Утро было добрым. Казак Мамай чистил трубку и явно ждал, когда я проснусь. Значит смотри, сказал он мне. Эту гору. Этот мир горы можно также изобразить как дерево. Оно растет с низов корнями находится в низших мирах. И кроной упирается в высшие миры. Именно это дерево заселило все миры жизнью различной. Поэтому и дерево жизни. Аха у лукоморья дуб зеленый. А я кот ученый на золотой цепи. Пошутил я. Смешно, да не очень. Ответил Казак Мамай. Это ты меня воспринимаешь как Козака Мамая. А некоторые могут и как улыбку Чеширского кота. Но да ладно. В принципе ми готовы к переносу напротив нас находится рукав, проход ведущий в ту ветку куда нам надо. Но нам нужно пройти сквозь ствол или сквозь гору на ту сторону. Но не через центр, а по окружности. Схематические это как проткнуть ствол. Если нас заметят может быть страшно. План такой. Через пять верст будет река и будет стоять лодка. Я уйду в перед что бы подготовить лодку и трассу. А ты своим ходом подходи. Эта кстати будет свидетельством твоей решимости. Принять свое предназначение жребий судьбу называй как хочешь. Казак Мамай вскочил в седло и поскакала. Я долго смотрел ему в след. Жевал травинку. И не понимал откуда во мне столько невозмутимости. Как будто я достиг чуть ли ни последней джаны, и моя лимбическая система успокоилась как тихий омут. Точно все это напоминает мне омут. Который затягивает и тянет к себе манит. Чувствую себя как Алиса в стране Чудес, но намного круче. Что мне терять и куда идти? Надо взять карты который сдала судьба и попробовать сыграть. Ведь чем занимаются приговоренные к смерти играют обычно в карты на спички. Так пусть это будет моя лебединая песня. Моя игра на грани. И я пошел вслед за Козаком Мамаем, по примятой траве которая местами доходила мне до плеч и если бы ее не примяли мне было бы идти очень сложно. Да и так сложно учитывая, что тут никто никогда не косил. Я шел медленно и километра за два увидел гладь поворот реки. Это была странная река. Равнина, а вода в ней текла как в горной речке. Скорость совершенно не соответствовала углу наклона. Приближаясь к реке я услышал пение.
Княжат роських недармо тот клейнод, Стефане,
Носиш i сам княжатем будучи в їх станє,
Бо в дiльности i в цнотах княжатом ровнаєш,
Коня, зброю, корону, копiю ґди маєш.
Взяти єстесь у свiта меньж не узбройони
I от Бога в покорном серцю улюбйони,
Влодимеро, Всеволодо, цного Ярослава,
Мужство вiри i цнот всiх при том гербi слава.
В тобi тепер сiяєт i межи княжати
Давнiшими тобою хлюбятся сармати.
Свiтополком, княжатем, славним Четвертенським,
Православним, побожним, мужем i рицерським.
Свiтополком, княжатем, славним Четвертенським,
Православним, побожним, мужем i рицерським.
Ну ж теди менж ним слався, маєшь оборону
Правость вiри, а в небi мiтимеш корону.
Княжат роських недармо тот клейнод, Стефане,
Носиш i сам княжатем будучи в їх станє,
Бо в дiльности i в цнотах княжатом ровнаєш,
Коня, зброю, корону, копiю ґди маєш.?
На право пойдет песнь заводит. Улыбнулся я. Поющий кот ученый. Куда же я попал? Вроде все и понятно. Но зачем я тут? Ладно. Зря ты улыбаешься. Сказал Мамай, Это Стикс...Стикс находиться в Царстве Мертвых где правит Аид. Ответил вернее возразил я ему. И собака у него Цербер продолжил Казак Мамай. О драконах ни слова "ёкай" нам ни к чему, продолжил он. Пусть грызет кости мертвых, а мы все еще живые. Вспомни "Сансара и Нирвана это одно и тоже". Человеческое сознание всегда стремиться разделить целое. А ведь дело не в месте, а в сознании. Ты хорошо держишься. Ты держишь реальность. А ведь это не река, а первобытный ужас мрак, из которого возникли первые живые существа. Как там у Д. Мильтона в его поеме "Потерянный рай", он назвал ее "рекой смертельной ненависти вечной". Я Харон, произнес казак Мамай -- перевозчик душ, умерших через реку Стикс в Царство Аида. И я везу живого в мир живых. И пусть такого еще никогда не было я сделаю это. сказал Харон-Мамай. Лишь бы нас не снесло в Стигийские болота прошептал он взявшись за шест. Про лошадь я даже не подумал. Мы оттолкнулись. Нас понесло каждый метр давался очень с трудом. Но мы все ближе и ближе приближались к другому берегу. Когда-то она текла в другую сторону теперь же все миры платят свою дань. Процедил Мамай. Жизнь не даётся просто так. Я задумался над этими словами. Ты хочешь сказать, что над нами есть некие "маятники" которые питаются эмоциями? Это как-то все упрощенно. Просто Вселенная это организм и каждое живущее в ней существо что-то отдает во вне и берет из вне и это не всегда вещество. Логично ответил я. Не заморачивайся. Просто помни из этого всего всегда есть выход. "Достаточно бросить играть". Аха опять слова из песни подумал я. Вспомнить бы из какой? Я ответил вези меня вези. Лучше сидеть на берегу и смотреть как течет река. Быть наблюдателем. "Трости надломленной не переломит, и льна, курящегося не угасит; будет производить суд по истине" (Исаия 42:3). Почему-то вспомнилась эта фраза. Я повернул голову назад и обомлел с той стороны стоял пес с тремя головами и из его ртов стекала по клыкам жидкость, которая воспламенялась на воздухе. Этот трехголовый бегемот стоял и смотрел на нас. И тут мы уткнулись в берег реки. Это наш конь улыбнулся казак Мамай. Где бы я тебе тут взял коня. У меня почему-то ноги сделались ватные и я присел на берег. Ну ну. Я же тебе говорил часто даже разное это одно. Лошадь и Цербер это одно. Все дело в сознании. Стикс пропустил тебя. "Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла" (Псалом 22). Ты первый кто сделал это, прошел ее. И все не так уж и страшно оказалось. Даже ног не замочил. Вернее, штанов. Подтрунил надо мной Козак Мамай. Двигаем. Вечерело мы отошли от реки максимально и разбили лагерь. Казак Мамай закурил возле ватры. В котелке кипела каша. Звезды меня удивили они были другими. Но как так? Ведь мы же ушли всего на версты три четыре спросил я. А небо другое. Казак Мамай ответил, это только кажется, что мы идем под звездным небом мы идем не под звездами, а по направлению к ним. Верх Низ тут все лишь интерпретации твоего мозга. Это мир горы. Тут чем выше, тем все удивительней. Хорошо, что нам не нужны уровни ниже и выше. Там вообще родина ЛСД. Пошутил Козак Мамай. Интересный он дядька подумал я. Хм, но ведь он это я. И провалился в сон.
