|
|
||
Финал Азимута-10 | ||
Мерзла, видела странные сны, тосковала. Листала зачитанное до дыр и свежее - все без толку: ни ответов, ни откровений. Разглядывала старые желтоватые фотографии с резными краями, улыбалась знакомым лицам. Из распоротой наволочки сыпались на город белые перья, сыпались и укутывали домики с черепичными крышами, площадь, извилистые улочки. Тарья смотрела в окно, а в дымоходе завывал ветер. Мир будто вымер, а точнее, вы-мир, обезлюдел: молчал телефон, почтальон не приносил писем, не заходили гости. Год кончался, давил на плечи декабрь. Выбегала на дорогу лисой, слушала. Ночь отвечала посвистом ветра, совиным уханьем, шорохом сосен. Возвращалась домой, оборачивалась, пила чай с травами и чувствовала, как утихает биение крови. В одну из таких ночей её повлекло вперед - потянуло властно, неудержимо. Тарья подняла нос, еще прислушалась и побежала. Снег мерно поскрипывал под лапами. Впереди - тот, кого она должна проводить. Позвать за собой и проводить в город - там ждут героя вечные уют и покой. *** Шла третья неделя войны, и Олег чувствовал, что обвыкается с ней, сживается. Поначалу всё было жутко: и стрелять в людей, и видеть убитых своих - а теперь прошло это. Морозы Олег переносил довольно легко. Конечно, тридцать да за тридцать - не сахар, но он в Сибири привык. Привык Олег и к лыжам, и лесу. Правда, тут был не Тюменский урман, а игрушечный по сравнению с ним лесок. Во всяком случае, так двухметроворостому Олегу казалось... Ночью, по сигнальной ракете, роту бросили вперед. Перед наступлением давали водку в жестяных кружках. Олег сморщился от запаха - не было у него привычки - но выпил. Все пили - чтобы не мерзнуть. И чтобы не бояться, наверное. Луна светила - полная, открыточная, наглая. Мороз не чувствовался. На лыжах, в белых маскхалатах рота бесшумно добралась до темно-снежной опушки. Снег впереди был нетронутый, и бить по ним начали внезапно. Сверху, с боков. Вжик, вжик... Они и не поняли сразу, куда стрелять, бежали дальше и падали. Олег услышал: что-то вжикнуло рядом. Женька-баянист хрипнул странно и упал. Еще кто-то упал - Олег уже не видел. Он бежал вместе с ротой вперед, чувствуя на себе чей-то взгляд. Взгляд, который маскхалатом не обманешь. Не обманешь - выцеливает. Вот-вот... Олег вильнул в сторону, задел широкую ель, и ветки брызнули снегом. Вжикнуло рядом, и снег еще сыпанул. Вот! Олег углядел, откуда ещё полетел маленький снежный обвальчик - с той сосны. Вот он, финн, куда залез! Тоже в белом. Только с заснеженного дерева попробуй стрельни так, чтобы не сыпануло хоть чуть-чуть. Теперь Олег приглядывался к деревьям, туда и целил. Выстрел - передернул - выстрел. Смотри и стреляй. Олег и смотрел, и стрелял - пока не толкнуло в бок... *** Не хотелось в тот лесок Сашке идти, ой, не хотелось. Вроде и полста наркомовских махнул перед атакой за милый мой, а куражу не было. Зато погано было на душе, как перед гнилым разговором. Сашка знал уже, что финны-сволочи устраиваются на деревьях и оттуда перестрелять всех могут запросто, как тех курчат. Финны к деревьям цепями приковывались, чтоб уж точно никуда не деться. Сашка видел недавно, после боя, как те висят и качаются в морозном дыму. Некоторые еще живые были, так их заградотрядовцы доканчивали. Слышно тогда было на соседней поляне - выстрелы щелкали, как ногтем по газете. Вспомнил Сашка про заградотрядовцев в аккурат, когда думал, куда бы свернуть. Не хотелось ему в тот лесок, и не зря. Сашка на рожон не лез, держался позади, когда стрелять начали, а пулю всё равно поймал. Так под дых ударило, что он замер на бегу. И успел подумать: "Даже Валька-медсестра теперь не поможет..." *** Тойво знал своё дело. В прошлом охотник, снайпером он был отличным. Терпеливым, внимательным, метким. Умел ждать, невзирая на неудобства, и стрелять умел быстро, но без суеты. Вот и сейчас он лежал на укрепленных в ветвях большой ели досках и спокойно глядел в прицел, и спокойно, почти нежно, жал на спусковой крючок. Один... Второй... Третий... Надо же, в белое оделись. Тойво хмыкнул. Русские бежали на лыжах - неумело бежали - отстреливались беспорядочно и падали, падали сломанными куклами. Ну что эти городские мальчишки против них могут, верно? Верно. Тойво целился не спеша. О, вот один, высокий, стреляет внимательно, а не просто палит в испуге по деревьям. Тойво принялся ловить в прицел высокого парня, который удачно уворачивался. Или умело? Этого Тойво уже не разобрал, потому что в следующий миг перед глазами потемнело... *** Легко было во всем теле, легко и пусто. Олег почувствовал, что лежит на спине. Пошевелил тихонько руками, ногами, помотал головой. Открыл глаза. Ночь. Небо без единой звезды. Правда, не совсем темно - северное сияние подсвечивает горизонт зеленым. Олег сел и огляделся. Вокруг был снег, без конца, без края, без движения на поверхности. Когда глаза освоились с темнотой, Олег увидел неподалёку продолговатый холмик. И ещё один. Пригляделся внимательней и понял, что там две фигуры в белых маскхалатах. Олег поднялся на ноги и еще раз удивился необычной лёгкости движений. Он подошёл к одному из неподвижных тел и опустился рядом на колени. Что-то знакомое чудилось в лежащей ничком фигуре. Тронул рукой. Перевернул на спину и увидел Сашку-мелкого из роты. Сашка хищно щерился, как будто сопротивлялся, словно у него отнимали последнее. Олег встал и подошёл ко второму. Этот был ему не знаком: среднего роста, коренастый, сосредоточенно прихмуренный. Маскхалат у него другой, сообразил Олег. Не такой, как у нас. И унты на ногах. Финн? Внезапно из-за спины послышалось: - Ох, едрит твою в Мадрид! Олег повернулся. Сашка-мелкий сидел, опираясь на руки, и удивлённо крутил головой. - Саня! - позвал Олег. - Оба-на, и ты здесь, братишка! - обрадовался мелкий. Олег по привычке внутренне поморщился. Сашку-мелкого невзлюбил он чуть не с первой встречи - за неуёмную болтливость и нахрапистую фамильярность. А однажды чуть не засветил по морде. - Здесь, здесь. Ещё бы знать, где мы... - Да разберемся. Ща разберемся. У тебя папироски нету? - Нету. Я же сразу бросил. - Хреново. Курить охота, уши прям в трубочку свернулись. - Перебьёмся как-нибудь. - О! А это чё за фраер там лежит? - мелкий заметил незнакомца. - Да чёрт его знает. Мужик какой-то. Вроде не наш. - В смысле - не наш? Не из нашей роты? Или совсем? - Похоже, совсем не наш. - Так надо обшмонать его по-скорому! - оживился Сашка. - Не надо. - Чё? - Нехорошо так. - Ох ты, чистоплюй хренов! Смотри, этот валяется жмур жмуром, а у него, может, и табачком разжиться можно. Ему-то уже не надо, а нам - в самый раз. Сашка ухмыльнулся и направился к лежащему. Олег обернулся - показалось, что вдалеке крикнули. Поэтому он не видел, как Сашка приступил к "шмону". Зато услышал: - Лежишь, сволочь финская? - и через пару секунд: - Ой-й, пусти! Подняв голову, Олег увидел, что незнакомец сидит, озирается и крепко держит Сашкино запястье, да как-то особенно держит - тот присел на одно колено и ни туда, ни сюда. *** Тойво очнулся и услышал голоса. Он решил не торопиться. Лежал на спине, не открывая глаз, напрягал поочередно мышцы - вроде бы, всё работало. Прислушивался. Разговаривали двое. Местность им не знакома. Один из них хочет закурить и собирается ограбить какого-то "жмура", второй возражает. Да ведь это о нём говорят, осенило Тойво. Он замер. Шаги, ближе и ближе... Кто-то опустился рядом на колени и дотронулся до Тойво. Этого он не выдержал - вслепую провёл захват, сел и открыл глаза. Оказалось, что за руку он поймал хлипенького парнишку, невысокого и щуплого, с хитрым лицом. Чуть подальше стоял второй, совсем не хлипкий: высокий, плечистый и - почему, откуда? - отдаленно знакомый Тойво. Где-то он видел этого парня... Первый, которого Тойво держал за руку, сначала требовал отпустить его, а потом заскулил. Тойво разжал пальцы, и парнишка отскочил от него. - У-у, сволочь финская... Тойво не стал отвечать. Он оглядывался. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась заснеженная равнина. Абсолютно пустая, если не считать этих вот двоих. Тойво присмотрелся к парням и удивился еще больше: маскировочные костюмы, пошитые, как у русских, и валяные сапоги. И сволочь он не какая-нибудь, а именно финская. Но ведь по-русски Тойво знал едва ли пару слов. Странно... Что это за место, как он сюда попал и почему понимает этих двоих? - Вы кто такие? - заговорил, наконец, Тойво. - Ух ты, а финн по-нашему болтает! - удивился щуплый. - Я не говорю по-русски. - Ты смотри, он ещё и отбрёхивается! - щуплый хлопнул себя по коленям. - Собаки отбрёхиваются, - процедил Тойво сквозь зубы. - Ну а ты кто? Собака ты финская... Не стоило реагировать. Однако, Тойво уже был выведен из равновесия, потому не сдержался. Прыгнул к мелкому и отвесил прямой справа. Тут же подскочил высокий и схватил Тойво за локти сзади. Тот вывернулся и подсёк его... Несколько минут они молча барахтались на снегу и колотили друг друга. А потом тишину разорвало звонкое лисье тявканье. *** Бежала вперед и чувствовала, чем ближе, тем яснее: он здесь. Снег хрустел под лапами, ветер в ушах посвистывал. Тарья не останавливалась. Ближе, ближе. Сильнее запах смерти в бою, сильнее. Ещё немного, и... Тарья не ожидала такого поворота. Их было трое. Даже если случалась большая битва, даже если много бывало павших, они попадали в межмирье поодиночке. И за каждым, кто того стоил, выходила лиса. Та лиса, в чьём доме суждено отдыхать герою. Как поступить сейчас, Тарья не знала. Она замедлила бег. Приблизилась к павшим, которые и сейчас продолжали битву, залаяла. Остановились. Тарья оглядела героев. Вот двое сидят рядом на снегу, тяжело дышат. Один высокий, большой, глаз у него орлиный, профиль монетный, и кровь, сразу видно, горячая. Второй ниже ростом, плотнее. Спокойный, как только может быть по-настоящему сильный. Как медведь - спокойный до первых признаков опасности, быстрый и безжалостный, когда нужно. А вот ещё один в сторонке - невысокий, худенький, перепуганный. Не похож на героя. Тарья двинулась к нему. *** Олег и финн от удивления драться прекратили. Хотя удивляться особо нечему было: лиса как лиса, тявкает и тявкает. А что появилась непонятно откуда - так они и сами неизвестно где. Рыжая стояла и внимательно смотрела на всех троих, будто оценивала. Затем подобралась к Сашке и принюхалась. Тот отскочил с криком: - Пошла отсюда, зараза, не хрен тут вынюхивать! Я живой ещё!.. - Чего орёшь? - спросил Олег. - Как чего? Лисы падаль жрут, а эта ко мне нос наладила, - возмутился Сашка. Олег с финном захохотали на пару. Кому скажи - не поверят, но Олегу почудилось, что рыжая ухмыльнулась. Чертовщина... От Сашки чудная лисица перешла к ним двоим. Принюхалась, головой покрутила и села в снег. - Это она зачем? - поинтересовался Олег. - Не знаю, - отозвался финн. - Давай подождём. *** Тарья сделала выбор. Нужно позвать их всех. Троих. В город придёт не всякий, а только тот, кому суждено. Она встала и залаяла, резко, требовательно. Павшие негромко посовещались. - Тебе чего? - спросил высокий. Тарья вцепилась зубами в его одежду и потянула. Потянула она и второго, коренастого. - С тобой идти? - уточнил тот. Тарья вновь залаяла. *** - Пойдём? - спросил Олег у финна. - Пойдём. Терять нам здесь нечего. - Санька, хватит сидеть! Айда, прогуляемся! - Вот я с лисой не гулял! - буркнул в ответ мелкий. - Ну, как знаешь. Олег поднялся на ноги и зашагал вслед за финном, который уже отошёл. Сашка посидел ещё немного, подскочил и двинул за ними. *** До войны Валя трусихой себя не считала. Ни работы не боялась - а её комсомольцам хватало в конце тридцатых, - ни шпаны ростовской. И девчачьих страхов у Вали не было: змей, крови или мышей она тоже не пугалась. А как же страшно оказалось в первый раз лезть под пули. Тогда Валя даже перекрестилась - пальцы вспомнили крёстное знамение помимо воли. Затем стиснула зубы и поползла вперед по-пластунски. Она же медицинский работник, она клятву Гиппократа давала. Она военнообязанная и мобилизованная, то есть боец. Значит, должна оказать помощь раненым, хоть разбейся. Потом и страх ушёл - просто нужно было доползти, быстрее. После первого боя, когда всё уже закончилось, и всё было сделано, Валю заколотило. Она сидела в блиндаже, лязгала зубами по кружке с чаем и не могла унять дрожь. Руки так тряслись, что даже волосы невозможно было собрать, и выбившиеся из косы чёрные пряди лезли в глаза. И во второй раз было страшно, и снова Валя крестилась, ползла, бинтовала, тащила к своим... Вот и сегодня так же - она двигалась по взрытому пулями снегу, не думая, а всем нутром чувствуя: скорей, скорей бы... Вот и боец. Валя узнала его, только вспомнить не могла, как зовут. Да и не до имён сейчас. Спокойный такой парень, вежливый - он ей недавно медикаменты привозил из Суоярви, из полевого госпиталя... Ой, мамочки, какой же он был тяжёлый, этот парень! Валя кое-как переложила его на санки-волокуши и тащила к своим, и бормотала зачем-то: "Не умирай, не умирай, миленький... Потерпи ещё чуть-чуть, потерпи..." И ведь потерпел. Не умер! Застонал... *** Олег шагал и чувствовал, что ему труднее и труднее. Снег под ногами таял, разъезжался кашицей. А финну и Сашке хоть бы что - топали себе по плотному и крепкому снежку. Олег попробовал идти след в след за кем-нибудь из них - всё равно таяло. Чуть позже ноги и вовсе начали тонуть: по щиколотку, затем по колено. Так Олег брёл и чертыхался до тех пор, пока не провалился в снег по пояс. Провалился и почувствовал, что его тянет вниз, тянет, и он проскальзывает, летит куда-то... *** Когда высокий русский исчез, маленький поднял шум. Он бегал вокруг того места, где только что была и мгновенно затянулась полынья. Он кричал туда, дёргал Тойво за руку и просил объяснить, куда делся его "братишка". Дело кончилось тем, что лиса требовательно потянула Тойво за полу маскировочного костюма. Надо идти. Он вновь зашагал следом за лисицей. Русский покрутился ещё немного около бывшей полыньи и побежал за ними. Нагнал. Сколько времени шли - Тойво не мог определить. Кажется, долго. Однако, темнота вокруг оставалась неизменной, и ему было по-прежнему легко идти. А вот парнишка выбился из сил. Поначалу он шагал рядом с Тойво, затем отстал на шаг, на два, потом упал. В первый раз поднялся, после второго - не смог. Тойво вернулся, сгрёб парня и перебросил через плечо. Русский или не русский - замёрзнет же тут. Лисица стояла и ждала его. Взглянула - с человеческим скепсисом - и потрусила дальше. Так они двигались до тех пор, пока Тойво не почувствовал, что мальчишка на плече стал подозрительно лёгким. - Стой! Лисица остановилась. Тойво опустил русского на снег и попятился, когда увидел, что происходит. Пацан таял, терял контуры, обращался в бестелесный туман. Лиса подошла ближе и смотрела с любопытством. Вскоре от русского не осталось ничего, он смешался с ночью, и только воздух дрожал ещё минуту. Снова они шли. Наконец, забрезжило, засветало, и впереди Тойво увидел дом. Ещё один, ещё. Аккуратные, под черепичными крышами, каменные, основательно выстроенные. Лисица вновь потянула Тойво за одежду. Видимо, рыжая звала его к определенному дому. Так и получилось. Лисица оставила Тойво у заборчика, выкрашенного зелёным, тявкнула со значением и скользнула куда-то. У калитки был прикреплен медный колокольчик, и ничего не оставалось, кроме как позвонить. Тойво так и сделал. Поверх невысокого забора он увидел, как распахнулась дверь домика, и на порог вышла девушка, рыжая, белокожая и разрумяненная морозом. Она пробежала по двору и распахнула калитку. - Терветулоа, санкари. Тамэ Валгалла. В тусклом, едва зарождающемся свечении позднего зимнего рассвета, чуть закручиваясь на лету, шел снег.
|