чуть приоткрыв рот, некоторое время рассматривал Фрэнсиса, затем, покачав головой, вытащил из под дождевика блокнот, фломастер, что-то торопливо записал в нём, потом вернул их на место. На вид этот парень был довольно молодым, двадцать два года, максимум - двадцать пять, но взгляд из под полей форменной шляпы был неприятным и цепким, словно его хобби было коллекционирование типажей нарушителей правил дорожного движения, и набрал он таковых за своё короткое время службы количество весьма не малое.
- Ну, хорошо, мистер Кронкелль, - произнёс он - Нарушение Ваше заключается в том, что Вы установили своё транспортное средство слишком далеко от обочины... Штраф небольшой, но, надеюсь, он поможет Вам не нарушать это правило в следующий раз... Так как там с правами?...
- Ах, да, права, точно же, я и забыл, - Фрэнсис изобразил на лице выражение притворной рассеянности - Позвольте, одну минуту... Они у меня в бардачке.
- Хорошо, жду Вас...
Фрэнсис, всё так же улыбаясь, (правда, теперь уже одними губами, а не во весь рот), поплёлся вокруг своей машины. Он протиснулся в промежуток между углом передней части дядюшкиного "Шеви Колибера" и патрульным автомобилем, гадая про себя, смог ли чёртов патрульный опознать его по лицу, и пошёл дальше, пока не оказался у правой передней дверцы. Открыл её, влез внутрь, открыл бардачок, стал копаться в нём с деловитым видом. Естественно, что никаких водительских прав на имя мифического мистера Кронкелля тут не было и в помине, но были права на имя Оуэна Кокса, личности в определённых кругах довольно известной, но закона - как бы это странно не звучало, так за всю свою жизнь ни разу и не нарушившей. Известно ли было это имя кому-то в полиции штата? Нет, едва ли, ответил Фрэнсис сам себе, и тут же понял, что сглупил, назвавшись каким-то там Кронкеллем, когда просто-напросто мог представиться мистером Коксом - на правах фото не размещалось, не было и года рождения, и единственное, к чему тут можно было прицепиться - так это к количеству пометок о перерегистрации. Впрочем, пометки были без указания точных дат, и они могли появиться так же и в результате частой смены средств вождения.
Но сейчас для этой увёртки было уже поздно, и нужно было придумывать другую. Лучшим из возможного было сказать, что он попросту забыл права дома. Худшим из возможного... В тот самый момент, когда он обдумывал худший вариант, он уже залез внутрь салона, и открыл бардачок. Из него тут же посыпалось всяческое барахло - какие-то таблетки, несколько пластинок освежающей дыхание ментоловой жвачки, бумажные клочки с какими-то записями, дядюшкины права, пистолет... Увидев последнее и предпоследнее, он слегка расширил глаза, и решил побыстрее убрать это куда-нибудь подальше, пока их не увидел коп. С правами всё получилось довольно быстро, он просто сбросил их на пол, и затолкал под сиденье, а вот с пистолетом... Дело было даже не сколько в трудности выполнения этой задачи, а в том, что коп, явно заскучавший во время ожидания, решил в это самое время проверить, что у него там происходит, и двинул тем же путём, что и он сам - через промежуток между углом "Шеви" и боком полицейской машины. Сейчас он не смотрел внутрь салона автомобиля, но если бы Фрэнсис поступил бы с пистолетом так же, как и с правами дядюшки Оуэна, то наверняка обратил бы туда внимание копа - пистолет был чертовски тяжёлым, и звук от его падения был бы явлением весьма примечательным. Возиться же с аккуратностью уже не было времени, да и в его не слишком-то сообразительном мозге не могло возникнуть идеи о том, как это можно сделать аккуратно вообще.
- Мистер, - окликнули его сзади, в тот самый момент, когда он уже почти решил свою проблему путём разрубания гордиева узла, то бишь запихнув пистолет обратно в бардачок, и почти закрыв последний на небольшую, открываемую при помощи поворота ручки, вертушку. Он вздрогнув, посмотрел на вставшего за его спиной полисмена из-за плеча. Тот с задумчивым видом изучал его спину, но на его физиономии не отражалось практически никаких эмоций, чтобы Фрэнсис мог каким-то образом охарактеризовать его поведение как подозрительное или враждебное. Поэтому он мог надеяться на то, что видя его спину, полисмен видел только его спину, а не, кроме этого, ещё и его торопливые попытки убрать оружие. Интересно кстати, чья эта пушка, промелькнуло в его голове, пока он тщательно (и при этом не глядя) поворачивал ручку на защёлке бардачка, которая как назло почему-то упрямилась, мало того, скользила в его потных пальцах.
- Что такое? - спросил он... И в этот самый момент чёртова ручка повернулась до конца, и бардачок закрылся полностью - Да, сержант, прошу принять мои извинения, но своё водительское удостоверение я оставил дома... Не могу показать Вам его... Дело в том, что я... Я тут живу совсем недалеко... В городе Кранслоу... И мне нужно было добраться до Гринлейка. Эти два города - от одного до другого рукой подать, и мы, их жители, обычно никогда не берём с собой права, если едем туда... Ну, или обратно... И д-дорожная полиция на этой трассе...
- Попадается редко, - покачал головой полисмен, отходя немного назад. Очевидного, Фрэнсис до такой степени хорошо играл роль затравленного представителем власти обывателя, что коп, желал он сам того или нет, но поверил в это - Я понимаю. Однако неужели у Вас, сэр, нет ни единого документа, который мог бы подтвердить Вашу личность? На чьё имя я буду выписывать штраф?
- На имя Энтони Самуэля Кронкелля, - ощёрился Фрэнсис ухмылкой самого лютого деревенщины и недотёпы, какого мог себе вообразить - А что, какая разница, с кого вам брать штраф?
- Нет, послушайте, тут есть разница, - возразил полисмен, наставляюще подняв палец вверх - Если Вы решили списать штраф не на себя, а на имя какого-нибудь Вашего недоброжелателя...
- Ой, да ладно вам, мистер полицейский! - Фрэнсис, как мог, сделал свою ухмылку ещё более глупее - Вы же сами говорите, что штраф совсем невелик, да и заплачу я его сразу, а не через банк.
- Сразу же? - взгляд молодого полицейского вновь стал недоверчивым и присматривающимся, как в самом начале - У вас при себе есть двадцать пять монет?
- О, ну разумеется, есть, - сказал "Мистер Кронкелль", выкатив на копа глаза с удивлённо-радостным видом... А про себя вспоминая, додумался ли он взять с собой бумажник вообще - Что Вы... Подумать только, какая мелочь...
- Ну, хорошо, я запишу Вас, как мистера Энтони...
- Энтони Самуэля, - как будто бы и впрямь взял, только он лежит в его сумке на заднем сиденье, и придётся вновь вынимать эту чёртову палку, которую он взял из леса, и что скажет коп, когда её увидит... Или он её уже видел? Он вроде бы о ней не спрашивал...
- Да, Энтони Самуэля Кронкелля, - коп возил тонким фломастером по поверхности листа в своём блокноте, держа его едва ли не у самой груди, чтобы влага не попала ни на предыдущие, ни на эту запись - Двадцать пять валютных единиц Великой Страны за парковку машины в неположенном месте... Уверены, что у Вас нет при себе документов?
- Да, я езжу на своей машине к родителям почти что каждый четверг, и однажды забыл у них дома свой паспорт. С тех пор беру документы только в том случае, если мне предстоит долгая дорога...
- Ладно, я понял... Да, кстати говоря, если Вы намерены продолжать находиться здесь, на этой дороге, то Вам придётся убрать машину с этого места и откатить её ближе к обочине.
- О, я остановился совсем ненадолго...
- Да, мистер, - внезапно лицо полисмена, до этого изображавшее либо вопрос, либо ожидание, либо лёгкую подозрительность, озарила лёгкая, немного ехидная - но не злая - ухмылка. Вероятнее всего, сейчас он был готов к тому, что услышит из уст "мистера Кронкелля" какую-нибудь забавную историю, чтобы потом рассказывать её своим родственникам, друзьям или коллегам в полицейском участке - Когда я подъезжал сюда, я видел, как Вы затаскивали в салон какую-то палку... Из леса... Если не секрет - на кой чёрт она вам сдалась? Нет, это не противозаконно, но... Видеть человека, который, едучи из одного города в другой, находит в лесу какую-то грязную, мокрую палку, и тащит её в свой автомобиль...
- Дело в том, что... Ээ... Моему сыну потребовалось дерево для поделок в школе...
- Но Вы же ехали к родителям...
- Да, да, - пробормотал он, чувствуя, как взгляд копа из насмешливого вновь становится неприятно цепким - Я хотел сделать это сейчас, чтобы не забыть потом... Эта чёртова хреновина очень нужна моему Джеки...
- Учитывая, что эта хреновина ещё, скорее всего, и трухлява, как Бог весть что, - заметил коп с задумчивым видом, но Фрэнсис не дал ему договорить, перебил его.
- Нет, нет, вовсе не трухлява... Мокрая, да, но не трухлявая...
- Но на ней рос мох, мистер, - произнес коп, рассматривая его всё более и более подозрительно.
- Мох, - улыбка Фрэнсиса стала удивлённой, недоверчивой, как в случае с человеком, который разговаривает с заведомо делающим ошибку оппонентом - Да бросьте. Вам, наверное, показалось! Там не было никакого мха - обычнейший ольховый сук, весьма твёрдый, без всякого мха, трухлявости и гнили. Я специально подбирал такую деревяшку, чтобы...
Тут сзади, за его спиной, раздался грохот, звук удара металлической жести о другой металл, и тяжёлый грохот - что-то с шумом свалилось сверху вниз, на пол в кабине, возможно, рухнуло туда, сползя вниз по приборной доске, или...
Фрэнсис, всё так же улыбаясь, оглянулся назад - и почувствовал, как волосы на его затылке слегка приподнялись от испуга - не встали дыбом, но и не остались в покое, нечто среднее между тем и этим.
Дверца бардачка была распахнута настежь, а сам бардачок был пуст. У Фрэнсиса появилось неприятное ощущение того, что в его машине поорудовала какая-то нечистая сила, которая сперва незаметно, за его спиной, открыла бардачок, а потом вытащила из него пистолет, а потом...
Потом сделала так, чтобы он куда-то пропал? Что же это за дерьмо такое? Может быть, на бардачке просто сломался запор?
Коп, тем временем, закрыл носик фломастера колпачком, засунул его куда-то за пазуху своего дождевика, блокнот сложил так, что бы верхние листы прикрывал лист из твёрдой, полупрозрачной синеватой плёнки, сунул его под мышку, и подошёл к "мистеру Кронкеллю", вновь склонившемуся над внутренностями салона "своего" автомобиля.
- Какие-то проблемы, сэр? - поинтересовался он у него.
В это самое время Фрэнсис пытался отыскать пистолет. Он помнил звук глухого, тяжёлого удара об пол, и теперь, уже придя в себя от внезапного испуга, полагал, что замок бардачка, скорее всего, и впрямь сломался, бардачок открылся, и чёртова "пушка" просто вывалилась на пол. Но пистолета он найти так и не мог. Он понимал, конечно же, что если уж он не найдёт его сейчас, то коп не найдёт его тем более, но в том, что оружие пропало так внезапно и, на первый взгляд, совершенно бесследно, было что-то зловещее. Нехорошее. Словно это и впрямь было чем-то большим, нежели просто неприятным совпадением... Как будто это действительно сделали специально... Чтобы позже вернуть пропажу тогда, когда она будет уже совершенно не нужна.
- Сэр, - повторил коп, и, не понимая, в чём дело, присел рядом с согбенным Фрэнсисом, растеряно шарящим по дну кабины - Сэр, что у Вас там? Что-то потеряли?
- Д-да, - теперь Фрэнсис и вовсе покрылся холодным потом; только этого любопытного молокососа в полицейской униформе ему сейчас и не хватало. Надо бросить это занятие, и отдать ему штраф, а самому катиться отсюда - Никак не найду... Впрочем, Бог с ним, это не важно... Давайте, я заплачу вам двадцать пять монет, и мы уже, наконец, разъедемся, - с этими словами он, в это самое время шарящий по полу машины где-то под креслом, расслабил руку и вытащил её наружу. Потом выпрямился и встал рядом с автомобилем - Родители уже заждались меня - я и так выехал сегодня чересчур поздно...
Он повернул голову в сторону полисмена... Однако не увидел его, вернее, не увидел на уровне своего полного роста, потому что коп, проклятый коп продолжал сидеть рядом с ним на корточках, и шарить под сиденьем уже своей рукой.
Этот идиот решил помочь ему в его поисках, найти то, что он потерял.
- Сержант, - обратился Фрэнсис к полисмену, деловито шарящему под пассажирским сиденьем рядом с водительским местом, но тот, кажется, как будто бы и не замечал его голоса - Сэр, не стоит этой возни, я очень тороплюсь...
- Мы тут все очень торопимся, мистер..., - коп на секунду замолчал... А затем вытащил из-под сиденья карточку водительских прав, оформленных на имя Оуэна Кокса, с двумя проколами за нарушение правил дорожного движения, поднёс её к глазам и назвал вслух написанное на ней имя... Потом нахмурился, поднял на него глаза - Вы не Оуэн Кокс, мистер. Я жил вместе с ним когда-то на одной улице, в Гринлейке, и Оуэну Коксу уже тогда было лет за тридцать... Но права оформлены именно на эту машину. Сэр?
- Что... Я...
- Откуда у Вас эта машина, мистер?
- Я... Он...
- Почему Вы мнётесь? Вы угнали её?
Предположение дорожного копа было настолько нелепым, что практически впавший в состояние паники Фрэнсис сперва неуверенно, вяло усмехнулся, потом заулыбался во все тридцать два зуба, а потом и вовсе рассмеялся, сперва тонко и прерывисто, потом громко и откровенно, практически в голос... И никак не мог остановиться, хотя ошалелый внутренний голос говорил ему - прекрати ржать, идиот, и придумай немедленно какое-нибудь подходящее оправдание, пока на тебя не надели наручники и не повезли в участок...
Но за что, спросил он у себя тут же, за что, ради всего святого? За то, что я решил сходить в лес за трухлявой палкой, а в итоге был заподозрен в угоне автомобиля собственного дядюшки? Что за чёртов бре...
Он не смог удержаться и прыснул снова, хотя уже и так будто бы начал успокаиваться, и его хохот стал ещё громче, практически доходя до уровня истеричного гогота окончательно выжившего из ума человека.
А я в самом деле напоминаю психованного, подумалось ему сквозь смех - стою тут на дороге, ржу, что твой жеребец, а передо мной - ошарашенный малец в полицейской форме, показывающий мне водительские права моего дяди, а в кабине у меня - долбанный заплесневелый ольховый сук, который я только что вытащил из леса, чтобы поковырять им в мертвеце... Чудная картина...
Тут он засмеялся так истово, что ему не хватило воздуха, и он, отвернувшись в сторону, и сложившись пополам, в припадке безудержного веселья стал молотить ладонью по коленке. Ещё немного, и я наделаю в штаны, пронеслось в его голове со скоростью автомобиля-самоубийцы, несущегося по извилистому серпантину в высокогорье, и вообще, этот смех... Этот смех - он так не кстати... Или кстати... Господи ты Боже мой, да прекратится ли это?!
- Сэр, - голос дорожного копа звучал где-то, как казалось самому Фрэнсису, в тысяче миль отсюда, однако он прекрасно слышал, что никакой улыбки в нём не было - кажется, молодой человек в казённой униформе оценил смех Фрэнсиса не как заразительный, а как подозрительный, возможно даже, что как смех сумасшедшего, только что убившего человека... И угнавшего у него машину - Сэр, с Вами всё в порядке? Может быть...
А могут ли сумасшедшие угонять машины, спросил он у себя, и в голове его появился донельзя забавный образ - карикатурный псих с испененым, раззявленым ртом, идиотским взглядом перекошенных глаз, вставшими дыбом волосами, пытается сладить со стандартным автомобильным рулевым колесом - но не может сделать это, так как выряжен в смирительную рубашку с длинными рукавами, в которой, очевидно, он и убежал из своего сумасшедшего дома...
Новый приступ смеха, такой сильный, что у него потемнело перед глазами... Что же это за дерьмо такое? Что это?! Не выдержав, он прислонился спиной к крылу дядюшкиного автомобиля, и сполз по нему вниз, сперва на корточки, потом уже и полностью вытянув ноги по грязному, мокрому асфальту.
Тут неведомая юмористическая одержимость наконец-таки смилостивилась над ним, отпустила его, дала возможность передохнуть, и темнота ушла из его глаз.
- Сэр, - повторил со всё теми же вопросительными интонациями щенок-полицейский - Сэр, что с Вами? Вам легче?
Фрэнсис отмахнулся от него рукой - да, на данный момент со мной в порядке.
- Может, нам лучше было бы проехать в мой участок? - поинтересовался коп, теперь тон у него был тихий, участливый - так говорят с человеком, от которого можно ждать всё, что угодно, и когда у тебя самого нет ничего, что бы противопоставить его внезапной выходке, только лишь собственный здравый смысл - Мне кажется, что Вам - кем бы Вы там не были, лучше не появляться в таком виде перед родными... Где Вы живёте? В Кранслоу, верно?
Фрэнсис кивнул. Теперь, приходя в себя, он начинал понимать, что этот идиотский приступ смеха после предположения о угоне ни сколько не помог ему в его оправдании, наоборот, сделал подозрения копа ещё более сильными - и не о том, что он что он какой-то мелкий бандит и мошенник (что, по сути, было бы ближе к истине более всего), а в том, что он - опасный и, что хуже всего, сохранивший немалые остатки разума психический больной.
От того, что он гангстер мелкого пошиба, и что его ближайшие планы связаны с криминалом и незарегистрированными смертями, он ещё мог каким-то образом отмазаться, но от того, что он - хорошо прикрывающийся псих, отмазаться было куда труднее. Возможно, что смех этот загнал его в ещё более вязкую и глубокую трясину, чем та, на которую он рассчитывал ещё раньше, при этом - в самом худшем из случаев.
- Сэр, я могу отвезти Вас домой, если хотите, - тон полицейского продолжал оставаться мягким и доброжелательным, но уверенности в нём стало на порядок больше - теперь он думал, что придуманный им только что план является наилучшим из возможных в данной ситуации - Вашим родственникам мы позвоним, Вы просто дадите мне их телефоны, а мы им позвоним, скажем, что с Вами всё в порядке.
Фрэнсис всё ещё сидел на земле, точнее, на асфальте, и его влажный холод намекал ему на всё более и более увеличивающийся риск подхватить воспаление простаты. Одна его рука была справа от правого бедра, другая - слева от левого. У него в голове возникла одна идея - шальная и опасная, но - очевидно, что самая простая и бесхлопотная теперь, на этом пустынном участке дороги, по которому за всё время их разговора с полицейским пронеслось всего две-три, а может быть, и всего одна машина.
- Но к чему это, полисмен? - спросил он слегка недовольно, как капризный посетитель придорожного кафе, которому сказали, что у них кончился кленовый сироп для того, чтобы полить им блинчики к кофе - Я... Я хочу увидеть их сам...
- Потому что мне кажется, что Вам нездоровится, - объяснил коп немедленно - ни дать не взять - мамаша, которая объясняет появление детей своему сыну при помощи аиста или капусты - А ещё потому что мне кажется, что, будучи больным, Вы можете доставить хлопоты не только самому себе, но и окружающим...
Надо решаться, подумал Фрэнсис, потому что даже если ты самолично и сядешь к нему в машину, то он повезёт тебя совсем не домой, а в отделение дорожной полиции в десяти милях отсюда, а там твою личность выведают при помощи компьютера, а над автомобилем похлопочут так, что дядюшка Оуэн замучается таскаться по судам и допросам, объясняя копам и федералам всё на свете - от его личного мнения по поводу османских терактов в западной Европе, до причины выбора своего собственного нижнего белья того или иного цвета.
Тогда он поднял левую руку вверх, и стремительно, прежде чем коп как-то мог остановить его, засунул его под сиденье в салоне автомобиля - туда, куда, по идее, и должен был завалиться этот злополучный пистолет.
- Эй, что Вы там копаетесь? - спросил у него коп, слегка отступив назад, и побледнев и без того не слишком-то румяным, худощавым лицом - Вытащите... Вытащите руку из под сиденья, я вам приказываю!
И Фрэнсис послушался, вытащил руку наружу.
Но в ней уже был пистолет.
Спустя несколько секунд (а, может быть, спустя нескольких десятых долей секунды) над пустынной автострадой раздался выстрел, а потом - куда менее слышный, но всё-таки заметный звук падения безжизненного тела на мокрый асфальт.
Фрэнсис, подумав ещё немного, засунул пистолет под сиденье, посмотрел на лежащее на дороге тело только что убитого им полицейского, на лужу крови, начавшую расплываться вокруг его головы (он попал ему в точнёхонько в нос, разворотив его и превратив весь центр бледного юного лица в кровавый, с рваными неправильными краями, колодец)... И тут заметил, что он не совсем убил его, и что коп всё ещё дышит, неровно, мелко, слабо, но, тем не менее, продолжает жить.
Нет, так он может протянуть ещё час, подумал он, а может быть, даже будет дёргаться и зальёт кровью и мозгами всю обивку заднего сиденья в машине, когда я его туда затащу... Дядюшка Оуэн прибавит моё тело к его, если так произойдёт... Или... Или мне лучше положить его в его же собственную машину, да и отбуксировать её к той самой яме, которую мы нашли... Какая разница, как он там будет дёргаться, и что перепачкает?
Подстреленный им патрульный продолжал дышать, его правая рука вдруг дёрнулась, и стала скрести по асфальту, словно пыталась взять с него нечто такое, что могло там находиться разве что в теории. В этом было что-то очень жуткое, очень нехорошее, даже для тугого сознания и для много чего хранившей в себе памяти Фрэнсиса. Он скрипнул зубами, поднялся с места, попутно вновь достав пистолет из-под сиденья, после чего подошёл к полутрупу полицейского, сел на корточки рядом с его изуродованной головой, и приставил дуло пистолета к его посеревшему, изборождённому морщинами страданий лбу. Зажмурил глаза.
Нажал курок.