Август и уже рано темнеет. Вечер. Тёплый свет зажигается в окнах. Домой совершенно не хочется. Мне нужны люди. Нужно на кого-то смотреть, над чем-то смеяться, кого-то пожалеть. Мне ужасно нужны люди. Иду по Владимирскому в сторону Невского проспекта. Там многолюдно. Там бродят толпы людей, и я пойду с ними. Чем громче они говорят и смеются - тем лучше. Пускай ссорятся, дерутся, целуются - мне только этого и надо. Я буду зевакой, наблюдателем, участником или свидетелем, жертвой, героем, кем хотите, только не самим собой. Самим собой быть сейчас нельзя. Это пройдёт, надо устать, надо, чтобы ноги уже не слушались. Потом можно будет приехать домой и уснуть. Сейчас надо просто "выходиться".
Прекрасно, оглушительно прекрасно, что я заболел. Продул ухо, и тут же прихватило зуб. Вместе они - страшная сила. Иногда так сладко и больно выстрелит где-то внутри головы, что останавливаешься испуганный и совершенно оглушённый. Всем влюблённым, разумеется, несчастным влюблённым, настоятельно рекомендую: как только вас бросили, немедленно, немедленно! простудитесь или обожгите руку, или ударьте ногой о стену, порежьтесь стеклом, только сделайте что-нибудь с собой! Через внешнее - к внутреннему. Система Станиславского! Там это ещё называется - "приспособление". Предположим, вам надо сыграть старика, а вы молодой, здоровый мужчина. Вот тут и понадобится "приспособление". Палка какая-нибудь, платок, чтобы вытирать несуществующий пот. Кашель можно придумать себе надсадный. И вот так, опираясь на палочку, вытирая шею платком, кашляя, до хрипоты кашляя, сделайте несколько кругов по комнате. Поначалу, вам всё это будет казаться полным бредом, но постепенно моторика ваших действийпередастся нервам, информация поступит в мозг. И уже без палочки - ни шагу, и кашель замучает настоящий, и пот ручьём пока не выйдете "из образа". Всё это не трудно, поверьте. Есть ещё "внутренний текст". Это когда вы внутри себя какую-то новую жизнь пробуете. Другую судьбу выстраиваете. Придумайте себе роль! Вас бросили, а вы играйте прожжённого холодного ловеласа. И текст, тот самый, "внутренний" соответствующий. "Как мне она надоела. До чёртиков! Боже, как я устал от неё! Вот привязалась!" В соединении с палочкой и надсадным кашлем может выйти удивительный эффект. Не ручаюсь, что надолго, но на пять - десять минут вы напрочь забудете о своей жизненной катастрофе. Вы несчастны? Будьте счастливыми! Какие приметы счастливого человека? Беззаботная, ещё можно сказать - дурацкая улыбка. Уверенный, насмешливый взгляд, энергичная походка, можно даже слегка подпрыгивать на ходу от переполняющего вас чувства счастья. Итак, мы на Невском. Улыбка, походка, взгляд и вперёд! Люди даже оборачиваются. Это хорошо. Кому какое дело, от чего я сейчас так старательно счастлив. Можно пробежаться за автобусом, неважно куда он идёт. На Ваську? Отлично. Поедем на Васильевский. И девушка симпатичная сидит напротив. Улыбаться! Вот и она улыбнулась. Жизнь налаживается. В ухе стреляет, на губах улыбка, зуб ноет, девушка как-то неопределённо смотрит в окно и покачивает ножкой. Где-то я читал, что это верный признак - она не прочь познакомиться. Если туфелька будет висеть только на пальчиках, к бабушке не ходи, можно смело подходить. Туфелька висит.
Дорогие влюблённые, несчастные влюблённые не смотрите на меня косо. Повторяйте за мной. "Делай, как я!" - как говорят на флоте.
--
Девушка, как вас зовут?
--
Юля.
Крандец. И зубная боль и стрельба в ухе и всё вокруг такая ерунда по сравнению с этим именем. И молчишь. И тысячу раз я не прав, давая вам такие глупые советы, милые мои влюблённые. Надо поскорее выйти на остановке. Надо спрятаться. Отсидеться где-то. Вот садик, скамейка. Мы здесь были с Юлей. Она ходила на курсы английского в университете. Мы стояли возле этой эстрады. Была осень, поздняя, холодно, мокрый ветер с Невы. Мы размышляли, нельзя ли забраться туда, в угол площадки, где потемнее. Она даже была более настойчива, чем я. Я опасался прохожих, собачников со своими до жути любопытными собаками. Боже! Нельзя возвращаться. Ни в коем случае нельзя возвращаться в прошлое. Оно съест вас, вместе со всеми вашими "счастливыми" внутренними текстами. Оно сильнее всех наших уловок и приспособлений. Надо бежать. Куда бежать? Весь Васильевский исхожен с ней. Вот там была больница, где лежал её брат. Мы ходили к нему. Вот кафе - мы часто сидели здесь перед её английским. Там дальше - Смоленское кладбище, очень удобное место для влюблённых. Ещё дальше гостиница "Прибалтийская". Она неподалёку работала. Это было позапрошлым летом. Нельзя! Молчи! Только не говори, вернуть бы всё это. Хотя бы на день. Эти речи - только раздражают бросивших. Не вернуть. Если есть шансы, то только там, завтра, а не вчера! И все речи, все слова не произнесённые, только завтра, а не вчера. И поцелуи отъявленно нежные и прикосновения, как к пугливому зайчику в зоопарке, завтра, а не вчера. Вчера ничего этого не было. Единственная и самая страшная мысль - это невозможность что-либо изменить в своём прошлом. Бегите этой мысли влюблённые! Со всех ног, пока хватает сил, бегите! От таких мыслей и бросаются под поезд. Одевайте улыбку, бейте кулаком о стену, задирайтесь с прохожими - делайте что-нибудь, несчастные вы мои, только не давайте этим мыслям овладеть собой. Поздно будет.
Через мост, бегом. Только не мимо "Красного льва" - она вполне может там быть сегодня. По другой стороне. Быстро! Быстро! Вот моряк стоит. Нужно подумать о моряке. О флоте. Ведь тогда её не было в моей жизни. Ей было тогда семь лет. Вот и представь себе это чудо лупоглазое, семилетнее. Одно желание - защитить, уберечь. Ребёнок. Как я хочу от неё ребёнка. Вот и треснуло всё внутри. Не остановить. Всё бесполезно. Целый день можешь так ходить, бодриться, чтобы вечером вот так неосторожно, одно слово. Вся твоя броня равнодушия бумагой оказалась. Зачем я спросил имя девушки с туфелькой? Теперь не остановиться. Бедные мои влюблённые. Прятались мы с вами, прятались от любовей своих. И я первым не выдержал. Подвёл вас. Прошу прощения.