Она появилась в этом мире не по своей воле. Но, невзирая на трудности, не отказалась использовать второй шанс. В том числе - шанс быть счастливой.
Завершено. ВНИМАНИЕ! Здесь выложена ознакомительная часть. Полный текст книги можно купить тут
ГЛАВА 1
Ветхая избушка притулилась на краю деревни - три подслеповатых оконца, да провисшая на кожаных петлях дверь. Окружающий подворье забор давно сгнил и подкосился, но никому из деревенских и в голову бы не пришло нарушить означенные границы участка. А всё потому, что страх наполнял человеческие сердца при одном упоминании имени Сигверды Мстительной.
Надо сказать, старуха и впрямь была настоящей ведьмой. И опасались её не просто так. Обид Сигверда не прощала, даже самых малых. Обращались к ней за помощью в исключительных случаях, когда не оставалось другого выхода. Но и благодарили тогда честь по чести. Тут уж жалеть да скупердяйничать - себе дороже. Не понравится ведьме откуп, может и вспять повернуть своё колдовство.
И всё же никто не мог упрекнуть Сигверду в излишней злонамеренности. К тому же старуха хорошо знала своё дело. Неустанно следила за сохранностью обережного круга. С тех пор, как поселилась она в Заречье, голод и лихолетье обходили эти места стороной. Да и знахаркой она была опытной, и ещё много чего знала и умела такого, о чём простому люду неведомо.
Сильной ведьмой слыла Сигверда, но и она оказалась не властна над временем. Прожитые годы согнули её некогда стройное тело пополам, покрыли лицо сетью морщин, густо посеребрили смоляные пряди волос. И только глаза колдуньи не выцвели за давностью лет, не утратили угольной черноты. Смотрели всё так же зорко и пронзительно, как и много лет назад, словно видели самую суть человека.
Её грозный вид пугал многих, но Сигверда не собиралась меняться в угоду тёмным в своём невежестве людям. Не с её образом жизни обзаводиться благостным выражением лица. Боль и страдания никого не красят. Пусть и чужие, но пропускала то она их через собственное сердце. Каждая её морщинка - это чья-то беда, чья-то затяжная хворь.
Отражение в реке давно перестало радовать её взор. Сигверда уже и не помнила себя другой - молодой, красивой, полной сил. Впрочем, ведьмовской силы у неё и сейчас было предостаточно. Только всё труднее становилось удерживать её в дряхлеющем теле. Пришла пора искать преемницу дара. Да где ж её взять в их то глуши? Деревенским дурёхам лишь бы замуж поскорее выскочить, да с десяток детишек нарожать. Курицы безголовые, право слово, таким силу не передашь, как и опыт, и знания древние.
Дневной свет с трудом пробивался сквозь слюдяные оконца. Комната в избушке была одна, разделённая на две части большой печью. Эту роскошь Сигверда позволила себе совсем недавно, когда старые кости стали ныть к непогоде. А ведь прежде, чтобы согреться, ей хватало и небольшого очага. Печник, надо отметить, для неё расстарался, вложил в своё творение всю душу. Случилось однажды, что ведьма спасла жизнь его первенцу и откуп за то сразу не взяла, сказала, что стребует в своё время.
Теперь огонь в печи горел постоянно, а ей всё никак не удавалось согреться. Тянуло прикоснуться к пламени, слиться с ним воедино, но Сигверда сдерживала своё желание усилием воли. Не сейчас, ещё рано. Не может ведьма позволить своему дару сгореть в огне, потому как связана она нерушимой клятвой. Обещала ведь в своё время наставнице, передать силу достойной преемнице, чтобы служила она людям и дальше.
Приоткрыв крышку сундука, ведьма извлекла из него книгу. Затем положила тяжёлый талмуд на грубо сколоченный стол и взялась за нож. Кончиком острого лезвия уколола палец, позволив капле крови упасть на отпирающую руну. Сигверда не торопилась, уверенная в том, что время её не закончится до тех пор, пока она не выполнит все условия клятвы.
Её взору предстали пожелтевшие от времени страницы. Книга, как всегда открылась в нужном месте - на ритуале поиска. Сигверда прикрыла глаза и заводила пальцем по ровным строчкам, беззвучно проговаривая одной ей ведомые слова.
Перед внутренним взором ведьмы замелькали картинки, отображающие чужую незнакомую реальность. Не будь она так стара, наверняка испугалась бы увиденного. Всё в том мире было чудным: дома, упирающиеся крышами в небесный свод; рычащие монстры с горящими глазами, стремительно мчащиеся друг за другом; огромные птицы, проносящиеся под облаками и странные люди - с холодными, отстранёнными лицами, будто бы не замечающие друг друга. Только раз промелькнуло в её видении живое смешливое лицо ребёнка, но мать потянула малыша за руку, ведя его за собой, совершенно не опасаясь, застывших рядом железных хищников. Ребёнок зашёлся в безудержном плаче, но не потому что испугался, он просто уронил под ноги круглый шарик на палочке.
- Не то, всё не то, - бормотала старуха себе под нос, а скрюченные пальцы продолжали знакомство с древними письменами. - Покажи мне её! - потребовала Сигверда властно. И сразу увидела перед собой молодую женщину с усталым лицом и не по возрасту грустными глазами.
- Не дитя, - удивилась ведьма и тут же удовлетворённо вздохнула: - Так даже лучше.
Она продолжала наблюдать за преемницей, и увиденное вселяло в её душу уверенность в том, что выбор сделан правильно.
***
- Марина Александровна, вы сегодня дежурите вместо Ираиды Степановны? - в ординаторскую заглянула медсестра Любочка.
Марина отвлеклась от разглядывания собственного отражения и улыбнулась:
- Да, Любочка, сегодня дежурим вместе.
Девушка просияла:
- Какое счастье! - она картинно закатила глаза и приложила сложенные ладошки к груди. - Повезло мне сегодня. Выходит, зря переживала всю неделю.
Марина хоть и понимала радость молоденькой сестрички - Ираиду в отделении не любили и побаивались, но всё же погрозила негоднице пальцем, чтобы та более сдержанно проявляла свои чувства в отношении пожилой женщины, заслуженного врача, между прочим. И пусть от неё всем житья не было, но надо же делать скидку на возраст. Хотя, поговаривают, она и в молодости была ничем не лучше. Зато специалист хороший. Марина убедилась в этом ещё во время интернатуры. Она многому научилась у Ираиды, да и сейчас обращалась за помощью к наставнице, уверенная, что та не откажет, поможет и словом, и делом. Правда потом припомнит не раз все её промахи, да ещё и высмеет при коллегах, но это же всё мелочи, в сравнении с полученными знаниями и опытом.
Любочка выскользнула за дверь, продолжая радостно улыбаться, а Марина вернулась к прерванному занятию. Скоро тридцать, уже наметились первые морщинки. Кто знает, что тому причиной: усталость, вызванная перегрузками на работе или возраст?
Когда она решила стать хирургом, родители её отговаривали. Мол, не женская это профессия, там и мужики не все выдерживают. А Марина представляла, как будет спасать чьи-то жизни, и её сердце наполнялось восторгом. Вот такой наивной мечтательницей она была в восемнадцать лет. Но уже на перовом курсе мединститута девушка прочувствовала все "прелести" сделанного выбора. И только упрямство не позволило ей отступить, признав правоту родителей.
Теперь Марина не мыслила жизни вне любимой профессии, проблема заключалась в том, что ни на что другое у неё не оставалось времени. Отношения с мужчинами не складывались. Мать сокрушалась по этому поводу и советовала завести ребеночка для себя, пока не стало слишком поздно. А Марину аж передёргивало от слова "завести", как будто речь шла о котёнке или щенке. Ну уж нет, у её сына или дочери будет отец. Так она однажды решила и серьёзно взялась за поиски подходящего кандидата в мужья. Но сначала нужно было привести себя в порядок, вспомнить о том, что она молодая, привлекательная женщина, а не тягловая лошадь. Отражение в зеркале не радовало, но, по мнению Марины, всё ещё можно исправить. Достаточно хорошенько выспаться и записаться к хорошему косметологу.
Она так долго всматривалась в зеркальную поверхность, что в какой-то момент ей почудился обжигающий взгляд чёрных глаз. На миг промелькнуло чужое старушечье лицо, всё в глубоких морщинах, с сурово поджатыми губами и прямым, на удивление красивым носом. Почему-то казалось, что на таком лице уместнее смотрелся бы крючковатый нос с бородавкой, достающий кончиком до верхней губы. Но нет, привидевшееся лицо обладало правильными чертами, пожалуй, его можно было назвать благородным, если бы не пугающий взгляд.
Видение мелькнуло и пропало. Марина стояла, как громом поражённая. Не было сил отвести взгляд от зеркала, она словно ждала чего-то, но ничего не происходило. А тут и Любочка вернулась. Она успела сбегать в ближайшее кафе за разными вкусностями и теперь раскладывала пирожные и булочки по тарелочкам, заваривала чай и расставляла чашки на весь их небольшой коллектив. Пока нет наплыва пациентов, можно всем вместе выпить чаю и обсудить последние новости.
Дежурство проходило на редкость спокойно. Один перелом, парочка сильно кровоточащих, но не опасных царапин, гвоздь в пятке и ещё сотрясение мозга. Все пациенты - мужчины далеко за пятьдесят. Марина на автомате делала свою работу, а в душе недоумевала, что же их всех так тянет на приключения в этом возрасте? Неужели верна поговорка про седину в бороде?
Всех повеселил дедушка, получивший сотрясение мозга на свадьбе правнука. Он явно не рассчитал свои силы, поддерживая тосты за счастье молодых, вот и свалился с лестницы, благо ступеней там было всего пять, а ведь мог и шею свернуть. Очнувшись, он всё порывался петь частушки и выделывать разные танцевальные коленца, еле угомонили.
Следующие три часа удалось даже вздремнуть и только благодаря этому короткому отдыху, Марина смогла справиться с наплывом пострадавших в пьяной драке. Это случилось уже под утро, когда до конца дежурства оставалось не более двух часов. Если бы не помощь полиции, женщинам пришлось бы туго. Мальчик Костя, хоть и числился штатным охранником, вряд ли мог противостоять здоровым разъярённым мужикам, которые не успели до конца выплеснуть накопившуюся в них ярость и теперь готовы были сорвать свою злость на первом, кто им подвернётся под руку, а точнее под кулак. Костик и не пытался. Вернее, это Марина строго настрого запретила ему покидать свой пост и вмешиваться, а молоденький охранник безропотно с ней согласился.
Зато полицейские быстро усмирили смутьянов. Двое отделались несколькими синяками и ссадинами, третьему пришлось вправлять нос, а вот четвёртому досталось с лихвой. По-видимому, он и был пострадавшим, а те трое на него напали. Так подумалось Марине, и она неосознанно проявила больше сочувствия к мужчине, получившему ножевое ранение в предплечье и перелом ключицы.
Наконец ночь закончилась, можно было отправляться домой. Забывшись, Марина мельком глянула в зеркало, которое неосознанно старалась избегать после того, как ей что-то привиделось в отражении. Старуха с глазами-омутами была там и словно ждала её появления. Её взгляд завораживал, не давал сдвинуться с места. Стало трудно дышать, в ушах появился гул, голова раскалывалась от боли. Зрение расфокусировалось и Марине почудилось, что в зеркальной поверхности отображается не привычная ординаторская, а полутёмная комната с грубо сколоченной мебелью. Хотелось оглянуться и убедиться в том, что это лишь игра воображения, но тело не слушалось. Свет перед глазами померк, откуда-то издалека послышался громкий крик, топот бегущих ног. Марина успела почувствовать, как её трясут за плечи, а потом всё разом прекратилось. Она зависла в пустоте, не понимая, где находится и куда двигаться дальше.
Она уже не видела, как к ней, лежащей на полу, подскочила медсестра Любочка. Как отчаянно девушка звала на помощь, как влетела в ординаторскую всегда невозмутимая Ираида Степановна и немедленно принялась за реанимацию. Действовала она как всегда быстро и со знанием дела, чётко отдавала младшему персоналу приказы, которые немедленно исполнялись. Однако все её усилия оказались тщетны. Молодого перспективного хирурга Марину Александровну Калинину так и не удалось вернуть к жизни.
ГЛАВА 2
Сигверда вздохнула и тяжело осела на табурет. Её плечи поникли, а руки всё ещё тряслись от пережитого напряжения. Она успела в последний момент. Ещё бы чуть-чуть и нужная ей душа отправилась на перерождение по уготованному ей пути. Ведьма вмешалась в замысел творца и ещё ответит за своеволие, но у неё не было другого выхода. Дар нужно было передать, да не абы кому, а той, что готова его не только принять, но и использовать во благо людям. Путь неизвестной целительницы из другого мира должен был оборваться очень скоро. Сигверда хорошо видела тёмный сгусток, образовавшийся в крови молодой женщины. Ведьма лишь слегка ускорила его продвижение, чтобы не утратить связь с избранницей, которая так удачно заглянула в зеркало судьбы в нужный момент.
Теперь предстояло решить ещё одну не менее важную проблему - найти подходящее тело для призванной души. Перед глазами Сигверды сразу возникло кукольное личико Анитры - двенадцатилетней внучки старосты. Девочка могла стать гордостью семьи, а стала её наказанием, тяжкой обузой, от которой не избавиться до конца её дней. К двенадцати годам она так и не научилась разговаривать, не понимала ни слова из того, что ей говорят, даже ложку не умела держать. Родные не решались оставлять её одну, так и присматривали по очереди, как бы чего не вышло. Хоть и убогая, а всё ж родная кровь.
Небольшой осколок солнечного камня согревал ладонь Сигверды. Хорошая душа пришла из другого мира - тёплая, добрая. Счастлив будет староста, получив такую внучку. Вот только сначала придётся его долго уговаривать, увещевать, обещать исцеление. Поверит ли? Не испугается ли отдать свою кровиночку ведьме?
Сигверда неспешно ковыляла по деревенской улице, направляясь прямиком к дому деревенского Головы. Её появление было настолько неожиданным, что встречные люди рты раскрывали от удивления. Смотрели во все глаза, позабыв об осторожности. Любопытство оказалось сильнее страха. А ведьма словно не замечала чужих взглядов, не слышала пересудов, не до того ей было. Она готовилась к судьбоносной встрече, мысленно подбирала нужные слова, но так и не придумала ничего лучше, как заявить с порога:
- Анитра станет моей преемницей. Собирай девчонку, Харальд, отныне она - моя забота.
Староста подавился похлёбкой, а ведьма вдруг поняла, что совсем потеряла счёт времени и не заметила, что пришла пора обедать. Вот почему она чувствует себя такой уставшей. Почитай вторые сутки без сна и отдыха, а ведь уже не молода. Внезапно наваждение схлынуло, и Сигверда ясно увидела двенадцать пар глаз, обращённых в её сторону. Кто-то смотрел с возмущением, кто-то со скрытой надеждой. Последних было большинство. Видать, намучились с девчонкой. Сама же виновница переполоха никак не реагировала на появление незваной гостьи. Её глаза были пусты, а взгляд безмятежен.
- Не отдам дитё родное ведьме на поругание, - завопила дурным голосом старшая дочка старосты и бросилась заслонять Анитру своим телом. Рядом с матерью тут же встали сыновья. Рослые да плечистые. Мужчины постарше молчали, в том числе и отец Анитры. Ждали, что скажет глава семьи. А староста думал. Сигверда хоть и слыла ведьмой зловредной, но дурного за ней не водилось. Скотину не портила, у младенцев кровь не пила, сглаз и порчу не наводила.
- Почему она? - староста как всегда был немногословен.
- Пустой сосуд, будет куда силу перелить, - пожала плечами Сигверда. Она уже успокоилась. Коли сразу из дома не выгнали, значит, готовы к разговору. И верно, младший сын по указке отца пододвинул к столу ещё один табурет, а его жена поставила перед Сигвердой плошку с ароматным варевом.
- Так ты что же, помирать собралась? - деловито осведомился староста. В его голосе промелькнуло удивление. Он как и все наивно полагал, что Сигверда будет жить вечно.
Ведьма обвела всех присутствующих цепким взглядом. На неё смотрели с любопытством. Кажется, никто не верил в её скорую кончину, иначе не сидели бы так спокойно.
- Пора мне, - ответила она равнодушно и принялась за еду.
После её слов староста крякнул и поднялся. Заходил из угла в угол, просчитывая, какими бедами обернётся для его деревни эта утрата. И надо же было такому несчастью случиться на его веку. Говорят, Сигверда жила тут ещё при его прадеде и уже тогда была старой. Так отчего бы ей умирать прямо сейчас? И что она там упоминала про преемницу?
Староста посмотрел на внучку и вздохнул. Не верилось ему, что Анитра сможет их защитить. Ведьминская сила - это хорошо, но к ней ещё и ум прилагаться должен.
- Уверена, что не ошиблась в выборе? - озвучил староста волнующий всех вопрос. Все притихли в ожидании ответа.
Сигверда положила ложку, отвела за ухо выбившуюся прядь волос и раскрыла ладонь на которой сиял переливами солнечный камень.
- А вот сейчас и узнаем, - произнесла она тихо и послала в сторону ничего не подозревающей девочки какое-то заклятье. Время как будто замедлилось, а к возможной преемнице от камня протянулась тонкая полупрозрачная нить. Сначала она была подобна паутинке, но с каждым ударом сердца становилась всё более заметной, начинала светиться изнутри. Потом вдруг вспыхнула так ярко, что все разом зажмурились от нестерпимого света. А когда распахнули глаза, видение исчезло. И лишь на ладони Сигверды остался лежать потухший камень, а в широко распахнутых голубых глазах Анитры заиграли солнечные блики.
Время вновь ускорило свой бег. Сигверда лучилась довольством.
- Как видишь, Харальд, мой выбор оказался верным.
Родные смотрели на Анитру и не видели в ней никаких изменений. Ну разве что взгляд стал более осмысленным. Но смотрела она как-то испуганно, словно не узнавала никого вокруг. Наконец взгляд девочки остановился на Сигверде, да так и прилип к лицу старухи.
- Вы, это вы, - прошептала девочка и упала без чувств.
- Что с ней? - встревожилась мать и принялась тормошить дочь.
- Оставь её, - велела Сигверда, вставая из-за стола. - Теперь это моя забота. Анитра больше не принадлежит к вашему роду. У ведьмы не может быть семьи. Соберите её вещи и перенесите девчонку в мой дом. Да поспешите, у меня осталось не так много времени на её обучение.
С этими словами старуха покинула дом старосты в полной уверенности, что её не посмеют ослушаться. Так и вышло. Она едва успела переступить порог своего неказистого жилища, а вслед за ней братья Анитры уже вносили бесчувственное тело сестры в дом ведьмы. Сразу принесли и пожитки девочки, коих оказалось не так уж и много, всё уместилось в один небольшой узел.
Парни постарались не задерживаться у негостеприимной хозяйки и как только избавились от своей ноши, так сразу и поспешили восвояси. Сожаления на их лицах Сигверда не заметила, но осуждать не спешила. Кто же станет любить бездушное существо? А ведь Анитра и была таковой до сегодняшнего дня. Ведьма сама проводила душу новорожденной девочки за грань - таковой оказалась предначертанная ей судьба. Но мать так цеплялась за жизнь дочери, что силой материнской любви смогла сотворить невозможное - голема - тело без души.
***
Боль обожгла лицо. Кто-то хлестал её по лицу и приказывал очнуться. Было страшно открывать глаза, пробуждение не сулило ничего хорошего. Но мучитель не отступал, пришлось подчиниться. Марина распахнула глаза и наткнулась взглядом на морщинистое лицо старухи.
- Ну наконец-то, - проворчала та негромко, - третий день уж пошёл, пора бы тебе и очухаться.
Щёки горели от хлёстких ударов. Но эта боль казалась сущим пустяком в сравнении с тем, что почувствовала Марина, обнаружив себя в незнакомом месте, наедине с той самой старухой, что померещилась ей в зеркале.
- Где я? - задала Марина самый главный на этот момент вопрос.
- В другом мире, в другом теле, своего то ты не сберегла, хоть и целительница. Позволила смерти подкрасться незаметно, теперь уж не жалуйся, сама виновата.
Старуха произносила ужасные слова. Марина не хотела ей верить. Но, кажется, она говорила правду. Хватило одного взгляда на кисть руки, которая могла принадлежать только ребёнку, а уж никак не тридцатилетней женщине.
Незнакомка тем временем продолжала говорить, попутно накрывая на стол:
- Память о прошлой жизни останется с тобой, тут уж ничего не поделаешь. Перехватила я твою душеньку на пути к реке забвения, ты уж прости меня старую, но только за это. Всё остальное прими, как дар благой. Сила перейдёт к тебе немалая, а с ней и знания древние. Но о том никому не сказывай, людям о том знать не обязательно. Слабы их сердца, легко проникают в них злоба и зависть. Хочешь жить долго, не выставляйся напоказ.
Марина обвела взглядом нищенское убранство ветхого жилища и мысленно усмехнулась - сразу видно, что старуха и сама строго придерживалась этого правила. Её существованию вряд ли кто-то позавидует.
- Кто вы? - задала Марина второй вопрос, пока старуха переводила дух.
- Ведьма я, Сигвердой кличут. И ты так зови. Да не выкай, не принято тут у нас. А ты будешь зваться Анитрой. Привыкай. Новая жизнь - новое имя.
Марина спорить не стала. Какая в сущности разница, как её будут звать? Девушка крепилась изо всех сил, чтобы не разрыдаться. Прощаться с налаженной жизнью, с привычным миром, с мечтами о муже и детях, с родителями было невыносимо тяжело. А ещё труднее было примириться с собственной смертью. Сделав судорожный вдох, Марина усилием воли заставила себя не думать о том, что происходит с её телом там на Земле. Прах к праху, как говорится, и хватит об этом. Иначе она просто сойдёт с ума.
Приподнявшись на локтях, Марина, а вернее Анитра постаралась встать с широкой лавки, на которой лежала. Аккуратные стопы с маленькими розовыми пальчиками вызвали умиление. Находиться в теле ребёнка было непривычно, а ещё беспокоила судьба этой девочки. Что с ней случилось? Не хотелось бы стать причиной её гибели.
- Что случилось с этой девочкой? Она умерла? - лучше выяснить всё сразу, чтобы не мучиться неизвестностью.
- Не переживай. Она умерла ещё при рождении. Все двенадцать лет это тело существовало без души. Её родные уж и не чаяли, как избавиться от такой обузы. Только мать и переживала за своё дитя, но и она успокоится, когда увидит тебя живой и здоровой.
- Так у меня в этом мире есть семья? - опешила новоявленная Анитра.
- Твоя семья - это я, - отрезала старуха. Сразу стало ясно, что спорить тут бесполезно. Да и ни к чему. Те люди были чужими для неё, вряд ли получится относиться к ним, как к родным.
Стол был накрыт и старуха с девочкой сели обедать. Это была их первая совместная трапеза. Разнообразием блюд она не отличалась. Варёная картошка, молоко и хлеб. Вот и все разносолы. Из кухонной утвари деревянные плошки, кружки и ложки. Всё выполнено на довольно примитивном уровне. То ли ведьма проповедовала аскетизм, то ли в этом мире все так жили.
- Как вы... - Анитра запнулась под строгим взглядом Сигверды и исправилась: - Как ты собираешься передавать мне силу? И что она такое вообще? Это магия, волшебство? Я не понимаю.
- Постепенно. День за днём, шаг за шагом. Ритуал ускорил бы дело, но и лишил бы тебя многих знаний и умений. Поспешишь - людей насмешишь. Так говорят в твоём мире?
- Вижу, вы... ты успела многое узнать о моём мире, - не удержалась от замечания Анитра.
- Ты увидишь, как это просто - получать знания обо всём, что нужно или просто интересно, когда обладаешь силой, - ответила ведьма и загадочно улыбнулась. Лицо её при этом преобразилось до неузнаваемости. Стало вдруг молодым и прекрасным. Анитра моргнула и иллюзия развеялась. Как не вглядывалась потом девочка в лицо Сигверды, оно виделось ей старым и морщинистым.
После обеда состоялось первое знакомство с миром магии и колдовства. И началось оно с довольно неприятного для Анитры заклинания, помогающего овладеть местным языком. Оказывается, всё это время Сигверда говорила с ней по-русски, а переселенка в другой мир даже не задумалась о такой малости, как языковые различия.
***
На утро голова болела так, словно по ней всю ночь молотили железной кувалдой. Да ещё Сигверда выглядела на редкость довольной и жизнерадостной, своим бодрым видом вызывая лишь глухое раздражение. Она снова помолодела и порхала по дому, как девочка-подросток, в то время, как Анитра с трудом поднялась с лавки и тут же зажмурилась от боли. К горлу подкатила тошнота, и девочка зажала рот ладошкой, сдерживая рвотный позыв.
- На-ка вот, выпей отвару, сразу полегчает, - Сигверда протянула деревянную кружку и заботливо поддержала посудину под донышко, когда поняла, что Анитра ослабла настолько, что даже эта малая ноша ей кажется неподъёмной.
- Спасибо, - выдохнула девочка и кулём повалилась обратно на лавку. Подняться сил не было, и Анитра решила - будь, что будет.
- А теперь тебе надо поспать. Помниться, я после такого два дня провалялась в беспамятстве, а ты ничего, покрепче меня будешь.
В голосе Сигверды слышалось одобрение. Прежде чем Анитра провалилась в сон, она услышала слова ведьмы о том, что теперь ей доступны все семь языков этого мира. Оставалось только порадоваться, что их тут не сто семь. Такое количество просто свело бы её с ума.
ГЛАВА 3
Напрасно староста провёл две ночи без сна, переживая за судьбу деревни. Ни к чему хорошему это не привело. Только добавило головной боли, а решения вдруг возникшей проблемы так и не нашлось. Работа не ладилась, раздражение накатывало волнами. Люди стали его избегать, не желая попадать под горячую руку. Всё о чём он мог думать, это о том, что в случае кончины Сигверды, более ста дворов останется без защиты от нечисти. Тогда уж о спокойной жизни можно будет забыть.
Харальд корил себя за недомыслие. Надо было давно озаботиться поисками ведьмы помоложе. Оно конечно непросто найти замену Сигверде, но лучше уж слабая ведьма, чем совсем никакой. В то, что из Анитры выйдет толк, мужчина не верил. Девчонка росла на его глазах и то, что он видел все эти годы, его не радовало. Разумения в ней не больше, чем в деревянном полене. Глянешь ненароком в её пустые глаза, и крепкое словцо само невольно сорвётся с языка. Что и говорить, начудила его Бирута двенадцать лет назад. Думала, удержит душу дочери силой любви своей материнской, да не вышло. Теперь и сама поди жалеет о содеянном, да ничего уж не исправить.
И где теперь ведьму искать? В каких чащобах? Сигверда, поговаривали, сама к ним пришла. В деревне поселилась, пусть и на окраине, соседей не чуралась. Другие то ведьмы с сильным даром людей на дух не переносят, предпочитая обжитым местам лесную глушь.
Харальд повернулся на другой бок, взбил огромным кулачищем подушку. Вот ведь, под тяжёлые мысли и гусиный пух твёрже камня кажется.
- Чего, старый, не спишь? - заворчала жена спросонья.
Потом, не дождавшись ответа, повернулась на другой бок и опять засопела. Харальд аж сплюнул от досады. У неё то душа не болит, спит спокойно, дальше собственного носа ничего не видит. Привыкла к сытой вольготной жизни. Да что с бабы возьмёшь?
Еле-еле дотерпев до утренней зори, собрался Харальд навестить Сигверду и обо всём подробно расспросить. Давеча то он растерялся от неожиданности, забыл узнать о самом главном. А ведь на его плечах лежит немалая ответственность. Люди ему доверились. Подвести их никак нельзя.
Домашние ещё спали, когда он отправился на окраину деревни, ту, что находилась ближе к лесу. Сигверда словно ждала его появления. Стояла у распахнутой калитки на удивление прямо, застыла на месте и, кажется, даже не дышала. Староста не сразу признал в этом каменном изваянии ведьму. А она смотрела, не мигая, на край восходящего солнца, только-только показавшегося на горизонте, и выглядела так величественно, что невольно захотелось поклониться ей в ноги, как грозной владычице.
- Что, Харальд, не спится на старости лет? - спросила ведьма с усмешкой, не поворачивая головы.
Староста споткнулся на ровном месте и не сразу нашёлся, что ответить. Долго думал, как спросить о том, что действительно волнует, но Сигверда словно прочла его мысли, сама произнесла нужные слова:
- Не тревожься за родные места, без защиты они не останутся. Дождусь, пока преемница в силу войдёт, тогда уж и распрощаемся.
И замолчала, посчитав разговор оконченным. Староста всё же поклонился ей в пояс и, не поворачиваясь к ведьме спиной, отступил на несколько шагов. Только после этого позволил себе перевести дух и отправиться домой с лёгким сердцем. Слово своё Сигверда держала крепко, даром что баба.
***
Окружающая обстановка удручала. Анитра сидела на лавке, служившей ей постелью, и обводила взглядом жилище ведьмы. Тут определённо требовалось провести генеральную уборку. Отмыть стены и потолок от копоти. Собрать паутину по углам, вымести пол и перетрясти постель. Это для начала. Жить в грязи она не собиралась. Сигверду было даже жаль. Старая она и немощная. Но неужели никто в деревне не догадался предложить ей свою помощь?
Девочка легко соскочила на пол и тут же ойкнула, наступив на что-то твёрдое. Хорошо не поранилась, не хватало только получить заражение крови. В полумраке комнаты она с трудом отыскала под лавкой свою обувь. Долго путалась в длинных ремешках, но всё же с грехом пополам сумела закрепить толстые кожаные подошвы на голых ступнях. Лучше чем ничего, но долго так не проходишь, особенно по лесу, да по песку.
Рядом с лавкой прямо на земляном полу лежал узел с одеждой. Судя по размеру, всё это тряпьё, по-другому и не назовёшь, предназначалось именно ей. Выбор был невелик: два платья, две нижних рубашки, два белых платка и ни одной тёплой вещи. Неужели у них тут не бывает холодов?
Дверь бесшумно отворилась и в проёме показалась худощавая фигура Сигверды. Ведьма окинула преемницу внимательным взглядом и покачала головой:
- Что же ты ноги онучами не обернула? - спросила старуха с укоризной, словно не ожидала от Анитры такого легкомыслия.
Девочка посмотрела на наставницу с недоумением. Слово было незнакомым, хотя смысл сказанного улавливался легко. Речь, видимо, шла о портянках. Только где же их взять?
Сигверда выхватила из кучи тряпья два белых платка и протянула их девочке.
- Сама то справишься? - спросила как то устало, уже представляя, как не просто будет прижиться чужой душе в их мире.
- Попробую, - отозвалась Анитра и принялась распутывать ремешки на ногах.
Без помощи всё же не обошлось, но справилась она быстро. Теперь можно было не беспокоиться за сохранность ног, с такой защитой мозоли и потёртости им не страшны. Платье надевала уже сама и даже шнуровку на боках затянула легко, тело то гибкое, что тростинка.
После нехитрого завтрака, состоящего из хлеба и молока, Сигверда выложила на стол внушительных размеров талмуд. Удивительно, что старуха вообще смогла его поднять. Вид острого кинжала в руках ведьмы заставил девочку напрячься. Но никто не спешил на неё нападать, и Анитра успокоилась. Оказалось, что нужна всего лишь капля крови, чтобы книга позволила в себя заглянуть.
Сигверда прикрыла глаза и начала водить пальцем по пустой странице, что-то бормоча себе под нос. Слов было не разобрать, да Анитра и не пыталась, она и так была напугана действиями старухи.
- Положи на стол руки ладонями вверх, - приказала ведьма, и девочка не посмела ослушаться.
Сигверда действовала молниеносно. Несколько отточенных движений кинжалом и на тонких запястьях ребёнка заалели аккуратные росчерки абсолютно идентичных знаков. Болевые ощущения нахлынули мгновением позже. Анитра дёрнулась, но ведьма крепко держала её за руки и быстро-быстро что-то проговаривала речитативом. Её голос то взмывал вверх, звеня натянутой струной, то опускался вниз, обретая силу и глубину. Глаза Сигверды оставались закрытыми. Черты лица заострились. Кожа обрела вид старого пергамента.
Анитра скосила взгляд на книгу, и чуть было не вскрикнула от изумления. На пустых страницах вспыхивали и гасли рунические символы, заполняя чистые листы ровными строками.
Ведьма в последний раз возвысила голос практически до ультразвука и неожиданно умолкла. Её хватка ослабла, но Анитра и не подумала двинуться с места. Она наблюдала за тем, как знаки на её запястьях вспыхивают ярким светом и исчезают без следа. Там, где совсем недавно находились пусть и неглубокие, но порезы, теперь была совершенно здоровая кожа. Не осталось ни малейшего намёка на раны.
- Что это было? - спросила Анитра шёпотом. Говорить громче она не решалась. Сигверда выглядела такой утомлённой, словно совершила многочасовое восхождение на горную вершину. Казалось, она впала в беспамятство, но это впечатление было обманчивым. Женщина просто приходила в себя, успокаивала ведьминскую силу, которая рвалась наружу, почуяв близкую свободу.
- Это руна Уруз, - пояснила Сигверда, едва смогла говорить. - Она символизирует завершение старого и начало нового. Изменения неизбежны. С этой руной к тебе перешла часть моей силы. Это лишь первый шаг на пути к обретению ведьмовского дара, и ты его сделала.
- И сколько их будет этих шагов? - спросила Анитра, внутренне содрогаясь при воспоминании о сегодняшнем испытании.
Сигверда произнесла очередное заклинание и на её коже проявились десятки рун. Их сияние было видно даже через одежду. Другого ответа и не требовалось. Анитра поняла, что ей предстоит очень долгий путь.
***
Если отбросить в сторону тоску по прошлому и страх перед неизвестностью, то можно сказать, что Анитра чувствовала себя прекрасно. Тело девочки-подростка оказалось лёгким и подвижным. Её руки по-видимому прежде не знали чёрной работы, но с уборкой кое-как справились. В доме сразу стало легче дышать. Правда ладони до сих пор пощипывало от щёлока, но о резиновых перчатках оставалось только мечтать.
Сигверда выглядела задумчивой. Кажется, она впервые за долгое время обратила внимание на то место, где протекала её жизнь, и увиденное ей не понравилось.
Вечером истопили баню. Она находилась довольно далёко от дома, на берегу реки и не факт, что принадлежала Сигверде. Здоровенный мужик, с заросшим рыжей бородой лицом, в один миг натаскал воду в кадки и принёс две охапки дров. Мылись долго, со вкусом. Ведьма прихватила с собой ароматные настойки и добавляла их в воду. Потом поливала ею нагретые камни, и во влажном воздухе разливался духмяный пар.
Когда чистые и распаренные они вывалились в предбанник, оказалось, что их там поджидал накрытый стол. По всему видно, что ведьму в деревне уважали и всячески старались задобрить.
- Может, ещё чего подать? - обратилась к ним с вопросом молодая румяная женщина. - Ты только скажи, Сигверда, я всё сделаю.
- Вижу, ты и так расстаралась, Вилена. Тут всего довольно и даже слишком. Ступай теперь, поди дома заждались. Мы уж тут сами посумерничаем.
Женщина поклонилась и выскочила за дверь, не смея больше приставать к ведьме с непрошеной заботой.
Анитра только молча удивлялась, а в следующие дни убедилась и не раз, что каждый житель деревни готов сделать для ведьмы если не всё, то очень многое.
***
На утро ритуал передачи силы повторился. Анитра чувствовала себя хорошо и потому Сигверда решила не делать перерыв. Кто знает, как пойдёт дальше? Все ведьмы реагируют на руны по-разному. Чаще всего принимают в себя безболезненно, но случается и такое, что после очередной руны неделю лежат в горячке.
На этот раз ведьма выбрала руну Турисаз. Эта руна играла важную роль в становлении личности и пробуждала способность к быстрому принятию решений в критических ситуациях. По мнению Сигверды, это было одно из важнейших качеств, присущих ей, как ведьме. Ей всегда удавалось держать эмоции под контролем и действовать наверняка.
По-видимому, в характере Анитры имелись схожие черты, потому что она приняла руну Турисаз с лёгкостью. А за ней, с такой же лёгкостью приняла руну Маназ, отвечающую за проявление человечности и сострадания - качеств, необходимых каждому целителю.
Потом последовали руна Беркана, способствующая духовному и физическому развитию и руна Альгиз, дарующая сильную энергетическую защиту. Приняв её, Анитра теперь могла противостоять злым духам и колдовству.
Именно эта руна и вызвала негативную реакцию. Тело девочки сопротивлялось её проникновению, воспринимая будущую защитницу, как своего врага. Горячка длилась три дня. Всё это время Сигверда не отходила от ученицы ни на шаг. Сама едва не погибла от истощения, но девчонку выходила.
Разумеется, после такого испытания пришлось сделать длительный перерыв. Но и тех рун, что уже укоренились в теле юной ведьмы, было достаточно, чтобы начать обучение.
Для начала, Сигверда заставила Анитру выучить те руны, что она приняла. Их написание было не сложно запомнить, как и значение. А вот результаты, к которым приводили комбинации этих рун, представляли собой такое разнообразие, что приходилось их заучивать часами, чтобы в нужный момент ничего не перепутать. Только представьте, мужчина мечтает о богатстве и славе, а ведьма наколдовывает ему жену и детей. Крестьянин просит о щедром урожае, а ведьма насылает на его поля грозы с ливнями. Ошибка могла стоить нерадивице очень дорого. На костре за промах, разумеется, не сожгут, но прилюдно плетьми отстегать могут.
Лучше всего обстояли дела со знахарством, ведь Анитра сохранила воспоминания из прошлой жизни. И пусть в этом мире не было привычных инструментов, оборудования и медикаментов, но знания человеческой анатомии, симптомов различных заболеваний и навыки оказания медицинской помощи при различных травмах остались при ней. И даже не будь у неё силы ведьмы, всего этого хватило бы с лихвой, чтобы спасти не одну человеческую жизнь.
Пару недель Сигверда и Анитра жили в отрыве ото всех. Весть о том, что ведьма взяла ученицу быстро разнеслась по деревне и люди не смели её тревожить со своими проблемами, откладывая посещения до лучших времён. Однако, каждое утро на крыльце кто-то оставлял кувшин с молоком и корзинку со свежеиспечённым хлебом. Мяса ведьма не ела, а вот молока пила много и с удовольствием. Все жители деревни это знали и давно распределили между собой обязанности по доставке этих продуктов к её дверям. Такой порядок существовал не одно десятилетие и стал чем-то обыденным. Вообще ведьма была настолько равнодушна к собственным нуждам, что для многих стало настоящим потрясением, когда она заявила на деревенском сходе, что ей нужен новый дом.
Этому событию предшествовал непростой разговор с ученицей. Пусть деревенские видели в Анитре всего лишь ребёнка, но Сигверда точно знала, чья душа поселилась в теле девочки. Не к такой жизни привыкла та женщина в другом мире. Ведьма видела, как тяжело ей тут приходится и понимала, что не стоит усложнять своей преемнице жизнь. Худо будет всем, коли вместо того, чтобы постигать ведьминскую науку, Анитра будет думать о том, что у дома крыльцо подгнило, да крыша прохудилась, а сквозь щели в брёвнах незримо утекает тепло. Мужиков в деревне много, а с лесом Сигверда сама договорится. Не откажут ей духи лесные в такой малости, как брёвна на новую избу.
- Ты сама подумай и реши, каким должен быть твой дом, - перед сном поучала Сигверда Анитру. - Да не спеши с ответом. Тебе в этом доме жизнь проживать, а она у ведьмы долгая, не одно поколение сменится, пока ты состаришься.
Девочка в который раз оглядывала мрачное жилище ведьмы и понимала, что мечтает о доме, в котором будет бесконечно много света, чтобы тени не прятались по углам, а дышалось легко и радостно.
- Мне бы план дома нарисовать, - Анитра в конце концов определилась со своими желаниями и сразу решила взяться за дело. - Есть у тебя бумага и карандаш?
- Береста есть и уголёк, - усмехнулась ведьма. - За бумагой завтра к старосте сходим, заодно на семью свою глянешь, мать успокоишь. Бирута который день возле моей избушки околачивается, да всё зайти не решается. Хоть и запретила я им тебя вспоминать, да жалко дурную бабу. Изведётся зазря.
Анитра напряглась, а потом решила, что и впрямь не мешает познакомиться с семьёй. Есть шанс, что они отнесутся к ней доброжелательно. По крайней мере та самая Бирута, что считала себя её матерью, точно обрадуется встрече. Вечно жить в изоляции не будешь. Рано или поздно всё равно придётся налаживать контакт с местным населением.
- Хорошо, завтра навестим старосту, - ответила она покладисто и сладко потянулась. Почувствовала боль в мышцах и поняла, как сильно намаялась за день. Откуда только у Сигверды на всё силы берутся? Ночь за окном, а у неё сна не видно ни в одном глазу. Железная она что ли?
С этими мыслями девочка уснула и не заметила, как разом схлынула с лица ведьмы напускная весёлость, плечи поникли, спина сгорбилась. Сигверда, тяжело опираясь на стол, добрела до своей лавки и со стоном опустилась на жёсткое ложе. Она и не догадывалась, что терять силу так мучительно больно. Капля за каплей из неё вытекала жизнь. Старуха думала, что давно готова к уходу, но оказалось, что она обманывала сама себя, продолжая судорожно цепляться за каждый прожитый день. Умирать было страшно, а сознавать свою слабость постыдно. Вот уже третий день она не решается передать Анитре очередную руну, малодушно оттягивая неизбежное.
Долго лежала Сигверда без сна, уговаривая себя и так, и эдак. Вспоминала прожитую жизнь. Мало в ней было радости, но всё ж была она, эта радость. И счастье было, и любовь, что грела душу пуще весеннего солнышка. Притаилась в глубинах памяти, сразу и не докопаешься. По глупости или от отчаяния приказала себе однажды всё забыть, да не вышло. Злилась тогда на себя за долгую память. Оказалось, всё к лучшему. Теперь эти картинки из прошлого помогали унять старческую хандру. Боль, терзавшая сердце много лет, постепенно истаивала, уходили сожаления, погружая разум колдуньи в полудрёму. Это пограничное состояние между сном и явью продолжалось недолго, но и этого времени оказалось достаточно, чтобы набраться сил для нового дня.
Поутру ночные метания показались до того пустыми, что Сигверда первым делом отругала себя за недостойные мысли. Ишь, чего удумала, жалеть себя горемычную. Ей ли плакаться на судьбу? Не каждой сироте так в жизни повезёт. Вместо того, чтобы сгинуть во цвете лет, она стала ведьмой и прожила так долго, что кости прежних обидчиков давно уж истлели в земле. Вот и ей ни к чему о них вспоминать, да тревожить зажившие раны.
Анитра удивлённо следила за резкими движениями Сигверды. Что-то было не так. Наставница никогда не выглядела такой недовольной, даже злой.
- Что-то случилось? - тихий детский голосок прервал самобичевание ведьмы. Она вдруг опомнилась, сделала пару глубоких вдохов и мгновенно преобразилась в себя прежнюю - всегда холодную и спокойную Сигверду.
- Ничего не случилось, - ответила ровным бесцветным голосом. - Вставай, девочка, умывайся. Пора тебе принять ещё одну руну.
После горячечного приступа, Анитра испытывала страх перед рунами. Она прекрасно понимала, как легко могла умереть во второй раз. А ведь Сигверда даже не предупредила её о том, что возможна такая реакция. Интересно, о чём ещё она умолчала? И ведь не ответит, можно и не спрашивать. А перенимать силу всё равно придётся, назад то дороги нет.
Сигверда не торопилась. Долго листала страницы, недовольно поджимала губы, кажется, даже спорила сама с собой. Наконец она что-то решила и, действуя как всегда стремительно, несколькими уверенными движениями нанесла руны на предплечья Анитры. Девочка вскрикнула от неожиданности, но в этот раз обошлось без боли. Мягкое тепло разливалось по телу, щекотало внутри, наполняя душу необъяснимым восторгом. Хотелось петь, танцевать, смеяться от радости.
- Вуньо - руна радости и света, - вернул Анитру на землю голос Сигверды. - Очень важная руна. Она дарует уверенность в своих силах, помогает совершать невозможное. Главное условие - твои действия должны быть направлены во благо и никогда во вред. Помни об этом, девочка, когда будешь её вызывать.
***
Проходя по главной деревенской улице, Анитра мысленно благодарила наставницу за её сегодняшний выбор. Отголоски магии руны радости помогали ей справиться со смущением. Под изучающими взглядами соседей девочка чувствовала некоторую неловкость, но страха не испытывала. Она каким-то чудом смогла сохранить в себе утренние ощущения и потому светло улыбалась каждому встречному. На фоне строгой и величественной Сигверды, взирающей на всех свысока, её искренняя улыбка смотрелась довольно странно. По крайней мере, жители деревни выглядели озадаченными. Обсуждая поступок старосты и всячески его осуждая, и мужчины, и женщины представляли Анитру несчастным дитятком, бледным и заплаканным. А узрели довольную жизнью девчушку, бойко следующую за своей наставницей к дому родителей.
Надо сказать и староста был удивлён не меньше. Анитру было не узнать. Живые глаза, приветливая улыбка, в каждом движении чувствуется осознанность. Его внучка стала другой. В это было трудно поверить, но, кажется, Сигверде удалось таки сотворить настоящее чудо.
- Бирута, - прохрипел староста, держась за сердце. Дочь выскочила на крыльцо, бросилась к отцу, ухватившемуся за дверцу сарая в поисках опоры, да так и застыла на месте, завидев нежданных гостей. Широко распахнутые глаза женщины вмиг наполнились слезами, а губы задрожали, в тщетной попытке произнести имя дочери.
Анитра поддалась порыву и первой бросилась в объятия матери. Позже она и сама не могла объяснить себе свой поступок, но ни о чём не жалела. Счастье, вспыхнувшее в глазах женщины, стоило того, чтобы, отбросив все условности, назвать её матерью. И не было в голосе Анитры ни грамма фальши, когда тоненьким от волнения голоском она произнесла короткое, но такое ёмкое слово - мама.
- Ну что застыли, как вкопанные, - раздался притворно ворчливый голос Сигверды. - После наплачетесь, да наговоритесь. А сейчас, Харальд, приглашай гостей в дом, дело у нас к тебе важное, не терпящее отлагательств.
***
Важное дело растянулось до обеда. Сигверда с Харальдом спорили до хрипоты. Староста горячился, уверяя, что Анитре лучше находиться в кругу семьи, а старуха убеждала его в том, что ведьма должна жить отдельно ото всех. Если не в лесной глуши, так хоть на некотором отдалении от людей. Это сейчас Анитра ребёнок, а как войдёт в полную силу, так и сама не захочет никого видеть без надобности. И то, что избу нужно строить сейчас, даже не обсуждается. Как раз и обживётся за время обучения под её присмотром.
- Мать, коли захочет, пусть приходит, - смилостивилась ведьма, но тут же добавила: - Не часто. Хоть и не чужая она вам, а всё ж не своя. Ведьма должна жить сама по себе, не имея сердечных привязанностей, способных её ослабить.
Бирута была на всё согласна, лишь бы Сигверда позволила ей хоть изредка видеться с дочерью. Харальд внимал словам ведьмы и хмурился, да и жена его выглядела недовольной, но по другой причине. Ей то побольше других досталось пригляду за неразумной внучкой. Намучилась с ней за двенадцать лет. Бируте дел по хозяйству хватало. На ней и дом, и огород, и скотина. Вот и выходило, что кроме бабки за Анитрой некому было присмотреть. А внучка оказалась хуже дитятки малого. И ладно была бы больная, аль увечная. Так нет же телом то здоровая, а вот разумения не было в ней ни капли. Приходилось и одевать её, и обувать, и по нужде выводить. Только Рагонда вздохнула с облегчением, что наконец сняли с её плеч такую обузу, да по всему выходит, что недолгой была её радость. Знала старостиха характер своего мужа, любил он, чтоб всё было так, как он скажет. Вот и сейчас старый дурень норовит настоять на своём. Хочет, чтобы Анитра жила в родном доме. Сам то её присутствия и не заметит, а ей, Рагонде придётся сызнова роль наседки на себя примерять.
Женщина тенью маячила за спиной мужа, стараясь уловить момент, чтобы вмешаться в его разговор с ведьмой. Переживала, неужто ему удастся вернуть девчонку обратно? Мысленно ругала Сигверду за слабину, что та показала, когда позволила Бируте видеться с дочерью. Харальд то сразу это приметил и усилил напор.
Рагонда с нетерпением ждала, что скажет Сигверда, и та её не разочаровала, не поддавшись на уговоры старосты. Да ещё подначила Харальда, задевая его мужскую гордость:
- А коли пожалеешь горсть серебра внучке на дом, так я сама деревенских о помощи попрошу, мне не откажут. Думаю, аккурат к осени сруб и поставят.
Староста взвился от такой несправедливости. Никогда скупердяем он не был и для детей своих ничего не жалел. Да что для детей, любой мог обратиться к нему со своей бедой и не встретить отказа.
- Да как у тебя язык повернулся сказать мне такое? - громыхнул он басом и кулачищем по столу ударил.
Сигверда, та и бровью не повела:
- Ты тут громы и молнии не мечи, - усмехнулась она снисходительно, - дело говори. Сколько работников готов нанять, чтобы работа не стопорилась? Знаю, сейчас сенокос, а значит, платить придётся вдвое, а то и втрое больше, чтобы заставить мужиков брёвна таскать.
- Кабы для тебя избу строили, так и уговаривать бы никого не пришлось, - пробурчал староста, мысленно прикидывая, кого позвать на подмогу.
- Обманывать никого не стану, - сказала Сигверда, как отрезала. - Людям говори всё, как есть. В том доме жить не мне, а молодой ведьме. Захотят, проявят уважение, а нет, пусть пеняют на себя. Мы ведьмы - народ злопамятный.
И улыбнулась так ласково, что Харальда аж передёрнуло.
- Для всех Анитра - моя внучка. Так к ней и будут относиться, покуда силу свою не покажет. Тебе ли не знать, как трудно переменить людское мнение?
- Ведаю о том, потому и предлагаю тебе заплатить мужикам за работу, чай, не обеднеешь. А уж коли найдутся те, кто по доброте душевной помогать станет, тому всё зачтётся. Так людям и скажи, мол, Сигверда в долгу не останется.
Староста аж лицом просветлел от её слов. В деревне его конечно уважали, но Сигверду ещё и побаивались. Не часто она осыпала людей своими милостями. Теперь многие призадумаются, прежде чем ответить отказом.
- Где будем избу ставить? - осведомился Харальд деловито, словно и не спорили они полдня, стараясь каждый настоять на своём.
- Место укажу позже, а сейчас дай-ка нам бумагу, да перо. Анитра распишет, каким должен быть её дом. На словах то одно, а на бумаге оно вернее будет.
Староста думал, что сильнее удивить его нельзя. Но, глядя на то, как внучка водит пером по бумаге, и на ней появляются не просто каракули, а угадывается план постройки, посмотрел на ведьму с ещё большим уважением. Сильна Сигверда, нечего сказать, такое чудо сотворить не каждой ведьме под силу.
ГЛАВА 4
Следующее утро принесло Анитре сплошную головную боль. Причиной её появления стала Эйваз - руна прорицания. Дар, безусловно, полезный, можно сказать - бесценный, но как же трудно было вместить его в своё подсознание. Сначала всё шло как обычно, и Анитра расслабилась. Да видно рано, потому что ровно через три удара сердца ведьмочка резко утратила способность видеть. А потом с ней и вовсе стало твориться что-то невообразимое. Казалось, она спала наяву и видела мешанину из снов. Видения наслаивались одно на другое, мелькали лица - мужские, женские, детские, старые и молодые, радостные и тревожные. Голову повело от частой смены образов, виски пронзило острой болью, и Анитра закричала дико, с надрывом. Не помня себя, с силой рванулась прочь, высвобождаясь из чужого захвата. Не удержавшись, упала с лавки и забилась в припадке, окончательно теряя связь с реальностью.
Скорее всего, этот кошмар продолжался недолго, но Анитра могла бы поклясться, что прошла целая вечность, прежде чем Сигверда прекратила её мучения, влив в рот горько-солоноватую жидкость, от которой сразу накатила тошнота, да такая, что видения мигом отошли на второй план.
- Что это было? - скривилась Анитра, вытирая губы тыльной стороной ладони. Сил подняться у неё не было, вот и лежала она, распластавшись на земляном полу, да радовалась тому, что боль отступила.
- То было зелье, закрывающее разум, - пояснила Сигверда, усаживая её обратно на лавку. И ведь подхватила легко, как пушинку, а затем продолжила выговаривать, не скрывая возмущения: - Дурында ты бестолковая. Неужто тебя закрываться не учили? Стоит ли удивляться, что прежняя твоя жизнь так рано оборвалась? Знать, позавидовал тебе кто-то чёрной завистью, а ты и рада стараться - хватанула чужую злобушку полною мерою.
Эта длинная прочувствованная речь изрядно утомила обычно немногословную ведьму и она, махнув рукой, вышла во двор. Анитра немного пришла в себя и задумалась над словами Сигверды. За тридцать лет с ней случалось всякое. Были и ссоры, и обиды, но так, чтобы кто-то желал ей смерти? Да за что? Никому ведь не сделала ничего плохо, старалась всегда жить по совести.
Слёзы сами покатились из глаз. Стало так горько. Как будто мало ей было попасть в другой мир, так нет же, выяснилось, что погубили её чьи-то злоба и зависть.
И снова Сигверда вмешалась, не дала ученице скатиться в истерику. Анитра и не заметила, когда ведьма вернулась в избу. Повздыхала для порядку, провела белой тряпицей по девичьему лицу, утирая слёзы, косу дурёхе наивной переплела и сказала:
- Чего теперь то горе горевать? Впредь умнее будешь, перед каждым встречным-поперечным душу держать нараспашку не станешь.
И подумалось Анитре, что действительно глупо слезами умываться, когда впереди её ждёт столько всего интересного. Хлеб в это утро казался особенно вкусным, а жизнь прекрасной и удивительной.
***
После завтрака Сигверда вывела Анитру во двор и повязала ей плат на глаза. Потом крутанула несколько раз в одну сторону, затем - в другую и приказала:
- А теперь, девонька, веди нас к своему дому.
Анитра и пошла, как по верёвочке, ни разу не задумалась и не оступилась, хоть и не видела ничего из-под плотной повязки. Словно и впрямь шла знакомой дорогой, по которой хаживала не раз. Выбрала место хорошее, на пригорке возле леса. И от избушки Сигверды недалеко, всего то шагов триста пройти.
- Значит, так тому и быть, - произнесла Сигверда веско и сдёрнула плат с лица Анитры. Солнце брызнуло ей в глаза, вынуждая зажмуриться, да любопытство всё ж пересилило. Анитра приоткрыла один глаз, за ним второй, осторожно осмотрелась из-под ладошки и ахнула. Вид с опушки открывался сказочный: вся деревня видна, как на ладони, а за ней луга цветущие, да река широкая. А за рекой ещё одна деревня, и совсем уж в отдалении виднеются башни со шпилями.
- А чей это замок? - спросила Анитра у наставницы, указывая рукой вдаль.
- Экая ты глазастая, - хмыкнула ведьма. - В этом замке живёт владетель этих земель - хертуг Рангвальд.
Анитре тут же представился статный рыцарь на вороном коне, но ведьма мигом развеяла эту иллюзию:
- Владетель он только на словах. Стар стал да немощен. Всеми делами заправляет жена его Ингрид. Сынок то их при королевском дворе обитает, не спешит взваливать на свои плечи ответственность за родовые земли, вот матушке его и приходится этакую тяжесть одной тащить. Да она то не глупа, со всем справляется. И нравом строга, у такой не забалуешь.
Интерес к замку и его обитателям сразу иссяк. Анитре хватало общения с Сигвердой, а Ингрид, по словам ведьмы, мало чем от неё отличалась. Властная женщина, искренне полагающая, что есть только два мнения: её и неверное. И если Сигверду получалось принимать такой, какая она есть, то незнакомка заранее вызывала чувство неприязни. Возможно оттого, что старая ведьма потратила свою жизнь на служение людям, а княгиня заставляла людей служить себе. Наверное, в этом и крылась причина подобной предвзятости.
Сигверда тем временем принялась творить колдовство. Она кружила по пригорку, то склоняясь до земли, то воздевая руки к небу. Откуда только взялась в старом теле подобная гибкость. Движения Сигверды походили на танец, а в голове раз за разом повторялись произносимые ею слова: "Мать-река, ключева вода, очнись, оживи, свой лик покажи".
Вдруг ведьма замерла возле старого раскидистого дерева, рухнула перед ним на колени и принялась руками разгребать землю между корней. В этот миг Сигверда имела совершенно безумный вид. Она с диким остервенением выдирала пучки травы и отбрасывала их в стороны, словно боялась не успеть. Её руки покрылись ссадинами, под ногти забилась грязь, но ведьма не обращала внимания на боль. Наконец, она радостно вскрикнула и зажала в ладонях тонкую струйку воды. Рванула её на себя. И странное дело, вода поддалась, потянулась за ней следом, извиваясь серебристой змейкой в руках колдуньи.
Только тогда Сигверда позволила себе осесть на землю и устало прикрыть глаза. Призыв воды дался ей нелегко. Немало сил передала она своей ученице, и это стало особенно заметно во время такой непростой ворожбы.
Анитра несмело приблизилась и опустилась с ней рядом. Обняла поникшие плечи наставницы, так стало её жаль. А родничок весело журчал рядом с ними, наполняя земляную чашу водой, того и гляди выплеснется наружу.
- Следовало бы тут всё обиходить, углубить донце, да по краю камнями выложить. Но это уж после, а сейчас мне надобно отдохнуть, - сказала ведьма и поднялась, опираясь на руку Анитры.
Уходить с пригорка не хотелось, так тут было хорошо. Но ведьмочка понимала, что Сигверда может не дойти до дома одна, и не стала возражать. Вот проводит наставницу к её избушке, уложит на лавку, а сама вернётся обратно. Надо же разметить место для будущей постройки.
Так она и поступила. Правда, пришлось задержаться ненадолго, чтобы пообедать. Не иначе, Бирута расстаралась к их приходу. Кто другой не посмел бы зайти к ведьме в избу без спроса, а матушка Анитры такое позволение получила ещё вчера. На столе стоял котелок с густой похлёбкой, в плетёной корзиночке, выстланной белым полотном, обнаружились сдобные булочки, а в туеске - золотистый мёд.
Ведьма поджала губы, выказывая недовольство посторонним вторжением, но дар приняла. После и вовсе велела Бируту благодарить за заботу, коль придёт она раньше, чем Сигверда проснётся. Спала наставница крепко. Даже хлопоты Анитры по дому её не потревожили. Девочка между тем прибрала со стола, вымыла посуду, вымела пол. И лишь после этого отправилась на пригорок, чтобы наконец осуществить задуманное. Анитра и сама не понимала, почему её так тянет туда вернуться. А ведь тянуло со страшной силой, будто только там её душа обретала покой.
С непривычки было трудно решить, как правильно делать разметку. Не хватало простейшей рулетки. Пришлось мерить землю шагами. Но прежде Анитра набрала под деревом сухих веточек. С их помощью она собиралась обозначить границы строения.
Сначала Анитра хотела наметить просторный дом, как у старосты. Потом представила, как будет его отапливать в зимние холода, и уменьшила площадь вдвое. В результате у неё получилось три комнаты - одна большая и две поменьше, да своего рода прихожая, чтобы было где оставить верхнюю одежду и обувь. Это строение являлось основным, а ещё предполагалась пристройка, где она могла бы принимать посетителей. Устраивать из собственного жилища проходной двор Анитра не собиралась, уверенная в том, что следует разделять личное и рабочее пространство. Держать же людей на пороге, или лечить больного на дому, как это делала Сигверда, она считала недопустимым. Мало ли что может случиться, а в чужом доме на беду не окажется под рукой того, что необходимо в данный момент.
Пристройка состояла из двух комнат. Условно приёмной и процедурной. Пришлось смириться с отсутствием элементарных удобств. К сожалению, ни водопровода, ни электричества здесь ещё не изобрели. Но и в её мире эти блага цивилизации появились относительно недавно. Обходились же люди как-то без них целыми столетиями. Вот и ей придётся как-то приспосабливаться к местным условиям.
Взгляд невольно устремился к журчащему ручейку, и на лице девочки расцвела благодарная улыбка. Сигверда вновь проявила заботу о ней, и далось ей это очень нелегко.
Стоило только подумать о наставнице, как она возникла за спиной. Подошла неслышно, как будто парила над землёй, ни одна веточка не хрустнула под её ногой, ни один камушек с пригорочка не скатился. Анитра принялась расписывать ей свою задумку, а ведьма лишь одобрительно кивала. А когда слова закончились, Сигверда повела ученицу в лес.
- Теперь надо с лесом договариваться, - пояснила она свои действия. - Уж больно неохотно он расстаётся со своим богатством. Больные, да поваленные деревья бери сколь душе угодно, а здоровые трогать не смей. Тебе же для дома только такие и надобны.
- Думаешь, получится его уговорить? - спросила Анитра, сомневаясь, что может предложить лесу взамен что-нибудь ценное. На самом деле, у неё ничего и не было, только жизнь, а расставаться с этим бесценным даром она не собиралась. Уж лучше остаться жить в ветхой избушке наставницы.
- Получится, - усмехнулась Сигверда, - не сразу, конечно, но уж поверь, согласится лес-батюшка уважить мою преемницу. Сначала то поупрямится, как водится, да не из вредности, а чтобы ты дар сей покрепче ценила.
Ведьма шагнула в лес, как в омут окунулась, и Анитра поспешила за ней, стараясь держаться к наставнице поближе. Однако ничего страшного не произошло. Никто на них не набросился и жизни лишать не спешил. Вокруг было тихо и мирно. Шелестела листва, пели птицы. Да и лес выглядел ласковым и приветливым, правда недолго. До той поры, пока не переступили они своеобразную границу, отойдя от кромки леса шагов на пятьсот.
Сигверда наверняка знала, чего следует ожидать, а вот Анитра оказалась не готова к тому, что придётся увязнуть в чём-то наподобие липкой паутины. Наставница дёрнула её за руку, помогая выпутаться из плена, и очутились они в сказочном лесу - мрачном и таинственном. В таком непременно должны обитать лешие и кикиморы, да и ведьмам тут самое место. Кроны величественных исполинов устремлялись высоко в небо. Тягучая смола стекала по стволам, а в ней вязли жуки и мошки. Ноги по щиколотку утопали в подстилке из хвои. Сосновые иглы ощутимо кололись даже сквозь плотную портянку. Ощущения были не из приятных, и Анитра в который раз подумала о том, что с обувью надо что-то решать.
Сигверда направилась прямиком к гигантскому муравейнику. Анитра же решила держаться от этого чуда природы на почтительном расстоянии. Ей сразу вспомнились фильмы ужасов, в которых главными героями выступали различные насекомые. К слову, местные муравьи были величиной с мизинец и имели прямо-таки монструозный вид. Однако, вскоре ведьмочка убедилась, что муравьишкам нет до неё никакого дела. Они бодро семенили друг за другом, след в след, как заведённые. Даже когда Сигверда быстрыми движениями нарушила целостность муравейника, чтобы вложить в него принесённые подношения, на неё не стали набрасываться, а деловито принялись заделывать образовавшуюся брешь.
Ведьма же, отойдя на три шага назад, произнесла речитативом:
- Лес-батюшка, прими дар мой, да будь милостив - покажись мне не птицей, не зверем, не древом безликим, да бессловесным, а явись мне в образе человеческом.
Упрашивать пришлось долго. Сигверда успела притомиться. Лес скрипел и трещал, выказывая своё отношение к незваным гостям. Наконец, терпение ведьмы закончилось, она и прикрикнула:
- Ну хватит, старый пень, надо мной измываться. Выходи, дело есть. Хочу тебя с преемницей своей познакомить.
- Так бы сразу и сказала, - раздался позади них низкий скрипучий голос и на поляну вышел мужичок в белой рубахе, подпоясанной красным ремешком, в бежевых полотняных штанах и совершенно босой. - Чего тогда церемонию развела? Чай не чужие мы с тобой. Всегда по-свойски заходила, а тут, слышу, с причитаниями пожаловала. Вот я и решил тебе подмогнуть.
- Вот и подмогни, - подбоченилась Сигверда. - Видишь девка у меня молодая необученная. А мне и приютить то её негде, избушка моя совсем в землю вросла, крыша прохудилась, того и гляди на голову обрушится. Надо бы новую избу ставить. Лесу то дашь?
- Как не дать, такой то красавице? - глаза старика сделались масляными. А сам он мгновенно преобразился и предстал в виде удалого молодца с обаятельной улыбкой и хитрющим взглядом. - Только и ты уж, Сигвердушка, меня уважь, войди хозяйкой в мой дом. Который год уж тебя прошу, да ты всё отговаривалась тем, что не нашла себе преемницу. Теперь то, вижу, всё у тебя сладилось. Так каков же будет твой ответ?
А сам к Сигверде ближе подступается, и ведьма, о чудо, Анитра даже глазам своим не поверила, зарделась вся и облик свой тоже сменила на девичий. Красивая получилась пара. Он высокий плечистый и она рядом с ним стройная, как тростинка. Хозяин леса несказанно обрадовался её превращению и молвил:
- Теперь уж недолго ждать осталось, всего то зиму перезимовать, раньше то вряд ли получится. Ну да я дольше ждал.
- Не помню, чтобы давала тебе своё согласие, - вскинулась Сигверда, проявляя непокорность.
- А мне слова не надобны, я и без слов всё вижу, - произнёс с загадочным видом Хозяин, а потом, резко сменив тему, заговорил про строительный лес: - Завтра поутру приводи людей из деревни, укажу им какие деревья рубить, чтобы дом не одно столетие простоял.
- Ну уж нет, - усмехнулась Сигверда, возвращая себе прежний облик - я ещё разума не лишилась, чтобы в твой лес людей приводить. Помощников у тебя и без того хватает. На границе круга открою проход малый, туда пусть деревья и подтаскивают, а я присмотрю, чтобы незваные гости на ту сторону не прошли.
Только тут Анитра заметила, что их окружают многочисленные представители лесной нечисти. Сначала то они прятались, таились между деревьями, может, ждали приказа Хозяина, а может, любопытство обуяло. Кто же их разберёт? Замшелые тела, да руки веточки неизвестных созданий прекрасно сливались с окружающей средой и если бы не внимательные взгляды, направленные в их сторону, то и не поймёшь сразу, что это не растения, а живые существа.
- Не бойся, не тронут, - заметив страх девочки, поспешил успокоить Хозяин леса, а ведьма и тут не смолчала.
- Конечно, не тронут, чуют на ней защитную руну, вот и не подходят близко, а то не знаю я твоих лесовичек. Им только волю дай, давно бы в кусты утащили, да защекотали там до смерти.
Сигверда погрозила пальчиком в сторону ближайших кустов, и оттуда послышался тоненький девичий смех.
- Напраслину ты возводишь на внучек моих, Сигвердушка. До смертоубийства дело бы не дошло. Развлеклись бы маленько, да и только.
- Сказал же, поутру и начнём, - прозвучало в ответ.
- Вот и ладно, - поклонилась Сигверда Хозяину в пояс и, больше ни слова не говоря, отправилась в обратный путь. На Анитру даже не глянула, уверена была, что ученица пойдёт за ней следом. Девочка повторила жест наставницы, поклонившись едва ли ни до земли, чем вызвала одобрительную улыбку Хозяина леса и со всех ног бросилась догонять, успевшую скрыться с глаз ведьму.
***
Возвращались домой молча. Анитру мучило любопытство, но, видя отрешённость Сигверды, она не решалась задавать, роящиеся в её голове вопросы. Хорошо успела вовремя схватить ведьму за рукав, когда пересекали границу, в таком состоянии наставница не скоро хватилась бы пропавшей ученицы. Оставаться же одной в этом странном лесу было жутковато, и даже защитная руна не вселяла уверенности в собственной безопасности.
Обратный путь показался вдвое короче. Вскоре они вновь очутились на опушке леса, словно и не покидали её несколько минут назад. Взглянув на клонящееся к горизонту солнце, Анитра поняла, что в гостях у хозяина они пробыли гораздо дольше, чем ожидалось. И снова ей не хотелось покидать милое сердцу место. Но близился вечер, а ещё предстояло наведаться к старосте, чтобы поделиться с ним новостями.
Разговор со старостой не занял много времени. Сигверда умела говорить коротко и по существу, без пугающих простой люд подробностей. Харальд в ответ пообещал, что с восходом солнца у ведьминой избушки соберутся деревенские мужики. На том и расстались до утра.
Уже собираясь ко сну, Анитра всё же не выдержала и стала расспрашивать Сигверду обо всех чудесах, которые с ними сегодня приключились.
- Та липкая паутина, что не хотела меня пропускать, и есть обережный круг? - задала она первый вопрос.
