Вы знаете, как это бывает? Когда ты ребенок, потом подросток? Эти вполне обычные, обыденные для всех вещи: скейтборд, музыка, веселье, игры, и, наконец, отрочество? От роду мне уже пятнадцать лет... Я блондин, кстати, чем горжусь. Я стройный, но не высокий, голубоглазый красавец с веснушками на лице - так сказала обо мне Госпожа Анна. Звать меня по имени Том. Вот, впрочем, и познакомились. Сейчас вы имеете представление обо мне, а значит, я продолжу, если вы можете меня примерно представить. Это легко, а иначе, каким вы представляете пятнадцатилетнего парня?
История эта произошла совсем недавно, и рассказав ее Госпоже Анне, которая проезжала мимо нашего городка, собирая примерно такие истории, я понял, что она была очень удивлена моим рассказом. Иначе, она бы не стала расспрашивать о подробностях и записывать их в свой блокнот... а история вот какая...
Летним днем, причем самым обыкновенным из будних дней, я гулял на Вокзале с друзьями. Чем же мы там обычно занимались? Ну, а что там могут учудить мальчишки, на вокзале? Ничего, собственно, страшного. Полная Анархия действий! Свобода, незримая взглядам родителей. Солнце в тот день пекло очень сильно, к тому же ноги приустали, поэтому недалеко от станции мы присели на лавку, а было нас пятеро человек. Один из нас, по имени Алекс, рассказал нам любопытную историю о сумасшедшем парне, а вернее - Дауне, кому не посчастливилось жить совсем рядышком от мест наших забав. Не сказал бы я, что забавы наши были безобидными, правда, себя в счет я не беру.
- В прошлый раз мы отпинали его и надавали тумаков, - смеясь, рассказывал Дик. Мне стало очень интересно, и я, по своей глупости, отважился пойти с ними и посмотреть на беднягу-Дауна.
Совсем недалеко от Вокзала располагался дом, десятиэтажка. Мы вошли в подъезд, причем на дверях подъезда не было домофона, замка, кода - свобода, ничего. Мы переступили злополучный порог этого ужасного подъезда, о чем я очень пожалел потом. Поднявшись на четвертый этаж, я увидел мальчика примерно моего возраста, стоящего у окна. Лицо мальчика было слегка искажено улыбкой, он всегда улыбался. Дауны гораздо умнее простых людей, только их считают юродивыми, неправильными. Этот жестокий мир!
- Эй, ты. Придурок, - издеваясь обратился к нему Алекс, в это же время Майк кинул в мальчика мячом, - Поиграй с нами!
Мальчик обернулся и испуганно прижался к стене. Его кричавшие " спасите" глаза налились слезами, видимо, он видит эту компанию не первый раз. Глаза мальчика немного обрели смысл, увидев меня, испуганного, не менее, чем он, прижавшегося к стене с мыслью " Что же будет!". Он внимательно смотрел на меня и спросил:
- Ты же мне друг?
Я, ничего не понимая, развел руками в стороны, и слегка улыбаясь, ответил:
- Друг.
Слово "друг" прозвучало убийственно для меня. А они, слабаки, набросившиеся всей стаей на беднягу, смеялись и били его, кидали в него грязным мячом, щипали и усмехались над его лицом. Я же, стоя у стены, не мог ничего поделать. Я словно примерз к земле, глядя неотрывно в глаза Дауна. Когда мальчишки были довольны, они отпустили измученного паренька и сказали мне:
- Идем?
Я молча побрел за ними, долго оглядываясь на избитого парня. Парнишка лежал на бетонном полу, и молча, протягивал руку нам, в надежде, что ему хоть кто-нибудь поможет встать. Он думал, что среди этих людей можно найти помощь, ведь он добрый, он не может судить о людях плохо. Хотя в моих глазах он не был Дауном, таковыми были они, те, кто стебались над ним. Я испуганно убежал. Просто выхода у меня не было...
Спустя тот ужасный момент в моей жизни, пройдя через ту темную краску, я все чаще и чаще стал задумываться о том парне, и каждый Божий День я просыпался с мыслями о нем. Нет, я жил абсолютно нормально, как и прежде, только глаза бедняги все еще оставались в моей памяти, к черту бы ее! Хочется, хочется иногда разбить память, как сектора на жестком диске, и заблокировать доступ к воспоминаниям, стереть их, отформатировать, наконец! Нет, это невозможно, и все здесь, в моей голове.
Но воспоминание, как и старая музыка, куда-то уходит, и ты постепенно забываешь его. Вот так и я забыл его, я позволил своей памяти опустить его в корзину для мусора, для бумаг. И оно ушло. Просто исчезло.
Так я и жил... Время шло безумно, с огромной скоростью и интересом, набирая обороты, только никогда не знаешь, куда тебя может занести, или что может произойти с тобой в тот или иной момент твоей жизни. Так вот один из подобных неожиданных моментов заставил меня снова вспомнить Дауна.
***
Мы с парнями играли в футбол, Алекс и те, кто тогда были со мной в том подъезде, сейчас играли с нами.
- Играли в футбол? - переспросила Госпожа Анна.
- Да, - спокойно ответил я.
- Боже, - сморщила Анна свой хорошенький носик, - Как так можно? Двадцать два представителя сильной половины гоняют единственный, грязный, потертый мячик по полю! - затем она поправила свои черные волосы, и подняв на меня снова свои зеленые глаза, сказала мне несколько повелительным тоном, - Продолжайте.
Я продолжил, глядя на Анну, и мысленно восхищаясь ее красотой.
Мы играли в футбол, я был вратарем. И вот, когда я не смог поймать мяч, он полетел куда-то в траву. Я последовал за мячом, но что я увидел, когда поднял мяч и обернулся! Издалека к нам подходила фигура, до боли знакомая фигура. Все было знакомо: Походка, силуэт, движения. И я его вспомнил. Вспомнил Беднягу-Дауна из того злополучного места!
Парень подошел к нам, и остальные, решившие снова постебаться над ним, пошли прямо к нему навстречу. Алекс забрал у меня мяч и кинул в Паренька. Тот увидел меня, и я снова почувствовал тот взгляд, полный боли, ужаса, взгляд. Я отвернулся. А они... они снова издевались над ним. Внезапно, Алекс упал на землю и начал рыдать, так попадали все, и я понял, почему. Мы услышали крик. Даун кричал, а вернее вопил, подобно Сирене из мифологии, он кричал... да... Я не выдержал и тоже упал на землю, закрывая руками уши, глаза, крича:
- Остановись! Пожалуйста! Умоляю! Нет!
Но парень не слышал меня. Я лежал на земле и слышал этот вопль боли, вопль ада, вопль ужаса, смерти, отчаяния, истеричный, дикий вопль. Крик, рев! Я лежал и задыхался... Ультразвуковых волн в этом крике было предостаточно! Так может кричать только больной, обиженный жизнью, Господом, оскорбленный и униженный человек! Зверь, которому отрезали лапу, демон, сбежавший из преисподней, или потерявший любовь и смысл жизни, человек... Но вскоре этот крик испарился. Также внезапно, как и начался. Я тихонько поднялся с земли, огляделся... Кругом лежали мои товарищи, у одного из Них текла с носа кровь, второй кричал, а третьему даже пришлось вызывать машину Психиатрической больницы. Но я не старался смотреть на них, я искал те глаза, кричавшие о боли, того парня, которого никто больше не видел, после того дня...
Моя собеседница внимательно посмотрела на меня и приподняла брови:
- Весьма любопытно, - заметила она, - и что же, никто его совсем не видел? - Нет, - ответил грустно я, - Не видел...
На том и окончился наш разговор. Госпожа Анна поблагодарила меня за чай и за рассказ, оставляя меня одного наедине с теми воспоминаниями.