Абсолютно измотанный в боях и переходах батальон Павла Леонова остановился в наступивших сумерках, выйдя на опушку леса, около видневшейся на заснеженном пригорке цепочкой чёрных изб, деревеньки. Обессилевшие и голодные солдаты в промёрзших шинелях и валенках, закованных тяжёлым панцирем льда, ложились прямо на снег, даже не в состоянии разжечь костров. Павел послал разведчиков узнать, кто стоит в деревне. Они быстро вернулись и доложили ему, что в деревне расположилась на ночлег какая-то белая часть, распознать которую по знакам отличия в темноте не удалось. Ещё они доложили, что на полевой кухне повара варят ужин, запах которого доходит до самой околицы.
Павел, видя отчаянное положение своего батальона, с явной перспективой замёрзнуть ночью в лесу или погибнуть от голодной смерти и, понимая, что места в забитой войсками маленькой деревушке на всех не хватит, принял авантюрное и неожиданное решение. Он приказал солдатам открыть пальбу из винтовок вверх. Как только послышался звук выстрелов из соседнего леса, находившаяся в деревне часть, посчитав, что их окружают красные, немедленно была поднята по тревоге и спешно покинула место своего ночлега. На это и рассчитывал комбат, штабс-капитан Леонов. Его батальон благополучно занял опустевшую деревню, и устроился в натопленных избах на ночлег, захватив в качестве трофея брошенную впопыхах полевую кухню с котлом горячей гречневой каши и термосом заваренного чая.
Утром следующего дня командир 3-го Барнаульского полка полковник Александр Иннокентьевич Камбалин, после короткого совещания по уточнению дальнейшего маршрута подразделений полка, подошёл к штабс-капитану Леонову и, таинственно улыбаясь, не понятно чему, спросил у него: "Павел Николаевич, сегодня на утреннем совещании в штабе армии, командир 29-го Бирского полка полковник Сотников докладывал о ночном нападении на его батальоны красных партизан. Ваш батальон, кажется, находился недалеко от них. Вы не в курсе, случайно, что там произошло?". "Никак нет, господин полковник, не в курсе" - невозмутимо отрапортовал Павел.
"Странно. Что, даже выстрелов не слышали?" - снова поинтересовался Камбалин. "Никак нет, господин полковник. Может, кто и постреливал ночью, но я крепко спал и ничего не слышал, и начальник моего караула ни о каких ночных происшествиях не докладывал" - не моргнув глазом, ответил Павел. "Очень интересно. А ваши солдаты рассказывают в полку совсем другую занимательную историю" - сказал Камбалин, не переставая улыбаться. "Не обращайте внимания, господин полковник. Им поверить - себя обмануть! Они придумывают вечно разные небылицы, чтобы приподнять себе настроение после тяжёлых боёв. Они ещё анекдоты похабные рассказывают и частушки непристойные поют" - невозмутимо пояснил Павел. "Я примерно так и подумал. Вы можете быть свободны, штабс-капитан, и благодарю за службу" - козырнул полковник, и не спеша направился в сторону штаба полка, расположенному неподалёку в деревенском доме.
Потери после красноярских боёв оказались огромны. По некоторым данным в строю оставалось менее половины армии. Сдавались в плен не только отдельные группы солдат, потерявших надежду на спасение, но и целые воинские части. Но всё-таки, несмотря на это, значительным силам белых под командованием В.О. Каппеля удалось обойти Красноярск с севера и пробиться к Енисею. После Красноярска за Енисеем, армия хотя и состояла из тех же воинских частей, что прежде, но эти части были уже далеки от тех, наименование которых они за собой сохранили. Это были уже не дивизии, бригады или полки, а какие-то жалкие их остатки.
После красноярской катастрофы, части белой армии 7 января 1920 года, на светлый день Рождества Христова, начали собираться в селе Частоостровском, что на реке Енисей. Красноярск оставался позади, но обойти его удалось большой ценой. Ситуация усугублялась ещё тем, что армия была отрезана от Транссибирской железнодорожной магистрали. Павла в селе Частоостровском вызвал к себе в штаб командир полка полковник Камбалин и поздравил с присвоением ему звания капитана.