Cиротливо-одинокий "Ситроен" Делакруа томился в ожидании за правым углом вокзала, если стоять ко входу лицом. После пристрастного осмотра мнение Жюльена выразилось одним словом - шарабан. Мнение Жаннет выразилось пространно-обтекаемо: кособокая, перезревшая тыква для Золушки, которую престарелая фея по ошибке превратила в автомобиль. По близорукости - неудачно.
Гастон в душе поблагодарил темноту и липкий снег, что не позволили его свежеиспеченным пассажирам как следует разглядеть другие недостатки. К самым значительным из них относились: передний бампер, выдернутый с места, когда автомобиль тащили на буксире, и вогнутая правая дверь, в которую врезался сумасшедший мотоциклист.
Если вышеуказанные повреждения имели уважительную причину, то другие - наоборот. О них Делакруа не хотелось думать и вообще замечать. Стыдно. Вмятины и царапины нанесла родная дочь Валери. Которая недовольство переходным возрастом, в частности прыщами на лице и жиром на талии, вымещала на безответном "Ситроене" - избивая пинками. Она бы и папашу с удовольствием приложила, да хватало ума понимать: он - добытчик в семье, содержатель их с матерью. Хилый, но единственный.
Внутри машина выглядела не моложе, чем снаружи. Ее пожилой возраст выдавала каждая деталь, на которую вольно или невольно падал взгляд. Радио со сломанной кнопкой, значит, его никогда не слушали. Протертая до залысин обивка кресел, что не давало возможности различить ее первоначальный цвет. Отошедшее по краям, в пятнах и трещинах покрытие на потолке и дверцах - печальный знак особого невнимания хозяина.
Окаменевшая грязь на полу - неудивительно, его мыли раз в год перед техосмотром. Пыль на передней доске - хозяин не видел смысла убирать. Самое же противное - тошнотворно-спертый воздух, висевший в салоне. Застоявшийся, прокисший, укоренившийся курительный дух, такой плотный, что его не мог перебить флакончик с освежителем. Впрочем - пустой. Нестранно. В контексте интерьера.
По приглашению руки Гастона молодые люди, согнувшись в три погибели, полезли в ситроеновскую утробу. Первым делом Жаннет захотелось вырваться от вони, грязи и общей некомфортабельности. Сдерживая рвотные порывы, она натужно закашлялась, чтобы не обидеть Делакруа недвусмысленным клокотанием в горле.
Будучи негрубой, стеснительной натурой, она ощущала себя обязанной дожонцу. Ведь он сделал им одолжение, великодушно согласился подвезти, а мог бы пройти мимо - думала девушка, оправдывая неуют. Постаравшись чувством благодарности задавить чувство отвращения, она разгребла ногой пивные банки, развалившиеся на полу, и присела на кончик дивана.
Жюльен устроился рядом, с недовольной гримасой, которую тщательно скрывал от подруги. Он слишком хорошо понимал, что ошибся. Капитально. Данная тыква на колесах не удовлетворяла его требованиям ни с одной стороны. Ни внешним видом, ни тем более - внутренним. Ни вонью, ни размерами, ни ценой. Ценой - особенно.
В другое время и в других обстоятельствах они с Жаннет за сотню евро доехали бы до замка и обратно в комфортно оборудованном, скоростном "Пежо". Или, на худой конец, в "Рено" с кондиционером и стерео. А этот динозавр автомобильной истории едва ли тронется с места - по имеющимся у Жюля предположениям. Хорошо, он аванс не полностью заплатил...
Молодого человека начали одолевать угрызения обиды, жадности и уязвленной гордости. Угрызения были свежи и болезненны. Через несколько секунд мозг его достиг состояния котла, кипящего недовольством. Котла - в виртуальном выражении, который, к сожалению, не помог физически согреться.
Чтобы нечаянно не потревожить подругу раздраженным высказыванием или жестом, Жюльен откинулся на сиденье. Задышал нарочито размеренно - для снижения кипящего возмущения до температуры тела. В помощь использовал единственный, охлаждающий взбудораженные мозги довод: у него не было выбора. Ни альтернативного, ни запасного. Вообще никакого.
Хотя... если честно сказать, имелся один, завалящий, малоподходящий: бросить задуманное и, обманув надежды Жаннет, вернуть ее домой в неизменном виде. В разочарованном состоянии - неопределенности и несбывшихся ожиданий.
Но - нет. Столь коварно обмануть любимую еще до женитьбы Жюлю не позволило бы чувство ответственности. Да, он правильно сделал - согласился на путешествие в этом доисторическом морозильнике. Желание во что бы то ни стало достичь цели пересилило логические аргументы. Оправданно ли? Это второй вопрос.
Постепенно температура кипения ума снизилась. Чему способствовало сиденье, окружившее Жюля с двух сторон: со спины и ягодиц. Сиденье было жестким, промерзшим до костей или что там у них внутри - пружины? поролон? - и незамедлительно начало согреваться теплом усевшихся.
Что не способствовало наступлению благодушия у молодого человека. Отдавать последнее тепло в продавленное сиденье было бы неосмотрительной роскошью. Жюль испугался: внутри машины они замерзнут быстрее, чем снаружи. Жаннет тоже испугалась, по-своему: застудит придатки, не сможет в дальнейшем родить Жюлю ребенка. Или родит больного. Или случится преждевременный выкидыш. Или останется бесплодной на всю жизнь.
Впрочем, сильно убиваться по этому поводу не стоило. Благодаря просвещенным подружкам, она была в курсе последних открытий в области деторождения. Современная медицина нашла способы, с помощью которых остаться бездетными не грозило даже роботам: суррогатное материнство, ребенок из пробирки, а там и клонирование человека не за горами...
Страхи пассажиров завитали в воздухе отчетливее прокуренного "амбре", достигли Делакруа. Устроившись на шоферском месте, он снял рычаг ручного тормоза, поднял глаза к зеркалу заднего вида. Поглядел на молодых людей. Они походили на сирот, с настороженно застывшими лицами приютившихся на кончике дивана у богатых родственников. Сдвинулись плечо к плечу и чуть ли не вслух дрожали от холода.
- Сейчас печку включу, согреемся, - пообещал Гастон грубым голосом - без малейшего намека на доброжелательность.
Сказать-то сказал, да сам себе не поверил.
Хлопнув дверью и закрепив ремень безопасности - через грудь в ячейку - он потянулся к ключу. Все трое напряглись. С общей надеждой - услышать звук добродушно ворчащего мотора, готового по приказу хозяина мчаться на край земли. А до крепости Тиффож - раз плюнуть.
Но - несрослось. После трех попыток стало ясно: машина заводиться отказалась. Наотрез. Даже не чихнула. Не подала слабейших признаков жизни. Ни искорки желания - пробудить мотор от зимней спячки.
Казалось, душа застуженного "Ситроена" покинула его бренное тело если не навсегда, то до весны точно. Не оставив ни адреса, ни номера телефона, разбив ожидания внутрисидящих в пух и прах. Надежды их приготовились раствориться в печали. Молчание мотора для каждого значило больше, чем просто невозможность тронуться с места.
Для Жюльена - нарушенное обещание, неудавшееся Рождество, вникуда потраченные деньги и время.
Для Жаннет - неисполнившаяся мечта, пропавшее ожидание романтического Сочельника. Плюс совершенно практическое неудобство: если придется вылезать на мороз, имеется опасность сильно простудиться.
Для Гастона - жестокое разочарование в наиболее тяжелой, неоперабельной форме. Если проклятый "Ситроен" со следующей серии попыток не заведется, он потеряет обещанную студентом сотню. Помашет рукой трехлетняя мечта, к которой он преодолел одну пятую пути, выпросив двадцать евро задатка.
И не только это. Противная новость - опять придется тратиться на запчасти. На какие шиши, спрашивается? Полученное два дня назад пособие почти истрачено: на отдачу старых долгов, предпраздничные покупки и лекарства. Следующее поступление ждать целую вечность - двадцать четыре дня. Единственное утешение: сам ремонтировал, иначе бы машину не потянул.
Да что машина - Делакруа жизнь тянул еле-еле! Неполадки с "Ситроеном" - пример его всеобщей человеческой несостоятельности, которая включает несколько других: супружескую, профессиональную, отцовскую и так далее. Доказательство существования подлого закона, который звучит так: если есть возможность случиться несчастьям, они случатся в самый неподходящий момент.
Самое обидное: закон пристал, будто именно ради Гастона был создан. Сопровождал его с упорством танка, одержимого манией преследования и желанием задавить.
Угораздило же "Ситроену" не завестись именно когда выпала удача - по воле Бога, в которого Гастон давно перестал верить, или по иронии Судьбы, которую всю жизнь проклинал. Единственный раз созвездия сошлись в его пользу: в дыру под названием Дожон занесло тупоголовых, денежных студентов. Шальных бельгийцев, согласившихся заплатить сотню за пустяковую услугу, в нормальных погодных условиях не стоящую тридцатки.
Немыслимый улов, а он не в состоянии сдвинуться с места. Черт бы взял проклятую погоду! Мороз и снег, и эту кучу ржавого барахла. Впридачу к ним - бельгийцев, вместе взятых: валлонцев, фламандцев и арденнцев заодно. Не тронется "Ситроен" - не получит Гастон сотню. Придется те, с кровью добытые, даром полученные две десяти-евровые купюры отдавать...
Нет, это слишком! Жестокое испытание для истерзанного хроническими болезнями и жизнеными коллизиями человека.
- Э-э... пальцы замерзли, не слушаются, - протянул Делакруа, чтобы выиграть время. Дать одуматься машине и не дать впасть в панику гостям, в особенности - себе.
2.
В ускоренном темпе Гастон соображал, чем занять паузу. Убрал руку от стартера, повернулся к пассажирам, постарался сделать беззаботное лицо. Как сделать? Единственным способом - улыбкой. Но тут загвоздка: улыбнуться без передних зубов, значит, напугать студентов до поседения. Прикончить на месте без применения оружия. Даже не дотрагиваясь - одним видом.
Они и так выглядят полуживыми. Вероятно, от холода. Еще - от неопределенности. Его ненатуральный оскал их насторожит, заставит с отвращением отпрянуть. Делакруа заметил это на опыте с соседями. Именно по причине беззубости он давно перестал с ними здороваться, тем более болтать. Ограничивался общим "привет" и - до свиданья!
С пассажирами портить отношения раньше времени ему не сруки. Финансово невыгодно. При передаче двадцатки Гастон приметил в кошельке студента другие купюры, составлявшие именно договоренную сумму. Те банковские бумажки он уже считал своими, только отданными студенту на хранение. Не собирался их упускать по глупости - из-за отсутствия зубов.
Не хотелось, чтобы у молодых бельгийцев испортилось о нем впечатление, вместе с тем - желание ехать в Тиффож. Неподходящее время и место они выбрали для начала медового месяца и, кажется, сами поняли. Если еще заметят гастоновскую непотребную гримасу, откажутся с ним дело иметь. Скорее всего, осознают ошибку, вернутся домой. В Арденны.
Насчет гримасы - Делакруа не преувеличивал. Улыбка без зубов так же неестественна, как лицо без носа. Это пугает и отталкивает тех, у кого с чертами лица все благополучно. Для них беззубость - знак телесной и умственной дегенерации, смерти при жизни.
Действует предрассудочно, особенно - на молодых людей. Они воспринимают пустую челюсть как билет на тот свет, который надо использовать сегодня, потому что завтра он будет просрочен. В смысле: потерял зубы - ложись в гроб, ты больше нежизнеспособен. Молодые жестоки в своих заблуждениях. Наивны и беззаботны. Не догадываются, что в определенном возрасте к человеку приходит старость.
Вопрос: зачем? Ответ: чтобы подготовить к переходу в конечную стадию - покойника. Замучить болезнями, подавить волю, обессилить, обезоружить. Лишить зубов, чтобы нечем было от смерти защищаться.
Это Гастон понял, когда потерял первый зуб - передний левый. Но тогда он еще не рассуждал фаталистически, надеялся поставить коронку.
Когда потерял четвертый зуб в ряду, ощутил растерянность. Открытость старости и ее недомоганиям. Близость конца. Без главных кусающих зубов он обреченный человек, беспомощнее ребенка. Инвалид, утративший способность жевать, перешедший на детское питание.
Недолго осталось ждать момента, когда надоест глотать с ложечки фруктовое пюре. Ослабеет желание бороться против испытаний жизни. Замучают комплексы, наступит не излечимая таблетками депрессия. Парализует от обид на несправедливое устройство мира. Превратится он в безвольный, безропотный овощ, которому наденут подгузник и оставят одиноко лежать на кровати - увядать. На другое он уже сейчас почти неспособен.
А какой из Гастона старик - в сорок шесть лет...
- Значит, давайте договоримся насчет маршрута, - высказал он пришедшую, наконец, дельную мысль и все-таки улыбнулся.
Не по-человечески - широко, белозубо. По-инвалидски - скрытно, без зубов. Получилось неловко, потому что давно не упражнялся. Делакруа натянул губу на дырку между верхними клыками и раздвинул углы рта. Миру явилось беззубое улыбчатое кривлянье, неестественное, как у театральной маски, изображающей смех. И то хорошо, когда другого нет.
Гастон проверил произведенное на зрителей впечатление. Оно оказалось со знаком вопроса. Студенты сидели, держась за руки, испуганно-напряженно глядя на Делакруа. Два нахохлившихся тропических попугайчика. Которых потерявшее географическую ориентацию провидение забросило тремя климатическими зонами севернее родной. Замерзли сердешные. Шапок им не хватает с помпонами...
На предложение Гастона молодые люди не ответили. То ли не поняли слово "маршрут", то ли другое, у этих недалеких умом бельгийцев не разберешь. Не раздумали бы ехать, вот что.
Тактика его была проста: отвлечь пассажиров разговором, потом снова незаметно попробовать стартер. Такое уже случалось. Престарелый драндулет сначала поартачится, потом заведется. Этот "Ситроен", хоть и куча железа, а похож на человека: тоже страдает от мороза. Особенно старый, бессильный аккумулятор. Эх, не вспоминать бы к ночи.
Делакруа повторил вопрос, другими словами - попроще.
- Как желаете ехать, дальней дорогой или поближе? - вопросил он почти ласково.
Гастон решил разговаривать помягче, вежливостью обращения восполняя шепелявость и предыдущую бесцеремонность с авансом. Он предоставил пассажирам выбирать маршрут, как бы признавая их власть в качестве заказчиков, оплачивающих услуги.
Проявлять обходительность никогда не вредно: производит положительное впечатление на клиентов. Делакруа знал точно. Иногда он подрабатывал бомбилой, при совпадении нескольких условий. В плохую погоду - когда у людей не было другого выбора, кроме его непрезентабельного автомобиля. В темноте - когда не видели повреждений. И главное: если машина была на ходу - когда отказавшие служить запчасти удавалось заменить на "подержанные, в хорошем состоянии" по словам продавцов неновых товаров.
- Какая разница во времени? - по-деловому спросил Жюльен. Это был третьим по очередености важнейшим вопросом, волновавшим его после двух первых: денежного и насчет жизнеспособности "Ситроена".
- Ну считайте сами. До замка Тиффож отсюда ведут две дороги: шоссейная с поворотом и грунтовая напрямик. На карте они образуют прямоугольный треугольник. Один катет Д949 длиной около девяти километров, упирается в другой Д753 - двенадцать, который проходит мимо крепости в десятке метров. Грунтовая гипотенуза - не более пятнадцати километров, а это четверть часа езды. Самое большее - двадцать минут из-за снегопада.
Делакруа сообщил параметры треугольника с точностью до километра. Он знал их назубок, с того самого времени, когда "Ситроен" еще не выглядел заезженной кобылой, не отпугивал малоприглядной внешностью потенциальных клиентов. Тогда он ездил по маршруту частенько, без оглядки на условия, которые установились позже. Подвозил только солидно выглядящих туристов. Других - студентов, автостопщиков и с детьми - не брал: они просили скидки или вообще норовили прокатиться бесплатно.
Все без исключения пассажиры выбирали короткий путь, что экономило время, но не деньги. Если бы на грунтовке Гастон терпел убыток, о ней бы не упоминал.
Денежный студент из Арденн не оказался исключением.
- Давайте по гипотенузе.
Водитель кивнул и отвернулся к рулю. Потянулся левой рукой к ключу стартера, понезаметнее для пассажиров. Движение свое завуалировал объяснением:
- Давайте по гипотенузе... - повторил непринужденным голосом.
Повернул ключ, нажал педаль, машина - молчок, как сдохла! Гастон ругнулся про себя на дьявола - рогатого изверга, не постеснявшегося строить козни даже в Святой вечер. Он стал нервно крутить ключ, ощущая, что начинает истерить. Одновременно забалтывал шевеление в проклятой дырке первым, что приходило в голову.
- Правильное решение - срезать угол, сэкономим почти половину времени, - бормотал под нос Делакруа. - Почему половину, спросите? Отвечу. Там на Д949 имеется задерживающее препятствие. Незадолго до перекрестка стоит железнодорожный шлагбаум. Иногда приходится по двадцать минут ждать на переезде, пока товарняк пройдет. Они его заранее закрывают во избежание смертельных инцидентов. Знаете, есть такие недисциплинированные водители...
"Вар-р-р" вдруг рыкнул мотор и - завелся! Гастон готов был подпрыгнуть до ободранного потолка от счастья. И улыбаться до ушей, не пряча инвалидности.
Мысленно смахнул со лба пот.
- Ну, поехали. Сначала по улице Шарля Фуайе, - сообщил он совсем уж неинтересную информацию и плавно тронул "Ситроен".
У Жюля - облегчение на сердце и гора с плеч. Последняя сложность преодолена, теперь все пойдет по плану. Машина завелась, значит он зря подозревал ее в недееспособности. Дальше пойдет предсказуемо: заработает печка - они согреются, повеселеют, доедут до места, сходят в замок. Он сделает предложение, Жаннет ответит "да". Выпьют за светлое совместное будущее и потопают назад.
С тем же "Ситроеном" вернутся в Дожон. Сядут в электричку до Нанта, за которую уже заплачено. Остальное - мелочи. Доедут до Поля, сразу лягут спать. Миссия закончится успешно, несмотря на вьюгу, потерю сотни евро и прочие происки химеры Стрикс.
Именно она виновата в их злоключениях. Ее появление каждый раз предвосхищает несчастье. Десять дней назад Стрикс пугала его с фотографии, поменявшись глазами с Жаннет. Как раз перед тем, когда камень сбросился на девушку. Хорошо - Жюль его вовремя увидал.
Сегодня химера появилась за окном поезда, и план Жюля едва не сорвался. Лишь в последний момент Делакруа из-за угла вышел, а то мерзли бы они на станции в ожидании следующего поезда до Нанта. Который мог вообще не прийти по причине сокращенного из-за праздника расписания.
Теперь проблемы позади. Или почти. Для верности Жюль посмотрел в окно, действительно ли они движутся, а не буксуют на месте.
Да, едут. Мимо проплыл бар со зверушками, которые оставались в Дожоне праздновать Рождество. Показалось - они проводили веселыми взглядами удалявшихся Жюля и Жаннет. Лев с елкой подмышкой махнул на прощанье кисточкой хвоста. Разноцветно раскрашенные попугайчики качнули помпонами на шапках. Две сиамские макаки подняли вслед Жюлю и его невесте бокалы с шампанским, ловко держа их в нижних лапах.
3.
В довольном настроении Жюль пребывал недолго - до границы Дожона.
За городом метель усилилась, беснуясь в чистом поле свободнее, чем между домов. Вдобавок наступила темень: грунтовка - дорога второстепенного значения, фонари ей не положены. Во мраке и неразберихе Гастон благоразумно снизил скорость. Не хватало сразгону угодить в канаву или врезаться во что-то невидимое.
Опасение обоснованное - "Ситроен" будто канул в черную дыру. Лишь два мутных луча от фар просачивались сквозь густую непроглядность, и то не более чем на полметра. Три стихии окружили, одинаково неуправляемые: темнота, снегопад и ветер.
Стихии нарушили способность к ориентации. Было непонятно, в каком направлении ползет "Ситроен": вперед, вправо, влево? Или по кругу? Снежный круговорот за передним стеклом запутывал, вводил в заблуждение. Фары находились с ним в сговоре, не давая ясности, неуверенно освещая путь в черноту, не имеющую сторон света.
Вчера Жюль прокладывал маршрут по карте и определил - от Дожона следует двигаться на юго-восток. Но сейчас попытки сориентироваться придется отложить. Вернее, переложить на сутулые шоферские плечи. К хозяину которых у Жюля слегка поменялось отношение - с подозрительного на чуть лучше. По двум причинам: от радости, что стронул машину с места и от надежды на его компетентность.
Он знает - куда плывет потрепанное жизненными штормами судно под гордым названием "Ситроен". Плывет, нервно дрожа, с натугой мотора преодолевая бушующие снежные волны. Вытянувший шею Делакруа представлялся Жюлю опытным морским волком, напряженно вглядывающимся в окно капитанской рубки. В котором, как положено в бурю, не видно ни зги. Только стеклоочистители панически мечутся туда-сюда, подобно сошедшим с ума метрономам.
Не беда! Нет причин пассажирам впадать в панику. Нет повода крысам покидать корабль. Пусть все остаются на своих местах, не хватаются за спасательные круги, не думают о катастрофе. Капитан не подает признаков беспокойства, не крутит взбудораженно штурвал, не ругается матом по-матросски: ну и вьюга, якорь мне в задницу! Значит, знает, куда плывет. Положился на опыт и удачу. Которые помогут команде - в его лице и пассажирам - в лице крыс и людей выжить в штормовую непогоду.
Возвращаясь мыслями к проблеме с ориентацией, Жюль думал: неловко находиться в неопределенном географическом положении во время погодной заварушки. Однако, отчаиваться не собирался. К минусу в виде пространственной неопознанности следует добавить перевешивающий плюс - нахождение на твердой земле. Одна беда им не грозит точно - вместе с судном отправиться ко дну. Что означало бы для Жюля верный конец: он не умел плавать.
Все-таки, как человеку, привыкшему держать ситуацию под контролем, хотелось бы знать - правильно ли едут. Жаль, нет под рукой транспортира, циркуля и линейки. Еще бы подробную карту местности - для определения широты и долготы... Или нет, зря Жюль про инструменты и план подумал, в их положении - это роскошь. Надо бы подручными методами воспользоваться - народными приметами.
Здесь разочарование: народные приметы нельзя применить. За пределами автомобиля они не видны, внутри отсутствуют.
Вообще нет ни одной зацепки или признака, о которых Жюльен, как любитель географии и студент-отличник, имел представление. В основном - из школьного курса выживаемости в дремучем лесу без интернета и мобильника.
В "Ситроене" ориентироваться сложнее, чем в лесу: ни Полярной звезды, которая указывает на север, ни солнца, которое садится на запад, ни мха, который растет на юг. Что-то еще он слышал про лягушек. Кажется, они квакают дурниной перед дождем... Ой, нет, это из другой оперы.
Неуверенность овладевала Жюлем: "Ситроен" двигался с неизвестной скоростью в неизвестном направлении. Закралось сомнение в деловых качествах капитана, то есть водителя Гастона, к которому Жюль повторно испытал недовольство. И недоверие. Без приборов типа компаса заблудиться в кутерьме - проще простого.
Создавалось ощущение, что старый шлюп "Ситроен" вместе со своими пассажирами, возрастными болячками и ненадежным рулевым Делакруа в критический момент остался без секстанта. Двигается наощупь. Где его современная система навигации ТомТом?
Глупый вопрос. Его недалекий хозяин наверняка не слышал о таком аппарате, только деньги вымогать умеет... Но - не думать о печальном, осадил невеселые мысли молодой человек. Будем надеяться и ждать, что Гастон Делакруа интуитивно найдет путь в ревущем стихийном море.
Пытаясь уговорить себя, Жюль себе же не верил. Единственное, что поддерживало дух - ехать недолго, не более пятнадцати-двадцати минут, по словам водителя. Он врать не будет, видно, что опытный. Торговаться умеет, значит, в разных переделках побывал. Не первый раз оказался на неосвещенной грунтовке, вывезет и сегодня.
Даже без секстанта, то есть без ТомТома. Раз взялся доставить, значит, знал, на что шел. Да, нелетная погода, да, метель и прочие заморочки. Ничего, переживут. Не в джунглях заблудились. Даже оригинально - авантюру удалось пережить. Будут с Жаннет потом потомкам рассказывать... Кстати, "потомкам" можно заменить на "наследникам", кому не нравится тавтология.
Будут потом рассказывать, как в вечер под Рождество разразилась жуткая непогода. Но жених с невестой отважно преодолели ее по причине непреодолимой любви друг к другу... и так далее. Зато после трудностей - сплошная романтика в виде шампанского и мечтаний о будущей семье. Там же он Жаннет впервые по-настоящему поцелует...
Это путешествие она запомнит на всю жизнь. Когда вернутся в Нант, поделятся впечатлениями с Полем. Будут вместе смеяться над страхами Жюля и способностью Жаннет засыпать на ходу - машины или поезда. На следующей неделе друзьям по университету расскажут, как в непроходимую пургу затеяли съездить в замок самого известного отечественного маньяка. Ну не сумасшедшие?
Нет, даже здорово, что непогода разгулялась. Иначе какой интерес отправиться в дремучую глубинку и не испытать приключений? Ради высокой цели стоило рискнуть. Да чем они, собственно, рискуют? Не на Северном полюсе находятся, цивилизация кругом. В буквальном смысле - в виде салона "Ситроена". Неуютно, зато внутри лучше, чем снаружи. Пока мотор урчит, печалиться не о чем. Город недалеко за спиной остался, на худой конец обратно пешком дойдут.
Или сигнальные ракеты выпустят - на случай, если в поле потеряются. Интересно, захватил этот дожонский рвач сигнальные пистолеты? Кажется, по закону они входят в пакет первой необходимости для водителя на дорогах Западной Европы. Надо спросить Делакруа.
Спрашивать Жюль не стал, посмотрел на подругу. Как ни странно, она не заснула, не прилегла ему не плечо, что логично было бы ожидать. Приятно прикорнуть, поддавшись теплу от печки - под гудение ветра, создающего особый уют... Видно, выспалась до того. Или беспокоится - по его примеру.
Беспокоится? Не о чем. Жюльен взял жаннетину ладонь, ободряющее похлопал.
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо. - Голос звучал не очень убедительно. - А ты?
- Я - отлично! Ты только не бойся, дорогая. Все произойдет так, как мы задумали.
- А что мы задумали? Ну... то есть, я знаю - что именно мы задумали. Как мы это будет осуществлять? В практическом плане.
- План следующий. Мы подъезжаем к замку, идем внутрь...
- Но как мы идем? Там же темно. И на улице тоже. Ни звезд, ни луны.
- Во-первых, я захватил фонарь. Не потому, что предвидел непогоду. Заранее знал - пригодится. Я внутреннее устройство замка наизусть знаю. Ночью, даже при ясной погоде, там без фонаря не получится шагу ступить, непроходимая темень.
- А во-вторых?
- Во-вторых, к тому времени метель может прекратиться. Мы же не в Антарктиде, где метели неделями завихряются. В нашем климате это, в принципе, редкое явление. Оно знает о своей нежелательности, потому надолго не задерживается. Пошумит и улетит, - сказал Жюль с улыбкой в интонации. - Положись на меня, Жаннет. Обещаю, у нас все получится.
4.
Слова поддержки, прозвучавшие в голосе любимого, ободрили Жаннет. Она доверяла Жюлю. Знала, что могла положиться - в любую погоду, при любых обстоятельствах. Когда есть опора, беспокоиться ни к чему. Пусть беспокоится тот, кто предложил опереться.
- Войдем в замок, а потом? - спросила дальше Жаннет.
Она не хотела замолкать. Намолчалась ранее, когда спала. Два раза: в машине и в поезде. Потом, возле станции, опять молчала, потому что нервничала, заметив нервозность Жюля в переговорах со случайным незнакомцем. Теперь, наконец, успокоилась, тянуло чем-нибудь активным заняться.
Чем заняться, когда сидишь неподвижно? Только разговорами. К тому же было любопытно.
- Потом... - Жюль сделал паузу, которая должна была предвосхищать нечто интригующе. - Потом мы поднимемся на башню замка, которая называется Девичья...
- Почему такое имя? - тут же встрял вопрос.
- Э-э-э... По нескольким легендам.
- Ой, расскажи, расскажи, - запросила девушка. От нетерпения начала ерзать и слегка подпрыгивать, теребя Жюля за руку.
- Хорошо, дорогая. Существует несколько версий названия. По одному преданию ее назвали Девичья, потому что крепость ни разу не сдалась врагам. В средние века хозяева - герцоги де Туар защищали ее с отвагой диких волков. Только успевали отбиваться - от алчных соседей и от не менее алчных англосаксов. Замок остался непокоренным, нетронутым. То есть - девственным. После того, как крепость перешла барону Жилю де Рэ в качестве приданого жены...
- Которой по счету? У Синей Бороды было несколько жен, он всех их поубивал, вроде. И каждый раз борода его становилась синее.
- Нет, это в сказке Перро, которая не соответствует действительности. В жизни у барона была всего одна жена - Катрин де Туар. Которую он, кстати, специально украл, чтобы заставить выйти за себя замуж.
- Но почему, почему? Украл... заставил... Так неуважительно с девушкой? Сколько ей было лет?
- Пятнадцать. Жилю - шестнадцать, но выглядел старше, потому что хорошо питался и много тренировался. По праву рождения он носил прославленные имена: герцог Монморанси - де Лаваль, граф де Брие, барон де Рэ и так далее, весь геральдический список упоминать не буду. Из поколения в поколение они поставляли ко двору отважнейших воинов и полководцев.
К тому времени на их счету имелся даже маршал Франции. Жиль де Рэ станет вторым маршалом из того же рода. Самым молодым в истории страны. Все благодаря амбициям, которые воспитал в нем дед Жан де Крайон. К нему мальчик попал одиннадцатилетним, когда остался сиротой.
Жиль получил отличное образование, знал древние языки, любил книги. Мечтал о ратной славе. Продолжая традиции рода, неустанно упражнялся в воинском искусстве с лучшими учителями.
К шестнадцати годам по дерзости ума не уступал опытным военным стратегам, по ловкости мышц - рыцарям, участвовавшим в настоящих боях. Кроме того, юного барона отличала редкая внешняя красота. Которую подчеркивало богатство одежды, изящество походки, галантность поведения, вежливая манера говорить.
- Ты так детально описываешь. Храбрый рыцарь, который к тому же внешностью не обижен. Я почти влюбилась...
Жюльен замолк, внимательно посмотрел на подругу. С ревностью? Нет. С тайным удовольствием.
- Как думаешь, я похож на него? - спросил неожиданно для себя. И для Жаннет тоже.