Напоминала она удивительный по своим размерам сосуд с негативом, энергетическим ядом и ужасающей по концентрации агрессией. Казалось, она хватает их на лету, если они находится рядом, или выискивает, если рядом их нет, а затем вбирает в себя, впитывая, как сухая губка илипоглощает, как человек, изнуренный жаждой, воду. Яд и негатив, были ей необходимы, как воздух, но и делилась она ими с окружающими щедро, не задумываясь, раздавала направо и налево, не спрашивая согласия у людей одариваемых. Ей было необходимо искупать с ног до головы любого, находящегося вблизи, который по своей неосторожной случайности (взгляда было достаточно), смел оскорбить, по её мнению, её же неприкосновенное достоинство. Ни сил, ни количества помоев, состоящих из брани, оскорблений и унижений, она не жалела. Возможно, генерировала их сама, или впитывала, как я уже упоминал, из воздушных масс окружающей среды. Возможно, организм её способен был на переработку и преобразования углекислого газа или кислорода в энергетический яд. Не знаю, возможно, всё вместе взятое. Желающих связываться с ней не находилось. \
Кто она такая? Как её зовут? Не знаю, и знать не хочу. Как, наверное, не хотели знать ответы на эти вопросы пассажиры вагона метро, в котором волей слепого случая нам довелось с ней встретиться. Самое время описать данную особу. Надо же читателю иметь представление о ней, да и мне освежить в памяти её внешность. Давно это было. В те старые, относительно добрые времена, когда люди меньше проводили времени в соцсетях. Телефоны были, был интернет, но не было Тик Тока и Ютуба. Не было повального вирусного заболевания все происходящее снимать на смартфоны, да и смартфонов не было. Годами тремя позже всё это действо можно было бы посмотреть в интернете, и мне бы не пришлось тратить время на описание и не напрягать и без того слабую память. Но напрячь ее всё-таки придется, к тому же ей это полезно. Так вот, возвращаюсь к невоспитанный особе. Внешний вид, соответствовал её внутреннему содержанию,( возможно её поведение сформировало такое мнение о ней). Размеры тела были внушительными, словно оно специально было создано для того, чтобы вместить весь негатив и ненависть ею вырабатываемые. А возможно, оно раздулось до таких размеров из-за переполнявшего её негатива. Крупные черты лица может и были привлекательными, но слой злобы и яркой косметики мешали их разглядеть. Была какая то прическа из длинных светло-русых волос. Присутствовали очки состоявшие из толстых стекол и массивной оправы. Из одежды помню длинный светлый плащ, забытого мною цвета. Больше из её облика ничего не помню. Уже после, я поймал себя на мысли, даже будь она прекрасна внешне, весь тот яд, переполнявший её изнутри, испортил бы эту красоту. Она не помогла бы хозяйке. Красоту эту просто бы не замечали за теми потоками нечистот, что вываливало на поверхность её нутро. Красоты, просто бы не хватило для того, чтобы противостоять этим нечистотам, мешая сформировать о её хозяйке хорошее мнение, она, красота, просто бы утонула, исчезнув под мутными зловонным потоками брани. В итоге, красота меркнет, а на авансцену выходит внутреннее содержание человека во всей своей красе. Что бы закончить описание вульгарной особы, главного из главных действующих лиц моего рассказа, нужно, хотя бы приблизительно, указать её возраст. Пусть будет шестьдесят плюс. Примерно. Даже если и ошибусь, вообще не страшно. В общем-то неважно какой у скверного человека возраст. Может ей на тот момент было сорок, а яд и злоба, наполнявшие героиню рассказа, состарили её внешность на несколько десятков лет. Возможно, наоборот, придали сил, вернули молодость, или, законсервировав, приостановили старение и было ей лет восемьдесят или девяносто.
В обычной жизни у неё есть имя, но как по мне, то ей очень подходит прозвище Хамка. Пусть будет Хамкой. С большой буквы, всё-таки какое-никакое прозвище. Нет, не могу писать её прозвище с большой буквы. Иду в разрез с правилами русского языка. Не заслужила. Так вот, люди старались быстрее проходить мимо. Достаточно было услышать, как она громко (по другому не могла и не желала, хоть сколько-нибудь считаться с какой-то человеческой тварью, причем делала это громко, не стесняясь окружающих, наоборот подчеркивая свое пренебрежение, даже превосходство над ними, переодически окидывая их вызывающим, наглым взглядом, ожидая реакции на ее поведение, что бы тут же, без промедлений броситься в атаку на осмелевшегося сделать ей замечание, дабы растоптать его, при этом обильно поливая потоками негатива), с нескрываемой агрессией, рассказывала по телефону своей подруге или знакомой (было упомянуто женское имя) об очередной мрази, посмевшей всего лишь косо взглянуть на ее монаршее величество, и желание общаться с ней пропадало. Она поведала, как какой-то мерзкий курьер нахамил ей и, как она его марально уничтожила. Проходящий мимо воинственно-хамской особы пожилой мужчина на мгновение остановился, удивленно взглянул, всего лишь вскользь, на нее, но этого было достаточно. Перехватив его удивлённо - осуждающий взгляд, восприняв это как атаку и оскорбление, не меньше, она тут же нанесла контрудар. Мужчина пропустил его, настигнутый врасплох, он просто не ожидал такого поворота событий, был обескуражен таким поведением, а зря, потому что в следующее мгновение был повержен и уничтожен морально потоком брани и оплеванный, понурив голову и пряча от унижения глаза, ничего не произнеся в ответ, второпях удалился от хамского места. Другие немногчисленные пассажиры делали вид, что не замечают её : отводили глаза в стороны, смотрели в пол, претворялись спящими или читающими, ни кому не хотелось быть прилюдно униженным. Вот как ей ответить? Вступать в высокоинтеллектуальный диалог, используя ее же язык, пытаясь переорать и перехамить, опустившись до скотского уровня, или дать ей морду. Думаю, оба варианта с наслаждением прокручивали в голове все пассажиры. Тем временем, хамка окинула победоносным взглядом окружающих, в поисках соперника посерьезней. Глаза ее, переполненные превосходством над окружающими, блестели от осознания победы, но она казалась ей легкой и недостаточной, поэтому, чувство эйфории было не настолько сильным и глубоким, какого бы хотелось испытать. Её взбудораженное нутро требовало сражения более значительного. Маховик репрессий набирал обороты, вызывая внутренний подъём с возрастающей могучей, всесокрушающей силы, требуя сражения более грандиозного, победы более внушительной и значительной, в коей она не сомневалась ни секунды. Победа была необходима для полного осознания своей власти и силы над окружающими, хотя бы в масштабах вагона метро, которые только и признавала. Ко всему прочему не был израсходован весь запас яда и ненависти, которые она обрушила на незадачливого мужичка, потратив всего лишь небольшое количество боезапасов, а к этому моменту она уже напиталась новой порцией негатива, преобразовала в мощные потоки зла и ненависти, в итоге получилось превосходное топливо для дальнейшей борьбы. Теперь, вдоволь насладившись быстрой от сокрушительной победой, с удовольствием рассказывала о ней по телефону своей собеседнице, которая в основном молчала, наверное, прекрасно зная злобный и мерзкий характер своей знакомой, не решалась перебить, возразить ей, боясь навлечь и на себя ее гнев, и быть погруженной в глубокие и зловонные потоки. Возможно, собеседница была робкой, застенчивой и к тому же воспитанной, что и определяло её терпение к невыносимой особе. Возможно наоборот, была под стать ей, обладала схожим характером с героиней вагонной хроники, а то и фору дала бы. Разговаривая, ведьма непрестанно наблюдал за окружающими, не теряя надежды вступить в схватку с любым противником, посягнувшим на ее взгляд, на ее спокойствие. И не дай Бог, во взгляде этом появится всего лишь малюсенький, толщиной с волосок намёк на осуждении. И такой случай вскорости представился. В то время, когда пассажиры вагона разными спосабами делали вид что они не замечают ее поведения, я в том числе, одна пожилая женщина интеллигентного вида, тихая и застенчивая, нашла в себе силы сделать замечание распоясавшийся хабалке. Тихим и робким голосом, преодолевая страх и застенчивость, которые помогло преодолеть переполнявшее её возмущение, претившее её тонкой душевной организации и воспитанию, понятиям о морали и воспитанности, заложенные её родителями и средой обитания, она произнесла.
- Вы не могли бы вести себя прилично и не орать на весь вагон. Вы здесь не одна. Уважайте окружающих, к тому ж здесь находятся дети. Какой вы им подаете пример.- Было заметно, как она напряжена и каких усилий ей это стоило, по трясущимся рукам, губам и дрожащему голосу. Но мужества в ней оказалось значительно больше, чем во всех пассажирах вагона, более молодых и сильных, включая меня, но не обладавшими той силой духа, вернее, просто не хотели связываться, как эта маленькая тщедушная женщина, которая в моих глазах тут же возвеличилась и сделалась просто огромной, благодаря своей храбрости и стойкости духа. Маленькая, скромная женщина, превозмогая боязнь, зная, что через мгновение будет оскорблена и унижена, а возможно подвергнута физической расправе, не побоялась подойти к наглой особе. Начало речи ещё дребезжало от волнения и страха, но под конец дрожь в голосе унялась, возмущение, переполнявшее её, победило страх, и голос преобрел форму и твердость стального прута, которым женщина хамку и огрела.- Если вы сейчас же не прекратите орать и вести себя по хамски, я буду вынуждена вызвать полицию. - Браво, интелегенция! Голос тихий и спокойный. Прут металический и твёрдый.
Хамка слегка опешила, как-то смешно дёрнулась (прут всё-таки стальной), но секунды ей хватило, что бы после этой короткой, хлёсткой речи прийти в себя, воспринять ее как атаку, выстроить защиту и броситься в ошеломительное по своей силе и моще контрнаступление.
- Да вызывай сколько хочешь, мышь облезлая. Что, они мне руки крутить будут? Пусть только попробуют, у меня зять большая шишка в ментовке, вам, сукам всем достанется. Пусть хоть кто-нибудь рыпнется в твою защиту, получите по заслугам. А ты, тварь, попала. Конец тебе. - Но маленькая и в то же время великая женщина не испугалась. Выдержала отборную брань невозмутимо, с уверенностью в своей правоте.Такое бывает, когда мандраж, порожденный моментом ожидания чего-то экстремального, пропадает. После того, как человек начал действовать, он немного успокаивается и становится более решительным отступает суета и мешающая нервозности. В общем, отбоялся. Когда хамка на мгновение остановила поток брани и мата, для забора новой порции воздуха ,что бы с новой силой обрушить неиссякаемые потоки ругани и мата, которые она уже не сдерживала, окончательно наплевав на окружающий, женщина успела вежливо вставить всё таким же тихим, но обретшим твердость, голосом.
- Я вас предупредила. - И спокойно пошла к переговорному устройству для связи с машинистом, провожаемая безостановочными потоками новой отборной брани.
Пассажиры следили с интересом за происходящим. Из разных мест вагона стали раздаваться осуждающие возгласы, с начало робкие, но крепнущие все более по мере увеличения возмущенных голосов. Люди, в обычной жизни разные и никогда друг друга не знавшие, почуствовали свое единство, силу и сплоченность перед угрозой, все увереннее давая отпор агрессору. Их всех объединила эта маленькая, робкая женщина, первой бросившаяся в атаку на неприятеля, не испугавшись последствий. Точно так же должна первой из своры броситься на окруженного волка самая смелая собака, тогда и остальные вступят в бой без промедления. Но далеко не каждая собака решиться отправиться на свидание со смертью, инстинктивно понимая чем для нее этот героический шаг может закончиться. Так и облаивают волка до прибытия охотников, или до появления отчаянного героя, взявшего на себя эту почетную и в то же время смертельно опасную миссию. А тем временем агрессор сдаваться не планировал, огрызаясь на любую атаку, напоминая того самого волка. Она делала это ожесточенно, яростно, с неослабевающим напорам, стараясь как можно сильнее задеть посмевшего открыть на неё рот, мастерски используя для этого недостатки в одежде, физические изъяны и все то, что на ее взгляд могло причинить моральную боль и унижение человеку. При этом злорадно и победоносно отмечала точное попадание в цель, когда ее оскорбление имело успех, попадая в точку. Сдаваться она явно не собиралась, и не смотря на все более усиливающиеся нападки со всех сторон, опасными их не считала. Ну пусть себе орут, ей это нравиться, распаляет и придаёт силы. Она одна может их всех переорать, что с успехом и демонстрирует. Драться же они не лезут, только издалека машут кулаками. Ее это даже стало веселить. Чувствуя свою безнаказанность и безопасность она даже стала зло улыбаться, говоря какие беды и напасти ждут не только каждого кто посмелел ей противоречить, но и какие кары и муки ожидают их родных и близких до седьмого колена. Некоторые люди покидали вагон, выходя на своих остановках, новые, войдя в него, с удивлением смотрели на происходящее, и вникнув в суть событий, постепенно делились на две группы, тихо и отстранённо занимали свободные места, а кто-то, из вновь зашедших, включался в это действие. Неизвестно сколько бы длилась эта позиционная война, не появись девушка лет двадцати. Увлеченные боевыми действиями пассажиры, включая агресивную особу, даже не заметили, как она оказалась возле разъяренной хамки. Девушка спокойно подошла к ней в тот самый момент, когда хамка, отбив очередной кавалеристский словесный наскок усатого, здорового мужика, обернув его вспять матерной тирадой, пустилась в контратаку, уверенно добивая неприятеля, срамя глаголом. Так вот, девушка подошла к ней, подняла над ее головой заранее открытую бутылку минералки и спокойно вылила содержимое ей на голову, гася боевой пыл. Вылитая вода задержалась ненадолго в сооружении из волос, а затем весело побежала вниз, подчиняясь закону притяжения, разделившись на несколько струек, которые не только сломали причёску, но размыли макияж и сами окрасились в цвета, нанесённой на лицо косметики, делая лицо агрессивной особы глупым и комичным. Эффект от вылитой воды на голову замки накрыл не только её, но коснулся всех наблюдавших. Я сужу не столько по реакции людей, замеченной мной, а на основании собственных ощущений. Казалось, воду вылили на голову и мне тоже. Эффект был схожий, только голова оставалась сухой (я подсознательно ощупал ладонью волосы). У некоторых пассажиров приоткрылись рты, кто-то от неожиданности охнул, прикрыв рот ладонью, один мужчина хохотнул. Но реакция людей наступила мгновением позже . По началу, все наблюдавшие были застигнуты врасплох, оказались не готовыми к такому повороту событий. Но уж точно, воду девушка вылила на всех.
Дальнейшие события оказались настолько неожиданными, так как выходили за рамки логики, не оправдав ожиданий находившихся людей в вагоне. Ожидания были логичными и оправданными в контексте данных событий. Все ждали решительных и незамедлительных мер от хамки, предвидя молнеиносную атаку и последующую расправу, на этот раз уж точно физическую или на худой конец моральную или ту и другую вместе взятые. Но реальность не оправдала ожидания окружающих. Хамка вздрогнула, дернулась от неожиданности, как и наблюдавшие пассажиры, кто-то внешне, другие внутренне точно. Толстые стекла очков,увеличивающие глаза, крупным планом транслировали, всего лишь несколько мгновений, происходящее в сознании хамки. Ступор, осознание, принятие мер. Пусть по прошествии этих мгновений она и ринулась в атаку, но во взгляде мелькнул надлом, обнажив на мгновение её слабость.
Хамка зависла на несколько мгновений в полном оцепенении, с отвисшей челюстью, размытой на глупом лице косметикой, остекленевшими глазами, с отсутствующим взглядом, блуждающим где-то в глубинах сознания, пытаясь осознать, понять происшедшее, найти варианты действия и способы расправы, желательно с максимальной степенью жестокости. Все эти душевные перипетии ее внутренней борьбы отображались на оттаивающем, нелепо разукрашенном лице, и возвращающемуся смыслу во взгляде. Но время было упущено, реагировать и действовать нужно было молниеносно, а были потерянны пять драгоценных секунд, пять мгновений вечности, в которые решаются судьбы людей, целых народов и эпох. За более короткое время люди выигрывают сражения, а команды одерживают исторические победы. Пребывание в замешательстве, решило исход всей этой истории не в пользу хамки. Пока она возвращалась в действительность, готовая пойти в генеральное наступление, в вагоне раздался смех. Немногчисленные пассажиры вагона (даже те, кто якобы не принимал участия в схватке с хамкой, но помим своей воли всё равно были вовлечены в происходящие события) были довольны неожиданной развязкой. Люди смеялись, гнетущее напряжение спало, освобождая психику. Некоторые смеясь, прихлопывали в ладоши. Эти прихлопы непроизвольно подхватили остальные и через пару мгновений вагон разразился бурными аплодисментами. На все это действо с удивлением наблюдали сквозь открытые двери, стоящие на платформе пассажиры. Из динамиков приятный женский голос, оповещаял о прибытии состава на конечную станцию, настоятельно напоминая покинуть его вагоны и не забывать свои вещи. Вскоре состав опустел, облегчённо покачиваясь. Пассажиры нашего вагона, те кому ехать дальше, продолжали весело обсуждать на платформе все перипетии поездки, в ожидании своего поезда, остальные разошлись по своим делам. Я не наблюдал главных действующих лиц спектакля на платформе, но тут же заметил, как в наш вагон зашли двое полицейских, направляясь в сторону хамки, пытавшейся привести свой внешний вид хоть в какой-то порядок с помощью платка, глядя зеркальце. Но выходило не очень, волосы, как она не старалась, не собирались становиться прежней причёской, грим с лица кое как убрала. Блюстители правопорядка, появились в нужный для неё момент, теперь было хоть с кем-то мило побеседовать. Вернувшаяся злоба со всей силой обрушилась теперь уже на них, после того, как они пытались вывести ее из вагона на станцию, дабы не мешать движению поездов и, ко всему прочему, она должна была дать объяснения по поводу своего поведения, наряд должен как-то отреагировать на поступившую жалобу и разобраться в ситуации. Перебранка между нарядом и хамкой возобновилась на платформе. Ёе все-таки вывели из вагона, не смотря на активные протесты и готовность отстаивать свою правоту боевыми действиями. Она толчкала и отпихивала руки полицейских. На эти действия ей дали понять, что при таком ее поведении, она прямиком будет доставлена в отделение, где и продолжит свое пламенное выступление перед обитателями обезьянника, где, как уверили ее блюстители, она может быть найдет понимание и сочуствие, или наоборот, получит по заслугам от представителей местной фауны, которые к тому же добавят новых оттенков ее и без того яркому макияжу. К происходящему эмоциональному диалогу подключились некоторые пассажиры ожидающие прибытие состава, с заверениями дать показания против хамского поведения агрессивной особы. Кто-то уходил, насытившись феерическим зрелищем. Я огляделся в поисках двух храбрых героинь этого спектакля, и не найдя их, направился к выходу, это была моя станция. Удаляясь, я все же прислушивался к затихающим выкрикам хамки, (голосов прочих участников дружеской беседы практически не было слышно), грозящей полицейским, свидетелям и казалось всему миру, карами небесными, связями в МВД и прочей охинеей, которую она уже несла не соображая и не задумываясь над ее содержанием. На душе было приятно. Я вспомнил пожилую женщину и девушку. Вспомнил вылитую на голову хамки, на головы пассажиров, и мою тоже, воду. Я знал что волосы сухие, но моя ладонь снова их ощупала.