Этот коротенький рассказ - вовсе не обо мне, а о моём школьном приятеле, настоящей дружбы с которым у меня так и не возникло, и причиной разладившихся между нами взаимоотношений, подумать только, - стали правила русского языка. Чтобы быть точнее, вина за это - лежит на тех частях грамматики, которые называются пунктуацией, и синтаксисом. Седьмой класс общеобразовательной школы, впервые дал нам возможность учиться в смешанных классах, в которых женская и мужская часть коллектива была чьей-то руководящей рукой произвольно смешана, что поначалу вызвало встречные недовольства: как девушек, так и мальчишек, уже вступивших в пору юношества. С обеих сторон, пока-что, разобщённых коллективов, вскоре стали проявляться соответствующие изменения в поведении; с иным уже отношением к противоположному полу, о чём год назад ещё и не мечталось. Вновь образованные смешанные классы, постепенно стали обретать новые формы общности: с ещё присущей большинству, едва вышедших из подросткового возраста ребят, - застенчивостью, в которой просматривались отголоски дворовых отношений; редко позволявших дружеское общение мальчишек и девочек, до определённого, конечно, периода. Постепенно, классы стали напоминать собою дворовые аналоги, с теми же самыми принципами патриотизма замкнутых обществ, в первое время не допускавшего внедрения на свою территорию "чужаков" из других классов, через посредство перекрёстных знакомств своих представителей. Вскоре, однако, и эта преграда будет устранена. Ещё не приученные к правилам общения с представителями противоположного пола, лексические свои познания, мужская, по крайней мере, часть классов - в полном объёме не демонстрировала, ограничиваясь, как правило, довольно безобидными определениями своих оппонентов, при возникновении лёгкого конфликта. Мата в школе тех лет - не было. Обозвать кого-либо дураком - это пожалуйста, - не возбранялось. Хуже обстояло дело, в случае, если обнаруживался элемент незавершенности даже в этом компоненте умственных способностей своего товарища. Поэтому, слово "полудурок" - звучало с несравненно более обидным смыслом, и, поэтому, часто приводило к столкновениям уже другого - физического свойства, чаще всего, происходившего без женского присутствия. Конфликты парней с девушками - одноклассницами, - тоже случались, но и они, - по крайней мере, с нашей точки зрения, - не носили оскорбительного характера. Хотя, - как знать: какое определение внешности можно считать обидным для симпатичной девушки, знающей о своей привлекательности? Славик В--в, из параллельного класса, которому очень нравилась Ирина С--ва, - весьма симпатичная девочка из их же класса, в момент ссоры, возникшей между ними, назвал её уродиной, после чего, что называется, - "все горшки были разбиты", и Славка, мучимый виной перед несправедливо обиженной Ирой, стал искать способ загладить свою вину перед нею. Всякую его попытку заговорить с обиженной девочкой, она пресекала самым категоричным образом, как мне казалось, находя удовольствие в его неоднократных унизительных просьбах простить его. Славкина беда, в конце концов, заставила его искать сочувствующих ему, и он, на одной из перемен подошел ко мне, и попросил помощи в примирении с несговорчивой Ириной. Нашел кого просить! Ирину я откровенно не любил, считая её симпатичной кривлякой, с завышенным самомнением, которую, не смотря на её табель с отличными отметками за четверть, я считал обычной дурой, в чём, поначалу, и попытался уверить Славку, не возражавшего, в принципе, против оценки умственных способностей своей капризной пассии. Он, однако, считая норму своих извинений перед Ириной перевыполненной, хотел бы совместить само извинение, с обязательным соблюдением своего лица, тем более, что сама Ирина прежде ему позволяла некую дружескую вольность в отношениях с нею, которую и демонстрировал он до последней их ссоры.
- На "дуру" она никогда не обижалась, - сказал он мне, - а вот за "уродину", сказанную ей в шутку, - взъелась, и теперь, уверяет меня, что видеть мою рожу не хочет! - Славка возмущённо сопит, и ерошит вечно растрёпанные волосы, не считая возможным общение их с расчёской. Отсутствие у него расчёски - это для него принципиальная позиция, по всей вероятности, нравящаяся девочкам его класса.
- Что ты мучаешь себя проблемой? - спросил я его, - Твоё извинение может иметь должный для неё эффект, только в случае, если оно будет принесено в письменном виде.
- Почему? - Славка заинтересовался таким разрешением вопроса с извинениями.
- Да, потому, балбес, что в суть вашего конфликта, наверняка посвящена большая часть девчонок вашего класса, но об этой вашей ссоре, Ира информировала девчонок добровольно, а теперь, она хочет им продемонстрировать твои извинения, для подтверждения которых - её слов уже недостаточно; нужно письменное доказательство твоих извинений, - твоею собственною рукой написанного, которое она хочет им показать, как свидетельство твоего унижения, что поможет ей объяснить им примирение с тобою, не роняющего её собственного достоинства в глазах завистливых подруг.
- Что же мне тогда делать?
- Писать! Что же ещё можно в этой ситуации придумать?
- Так девчонки, потом мне прохода не дадут, если прочитают всё то, что я повторю письменно, - сказанное ей устно. Засмеют!
- Всей той глупости, которою ты снабжал Ирину устно, - тебе писать и не обязательно. Записка должна убедительно опровергнуть твоё, в её адрес оскорбительное заявление, о том, что она уродина, и, заодно, убедительно же, показать ей, что твоё отношение к ней, не изменило сути вашего общения. Согласись с тем, что называя её дурой, ты это слово никогда не говорил с перекошенным от злости лицом, и у тебя оно имело, скорее, ласковое звучание! - Славка согласно кивнул головой. Он, что называется, - уже "поплыл".
- Хорошо, - подумав, соглашается Славка, - я напишу ей записку, но ты, пожалуйста, сам отдай её ей! Мне это сделать будет не совсем удобно, так как почти наверняка, около неё будут крутиться девчонки, которым интересно знать о том, что я написал в передаваемой ей записке. Ты же, - вне всяких подозрений, и на тебя они реагировать не станут.
- Договорились! - соглашаюсь я, тут же, шутки ради, спланировав небольшое развлечение, в этой своей роли нежданного посредника, - "посланца Амура". - Пиши записку, и я её сегодня же передам!
- Я теперь не понимаю - как должен писать эту записку! Ты мне всю голову задурил своими советами! - нервничает Славка.
- Коротко пиши, - саму суть! Лишние слова, они потому и лишние, что написаны зря, и в них, зачастую, теряется смысл написанного.
- Не знаю, - что нужно писать! - почти завопил Славка.
- Пиши, - а я продиктую!
Славка выдрал из тетради лист, и достал из портфеля карандаш. Диктуй!
- "Дура, - ты красивая!" - продиктовал я.
- И это всё? - Глаза Славки округлились. - А где извинения?
- Слушай, балбес, что тебе умные люди говорят, - и запоминай! Ты обозвал красивую девчонку уродиной, а теперь твоей задачей стало опровержение сказанного тобою. Согласен?
- Согласен! - Славка мотнул встрёпанной головой.
- Не роняя своего достоинства, ты называешь её дурой, и в этом слове, ей слышатся интонации твоего голоса, а не оскорбительная суть слова, не относящегося, в целом, к ней самой. Согласен? - Новый согласный кивок Славкиной головы.
- Ты своими словами стираешь причину, которая вызвала у неё обиду на тебя. Извинение же, с исчезновением повода для ссоры - уже не требуется. Согласен?
- В общем-то, - да! - Славкина рука, вновь возбуждённо ерошит волосы, а морду его растягивает глупая улыбка влюблённого балбеса.
- Какого чёрта теперь тебе от меня нужно? Ставь свою подпись, и давай мне свою записку!
- Подожди! - Славка слегка задумался, а затем, выдрал из тетради ещё один лист, на котором написал те же три слова, но, переставив их местами, и убрав все знаки препинания, кроме восклицательного знака. - Так будет точнее! - сказал он, и, сложив листок в четыре раза, написал на нём Иринины имя и фамилию. - Отдай ей на следующей перемене!
При нём, я развернул вчетверо сложенный лист, и прочитал написанный на нём текст. "Ты красивая дура!" - написал Славка; обычную для них фамильярность обращения к которой, нечаянно заменивший очередным её оскорблением. Я эту записку на ближайшей перемене отдал Ирине, стоявшей в рекреационном зале в окружении девчонок своего класса. Я оказался прав. Ирка, при своих одноклассницах, тут же развернула записку, и они все смогли насладиться Славкиным "извинением". После прочтения записки, из угла, в котором находилась девичья компания, раздался довольно ехидный смех её подруг, а Ирка покинула рекреацию с мгновенно заалевшим лицом.
Что потом было! Славка со мною долго не разговаривал, а Ирина, не только окончательно рассорилась со Славкой, но и со мною - даже, не здоровалась. Ну, и дура!