- Значит, Юпитер жевал-жевал тебя, но так и не дожевал? И теперь уже ты встречно пережевываешь эту планетку. Неожиданно, честно говоря, - оскалил Валера крепкие волчьи зубы. Они у него были нестандартные. Все, как клыки с хищными остриями. Причем человеком он был добрейшим. И с самой мирной профессией из всех, что были представлены на межпланетнике.
Булыкин двинул плечами, показывая, что сам в недоумении и уж точно не виновен в случившимся. И задал вопрос, ради которого зашел на кухню:
- А твое отношение ко мне после этого переменится? Ну, я имею в виду то, что ты раньше говорил про меня, душу, Бога и те де? Теперь как?
Валера искоса глянул на собеседника. Пошевелил мохнатыми, словно гусеницы, бровями. Усмехнулся. Достал с верхней полки и открыл баночку, в которой зеленела мелко нарубленная трава, лично собранная в сибирской тайге. Втянул тонкими ноздрями аромат приправы. Прикрыл глаза, наслаждаясь, словно наркоман, дорвавшийся до долгожданной дозы. Поднял вверх руки, будто сдаваясь:
- Нет. По мне, мало что переменилось. Да по сути, ничего не изменилось. Тут ведь, как говорит наш адмирал, главное, где точка сборки. А она у тебя правильная. Значит ... давай, Бул. Мы все за тебя. Вчисти Юпитеру как надо, бычара. Ну, или что и как ты там согласовал с начальством. В общем, я верю, что сделаешь ты все правильно.
За сутки до того.
Флоатеры больше походили не на поплавки, а на багрово-фиолетовых бабочек. Точнее, если учитывать их размеры, на огромные мохнатые дирижабли с пятью-шестью парами ажурных, в частых ромбовидных прорехах, занавесок-крыльев. Каждое из которых легко могло закрыть футбольное поле, окажись такое полотнище на Земле. В отличие от недорослей-мотыльков с размахом крыл с баскетбольную площадку, взрослые флоатеры не отличались любопытством. Обнаружив приближающийся к ним планер, тут же разворачивались, ловили попутные вихри и пытались удрать. При этом сильно напоминали ставящую под ветер паруса флотилию яхт в Финском заливе, где Олег в юности участвовал в гонках на шверботах класса "Кадет". Мареманом он, однако, не стал. Тяга в небо оказалась сильнее - ушел в авиакружок. А потом переманил космос. Но яхты еще долго продолжали снится. Запах сосен на обнимающихся с волнами песчаных дюнах, соленый озоновый ветер, тяжелые брызги морской воды и полотнища парусов, взмывающих к небу при первом дуновении долгожданного бриза. Увы, снов Булыкин не видел с последней ночи перед переменившей его жизнь катастрофой, то есть уже года два. Но воспоминания и ностальгия остались.
Впрочем, атмосфера Юпитера во многом напоминала затерявшиеся в миллиарде километров и в годах памяти позади океаны Земли. Циклоны и полярные сияния, постоянные течения и внезапные шквалы, грозы с молниями и проливные дожди. Понятно, все это было не из привычного земного материала и много величественнее. Но все же было. А еще местные моря бороздили пасущиеся на планктоно-синкеровых небесных пажитях огромные парусники флоатеров и охотящиеся на них барракуды хантеров. Жизнь, которую на самой большой планете Солнечной системы никто из серьезных ученых встретить не ожидал. Только Люде, супруге Олега, по основной профессии как раз теоретику-ксенобиологу. мечталось о чем-то подобном. О чем она в долгом межпланетном полете иногда грезила перед сном, забавляя его своими выдумками.
- Представляешь, - шептала Люда, - вот ты входишь на планере в тропосферу Юпитера, а навстречу - огромный поплавок. Навроде китайского летающего фонарика, только высотой метров двадцать. И так приветственно, по-доброму мигает...
- Ага. Передает азбукой морзе типа хлеб-соль вам, земляне
- Ну да. Или еще что-нибудь хорошее
- Ага. Какие-нибудь тайны. Которые мы пока не знаем. А они живут миллионы лет, очень умные, потому с нами поделятся. К примету, самой главной загадкой Вселенной. Зачем мы здесь. И вообще - зачем все это.
- Ну, это я и так знаю. - Улыбнулась губами в плечо мужа, - мы здесь, потому что нужны друг другу. А самое главное в жизни - это любовь.
- Спи, выдумщица, - обнимал жену Олег.
- А ты? - бормотала она, прижимаясь всем телом.
- А я посторожу твой сон. Чтобы всякие бяки и уродцы в него не проникли. Включая огромных инопланетных поплавков с навыками радистки Кэт...
**
Сейчас Люда наблюдала за разведывательным планером из рубки орбитальной станции. Всякий раз, когда Булыкин отправлялся в полет, приходила туда и отсиживала до возвращения мужа. Пусть и знала, что Олег обязательно вернется, чему не смогут помешать любые технические катастрофы или юпитерианские бури. Сидя в подстроившимся под ее ладную фигурку ложементе, наслаждалась капучино и свежими рогаликами, перекидывалась байками с дежурной сменой. Когда начальство разрешало, поддерживала регламентную связь, перемежая ее шутливой пикировкой с мужем. А когда Олег возвращался, подбегала и повисала на его крепкой шее, прижавшись к груди лицом, глазами, копной светлых волос.
Вот и сейчас именно она находилась у пульта.
- Олежа, с востока сильная буря! Прямо на тебя! Разворачивайся на сто восемьдесят!
- Черт! - выругался Булыкин, - я как раз на полсотни градусов прайд с молодняком вижу. Ладно, деваться некуда, пойду наперехват. Господь с планером, этого добра достаточно. Все равно терять, лишние пара суток роли не играет.
С востока, пытаясь уйти от бури, стремительно, на глазах вырастая в размерах и очень кинематографично - как в фильмах про пиратов и морские бои, шла эскадра в дюжину флоатеров. Самое главное, что среди них был уступающий размерами прочим раза в три-четыре раза малыш. Подростки среди флоатеров встречались очень редко. Один-два на десяток тысяч. И потому попадались Олегу в среднем раз в три-четыре полета. Но они были самой желанной добычей в силу присущего этой юпитерианской молодежи неистребимого, граничащего с безрассудством любопытства. Что позволяло встречно изучать аборигенов, не нарушая жестко поставленного Землей и всякий раз перед полетом подтверждаемого Людой тройного правила "не навязывайся, не пугай, не навреди".
Планер развернулся и пошел на снижение, выравниваясь по эшелону и скорости с косяком огромных бабочек. И тут же самый мелкий, мотылек по сравнению с остальными, вывалился из общего строя, целясь на инопланетное изделие подобно голодному стрижу на жирную стрекозу.
Потому что флоатер-недоросток завис над планером и со всех сторон обхватил его многочисленными свисающими вниз щупальцами. Треснули стойки, стали деформироваться, сминаясь, крылья, на мелкие фрагменты развалились внешние антенны - основная, расположенная над кабиной, и резервные фезюляжные. Но это было неважно, поскольку анализаторы, пусть и выходили из строя один за другим, но жадно, подобно губке, впитывали информацию. Сканировали внутреннее строение объекта, химический состав тела, особенности различных его структур и так далее, тому подобное. Флоатер вместе со своей слишком тяжелой добычей, уже более похожей на смятый потной ладонью бумажный самолетик, ожидаемо стал терять высоту. Все ближе и ближе проваливался к смертоносному, пышущему пламенем жидкому водородному океану.
- С четверть часа, максимум - минут двадцать, - прикинул Олег. - И он меня сбросит и пойдет вверх. А там еще пара минут, и вспыхну мотыльком в пламени свечи. Ну что же, кремация - не самая плохая концовка полета.
Булыкин ошибся. Прошло около получаса, прежде чем планер вместе с телом пилота сгорели в жидком водородном слое Юпитера.
Пока не разлучит смерть.
С Людой они познакомились в яхт-клубе полжизни назад. Четырнадцатилетнюю девочку к шверботу Олега привел Михалыч, заведующий распределением новичков.
- Привет, Бул! - кивнул седой головой с шаткого, качающегося на понтонах причала. - Это тебе стажер. Моя племянница, так что смотри, не обижай.
Обнял за плечи худенькую коротко стриженную, похожую на смазливого пацана белобрысую девицу.
- А это Олег. Кличка Бул. Потому что Булыкин, и на бычка немного похож. Правда?
- Ага, - кивнула девушка. - Точно похож. На симпатичного такого.
Улыбнулась Олегу. Но так, что он понял - с этой напарницей легко ему не будет. Колючая девица. Из тех, что за словом в карман не полезет. Да еще вдобавок и родственница Михалыча. Впрочем, кто из великих выбирал пути проторенней и легче?
- Ну ладно, "кадет" готов, так что можно хоть сейчас проверить, кто и на что годен, - степенно откликнулся Олег, меряя Люду суровым взглядом. Таким, чтобы сразу и навсегда поняла: яхта это не посиделки с поскакалками, тут дело взрослое и серьезное.
- Давай, если не боишься. По-первому разу просто пассажиром. Садись. Да спасжилет одень, это здесь обязательно!
- А что так на меня засмотрелся? - фыркнула стажер, без тени сомнения перемахивая через борт яхты, - так сильно нравлюсь? Надо же, он еще и краснеть умеет!
Два года они проходили на своем, быстро ставшим общим, "Орленке-2016" по Онеге, Ладоге и Финскому заливу. А потом Олега позвали небо и космос. Люда же осталась в яхт-клубе. И они расстались. Для того, чтобы спустя семь лет случайно, как показалось Булыкину, но не девушке, встретиться. И судьбы их снова сплелись. Раз и навсегда, как решили оба. "До тех пор, пока смерть не разлучит нас", - вполне серьезно заявила новобрачная в ЗАКСе космогородка. Впрочем, и смерть оказалась на это неспособной.
**
Миниатюрная блондинка Юленька, психолог Олега Булыкина, как-то сказала, что страх смерти объясняется главным образом неизведанностью. Именно вот этого самого завершающего земное существование перехода неизвестно к чему или куда, а также связанной с ним вполне возможной доселе незнакомой боли.
По этой причине, как считала психолог, ее необычному пациенту нечего бояться. Ведь он умирал уже с десяток раз, и потому гибель для него дело не просто знакомое, а даже хорошо освоенное. К примеру, как для алкоголика длительный запой. Булыкин с Юлей не спорил. Ведь даже в самую первую, по сути, единственную "настоящую" свою гибель Олег просто не успел понять, что происходит, не говоря уже о том, чтобы испугаться. Взрыв в реакторном отсеке разнес стремящийся ввысь орбитальный челнок с рисунком белого орла на корпусе в долю мгновения. Вот только что пилот видел чернеющее на глазах небо с проявляющимися вокруг серпа Луны россыпями искристых колючек, - и почти сразу же очнулся в реанимационном футляре. Матовое стекло перед глазами. Отсутствие страданий - как физических, так и душевных. Вдобавок загодя имплантированное в подсознание ясное понимание и принятие того, что произошло. И что обратной дороги к привычной "телесной боли и радости, горечи и сладости" нет. Впереди - длинный путь служения Земле в новой ипостаси. Нечеловеческой. Хоть и "отлитой" в знакомое тело. Только уже, по сути, бессмертное. Пусть на этом жизненном этапе раз за разом сгорающее в планетных, теперь уже заранее запланированных юпитерианских катастрофах. Но постоянно восстанавливающееся из миллиардов копирующих форму прежнего Олега наноботов в медблоке вращающейся вокруг газового гиганта исследовательской станции.
Причем, по словам главы проекта адмирала Ника Стогова, сам Булыкин был гораздо более интересным и важным объектом изучения, чем Юпитер. Потому как во втором случае речь шла о достаточно стандартной для галактики планете. А Олег стал первым в истории цивилизации си-гомом. Разумом, получившим полностью искусственное тело. Но, подобно фениксу, после гибели всегда возрождающееся. И это не говоря уже о ставшем для всех неожиданным и находящемся за гранью научных представлений факторе "феномена души". Мгновенного необъяснимого переноса сознания Булыкина из гибнувшего сигома в следующий по счету, тут же начинающий формироваться в инкубаторе модуль.
- Чем больше смотрю на тебя, тем больше хочу стать таким же, - частенько признавался Стогов. - Так-то мне уже хорошо за восемьдесят. На базе, в условиях уменьшенной гравитации, я еще как-то скриплю. А вот возвращения на Землю точно не перенесу. Я им сказал - либо так, либо никак. Или хороните меня прямо здесь, на станции. Или шанс на бессмертие. Хотя, честно говоря, таких желающих на Земле уже десятки тысяч. На дюжину готовых к монтажу реанимационных комплексов. Каждый из которых предназначен для единственного пациента. Но при этом стоит несколько межпланетных кораблей. Но я все-же надеюсь, что мне повезет...
"Как тебе...", - не добавлял, хотя это подразумевалось.
Однако же потерять юное и здоровое человеческое тело в тридцать лет это совсем не то, чем отказаться от одряхлевшей оболочки, когда тебе под девяносто. Булыкин скучал по себе прежнему. Уязвимому. Телесно слабому. Чувствующему боль от ожогов, ушибов, порезов. Удовольствие от хорошего кофе, правильно приготовленного шашлыка, ледяной свежести эскимо. Опьянение от коньяка или близости с любимой.
И пусть в зеркале он видел до мелочей знакомую оболочку крепкого кареглазого боксера-тяжеловеса с кучерявыми жесткими волосами, вызывавшими у женщин невольное желание их пригладить, чтобы умиротворить, приручить этого похожего на молоденького бычка крепыша. Но эта видимость могла обмануть окружающих. Но не самого Олега. У которого на самом деле не осталось обыденных человеческих желаний. Жажды или голода, потребности в дыхании или сексе. Изобразить, конечно, он мог что угодно. Но в повседневной жизни ограничивался только поддержанием температуры тела на стандартном, тридцать шесть градусов, уровне, да имитацией дыхания и морганием. Ну, еще была близость с Людой. По той причине, что отказать безумно любящей женщине невозможно.
**
- Ну и как? - поддразнивал зачастую Олег, когда любимая приходила в себя после доводящего Люду до потери всякой связи с реальным миром слияния с ним. - С каким со мной лучше: прежним или этим?
- Я люблю тебя... Любого... Главное, чтобы ты всегда возвращался.
- А все-таки?
- Ну... - терялась, но честно пыталась объяснить то, что, по ее мнению, в никаких пояснениях не нуждалось, - как ... я не знаю ... мне беспредельно хорошо с тобой... просто беспредельно.... А какая разница между одним беспредельно и другим? Если и там, и там просто нет границ?
Для Булыкина же разница была. Если прежде, до своего перерождения в сигома, он сам сходил с ума в близости с Людой, превращаясь в ощущениях слияния то в почву, из которой рвется ввысь прекрасное молодое дерево, то в грозу, изливающуюся ливнем в иссушенную жаждой землю, то в парящего под облаками альбатроса, то теперь этих сводящих с ума и превращающих из человека в нечто иное грез наяву у него не стало. Появилось иное. Сейчас он чувствовал тело супруги, ее эмоции, ощущения, ток нервов, вибрацию чуть ли не каждой ее клеточки точнее любого идеально настроенного инструмента. И Олег подстраивался под эти колебания, максимально соответствуя нарастанию возбуждения в Люде, нескольким кульминациям и переходящему в дрему, а потом недолгий сон успокоению. Теперь главной наградой для него было наслаждение любимой женщины. Чтобы она удвоенной мерой принимала то, что раньше доставалось каждому по отдельности, и чего он теперь был лишен. И ее пики, ее радость, то восхитительное безумие, до которого Олег, подобно гениальному маэстро, доводил Люду, стали его счастьем, во многом смиряющим с нынешним положением и состоянием. По сути, экспериментального образца с сомнительным настоящим и неочевидным будущим. Человеческих и тем более гражданских прав которого никто не оспаривал. Но все же скрытое отношение отстраненности, настороженности со стороны большой части экипажа Булыкин чувствовал.
- Ты, в общем, первый представитель следующего этапа развития цивилизации. На качественном уровне - это примерно как переход от обезьяноподобных к человеку. Ну, только более резкий. Мы все это понимаем. - объяснял причину Стогов. - И потому отношение к тебе, как у неандертальцев к кроманьонцу. Все в курсе, что твой вид гомо, скажем, техносапиенс, более конкурентоспособен. И вариантов для того, чтобы биосапиенсу не уступить, почти нет. Особенно в части грядущего освоения Солнечной системы. И затем завоевания галактики. Хотя, конечно, ежели по доброму все срастется, то это - будущее даже для многих ныне живущих. Ну, или хотя бы наших детей. Все лучше так, чем подыхать от старости.
Осторожность фразы "если по доброму все срастется" Булыкин для себя отметил. Значит, вариант потенциальной его опасности учитывался. И, без сомнений, все необходимые меры для изоляции или даже ликвидации сигома предусмотрены. В самом крайнем случае, возможно, даже в виде взрывпакета в реанимационной камере. Заодно служившей, как ранее считалось, и вместилищем сознания сигома. Хотя выявленный в ходе уже самого первого его полета в атмосферу Юпитера "феномен души" наверняка внес коррективы и в эти наметки.
Бодался бычок с Юпитером
Изготавливаемые поточно из подручного астероидного материала одноразовые планеры рассматривались одним из основных способов контактного изучения газового гиганта. Идея снабдить их "многоразовым" пилотом возникла много позже. Когда проект "СГВ", более известный публике как "Си-Гом Вечность" также перешел в финальную стадию.
Первым его клиентом стал Олег Булыкин, так некстати, а если посмотреть с другой стороны, возможно, и в достаточно "удачный" момент разбившийся. От пилота после взрыва орбитального челнока осталось всего лишь несколько килограммов обгоревших костей с фрагментами мозга на обугленном черепе да чудом уцелевшая половинка кроваво-карего глазного яблока. Однако и того, что собрали, вполне хватило для воссоздания полноценной компьютерной личности. Тело же для нее "сшил" специально спроектированный и рассчитанный на воспроизведение одной и той же заранее заданной матрицы реанимационный комплекс, заодно служивший и вместилищем сознания Олега. Как предполагалось, из него кибернетический Булыкин будет дистанционно управлять копиями самого себя. Воспроизводя эти самые подвижные модули по мере их выбывания.
Однако уже первый "безвозвратный" пилотируемый полет выявил парадоксальный факт. Выходящий за грани науки, но легко объясняемый верующими. Реанимационный комплекс после разрыва связи со сгорающим в нижних слоях атмосферы планером и находящимся в нем сигомом абсолютно неожиданно впал в кому, что вызвало на борту межпланетника легкую панику. Это продолжалось две с половиной минуты. Как позже выяснилось, как раз до момента полной гибели си-тела Булыкина. Лишь после этого сознание Олега вернулось в комплекс. По сути, непонятным образом переместившись из подвижного модуля, на практике ставшего основным носителем личности, в стационарный центр.
- Это душа, - так объяснил Олегу кок-диетолог экспедиции, истово верующий православный прихожанин Валера Акимов. - Понимаешь, вот именно с твоей помощью все доказано. Это Божье провидение, данное нам в утешение. Она все-таки есть. И неважно, что является носителем души - тело, полученное по рождению, или сшитое по заказу. Я, честно говоря, сначала к тебе очень настороженно относился. А вот сейчас принял. Потому что ты человек. Неважно, из чего состоишь. Это так же, как неважно, белый или черный, папуас или еврей. Душа в тебе есть. Иначе как все это объяснить? Наука и не сможет. Пока не примет существования Бога!
- То есть, пока я здесь, я не попаду в рай или ад? - уточнил Булыкин.
- Так! - подумав, подтвердил Валерий, - если душа твоя здесь, то ты точно еще не там.
- Но это даже как-то обидно... Ну, в ад, понятно не хочется. Но без шансов на рай!
- Так это все как раз увеличивает шансы на полное искупление! - не понял обиду собеседника Акимов. - Мы же получаем возможность исправить все свои ошибки. Раскаянием искупить грехи. И уйти в лучший мир не по воле случайности, а своим решением, когда посчитаем нужным.
"Странный ты христианин", - решил Булыкин. Но дальше продолжать дискуссию с поваром не стал. Любое признание нормальности и сопричастности к человечеству ценно в ситуации, когда ты сам порой в этом сомневаешься.
**
Люда дремала на плече Олега, по своему обыкновению прижавшись к нему всем нагим телом и обхватив руками, словно тонущий ребенок спасительный древесный ствол. Она не то что бы боялась - просто не любила темноту, потому в каюте царил полумрак с легкой зеленовато-лиловой подсветкой из-за плинтусов. Кондиционер Булыкин настроил на тона послегрозового соснового бора, с легкой примесью солености осеннего балтийского бриза. И чуть-чуть, на самой грани слышимости, добавил шорох накатываемых на песчаный пляж морских волн. Все как в те времена, когда они вдвоем на своем "Орленке" уходили в походы по озерам и заливам Ингерманландии, ночуя в палатке там, где заставал их вечер. И так же, как сейчас, но только одетая, Люда спала на плече у Булыкина. А он сторожил ее сон, не решаясь двинуть занемевшей рукой или даже глубоко вдохнуть, дабы не разбудить. Это были странные отношения. Два года разницы между ними. И возраст Ромео и Джульетты. Но ни тени сексуальности. Они даже ни разу не целовались. При всей огромной тяге друг к другу, которую оба чувствовали. Но что-то зрело в обоих. Росло и крепло. С тем, чтобы выплеснуться спустя годы и объединить. Да так, что даже смерть отступила перед этим.
При этом они не только понимали мысли и эмоции друг друга, когда были рядом. Даже на расстоянии между ними была незримая, но вполне ощутимая телепатическая связь. К примеру, ровно в ту минуту, когда Олег сгорал в зависшем над Тихим океаном челноке, Люда почувствовала необъяснимую слабость и потеряла сознание в своей лаборатории на расстоянии десятка тысяч километров по горизонтали и пятисот по вертикали. И теперь ей на секунды становилось плохо, вплоть до нервного озноба и повышения температуры как раз в те мгновения, когда очередной модуль Булыкина разваливался на куски теперь уже над юпитерианскими морями.
Олег осторожно высвободил плечо из-под светленькой головы супруги. На Юпитере происходили события, требующие его участия. Непонятно почему, но, похоже, у Булыкина установилось нечто похожее на телепатическую связь и с планетой. Во всяком случае, к примеру, в последние дни чем дальше, тем увереннее у него получалось, не подключаясь к инфополю корабля, предсказать, где в атмосфере газового гиганта зарождается очередной шторм. И куда он направляется. Никому о том, что у него прорезаются уже и почти пророческие способности, Олег пока не говорил. И без того для окружающих он в очень многом был загадкой, начиненной секретами и завернутой в тайну. За исключением, возможно, Люды. Которая приняла мужа и в новом его обличии. И по-прежнему находилась с ним в нечто похожем на резонансное взаимодействие двух отдельных, но вращающихся друг возле друга планет.
- Ты куда? - вот и сейчас пробормотала словно откуда-то из дремотных глубин, где ей мнилось нечто такое до невозможности притягательное, что просыпаться просто не хотелось.
- Схожу в рубку, гляну, что происходит, - негромко ответил Олег
- Что-то случилось? - повернулась на другой бок, лицом к супругу, по-прежнему не открывая глаз.
- Возможно. Но не критическое
-Ты вернешься? - дежурный вопрос. С чуть капризно-требовательной интонацией "успокой меня".
-Обязательно. Я ведь всегда возвращаюсь. Спи.
- Но ты возвращайся..., - долгий сладкий вздох. После которого возникает желание забыть про все, лечь к ней и растаять в совместной сладкой неге. Все. Уснула. Выпростав из под одеяла руки и протянув их к супругу с требовательно полуоткрытыми жаждущими его ладонями.
**
- Что, и тебе не спится? - дежурная смена встретила Булыкина дежурной же шуткой.
- Доживете до моего - поймете, что это такое, - усмехнулся Олег. С одной стороны, не нуждаться во сне, дыхании, еде, - это иногда совсем неплохо. Но ведь при этом теряется столько привычных с детства удовольствий и наслаждений. О которых остаются лишь воспоминания. И гнетущая порой тоска по тому, что все это когда-то у тебя было. Нет, все же для перерождения в сигома идеальный возраст - это старость, а не самый расцвет в тридцать-сорок лет..
- Дай, пожалуйста, поподробнее сектор один девять шесть два на ноль четыре ноль пять, - попросил оператора. - Левый верхний квадрант.
Через секунду поправился, - а, нет! Тут три солидных циклона встречно шпарят. Вот-вот столкнутся. Это будет супершторм даже для Юпитера, пожалуй!
- Слетаю-ка я туда, - высказал уже с четверть часа назревшее решение Булыкин.
- Прямо сейчас? А разрешение адмирала? Нет, так-то мы не против, - старший смены глянул на своих, - но порядок есть порядок.
- Так прямо здесь и получим, - усмехнулся Олег. Набрал по коммутатору Стогова.
- Что-то случилось? - мгновенно, слово в слово повторив реплику Люды, отозвался Ник. При этом в ночь, утром или днем, в любое время начальник экспедиции отвечал сразу же и одинаково спокойным голосом, без тени любой эмоции. Иногда в команде шутили, что на самом деле на борту не один не нуждающийся во сне сигом, а два. Просто Стогов свой истинный статус скрывает, дабы лишний раз никого не тревожить.
- На Юпитер надо слетать. Прямо сейчас. - коротко ответил Булыкин.
- Надо лететь - лети, - словно не удивился неожиданной ночной инициативе Ник. - В чем дело, объяснишь?
- Когда вернусь. Сейчас на это нет времени, - уклонился от ответа Олег.
- Хорошо... - согласился Стогов. И то ли пошутил, то ли серьезно, - Если бы не знал, что ты обязательно вернешься, ни за что бы не отпустил. А так ... давай! Интриган... Разбудил меня. Надеюсь, очередной твой секрет того стоит.
**
- Не добил бы тебя, адмирал, окончательно. Этот следующий после юпитерианской жизни и "феномена души" сюрпризец, - думал Булыкин, отстреливая реактивные ускорители. В сектор, где три огромных вихря сближались, грозя сшибиться и превратить десяток миллиардов кубических километров атмосферы планеты в локальный ад, он вышел идеально точно. Теперь перед пилотом стояла задача значительно сложнее. Обнаружить в этом бешено, на скоростях до тысячи кэме в час вращающемся месиве терпящих бедствие небесных аборигенов. И вывести их в безопасную точку.
Летательный аппарат с пока еще втянутыми в корпус крыльями пикировал в нижний слой облачности, целясь в относительную прореху между сходящимися воронками из безумных по гибельности смерчей водорода, гелия и аммиака. В центре которой метались, пытаясь вырваться из смертельной ловушки, с тысячу флоатеров. Среди которых был и встреченный в последнем полете сигома малыш. Булыкин не видел их. Но знал, что они там. Подобно тому, как опытный рыбак ощущает подводное движение косяка, чувствовал, как несколько эскадр аборигенов синхронно бросаются то в одну, то в другую сторону, везде натыкаясь на встречные вихри. Которые неминуемо прижмут их к водородному океану и уничтожат.
- А вот фиг вам, - решил Олег, - мы еще поборемся. Не уверен, что получится. Но это не повод не рискнуть!
Он закрыл глаза. Попытался отвлечься от всех тактильных, обонятельных и прочих ощущений. Переключиться с себя "маленького" на того "большого", наличие которого последние дни и недели все явственнее ощущал. Сконцентрировался на нем. Визуализируя образ, представил себя огромного, размерами в тысячи километров. Будто в ванне с горячей водой, плещущегося в атмосфере Юпитера. И где-то тут же была маленькая лодочка. Которую надо было взять в руки и протащить в нужном направлении. К стайке багрово-фиолетовых поплавков, которую водоворотами грозило затянуть в жерло открытого жадно чавкающего слива.
Не получается.
Не получается!
Не получается...
Вот оно!!!
В непроглядном киселе туч, несомых сорвавшимися с цепи ветрами, перед Булыкиным словно выстроился коридор, прогибаемый особо яростными порывами стихий, но все же ведущий в нужном направлении. Он обрывался сразу же за хвостовым оперением, впереди длился не больше чем на сотню метров, но все же это было нечто вроде зыбкой, но ладони, которая несла планер к сбившимся в кучу флоатерам.
- А теперь почувствуй меня, - взмолился пилот, обращаясь к самому маленькому из них, - пойми, куда надо двигаться... И если нам повезет, я вас отсюда вытащу.
Что нам стоит ...
В совмещенной с личным кабинетом каюте Стогова было прохладно. Да что там, просто холодно настолько, что знающие люди предпочитали туда заходить если не в джемпере, то хотя бы с заботливо сложенным на всякий случай пледом. Но адмирал любил холод. А Булыкину температура была безразлична. Так же, как и статуэтке Будды на рабочем столе, задумчиво качающей головой в такт шагам Ника, меряющего кабинет от одной стены к другой.
- Все логично, - задумчиво пробормотал Стогов, вперив усталый взгляд в Булыкина. - Скорее всего, твоя версия верна. Фантастично, но логично. И опять же иллюстрация для "самых умных", что нам не суждено предсказать последствий деяний наших.
- Там, - он чуть брезгливо кивнул в сторону, откуда яркой бусинкой светило Солнце, - меня уверили, что загрязнение нами планеты будет несущественным. Впрочем, жизнь они тут тоже не ждали. И уж тем более того, что твои наноботы выживут на Юпитере. Да еще и размножатся, притом сохраняя связь с тобой. Или зависимость? В общем, в итоге мы получили вторжение в экосферу планеты с кардинальными для нее последствиями. Дай Бог, не катастрофическими.
Олег повел плечами, показывая, что он-то тут абсолютно не причем.
- Да нет, - понял его движение Ник, - тебя никто не обвиняет. Да и собственно, сейчас это уже будет явной ошибкой. Хотя бы по политическим основаниям. Тут ведь скорее правительству Земли придется если не извиниться... опять же неизвестно перед кем, то обязательно садиться за стол переговоров. Причем тут понятно, с кем. С тобой. Как с равным партнером. Полноправным представителем иноземной жизни.
- Я землянин! - слегка обидевшись, уточнил Булыкин.
- Ну да, ну да, - согласился на глазах постаревший от внезапной новой заботы еще на десяток лет Стогов, - я бы сказал больше - ты человек. Независимо из чего состоишь - биоклеток, наночастиц или того, во что они превратились на Юпитере. В любом случае, точка сборки твоей основы, твоей личности - чисто человеческая. Что не отменяет сути явления. Что в потенции ты вдобавок не просто правитель, но возможно, даже и бог планеты. В самом прямом эллинистическом смысле. Ну, или, как я понял, неминуемо становишься им. Вдобавок с многомиллионной паствой. Или поданными. Которой тебе не только руководить. Но и по возможности, наверное, цивилизовать. Ты ведь от этого не удержишься?
Словно рапирой, уколов взглядом ошарашенного Олега, неожиданно улыбнулся, отчего в каюте будто посветлело.
- А представляешь, как твоей супруге повезло! Вот она - ксенобиолог. Еще недавно наука чисто теоретическая. В силу отсутствия известной нам внеземной жизни. А значит, и предмета изучения как такового. И тут всего за два года: сначала муж становится техносапиенсом. Причем первым и пока единственным. Потом обнаруживается жизнь на Юпитере. И теперь еще вот это. А еще говорят - судьба слепа. А тут - одно за другим. И кличка-то, кстати, у тебя Бул. И профессия - пилот. Аватары античного Юпитера, если что, как раз бык и орел. Которого ты, опять же, на каждом планере трафаретишь. Причем зовут тебя Олегом. Что, если не в курсе, означает божественный. И как тут не поверить в знаки судьбы?
- Ладно, Бог... - спохватился и приготовился оспорить заслушавшийся адмирала Олег. - тоже мне, нашли Господа!
- А кто же ты? - снова усмехнулся Стогов. - Как я понял, твои наноботы ... или то, во что они превратились на планете, сейчас там активно размножаются, засеивая все новые сектора? И ты ими можешь управлять?
- Ну, скорее они это одновременно и я, - поправил Олег. - Не вне меня, а одновременно.
- Но вот сейчас, к примеру, ты где - со мной или там?
- Одновременно и здесь, и там, - подумав, сказал Булыкин. - На что переключаю внимание. К примеру, я могу двинуть любой рукой. Или ногой. Но когда мне этого не надо, рука или нога все равно остаются частью меня, верно? Пусть и находится в покое, но там продолжаются ток крови, развитие клеток...
Смутился. Поправился, - ну, у людей, понятно. Но аналогия полная. Только у человека связь идет по нервным волокнам, а здесь на ... скажем, телепатическом уровне.
- Понятно, - кивнул Ник. - При этом ты, чем дальше, тем больше координируешь их. Что дает тебе возможность управлять тамошними стихиями. Понятно, знаешь все, что там происходит. И, скорее всего, в той своей ипостаси, по сути, неуязвим. Разве что планета развалится на куски. Но и в этом случае...
Стогов задумался. Глянул на покачивающего яйцевидным черепом и со всем согласного Будду. Через секунду продолжил:
- Как я понял, твое сознание одновременно находится в киберячейках реанимационного комплекса, этом теле и атмосфере Юпитера? Ну вот тебе вдобавок и единство в трех лицах. Бог - отец, бог-сын и бог дух святой.
- Что-то в этом есть, - секунду подумав, согласился Олег, - я там, и тут, и снова здесь.
- Еще и рифмуешь, - скорбно сказал адмирал. Махнул рукой. - Ладно, иди, господь из летного отряда. А я свяжусь с центром полетов. Пусть решают, что со всем этим делать.
Проворчал с легкой добродушной завистью:
- Только бога на борту мне в этой экспедиции не хватало. Как же тебе везет, сукин сын. И такая женщина тебя любит!
**
- Значит, един в трех лицах? - Люда смотрела, не отрывая широко распахнутых глаз и не моргая, и взгляд ее был беззащитен, как у малолетнего ребенка. - Но это все равно ты, ты и ты. А я для тебя тогда кто? Теперь...
- Все то же самое, - мягко ответил Олег, - единственная и неповторимая. Ничего не изменилось. И не могло измениться. Просто - не могло!
- Но ты ведь теперь там? - она кивнула к полу, где, по ее разумению, должна находиться планета. Хотя именно в этот момент Юпитер был скорее по направлению к левому верхнему углу каюты.
- И там, и здесь. Но когда ты рядом, я всегда здесь, с тобой. Хотя, если захочешь, я и там специально для тебя могу закрутить любую бурю! Но, или утихомирить... - улыбнулся Булыкин.
- Лучше утихомирь... - уголки ее губ поползли вверх. - Утихомирь для меня все бури. Я человек мирный.
- Ну, если все, то это тоже скучно. "А он, мятежный, просит бури...". И еще "таких две жизни за одну, но только полную тревог, я променял бы..."
- Хватит, хватит, - замахала обеими руками, - хватит мне бурь и тревог... Уже вполне достаточно.
Позже, ночью, она все-таки спросила, что будет дальше. После того, как двухлетний срок экспедиции закончится и межпланетник направится к Земле.
- Но ты же тут останешься? Раз часть тебя... самая большая, получается... все равно здесь? А как же я?
- Самая большая меня часть всегда с тобой! - поправил Олег. - А в плане быта что-нибудь решим. Ты же меня знаешь! К примеру, можно прикинуть конструкцию автономной сферы над Юпитером. С земным воздухом внутри. Похоже, это можно сделать. Так что через год, дай Бог, построю летающий над планетой остров. С домиком, как у бабушки на даче. Специально для тебя. Будешь там выращивать клубнику и крыжовник. А вокруг буду я. И с тобой буду я. Чего и боюсь - не много ли меня для тебя будет?
- Счастья много не бывает ...- ответила Люда. И уснула. Олег баюкал ее светленькую голову на своем плече. А сам был там, над Юпитером. Пытаясь из миллиардов частей себя соткать нечто похожее на парящую в облаках платформу с азотно-кислородной подушкой над ней. Обещанное надо выполнять. А обещанное любимой - вдвойне.