После освобождения Урала Красной армией в городе и на селе господствовала полная разруха. Отступая на восток, колчаковцы увезли в Сибирь всё самое ценное оборудование предприятий, затопили рудники и шахты, взорвали мосты на реках, уничтожили линии телеграфа. Из деревень белогвардейцы вывезли зерно и фураж. Весеннюю посевную проводить было нечем, а весь скот порезали ещё осенью по причине отсутствия кормов. А продразвёрстку никто не отменял.
Перед новым годом Константин ездил с продотрядом в деревню Черемшанку собирать продовольствие для нужд Красной армии. Крестьяне были настроены враждебно к подобным действиям властей и прятали от продотрядов свои последние крохи. Начальник продотряда Николай Анисимов приказал своим бойцам произвести обыски в домах жителей и забрать всё продовольствие, какое найдут. Константин остановил его, зная о том, что крестьяне сами голодают. Он решил собрать жителей и попробовать их уговорить отдать продовольствие добровольно, без применения к ним насилия. Народ собрали в местном сельсовете. Костя выступил с призывом к жителям проявить сознательность и помочь родной Красной армии.
"Каку таку сознательность ещё выдумали? У меня вон ребятишки семеро по лавкам с голоду пухнут, а вы последнее отбираете. Мужа на фронт забрали, помощи от вас никакой, а только всё дай, да дай! А где мне взять-то?!" - возмутилась крестьянка в засаленной телогрейке, сидевшая в первом ряду. "Товарищи крестьяне! Поймите, всем сейчас трудно. Времена такие. Надо как-то выкручиваться сообща" - примирительно попытался убедить Костя присутствующих "А ты тут как не крутись, а жопа сзади! Причём голая!" - заметил инвалид без руки со второго ряда, с солдатским георгиевским крестом на вылинявшей гимнастёрке. Крестьяне засмеялись.
"Степка, ты тут пропаганду супротив советской власти шибко не разводи. Она нам, как не крути, а родная" - одёрнул инвалида председатель сельсовета. "Да с такой роднёй лучше вовсе в сиротах ходить!" - выкрикнул кто-то с галёрки. "А ну, прекратить базар! Если у кого есть чего сказать, говорите по делу" - крикнул Анисимов, прерывая одобрительный гул зала.
"А если по делу, то забрали у нас уже всё. Поначалу белые прошли, как саранча, а потом и красные вслед за ними подмели все остатки" - сердито пояснил Тимофей Зыков из раскулаченных крестьян, встав с лавки на первом ряду. "Это, какие такие "красные"? Чего ты брешешь, кулацкая морда? Я тебя запомнил, ещё в 18-м раскулачивал. Не добили тогда вас, мироеды, а зря. Опять хвост на Советскую власть поднимаете" - резко прервал его Анисимов. "Вот такие красные. Две недели назад проходили. Они сказывались красноармейцами 2-й бригады Уральской Красной дивизии, а там кто их знает?" - ответил Зыков.
"Что ты тут мелешь, контра недобитая. Не могли наши красные герои что-то забрать у трудового крестьянства. Они за него кровь проливали на фронтах. Что они взяли? Покажи нам их расписку!" - грозно выкрикнул Анисимов. "Кака там может быть расписка! Они так моему мужику прикладом по зубам расписались, что он теперь и вовсе без зубов остался. Он энту расписку вам хоть сейчас предъявит" - вступила в разговор молодая баба, показывая на мужика, сидящего рядом. Мужик оскалился, показав Анисимову свой беззубый рот. Крестьяне возмущённо загудели. С разных сторон в адрес непрошеных "гостей" посыпались критические реплики, а на галёрке кто-то, осмелев, даже засвистел.
Анисимов наклонился к уху Константина и сказал ему шёпотом: "Говорил я тебе, что нужно было сразу по дворам идти. Зря их тут всех вместе собрали. Теперь буза намечается. Уходить надо, несолоно хлебавши. Да и попрятали они давно всё, пока мы тут разговоры разговариваем". Продотряд так и вернулся в Верхнюю Салду ни с чем. Константин после этого случая на городском партбюро получил строгий выговор "за проявленную нерешительность и слабоволие при выполнении ответственного партийного поручения". Анисимов отделался устным предупреждением. Константин быстро забыл об этом, окунувшись с головой в текущие дела.