Павел вернулся из леса поздним вечером. На улице было уже темно, и он без происшествий добрался до своего дома. Оставив во дворе пойманную им рыбу и двух подстреленных зайцев, Павел поднялся на крыльцо и вошёл в дом. На пороге его встретила Варвара. "Есть будешь?" - спросила она. "Что-нибудь перекушу. Что у вас нового?" - спросил жену Павел. Варвара поставила на стол сковородку с жареной картошкой и кринку с молоком.
"Говорят, по городу большевики рыщут, лошадей отбирают, людей грабят и бьют. Бабы сказывали, что у твоего дружка Каличева сегодня чекисты родителей арестовали. Толкуют, что его отца сильно избили, а дом ограбили и лошадей с коляскою забрали. Их отец всю жизнь инженером на заводе работал, никого не трогал и с рабочими ладил, а и его не пожалели" - сообщила Варвара последние новости.
"И что же, никто даже не вступился? Он ведь многим рабочим добро делал. А с их дочерью Анастасией что?" - снова спросил Павел. "Какое там, "вступился"! У них вон ружья да наганы. Теперь каждый за себя. Народ в страхе живёт, слово лишнее боятся сказать. А насчёт Анастасии ничего не слыхала" - ответила Варвара.
Павел встал из-за стола и быстро вышел во двор. Он достал из поленницы револьвер, засунул его за пояс, а сверху надел куртку. "Ты куда это собрался? Комендантский час объявили. На улицах всех арестовывают" - с тревогой в голосе спросила Варвара, вышедшая на крыльцо. "Я быстро, только туда и обратно, узнаю, что к чему и назад. У Каличевых кухарка Пелагея должна в доме находиться, она наверняка всё знает" - ответил Павел и поспешно вышел из ворот на улицу.
Он прокрался по берегу пруда, скрываясь за густыми кустами акации, а затем вышел через заводскую плотину и железнодорожные пути к церкви. Так, прижимаясь к тёмным заборам, он дошёл до дома Каличевых, заглянул через окно в комнату, освещённую керосиновой лампой. В ней он увидел двух солдат, одетых не по сезону в шинели, которые рылись в распахнутых шкафах. На полу были разбросаны вещи и битая посуда, две винтовки лежали на круглом обеденном столе у окна. В углу на кресле сидела испуганная Анастасия, поджав под себя ноги.
Павел бесшумно вошёл в открытые двери и пробрался по тёмному коридору к освещённой комнате. Один из солдат, подойдя к Анастасии, спросил её угрожающим голосом: "Где своё золотишко прячешь дворяночка? Может, сама скажешь по-хорошему, али как?". "Чего ты с этой сучкой церемонишься? Дай, я ей щас матку наизнанку выверну, сразу всё вспомнит!" - сказал второй и решительно двинулся к Насте.
Павел быстро вошёл в комнату и уверенным командным голосом произнёс: "Господа товарищи солдаты! Пошли вон отсюда! И чтобы я вас здесь больше не видел". "Васька, это что ещё за клоун, мы вроде цирк не вызывали?" - усмехнувшись в густые, пожелтевшие от курева усы, произнёс второй солдат. "Ты что, не видишь, их благородие решили в благородство с нами поиграться напоследок. Я этих сволочей, за версту нюхом чую!" - со злостью крикнул первый солдат и схватил со стола винтовку.
Павел выхватил револьвер и выстрелил ему в голову. Солдат покачнулся и, словно подкошенный, рухнул на пол. Второй схватил с пола винтовку, выпавшую из рук убитого, и передёрнул её затвор. Павел снова выстрелил из револьвера. Его пуля попала второму солдату прямо в сердце. Он застонал и упал замертво на пол. Павел обратился к Анастасии: "Настя, надо срочно уходить, сейчас патруль на выстрелы прибежит". Они поспешно выскочили из дома на улицу. В конце тёмной улицы к дому уже бежали солдаты патруля. Встревоженные голоса и топот их сапог отчётливо были слышны в ночной тишине. Павел выбил ногой доску из соседнего забора, они пролезли в образовавшуюся брешь и огородами выбежали на соседнюю улицу. Солдаты забежали во двор Каличевых, не заметив их в темноте.
До охотничьего домика на Исенском пруду Павел и обессилевшая Анастасия добрались на рассвете. Последних пару километров ему пришлось нести её на руках. Убегая по лесу, Настя потеряла туфли и вся дрожала, то ли от испуга, то ли от холода. Павел положил её на деревянные нары внутри избушки. "Павел, согрей меня, пожалуйста, мне очень холодно" - тихо попросила Настя. Павел снял с себя куртку и, присев рядом с ней на нары, хотел накрыть ей Настю. Но она вдруг крепко обняла его обеими руками и поцеловала в губы.
"Павел, я люблю тебя, неужели ты не понимаешь?" - прошептала Настя тихим дрожащим голосом. "Настя, не надо делать того, о чём ты впоследствии пожалеешь. Ты ещё очень молодая и красивая девушка, и обязательно ещё встретишь своё счастье" - смутившись, ответил Павел, пытаясь освободиться из её объятий. "Я уже встретила своё счастье, а другого мне не нужно. Пускай оно будет коротким, но моим, я ни о чём и никогда не пожалею. Я полюбила тебя Павел больше всего на свете, больше своих родителей, брата, больше самой жизни, и ещё очень хочу иметь ребёнка, похожего на тебя" - страстно прошептала она и прижалась к Павлу всем телом.
Павел вдруг ощутил новое, странное для себя чувство к этой влюблённой в него девушке. Он умом отлично понимал, что их отношения не могут иметь продолжения и дальнейшего развития, но чувство жалости к этому слабому и несчастному в своей безответной любви созданию, одержало верх. Павел обнял её и поцеловал в губы. Настя обхватила его руками за шею, не давая оторваться от себя, они слились в единое целое в крепких объятиях друг друга.